«Я никогда не рисую сны или кошмары. Я рисую свою собственную реальность» *Фрида Кало

Ранее говорил о пластичности современного хоррора. Отметил, что у нас растет интерес к самой природе страха. Это видно по публичным выступлениям наших хоррор-авторов, которые ведут лекции, чувствуя запрос аудитории. Это показательный слом. В русской литературе началось то, что ранее происходило в европейской – мы, если так можно выразиться, стали «иначе бояться». Желая испытать ужас, русский читатель теперь ищет контакта с чем-то большим, чем он сам. И авторы нащупывают экзистенциальную природу кошмара. Говорят о контексте. И масштабе: поэтому в хоррор-произведениях кошмар становится все больше космологичным.

Здесь речь не про эволюцию восприятия. Мы говорим, скорее, о возвращении к глубинам человеческой природы, которую забыли.

Страх перед самими собой ярко изобразили греки в образе Пана. Человек с внешностью козла не просто пугал людей. Он парализовал ужасом. Когда Пан выскакивал из зарослей или издавал резкий звук, люди впадали в животный страх. А те, кто хоть на миг приходил в себя, бежал без оглядки, — не осознавая, от чего именно спасается. Миф о страшном божестве наглядно показывает: ужас сидит в нас еще до того, как мы понимаем, чего боимся.

Современные русский авторы хоррора это ощущают. Они давно поняли, что кошмар – трансцендентное понятие, выходящее за рамки литературы. Поэтому, говоря о страхе, ремесленники пера все чаще касаются того, что составляет саму нашу суть. Но, подводя читателя к испугу, они вынуждены считаться с законами литературы. А мы шагнем дальше. Ведь, чтобы понять природу кошмара, глупо ограничивать его рамками какого-то жанра.

Здесь вообще стоит задуматься, насколько реалистичным должен быть хоррор, чтобы нас по-настоящему настращать. Пугает ли он нас потому, что реалистичен? Или хоррор как культурное явление возник из-за того, что сама реальность появилась благодаря ужасу? Если уж совсем проще, то что первично, а что вторично: реальность или кошмар? Чтобы понять это, нужно залезть глубоко внутрь себя самих.

Вспомним наш первый пережитый кошмар.

Что пугает ребенка? Он может бояться фантастических существ типа приведения или чудовища из книги / экрана. Но они – плод фантазии, имеющий конкретный образ. Конечная мыслеформа, которую может выдумать лишь сознание. Бессознательный ужас, напротив, лежит глубже. Ему чужда всякая объективация. Пример с Паном подтверждает, что сильнейший кошмар мы испытываем перед тем, что непознаваемо. В детстве опыт контакта с непознаваемой угрозой – это шорохи, тени. Это пугающие сигналы «с той стороны»: из шкафа, из-за угла, из коридора. Из большого пространства, которое сжимается над нашей кроваткой.

В младенчестве наш мир ограничен этой условной кроватью с перилами. Мы не вылезаем за ее пределы. Откуда тогда маленький человечек вообще знает, что рядом может быть нечто пугающее, если еще не видел ни монстров, ни реальной угрозы? Он не способен их даже придумать (сознание не сформировано до конца). У младенца не было контакта с чем-то пугающим (в нашем понимании), — но страх уже присутствует. Почему?

Потому, что опыт кошмара на самом деле уже был пережит. Человечек испытал ужас раньше, чем понял, что есть такое — эта наша с вами «реальность», большое пространство, которое сжимается вокруг кроватки. В детстве ребенок не знал, что оно собой представляет, а уже испугался. Когда он успел? Ответ прост: до рождения.

Мы забыли этот кошмар. Хотя психика помнит.

Представьте, что вы дремлете в теплом, уютном коконе. Его стенки упругие, мягкие. Все кормит вас. Даже, когда спите. Вы еще не знаете, где находитесь, но четко уверены: место, где вы сейчас — абсолютно безопасно. Но вдруг по кокону проходит ток, его упругие стенки вздрагивают, сжимаются — и давят на вас. Границы привычного мира трещат по швам. Разрываются, заставляя пространство вытолкнуть вас куда-то, где холодно. Стенки уже не давят. Они душат. Боль усиливается. Нежный мир рушится, и на голову обрушивается кошмар гибели.

Все это испытывает младенец, выходя из утробы матери. Он еще не сформировался как личность. У маленького человечка нет собственных мыслей. Он еще даже не появился на свет, и до конца не получил опыт контакта с реальностью. Но человечек уже испытывает ужас, потому что мир, в котором жил – исторгает в неизвестную Пустоту.

Мы соприкасаемся со страхом и кошмаром еще до того, как окончательно приходим на свет. Возможно, корень страшных историй, которые мы читаем — это желание, вернувшись к кошмару, заново переварить травму боли, полученную при рождении. И вернуть контакт с миром, где было хорошо. Вернуть утраченный Рай. Только, почему-то, Там было темно.

Тьма была нашим Домом. А ужас нам нужен, чтобы вспомнить.

ВЫСКАЗАТЬСЯ В ОПРОСЕ

Теперь мы спускаемся еще ниже, на более низкие этажи нашего подсознания. Откройте по ссылке дверь в черную комнату — и скажите, что пробуждает в человеке животный ужас? Какой страха из личного опыта вы запомнили ярче всего? Что заставляет вас возвращаться к темам ужаса в литературе? Ответьте на вопросы. Вас ждет анкета-зеркало. В будущем она отразит на своей поверхности страхи, которых вы привыкли не замечать. И ужас заговорит нашими голосами.