Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 10 книгах
«– Это… верно. Вы оставили в Чаше больше половины колонистов, пробудив их от анабиоза и поставив перед фактом, что они получат не то, на что подписывались. Это повергло их в известное смятение. Вы указали, что в их распоряжении теперь территория, превышающая обычную планету в миллионы раз. Это помогло. Вы согласились провести разведку, выйти на контакт с Глорией прежде, чем мимо нее пролетит Чаша. «Искательница солнц» – корабль немаленький, однако населению Глории она, вероятно, покажется менее грозным объектом, чем хабитат диаметром больше орбиты Венеры, с населением под триллион самых разных разумных существ и звездой в качестве двигателя».
Бенфорд Грегори, Нивен Ларри. Глориаль
Роман представляет собой завершение трилогии «Мир-чаша», включающего в себя также книги «Чаша небес» и «Корабль-звезда». Ларри Нивен – известный писатель, отмеченный премиями «Хьюго», «Локус» и «Небьюла», а Грегори Бенфорд – не только литератор, но и ученый-астрофизик.
Сюжет построен на продолжающемся странствии космического корабля «Искательница солнц». Исследователи, которые находятся на его борту, намерены всё же достичь системы Глории – этот мир был изначальной их целью, хотя в какой-то момент они и были готовы остаться в Чаше Небес.
Однако в системе Глории есть свои обитатели, своя цивилизация, со сложной структурой, которая на взгляд со стороны выглядит откровенно загадочной.
И вполне возможно, этот новый мир опасен. Его обитатели не слишком высоко оценивают уровень развития землян. На эти сложности накладываются неминуемые психологические проблемы и личные конфликты между участниками экспедиции.
«Это Сорвиголовы, как именует их Птиценарод. Данная раса осуществила секретный проект строительства скоростных кораблей – похоже, с факельным двигателем – для рывка в систему Глории. Птицы за всем не могут уследить. Ледоразумы считают такие события неизбежностью: долгая история Чаши подтверждает это. Стоит Чаше подлететь к чему-нибудь любопытному, как находятся культуры, которые, чтобы разогнать скуку, готовы туда спуститься и потыкать носом в… блин, да хотя бы и в нейтронную звезду, как однажды!
Нотка равнодушно-тягучей обреченности слышалась в ее звучном голосе. Редвинг прекрасно понимал, что Майра сожалеет о своей роли лидера человеческой колонии на бескрайних просторах Чаши. Редвинг определял, что Майра будет рассказывать Земле о ситуации в Чаше. Он приказал ей сообщить, что у кромки хабитата-де существует и активно развивается небольшое земледельческое сообщество, а решающий голос за Ледоразумами. И не более того. Много странного кругом, столько всего нужно исследовать, сами понимаете.
Тем не менее земляне каким-то образом заподозрили, что люди в Чаше за главных. Ерунда. Многоуровневая иерархия лидерства Чаши численностью превышала человеческий контингент в миллиард раз. Но даже не в этом дело. Установлено равновесие между Ледоразумами, избранными на роль полицейских Птицами, мириадом подчиненных видов – и Майрой. Ее и близко не примешь за капитана»
«На заре Освоения таких людей было много. Это были люди, привязанные к родному миру, которые видели в освоение Космоса лишь естественное расширение границ собственной планеты…
Старый образ мышления обречен на исчезновение. Сейчас во всех космопортах, самых удаленных уголках, на самых захудалых кораблях рождается новый образ мышления. Люди во всех концах Освоенной Галактики, невзирая на Время и Пространство, зависят друг от друга…».
Жерар Клейн. Звездный гамбит
Этот роман редко кого из читателей оставил равнодушным – книгой восхищаются или презирают. Но для того давнего времени написания (1958 года) и сам сюжет был оригинальным. Стиль повествования – своеобразно-изысканный (особенно в галактических описаниях) и можно даже считать с этаким психологическим оттенком. Вот так охарактеризовал тип людей, подобных главному герою (в самом начале предстоящего пути к новым мирам) психолог, который готовит людей для экспедиций Бетельгейзе.
С открытием звезд, а точнее – множества планет, люди уже на обитаемых планетах почувствовали, как меняется их жизнь. Но кроме кораблей и властей почти всемогущей Бетельгейзе есть еще пуритане, которые надеются на то, что найдут нечто, и не только гигантские стены древнейших построек исчезнувших цивилизаций, но и то, что даст им силу противостоять Бетельгейзе, ее тайным вождям, бессмертным, желающим повелевать не только освоенной частью Вселенной, но и большим – взять под контроль развитие цивилизации.
Но существуют гигантские черные цитадели, связанные с ними предания и надежды, и главный герой, когда-то отправленный на разведку одним из нынешних вождей Бетельгейзе, находит и ответ на главные вопросы, как и свои новые возможности быть неуязвимым у других.
«Звезды были источниками неисчислимых богатств и невероятного могущества. Звезды были одновременно адом и раем. Звезды были феерическим, полным ловушек миром, и люди пытались овладеть им.
Названия кораблей напоминали о чудесных и странных местах… Суда несли в своих трюмах товары со всей Галактики».
«- Какими двумя способами бесы попадают в наш мир?
— Просачиваются с заходом солнца, когда грань между мирами источается, оставив на той стороне часть своей демонической сущности, — протараторил кудрявый мальчик с первой парты.
— Или?
— Или проходят через разломы в своей истинной форме».
Элиот Лилит. Бес лести предан
Альтернативные истории бывают разные. В данной главным персонажем является спутник, советчик и государственный деятелей двух российских государей – Алексей Аракчеев. Тот самый служака, артиллерист и суровый начальник. В самом начале романа подробно описаны многие эпизоды его реальной истории — бедная семья, насмешки и побои в кадетском корпусе, отсутствие друзей и желание выслужиться, добиться. Но фантастический Аракчеев имеет одну особенность — видит бесов и поэтому его зачисляют в особый вечерний класс, где и готовят к борьбе с бесами.
После окончания учебы и преподавания Аракчеева отправляют служить в Гатчину – небольшой двор опального царевича Павла, нелюбимого матерью-императрицей. Именно Павел пытается организовать борьбу с бесами, которые угрожают державе, а императрица относиться без интереса к этой опасности. И сознающий это Аракчеев обожает царевича и ненавидит старуху-императрицу, а позже имеет к ее смерти прямое отношение.
Роман в меру динамичный, порой – с сюрпризами, и благодаря борьбе с бесами именно Павел становиться почти героем, а сам Аракчеев – феноменом. На страницах промелькивает и сам Наполеон Бонапарт (первый консул, это фантастический, а не исторический роман), пришедший в трудную минуту императору Павлу на помощь, его сыновья Александр и Константин, и прочие известные персонажи царского двора. В тексте встречаются звонкие фразы и психологические противостояния, порой – те самые кровопролитные схватки с порождениями Изнанки.
«Я хотел предложить вам отречься – от остатков своего царского огня и от престола, чтобы спасти вашу душу. Но теперь вижу, что уже слишком поздно. Вы несетесь к обрыву и сами того не замечаете. Лучше уж воспользуюсь вашим щедрым предложением никогда больше не появляться в Петербурге».
«Жила-была золотая девочка. Ну, то есть целиком из чистого золота.
Идет себе однажды золотая девочка по лесной тропинке, а навстречу ей — разбойники. Потому что кто еще в лесу жить будет из людей, кроме разбойников?
«Привет, — говорят, — девочка. Сразу понятно, — говорят, — что ты из чистого золота, поэтому ничего нам не остается, как тебя разрезать на кусочки и продать. Мы, конечно, разбойники благородные, но, сама понимаешь, живется нам в лесу не очень, впроголодь, поэтому прости, мы не виноваты, нам тоже жить хочется».
И вот уже бежит откуда-то из кустов младший помощник главного разбойника с большой пилой в руках. Девочка, понятное дело, испугалась, но виду не подала.
«Вы, — говорит, — разбойники, как хотите, но если вы меня пилить начнете, то всем вам тут же конец наступит».
Константин Стешик. Родные и близкие
В книге собраны рассказы белорусского драматурга и писателя. Иногда они фантасмагоричны с первых строк и соединяют заново переосмысленные классические сказки с психологизмом и сарказмом, характерными для постмодернистской литературы. В других случаях произведение начинается вполне реалистично, зато потом внезапно всё это бытописание рассыпается как конфетти на осколки самых разных реальностей. И часть из них явно не здешние.
Сюжеты балансируют между сказкой и семейной хроникой, сном и репортажем, взрослыми переживаниями и детскими фантазиями. Любовь превращается в болезненную привязанность, а потом, после неминуемой, можно сказать, закономерной разлуки — и в жажду слежки, просто так, вроде и не ради сбора компромата. И вот уже весь образ жизни обычной семьи превращается в подобие фильма ужасов, где вот-вот должна разразиться катастрофа.
И даже если она не происходит, настроение остается висеть в пространстве книги, накапливаясь, как грозовое электричество. А потом автор искусно находит новые и новые повороты, очаровывая читателя мрачностью, сквозь которую в любой момент внезапно может блеснуть солнце катарсиса.
«Гуси-лебеди прибывают как раз — последний листок накрепко, можно сдавать работу. Вот. Вот. Гуси-лебеди, пьяные вишни, старшие братья, чернильная темнота, наша с тобой подноготная. Вот ваши рубашки, братики.
Не смотри в глаза — продрогнешь. Не читай по губам — помешаешься и упадешь в траву замертво. Не ходи никуда — везде, куда ни плюнь, наши промокшие лица.
Восьмую рубашку оставили и ушли, на ходу переворачиваясь в летящих неуклюже черных птиц. Ни слова не сказали, забыли сестру и бросили. Лежит пустая рубаха, вздыхает под ветром, легонько сучит рукавами, едва заметно, едва-едва.
Раскололось яблоко на две половинки, лопнул фонарь, сгорели последние туфли.
Ну что ж, надо пробовать — надела рубаху как могла, задом наперед, и вывалилась отсюда — туда, колючей ласточкой, голым обрубком, пустым местом, летней тенью, чужими словами.
Гуси-лебеди ждут тебя на горизонте — раз, два, три, четыре и так далее — миллиард, не меньше. Старшие братья, пьяные вишни, летим дальше!
Девочка пыталась спрятаться под лестницей в подъезде, а теперь там продолговатый холм подсохшей земли, увенчанный хрупким листиком прошлогодней крапивы».
«Они высказывают идеи и теории. Возможно, что-то случилось. Что-то явно случилось. Может, они не могут вернуться. Может, они попали не в ту эпоху. Или вообще никуда не попали, а зависли где-то в пространстве между этим временем и тем, затерявшись в знакомой им всем невесомой темноте.
Но ни один из них не хочет говорить или даже думать о последствиях того факта, что тело не может оставаться в прошлом более двадцати четырех часов.
— Можно попробовать их найти, — предлагает она.
Он качает головой».
Пим Вантэчават. Месяц светит по просьбе сердца моего
Ева и Томми – брат и сестра, они близнецы. А еще они имеют необычную способность – умение путешествовать во времени. Это их врожденный дар. Но своих родителей они потеряли, как раз в результате неудачных экспериментов с путешествиями из одной эпохи в другую.
Дебютный роман тайской писательницы посвящен периоду, когда Ева и Томми уже выросли. Девушка стала художницей и старается ощутить, обрести заново связь с пропавшими близкими и с предками вообще – через свое творчество. Процесс создания живописных произведений описан весьма эмоционально и выразительно.
Томми влюбился в девушку из Прошлого, из 1927 года. «Ревущие двадцатые», ар-деко, все красавицы носят шляпки клош, а над миром витает еще не всеми осознаваемое чувство, что интербеллум не будет долгим. Что-то надвигается, страшное и неотвратимое. Кстати, приходящие из Будущего это прекрасно знают, как и то, что до Великой депрессии осталось совсем немного… Есть ли шанс у чувства сквозь времена?
«Давным-давно, когда они были детьми, Томми рассказал ей о своем даре. Только Лондон, и не позже, чем через несколько лет после окончания войны, сказал он. Едва начав составлять свой план, она уже знала, что рано или поздно этот момент придет.
И все же эта мысль ее гнетет: стоит оставить ей этот город и это время – и они больше никогда не видятся. То, что они расстанутся навсегда, кажется ей чем-то невозможным, нелепым, совершенно невообразимым».
«На первый взгляд быть большим лучше, чем маленьким: у крупных животных меньше врагов, они легче переносят холод и дольше живут. Но у большого размера есть и минусы. Массивным животным нужно много пищи, они поздно начинают давать потомство, да и детёнышей у них меньше. Из-за этого крупным видам сложнее приспособиться к изменениям в окружающей среде, и при глобальных катастрофах первыми вымирают именно большие животные.
Самые большие животные в мире, китообразные, обитают в воде. Абсолютный рекордсмен — синий кит, он может быть длиннее трёх поставленных в ряд автобусов. Хотя синий кит и другой гигант, китовая акула, внешне похожи, они относятся к разным группам животных. Если синий кит – крупнейшее млекопитающее, то китовая акула — самая большая из рыб и достигает длины 20 метров».
Даниэла Парески. Диковинные животные
Книга знаменитой художницы из итальянского города Генуя показывает мир живых существ, обитающих на планете Земля, в необычном ракурсе. Обычно рассказ о них идет как? Это млекопитающие, они же звери, здесь у нас птицы, а вот тут – насекомые… А Даниэла выбирает один признак, одну характерную черту, а потом находит самых разных ее обладателей. Дальше она объясняет и показывает на собственных иллюстрациях, как именно эта особенность проявляется у далеких друг от друга биологических видов. А главное, какие задачи обладатели данного признака решают с его помощью.
Например, светлячок сияет в период размножения, чтобы привлечь противоположный пол. У кошек глаза горят в сумраке (причем, отраженным светом), чтобы лучше видеть при недостаточном освещении. А специальные органы рыбы-удильщика, светящиеся посреди океанской пучины, где царит вечная тьма, призваны привлекать добычу, которой этот глубоководный хищник питается.
Яркая окраска может служить для привлечения брачных партнеров, как у птиц, или служить предупреждением для потенциальных хищников, как у ядовитых древесных лягушек или ос. А покровительственная окраска бывает и у хищников, и у тех, на кого они охотятся.
«Многие животные: и хищники, и их жертвы — настоящие мастера маскировки. Одним слиться с окружающим фоном помогает окраска, другие принимают форму окружающих предметов. А кто-то умеет и то, и другое.
Песец — единственный представитель семейства псовых, который меняет окраску в зависимости от времени года. Зимой он белый, а летом — бурый. Это облегчает ему охоту на грызунов и птиц. И позволяет не попадаться более крупным хищникам.
Оперение многих сов, например филина, повторяет цвет и рисунок древесной коры. А ушастая сова в состоянии покоя ещё и вытягивается с прикрытыми глазами, «превращаясь» в сучок».
«Около двух веков назад западная цивилизация определяла себя как цивилизация прогресса. Подчинившись этому идеалу, другие цивилизации сочли своим долгом взять Запад за образец. Всё разделяли убежденность в том, что наука и техника будут безостановочно двигаться, вперёд, делая людей сильнее и счастливее…».
Клод Леви-Стросс. Узнавать других. Антропология и проблемы современности
Чем житель мегаполиса лучше дикаря? Известный исследователь наглядно показывает, чем отличаются цивилизованные и так называемые примитивные народы, анализируя как образ жизни на бытовом уровне, так и различные психологические особенности, менталитет, количество и качество культурного наследия. У всякой медали есть две стороны, отмечает он. И если общество, традиционное для современной Европы и Америки, обустраивает свою жизнь, преобразуя природный хаос в урбанизированный порядок, то расплатой за это становится высокий уровень социальных противоречий и стрессов.
Соответственно, охотники и собиратели из далеких племен, не знающих ни письменности, ни земледелия, обходятся без особой напряженности в отношениях между людьми, но и упорядочения окружающего мира в местах их обитания не происходит, культура ограничивается сводом легенд и преданий, порой весьма сложных и занимательных и изготовлением самых необходимых орудий. Вот если бы удалось совместить культуру цивилизации с бесконфликтностью «примитивных» народностей, размышляет автор, «ответственность за прогресс целиком легла бы на плечи культуры, и общество освободилось бы от тысячелетнего проклятия, которое заставляло во благо прогресса порабощать людей». Возможно, предполагает он, нынешняя революция высоких технологий – это как раз и есть первый шаг на пути к такому устройству мира.
«Много тысяч лет мужчины носили яркую одежду и обтягивающие чулки, обвешивали себя драгоценностями, периодически становились на высокие каблуки, надевали парики и покрывали лицо макияжем. А еще они рыдали, падали в обморок и охотно выставляли все свои чувства напоказ.
Но все эти шелка, кружева, бантики, чулки, мушки и прилюдные страдания нисколько не умаляли их мужественности. Надушенные кавалеры XVIII в париках и кружевах дрались с тем же остервененьем, как брутальные и грубые ландскнехты. А прекрасные рыцари, рыдающие в объятиях друг друга, на следующей странице романа уже без лишней сентиментальности разрубают противников до седла».
Екатерина Мишаненкова. Средневековье в латах
В издании описан феномен европейского рыцарства, его особенности, и те разнообразные мифы, которые возникли после его реального исчезновения, и последующей трансформации в книгах, а затем – в кинофильмах и сериалах. На двух цветных вклейках: старинные гравюры с светскими мероприятиями и турнирами, виды оружия и рыцарских шлемов, и современное фото облачение рыцаря в английские доспехи второй половины XV века.
Среди королей-рыцарей упоминается Эдуард IV, оставшийся в тени событий Войны Роз. Высокий, красивый, выигравший несколько крупных сражений, проводивший рыцарские турниры и сам участвовавший в них. Впрочем, в тексте рассказывается о тех рыцарях, которые сами проложили себе дорогу мечом, отвагой и умом к славе и богатству: Томасе Холланде, ставшем дважды мужем прекрасной девы Кента, и Бертране дю Геклене, спасшем Францию и похороненном в королевской усыпальнице.
Если описывать традиции «тех, кто сражается», то необходимо упомянуть, что они обычно никуда не ездили поодиночке, как минимум, их сопровождал слуга или оруженосец. А во герцога Норфолька в любой поездке сопровождало не менее трехсот человек – рыцари и оруженосцы, герольды и пажи, гонцы и слуги, секретари и музыканты.
Но в самих рыцарских романах, в том числе «Книге о короле Артуре и его доблестных рыцарях Круглого стола» Томаса Мэлори было мало бытовых подробностей, упор делался на действиях, и подробности, касающиеся «техобслуживания» сражения и поединков, обычно в силу своей малозначности для читателей, интересовавшихся героем-рыцарем, не приводились.
При этом в те далекие времена считалось, что человек без сопровождения большой свиты не может быть важной персоной. Кроме того, когда король или император где-то на охоте отстал от свиты и в одиночку направился к небольшому домику лесника и крестьянина, у которого могла оказаться привлекательная и остроумная дочь, вступившая в беседу. После этого владыка покинул дом или к дому, чьи обитатели были поражены, что к тому, кого он угощали простой едой, подъехала блестящая свита.
«В Средние века, когда сословие «тех, кто сражается», обладало не только реальной властью, но было и образцом для подражания всему остальному обществу, охотно эксплуатировался образ храброго стойкого рыцаря, израненного, в изрубленных врагами доспехах, покрытого кровью врагов и т.д. Объективно крайне неаппетитный образ, но красота объективной и не бывает».
«Тут в заброшенном — хотя теперь уже вовсе не заброшенном – доме зажёгся тусклый свет, прямо напротив, в окне первого этажа. Оно ещё недавно было заколочено досками, а теперь зловеще и одновременно маняще мерцало. Аля поёжилась, прижалась к стеклу и замерла. В освещенном окне показалось тёмное пятно — детали не разглядеть, но она была уверена, что это силуэт незнакомца. Аля спрыгнула на пол, спряталась и стала подсматривать поверх подоконника, наблюдая, как мелькает тень в жёлтом экране окна. Незаметно рассвело. Теперь она чётко увидела, как дверь базы распахнулась и незнакомец направился к машине — с тем самым саквояжем, который они изучали вчера! Вдруг в глазах потемнело, а голову и спину обхватило что-то тяжёлое и мягкое…».
Евгения Ершова. Тайных дел мастер
Брат и сестра, которых зовут соответственно, Даня и Аля, однажды заметили, что в соседний дом, давно стоявший заброшенным, вошел какой-то странный человек. Они сами давно привыкли играть в этом доме, воображая, что это их секретная база. И вдруг там появился настоящий незнакомец! Конечно, при первой возможности Даня и Аля пробираются к дому, дабы выяснить, что там происходит. Дверь не заперта, в коридоре какие-то ящики и большой саквояж со странными пугающими инструментами. А когда бедный Даня роняет себе на ногу молоток из того самого саквояжа и невольно выдает их криком, они видят и самого незнакомца, выглянувшего из комнаты. Пахнет химией, на странном (теперь уже откровенно страшном) человеке респиратор, а в руке у него пила…
Дети в ужасе убегают, но наутро снова жаждут узнать, что же происходит в том доме. Однако вскоре страшный новый сосед сам приходит в гости. Оказывается, он – реставратор, и все инструменты необходимы ему для работы. Дальше в книге рассказывается об этой профессии, о том как восстанавливают старинные предметы и произведения искусства, картины и фотографии. А также о способах исследования картин, о том, что такое провенанс и атрибуция. В издании представлены фотографии и комментарии живописца и художника-реставратора Владимира Суркина. Книга проиллюстрирована рисунками художницы Марины Дога.
«В просторном зале с колоннами было много света. На белых стенах в золочёных резных рамах висели портреты незнакомых Але людей. Отдельно были собраны натюрморты, а на стене с надписью «Графика» расположились карандашные рисунки.
— Он там? — Даня показал на дальнюю стену, подсвеченную особенно ярко.
Сергей Георгиевич кивнул. Висящий на стене портрет казался Але больше, чем тот, что она рассматривала на столе в мастерской. Такой эффект создавался то ли из-за причудливо выставленного света, то ли из-за объёмной резной рамы, украшавшей портрет. Голова девушки чуть повёрнута вправо, юное лицо, улыбка краешком губ, знакомый прищур — такой Аля видела в зеркале каждый день. Девушка с портрета как будто прятала взгляд от неё. Аля не могла разгадать, куда или, может быть, на кого смотрит эта едва знакомая ей героиня».
Недавно у меня вышла новая книга – «Трамп».
Алекс Громов. Трамп. – М.: АСТ, 2025. 320 с. Серия «Самая полная биография». ISBN 978-5-17-177798-2
Аннотация:
Самая яркая, броская, экстравагантная фигура современной политики – 47-й президент США Дональд Трамп.
Семья Трампов за три поколения прошла путь от эмигранта до миллиардера и президента. Дед, Фредерик Трамп, держал во время золотой лихорадки отели и брутальный ресторан "Арктик Хаус". Отец, Фред Трамп, был успешным бизнесменом, но отправлял сыновей разносить газеты и собирать на стройке просыпанные гвозди. Сам Дональд, наследник и продолжатель семейного бизнеса, изменил облик Манхэттена. В то же время, он останется в памяти современников как телезвезда, плейбой и президент…
Кто же он: визионер, отрицающий собственные заявления, или провидец, знающий о будущем мира? Верить ли его словам, или стоит воспринимать их как эпатажные шутки? Человек образованный и целеустремленный, опасный, хитрый и харизматичный, — Трамп вызывает спорные чувства как у соотечественников, так и у людей по всему миру.
Предлагаем читателю погрузиться в американскую действительность, открыть для себя тайны сильных мира сего и узнать, чем же обедает Дональд Трамп!
Фрагмент книги:
В 2011 году была впервые опубликована книга «Башня Трампа», которое издатель (Vanguard Press) называл «дебютным романом Трампа». Само художественное произведение было подписано Джеффри Робинсоном. Как указывалось, в это время Трамп обратился к идее создать телесериал под названием "Башня Трампа" по образцу "Далласа", "Династии" и "Наверху, внизу", вел переговоры с телевизионными компаниями, и предполагалось, что сам Трапм станет рассказчиком в сериале. В ряде американских публикаций того времени упоминается, что был заключен контракт с писателем, но в выходных данных Трамп в качестве соавтора не указан.
Само действие романа происходит в вымышленной версии самой Башни Трампа, а сам Трамп является одним из персонажей, с увлечением рассказывающим другим подробности своей сексуальной жизни, а между этим — принимающим решения о приеме на работу и увольнении сотрудников здания и вступающим в конфликты с отдельными жильцами. Среди прочих персонажей мелькают Билл Клинтон и другие знаменитости того времени. Текст представляет собой мешанину детектива и эротики, в том числе описание того, как сотрудник башни практикует сексуальную жизнь на съёмочной площадке «Ученик знаменитости». В книге есть убийство, сексуальные акты и любовные интриги тех, кто обитает в башне. В рецензии Дженнифер Гулд Кейл в «New York Post» суть романа раскрывалась следующим образом: «Трамп-тауэр — это забавное чтение о том, на какие унижения идут жители, чтобы жить в здании в центре города».
Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 10 книгах
«Джесс Слейд сидел в офисе компании «Конкорд-консалтинг, консультации по военным вопросам» и смотрел в окно. В окне он видел улицу и все остальное – такие недостижимые и желанные траву, цветы, свежий воздух и свободу. Ну и еще возможность прогуляться куда хочешь и когда хочешь. Джесс вздохнул.
– Простите, сэр, – пробормотал извиняющимся тоном клиент с другой стороны стола. – Мой рассказ, похоже, нагоняет на вас скуку.
– Вовсе нет, – сказал Слейд, возвращаясь к своим тягостным обязанностям. – Ну-с, давайте посмотрим, что у вас тут…
И он проглядел бумаги клиента – мистер Уолтер Гроссбайн принес их немало…
– Итак, мистер Гроссбайн, вы полагаете, что уклониться от службы в армии вы сможете в связи с хроническим заболеванием, которое гражданские медики прошлого определяли как «острый лабиринтит». Так-так-та-аак…
И Слейд принялся изучать разложенные перед ним документы.
Его обязанности заключались в том, чтобы отыскивать для клиентов фирмы оптимальный способ уклониться от службы в армии. Нельзя сказать, что работа Слейду нравилась, но… Война с Тварями приняла не слишком удачный оборот, из системы Проксимы приходили неутешительные известия о больших потерях. Известия не на шутку пугали граждан, и бизнес «Конкорд-консалтинг» шел в гору.
Внизу, в другом конце улицы день и ночь горела неоновая вывеска. Компания «Муза». Джесс знал, что это значило. И он твердо сказал себе: сегодня я туда зайду. Сегодня. Прямо в половине одиннадцатого, во время перерыва на кофе. Даже обеда дожидаться не стану.
Он уже накидывал пальто, когда в офис зашел начальник, мистер Хнатт. Мистер Хнатт весьма удивился:
– Слейд, что случилось? Смотришь загнанным зверем – с чего бы это?
– Я… эээ… в общем, мне выйти надо, мистер Хнатт, – промямлил Слейд. – Сбежать. Я пятнадцати тысячам человек помог уклониться от армии, теперь моя очередь уклоняться и прятаться.
Мистер Хнатт покровительственно похлопал его по спине:
– Хорошая идея, Слейд. Хорошая идея. Ты и впрямь в последнее время что-то заработался. Возьми отпуск. Отправься в путешествие во времени – к какой-нибудь древней цивилизации. Развеешься, отдохнешь».
Филип К. Дик. Вспомнить все. Коллекция рассказов
Написанные десятилетия назад, эти произведения отражают тревоги и фобии нашего мира, наступающего будущего, и возможного изменения роли человека как на родной планете, так и в космических далях. Дик словно показывает читателям разные варианты будущего, и тех приключений (в основном — не романтических), которые ожидают его обитателей, и беспощадно глумится над рекламой, придавая ей более изощренные и поэтому — пакостные формы, затрагивающие людские сердца и затем — безжалостно обманывающих. тексты написаны так, словно это обычное описание повседневного в документальном стиле. В четвёртый том полного собрания рассказов и повестей (1963-1981) вошли: "Орфей на глиняных ногах", "Эпоха Прелестницы Пат", " Ах, у блобеля житье!..", "Резервист", "Чёрный ящичек", "Терранская одиссея", "Безвыигрышная лотерея", "Вам назначено на вчера", конечно — "Вспомнить всё" и многие другие.
И завершающий (если не считать послесловия ) рассказ "Чуждый разум" о том, что происходит с теми, кто равнодушен к другим живым существам и в итоге — сам попадает в подобную критическую ситуацию.
«Когда он неуверенно шел к контрольному модулю, он увидел, что Норман, которого отправили с ним, чтобы его развлекать, тоже не спал. Кот медленно летал кругами, толкая когда-то утерянную ручку. «Странно, — подумал Бедфорд, — я думал, ты был без сознания, как и я». Он изучил сведения о курсе корабля. Невозможно! Он был за пять парсеков в направлении Сириуса, это плюс неделя к его полету. Мрачно, но все же аккуратно, он переустановил директивы, а потом послал сигнал на Мекнос III, его пункт назначения.
— У вас проблемы? — ответил мекносийский оператор. У него был один из тех сухих холодных расчетливых голосов, чья монотонность всегда наводила Бедфорда на мысль о змеях».
«Даже после возвращения жены ощущение чужеродного присутствия в доме никуда не делось, он самым интимным образом переплеталось с моим внутренним самоощущением, и это проявлялось внешне. Я постоянно чувствовал, будто вынужден демонстрировать вежливость и уважение к той женщине: открывать перед ней двери, предлагать кресла и вести себя осторожно и почтительно, когда она рядом. В конце концов это приобрело характер настолько навязчивый, что стоило мне хоть в чем-то допустить оплошность, как у меня возникало твердое ощущение, что эта сущность преследует меня, гоняется за мной по комнатам, не давая покоя моей душе в самом ее укромном вместилище. Разумеется, подобное поведение не могло укрыться от глаз жены».
Элджернон Блэквуд. Огненная Немезида
В обстоятельной вступительной статье Андрея Васильева рассказывается о лучших мастерах Америки и Англии первой четверти прошлого века, и о социальном происхождении Элджернона Блэквуда, чьей мамой была вдовствующая герцогиня Манчестерская, а папа – нерядовой чиновник. Далее следует короткая биография искателя приключений и появление первых литературных произведений, в которых красочно описывает, как происходит столкновение обычных людей с разнообразным сверхъестественным, появление сборников рассказов и романов, в том числе – цикла с условным названием «Джон Сайленс».
В это издание вошли шесть повестей, посвященных этому герою, который представляет собой еще достаточно новый для тех времен персонаж – обычный английский доктор, который успешно специализируется на сверхъестественном. Вот так на литературный свет появился интеллектуальный частный детектив («врачеватель душ»), который разбирался со всяким аномальным и неопознанным, которое так или иначе мешало покою обычных граждан. Что-то, а уж в этом Элджернон Блэквуд знал толк! Поэтому с 1934 года в часовой радиопередаче зачитывал свои произведения, посвященные привидениям! А потом настала очередь телевидения, и можно сказать, что именно Элджернон Блэквуд стал предшественником множества сериалов о детективах, которые боролись с неведомым злом десятилетия спустя.
Ну а в этих шести повестях есть как неплохой сюжет, так и изысканный слог, ну и все необходимое для ужасов, от тайн старинного монастыря до сурового проклятия потревоженных мумий, и попыток получить возможность творить чудеса.
«Я был уже почти готов к появлению какого-нибудь египетского чудовища, бога гробниц или демона огня, но когда я увидел в песчаном проходе сначала смертельно бледное лицо, а затем и саму мисс Рэгги, ползущую на четвереньках, когда в желтом свете свечей блеснули ее выпученные глаза, первым моим намерением было повернуться и убежать, подобно испуганному животному… Лицо мисс Рэгги, охваченной животным ужасом, походило скорее на горгулью, чем на человеческий лик…».
«Я вышла в коридор, застеленный длинным красным ковром, обернулась, посмотрела на номер в последний раз, и у меня возникло чувство, которое я тогда не поняла, но понимаю сейчас. Смутное ощущение, что нужно бежать – бросить Лику, поймать машину, доехать до Петрозаводска и оттуда первым же поездом в Москву. Я стояла в коридоре, смотрела на номер и вспоминала свою маленькую квартиру с желтыми обоями в цветочек, которые я давно хотела переклеить, но все никак, кухню с красным чайником на плите, расшатанный кухонный диванчик, застеленный полосатым пледом, вид из окна на ряды серых типовых девятиэтажек. В той квартире – и только там – я чувствовала себя в безопасности».
Светлана Тюльбашева. Лес
Эта история начинается вполне обыденно. Героиню по имени Вика уволили с работы, о которой явно не хочется жалеть, но при этом у нее есть неожиданная финансовая подушка – небольшое наследство от бабушки. То есть, немедленно искать новое место острой необходимости нет, можно посвятить аномально жаркое столичное лето отдыху – с мороженым, чтением Брэдбери и прогулками в парках. И тут звонит подруга Лика, у которой нет проблем на тему, как заработать на жизнь, поскольку имеется обеспеченный папа-бизнесмен. А еще есть машина, на которой она и предлагает поехать в Карелию дикарями. Вика подозревает, что для нее самой это обернется необходимостью разруливать все возникающие проблемы. Но отказать подруге не может.
Проблемы оказываются куда серьезнее, чем обычные дорожные сложности. Лика вдруг проникается убеждением, что надо насобирать морошки. Обе городские барышни имеют о лесных ягодах весьма смутное представление, но начинают искать эту самую морошку, в процессе теряя представление о том, где находятся. Вокруг лес, угрюмый и молчаливый, всюду мерещатся жуткие тени, путь к дороге и оставленной на обочине машине никак не обнаруживается…
А потом повествование переключается на то, как в некую деревню примерно в тех же краях приезжает жить семейство из нескольких поколений. В том числе и мальчик Гриша, и собака, удивительно похожая на настоящего волка. Местные не принимают этих добродушных и непьющих чужаков, смотрят на них с подозрением. И вдруг оказывается, что у кого-то смутные подозрения вполне обоснованы. А семейство напрямую связано с судьбой когда-то потерявшихся в лесу городских девушек.
«Лес — страшное место для тех, кто не умеет по нему ходить. Лес умеет пугать, водить кругами, запутывать. Он может разговаривать чужими голосами, кричать как человек, звать по имени, показывать видения и уводить все глубже в чащу, чтобы столкнуть с обрыва, утопить в болоте, уморить голодом и холодом. Лес очень опасен, особенно если не воспринимать его всерьез…».
«Как утверждают древнейшие саги, хёвдинг Хьёр не был первым викингом, заключившим союз с людьми, жившими на побережье Северного Ледовитого океана. Исходя из того, что контакты между саамами и скандинавами хорошо задокументированы, мы можем предположить, что контакты с бьярмами развивались таким же образом.
Во-первых, археологические находки подтверждают теорию о том, что такие контакты существовали еще в железном веке. Были обнаружены захоронения как древнескандинавской, так и саамской культур, которые свидетельствуют о наличии союзов, основанных на брачных узах.
Во-вторых, древнейшие письменные источники рассказывают о детях, родившихся в смешанных браках, и часто именуют их «полутроллями».
Кроме того, мы располагаем несколькими старинными легендарными сюжетами об альянсах между норвежскими мужчинами и саамскими женщинами из поэмы «Перечень Инглингов», записанной около 890 года».
Бергсвейн Биргиссон. Чёрный Викинг
Книга представляет собой серьезное научное издание, как отмечается в обстоятельном предисловии научного редактора издания, профессора А.А. Хлевова, которое называется «Путешествие в мир викингов». Издание повествует о необычном викинге, чья наружность была далека от наших современных представлений о типичной внешности скандинавов. Он был сыном конунга и носил имя Гейрмунд Хельярскинн, что означало — Гейрмунд Чёрная кожа. Он действительно был смуглым и с узкими раскосыми глазами. Впоследствии Гейрмунд сам стал конунгом и правил в Исландии. Но когда его не стало, наследники приложили усилия, чтобы предать забвению его имя.
Автор книги утверждает, что он сам является потомком Чёрного викинга в 26 колене. Он провел огромную исследовательскую работу, чтобы собрать и связать воедино обрывки информации о предке. Биргиссон анализировал исторические хроники, использовал новейшие данные из области генетики, совершил ряд научных экспедиций в интересующие его районы. Ему удалось выяснить, что мать Гейрмунда происходила из Сибири и в ее жилах текла монгольская кровь. Биргиссон даже написал настоящую оригинальную сагу о Чёрном викинге по всем правилам древнескандинавской поэзии и устроил литературную мистификацию, объявив поначалу, что обнаружил этот текст во время своих научных изысканий.
Также в книгу включено множество малоизвестных сведений об эпохе викингов.
«Существует старинное предание о странном чудовище, обитающем неподалеку от Хестэйри. Это чудовище, обозначавшееся под названием «Прибрежный бродяга», уникально как в древнескандинавской, так и исландской литературе.
Оно было величиной с человека, но имело только одну ногу, одну руку и один глаз посреди лба. По словам одного местного историка, это чудовище постоянно пыталось загнать палкой в море людей или скот.
Его появление предвещало кораблекрушения и смерти на Йёкульфирдир, а видели его по большей части в то время, когда с запада налетал настоящий штормовой ветер. Человек ни в коем случае не должен оказаться между этим получеловеком и морем. Чтобы наверняка спастись от него, надо повернуться к нему правой стороной и перекрестить его глаз. Такие чудовища редко встречаются в Европе».
«К рассвету позади осталось более ста пятидесяти километров. Солнце еще не всходило, но уже светало, когда Хижняк, остановив полуторку, ступил на подножку и, перегнувшись через борт, растолкал Алехина.
Капитан — среднего роста, худощавый, с выцветшими, белесоватыми бровями на загорелом малоподвижном лице — откинул шинель и, поеживаясь, приподнялся в кузове. Машина стояла на обочине шоссе. Было очень тихо, свежо и росисто. Впереди, примерно в полутора километрах, маленькими темными пирамидками виднелись хаты какого-то села.
— Шиловичи, — сообщил Хижняк. Подняв боковой щиток капота, он склонился к мотору. — Подъехать ближе?
— Нет, — сказал Алехин, осматриваясь. — Хорош.
Слева протекал ручей с отлогими сухими берегами.
Справа от шоссе за широкой полосой жнивья и кустарниковой порослью тянулся лес. Тот самый лес, откуда каких-нибудь одиннадцать часов назад велась радиопередача. Алехин в бинокль с полминуты рассматривал его, затем стал будить спавших в кузове офицеров».
Владимир Богомолов. Момент истины
Роман «Момент истины», он же «В августе сорок четвертого», давно стал классикой, а главное – он очень любим читателями. Потому и переиздается снова и снова. И очередная экранизация ожидается в ближайшем будущем.
Писатель работал над книгой тщательно. Сначала он поехал в места, которые планировал описать, подробно их изучал, ходил и осматривал. И даже лично попробовал выкопать в лесу тайник, подобный тому, который разыскивают его герои. В качестве «немецкой рации», которую по сюжету прячут диверсанты, был использован небольшой ящик из-под фруктов. В ходе той творческой поездки литератора даже задержали сотрудники милиции. В ответ Богомолов указал им сразу на две ошибки – во-первых, помешали писателю в сборе материала для книги, а во-вторых, слишком долго тянули с задержанием подозрительного субъекта.
Богомолов сам имел опыт работы в контрразведке по время войны. Поэтому и сам процесс поиска диверсантов, как и сопровождающую его работу огромного военного механизма, он представлял хорошо. При этом, несмотря на приказы с самого верха, и многочисленные распоряжения на других уровнях – доставить, обеспечить, организовать! – всё в конечном итоге зависит от нескольких человек, работающих на пределе сил. А часто и за ним… И времени им тоже отчаянно не хватает.
Книга состоит из нескольких смысловых пластов, дополняющих друг друга, что придает повествованию невероятную динамику и одновременно глубину. Прежде всего, это остросюжетная история о поиске и ликвидации агентуры противника. Сюжет дополняют размещенные по всему тексту официально звучащие и «строго секретные» документы, сочиненные и стилизованные самим автором, но так мастерски, что даже цензурные органы поначалу признали их подлинными. И еще один слой повествования – внутренние монологи и переживания самих главных героев.
«Вчера они выходили в эфир из этого леса, неделю назад — под Столбцами, а завтра могут появиться в любом месте: за Гродно, под Брестом или где-нибудь в Прибалтике. Кочующая рация — Фигаро здесь, Фигаро там... Обнаружить в таком лесу место выхода — все равно что отыскать иголку в стоге сена. Это тебе не мамочкина бахча, где каждый кавун знаком и лично симпатичен. И весь расчет, что будут следы, будет зацепка. Черта лысого — почему они должны наследить?.. Под Столбцами мы что, не старались?.. Землю носом рыли! Впятером, шестеро суток! А толку?.. Как говорится, две консервные банки плюс дыра от баранки! А этот массивчик побольше, поглуше и засорен изрядно. Сюда бы приехать с толковой псиной вроде Тигра, что был у меня перед войной. Но это тебе не на границе. При виде служебной собаки каждому становится ясно, что кого-то разыскивают, и начальство собак не жалует».
«На краю заброшенной пустоши, где редкие деревья тянули к серому небу высохшие ветви, а над мутными болотами стоял вечный туман, возвышался мрачный каменный замок.
Ветер беспощадно хлестал тёмные бугристые стены, заросшие серым от времени мхом. Некогда довольно помпезное, а ныне обветшалое и окутанное паутиной владение принадлежало графу Зрински — одинокому, смурному старику, чье морщинистое лицо походило на печеное яблоко».
Галя Зинько. Зрински
Красочное издание, создатель которого — известный иллюстратор, впервые стала и автором текста к своим изображениям, поведав необычную занимательную сказку.
Последний Зрински доживал в замке, каждое утро просыпаясь ровно в семь, недовольно ворчал при умывании и после скудного завтрака отправлялся на прогулку. Жил вместе с ним в замке только подслеповатый дворецкий Никола, который был и поваром, и прачкой. Когда-то его, круглого сироту, нищего, подобрал на площади один из Зрински и взял на службу в замок. И теперь, спустя годы, Никола не мог бросить сварливого графа, поскольку у того тоже никого не было. Хотя граф в минуты крайнего раздражения и обещал лишить наследства своих родичей-дармоедов, которых, увы, не существовало.
Так тоскливо и безнадёжно проходили дни в замке, пока однажды во время утренней прогулки в пасмурный день граф не увидел маленькое розовое пятнышко. Это было прекрасная клубника. И с тех пор у потрясенного этой находкой (четыре листика вместо обычных трёх!) Зрински снова появился интерес к жизни. И его отношения с Николя стали тёплыми и дружескими. Жизнь обрела смысл, позволяя открывать новые горизонты и искать себя в творчестве.
«В день рождения Николы, который до сих пор никому и в голову не приходило отмечать, граф решил преподнести ему сюрприз — картину. Не просто картину, а портрет дворецкого в полный рост, написанный лично хозяйской рукой.
В нужный час он велел имениннику подойти к парадной лестнице и зажмуриться. Когда Никола открыл глаза, то увидел приличного размера полотно со своим собственным изображением среди фамильных портретов Зрински. Надо ли говорить, что для сироты-дворецкого это стало лучшим подарком — быть вписанным в историю такого выдающегося семейства, стать одним из них, пусть лишь в качестве экспоната в череде живописных холстов».
Мухаммад Али Ат-Тасхири. Коран в культуре мусульманских народов
Данный сборник представляет собой научное издание, в котором собраны статьи и лекции видного иранского ученого, посвящённые вопросам осмысления коранических текстов с учётом актуальных вопросов и проблем современности. Традиция толкования Корана имеет глубокие корни, благодаря ей в прошлом были созданы многие произведения, входящие в золотой фонд философской мысли. Но в наши дни, как отмечает автор работ, представленных в сборнике, необходимо, чтобы эта мысль непрерывно развивалась «и чтобы результаты этого развития гармонировали с последними открытиями и знаниями, приобретенными человечеством».
Среди материалов, включенных в книгу, есть размышления о природе человека, характерных чертах человеческой натуры и важности того, чтобы они были обращены в сторону добра и справедливости. При этом следует помнить, как отмечает автор, что люди – живые, и при всём стремлении к нравственным вершинам не приходится рассчитывать, что безупречными и идеальными могут стать все без исключения. Также в книге говорится о важности творческих устремлений и о том, как они воплощались на протяжении веков.
«Нам остается отметить версию ал-Джахиза, о которой упоминалось выше, и сказать следующее: арабы не называли речения свои диваном. Это слово стало применяться для обозначения собрания стихотворений. Слово же это заимствовано из персидского языка – об этом сказано в арабском толковом словаре ал-Мунджид. Равным образом такие слова, как касида (лиро-эпическое стихотворение), стихотворная строка (байт) и рифма (ал-кафийа) касаются поэзии, а не прозы».
«В XIX и в первой половине XX века мир преображали идеологии – политическая и экономическая, — технические возможности распространения информации были ограничены, и ее влияние на сознание людей оказывалось не столь сильным, так как она обращалась не к индивидуальному, а лишь к массовому сознанию.
С появлением общедоступных технологий, таких, как беспроволочный телеграф и телефон, произошло не только количественное увеличение человеческих контактов, но и качественное изменение самой природы общения. Вместо диалога со всеми его нюансами теперь были упрощенные, порой искаженные версии голоса.
Любой психолог подтвердит, что общение в значительной степени определяет развитие личности и ее психическое состояние. Соответственно, технологии, внедряясь в нашу жизнь, исподволь начали менять саму основу формирования человеческого сознания. Когда телефон только начал входить в обиход в Америке, он считался чем-то вроде обмана, замены живого общения на звуковое представление человека. Оттуда и пошло слово phony, которым называли нечто поддельное, фальшивое. Выражение phony up стало использоваться для обозначения обмана или подмены».
Ярослав Соколов. Homo informaticus. Между реальностью и цифрой
В книге профессионального психотерапевта с многолетним опытом работы рассказывается о человеке разрушающем (1-я часть), человеке информационном (2-я часть) и человеке творческом (3-я часть). Чем же они отличаются друг от друга? К чему приводит приверженность тем или иным взглядам, фобиям, устремления?
Одна из глав книги посвящена эволюции взглядов, значению понятия души и тем переменам в идеологии, которые произошли в эпоху Просвещения, роли теории эволюции. В главе, посвященной дарам тайных сообществ, упоминается, что дед Чарльза Дарвина Эразм был не только известным врачом, изобретателем и физиком, но и мастером одной из старейших масонских лож. В другой главе дается анализ ряда альтернативных концепций появления жизни на Земле, в том числе – космической гипотезе происхождения человека и древним легендам о появлении небесных гостей. Также автор отдельно разбирает и анализирует теории о настоящих правителях мира и тайной элите, возникновение мифа о «мировом правительстве».
В главе «Цифровое слабоумие» приводятся данные о том, что в Южной Корее, где сейчас обладателями смартфонов являются более 80% населения, медики впервые зарегистрировали как расстройства внимания, так и проблемы с памятью и неврастению, спровоцированные постоянным использованием гаджетов. В 2012 году был введен термин «цифровая деменция», означающий потерю когнитивной функции. В тексте рассказывается и о том, как противостоять новым цифровым недугам.
«Природа вдохновения и его истоки остаются одними из самых захватывающих тем для исследований в области психологии искусства и творчества. Исследователи продолжают изучать, как различные состояния ума и физиологические изменения могут влиять на процесс создания произведений искусства. Это позволяет лучше понять, как устроен творческий процесс и как мы можем поддерживать и стимулировать творческие способности в себе и других».
«Издательство «Советский композитор» просило у советского правительства выделить из государственного бюджета на гонорар Шостаковича за издание тридцатитомного собрания его сочинений 70 тысяч рублей. Что казалось астрономической для тех времен суммой, равнозначной десяти Ленинским премиям или одиннадцати самым дорогим на тот момент советским автомобилям класса «люкс» — «Волга» ГАЗ-21. Один квадратный метр жилой площади в кооперативной квартире в Москве тогда стоил 100 рублей... Получается, что теоретически на этот гонорар Шостакович мог приобрести в столице огромную квартиру размером в 700 квадратных метров».
Леонид Максименков. Шостакович. Маршал советской музыки
В тексте книги подробно описан не только творческий путь великого композитора, но уделено внимание его политической деятельности, которая имела и международное значение. В предисловии подробно описано, какое значение имело для ученых и творческих людей пребывание в рядах советской номенклатуры.
Леонид Максименков не обходит вниманием и тему отношения Сталина к произведениям Шостаковича, поскольку тот считался главным советским кинокомпозитором. Среди работ которого была и музыка в фильме «Юность Максима», который не раз смотрел вождь. «Сталина в киномузыке интересовали песни, и прежде всего марши. При просмотре в ночь с 29 на 30 января 1935 г. «Частного случая из жизни Петра Виноградова» (фильм о жизни молодого рабочего-балагура) он заявил: “Действительно хорошая штука. Песня вроде как марш, хорошая, бодрая. Ее будут петь, под нее маршировать. Это хорошо будет смотреться молодежью”».
В тексте книги уделено внимание родословной Шостаковича, значению революционных событий 1917 года в его жизни, знакомству в Москве в 1925 году восемнадцатилетнего Шостаковича с Михаилом Тухачевским и роли этого военачальника в борьбе за власть в Красной армии, ликвидации РАППа, который превратился в литературный отдел ОГПУ. В книге рассказывается о конкурсе Шопена в Варшаве, юбилее революции, работе над «Ленинградской симфонией», поездке в Америку и Ленинской премии, вступлении в 1960-м году в КПСС, вокальных циклах и музыке к фильму «Король Лир» в 1970-м году.
«Вольное или невольное, на протяжении многих десятилетий служение коммунистической идеологии неминуемо должно было в какой-то момент поставить дилемму... Оставаться «беспартийным большевиком» и «сочувствующим» или формально вступить в ряды членов ВКП(б)—КПСС…
При этом ради справедливости следует напомнить, что Сталин культивировал среди научной и художественной элиты советского общества сонм «непартийных большевиков». Это повышало градус доверия к ним среди беспартийной массы. Важной была и внешнеполитическая составляющая. За границей с бóльшим доверием относились к советским беспартийным гостям и делегатам съездов, конференций, форумов».
Только что у меня вышла новая книга – «Советские коммуналки».
Алекс Громов. Советские коммуналки
М.: АСТ, 2025. — 288 с., серия "Мы — советские!". ISBN 978-5-17-174234-8
Аннотация:
Коммунальные квартиры – пожалуй, одно из самых ярких наследий Советского союза. Кто-то вспоминает их с ужасом, а кто-то с теплотой и ностальгией. Беззаботное детство, юность за тонкой шторкой, взрослость на общей кухне и старость на скамеечке у подъезда. Переживания и страхи, надежды, желания и мечты – о чем вспоминают те, кто провел годы в стенах коммуналок?
Давайте прислушаемся к их голосам. Книга Алекса Громова дает такую возможность. Ведь автор предлагает читателю познакомиться с мыслями и чувствами людей, живших в коммунальных квартирах!
Фрагмент книги:
«Общая кухня в доме с отдельными квартирами без кухонь, конечно, создавала бытовые сложности. Могло быть тесно, не хватать конфорок в кухонный «час пик». Часто приходилось следить за готовящимися блюдами непрерывно, поскольку недобросовестные соседи могли украсть, к примеру, мясо из супа или котлеты со сковородки.
Особенно богат такими историями студенческий фольклор. В них есть хитроумные персонажи, ставившие свою кастрюлю рядом с чужой и ловко перекладывавшие чужую же курицу к себе, пока законные владельцы суповой птички отсутствовали на кухне. Курицу не съесть, так хоть бульоном поживиться… Целый пласт историй посвящен изголодавшимся от безденежья студентам и студенткам, которые обнаруживали на общей кухне варящуюся чужую курицу и, сгорая от стыда, похищали ее. А потом к таким бедолагам приходили сконфуженные друзья и сообщали, мол, у тебя же день рожденья сегодня, мы скинулись и решили подарить тебе курицу. Но пока варили, ее кто-то спер прямо из кастрюли…
Но студенческие истории обычно окрашены юмором. А вот истории о кухнях коммунальных квартир намного чаще имеют мрачный оттенок. Студенческая бедность и неустроенность – конечны. Несколько лет, потом диплом, потом работа и карьерный рост. Да, было голодно, но студентам, вроде, так и положено, потом будет, что вспомнить. Голод и необходимость сторожить на общей кухне свою драгоценную курицу останется в прошлом.
Настроение жителей коммуналок могло быть совсем другим. Те, кто лишился своей отдельной и просторной квартиры, оставшись в одной комнате, редко испытывал по этому поводу положительные чувства. Конечно, те, кто переселялся в коммуналку из подвалов или землянок, радовались намного больше. Но если не сложились отношения с соседями, то с каждым днем могло нарастать ощущение безнадежности, а перспектива переселения маячила где-то очень далеко. Именно поэтому «хрущевки» стали для многих и многих воплощением сбывшейся мечты – квартира отдельная! С удобствами! Кухня маленькая, но своя!
Тем более, что маленькие кухни в первой половине ХХ века были прогрессивным явлением, облегчавшим труд хозяйки. Это уже после кухня стала восприниматься как еще одна комната. И возник настоящий культ больших кухонь, в значительной степени сохраняющийся и сейчас. С другой стороны современная тенденция близка к той, что господствовала сто лет назад и даже раньше. Наши современники заказывают готовую еду, как в доме Нирнзее, и часто обустраивают в своих небольших квартирах, тех самых евродвушках, только кухонный уголок в гостиной. Кстати, по документам, современные евродвушки проходят как однокомнатные с кухней – большой, словно заветная мечта тех, кто жил в хрущевках уже при Брежневе…».
Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 10 книгах
«Ник Рейд вышел из здания редакции на безлюдную Манчестер-стрит и был поражен тем, что напомнило ему царившее вокруг безмолвие. Он вдохнул холодный воздух раннего утра и потянулся, поморщившись от боли, возникшей в теле от многочисленных ушибов и синяков, которые он заработал во время подготовки своего последнего репортажа о забастовочном пикете. В конторе на Динсгейт звонил телефон; одинокий автомобиль проследовал мимо универмагов на Пикадилли, потревожив стаи голубей, испуганно взметнувшихся из-под колес на фронтоны домов. Ник запустил пальцы в свою взъерошенную шевелюру и попытался стряхнуть с себя тишину. Воспоминания сейчас не играли для него никакой роли; он хотел лишь прийти в себя, чтобы доехать до дома и там уже отключиться. Он наблюдал за тем, как одинокий лучик солнца выхватил из темноты громадные крыши, пробившись сквозь облака, несшие бурю по направлению к Пикс. Потом им вновь овладели воспоминания, которым не мешала даже боль в области шеи. «Диана», — он задохнулся от волнения. Потом понял: что-то еще было не в порядке».
Рэмси Кэмпбелл. Голодная луна
Роман, написанный почти четыре десятилетия назад, до сих пор популярен. «Добротно» и своеобразно дописанный древний ужас был как новенький для читателей конца прошлого столетия.
Итак, маленький английский провинциальный городок со своими традиционными окрестными нюансами, среди которых – загадочная пещера, ну а в ней – чудовище. Когда-то эта злобная тварь обитала на Луне, а потом смогла перебраться на Землю, где питалась живыми существами. Естественно, людям это не понравилось и древние друиды вступили с ней борьбу и загнали тварь в пещеру. Но убить ее не смогли, поэтому пришлось придумать для безопасности некие ритуалы.
Появились доблестные римские воины, захватившие Британию и уничтожившие друидов. Тварь по-прежнему жила, а вот сам городок оказался окружённый густым туманом и сумерками, плюс к этому – бешеные собаки и сектанты, жертвы и атмосфера липкого викторианского ужаса. Не забываем о дате создания романа. Да и Британская премия фэнтези была получена в 1988 году. С тех времен ужастики менялись и менялись. А вот люди оставались почти такими же, для которых подобные ужастики стали почти классическими. Может, действительно – прежний ужас – лучше нового?..
«На вершине тропинки он осторожно высунул голову из-за края пропасти. Отец бежал прямо по направлению к пещере, пепел смягчал его шаги. Он бежал под светом убывающей луны, который ослеплял Эндрю. Когда Эндрю побежал вслед за ним, он не смог услышать звук своих собственных шагов. Наверное бег под луной и должен быть таким — пробежка в безмолвии, бежать, с трудом различая свои собственные шаги. Отец был уже на самом краю пещеры, и Эндрю отвел глаза, опустив лицо вниз, где была зола, потому что отец с огромной скоростью побежал по самому краю к точке, находившейся на противоположной стороне пещеры, как раз напротив Эндрю. Но его отец был слишком поглощен своими мыслями, чтобы заметить сына. Хотя Эндрю и чувствовал себя раскрытым из-за лунного сияния и на обугленной местности, он продолжал ползти через пепел и золу. Он полз, пока не поравнялся со отцом, так что можно было видеть его, подняв голову. Он спрятал лицо в руках, чтобы прочистить горло, и когда снова поднял глаза, отца на краю котловины уже не было. Неожиданно ужаснувшись мысли, что отец мог броситься вниз в пещеру, Эндрю изо всех сил стал карабкаться на край бездны.
Луна была почти над его головой. Она освещала ослепительным светом каменную чашу внизу, заставляя сверкать боковые стены пещеры. На расстоянии, в глубине пещера выглядела такой же глубокой и темной, как небо наверху. Где-то посередине, между пещерой и краем каменной чаши, один из сторонников Мэнна стоял на коленях, закрыв глаза и сложив руки в замок на животе. Должно быть, он охраняет пещеру, подумал Эндрю. Позади сторонника Мэнна было так тихо и неприметно, что Эндрю даже не мог заметить никакого движения, когда отец бесшумно подкрадывался к пещере. Его лицо представляло собой гладкую светящуюся белую маску».
«Он говорил: «Ты пойми, что до самого последнего года мы верили, что они доведут дело до конца. Мы знали, что план может сработать. В криокамеры Марк-Р легко могли поместиться одиннадцать миллиардов человек. Мы сократили процедуру до пяти часов на человека силами четырех специалистов. При наличии медицинского образования обучение заняло бы пару недель, поэтому люди не были бы проблемой, если бы начали сразу. Мы еще не до конца разобрались с вопросами беременности, но мы работали над этим. Конечно, на нас злились из-за графика и из-за денег, но они же всегда так делают. Мы придерживались правила: никого не оставить осознанно».
Он говорил: «Даже когда они стали строить другие корабли, нам в глаза говорили, что это ничего не значит, что их отправят в пояс Койпера, что эвакуация будет доступна всему населению.
В деле участвовала Международная федерация астронавтики, Панъевропейское агентство дало свое благословение, все было ужасно мило. Мы даже одолжили им Г — на время, поговорить про внешнюю оболочку корпуса. М сказала, что ей это не нравится, она почуяла неладное. И знаешь, что я сказал? Знаешь, что я ей сказал? Я сказал: “Да не принимай так близко к сердцу”. Я сказал: “Не надо паранойи!” Я посмотрел ей прямо в глаза и сказал: “Ты сама знаешь, что все заканчивается. И когда шесть триллионов это вдруг поймут, они помчатся туда, где есть кислород”. Вот что я ей все время говорил. “Они собираются туда, где есть чем дышать. Богатые эвакуируются”».
Он говорил: «Когда мне позвонили и сказали, что криопроект закрыт, она посмотрела на меня и просто сказала: “Вот и все, Джон”».
Тэмсин Мьюир. Нона из Девятого дома
Третья книга в серии «Запертая гробница» — своеобразный роман, вызвавший интерес, не очень уместно выражение «ставший модным», хотя по факту – справедливое. Книга, хотя и продолжение первых двух, но при этом совершенно иная – представьте себе очень непростой и далекий от гармонии мир, описанный от имени совсем юного подростка, девушки. Это история взросления, изящно обернутая в антураж как фантастики, так и изюминок различных аномалий, которые имеют место быть при издержке технологий и суеверий. А это – самая гремучая смесь, которая так или иначе способна привести настоящее к чему-то иному. Добавьте к ученым, возомнившим себя творцами, зомби и некромантов, с щепотками неизбежного черного юмора и готических фантазий.
Нона – это не только новый персонаж в цикле, но неизбежность грядущего. Хотя все поначалу почти мило и неспешно движется – вот она просыпается (странная амнезия), привыкает к окружающему, дружит с окружающими детишками и с собаками. Кошмарные сны, а потом развёртывается катастрофа – убийства, императорские космические корабли. И должен быть персонаж, который должен всех спасти. Хочется на это надеяться. И это – вместо дня рождения, которое Нона хотела устроить на пляже, пригласив друзей и собак. Может быть, милая героиня без прошлого, но со своей изнанкой – это и есть новый тренд актуальных фантастических персонажей?..
«Кнопка записи была нажата с громким и ярким щелчком. Нона, вытирая воду, попавшую на лицо с губки, панически поползла в сторону одежды. Руки и ноги слушались ее еще хуже, чем обычно, поэтому она чувствовала себя похожей даже не на червя-инвалида, а на умирающего паука. Ей не понравилась подготовленная футболка, хотя она сама ее выбирала перед сном. На ней был нарисован чизбургер на маленьких ножках. Малышам он нравился, но сегодня она решила, что это по-детски, непрофессионально и недостойно помощницы учителя. Камилла посветила ей маленькой лампочкой, прикрепленной к планшету, чтобы Нона застегнула пуговицу на брюках и ремень, а потом вытерла мокрую челку.
— Извини, что напугала, — сказала Камилла, — губкой. Я не хотела.
Негодование Ноны сразу куда-то делось.
— Это ты извини, что я не проснулась, — сокрушенно сказала Нона. — Если ты завтра уронишь на меня губку, обещаю, что не стану кричать.
— Больше не буду. Эксперимент прошел неудачно.
Карандаш бежал по бумаге. Нона погладила волосы, проверила, что косы тугие и из них ничего не выбивается, встала и посмотрела на себя в зеркало, чтобы окончательно успокоиться. По крайней мере, волосы выглядели великолепно. Под глазами темнели круги, и она потерла их пальцами.
— Нона, когда ты смотришь на свои руки…
Это ее напугало. Камилла редко что-то спрашивала после того, как Нона вспоминала свой сон.
— Да?
— Кому они принадлежат? Они тебе нравятся?
Нона рассмеялась.
— Ни капельки.
Ноне не нравилось иметь руки.
Но Камилла не спросила почему; она просто прищурилась, как будто пыталась придумать, что можно приготовить на ужин из ограниченного количества ингредиентов, и сказала:
— Да, конечно. Спасибо.
— Это была подсказка? Мы приблизились к цели? Ты уже знаешь, кто я?
— Нет».
«Оглядевшись, «спецагент» на миг прижимает палец к виску, и я догадываюсь, что, скорее всего, он общается с кем-то через расширенную версию коммуникатора, подключенную напрямую, потому что хоть его губы и не шевелятся, сам он просто стоит без движения, словно болванчик, повернув голову в сторону мотеля.
Спустя пару мгновений «агент» кивает, подтверждая мои мысли про разговор, открывает переднюю дверь и вместе с чемоданчиком скрывается за тонированным стеклом».
Тэсса О'Свейт. Добро пожаловать в Детройт! Пепел прошлого
Неплохая стилизация под суровую историю в неблизкой, но вроде как цивилизованной части света, где вроде должен быть порядок, за изнанкой которого оказываются корысть и неравенство, прегрешения и преступления. Грядущее технологическое будущее уже рядом и его приметы (точнее — предметы, импланты и прочее) доступны не только полицейским, но и простым обывателям. Главный герой — вроде как (поначалу) простой полицейский детектив, который на первых страницах книги уходит в полноценный отпуск. Хотя на самом деле — в отставку. Но как обычно, возникает необходимое условие.
«Какой-то умник сверху решил, что раз копы в этом чертовом городе мрут пачками под перекрестным огнем банд, корпоратов, киберпсихов, корпоратских киберпсихов и прочей дряни, то просто так отпустить на пенсию их нельзя. Надо сначала отправить в двухнедельный отпуск, чтобы перед этим как следует помучить оформлением бумаг, подписывая никак не менее десятка разных разрешений, уведомлений и прогнать через полицейского мозгоправа».
Казённое оружие сдано, можно отдыхать, однако дежурный догоняет героя и передаёт ему бумажный огрызок, оставленный для него информатором — бомжом азиатского вида. И тут-то и начинается настоящее действие, потому что герой уже не может десять лет отомстить за свою жену. Кстати, в романе имеются вполне колоритные и жизнестойкие женские персонажи, готовое на многое — профессиональная наемница и кочевница.
«Интересно, каково это, когда машина – часть своей жизни? Кочевники были немногословны, я бы даже сказал – скрытны. Смотрели с опаской, когда думали, что их никто не видит. Старшие были подчеркнуто расслаблены, а младшие, наоборот, замыкались в себе.
Возможно, на них так работал вид полицейской формы и атмосфера враждебного нейтралитета, когда очередной клан приводил молодняк на оформление документов… Раттану почему-то не смущало то, что я коп. она вела себя так, словно сама была тем самым кочевником, сопровождающим вереницу “желторотиков”».
«Отбросив газету, она метнулась к мужу и опустилась возле него на колени. Он схватил ее руку и почувствовал, как напряжение отпускает его. В конце концов, этот мир не так плох, если сумел породить Барбару. Адриан… иногда он бывает несносен, зато вполне реален. Не могут в одном теле уживаться злой, мстительный, жестокий оборотень его воображения и непоседливый мальчишка с неуемным интересом к самым разным вещам. Даже бесам не под силу прикинуться нормальными детьми. Он прижал руку жены к щеке, и эта простая ласка вмиг погасила начинавшуюся истерику.
— Довольно противное дело, надо тебе сказать, — пробормотал он, потянувшись левой рукой за сигаретой.
Морнингтон не раз спорил с Лайонелом об истоках пессимизма. Сам он считал пессимистическое отношение к жизни следствием романтического, если не сентиментального взгляда на мир. Ироничный склад ума подсказывал Морнингтону, ужинавшему в одиночестве, что сегодняшнее его потрясение вызвано открытием: оказывается, люди могут убивать друг друга».
Чарльз Уолтер Стэнсби Уильямс. Война в Небесах
Есть книги, которые перешагнули свое время и хотя не стали всемирно известной мировой классикой, все же постепенно обретали и до сих пор обретают новые и новые поколения читателей, которые узнают об их авторах и тех идеях, которые были отражены в их книгах. Этот замечательный мистический роман был написан в далёком 1930 году другом Джона Рональда Руэла Толкиена и Клайва Льюиса. По форме текст представляет собой своеобразный детектив, в котором рассказывается о поиске и обретении Святого Грааля. Книгу можно отнести к выдающимся образцам мистической прозы, хотя это был самый первый роман автора, который до этого написал несколько сборников стихов и одну пьесу. Он был членом ордена «Золотой Зари» и участником литературного общества «Инклингов», десятилетиями изучал мистицизм, оккультные науки и философию магии, был автором многих обзоров и статей, в том числе богословских.
Чарльз Уильямc долгие годы трудился в лондонском отделении Оксфордского университетского издательства. Да и сам этот роман начинается с загадочного происшествия в лондонском издательстве, где был обнаружен труп, что, естественно, вызвало волнения и полицейское расследование. Затем к почтенному священнику приходит незнакомец и просит продать лишний потир «для своего приятеля», причем именно этот и за небольшие деньги, уверяя при этом, что его друг – оригинал, который собирает именно старые вещи. Священник отказывается и потому узнает, что этот похищенный потир, который он привычно использовал для служб, был Святым Граалем. Кто бы до этого поверил, что этот уникальный предмет хранится, всеми забытый, в маленькой английской деревушке. Но, как обычно, зло не дремлет.
«Голос поднялся, торжественный распев со странной силой входил в натертые мазью уши, разливался по телу, сквозь закрытые веки сочился слабый, призрачный свет. Свет и звук слились в предчувствие какого-то приближающегося переживания, голос Грегори задрожал и смолк. С трудом переставляя ноги, он побрел к постели, лег и вытянулся, обратив лицо к громадной луне за окном.
Так он лежал, нелепый и тихий, а тайные ночные силы начали свою работу. Если бы кто-то спустя час проник в запертую комнату, он обнаружил бы все то же тело, распростертое на ложе. Но дух Грегори давным-давно отправился в странствие. Чтобы попасть на шабаш, Грегори Персиммонсу не понадобилась метла, он не плясал с колдунами на вересковой пустоши в ожидании явления козлоногого. Рассеянные над землей, невообразимо далекие друг от друга и все-таки близкие для мысленного полета, перекликались в эту ночь неприкаянные духи, а Тот, кто стоял за ними, Тот, кого одни считают лишь злой эманацией души, а другие уравнивают в правах с Добротворным Началом, отвечал на каждый призыв и, сотрясая ткань ночи, вливая в них силы, правил ратью тьмы».
«Законодатель Ликург освободил спартанок от всех трудов по домашнему хозяйству, обязав их заниматься только собой, чтобы женщины всегда были здоровы и красивы, чтобы у них рождались крепкие дети. Спартанки с юных лет были обязаны заниматься гимнастикой, борьбой, плаваньем… Опытные педагоги обучали девушек ездить верхом, стрелять из лука, кидать дротик в цель. Девушки также обучались музыке, пению и танцам, без этого в Спарте не проходило ни одно торжество.
В этом году состоялись очередные Олимпийские игры, на которых спартанский юноша Леарх одержал среди сверстников из других греческих городов победу в пентатле. Так называлось пятиборье, куда входили бег, борьба, прыжки в длину, метание копья и диска.
По этой причине при нынешнем осмотре вдов в Лимнах гармосин Тимон особое внимание уделил спартанке Астидамии, матери Леарха. Спарта состояла из пяти больших кварталов, один из которых назывался Лимны. Астидамия овдовела семь лет тому назад, но вторично выходить замуж явно не спешила, целиком посвящая себя сыну. Кроме Леарха у Астидамии имелась еще дочь по имени Дафна, которая уже второй год пребывала в замужестве»[/b].
Виктор Поротников. Триста спартанцев
Кто не слышал о легендарном сражении, в котором пали смертью храбрых спартанский царь Леонид и его 300 соратников? Но кто были эти самые герои, как жили и любили, каковы в этой самой Спарте были традиции? Вот с этого и начинается текст романа, описывающий спартанское общество, мужчин и женщин. Героиня, прекрасная Астидамия, вышла замуж в семнадцать лет за человека, которого полюбила. Он был самым прославленным воином в Спарте, и умер от ран. И вот их сын, симпатичный юноша по имени Леарх выиграл спортивные состязания в Олимпии. Но его судьба связана с царем Леонидом и вражеским нашествием.
В романе описана не только Спарта, но и ее соседи, а также – их непростые отношения. «Кто в Элладе в те времена не слышал про знаменитого поэта и песнетворца Симонида, сына Леопрепея! И вот прославленный Симонид наконец-то пожаловал в Спарту. Был месяц апеллей по спартанскому календарю. Симонид приехал в Спарту, чтобы повидаться со своим давним другом. Тот перебрался на постоянное жительство в Лакедемон, хотя знал, с каким недоверием относятся спартанцы ко всем чужеземцам...».
Но главное в романе – это само Фермопильское сражение, которому предшествуют недобрые интриги хитроумных спартанских старейшин, коварство и безжалостность персов, яростные схватки и подвиг обреченных на смерть спартанцев, знающих это. Сам царь Леонид представлен без излишних сантиментов и пафоса, коротко и по делу. Впрочем, в тексте излагается авторское объяснение тех самых исторических событий и даже интриг, которых были не чужды некоторые спартанцы, рвавшиеся к власти.
«Клеомен вел бесконечные войны с соседними греческими государствами в надежде, что спартанское войско проникнется к нему такой преданностью, какой не добивался в прошлом никто из спартанских царей. Опираясь на войско, Клеомен надеялся совершить в Спарте государственный переворот, низвергнув владычество эфоров.
Однако расчет Клеомена не оправдался. Войско не пошло за ним, когда он попытался ограничить власть эфоров. Клеомен бежал к фессалийцам, которые дали ему конное войско. В Фессалии у Клеомена было много друзей из числа тамошней знати. Кроме фессалийцев, к Клеомену присоединились фтиотийские ахейцы, опунтские локры, мегарцы и кое-кто из аркадян. С большим воинством Клеомен подступил к границам Лаконики.
Спартанская знать пребывала в смятении, поскольку в Спарте не было ни одного военачальника, способного на равных противостоять Клеомену. Как всегда, нашлись люди, в основном это были тайные сторонники Клеомена, которые заявляли во всеуслышание, что Клеомен не требует для себя каких-то особых привилегий, но желает возврата к тем временам, когда в Лакедемоне правили цари и старейшины, а коллегия эфоров занималась лишь гаданиями по звездам.
Знатные спартиаты решили уступить Клеомену, не доводя дело до сражения, ибо сомнений в том, что Клеомен выйдет победителем, не было ни у кого. За всю свою жизнь Клеомен ни разу не был побежден на поле битвы.
Впрочем, добившись своего, Клеомен недолго торжествовал.
Спартанцы, приговоренные Клеоменом к изгнанию, составили заговор. Заговорщики действовали быстро и дерзко. Они напали на Клеомена и его приближенных прямо в здании герусии, где те праздновали свою победу. Все друзья Клеомена были перебиты. Клеомену удалось вырваться, но от полученных ран он вскоре скончался. Собранное Клеоменом войско разошлось по домам.
Эфоры и старейшины посадили на трон Агиадов Леонида, сводного брата Клеомена. Горго стала женой Леонида, которого эфоры принудили развестись с первой супругой. Брак дяди и племянницы мог показаться в глазах эллинов кровосмесительным. Однако спартанские власти исходили из того, что Леонид и его младший брат Клеомброт доводились Клеомену не родными братьями. Отец у них был один, а матери разные».
«В 1606 г. Лжедмитрий I был свергнут и убит москвичами, а Михаил Романов с матерью оказался при дворе нового царя — Василия Ивановича Шуйского, избранного не всей землей Русской, а своими сторонниками, собравшимися на Соборной площади Кремля во время переворота. Однако вскоре объявился Лжедмитрий II, выдававший себя за спасшегося царя Димитрия Ивановича. А в 1608 г. казаки, поддержавшие самозванца, захватили в плен митрополита Филарета и отвезли к Лжедмитрию II в подмосковное Тушино, где Филарет был провозглашен патриархом и оттуда рассылал церковные грамоты в районы, контролируемые самозванцем.
Царь Василий Шуйский был свергнут в результате внутреннего заговора в 1610 г. и пострижен в монахи. Он умер в польском плену в 1612 г. А Россия осталась без главы государства — царя. Власть захватили заговорщики-бояре («семибоярщина»). Вот тогда канонически законный патриарх Гермоген первым предложил избрать царем Михаила Федоровича Романова, как двоюродного племянника последнего царя из законной династии Рюриковичей. Предложение, если не прозрение святого патриарха, отвергли ввиду юных лет Михаила. А заговорщики впустили польские войска в Москву.
В марте 1611 г. москвичи восстали против власти поляков. Восстание сначала успешно развивалось. Но поляки подожгли русскую столицу, заставив москвичей оставить город. А тысячи жителей Китай-города были вырезаны. И все происходило перед глазами четырнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова, жившего с матерью в Кремле».
Владимир Лавров. Династия Романовых в ХVII–ХVIII веках
Издание посвящено двум века отечественной истории, от воцарения юного Михаила Федоровича Романова до императора Павла I. В тексте уделяется внимание не только царственным особам, но важнейшим событиям тех, отношению с другими странами, и развитию самой державы.
На первых страницах рассказывается о том, как в 1598 году умер последний русский царь из династии Рюриковичей Федор Иванович, сын Ивана Грозного и Анастасии из рода Романовых, не оставив наследников. Династия Рюриковичей прервалась по мужской линии. К власти пришел Борис Годунов, а после его смерти – на которое время – сын, Федор Годунов, который в шестнадцать лет был убит. Началась смута, которая закончилась после воцарения Михаила Романова. Автор отвечает на вопрос — почему именно Романовы стали законными продолжателями династии Рюриковичей?
Именно Михаилу Федоровичу Романову при постоянной поддержке своего отца-патриарха удалось восстановить порядок в стране, изгнать иноземных захватчиков, усмирить бунты и наладить в большинстве российских городов мирную жизнь. В тексте подробно рассказывается о царствовании его сына Алексея Михайловича и внука – Петра Великого, уделяется внимание правлению их наследников, славному времени Екатерины II, победам русского оружия и расширению границ империи.
«Земский собор для избрания царя был созван предводителями ополчения уже в ноябре 1612 г., а в январе 1613 г. он начал свою историческую деятельность в Москве. На Собор съехалось более 700 представителей примерно от 50 городов России, по 10 от каждого города. В его состав вошли Освященный собор высшего духовенства, бояре (кроме изменников), дворяне, казаки и даже несколько черносошных крестьян...
21 февраля 1613 г. Михаил Федорович Романов в Успенском соборе Кремля был наречен царем и великим князем всея Руси. Страна начала присягать новому государю. Однако где царь? В Москве его не было. Поэтому Собор отправил посольство во главе с архиепископом Феодоритом и боярином Ф. И. Шереметевым к М. Ф. Романову. Но посольство отправилось сначала в Ярославль и только в пути повернуло на Кострому, очевидно, получив точные сведения о местонахождении царя…
Царь добирался до своей столицы в четыре раза дольше, чем посольство до Ипатьевского монастыря. Молодой Михаил Федорович молился в святых местах в Ярославле и Ростове Великом, Переславле-Залесском и Троице-Сергиевом монастыре. Он осваивался и присматривался, знакомился с людьми и собирал сподвижников среди дворян, бояр и купцов. Ведь у него не было ничего, кроме законного права на престол и родственных связей, незапятнанного имени и богоугодной цели.
2 мая царь въехал в столицу, встречаемый москвичами с иконами и крестами. После молебна в Успенском соборе он поселился в нескольких сохранившихся комнатках разоренного Кремлевского дворца, а его мать — в Вознесенском монастыре. Венчание на царство состоялось уже 11 июля в Успенском соборе — главном соборе России. На следующий день царю исполнилось 17 лет. Свое право на престол он всегда обосновывал близким родством с царской династией Рюриковичей, а не избранием Земским собором».
«После того, как большевики превратили Зимний дворец в народный музей, ни недосчитались ящиков со столовым серебром, которое хранилось в подвале и использовалось на банкетах. Однажды днем кронштадтские матросы окружили Александровский рынок и обнаружили там всю пропажу. Они отругали торговцев за недостаточную лояльность революции, но вместе с тем не причинили им никакого вреда.
У самих воров весьма своеобразные представления о чести. Как-то раз одного моего американского приятеля, возвращавшегося с политического митинга в два часа ночи, остановили уличные грабители. Он задумался на минутку, а потом, собрав все свои скудные познания, произнес на ломанном русском: «Я не понимаю по-русски, я американец». Грабители крайне удивились.
Они немного посовещались между собой и в конце концов решили, что непорядочно задерживать человека, который не знает местного языка. И один из них сказал: «Ладно, ступай, старина, а мы найдем себе кого-нибудь другого».
Я рассказала эту историю, как только вернулась домой, и один из слушателей совершенно серьезно заметил: «Конечно, ведь это большевистские воры».
Луиза Брайант. Красная Россия: записки американской журналистки
В советское время была популярна книга «Десять дней, которые потрясли мир» американского журналиста Джона Рида, похороненного у Кремлевской стены. А между тем он приехал в революционную Россию вместе со своей женой, тоже журналистской и борцом за права женщин, Луиза Брайант. В это издание вошли две ее книги – «Шесть красных месяцев» и «Зеркала Москвы», а также – обстоятельное предисловие к русскому изданию переводчика Владимира Найденова, поведавшего читателям о личности автора книги, ее поездке в Россию и последующей жизни. В качестве научного редактора выступил Константин Залесский. В издании множество разъясняющих сносок, в основном посвященные действующим лицам.
Отдельные главы посвящены основательно полузабытой Екатерине Брешковской («бабушке русской революции», во времена Керенского, с которой у нее «завязалась трогательная дружба», обитавшей в маленькой комнате во дворце); Керенскому, про которого рассказывается байка, что однажды он отправился в Тобольск, чтобы навестить бывшего императора, обращавшегося с ним как с любимым министром. Не забыты Александра Коллонтай, Ленин, Троцкий, Крыленко, Луначарский, Максим Литвинов и пока еще не слишком опальная Мария Спиридонова, и тогда обитавший в Москве один из бывших турецких вождей, Исмаил Энвер-паша.
Читая эту книгу, надо понимать, что это писалось столетие назад не для отечественного читателя, а для зарубежного, причем было описано с натуры без добавления придуманных скандалов и несуразностей «желтой прессы», которые выдумывались и использовались пропагандистами. Она делала интервью, репортажи, уделяя внимание как русским детям, так и германской пропаганде.
Луиза Брайант явно симпатизировала как русской революции, так и тем, кто ее делал и за нее боролся.
«Красин, который когда-то управлял огромным Путиловским заводом и считался одним из самых способных инженеров в России, теперь, по общему признанию, стоит чуть ли не вровень с Лениным. Как сила, способствующая стабильности и восстановлению, для Советов он представляет огромную ценность.
Он сохранил душевное равновесие, которое утратили многие другие комиссары. Общение с людьми разных политических взглядов прекрасно растворяет душевную паутину. Постоянный приезд и отъезд Красина, вероятно, помог ему сохранить перспективу. Когда человек слишком долго остается в России, внешний мир часто кажется ему непонятным, так же как Россия кажется непонятной внешнему миру.
Мне запомнился один наш разговор, который состоялся во время блокады.
— Когда Россия, — сказал он, — перестанет быть страной, которую посещают только самые «смелые», «авантюрные» и «случайные» путешественники, русский народ и русское правительство окажутся не более интересными и не более злыми, чем правительства и народы остального мира; и тем, кто пишет о нас, больше не придется ничего преувеличивать».
«Англия лихорадочно укрепляла северо-западные границы Индии. Зато, воспользовавшись хаосом на окраинах Китайской империи, начала лихорадочно расширять свои колонии в Индокитае Франция. К 1883 году она уже полностью контролировала Индокитай и вышла к китайским границам. Желая отхватить себе кусок Китая, Париж неожиданно атаковал китайский флот в Фучжоу. Однако после первых успехов французы потерпели поражение. Их вторжение на Тайвань было отбито. В Пекине воспряли было духом, надеясь изгнать французов из Индокитая, но в спор встряла Япония, угрожая выступить на стороне Франции. Испугавшись войны на два фронта, Пекин предпочел мир. В 1885 году Китай и Франция заключили мирный договор, согласно которому Пекин признал французский протекторат над Вьетнамом, а Париж обещал больше не зариться на китайские провинции.
Внимательно отслеживали ситуацию на Дальнем Востоке и в России. Еще в июле 1883 года император Александр III созвал особое совещание по Дальнему Востоку. Генералы и министры одобрили административную реорганизацию, направленную на развитие Амурского бассейна. Приняли меры по усилению влияния на дальневосточных соседей — империю Цин, Японию и США. В результате было учреждено Приамурское генерал-губернаторство, объединившее Забайкальскую, Амурскую и Уссурийскую области, остров Сахалин и Камчатку. Данное решение было правильным и своевременным, так как Пекин начал проявлять желание вернуть потерянные территории на Дальнем Востоке, потерянные им в середине XIX века».
Владимир Шигин. Битва за Дальний Восток. От противостояния к Антанте
С давних времен Англия противостояла России, строя расчетливые планы по корыстному использованию как наших территорий, так и природных богатств. Но Россия успешно противостояла большинству из них, в том числе – британским попыткам ограничить влияние Российской империи в тех странах, которых Британия считала своими владениями, пусть и неофициально. Вице-король Индии лорд Д. Керзон рассматривал район Персидского залива как территорию, особенно важную для Британской империи и при этом — уязвимую для возможного российского проникновения. Английское правительство тревожило, что представители Российской империи начали вести переговоры по приобретению порта на побережье Персидского залива и строительству железной дороги от Исфахана к этому побережью. Таким образом Российская империя могла получить выход к берегам Индийского океана и возникает угроза российского нападения на Индию не только на суше, но и на море!
Описаны подготовка походов и развёртывание военных действий, методика сбора сведений, приведены примеры беспардонного шпионажа и шантажа британских разведчиков. Затрагивается тема французских займов Российской империи, их приходилось отдавать с процентами, принимать во внимание интересы Французской Республики, которые часто не совпадали с интересами России. В тексте особое внимание уделено Персии, Тибету, Китаю, где сталкивались колонизаторские планы европейских империй.
Самое первое столкновение между Россией и Англией на Дальнем Востоке произошло в 1885 году. Россия пыталась создать незамерзающую военную базу на Корейском полуострове, откликнувшись на просьбу о покровительстве со стороны короля Кореи. Но англичане, напуганные российской активностью в регионе, захватили острова Комундо, которые контролировали вход в Корейский пролив. И Александр III принял решение не воевать с британским флотом. Но вместо этого правитель России поднял вопрос Транссибирской магистрали. В 1888 году император созвал Особое совещание, принявшее резолюцию, предусматривающую блокирование стратегии других держав «превратить Корею в орудие антироссийской политики».
В книге описаны уже позабытые в наше время обращения в конце 1899 года к Николаю II от правительств разных стран (Голландии, Франции и Ватикана) с просьбой немедленно воздействовать на Британскую империю, чтобы она прекратила свою безжалостную колониальную политику. Так, папский статс-секретарь кардинал Рамюлла от имени Ватикана предлагал России и Франции создать новый союз наций не англосаксонского и не тевтонского происхождения. Германия вела переговоры с Россией о создании антибританской коалиции.
В разделе, посвящённом противостоянию империй в Индии, рассказывается о деятельности тогда ещё молодого выпускника Академии Генерального штаба штабс-капитана Андрея Евгеньевича Снесарева, будущего известного военачальника и востоковеда. После академии он фактически возглавил туркестанскую разведку, а затем по приказу военного министра Куропаткина был отправлен с тайной миссией в Индию.
В книге рассказывается о том, как происходило движении России на Восток, и как происходило исследование ранее неизвестных территорий. Среди таких исследователей был будущий известный военачальник, а пока капитан Генштаба Лавр Корнилов, который летом 1899 года был направлен изучать район Кушки, прежде всего, дороги на Мейман и Герат. В подготовке к экспедиции Корнилову помогал начальник русской противочумной службы (помимо этого — кадровый разведчик и высококвалифицированный офицер Генштаба, с которым Корнилов учился в Академии и) Александр Ияс.
«А как складывались отношения между Россией и Китаем в конце XIX века? В 1870-х годах между двумя державами возник небольшой конфликт. Цинское правительство предъявило претензии на часть побережья залива Посьет, что лишало Россию выхода к границе с Кореей. Российское правительство отвергло территориальные претензии. В Пекине приняли это к сведению, при этом отношения между странами от этого особо не ухудшились.
Некоторое время спустя еще один узел противоречий — спор о статусе Илийского края, или, как его называли китайцы, Или-хо. В 1871 году Россия заняла столицу Илии Кульджу, усмирив мятежных уйгуров и дунган, под обещание последующей передачи края Китаю. Понятное дело, что, заняв Илию, наши с передачей не торопились.
Для переговоров в Петербург в сентябре 1879 года отправился китайский посол Чун Хоу. С императором Александром II он встретился в Ливадии, где вместе с министром иностранных дел Гирсом подписал Ливадийский договор, согласно которому за Россией сохранялся небольшой западный участок Илийской долины в районе реки Текес и Музартского прохода, а в качестве возмещения расходов России по оккупации и управлению краем, Китай обязался выплатить России пять миллионов рублей. Однако в Пекине договор не ратифицировали, посчитав, что Россия отрезает себе слишком много земли. Возглавлявший китайскую делегацию на переговорах Чун Хоу был арестован и приговорен к казни.
В связи с этим возросло напряжение на границах. В провинции Хэйлунцзян собралось огромное войско императрицы Цыси. Сторонник военного конфликта министр Цзо Цзутан считал, что китайский флот превосходит по силам русскую эскадру. Как всегда, тут как тут оказались англичане. В Сингапуре готовилась к военным действиям английская эскадра. Война назревала нешуточная. А войск для отражения агрессии у нас было на Дальнем Востоке кот наплакал. Морской министр адмирал Степан Лесовский спешно перебрасывал на Дальний Восток отряды кораблей. Вскоре там собралась серьезная эскадра».
«Едва ли его мнение о большевиках изменилось после Октябрьской революции. Еще летом 1917 г. Шмидт вместе с семьей покинул Петроград и через Псковскую губернию направился в Дерпт (Юрьев). Шмидт уехал больным: с катаром желудка и кашлем. В одном из писем Александр Эдуардович описал свой маршрут: сначала они добрались до Пскова, где провели некоторое время в бараках под карантином; наконец из Пскова на пароходе прибыли в Дерпт. Шмидт был хорошо знаком с ректором Дерптского университета К.К. фон Дегио. Нам в точности не известно, вел ли он занятия в университете в 1917–1918 гг., но основным источником его доходов служили переводы. К 1918 г. все близкие родственники Александра Эдуардовича находились за границей. Мать еще в самом начале века переехала в Лейпциг, сестра Адель жила в Штутгарте и работала скульптором, старший брат Альбрехт вскоре после революции в России переселился в Ригу. Александр Эдуардович мог попытать счастья в университетах Германии, Австрии или Нидерландов, но он все же решил вернуться на Родину. Согласно дневнику Крачковского, Шмидт уже был в Петрограде 31 августа 1918 г.».
А. Э. Шмидт: биография, научная переписка, избранные труды, библиография. Автор-сост. Р.И. Беккин
Издание посвящено научному и творческому наследию видного отечественного востоковеда А.Э. Шмидта, чья судьба была тесно связана со становлением в нашей стране востоковедения как научного направления. Книгу открывает подробная биография А.Шмидта. Его учеба в университете, поездка в Европу, путешествие в «поезде науки» в Ташкент, работа в Туркестанском восточном институте. Отмечена дружба Шмидта с князем Ухтомским, издателем газеты «Санкт-Петербургские ведомости». Упоминается знаменитая история с крокодилом, которого Ухтомский держал в своей редакции. Возможно, именно эта рептилия послужила прототипом Крокодила в стихах Корнея Чуковского. Но после революции судьба Александра Эдуардовича сложилась драматически: в 1931 году он был обвинен в антисоветской деятельности и выслан в Казань.
Упоминается в издании и об уникальных книгах восточной тематики, которые хранились в Публичной библиотеке. Представлены работы самого А.Э. Шмидта, посвященные примечательным моментам истории стран Востока, прежде всего Персии. Например, судьбе прославленного завоевателя Надир-шаха. «Надир одну за другой отвоевывал у афганцев занятые ими территории и взял обратно столицу Исфахан, за что получил почетное прозвище Тахмасп-коли, т.е. “Рука Тахмаспа”».
В издании представлены уникальные материалы из государственных и частных архивов Санкт-Петербурга, Москвы и Ташкента.
«Судьба восточного факультета была предрешена. Новый декан, бывший резидент Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ Аркадий Борисович Дубсон (1895–1938), сменивший в 1929 г. М.Ф. Гаврилова, не был склонен бороться за сохранение востфака. Вопрос о реорганизации факультета рассматривался в Москве на заседании президиума Комитета по заведыванию учеными и учебными учреждениями ЦИК СССР 11 мая 1929 г. Предполагалось, что с осени 1930 г. сам САГУ будет ликвидирован и на базе некоторых факультетов и отделений будут созданы самостоятельные институты. В итоге университет решили не уничтожать, но востфак в сентябре 1930 г. все же был преобразован в педагогический факультет. Немногочисленные востоковедные дисциплины, остававшиеся в учебной программе, были изъяты. К 1930 г. у Александра Эдуардовича в университете оставался всего один курс: «Арабские элементы в узбекском языке». Но к концу года и этот предмет был упразднен».
«Столица этого маленького государства – Сигтуна – располагалась на берегу озера Меларен, связанного проливом с Балтийским морем. Столицу основал сам король – Олаф Шётконунг. Были в городе королевские конюшни, огромные склады с провизией и оружием, церквушка и даже свой монетный двор и рынок.
День и ночь король проводил в заботах: нужно было сохранить королевство, прокормить не только королевскую дружину, но и своих немногочисленных подданых».
Принцесса, которая любила книги. Сказки народов Ленинградской области. Пересказ Константина Ульяночкина и Евгении Тихоновой
Красочные сказочные истории о людях, издавна живших на Ижорской земле, и о принцессе, которая после венчания с русским князем Ярославом Мудрым принесла ему в приданное Старую Ладогу. Первая сказка – финская – «На горе гномов Кяяпио в стране молока и меда. Давным-давно король Швеции издал указ перестать жаловаться на бедность, а отправиться искать счастья в другие края. И однажды юноша, вскинув длинный топор на плечо и попрощавшись с родными, отправился в сторону моря, и повстречавшийся путник рассказал ему о волшебной земле Инкери, где крыши деревянных домов покрыты жирными блинами, а заборы сделаны из копченных колбас. Дошел он до тех мест и построил небольшую избушку – тупу. Три года без отдыха работал, а потом вернулся на родину за невестой. И с ней отправился в обратный путь. Жили они хорошо, пока однажды жена не отправилась ночью в лес и дошла до Белой скалы, в которой была узкая расщелина, а в ней гномы отмечали свой праздник.
«Сегодня день Тюни, Святого Антония, — отвечал старший. – Главный наш праздник, и ты видишь гостей со всего Балтийского моря. Они съехались к нам на своих волшебных свинках.
Посмотри внимательно: вот свинки с маленькими золотыми коронами желтого цвета, они из Англии, красные из Дании, серебряные из Германии, синие из Швеции, зеленые из Норвегии, белые из Риги, фиолетовые из Ревеля.
В этот день, много тысяч лет назад мы выковали для богов Асов волшебную цепь Глейпнир, которая связала страшного волка-чудища Фенрира, способного сожрать весь мир».
Каждый месяц Алекс Громов рассказывает о 10 книгах
«Эфир может работать в обе стороны; я это осознал, наблюдая за тем, как мистрис Саммерон нюхает лук-порей и щупает хлеб, проверяя на свежесть. Как и дивоблеск, он может быть ярким или темным. С его помощью можно создать прекрасные двигатели, передавать сообщения по телеграфу и строить по всей Англии мосты, которые не рухнут.
Или же он породит драконью вошь; жгучее, вонючее растение-кукушку… а также ужасного тролля, который поселился в спальне моей матери. Эфир может обернуться чем угодно».
Иен Р. Маклауд. Светлые века
В нашем цивилизованном мире слишком много технологий и мало настоящих чудес. А они именно они придают жизни атмосферу волшебства и таинственности. Наверное, поэтому так популярны романы о обществах, где по-своему воедино переплелись магия и технологии, которые изменили действительность.
Конечно, предлагаемая в романе действительность отличается от нашей своей ключевой точкой — открытием в 1678 году эфира. И понеслось — Индустриальная революция на магической основе, расцвет и через прошедшие десятилетия — постепенный закат Гильдий с их секретами и фабриками.
К сожалению, чудеса имеют тоже свой срок годности
, особенно — при массовом употреблении. Народ постепенно разочаровывается, втихомолку размышляет об изнанке. Ну и все это показано на наглядном примере.
Жил-был Роберт, мальчик в простой рабочей провинциальной семье, его папа трудился на эфирной фабрике, где должен был работать повзрослевший сын. Но как обычно бывает в иных, чем наш вариантах, случилось нечто – мальчик увидел издержки этих самых магических технологий на трагическом превращении своей матери, ставшей чудовищем.
Потрясенный Роберт бросает все и отправляется в Лондон, где его ждут встречи с не лучшими людьми, промышляющими преступлениями, и революционерами. Попутно Роберт посещает самые разные места, в том числе – злачные, и много что узнает, что вовсе не афишируется и не должно быть доступно простому люду.
Но главное в этом романе все же не сюжет, а именно тщательно описанная в тексте атмосфера (отличный перевод!), в которой немаловажное место занимают именно описания того, к чему может привести волшебство и, что очень немаловажно – каким оно было в старинной Англии, полной диковин и преданий о них. Чудеса – это вовсе не новодел. Просто однажды старый ученый сделал открытие, после чего волшебство стало насущным и повседневным. А вот мальчик заглянул за изнанку. Но что будет дальше?..
« — Нет, — вздохнул подменыш. – Рано или поздно это всегда случается. Люди от меня устают. В следующий бессменник эти женщины вернуться в церковь и расскажут святому отцу, какими были дурами. Я лишь надеюсь, что они не донесут на меня в Гильдию собирателей…
Маленький подменыш зашагал прочь, в сторону грохота машинного дома Норт-Сентрала, продолжая бормотать о старых добрых временах, когда его уважали и чествовали».
«Коммуникации присущи не только людям. Все живое обменивается информацией на том уровне, который достаточен для его выживания. Коммуникация у животных и даже растений на самом деле довольно изощренная.
Однако люди отличаются от них тем, что используют символы – буквы и слова, которые можно собирать в самоотносимые множества, которые мы называем языком.
С помощью символов мы способны отделить коммуникацию от прямой связи с тем, что нас окружает. Мы можем говорить друг с другом о том, что не здесь и не сейчас».
Рэй Нэйлер. Гора в море
Вроде бы недалекое будущее, но при этом – не слишком смахивающее на потенциальное наше грядущее: множество небольших республик (к примеру — Тибетская республика), различных содружеств, и, конечно, могущественных транснациональных корпораций, которые стоят за многим происходящим на суше и в морях. Кстати, в водных просторах мелькают рыболовецкие корабли, управляемые не колоритными матерыми капитанами, а ИИ, который руководит командами рабов. Какое будущее без разнообразных ИИ и мудреных хакеров, разнообразных группировок – красочного киберпанка в сочетании со неведомым разумом, который вроде присматривает за происходящим?
Итак, один из персонажей (доктор Ха Нгуен) отправляется в заповедник — на архипелаг Кондао, принадлежащий частной корпорации. Местные жители считали, эти земли прокляты – здесь раньше была тюрьма и кладбище, а сами смотрители заповедника были куплены и в придачу торговали всем, чем могли.
Но однажды произошел странный трагический случай, и вжививший очевидец рассказал о гибели своего помощника, у которого на затонувшем корабле утащили маску и баллон. Но людей рядом не было, а у выжившего было чувство, что его самого «что-то увидело».
И вот прибывший на архипелаг Ха Нгуен, изучающий осьминогов, замечает, что эти самые осьминоги обратили внимание на то, что их изучают. Надо подчеркнуть, что это одна из трех сюжетных линий, и что текст книги – именно научно-фантастический, без мистики, и даже отчасти можно назвать научно-популярным. В реалиях возможного будущего. Контакт? Может быть…
«С самого раннего возраста я хотела строить разумы.
Я видела пустые глаза своих кукол, их стеклянные взгляды, их глупое моргание, с которым они произносили заранее записанные механические фразы.
Мне хотелось от них большего: теплого общения, которого я не могла получить от отца: он был в моей жизни всего лишь тенью – или от матери: она постоянно отлучалась и не замечала меня, даже когда была дома.
Основа бытия – это внимание других. Возможно, именно это побуждает людей создавать разумы помимо наших собственных: мы хотим, чтобы нас видели. Мы хотим, чтобы нас находили. Хотим, чтобы нас обнаружил кто-то другой».
«Вот он, Король под Горой. Первый властитель, герой легенд, спаситель страны. Спит вместе со своей верной дружиной, ждёт, когда на его родину обрушится столь большая беда, что крики и плач пробьются сквозь толщу камня и разобьют оковы сна.
Только некому уже кричать…».
Джезебел Морган. Когда не горят костры
Сборник причудливых, порой саркастичных, порой лиричных рассказов о людях и чудесах, которые не всегда сбываются и оказываются совсем не такими как ждали и надеялись. К примеру, в рассказе «Король под Горой» описывается ситуация, когда идет война и канцлер, держа в руках массивные ключи, с трудом, хотя и внимательно штудировал древние тексты и легенды, находит еле приметную дверь в скале, с трудом отворяет замок и шагает в огромный зал, где на троне сидит человек. И канцлер бьет в огромный гонг, легендарный король открывает глаза.
Часть произведений (всего – девятнадцать) стилизована под старинные, даже отчасти – небольшие притчи, фейри и чудеса, похищения тварями из-под холма невесты в разгар свадьбы. а часть – вполне в формате «здесь и сейчас», полных призрачных надежд и отголосков технологий.
«Да, сомнений быть не могло: фенотип Зимы был слишком схож с фенотипом обитателей космических станций, истинных людей, чтобы это могло быть просто совпадением. Но как такое могло случиться?..
Может, она одна из тех влюбленных в науку ученых, которые спускаются к аборигенам и живут среди них, наблюдая и изучая...
Может, она изгнана? Или уже родилась здесь у родителей-ученых? Может, они погибли, вот ее и взяли аборигены на воспитание…».
«Нахождение документов о смерти Пушкина в Третьем отделении полиции властями официально отрицалось. Первый секретный архив “секретное досье Третьего отделения полиции” обнаружен в 1917 году после революции. В нём в числе документов оказалось письмо Дантеса к председателю Военно-судной комиссии по делу о дуэли полковнику Бреверну от 26 февраля 1837 года. Вместо передачи во вторую судебную инстанцию — генерал-аудиториат Военного министерства — письмо поступило в Третье отделение, что говорит о целевом взаимодействии суда и тайной полиции. По делу Пушкина никаких письменных докладов графа А. Х. Бенкендорфа Николаю Первому, которые “он делал по своему обыкновению”, не найдено. Письмо Пушкина, написанное в ноябре 1837 года, в котором он объяснял ситуацию, в Третьем отделении также не обнаружено».
Владимир Аваков. Секундант Его Императорского Величества
Как можно изменить общество? Как воздействовать на людей? Из раза в раз повторяющейся пропагандой? Или чём-то большим? А тогда главный вопрос — чем? Какова должна быть сила слова, что не исчерпаться через века и при этом — действовать на людей равнодушных? И как управлять обществом, которому можно внушать, и возможно — даже лучшие побуждения? Да и вообще — рискованное это дело — экспериментировать с народом — а как оно пойдёт? И вот герой этого авантюрного романа, бойкий интеллектуал, берется контролировать правильность подхода в фильме о Пушкине, попутно снявшись в эпизоде. В романе идёт ненавязчивое утончённое сравнение подобных людей времён зрелого Пушкина и современности.
Но если ты пытаешься страховаться от недозволенных чудес, то они наверняка неизбежны — рок не любит суеты и напрасного мелькания излишних людей, считающих себя незаменимыми. И в тексте романа появляются Хранители пушкинских рукописей, тайна Пушкинского дневника, три потаённых сайта, ждущих скандала и многое другое. И вот стоит памятник Пушкину на площади, и герой романа начинает подозревать, что всё не так просто, как он считал. Всякое у памятника происходит. Ведь Пушкин и "Дон Жуана" написал. Там тоже был памятник. А вдруг и новый Дантес разумно выберет другую цель. Да и кто им будет?..
«— Пушкин и принадлежит истории, и одновременно актуален как никогда. Место его уникально: по прошествии веков нам понятно, что дарование его неповторимо, оставленное наследие бесценно, жизнь и смерть в высшей степени драматичны и трагичны. Такие национальные образы россияне могут пересчитать на пальцах одной руки. Лично я считаю, что равных Пушкину нет. По этой причине современникам следует задуматься над каждым его словом и заставить себя понять тот смысл, который вложен в это слово поэтом».
«Когда норманны высадились на берегах Ирландии, тотчас же сказалось их военное превосходство над ирландцами. Первые были закованы в латы, сидели на больших лошадях и были вооружены длинными копьями и тяжелыми мечами; вторые были на своих пони, чуть не в одних рубахах, были вооружены метательными копьями и топориками. Они называли трусами тех, кто, идя в бой, заковывается в железо. Но что они могли сделать с рыцарями с их длинными копьями и закованными в латы? Они почти не могли нанести им вреда, а сами были беззащитны. Около Уэксфорда они потерпели совершенное поражение (1170 г.). Англичане овладели этим городом. Хроникер, рассказывая об этом деле, сообщает характерный факт. После сражения ирландцы приверженцы Дермота сложили пирамиду из двухсот голов павших врагов его. Увидя этот трофей, он захлопал в ладоши, запрыгал от радости и зарычал молитву благодарности Всевышнему за оказанную милость. Обходя этот холм человеческих голов, он заметил между ними голову своего давнишнего врага. Придя в ярость, он схватил ее за уши и откусил ей нос.
Победа над противниками внушила Дермоту мысль об овладении всей Ирландией. Он обратился к своим союзникам за новой помощью и обещал вознаградить их теперь не деньгами, а землями. На этот призыв явился еще другой брат Стронгбоу Фиц-Джеральд, а потом и сам Стронгбоу с многочисленной флотилией судов, нагруженных лошадьми, людьми и военными припасами. Теперь англичане овладели Уотерфордом и Дублином. Стронгбоу почувствовал свою силу и решил образовать себе владение в Ирландии. Он женился на дочери Дермота Еве и стал распоряжаться от своего имени. Он мечтал об овладении всем островом».
Георгий Афанасьев. История Ирландии
Вышедшая в серии «Всемирная история» книга известного отечественного историка, уже ставшая классическим изданием, рассказывает об Ирландии с древнейших времен до конца XIX века, а в заключении публикуется статья современного историка В.Е. Сеничева («Кельтский тигр») о событиях, которые произошли в прошлом века, а также – его введение, посвященное доисторической Ирландии, бронзовому веку, вторжениям и роли кельтов в истории этой страны.
В книге рассказывается о старинных традициях (в том числе – поддерживать негасимый огонь), бардах, певцах народной старины и мифов, причем последнее собрание бардов было в Типперари в XVII веке. В тексте прослеживаются непростые англо-ирландские отношения и многочисленные мятежи.
Один из самых крупных поднял Гуг О’Нил граф Тиррон, который сумел нанести англичанам решительное поражение при Блэкуотере (1598 г.), захватив более десятка знамен и много пленных, и после этого вступив в переговоры с Испанией и папским престолом, которые стали его поддерживать.
Против мятежников английская королева Елизавета послала войска во главе со своим любимцем графом Эссексом, которому Тиррон нанес серьезное поражение, после чего Эссекс вступил с Тирроном в переговоры о мире.
«Граф Эссекс нашел возможным согласиться на эти условия и представил их на утверждение королевы. Последняя, однако, несмотря на опасность испанской помощи восстанию, не согласилась такой ценой купить покорность графа Тиррона и отозвала Эссекса. На его место был послан в Ирландию Блаунт, лорд Маунтджой. Это был человек энергичный, настойчивый и беспощадный. Про его способ ведения войны один историк говорит, что он вел войну больше лопатой, чем мечом. Каждую господствующую позицию, каждый проход он укреплял хотя бы временными укреплениями, стараясь таким способом стеснить движение неприятеля. Чтобы разорить его, он выпустил обесцененную монету и запретил привоз в Ирландию хорошей. Эта обесцененная монета принималась в Лондоне и обменивалась на хорошую, но только от лиц, которые могли представить свидетельство о благонадежности. Эти меры произвели некоторое разлагающее действие среди инсургентов. Многие из них перешли на сторону англичан».
«Клеопатра стала последним формально независимым правителем одного из эллинистических государств – Египта. С ее смертью владыкой мира стал Рим. Эпоха эллинизма сменилась римской эпохой.
Интересно, что о Клеопатре писали Плутарх, Светоний, Аппиан, Дион Кассий, Иосиф Флавий, Страбон. Это блистательные имена. Но ведь все они говорили о Клеопатре с откровенной неприязнью! Причина кроется в том, что в конце ее жизни Рим воспринимал Клеопатру как символ опасности. Опасности не военной: победить Рим в военном отношении она не могла и не пыталась.
От нее исходила опасность культурного вторжения, измены римским богам».
Наталия Басовская. Великие женщины и мужчины
Первая часть большого фолианта посвящена женщинам. Среди них: королева Виктория и императрица Цы Си, Жанна Д Арк и Мария-Терезия. И не обойдены вниманием и древние правительницы.
Среди великих мужчин: Александр Македонский и Ганнибал, Чингисхан и Авиценна, Карл Великий и Талейран, и еще несколько десятков других. О каждом из них рассказывается не только биография, но и множество интересных фактов, причем с учетом тех исторических условий и личных особенностей персонажа.
Так Ришелье — этот самый «первый министр» и кардинал, но уже без тех не совсем реальных подробностей правления, которые были изложены Александром Дюма-отцом в «Трех мушкетерах». Первый министр, хладнокровный, расчётливый, заботившийся о благе Франции и стремившийся сделать ее великой. Кардинал развернул борьбу с дуэлями, в которых погибал цвет французской знати, руководил осадой Ла Рошели, строительством французского флота и колонизацией территории будущей Канады, и постоянно безжалостно расправлялся с заговорщиками, которые мешали реализации его грандиозных (но не личных!) планов.
Как можно называть великих людей и не упомянуть Цезаря?
Цезарь чутко умел учитывать людское мнение и был при этом непревзойденным мастером как интриги, так и красивого жеста. Так он публично проявлял великодушие к побежденным, причем обычно – неожиданно для них. Это касалось сторонников его врага Помпея, и проявленное Цезарем уважение к римским гражданам и желание закончить миром войну между римскими войсками, сражавшимися на сторонах противостоящих вождей. Когда Цезарю доставили голову Помпея, надеясь получить за совершенное убийство награду, то Цезарь при свидетелях вовсе не пришел в восторг, отдав приказ похоронить поверженного соперника с почестями, достойными римского полководца. Цезарь велел поставить статую Помпея и возвести ему храм.
«Цезарь занимал должность диктатора, которую вводили в период опасности. Но республика постоянно была в опасности! Окружение толкало его на то, чтобы стать царем. А ведь древняя история Рима началась с изгнания царей. Некогда Брут, предок того Брута, что участвовал в заговоре, прославился как человек, изгнавший Тарквиния Гордого, воплощение царской власти.
Римляне гордились тем, что создали республику, что у них есть Сенат и народное собрание. По сути эти органы ничего уже не решали. Но как трудно было расстаться с красивой и привычной формой!
Марк Антоний во время празднества прилюдно предложил Цезарю корону. Как пишут древние авторы, раздались аплодисменты, впрочем, не очень дружные. Когда же Цезарь отказался, аплодисменты зазвучали громче. Умный политик не мог не осознавать, что принимать царский венец нельзя ни в коем случае.
Тогда корону надели на все его статуи. Причем он позволил установить их среди статуй богов. Это было неосмотрительно».
«В начале XX века Россия была одной из наиболее влиятельных стран мира. По уровню экономического развития мы входили в пятёрку сильнейших вместе с Германией, Англией, Францией и США. Страна вела индустриализацию, развивала передовые технологии, достигала успехов в аграрной сфере.
По уровню доходов бюджета с 1894 по 1914 год Россия выходит с 4‑го 1 на 2‑е 2 место в мире. 1‑е место в мире принадлежало Германии, но Россия обладала более высокими темпами роста, двигаясь к абсолютному мировому лидерству…
По всей стране строятся заводы-гиганты, связанные единой транспортной сетью. С 1894 по 1914 год наблюдается 4‑кратный рост производства по тяжёлой промышленности с перспективой дальнейшего грандиозного взлёта. То есть подъём начала ХХ века, известный как русское экономическое чудо, был вовсе не случаен…
К 1914 году в России выплавляется больше стали, вырабатывается больше электроэнергии (вопреки расхожему мифу, масштабная электрификация в России началась не при большевиках, а при Николае II и дала отличные результаты — в том числе опережение Франции)».
Андрей Борисюк. Забытая война. Россия в 1914–1918 годы
В издании подробно описываются как предыстория и завязка войны, так мировой баланс сил накануне августа 1914 года, запасы оружия и боеприпасов, а также — немецкий план войны.
В главе, посвященной боевым действиям 1914 года, рассказывается о планах операций и первых 16 дней войны на фронтах от Прибалтики до Малороссии, в том числе — русском наступлении в Восточную Пруссию и Галицию, боевых действиях на Западе Варшавского выступа, а также – схватках на Балтийском и Черном море, боевых действиях на Кавказе.
Следующая глава посвящена боевым действиям 1915 года, Великому отступлению, и в отдельном разделе уделяется внимание значению решения императора возглавить свою армию.
В книге приводятся десять обстоятельных приложений, в которых приводятся сведения: об оружии и экономике Российской Империи, численности ее вооруженных сил и потерях; высшем командном составе действующей армии в начале войны; императоре и Царской семье в военные годы; специфике существующей литературы по истории Первой мировой войны.
В тексте описываются события февраля 1917 года, в том числе, что сбор войск для зачистки бунтующего Петрограда был намечен в Царском Селе, куда направился из Ставки сам Николай II. Но было революционерами было захвачено Министерство Путей Сообщения, после чего заблокировано движение воинских эшелонов к столице. Император направляется в Псков, в штаб Северного фронта к генералу Рузскому.
«В состав Северного фронта входило свыше 500 тыс. чел. Силы противника перед ним — около 300 тыс. чел. (что было известно нашему командованию благодаря качественной разведке). В наступательных операциях 1917 года фронту отводилась лишь второстепенная роль, так что отсюда можно было смело снимать значительные силы для подавления восстания. Это не имело бы никаких стратегических последствий. Кроме того, этот фронт находился ближе всего к Петрограду. Войска фронта имели вполне достаточный ресурс, который можно было использовать для подавления любого восстания. Словом, Северный фронт давал реальные надежды. Но эти надежды не оправдались…
Ко 2 (15) марта Февральский переворот становится состоявшимся фактом. Императорские министры были арестованы, самозванцы установили связь с армией в лице генералов Алексеева и Рузского…. Последние очаги защиты законного строя были подавлены…Фактически Император был уже свержен — он уже не обладал никакими инструментами управления».
«- Что же ты построил? Что это, шалаш бахчевода в Средней Азии? От солнца там будешь укрываться?.. Чего молчишь?
Красноармеец неохотно произносит:
— Она везде найдет…
— Кто «она»?
Он не отвечает. Я понимал: он боится смерти.
Спрашиваю:
— Ты что, жить не хочешь?
— Хочу, товарищ комбат.
— Тогда разбирай, выбрасывай к черту эти палки! Клади бревна толщиной в телеграфный столб, клади в пять рядов, чтобы и снаряд не взял, если попадет.
Красноармеец тоскливо поглядывает то на окоп, то в лес: там, в лесу, в отдалении от опушки, надо валить и оттуда таскать тяжелые бревна.
— Авось не попадет, — говорит он.
Оно жило и здесь, хотя никого не радовало, это слово «авось». Оно не было словом бойца, собранного для боя.
— Расшвыривай! — кричу я. — И снова заставлю раскидать, если не положишь пять рядов.
Вздохнув, он берется за лопату и отгребает насыпанную сверху землю.
Я молча смотрю. Нет, ему еще не верится, что из этого окопа он, неуязвимый для врага, будет бить немцев. Ему не верится, что они станут падать под его пулями…».
Александр Бек. Волоколамское шоссе
Произведение Александра Бека, изданное теперь в серии «Военный роман», давно стало одной из признанных классических книг о Великой Отечественной войне. Автор в самом начале войны ушел на фронт добровольцем, вступив в Краснопресненскую дивизию народного ополчения Москвы. Потом Бек стал военным корреспондентом. Он провел на подступах к столице самое тяжелое время, когда Москва готовилась к обороне и когда немецкие войска вели непосредственное наступление на нее.
Повесть «Волоколамское шоссе» посвящен том, как героически сражалась под Москвой знаменитая дивизия под командованием генерал-майора Панфилова. Происходящее на страницах основано на реальных событиях, а сама повесть построена как рассказ одного из участников битвы за Москву — комбата Бауржана Момыш-Улы. Бек начинает повесть с того, как Бауржан отказывается с ним разговаривать, поскольку не верит, что можно правдиво написать с чужих слов. Но постепенно между ними устанавливается доверие. И начинается история беспримерного подвига, рассказанная просто и безыскусно.
Повесть, впервые опубликованная еще во время войны, примечательна тем, что автор показывает бойцов и командиров как живых людей, со своими переживаниями, страхами, даже ужасом перед надвигающейся вражеской лавиной. Но большинству удается преодолеть первую растерянность и стать единым целым, образовав на подступах к советской столице несокрушимый заслон, который враг преодолеть не смог.
«Не нажимая, Панфилов тонкими штрихами пометил несколько проходов в минных заграждениях. Я все еще не понимал — зачем? А Панфилов легкими касаниями простого черного карандаша — иных он не любил — перечеркнул красивый оттиск нашей оборонительной линии и наметил стрелку, устремленную вперед, в расположение немцев.
Я не мог сообразить, чего он хочет. Чтобы мы пошли в наступление, чтобы атаковали скапливающуюся немецкую армию? И это после того, как он сообщил, что снимает роту, что батальону предстоит растянуться еще на километр-полтора? После того как говорил, что теперь надо быть трижды расчетливым и трижды осторожным? После того как произнес: «до Волоколамска»? И что это — приказ? Но разве так приказывают?
— На вашем месте, — сказал он, легонько штрихуя стрелку, — я вот о чем подумал бы…
От острия стрелки, направленной в расположение немцев, он провел завиток, обозначающий возвращение на рубеж, и взглянул на меня.
— …подумал бы… А то в вашей картинке даже и мысли об этом я не вижу».
Данное научное исследование посвящено анализу и систематизации основных видов коранических сказаний. Во вступлении автор отмечает традиционно важное значение толкований Корана и комментариев к нему. Особо отмечается связь между религиозной историей и реальными памятниками архитектуры, а также культурными артефактами. Также автор размышляет о природе искусства, указывая, на одну из характерных его черт – создание инсценировки некоего события.
В истинном высоком искусстве это выполняется с таким мастерством, что слушатели или читатели не только воспринимают его, как реальное, но и сами становятся участниками. «На самом деле, Са‘ади не совершал многих путешествий, о которых он рассказывает. Множество топонимов были выдуманы Са‘ади. Однако здесь важно, что всё это Са‘ади излагает в такой манере, что читатель ощущает себя в том месте и в той атмосфере, и в тот момент, когда он испытывает на себе волшебное воздействие слов автора, то не спрашивает себя, происходило ли в этом самом месте такое событие. Искусство аллегории состоит в том, чтобы рациональную реальность представить в облике символических конструкций, которые окажут воздействие на слушателя, не получив при этом статуса лжи».
И если автор художественного произведения видит свою задачу в том, чтобы распространять благие понятия, то его труд, несомненно, благороден. Ведь важные назидательные истины лучше воспринимаются аудиторией, если они поданы в обрамлении иной, то есть, художественной, реальности, призванной вывести человека из повседневности и отвлечь от суеты.
Питер Кристен Асбьёрнсен. На восток от солнца, на запад от луны. Норвежские сказки
Вышедшее в серии «Сказки дальних стран» красочное издание включает сказки, записанные знаменитым собирателем норвежского фольклора П. К. Асбьёрнсеном, который прошёл пешком всю Норвегию вдоль и поперёк, собирая и дополняя свои тексты, в которых были бережно сохранены старинные сюжеты и предания.
Сказка, которая дала сборнику название — «На восток от солнца, на запад от луны» — это один из самых популярных сюжетов в мировой литературе о том, как любовь и самоотверженность героев преодолевает злое волшебство.
В этой норвежской сказке рассказывается, как в одной бедной семье росла прекрасная девушка. Однажды, когда было темно и лил дождь, в окно кто-то постучал. Это был огромный белый медведь, который сказал, что пришел свататься и предложил отдать за него ту девушку, обещая ее отцу, что тогда он будет так же богат, как теперь беден. Но девушка залилась слезами и отец не стал её неволить. А потом она согласилась и ушла с медведем, у которого оказался чудесный дворец.
«В среду свершилась судьба Хуана Наркисо Уканьяна, но мир не заметил этого.
В высшем смысле, конечно, заметил, но лишь недели спустя и без упоминания имени Уканьяна. Он просто был одним из многих. Если бы расспросить его самого, что произошло в то раннее утро, можно было бы провести параллели со сходными событиями по всей земле. И, может, рассказ рыбака, именно в силу его наивного восприятия, раскрыл бы сложные взаимосвязи, которые стали очевидными лишь спустя время. Но ни сам Хуан Наркисо Уканьян, ни Тихий океан у берегов Уанчако на перуанском севере никому не проговорились. Уканьян был нем как рыба, которую он ловил всю жизнь. Когда статистика хватилась его, события были уже в другой стадии и возможные показания об участи Уканьяно утратили интерес.
Тем более, что и до 14 января никто не питал интереса к его жизни.
Он сам это видел. Ему сулило мало радости превращение Уанчако в международный курорт. Чтобы чужаки пялились, как местные выходят в море на своих допотопных лодках? Хотя удивительным было скорее то, что они вообще выходят в море. Его земляки теперь нанимались на плавучие рыбзаводы или на фабрики рыбной муки и рыбьего жира, благодаря которым Перу, несмотря на сокращение лова, всё ещё держалось в числе рыбодобывающих стран — вместе с Чили, Россией, США и ведущими странами Азии.
Уанчако разрастался во все стороны, отели строились один за другим, погибали последние заповедники природы. Всякий думал лишь о своей выгоде. А какая выгода Уканьяну, если у него ничего не осталось, кроме его живописной лодочки — кабальито, «лошадки», как умильно окрестили их когда-то конкистадоры. Но и «лошадкам» оставалось недолго.
Новое тысячелетие решило, видно, отбраковать таких, как Уканьян…
Ему было 28 лет, и он был из последних».
Франк Шетцинг. Стая
Роман, вышедший в Германии двадцать лишним лет назад, вызвавший многочисленные скандалы и споры и превращенный в сериал по его мотивам. Разнообразные персонажи и ситуации. Объёмный текст био-техно-триллера, с обилием научно-популярных сведений, рассказывает о тех, кто обитает в глубинах Мирового океана. И явно недолюбливает обитателей суши. Более того, на людей начинаются нападения. Возникает насущный вопрос: а природные катастрофы, они случайные или тоже кем-то запланированные? И если да — то кем?
Началось с пропажи очередного обычного рыбака из Перу, потом у японских берегов стали тонуть суда. Поначалу расследовали отдельные случаи подобных трагедий, потом перешли к глобальному анализу и сбору лучших мировых экспертов…
Роман — с динамичным сюжетом, мастерским нагнетанием загадочного и недоброго. Почему бы и не быть Разуму в океане? А если просто представить, во что же превращают Мировой океан корпорации, страны и люди, то явно морские обитатели не должны к нам испытывать особых симпатий.
Пройдут тысячелетия и обновится морское дно. Океан, осознающий себя, живет по другим временным отсчетам, чем люди. Он размышляет о последствиях людских действий. Помнит ли Ирр все? Но чтобы понять, людям нужно время. И, как утверждает автор, Ирр показали людям мир таким, каков он есть. В итоге — неплохой био-техно-триллер, хотя местами и затянутый.
«Интересно, видит ли её существо?
Уивер не представляла себе, как это могло происходить. У коллектива нет глаз, но разве это исключает зрение?
Эх, если бы на «Независимости» у них было побольше времени на многосторонние исследования!
Она сильно надеялась, что существо её как-то воспринимает сквозь прозрачный колпак. И что королева не поддастся соблазну открыть кабину, чтобы ощупать Уивер. Это было бы, может, и доброжелательной, но финальной попыткой установления тесного контакта.
Она этого не сделает. Она разумна.
Она?
Как всё-таки быстро впадаешь в человеческий образ мысли.
Уивер даже рассмеялась. И, будто она подала тем самым сигнал, белый свет вокруг лодки стал прозрачнее. Казалось, он странным образом удалялся во все стороны — пока она не поняла, что существо, которое она называла королевой, растворяется. Оно таяло, растягивалось, и на какой-то чудесный миг её окружила звёздная пыль молодого космоса. Прямо перед куполом плясали крохотные белые точки. Если это были одноклеточные, то они обладали изрядными размерами, почти с горошину величиной.
Потом «Дипфлайт» оказался снаружи, а луна снова слилась и теперь парила под батискафом, несомая на раскидистом блюде из тёмной синевы. Судя по всему, королева довольно высоко подняла батискаф вверх. На поверхности блюда творилась неразбериха. Мириады светящихся существ разлетелись поверх голубой сферы. Изнутри желе вылетели химерические рыбы, тела которых излучали сложный узор, сталкиваясь и снова погружаясь в массу. Издали это походило на фейерверк, потом каскады красных точек вспыхнули перед самым батискафом, выстраиваясь всё новым порядком — быстрее, чем успевал уловить глаз. Опускаясь к белому центру, они медленно приняли облик кальмара — огромного, как автобус.
Королева выпустила светлую нить и коснулась середины кальмара, и причудливая игра красных пятен прекратилась».
«И всегда держал меч под рукой. Любая ночь могла стать для него последней, думал он. Любая сила из тех, с которыми он когда-то боролся, любая держава, которую он предал или подвел, могла подослать убийц. Сын короля Испании. Английская корона. Его собственные кланники и вассалы. Наконец, Sanctissimus собственной персоной, а не он, так его кардиналы: скоро они устанут от графа, от его бесконечных просьб о деньгах и оружии, потребных для возвращения в Ирландию, от заговоров, которые он строил in vino plenus со своими товарищами по изгнанию (этот мечтает о мести, тот одержим правосудием), быть может, тоже втайне его ненавидевшими. Найдется кто-нибудь, кто прижмет к его лицу подушку, и больше он уже не проснется. Но те легионы земли и воздуха, те великие и прекрасные, которых он подвел сильнее, чем кого бы то ни было, а они, в свой черед, подвели его, – уж они-то его здесь не достанут. Здесь им не под силу покарать его или причинить хоть какой-то вред: за пределы Острова им хода нет – точно так же, как ему самому нет возврата».
Джон Краули. Кремень и зеркало
Фэнтези на историческую тему, причем главный герой был реально существовавшим и зафиксированным в старинных документах деятелем. Но к реальной борьбе за власть и разнообразным политическим интригам аккуратно и изящно добавлены не только магические атрибуты, среди которых — маленькое зеркальце из обсидиана (да, да, полученное от английского волшебника Джона Ди), при помощи которого главный герой может общаться с королевой Елизаветой; и волшебный кусок кремня от Туата Де Дананн с силой древних.
И поэтому история восстания ирландцев за свою независимость против английской короны приобретает и метафорический смысл, хотя сам главный герой – вовсе не чародей. Изложенный изящным стилем, текст скорее полон намеков и атмосферы преданий, государственных и политических интриг и реальных схваток, исторических эпизодов.
Хью О’Нил, лорд Севера, названный Елизаветой I графом Тироном, становится надеждой древних ирландских кланов и народа, хранящего магию и стремящихся к независимости от власти английской королевы, уже считающей эти земли своими. Но герой сделал свой выбор и расплатился за него. Он побеждал, но так и не смог одержать решающую победу, отправившись в изгнание в Рим.
«Но какой слуга Короны в своем уме доверился бы графу Десмонду? Хью О’Нила с его отрядом направили в гавань Смервика, где ожидалась высадка испанских и папских войск. Люди О’Нила одолели дорогу за один переход, но граф Джеральд прибыл на место раньше – и, похоже, не сделал ничего, чтобы помешать повстанцам Фисмориса захватить город и возвышавшийся над ним Золотой форт, Дун-ан-Орь. Оставив своих бойцов и капитанов за городской стеной, Хью въехал в крепость и стал искать графа. форт кишел людьми Фицмориса, и эти люди, с которыми Хью О’Нилу было приказано разделаться, смотрели на него – ирландского лорда и сына Истинной Церкви – как на возможного союзника. Странное это было чувство: словно он лишился самой своей сути – или, наоборот, свелся весь к своей внутренней сути, лишившись всего остального.
«Большинству людей трудно воскресить в памяти свое первое воспоминание — за ним приходится тянуться, как за банкой на верхней полке, — но для Джо это проблемы не составляло. Ведь первое, что он помнил, произошло через неделю после того, как ему исполнилось сорок три.
Он сошел с поезда. Да, именно это стало его первым воспоминанием, а вот второе труднее поддавалось определению. Это было тягостное, зловещее чувство, будто все вокруг в порядке вещей, жизнь идет своим чередом, но вместе с тем что-то явно не так.
Было раннее утро, стоял страшный холод. Черный паровоз со свистом испускал пар прямо у Джо над головой. Платформа возвышалась над путями всего на пару дюймов, и двойные поршни колес были на уровне его пояса. Джо находился так близко, что слышал, как над топкой кипит вода. В уверенности, что паровоз вот-вот накренится, он отступил подальше.
Поезд только что прибыл. Платформу заполнили сомлевшие с дороги люди, которые медленно двигались в сторону вестибюля станции. Воздух пропитал сладковатый запах угольного дыма. Солнце едва показалось из-за горизонта, и слабый свет круглых фонарей окутывал вокзал бледным сиянием. Предметы отбрасывали длинные, неясные тени: тень падала даже от пара, который словно застыл в нерешительности, размышляя, становиться ему твердым или нет.
Джо понятия не имел, что его сюда привело.
Он немного выждал: вокзалы по всему миру одинаковы — уж где замешательство естественно, так это здесь. Но это не помогло. Джо не помнил, ни как прибыл сюда, ни куда направлялся. Оглядев себя, с ужасом обнаружил, что не помнит даже, как одевался. Он не узнавал свою одежду. Тяжелое пальто с тартановой подкладкой. Жилет прямого кроя с оригинальными пуговицами, украшенными оттиском в виде лавровых венков».
Наташа Пулли. Маяк на краю времени
Приключения во времени — и тем более переведённые с английского — бывают разными и причём порой — неожиданными и даже забавными. Хотя на самом деле это последствия трагических исходов. Времена изменились и для британцев — не в лучшую сторону. Легендарная Трафальгарская битва проиграна, Лондон стал Лондром, по-английски нельзя разговаривать.
Впрочем, сам роман начинается с описания вроде бы незначительного события — на одном из вокзалов обнаруживается некий Джо, который ничего не помнит. И у него с собой открытка с изображением маяка. Интересны самые первые впечатления, когда он оказывается на вокзале и не понимает, почему железнодорожная компания объявляет названия лондонских станций по-французски. Конечно, оказывается, что все лондонские станции имеют французские названия, как и все другие указатели – на французском. Почему?...
Джо получает свою регистрационную карточку раба: «На обороте карточки перечислено то, что тебе покупать запрещено. Никакого алкоголя и острых предметов... Вот список. Если не вернёшься через час, я пошлю жандармов тебя искать». И, если ты не знаешь собственный адрес, то неизбежно попадешь в больницу. Но даже дорога туда кажется знакомой и незнакомой. И дежурный доктор высокомерно упоминает парамнезию: «стирание границ между воображаемым и реальным. Чаще всего это déjà vu — ощущение, будто вы уже видели раньше то, с чем столкнулись впервые. И его противоположность, jamais vu, когда вам кажется совершенно незнакомым то, что вы на самом деле хорошо знаете».
И оказалось, что вот это второе Джо ощущал с того самого момента, когда к нему подошли на вокзале. Оказалось, пару лет назад произошло некое событие, и после этого начались подобные случаи. Да, странности с пропавшими людьми.
Текст романа — достаточно причудливый и обстоятельный, и главному герою предстоит много пережить, чтобы вспомнить...
«Пока Джо ждал у кабинета, какой-то мужчина протянул ему газету «Монд» и объявил, что умеет управлять погодой. Джо держал газету, вглядываясь в слова, в шрифт и пытаясь понять, почему все это кажется ему таким чужеродным. Газета не сообщала ничего необычного. Одна из колонок содержала прогноз погоды — он не совпадал с тем, что предсказывал мужчина, — а также рекламу шелковых рубашек и последнего изобретения месье де Лева — электрического корсета, который, по-видимому, служил отличным средством от дамских недугов. Джо это удивило, ведь Мэделин никогда не испытывала недомоганий, требующих лечения электрическим током. Он хмуро глядел на свои колени, когда вдруг понял, что вспомнил имя и лицо женщины — миниатюрной темноволосой женщины, которой шел темно-зеленый цвет. Джо не мог вспомнить ни ее фамилии, ни кем она ему приходилась: сестрой, женой или кем-то еще».
«Перед крепостными стенами, чуть дальше дистанции полета стрелы, в землю вбили пятьдесят один деревянный столб. Перед закатом у каждого установили полыхающую жаровню, чтобы предстоящее изуверство видели обе стороны.
Захваченную знать раздели догола и пинками и криками выгнали из загонов, а потом привязали к столбам, и за этим беспомощно наблюдали их подданные, трясясь от страха за осыпающимися стенами крепости
Через пять лет войны Черная Герран наконец-то загнала последние королевские семьи Эссорана и остатки их армий в Ракатолл и горела желанием продемонстрировать все ужасы, которые для них уготовила. Мятежники, изгои, бандиты, наемники и монстры, из которых состояла ее армия, в той же степени жаждали посмотреть на мучения своих угнетателей.
Черная Герран, повелительница демонов, генерал и верховный главнокомандующий, оглядела свою армию и улыбнулась, когда все, на кого упал ее взгляд, потупились. Какими бы они ни были устрашающими, всегда полезно напомнить, что она куда опаснее. Они толкались, распихивали друг друга и обзывали, но не смели обнажить оружие. Лишь проникающий до мозга костей ужас перед ней сплачивал ее воинство.
Она стояла рядом с двумя капитанами, а тридцать тысяч жаждущих крови людей и чудовищ внимательно наблюдали за пленниками, пытающимися разорвать путы. Из рук в руки переходили монеты – ставки на то, кто продержится дольше».
Кэмерон Джонстон. Мерзкая семерка
Тёмное фэнтези без всяких церемоний или привкуса романтики. Наоборот — с наглядной демонстрацией изнанки. Зато становится очевидным, что если у тебя репутация крупной незаурядной сволочи, то прежние, даже вроде роковые провалы тебе нипочём. Оказывается, польза (впрочем, как и вред) может быть не только от новеньких сверкающих героев, но уже от списанных и казалось бы безнадежных и не нужных. Конечно, если каждый из них готов бороться, а не только выпивать и лежать на диване (впрочем, там диванов и не было). Забавная, местами шокирующая история о борьбе за идеалы и того, чем она может кончиться. Кстати, именно масштабных схваток в романе не слишком много, зато хватает бесцеремонных и насыщенных диалогов, как и всплывающего мрачного потустороннего подтекстам.
Итак, главная героиня, Чёрная Герран, вождь армии, однажды ррраз! — и ушла с своего поста накануне решительного сражения. Но спустя годы решила вернуться «в тёмные разборки» И защитить городок от жестоких, безжалостных сил света — так они себя позиционируют.
Конечно, у тех уже могучая армия и инквизиторы с их волшебными (не будем тратить усилия на изысканность формулировок) возможностями. А у той — лишь прежние связи: чародейка, бывший бог, вампир, пиратка со своими пиратами, сбрендивший алхимик. Вот такие семь антигероев — ну не героями их же называть!
Разумеется, все они не любят, не терпят ни главную героиню, ни друг друга. Но безжалостный враг прет вперёд и собирается все, что по их пониманиям не светлое и белое, уничтожить под корень. Поэтому героям надо вставать с дивана (которого, конечно, нет, потому что и не то время и место) и браться за дело, громя инквизиторов и рыцарей, чтобы остановить и добраться до их принца.
В романе есть и всякие магические заковырки, семейные и роковые тайны, а также — соглашения с могущественным нездешним. Но главное – не сдавать, бороться, и не забывать о своих друзьях, соратниках и потенциальных союзниках и врагах.
«Княгине Герран Хеллратской нравилась мысль о том, что она будет править всем Хеллратом. Со временем так и будет, и она отомстит Мейвен. Она размяла когтистые пальцы и улыбнулась. Нельзя никому позволять безнаказанно заколоть ее в сердце, это плохо скажется на репутации. Мейвен заслужила вечные муки за свои злодеяния. Рано или поздно кто-нибудь ее убьет, в особенности если этого кого-то подтолкнуть в нужном направлении. И тогда княгиня Герран заберет порочную душу своей бывшей соратницы. И какое замечательное оружие можно из нее получить!
Княгиня Герран уселась на трон и поклялась: она начнет править так, что смертные, демоны и даже Старые боги будут дрожать от одного упоминания ее имени».
«Шестидесятилетний Влас Ефимов сын Маймист, живший около Ораниенбаума, вылечил фавориту Салтыкова Козловскому рези в желудке. А отставной 76-летний матрос Гаврила Иванов сын Сарычев, кормившийся сапожным и башмачным мастерством, продажей грибов, ягод и дров, «лечивал от французской [примечательно, что к середине XVIII в. лечение венерической „французской болезни" становится важной частью практики столичных знахарей. — Е. С.], и от животной, и от других разных болезней травами, и кореньями, и другими разными снадобьями» (л. 81 об.-82). Впрочем, вся методика лечения, изложенная Г. И. Сарычевым в Тайной канцелярии, сложностью не отличалась…
Таким образом, дознание, проведенное Тайной канцелярией в 1758 г., не найдя ни у одного из привлеченных к следствию знахарей никаких вредительных для человека кореньев, трав или минералов, смогло зафиксировать лишь довольно простые лекарские приемы, используемые для исцеления от разных недугов. Правда, рассказывая о знахарской практике, трое — Игнатий Никитич, Влас Маймист и Гаврила Сарычев — признались, что лечили с наговором. Но в этих признаниях ничего таинственного не было: соединение в травниках и лечебниках естественных рецептов и заговорно-заклинательных текстов, канонических молитв и апокрифов вряд ли вызвало бы удивление современников».
Е. Смилянская. Волшебники, богохульники, еретики в сетях российского политического сыска XVIII века
Основанное на уникальных архивных материалах шестистах судебных дел, издание наглядно показывает, какой было чародейство на Руси при Петре I и наследниках, чем отличались так называемые народные суеверия от чаяний тех, кто был вхож в императорский дворец и владел сотнями и тысячами душ крепостных. В первую часть включены главы: «Магия и любовь», «Магическое целительство» и «Волшебство и «новая культура» века Просвещения», и «Магия «ко власти» и политическая культура». «В конечном счете заговоры «ко власти» воспроизводят две основные модели «идеального отношения» власти к субъекту магического ритуала – власть, узрев имярека, устрашается или наоборот, умиляется». Во второй части издания, посвященной народной религиозности и кощунствующим, рассказывается об особенностях мировоззрения отечественных вольнодумцев и тому, как воспринимало «еретиков» общественное мнение и государственный аппарат Российской империи.
«Приведенные описания «волшебных» действий, выполнявшихся на заказ по воле камергера Петра Васильевича Салтыкова, показывают, что при существенном разнообразии магических средств — трав, кореньев, соли, воска, пота, при перекрещивании различных традиций (коломенской, великолуцкой, северо-западной, московской и путивльской малорусской) исполнение колдовского магического ритуала (или его имитация) сохраняет устойчивые архаичные очертания.
Существует, однако, и целый ряд недосказанностей, противоречий, расходящихся с хорошо изученной мифологической схемой «правильного» исполнения аналогичных ритуалов. Прежде всего следует отметить, что заказ Петра Салтыкова требовал обычно действий вредоносного свойства, предполагающих обращение к демоническому началу и богоотступничество. Однако ни разу при расследовании в Тайной канцелярии дела Салтыкова следствию не удалось добиться показаний о «черной магии», т.е. собственно колдовстве, а отдельные символы демонического действа — «нашептывание» Власа Маймиста в бане, указание магический предмет класть под пяту, приготовление отвара с потом объекта магического действа — не позволяют восстановить подлинную картину вредоносного или приворотного заговорно-заклинательного акта».
"Все великие сообщества классической древности воспринимали себя как центр мира посредством священного языка, связанного с небесным порядком власти. Соответственно, и дальность распространения письменной латыни, пали, арабского или китайского теоретически была неограниченной… И все же такие сообщества классической древности, объединенные священными языками, отличались по своему характеру от воображаемых сообществ современных наций. Одним из главных отличий была уверенность прежних сообществ в уникальной священности их языков, и их представления о принятии в свой состав новых членов. Китайские мандарины с одобрением смотрели на варваров, мучительно учившихся рисовать иероглифы Срединного государства. Эти варвары были уже на полпути к полной абсорбции. Полуцивилизованный человек был гораздо лучше, чем варвар. Такая установка, безусловно, не была исключительным достоянием китайцев и не ограничивалась древностью".
Бенедикт Андерсон. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма
В исследовании известного английского социолога, профессора Корнельского университета, специалиста по Юго-Восточной Азии, описываются и анализируются основные факторы, повлиявшие на возникновение и развитие такого явления как национализм в сравнительно недавнем прошлом и в современном мире. Своеобразие трактовки автором ключевых понятий «нация» и «национализм» заключается в глубоком социально-антропологическом подходе к их анализу. При этом автор учитывает социально-политический и исторический контекст формирования указанного феномена: «В 1802 г. Зя Лонг на церемонии своей коронации пожелал назвать свое королевство «Нам Вьет» и послал гонцов, чтобы заручиться согласием Пекина. Маньчжурский Сын Неба настоял, однако, чтобы оно называлось «Вьет Нам». Причина этой инверсии такова: «Вьет Нам» (или по-китайски Юэнань) — буквально «к югу от Вьета (Юэ)» — обозначает королевство, завоеванное семнадцать веков назад династией Хань и охватывавшее, как принято считать, территории нынешних китайских провинций Гуандун и Гуанси, а также долину Красной реки. «Нам Вьет» Зя Лонга означал, в свою очередь, «Южный Вьет/Юэ» и тем самым содержал в себе притязание на это древнее королевство...». Касается автор и общей темы потрясений ХХ века: «Модель большевистской революции оказала решающее воздействие на все революции ХХ в., поскольку сделала их вообразимыми в обществах даже еще более отсталых, чем Россия. (Она, так сказать, открыла возможность прерывать историю в критической ситуации.) Искусные ранние эксперименты Мао Цзэдуна доказали применимость этой модели за пределами Европы». В главе «Официальный национализм и империализм» рассказывается о потребности в объединяющем языке и престиже национальной идеи и роли монарха. После поражения в мировой войне кайзер отправился жить в Голландию.
«Так и Мохаммед Реза Пехлеви, назвав себя не просто шахом, а шахом Ирана, в конце концов. был заклеймен как предатель. То, что он и сам принял пусть даже не вердикт, а, так сказать, правополномочность национального суда, видно из небольшой комедии, разыгравшейся в момент его отправления в изгнание. Прежде чем взобраться на трап самолета, он поцеловал землю перед фотообъективами и объявил, что забирает небольшую горсть священной иранской земли с собой. Этот эпизод украден из фильма о Гарибальди, а не о Короле-Солнце».
«Даниял Султан воевал с русскими, но безуспешно. После чего он эмигрировал вместе с подчинёнными к имаму Шамилю. Последний назначил его наибом и возвёл в мюриды. Даниял Султан с усердием взялся за упрочение дел религии. Он всегда советовался по всем вопросам с учёным советником, всегда и всюду был с ним. И имам видел его преданность. Но большинство наибов позавидовали ему. Даниял Султана это злило, и он пожалел, что не эмигрировал в Мекку, подобно своему другу шекинцу Яхья-беку… На него (Даниял Султана) постоянно клеветали наибы, якобы он намеревается убежать к русским. Так они вынудили имама уволить Даниял Султана с должности наиба. Но потом Шамиль восстановил его в должности. И когда имам попал в беду, Даниял не сдавался русским, пока все наибы не сдались. Русский наместник устроил его в город Нуху с зарплатой генерала. Даниял Султан намеревался вернуться на родину и вернуть своё состояние, но русские не выпустили его. Примечание: через некоторое время русские направили его (Даниял Султана) в Стамбул, где он был принят с почестями…».
З.А. Магомедова. Дагестанские арабоязычные эпистолярные источники и документы конца XVIII – начала ХХ в.
Данное научное исследование посвящено письмам и другим эпистолярным документам конца XVIII – начала ХХ в., находящимся в Фонде восточных рукописей Института истории, археологии и этнографии Дагестанского федерального исследовательского центра РАН. Большинство представленных в книге рукописей ранее не публиковались, таким образом, около тысячи документов на арабском языке вводятся в научный оборот.
Значительная часть опубликованной переписки относится ко времени Кавказской войны и посвящена как самому имаму Шамилю, так и его сподвижникам. В их числе – Даниял-бек Илисуйский, также известный как Даниял Султан, последний правитель маленького государства, находившегося на землях современных Азербайджана и Дагестана. В Илисуйском султанате и на сопредельных землях арабский язык применялся для официальной переписки, чем и объясняется большое количество арабоязычных эпистолярных памятников.
Из материалов, представленных в книге можно почерпнуть много информации о подробностях ключевых событий, происходивших в это время на Кавказе, а также о жизни тогдашнего дагестанского общества. Письма в издании даны в русском переводе с комментариями.
«Сообщают, что некий цудахарец, совершив преступление, сбежал к Даниял Султану. Но и оттуда тоже сбежал при содействии магарца Чананика. Убегая, сказал, что дал 4 тумана тому, кто помог ему сбежать. Мухаджиры пишут, что Даниял Султан обещал возместить им ущерб, причиненный этим цудахарцем. И просят, чтобы имам дал разъяснение, нужно ли требовать у него (Даниял Султана) этого возмещения.
Подлинник. Бумага российская, почерк дагестанский насх, ар. язык. Имеется оттиск печати Шамиля с легендой на ар. языке».
«Дома по типовым проектам для своеобразного обезличенного потребителя в странах Запада появились еще во второй половине XIX века и достаточно активно продолжали строиться в 1920–1930-х годах. Потребность в дешевом жилье обострилась после Второй мировой войны в Германии, Великобритании, Франции и других странах Европы. Для ускоренного возведения пригодных для жизни, но недорогих зданий требовались материалы, альтернативные кирпичу, легкие и дешевые одновременно. Так появились крупные блоки, каркасные конструкции с облегченными заполнителями. Но не только нечто физически осязаемое, из чего можно и нужно создавать массовое экономичное жилье, интересовало новое поколение зодчих. Архитекторы и проектировщики формировали специфические каноны обитания обычного человека в условиях особого жилого пространства. Оно должно было обладать «открытостью», что отвечало новым представлениям о мировом локусе как «большом доме» всего человечества. Одновременно в систему архитектурно-строительного формотворчества входило понятие «среды» и ее границ».
Наталия Лебина. Хрущевка. Советское и несоветское в пространстве повседневности
В издании описываются не только хрущевки и те виды жилья, из которого в хрущевки переселялись, но возникший благодаря хрущевкам массовый образ жизни миллионов людей, причем оставшийся отчасти неизменным для представителей пары поколений, и существующий и поныне. А вот само слово «хрущевка» возникло, как подчеркивает автор книги, появилось и стало распространённым не в конце 1950-х годов, а позже. Да и сама критика, злословие по поводу простого массового жилья возникла позже, уже после падения Хрущева. В первые годы возведения хрущевок у переселенцев из бараков и коммуналок была истинная радость обретения отдельного жилья.
В некоторых коммунальных квартирах бережно хранились разные вещи царского времени, в котором оказавшиеся в стесненных жилищных условиях «бывшие» пытались сохранить память о былом, в том числе – своем и семейном. Такие предметы обычно не выставляли в общее пространство квартиры, из-за боязни как символического или натурального «осквернения», так и доносов с обвинениями в стремлении реставрировать прежний эксплуататорский строй.
К моменту массового появления хрущевок в СССР уже появилось два новых поколения советских людей, большинство которых в городах жило в бараках и коммуналках. Эти коммуналки возникли еще в дореволюционных домах. Особо неудобными для новых жильцов были прежние приличные апартаменты, поскольку комнаты в них располагались анфиладами, и после «уплотнения» стали проходными.
«Достойным дополнением картины быта в новом жилом пространстве является и советская живопись, прежде всего, картины Юрия Пименова. Особую ценность для визуализации специфики жизни в новом жилом пространстве представляют следующие полотна художника: «Район завтрашнего дня» (1957), «Франтихи» (1958), «Свадьба на завтрашней улице» (1962), «Первые модницы нового квартала» (1961–1963), «Движущиеся границы города» (1963–1964), «Утро в городе» (1964), «Лирическое новоселье» (1965), «Тропинка к автобусам» (1966), «Перед танцами» (1966). Многие суждения о «хрущевках» автор книги сформулировал под влиянием визуальных источников, поэтому и картины, и «картинки» – важная часть текста. Однако разного рода обстоятельства, в частности связанные с особенностями российского авторского права, определили особенности работы с так называемым «иллюстративным материалом». В книге используется прием «визуального цитирования», то есть авторского изложения и осмысления «рисованных» материалов, а проще говоря, пересказа их содержания с одновременной интерпретацией изображенных деталей».
«Давным-давно был на свете удалой молодец, по имени Оскю́с-оо́л. Жил он со своим старым-престарым отцом в ветхом чуме, и было у них всего-навсего семь коз.
Оскюс-оол пас коз и ухаживал за своим старым отцом – готовил ему еду, кипятил чай.
Однажды старику стало совсем плохо.
Загоревал Оскюс-оол:
– Не было меня – ты породил меня. Родился я – ты вырастил меня. Что случилось с тобой, чем помочь тебе?
Погладил старик сына по голове и сказал тихим голосом:
– Ничем нельзя помочь мне, сын мой. Я пришёл на край жизни. Хорошо бы напоследок отведать наваристого супа, полежать на мягкой шкуре. Да жаль, скота у нас мало – козы тебе самому нужны будут.
– Зачем мне скот, отец, если тебя не будет? – сказал Оскюс-оол и заколол козу. Шкуру козы отцу постелил, а из мяса суп сварил.
Каждый день он варил суп, кипятил чай, а отец плёл из козьей шерсти мешок – таар.
Когда была съедена последняя коза, старик кончил плести таар и позвал сына.
– Настал, сынок, мой последний день. Нечего мне оставить тебе, кроме вот этого мешка. Сердце у тебя доброе – не пропадёшь. Похорони меня у склона Арзайты-горы, где лежит белый камень, а сам иди к Золотому озеру и живи там».
Тувинские народные сказки
Как рассказывается в предисловии к красочному изданию (перевод и литературная обработка Марии Хадаханэ, художник Елизавета Катышева), Тува расположена в самом сердце Азии, у истоков Енисея. Тувинцы славились как искусные ювелиры и поэтому их женщины издавна носили разнообразные украшения: перстни и браслеты, массивные серьги.
Погода в этих местах – красивая, но суровая, поэтому здешние жители особенно внимательно относятся к детям. В давние времена тувинцы собирались в юртах сказителей и слушали истории о волшебных животных и богатырях. Среди любимых тувинских персонажей сказок – Оскюс-соле, мальчик-сирота, напоминающий Иванушку из русских сказок.
Так в одной из посвященных ему сказок рассказывается о том, что перед смертью отец Оскюс-соле сказал ему, чтобы после его смерти сын шел к Золотому озеру и жил там, только по дороге не останавливался.
Долго, коротко ли, но шел Оскюс-соле на север, пока не увидел Золотое озеро, где спас золотую рыбку, которую рыбаки хотели бросить в котел. Оказалось, что это была дочь хозяина Золотого озера, который позвал его во дворец.
И попросил Оскюс-соле у хана сидящую у его ног маленькую рыжую собачку, которая оказалась Золотой царевной. Но однажды он сжег шкуру собачки. А другой хан надумал поменяться с Оскюс-соле женами, отдав ему свою старую…
«Зачем бедняку красивая жена? – думал злой хан. – Найдётся ей место в моей юрте», – и решил наутро поехать к Оскюс-оолу, посмотреть Золотую царевну.
А Оскюс-оол в это время вернулся домой довольный, с богатым уловом. Всё рассказала ему царевна про слуг хана. Пожалел тогда Оскюс-оол, что сжёг рыжую шкуру, и, опечаленный, лёг спать.
Утром, когда он опять ушёл к Золотому озеру, к его юрте подскакал Караты-хан. Вошёл он в юрту, увидел Золотую царевну, а вокруг неё свет, как от луны и солнца. И забыл хан, что нужно поздороваться и сесть на почётное место. Долго простоял он, так долго, что можно было успеть выпить семь новых заварок чая. Ноги у него отекли. Наконец он открыл рот и поздоровался.
– Какой странный хан! – сказала насмешливо Золотая царевна. – Приходит утром, а здоровается вечером.
Стыдно стало хану, выбежал он из юрты и помчался в свой аал. Потерял хан покой, есть-пить не может.
Однажды утром, едва занялась заря и верхушки гор стали золотиться от солнца, послал хан гонцов за Оскюс-оолом.
Привезли гонцы Оскюс-оола. Говорит ему хан:
– Хочу оказать тебе милость. Три дня и три ночи будешь жить в моей юрте, а я – в твоей».
облако тэгов
