17. Очередная статья Лукаша Орбитовского/Łukasz Orbitowski носит название:

Существует бесчисленное множество способов погрузить ближнего своего в черное отчаяние -- жизнь сейчас набирает красок благодаря этой тьме. Например, вы недавно осиротевшая студентка, у которой аккурат сейчас не хватает ни времени, ни денег на учебу, зато вам приходится нести бремя в виде брата-аутиста. В соответствии со сложившейся ныне моделью поведения вы решаете оставить его в приюте, но, к сожалению, отчим только что снял все деньги со счета. Прощай студенческое общежитие; бай-бай, мальчики; адью водочка и косячки. Потрясенная и разочарованная, вы собираетесь отправиться в провинцию, чтобы поговорить с отчимом. Вопросы прямо-таки сами собой напрашиваются: на что ты, папенька, потратил деньги, предназначенные для содержания ребенка-инвалида? Зачем тебе понадобились наличные доллары? На что ты собираешься их потратить? На ремонт дома? На новую машину? На некое полезное вложение, которое обеспечит безопасное будущее нашей семьи? Отчим щурит глаза и отвечает: «Я купил бенгальского тигра».

Примерно такой разговор ведет не названная по имени девушка (Бриана Эвиган). Тигр должен стать частью сафари-парка, где, в соответствии с американским представлением о природе, бродят животные со всех континентов. Это животное, не очень милое по своей природе, сравнивают с самим дьяволом. Его даже в цирке не хотели держать, потому что он однажды вырвался на свободу и сожрал лошадь прямо-таки с копытами. Что еще хуже, тигра доставляет сам Мит Лоуф. Дальнейшее развитие событий легко предсказать. Отчим, как и положено отчиму, затаскивает клетку в дом и выпускает голодное животное. Девушке придется столкнуться с этим невероятным противником и спасти своего брата-аутиста, который понятия не имеет, что происходит вокруг него и ведет себя как минимум неадекватно ситуации. То закричит невесть чего, то отправится туда, куда идти не следовало бы, и чуть ли не рвется поиграть со своим новым полосатым другом.

Придумывая название, сценаристы одолжили его у Уильяма Блейка, но они проделали блестящую работу, пытаясь придать этой простой истории видимость правдоподобия. Если бы в моем доме оказался тигр, я бы попросту сбежал бы из него через дверь или через окно (я живу на восьмом этаже, так что та еще получилась бы картинка). Предотвратим такое решение ситуации, введя в действие ураган. Опыт проживания в данном месте подсказывает нам подготовиться к визиту столь буйного гостя (я про ураган), прикрутив к окнам и дверям толстые деревянные плиты. Дом превращается в ящик, из которого нет выхода. Телефонный кабель? Перерезаем. Мобильный телефон? Потеряем. И так далее. Серия простых решений, нанизанная на длинную вереницу чудес, отсекает двух людей от остального мира и обрекает их на столкновение с зубастой напастью.

Перекопав интернет и то, что отложилось в моей собственной стремительно седеющей голове, я с удивлением обнаружил, что такое благородное животное, как тигр, практически не использовалось в хоррорах типа «Animal Attack». Были фильмы о таких не столь уж грозных животных, как слизняки или крысы, даже акулы не представляют собой особой опасности, по крайней мере до тех пор, пока мы избегаем воды. Львы, то и дело разрывающие людей на экране, крайне глупые и ленивые существа. Тигр, господа, тигр – вот чудовище из чудовищ, которое в руках способного режиссера решает проблему оживления жанра и привлечения зрителя к экрану. И вот уже я сижу с собственными пальцами во рту. Как они туда попали? В «Светло горящем» нет никакого контента, напрасно искать в нем какие-то другие ценности кроме развлечения, зато вот этого самого развлечения тут выше крыши – полтора часа моментально пролетают перед глазами, возникает такое ощущение, что хищник лишь мелькнул и тут же исчез.

Безошибочное воздействие «Светло горящего» основано на легком сюрреализме, нарушении порядка. Акула Спилберга нападает в привычной для нее стихии. Действие фильмов о медведях-убийцах разворачивается в лесу. Естественной средой обитания вампира является, как известно, средняя школа. Призраки могут действовать как в доме с привидениями, так и в телевизоре. Мы к этому привыкли, нас это не удивляет. Но тигр в жилом доме? Тигр на лестнице? Тигр в туалете? Тигр на газовой плите? Тигр, играющий с люстрой? Этого не должно быть, это в каком-то смысле абсолютно невозможно, хотя и предельно просто по замыслу и исполнению. Вот так этот простой трюк завораживает зрителя и не позволяет ему оторваться от экрана. Хотя мне известно и другое волшебство. Бриана Эвиган уже после нескольких начальных сцен встраивается в длинный ряд героинь хорроров. В блузочке с бретельками и коротеньких шортиках она бегает по дому, кричит, стреляет, машет факелом, давая волю воображению подростков и не только их. Мы боимся за нее по человеческим и эстетическим соображениям: красоту ведь нельзя разрывать на части.

Интересна еще одна мелочь: в эпоху компьютерных драконов и прочих аватар режиссер решился на работу с живым животным. Понятия не имею, насколько ему, должно быть, было трудно – главный его актер выглядит довольно химерической, капризной звездой. Но лучше уж работать с ним, чем с Линдси Лохан.

”BURNING BRIGHT” («CВЕТЛО ГОРЯЩИЙ» в российском прокате «Во ВЛАСТИ ТИГРА»). Режиссер Карлос Брукс. В ролях: Бриана Эвиган, Чарли Тахан, Мит Лоуф. США, 2010

16. В рубрике «Felieton» напечатана статья польского журналиста, критика и писателя НФ Лукаша Орбитовского, которая носит название:

Много лет назад я решил стать журналистом и для этого подал документы на поступление в институт, пошел на вступительный экзамен и получил от ворот поворот. Уважаемая приемная комиссия не приняла и моих приятелей, представших перед нею с тем же намерением. Мне было жаль утраченного шанса. Не мне придется беседовать с Мэлом Гибсоном, и кто-то другой поставит ряд острых вопросов президенту Квасьневскому.

Второй подход к журналистике у меня случился пять лет назад, когда я пошел в одну краковскую газету выпрашивать какую-либо работу. Редактор радостно меня приветствовал и спросил, есть ли у меня основная профессия, потому что я не смогу себя содержать, занимаясь журналистикой. Он отправил меня на конференцию в мэрию и на концерт группы «Procupine Tree» — они играли там, где им и положено, т. е. в супермаркете. Конференция прошла в другой день, концерт группы не состоялся. Я подумал про себя: Бог действительно не хочет. чтобы я был журналистом, и в связи с этим знаки мне посылает. Следующим знаком будет кирпич, который свалится на мою дурную голову.

Этот короткий опыт показал мне, насколько трудна профессия журналиста. Переживания последующих лет добавили к этому наблюдение, согласно которому особенно высокую степень изнурения выказывают радиожурналисты. Они бродят по радиостанциям, неизменно толпами, в серых свитерах и потрепанных костюмах. Их челюсти всегда выдвинуты вперед, что, я думаю, облегчает задачу хватания пищи, но затрудняет речь. Какой-то момент я думал, что меня разорвут на части. А эти люди несут нам хорошее настроение на волнах эфира, они насыщают нас информацией, звуком, иногда дарят нам надежду. По крайней мере, в фильме «Понтипул».

Грант Мэззи (блестящий Стивен Макхэтти), прочитав эти слова, разбил бы о мою дурную голову бутылку виски, с которой он никогда не расстается. Мэззи -- звезда местной радиостанции титульного города. Каждое утро он злится на весь мир, чем приводит в ярость свою начальницу и получает аплодисменты от слушателей. И это утро начинается как любое другое: Мэззи устраивается в кабине, наливает себе понемногу, причащается и изрекает разные глупости. Его маленькая радость прерывается тревожными сообщениями о собирающейся в городе агрессивной толпе. Поступает информация о нападениях, убийствах и каннибализме. Со временем становится ясно, что жители Понтипула разделили судьбу миллионов американцев в тысячах фильмов. Они превратились в зомби. Подобно дому из фильма «Ночь живых мертвецов», здание радиостанции становится убежищем для выживших после эпидемии.

Древняя сюжетная структура (единство времени, места и действия) дополняется новыми деталями в плане объяснения причины всей неразберихи. Люди превратились в зомби не из-за кометы или нового микроба. Вирус распространяется через слова. Идея хоть и идиотская, но прекрасно использованная в сюжете. Заражение прогрессирует относительно медленно, люди «запинаются», повторяя одно и то же слово или фразу снова и снова. Они не понимают, что с ними происходит, поначалу не понимает этого и Мэззи. Решение простое, гениальное и великолепно реализованное – у меня мурашки по спине бегали. Милое ощущение.

«Милое» -- хорошее слово, я редко использую его в последнее время и мне жаль было бы упустить такую оказию. Так что это мило, что кто-то нашел новый способ говорить о живых мертвецах, потому что для меня это важные герои, и я хочу видеть, как они пожирают мир. Весьма мило, что главный герой наконец-то не молоденький красавчик, а коренастый увалень в расцвете сил, к тому же хам. Наконец, мило, что удалось совместить и сбалансировать хоррор с элементами комедии так, как мне не знакомо, не впадая ни в фарс, ни в мрачно-монотонный макабр.

В последнее время зомби выступают в самых разных ролях и выполняют самые разные социальные функции. В неплохом, как никак, сериале «Dead Set» формула «животрупия» используется для насмешки над формулой reality show.

Симпатичная комедия «Doghouse/Собачья будка» выдает опасения по поводу женской эмансипации -- вирус, создающий зомби, руководствуется гендерными критериями, Фильм «Deadgirl», в свою очередь, рассказывает о сексуальном использовании столь особенного партнера. Но «Понтипул» — это фильм о зомби, где зомби почти не появляются. Пять минут, не больше. Это не умаляет неприятного ощущения нахождения в ловушке. Более того, недосказанность только усиливает его. Мне, по крайней мере, было не по себе – небольшая комнатка, слабо забаррикадированная, а вокруг повсюду живые мертвецы. Все, что можно: посылать слова в эфир.

Незатейливое, радостное произведение Брюса Макдональда не лишено недостатков, один из которых особенный. Перепутаны медиа. «Понтипул» не должен быть фильмом. Более того, это наименее кинематографичное кино, которое я смотрел за долгое время. Я прекрасно могу представить тот же сюжет, разыгрывающийся на сцене театра, а самые смелые мои мысли устремляются к замыслу Уэллса. Этакий вот польский Грант Мэззи, популярный журналист или радиокомментатор, начинает бредить в эфире о странных событиях, массовых убийствах, каннибалах, взывать о помощи, и люди сходят с ума.

Я бы сам это сделал, но – вы же понимаете – на радио меня тоже видеть не хотели.

PONTYPOOL. Режиссер Брюс Макдональд/Bruce McDonald. В ролях: Стивен Макхэтти/Stephen McHattie, Джорджина Рейли/Geogina Reilly. Канада, 2008

17. Очередная статья-рецензия Лукаша Орбитовского/Łukas Orbitowski носит провокационное название:

При римлянах, древних и недавно обращенных в христианство, господствовал культ то ли белого червя, то ли змея или дракона размером с многоквартирный жилой дом в Гливицах. Это чудовище пожирало самых красивых женщин и вилось кольцами вокруг креста. Легионеры разгромили эту странную секту и загнали бестию в близлежащую яму. Чудовище выжило благодаря недоистребленным последователям культа, сумевшим обеспечить ему постоянный приток девственниц. Безобразие прекратил лишь отважный рыцарь, который сказочным образом разрубил его пополам. На том все и закончилось? А вот фига с маком, глупец-археолог выкапывает из недр земли большой череп, поблизости крутится сладострастная сатанистка, и все начинается сначала.

Перечитываю вышеизложенный абзац и не могу решить, не напутал ли я чего-нибудь, ведь уже даже сама идея "Логово Белого Червя" кажется несколько нестандартной. Так как если червь фигурирует в единственном числе, то это не иначе как сам Люцифер, потому что каким-то чудом он появляется в двух местах одновременно? Ибо в одно и то же время у нас есть череп и живое чудовище. Кен Рассел, режиссер этого странного фильма, по-своему объясняет загадку: эта извечная тварь — гермафродит, порождающий сам себя, достигающий таких высот сексуального удовлетворения, которые недоступны простым смертным.

Это первые пять минут фильма, пересказ всего остального занял бы весь объем, отпускающийся редакцией журнала “Nowa Fantastyka” на статьи и рецензии. У Рассела даже поедание макарон на кухне можно интерпретировать по-разному. Доверие редакции ко мне настолько далеко не распространяется. Короче говоря: здесь посреди всего этого сидит Хью Грант, тот самый, который подмигивает девушкам в миллионе романтических комедий. Он, будучи циничным наследником семейного состояния, в основном интересуется вечеринками, но, по примеру предка, вступает в борьбу с белым червем. Этот современный рыцарь признает превосходство тротила над мечом. Змеиная девушка собирает очередные подношения своему божеству, живет в корзине и плюет на кресты. Археолог и его коллеги мечутся по локациям и обнаруживают, что для нестандартной борьбы требуется нестандартное оружие. Им является волынка.

Режиссер Кен Рассел уже раньше предлагал зрителям смесь жанрового кино с психоделикой. В фильме «Другие ипостаси» (1980) он воспользовался условностями научной фантастики, здесь мы имеем horror, трактуемый еще более условно. Никакой подростковости, любители всяких разных «Пятниц 13-е» разбегутся с криками, тем более что режиссёр применяет комедийные вставки, несмешные по замыслу, не ищет смысла в сюжете, не пытается блеснуть силой образа -- то есть его видение не имеет ничего общего с тем, к чему нас приучили Бертон с Гиллиамом.

Это вопрос о ценности неудачного фильма, провального по всем возможным категориям. Полулюбительские поделки типа «Фантазма» или «Ведьмы из Блэр» — это одно, а совсем другое — запускаться в подобные регионы режиссеру, имеющему статус звезды. Эксцентричной, правда, звезды, но все же. Забудем о нищем бюджете, у нас есть популярный уже на тот момент актер Хью Грант и номинация на «Сатурн» за девушку-змею. Так о чем идет речь? Это не фильм в жанровом смысле и не киноэксперимент, а дикая поездка по сексуальным символам.

Здесь старик-режиссер проясняет в головах других сладострастных стариков горящие в них образы. О значении змея в пещере каждый может догадаться, но еще у нас есть сексапильная и сексуально наряженная девушка-змея-сатанистка, которая даже вьется под звуки подходящего инструмента, фломастер с красным кончиком тоже свое говорит, все там продолговатое и враждебное, а в конце мы получаем странные видения времен древнего культа: есть там даже языческие эквиваленты похотливых монахинь. И все это так же невинно, как первая поллюция подростка. В отличие от вуайеристов, Рассел редко позволяет себе быть буквальным, нагота появляется умеренно. и ее присутствие ассоциируется с хеппенингом, а не с эротическим ужасом. На самом деле, если вдуматься – вся эта перегруженность символизмом придает фильму невинности.

Поскольку и такой разновидности старики тоже невиновны, я желаю всем такой невинности. Кен Рассел разводит руками и говорит, что сейчас он может только видеть сны. То, что было эротикой вчера, сегодня превращается в ядовитые фантазмы, но этот яд можно высосать, змею можно затанцевать и проткнуть ей голову. Самое большее, что может выползающее из пещеры чудовище, это проглотить гранату — старик уже не опасен. Вы можете помочь такому человеку перейти дорогу. Вспоминаю сейчас одно из последних стихотворений Чеслава Милоша. Поэт жалуется, что он все еще думает о вещах, не подобающих старику: выпить бы водочки, поглядеть вслед девушке. Рассел углубляет ощущение дискомфорта, добавляет к нему меч и рыцарские доспехи и вот-вот бросится рубить голову терзающему его чудовищу. Прежде чем обрести покой, он пытается разбить свою тревогу об экран кинотеатра.

Чудовища-гермафродиты бессмертны.

“The Lair of the White Worm”. Reż. Ken Russel. Wyst. Catherine Oxenberg, Hugh Grant. USA, 1988 («ЛОГОВО БЕЛОГО ЧЕРВЯ». Реж. Кен Рассел. В ролях: Кэтрин Оксенберг, Хью Грант. США, 1988)

18. Статья Лукаша Орбитовского/Lukasz Orbitowski носит название:

Новые версии старых кинолент имеют определенное оправдание, вытекающее из того, что старый фильм именно такой – старый – и привет. Давайте будем честными: многие вещи, которые когда-то были культовыми, сейчас кажутся начисто устаревшими и просто-напросто нуждаются в обновлении. Фредди же – это культ в кавычках: понимаемый как сериал, он превращается в волшебное зеркало, в котором незабываемые 1980-е неожиданно становятся прекраснее.

Сама идея повторения предполагает припоминание не столько фильма, сколько давно ушедшего мира, его призраков, звенящих кандалами в замке, полном воспоминаний. Когда мне было двенадцать (такой маленький, а уже Орбитовский), я побежал в пункт проката, где пьяный продавец протянул мне видеокассету с двумя (внимание!) частями «Кошмаров на улице Вязов». Я притащил это сокровище под футболкой, чтобы мама его не заметила, потом поставил будильник, но все равно не смог заснуть, донельзя взволнованный ожидавшим меня ужасом. Я прокрался по дому моего дяди ночью, тени были острыми, словно бритвенные лезвия, и прижался чуть ли не носом к кинескопу. Мои уши сворачивались в трубочку, потому что я выкрутил звук на минимум. Я ужасно боялся: и Фредди с его когтями, и того, что моя любимая актриса не покажет грудь и, наконец, что кто-нибудь придет и найдет меня беззащитным пред лицом упомянутой наготы и прочих ужасов.

Я не знаю, могут ли двенадцатилетние дети из поколения торрентов и net 2.0 испытать нечто подобное. Зато я прекрасно знаю, что сериал, просмотренный спустя много лет, защищает себя, как Дания во время Второй мировой войны (за исключением «Нового кошмара Уэса Крэйвена»). Совсем иначе обстоит дело с документальным фильмом «Никогда больше не спи» (“Never Sleep Again”), снятым по случаю двадцатипятилетия Фредди в кинотеатрах. Собрали всех звезд сериала, прокомментировали самые интересные сцены и пустили зрителя на кухню спецэффектов. Хотя наряду с каталогом актеров-неудачников у одного из режиссеров наблюдаются симптомы тяжелой инвалидности и ожирения, фильм приносит множество дополнительной информации и предлагает настоящее возвращение в раннюю юность – мало ли что, я засну и меня что-то порежет. Сегодня Фредди принадлежит к той же выдающейся группе, что Индиана Джонс и несколько других его приятелей по кино. Без этой стрелки в розе ветров поп-культуры я бы разбился о скалы, на которых восседает Майкл Бэй.

Ведь он не кто иной, как идол – глядя трезвым взглядом, трудно это попросту принять. Тем не менее, в США это стало повальным увлечением, выразившимся в миллионах проданных статуэток, свитеров, перчаток и шляп, благодаря которым любой может выглядеть как убийца. Все, что вам нужно, это обрызгать лицо кислотой. Мы относимся к злыдню Фредди так, словно он добряк и достоин внимания, что, конечно, понятно. Этот монстр отличается хорошо развитым чувством юмора, а ведь давно известно, что если кто-то часто смеется, он не может быть плохим человеком. Мы и Джокера полюбили по той же самой причине.

Сама идея, как отмечают создатели, гениальна в своей простоте: может ли быть правым ребенок, боящийся снов? Жизнь дала пример. Крэйвен вспоминает, что «Кошмар…» возник из правдивой, но короткой истории о подростке, который невероятно боялся спать и считал, что кошмары приведут его к смерти. Родители заставляли парнишку принимать лекарства, и оказалось, что несчастный был прав. Вот они -- парадоксы на стыке кино и жизни: если бы не это событие, «Кошмара», наверное, не было бы. С другой стороны, если бы Крэйвен черпал вдохновение раньше и из другого источника, в мире было бы одними похоронами меньше. Хоррор как жанр помимо того, что пугает, еще и служит предупреждением, выступает запрещающим знаком, политым кровавым соусом.

Заявления съемочной команды в сочетании с соответствующим образом подобранными фрагментами фильмов позволяют предположить, что следующие «Кошмары» станут шедевром наравне с «Гран Торино». Ну и пусть себе таковыми станут, я же удовлетворюсь более скромным наблюдением.

Колебания поп-культуры выпячивают сюжеты. И да, вторая часть — это, пожалуй, самый главный гей-ужастик, он даже занял соответствующее место в отраслевом рейтинге. Ничего не удалось сказать прямо, но фильм своими недомолвками предсказал сегодняшнюю эмансипацию. Это как если бы мы смотрели на палатку из «Горбатой горы» снаружи. Тройка, в свою очередь, отчаянно пытается завоевать расположение фанатов хэви-метала, используя саундтрек, а также костюмы, монтаж и темп. Даже ныне забытая группа «Dokken» унесла часть когтистой славы туда, где она теперь гниет. Мы по-прежнему наблюдаем признаки кризиса жанра, распознаем износ некоторых формул, необходимость их обогащения, в результате чего Фредди должен был стать отцом. Последняя часть – что сам Крэйвен подтверждает в интервью, предвосхищала появление самореферентного horror-а.

«Never Sleep Again» также завершает определенную эпоху. Новый Фредди будет либо эпигоном, либо автором нового открытия. У Уэса Крэйвена в Голливуде явно проблемы, большая часть команды карьеры не сделала, и только Роберт Инглунд, довольный своим культовым статусом, нашел что сказать в качестве эпитафии. На вопрос о продолжении «Фредди против Джейсона» он прямо ответил: «Теперь уже скорее, “Фредди против Виагры” -- вот и все».

Ни сжечь, ни похоронить, ни расчленить Фредди не удалось. Конец величайшего героя «ужасов» — выход на пенсию.

“Never sleep again: The Elm Street Legacy”, Reżyseria: Daniel Farrands, Andrew Kasch. Występują: Robert Englund, Wes Craven, Heather Langenkramp. USA, 2010.

18. В рубрике «Журналистика» на стр. 78 напечатана статья Лукаша Орбитовского под названием:

У нас с ксендзом Гилем как-то возникла сумасшедшая идея, порожденная нездоровым самодовольством. Мы планировали отметить день рождения вместе, желательно в День поминовения усопших, и пригласить всех наших бывших подружек. Буквально всех: от предметов лицейских воздыханий до женщин, разбивших наши сердца. Тех, чьи сердца мы разбили, тоже надо было бы пригласить, вот только тут наша роль оставалась неясной: глупо было бы игнорировать собственную вечеринку, а, к сожалению, присутствие на ней означало бы, что следующего дня рождения для нас не будет. Но предприятие сие казалось заманчивым, несмотря на перспективу гибели от рук бывших возлюбленных: было жутко интересно, а что еще может случиться, когда такие люди когда-либо встретятся друг с другом?

Киноиндустрия воплощает в жизнь подобные мечты и это почти всегда приводит к катастрофе. Так и хочется сказать: «Тот кто сеет кроссовер, пожнет кавардак». Нам очень нравился цикл фильмов «Чужой», мы с удовольствием следили за приключениями Арнольда, пока он боролся с Хищником, но тем не менее именно киновстреча этих двух космических видов живых существ (я не имею в виду Арнольда, хотя Австрия также существует в другой галактике по отношению к моей) вылилась в поистине голливудский катаклизм. А если соединить судьбы Фредди Крюгера и Джейсона из «Пятницы 13-го», лишив их халтурного очарования оригиналов, я боюсь подумать даже , что с ними далее случится – хотя визит к ним куклы Чаки может внести некоторое оживление. Такие коллажи исходят из ошибочного представления, что если людям нравятся Фредди и Джейсон, они будут безмерно рады увидеть их вместе. Возвращаясь к примеру из начала этой статьи: я обожаю Касю и искренне люблю Стасю, но если увижу их вместе, это вряд ли сделает меня счастливее.

Иначе обстоит дело с призраками и привидениями. Извлеченные из прошлого, собранные на полуночной сходке, они вызывают улыбку, особенно если сами не сторонятся веселья. Давайте представим Дракулу (к тому же удвоенного!) прекрасно проводящего время с Ван Хельсингом. Им сопутствует Ужасный доктор Файбс, он же Мэтью Хопкинс – охотник на ведьм. И многие другие. Это попросту невозможно, но однажды все же случилось – в фильме «Дом длинных теней» Питера Уолкера. Там появляются Кристофер Ли и Питер Кушинг, прославившиеся в том числе своими ролями в фильмах ужасов студии «Хаммер» и в «Звездных войнах», Винсент Прайс («Последний человек на Земле» и множество дешевых фильмов ужасов), а также Джон Кэррадайн («Вой» и множество еще более дешевых фильмов ужасов). Все полные энтузиазма, хотя, наверное, немного напуганные буквализмом слэшеров, доминировавших в восьмидесятых годах.

Это утопающее в контекстах кино невозможно понять, не посмотрев несколько десятков фильмов 1950-х и 1960-х годов. Зритель без подготовки не уловит шуток и не поймет заимствований, почему на экране буйствует эта гериатрическая банда, а история явно движется в сторону готики из героических времен цветной кинопленки. Вместе с тем это призраки. которые мне ближе всего, извлеченные из умирающего мира, который уже нельзя воскресить: это привидение дедушки, который восстал из могилы, чтобы рассказать очередную сказку в честь рождественской ночи или на праздновании дня рождения со всеми бывшими подружками.

А начинается фильм весело, с пари, заключенного с Кеннетом Меги — популярным писателем, презирающим романы «ужасов», на то, что он за одну ночь напишет новый «Грозовой перевал», за что он заработает 20 000 баксов, немалую сумму даже по нынешним временам. Чтобы облегчить себе выполнение этого непростого задания, мистер Меги отправляется в пригородный дом, где помимо жуткой легенды, старой мебели и титульных длинных теней, ему неустанно кто-то докучает: слуги, которых там не должно быть, секретарша его литературного агента и, наконец, кучка стариков, съехавшихся в этот самый дом на некую загадочную семейную сходку. Ему хотелось бы их всех изгнать из дома, но понятное дело -- даже стариковская вечеринка при свечах выглядит занимательно, особенно для столь творческой личности, в особенности когда эта личность работает на условиях сдельщины. Ситуацию усугубляет местная легенда о мерзком брате-убийце, заточенном на чердаке на веки вечные, что соответствует действующим в регионе семейным обычаям. Кто кого играет, разумеется, не требует уточнения, разве только бумагомарака жутко деревянный, даже жаль становится, что смерть им не больно-то и интересуется.

Тот фильм, в котором его создатели весело резвятся, обычно приносит зрителю страдания; и наоборот, легкое, энергичное кино рождается в сизифовых муках. В случае «Дома...» мы имеем очередное исключение, которое вместе с предыдущим делает постановку совершенно уникальной. Актеры чудесно сочетают халтуру с полной отдачей, подмигивают так, чтобы сгустить атмосферу и в то же время ничего не испортить, думаю, что даже оператор в некоторых моментах посмеивается, причем так, что почти валится на штатив. Сюжет ни разу не превращается в фарс, предлагая зрителю целый набор жанровых решений, и более того -- игру в подвешивание реальности в сомнениях. Нашему герою нечто кажется? И точно кажется. Ну раз так, и призраки, пожалуй, тоже присутствуют. Ну а если призраки налицо, значит тут имеется некий заговор. Создатели фильма множат финалы, ставят тяжелую концовку поверх предыдущей, и вот уже я прощаюсь с фильмом, очарованный и получивший удовольствие, как будто только что выехал из «страшного туннеля» в парке развлечений.

Кушинг, Кэррадайн и Прайс уже давно пребывают в загробном мире, и меня даже чуточку удивило, что они на киноэкране не выглядят полупрозрачными. Зато я рад празднику преклонения перед Кристофером Ли, который то и дело появляется в высокобюджетных постановках.

А фильм я воспринимаю как воздание чести всей четверке.

«Дом длинных теней» (“House of Long Shadows”). Режиссер Питер Уолкер. В ролях: Кристофер Ли, Питер Кушинг, Джон Кэрродайн, Винцент Прайс. США, 1984.

Дабы не оставалось недомолвок…

Ксендз Гиль – герой двух романов Лукаша Орбитовского, написанных им в соавторстве с Ярославом Урбанюком (Jarosław Urbaniuk): “Pies I klecha: Przeciwko wszystkim” (2007) и “Pies I klecha: Tancerz” (2008) W.