15. Статья польского психолога, писателя научной фантастики, журналиста Бартломея Пашилька/Bartłomiej Paszylk носит название:

Перед премьерой долгожданного «Оборотня» Джо Джонстона, с самым волосатым исполнением в донынешней карьере Бенисио Дель Торо, неплохо повспоминать о предыдущих появлениях в фильмах титульного зверя. Вспомним ли мы о его новейшем воплощении через пару десятилетий?

У современного любителя ужасов оборотень-волколак ассоциируется с мощным, мускулистым и густо покрытым шерстью чудовищем с вытянутой мордой, уничтожить которого можно только всадив в него серебряную пулю. Однако так было не всегда. Правда, невозможно уже найти первый в истории кинофильм об оборотнях под названием «Оборотень» (“The Werewolf”, 1913, реж. Генри Макрей), давно тому сгоревший в пожаре, но достаточно глянуть на главного героя чуть более позднего «Лондонского оборотня» (“Werewolf of London”, 1935, реж. Стюарт Уокер/Stuart Walker), чтобы убедиться в том, что таких бестий сегодня в кино не увидишь.

Человек-волк из фильма ужасов Уокера – нормальный парень, не производящий впечатления особо сильного или опасного, да и черты его лица (морды?) не так сильно отличаются от человеческих, как в кинофильмах более поздних лет. Ну там большой морщинистый нос, выдвинутая вперед нижняя челюсть с крупными клыками, нездоровый цвет лица, чрезмерно пушистые бакенбарды и растрепанные волосы, создающие впечатление неровной укладки психически неуравновешенным парикмахером. Его легко спутать с разгневанным плотником.

Генри Халл, сыгравший этого персонажа, специально просил, чтобы грим, который ему наносили в сценах его превращения в монстра, не был слишком вычурным. Визажист Джек Пирс последовал совету звезды, но сохранил первоначальный дизайн маски оборотня и использовал ее несколько лет спустя, работая над фильмом, который должен был принести волосатому монстру всемирную известность.

Начало карьеры

«Лондонский оборотень» был выпущен знаменитой студией «Юниверсал/Universal», которая в начале 1930-х годов прославилась производством ставших классическими фильмов о графе Дракуле и чудовище Франкенштейна.

Их первый фильм об оборотне, хотя был, несомненно, успешным, не достиг столь же высоких позиций, за что порицали обычно главного актера. Да, он неплохо играл роль, но ему не хватало харизмы Бэлы Лугаши или Бориса Карлоффа, а созданный им герой был весьма отталкивающим даже в человеческом обличии. Голливудские рейтинги зверя взлетели до небес только после премьеры «Оборотня/The Wolf Man» Джорджа Ваггнера/George Waggner в 1941 году.

На этот раз несчастного человека, отмеченного знаком проклятия оборотня, сыграл любимец публики красавчик Лон Чейни-младший. В менее известных ролях появились и другие известные киноактеры (в том числе Клод Рейнс и сам Бела Лугоши), а уже упомянутый Пирс создал для человека-волка замечательный фантастический грим.

Именно благодаря этому фильму на долгие годы утвердился образ оборотня как полностью покрытого мехом человекоподобного существа, одетого в рубашку и брюки и крадущегося между деревьями на двух гибких звериных лапах.

Однако здесь наблюдается определенная непоследовательность: когда персонаж, сыгранный Белой Лугоши, подвергается метаморфозе, он принимает облик не звероподобного человека, а обычного волка, передвигающегося на четырех лапах. Более того, именно сценарист фильма 1941 года Курт Сиодмак во многом ответственен за создание легенды о волколаке, которая в последующие годы была лишь незначительно дополнена и изменена кинематографистами. Так мы узнали, что зверя можно опознать по знаку пентаграммы на ладони, а победить – с помощью серебра (правда, речь шла не о серебряной пуле, а о трости с серебряной рукоятью), а также о том, что превращение происходит «в ночь полнолуния, когда цветет аконит». И еще один важный момент: если в «Лондонском оборотне» метаморфоза главного героя заключалась в обострении отрицательных черт, уже известных по наблюдениям за его человеческим обликом, фильм по сценарию Сиодмака показывает, что проклятие оборотня может обрушиться и на человека со всех точек зрения порядочного – и из этого вовсе не следует, что чудовище в этом последнем случае окажется менее злым.

Конечно, крайне важный вклад в достижение успеха фильма внес актер, игравший главную роль – Чейни-младший, сын одного из величайших артистов в истории кино ужасов, упомянутого выше Лона Чейни.

Несмотря на несколько излишне экспрессивную актерскую игру в первых кадрах фильма, Чейни-младшему удалось создать монстра, которому зрители искренне сочувствуют, даже когда видят, что он смертельно опасен для окружающих. Великолепные по тем временам спецэффекты – это одно, но то, что каждое экранное превращение героя в оборотня воспринимается крайне болезненно и морально изнурительно, во многом связано со способностью Чейни-младшего эффективно манипулировать эмоциями зрителей.

В 1940-х годах было снято несколько фильмов, развивающих историю, известную по «Оборотню» Ваггнера, или частично ссылающихся на нее. Некоторые из них, несомненно, заслуживают внимания — например, «Франкенштейн встречает человека-волка» (“Frankenstein Meets the Wolf Man”, 1943, режиссер Рой Уильям Нил/Roy William Neil), где Чейни-младший снова появляется в роли оборотня, а Белу Лугоши мы видим в роли монстра Франкенштейна.

Однако ни один из этих фильмов не добился такого успеха как оригинал. Также и версия этой истории, выпущенная двумя десятилетиями позже знаменитой британской студией Hammer под названием «Проклятие оборотня» (1961, режиссер Теренс Фишер/Terence Fisher), не стала таким же хитом, как более ранние хаммеровские переработки «хорроров» о Дракуле и Франкенштейне. «Проклятие...», однако, внесло в миф о человеке-волке новые элементы, позволив нам наблюдать за развитием главного героя с самого момента его рождения.

В отличие от волколака, созданного Чейни-младшим, британское чудовище, которого сыграл Оливер Рид, было отмечено судьбоносным проклятием уже в момент зачатия: его мать стала жертвой насилия таинственного, покрытого густой шерстью существа, и к тому же родила ребенка в рождественскую ночь, что по некоторым суевериям должно было принести несчастье.

6 фильмов об оборотнях, о которых следует знать:

«Оборотень» (“The Wolf Man”, 1941, реж. Джордж Ваггнер), «Вой» (“The Howling”, 1981, реж. Джо Данте/Joe Dante), «Американский оборотень в Лондоне» (“An American Werwolf in London”, 1981, реж. Джон Лэндис/John Landis), «В волчьей компании» (“The Company of Wolves”, 1984, реж. Нил Джордан/Neil Jordan), «Оборотень» (“Ginger Snaps”, 2000, реж. Джон Фоусетт/John Fawcett), «Псы-солдаты» (“Dog Soldiers”, 2002, реж. Нил Маршалл/Neil Marshall).

Особенно тревожат сцены, в которых волчий зов настигает малыша и велит ему кусать домашних сельскохозяйственных животных. Здесь увековечен образ оборотня как трагического героя, что было обозначено в «Лондонском оборотне» и развито в фильме с персонажем Чейни-младшего. На этот раз, уже в самом начале, на фоне вступительных титров, мы видим. оборотня, роняющего одну огромную слезу за другой.

(Продолжение следует)

12. В рубрике «Журналистика» напечатано интервью, которое польский журналист Бартломей Пашильк/Bartlomiej Paszylk взял у американского писателя Морта Касла/Mort Castle. Интервью предваряет небольшая заметка:

«Спросите у Морта Касла, сколько действительно хороших рассказов он написал за свою многолетнюю писательскую карьеру, и он ответит: около двадцати. Это потому, что он скромный парень. На самом деле их гораздо больше. Достаточно глянуть на недавно опубликованный сборник «Луна на воде», чтобы обнаружить там около дюжины замечательных текстов этого автора, а ведь он опубликовал кроме них еще несколько сотен рассказов!

Свою писательскую карьеру он начал с рассказов и романов, которые сегодня предпочел бы забыть. Однако со временем стали появляться первые успехи -- читатели оценили его оригинальный стиль и умение браться за необычные темы. Романы «Чужие» (1984) и «Потерянные души» (1990) неплохо продавались и сделали имя писателя узнаваемым для среднего американского читателя, но его репутация специалиста по необычным ужасам строилась в первую очередь на рассказах, опубликованных во многих наиболее важных журналах, посвященных этому жанру. Начали сыпаться и номинации на престижные премии, среди прочего на премии Брэма Стокера и Пулитцера.

В Польше с Мортом Каслом познакомились благодаря издательству “Amber” в 1992 году, когда хоррор только еще набирал популярность в нашей стране. Сочинения Морта Касла проиграли в соперничестве с менее требовательными и более буквальными ужасами Грэма Мастертона и Гая Н. Смита. Громкое возвращение произведений писателя на полки польских книжных магазинов состоялось в 2008 году с выходом в свет «Чужих» и нашумевшего сборника рассказов «Луна на воде». И, как утверждает сам Касл, издательство “Replika” еще не сказало последнего слова в вопросе напоминания польским читателям о его произведениях. Также следует держать пальцы скрещенными на том, что кто-то решится издать альбомы комиксов, к которым приложил руку писатель – некоторые из них являются настоящими жемчужинами, насыщенными свойственным писателю чувством юмора и трещащими по швам от распирающих их свежих идей.

Сейчас автору более 60 лет, но его энергия и множество проектов, которым он посвящает себя, могут посрамить многих более молодых коллег. Подтверждение этому вы также найдете в интервью, которое он дал журналу “Nowa Fantastyka”».

Интервью носит название:

Бартломей Пашильк: «Чужие» (“Strangers”, 1984; в переводе на польский “Obcy”, 2008) и «Потерянные души» (“Cursed by the Child”, 1990; в переводе на польский “Zagubione dusze”, 1992, др. “Przeklęte bądź dziecię”, 2018) — отличные произведения, но мне кажется, что вам как-то не нравится писать романы. Писать короткие рассказы приятнее, чем забавляться более длинными формами?

Морт Касл: Если бы речь шла только об удовольствии! Я, похоже, начинаю понимать, что писать рассказы – это попросту моя судьба. Мне нравится такое конденсированное видение мира. Я фанат миниатюр, а не гигантских фресок. Этому есть несколько причин. Прежде всего, время от времени мне удается так уравновесить все составляющие рассказа, что они складываются в идеальную форму и воздействуют на читателя так, как и должны воздействовать. Такие рассказы обращаются и к сердцу, и к разуму. Они остаются в памяти, характеризуются точным языком и ритмом, соответствующими данному конкретному тексту. И они приносят мне удовлетворение. Но я хотел бы отметить, что в моем случае такие чувства связаны с примерно двадцатью – из около шести сотен рассказов, которые я опубликовал на данный момент.

Романы не приносят мне такого удовлетворения. Есть моменты в «Чужих», которые я нахожу весьма неплохими. В свою очередь, «Потерянные души» имеют хорошо прорисованные персонажи и основаны на интересной идее. Однако ни они, ни любой из моих предыдущих романов — их я опубликовал семь, а написал пятнадцать, а то и двадцать — полностью меня не удовлетворяют.

Есть и чисто практическая причина. «Потерянные души» неплохо продались в США – выкуплены почти 100 000 экземпляров. Но издатели никогда не заставляли меня немедленно написать для них еще один роман. Лишь говорили: «Хорошо, давайте глянем на него». А в то же время редакторы различных журналов с большим энтузиазмом поощряли меня писать больше рассказов. Кроме того, я не хочу посвящать себя написанию романа, который будет всего лишь «честным развлечением». Как раз сейчас я дочитал книгу, которую двое моих друзей написали в соавторстве. Она довольно хороша. Но ничего больше. Если бы ее написали другие люди, а не те, которых я знаю и люблю, я бы даже не стал ее дочитывать. Вот такую-то книгу я и не хочу писать.

Но, конечно, если бы я почувствовал, что у меня есть сюжетная идея, которая могла бы превратиться в роман, но не просто в роман, а в ВЕЛИКИЙ РОМАН — тогда я бы, наверное, посвятил ему свое время. В общем, кто знает, может быть, мне уже пришла в голову такая идея... Может быть. Мне нужно все тщательно обдумать.

Бартломей Пашильк: Вы как-то сказали мне, что считаете «Чужих» своим самой поразительной книги, а сборник рассказов «Луна на воде» (“Moon on the Water”, 2000; в переводе на польский “Księżyc na wodzie”, 2008) лучшим произведением за всю вашу карьеру.

Что вы думаете о «Потерянных душах», которые скоро будут переизданы в нашей стране?

Морт Касл: Мне нравится эта книга. Я люблю персонажи, которых я там описал. Там есть несколько сюжетных развязок, от которых я не в восторге, потому что просто не знал, как вывернуться из некоторых ситуаций, но персонажи меня убеждают, я также хорошо подготовился, чтобы описать жизнь цыган... Вот только всякий раз, когда я сравниваю свою книгу с каким-нибудь настоящим шедевром «мистико-реалистического хоррора», например, «Песнь Кали» Дэна Симмонса или с такой прекрасной историей о привидениях, как «Ностальгия ангела» Элис Себольд, то вижу, что этому моему чертовски хорошему роману чего-то не хватает...

Бартломей Пашильк: Я был удивлён, когда в одном из своих интервью вы сказали, что вдохновением для ваших «Потерянных душ» послужил сказочный и, честно говоря, не очень успешный фильм Роберта Уайза «Проклятие людей-кошек».

Морт Касл: Речь идет об элементе «воображаемого друга», который, как позже выясняется, вовсе не воображаемый – это единственная идея, которую я позаимствовал из этого фильма. Конечно, вдохновляющими были и сама цыганская культура – и роман «Цыган» (“The Gypsy Man”) великого, но недооцененного писателя Рона Флоренса.

Бартломей Пашильк: Что будет представлять собой ваш новый сборник рассказов под названием «Новая луна на воде» (“New Moon on the Water”) — это ранее не публиковавшиеся рассказы или расширенная версия уже известного сборника «Луна на воде»?

Морт Касл: Около 60 процентов рассказов в этом сборнике ранее не публиковались. Также будут тексты, номинированные на премию Брэма Стокера и написанные после публикации «Луны на воде». Еще будет несколько коротких эссе на тему ужасов, пятнадцать-шестнадцать суперкоротких миниатюр и рассказ, который вам так понравился и в конце концов попал в журнал “Nowa Fantastyka” – “Jestem twoją potrzebą/Я то, что тебе нужно”.

В этом сборнике коллекции, так сказать, чуть меньше «возвышенных моментов», чем в «Луне на воде», но зато он более компактный и интенсивный. К вашему сведению, рассказ “FYI” — самое сжатое произведение, которое я когда-либо писал.

Бартломей Пашильк: Давайте теперь поговорим о конкурсе «10 самых страшных историй всех времен», который некоторое время назад организовал один из литературных онлайн-порталов. Ваш рассказ «Если ты возьмешь меня за руку, сын мой» (“If You Take My Hand, My Son”), известный нам по сборнику «Луна на воде», занял в итоговом ренкинге 5-е место, опередив не только заслуженных классиков — Эдгара Аллана По и Говарда Филипса Лавкрафта, — но и «многообещающего молодого человека» по имени Клайв Баркер.

Морт Касл: Обычно говорят о пятом месте, но на самом деле мой рассказ занял четвертое место -- между двумя рассказами По. Баркер? Баркер великолепный писатель, и меня совершенно не волнует то, что он моложе меня на шесть лет! Первые три «Книги крови» содержат только самые качественные рассказы, а «В горах, городах» — это то, что можно смело сравнить с прозой Кафки или Гоголя. Правда, однако, в том, что появление Баркера побудило других авторов заняться поисками и экспериментами, его успех доказал им, что они могут писать абсолютно обо всем, без каких-либо тормозов, используя новые приемы, затрагивая темы, ранее не связанные с жанром ужасов. Впрочем, я и сам считаю себя писателем, на которого во многом повлияли произведения Баркера. Однако я также многим обязан ныне покойному Рексу Миллеру и Джиму Шепарду, прекрасно себя чувствующему и продолжающему писать великие вещи, чей рассказ «Чудовище из Черной лагуны» и роман «Носферату» не должны быть чуждыми любому читателю или писателю «ужасов» -- нужно их читать, восхищаться ими и использовать их в качестве учебника. А что касается Лавкрафта и По – каким бы ни было их положение в мире литературных ужасов, я определенно лучше играю на гитаре, чем любой из них.

Бартломей Пашильк: Считаете ли вы, что ваша книга «О написании “ужасов”» (“On Writing Horror”) -- это эффективный учебник для тех, кто хочет пойти по стопам Стивена Кинга, Дина Кунца или Морта Касла?

Морт Касл: Конечно, да, потому что это очень честная книга. В ней собрано почти пять десятков эссе опытных авторов, и каждый из этих текстов основан на утверждении «Вот что я узнал о написании ужасов. Возможно, если вы прочитаете мои советы, вам станет немного легче справляться с этим».

Бартломей Пашильк: Похоже, скоро мы сможем увидеть киноверсию романа «Чужие»...

Морт Касл: Я надеюсь, что фильм действительно снимут. Изначально сценарием заинтересовалась компания «Whitewater Films», а режиссером должен был стать Рик Розенталь, создатель «Хэллоуина 2». Из этого ничего не вышло, но сейчас на «Чужих» положили глаз еще несколько человек, интерес проявили и польские кинопрокатчики, а также одна студия из Германии.

Бартломей Пашильк: Вы уже видели сценарий кинопостановки? Сильно ли он отличается от сюжета вашего романа?

Морт Касл: Если все пойдет по плану, фильм должен оказаться лучшим книги. Сценарий, написанный Тимом О'Рэйвом действительно хорош, Розенталь считает его «острый, тревожащим, порой шокирующим, полным сюрпризов, с захватывающим сюжетом и убедительными персонажами». Конечно, фильм будет отличаться от романа – это ведь совершенно разные средства коммуникации, -- но я думаю, что постановщикам удастся сохранить его дух. Основная сюжетная предпосылка романа, которая заключается в том, что монстром может оказаться наш сосед или лучший друг, конечно, сохранится в киноадаптации.

Бартломей Пашильк: Пока единственная экранизация вашей прозы — короткометражный фильм «Альтенмур, где танцуют собаки» Михаэля Шредера, реализованный в рамках университетского проекта. Были ли вы удивлены, что из всех созданных вами историй была выбрана скромная и трогательная, но в то же время «некинематографическая» драма, основанная преимущественно на диалогах?

Морт Касл: Во-первых, я и был, и до сих пор очень доволен этим. Шредер -- тот, кто написал сценарий и поставил фильм, знал. что он должен позаботится о том, чтобы на экране были видны те же самые эмоции, которые я старался возбудить в истории. Не обошлось, конечно, без изменений: действие фильма происходит не зимой, а в солнечной калифорнийской атмосфере. Однако самое главное, что содержалось в рассказе – ответ на вопрос, почему мы чувствуем потребность создавать мифы, – экранизация передает прекрасно. И, конечно, для меня большая честь, что Калифорнийский университет включил сценарий по моей истории в престижную программу “George Lucas”. И теперь я, когда захочу, могу посмотреть свою историю на экране телевизора!

Бартломей Пашильк: Некоторые из ваших историй — идеальный материал для кинофильмов — не разочарованы ли вы тем, что по поводу адаптации к вам не обратились, например, создатели сериала «Мастера ужасов»?

Морт Касл: Да, не без этого. Но это не только моя проблема, есть много авторов, рассказы которых давно следовало бы включить в «Сумеречную зону» или «Сказки с темной стороны». Например, чудесный сюрреалистический рассказ Дэвида Томаса Лорда «Белая комната» (David Thomas Lord “White Room”) или «Они меня даже никогда не видели» покойного уже Д. Уильямсона (J.N. Williamson “They Never Even See Me”) или «Право слияния» Гэри Браунбека (Gary Braunbeck “Merge Right”) — все эти истории отлично подходят для сериалов такого типа. Однако писатель не имеет никакого влияния на подобные вещи, он может только позаботиться о том, чтобы создать как можно лучший рассказ и выпустить его в свет, «разбросать крошки хлеба по воде»... иногда ими питаются рыбы, иногда они просто впитывают воду и не приносят никакой пользы, а иногда превращаются в нечто экстраординарное. Нужно писать как можно лучше и надеяться, что однажды это принесет неожиданные результаты.

Бартломей Пашильк: Однажды вы признались, что самой страшной книгой, которую вы когда-либо читали, был роман Ричарда Мэтисона «Я — легенда». Решились ли вы посмотреть, что с ним сделал Голливуд в последней адаптации с Уиллом Смитом?

Морт Касл: Да, я посмотрел этот фильм, главным образом потому, что получил DVD в подарок от одного из моих друзей. Мне понравилось, как показано абсолютное одиночество главного героя, но кроме этого мало что еще. Как только началась демонстрация идиотских цифровых эффектов, фильм превратился в тупой мультик. Тогда я сказал себе: спасибо, с меня хватит. Клаустрофобная и депрессивная атмосфера книги Мэтисона гораздо лучше отражена в малобюджетном фильме «Последний человек на Земле» Джорджа Ромеро с Винсентом Прайсом в главной роли. Ну и, конечно, еще дешевле обошедшаяся «Ночь живых мертвецов» Джорджа Ромеро, особенно когда мы видим, как зомби пытаются проникнуть в дом.

БП: Есть ли какие-то ваши собственные истории, которые вам особенно хотелось бы увидеть на экране?

МК: Конечно! Думаю, «Если ты возьмешь меня за руку, сын мой» подойдет как основа и для телефильма, и для полнометражного художественного фильма, что-то вроде экранизации «1408». Еще мне бы хотелось увидеть экранизацию рассказа «Я то, что тебе надо» — трансформировать внутренний монолог, на котором основана эта история, так, чтобы его можно было показать на экране, было бы достойной проблемой. Я мог бы назвать еще много других рассказов. Так что пришлите мне актеров, продюсеров и режиссеров, и побыстрее. Я быстренько всех нас осчастливлю!

Бартломей Пашильк: Вы все еще работаете над романом о Хемингуэе и живых мертвецах или уже его написали?

Морт Касл: Все еще пишу. Недавно я закончил большой фрагмент, который будет опубликован в журнале “Doorwais” под названием «Доктор, ребенок и призраки в озере» (“The Doctor, the Kid, and the Ghosts in the Lake”). Следующий большой фрагмент, над которым я сейчас работаю, будет называться «Странная страна» (“The Strange Country”). Там Мэрилин Монро играет в экранизации рассказа Хемингуэя «Убийцы» в роли Никки Адамс, женского эквивалента Ника Адамса, альтер-эго Хемингуэя.

Бартломей Пашильк:Есть ли шанс на то, что однажды мы прочитаем вашу серию комиксов «Ночной город» (“Night City”) на польском языке?

Морт Касл: Я надеюсь на это. Мне бы хотелось, чтобы все, что я написал, было переведено на польский язык, потому что мне кажется, что польские читатели и критики понимают меня гораздо лучше, чем в американские! Судя по отзывам о моих книгах, изданных в вашей стране, я знаю, что польские читатели знают о моих писательских целях. Конечно, они могут потом решить, что мне чего-то не удалось сделать, или что я вообще все испортил, но они подходят к данному произведению с тем отношением, о котором мечтает каждый писатель. В США у меня есть группа так называемых верных читателей — и я очень рад, что они у меня есть! -- но чаще меня считают автором, слишком изысканным для любителей популярной литературы, но в то же время слишком популярным для тех, кто хочет читать изысканные книги.

Бартломей Пашильк: Я спросил о сериале «Ночной город», потому что мне кажется, что он когда-то имел у вас приоритетный статус. И рискну спросить – не приносит ли вам создание комиксов большее удовлетворение, чем написание рассказов или романов?

Морт Касл: Как это ни печально, серия «Ночной город», наверное, зашла в тупик — издательство, которое ее публиковало, исчезло с рынка, а художники сосредоточились на работе над другими проектами: МАРК НЕЛЬСОН связался с индустрией компьютерных игр, а ДОН КРАМЕР рисует «Бэтмена», «Лигу справедливых» и еще несколько историй для «DC Comics». И насчет удовлетворения – да, полагаю, что и в самом деле мне самое большее удовольствие доставляет сочинение сценариев для комиксов. Это потому, что, несмотря на то, что я написал их где-то 60–100, в принципе все еще пребываю в счастливом неведении, когда дело касается искусства комиксов, и с каждой новой страницей узнаю, что я могу и не могу себе позволить. Благодаря этому я могу еще больше разогнать себя как творец, потому что у меня нет знаний, которые бы меня тормозили или вынуждали тормозить. Благодаря этому я чувствую себя молодым и счастливым.

Меня также очень радует то, что вскоре появится антология комиксов «Маски» (“Masques”), которую я к своему удовольствию редактировал. Это мое и Дэвида Кампити из «Glass House Graphics» детище, и истории в ней основаны на рассказах Роберта Вайнберга, Стивена Кинга, Пола Дейла Андерсона, ну и, конечно, моих. В нем также представлен единственный рассказ Роберта Р. Маккаммона, который был когда-либо переделан в комикс. Издателем выступит «Checker Book Publishing Group», в книге будет насчитываться 162 страницы и она будет опубликована в твердом переплете.

Бартломей Пашильк: В свое время вы написали сценарий комиксов по сюжету фильма «Кожаное лицо: Техасская резня бензопилой 3». Эти комиксы, впрочем, интереснее, чем сам фильм.

Морт Касл: Рад это слышать, спасибо. Еще раз подчеркну, что создавать подобные вещи чрезвычайно приятно; я не относился к этому проекту как к собственно работе. Студия «New Line Cinema» обратилась ко мне с просьбой заняться этими комиксами, потому что, по их словам, фильм не оправдал ее ожиданий и она хотели взять в комиксах реванш. Меня ни в чем не ограничивали, поэтому, работая над этим проектом, я, как хотел, менял персонажей, диалоги, концовку... Я старался создать фильм в бумажной версии.

Бартломей Пашильк: Я хотел бы спросить вас о возможности сотрудничества польских художников комиксов и издательства «Thorby», где вы работали редактором и сценаристом, но вы упомянули, что издательство обанкротилось.

Морт Касл: Да, бедняга «Thorby»... Как жаль. Но, конечно, я буду рад сотрудничеству с хорошими польскими художниками-комиксистами. Впрочем, некоторые из них уже сделали себе имя, благодаря своему появлению на страницах журнала “Doorways”, который я редактирую.

Бартломей Пашильк: Какой комикс вы считаете хорошо написанным и нарисованным?

Морт Касл: Прежде всего, он должен быть основан на разумной истории. Отсутствия хороших идей невозможно скрыть с помощью трюка: «А вот теперь художник расписывает на 14-страницах СЦЕНУ БОРЬБЫ. Герои СРАЖАЮТСЯ, Герои все еще СРАЖАЮТСЯ, используя УДАРЫ РУК и НОГ...

Бартломей Пашильк: Мы говорили о ваших романах, рассказах и комиксах, но не касались музыки. Вам иногда хочется запереться в студии с друзьями и записать очередной блюзовый альбом?

Морт Касл: Я уже это делал и планирую сделать снова. Я не потерял связь с участниками моего первоначального трио, то есть с Майком Робертсоном и Терри Тизом. Мы надеемся, что вскоре сможем снова собраться вместе, и о альбоме снова позаботится Карл Себенс, который продюсировал наш альбом в 1965 году.

Бартломей Пашильк: Есть ли какие-нибудь книги, фильмы или альбомы, которые вы сейчас с нетерпением ждете?

Морт Касл: Нет, но только потому, что я уже купил «Солнечную сторону» Глена Дэвида Голда (Glen David Gold “Sunnyside”) и «Лебединый пик» Джеймса Ли Бёрка (James Lee Burke “Swan Peak”), DVD с «Гран Торино» (“Gran Torino”), а также переиздание диска «Бандит в купальнике» Дэвида Бромберга (“Bandit in a Bathing Suit” David Bromberg). На какое-то время мне этого хватит.

14. Напечатанная на стр. 12—14 статья польского журналиста Бартломея Пашилька носит название:

Стивен Кинг уже мог бы смело отказаться от написания рассказов. Теперь, когда с каждым новым романом куча долларов на его счету обретает все более чудовищные размеры, ему не нужны мелкие деньги на текущие расходы. В принципе, Кинг может не заботиться о регулярном напоминании о себе читателям, ведь даже когда он не публикует ничего нового, его имя неустанно появляется на обложках переизданий или на рекламных плакатах и в титрах все новых и новых экранизаций его произведений.

Однако Кинг просто-напросто не может перестать их писать — даже если он работает над многотомной сагой или очередным 1000-страничным суперроманом, мы можем рассчитывать на то, что в свободное время он одарит нас несколькими более короткими произведениями, одни из которых окажутся гениальными осколками более широкого проекта, а другие – пробником необычной для автора тематики или ожидаемым всеми «возвращением к корням». В писательской горячке Кингу случается также написать неудачные или наивные рассказы, но и они всегда добавляют какие-то интересные элементы к образу самого известного современного автора литературы «ужасов». Потому что, если бы мы читали только романы Кинга, то и не подозревали бы, что такому, как он, виртуозу «хоррора», придет в голову попугать нас гладильной машиной (как в рассказе «Давилка» [The Mangler]), искусственной челюстью («Щелкун» [Chattery Teeth], или торчащим из слива кухонной раковины пальцем («Движущийся палец» [The Moving Finger]). Следует помнить, что автор «Кэрри» (Carrie), «Сияния» (The Shining), «Противостояния» (The Stand) и еще превеликого множества других крайне мрачных и серьезных романов «ужасов» в молодости проникся эстетикой фантастического кино 1950-х годов, которому была свойственна любовь к комической неестественности, дешевым специальным эффектам и безустанному повторению нескольких хорошо продающихся сюжетных замыслов. И его тягу к этой эстетике легче всего увидеть именно в кратких текстах этого писателя – особенно в тех, о которых мы, прочитав их, говорим с улыбкой, что они «претенциозны» или «халтурны». Каждый из изданных к настоящему времени сборников рассказов Кинга представляет собой необычайную смесь амбициозных, чисто развлекательных и удивительно банальных вещей, и именно разнообразие тем заставляет нас читать эти сборники с неослабевающим интересом и ощущением, что всего через пару страниц нам встретится нечто новое и непредвиденное. Тем не менее, стоит через некоторое время вернуться к каждому тому и вытрясти из него те рассказы, которые нам больше всего не понравились или, наоборот, которые очаровали нас.

Корзинка с лекарствами

Во вступлении к своему первому сборнику рассказов «Ночная смена» (Night Shift, 1978) Кинг признается, что его всегда раздражает часто повторяемый на авторских встречах вопрос о том, почему он мучит читателей такими жуткими историями, и он всегда отвечает встречным вопросом «А почему вы считаете, что у меня есть выбор?» Согласно Кингу, писательство — это не невинное хобби или обычная профессия, но наваждение: когда в голове начинают складываться кошмарные истории, нужно их немедленно оттуда выбросить и вдавить в бумагу с помощью пера или пишущей машинки. Писатель таким образом сохраняет здравый рассудок – он в очередной раз столкнулся с кошмаром и не сошел с ума. Читатель же имеет дело со страхами, которые мучают других людей, он усваивает их, становится устойчивым к ним — испытывает катарсис. «Повествование о чудовищах и страхах напоминает корзинку, наполненную разного рода фобиями, -- пишет Кинг. – И когда мимо вас проходит писатель с такой корзинкой, то вынимаете один из воображаемых страхов из этой корзинки и заменяете его своим, настоящим — по крайней мере на время».

Что интересно, хотя Кинг четко заявляет, что самый полный катарсис обеспечивают читателям «ужасные» рассказы, особенно те, которые содержат сверхъестественный элемент, среди всех текстов, собранных в «Ночной смене», наиболее волнующими являются те, которые трудно назвать типичными «хоррорами». Завершающая сборник «Ночная смена» новелла «Женщина в палате» ((The Woman in the Room) это короткий реалистичный рассказ о посещении сына умирающей в больнице матери.

Сюжет здесь основан на драматическом колебании героя: положить ли конец страданиям любимой особы или позволить ей бороться за жизнь до ее конца? Мы видим, как женщина сражается с болью и унижением, а образ старушки, уходящей из этого мира, соседствует с воспоминаниями о крепкой, полной жизненных сил матери из прежних времен. Кинг не пытается шокировать нас подробным описанием течения болезни -- это было бы слишком просто, но он показывает, насколько болезненными становятся в такие моменты даже самые тривиальные жесты и слова, и оказывается способным художественно выразить это в нескольких словах («Ее левая рука поднимается с покрывала словно подбитый вертолет. Она кружит в воздухе, всовывается в сумочку и выползает из нее со скомканной бумажной салфеткой»). Финал этого рассказа автор также представляет в чрезвычайно драматической форме. Последний абзац производит мощное впечатление: вызывает мурашки по телу, будоражит и угнетает, а состоит всего из двух предложений. Фрэнк Дарабонт (режиссер фильмов «Побег из Шоушенка», «Зеленая миля» и «Туман») именно с короткометражной киноленты по этому рассказу начал свое приключение с экранизациями произведений Стивена Кинга, но даже ему не удалось передать все болезненные нюансы этой истории. Совершенно иначе подходит Кинг к читателю в другом замечательном рассказе из «Ночной смены» -- «Человек, который любил цветы» (The Man Who Lowed Flowers). Настроение на этот раз не последовательно мрачно-депрессивное, а наоборот, подозрительно веселое и оптимистичное. По крайней мере поначалу «Человек, который любил цветы» — это занимающее несколько страниц описание красивого мужчины, который в прекрасный майский вечер решает купить цветы для своей любимой женщины. Погода прекрасная, и люди, окружающие героя, очень приятные. Да кому дело до того, что из радио у продавцов цветов непрерывно звучат плохие новости? Ну и что из того, что заостряется конфликт во Вьетнаме? Или из того, что русские продолжают ядерные испытания? И что все еще не поймали этого чертова психопата с молотком? И все же, словно под влиянием мрачного голоса, вещающего по транзисторному радиоприемнику, все вдруг начинает меняться. Улицы, по которым идет герой теперь, становятся все более темными, где-то вдалеке яростно мяукает кот, люди, мимо которых мужчина проходит, уже не такие дружелюбные, как раньше. Становится ясно, что вот-вот произойдет что-то ужасное... Кинг, однако, не оставляет места для саспенса – потому что мы вновь имеем дело не со стандартным «хоррором» или триллером, а, скорее, с драмой, полной эмоций, показывающей, сколь невелика граница, отделяющая радость от отчаяния, жизнь от смерти и нормальность от безумия.

Однако каждый читатель почувствовал бы недосыт, если бы в первом сборнике рассказов этого автора начисто отсутствовали привычные страшилки. И они тут есть – и в немалом количестве. Некоторые из них повсеместно считаются неудачными (как упоминавшаяся уже «Давилка» или «Поле боя» [Battleground]) или «неплохими, но разочаровывающими» (например, «Поселение Иерусалим» [Jerusalem’s Lot] и «На посошок» (One for the Road), которые пытаются пробудить дух романа «Жребий Иерусалима» [Salem’s Lot].

Однако здесь мы также найдем множество крепких, держащих в напряжении «хорроров», из которых особо выделяются три: «Карниз» (The Ledge), «Корпорация “Бросайте курить” (Quilters, Inc.) и Дети кукурузы» (Children of the Corn). Первая из этих историй безжалостно забавляется с нашим страхом высоты (ее герой вынужден обходить высокое здание по окружающему последний этаж 13-сантиметровому карнизу), вторая показывает, сколь большую цену можно заплатить за отсутствие силы воли и уступчивость пагубной привычке (титульная компания Quitten, Inc. гордится тем, что отучает от курения даже самых упорным табакоманов, хоть ей иногда и приходится использовать весьма жестокие методы), а третья эффектно обыгрывает не чуждый уже к тому времени мотив демонического ребенка – с тем, что здесь персонажи-дети гораздо более «чуждые» и устрашающие, чем Кэрри Уайт из дебютного романа писателя или Дэнни Торранс из «Сияния» («Дети кукурузы» рассказывают об убийственно жестоком культе, основанном несовершеннолетними, ставящими себе целью принесение в жертву взрослых).

Кинг неохотно принимает любые попытки вычисления «скрытых значений» его «хорроров», так что будем считать, что они – не более, чем «страшные» истории -- но на самом деле мало кто умеет напугать людей с таким умением и безжалостностью, как Кинг в этих трех рассказах.

Поцелуй украдкой

При подготовке своего следующего сборника «Команда скелетов» (Skeleton Crew, 1985) Кинг использовал столь же хорошо сбалансированную стилистическую и тематическую смесь, как и в случае с «Ночной сменой».

В этот раз в состав сборника вошли также более длинные тексты, такие как превосходный 100-страничный «Туман» (The Mist), где особенно ясно видно вдохновение, почерпнутое из фильмов о монстрах 50-х годов, или незабвенная «Баллада о гибкой пуле» (The Ballad of the Flexible Bullet) — повесть, которая попала на страницы журнала «Fantastyka» задолго до польской премьеры «Команды скелетов» на книжном рынке, и многие читатели уяснили себе, каким огромным талантом обладает это парень, книги которого невозможно найти ни в одной отечественной книжной лавке. Ибо Кинг в очередной раз доказал, что вовсе не нуждается в пяти сотнях или даже пяти десятках страниц, чтобы изрядно нас напугать – 20—30 страниц ему совершенно достаточно.

Лучшими примерами этого являются короткие, но чрезвычайно напряженные рассказы «Плот» (The Raft) и «Тот, кто хочет выжить» (Survivor Type). В первом из них четверо студентов решают искупаться в озере, а там их поджидает некое кровожадные существо, напоминающее нефтяное пятно, от которого им приходится спасаться на плавающем вдали от берега плоту. Во втором мы наблюдали за ужасными операциями, которые проводит хирург, высадившийся на необитаемом острове, но не намеренный отказывать себе в мясных блюдах — даже приготовленных из собственного тела («Я начал задаваться вопросом, может ли человек съесть самого себя, – пишет автор в заметке к этой истории, -- и если да, то сколько он сможет употребить до того, как наступит конец?»

Конечно мы это найдём также в «Команде скелетов» и очень хорошие рассказы, не истекающие кровью, такие как «Короткая дорога миссис Тодд» (Mrs. Todd’s Shortcut) -- о женщине, которая во время каждой автомобильной поездки пытается отыскать самый короткий путь и в конце концов попадает в некий таинственный мир или, возможно, в другое измерение, или «Протока» (The Reach) -- о пожилой женщине, которая под конец жизни решает в первый раз покинуть островок, на котором живет, а когда пускается в путь, слышит голос умершего мужа. «Короткая дорого миссис Тодд» — один из любимых рассказов Кинга; его главная героиня в некоторой степени смоделирована по образцу жены писателя, а голос рассказчика, как говорят, всегда действует на автора успокаивающе, и его неизменно забавляет воспоминание о том, что этот его самый феминистический текст был в свое время отвергнут несколькими женскими журналами – помимо прочего из-за определенных физиологических вкраплений, показавшихся редакциям журналов «политически некорректным». А вот «Протоку» зачастую считают лучшим мейнстримным рассказом мастера ужасов; красоту его композиции в свое время хвалила Джойс Кэрол Оутс, а критик Дуглас Э. Уинтер утверждает в одной из глав своей книги «Стивен Кинг: Искусство тьмы», что это величайшее из всех произведений Кинга.

В дополнение к написанному о «хоррорах» во введении к сборнику «Ночная смена» Кинг на первых страницах «Команды скелетов» утверждает, что он пишет рассказы не из-за любви к ним («хотя было бы приятно так думать») или ради денег, но потому, что если бы он этого не делал, то это было бы равнозначным самоубийству. Он также защищает форматы более коротких текстов, утверждая, что они имеют с романами столько же общего, сколько «поцелуй украдкой с незнакомцем» с длительными, зрелыми любовными отношениями. Конечно, это не одно и то же, говорит Кинг, но ведь каждый время от времени хочет чего-то мимолетного, одаривающего в то же время сильными эмоциями. Чтение самых удачных историй из этого сборника — один из самых безопасных способов удовлетворить потребности такого рода.

Перед закатом

«Прыжок веры, необходимый для того, чтобы сделать реальностью короткий рассказ, в последние несколько лет дается мне все труднее, -- пишет Стивен Кинг в предисловии к своему третьему сборнику рассказов «Ночные кошмары и фантастические видения» (Nightmares and Dreamscapes, 1993).

Складывается ощущение, что все мои произведения хотят стать романами, а каждый роман – растянуться на четыре тысячи страниц». Об этом прекрасно знают постоянные читатели книг Кинга: в начале 1990-х годов они уже получили несколько толстых «хорроров» своего кумира (в том числе «Противостояние», «Это», «Необходимые вещи») и пустились в путь по миру «Темной башни», построение которой завершилось лишь в седьмом томе, изданном в следующем десятилетии. Писателя часто обвиняли в излишнем многословии – в некоторых случаях эти обвинения были вполне оправданы. И все же, несмотря на растущую потребность в создании произведений больших размеров, у Кинга все еще хватало идей и энергии, чтобы представить их в краткой форме.

«Кошмары и видения» -- менее ровный сборник, чем предыдущие, но некоторые из собранных в нем историй представляют Кинга в его лучшей писательской форме. К ним относятся «”Кадиллак” Долана» (Dolan’s Cadillac), в котором рассказчик c фантастическим упорством планирует месть за смерть жены неприступному, казалось бы, мафиозному боссу. Этот рассказ вряд ли понравится моралистам, отрицающим принцип «зуб за зуб», но это, несомненно, необычайно увлекательная и великолепно сконструированная, с драматично разыгранным финалом, история. Чтобы уяснить себе некоторые технические аспекты «”Кадиллака”…», автор воспользовался помощью своего старшего брата, гениального учёного, некоторые черты внешности и характера которого использовал также для описания главного героя ещё одного очень успешного рассказа из этого сборника — «Конец всей этой мерзости» (The End of the Whole Mess). В нем рассказывается история человека, которому приходит в голову идея, как устранить склонность человека к насилию. Однако побочные результаты эксперимента оказались еще более ужасными, чем можно было себе представить. Кинг позаботился об интересной, удерживающей в напряжении структуру этого рассказа: рассказчик драматических событий, брат незадачливого гения, а в какой-то момент сам начинает ощущать негативные последствия эксперимента, и страница за страницей его повествование становится все менее и менее связным.

Сильными рассказами сборника «Кошмары и видения» являются также «Детки в клетке» (Suffer the Little Children) -- где учительница начинает подозревать, что ее ученики инопланетяне, рассказ первоначально предназначался для сборника «Ночная смена»), «Крауч-Энд» (Chrouch End) -- удачная отсылка к произведениям Г.Ф. Лавкрафта, где испуганная американка сообщает в полицию об исчезновении своего мужа в лондонском районе, населенном монстрами, и «Люди десятого часа» (The Ten O’Clok People), в котором главный герой обнаруживает, что курение сигарет по утрам помогает отличить монстров от людей.

Сам Кинг своим любимым рассказом из сборника «Кошмары и видения» называет новеллу «Последнее расследование Амни» (Umney’s Last Case), пародирующую стиль нуарного детектива и описывающую драму частного сыщика, к которому заявляется… писатель, который его выдумал.

Все предельно

Хороших историй хватает и в четвертом сборнике рассказов Кинга «Все предельно» (Everything’s Eventual, 2002).

Уже первая из них производит большое впечатление -- «Секционный зал номер четыре» (Autopsy Room Four), герой которого, парализованный мужчина, пытается дать знать суетящимся вокруг него врачам, что им не следует приступать к вскрытию его тела; автор умело нагнетает напряжение, чтобы в конце полностью его разрядить – можно легко представить себе широкую улыбку на лице Кинга, пишущего последние предложения рассказа.

Также приятно читать наводящий на раздумья рассказ «Все, что ты любил когда-то, ветром унесет» (All That You Love Be Carried Away) -- о коммивояжере, коллекционирующем высказывания, написанные на дверях нужников, атмосферную новеллу «Смиренные сестры Элурии» (The Little Sisters of Eluria) -- вампирская история, отсылающая к «Темной башне», демонический рассказ «Завтрак в кафэ Готэм» (Lunch at the Gotham Cafe), где встреча в кафе перед разводом неожиданно оборачивается кошмаром, мрачный рассказ «1408» (1408) -- о номере отеля с привидениями и драматическую историю «Поездка на “Пуле”» (Riding to Bullet), в которой герою приходится пожертвовать жизнью матери, чтобы спасти свою собственную.

После заката

Также последний сборник рассказов Кинга под названием «После заката» (Just After Sunset, 2008) обещает быть интересным.

В нем можно будет прочитать помимо прочих два очень удачных текста: «Пряничная девочка» (The Gingerbread Girl) и «Велотренажер» (The Stationary Bike) – по разным поводам ассоциирующихся с последним романом писателя «Дьюма-Ки» (действие рассказа «Пряничная девочка» разворачивается во Флориде, а «Велосипед» рассказывает об оживающей картине), а также эмоциональный рассказ «Вещи, которые остались после них» (The Things They Left Behind), отсылающий к нападению на Всемирный торговый центр.

В небольшом рассказе «Сон Харви» (Harvey’s Dream) Кинг, похоже, в очередной раз объясняет нам, почему он не может перестать писать рассказы: подобно герою этой истории он убежденно считает, что о сонных кошмарах нужно рассказывать, потому что тогда они не исполнятся.

Может быть.