Сага о короле Артуре, Бернард Корнуэлл, 1995-1997.
Бернарда Корнуэлла называют автором, возродившим исторический роман. Могу только согласиться с этим утверждением. Удивляет уже то, что во время засилья моды на так называемое «фэнтези», когда этот ярлык без разбору вешают на каждую книгу только для того, чтобы её купили, смогло пробиться к читателю и прочно занять себе место хоть что-то другого жанра, тем более столь качественно сделанное, интересное и полновесное. Его «Сага о короле Артуре», впечатлениями о которой я хочу здесь поделиться, совершила, казалось бы, невозможное: дала ещё одну версию изъезженных вдоль и поперёк и всем знакомых событий. В чём же заключается эта новизна?
Новизна артурианы Бернарда Корнуэлла.
Во-первых, чрезвычайно интересно подано отношение Артура к религии. У Корнуэлла он не христианский рыцарь, не «современный» циник-атеист и даже не вождь-язычник любого толка. Простите за столь вольное допущение, но мне он кажется прагматиком и агностиком. Занимая высокое положение в воинском культе Митры, терпя при себе безумного Мерлина и пользуясь покровительством почти вымерших друидов, заигрывая с ещё молодым и очень агрессивным христианством, он остаётся нейтральным и снисходительным к любой из этих религий, не отрицая ни одну из них. Приносите государству пользу, не вредите людям, и можете делать всё, что вам вздумается. Какой бог существует на самом деле – разбирайтесь сами, моё дело бить саксов, мостить дороги и восстанавливать мосты по римскому образцу, а ещё обустраивать города.
Во-вторых, Артур совершенно не желает править. Здесь он представлен как бастард Утера Пендрагона, защитник и опекун при младенце, отроке и мужчине Мордреде, законном отпрыске законного сына своего отца. Артур на протяжении десятилетий имеет реальную власть, военную и политическую, его постоянно пытается посадить на трон то одна, то другая группировка – а он упорно отказывает всем, храня верность данной отцу клятве. Удивительно, но мечты у него просты: дом в провинции, хозяйство, жена, дети и кузница. Осталось сплотить Британию воедино, перебить всех саксов, воспитать Мордреда и передать ему, наконец, опостылевшие бразды правления. Только вот ковать у него не слишком хорошо получается, в личной жизни тоже не всё так гладко, как хотелось бы, да и в государстве всегда что-то случается и мешает осуществлению его мечты…
В-третьих, артуриана Бернарда Корнуэлла оказалась фактически лишённой волшебства, присутствующего здесь лишь номинально. Оно и понятно: исторический роман тем и отличается от фэнтези, даже от исторического фэнтези. К примеру, у Мэри Стюарт есть замечательная «Трилогия о Мерлине», и в ней тоже реалистично всё, за исключением одного фантастического допущения: видений (выходов из тела, прозрений), которые всегда подтверждались в действительности. В «Саге о короле Артуре» магия – это синкретический комплекс религии, ритуальных действий, устного народного творчества, приёмов психологического воздействия и обрывков античной науки. Но это понятно только автору и его читателям, в художественном же мире «колдовство» имеет значение и способно так или иначе влиять на суеверных людей, верящих в него и поднимающих на знамёна каждое совпадение. Необходимо особо отметить, что такое двойственное восприятие прописано мастерски: отсутствует сатирическое принижение волшебства и причастных к нему персонажей, как, например, в романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена. Более того, некоторые совпадения магических действий с изменением ситуации в вымышленной реальности настолько удачны, что заставляют даже скептически настроенного читателя колебаться на тонкой грани: «А может?..»
«Позитивный натурализм» как основа стиля Бернарда Корнуэлла.
В отличие от старых исторических романов, мешавших романтические приключения пополам с реализмом (вспомнить хотя бы «Трёх мушкетёров» Александра Дюма-отца), Бернард Корнуэлл использует натурализм, лишь чуть приправленный романтикой. Натурализм царит во всём, не касаясь лишь чувств и памяти персонажей, той пусть придуманной, но светлой веры в лучшее, которая помогла им выжить тогда и скрашивает старость сейчас. Чтобы не залазить глубоко в дебри терминологии, приведу шаблонный, полученный от вузовского преподавателя пример. Знакомя гостя со своим домом, реалист пригласит его с парадного крыльца и станет водить по комнатам, показывать мебель, картины и вид из окон, а натуралист заведёт с чёрного хода на кухню в чаду готовки, и то только после того, как продемонстрирует на заднем дворе бойню, компостную кучу и выгребную яму. Не собираюсь утверждать, что это пошло или плохо, нет. Непривычно и, возможно, даже ближе к действительности, чем изображение того же 6-го века в «Руси изначальной» Валентина Иванова.
Начало первой книги трилогии («Король Зимы») крепко увязло где-то на задворках пресловутого дома. Если бы не сюжетный ход, начинающий повествование со старого уже героя, ставшего рассказчиком, впечатлительный читатель-эстет мог бы легко бросить неприятное чтение. С места в галоп: «всего лишь» сцена рождения ребёнка. Пронзительные вопли, крики, похныкивания, тяжёлые хрипы и снова крики, стоны и бессильный плач. Мужчина, мечтающий убежать, напиться или убить кого-нибудь. Огонь, дым и крики «помощников», грохот глиняных горшков и ударов копий по щитам. Мочащаяся при всех и прямо на порог комнаты жрица, после разбрызгивающая эту мочу по постели роженицы. Пот, кровь, слизь, солома и амулеты по голому, корчащемуся на шкурах который час подряд телу. Тут же на коленях в углу комнаты христианский епископ истово бормочет молитвы, а его силой выдворенная жена бьётся в истерике за дверью и умоляет Бога простить языческих ведьм… Родили, и ладно. Следом идёт описание жизни сборища безумцев, уродов и калек, собранных Мерлином и поселенных вместе с бездомными детьми, дряхлыми стариками и свиньями… Дальше – визит-инспекция враждебно настроенной группы воинов на двор отсутствующего Мерлина, ужимки и прыжки пришедшего с ними друида, ответный фарс Нимуэ… Весело, одним словом. Читателю предлагается притерпеться и «войти в эпоху», а основному герою, подростку Дерфелю, придётся немало изловчиться, чтобы выжить и вырасти в этих условиях. Он уже решил, что станет воином, как Артур, и будет сражаться под его началом.
Главный герой, Дерфель Кадарн, одновременно и однорукий старик-монах в христианском храме, записывающий молодой королеве Игрейне историю легендарного Артура, и пленный мальчишка-сакс, друг ученицы Мерлина Нимуэ, ставший могучим воином, а после и полководцем. Помните, я упоминал о романтике в изображении чувств и памяти персонажей? История подаётся так, что неясно, было ли многое на самом деле, или только возникло после в пересказе пережившего своё время человека. Это любовь Артура и Гвиневеры, Тристана и Изольды, бескорыстие и идеализм Артура, волшебство Мерлина, Морганы и Нимуэ, подвиги Ланселота и верность Галахада… Вот войны были, были воины, были кровь, грязь, холод и голод. Что там сейчас поют барды, не важно, они уже тогда сочиняли свои песни в угоду гневливым или добрым королям и за их золото. Но песни поют до сих пор, легенды помнят, а жестокостью, нищетой и грязью и сейчас никого не удивишь. Никому не верьте, моя королева, мне верьте. Скучает ещё нерожавшая девочка Игрейна, хочет сказку. Грустит, мёрзнет, грезит и пишет одинокий старик…
Главный герой и сражения.
Трилогия увлекает, хоть далеко и не с самого начала. В дополнение к многочисленным и зачастую излишним натуралистическим подробностям, немного пугает список действующих лиц и мест действия в начале каждой книги. Лично я из-за этого списка заподозрил даже наличие театральности в использовании выразительных средств, как у Джона Бойнтона Пристли в «31 июня», но, к счастью, ошибся. В основном повествование ведётся от первого лица, от имени Дерфеля, ставшего участником, очевидцем и современником описываемых им событий. Непонятно, как один человек, необразованный к тому же, смог столько всего заметить своими собственными глазами и, главное, осознать и свести в единую картину, оценить её, проанализировать и сделать выводы, но об этом во время чтения как-то не задумываешься. После понимаешь, что он – полностью вымышленный персонаж, соединившийся с голосом автора. На протяжении всей «Саги…» Дерфель практически не меняется. Вот он мальчик на побегушках, а вот уже убил своего первого противника и стал мужчиной в войске Артура. Никакого ступенчатого взросления и обучения воинским умениям «в кадре». Выжил – значит, умеет и может достаточно. Вполне соответствует той эпохе. Мыслит он тоже всегда одинаково, возможно, из-за способа подачи повествования от лица себя-старого.
Боевые действия даны на очень высоком уровне. Я не историк-специалист и тем более не реконструктор, но отличия – в лучшую сторону – от многих и многих авторов налицо, хотя временами всё же возникают некоторые вопросы. К чести Бернарда Корнуэлла, в своих послесловиях он самостоятельно озвучивает многие спорные моменты, в том числе проблему совмещения «зрелищности» и «исторического правдоподобия». В описании битв нет никаких «шахмат», никакого соответствия реальных столкновений предварительно составленным «виртуозным» планам. Есть пересечённая местность и почти полное неведение о местоположении и действиях противника. «Чудо-партизаны» отсутствуют. Чувствуются массовость происходящего и размеры поля боя. Регулярно всем сторонам путают карты погода, заразные болезни и даже временное отсутствие провианта. «Стена щитов», которую все здесь регулярно выстраивают, до боли напоминает римский строй, но должны же были «варвары» перенять хоть что-то полезное у римлян? Сначала в ход идёт стрелковое и метательное оружие, после приходит очередь ударов тяжёлыми боевыми копьями через плечи сдерживающих или толкающих противника сцепленными щитами товарищей, вблизи рубят мечами и топорами, а в самой тесноте и свалке орудуют длинными ножами. Тяжёлая конница, по сути, есть только у Артура, и она всегда непобедима. Возможно, сказываются эффект новизны и неумение ей противостоять на острове, но мне это почему-то напоминает зов трубы, крики «Кавалерия! Кавалерия!» и бегство индейцев. Хорошо, что автор не пользуется ею в каждом столкновении и помнит о рельефе местности и ограниченной выносливости лошадей.
Поединки тоже хороши, и это также заметно в сравнении с читаными-перечитанными штампами. Авторов не называю, просто приведу несколько устойчиво кочующих по книгам и узнаваемых типажей. Даже лучшие воины Бернарда Корнуэлла не виртуозные фехтовальщики, не без меры регенерирующие берсерки, не изменяющие ход времени мастера единоборств, не обладатели парочки тайных и всегда действующих приёмов, не силачи и не умники. Их противники – не снопы соломы, не болваны, не трусы, не увальни, не слабаки, не предсказуемые программы и не сумма рычагов, центров тяжести и шарниров. Противники почти равны друг другу. Как у Корнуэлла описываются поединки? Выходят в круг два мужика, встают напротив и начинают ритуальные оскорбления. Один чуть трусит, другой слегка пьян. У первого доспех похуже, у второго вообще нет. У одного меч, у другого топор или копьё. Если первый удар никто не проворонил, начинается собственно схватка. Смог от пары выпадов уклониться или блокировать их – на следующем обязательно схватишь, и долго рану терпеть не сможешь. Смог обмануть сам или угадать финт противника – замечательно. Оружие ошибок не прощает. Одного, а то и обоих, уносят. Занавес.
Римское наследие и борьба за государственность.
Британия «Саги о короле Артуре» – не мифическая земля туманов, друидов и рыцарей, героически противостоящих приплывшим из-за моря дикарям в шкурах и с топорами, а реальная варварская страна, всё ещё не оправившаяся после почти четырёхсотлетней римской оккупации. Множество вяло грызущихся между собой «королей», властителей «независимых» земель невеликого размера и влияния. Пёстрая смесь не дружащих друг с другом культов, от почти истреблённых местных многобожия и друидизма до привозных митраизма и христианства. Циклопические по меркам местного населения фортификационные каменные постройки. Бани, храмы и библиотеки, использующиеся не по назначению и загаженные. Пришедшие в негодность дороги и мосты. Расколотые статуи. Римские украшения, элементы доспехов и оружие, почти возведённые в ранг артефактов великой силы. Римские монеты. Тесный уединённый мирок, утративший цельность, хозяина и самостоятельность. А ещё воинственные пришельцы извне, уже закрепившиеся и начавшие обживаться на окраинных землях саксы и англы. Именно этот расколотый децентрализованный мир пытаются собрать в единое сильное государство Артур, Мерлин и христиане. Артур военной силой и навязанными союзами, Мерлин – возвращением старых богов, а христианство просто прибывает медленно, неотвратимо и безлично, как очередной сезон при смене времён года. Христианству, как новой эпохе, даже герои не нужны. Ему достаточно обыкновенных людей, таких, как Тевдрик, совсем не героических Эмриса и Сэнсама, и безымянных последователей. Оно не торопится. Лебединая песня Мерлина и Артура красива, но останется лишь в преданиях и легендах. Всего лишь сказка, но она родится и будет жить, как ребёнок Игрейны, только благодаря усилиям Мерлина и Артура. Будет жить и помогать жить дальше.
Когда экранизация удаётся, она обретает самостоятельность. Именно это и случилось с фильмом «Он — дракон».
Не стоящими внимания становятся расхождения с книгой «Ритуал» Марины и Сергея Дяченко, узкая половозрастная направленность и смещение гендерных акцентов. Такой фильм просто смотришь и получаешь удовольствие.
Завораживающе красиво. Останови кадр в любой момент, и получишь произведение живописи со сложной и законченной композицией. И так — от начала и до конца.
Вглядитесь в эти мазки, почувствуйте их. Каждый ложился вдумчиво и размеренно, художник никуда не спешил.
Услышьте симфонию живописи, уловите общее настроение картины.
***
Причудливое изображение дракона на снегу.
Исконный свадебный ритуал, неуловимо знакомые дома, одежда и утварь.
Малая лодочка с девой на глади спокойного озера, с грозою и бурей налетевший змей-похититель.
Заснеженные поля и леса, широкое небо и бескрайнее море, острые скалы, глубокие тёмные пещеры.
Тёплый огонь костра и яростное пламя дракона.
Яркие краски и тьма, их сочетания и контрасты.
Страшная история и кукольный театр света и теней на холсте.
Сокрытый туманами райский остров.
Шатёр для двоих.
Летать вместе с ветром.
Увидеть ветер.
Музыка.
Стихи.
Песни.
Игры, танцы и полуобнажённые юноша и девушка, невинные и естественные, тянущиеся друг к другу.
Сказка, чистой воды глоток.
Волшебная история любви.
Романтика.
Супружество, выросшее из детской дружбы и юношеской влюблённости.
Рождение ребёнка.
Семья.
***
Любить не страшно — страшно не любить.
Мысли.
Цитаты супругов Дяченко приводятся по тексту «Он – дракон»: Интервью с Мариной и Сергеем Дяченко» от 18.11.15 года. Мой дальнейший текст содержит спойлеры.
***
Сергей Дяченко: «Роман «Ритуал» для нас любимый, и мы очень многого ждали от фильма … Скажу лишь одно: у нас были замечания, предложения по черновой сборке, но главная доминанта — это огромная благодарность … всем тем, кто работал над картиной. Они смогли перенести на экран душу нашего романа».
Марина Дяченко: « «Ритуал» здорово изменился на пути от книги к экрану. Для нас это происходило поэтапно, шаг за шагом. С нашей точки зрения, сейчас история рассказана по-другому, но это всё та же история о любви, которая невозможна».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
По мнению авторов, экранизация удалась. Как их давний читатель, я очень рад этому, поскольку мне фильм также очень понравился. Любое вторичное произведение рассматривается прежде всего в сравнении с первоисточником, с оригиналом. Замечательно, что здесь оно получило не только предварительное благословение, но и последующую столь высокую оценку супругов Дяченко. Это действительно редкое явление в кинематографе.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
К сожалению, «Он – дракон» не смог избежать менее очевидного и более пошлого сравнения. Я говорю про серию фильмов «Сумерки». Ну что же, от этого тоже никуда не деться. Считаю сходство двух этих фильмов чисто внешним, поскольку внутренне они различаются кардинально. Чем именно? Укажу лишь самое, по моему мнению, значимое. Вампир – олицетворение модной концепции «доброго зла», он убивал, убивает и нуждается в убийстве людей, даже если впоследствии решил себя сдерживать. Арман рождён из пепла сожженной отцом-драконом девушки, но сам он не убийца и людьми не питается. Эдварда никак нельзя назвать юным, он личностно развитее и несопоставимо опытнее Беллы. Отношения Армана и Мирославы равны, они оба дети, взрослеющие вместе и благодаря друг другу. Мирослава не мечется между экзотичным красавцем драконом и героическим брутальным витязем, не встречается по-современному то с тем, то с другим, не пробует ухажёров «на вкус» и не взвешивает их достоинства и недостатки для того, чтобы сделать окончательный выбор. Наконец, у Мирославы отсутствует современный страх перед беременностью, она рожает ребёнка, и это для неё естественное продолжение и следствие любви. Моё мнение – «Он – дракон» никак нельзя назвать русскими «Сумерками».
***
Сергей Дяченко: «Когда мы обсуждали подходы к сценарию, то, кроме славянского мира, произошло очень важное изменение».
Марина Дяченко: «В фильме есть эпизоды, которые меня просто заворожили. Зацепили подлинной эмоциональной привязкой к настоящему мифу, а миф — это жуткая штука. Память о нем сидит в подсознании у каждого из нас, и, если вылезет из-под будней только краешек этого древнего и жуткого, сразу побегут мурашки по коже».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Вот для чего в фильме появился посыл к славянским народным сказкам. Именно посыл, который не делает, да и не может сделать из современного фильма эту сказку, даже в лубочном её варианте. В романе «Ритуал» использовалась средневековая европейская литературная легенда (принцесса-дракон-рыцарь, похищение-квест-освобождение), здесь на неё наложилось мифологическое жертвоприношение в культурном поле страны и народов, в которой и для которых были написана книга и снят фильм («невеста» Ящера, человеческое жертвоприношение). Мурашки по коже побежали не у одной Марины Дяченко! Сценаристы – молодцы, всколыхнули генетическую память. Более того, я не вижу в фильме ставшего привычным до обыкновенности надругательства над русскими (славянскими) культурой и сказками. Над сказкой здесь не глумятся смеха ради, не подменяют в ней ни моральную составляющую, ни поучительную. Мирослава – лишь младшая дочь, а Игорь – далеко не единственный потомок героя. Старшая, Ярослава, уже отказала Игорю. Почему, впоследствии становится ясно всем: Игорь не достоин славы своего рода, он его позорит, и сам брак для него лишь средство стать князем. Отказала старшая княжна – тут же посватался к младшей. Кормчий тоже происходит из рода драконоборца. Он двоюродный старший брат Игоря, «дядька», зрелый мужик, богатырь, и на исусика-Игоря или на маугли-Армана не похож ни внешне, ни внутренне. Он цельный, добрый, сильный, честный, совестливый, ответственный и немногословный. Он до последнего пытается направить на путь истинный младшего родственничка, а после своей рукой карает его при честном народе. Они с Ярославой любят друг друга, и лишь давнее обещание заботиться об Игоре отнимает у него возможность самому посвататься к любимой. Именно Кормчий-богатырь и Ярослава-царевна традиционные сказочные персонажи, именно они женятся и наследуют трон. Это показано не смотря на то, что история в фильме и книге совсем про другое – про любовь, которая невозможна. Никакого искажения исконных образов Добра и Зла, никакой подмены не произошло. Сказка осталась нетронутой, она в стороне и на своём месте, развивается параллельно фантастической любовной истории Мирославы и Армана. Традиции отдана дань уважения путём введения вторичной ветви сюжета. Это дорогого стоит при лимитированном времени кинематографического произведения.
***
Сергей Дяченко: «… Произошло очень важное изменение с образами героев. В романе это тоже была история первой любви, но более зрелых людей, истосковавшихся в своем одиночестве. В фильме это самые первые пробуждения чувств у очень юных людей. Это то, через что проходит каждый из нас».
Марина Дяченко: «Кастинг нас устраивает чуть более, чем полностью. Матвей Лыков — совершенно точно не человек. Он инопланетянин или заколдованный зверь, которого не хочется расколдовывать, он хорош и так. … Мария Поезжаева … очень искренняя и обаятельная. … Княжна Мирослава, казалось бы, просто девушка, хоть и княжна, просто ребенок, хоть и замуж выходит. Любая может поставить себя на ее место. И пережить вместе с ней все приключения в логове дракона».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Крупные цитаты, но считаю их необходимыми.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Мирослава действительно просто девчонка из средней школьной параллели и никак не тянет на русскую сказочную красавицу. Она девушка-ребёнок, непосредственный и действительно живой представитель современной культуры. Маша и Медведь, в данном случае Дракон. Помимо озвученного авторами изменения возраста героев, в фильме также оказались смещены гендерные акценты. Супруги Дяченко славятся тем, что в своих книгах равноценно и правдоподобно показывают персонажей обоих полов, но в фильме этого нет. Здесь показано женское становление личности и женский вариант инициации, взросление девочка-девушка-женщина (жена и мать). В заслугах фильма и то, что, в отличие от многих и многих голливудских и российских фемина-фильмов, мужчины в нём не осмеяны и не сведены до уровня бесполезных несамостоятельных ничтожеств. Мужчины – причём настоящие – есть, но они и их действия преимущественно остались на втором и третьем планах, поскольку не важны для сюжета. Я лично не вижу ничего страшного или оскорбительного в этом. Есть фильмы «для мальчиков», так почему нельзя быть фильмам «для девочек»?
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Арман тоже не вписывается в традиционный образ чудовища из «Аленького цветочка», «Финиста – ясного сокола» или «Седого медведя», и проблемы у него совсем другие. Он куда ближе к образу оборотня из современных литературы и кинематографа, чем к любому из сказочных персонажей. Узнаёте страдальца из любого произведения жанра «ужас»? Первый раз случайно перевоплотился, наломал дров и испугался содеянного, теперь сидит в полнолуние в подвале на цепи и отчаянно мечтает стать человеком. Оборотничество воспринимается им как проклятие, а не развлечение «побегать-полаять».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм полон крупных планов поджарого торса Армана и Мирославы в свободно висящей ночнушке, но в этом я не усматриваю ничего вызывающего. Позирование и танцы – не более чем режиссёрский ход для привлечения юных зрительниц. Типаж для любования выбран удачно. Это экзотичный и романтический чужак с лицом в два раза уже, чем у большинства девочек, процентом жира не более 8 и мускулами, как верёвки. Непривычная даже для нашей средней полосы (молчу про Сибирь) мужская внешность! Она объясняется тем, что Матвей работает моделью во Франции. Отец его, кстати говоря, играл Казанову в российском криминальном сериале и также пользовался большим успехом у дам. Никакого намеренного соблазнения со стороны дракона я не вижу – он так живёт и так ходит на своём чудо-острове, а Мирослава с собой чемодан нарядов прихватить элементарно не успела, извините. Сухой мужской торс, жилистые руки и ноги, мирославины худенькая котёночья спинка, жалобно торчащие коленки, хрупкие локотки и ключицы могут показаться кому-то навязчиво сексуальными? Вы серьёзно? Эрос присутствует, конечно, но это лишь идиллическое и, подчёркиваю, платоническое изображение первой любви. Всем сомневающимся предлагаю вспомнить фильм «Голубая лагуна» 1980 года. В «Он – дракон» как раз таки отсутствует навязчивое софт-порно шоу современного ТВ и MTV. Если объяснить на пальцах и на них же посчитать, то не демонстрируются через одежду и без неё половые органы, грудь и ягодицы, не используются приглашающие к соитию позы, нет имитирующих половой акт движений «танца», нет намёков на оральный секс и садо-мазо унижение, нет даже секундных кадров-непристойностей диснеевских мультфильмов. Вместо ставшей уже привычной пошлости – счастливая первая любовь, рождение ребёнка и создание семьи при сохранённой связи с родителями.
***
Сергей Дяченко: «Меня лично особенно потряс финал картины. Такого катарсиса я не испытывал уже давно».
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Я тоже в восхищении от финала, но катарсис смог испытать не один, а целых три раза подряд.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Фильм я вижу как в основном удачную попытку соединения мифологической волшебной сказки и литературы, традиции и современности. Мирослава, Арман и Игорь персонажи литературные и современные, а Кормчий и Ярослава – сказочные и традиционные. Соединены они, как водится, любовными отношениями. Сюжет ведут два совмещённых на Игоре любовных треугольника: основной (Игорь-Мирослава-Арман) и второстепенный (Игорь-Ярослава-Кормчий). Ярослава предпочла Кормчего – восторжествовало Добро, Мирослава предпочла Армана – восторжествовала Любовь. Зло было наказано и в традиционной, и в современной системе координат. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Интересна борьба драконьей и человеческой сути в личности Армана. Он ведь не просто дракон, он дракон-оборотень. Оборотничество как соединение звериного и человеческого, инфернального и божественного. Внутренний раскол, конфликт и борьба этих двух начал прекрасно показаны в фильме. В романе «Ритуал» было ещё одно чудовище-оборотень, обитатель морской бездны. Оно, в отличие от Армана, природным противником которого и являлось, раздвоением личности не страдало. В фильме второго монстра нет (если не считать таковым Игоря), но зато появилось прямо-таки христианское схимничество Армана, который годами затворяет зверя в себе и в горе, чтобы тот не вырвался на свободу и не причинил никому зла. Мирослава, полюбив не чудовище, а мальчишку, спасла пробудившуюся, ранимую и одинокую человеческую душу существа, изначально лишь наполовину являющегося человеком. Полного снятия чар, как в «Аленьком цветочке», не произошло, но оно и не требуется в данной системе координат. Арман сохранил способность перевоплощаться в дракона, но уже подконтрольно, и теперь он человек с волшебными способностями. Это доказывается рождением девочки естественным путём вместо обычного «клонирования сожжением» мальчиков. Катарсис.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Очень важен также сюжетообразующий конфликт-противопоставление истинного и кажущегося злодеев: Игоря и Армана внешне, Ритуального и Человеческого в душах Армана и Мирославы внутренне. Первый до последнего выглядит героем, Арман и Мирослава по наследству и незаслуженно получают все возможные тумаки, хулы и шишки. Образ Игоря достаточно прост и одновременно сложен, он отыгрывает роль свадебного генерала или, скорее, чучела Масленицы на чужом празднике жизни. Всё в фильме сделали за него Кормчий и Арман, без них он не нужен. Игорь выступает олицетворением пустого Ритуала, изжившего себя за давностью лет по причине изменившихся условий. Это робот, запрограммированный двумя основными директивами: дракон должен быть убит, принцесса должна выйти замуж за героя. Живые души Армана, Мирославы, а также Кормчего и Ярославы спасены, мёртвый Ритуал повержен. Катарсис.
Ходячие мертвецы (The Walking Dead), США, 2010 — ...
Введение.
«Постапокалиптика», «зомби-апокалипсис», «хоррор» и «драма». Таковы заявленные жанровые составляющие сериала «Ходячие мертвецы». Что же, это похоже на правду, но только если подходить формально. Действие на самом деле происходит в пережившем глобальную катастрофу мире, в котором полно банд отморозков и человекоядных зомби, а выжившие в этом мире люди после всего случившегося напуганы и озлоблены, страдают и переживают. Но я не вижу в киноэпопее ни катастрофы, ни драматического или просто напряжённого сюжета, ни выматывающей душу неопределённости саспенса, ни ожидания чего-то ужасного, ни даже самого этого «ужасного». Кроме того, сериалу как будто не хватает чего-то очень важного, основополагающего, стержневого. Повествование без этого элемента выглядит нудным, бессмысленным и фрагментарным, оно буквально разваливается на множество повторяемых частей. Отдельные яркие сцены редки и не в силах исправить картину в целом, они повисают в общем убожестве, как мухи в пыльной паутине. Попробую пояснить свою точку зрения.
Пертурбация жанров.
Сериал не сумел передать ощущение ситуации постапокалипсиса ни зрителям, ни персонажам. Это огромный минус. Адаптация постапокалиптики, сделанная для удобства её употребления среднестатистическим современным обывателем, оказалась не способной показать высокий ужас одиночества и запустения осознающей себя и весь масштаб катастрофы личности на руинах некогда великой цивилизации. Чтобы прочувствовать разницу, вспомните эпизод из «Планеты обезьян» 1968 года, в котором Тейлор обнаружил на морском берегу занесённую песком Статую Свободы и понял, что он на Земле. В «Ходячих мертвецах» этого нет, вместо общей трагедии и череды личных мы видим банальное снятие внешних запретов и примитивную вседозволенность потерявшего хозяина опустившегося до скотского состояния раба. Никаких тебе обязанностей, никакой ответственности, никаких последствий. Иди куда хочешь и бери всё, до чего дотянешься. Успей первым! Деньги из кассы, ювелирные украшения, дорогие автомобили, брендовая одежда, изысканные деликатесы, коллекционные сигары и алкоголь — нынче всё только твоё, как чипсы и кошачий корм. Словно погром в американском супермаркете во время затянувшегося отключения электричества. Круши и оскверняй кабинеты директоров и начальников, эти храмы грозных богов современности, и оставайся совершенно безнаказанным. Шикарные особняки новой знати внезапно стали доступны всем – спеши поваляться на их роскошных ложах, попрыгать на них прямо в грязной обуви, выпустить пух из подушек! Постапокалипсис — трагедия? Да вы что, это же просто праздник какой-то! Бобик в гостях у Барбоса.
Что-то не так и с жанром «хоррор». С первых же кадров мы попадаем под плотную ковровую психологическую бомбардировку чувства прекрасного и чувства меры, но страшно от этого не становится. Перед нами гей-парадом проводят тех, кого мы привыкли видеть и представлять в совершенно ином, безобидном и благообразном виде. Буквально отдающие отпрыскам всю себя «кормящие» матери и хищные стайки детей, скачущие велоцирапторами из Парка юрского периода. Неуклюже подбирающиеся старики с волочащимися следом кишками и приборами искусственного жизнеобеспечения, запутавшиеся в них, как коты в мишуре и гирляндах от новогодней ёлки. Одичавшие, но почему-то почти не изменившиеся внешне люмпены всех мастей и национальностей. Испорченные бизнесвумен в строгих, лишь чуть испачканных деловых костюмах, и испортившиеся домохозяйки в милых пижамах и тапочках с ушами. Красотки со всё так же возбуждающе колыхающимися грудями под кровавым оскалом не пойми как и чем рваного рта. Подпрыгивающие упавшими заводными игрушками и растерявшие всю свою маломобильность калеки. Изломанные едва совершеннолетние девушки в коротких юбчонках на удивительно свежих и по-прежнему соблазнительных розовых бёдрах. Поразительно целые светлокудрые херувимчики в коротких штанишках или цветастых платьицах, непременно с кусками плоти родителей в зубах и куклами в ручонках. Шевелящиеся фрагменты тел, похожие на отвратительных полураздавленных насекомых, и десятки метров ливерной колбасы и сарделек в томатном соусе… Из нас стараются выжать то ли слёзы, то ли смех, то ли рвоту. Похоже, создатели сериала сами так до конца и не определились, что именно им нужно. Бурая пена закипевшего бульона из несвежего мяса пополам с весёленькими пластмассовыми утятами прёт из-под крышки кастрюли на раскалённую плиту и невыносимо воняет. Мерзости и смерти так много, так чересчур, что сама претензия на ужасы вызывает смех. Огрехов гримёров и костюмеров в массовке столько, что они кажутся оставленными специально. Это не ужасы, а ярмарка увечной плоти, карнавал ряженых и уродов под бодрую музычку. Кого тут бояться? Это не монстры и не ожившие разлагающиеся трупы, а толпа развесёлых пьяных бомжей и неумелых самовлюблённых клоунов в мясной лавке. Такие зомби не отвратительнее пыльного стада голубей на городской площади и, при минимальном навыке, не опаснее отары овец на выгоне или потока автомобилей на проезжей части. Все эти ходячие, лежачие, стоячие, ползущие и вяло дрыгающиеся «мертвецы» настолько предсказуемы, что органично вписались в окружающее и стали не более чем частью пейзажа. Они так скучны и обыденны в своей массовости и повторяемости, что не пугают ни персонажей, ни зрителей. Конкретно я был больше впечатлён во время чтения романа «День триффидов» Джона Уиндема.
Драма? Стресс и растерянность героев, вызванные больше непониманием причин случившегося, чем безумцами, смертями и непостижимыми возвращениями вокруг, проходят сами собой за пару серий. Расправляются плечи, грудь надувается колесом, появляются хищный блеск в глазах и нервная дрожь в мускулах. Дайте коня, широкополую шляпу и звезду шерифа! И-и-и ха-а! На дыбы и в галоп! Какие открываются просторы для бурной деятельности! Вокруг всё та же серая, тупая и безличная масса, которую устал видеть изо дня в день на перекрёстках, в супермаркетах и метро, но которую сейчас стало можно уничтожать, причём приятными лично тебе способами, в любых количествах — и притом полностью, совершенно, абсолютно безнаказанно! Руки сами собой тянуться ухватить что-нибудь этакое. Срочно! Где взять оружие? Это не проблема. Где угодно найдутся снайперская винтовка, автомат, штурмовое вооружение и точно отмеренный боезапас к ним. Выпадает из каждого третьего волка! Стоп, вроде это уже из компьютерных игр тема. Наблюдаем весь сезон, как герои лупят зомбей палками по голове и набирают перки сообразно своим пристрастиям. Пистолеты для девочек, детей и ковбоев. Луки и арбалеты для загадочных тёмных рейнджеров. Ножи и стилеты для ловких дам. Биты, альпинистские молотки и пожарные топоры для сильных мужчин. Если ты элегантная и смертоносная женщина, тогда твой выбор катана (вариантов больше нет!). Можно и кулаками вволю помахать — дворфы грязи и сепсиса не боятся, а заражение зомби-вирусом происходит исключительно через укус в мягкое место с последующим натуживанием. Вся эта прикольная и красочная мясорубка быстро, качественно и в игровой форме способствует расслаблению, выводит избыточную агрессию и выправляет накопившиеся за долгие годы жизни под гнётом общества и его законов психологические проблемы и психические отклонения. «Бойцовский клуб» для скучающих клерков и замордованных работников сферы обслуживания. Добро пожаловать в очередной Зомбилэнд!
Тэ-экс, что-то тут у нас очень интересное вырисовывается в жанровом отношении. Проблемы в личной жизни, буйно расцветшие, взлелеянные с детства комплексы, всё вокруг достало, уходим от действительности и бежим от реальности, машем тяжёлыми или острыми предметами. Что-то это мне напоминает… Точно, фэнтези нижайшего пошиба! Зачем создавать и детально продумывать какую-то волшебную страну, у нас же тут реализм, натурализм и брутальность, зомби ходят. Всё по-взрослому! Пусть лучше «волшебно» преобразится весь наш мир! И модные нынче «попаданцы» получатся, и выдумывать ничего не придётся. Это же пандемия – вирус! – а не глупая сказка для великовозрастных дитятей. Всё реально, зомби-апокалипсис! Мёртвые встали и пошли, ходят и жрут, жрут и ходят. Простите, для чего жрут, они же мёртвые? Не суть важно, просто ходят и жрут, а иначе худеют. Почему только живых? Видимо, так безопасней для сериала. А то пристроится один такой голодающий к лицу соседа губы и нос обглодать, а ему самому вопьются сзади в ляжку, сбоку в плечо, а спереди взасос на брудершафт. Тем и кончится весь зомби-апокалипсис, рассосётся сам собой в грандиозной – на весь мир – куче мале. Смотрим, наслаждаемся видами и не задаёмся глупыми вопросами. К примеру, почему мир полностью не самоочистился от гнилого мяса во время первого же тёплого сезона при помощи микроорганизмов и насекомых. Магия, не иначе. Похоже, героям сериала придётся вычислить, найти, прорваться с боем и убить некроманта…
Чем же изволят заниматься наши «драматические» герои в открывшемся перед ними дивном новом мире? Ну, после того как пресытятся всеми свободами и благами сбежавшего домашнего питомца на помойке? После того как снимут наконец стресс и частично избавятся от комплексов, измолотив на экспу сотню-другую однотипных до ужаса зомбей? Правильно, начнут собирать Команду Сильных, Кучку Могучих. Героев вокруг завались, да только вот к делу приспособить сложно. У каждого свои интересы, ориентация и мировоззрение. Проще будет завалить их и снять вещи. Высокоуровневый лут всегда пригодится, а подбирать лучше соплюх с лузерами и самостоятельно выбирать им характеристики и перки. Это опять компьютерная игра какая-то получается, или только мне так показалось? Наконец, группа собрана, укомплектована и прокачана, общая мораль уравновешена. Что дальше? Правильно, теперь пришла пора выполнять квесты. Скажу прямо: с квестами совсем плохо. Робер Мерль в романе «Мальвиль» был куда как более разнообразен и реалистичен в описании занятий, проблем и планов на будущее у выживших! Здесь же полная безыдейность. Ищут консервы. Следом лекарства. Презервативы. Самогон. Колыбельку. Комиксы. Необходимо найти персонажа N, пока его не сожрали. Выберись из окружения. Отбей атаку. Защити базу. Уничтожь базу. Много, много других, таких же «оригинальных», и часто по кругу. Даже цвет зомбей не меняется… Терпеливо наблюдаем, как персонажи кропотливо выполняют или проваливают каждое задание, тянут время сезон за сезоном. С безумной надеждой и тоской во взоре ждём основной, сюжетный квест. Наконец осознаём, что его нет и, похоже, не будет. Кто-то из зрителей плюёт и бросает. Восхищаюсь их силой воли! Остальные вязнут в трясине основательно, имея лишь один вялый интерес: чем же всё это кончится?
Загадка притягательности сериала.
Почему мы, оставшиеся у экранов и всё ещё ждущие чего-то от «Ходячих мертвецов» слабовольные зрители, продолжаем смотреть эту тягомотину? Втянулись и залипли? Если быть честными с самими собой, то да. Многие из нас откровенно «подсели». Полнометражный фильм не каждый успеет вечером буднего дня осилить (его ещё и найти надо), а тут всего около часа на серию. Удобно, затягивает. Возникает привыкание, как к бутылке пива на ночь. Что ещё имеем? Достойное похвалы и всегда к месту подобранное музыкальное сопровождение. Начальный ролик так вообще может кого угодно ввести в состояние транса. Ещё? Несколько достаточно жёстких психологических ребусов, правильное решение которых способствует выживанию в новых условиях существования за счёт слома «цивилизованных» и «правильных» моральных норм. Очень жаль, что слишком быстро кончились как ребусы, так и сами нормы. Ещё из серьёзного? Отработка работоспособности в изменившемся мире сначала видов лидерства в мелких группах, затем форм государственного правления в крупных поселениях. Ежу понятно, что лучше всего будут работать первобытные, античные и средневековые модели. Что ещё? Набор достаточно харизматичных героев на любой вкус. Выбираешь «своего» и болеешь. Жаль, что прикипеть душой к любимцу боязно: сейчас Джордж Мартин правит бал, а у него в «Игре Престолов» все персонажи мрут как мухи. «Ходячие мертвецы» не стали исключением из этой тенденции. С другой стороны, наибольший интерес вызывает именно ставка на жизнь или смерть персонажа, как в собачьих боях. Было ещё феерическое «кровавое мясо» для мальчиков и «лав-стори» пополам с любовными треугольниками для девочек. Увы, но и то, и другое вскоре скатилось в ковбойский забой скота на пастбище и свингерство со свинством и гомосексуальными отношениями соответственно. Иной раз смотришь, и просто оторопь берёт: персонажам что, заняться больше нечем, других проблем у них нет? На ровном месте проблемы выдумывают и находят. Так и слышу возглас Михаила Задорного: «Ну тупы-ы-ые!»
Так какая же такая неведомая сила смогла прилепить к экранам столь многочисленную аудиторию? В моём понимании, это примитивизм, украшенный элементами романтизма и романтики. Судите сами. Грубая основа, крупные мазки. Простота и безыскусность материала при яркой изобразительности и силе воздействия. Не вполне адекватные, душевнобольные и асоциальные герои, деклассированные бродяги. Стилизация дикарского, первобытного мироощущения, но совершенно без его понимания и проникновения им, без его анимизма. Простота и наивность поступков персонажей вплоть до их полной алогичности. Если копать глубже, то сериал напрямую обращается к первобытным корням человечества, к самым примитивным и первичным мотивам личности — к Страху и Агрессии. Именно этой грубой основой «Ходячие мертвецы» сразу околдовали одних зрителей и также сразу оттолкнули других.
Смысловой, бытийный костяк художественного мира в соответствии с заявленными примитивизмом и мотивами вдруг обретает цельность и выстраивается следующим образом. Человек остался один. Вокруг Иные. Ты Один, их Много. Ты Живой, они Мёртвые. Они Хищники, ты Добыча. Убей, убеги, спрячься – или сожрут. Тебе самому надо ежедневно искать Пищу, Воду, Убежище. Тебе необходимо найти или изготовить Оружие. Где-то есть ещё Люди. Вместе легче. Необходимо найти других людей и объединиться с ними. Нет ничего дороже семьи и клана, племени, Своих. Есть Другие люди, другие кланы, другие семьи. Они Чужие, но они люди, не ожившие мертвецы. Убегать от них, убивать их, прогонять или принять в своё племя? Убей, убеги, прогони – или убьют. Каждый день борьба со смертью. Каждый день чья-то гибель. Каждый день победа, если все свои живы. Что может быть проще и естественнее этого? Сюжет и его перипетии совсем не важны там, где используется столь грубое воздействие на глубинные чувства и ощущения зрителя, сильнее воздействует только порнография. Вы же заметили, что в сериале не акцентировано внимание на секс и совсем нет обнажёнки? Здесь уже без надобности. Страх и Агрессия – одновременно самоцель и вечный двигатель всего происходящего на экране, про основную сюжетную линию в классическом её понимании можно забыть вовсе. Видеокомикс бьёт прямо по спинному мозгу, зачастую вовсе минуя головную его часть, и в этом я вижу его достоинство, а не недостаток. «Ходячие мертвецы» просты, сильны и самодостаточны. Точнее, они были такими в самом начале, пока – увы – не выдохлись.
Считаю необходимым указать элементы романтизма и романтики, без использования которых «Ходячие мертвецы» вполне смогли бы соперничать по бессмысленности, жестокости и кровавости, по обилию ненужных натуралистических подробностей с фильмами Лючио Фульчи. Пусть многие из этих элементов в сериале высмеиваются, пусть показывается их полная несостоятельность или неприменимость в сложившихся условиях, но они есть, с ними ведётся полемика, и именно они оживляют действие настолько, что смотреть его становится интересно. Так, пристальное внимание романтизма ко всему злому, порочному и инфернальному разрослось в сериале буйным цветом, а вот его стремление к возвышенному и тяга к прекрасному если и выживают, то с большим трудом. Фактически все высокие порывы персонажей не один раз и очень жестоко наказываются по ходу действия, достаточно вспомнить хотя бы Рика Граймса. Урбанистическая цивилизация разрушена, города не функционируют, став лишь набором удобных для жизни пещер, но благословенного и ожидаемого романтиками возвращения человека в «лоно природы» не произошло. Городской житель в n-ном поколении уже не способен ни жить, ни кормиться в лесу или поле, ему проще остаться в каменных джунглях и драться с себе подобными за каждую банку просроченных консервов. Такие, как Дэрил Диксон, исключительно редки, и даже их навыков недостаточно для создания общины охотников-собирателей. Остаётся только фермерское хозяйство, поскольку ему можно научиться по сохранившимся книгам. Используется возврат человечества к варварству, но получившиеся «новые дикари» далеко не добры и совсем не благородны. Опыт Терминуса и Волков показывает, что именно из наследия прошедших эпох способны воспринять и повторить бывшие интеллигентные люди в экстремальных условиях. Нет и слияния с разлитым в природе живым Богом, то есть пантеизма. Все верующие персонажи поголовно испытывают шок от непонимания промысла божьего, выраженного столь буквальным библейским возвращением мёртвых. Вспомните монолог Хершела Грина на ферме и то, кому и как именно стало поклоняться молодое поколение выживших, получив безопасность и свободное время в тюремном комплексе. Почти все основные герои «Ходячих мертвецов» – яркие личности, индивидуалисты, люди бурных титанических страстей и мономаны. Без этих ярких романтических бунтарей, героев, злодеев и романтичных влюблённых стало бы совсем противно следить за избиением зомби и бандитскими разборками. Хочу отдельно упомянуть Рика Граймса – он выделяется даже на их фоне тем, что единолично переболел (и в тяжёлой форме!) почти всеми штампами романтики и романтизма, остался живым, дееспособным и достаточно адекватным. Он приспособился к новым условиям выживания, но не забыл законы и моральные устои старого мира, не отказался от них полностью. Более того, я считаю, что в сериале он занимается их адаптацией. Рик – последний романтик старого мира и, как это ни парадоксально, первый жизнеспособный и полноценный представитель мира нового.
Заключение.
Что получается в итоге? «Ходячие мертвецы» – достаточно сложное и многослойное повествование. Кажущееся отсутствие основной сюжетной линии объяснилось использованием примитивизма, мотивов Страха и Агрессии. Проще говоря, сюжетом стал сам процесс выживания. Форма видеокомикса как нельзя лучше соответствует содержанию и основному художественному направлению. Драматизм сериала представлен полемикой с романтизмом и романтикой. Все значимые персонажи являются выразителями тех или иных романтических идей или спора с ними, но основную проверку эти идеи получают не в диалогах или поступках, а в самой жизнеспособности их носителей. Герой может быть правильным, во всём положительным и милым человеком, душой компании, но его убьют, поплачут над его могилой и забудут. Злодей будет клиническим маньяком и садистом, но сможет жить и здравствовать на протяжении нескольких сезонов, собирая вокруг себя толпы последователей. Сериал до сих пор держится на плаву только благодаря своим ярким романтическим персонажам. Хоррор представлен лишь формально, самим фактом существования зомби, крупными планами их питания и забоя. Ожившие мертвецы здесь скучны и способны напугать кого-то только в самом начале. Попытка изобразить постапокалипсис полностью провалилась, и это относится как к идейной, так и к формальной его составляющей. Возможно, апокалипсис был нужен лишь как схема переноса в составе использованного здесь «попаданчества». Огромное влияние на сериал оказали компьютерные игры. Наконец, с каждым сезоном «Ходячие мертвецы» деградируют всё больше и больше, причём каждым из своих составляющих. «Загнивают», если позволите. До сих пор с этим успешно боролись введением всё новых и новых персонажей, но сейчас почти исчерпала себя и эта возможность. Нельзя бесконечно пополнять список действующих лиц даже с учётом всех «допустимых потерь». Считаю, что сериал умер, и отказался от него после просмотра седьмого сезона. Лично для меня последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стали сцены «смерть в плеере и кедах» и «тигр в спину из ниоткуда».
«Вампирские хроники» Энн Райс – крайне непривычное и необычное для меня чтение. Я, как и большинство несовременных мужчин, преступно нетолерантен и плохо переношу даже платонические и высокохудожественные описания любви двух партнёров одного с собой пола, а в этих книгах такие отношения стали нормой. Как же хорошо, что сериал открывается почти целомудренным по сравнению с остальными романами «Интервью с вампиром»! Как и в случае с группой «Queen» времён Фредди Меркьюри, сначала я втянулся, а когда узнал – было уже поздно. Я закусился, стиснул зубы и стоически продолжил начатое. Признаюсь, что даже после всех душевных мук и терзаний нисколько не жалею ни о том, ни об этом случае. Я до сих пор слушаю хорошую музыку, слушаю её прямо сейчас, во время написания этого эссе, и знаком теперь с одной из ярчайших представителей «Серебряного века» литературы о вампирах. Усилия действительно того стоили.
Энн Райс не просто восхитительна в своих безудержных фантазиях, она профессионально работает с текстом и сюжетом, цепко удерживает читательский интерес. Цикл с каждой книгой лишь раздвигает горизонт её художественного мира дальше и дальше по принципу всё увеличивающихся концентрических кругов. Как именно? Странами и целыми континентами осваиваются новые географические зоны. Всё глубже и глубже становятся экскурсы в прошлое как всего человечества, так и отдельных героев. Расширяется знакомство с её собственным, пусть бедным, но оригинально организованным бестиарием: собственно вампиры, монструозные и безмозглые упыри, природные и стихийные духи, привидения и души умерших, лесные ведьмы и городские маги, экстрасенсы и спириты, падшие ангелы и кровавые древние боги, неканонические Иисус Христос и Господь Бог, а также некоторые другие существа и сущности. Авторская мифология Энн Райс ненавязчиво и органично вплетается в историю, легенды и мифы народов мира, вживляется в современную культуру. Возникают, уходят в тень и снова появляются на сцене всё новые и действительно интересные персонажи, отличные друг от друга. Постепенно и ступенчато, как в масонском ордене, раскрываются тайна появления в этом мире вампиров, их сверхъестественные умения и способности. От книги к книге значительно меняются даже жанровые особенности и внешний стиль повествования. Например, легко узнаются элементы исторического и любовного романа, мистики, романтизма, сентиментализма, новеллистического повествования, авантюрного приключения, «божественной драмеди», городского фэнтези… Всего не перечесть без раскрытия конкретных сюжетов. Читайте, и вы увидите сами!
Меня, как и многих других, отталкивают (и всегда будут вызывать во мне брезгливость вплоть до отвращения) некоторые не вполне пристойные сцены и отдельные мерзкие моменты вампирского цикла, обыкновенно имеющие здесь сексуальную подоплёку. Помимо уже отмеченного и откровенно навязчивого мужеложства, в повествовании имеются педофилия и геронтофилия, эдипов комплекс, детская проституция, ритуальный каннибализм и (вот они, корни анекдота о старом беззубом вампире!) то, что, не желая подробно описывать само действие, можно назвать «менструальным вампиризмом». Согласно шкале оценки допустимости Джошуа Тревиньо («окно Овертона»), местами зашкаливает от «радикально» до «немыслимо» в сторону «большей свободы». Границы допустимого расшатываются основательно, но желания «бросить ЭТО немедленно» почему-то не возникает. Возможно потому, что страдают стены и кровля, а не фундамент нормы. Предлагаю не зацикливаться на этом, как и сама Энн Райс. Что есть, то есть, и от этого не отказаться. В многочисленных вариациях жанра «хоррор» конкретные страхи, бытовая чернуха, насилие, убийства, секс, половые извращения, психические отклонения, мифологемы, архетипы, религия и мистический ужас идут рука об руку. Набор и степень детализации этих составляющих разнится в зависимости от автора, но общее правило не меняется никогда. Желаешь действительно поразить читателя – сначала выведи его из равновесия, лиши душевного покоя, поставь вне привычной (и приличной) зоны комфорта.
Основная и общая претензия, неоднократно высказанная в основном мужской аудиторией «Вампирских хроник» – это, естественно, многочисленные описания гомосексуальных любовных игр. Что также никого не удивляет, недовольство вызывает отнюдь не женский их вариант. Действительно, здесь и мне видится явный перебор. Не вдаваясь в подробности, отмечу, что присутствуют описания сцен от почти дружеских объятий до недоговорённой, иносказательной и, в редких случаях, откровенной порнографии. «Танцуют» все, от вампиров до людей, но не всё так страшно, как может показаться. Не стоит сгущать краски. Главное, на что следует обратить внимание – это то, что гомосексуализм в книгах Энн Райс не самоцель. Это лишь малая часть её мира, никак не пропаганда, не воинствующий вызов общественной морали и семейным традициям. Он есть, но особого и пристального внимания не заслуживает. Покувыркались и забыли. Следующий момент, о котором стоит знать, это отсутствие самой физической возможности полового акта у вампиров ввиду их полной импотенции. Они мертвы и, как ни крути, их удел – бессильная бисексуальность. Путь к «вратам наслаждения» открывается для них лишь через клыки, горло и желудок. Особо ушлые индивиды предпочитают дружить с живыми партнёрами и работать руками и губами, но всё равно всегда заканчивают кровопусканием. Таким образом, вся сексуальная гиперактивность вампиров в основном происходит от осознания невозможности получить желаемое, и чаще всего случается лишь на словах. «Сосут и плачут, плачут, но сосут», как верно подметил Ник Перумов в «Охотники. Пророчества Разрушения». Выдохнули. Вдохнули. Успокоились. Можно продолжать дальше?
Рискну высказать предположение, что такой род «свободной любви» в творчестве Энн Райс появился не только из-за взрыва общей распущенности, вызванной сексуальной революцией шестидесятых-семидесятых годов двадцатого века (как мы помним, год её рождения 1941-й). Не обошлось и без этого, конечно. Но всё же, по-моему, истинная причина кроется в омутах и подводных течениях гендерной психологии. Как мужчине никогда не удастся понять или, переодевшись, изобразить женщину – так и у Энн Райс, каким бы талантливым автором она ни была, не получилось полностью войти в образ и создать полноценных героев противоположного ей пола на том уровне достоверности, чтобы в их правдоподобие поверили читатели-мужчины. Приведу ниже всего три показательных примера из её текстов и свои комментарии к ним, судите сами.
Пункт первый. Абсолютно все описания нежной мальчишеской влюблённости, неистовой юношеской страсти и зрелого мужского желания – от эмоциональных их проявлений до физиологических – практически полностью не соответствуют действительности. Их будто записали с чьих-то слов и исковеркали, желая приукрасить, а не взяли из своего личного опыта. Читал, смеялся и плакал.
Пункт второй. Образ Старшего Мужчины (Учителя, Наставника, Отца, Вожака) у мальчиков и юношей действительно священен, присутствует даже некоторая доля влюблённости. Но мы не влюбляемся в него, как девочки, так, как это описано в сериале, и тем более не испытываем желания и потребности недвусмысленно лечь под него и по-женски «отдаться ему и его сильным твёрдым рукам». Это я считаю уже серьёзным проколом со стороны Энн Райс. Поясню свою мысль специально для въедливых дам, имеющих полное право спросить: «Почём мне знать, какие чувства испытывают девушки к Старшему Мужчине?» Отвечаю: «И не могу знать, лишь предполагаю, но отношение мужчин к этому образу совсем другое». Мы видим в нём будущего себя, идеального самца для подражания. Мы учимся у него и ждём одобрения и похвал, как божественной милости. Набравшись сил и опыта, мы бросаем ему вызов и боремся с ним, чтобы превзойти его и занять его место. Всё просто до примитивности, и никаких сладких слёз в подушку.
Пункт третий. Чрезвычайно важный момент, который, вероятно, может вызвать приступ бурного веселья у женщин. Ну не способен ни один здоровый мужчина в своём уме относиться к собственному пенису, как к чему-то «непонятному», «ненужному» и совершенно «лишнему», как к «ничтожному кусочку мягкой плоти», «жалкому», «мокрому», «липкому» и «вонючему». Это наш идол, наш кумир, отдельное самостоятельное существо со своими специфическими и зачастую неконтролируемыми желаниями, а также предмет нашей тайной гордости. Вам смешно, милые дамы? А мы так живём. Уже привыкли ходить с Ним, как со своенравным кобелём на поводке, холить его и лелеять.
Думаю, на этом пора заканчивать. Повеселились достаточно, даже устали. Обобщая всё сказанное выше, утверждаю, что мужские персонажи Энн Райс – это женщины, неловко и со смешным неистовством изображающие мужчин. Замечателен в связи с этим персонаж Габриэль де Лионкур, мать Лестата (появляется уже во второй книге цикла), и её диалоги с сыном. Личное моё мнение состоит в том, что американская «Гусарская баллада» не удалась, поскольку на целый батальон «шурочек» Энн Райс не удалось изобразить ни одного поручика Ржевского. Поэтому имеем то, что имеем, а именно – женский мистический любовный роман-эпопею с чёрными нарисованными усиками и мягким бюстом внушительного размера. Те немногие из мужчин, что способны отстраниться и удержать на расстоянии многочисленные трансгендерные подробности, получат удовольствие от чтения. Я смог, хотя и, признаюсь, с огромным трудом. Всем остальным категорически не советую заходить дальше «Интервью с вампиром». "Show Must Go On!"
Театр Рэя Брэдбери (The Ray Bradbury Theater), 1985-1982.
Рэй Брэдбери известен прежде всего благодаря своим книгам «451 градус по Фаренгейту», «Марсианские хроники» и «Вино из одуванчиков». Бесспорно, это сложные, многоуровневые произведения, признанные современным литературоведением и возведённые им в ранг классической литературы, но они — всего лишь вершина айсберга. Все три вышли в период с 1950 по 1957 годы, тогда как только на писательскую активность писателя приходится 70 лет. Основополагающее место в его творчестве занимают отнюдь не эти программные вещи, а новеллы, на которые обычно никто не обращает внимания из-за их малого размера и огромного количества. Пожалуй, единственным исключением можно считать «И грянул гром» про охоту на динозавров и одну раздавленную бабочку, но кто вспомнит ещё хотя бы пять названий?
Сериал «Театр Рэя Брэдбери» включает в себя как отдельные рассказы, так и отрывки «Марсианского цикла» и «Вина из одуванчиков». Несмотря на участие самого Брэдбери в проекте, получился раздражающе пёстрый сборник сюжетов различной стилевой и жанровой направленности без структурного объединения их по тематике или по какому-либо иному принципу. Это, наряду со спецэффектами 1980-х, делает сериал внешне малопривлекательным для современного зрителя. Что действительно стоит оценить, так это отличные от привычных и старомодные даже для тех лет выбор актёров и саму их игру. Никто из них не блещет красотой, внешне они не выделятся из проходящих мимо людей ни яркой внешностью, ни мускулатурой, ни даже отсутствием живота, морщин или мешков под глазами. Но вглядитесь: у всех, включая детей, живые и подвижные лица, все мастерски владеют ныне утраченным многообразием мимики. Замечательно, что это не выглядит притворным, никто не переигрывает, эмоциям и чувствам персонажей веришь сразу и безоговорочно. Такая естественность встречается действительно редко.
Несмотря на то, что Рэй Брэдбери называл все свои произведения «фэнтези», сейчас они однозначно классифицируются как фантастические. Лишь очень небольшой процент его ранних произведений можно назвать мистическими, в сериале это «Ветер», «Озеро», «Мертвец», «Чёртово колесо», «Кукольник», «Маленький убийца» и несколько других. Что-то из них напоминает чистую романтику Эдгара По, что-то предвосхищает грубости раннего Стивена Кинга. Нет у Брэдбери и «твёрдой» научной фантастики, выражающейся в пропаганде науки и техники, стремящейся к научному предвидению их достижений и к сугубо рациональному объяснению описываемого фантастического явления. Повествование у него может осуществляться благодаря научному или псевдонаучному содержанию (часто в юмористическом или даже пародийном контексте), но всегда строится вокруг человека, личных, философских и социальных проблем его существования. Прогресс науки и техники будущего рассматривается Брэдбери как развитие потребительского общества, интересны ему лишь нравственные и психологические последствия такого однобокого развития цивилизации. Но это всего лишь скучная литературоведческая вивисекция, сам Рэй Брэдбери определил своё творчество следующим оригинальным образом: «Жюль Верн — мой отец. Г. Уэллс — мой многомудрый дядюшка. Эдгар Аллан По — мой кузен, у него перепончатые крылья, как у летучей мыши, он жил у нас на чердаке. Флэш Гордон и Бак Роджерс — мои друзья и братья… После этого уже совершенно очевидно, что Мэри Шелли, которая написала «Франкенштейна», — моя мать. С такой родословной я мог стать только фантастом, автором самых непостижимых, умопомрачительных сказок, а кем же еще?»
Условно в сериале «Театр Рэя Брэдбери» можно выделить, помимо мистики, ещё три основные группы: Марс, Земля будущего и современность. Марс — скучное место. Местные жители не идут или не могут пойти на контакт: морочат первопроходцам головы, прячутся от колонистов, не верят в существование Земли, садят контактёров в психушку или попросту вымерли века назад. Планета либо пуста, либо обманчива, но в любом из случаев она не для людей. Земля будущего страшна, человек на ней стал придатком бытовой техники или рабом машин планетарного масштаба. Живой жизни, межличностного общения, культуры и искусства, самой личности в этом мире почти не осталось. Современности принадлежат наиболее литературные сюжеты на вечные темы, например, метания писателя между творчеством и жизнью, слагаемые счастья, борьба со скукой и обыденностью. В любой из этих групп лучшие из героев Брэдбери сопротивляются довлеющей силе обстоятельств: слышат марсианскую музыку, уничтожают гаджеты, подкидывают поддельную мумию в провинциальный городишко или спасают похороненную заживо женщину. Не обязательно это борцы, чаще хранители, чудаки или жертвы. Сохранить воспоминания о вкусе апельсинов, выйти на ночную прогулку, из года в год делать замок из песка не менее важно, чем убить вампира, подружиться с разумной планетой или обманом привести человечество к светлому будущему. Настоящий человек, по убеждению Брэдбери, должен быть духовным, свободным и счастливым. Ни в коем случае нельзя уклоняться от испытаний, которые ставит перед тобой жизнь, нельзя подчиняться обстоятельствам и впадать в уныние. От этого умирает душа. Пассивные взрослые страшны, но воспитанные ими дети воистину чудовищны. Первые отказались и забыли, вторые генетически не способны понять то, чего были лишены. Чёрствые, бездуховные, искалеченные дети ещё не выросли, но уже становятся разрушителями: отдают родителей виртуальным львам, стоят по стойке «смирно», пока те тонут, помогают пришельцам поработить человечество или ещё младенцами мстят за муки рождения. Нельзя плыть по течению, нельзя соглашаться со всем, что подсовывает тебе судьба. Сделай андроидов вместо умерших членов семьи, убеги от единственной на Марсе женщины, если она толстая дура, построй себе домик по росту внутри стандартного дома, если ты родился карликом. Живи, будь счастлив и умри, когда придёт твоё время, но ни минутой раньше.
6 сезонов, 65 серий и более 26 часов. Грандиозная экранизация и собрание сочинений одного автора при участии самого Рэя Брэдбери в качестве одного из сценаристов, продюсера и консультанта процесса съёмок и выбора актёров. Для сборника такого размера вполне естественно, что не все сюжеты удовлетворяют вкусы каждого конкретного отдельно взятого зрителя. Можно проспать пару скучных серий, выключить на середине примитивную третью, прийти в восторг от гениальной четвёртой и смеяться в голос при просмотре пятой. При 20-25 минутах на новеллу потерянного времени в итоге набежит гораздо меньше, чем при просмотре полнометражных фильмов.
облако тэгов
