Как известно, основной чертой классической «conte fantastique» является конфронтация – в рамках мира, представленного в произведении – литературной «копии» затекстовой действительности автора и читателя с совершенно чужим ей, как бы по определению невозможным, а поэтому пугающим, элементом «сверхъестественного» (ну, хотя бы тем же самым традиционным привидением или мертвецом, восстающим из гроба). Существенным композиционным мероприятием при этом становится создание атмосферы неуверенности в реальности случившегося или сомнения в том, что это нечто вообще произошло. У Ги де Мопассана/Gui de Maupassant в его новелле “Le Horla/Орля” -- в первой, короткой версии 1886 года, содержится изложение рассказа пациента лечебницы для психически больных людей. Поэтому возможно, что описанные им необычные события – не более чем порождение нездорового ума свихнувшегося человека. Однако курирующий героя рассказа врач начинает сомневаться в этом и даже высказывает предположение о том, что на Земле появилось некое новое существо, «преемник» человека (…)
Несколько отличающийся пример ослабления «достоверности» переживаний героя произведения и изложенной им информации из-за факта его душевной болезни можно найти в романе “La force ennemie/Вражеская сила”, за который ее автор Джон-Антуан Но (Эжен Леон Торке)/John-Anthoine Nau (Eugene Léon Torquetz) получил в 1903 году впервые присужденную премию имени братьев Гонкуров. Автор рассказывает историю о человеке, которого лечат в клинике для психически больных людей, где в него вселяется пришелец с другой планеты(…)
Близкое родство ранней SF-литературы с <чистой> фантастикой отчетливее всего выявляется в случае произведений, описываемых понятием «mervelleux scientifique/научно-чудесное». Это (…) тексты, в которых автор вместо типичного для фантастики элемента «сверхъестественности» или неуверенности в реальности происходящего использует необычные события или явления, которые все же можно объяснить, исходя из закономерностей материального мира (…)
Наиболее выдающимся представителем «mervelleux scientifique» к началу XX века стал Морис Ренар/Maurice Renard, который, впрочем, и сам использовал этот термин, посвятив литературе такого рода две статьи (…) Примером произведения, содержащего элемент неуверенности в том, что вообще произошло нечто невероятное, может служить “La grenouille/Лягушка”, где представленные события можно трактовать и как смерть женщины, пришедшей в отчаяние после кончины мужа, и как опыт «оживления» в преступных целях мертвого тела с помощью электрического тока. В свою очередь, в рассказе “Le brouillard du 26 octobre/Туманный день 26 октября” невероятное путешествие во времени его героев можно было бы счесть чем-то иллюзорным, если бы не пуля из их пистолета, найденная в черепе выкопанного археологами скелета питекантропа, и не зажатые в его пальцах обломки часов (…)
Морис Ренар также часто использует свойственную <чистой> фантастике атмосферу ужаса и элементы макабра, примером чего может служить хотя бы “M. d’Outremort/Мсье д’ Послесмерти” или роман “Le Docteur Lerne/Доктор Лерн”.
Имя Вилье де Лиль-Адана/Villers de l’Isle-Adam связывают с историей SF прежде всего из-за романа “L'Eve future/Ева будущего”, печатавшегося в 1887 – 1888 годах в журнале «La Vie moderne» (…) хотя он написал также несколько произведений, в которых иронически восхищался им же придуманными «великолепными изобретениями». Роман «Ева будущего» -- это интересный пример пограничной зоны между «mervelleux scientifique» и чистой фантастикой, в которой чистая фантастика в конце концов отвоевывает себе доминирующее положение.
Автор использует образ действительно жившего некогда человека, знаменитого ныне Томаса Альвы Эдисона, описывая его как доктора Фауста новой эпохи, утаивающего свои величайшие достижения. Его лаборатория – это вариант «пещеры чародея», перенесенной в эпоху научно-технического прогресса, который до самого конца остается непостижимым, несмотря на дающиеся пояснения. Такой элемент весьма типичен для ранней SF, в которой на выдуманные изобретения и открытия распространяется восхищение «чудесным» миром науки и техники.
Эдисон одерживает победу, конструируя великолепный механизм искусственной женщины, тем более совершенный, что не содержащий «уродующей ее души», и вместе с тем терпит поражение, поскольку оказывается обязанным реализации идеала таинственному существу неизвестного происхождения, которое вселяется в автомат и, собственно, становится этой самой «душой», выходящей за рамки Познания и Науки.
1. В рубрике «Читатели и “Фантастыка”» -- 44-я «посадка» (Lądowanie XLIV). Читатели вновь и вновь просят печатать больше fantasy, требуют отказа от «пожелтевших страниц» (лучше микрорассказам их отдайте) и, напротив, благодарят за эти самые страницы, за поэзию, монотематические номера, предлагают немедленно объявить конкурс на «шорты». «Побойтесь Бога, -- отвечает на последнее предложение редактор. – У нас вся редакция с трудом разгребает 2000 рассказов, присланных на объявленный конкурс, куда нам еще и “шорты”!» Здесь же небольшая черно-белая иллюстрация (почему-то в зеркальном отражении) ГЖЕГОЖА СТАНЬЧИКА/Grzegorż Stańczyk.
2. Статья «Konwencja i indywidualność/Традиция и индивидуальность» (с подзаголовком «Z dziejów francuskiej SF/Из истории французской НФ» -- это изрядный фрагмент доклада, прочитанного польской исследовательницей франкоязычной фантастики Барбарой Окульской/Barbara Okólska на симпозиуме «Дни фантастики» (Варшава, 14 – 17. 09. 1985). В свое время статья читалась как откровение, ныне мой восторг, быть может, несколько поувял, но тем не менее…
«Глядя на формирование и развитие научной фантастики в конце XIX и начале XX века в Европе, можно заметить, сколь поверхностным, а то и вовсе неправильным является встречающееся иногда мнение о том, что жанр научной фантастики создали американцы, введя в оборот как специализированные журналы, начиная с «Amazing Stories» (1926), так и сам термин «science fiction». Даже если согласиться с тем, что после Второй мировой войны SF была некоторым образом «импортирована» из США «на правах джинсов и кока-колы», как когда-то сказал об этом Станислав Лем, из этого вовсе не следует, что до Гернсбека ничего не было, равно как не следует, что и общепринятого ныне названия ранее не существовало. Безусловно, SF на первом этапе своего развития, протекавшем прежде всего в европейской литературе, не была той самой SF, зрелую форму которой мы можем видеть во второй половине XX века, но, вместе с тем, она была настолько ярким явлением, что дождалась как своих выдающихся представителей, так и целой массы «специализировавшихся» на ней авторов. На переломе XIX-XX веков в общественном литературном сознании сформировалось понятие о литературе, несущей в себе, с одной стороны, коренной элемент сенсации научно-технического характера, загадки, предположения или, наконец, научной популяризации, с другой – <элемент> путешествий и приключений, не стесненных барьерами актуальных возможностей человеческих начинаний.
Особенно отчетливо видно это во Франции, которая, впрочем, уже раньше занимала заметное место в литературной традиции, предшествовавшей формированию жанра SF. Возникновению этой традиции содействовали многие писатели XVII и XVIII веков, а в XIX веке она претерпела быструю эволюцию и обогатилась главными своими элементами. Например, тематика космического путешествия связалась с проблематикой научно-технического характера, а тематика внеземных существ обрела некоторую самостоятельность и перестала служить исключительно сатире или философской притче. В 1854 году вышел в свет роман “Star ou Psi de Cassiopée/Стар, или Пси Кассиопеи”Шарлеманя Дефонтене/Charlemagne Ischir Defontenay, который ныне считается первым в истории литературы произведением spice opera.
Неведомые дотоле регионы Земли стали объектом исследований и источником невероятных открытий, к которым, например, относится «затерянный мир», представленный в 1886 году Жорж Санд/George Sand в романе «Laura/Лаура».
«Антисипасьон» (дословно «предвосхищение, опережение»), т.е. перенесение действия произведения в будущее, снискало себе широкую популярность, а одним из излюбленных сюжетов таких произведений стала гибель человеческой цивилизации, что впервые показал Жан-Батист Кузен де Гренвиль/J.-B. Cousin de Grainville в романе “Le dernier homme/Последний человек” (1805).
Уже в первой половине XIX века появились такие произведения, как “Hurlubleu” (1833) Шарля Нодье/Charles Nodier, в котором люди будущего привычно пользуются повсеместно доступным анабиозом,
или роман “Le monde tel gu’il sera/Мир, каким он будет” (1846) Эмиля Сувестра/Emile Souvestre, который во многом перекликается с «Дивным новым миром» Олдоса Хаксли,
а в 1865 году вышел в свет роман “L’an 2865/Год 2865”Самюэля Берту/Samuel H. Berthold, <для которого это самое "антисипасьон" составляет ровно один век>. Обозначенная Луи-Себастьеном Мерсье/L.-S. Mercier (“L’an 2440/Год 2440”, 1771) связь «антисипасьон» с утопическими мотивами стала некоторым образом «конкурировать» с классической утопией, действие которой происходит в некой выдуманной стране. Появилась также особая форма утопии в виде иной версии исторических событий, являвшаяся как бы антитезой действительности. Ее название происходит от названия романа Шарля Ренувье/Charles Renouvier “Uchronie/Ухрония”, изданного в 1857 году, а первым произведением такого рода был роман Луи Жëффруа/Louis Geoffroy “Napoléon Apocryphe”, вышедший в свет в 1836 году.
Начиная с 1880-х годов, многие из писателей продолжают традицию «voyages extraordinares», в которой предложенная Жюлем Верном/Jules Verne особая модель играет тем более существенную роль, что этот автор первым стал систематически связывать фантастическую прозу с проблемами научно-технического характера, используя собственные тематические схемы и разные приемы передачи информации, касающейся различных областей знаний. Тем самым он создал образец, который быстро получил признание и стал источником вдохновения для других авторов (…) Наряду с наследниками и последователями Жюля Верна были также авторы, старавшиеся вывести новую, собственную формулу, опираясь на базу существующей традиции, или искавшие новые, оригинальные темы и сюжеты.
Были и такие авторы, которые обращались к жанру лишь время от времени, как, например, Ги де Мопассан/Guy de Maupassant или Жан-Мари Вилье де Лиль-Адан/J.-M. Villiers de l’Isle-Adam. Несмотря на то, что этих последних следовало бы назвать авторами прежде всего просто фантастики, они заслуживают пристального внимания, поскольку когда формировалась научная фантастика, все еще живыми были традиции фантастики в ее классической, чистой форме, заложенные во Франции выдающимися писателями эпохи романтизма, вдохновленными творчеством Э.Т.А. Гофмана, такими как Шарль Нодье/Charles Nodier (написавший также в 1830 году статью «Du fantastique en litérature»), Оноре Бальзак/Honoré Balzac, Теофиль Готье/Theophile Gautier, Проспер Мериме/Prosper Mérimée, Жерар де Нерваль/Gérard de Nerval. Дальнейшему развитию этих традиций способствовал перевод Бодлером/Baudelaire на французский язык произведений Э.А. По.
7. В журнале публикуется также первая часть романа французского писателя Пьера Барбе/Pierre Barbet. Этот роман, который в оригинале называется «Babel 3.805» (1962), перевела на польский язык под адекватным названием «Babel 3805/Вавилон 3805» АННА Т. КОВАЛЕВСКАЯ/Anna T. Kowalewska. В Польше до этой публикации писателя знали по переводам четырех рассказов, опубликованным в журнале «Problemy» (1975, 1981). На русский язык этот следующий тут же за дебютным роман плодовитого французского писателя о «мутантах, появившихся в результате взрыва сверхновой» на русский язык не переводился. Биобиблиография Пьера Барбе (1925 – 1975) на ФАНТЛАБе пока не открыта. Карточка не переведенного романа здесь
Поговорим о писателе.
Чтобы не плодить зря избыточных сущностей, я воспользуюсь статьей Вл. Гакова, которую, помимо бумажного тома известной энциклопедии, можно найти также вот здесь. Дополнительные сведения можно извлечь из cоответствующей статьи энциклопедии Клюта и Никольса, расположенной тут и, разумеется, из материалов любимого французского сайта, часть которых можно отыскать тут
Пьер Барбе/Pierre Barbet, настоящее имя Клод Авис/Claude Avice (1925 – 1995), использовал также псевдонимы Оливер Шпригель/Oliver Sprigel и Дэвид Мейн/David Maine – французский писатель, известный своей плодовитостью (более 70 романов), и ученый-специалист в области бионики. Родился в Ле-Мане (деп. Сарта), окончил медицинский факультет Парижского университета с дипломом доктора медицины, работал фармацевтом в Институте Пастера (в Гарше). Первая НФ публикация — роман "К потерянному будущему" [Vers un Avenir Perdu] (1962). Многие романы Барбе коммерчески успешно (хотя и откровенно легковесно) эксплуатируют земной исторический антураж, механически перенесенный на иные планеты, что позволяет совмещать идеи и темы НФ с "беспроигрышным" историческим боевиком.
В "Драгунах Эридана" [Les grognards d'Eridan] (1970) отряд наполеоновских солдат во время московского отступления 1812 года оказывается захваченным инопланетянами, разучившимися вести войны (но вынужденными сопротивляться неожиданному космическому. агрессору); комизм ситуации заключается в том, что бравым драгунам придется муштровать местных роботов; продолжение – "Император Эридана" [L'Emperator d'Eridan] (1982). В "Империи Бегемота" [L'empire du Baphomet] (1972), наоборот, космический пришелец (его имя соответствует одному из канонических имен дьявола) активно вмешивается в земную историю, помогая созданию Ордена Храма, а затем, после окончательной победы над язычниками, — установлению идеального христианского миропорядка, но вполне лояльного по отношению к науке.
Другие варианты альтернативной истории предложены в романах – "Во что играют псиборги?" [A quoi songent les psyborgs?] (1971) и "Лиана с Нольдаза" [Liane de Noldaz] (1973); в первом действие происходит на планете (возможно, всего лишь иллюзии), на которой реально существуют не только Карл Великий и его паладины, но и языческие боги; во второй книге параллельный мир с историей, аналогичной земной, специально моделируется для ученых-историков игровым компьютером (аналогия, однако, не совсем точная, и в результате местную Жанну д'Арк не сожгут на костре).
Из других романов, не относящихся к квази-исторической серии, выделяется "Вавилон 3085 года" [Babel 3.085] (1962), герои которого — мутанты, появившиеся на свет в результате взрыва сверхновой звезды.
Другие сочинения:
"Ищейки бесконечности" [Les Limiers de l'Infini](1966).
1. На внутренней стороне передней обложки размещено объявление о втором литературном конкурсе журнала «Fantastyka». Установлены ограничения: это конкурс на рассказ объемом не более 40 нормализованных машинописных страниц. Рукописи принимаются до 31.12. 1985. Графическая работа РОБЕРТА ТРАЧА/Robert Tracz.
2. В рубрике «Читатели и “Фантастыка”» -- 25-я «посадка» (Lądowanie XXV). Читатели комментируют и критикуют публикации в журнале, советуют, спорят и обращаются с просьбами.
3. В блоке «Fantastyka iberoamerikańska/Латиноамериканская фантастика» под редакционным названием «U źródeł fantastyki/У истоков фантастики» публикуются обширные фрагменты предисловия аргентинского писателя, критика и эссеиста Адольфо Бьой (Биой) Касареса/Adolfo Bioy Casares к тому «Antologia de la literature fantastica/Антология фантастической литературы», изданному под редакцией Хорхе Луиса Борхеса, Адольфо Бьой Касареса и Сильвины Окампо в аргентинском издательстве «Editorial Sudamericana» в 1976 году. Здесь же размещены две миниатюры из этого тома: «Odyn/Odin»Хорхе Луиса Борхеса/Jorge Luis Borges и Делии Инхеньерос/Delia Ingenieros и «Gorsze od piekła (Горше ада)/Peor que el inferno»Рамона Гомеса де ла Серны/Ramon Gómes de la Serna. Подбор произведений для блока и перевод с испанского ДОРОТЫ ВАЛЯСЕК/Dorota Walasek.
Вообще-то для меня кое-что, связанное с этой публикацией, пока что изрядная загадка. Д. Валясек не сказала прямо, но все-таки намекнула, что это переиздание книги, вышедшей гораздо раньше, в 1940 году ("в издательстве... вышла ЗНАМЕНИТАЯ "Антология..."" -- написала она во вводной справке). И больше у меня к ней претензий нет (ну разве только к году издания -- по моим сведениям, он все же 1977). Смотрим далее. Антология была переведена на русский язык в 1999 году. Карточка переведенной антологии здесь Карточка предисловия тут Соль загадки в том, что в указанном в карточке томе НЕТ предисловия (вырезали демоны), а если бы было, то принадлежало бы оно все же действительно Касаресу, а не Борхесу (вот уже 75 лет этого, вообще-то, никто не оспаривает). О А. Б. Касаресе можно почитать здесь Правда, возникают сомнения в комплектности и правильности... Впрочем, как и в случае Борхеса, о котором можно почитать тут. Карточка рассказа Борхеса, названного в русском переводе (переводчик Б. Дубин) «Бог Один» тут Соавторство Д. Инхеньерос в написании этого рассказа выразилось в конечном редактировании текста перед отправкой его в печать. Карточка рассказа Р. Г. де ла Серны (1891 – 1963; по данным Б. Дубина, 1888 -- 1963), почерпнутого составителями антологии из авторского сборника «Muestrario/Каталог» (1918) и названного в русском переводе «Страшнее ада» (переводчик Б. Дубин), находится тут
4. Рассказ французской писательницы Жюли Верланже/Julia Verlanger, который в оригинале называется «Les bulles» (1956, «Fiction», № 35) перевел на польский язык под названием «Świat jak przedtem…/Мир, как до этого…» ВОЙЦЕХ ЯРОС/Wojciech Jaros. Графическая иллюстрация ЕЖИ ХУДЫМЫ/Jerzy Hudyma. Другие произведения Ж. Верланже на польском языке не публиковались. На русский язык этот дебютный рассказ писательницы перевел под адекватным оригинальному названием «Пузыри» И. Горачин (ант. «Фата-Моргана 3», 1992). Почитать о писательнице можно здесь Карточка рассказа тут
5. Рассказ американского писателя Фредерика Пола/Frederik Pohl, который в оригинале называется «Let the Ants Try» (1949, «Planet Stories», Winter, под псевдонимом Джеймс Маккгрейг) перевел на польский язык под названием «Dajmy szansę mrówkom/Дадим муровьям шанс» АРКАДИУШ НАКОНЕЧНИК/Arkadiusz Nakonecznik. Это вторая публикация писателя в нашем журнале (см. № 6 (21) 1984). На русский язык этот рассказ перевел под названием «Дать муравьям шанс» С. Гонтарь в 2012 году (cб. «Совершенное создание»). Почитать о писателе можно здесь Карточка рассказа тут
6. Рассказ английского писателя Йена Макьюэна/Ian McEwan, который в оригинале называется «Solid Geometry» (1975, «Fantastic», Feb.) перевела на польский язык под адекватным названием «Stereometria/Стереометрия» СОФЬЯ УХРЫНОВСКАЯ-ХАНАШ/Sofia Uhrynowska-Hanasz. На русский язык этот рассказ перевел в 2009 году под тем же названием «Стереометрия» В. Арканов. Почитать о писателе можно здесь Карточка рассказа тут
7. В журнале публикуется вторая часть романа американского писателя Джеймса Хогана /James P. Hogan. Этот роман, который в оригинале называется «Voyage from Yesteryear/Полет из прошлого года» (1982), перевел на польский язык под названием «Najazd z przeszłości/Нашествие из прошлого» ЮЛИУШ ГАШТЕЦКИЙ/Juliusz Garztecki. Карточка непереведенного романа здесь. Пользуясь случаем, выставляю еще несколько обложек книжных изданий романа.
8. Рассказ французских писателей Шарля и Натали Эннеберг, который в оригинале называется «La vallée d’Avallon» (1960), под адекватным названием «Dolina Awallonu/Долина Авалона» перевела СОФЬЯ БЕЩИНЬСКАЯ/Zofia Beszczyńska.
Замечательное повествование, в котором в напряженный научно-фантастический сюжет тонко вплетены мотивы французских средневековых обработок кельтских легенд артуровского цикла. Имеется черно-белая иллюстрация МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО/Marek Zalejski. На русский язык рассказ под названием «Долина Аваллона» перевел В.Карчевский (журнал «Фантакрим –МЕГА», № 3, 1995). Карточка рассказа здесь
Биобиблиография Шарля Эннеберга/Charles Henneberg (1899 – 1959) и Натали Эннеберг/Nathali Henneberg (1917 – 1977) (также имеет хождение менее правильное написание фамилии – Хеннеберг) на ФАНТЛАБЕ пока, к сожалению, не открыта. Впрочем, загадок у этой литературной пары хватает – вплоть до сомнений в том, что пара эта была литературной.
Кое-кто считает, что парная подпись была по какой-то причине удобным для Натали псевдонимом, под которым она писала в одиночку. И возможно даже в одиночку писала под псевдонимом С. (или Ch.) Henneberg. Кое-что о писателях можно почитать на русском языке тут и здесь
облако тэгов
