Убеждаюсь в сотый и тысячный раз. что фантастика — это не только про бластеры и пришельцев. Что она многогранна и безгранична, что выигрывает у всех остальных жанров в той степени, что не связана рамками, определенным набором идей или конкретной подачей материала. Это может быть боевик, или «социалка», или просто набор технических допущений (и даже маразмов), может быть военной прозой серьезного толка, а может — желтожурнальной поделкой, и все это ОНА. Жанр, мимо которого, порой проходят, брезгливо фыркая — «ну вот, опять низкопробная ерунда». Да, много ерунды, много мусора, от которого глаза режет, но если заглянуть глубже — то она есть концентрация всего того, что создает непосильным трудом та же классика, тот же мэйнстрим, та же опротивевшая дамская проза, которую другая половина читательского «колллективного бессознательного» воспринимает как единственно верное мерило реальной жизни «человеков», и так до бесконечности.

«История твоей жизни»- та самая фантастика, которая МОЖЕТ и одно и другое и третье...Вещь вдумчивая, серьезная и даже монументальная.

Чан собрал все литературные ингредиенты вместе, закинул их в топку и сплавил в один такой сплав (за тавтологию заранее прошу прощения) — не золото и серебро, но никель и титан, что блестит и не ржавеет. Текст, от которого одно полушарие мозгов начинает усиленно шевелиться и искать правды в математических уравнениях, а другое заставляет носителя чуть ли не спрятаться в укромном уголке и тихо поплакать. Книга о нелокальности человеческого бытия, отраженного в любви к своему ребенку или, наоборот о любви в отражении вечности жизни. Начала ей нет, конца — тоже.

Больше всего «Оголенный нерв» напоминает среднего пошиба видеосалонный боевик, снабженный всеми подобающими атрибутами вроде мордобоя, стрельбы, накаченного персонажа, который разбрасывает врагов по сторонам словно кегли. Фейс Дольфа Лундгрена, который Л.Ройо перерисовал на обложку — как нельзя кстати подходит под центрального персонажа книги. Последний не блещет умом, но враги — еще тупее. Пафосных диалогов из той же оперы (типа «у меня был друг, которого обидел этот гад, и теперь я должен за него отомстить»), или, вообще, из детской песочницы («у тебя какие вживлены микросхемы?» — «Сони» — «А у меня Панасоник») — также хватает. Главного злодея победили компьютерным вирусом, что приподнесено настолько примитивно, будто просто пришли и раскололи ему голову о стену.

Атмосфера в романе есть, но сойдет она больше для комикса или мультика а-ля «Роботех»; то же касается и всяких использованных там технических прибамбасов. Многие совершенно ненужные сцены и детали излишне утрированы, что делает книгу схожей со стряпней начинающего художника: карандашный набросок вроде неплох, но вот с яркими красками явный перебор. Как книжка для чтения в поезде — вполне сойдет, но как образец жанра — никуда не годится.

Это яркий показатель того, что фантастика — жанр очень разноплановый и ее можно писать и читать на совершенно различных уровнях, даже не стоящих близко друг к другу. Из нее можно сварганить напичканный инопланетянами и бластерами захватывающий комикс, учебник по ядерной физике, а можно — сотворить глубокий философский трактат или трогательную до слёз драму. Желязны — тоже неодинаков. В своих книгах он всякий раз пытается взять новую высоту, порой отстоящую от предыдущей на тысячу километров. «Мастер снов» написан и структурирован скорее как современный мейнстримовский роман — неспешный текст и мало сюжета, который отодвинут в третий или четвертый ряд. Художественный стиль просто шикарен, и похоже, он и является стержнем всей книги. В этом плане — о ч е н ь хорошее литературное произведение.

Обычно, начиная читать очередную «крупнокалиберную» вещь Дика, автоматически беру ручку и кусок бумаги, чтобы записать имена персонажей и кто они здесь по жизни. Просто для того, чтобы не запутаться, потеряв нить повествования, и не перелистывать все обратно — действующие лица во многих его книгах зачастую схематичные и мало чем отличающиеся один от другого (может, за исключением главных). Но тут Дик удивил — изрядная доля «личного состава» оказалась чертовски живой и неодинаковой, каждый с собственным характером. Они постепенно по тексту обзаводились объемом и фактурой, обретали неповторимые черточки и шероховатости. Посему, вместо голого списка имен эта игра в тезисы незаметно превратилась в то, что я начал выписывать нетривиальные цитаты, в которых зарыто немало смысла. И это, признаюсь, никак не походило на пафосную чепуху, а заставило порядком задуматься. Глубоко — здесь Ф.К.Д. через страницу останавливал и вынуждал чесать затылок.

Много идей, сюжет далеко не самый простой, а во многом уникальный, хоть и построенный казалось бы на довольно изъезженных темах и приемах. Чертовски здорово и хорошо. Даже очень.

Это не роман. Бред алкоголика в белую горячку, видения больного шизофренией в фазе обострения, иррациональный гон безнадежного торчка, схлопотавшего изрядный передоз — все, что угодно, но не литературное произведение. Сюрреалистические блуждания по пустыне Мерсера из «электрических овец» и сползающая крыша реальности «Убика» обреченно вздыхают, сидя на скамейке запасных. Нетрудно себе вообразить, как уважаемый Филипп Джозефович вытряхивает все аптечки и опустошает шкафчики, находившиеся у него дома, и ставит в итоге на стол возле пишущей машинки тарелку, с горкой засыпанную разноцветными таблетками. А потом стучит по клавишам, поедая эти снадобья добрыми горстями, чтобы не дай боже не отпустило, пока поток воспаленного сознания материализуется в буквах. Депрессивная завязка, смешанная с приправой из американского шовинизма, переходит в бессвязный угар основного повествования, сходный с Алисой из Страны Чудес, нажравшейся чего-то столь тяжелого, что весь ее радужный сон становится черным бредом. Персонажей изрядно «выносит»: например, отсутствующими взглядами они наблюдают за тем, как Глиммунг (мирообразующий глюк всея романа) проваливается сквозь пол. Да и весь сюрреализм окружающего мира воспринимают с удавьим спокойствием (так, лишь небрежно отмахнувшись от чертей, бегающих по столу). Ближе к концу у литератора вдруг тарелка оказывается пуста, и он с больной головой пытается после четыре пятых написанного текста натужно связать сюжет в кучу и как-то его завершить. В итоге, кое-как пристраивает высосанную из пальца концовку, не имея уже сил превратить все ранее написанные страницы во что-то более-менее связное и поддающееся хоть малейшей логике.

Дик — писатель очень неровный. Уровень произведений скачет как давление у гипертоника от почти гениальных опусов до полного хлама. Этот же «экземпляр» превосходит все ожидания и не вписывается ни в одну из двух категорий, будто его по инерции вынесло вообще за пределы диаграммы куда-то вбок.

Наверно, для переводчика сей текст был кромешным кошмаром в самый черный день его трудовой деятельности — чтение уже разжеванной писанины сворачивает мозги в болезненный узел, а тут еще попробуй переведи все это с одного языка на другой, пытаясь не потерять ускользающий контекст.

Добротный роман, даже в чем-то серьезный. Очень ровный, без провалов, логических нестыковок и технических несуразностей. Научная фантастика в хорошем ее варианте.

Основная идея, уместившаяся не в особо протяженном тексте всего одной книги, способна легко соперничать с таковыми в произведениях современных «мастеров грандиозных концовок», подводящих под что-то подобное целые увесистые многотомные серии. При всем при этом у Боба Шоу не было того количества предшественников по части «вселенского эпоса», у коих есть возможность поучиться современным авторам. В наши годы, растянув «Дворец Вечности» на пару тысяч страниц, он вполне мог оказаться в списке топовых передовиков жанра. Видать, книга оказалась выпущена не в свое время, что и не дало ей протиснуться в разряд признанных шедевров.

Ранние произведения РШ обладают своим очарованием, и реалистичности в них тоже вдоволь. Но вот, к примеру, «Орбитсвиль» не зашел, показавшись лишь яркой поделкой (возможно, я ошибаюсь, и все таки), из-за чего позднего Шоу читать больше не берусь. За эту же вещь — уважаю.

Вначале ржал я. Потом — моя жена. Дальше — начальник строительного участка. За ним — заведующий складом. Не в бровь, а в глаз. В любом времени, в любой точке мира, в любой сфере деятельности бюрократический дебилизм неистребим. С человеческой природой он заодно.

«Жарко. От тепла предметы расширяются. Эта кепка – зимняя. Зимой твоя голова будет меньше».

Не буду больше язвить. В форме гротеска или фельетона – с этим рассказом не все так плохо.

Ужастык. Более того, Космыческий ужастык. «На несчастных космонавтов нападает Мойдодыр — умывальников начальник и мочалок командир». Дик в своем репертуаре – совершенно не фильтрует идеи, не задумываясь, хорошие они, так себе, или совсем не годятся. Смело выкладывает на бумагу любую чушь, какая придет в голову, беря рубежи количеством, не оглядываясь на качество – авось выстрелит. Чтение раннего Дика напоминает копание в куче мусора – порой удается наткнуться на радиодетали с содержанием драгметаллов (иногда даже очень приличным – «Вторая Модель», «Старуха С Печеньками», «Фостер, ты мертв!»); чаще – нет.

Очень хорошо скроенный рассказ, заставляющий читателя даже на столь короткой дистанции проявить эмоции в отношении персонажей. Манера повествования грамотно вплавлена в сюжет, создавая необходимую атмосферу, прямо по законам жанра. Мотивация старухи представлена несколькими образными картинками весьма удачно, что начинаешь верить написанному. Беспардонная старая ведьма, в грош не ставящая жизнь ребенка, который и этой самой жизни-то увидеть еще не успел. Бабке подфартило с подвернувшимся на пути пацаном, и все, что она почувствовала к нему в итоге, ничего более презрения. Жизненно, однако.

Подумалось, меж тем, о нынешних престарелых небожителях-миллиардерах, меняющих на девятом десятке «вне конкурса» пятое по счету донорское сердце в то время как «бюджетные» пациенты так и не успевают дождаться своей очереди на спасение.

Ощущение такое, что уважаемого Филиппа нашего Дика штормило из стороны в сторону. Идея не самая плохая. И даже не одна, а сразу целая пригоршня, из которых можно было сотворить довольно крепкую вещь. Но реализация ужасна, как последние дни арестанта-смертника. Ни к чему не ведущие сюжетные ходы (зачем вообще это сборище наркоманов в самом начале рассказа? Впрочем, с другой стороны, именно в этой в сцене с зажравшимися участниками конкурса начинает сквозить тот самый фирменный «диковский» стиль, в последующих произведениях создающий ту неповторимую атмосферу, из коей и кристаллизовалась незаурядность Дика как писателя), оборванные на полуслове сцены, высосанные из пальца телодвижения персонажей и неубедительная причинно-следственная связь различных событий, и все в них должны почему-то поверить. Совершенно никакая, продвигающая «важный» законопроект, речь сенатора, при этом главный оппонент центрального персонажа называет ее великолепной. Повествование скомканное, рваное, излишне торопливое.

Скорее всего, автор даже не следил за тем, что и как выкладывает на бумагу, не задумывался о том, чтобы придать тексту связность и глубину (поленился?), а на читателя, так и подавно, было наплевать. И вряд ли потрудился хотя бы один раз перечитать сие произведение. На месте редактора, как минимум вернул бы все это переписывать. Но и тот, похоже, не удосужился все это прочесть — вяло махнул рукой, мол, отправляй в тираж...

Когда читал «Сохраняющую машину», думал о том, какая все же богатая фантазия у Дика (превратить музыку в живого мыша — это не казий мозет), и еще о том, что фантастика, как жанр, для него, все ж больше — инструмент, помогающий реализовать замыслы и идеи, которые невозможно обыграть с помощью реалистической прозы. В эту цель метил «Коричневый тапок»? Попал. Лично с Диком знаком не был и допросить не имел возможности.

Читая, во всю веселился. Дик еще не был по-чёрному мрачен, и в его опусах реальность не так сильно съезжала с катушек. Да и слегка чокнутый доктор Лабиринт подавал неплохую заявку на то, чтобы стать персонажем очень интересным и живым. Немного жаль, что он засветился только в двух рассказах: потенциал для развития был просто безграничный, и вполне годный, чтобы заставить читателя проглотить на одном дыхании увесистый сборник таких вот творений (как, к примеру, «Азазел» Азимова).

Вот мне думается, возможна ли была в реальности такая ситуация, когда Дик, Шекли и Эрик Фрэнк Рассел за одним столом соображали бы «на троих»(что-то есть в их писанине друг от друга), делясь своими веселыми идеями и планами на такие вот произведения? В ментальной «инфосфере», где обитает писательская Муза, похоже, что вполне.

Дик — красава! 95 процентов текста читалось как какое-то фуфло из начала 1930-х про пучеглазых инопланетян (рассказ вроде про людей, а перед глазами, как на картинке, все время маячил марсианин из фильма «Марс атакует» и вспоминался довольно слабенький дебютный рассказик Саймака «Мир красного Солнца»). Строчил впопыхах, торопился, на детали и стройность повествования вовсе забил (персонажи бестолково спотыкаются друг о друга, и непонятно откуда берут озарения о причинах и свойствах происходящих с ними перемен)... И тут — такой замечательный выверт с морскими свинками в конце, и вот — буквально несколькими строками весь рассказ вытянут на совершенно достойный уровень. Просто блеск. Аплодирую стоя!

Ну-у блин. Начал за здравие, закончил за упокой. Хороший-то получался рассказ, с интригующей завязкой, и написан-то сам по себе на неплохом уровне, не самыми графоманскими буквами, что можно простить явные ляпы и провалы сюжета. Но концовка взяла и оборвалась на полуслове, рассыпав весь так усердно возводимый карточный домик. Все, конечно же, всё поняли, но что ж так-то?...

Роман нестройный, угловатый, как девочка-подросток в начале полового созревания. Впрочем, весь киберпанк в этот пубертантный период грешил всякими несуразностями. Но, при этом, с изрядным количеством идей — ярких, интересных, смелых, задиристых, разбросанных по тексту щедро и бессистемно. Что Стерлинг, что Гибсон, и с ними же Суэнвик писали в те времена так, будто резко вдохнули ветер перемен приправленный закисью азота. «Вакуумные цветы» — определенно продукт изрядной дозы веселящего газа. До выхода на белый свет этой замечательной киберпанк-компании, прежние фантасты, по-видимому несколько притормаживали свою фантазию, держа ее в узде «технологической политкорректности», больше оглядываясь на стиль, выработанный и отточенный годами ранее, и стараясь не высовываться за его рамки.

В общем, вышел трэш-металл после эпохи традиционного рок-н-ролла. Суэнвик как раз в одном из таких прогрессивных ансамблей, часто путаясь в нотах, запиливал на ритм-гитаре стремительные риффы «Вакуумных цветов».

Кривенько, косенько, неаккуратно, как и почти всё раннее диковское творчество. По-видимому, в 50-е такое прокатывало — в печать запускали всё же (хотя, слышал, в те времена даже у Хайнлайна не все выходило легко с издателями). Вышло как собачья будка, наспех сколоченная кривыми гвоздями из горбыля, что остался после строительства сарая. Гибель человеческой цивилизации, инопланетные археологи... Должно быть, у ФКД вертелась в голове идейка, и чтобы она не зудела, как назойливая муха, он выложил ее на бумагу. Выстрелило, напечатали, может даже заплатили. И на том хорошо.

Очень неплохо. Почти весело, несмотря даже на такую подачу материала — из инопланетянина сварганили гуляш и с аппетитом слопали на обед. Концовка с весьма глубоким подтекстом — не ешь ближнего своего. И вполне себе жизненной идеей — на всякую хитрую «жо...» найдется болт с винтом. И еще — что если ты сильнее, не всегда полезно со слабым поступать нехорошо. Прямо целая притча получается. Сам Дик наверняка не забивал голову тем, что этот маленький рассказик будут столь тщательно препарировать и разбирать на органы (или на отдельные предложения и фразы) с целью выяснения, что и как в этом «организме» вертится и скрипит.

Уххх. Перечитывал «Куклу Судьбы» раза три. Атмосфера в романе — просто прелесть. Невероятное погружение. При этом, теперь не помню прямо уж всех подробностей книги. Да и нужно было их запоминать? Помню, пока читал — на самом деле жил в этой прекрасной сказке. Вот покончу со сборником саймаковских рассказов и прочту-ка сей роман в четвертый раз.

Читаешь рассказ и душа поет. В «Новой Розе» Гибсон проявил себя как превосходный стилист. С такой концентрацией перифраз и метафор прозаический текст становится схож с поэзией. В язык и предложения, как пить дать, вложено порядочно труда — рассказ написан явно не на коленке и издан не с первого черновика. Веяние «Далгрена» Сэма Дилэни здесь особенно заметно, однако, при этом сходстве, у Гибсона получилось не так рвано — образы все же не скачут из одного угла страницы в другой, а находятся точно на своих местах. Должно быть, вот за такое его и называют мастером пера. Вот оно — самое то «соединение слов почти без шва».

С некоторых пор произошел незаметный сдвиг, когда НФ-проза стала обретать реализм, выходя из зародыша сказки и превращаясь во что-то натуралистичное. домашнее, что ли. Космос перестал быть вместилищем только экстрасенсов, гоняющих по Вселенной с лазерными мечами наперевес. В нем появилось место не Человеку с огромной заглавной буквы, а просто человеку из мяса и костей, который умеет ходить по земле и дышит воздухом, и при этом способен думать, трудиться и побеждать (начальство, подчиненные, средний класс; сама Хатч выглядит как ИТР среднего звена, а не некий недоступный небожитель). Макдевитт изваял космос не непознаваемый и холодный, а очень даже понятный и осязаемый — вот он здесь, и, похоже, наш.

Иган в этом произведении, похоже поймал ту неуловимую штуку, которая из аморфной идеи материализует нечто такое же прозрачное, но заставляющее забегать мурашкам по коже. Ловишь кайф на чем-то, но до конца так и не осознаешь, какие именно абзацы и предложения настолько «вштырили». Наверно, про ту самую Теорию Всего. А вообще — очень атмосферная книга. Чувствуешь, что наше (или, если не наше, то австралийское — точно) близкое будущее будет выглядеть примерно так. За это «погружение» можно простить даже обрыв некоторых сюжетных линий (к чему в процесс включен этот репортаж об оживлении убитого парня, и зачем конкретно был нужен в тексте тот самый буржуй, который превратил себя в существо, способное выжить в атмосфере Юпитера?).

Да, это не «чуден Днепр при тихой погоде», но это, черт возьми, твердая научная фантастика. Глупо применять к ней привычные критерии гуманитарной литературы. С моей колокольни, так это литературный шедевр, авангард, настоящая НФ (даже больше — ее концентрат); и талант Уоттса — в умении расставить слова, тщательно соблюдая при этом баланс, в способности превратить в поэзию столь наукоемкий слог. Как скольжение по гребню волны — немного пережмешь, и тут же скатишься до уровня сухих технических спецификаций (сэр Артур Кларк в «Свидании с Рамой» в эту ловушку, похоже, попал; Грег Иган тоже зачастую хватает лишку). В этом смысле «Эхопраксия» даже обыгрывает «Ложную слепоту». Про вынос мозга на высокую орбиту добавлять ничего не стану — об этом написано много и без меня.

Жалкая подделка под киберпанк, изданная во времена, когда в нашей стране под именами отечественных авторов массово печатали всякое барахло (сейчас положение вряд ли улучшилось, но все таки). По стилю текст содран с Гибсона без всякого зазрения совести — будто положили перед собой раскрытый Граф Ноль и за бутылкой водки договорились: «А давай-ка мы нацарапаем чё-то похожее». Скорее всего, так и сделали. Вообще, термин «русский киберпанк» по определению вызывает рвотный рефлекс: все вторично, на грани плагиата, или скучно, или тупо (наверно, это болезнь, передавшаяся со времен превращения советской фантастики образца «стремительных домкратов» в тот дебилизм, которым является нынче подавляющее большинство современной российской). Иностранные имена персонажей в текстах российских писателей 90-х — вопиющий признак комплекса неполноценности отечественной беллетристики.

В общем, на нескольких ярких деталях из «Алмазного дождя» можно было сообразить неплохое чтиво, чего авторы не смогли. И зачем слова переписывать из методички?

Слишком длинно. Половину телодвижений из романа можно было бы выкинуть без потерь. Но масштабно и эпично, идея с Экстром (что это такое и почему взрываются звезды) — великолепна и грандиозна. Калинда с красными кольцами воина-поэта, ребёнок, поедающий червяка из упавшего яблока — очень удачные образы всего из двух штрихов. В общем, будь текст вдвое короче — очков ему это только бы добавило.

Наткнулся на «Слепоту» еще в 2010-м. И влияния на моё восприятие романа не оказало ни единое постороннее мнение: книга была выбрана простым перебором текущих новинок. Так что, о Питере Уоттсе и его романе я не слышал, ровным счётом, ничего. В общем, всё с чистого листа.

И «Ложная слепота» для меня как для любителя фантастики оказалась тем праздником, о котором мечтаешь, но уже не надеешься, что он может свершиться. Помню, как во время прочтения у меня медленно отваливалась челюсть... рот захлопнулся только на последней странице. Потрясающе. Такого я еще никогда не читал.

Есть вещи, которые неожиданно передвигают НФ на новую ступеньку, когда уже кажется, что жанр сдулся и находится в состоянии болезненной ремиссии после взрыва какой-нибудь сверхновой лет десять или двадцать назад. Хайнлайн и Кларк похоронили Э.Дока Смита, выведя фантастику из детского возраста. Дилэни, Желязны, а позже К.С.Робинсон попытались вывести ее на уровень большой литературы. Киберпанк, возникнув, сделал морально устаревшим все, что было написано раньше. Уоттс сотворил то же самое с киберпанком. Совершил революцию и разрушил прежний строй, при котором «верхи уже не могут, низы — не хотят».

Роман о технологической сингулярности — как раз, возможно, в духе ожидания нашего времени. Образ будущего, который считается наиболее вероятным, или, хотя бы, технически возможным.

Интересно, а как будет выглядеть научная фантастика в те времена, когда эта самая Сингулярность все же наступит?

PS: «Ложную слепоту» прокатили со всеми премиями, которые возможно. Но кто вспомнит те произведения, что обскакали Уоттса по части призов?

Хьюго и Локус отдали «Концу радуг» Винджа — уже и забыл, о чём, собственно, произведение

Кэмпбелловский приз отдан «Титану» Бена Бовы — не читал ни одной его книги

На Небьюлу даже не выдвигался.

Может, они того и заслужили, но столь эпохальным не стало ни одно из них.

«Бесконечность, подобная времени», пожалуй более красочный перевод названия книги; перевод как «Времениподобная бесконечность» — точнее с точки зрения фундаментальной науки (последнее, Бакстер, по видимому и имел в виду). Если оставить за скобками Нивена и Кларка, то это, похоже один из первых ростков, с которых началась современная «хардкорная» НФ. Умение подогнать под идею романа такую научную базу и, одновременно не переборщить с научпопом и не превратить при этом книгу в фарс вроде Звездного Пути — видать, требует таланта. Ладили, конечно, фантасты 70-х 80-х с ньютоновской механикой и вершками теории относительности, но на Розена, Планка и Шварцшильда со Шредингером замахиваться почему-то побаивались. Бакстер плюнул на сию осторожность и раскатал картину на полотне передовых физических теорий.

И вот, целый букет доходчивых разъяснений на тему того, как крутятся колёсики у искусственной гравитации, квантовой одновременности, на каких принципах работает межзвёздный портал и межпланетный двигатель.

Как раскрывались в большинстве фантастических произведений принципы работы этой самой «машины времени»? — Ну, вот, дескать, есть такие «темпоральные поля»... Или вовсе — никак. Есть такая штука, и всё тут, а как она работает — не ваше дело. А искусственная гравитация? — Ну, вот, есть такое устройство... Бакстер же взял и объяснил всё доходчиво и непротиворечиво. Не встречал, например, чтобы до него в теме путешествий во времени кто-то осмеливался пойти дальше (или глубже) «парадокса застреленного дедушки».

Книга раскрывает ворота в созданную Бакстером вселенную КсиЛи. И очень жаль, что отечественные издатели ограничились выпуском только двух переводных романов и горсткой рассказов из этой серии. Было бы очень интересно познакомиться со столь масштабной эпопеей.

Вот этот мусор — образец прекрасной твердой НФ с динамичным сюжетом и прекрасной идеей? 500 с лишним страниц бестолковой тягомотины и хождений вокруг да около? Сто пятьдесят (!) страниц занято описанием того, как Земля совершает МГНОВЕННОЕ перемещение в другую звездную систему. Профессор Забыл-Как-Его-Там-Зовут может пялиться на стрелку какого-либо прибора на протяжении половины главы, а другая половина той же главы занята тем, что он смотрит на другую стрелку. Персонажей нет вообще — только какая-то одна и та же пластмассовая кукла, которую переодевают и пихают в разные сцены под разными именами. Это за исключением секты Обнажённого Пура, те уж совсем днищевый трэш — клинические имбецилы, шизики и дауны в одном флаконе. Технические идеи хорошо выглядели б наверно, будь годом издания где-то 1940-й. Вся «научно-фантастическая» составляющая на уровне поделок Альфреда Ван-Вогта. Инопланетяне будто срисованы из мультика Футурама и фантазии на большее не хватило — в этом Аллен лишь чуть не догнал Юрца Петухова с его «Классификатором пришельцев» (ну, не могли ж они «бухать» вместе, ...или я ошибаюсь?).

Не будь в этом издании ни одной буквы, пользы от него было бы гораздо больше — подошло бы под ежедневник. А так — куча макулатуры, и ничего более.

Хайнлайн, если не изменяет память, как- то сказал, что научная фантастика — это реалистическая литература. Джеймс Фрей в своем пособии по писательскому мастерству заметил, что главная задача литератора — это своим текстом взломать мозг читателя. «На пути в рай», похоже. именно такой пример. Происходящее в книге представлено настолько натурально и стиль избран столь правильно, что погружаясь в его мир, полностью забываешь о том, что это все не на самом деле. Подробности и детали расположены правильно и к месту, что заставляет прямо-таки жить в этом вымышленном пространстве и вынуждает забыть о том, что это фантастика или вовсе художественное произведение. Как будто все это существует на самом деле. Дерево здесь деревянное, ржавое железо — выглядит ржавым железом. Мелкие «винтики» цепляют не меньше, чем основополагающие пласты романа. «Дешевые тайские микрочипы, наваленные в глиняных горшках», «Человек в кимоно, перепоясанном вместо оби цепью»; тот момент, когда Анжело «рассматривает» микробов на руке Завалы; лазеры и плазменные пушки — отнюдь не всесильные, а имеющие логичные физические ограничения; зашитый в генетику химер образ седовласого генерала и линии, которые рисовал Перфекто на полу жилой комнаты. Этот список можно продолжать долго. (Технический «косячок», правда нашел: искусственная лихорадка, которая косила людей на звездолете была неуязвима, т.к оболочки вирусов замаскированы под мембраны нервных клеток, хотя по науке, человеческий иммунитет сам по себе воспринимает нервную ткань как враждебную.)

Касаемо сеттинга, можно заметить, что социальная сторона представленного мира, также выписана весьма здраво, с холодной головой. Светлое будущее не наступило, но и антиутопией оно не стало. Обычные проблемы общества никуда не делись — оно, по-прежнему, делится на богатых и бедных, на героев и дегенератов и технический прогресс не решил ни одной из существующих в наше время проблем (ну, не вышло что-то типа «вкалывают роботы — счастлив человек»), что впрочем, по настоящее время и подтверждается историей. Чудес не бывает; все они — это то, что делается руками человека, который не Бог и далёк от совершенства. Этот роман — не поэзия, а настоящая проза жизни.

При всём при этом, роман — не просто картинка в стиле гиперреализма. Это очень глубокая история о человеке, посвятившем свою прошлую жизнь благим делам, и который, попав в жестокие условия, вынужден «по волчьи выть с волками», но при этом отчаянно пытается не потерять в себе признаки человечности.

И это все — с первой попытки! Многие мастодонты жанра, оттачивающие стиль на тысячах и тысячах листов бумаги, смогли лишь приблизиться к такому реализму. Даже у Гибсона (при всем уважении), явно стремившегося именно к натуралистичности описаний зачастую все «выглядит» скорее восковой декорацией или игрушками из пластмассы. У Дэна Симмонса, с его изрядным литературным талантом, искомый эффект встречается лишь выборочно.

В общем, несмотря на ту кучу пустого барахла, которое Волвертон писал позднее, за этот роман — низкий ему поклон.

Из всего «Муравейника» «Мона Лиза...» вышла наиболее графичной, яркой, с четкой структурой. Каждая глава — как деталь конструктора Лего — ничего лишнего, и становится строго на свое место. Персонажи заняты своим делом в структуре сюжета (Нейромант получился размытым — было трудновато следить за происходящим. Граф Ноль — несколько скомканным и похожим местами на произведение, предназначенное для читателей возраста лет так десяти). Что у Гибсона перечитывал неоднократно, так это «Мону Лизу». Не сказать, что глубокая проработка персонажей ставилась тут во главу угла, но получились они, если и не достоверными, то вполне осязаемыми и неодинаковыми. Описание компьютерных технологий будущего сейчас, конечно, может вызвать только улыбку, но для 1988-го — вполне круто, хотя, не только в них дело...

Ума не приложу, за что эта поделка получила «Хьюго». Сухое, бестолковое перечисление таких-то и таких-то событий. И ведь не скажешь, что Лэндис писать не умеет: «Рябь в море Дирака» и «Вдогонку за Солнцем» получились вполне себе атмосферными и интересными. Как будто писатель собрался что-то написать, но потом решил не напрягаться и просто отправил издателю план рассказа, который накидал перед сном на клочке туалетной бумаги — мол и так сойдет. Полное неуважение к читателю.

Читал «Лавину» еще в начале 2000-х. Всех подробностей сюжета уже не вспомню, но впечатление от прочитанного свежо до сих пор. Написано здорово, изобретательно и захватывающе (пусть тема Метавселенной выглядит немного картонной и мультяшной), с прекрасным воплощением идеи психопрограммирования. Стивенсон от души поиздевался над всем написанным ранее киберпанком а-ля Гибсон или Стерлинг (уже успевший после них обрасти изрядным набором штампов и шаблонных сюжетных ходов), и одновременно подвел жирную черту под всем жанром в целом. Именно с выходом этой книги тот самый классический киберпанк с его скольжением в виртуальной реальности и нейроимплантантами закончил свой жизненный цикл. Замечательная эпоха завершилась (пожалуй, вовремя), и то, что вышло в этом духе позже читать стало уже или жалко или смешно. Отечественные поделки только начинали появляться, явно отстав от времени — они оказались даже не нужны.