16. В рубрике «Иностранная проза» размещены три текста.
16. 1. Рассказ, который в оригинале называется “The Bride of Frankenstein” (2009, “Asimov’s Science Fiction”, Dec.; 2012, авт. сб. “The Incarceration of Capitan Nebula and Other Lost Futures”; 2012, авт. сб. “Win Some, Lose Some”), написал американский писатель Майк Резник/Mike Resnick. Его перевел на польский язык под названием “Narzeczona Frankensteina/Невеста Франкенштейна” ГЖЕГОЖ КОМЕРСКИЙ/Grzegorz Komerski (стр. 42—46). Без иллюстраций.
Быть баронессой Франкенштейн и жить в замке не так уж и плохо на первый взгляд, но если это замок без электричества и других удобств, которые подобают баронессам в 20-м веке, и нет возможности проводить в нем балы и приемы гостей, а еще и Виктор целый день сидит в лаборатории, то становится понятно почему дама может быть расстроена и не в духе большую часть времени. А если учесть, что противный горбатый слуга постоянно просит её деньги на никчемные эксперименты мужа, в результате которого появился вот этот огромадный мерзкий монстр, то кристально ясно — жизнь баронессы такая скучная и мрачная, что врагу не пожелаешь. Что могло бы её оживить, осветить? Или кто? (arcoiris, FANTLAB).
И это девятнадцатое появление писателя на страницах нашего журнала (см. тэг «Резник М.»).
Рассказ номинировался на получение премий “Hugo” (и вышел на второе место в конкурсе) и “Asimov’s Readers”. Он переводился помимо польского на французский и испанский языки, на русский язык не переводился.
В карточку рассказа можно заглянуть ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
16.2. Рассказ, который в оригинале называется «Нелетописное» (2005, авт. сб. «Профессия ведьма»; 2008, авт. сб. «Белорские хроники»), написала белорусская (родившаяся в УССР, проживающая в Республике Беларусь и идентифицирующая себя как белоруска) писательница, пишущая на русском языке -- Ольга Громыко. Его перевела на польский язык под названием “Nie dla kronik/Не для летописей” МАРИНА МАКАРЕВСКАЯ/Marina Makarewska (стр. 47—54). Иллюстрации ДАРИИ МАЙ/Daria Maj.
“Этот рассказ предваряет историю, рассказанную в цикле <о ведьме Вольхе>. Война с вампирами долины Догевы закончилась совсем недавно. Жизнь постепенно входит в старое русло. Все еще неспокойно на дорогах. Промышляют банды мародеров, ненависть людей к бывшим врагам-вампирам еще не улеглась. А на ярмарке можно увидеть живого вампира. Всего за медную монетку...” (alexey1978, FANTLAB)
16.3. В номере публикуется еще один рассказ Ольги Громыко. Он называется в оригинале «Умысел и домысел» (2003, авт. сб. «Ведьмины байки»; 2005, авт. сб. «Профессия ведьма») и его перевела на польский язык под названием “Pomysły I domysły/Умыслы и домыслы” также МАРИНА МАКАРЕВСКАЯ/Marina Makarewska (стр. 55—64). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГОMarcin Kułakowski.
”Ездишь себе по миру, никому не мешаешь (кроме нечисти) и вдруг такое о себе узнаешь... И уж если появляется возможность а) Помочь людям. б) Отомстить клеветнику — В.Редная на высоте!” (elent, FANTLAB)
Почитать об Ольге Громыко на сайте ФАНТЛАБ можно ЗДЕСЬ А заглянуть в карточки рассказов можно ТУТ и ТУТ
17. В рубрике «Иностранная фантастика» размещены два текста.
17.1. Рассказ словацкого писателя Юрая Червенака/Juraj Červenak, который называется в оригинале “Pekelnici” (2010, авт. сб. “Kámen a krev”), перевел на польский язык под названием “Piekielnicy/Адские твари” АНДЖЕЙ СПЫРА/Andrzej Spyra (стр. 38—46). Иллюстрации ДАРИИ МАЙ/Daria Maj.
«Действие разворачивается то ли в XVI, то ли в XVII веке в чешской провинции. Титульные "адские твари" — это отряд акынджи, легкой турецкой конницы, имеющий в своих рядах мага и руководимого им демона. В этой истории два искателя приключений -- капитан Корнелий Баторий и донской казак Степан Воронин -- в сопровождении мифического водяного вместе с местными жителями защищают маленькую деревню от их нападения. Сюжеты смешения истории с фантастикой не новы. Здесь история защищает себя благодаря хорошо проработанным персонажам, а также эффектным описаниям боевых сцен. На мой взгляд, это добротная работа мастера» (Grzegorz_S., сайт “Lubimy szytac”).
На русский язык этот рассказ (из серии произведений о приключениях капитана Батория) не переводился, его карточки, равно как и биобиблиографии писателя на сайте ФАНТЛАБ нет. И зря нет – писатель очень интересный.
17.2. Рассказ (скорее повесть) американского писателя Джеффа Карлсона//Jeff Carlson, который называется в оригинале “The Frozen Sky” (2007, ант. “L. Ron Habbard Prezents Writers of the Futture. Vol. XXIII), перевел на польский язык под названием “Skostniale niebo/Окостеневшее небо” ГЖЕГОЖ КОМЕРСКИЙ/Grzegorz Komerski (стр. 47—64). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał. Позже повесть была переписана и расширена до размеров одноименного романа.
”В ходе раскопок на другой планете ученые натыкаются на неизвестную форму жизни, которая оказывается смертельной угрозой. Начинается борьба за выживание. Здесь можно увидеть сильное влияние серии фильмов «Чужой», некоторые решения, пожалуй, заимствованы из романа Питера Уоттса «Слепота». Плюс несколько интересных идей о биологии инопланетян. В целом, однако, все это повтор чего-то более раннего” (Grzegorz_S., сайт “Lubimy czytac”).
На русский язык рассказ не переводился. Заглянуть в его карточку можно ЗДЕСЬ Роман, впрочем, не переведен также. А почитать об авторе можно ТУТ
14. Небольшая статья, заметка даже скорее, польского журналиста Рафала Сливяка/Rafał Śliwiak, которая напечатана на стр. 12, носит название:
САМОЕ ДЛИННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПОЛА АНДЕРСОНА
(Najłuższa podróż Poula Andersona)
Пол Андерсон (1926–2001) — пример автора, полностью использовавшего потенциал языка фантастики. Литература, подписанная его именем, доходила до польских читателей с переменным успехом, хотя начало ее появления в нашей стране выглядело многообещающе.
Достаточно вспомнить, что новелла «Самое длинное путешествие» (“The Longest Voyage”, 1960) была представлена в журнале «Fantastyka» № 2/1984 (“Najdłuższa podróż”),
годом позже роман «Война крылатых» (“War of the Wing Men”, 1958, “Wojna skrzydlatych”, 1985) положил начало серии «Библиотека фантастики», издававшейся «Альфой»,
а сам писатель и его супруга были гостями первого Полкона в Блажеевке. В 1987 году были опубликованы четыре брошюры с его рассказами, получившими премии «Хьюго» и «Небьюла» (пятая брошюра вышла из печати в 1990 году): «Поделись плотью» (The Sharing of Flesh”, 1968, “Księżyc łowcy”); «Игры Сатурна» (“The Saturn Game”, 1981, “Psychodrama”);
«Королева воздуха и тьмы» (“The Queen of Air and Darkness”, 1987, “Królowa powietrza I mroku”, 1987); «Нет мира с королями» (“No Truce With Kings”, 1963, “Nie będzie rozejmu z władcami”, 1987);
а в следующем году на страницах журнала “Nowa Fantastyka” был опубликован его превосходный роман «Три сердца и три льва» (“Three Hearts and Three Lions”, 1953, “Trzy serca I trzy lwy”).
В результате всего этого на закате Польской Народной Республики творчество Андерсона было хорошо известно польским любителям фантастики, представляя собой витрину западной фантастики и принося с собой глоток свободы мысли, столь далекой от нашей серой повседневной жизни.
Приключения прежде всего
В начале 1990-х годов польские издатели отобрали из богатого творческого багажа писателя несколько более или менее интересных научно-фантастических и фэнтезийных произведений (иногда являющихся частями серии): «Крестовый поход в небеса» (“The High Crusade”, 1960, “Podniebna krucjata”, 1985), «Бесконечная орбита» (“Orbit Unlimited”, 1984, “Orbita bez końca”, 1991),
В последующие пятнадцать лет, помимо компактного издания «Три сердца...» (1995),
читатели получили только «Танцовщицу из Атлантиды» (“The Dancer from Atlantis”, 1971, “Tancerka z Atlantydy”, 1997), «Звезды тоже огонь» (“The Stars Are Also Fire”, 1994, “Gwiazdy są także ogniem”, 2002)
и сборник премированных рассказов «Самое длинное путешествие» (“Najdłuższa podróż”, 2008).
Дополняют обзор около дюжины коротких форм, разбросанных по журналам и многочисленным антологиям и доступных на польском языке.
Это произведения разных жанров, тематик и литературного качества. Желая удовлетворить потребности рынка, Андерсон написал множество приключенческих сериалов, используя различные условности. Взяв за образец произведения старших коллег, Хайнлайна и Азимова, Андерсон создал свою собственную «Историю будущего», описанную в многочисленных циклах, охватывающую тысячи лет и обширные регионы космоса. Она состоит из приключенческих историй, бесчисленными способами обыгрывающих мотив пограничья – места на стыке разных культур и цивилизаций, известных и неизвестных. Герои этих историй возвышаются над окружением своим характером, умениями и действиями.
Тем не менее, Андерсон был способен создавать глубоко психологические, интригующие, вневременные, вписанные золотыми буквами в мировую книгу научной фантастики. Хорошим примером этого являются его рассказы, отмеченные премиями (7 «Хьюго», 3 «Небьюла»).
Чужой в человеке
Общим знаменателем этих произведений является тема инородности, обыгранная в различных вариациях. В большинстве из них именно чужеродность является особенностью инопланетных существ. Люди чувствуют странность их анатомии и физиологии, способа мышления и общения, верований и обычаев. Однако если копнуть глубже, то окажется, что под оболочкой инопланетности эти существа чрезвычайно близки людям. И часто менее чужды, чем один человек другому.
Так обстоит дело, например, в рассказе «Поделись плотью» (“The Sharing of Flesh”, 1969; “Pod postacią ciała” в “Księżyc łowcy”, 1987), в котором земного исследователя убивают и пожирают туземцы на далекой планете, или в «Царице воздуха и тьмы» (“The Queen of Air and Darkness”, 1971, “Królowa powietrza I mroku”), в котором инопланетяне похищают детей земных поселенцев, чтобы сделать их своими марионетками. В свою очередь, в «Луне охотника» (“The Hunter’s Moon”, “Księżyc lowcy”) различия между двумя инопланетными расами служат подчеркиванию различий, а также взаимозависимости — между самими людьми, особенно теми, кто находится в близких отношениях. Как для двух персонажей-людей, так и для инопланетян спасением оказывается прощение и любовь. Среди коротких произведений Андерсона стоит также упомянуть рассказ «Зови меня Джо» (“Call Me Joe”, 1957, “Nazywam się Joe”, 1990), героем которого выступает человек, которой в биологической форме, адаптированной к условиям, царящим на Юпитере, проводит исследования на этой планете. Это произведение часто упоминается, когда говорят о намного более позднем «Аватаре» Джеймса Кэмерона.
Самое интересное еще впереди
Помимо романа «Придет время» (“There Will Be Time”, 1972, “Stanie się czas”, 2010), прилагаемого к этому номеру «Новой Фантастыки»,
польским читателям предстоит знакомство с еще несколькими из основных произведений Андерсона. В их число входят два романа, которые будут опубликованы одним томом в сентябре этого года.
В основе романа «Волна мысли» (“Brain Wave, 1954; “Olśnienie” в “Genesis. Olśnienie”, 2010) лежит головокружительный замысел, в соответствии с которым Земля внезапно покидает участок пространства-времени, обладающий способностью тормозить развитие интеллекта. Благодаря этому за одну ночь каждое живое существо на нашей планете становится в три раза разумнее. Благодаря этому люди находят решения проблем, которые до сих пор мучили их, но им предстоит столкнуться со следующей проблемой: как использовать полученную таким образом свободу.
В романе «Генезис» (“Genesis”, 2000, “Genesis” в “Genesis. Olśnienie”, 2010), получившем премию Кэмпбелла, написанном за год до смерти писателя, астронавт достигает бессмертия, перенеся свою личность в «разум» искусственного интеллекта. Много лет спустя он должен решить, спасти или уничтожить Землю, для чего исследует различные альтернативные версии человеческого развития.
Физик по образованию, писатель по профессии, любитель Скандинавии (родители были выходцами из Дании) и средневековой культуры, певец свободы в различных ее формах, Андерсон навсегда вошел в историю мировой фантастики. И современные и будущие любители жанра еще долго смогут черпать полными горстями из сокровищницы его достижений -- следя с румянцем на щеках за приключениями созданных им необыкновенных героев, таких как Николас ван Рейн или Доминик Флэндри, или впадая в размышление над фундаментальными проблемами, поднятыми в его прозе и касающимися основ человеческой природы и существовании.
17. В рубрике «Иностранная фантастика» размещены два текста.
17.1. Текст английского писателя Клайва Баркера, который называется в оригинале “Tortured Souls: The Legend of Primordium” (2001; 2015), перевела под названием “Udręczone dusze: legenda o Primordium/Измученные души: легенда о Праймордиуме” ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 42--56). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski.
“Арена действия — город Праймордиум, погрязший в коррупции и нищете под гнётом Императора-тирана. Люсидик, дочь Сенатора, заручившись поддержкой творения самого Бога — Агониста, великого архитектора человеческих тел и душ, находит способ свергнуть правителя...” (Kiplas, сайт ФАНТЛАБ).
Собственно, это «шесть коротеньких рассказов, составляющие одно произведение. Каждая из частей продавалась в комплекте с фигуркой «для взрослой аудитории» компании “Tod McFarlane Toys”».
«Главный герой, под влиянием контакта с таинственным Агонистом, становится могущественным существом, которое начинает борьбу с городскими властями. Это не столько история о супергерое, сколько боди-хоррор в стиле, очень характерном для автора. Жуткие существа подробно не описываются, но упоминаются отдельные элементы, вызывающие тревогу. Кроме того, каждая сторона использует методы на границе магии и науки, а последующие изобретения получаются все более страшными или даже отталкивающими. Это также довольно грустная история любви в трудные времена. При этом автор оставляет недосказанности в нужных местах. От всей души рекомендую, но только не читателям с чувствительным желудком» (Из читательского отзыва, сайт “Lubimy czytać”).
Текст переводился на немецкий язык, на русский язык не переводился. Заглянуть в карточку текста можно ЗДЕСЬ, а почитать об авторе можно ТУТ
17.2. Рассказ американского писателя Питера Страуба/Peter Straub, который называется в оригинале “Ashputtle” (1984, авт. сб. “Black Thorn, White Rose”; 2000, авт. сб. “Magic Terror: Seven Tales”; 2016, авт. сб. “Interior Darkness”) перевел на польский язык под названием “Kopciuch/Замарашка” КАМИЛЬ ЛЕСЕВ/Kamil Lesiew (стр. 57--64). Иллюстрации ДАРИИ МАЙ/Daria Maj.
”Рассказ написан в форме потока сознания главной героини — воспитательницы-маньячки, которая работает в детских садиках воспитательницей. Но каждый раз, когда она приходит работать в новый детский сад, через некоторое время обязательно пропадает ребенок” (alex_kr, сайт ФАНТЛАБ).
”И Страубу очень неплохо, на мой взгляд, удалось передать мысли подобного индивидуума. Вернее – ощущения, что он испытывает. Путаные, рваные, оборванные; где вымысел переплетается с реальностью, а реальность подменяется вымыслом. Странные аналогии со сказкой о Золушке, слегка неприятные подробности из жизни… Нет, по-моему, все же не так плохо. Пожалуй, даже станет любимым рассказом на эту тему” (Kuntc, сайт ФАНТЛАБ).
Рассказ переводился на немецкий и французский языки,
а также дважды – на русский язык. В 2004 году его перевела под названием «Золушка» О. АФАНАСЕНКОВА (авт. сб «Магия кошмара»), а в 2020 году под тем же названием «Золушка» -- О. АДЕЛЕВА (авт. сб. «Магия кошмара»).
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе текста можно ТУТ
14. В рубрике «Журналистика» на стр. 12—13 размещено интервью, которое польский журналист Бартломей Пашильк/Bartłomiej Paszylk взял у американского писателя «ужасов» Питера Страуба/Peter Straub. Интервью носит название:
В ДУШЕ ЧЕЛОВЕКА ТАЯТСЯ ЧУДОВИЩА
(W ludzkiej duszy czaja sie potwory)
Бартломей Пашильк: Я нашел в рецензии на вашу книгу утверждение, что в ней есть «неожиданные повороты, в которых легко заблудиться». Вы и в самом деле иногда удивляете своих читателей. Бывает, что вы неоднозначным утверждением преподносите большой сюрприз, и приходится гадать, действительно ли произошло то, что мы себе представляли. Это осознанный прием?
Питер Страуб: Я стараюсь основывать романы на неожиданных поворотах сюжета и недосказанностях, но всегда надеюсь, что читатель в конце концов поймет, что произошло на самом деле. Конечно, не сразу — поэтому я преумножаю ложные подсказки и навожу на мысль, что произошло нечто иное, чем на самом деле. По меньшей мере один раз я использовал прием, благодаря которому сюжет можно интерпретировать двояко. Те читатели, которые не заметили вторую интерпретацию – а я подсказывал ее повторами и кажущимися ошибками в изложении истории -- могли насладиться счастливым финалом.
Бартломей Пашильк: Вы как-то сказали, что решили заняться написанием «ужасом», потому что произведения, относящиеся к этому жанру, могут «особым образом затронуть людей, изменить их и заставить задуматься». Однако современные ужасы вызывают у зрителя скорее рвоту, чем раздумья.
Питер Страуб: В таком разнородном жанре должно найтись место и для самых брутальных, «развратных» произведений, призванных высвободить глубоко сидящий в нашем воображении садизм. Это мелкие фрагменты фантастики ужасов, и это произведения не для всех -- их следует читать только тем, кто чувствует необходимость ознакомления с такой тематикой. Это не имеет ничего общего с процессом мышления, но подтверждает тот факт, что в душе человека таятся монстры.
Бартломей Пашильк: Я знаю популярных авторов «ужасов», которые льют кровь ведрами, но признаются, что не умеют писать сцены гибели невинного ребенка. В ваших книгах можно найти множество таких сцен – в романе «Мистер Икс» (“Mr. X”, 1999) вы описываете жестокое убийство младенца,
в романе «Джулия» (“Julia”, 1975) девушка забавы ради калечит животное.
Легко ли вам дается нарушение табу, или каждая такая сцена -- неприятный опыт, которого нельзя избежать, создавая фон истории?
Питер Страуб: Со стыдом признаюсь, что я получаю детское удовольствие от того, что раздвигаю границы хорошего вкуса или играю с табу. Создание подобных сцен — обычно единственные моменты во время утомительного сочинения книги, когда мне действительно весело. Однако я никогда не выдумываю их исключительно для того, чтобы шокировать. Они должны быть хорошо продуманными и разумно обоснованными контекстом.
Бартломей Пашильк: Отходя от готического horror-а из ваших ранних романов к, как вы выразились, «максимальному ужасу», представленному «Парящим драконом» (“Floating Dragon”, 1983), вы осознанно хотели попробовать что-то новое?
Питер Страуб: Я хотел проверить, что будет, если я напишу максимально жестокий ужастик, не заботясь о его правдоподобии. Когда мне в голову приходила какая-то сцена, она тут же включалась в книгу. Такой способ написания — чистое удовольствие, и я продолжал его чувствовать даже тогда, когда созданный мной мир охватило чистое безумие. В последнее время мне больше всего нравится писать последние страницы книги. Не думаю, что когда-нибудь у меня будет такое же настроение, какое было тогда, когда я писал «Парящего дракона», и мне захочется создать похожую ужасную историю. Хотя как знать…
ББартломей Пашильк: В начале вашей карьеры вы переехали в Ирландию, а затем в Англию. Читая ваши более поздние тексты, я задавался вопросом, насколько изолированным вы себя там чувствовали. В романе «Миссис Бог» (“Mrs. God”, 1990) вы описываете героя, который выезжает в Англию и там сталкивается лицом к лицу с худшим кошмаром в своей жизни. Отражало ли это ваше душевное состояние в тот момент?
Питер Страуб: В Англии мне жилось неплохо, однако я так и не поселился там, так сказать, навечно. У нас было много хороших друзей, был красивый, элегантный дом и мы пользовались всеми преимуществами жизни в большом городе. Мы посещали рестораны, ходили на концерты, в пабы и кино, восхищались удивительными зданиями, огромными зелеными парками, носили модную одежду и так далее. 1970-е годы в Лондоне были прекрасным периодом, я рад, что смог убедиться в этом воочию. Тем более, что большинство англичан критически относятся к временам до правления Маргарет Тэтчер. Но вы правы, я чувствовал некоторую отчужденность. Правда, мне нравилась привязанность англичан к иронии, но иногда это надоедало. Я выглядел в их глазах иностранцем и знал, что ничего не изменю, даже если проживу там всю оставшуюся жизнь. Я чувствовал, что коренные англичане всегда смогут скрывать от меня важные тайны, и это так и было -- хотя бы потому, что я верил, что у людей вокруг меня есть какие-то секреты, а я, человек другой культуры, не в состоянии их «разгрызть».
Бартломей Пашильк: Неожиданный успех романа «История с привидениями» (“Ghost Story”, 1979) заставил вас вернуться в США…
Питер Страуб: Я заработал слишком много денег сразу. В Великобритании в то время у власти находились лейбористы, а это означало, что налоги могли достигать 95%. Мой бухгалтер посоветовал мне покинуть эту страну, «и желательно сделать это еще вчера». Не похоже было на то, что я смогу заработать аналогичную сумму денег в будущем, поэтому мы поспешили вернуться домой.
Бартломей Пашильк: Вы написали роман «Пропавший мальчик, пропавшая девочка» (“lost boy lost girl”, 2003) за шесть месяцев. Это ваш рекорд скорости?
Питер Страуб: Насколько помню, я написал романы «Джулия» и «Если бы ты мог меня увидеть сейчас» (“If You Could See Me Now”, 1977, в переводе на русский «Возвращение в Арден») за примерно такое же время. Невероятно приятно, когда роман рождается так быстро и столь безболезненно.
Бартломей Пашильк: А который из романов родился с наибольшей болью?
Питер Страуб: Труднее всех мне дался роман «Клуб Адского Пламени» (“The Hellfire Club”, 1996) — это была чистая пытка в течение восемнадцати месяцев. После окончания работы над ним мне стало намного приятнее заниматься сочинительством.
Бартломей Пашильк: Ваши первые книги «Свадьбы» (“Marriages”, 1973)
и «Под Венерой» (“Under Venus”, 1984)
были социальными историями. Вы сожалеете, что они сейчас пребывают в забвении?
Питер Страуб: Я бы предпочел, чтобы ни одному читателю никогда не приходилось иметь дело с этими жуткими уродцами. Всякий раз, когда я думаю о них, мне становится только стыдно.
Бартломей Пашильк: Вам не нравится экранизация «Истории с привидениями» (“Ghost Story”, 1981), хотя сценарий не слишком отклоняется от сюжета книги. Как вы думаете, чего не хватает фильму?
Питер Страуб: Это очень рыхлая адаптация. Тайна братьев Бэйт не раскрыта, а изменяющее свой облик чудовище из книги заменено сгнившим призраком. После первого просмотра у меня возникло ощущение, что это более дешевая и более глупая версия моей истории, как будто кто-то вытащил двигатель из заказного, ухоженного автомобиля и вставил его в стандартный автомобиль, снятый с конвейера на второразрядном заводе.
Бартломей Пашильк: А что вы почувствовали после показа фильма «Призраки Джулии» (“Full Circle. The Haunting of Julia”, 1977), основанного на вашем первом романе ужасов?
Питер Страуб: Без сомнения, это плохой фильм, но я все равно предпочитаю его экранизации «Истории с привидениями». Миа Фэрроу создает довольно-таки тревожный образ, а тот факт, что сценарий не объясняет связей между персонажами, делает их взаимодействие более загадочным. В свою очередь противоречивость сценария придает истории сюрреалистический оттенок.
Бартломей Пашильк: Роман «Талисман» (“The Talisman”, 1984, в соавторстве со Стивеном Кингом) планировалось перенести на экран в 1980-е годы. Это должен был сделать сам Стивен Спилберг. Если бы все пошло по плану, мог бы получиться шедевр по мерке «Инопланетянина»…
Питер Страуб: Фильм Спилберга оказался бы потрясающим. Он действительно понимал эту историю. В настоящее время планируется съемка минисериала по мотивам «Талисмана». Деталей я не знаю, но искренне надеюсь, что на этот раз все с ним получится.
Бартломей Пашильк: Продолжение «Талисмана» -- роман «Черный дом» («Black House”, 2001) – выдержано в совершенно другом тоне. Я был приятно удивлён тем, что вы осмелились пойти в другом направлении. Тем более, что читатели спустя семнадцать лет с удовольствием прочитали бы «Талисман II», а не гораздо более мрачную и жестокую историю, в которой главный герой — Джек Сойер – очень сильно изменился. Разве вам не хотелось создать что-то более очевидное, что удовлетворило бы всех, кто мечтает вернуться в этот оставшийся в прошлом мир?
Питер Страуб: У нас никогда не возникало соблазна скопировать предыдущую книгу. Мы с самого начала знали, что если решим продолжить «Талисман», то это будет уже не фэнтези, а horror.
Бартломей Пашильк: Надеюсь, что «Черный дом» -- не последняя читательская встреча с Джеком Сойером?
Питер Страуб: Мы со Стивом планируем, что года через два года начнем работать над третьим и последним томом приключений Джека Сойера.
Бартломей Пашильк: Вы недавно снялись в нескольких эпизодах телевизионного сериала «Одна жизнь, чтобы жить» (“One Life to Live”), выcтупая в роли полицейского в отставке… Питера Брауста. Кому пришла в голову такая мысль?
Питер Страуб: Моему другу Майклу Истону, который играет там лейтенанта полиции, Он однажды спросил меня, не хочу ли я сыграть вместе с ним, сказав несколько слов. Я с радостью принял это предложение. Майкл говорит, что в будущем мой герой будет появляться чаще и пребывать на экранах дольше.
Бартломей Пашильк: Вы пишете, поскольку желаете «превратить романы ужасов в литературу». И вы не хотите, чтобы между вашими книгами и мейнстримом была построена искусственная граница. Лишь немногие выдающиеся современные авторы пытаются преодолеть границы жанра. Есть ли кто-нибудь, кем вы особенно восхищаетесь за его способность стирать эти границы?
Питер Страуб: Я восхищаюсь прежде всего теми авторами, которые умнее меня, такими как Дэн Чаон (Dan Chaon), Брайан Эвенсон (Brian Evenson),Майкл Чабон (Michael Chabon), Джонатан Лэтем (Jonatan Lethem) и Келли Линк (Kelly Link). Они по-разному стирают границы между жанровым и мейнстримовым писательствами, но их связывает общая цель и высокая эффективность.
Бартломей Пашильк: Главный герой повести «Можжевельник» (“The Juniper”, 1988), автор бестселлеров, в детстве проводил много времени в кинотеатре и не смог устоять перед последующими посещениями кинотеатра, даже тогда, когда к нему стал регулярно подсаживаться подозрительно дружелюбный мужчина. Спустя много лет молодая женщина спрашивает его, что нужно делать, чтобы стать хорошим писателем, но подчеркивает, что не хочет слышать «типичную чушь о том, что нужно просто писать как можно больше». И слышит в ответ: «Нужно часто ходить в кино». Это совет персонажа или автора бестселлеров Питера Страуба?
Питер Страуб: Когда я это писал, такой совет казался мне наиболее толковым. Я утверждал, что нельзя стать приличным писателем, если не был чем-то или кем-то обижен.
облако тэгов
