Комментарии посетителя santehlit

Сообщения и комментарии посетителя

Комментарии посетителя santehlit в блогах (всего: 817 шт.)

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13 14 15 16 17

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 28 декабря 2020 г. 08:20

- Не потеряет. Тебя отвезу и вернусь – в больнице я на что.
— Брось, сегодня не работай. Картошку собери и отдохни. Утку довари, Люсю покорми. Мама, вот беда, совсем есть перестала – ты уж уговори, постарайся. Ой!
— Ничего, ничего, потерпи – подъезжаем.
Иж-49 без дороги, целиной катил в райбольницу.
— Ну, ты, папаша, и удумал – разве ж можно роженицу на мотоцикле везти. Потерял бы вместе с ребёнком.
— Ничего, ничего, — суетился Егор, провожая жену в приёмный покой. – Доехали и, слава Богу.
— Ждите.
Егор присел на стул, откинул голову к стене, прикрыл глаза. Почувствовал, как неимоверно устал за эти годы мытарств на чужбине, если считать Петровку родиной.
Прав ли он? Туда ли идёт и семью за собой тащит?
Не проще было бы пойти к Пестрякову Пал Иванычу (он теперь первый в райкоме) и попросить какую-нибудь должностёнку. Можно и в райцентре. Может, и квартиру б дали. К чему кажилиться пупком, когда головой можно все проблемы решить?
И приснился Егору сон – голые задницы, нахально целясь в него, пихаются, друг дружку оттирают. Что за чертовщина!
Обошёл этот диковинный строй и удивился ещё больше – мужики, как свиньи, стоя на четвереньках, хватают ртами из корыта куски, хлебают бурду, торопятся набить брюхо и всё никак не могут.
Ба, знакомые все лица! Назаров Василий Ермолаевич, петровский председатель – а как же без него в таком деле! Серафим Иванович Босой давится и ест, торопится, косится на соседей зло – брюхо друзей не терпит. Предисполкома здесь, районный прокурор. Эк, вас понагнало-то к кормушке! Вон Бородин кабановский суёт голову меж рук у Пестрякова. Давно ли корешами стали?
— Место присматриваешь, брат?
Егор вздрогнул и оглянулся. Фёдор? Нет, не Фёдор – солдат, как исполин-памятник, в плащ-палатке, каске, с автоматом на груди. Лица не видно, а голос вроде братов.
— Фёдор? Ты? Живой?
— Жив, покуда помнят.
— Не знаешь, почему мужики-то голые?
— Народ их такими видит.
— Да, нет, люди кланяются им – они власть, они сила.
— Люди кланяются, а народ презирает. Народ – это память, это истина, это История. Хочешь, чтоб тебя таким запомнили?
— Что ты! – испугался Егор. – Хочу пинка дать под зад.
— Ну и дай.
Отпинать-то их всех не мешало, но начать стоило с Босого или Василия Ермолаевича, подумал Егор. Так, Назаров или Серафим Иваныч?
Зашёл в тылы чавкающей компании. Чёрт, забыл, кто каким с какого края…. Ну, тогда, на кого бог пошлёт!
Разбежался, размахнулся крепкою ногой в яловом сапоге….
— Мужчина! Вы чегой-то распинались? Примите одежду….
Егор вздрогнул и проснулся. Немолодая пухленькая сестричка подала свёрток.
— Роды начались у вашей супруги – ждите, скоро результат будет.
— Не могу – ребёнок дома без присмотра.
— Ну, так поезжайте – своё дело вы уже сделали, теперь мы как-нибудь без вас.
Небо затянуло серой мглой. Когда Егор спрятал с крыши инструмент, собрал вскопанный картофель, закрапал дождь – недаром покойник во сне привиделся.
— Говорю, Фёдора во сне видал, пока в больнице сидел, — повторил Егор и окинул взором домочадцев.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 27 декабря 2020 г. 04:11

Сполз с ринга и поднялся на ноги. Одна работает, вторая не гнётся в колене. Голова кружится, пространство пропадает в слезном тумане, но идти можно и нужно. Покинул спортзал. Проковылял коридором, придерживаясь за стену. Оглянулся. Нет, не уйти – кровавый след стелется по ковровому покрытию.
Лифт — моё спасение. В клинике не менее семи десятков этажей – пусть поищет. Добрёл до лифта, вознёсся ввысь, выглянул в коридор – никого. Надо было вниз спуститься. Впрочем, рабочий день давно закончился – в коридорах теперь найти людей достаточно проблематично. Поискать по кабинетам? Должны же бодрствовать трудоголики. Но опасно отходить от лифта далеко. Попробую ещё покататься.
Я спускался вниз и поднимался вверх, наугад нажимая кнопки, выглядывал в коридор, и наконец, повезло – почти напротив лифта женщина в белой двойке закрывала дверь кабинета.
— Простите, — окликнул, — вы не могли бы мне помочь?
Женщина оглянулась, испугалась и бросилась бежать.
— Подождите, мне нужна помощь – разве вы не видите? Клятвой Гиппократа заклинаю – стойте!
Женщина остановилась.
— Я не монстр и не призрак клиники. Я упал в шахту лифта, искалечился и мне нужна помощь. Подойдите….
Нет, не подойдёт. Это читается по её лицу – насмерть перепугана.
Я покинул своё мобильное убежище и поковылял к ней сам.
— Вы не бойтесь. Меня зовут Алексей Гладышев. Упав, я сильно покалечился. Мне нужен ваш оптимизатор только на одну минуту – остановить кровотечение….
Я говорил и говорил, надеясь, что голос скрасит мой вид, разжалобит женщину или хотя бы успокоит. Говорил и молил Бога, чтобы Костя не появился в эту минуту.
Всевышний меня не услышал. Мой сводный брат появился в конце коридора – в руке контактор, как пистолет киллера.
— Стойте, — закричал он. – Что вы делаете? Разве не видите, кто перед вами? Бегите от него прочь.
И сам побежал к нам по коридору.
Момент был критическим. Я не мог броситься на женщину и отнять её серебряный браслет. Оптимизатор на её руке служил надёжною защитой – мне ли не знать. Поэтому собрав в кулак всю волю, как мог спокойно попросил:
— Надо остановить кровь. Помогите мне.
— Я вас знаю, — сказала женщина. – Вернее узнаю.
Отстегнула браслет и протянула мне:
— Возьмите.
Вот теперь его можно рвать из рук, цеплять на своё запястье. Скорей же, скорее, чёрт возьми! Но я – горжусь этим поступком! – взял не браслет, а руку женщины и поцеловал, оставив кровавый отпечаток. А она улыбнулась и защёлкнула оптимизатор на моей руке. Как раз вовремя. В следующее мгновение я повернулся, выбросив руку вперёд – получай, брат!
Телекинетический удар бросил Константина на спину. Контактор выпал и юлой закрутился на полу. Как кот на мышку, Костя бросился на него. Вот он у него в руке, вот он направлен мне в грудь. Лицо, так похожее на меня, искажено гримасой – контактор не в состоянии преодолеть защиту оптимизатора. После нескольких безрезультатных щелчков Костя бросился наутёк.
— Кто это? – удивилась моя спасительница.
— Герой кошмарного сна.
— А выглядит, как настоящий. Давайте я вам помогу.
Она нырнула мне подмышку, взвалила на плечи мою руку.
— Обопритесь.
И мы заковыляли к лифту….

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 26 декабря 2020 г. 14:47

Гошка, наверное, знал, чего добивался – решительно зашагал к поповскому дому. Это длинное строение имело два входа с торцов. На одной двери висел амбарный замок. А другая вдруг открылась, и женщина выплеснула помои из ведра под наши ноги.
— С церкви начнём, — шепнул мне приятель за столом у деда.
Мы легли в сенях и улизнули, лишь только шорохи затихли в доме. Деревня ещё не спала, деревня клокотала – где-то трактор чихал, девчата пели под гитару, ну и собаки, конечно, хором репетировали свой нескончаемый репертуар.
В церковь мы проникли в известное уже окно. У Гошки был фонарь. Осмотрелись. Жутко, скажу я, в старой церкви ночью. Сразу вспомнился «Вий». Хороша там панночка была, но если бы сейчас выскочила на летающем гробе – мама дорогая! … лучше не думать. Внизу в центре на полу бугрится куча, загаженная галками и голубями. А запах прелого зерна подсказал её содержание. Наверное, лежит ещё с той поры, когда мой брат Сашка-мамлюк сюда за красавицами лазил. Ну и сераль!
Гошку тоже пробрало — голос задрожал, заскрипел:
— Внизу не должно быть. Пойдём колокольню обшарим.
И там поиски ничего не дали – никого намёка на подземный ход.
Мы вернулись на клирос. Гошка расчистил себе место от хлама, присел, выключил фонарь.
— Будем ждать.
— Чего?
— Полночи.
— Зачем?
— Черти придут в карты играть на сокровища. Пуганём – наши будут.
Шутит? Чертей пугать! Как бы они нас сами того…. Хотя нет, наверное, никаких чертей – страшилки всё товарища Гоголя.
Сидим, молчим, ждём.
Не знаю, полночь уже или нет. Вдруг шорох, хлопот крыльев и леденящий кровь крысиный визг. Мне не до чертей сразу стало. То ли они есть, то ли их нет, а эти твари – вот они, рядом, лазят по стенам, хватают голубей, жрут да ещё дерутся.
— Дай сюда! – выхватил у Гошки фонарик, посветил сначала под ноги, потом вниз. Мама дорогая! Сколько их там, на куче гниющего зерна копошится – полчища. А ну, как до клироса доберутся? Сожрут, точно сожрут кладоискателей несчастных.
— Надо убираться, — говорю.
— А как же клад?
— Да чёрт с ним?
— Ну, и иди, а я останусь — фонарик мне оставь.
Жадное ты Сердце, а не Твёрдое – готов из-за мистического клада жизнью рисковать.
— Айда повыше заберёмся, — говорю.
— Куда?
— На крышу.
— Как?
— Прыгнем с колокольни.
По клиросу перешли на колокольню. Поднялись на виток. Окно пустое. Внизу начало церковного свода – метра три до него, если не больше.
— Ну, прыгаем?
— Первый давай.
— Свети.
Пролез в окно, опустил тело, держась за кирпичи, а потом и их отпустил. Грохнулся на ноги, но больше языку досталось – подбородком в колени ткнулся и прикусил.
Гошке труднее прыгать.
— Кидай фонарь, я посвечу.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 25 декабря 2020 г. 07:12

- Вот кому повезло в жизни. И сколь же у меня детей было – одиннадцать? двенадцать? – всех не упомню. Любил Кузьма Василич мой ребятишек, до смерти любил. Особенно сынов. Оно и понятно – кому-то род продолжать. Тебе досталось. Фёдора корень пресёкся. Антон по молодости помер. Ты один Агарковым остался. Василич так и сказал, на фронт отъезжая, пуще всех береги последыша – он тебе и кормилец и поилец будет на старости лет. Так и вышло, по его.
Устала, глубоко вздохнула всей грудью, прикрыла глаза. Егор покосился на дверь, встал на цыпочки, осторожно потянул свою руку из-под материнской. Наталья Тимофеевна встрепенулась:
— Егор….
Поймала его взгляд.
— Сыночка, прости меня за Толика – не досмотрела, не уберегла – моя вина.
Пришло время Егора до отказа наполнить грудь воздухом и тяжело выдохнуть.
— Век себя казнить буду, — продолжала Наталья Тимофеевна.
Поманила пальцем сына. Тот наклонился к её лицу.
— У Нюрки пупок вверх торчит – парнишку жди – верная примета.
— Дай Бог, — Егор потянулся перстами ко лбу, вспомнил, что неверующий и почесал его.
Егор Кузьмич вскопал несколько рядов картофельных кустов, посмотрел на землянку – над трубою вился дымок. Должно быть, Анна утку палит. Сейчас варить поставит и выйдет картошку выбирать. Это в её-то положении! А что поделаешь? Нет других помощников – один как перст бьётся – и дом надо до холодов закончить, и с огородом управиться.
Егор взобрался на крышу, заскрипел шлак под ногами. Кинул взор на округу – ни кола, ни двора — с него начинается улица. В исполкоме так и сказали — стройся «пионер». До болота рукой подать – дичь не пугана, на берег выходит. Егор покосился на ружьё с патронташем, лежавшие рядом с плотницким инструментом. Стрелял с крыши в пролетавших уток, стрелял метко, не для баловства. Ещё вот задумка — плоскодонку сколотить, сетей навязать – только ленивый здесь не прокормится.
Вздохнул — сначала дом.
Стропила поставлены, обрешётку закончить и можно толь раскатывать. Крышу закроет, окна вставит – рамы смастрячены, застеклены, ждут в сарае своего часа – и можно печку разжигать: новоселье. Внутри и по зиме копаться не зябко. Успеть бы до дождей: кончается бабье лето – двадцать третье сентября.
Егор пристроил доску к общему ряду, тремя ударами молотка пришил её гвоздём к стропилу. Работа закипела, увлекла – руки делают, а мысли опережают. Как толь без помощника стелить? Что-нибудь придумаю. Так думай!
Ложатся доски в ряд, ниже, ниже, скоро уж весь скат покроют. Показалось, крикнул кто-то. Егор наклонился, за стропила держась, кинул взгляд вниз, на подслеповатую – с одним оконцем – землянку. Потом посмотрел на огород.
Аннушка уж три ведра картошки набрала – стоят вряд, его дожидаясь: ей-то не унести. Сама откинулась назад, на руку опёрлась, другой машет ему.
Как матрос по трапу, мигом спустился по приставной лестнице лицом вперёд.
— Ой, Егор, началось.
— Подожди, потерпи.
Кинулся во двор, выкатил из сарая мотоцикл, топнул по рукоятке – завёлся. Бывает, что и не уговоришь, дёргаешь, дёргаешь – надо бы зажигание проверить, да где время взять. Побежал за женой. Привёл, осторожно придерживая за плечи.
— Садись.
— Егор, да разве ж можно так? Не доеду ведь…
— Ты ноги на одну сторону ставь и коленки прижми. Держись руками крепко, а я тихонько поеду.
Устроились, поехали.
— Ты бы маме сказал – потеряет ведь.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 24 декабря 2020 г. 08:17

- И моей реабилитации срок истёк — вместе полетим, только последние штрихи.
Что за штрихи я не знал, но вечером принял приглашение Константина посетить спортивный зал.
— Давненько не бывал, — окинул взором безлюдное помещение.
— Рукопашный бой, — предложил Костя, прыгая на ринге в шортах и борцовках.
— Не стоит.
— Когда-то докой был в этом деле. Не подзабыл? Ну, давай же, давай….
Ну, давай! Раззодореный, нырнул под канаты. Сейчас надеру тебе задницу, пацан!
— Э, нет, — запротестовал Костя. – Оптимизатор сними, так нечестно.
Оптимизатор мой повис на стойке ограждения. Вышел в центр ринга, похрустел шейными позвонками, пощёлкал ключицами – я готов.
Удар был страшной силы. Я не был к нему готов. Я не ожидал. Просто подумать не мог…. Костин кулак проломил мне косицу. Закрылся глаз. Изо рта и носа брызнула кровь. Казалось, всё лицо моё перекосилось. Что происходит? Костя!
Второй удар в солнечное сплетение ногой. У меня ёкнула селезёнка и, наверное, оборвалась. Грудь напрасно вздымалась – я не мог втянуть в лёгкие воздух. Костя!
Третий удар поверг меня на ринг. Удар ногой в злосчастную косицу. Господи! Да что происходит? Костя!
Он прыгнул на меня обеими ногами, круша рёбра. А потом пинал, пинал, пинал поверженное тело.
— Ты убьёшь меня, брат, — хрипел я.
— Брат? — Костя бросился на моё поверженное тело, схватил за горло и принялся душить. – Брат, говоришь? А когда трахал мою мать, кем меня считал? Недоноском?
— Перестань. Мы закрыли эту тему.
— Ты закрыл, а я нет. Ну, расскажи перед смертью, как ты её имел, в каких позах. Я и сейчас помню, как она стонала и кричала в спальне.
— Ты сумасшедший.
— А ты труп! Труп!
Он оставил в покое горло, но град жестоких ударов обрушился на тело. Боль вытеснила прочие ощущения, и даже желание сопротивляться. Инстинкт самосохранения, где же ты? Отшибло? Осталось одно желание – скорее умереть. Кажется, я потерял сознание. Потом очнулся.
Костя тряс меня, собрав майку в кулаки.
— Нет, так просто ты не умрёшь — я придумал, что с тобой сделать. Я вытяну твою душу в контактор и буду носить с собой. А захочу пообщаться, переселю в жабу. Как, а?
Он засмеялся собственной шутке.
Господи! Сумасшедший.
— Погоди, погоди – полежи чуток, я мигом.
Страшный удар в лоб лишил меня сознания.
Лежать было не больно. Почти не больно. А шевельнёшься – она просыпалась, резко отдавалась в сломанных рёбрах. Потроха мои отбиты, глаз закрыт набрякшей опухолью, в зубах большой недочёт….
Чёрт! Откуда такая ненависть? Такая жестокость от кого? Как мало я знал своего брата. Поделом теперь. Или он изменился так после катастрофы? Да, точно – сошёл с ума, и теперь хочет убить меня. Или взять в рабство.
Я откашлялся кровью. Не хочу в рабство. Не хочу в его долбанный контактор. Не хочу превращаться в жабу. Лучше смерть.
Снова проблема с лёгкими — надсадный кашель, разгоняющий боль по телу, и сгустки крови летят изо рта на пол. Нет, не хочу умирать. Я ещё жив и буду бороться.
Прополз, следя кровью, ринг по периметру. Где оптимизатор? Стойки пусты, и под ними нет. А тут ещё уцелевший глаз слезится – ни черта не видит. Нет надежды на Билли — надо выбираться из передряги самому. А времени в обрез — это чудовище вот-вот вернётся с контактором.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 23 декабря 2020 г. 04:24

Всё разгадали, отослали, ждали фотоаппарат. Но вмешался случай.
Может от охотничьего костра или случайно брошенного окурка прибрежная трава у канала загорелась. Огонь перекинулся на заросли рогоз. Сильный западный ветер языки пламени до небес поднял и погнал в сторону посёлка.
Мы были в школе, а народ собрался за околицей. Судачат, чёрт с ним, болотом – нехай всё сгорит, но пламя надо не пустить к сеновалам и в посёлок. Вооружились лопатами, вызвали пожарных. Трактор подогнали – на пути огня, вдоль берега межу вспахали. Добро своё спасли и отстояли. А «Пенитель Моря» сгорел, так и не достигнув берегов Северного океана.
«Весёлый Роджер» зимой ешё висел, цепляясь одним уголком за столб. Мы под ним прошли с отцом на лыжную прогулку. А весной его не стало – должно быть, ветром унесло.
Нет флага, сожжён фрегат, распалось «береговое братство».

20

Бабье лето вместе с теплом вернуло романтические настроения, неутолённую жажду открытий и приключений. А тут Гошка припёрся, рублём перед носом машет:
— Антоха, ты говорил, что поп сокровища под землю спрятал. Поехали в Петровку, клад искать?
В одну сторону рубля, пожалуй, хватит. А обратно?
Мама как раз сдобы напекла. Я пустился на хитрость:
— Вкусная! Вот бы бабе с дедом отвезти.
Мама встрепенулась:
— Как? Кто поедет? На чём?
— Я. В выходные. На автобусе.
Мама посмотрела на меня с сомнением:
— Может, Люсю послать?
Сестра переживала непоступление в институт – её сейчас лучше не трогать.
— А, ладно! – достала рубль.
И вот мы с Гашиком в автобусе. За окном желтеют под солнцем убранные поля. Леса серебрятся нахлынувшей паутиной. Никогда не видели? Это удивительное зрелище! Её и летом столько не бывает. А осенью, в тёплые деньки, пауки, будто сговорившись, садятся за свои станки и ткут, ткут, ткут — пускают по ветру плоды своего труда. Всю землю покрывает тонкая, невесомая, блестящая на солнце нить.
Я Гошке:
— Пушкина помнишь: «будь одна из вас ткачиха, а другая повариха….» После разоблачения коварства превратилась ткачиха в паучиху….
Другу моему не до пустословия, сидит, хмурится, кривится: шибко клад понадобился – видать, припёрло.
Баба с дедом нам обрадовались. Егор Иванович за топор и в стайку. Лишил жизни петуха, а Дарья Логовна — перьев. И вот он уже в кастрюле кипящую ванну принимает. Перекусив, в ожидании более плотного угощения, вышли погулять.
— Пойдём к церкви, — приятель тянет.
— Так мы уже были там.
Проходили мимо, добираясь с автобусной остановки.
Гошке неймётся. Гошка носом чует закопанное богатство. Встал на полпути от церкви до поповского дома, потопал ногой, прислушался.
— Смотри, — говорю, — следы трактора, а вот машины. Если они не провалились, чего ты-то добиваешься?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 22 декабря 2020 г. 13:43

Пионеры

Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся
против него, есть революционер. Раб, не сознающим
своего рабства и прозябающий в молчаливой,
бессознательной и бессловесной рабской жизни,
есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут,
когда он самодовольно описывает прелесть рабской
жизни и восторгается добрым и хорошим господином,
есть холоп, хам.
(В. Ленин)

Умирала Наталья Тимофеевна. После недельного поста в тело пришла необыкновенная лёгкость, а голода совсем не ощущалось.
— Мама, да поешь ты, — ворчала Аннушка. – Нельзя же так.
Была она на последнем месяце и ходила утицей по землянке.
— И пить совсем не хочется, — шелестели старческие губы. – Чистой на небеса уйду.
— А? Что? – Аннушка досадливо отмахнулась.
Во дворе грохнул ружейный выстрел. Трёхлетняя Люся, игравшая с куклами на земляном полу, подняла тёмноволосую головку. Аннушка не обратила внимания. Наталья Тимофеевна вздрогнула:
— Егорка упал.
— С чего ты взяла? – удивилась сноха. – Уток стреляет – болото-то рядом.
Вошёл Егор Кузьмич, пригибая голову в низких дверях, с подстреленным селезнем. Показал трофей дочери, отдал жене. Та тут же пристроилась у печи щипать.
— Что с картошкой-то тянешь – а как дожди пристигнут? Выходила, на горизонт смотрела – вроде как насовыват.
— Да что я, разорвусь – и на дому один, и в огороде.
— Ты лешку вскопай да иди, колотись, а я повыбираю.
— Егор, — позвала с кровати Наталья Тимофеевна. – Посиди со мной.
Егор Кузьмич оглянулся на мать, кинул взор на двери, потоптался в нерешительности.
— Посиди. Помираю.
— Ну, что ты, мама, — Агарков сел на табурет у изголовья, пригладил матери седые волосы. – Вот, погоди, дом дострою, переселимся, и встанешь ты на ноги и побежишь с внучкой наперегонки.
— Када ты его достроишь, меня уже не будет.
— Потерпи — должны до холодов перебраться.
— Ты, Егорушка, двужильный, — Наталья Тимофеевна легко, одними пальцами погладили мускулистую руку сына. – Весь в отца. Такой был Кузьма Василич – спорый, сильный, мастеровитый. Любую работу правил, никогда в помощь не звал. Сколь уж в земле лежит – не упомню. Теперь мне свиданью назначат….
— Ты, мама, как скажешь, — откликнулась у печи Аннушка. — Он погиб едва сорок перевалил, а тебе уж восьмой десяток – кака вы пара.
Наталья Тимофеевна обиженно поджала губы:
— Ты думаешь, там, на небесах, года не идут? Идут.
Анна Егоровна опустила с колен утку:
— Так это… Люся наша первая, должно быть, в школу пошла… небесную.
Она склонила голову к плечу, задумалась. Внимая её словам, примолкли все, углубились в память. Только маленькая Люся бубнила что-то, тихонько выговаривая своей тряпичной воспитаннице.
Наталья Тимофеевна опять погладила руку сына.
— Ты с Нюркой-то помирись, на похороны позовешь, и помирись – хватит вам собачиться: не чужие.
Егор промолчал, накрыв своей широкой ладонью материну иссохшую руку.
— Матрёне сообщи.
Сын покосился на неё и легонько покачал головой.
— Умерла Матрёна. Как Леночку схоронила, жить не захотела и уморила себя.
— А что с Ленкой случилось?
— Проглядели девку — от аборта померла.
— Таньку с Егором позови.
— Нету Таньки – в войну всем семейством угорели. Егор уж с другой живёт – поди, не откликнется.
— Федосья?
— Вряд ли. Не в уме она – совсем блажная. А Илья родни чурается – думаю, не приедут.
— Лизка приедет.
— Лизка приедет, — как эхо повторил Егор.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 21 декабря 2020 г. 14:21

- Ну, а как же без тебя – первый удачный эксперимент.
— За сотрудничество!
Мы сдвинули бокалы.
Билли мне наедине:
— С чего начнём, руководитель проекта?
— Думаю, тебя учить – дело портить.
— Верно, думаешь, а как же Костя?
— Стоит брата просветить в теме, тем более, что, по сути, он — её автор.
— Было б сказано.
На следующий день Билли крутил на мониторе результаты сканирования Костиного оптимизатора – того самого, что стал индивидуальным, спасая моего брата.
— Смотри, смотри, — указывал я на различия с принципиальной схемой универсального прибора. – Вот эти изменения ты внёс телекинезом.
— Уже в бессознательном состоянии, — соглашался брат.
— А ведь верно, — поддакнул Билли. – Самое разумное объяснение происшедшему чуду.
Виртуальный гений не тратил времени даром, пока мы с Любой бродили козьими тропами Скалистых гор в поисках зелёных гуманоидов и Настиных следов. Над принципиальной схемой нового прибора Билли начал трудиться сразу же, как я достал оптимизатор со дна океанской впадины, а он отсканировал его в анализаторе. Теперь на компьютере в клинике Эскулап-Сити, где врачи наблюдали Костика, разыграл с нами фарс первооткрывателей.
Мы будто что-то там подправили, чуток переиначили, и вот….
— Ай да, Лёшка, ай да сукин сын, — пустился Костя в пляс, хлопая себя по ляжкам, когда на мониторе высветилась принципиальная схема нового прибора в окончательном варианте.
— Причём здесь я? – зная подноготную процесса, не склонен был к бурным проявлениям восторга. – Своих заслуг не умоляй.
Костя устремил к потолку указательный палец:
– Мы назовём его «Аликон» — Алексей и Константин.
— Мы назовём его контактор, — процитировал я Билли.
— Контактор? Хм…, — Костя пожевал губами, подумал и согласился.
Билли отправил документацию в одну из технических лабораторий, и через неделю опытный образец прибыл в Эскулап-Сити кинетической почтой.
Внешне он похож на ручное огнестрельное оружие прошлых лет. Принцип действия…. Ну, не буду загружать техническими терминами. В двух словах: сознание с помощью контактора могло покидать существующую оболочку (тело), храниться в нём (в контакторе) и перемещаться в новую оболочку (тело). То, о чём грезил Билли на борту спасателя, стало реальностью – человечество обрело аппарат перемещения сознания в иные оболочки.
Костя был на седьмом небе от счастья. Цапнул прибор, прицелился в мой лоб.
— Давай испробуем.
— Испытывай на мышах с крысами – образец опытный, мало ли чего.
— Да ты никак боишься, брат? Я выжил, а ты боишься.
Он нажал пусковой крючок, контактор щёлкнул фотоаппаратом – птичка не вылетела.
— Не работает, — расстроился Костя.
— Работает, только я не хочу перемещаться, и оптимизатор меня хранит.
— Что твой оптимизатор против моего контактора – пшик.
Твой, мой…. Тема спора испортила настроение, и я ушёл к себе. Ах, Костя, Костя…. Характер его после известной трагедии изменился, и надо признать, не в лучшую сторону. Его бахвальство, поведение, его похожесть на меня начали раздражать. Я засобирался: миссия исполнена, Костик воплощён — ничего здесь больше не удерживает.
Явился брат:

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 20 декабря 2020 г. 07:45

- По морде и получишь.
— Ну, тырить.
— Так это воровство, причём же здесь пираты?
— Тогда уйдём в набег. Перетащим фрегат в канал, по нему спустимся в Увельку, а по ней до Уя доплывём. Из географии известно, что Уй в Урал впадает, тот в Каспийское море, а там Персия. Туда сам Сенька Разин за зипунами хаживал, и мы его путём.
— Вот это мысль, такое плавание мне по душе. Но нынче не успеть – до школы две недели. Давай хорошенько подготовимся, а следующим летом рванём. Не с саблями и кистенями, а с фотоаппаратом – всё, что увидим, заснимем и пошлём в журнал «Вокруг света». Ещё статью напишем – прославимся и денег огребём. Только лодку надо спрятать.
Облюбовали место – там заросли рогоз на самый берег выходили. Мы проход пробили. Ступили на сушу и ног не замочили. Поднялись на пригорок, на столб высоковольтной линии залезли, и так смотрели, и вот этак – не виден наш линкор.
— Мы назовём его «Пенитель моря», — Вовка пафосно изрёк. – Поставим мачту, флаг поднимем.
Из-под тельника извлёк карикатуру на «Весёлый Роджер».
— Дай сюда, — я к уголкам две проволочки привязал, полез на столб.
Он, знаете, такой – весь в перекладинах, стальной и изоляторами держит три толстых провода. Я наверх залез – провода натужено гудели, перегоняя электроток в далёкие края. И ветер пел печально, прочь отгоняя облака. Когда я стяг пиратский привязал, он им заполоскал. Спустился вниз.
— Флаг поднят, сэр, — Нуждасику отрапортовал.
Каждый раз, когда мы шли к «Пенителю моря», нас ещё издали приветствовал «Весёлый Роджер». А лодку до Великого Похода решили благоустроить, чтобы можно было на ней отдыхать, мечтать и не бояться непогоды. Пошныряли за околицей среди сеновалов, нашли толстой стальной проволоки на дуги, куски брезента, рубероида. Обрёл линкор наш крышу и стал похож на джонку у китайцев.
Попался на глаза двухведёрный котёл из чугуна, на боку у него трещина была – поэтому, наверное, и выбросили.
— Мы из него двигатель для лодки сделаем, — Нуждасик говорит. – А щель заварим.
Пёрли чугунину в поте лица. На отдыхах пытал:
— Как ты из него двигатель собрался делать?
Вовка:
— Внизу огонь, в котле вода, сверху герметичная крышка и сопло, направленное в воду. Огонь горит, вода кипит, пар через сопло толкает лодку.
Ну, ясно, второй станок для производства стрел. Это к тому, что Пашка никому не доверял «Оленебой», сетуя, что стрелы в дефиците. Отважный Бизон вызвался изобрести станок, который боеприпас для лука делать будет штабелями. Чего-то там нарисовал, долго объяснял устройство, а как потребовали, сделай – отмахнулся: делай сам.
Котёл мы всё-таки допёрли, сделали из него очаг, два кирпича подложив на днище лодки. Теперь в «Пенителе» тепло, можно печь картошку. Я за своё:
— В походе нам здесь жить придётся – может, для пробы заночуем.
Но прохладны августовские ночи. А тут и сентябрь подошёл.
Мы с Вовкой в школьной библиотеке нашли карту Южного Урала, скопировали на кальку. Принялись чертить маршрут и тут узнали, что Уй приток Тобола, который сам к Иртышу стремится, впадающему в Обь.
— Не в Каспий мы попадём таким путём, а в Северный весь Ледовитый океан.
— Ну и что? — корсар Вовка не охладил свой пыл. – Там есть что снять! Там даже интересней!
— Только холодней.
Нужен был фотоаппарат, засвидетельствующий Великое Плавание. Пошли в универмаг, присмотрели, приценились. Тридцать два рубля – таких денег нет, и никто никогда не даст. Надо зарабатывать. Я вновь заговорил о «Дружбе-2», а Вовка притащил газету – там на тему о пожарной безопасности составили большой кроссворд. Кто разгадает и пришлёт, может рассчитывать на призы. И в списке наград был фотоаппарат. Мы с приятелем взялись за дело. После уроков до закрытия сидели в читальном зале районной библиотеки, обложившись книгами по пожарному делу и Большой Советской Энциклопедией.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 19 декабря 2020 г. 09:32

Прибежала оповещённая Анна. Схватила Толю на руки, прижала головку к плечу и принялась бегать по дому, как оглашённая.
— Сыночка, сыночка мой.
По белой кофточке на спине сбежала чёрная струйка.
Егор вернулся в закатный час.
Толя лежал на столе, умытый, в белом белье. Никаких смертных признаков не выдавало чистенькое личико, только румянец стёк со щёк.
С Анной отваживалась Наталья Тимофеевна.
Все соседи разошлись – ушли на выборное собрание.
Егор Кузьмич поцеловал сына в лобик, скрипнул зубами, застонал и, уткнув лицо в согнутую в локте руку, застыл за этим же столом.
Дом сдавила ледяная тишина.
Поздно вечером постучался подвыпивший бригадир Ланских. Егор проводил его на веранду, налил в стаканы из прихваченной бутылки.
— Всё, Ягор, прокатили тебя. Другой теперь у нас председатель.
— Кто?
— Тимофей Бородин.
— Пусть будет.
Ланских покосился на него, выпил и сменил тему.
— А и дуры ж бабы – взялись топлого откачивать, а повернуть ума не хватило. Был у меня по молодости такой случай. Заехал в озеро коня поить, спрыгнул искупаться, чувствую – под ногами топлый. Подымаю – сосед. Спьяну дурень на мелкоте захлебнулся. Кинул через коня, сам в седло и домой. Стучу в ставень кнутовищем:
— Аксинья, мужик твой утоп.
А он прыг с лошадки:
— Хто утоп?
Пока брюхом на коне трясся, вся жижа с него вытекла, и сердце к жизни подтолкнулось. Во как! Долго ишо потом жил, правда, умом тронулся.
Егор молчал, не пил, рассказу не внимал. Ланских засуетился.
— Здесь парнишку хоронить будешь?
— Здесь.
— А сам как? Останешься?
— Не знаю.
Пошёл Ланских, от двери оглянулся:
— Ты, Ягор, лучше уезжай – много у тебя здеся врагов поднакопилось. Да и Тимофей не успокоится, пока не сживёт. Тебе спокойней будет.
— Уеду.
Так трагично закончилось второе хождение во власть Егора Кузьмича Агаркова.
Больше он не рисковал судьбой.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 18 декабря 2020 г. 07:47

- Билли?
— Слушай, сам не понимаю — оптимизатор должен был вернуть сознание в тело, а при его материализации доминировало подспудное желание.
— Ты разве не заметил – на нём его нет.
— Да он ему и не нужен. Прибор ассимилировал в организм — теперь твой брат естественным образом обладает тем, что даёт оптимизатор. Это новый человек будущего Земли.
— Постой, но Костин браслет утратил свои функциональные способности – ты сам говорил, а я проверял.
— Вывод был неверным — из универсального прибор стал индивидуальным.
— Такое возможно?
— Не думал что, но оказалось.
— Скажи ещё, что оптимизаторы обладают собственным интеллектом и вот-вот начнут войну против людей.
— Утверждать не стану.
— Билли, перестань пугать.
— Ты сам нагнетаешь.
— Ладно, пойдём дальше. Как оптимизатор вдруг стал индивидуальным да ещё спас сознание носителя?
— В прибор были внесены некоторые схематичные поправки изменившие его функциональную суть.
— Кем внесены?
— Думаю, для поиска разгадки выбор весьма и весьма ограничен.
— Костиком? Но как?
— В критических ситуациях организм человека не единожды демонстрировал сверхъестественные способности, а тут – интеллект.
— Всё-таки подозреваю, что без участия самого оптимизатора не обошлось.
— Ты ищешь монету не там, где потерял.
— Билли, я ответственен перед человечеством за тебя, а ты за свои оптимизаторы.
— И что?
— А то. Что это они себе позволяют?
— Просто скажи, брату не рад.
И этот туда же. После тяжёлого вздоха (помогает иногда собраться с мыслями), очистил душу.
— Сам не знаю. Мне показалось, вместе с внешностью у него поменялся и характер.
— Эксперимент прошёл успешно — и это главное, а характер дело наживное….
Вечером сидели с Костей в отведённых мне в клинике апартаментах. На столе бутылка коньяка, фрукты, коробка сладостей, дольки лимона.
— Выпьем, брат.
Мы звякнули бокалами — я едва пригубил, Костя сделал большой глоток.
— Чувствую, не рад ты мне, совсем не рад, что спасся.
— Брось, с чего ты взял?
— Какой-то ты не такой как всегда.
— А ты такой как всегда?
— Смущает мой новый облик? Перестань напрягаться: всё на своих местах — я твой младший брат и должен быть похожим.
— Помнишь, как это получилось? – переменил неприятную тему.
— Смутно, смутно. Когда по обшивке забарабанило, и свист уходящего воздуха заложил уши, душа ушла в пятки – а оказалось, в оптимизатор. Вот какую штуку ты изобрёл, брат.
— Ни сном, ни духом…. Боюсь, что это импровизация самого прибора.
— Счастливая импровизация – стоит вникнуть и понять.
— Всенепременно.
— Меня подтянешь к теме?

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 17 декабря 2020 г. 08:06

И мужики хором приуныли. На следующий день Нуждасик пришёл один.
Я с новым предложением:
— Не хочешь с мохом связываться, давай ловить пиявок и сдавать в аптеку.
— Мы будем бармалеями, а айболиты пусть трясутся. Нам нужна лодка, Толян. Смотри.
Он развернул белую тряпку, запачканную тушью. Приглядевшись, с трудом различил череп с перекрещивающимися костями. Да, не Пашкиной руки творение.
А Вовка воодушевлённо продолжал:
— Мы поднимем «Весёлый Роджер» на мачту и захватим всё болото. Нужна лодка.
Я ещё не видел ни пользы, ни резона в его затее, но друг мой так горел идеей, что не заразиться было трудно.
— Ну, давай поищем брошенную.
В поисках ничейной лодки обшарили весь берег от лимана до канала. Безрезультатно. Отчаявшись, мой праведный приятель предложил:
— Собьём замок – угоним чью-нибудь.
— Ни за что. Люди строили, а ты – «угоним»….
Вовка помрачнел:
— И что, кранты?
— Искать надо, искать – должны быть брошенные лодки. Зимой, когда по болоту носишься, их столько в камышах….
И мы нашли. За каналом, в чапаевских владениях. На берегу заливчик был средь камышей, а дальше проход на Большой плёс. Она здесь в одиночестве стояла, отличная посудина – вместительная и сухая. Видно, что не брошенная, но без прикола.
Немного поборовшись с совестью, задавив её аргументом, что чапаевские нам враги: когда-то нож отняли, обидели и осрамили в глазах девчонок – решился:
— Наша будет.
И Вовка, эти же решив проблемы, согласился.
Шеста в лодке не было. Нужен был шест.
Вовка:
— Домой сгоняем.
— Вернёмся только завтра, а завтра её здесь может и не быть.
— Пойдем, поищем.
Пошли искать. В лесу можно было срубить сосёнку иль берёзку, обтесать – но чем?
Притопали к садовому кооперативу, известному набегами команчей. Подкрались, осмотрелись. Не раз уж ты страдал от нас, так потерпи ещё, браток. Вовка узрел скворечник на шесте – его и взяли. Птичий домик был пуст: середина августа – птенцы все на крыле.
Вернулись к берегу, спустили лодку на воду, вошли в проход через камыш. Вот теперь мы точно джентльмены удачи – если не повезёт, и вдруг сейчас столкнёмся с другой лодкой, то нам не убежать, не унырнуть и не уплыть. Придётся сдаться на милость победителя. А с разбойниками в открытом море разговор прост – петлю на шею и на рею.
Бог милостив – осилили проход, идём по Большому плёсу. Здесь тоже можно встретить рыбаков или любителей кувшинок. Но чисто. Плёс глубок – нашим шестом здесь не оттолкнёшься. Я сел на лавочку (по-пиратски – баночку) и стал грести шестом, ну, как байдарочник веслом.
Нуждасик восторгается кувшинками:
— Смотри, какая прелесть! Белые лилии! А вон жёлтенькие! Надо их домой нарвать.
— На, рви, – я место уступил ему с веслом.
Вовка гребёт, пыхтит, ругается — кувшинки стеблями за шест цепляются и не дают грести. Наконец, проход с плёса на наше побережье. Я снова на корме с шестом, а в камышах запутались и остаются наши страхи. Когда вышли на прибрежную чистину и к дому взяли курс, разговорились даже, а то всё шёпотом шептались.
— И как ты мнишь себе жизнь флибустьерскую?
— Сети будем отнимать у рыбаков, морды.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 16 декабря 2020 г. 13:43

Когда вернулись участковый с Федякиным, стражники приговорили бутылочку и закуску всю подмели – полдень близился. Хозяин засуетился – стол вынесли во двор, накрыли, не забыли и собаку.
— Разбой его порвал, – кивнул Пашка на пятого, которого привёли, упаковали верёвками и толкнули в штабель к связанным. – А не собака, застрелил бы на хрен. У меня грамота по стрельбе, а он бежать вздумал.
Егор и лица конокрада рассмотреть не успел, но видел окровавленные и разорванные в клочья рукав и спинку пиджака.
Хозяин суетился, угождая незваным гостям, подтаскивал закуски, выставлял бутылочки, пополнял жбан с квасом. Егор гадал, заберёт его Пашка или простит.
Забрал. Подъехали одна за другой две машины. В грузовик загрузили арестованных, в «неотложку» — Пестрякова. Прощаясь, он напутствовал:
— На выборы один пойдёшь, смотри, Егор Кузьмич, чтоб всё было по-нашему….
Пашка Мотылёв:
— С конями-то управишься?
Машины тронулись. Заголосила хозяйка. Под её вой, реквизировав найденное снаряжение, Егор с Федякиным оседлали двух коней, остальных взяли в повода и тронулись в Кабанку.
Анна была на ферме. Наталью Тимофеевну разморило на солнышке — прикемарила она. Толик играл на травке у её ног. Потом нашёл прутик и пошёл в атаку на гусей. Обошёл лужу.
Коварные птицы отступали с достоинством, меж собой поругивая настырного мальчишку. И вдруг гусак и предводитель стаи, вытянув шею, кинулся на ребёнка. От неожиданности мальчишка сел на попу. Жёсткий клюв ткнулся ему в грудь, больно щипнул за руку выше локтя.
— Ма-ма! Ма-ма! – закричал Толя.
Он и говорить-то умел только три слова – мама, баба, дай.
Мальчик поднялся на ножки и побежал, но гусак мигом догнал, ущипнул за шею и ягодицу.
— Ма-ма! Ма-ма!
Мальчик бросился через лужу напрямик. Запнулся и упал, хлебнул воды. Он ещё сумел подняться.
— Ба-ба! Ба-ба!
Гусак настиг его и здесь, сбил крылом и вскочил на спину. Шансов у ребёнка не осталось.
Наталья Тимофеевна вздрогнула, отходя от дрёмы. Толька кричит! Она подслеповато осмотрелась – рядом нет, бросила взгляд вдоль улицы – вправо, влево.
Господи, где ж ребёнок?
За лужей беспокоились гуси. Уж не там ли? Старуха соскочила с завалинки и трусцой, подволакивая отечные ноги, затрусила вокруг лужи. И вдруг увидела....
Господи, не может быть! Господи, только не это! Белый свитерочек в воде.… Это что? Это Толина спинка?
— Господи-и! – на отчаянный вопль старухи откликнулись собаки всей улицы.
Наталья Тимофеевна подняла внучка на руки. Из носа, раскрытого ротика, ушей текла грязная жижа. Глазки были закрыты, а по щекам полыхал румянец. Жив! Жив!
— Тольша…. Толик, — укачивала старуха остывающее тельце. Толкнулась домой, вспомнила – одна. Постучала к соседке Дарье Ланских:
— Унучек утоп.
— Да ты что?!
Дарья, нестарая, проворная баба, взяла на себя роль спасительницы.
— Его надо откачать.
Взяв с Натальей Тимофеевной ребёнка за ручки и ножки личиком вверх, стали раскачивать его будто качели. Жижа булькала в груди, пузырилась на губах.
— Всё. Утоп, — сдалась соседка.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 15 декабря 2020 г. 08:07

- Зелёной с бородавками, и кушать станешь комаров.
— Потом принц поцелует меня — я сброшу зелёную кожу и стану принцессой.
— Если ты разобьёшь мамину голубую чашку, я превращу тебя в червяка, а червей принцы не целуют.
Настенька задумалась. Потом сказала:
— Значит, ты не добрый волшебник.
И отключила телефон….
Следующую ночь проспал и проснулся утром в бодром настроении, с принятым решением.
— Билли, рвём паутину – курс на Мичиган.

4

Эскулап-Сити – типичный моногород нового поколения с небольшой изюминой. Южная нижняя часть его пирамиды погружена в воды великого озера. Если гуляющие по галереям внешнего периметра северной стороны глазеют сквозь прозрачную стену на обитателей канадских лесов, то на противоположных видят рыб, рыбок и рыбёшек в естественной среде обитания.
Мне не до них – Костю надо вызволять из плена оптимизатора.
К моему прилёту персонал одной из клиник был оповещён и готов. Готова барокамера, которую после помещения туда известного оптимизатора, заполнил физиологический раствор. Подключили ток – процесс начался.
На мониторе пунктирной линией обозначены контуры человеческой фигуры. В углу экрана замелькали цифры, оповещающие процент заполнения оболочки. В стеклянном саркофаге автоклава этот процесс наблюдался визуально. К концу второго дня сформировался скелет. Потом внутренняя начинка, кожный покров, детали идентичности с оригиналом.
Чем больше вглядывался в создаваемое тело, тем меньше оно напоминало моего брата Костю. Оно напоминало….
На седьмой день процесса реставрации крышка «саркофага» откинулась, и на пол босыми ногами ступил…. Нет, это был не Костя – это был я в естестве своём, то есть без одежды.
Что за чертовщина?
— Здорово, брат, — Костя (Или не Костя – ведь и голос мой) как вылез из барокамеры, в чём мать родила, так и продефилировал ко мне.
— Здорово, брат, — он обнял и похлопал меня по спине.
Присутствующие сотрудники дружно ударили в ладоши. Под их рукоплескания Костя (или всё-таки не Костя?) подрулил к руководителю клиники (между прочим, женщине) и её обнял, не стесняясь своей наготы:
— Здравствуй, мать моя вторая.
Потом обошёл зал и каждому пожал руку:
— Спасибо, друг.
Вернулся ко мне:
— Ты мне не рад, что ли, брат?
— Костя?
— А кто ж ещё?
— Что за маскарад?
— Всегда мечтал быть похожим на тебя, а тут случай подвернулся — как не воспользоваться. Да ты не рад, что ли?
— Как-то непривычно.
— Привыкнешь.
— Наверное, стоит одеться.
— Всенепременно.
Костя ушёл вслед за медицинской сестрой, а меня переполнили впечатления.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 14 декабря 2020 г. 07:39

19

Наша петровская командировка мне душу повернула – хватит бездельничать и в игрища играть, делом надо заниматься. Чтоб польза от него была – и людям радость, и семье прибыток. Вон парни, оба сверстники мои, достали где-то денег, бензопилу купили «Дружба» и ходят по дворам, брёвна пилят на дрова. Бензопилу мне не купить, но есть обыкновенная пила «Дружба-2», которую за ручки надо дёргать. К приятелю пошёл, подбить в напарники. Но Гошка что-то заартачился.
А мне приснился сон. Залез в Петровке я на колокольню и опять сорвался. Всю винтовую лестницу прокувыркался – одежда, руки и лицо в помёте птичьем.
— Помёт? – сестра, услышав сон, сказала. – Это к деньгам – разбогатеешь, братик.
Сон, как говорится, в руку – тем же днём, приходит Вовка Нуждин и с ним браты-акробаты Витька Серый с Вовкой Евдокимовым. Зовут в морские разбойники податься. Нуждасик в драном тельнике и фетровой зелёной шляпе – ну, вылитый разбойник. Он эти реквизиты выменял у речников в Саратове на Волге, где у бабушки своей от мусоров скрывался.
— Кого вы грабить собрались? Не лучше ль делом заниматься? Давайте, попрошу у отца лодку, и моху надерём — просушим, продадим: он у строителей в цене.
— Как-то не серьёзно морским бродягам мохом заниматься.
Ну, блин, артисты погорелого театра.
— Пойдёмте Гошку позовём, — я вроде согласился.
— А, семейные трусы, — недобрым взглядом встретил нас Балуев.
И братья съёжились под ним. Они не только родственниками были, но и жили в одном доме на две семьи. Теперь это называют двухквартирным коттеджем. Ну, а тогда попроще – «семейные трусы». Только Гошка в слове «трусы» поменял ударение.
— С этими? – на предложение приятель мой скривился. – Ни в жисть!
Братья молча отвалили, потом Нуждасик, и я, поколебавшись, вслед за ними.
— Нужна хата, — роль лидера в затее взял на себя владелец шляпы, — где мы будем совещаться, прятать награбленное и оргиями заниматься.
— Выроем землянку.
— Где?
— На Острове, конечно.
Островом называли участок суши между Займищем и Денисовским болотом и их смыкающимися лиманами. Рай для пернатых – чаек, чибисов и куликов. Иной раз и утиные здесь находили гнёзда. В засушливые годы, когда лиманы пересыхали, на Острове паслась скотина.
Вброд лиман пересекли, пошли по Острову.
— Где ты тут хочешь рыть землянку? – Я Вовкину идею низвергал. — На два штыка лопату сунешь – и вода. А обзор? Ты посмотри – вся Лермонтова улица на виду, сверху вниз. И так же мы с неё. Пойдём отсюда, что-то покажу.
Вернулись с Острова, ушли за гору, поднялись на соседний холм.
— Смотрите, — я ребятам показал, — здесь Коли Томшина стоял блиндаж.
Зияющая в земле яма была полузасыпана преющим навозом, каким-то мусором и, наверное, трупами животных – запах ещё тот.
— Он глубиною в человечий рост. Здесь были столик, нары, печка с трубой. Мы резались тут в карты, скрывались от дождя, от взрослых. Никто из посторонних не знал о блиндаже – так он был замаскирован, что по нему пройдёшь и не заметишь. Даже на люке входном росла трава.
— А труба?
— На неё ведро дырявое надели – не догадаешься.
— А потом?
— Корова копытом через крышу провалилась и сломала ногу. Пастух вызвал хозяев – те блиндаж нашли, бензинчиком облили и подожгли. Теперь здесь свалка.
— Так ты зачем сюда привёл? – Нуждасик возмутился.
— Я к тому, что даже запрятанный в чаще наш вигвам нашли, а землянку…. Гиблое дело, мужики.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 13 декабря 2020 г. 12:49

- Что?
— Забор, говорю, поджигай.
Старый охотник хмыкнул, покачал головой, а потом вдруг засуетился — раздобыл где-то пук соломы, бересту, сунул в сухой плетень, чиркнул спичкой. Огонь занялся сразу и потянулся в обе стороны.
Осаждающие отступили, не спуская глаз с усадьбы и неподвижного Пестрякова.
— Никуда не денутся, — убеждал сам себя Мотылёв. – Там дорога, там село, да и усадьбу, поди, жалко.
В подтверждение его слов из дома выскочил невысокий и толстый старик с седой бородой до пояса и топором в руках. Сиганув через Пестрякова, бросился рубить плетень, преграждая путь огня к усадьбе.
Пашка подошёл к нему поближе и, демонстрируя пистолет, приказал поднять руки.
Старик разметал пролёт плетня, выкинул топор, плюнул и поднял руки.
— Ты один что ли? Ну-ка зови остальных.
Старик повернул широкое лицо к дому:
— Ванька, Родька, ну-ка геть суды!
Во двор спустились четверо – два коротконогих крепыша, колодками в отца, и два худосочных цыгана. Даже издали было видно, как хмель у них боролся с испугом.
— Где пятый, дед? – Пашка ткнул просолу стволом в затылок. – Или сам на старости лет…?
— Непьюшый он – домой ушёл.
— Ружьё где? – крикнул Пашка стоящим во дворе.
Вынесли берданку Митрича.
— Всем лечь рылом в землю. Дед неси верёвку. Егор Кузьмич, вяжи супостатов, пока на мушке держу.
Но вязал конокрадов Федякин – Агарков поспешил к раненому. Пестряков сел на грядку, когда бандиты начали сдаваться.
— Зацепило?
— Ранили.
— Сымай одёжку, посмотрим.
Крови было – тоненькая струйка. Несколько дробинок пробили кожу и отливали из-под неё синевой. Егор сходил в дом, принёс самогон в бутылке, чистый рушник. Обтёр лопатку Пестрякову, обмотал.
Подошёл Мотылёв с берданкой:
— Постереги, Егор Кузьмич, крестничков своих, мы в Ключи за пятым, да и позвонить надо, куда следует.
Егор с берданкой на коленях и Пестряков сели на крыльцо. Связанные конокрады, матерясь, просились по нужде.
— Шмальни по ним, чтоб заткнулись, — попросил Пестряков.
— Болит? Ты выпей – боль приглушит.
Пестряков понюхал горлышко сосуда, поморщился:
— Не привык к такому пойлу.
Однако хлебнул, поморщился, занюхал рукавом – гадость!
— Щас, — Егор оставил ружьё, прошёл в дом.
Там и хозяйка нашлась – спряталась в подполье, когда полетели со звоном стёкла и штукатурка от стены, засвистели пули в избе. Агарков быстро растолковал ей, чего хотел, и появился перед завотделом со стаканами и закуской в тарелочках – грибочки, сальцо, капустка и хлеб-самопёк. Разлил по стаканам адово пойло, чокнулись, захрустели, закусывая.
— Фашисты, — подал голос один из связанных.
— Ты языком-то ни того.… А то щас задницу в клочья порву, — сказал Егор и тронул ладонью ствол ружья.
— Да шмальни уж, — убеждал Пестряков – Чего мне одному страдать. Ну, сволочи, сознавайтесь, кто в меня стрелял?

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 10 декабря 2020 г. 08:09

Билли влез:
— Я кстати её тоже не представляю – физику процесса.
Я отбивался на два фронта:
— Когда-то ты и имени своего писать не мог.
И Любе:
— Главное — понять задачу, а решение придёт в ходе поиска.
Она:
— Ну, может быть. Хорошо, я подниму вопрос на Совете Распорядителей.
— Слышу чиновника, почему молчит мать?
— Только не надо, Алексей…. Советовать и принимать решения не два сапога пары.
Мне бы остановиться, но не смог.
— Ну, конечно, гораздо проще приласкать чужого ребёнка, чем отважиться завести своего.
— Вот ты как…! — Люба прервала телепатическую связь.
Чёрт дёрнул за язык! Впрочем, теперь всё равно – примет ли Совет Распорядителей моё предложение, отвергнет ли – всё равно. Пришло понимание бесполезности суеты по этой теме. Ну, отыщем мы Настины следы где-нибудь на Альфе Центавра, может, сумеем переслать ей привет…. И всё. На большее не будет ресурсов, знаний и возможностей. Если дочь моя в плену у гуманоидов, ни чем Земля не в силах ей помочь. Остаётся уповать, что свобода её ограничена только её собственной жаждой познания.
— Билли, она не вернётся к нам.
— Ты о Насте?
— Я был плохим отцом и другого отношения не заслуживаю.
— Маленькую поправку позволь? В неразрывной Вселенной присутствуют, однако, аномалии – кривые пространства и времени. Слышал о таких? Что если Настя в другом временном измерении: там секунды – у нас столетия? В этой связи твои причитания сродни Эгееву трауру – не должны родители хоронить детей своих.
— Я не брошусь в море, но как жить?
— Живи надеждой….
…. Лето в Москве. Дед в Крыму, а мы на его даче. Никушки подарили Насте мобильник и научили им пользоваться.
— Это Анастасия, — говорит моя дочь, нажав зелёную кнопку телефона. – Хи-хи.
— Почему «хи-хи» — надо отвечать «алё», — поправляет Даша.
Настя:
— И я могу поговорить со всеми, кем захочу, даже волшебником Гурикапом?
— Что-то хочешь попросить? – интересуется бабушка.
— Секрет.
Мама набирает на Настином телефоне мой номер и нажимает вызов:
— Иди, секретничай.
Ребёнок убегает с трубкой в сад. Даша неодобрительно качает головой.
— Алё, это Анастасия.
— Девочка, которая спряталась под малиновым кустом? – вступаю в игру.
— Ты всё видишь?
— Да я Всевидящий.
— Тебя зовут Гурикап?
— И ещё Создатель.
— Ты добрый?
— Только к послушным.
— А если я не буду слушаться, что ты сделаешь?
— Превращу тебя в лягушку.
— Тогда я пойду и разобью любимую мамину чашку.
Игра мне разонравилась.
— Не делай этого – мама огорчится.
— А я стану лягушкой?

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 9 декабря 2020 г. 05:03

- Боишься?
Это я-то? Покоритель шпиля маяка?
В отце, наверное, пацанство разбудилось – по выщерблинам кирпича полез к дыре в решётке окна. Я, понятно, следом. Протиснулись вовнутрь. Оказались на внутреннем балконе.
— Это клирос, — пояснил отец. – Здесь хор церковный пел во время службы.
Прошли на винтовую лестницу, ведущую на колокольню. Она крута, загажена помётом, и в пустые окна вылетают голуби. Поднялись до звонарни. Здесь колокола нет, а вот обзор на много километров.
— Вон там, — пояснял отец, — за каштакскими лесами большое озеро Бутаж. Вон справа от Межевого Мышайкуль – тоже ничего. Вон Татарское – в войну там соль варили.
Глади указанных озёр, сливаясь с горизонтом, размывали дымкою его.
Я повернулся на восток:
— А там одни леса.
— Леса сплошные до самого большого океана.
— Мне кажется, я его вижу.
— Да ты, брат, Острый Глаз. Когда-то здесь на колокольне в зарок мешок оставил.
— Клад зарыл?
— Считай, отрыл – слово себе дал, не брать чужого. И сдержал.
Помолчал, раздумывая, вспоминая.
— Говорят, поп здесь клад закопал: церковь-то богатая была – золотые оклады икон, серебряная утварь. Когда его турнули из села, уехал налегке. Значит, церковное всё здесь осталось.
— Давай поищем.
Отец чуть перегнулся из окна:
— Видишь поповский дом?
— Я знаю. Потом в нём была школа. Сашка в ней учился и брал меня с собой в саду его дождаться.
— Вот говорят, между церковью и школой прорыт подземный ход. Если он есть, то клад, наверное, там.
Я загорелся:
— Ну, давай отыщем.
Отец усмехнулся:
— Многие пытались.
— Нам повезёт.
— С наскока вряд ли. Давай подумаем, а как придумаем – вернёмся.
Ночью приснился сон. Маяк выше колокольни, да к тому же стоит (теперь уже стоял) на пригорке. С него, решил, я точно угляжу далёкий берег океана. Забрался на площадку – не видать. Полез на шпиль, и как во сне бывает – сорвался. Лечу вниз головой, ударился о балку, перевернулся, потом ногами, снова головой…. Летел, кувыркаясь, как то бревно. Упал в объятия Огненного Человека….
Мы ночевали в сенях, тут электрического света нет. Отец пристроил на табурет керосиновую лампу и листал газеты времён его партийного здесь руководства – дедов архив. Я храпака давил, уткнувшись носом в стенку. Отец поднялся, костяничного кваску попить. Я бац по табурету и рыбкой вниз. Лампа разбилась, полыхнул огонь. Ладно, отец меня вовремя схватил – а то б обжёгся. Пол в сенях земляной – так что, без последствий. Вот лампа….
Утром батяня сгонял в магазин, купил провод, лампочку, патрон и выключатель. Провёл дедам свет в сени.
— Живите в радости!
И мы уехали.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 8 декабря 2020 г. 07:48

За переправой выбитая скотом трава обозначила несколько тропинок. Какую выбрать?
Сомнений не было у Разбоя. С ним никто и не спорил.
Прошли поле, обошли лес, снова чисто поле.
— Что это?
— Дома.
— Вижу, что не стога.
— Должно быть, Ключи.
— А перед?
— А это тракт. Видишь, вон машина.
— До тракта вон усадьбу видишь?
— Вижу. Просолы так селились – дом, огород, огурцы малосольные — торгуют у дороги тем, что вырастят, в лесу насбирают, да скрадут где.
— Подходим, мужики, — построжал Пашка Мотылёв и достал пистолет.
Не рвался безоглядно вперёд Разбой, дыбил шерсть – чуть уловимый в пути запах полнил всю окрестность.
Подошли к плетню большого огорода, хоронясь за ним, пробрались вплотную к усадьбе.
Широкий двор полон пернатой живности, дом с крыльцом, времянка с баней, навес, за ним длиннющая стайка, что колхозная базовка.
— Разведать надо, кто в дому, — сказал Пашка и оглядел своих спутников. – Тебя, Егор Кузьмич, могут в лицо знать, если готовились заранее. Ты, Пётр Михалыч, мало похож на путника дорожного.
Всем стало ясно, кого участковый прочил в разведчики. Городской костюм и плащ фасонистый меньше всего вызовут подозрений у просолов.
— Постучишься, водички спросишься, разговор затеешь и присмотришься, кто есть, сколько их, — поучал Пашка райкомовца, не ведая, что перед ним большое районное начальство.
Пестряков хмурился, молчал, не решил ещё – согласиться ли. Может, пора напомнить, кто он есть. Но как-то не ко времени – всю дорогу пассивно молчал, а теперь.… Ещё в трусости заподозрят.
Павел Иванович кивнул и пошёл к дороге, хоронясь от окон дома за плетнём. С тракта шёл не таясь. Постучал в ворота, не услышав собаки, толкнул калитку.
Три пары настороженных глаз наблюдали за ним из-за плетня.
Пестряков шёл двором, направляясь к крыльцу – ни дать, ни взять, пассажир авто, оставленного на дороге, с какою-то нуждой. Потом вдруг остановился, боком, боком потянулся в поднавес, прильнул к запертым на замок воротам коровника. Сорвался с места и, развевая полами плаща, побежал через двор в огород, размахивая руками и крича:
— Здесь они, здесь лошадки!
— Тьфу, дурень! – Пашка сплюнул в сердцах. – Всё разведал! Глупей собаки, честное слово.
На крыльце открылась дверь, и чернота сверкнула белым пламенем. Слышно было, как сыпанула дробь по плащовке, разрывая ткань. Следом прилетел гром ружейного выстрела.
Пестряков ткнулся носом в навозную грядку и затих.
— Сволочи! – Мотылёв выстрелил два раза, в осколки разметал два окна. – Эй, конокрады! Сдавайтесь! Дом окружён, сопротивление бесполезно. Не усугубляйте свою вину убийствами.
— За подмогой надо, — предложил Егор. – В Ключи сбегать, народ кликнуть, властям сообщить.
— Погоди, — отмахнулся участковый. – Эй, в дому! Спалю усадьбу к чёртовой матери.
И Федякину:
— Поджигай.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 7 декабря 2020 г. 08:05

Здорово, приятель! Заходи, гостем будешь.
А он ещё раз, и получился крестик. От его центра начала расти сеть тончайшей нити. Паутина блестит в солнечных лучах – ночью её не видно. Пока не видно. Но угрюмый ткач трудится, не покладая лап, и сеть становится всё плотнее, угрожая в скором времени застить белый свет.
Билли, меня хотят замуровать.
Сизоватая цокотуха стала первой жертвой. Влипла слёту и увязла, и задёргалась в болезненных конвульсиях. А доктор уж на подходе – мигом успокоил….
— Билли, Вселенная неразрывна?
— Ну, и что?
— Если что-то произойдёт на одном её краю, весть об этом непременно домчит до другого?
— У Вселенной нет пределов – она бесконечна.
— Не умничай. Я к тому, что физический факт посещения Земли гуманоидами имел место, и информация об этом несётся сквозь глубины космоса.
— Информацией обо всех физических явлениях Вселенная забита до отказа. Кое-что из этого удаётся зафиксировать нашими приборами.
— Вот именно, приборами. Но мы никогда не пользовались самым совершеннейшим – нашим интеллектом.
— К чему ты клонишь?
— Из всех визитов инопланетных гостей на нашу голубую меня интересует только один – тот самый, в ходе которого в летающую тарелку попали Настя и её спутник. Эта информация зафиксирована Космосом, и где-то в его просторах её можно отыскать. Если конкретно – меня интересует, куда они увезли мою дочь.
— Перестал тебя понимать, Создатель.
Билли растерял менторские нотки, а меня несло.
— Какие твои годы! Вникай: однажды люди собрали воедино разум и сказали Земле – хватит шалить, успокой стихии. Таким же макаром предлагаю поступить и с Космосом – открывай, мол, тайны свои, необъятный.
— Понял. Однозначно нет. Почему? В силу его безграничности – затеряется во Вселенной человеческий разум, и угаснет цивилизация.
— Да будто бы? Ну, хорошо. Тогда без риска – просеять через Всемирный Разум всю информацию, поступающую из Космоса, и попытаться отыскать Настины следы или место её теперешнего пребывания.
— Эксперимент, конечно, интересный, но требует согласования.
— Опять за рыбу деньги! Билли, а ты-то что-нибудь значишь в новой иерархии?
— Можно избежать лишних проволочек, обратившись напрямую к Главному Хранителю.
— Ну, давай к нему.
— Ты будешь убеждать?
— Я.
Через несколько мгновений зазвучал во мне Любин голос.
— Чего тебе, Гладышев?
— Бог мой! Ты – Главный Хранитель? Хранитель чего?
— Всемирного Разума.
— Что же не похвасталась?
— Ты не спрашивал.
— Логично. Хотя откуда мне было знать? Постой, а твоя работа в Центре Космических Исследований?
— Одно другому не мешает. С чем ты?
Я изложил.
Люба:
— Не могу себе представить физику процесса.
— Мы разработаем, — сказал и тут же поправился. – Я подготовлю концепцию.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 6 декабря 2020 г. 09:27

Два дня пережидали непогоду, потом вернулись в лес – косили, сгребали подсохшую траву, копнили, стаскивали копна в стог. Под копёшку сена протолкнём две жерди, нам с дедом по концу, а два отцу – вот так и тащим. Спилили огромную берёзу, на неё поставили зарод.
Егор Иваныч:
— На осень прошлогодней хватит, но только ляжет снег, подгоним трактор – и айда, пошёл.
Спали в шалаше. Дед с поля привёз полыни, настелил – и аромат, и комары носа не суют. Ели уху, шурпу, грибами приправляли суп. Пока мы упираемся, дед домой смотается – курятины варёной привезёт. Крышку с кастрюли снимет, сунет мне под нос:
— Бабка гостинец выслала – переживает: как там внучок.
А в кастрюли блинчики в меду. И кринку молока дед не забыл. Моя любимая еда!
Отец посмеивался:
— Смотри не лопни – такого аппетита дома не являл.
Дед уважительно:
— Работником растёт.
Отец:
— Агарковская кровь.
— Ну-ну….
Отстрадовали. Отец хотел домой уехать в тот же день, но дед вцепился:
— Обижаешь, зять. Бабка тут жарит, варит, парит…. Стол накроем, соседей позовём.
Отец:
— Ладно, только без соседей. А то, как загуляем, и завтра не уедем.
Дед:
— В чём тут грех?
Отец усмехнулся – наверное, подумал: вот Шилкина порода.
Поели, выпили, запели. Я заскучал. Отец, наверное, тоже. Зовёт:
— Пойдём, искупнёмся.
Вышли со двора.
— Петровка. Здесь же молодость моя прошла.
Спустились к озеру, поплавали.
Отец, одеваясь, рассказал:
— Как-то с приятелем поплыли поохотиться на уток. На середине лодка кверху дном. Ружья утопили, самим бы не уйти на дно – за плоскодонку держимся, орём. Да разве кто услышит? Кому-то надо плыть. Я скинул сапоги – держись, друган. До берега добрался, нашёл другую лодку и спас приятеля.
— А ружья так на дне остались?
— Да проржавели уж давно. Вот сапоги б достать – резиновые, им ни чёрта не будет.
Берегом прошлись, поднялись переулком.
— Смотри, вот дом брата Фёдора.
Я вывеску прочёл:
— Да тут же «Почта».
Это теперь. А раньше Фёдор жил с семьёй. Все померли, а дом продали государству.
Остановились у покосившегося, заброшенного строения.
— Когда-то кузня здесь была – горн горел, звенела наковальня. До войны Трофим Пересыпкин работал молотобойцем. Помнишь? Да мы ж были у него. Живёт на берегу озера, один, за Каштаком. Геройски воевал – Героя дали. А теперь блажит – хотя, наверное, контузия.
К церкви подошли.
— На колокольню лазил?
— Не, Сашка Саблин лазил – я внизу стоял.
— Залезем?
— В окно что ли?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 5 декабря 2020 г. 08:58

Шли – подгоняла надежда, что близкий рассвет заставит конокрадов забиться в колок от посторонних взглядов. А может, здешние воры-то – загнали лошадок под навес на каком-нибудь хуторе да завалились отдыхать. Тут снег-то им на голову.…
Такие мысли прибавляли сил.
Небо посветлело.
С реки пополз туман, причудливо изменяя окрестные контуры.
Разбой залаял.
— Мать чесная, — самым зорким оказался самый старый.
Из клубящегося тумана, будто гигантские призраки, выплывали силуэты лошадей.
— Мать чесная, — Митрич присел с испугу на корточки.
Следом Пестряков уменьшился в росте.
Пашка выхватил пистолет и прикрикнул на Федякина:
— Да убери ты псину – щас положу.
Охотник свистнул условно, собака тут же смолкла и вынырнула из зыбкого тумана, лоснясь сырой шерстью.
— Лошади, Егор Кузьмич, — участковый понизил голос до шёпота.
— Вижу, — так же тихо ответил Агарков. – Где же люди?
Федякин взял пса за лохматую морду:
— Ты что, дурень, лошадей пугаешь? Людей ищи, понял? Людей.… Ищи!
Разбой, вильнув хвостом, кинулся в туманное месиво.
Участковый обернулся на охотника и повертел дулом пистолета у своего виска. Егор Кузьмич пожал плечами.
Ждали.
Туман добрался до холмов, замер, задрожал и потёк назад, пригибая травы опадавшей влагою. По верхушкам берёз ударил первый луч невидимого ещё солнца.
Разбой появился с другой стороны.
— Всё. Пуста округа, — сказал Федякин громко. – Бросили лошадей и ушли.
Туман пал росою на траву, она заискрилась, засверкала слепящими искрами, приветствуя солнечное нашествие.
Собрали коней, осмотрели следы, разобрались в обстановке.
Федякин докладывал:
— Сунулись через брод, а кони не пошли – так и бросили гурт, а сами через воду ушли верхами.
Верно определил старый следопыт число воров – из четырнадцати лошадок девять остались на этом берегу.
— Теперь они быстрее побегут, — заметил Митрич.
— Да бежать-то некуда, — ликовал Мотылёв и тыкал пальцем. – Там «железка», там тракт. Всё, приплыли.
Егор бригадиру:
— Иван Савельич, гоните с Митричем косяк домой. Управитесь?
— А то нет, — повеселел Ланских: погоня его шибко вымотала.
Колхозный сторож сел на кочку и разулся – крепкий запах нестиранных портянок заставил даже собаку, отдыхавшую в траве, вздрогнуть и оглянуться на их владельца.
— Ну, что, мужики, — Агарков оглядел поредевшее воинство. – Вперёд, заре навстречу?
Пестряков молчал, но видок был кисловатый.
Пашка был полон энергии, казалось многочасовая погоня только придала ему сил и желания завершить начатое.
Федякин погладил Разбоя по мокрой шерсти и покачал головой.
Пошли.
У брода, где прибрежные кусты отступили, обнажив песчаные берега, изрытые следами многочисленных стад, разделись, сняли и исподнее. Кабанка была не широка в этом месте, и не глубока, но вода ледяная. Удивляться нечему – конец сентября.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 4 декабря 2020 г. 08:40

…. Зима в Москве. На детской площадке двора лепим с Настей снеговика. Снег первый – рыхлый, липкий и совсем не холодный – легко сворачивается в большущие комья. Начинает дочь, а потом кричит:
— Ой-ой-ой, снеговик меня переваливает.
— Катай маленький шарик для головы.
Пластмассовое ведёрочко, две пуговицы, морковка….
— Рот забыли! – сокрушается дочь. – Как он будет говорить?
Соседский мальчишка критически осматривает снежную фигуру.
— Зачем он нужен?
— За подарками пошлём к Деду Морозу.
Сорванец не верит Насте, смотрит на меня.
— Ты чего хочешь на Новый Год?
— Чтобы папа был трезвый.
Настя стягивает варежку и гладит мальчику бледную щёчку:
— Бедненький. Хочешь, подарю своего папу?
…. Чем больше думал над текстом послания, тем больше он терял в объёме. Наконец настал день, когда многостраничные причитания уместились во фразу из четырёх слов: «Земля ждёт детей своих». Я и на два был согласен, но Билли усмотрел в «Земля ждёт» скрытую угрозу, которая не приемлема в дружественном обращении.
Чуть позднее сообщил: и затея, и текст послания одобрены Советом Распорядителей.
— Кем-кем?
— В его ведении все акции Всемирного Разума.
— О, Господи, никуда без бюрократии!
— Ты долго ходил пешком и отстал от жизни. После первой мозговой атаки на Земле с избытком появилось желающих решать вопросы подобным образом. Силы распылялись, стихии лихорадило. Коллективным решением был создан Совет Распорядителей.
— Да Бог с ним! Когда состоится одобренная акция?
— Сигнал ушёл во Вселенную.
— Я ничего не почувствовал.
— И не должен. Электромагнитный импульс родили все радиостанции Земли, разом задействованные. Твоё послание запущено в космос.
— Сдаётся, Билли, это не совсем то, что я хотел.
— А что ты хотел?
— Я ещё немного подумаю….
…. Весна в Москве. Гуляем в Измайловском парке. Почтенную пару привлекла шустрая белочка. И мы остановились. Дама пытается покормить зверька с руки:
— Ну, иди сюда, иди ко мне, глупенькая. Чего ты боишься?
Настя заявляет:
— Её надо поймать и задушить.
Мы с Дашей в шоке. Бабушка в трансе:
— Солнышко, что ты такое говоришь?
Настя:
— Глупым не надо жить.
— Вот они, детки индиго, — сокрушается гражданин….
…. Который день я в добровольном заключении – ночами бодрствую, днями сплю или пытаюсь о чём-то думать. Который?
— Четырнадцатый, — ворчливо подсказывает Билли.
Две недели – вечером на левый бок, чтоб видеть всё плато, утром на правый – носом в базальтовую стену, чтобы лучше спалось. Всех движений – одуреть можно! Четырнадцать ночей на небе ни облачка – лишь днями белые барашки резвятся на голубой лужайке. Билли, когда там время быть грозе?
Паучок спустился на сверкающей паутинке.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 3 декабря 2020 г. 04:24

- Огненным столбом носился. Его б догнать, сбить с ног, землёю забросать. Да где там – не смогли. Сам упал. Когда в больницу повезли, ещё дышал, а там скончался.
Ночью приснился сон. Иду я по Петровке – пусто, тихо и потому тревожно. Вдруг из-за угла Человек Огня (весь из огня – руки, ноги, голова) орёт:
— Ага, попался!
Я через улицу стремглав, на лавочку запрыгнул, махнул через плетень. Он следом, и за ним занялся пламенем плетень. Подумал, этак он село спалит, и припустил до озера. По мостику промчался, на котором бабушка половики стирает, и в воду сиганул.
Утром отец:
— Горазд же ты пинаться. Что сон дурной?
— Ещё какой! – и рассказал.
Погода скуксилась – утреннее небо из края в край забито дождевыми облаками.
— Ой, как не вовремя, — заохал дед, но сел на Тарпоган (мотовелосипед) указывать дорогу.
Приехали. Пока отец лодку надувал и сети ставил, я выкосил кружок, дед нарубил жердей – из свежих и пахучих трав мы сделали шалаш. Егор Иванович развёл костёр, поставил рогатульки, повесил котелок, шурпу (похлёбка из картошки с салом) варить. Мы взялись за литовки. Косить траву отец меня учил давно. Я когда ещё маленьким был, в руках литовку удержать не в силах, ходил по ряду за отцом – смотрел, как косит он. Мне чудились картины битвы: отец – былинный богатырь, литовка – меч, а травы – полчища монголов. Отец переиначил всё по своему – расхвастал мужикам:
— За мною ходит по пятам, силёнок нет, но голова работает – всю технику отцову перенял. Теперь попробуй, угонись за ним.
И сейчас мы шли с ним шаг в шаг – только что литовка у меня в руках поменьше и ряд получается поуже. Не заметили, как полдень подоспел, и кашевар зовёт к обеду.
Поев, отец прилёг:
— Хорошо косить – не жарко.
Дед:
— Да кабы дож-то не пошёл.
И накликал. Пошёл – мелкий, нудный, частый. Шуршит в листве, шуршит в траве, будто змея к лягушке подбирается.
— Грибной, — отец залез в шалаш. – Сынок, айда-ка прикемарим пару часиков — глядишь, пройдёт.
Но не прошёл. Затушил костёр. Испортил настроение деду.
— Надо сворачиваться.
Отец, поспавший два часа, поднялся бодрым:
— Косить-то хорошо.
— Ага, испортите покос. А друг зарядит на неделю?
И батя сдался:
— Ну ладно, мокрым в шалаше ночёвка – тоже не курорт. Езжай, Егор Иваныч – сети сниму, и мы тебя догоним. А ты, сын, залезай в шалаш – успеешь по дороге взмокнуть.
Вдыхая ароматы скошенной травы, прислушиваясь к шёпоту дождя, я думал – как здорово, однако, жить в лесу. Нет ни страха, ни сомнений – а почему? Да потому что рядом отец. А я-то убежать хотел из дома.
В дождь, говорят, хорошо спится. И не заметил, как уснул. Но, кажется, лишь на мгновение, потому что слышу вдруг шаги — нет, не шаги, а ритмичные потрескивание, попшикивание приближаются. Ещё не вижу, но знаю – сюда идёт Человек Огня. О, Господи! Что предпринять? Сорваться и бежать иль затаиться в ворохе травы. Может, закричать – отец не далеко, услышит.
Голос отца:
— Сын, спишь? Вставай – поехали.
Так спал я или нет? И этот Огненный Мужик – он что, всю жизнь будет меня преследовать?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 2 декабря 2020 г. 13:14

- Ни к чему им это — конокрады. Что-то не слыхать было про баловство такое, а? – Егор обернулся к Пестрякову.
Павел Иванович, как проснулся с испугом от бородатого лица в окне, так и не мог унять ручную дрожь, и язык, холодной слюной склеенный, будто прилип к нёбу.
Прибежал Пашка Мотылёв — успел одеться в новенькую форму, хрустел ремнями, пистолет в руке. Оглядел присутствующих, шмыгнул в конюшню, вышел, сунул оружие в кобуру, начал здороваться.
— Ну, что делать будем? – теперь уже председатель задавал вопрос представителю охранительных органов, переваливая на него ответственность.
— Знаю, знаю, что делать, — появился запыхавшийся Ланских. – Надо Петра Михалыча Федякина позвать. Сам охотник, а псина его по следу ходит. Зайку на траве чует, а уж полтора десятка лошадей от ей как запрячешь.
— Верно, — согласился Агарков, — Позвать надо. Так сходи.
Ланских, не отдышавшись, развернулся и припустил трусцой в известном ему направлении.
К Егору начала возвращаться уверенность в себе, растерянность уступала место азарту.
— Где ружьё, Митрич?
— А хто ж его знает. Должно – унесли.
— Рассказывай, дед, что видел, что слышал, как коней проворонил, — подступился к сторожу с допросом участковый.
Пётр Федякин был потомственный охотник. Где-нибудь в тайге своим ружьём и собакой он легко бы прокормил большую семью. К пятидесяти годам домочадцев его сильно поуменьшилось – унаследовавшие светлый ум и беспокойную кровь, разъехались по городам в поисках счастливой доли сыновья и дочери. Маленьким хозяйством, рыбалкой да охотой надеялись прожить остаток жизни Федякины – Пётр да Меланья. Но в правлении им сказали: «Кто не работает, тот не ест» и послали на ферму – его скотником, её дояркой.
Труд не в радость, никчемные заработки сделали из Федякиных не то чтобы лодырей колхозных — безактивных каких-то. Таким и представлял себе Егор Петра Федякина, пока не поел с ним ушицы у ночного костра, не повечерял долгой и спокойной беседой за жизнь, общество и место каждого в нём. С тех пор зауважал охотника и не упускал случая напроситься на зорьку или на заячий гон. Собака у него была отменная.
Она и появилась первая, напугав неожиданностью Пестрякова – тот и спички уронил, прикуривая.
— Разбой! Разбой! – позвал из темноты Федякин, и тут же они подошли с Ланских, который не пыхтел уже паровозом.
— Пётр Михалыч….
— Да всё знаю, председатель, — отмахнулся охотник. – Вы постойте здесь без суеты – нам с Разбоем оглядеться надо.
— Человек пять-шесть было, — докладывал, время спустя. – Отсюда верхами пошли и коней гуртом погнали – должно в Казахстан. Пешком, боюсь, Кузьмич не догоним.
— Ага, щас мотоциклетку подгоню, — разозлился Пашка участковый. – Вперёд, мужики, по горячим следам.
Увлечённые его энтузиазмом, все присутствующие устремились в чистое поле вслед за Разбоем. Собака металась в азарте погони, то пропадая в ночи, то вдруг появляясь.
— Возьми ты её на повод, — сердился Мотылёв.
— Учи отца ругаться, — ворчал Федякин.
Шли споро, дружно – старики закряхтели, засипели, но не отставали.
У реки следы повернули вправо. Берег густо зарос ивой, тальником, вербой – к воде не подступишься.
— Однако, обшибся я, — признал Федякин. – К городу повернули – в Челябу метят или куда поближе. Говорю, на колбасу, Кузьмич, скакунов-то гонят.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 29 ноября 2020 г. 08:05

Скудна ночь на развлечения дозорного. Метеорит, покончив счёты с жизнью, продырявил небосвод. Где-то камень прокатился, заставив вздрогнуть и насторожиться. Когда луна убралась за горный выступ, совсем стало тоскливо. Где же ты, Настенька?
Перед рассветом туман спустился с гор и затопил плато. Выше, выше, вот его клубы закупорили вход в пещеру.
Не прилетели карлики! Билли, давай спать.
…. Осень в Москве. Коммунальные работники метут сухую листву в кучи и поджигают. Пока шарят спички в карманах, проказник ветер разносит жёлтые листья по дорожкам. Чертыхаясь, поборники городской чистоты, хватаются за мётлы.
А нам нравятся ясени в золотом убранстве. И осыпавшиеся их наряды на газонах и асфальте. Мы сочувствуем задире ветру и не прочь ему помочь. Исподтишка, конечно, а то недолго и метлой пониже спинки схлопотать.
Также нравится запах дыма горящей листвы – он дальний родственник таёжных костров, и будит в душе ностальгию ушедшего лета, с несостоявшимися походами, ночёвками у костра, рыбалками, купаниями в лесной заводи. Вот в следующее лето обязательно….
— Можно и зимой на лыжах….
— Конечно, можно…. И обязательно это сделаем.
Мы идём с Анастасией из садика домой. Дочь держится за мой палец и скачет то на одной ножке, то на другой, то на обеих вместе, затрудняя нам движение. И хоть в осеннем сквере совсем не скверно, и особо некуда спешить, делаю ребёнку замечание:
— И что ты всё скачешь, егоза?
— Потому что ты мой папа….
…. Туман держался на плато весь день.
— Ты издеваешься, Билли?
— У тебя начинает портиться характер — ещё месяц засады и ты завоешь на луну от досады.
Я проглотил обиду.
— Такой вопрос: ещё в прошлом веке небо Земли и ближайший космос были взяты под постоянное наблюдение – как же эти зелёные бестии проникают сюда незамеченными? И садятся, и взлетают, и людей похищают….
— Это ещё одна загадка НЛО. Ну, ничего, с Божьей помощью и своим разумом до всего докопаемся – дай время.
— Взломщики вы с Любовью нашей Александровной, а жизнь это искусство компромиссов. Вот прилетят гуманоиды, я с ними договорюсь. Уверен….
Уверенность моя таяла день ото дня. На чём основана надежда, что гуманоиды появятся на плато? На предчувствии старого трусливого алкаша? На том, что они дважды за последний год были здесь? Но они вынесли с неисправного корабля всё, что хотели, и даже больше. Зачем им сюда возвращаться? Напрасно трачу время – прав Билли.
— Билли, вселенная неразрывна, верно?
— К чему ты?
— Бесконечна и неразрывна, как море?
— Ну, допустим.
— Хочу запустить в неё бутылку с посланием.
— Как себе это представляешь?
— Сигнал, однажды пущенный с Земли, будет блуждать в безграничном космосе, и есть надежда, что однажды они встретятся – послание и адресат. Ты поможешь?
— Вероятность рандеву настолько ничтожна, что и не стоило бы говорить, но если это путь к отступлению, то да, я помогу. Мы возвращаемся в цивилизованный мир?
— Не гони лошадей. Скит затворника, пещера отшельника – лучшее место для эпистолярного творчества. Послание надо сочинить….
Следующие несколько дней…. и ночей, во время дозорной службы, слагал текст — такой, чтобы Анастасия, прочтя, немедленно откликнулась и поспешила к нам.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 28 ноября 2020 г. 08:47

На следующий день у маяка столпотворение. Впрочем, заметили удавленика ещё вчера, но пока сообщили, то, да сё…. Смельчаков забраться не нашлось. И вот с утра милиция, пожарные, зеваки…. Впрочем, огнетушители приехали зазря – их лестницы только до второго звена хватало, на каланче таких двенадцать.
Какой-то пьяный шалопай в герои рвался:
— Залезу за пузырь.
Мильтоны его сначала от вышки отгоняли, а потом с собой забрали – вернулись без него, с биноклем.
— Кажись, вояка.
Послали за военными. Те тоже вокруг вышки походили, в бинокли посмотрели, поехали считаться. Вернулись:
— Все на месте.
Так день прошёл. Всю ночь у маяка стояла милицейская машина. Лишь утро осветило крыши, народ из посёлка валит – слух прошёл, что удавленика снимут вертолётом. Ну, как бывает в фильмах – машина зависает, по трапу спускается герой…. У маяка все в сборе – милиция, командование аэродрома, пожарные зачем-то. Ждут вертолёт. Он появился, сел неподалёку. Посовещавшись с руководством, вертолётчики вновь подняли машину в воздух, сделав круг, над вышкою зависли. Ниже, ниже…. От винта по травам побежали волны. Срывает кепки, треплет волосы и уши заложило.
Вдруг шпиль сложился, рухнул на площадку вместе с Бровкиным. Бревно, откуда-то сорвавшись, кувыркаясь, полетело вниз. Народ шарахнулся от маяка. А у меня сердце защемило – чёрт, мог бы так и я!
Подполковник авиации бегом к «УАЗику» и в говорилку:
— Тра-та-та-та…. вашу мать! К ядреней фене улетайте!
Вертолёт, чуть приподнявшись, взял курс на аэродром.
День закончился в бесплодных разговорах. Народ судачит – кому-то надо лезть. Но начальство всё решило по-другому. Наутро подогнали трактор – огромнейший бульдозер из карьера. Основание маяка опутал стальной трос. Зевак оттеснили на безопасное расстояние. Трос натянулся – маяк охнул, подломился и рухнул, взметнув облако пыли и пепла. Нет, то был не пепел – труха древесная, кружась, накрыла всю ближайшую окрестность. Прощай достопримечательность Увелки, свидетель моей отваги глупой!
Когда из-под обломков Бровкина достали, народ за животы схватился:
— Ну, лиходеи! Ну, забавники!
Майор милиции в сердцах фуражку натянул на брови:
— Гад буду, если не дознаюсь. Вот тогда попляшут у меня.
Нам его клятва не понравилась.
— Линять надо, — сказал Нужда.
И Пашка согласился:
— А я сегодня ж к тётке в Златоуст уеду.
Гошке некуда линять. И мне придётся за компанию страдать, трястись от страха в ожидании ареста.

18

Но жизнь – непредсказуемая штука.
Дома отец:
— Поедем к деду сенокосить.
Кинул в мешки (они специально из брезента сшиты и крепились по бокам у заднего сиденья мотоцикла) сети, лодку надувную, и мы поехали в деревню. Петровка вся жила последним происшествием. Механизатор чинил свой трактор, и то ли где искра случайно проскочила, то ли чиркнул спичкой неудачно, прикуривая – вдруг вспыхнула на нём пропитанная ГСМ одежда.
Дед Егор Иванович:

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 27 ноября 2020 г. 05:27

- На фронте.
— Хорошая школа. Но теперь слушай меня. Поднялись отцы наши в октябре семнадцатого не только капиталистов стереть с лица земли – в принципе это дело пустяшное по сравнению с построением коммунистического общества. А в обществе главный кто? Вот именно – Че-ло-век. Вот за этого человека теперь мы с тобой и ведём борьбу с этим же самым человеком за его душу, совесть и культуру. Капитализм – это не Форд с Ротшильдом, капитализм – это образ мыслей, Это сознание, это пережиток…. Гидра стоголовая, если хочешь, которая прёт во все щели, стоит только бдительность ослабить. Ну, раздашь ты полпуда на трудодень – думаешь, спасибо скажут? Нет. Завтра они потребуют по полтора.
— Если зерно есть, если выращен и собран хороший урожай – почему бы и не дать?
Пестряков усмехнулся и похлопал Агаркова по крутому плечу:
— Вот она твоя ошибочка, Егор Кузьмич, — одним днём живёшь. А завтра недород – град, засуха, саранча – чем селянина кормить будешь, где семена возьмёшь? В райком прибежишь. То-то и оно, что государство, партия не бросят в беде свой народ: на Урале беда – Кубань выручит, Украина. Широка страна наша родная.
Замолчали.
Пестряков улыбался, чувствуя полное превосходство над собеседником.
Егор хмурился — есть слабина в рассуждениях райкомовца, но нащупать её, раскрыть и опрокинуть все его доводы не хватало ума, опыта, ну и, эрудиции, наверное.
Среди ночи тревожно забарабанили в окно веранды.
— Ягор, Ягор. Беда, Вставай скореича. Коней покрали.
— А? Что? – Пестряков вскочил с кровати, путаясь в обрывках сна.
За стеклом маячила бородатая морда. В свете яркой луны оба с удивлением и беспокойством вглядывались друг в друга. Во дворе заходился цепной пес.
Агарков, натягивая кожушок на голые плечи, мимо веранды выскочил на крыльцо. Пестряков следом.
Шли улицей, залитой лунным светом, широко шагая, размахивая руками, бригадир животноводов Ланских вещал:
— У меня сердце томило: Митрич на дежурство пришёл с запашком – кабы не продолжил да не набрался. Лёг, уснул, проснулся – и не могу больше. Пойду, проверю. Оделся, пришёл – конюшня нараспашку, Митрича нигде… Лошадей тоже. Потом нашёл сторожа нашего – тюкнули его, связали – кулем лежит под забором. А лошадок увели…. Сволочи.
Картина была, как её нарисовал Ланских – только Митрич не лежал связанным под забором, а сидел на колоде у ворот конюшни и ласкал шишку во лбу. Был трезвее трезвого – с испугу, должно быть.
Искать животных в пустой конюшне смысла не было, но все вошли и осмотрелись в кромешной тьме, прислушиваясь к шорохам.
— Что будем делать, Егор Кузьмич?
Принимай решение председатель: твоё хозяйство – с тебя спрос.
— Пашка Мотылёв дома?
Каменский участковый Павел Мотылёв жил в Кабанке с матерью.
— А чёрт его знает, — Ланских почесал затылок.
— Узнай и ты.
— Побёг.
— Рассказывай, — Егор подступился к сторожу.
— Так это, — закряхтел, задёргался Митрич. – Подошли двое из темноты, говорят: «Конюшня заперта, дедок? А ключ есть? Покататься страсть хотим». Я вас, говорю, щас покатаю. Хвать ружо, а оно уж у их руках. Ну и, прикладом мне прям суды….
Сторож потрогал новоявленную деталь седовласой головы.
— Узнал кого?
— Ненашенские, Кузьмич, ни лицом, ни говором нездешние. Молодые, здоровушшие... Как не убили?

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 26 ноября 2020 г. 08:37

Да, плевать.
Непродолжительные поиски увенчались успехом – на высоте трёх-четырёх метров в скалистой стене над плато обнаружил зёв пещеры. Приладив ставшую опять нужной незамысловатую лестницу дядюшки Тома, забрался в объект природного зодчества. Осмотрелся, оценил и вступил во владения, прогнав прочь гремучую змею.
— Была бы кобра иль гюрза, куда ни шло, а эта тварь спать не даст своим хвостом, — объяснил Билли экспансию.
Ложе соорудил, наломав кедровых лап. Постель из листвы и горного разнотравья получилась ароматной. Прилёг – обзор что надо: всё плато на виду.
— Думаю, ночью нагрянут. Попроси безоблачность.
Солнце скрылось, одарив вершину золотистым контуром. Гроза отмыла луну, отскоблила – её белый диск выкатился на сереющий небосвод.
— Вот это к месту! Ночным светилом ещё не научились управлять? Я бы попридержал его над ущельем до утра.
Облитые лунным светом фантастически смотрелись скалы над плато. И сама поляна, облюбованная инопланетянами, будто кадр неснятого фильма. Только чего-то не хватает в интерьере…. Наверное, тарелка была бы к месту.
— А, Билли? Может, по чуть-чуть в честь новоселья?
На губах вкус виски, в голове лёгкое кружение, на душе умиротворённость. Захотелось философствовать.
— В чём смысл жизни?
— Твоей иль вообще?
— И твоей тоже.
— Наверное, в стремлении избежать её конца.
— Так мы же бессмертны.
— Организм не стареет – это верно, но тело и сознание весьма хрупки и уязвимы, как беззащитна Земля перед космическими катаклизмами.
— Считаешь, можем что-то сделать в этом плане?
— Можем и должны. Например, противометеоритная защита на дальних подступах.
— Понял, куда клонишь – дел непочатый край, а я лежу тут и маюсь ерундой. Однако, посмотри на проблему шире. Если дождусь зелёных головастиков, найду с ними общий язык – сколько сразу снимется вопросов, а? Уж они-то знают, как спасаться от комет с метеоритами – такие виражи по космосу закладывают.
— Вероятность ничтожна, но не исключена. Больше шансов на успех сулит трофейный корабль гуманоидов.
— А с ним что?
— Аппарат вскрыли – попотеть пришлось виртуальным медвежатникам. Да-да, именно компьютерным сканированием нашли вход в тарелку и подобрали код к замку.
— И что там?
— Пусто. Демонтировано и вынесено практически всё оборудование.
— То есть, связи не будет?
— Нет и невозможно понять, какие черти носили аппарат по вселенной – ни намёка на движитель.
— Во истину гроб – не стоило тащить с погоста.
— Стоило. Хотя бы ради материала – это чудо неземного производства сейчас изучается и открывает нам свои секреты. Понимаешь, Создатель, в аппарате нет ни одного сварного шва, стыкового соединения – он монолитен, как кристалл. Его создавали молекулярной механикой. А аэродинамические характеристики самой тарелки? Мы скоро будем строить подобные корабли!
— Билли, у меня пропала дочь, — осторожно напомнил я.
— В этом направлении динамики нет.
— Ну и помолчи.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 25 ноября 2020 г. 07:49

На мысль натолкнул манекен из магазина – отслуживший свой срок и никому не нужный, стоял в углу двора Увельского сельпо. Мы его выменяли за пачку сигарет у грузчика тамошнего. Укутали в мешок и притащили в лес. На свалке самолётной подыскали одеяние – пилотку, гимнастёрку, бриджи, сапоги. Готов солдатик. Мы его назвали «Бровкин».
В те времена на полпути к озеру Горькому стоял маяк. Ну, может, не маяк. Кто-то говорил, что это геодезический знак на самой высокой точке окрестности, кто – каланча пожарная для лесников. Короче, стояло странное сооружение в виде Эйфелевой башни, ну, может быть, чуток пониже. Там была лестница внутри, чтобы наверх забираться. И не одна, а каждому звену (иль этажу?) своя. Наверху площадка, в её центре – столик. Нет, ещё выше был шпиль, но туда уж точно никто и никогда не забирался. А до площадки добирались, кто не боялся высоты.
С годами это дровяное сооружение пришло в ветхость. Чтобы отбить у смельчаков охоту голову сломать, лестницы убрали. Однажды, поспорив, с Пашкой наперегонки мы забрались по бревнам внешнего периметра до смотровой площадки. Причём Ястребиный Коготь отстал, а ведь он гимнаст. Но чтобы я не хвастался победой, признался – не сил ему недоставало, а храбрости. Он лез потому, что впереди взбирался я. А с брёвен сыпалась труха, и втихаря они постанывали под нами.
На эту каланчу надо было Бровкина поднять. Привязали его к Пашкиной спине, и он полез наверх. Я следом, для страховки. Впрочем, на одно бревно мы опасались вместе залезать — карабкались по перекрещивающимся звеньям. Тяжело. Пашка весь пунцовый – пыхтит и лезет, отдохнёт и дальше. Пока мне легче. Но мне предстоит самый опасный трюк – на шпиль взобраться.
Вот мы на площадке. Мальчишки внизу, как букарашки. Посёлок виден весь из края в край и все леса до горизонта. Как там у поэта? «Стою на вершине, Кавказ подо мной….
Пашка сипит:
— Хватит трепаться – отвяжи.
Я снял с его спины солдата Бровкина.
— Не трусишь?
— Есть варианты? Может быть, на столик встанешь ты, я тебе на плечи….
Пашка головою покачал. Я плюнул на ладони и полез на шпиль – там стропила с мою руку толщиной. Ну, может быть, чуть-чуть потолще…. И все с гнильцой. Сейчас подломится какая – и всё, кранты. Парить буду, как птица в небесах. Как там в песне про Орлёнка:
— Не хочется думать о смерти, ребята, в пятнадцать мальчишеских лет….
Пашка философски:
— Дурак ты, а не орлёнок.
Всё! Я на шпиле. Выше только облака. Сюда, как мне известно, ещё никто и никогда не забирался. Спущусь на землю – будет слава, убьюсь – признают дураком. Верёвку из-за пазухи достал и Пашке кончик вниз спустил. Он Бровкину его на шею намотал. Понятен стал коварный план? Я вверх тяну, Пашка снизу помогает — на стол взобрался. Всё – Бровкин в петле висит, качаясь. Второй конец я закрепил, спустился на площадку.
Пашка подмигнул:
— Небось, ручоночки трясутся?
— Нормалёк. А эти гаврики внизу, смотри-ка, загорают.
Пашка предложил:
— Давай помочимся на них – соврём, что Божья благодать.
Снизу донеслось:
— Эй, вы чё там, прохудились?
И мы спустились.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 24 ноября 2020 г. 09:06

Конокрады

Самый тяжелый стыд и великое мучение
— это когда не умеешь достойно защищать
то, что любишь, чем жив.
(М. Горький)

— Ой, как ты не прав, Егор Кузьмич. Совершенно.
Завсельхозотделом Увельского райкома партии Пестряков с наслаждением вытянулся на жёсткой панцирной кровати, настраиваясь на долгую душевную беседу.
— Партия – запомни – партия сама подбирает кадры, воспитывает их, выдвигает и поддерживает. Если всякие Бородины начнут во власть ломиться, не спросясь. как же будем страной управлять? То-то.
— Бородин народу люб — он местный, я пришлый.
— Да не народу он люб, а ворам. Поприжал ты несунов, Егор Кузьмич, вот они и колготятся: тебя чернят, своих толкают – политика известная. Не забивай голову перед выборами. Я для чего сюда приехал? Правильно. Рекомендовать, поддержать, настоять. Если какая-то Кабанка начнёт игнорировать мнение райкома – до чего же мы докатимся?
— И я к тому же, Павел Иванович. Авторитет райкома – это не пустой звук, чтобы можно было так… безоглядно… ставить его под сомнение. Взвесить всё надо.
— Ох, и мнительный ты, Егор Кузьмич. С тобой на фронте, как говорится, в разведку б не рискнул.
Оба замолчали надолго.
За стеной веранды Наталья Тимофеевна гулькалась с двухлетним Толиком. Анна гремела подойником, кринками, чугунами, завершая круг дневных забот.
За рекой далеко на запад протянулось ровное поле, ныне жёлтое от жнивья. Солнце закатывалось, бежали длинные тени от прибрежных тополей. Над Кабанкой плыла девичья песня, грустная и тревожащая.
— Молодёжь-то не бежит? – Пестряков повернулся на бок и подложил под голову согнутую в локте руку.
— Как везде.
— Не дрейфь, Кузьмич, прорвёмся. Всех Бородиных, — он сжал в кулак длиннопёрстую ладонь, – в бараний рог.
Агарков, закурив, покачал головой:
— Думали, войну перемогим, счастливо жить станем, а счастья всё нет и нет.
— Боишься? Хочешь, в райотдел позвоню, заберут твоего Бородина, выборы пройдут – вернётся.
— Оно, ваша правда, Пал Иваныч, — воровства много и безобразия всякого. Не доглядишь – сплошной урон. Опереться-то не на кого – вот в чём беда. В своём селе – кумовья, зятья, дядья. Здесь – один как пёрст.
— Команду надо создавать единомышленников.
— Да мысли-то у всех одни – жить получше.
— Правильные мысли, и партия о том же думает, и ты должен: рост благосостояние народа – первейшая наша задача. Но через что – вот принципиальный вопрос. Труд, добросовестный и самоотверженный. А воровство надо, и мы будем, пресекать.
— Хорошо, труд, согласен. Добросовестный – честно отработал, честно рассчитали. Но самоотверженный… — сколько можно. Война была – понятно. Сломали врагов, пора и людям дать вздохнуть. Пора?
— К чему ты?
— К тому, что план хлебозаготовок мы выполнили, семена заложили, думал, остатнее зерно на трудодни пустить, народ поощрить за добросовестный труд. А мне – вези да вези. Чем с колхозниками рассчитываться?
— Да-а, — Пестряков сел на кровати, помрачнев, закурил. – Жидковат ты для председателя. Ты где агрономию изучал?
— На тракторе.
— А партийному делу учился?
— Нет.
— Как коммунистом стал?

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 23 ноября 2020 г. 08:17

Люба картинно простёрла к небу руки и устремила взор.
Я ощутил сильное головокружение и скользнул с валуна.
НЛО плавно оторвался от земли, завис над ней, едва не касаясь.
Приступ тошноты.
Покинутый экипажем летательный аппарат поднялся ещё метров на сорок.
У меня потемнело в глазах.
НЛО рванулся с места по кривой – в сторону и вверх – исчез за скальным выступом в мгновение ока.
— Как ведьма на ступе, — прохрипел кто-то рядом.
Это Том Дэвидсон. Откуда взялся? А, впрочем, какая разница.
— Шли бы домой, милейший.
— А вы?
— А мы остаёмся.
Охотник ушёл, волоча ноги. Ему тоже досталось — серебряный браслет сверкал на чернокожей руке.
Вскарабкался на Философский камень – мне надо привести в порядок мысли.
Она всё-таки решилась на это. Не посоветовалась. Не поспорила. Не убедила….
— Билли, чёрт бы прибрал твой оптимизатор – ты заставляешь действовать против желания.
— Отправляйся следом – я подгоню какой-нибудь небесный самокат.
— А вдруг вернутся гуманоиды?
— Оставайся и жди.
— Что им скажу за НЛО?
— Всегда говори правду, если сомневаешься.
…. Прошло несколько дней. Я бродил по плато, шарил в обрамляющих его зарослях – всё пытался обнаружить что-то, упущенное следопытом Дэвидсоном. Не обнаружил.
Вызвал Билли на диалог.
— Меня терзают смутные догадки. Ты говорил, капля влаги не упадёт с небес без «добра» Смотрителей погоды – откуда гроза, остановившая первую экспедицию Жана и Насти к НЛО?
— Плановая: на год вперёд расписан каждый день – когда лить, когда сушить. Если б ребята запросили сводку в Центре Управления Погодой, они не сунулись в тот день в горы. Молодо-зелено….
— Билли, а мне так кажется, что только после грозы инопланетные гости появляются здесь.
— Ну, хорошо, сделаю в ЦУП заявку от твоего имени на внеплановую.
Потом была гроза.
Прав старый охотник – гроза в горах жуткое дело. Молнии ослепительны. Грохот грома, многократно отражённый, закладывал уши. Я думаю, если бы не оптимизатор – прощай барабанные перепонки. И дождь…. Вода неслась с кручи, всё сметая со своего пути.
Я спасался от селевого потока на вершине валуна – продуваемый ветрами, исхлёстанный струями дождя, оглохший и ослепший. Впрочем, утрирую – оптимизатор надёжно защищал организм от всех напастей, кроме одной – душевного дискомфорта. Ну, не идиот же я круглый – ликовать застигшему ненастью.
— Билли, мне нужно жильё.
— Подогнать палатку или вагончик? А хочешь яхту на лужайку с милой стюардессой? Будешь капитаном.
— Тебе что за корысть в комфорте?
— Так ведь, может статься, на века ты здесь, на целые столетия.
— Вот тут ты маху дал, тёзка пирата. У проблемы два решения – не дождусь их здесь я, так Люба, распотрошив «тарелку», найдёт каналы связи.
— Весьма прагматично, — мне показалось, ухмыльнулся он.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 22 ноября 2020 г. 08:36

В это лето у Паши в подпасках был татарчонок Рафа. Он жил у пастуха, вечерами играл с нами в футбол, у костра покуривал. Говорил, что учится в техникуме, а к Паше пристроился на лето, подкалымить.
— Платит иль ты за хавчик?
— Сказал, что осенью расчёт.
— Обманет. Ты не первый.
— Я мстительный – могу и дом спалить.
— Ну-ну….
Гошка подговорил Рафу нам помочь. Надо только Пашу подпоить, предлог придумать – спиртное мы достали. Рафа придумал. Когда поставили стадо на полуденный отдых, он бутылку самогона достаёт:
— Вчера у ребят в карты выиграл.
— Так ты же мусульманин – тебе нельзя.
— Не пью, а угостить хотел.
Пастух бутылку цапнул:
— Давай. Спасибо. Оприходую. Вот только дояры разъедутся.
Паша в питие меры не знал – бутылки не допив, упал. И Рафа нас позвал. Мы в кустах таились с самодельными кнутами. Конечно, не пастушьи, не плетёные из сыромятной кожи, но щёлкать и они могли, чтобы поднять коров в негаданный круиз.
— Арра! Гей! Гей! Гей!
Стадо поднялось, тронулось и потекло вдоль берега. Сзади Гошка с Вовкой подгоняют, мы с Пашкой сбоку, чтоб не разбежались, а впереди Рафа с кнутом пастушьим на плече и в дудку дует – вылитый Утёсов. За час мы обогнули берег, пришли на пляж. Народ от нас. Коровы катаются в песке, козы на мостиках бодаются.
Пашка потешается:
— На первый-второй р-рассчитайсь! Равняйсь! Отставить! Равняйсь! Смирно! На месте шагом марш! Песню запе-вай! Не плач, девчо-онка, пройдут дожди….
Солдат на пляже не было. Возмущались штатские.
— Вы что творите? Гоните прочь.
— Да они сами. И лучше их не злить, а то на вас пойдут.
Часа три парнокопытные загорали на солдатском пляже. Оставив несмываемые следы, тронулись в обратный путь. Вернулись в лес, к спящему пастуху. За ним на следующий день приехали, пихнули в «бобик» привезли на пляж.
— Это что?
— Не знаю.
— «Блины» коровьи, а вот тут «бобы» овечьи. Откуда?
Паша плечами пожимал:
— Не знаю.
— Не знаешь? Вот тебе ведро, лопата – убирай.
Ослушаться он не посмел – до вечера корпел. Вечером Рафу пытал, но тот плечами пожимал – не знаю мол, стадо до вечера в лесочке загорало: он приглядывал. И все дела. Назавтра только парнокопытные на отдых пришли, за Пашей «бобик» прикатил – пожалуйте на санитарные работы. Хотел пастух подмениться:
— Подпаска вам отдам – он молод, прыток….
Военные:
— А как же воспитательный процесс? Наука впредь.
И так шесть дней. Жалился потом любитель самогона – столько он песка перетаскал, сколь за всю жизнь до этого не поднимал.

17

Что за чушь, Вы скажите, нашли себе забаву – с защитниками Родины так поступать. А я не собираюсь убеждать, что мы наказывали зло. И не хотели вербоваться на службу к дьяволу. Мы мстили? Да нет, скорее мы играли в неуловимых мстителей – и это была наша жизнь. Ну, как не вспомнить без улыбки мой план. Хотя тогда нам было не до смеха.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 21 ноября 2020 г. 08:37

Пригласили газетчиков.
— Следующий вопрос ваш, — подняла строгие глаза секретарша.
Но зазвонил телефон.
— Приёмная райкома партии.… Да.… Здесь…
Растерянно Агаркову:
— Вас.
На том конце провода всхлипы:
— Гора… дочка наша … Люсенька… Помёрла-а…
Егор скрипнул зубами. Секретарша вздрогнула и отстранилась.
— Сейчас буду, — сказал жене и, возвращая трубку: – Всё, прозаседались….
Сорвал с вешалки дублёнку, нахлобучил шапку и в дверь.
Следом:
— Опоздаете.
— Уже, опоздал.
Лука Лукьянов не сразу попал к однополчанину — в день бюро заночевал в Увелке и следующий весь проторчал там, справляя свои и порученные дела. А вернувшись в Петровку, первым делом заскочил к Егору Агаркову.
В горнице на столе маленький гробик. Наталья Тимофеевна и Анна, закутавшись в чёрное, как две пифии, сидели по сторонам и тихонько раскачивались.
Лука утащил убитого горем Егора на кухню покурить.
— Как там бюро? — хозяин сделал вид, что интересуется гостем.
— А-а, — Лукьянов положил на стол раскрытую коробку «Казбека». – Сняли тебя, Кузьмич, с работы.
Агарков криво усмехнулся, разминая папиросу:
— Давно пора – нашли клубника.
— Куда пойдёшь?
— В МТС, конечно, – там Назаров не властен. Я ж танкист, тракторист, Фатеич, мне ли хороводы водить?
Агарков сжал в кулак крепкую ладонь перед носом бывшего командира.
Лукьянов оживился: не сломлен дух однополчанина – порядок в танковых войсках.
— Это ещё не всё. Строгача тебе впаяли, с занесением. За развал и непартийное поведение – никто ведь не знал, что у тебя такое горе. Ладно, из партии не попёрли, но это был бы перегиб. На это бы Босой бюро не сломил, но хотел – чувствовалось.
Лукьянов внимательно наблюдал за лицом собеседника.
Егор горестно покачал головой:
— Вот ведь как…. Хотели Назарову, а врубили Агаркову. Бюро, как дышло, куда повернул – то и вышло.
— Ну, это ты погоди.… Вот первый приедет…. Я сам к нему пойду.… Не так Босой дела ведёт, не туда…. Газетчикам врубили, придрались и врубили. А всем ясно — за фельетон против Назарова. Силён Василий Ермолаевич.
— Это всё?
— Нет. Ячейку вашу распустить решили. На два колхоза и МТС одна у нас будет парторганизация. Изберём тебя в партком.
— Со строгачом-то? Уволь, яви милость.
— Рано руки опускать, Кузьмич. У них ведь жалости нет: сдашься – забьют, запинают и свиньям скормят.
— «И вечный бой, покой нам только снится», — процитировал отставной клубник. – А доченьке моей ничто уже не снится.
Так печально закончилось первое хождение во власть Егора Агаркова.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 20 ноября 2020 г. 09:03

- Пусть уходит, — Люба мне телепатически. – Он больше нам не нужен.
— У тебя есть мысли?
— Есть — забрать аппарат, разобрать, понять и установить связь.
— Не думаю, что это может им понравиться.
— Гладышев, о чём ты? Они вторглись на чужую планету, похитили нашу девочку.
— Факт похищения не подтверждён.
— И ты сядешь здесь, сложив руки в горестной позе, и будешь ждать, ждать и ждать?
— А что делать?
Вопросы стали повторяться – дискуссия зашла в тупик.
— Вы идёте?
Не дождавшись ответа, старый проводник бочком-бочком и молчком покинул плато. Люба вновь поднялась на НЛО. Я сидел на Философском камне (так окрестил), размышляя. Требовался совет.
— Билли.
— Чем могу, Создатель?
— Рассуди.
— Тот самый момент, о котором говорят, что в науке не бывает напрасных путей – кто из вас прав, рассудит время.
— Но ты понимаешь, что захват НЛО может спровоцировать гуманоидов на непредсказуемые действия?
— Может. А может случиться, что они вернутся сюда спустя десятки тысяч лет. Тогда кто из вас прав?
— Гм….
— Это слово как понять?
— Ты их видел, Билли?
— Да, глазами Настеньки и Жана.
— Ты общался с ними?
— Жестами.
— Они способны на агрессию?
— Гуманоиды-то?
— Зачем им моя дочь?
— За тем же и они ей – жажда познания.
— Почему пропала связь с оптимизатором?
— Думаю, дело в НЛО — блокирует.
— Билли, ты до последнего мгновения был с Настей, – в какую она вошла тарелку?
— Точно не в эту.
Поднял взор и увидел жену на самой макушке летающей жаровни в позе лотоса. Послал ей мысленный вопрос:
— Ты молишься, дорогая?
— Последний раз спрашиваю: Гладышев, ты со мной?
— Что ты задумала?
— Перенести этот гроб в цивильный мир, вскрыть и изучить.
— Не делай этого.
— Почему?
— Не нами оставлено….
— Чего боишься, Гладышев?
— Я боюсь за Настеньку.
— Я тоже.
Чёрт! Упрямая баба. Привыкла повелевать.
— Билли, останови её.
— Не вижу смысла, Создатель.
— Вы что, сговорились?
— Лучше приготовься – твоя энергия сейчас будет задействована.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 19 ноября 2020 г. 08:31

Немытых увезли, приехали сапёры, миноискателем обшарили всё побережье. А штатские на пляже ржали и шутками служивых доставали.
С той поры могильный холм на южном побережье стал появляться часто — понравилась затея: народу только дай. Хотели, видимо, солдат от мостиков отвадить, но те приняли меры. Перед купанием пляж тщательно осматривался – всё подозрительное проверялось, убиралось. А штатских гнали прочь.

16

— Им надо пляж совсем испортить, — Гошка предложил.
Его затея была проста, хотя трудновыполнима. Он хотел общественное стадо перегнать с северного побережья на южное.
— Они там пору часиков потопчутся, и всё – кранты песку: загадят так, что мало не покажется.
Ему возразили:
— Но ведь и нам тогда там не купаться.
Гошка мрачно:
— Мне надо Паше отомстить.
Пашей звали общественного пастуха. И это та ещё была история. Он как-то Гошку пригласил подпаском – мальчишка за неделю так ухромался, что слёг. Когда поправился, притопал к пастуху:
— Пасти больше не буду. Дай мне расчёт за ту неделю.
Паша:
— Расчёт по осени.
— Ну, дай свои – мои потом себе возьмёшь.
— А если брошу я пасти, думаешь, мне что-нибудь дадут? Догонят да поддадут – по шее. Иди, паси или прощай – дезертирам заработная плата не положена.
Гошка затаил обиду.
Была и у меня причина не любить пастуха. У него была шотландская овчарка по кличке Белый. Она разумно пасла коров, набегавшись за день, без привязи лежала во дворе иль у ворот и никого не трогала. Зимой сидела на цепи и, видимо, поэтому зверела.
Толкались как-то с горки снеговой, и Моряк меж нас крутился – лаял, за полу хватал и стаскивал вниз ребят, вместе со мной защищая вершину. Не та собачка, что в лесу была, другая, старше – много лет у нас жила. Вдруг подлетает Белый и на Моряка. Они сцепились, но силы явно не равны. Мальчишки побежали за Пашей-пастухом, я кинулся на помощь – схватил за хвост овчарку, потащил, чтобы мой пёсик убежал. Белый на меня – порвал шубейку, прокусил через варежку ладонь, и всё пытался в лицо вцепиться. И вцепился, если бы не Моряк – он не убежал, а бросился меня спасать.
Когда я принёс его на руках, он был ещё живой. Отец перевязал ему разорванное горло, оставил в доме. К утру песик околел.
— Дай мне ружьё, — сказал отцу.
— Собака не причём.
Отец взял мою порванную шубку, к Паше домой пошёл.
— Что будем делать, сосед?
— А я причём? Собака, сука, сорвалась с цепи — с неё весь спрос.
— Значит, платить, иль зашивать не собираешься? А ну-ка подойди – скажу на ухо кое-что.
Отец шептаться с ним не собирался, а двинул в скулу. Паша вперёд спиною двор пересёк, упал у будки – Белый ему рыло облизал. С тех пор соседи не здороваются.
Зиму всю Паша грозил:
– В милицию пойду, собакой затравлю….
Весной приплёлся:
— Егор Кузьмич, что в стадо будешь отправлять? Мне надо записать.
А я за Моряка не прочь с ним поквитаться – ведь Белый околел.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 18 ноября 2020 г. 13:45

- Как же вы такую кроху застудили? Двустороннее воспаление лёгких, температура на пределе совместимости с жизнью. У неё бронхи забиты гноем, чем дышит – уму непостижимо.
Анна всхлипнула, укусив свой кулак. Егор закашлялся. Врачиха окинула их пронзительным взглядом – деревня сермяжная.
— Её бы в Челябинск, но не доедет. Сделаем, что в наших силах. Ждите.
Егор вытерпел час, потом засуетился:
— Мне в райком надо. Посиди тут, Нюся.
Закоулками добирался, шёл мимо дома второго секретаря райкома Босого Серафима Ивановича. Увидел знакомый ходок Назарова – шилом кольнуло недоброе предчувствие и угнездилось где-то в глубине души.
В райкоме сдал взносы в сектор учёта и партбилеты на штамповку.
— Стучат, — кивнул на дверь через коридор завсектором Беспалов. – С исполкома вторую машинистку вызвали, к бюро торопятся.
Видя, что Агаркова никак не заинтересовала его информация, отложил в сторону штемпель «уплачено»:
— Не интересуешься? А зря. Там про тебя стучат – зайди, глянь. Из Петровки предсовета вызвали срочным порядком – Извекова вашего. Ты что-то сегодня не такой. Иди, партбилеты потом заберёшь, после бюро – мне ещё сверить надо по карточкам учёта.
Егор зашёл в машбюро, поздоровался. Вытянув шею, пытался заглянуть в завиток текста, выползающего из машинки под пулемётный перестук. Ничего не понял. Потом на глаза попала стопка отпечатанных листов:
Повестка заседания бюро Увельского райкома партии от 26 января 1948 года.
1. О подготовке очередного пленума Увельского райкома партии.
2. О работе редакции газеты «Слово колхозника» по реализации постановления Октябрьского Пленума ЦК КПСС.
3. О работе клуба Петровского сельского Совета по патриотическому воспитанию молодёжи и организации культурного досуга селян.
— Так вот он, кумов-то кабанчик! — Егор брякнул по стопке костяшками пальцев.
Машинистки вздрогнули, разом прекратив перестрелку:
— Что? Что вы сказали?
Но Егор только рукой махнул и вышел прочь.
Бюро собиралось, если не было накладок, обычно по вторникам в два часа. В отсутствии первого секретаря, уехавшего в Москву на учёбу, проводил заседания и правил районом второй секретарь – Серафим Иванович Босой, областной выдвиженец, как, впрочем, и первый.
Когда подъехал Извеков, Егор уже томился в приёмной. Поздоровались.
Формально Петровский глава Совета был работодателем для Агаркова, но как рядовой член партячейки состоял у него в подчинении. За годы войны Егор возмужал, если ростом и не догнал старшего брата Фёдора, то костью широкою в него. А Извеков сдал ещё сильнее, ходил теперь с тросточкой, более похожей на костыль, стал чёрен и ряб лицом, телом высох.
По одному, по двое подходили члены бюро. Однополчанин, бывший командир, парторг соседнего хозяйства Лука Лукьянов сердечно обнял Агапова. Последним из своего кабинета через приёмную прошествовал Босой — с Извековым за руку, на Егора даже не взглянул.
Петровчане переглянулись и пожали плечами. Хотя Егор немного кривил душой — он-то был в курсе надвигающихся событий.
Подошли журналисты – редактор и известный уже фельетонист, но теперь без фотоаппарата. Непрофессионально притихшие. Не было Назарова. Да и зачем ему тут быть, раз из повестки вычеркнули.
Надрывно закашлялся Извеков, встал и вышел, припадая на тросточку. Егор проводил его взглядом. Сдал, сильно сдал бывший красный командир. Устоит ли под напором Босого? Нет, вряд ли – не боец уже.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 17 ноября 2020 г. 08:04

Я притащил незамысловатую лестницу и приставил к овальной кромке НЛО. Люба ловко вскарабкалась на его поверхность.
— Что там? – отошёл от летательного аппарата на достаточное расстояние, чтобы видеть его поверхность и присел на валун.
Люба обошла верхний конус тарелки по круговой.
— Где у неё люк? Движетель? Рули? Не иначе нечистым духом….
Я шутливо перекрестился:
— Храни, Господь. Спускайся.
— Слушай, у неё поверхность тёплая….
— Может, радиоактивная?
— Оптимизатор дал бы знать.
Томас Дэвидсон скверно выругался, и я, спрыгнув с валуна, поспешил к нему.
— Нашли что-нибудь?
— Нашёл. Уносить надо задницы. Были они здесь, после меня были. Шныряли – вон как наследили.
— А дочери моей следы здесь есть?
Вместо ответа чернокожий проводник поманил рукой.
— Иди сюда. Вот они, её следы.
Он подошёл к ближайшим кустам.
— И там, и там…, — указал рукой.
— И что это значит? Послушайте, Дэвидсон, вы специалист, вы можете изучить все следы и рассказать, что произошло с моей дочерью и её спутником?
Следующий час сидел на упомянутом камне в позе роденовского Мыслителя. Люба на краю космической тарелки, болтая ногами, а проводник, где шагом, склонившись, где на четвереньках, а то и ползком передвигаясь, изучал поверхность плато. Иногда он что-то поднимал, осматривал, обнюхивал, бросал и двигался дальше. Наконец поднялся, отряхнулся и решительным шагом направился ко мне.
— Подождите, подождите! – Любочка сорвалась с места, пробежала краем тарелки к незатейливой лестнице и спустилась вниз. – Меня подождите.
Старый охотник поведал. Моя дочь и её спутник были здесь. И в то время здесь были зелёные карлики. Вторая их машина приземлилась рядом с первой. Судя по всему, инопланетяне вновь потрошили брошенный корабль. В тех кустах прятались Настенька и Жан, наблюдая. Потом их нашли. А может, они вышли сами. Вон там они стояли рядом с заморышами – лицом к лицу. Долго стояли – наверное, беседовали, объясняясь жестами. Потом их чёртова тарелка улетела и увезла на борту землян.
— Их захватили?
— Следов борьбы не видно – может, уговорили.
— Ты ему веришь? – Люба мысленно.
— А в чём сомнения?
— Ты бы полетел с чужими людьми на чужую планету?
— Людьми?
— Оговорилась – гуманоидами….
— Я нет, а вот Настенька….
Вспомнилась давняя вылазка двух Анастасий, внучки и бабушки, в Нью-йоркский Гарлем. Для девятилетней девочки негритянские трущобы мегаполиса были под стать чужой планете.
— Настенька могла: она авантюрная, в бабушку.
— А может, всё Жан решил?
— Может….
Нашу безгласную дискуссию прервал проводник:
— Уносить надо задницы – не дай Бог, вернутся.
— Есть подозрения? – встрепенулся я. – На чём основаны?
— У меня чутьё на неприятности, — толстые губы Тома потянулись к мясистым ноздрям.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 16 ноября 2020 г. 07:41

Довольные, что отомстили обидчикам и радость подарили подневольному коню, пошлёпали домой кружным путём – далеко обходя леса с запрятанным в них аэродромом.

15

Наверное, то, что делали мы до сих пор, было поисками темы – она появилась лишь теперь. Ещё когда мы топали асфальтом от Половинки в сторону Южноуральска, Вовка Нуждин сказал:
— Я тоже кое-что придумал.
И поведал. Нам его план коварный весьма пришёлся по душе, и мы его решили в ближайшие же дни осуществить.
Озеро Горькое имеет идеально круглую форму, но весьма разнообразный ландшафт. Его западный берег очень топкий и весь зарос камышами. В них охотники делают скрадки — уток осенью на Горьком видимо-невидимо: тоже прилетают подлечиться перед дорогой дальней на юг. С севера на берег наступает лес – здесь в жаркий полдень отдыхает общественное стадо. И в озере коровки любят искупаться, и в грязи лечебной не дуры поваляться. Восточный с южным берега – отличный пляж. Вода здесь чистая, дно плотное, а побережье – сплошной песок. Под солнцем так, бывает, накаляется, что босым не пройдёшь. Восточный берег наш – отсюда до Увелки километра четыре-три, не больше. Здесь в жаркий полдень выходного дня народу столько собирается, что кажется, посёлок пуст. А южный примыкает к воинской части, там «летуны» обосновались капитально – сделали мостики, туалет. Уборную недоброжелатели потом сожгли, после драки с солдатами на танцах, но мостики не тронули – они ведь всем были по душе. Когда здесь не было вояк, народ сюда стремился – понырять, в песочке загорать и, побранившись, нехотя уйти, когда солдаты приезжали. Им военврачи рекомендовали купаться дважды в день в воде целебной. Перед обедом и после ужина автофургоны привозили сотни две солдат. Пока они снимали обмундирование, командиры разбирались с гражданским населением, выдворяя лишних с ведомственного пляжа. Попадались несогласные уйти. Тогда подавалась команда: «В воду!», и стриженные молодцы прямо по скатёркам-самобранкам, прыгая через тела, неслись к прохладе. На все охи, ахи, визги, писки обывателей, командиры лишь руками разводили – вас предупреждали.
Вот этот пляж солдатский стал местом нашей мести.
Наш славный пиротехник Нуждин Вовка сделал бомбу – карбид, опилки, вода и шарик надувной. Как там срабатывал взрыватель, осталось тайной для меня. Да Бог с ним! Куда интересней был арантураж. Мы нагребли из песка могильный холм, поставили пирамидку со звездой, венки положили. Эти реквизиты притащили с кладбища. Точнее с его свалки – есть такая, куда сваливают мусор, отслужившие кресты, венки и прочие реликты.
Заранее всё приготовив, подъехали с утра пораньше и возвели могилу «Таме-Тунга», под пирамидкою запрятав бомбу. Уехали домой, чтоб не мозолить глаз и не попасть под подозрение. Вернулись ближе к первому солдатскому купанию. Народу уж полно. Мы расположились ближе к ведомственному пляжу. Видим – стоит нетронутой могилка. Люди подходят, смотрят и отходят – всем ясно: чья-то шутка для солдат.
Вот и защитники страны, сто метров пробежаться не хотят – пылят в машинах. Солдаты раздеваются, командиры смотрят пляж. Заминка у могилы «Таме-Тунга» — пытаются понять, что за хренотень. Решаются убрать.
Но только пирамидку повалили — следом взрыв. Фонтан песка взметнулся вверх, а бравые вояки пали ниц, так тренировано, как по команде «Воздух!».
Тут Пашка на ноги вскочил:
— Смотрите-ка, ну, герои!
И:
— Ха-ха-ха-ха…!
За ним весь пляж гогочет, даже те, кто не видал причины.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 15 ноября 2020 г. 08:55

- Здравствуйте. Здравствуй, Кузьмич.
— Нет, не видали.
— И на складу его не ищи, нету.
— Можа в МТМ, можа на ферме.
— На конюшне глянь – с обеда на ходке рассекал, видела….
Председателя колхоза действительно нашли на конюшне. В углу просторного помещения нераспряженный жеребок хватал клок сена уголком губ и мулозил его вместе с удилами. Глава коллективного хозяйства провалился задом в ясли, явив миру две ноги в валенках с колошами, одну руку с клоком сена в горсти и голову в треухе, мирно почивавшую в сивушных парах.
— Чёрт, нализался, — плюнул под ноги парторг.
— Погоди-ка, — засуетился корреспондент. – Исторический момент.
Он кинулся пошире отворить створки ворот, и в последних лучах уходящего солнца щёлкнул затвором аппарата.
— Постой, — усмехнулся Егор, подошёл к яслям, содрал с валенка Назарова колош и водрузил ему на голову. – Щёлкни-ка ещё раз нашего Бонапарта.
Эту фотографию и увидел народ в «Слове колхозника». Заголовок фельетона был хлёсткий, можно сказать, злободневный – «Ещё один, кому нужна была «Московская»». И звался там председатель колхоза Назаров Петровским Бонапартом.
Дочка Люсенька, первенец молодой четы, сильно приболела. Полгодика ребёночку.
— В райбольницу вам надо, — что я могу, — подняла на Агаркова растерянный взгляд белёсых глаз фельдшер медпункта. – Хрипы у ней по всей груди. И не медли — счёт на часы, может, идёт. Потеряете дочь, Егор Кузьмич. Езжайте.
— Коня, говоришь? – Назаров поднял на парторга недобрый взгляд, губы его толстые поползли к кончику носа – вылитый дуче, повешенный в Италии.
— Коня, говоришь? Куды ты на ночь глядя? Кто-то там тебя ждёт. Завтрева с утра и помчимся. Слышал, на бюро райкома нас вызывают?
Егору тошно выпрашивать сани у Назарова, но доченька….
Он глубоко вздохнул и присел на стул, отвернувшись к окну.
Назаров сверлил взглядом ненавистный затылок.
Знаю, знаю, кто колошу на башку пристроил. Выжить из хозяйства хочешь, гнида? Под себя колхоз забрать? На-ка, выкуси! Много вас, фронтовичков, понаехало. Да и мы не пальцем деланы.
— Метель днями была. Пробьёмся ли?
— Да ты что? На Гнедке-то не пробьёмся? Шалишь. С супругой поедешь? Ну, так сбирайтесь – завтрева со вторыми петухами и подъеду.
Назаров подъехал, как и обещал – ночь, будто только разыгралась: полыхает звёздами из края в край. Горячий рысак бил подковой звонкий снег, звякал удилами. Увидев Анну с дочерью на руках, укутанную в одеяло, председатель развернул в ходке дорожный тулуп:
— Спит?
Анна Агаркова всхлипнула:
— Горит вся. Не знаю уж, в памяти ли.
Егор укутал жену и дочь Назаровским тулупом, примостился сзади на сене.
— Что тут у тебя?
— А? Кабанчика завалил – куму везу. Н-но!
Рысак-трёхлетка легко взял с места.
Ходко шли. Заря полыхнула, притушив звёзды, когда Марково проехали – до Увелки рукой подать. Солнце выкатилось, месяц только потеснился, не желая уступать. Подъехали к больничным воротам.
— Ну, я к куму. Ты в райком-то когда?
Егор отмахнулся.
Назаров покачал головой – за всю дорогу девочка и не всхлипнула: жива ли?
После осмотра врачиха вышла в приёмный покой.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 14 ноября 2020 г. 09:02

- Каюсь, дорогая.
— Грешишь и каешься – удобно пристроил душу.
— С комфортом.
— А мне хочется плакать, — Люба отвернулась.
Мы рядом – беда общая сплотила, но не примирила. И я повернулся к жене спиной.
Солнце ещё не перевалило через гору — в дверях седая и курчавая голова старого негра:
— Вы, кажется, хотели на что-то взглянуть? Тогда пошевеливайтесь — к закату надо бы вернуться.
На его чёрном запястье серебром отливал оптимизатор – чудесный сон продолжался.
Сборы были недолги. Нет, с полчасика Люба таки потратила на утренний туалет – умылась в роднике, расчесала волосы, переоделась в походную амуницию. А я привык, что за гигиеной тела следит Билли, и эти тридцать минут просидел, наблюдая.
Выступили. Тропинка петляла меж кустов и деревьев, не круто забирая вверх. Дядюшка Том шёл впереди с ружьем на плече и пустым рюкзаком за спиной. Следом моя жена в брюках и штормовке цвета хаки – все лишние вещи остались в хижине. Замыкал шествие я.
Гора постепенно надвигалась, местами нависала, но звериная тропа, петляя, каждый раз находила пусть не самый короткий, но вполне проходимый путь. Потом тропинка пошла вниз – начался спуск. Даже не заметил как. Всё время вершина была впереди и сверху, а теперь за спиной. Наверное, горное плечо перевалили.
В какой-то момент проводник сошёл с тропы. Она вильнула в сторону и вниз, а он прямо и в кусты. Нас поманил и сделал знак – быть осторожным. За ним следом — он на карачки, и мы на четвереньки опустились. Подбираемся к краю расщелины. Вот она – загадочная площадка на дне горного ущелья. Сверху хорошо видна. И удивительное…. Нет, сооружением его никак не назовёшь. Летающая тарелка – очевидцы верное дали определение космическому аппарату инопланетных существ — стоит во всей красе, а кажется, парит над землёй обтекаемыми формами. Цвет скорее металлический, но глубокий и ощущение – мерцающий. Стоит в тени, далеко от прямых лучей, а блазнится – гуляют по поверхности солнечные зайчики. Линии обвода правильные, строго выдержанные, в то же время гармоничные (грациозные?) без намёка на напор, мощь или агрессивность.
Вот ты какой – НЛО! Завораживает.
Люба мысленно перекрестилась:
— Если долго-долго всматриваться в бездну, она начнёт заглядывать в тебя.
— Никого, — подвёл итог получасовому наблюдению дядюшка Том. – Спустимся.
Мы вернулись на тропу.
— Билли, с Настенькой по-прежнему нет связи?
— А что изменилось?
Тропинка вывела нас на плато. Вот он, летательный аппарат гуманоидов, во всём великолепии. Высотою этак с двухэтажный дом, в диаметре – целая усадьба. Но каково исполнение! Изящная конструкция из двух плоских конусов опирается на острие нижнего и непонятно каким чудом удерживает равновесие, не заваливаясь на край.
— Ракушка, — подумал я.
— Будто кувшинка закрытая, – откликнулась Люба.
Открыта первая загадка – солнечных бликов. Дело в зеркальной поверхности — сверху мы видели отражения облаков.
— Кто-то здесь был, однако, — покачал головой наш проводник.
К такому умозаключению привёл его ствол дерева с остатками сучьев – примитивная лестница — лежащий на некотором удалении от НЛО. Это обстоятельство расстроило охотника. Томас принялся накручивать круги по плато, изучая следы. Вид его выражал недовольство, а движения – настороженность. Дэвидсона что-то напрягало.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 13 ноября 2020 г. 13:39

Подъехали. Я прямиком, не прыгая с седла, рулю в ворота. Потом калитку завалил, свой велик за Васин, тут же во дворе стоявший, задвинул – чтоб если вдруг чего, не мой схватили. Бегом в огород, по тележке, приваленной к стене, на пологую крышу сарая взобрался, лёг и замер — жду продолжения событий. Прапор стучит в ворота, требует, чтобы открыли. Вася босой, расхристанный – ну, видно, что хмельной – выходит на крыльцо, прислушивается, к воротам не спешит. Конвойный наш к соседям, но и там завалены запоры – с Васей шутки плохи, когда он пьян. Потыкавшись туда-сюда, прапор вернулся к мотоциклу.
Вася отворил калитку:
— Служивый, слышь, ты не к жене моей приехал?
Прапор оглянулся:
— И к ней, и к вам. Тут паренёк в ворота въехал. Ваш сын? Есть разговор о нём.
У Печоркиных не было детей.
— К Варваре? Заходи – она уж стол накрыла, ждёт тебя.
Прапор, оставив мотоцикл, пошёл к воротам. Потом, будто узрев что-то во взгляде мужика, повернул назад:
— Нет, лучше в другой раз.
— Стой, сволочь, гад, прелюбодей! – Вася вдогонку. – Сейчас я посчитаюся с тобою!
Прапор мотоцикл с толкача завёл, прыгнул в седло, дал по газам и голову пригнул. И вовремя – огромная колода, на которой колют дрова, над нею пролетела. Вася во хмелю и не такие откалывать мог номера.

14

Наверное, неделю с тревогой ждали развития событий, но прапора всё нет – мы осмелели.
— Вот сволочи, хотели наши велики себе забрать.
— А прапор, тот ещё козёл — проклятый шантажист. Жаль Вася не убил его колодой.
— Нет, надо отомстить – нельзя им с рук спускать.
— Что мыслишь, предлагай – обсудим.
Пашка предложил:
— Давайте угоним у них лошадь.
Два дня лежали, хоронясь, у свинофермы — на третий повезло. У привязи оставив запряженного конька, солдаты подались на чьё-то поле – картошку воровать. Прапора-то не было.
— И никого нет, на ферме пусто, — докладывал Пашка, воротясь из разведки.
— Ну, что? – мы переглянулись. — Вперёд?
Отвязали лошадь – она безропотно, повинуясь вожжам, потянула за собой телегу.
Гошка:
— А может, поросёночка прихватим? Потом зажарим.
Я с видом знатока на облучок уселся:
— Мало шума? Погонь и перестрелок не хватает? Ну, покричи – сейчас сбегутся.
Въехали в лес.
— Куда ты правишь?
— Ну, не в Увелку же.
Лесной дорогой добрались до Половинки.
— Что дальше?
— Видите коней? Сейчас лошадку туда направим, телегу бросим здесь.
Распрягли ворованную лошадь, отпустили в поле к коням колхозным – те заржали.
— Сейчас отлупят!
— Не догонят – стреножены они.
Но гривастые и не хотели драться – обнюхались и снова мордами в траву. А тот, что с поросячьей фермы, давай скакать по полю — и взбрыкивал, и на дыбы вставал, и ржал, и ржал, и ржал….

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 12 ноября 2020 г. 07:48

Кабанчик

Наша честность требует положительного единства
между трудящимися, уважения к каждому трудящемуся,
уважения к своему маленькому коллективу и к коллективу
всего советского общества, уважения к трудящимся всех
стран.Вот только на этом фоне мы говорим о честности.
(А. Макаренко)

Байтингер Андрей Августович был из поволжских немцев, переселённый на Южный Урал в военное лихолетье. Природа щедро одарила его мужскими статями — многим солдаткам мутными ночами грезился его тевтонский профиль. Но фронт сыпал похоронками, и вместо сердешного «милый» слышал он за спиной злобное: «Ишь, присосался, немчура проклятый».
А присосался ссыльный к колхозному имуществу в должности кладовщика. Педантизм и немецкая аккуратность во всем и особенно в документах отчётности служили ему праведную службу, спасая от недостач, грозивших — ему-то уж точно – расстрельной статьёй.
Премного им доволен был председатель колхоза Василий Ермолаевич Назаров:
— У меня кажное зёрнышко на учёт поставлено.
А когда распекали на бюро или в исполкоме нерадивых, подтрунивал:
— Прислать моего немца? Враз порядок наведёт.
Не знал Василий Ермолаевич того, что между его сверхчестным немцем и бабёшками, трудившимися на подработке семян был негласный сговор. Перед тем, как запереть тяжёлые церковные ворота – в бывшем Божьем храме хранилось колхозное зерно – на огромный амбарный замок, выходил Андрей Августович покурить на свежий воздух. Этими минутами пользовались работницы, чтобы сунуть за пазуху к тёплым грудям пару горстей зерна – чтобы дома, истолчив его в ступке, приправить жидкий супчик и покормить семью. Ревниво смотрели друг за другом, чтобы ровно две горсти и не зёрнышком больше.
Уходя, прощались:
— До завтрева, Андрей Густович.
Он кивал, не глядя, пуская клубы дыма и пара, устремлял взор свой вслед светилу, западавшему за кромку голого в январе леса у Межевого озера. Солнце видело то, что скрыто от ссыльного пространством – и заснеженное Поволжье, и развалины Берлина.
Ворованное зерно холодило не только грудь, но и саму душу. За такое по законам военного времени кара суровая и незамедлительная – ссылка в северные лагеря с конфискацией дома и хозяйства. Кончилась война, а страх остался. Говорят, не будет поблажки. Говорят, ещё заседает в районе тройка, верша суд строгий и скорый.
Бабам и душу отвести в никчемных пересудах некогда – трусцой через заброшенный поповский сад, а за забором площадь – сотни тропок по своим углам. Там попадёшься – каждый за себя – ври, что хочешь, выкручивайся, но остальных за собой ни-ни.
Дом прошли поповский – теперешняя школа, но ребятишек нет: с утра отзанимались – колодец, вон забор. Батюшки святы! Кто это навстречу? Никак Назаров? У баб сердца до пяток обвалились.
Да, нет. Егор Агарков, завклубом сельским. Но тоже начальство – парторг колхозный. А ктой-то с ним? По виду – городской.
— Дарья, где ты? Твой зятёк идёт. Давай вперёд.
Бабёшки уступили тропку суетливой приземистой женщине – Дарье Логовне Апальковой.
— Здорово, Гора. Как унучка?
— Здравствуй. Растёт, улыбаться начала. Здравствуйте, женщины. Назарова не видали? Корреспондент к нему приехал, из районной газеты.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 11 ноября 2020 г. 13:29

При этих словах охотник махнул рукой куда-то за спину, и мы с Любой дружно глянули в темноту.
Том Дэвидсон продолжил:
— Меня любопытство разбирает – что за чертовщина? Следующим днём собрался по-походному и на ту гору. А потом вниз. Там, на площадке в расщелине, и приметил этих головастиков. Две тарелки стояли борт к борту, а букарашки зелёные суетятся меж них. Это они мне сверху муравьями показались, а подобрался ближе, смотрю – нет, вроде бы люди, только заморенные: ручки тоненькие, ножки того и гляди подломятся. А сами таскают что-то из одной ракеты в другую. Корабли их космические больше на жаровни похожи, только без ручки. Тарелки, одним словом.
Дядюшка Том подкинул в костёр, затащил кота на колени, пригладил и продолжил:
— Домой вернулся, места не нахожу – хочется ещё раз на них взглянуть.
— Вы бы учёным сообщили, — подсказала Люба.
Старый негр хмыкнул и пальцем погрозил:
— Ты наговоришь! Что, мне тут одному плохо живётся? Нет-нет – никаких учёных. Ну, да ладно. Скоро опять за гору собрался. Жаровня одна стоит, второй след простыл, и головастиков не видать. Насмелился, подошёл – все следы осмотрел и сообразил: улетели черти. Ракетку бросили и улетели. Обошёл тарелку эту – скрутить нечего. Из деревца лесенку срубил, наверх забрался, та же картина — окон нет и отломить нечего.
— Так и стоит? – Люба с недоверием.
— Уж с годик как.
— И вы никому не слова?
— Если бы. В город за припасами выбрался, в салуне перебрал и растрепался.
— Кому?
— Разве помню? Только вдруг эта парочка явилась. Нет, люди неплохие – целую коробку виски принесли. Угостили, а потом с вопросами, а потом с просьбами – проводи да покажи. То самое место…. Ну, и повёл – дальше знаете….
— Нам покажите? – спросила Люба. – Девочка – дочь моя.
Охотник покачал головой:
— Не шибко похожа. Скорее на него.
— Это мой муж.
— Да мне плевать! Выпивка у вас есть — что я зазря должен ноги бить?
— Мы принесём.
— Тогда и покажу.
Я тронул Любу за локоть и мысленно:
— Оставь дискуссию пустую. Идём спать — утро вечера мудренее.
Костёр потух, беседа угасла. Одинокий охотник устроил себе ложе под навесом, уступив нам хижину. Глянул на небо, покряхтел, поворочался и застегнул на руке оптимизатор – время эротических снов.
— Билли.
— Всё понял, Создатель.
Мы лежим с Любой в хижине на топчане. В прорехи убогой кровли подмигивают звёзды. В горах они ярче. Я ласкаю жену, но не от страсти, скорее по привычке. И она принимает их (ласки) в душевном спокойствии, думая о другом.
— Ты веришь старику?
— В чём сомнения?
— Что могло произойти с Настенькой и её спутником?
— Попробуем выяснить.
— Ты так спокоен.
— Пока не вижу повода для паники.
— Если что-нибудь случится, начну верить в проклятие генерала. Кстати, чем ты так не угодил деду?
— Был инцидент.
— Небезгрешен ты у меня, Гладышев.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 10 ноября 2020 г. 13:42

И зырк на меня:
— Руки мыл?
У неё на глазах руки с мылом вымыл, показал, а за ужином опять:
— Чем это пахнет? Руки мыл?
Ладно, навоз мы из свинарника вывезли, а эти говорят:
— Травы хрюшкам задайте.
Разнесли зелёнку по клетушкам.
— Ладно, — говорят служивые, — велики вам отдадим, если покажите, как зерно крали.
Мы показали.
— Доску назад.
Ох, и попыхтели мы. Ни в какую она, собака, на место заползать не хочет.
— Откройте, — говорим, — ворота – никак она в паз не попадает.
— А вытаскивали вы её с открытыми воротами? То-то….
Потом сжалились – замок открыли, створы сдвинули. Ну, мы доску засунули на место.
— Всё? – спрашиваем.
Только вернули нам велосипеды, подъезжает Федорчук на мотоцикле.
— Ба! Знакомые лица. Опять попались! Теперь с чем?
Узнав, решил:
— Пора мне познакомиться с вашими родителями. Поехали!
Под конвоем направились в Увелку – мы педали крутим, прапор на мотоцикле тарахтит. На первом перекрёстке у больницы Пашка с Нуждасиком, наверное, сговорившись, в разные стороны рванули, кинув нас. Конвойный не переживает:
— Вам не удрать.
Действительно, куда я с Гошкою на рамке?
— Что делать, — спрашиваю, — друг? Может, прыгнешь да через забор – там в чьём-нибудь саду схоронишься.
— Вези меня домой, а сам удрать попробуй.
— Хорошо подумал?
— Меня ведь некому наказывать – тебе же попадёт.
Отец мой тоже за ремень ещё не брался, но, Боже мой, как стыдно перед ним воришкою предстать. То-то будет поводов сестре меня шпынять.
Подъехали к Гошкиному дому. Вышел дед Калмык.
— Ваш пострел?
— А что?
— На воровстве попался — в милицию отдать иль меж собой договоримся?
— Подумаю, — дед не спешил с ответом.
— Этот чей? – прапор на меня кивнул.
— Соседский.
— Ну, думайте. Я ещё вернусь.
И мне:
— Поехали.
Ещё крутя педали к Гошкиному дому, заметил широко распахнутую калитку Печоркиных ворот. Там жил «Уральский парень Вася» с Варварою своей – огромный бородатый и очень сильный мужик. Трезвый – смирнее не бывает, но лишь напьётся – берегись народ. Жена Варвара прячется к соседям, а Вася дома пьёт иль, выйдя, колобродит:
— Я уральский парень Вася. Ты уважаешь трудовой народ?
Попробуй возразить – пьянчуга так кулаком приложится, что в пору хоронить.
Итак, открытая калитка – моё спасение. Васёк, наверное, пьян, жена в бегах. Да будет с ними Бог! Мне б в ворота проскочить, калитку завалить – пусть постучится прапор. Быть может, Васёк ему откроет….

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 9 ноября 2020 г. 08:31

В Мудадзяне Лукьянова ранили. Пошёл в город, а обратно привезли. Егор с Сычёвым прибежали, когда его перевязанного отправляли в медсанбат.
— Держитесь, земляки, — улыбнулся младший лейтенант. – Чтоб без меня Токию их не брали. Я ненадолго, только туда и обратно.
И опять улыбнулся бескровными губами. Только улыбка эта была совсем не геройской.
— Да-а, дурило наш Лука Фатеич – на ровном месте спотыкнулся. Угораздило.
— Кому как повезёт, — поддакнул Сычёв.
— Тихо! – приказал Рыков. — Слышите?
— Что? Что?
— Да тише, вы. Слышите?
Чем-чем, а отменным слухом танкисты вряд ли прихвастнут.
Тишина воцарилась в тридцатьчетвёрке.
Будто чавкнула грязь за бортом. Вслед за звоном разбитого стекла о борт машины, свет брызнул в смотровые щели.
— Горим! – завопил истошно Сычёв. – Открывай люк, командир. Егор!
— К машине! – крикнул Рыков. – Огонь по врагу!
Агарков откинул свой люк, полез – автомат вперёд. В спину летело Петькино:
— Горим! А-а-а-а….
Егор скатился с брони, плюхнулся в грязь. Вскочил. В пяти метрах тёмная фигура.
Сейчас я тебя, тварь!
Нажал курок – чуть палец не сломал. Тьфу, чёрт, забыл передёрнуть.
А фигура – бах! бах! – белым огнём чуть не в лицо. Мимо!
По пояс высунувшись из люка, Рыков дал очередь вокруг танка – пули зачавкали в грязь.
Петька бесновался в горящей машине, не имея возможности выбраться:
— А-а-а-а….
Щас, Петя, щас. Егор передёрнул затвор, но кто-то сзади сильно толкнул его в плечо.
Падая, Агарков видел, как выбивали пули искры из брони. Не видел, как сражённый, подломился в поясе Рыков, соскользнул с брони и ткнулся головой в грязь. Не слышал, как погибал Петька Сычёв, не вырвавшись из объятой пламенем машины.
— А-а-а-а….
Ему повезло – он упал на автомат и не захлебнулся в грязи, когда лежал без памяти. Его подобрали на следующий день. Он был ранен, истекал кровью, но был жив в отличие от командира. И от Петьки остались обугленные кости. Война, брат. Ничего не попишешь.
Сначала была боль физическая, она заслоняла всё. Потом заныло сердце. Эх, Петька, Петька. Не гулять мне на твоей свадьбе. И Рыков погиб. Но этому может и поделом – по его глупости всё случилось. Вылезь они на броню да услышь самураев пораньше, может и живы остались.
После Хабаровского госпиталя был долгий путь на запад. В Самарканде долечивался. Здесь и встретил выздоравливающего Луку Лукьянова.
— Командир!
К выписке из госпиталя и документы о демобилизации подоспели. Уехал Егор.
Под вечернюю зорю покидал состав Самарканд. За городскою чертой ещё один город – шалаши, землянки, палатки.
Агарков, куривший у окна, спросил проводника:
— Кто это?
— Беженцы, дезертиры, переселённые – накипь всякая. Упаси Бог туда попасть.
И дабавил, видя недоумение на лице старшего сержанта:
— А ты думал, двое вас на всей земле – ты да Гитлер. Нет, брат, каждой швали по паре.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 8 ноября 2020 г. 06:37

- Что делать? – всполошилась Люба.
— Лететь к месту последней связи, искать следы, причины….
— Да-да, немедленно, конечно….
На гидросамолёте пересекли океан. К отрогам Скалистых гор «по щучьему велению» перенёс автомобиль – старый изъезженный армейский пикап. Ещё полдня козьими тропами, и вот она, хижина дяди Тома – причудливое строение из брёвен и шкур.
Дядюшка Том – Томас Дэвидсон – убеждённый холостяк, чудак, охотник. У него есть оптимизатор – он надевает его на ночь, забываясь в эротических снах. И ружьё – им он добывает пищу, стреляя диких птиц и животных. Как раз к нашему приходу распотрошил убитую индейку и прилаживал к вертелу над костром.
Наше появление не смутило его ничуть и не удивило. Широким жестом пригласил к предстоящей трапезе. По-русски его слова звучали бы так:
— Милости прошу.
Прирученный камышовый кот – единственный домочадец Робинзона гор – перетащил объёмное брюхо поближе к пище. Люба попыталась погладить его, но самолюбивое создание уклонилось от ласк.
В хижине дяди Тома жили Настенька и Жан. Здесь остались их вещи. Отсюда они ушли в экспедицию и не вернулись.
— Зелёных карликов искали, — доложил хозяин.
— Зелёных? – заинтересовалась Люба. – Почему зелёных?
— А я их видел – вот как вас. Они глазастые, лысые, маленькие – Том Дэвидсон отмерил ладонью метр от земли – и зелёные.
— Как же они завелись в ваших краях?
— На тарелке прилетели.
— Вы видели?
— Там, — чернокожий охотник махнул куда-то рукой. – Там, в горах стоит их тарелка – надо думать, неисправная. Вашим ребятам обещал показать, но не дошли – гроза ударила. Жуткое дело – гроза в горах. Вернулись. Потом сами пошли, говорят: «Дорогу запомнили». Думаю, нашли.
За разговорами жаркое подоспело.
— Угощайтесь, — предложил Томас, и первый кусок достался коту.
Я потянулся к оптимизатору.
Билли:
— Не стоит.
— Тогда аппетит.
— Ой, как кушать хочется, — встрепенулась Люба.
И сам ощутил приступ голода — такой, что с удовольствием умял добрый кусок полусырого, сочащегося жиром и кровью мяса. Без хлеба, но с солью – крупной, серой, должно быть, из камня дроблёной.
Люба, ополоснув в ручье лицо и руки:
— Давно у вас завелись зелёные карлики?
Дядя Том:
— В прошлом году приметил, а кто из нас раньше завелся, не скажу — не знаю. Может, и они. Как увидел, говоришь? На перелёт утиный вечерком пошёл. Уж зорька гаснет – летят. Бабахнул. Одна, вроде как, не камнем вниз, а бочком-бочком отбилась от стаи и приземлилась. Убил – не убил? Направление запомнил – думаю, потом посмотрю. Ещё посидел – перелёт закончился, и я поднялся. Пойду, думаю, гляну – всё равно по пути. Совсем темно стало – сапоги едва различаю, где тут утку узреть. Но иду, смотрю под ноги. Стоп! Что за дьявольщина! Вижу тень перед собой. Не сразу сообразил – свою. Вон колпак от зюйдвестки, вон ружьё за спиной. Луна что ль из-за горизонта выскочила – солнцу как бы ни ко времени. Поворачиваюсь – святая дева! – светящийся диск спускается с неба за гору. А от него прожектор по земле шарит – ну, и по мне пробежался. Вон там….

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 7 ноября 2020 г. 08:13

Царство полумрака. В углу стоит электрическая зернодробилка, а этого зерна посреди склада целая гора. Я взял в ладонь – колосья пшеницы, ячменя, горох – всё ясно: кормосмесь. Мальчишки смотрят, что с зернодробилки снять.
— Э, кончайте, парни – что хрюшки будут жрать?
Опять облом! Вернулись в Цитадель, а нас там уже ждут – прапор с повязкой на руке и кобурою на боку, боец с автоматом.
— Вы что тут прячете, паршивцы? А ну-ка, руки в гору и шагом марш вперёд.
Идём. О, Господи! Неуловимые команчи в плену — теперь начнутся разбирательства. Впрочем, что нам можно предъявить? Поличных доказательств нет. За «колючку» забрались? Так свалка – территория не охраняемая. Если в ментовку не сдадут, то отбрехаемся. Фамилии наврём и адреса – зачем родителей грузить, ведь это наши личные дела.
Допрашивал дежурный капитан:
— Фамилии? Откуда? Где живёте? Увельские? А здесь, что шляетесь? А ну-ка, Федорчук, им тряпки в зубы, воду в ведре, и коридор чтоб чистотой блистал.
До вечера мы мыли штаб. Когда уже стемнело, нас прапор Федорчук, посадив в дежурный «бобик», отвёз на КПП.
— Вон там ваша Увелка, — махнул на дорогу, теряющуюся за границей света фонаря. – Топайте, а после дождичка снова приходите, грязь с пола отмывать.
Я попросил:
— Ну, что вам стоит – довезете. Мы ночью можем заблудиться.
Прапор:
— Могу пинка для ускорения дать.

13

Дошли, конечно, но какими муками – голодные, продрогшие, усталые. Поклялись отомстить. Да только дальше клятвы дело не пошло – не могу ребят в набег уговорить.
— Есть план, Антоха? Говори. Что толку ноги бить – в такую даль шататься? А Цитадель – ловушка для лохов. Или тебе понравилось у летунов поломойкою работать?
Потом Гошка предложил:
— Давайте хоть зерна потырим.
Три раза съездили удачно. Причём на четверых у нас всего лишь три велосипеда. Я Гошку на рамку посажу, на багажник полмешка ворованных кормов и кручу. Балуевский мешок Пашка везёт.
Отец:
— Откуда корм?
Я соврал:
— У элеватора на свалке нагребли.
Отец в ладонь взял, посмотрел:
— Да, такое и не жалко выкинуть.
Но курам только подавай.
Четвёртый наш набег был неудачным. Сначала, как обычно – доску отодвинули, залезли, нагребли, навьючились и в путь. Навстречу на телеге, запряжённую лошадкой, два бойца везут в свинарник свеженакошенной травы.
— Стоять, орлы! Что везём? Ага, воришки. Попались, сволочи!
Мешки наши отняли и велосипеды тоже на телегу покидали. Поехали. Следом мы бредём:
— Отдайте, парни, не борзейте – нам дома попадёт.
А они:
— Ну, может, отдадим – надо поработать.
Заставили возить тачкою навоз – свинячий, вонючий. Блин! У меня после этого (одежду постирал, обувь помыл) несколько дней руки пахли. Садимся обедать, а сестра:
— Чем воняет?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 6 ноября 2020 г. 17:20

- Не всё в порядке у парня с головой – контуженый.
Вместо штрафбата или «губы» ему звание повысили – старшим сержантом стал Егор Агарков.
Зачитав приказ, командир пожал руку и сказал:
— Доля наша такая – молодёжь учить. Ну, так учи.
Из дома писали. Чаще всех Матрёна.
А потом, как отрезало – когда похоронку о Фёдоре получили.
Подспудно Егор понимал сноху – ненавидит она Родину, сгубившую её ненаглядного – ту самую Родину, которую он так рвался защищать. Понимал и не обижался.
Мать писала — нелюдимой стала Матрёна и всё плачет. Прежде ждала, крепилась – теперь не ждёт.
Пробовал Леночке писать, но племяшка не ответила. Теперь сколько ж ей? Восемь да …. Девушка уж, невеста. Красавица – есть в кого.
Сестра Нюрка ни одного письма не прислала за все годы службы.
Алексей Саблин писал редко, но обстоятельно. Призвали его в июле сорок первого. Геройски воюет. Четырежды в госпиталях валялся: на теле живого места нет от шрамов, на гимнастёрке – от наград.
Многих мужиков на фронт забрали. Почитай всю родню. И Илью, и Егора Шамина. Ванька Штольц отбоярился – контуженный. Андрияшка, поганец, в заградотряде служит. Не он ли Фёдора, того….
— Эх, Лука ты наш Лука. Слышь, Агарыч, мог бы и написать земляк-то наш – чай, руки-то целы.
— Да, конечно, — согласился Егор. – Это его не красит. Домой приеду – отметелю по пьянке. Иль прощу на радостях. Слышь, Петруха, на дембель поедем, обязательно к нам заедем – тебе по дороге. Сам ему всё выскажешь.
— Девки-то у вас ничё?
— Девки у нас красивые. Племяшка подрастает – писанка. Останешься – сам сватом пойду.
— Слышь, командир, у тебя невеста есть? – спросил Сычёв лейтенанта. – Расскажи, чего букой сидишь.
— Ефрейтор, соблюдай субординацию, — отрезал Рыков.
— Ну-ну….
Без Егора Агаркова накостыляли Гитлеру. Берлин чадил развалинами, пора было браться за самураев. С запада шли боевые части. Их, учебную, расформировали. Из целой дивизии набрался один только батальон, зато ударный.
В экипаж подобрались земляки.
Лука Лукьянов, младший лейтенант, появился после офицерских курсов – всю войну просидел дома по брони, заведуя тракторной бригадой в Петровской МТС.
Егор рад был несказанно земляку. Да ещё, как выяснилось, своему командиру.
Заряжающим поставили Сычёва.
— Потомственный шахтёр Пётр Никадимыч Сычёв, — представился ефрейтор. – Из-под Курска.
— Смотри-ка, земляк! – обрадовался Лука.
— Откуда будете, товарищ младший лейтенант?
— Петровские мы с Егором.
— А район какой?
— Увельский.
— Не припомню.
— Чудак человек – так область-то Челябинская.
— Тогда какие же мы земляки?
— Переселенцы мы курские. «Куряками» так и кличут.
— А мы-то «куряне».
— Ну, какая разница — одних соловьёв предки наши слушали.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 4 ноября 2020 г. 13:59

- Поясни.
— Как раз это не смогу. Факты изложу, а объяснений им нет. Пока….
— Валяй факты.
— В какой-то момент – в космосе, в атмосфере, или в воде, а может, в момент пересечения границы искривлённого пространства – сознание Константина Владимировича покинуло телесную оболочку и перешло в оптимизатор.
— Как это? Разве такое возможно?
— Не знаю как, не думал, что возможно, но факт налицо – Константин жив, погибло его тело. Возможно от страшного давления.
— Или змеи проклятые сожрали.
Взял в руки оптимизатор.
— Ты говоришь, что здесь мой брат? Как джин в кувшине? Утопия.
— И тем не менее.
— Что будем делать?
— Возвращать к нормальной жизни – дадим ему новую телесную оболочку. Создатель, неужели не чувствуешь торжественности момента? Мы стоим на пороге величайшего открытия – возможности перемещения интеллекта из телесной оболочки в прибор и обратно!
Но я не разделил его виртуального оптимизма — мой брат погиб. Сколь ни тверди, Билли, что сознание его живо и скоро воплотится – прежнего Кости уже не будет. Я знаю.
Промокнул слезу рукавом.
— Куда с этим?
— В Эскулап-Сити, на берег Мичигана.

3

Сити то Сити, но как туда добраться? Без Любиной помощи никак. Значит надо общаться – что-то рассказать, что-то утаить. А, Билли?
— Что придумать?
— У нас проблемы, Создатель, с Анастасией проблемы.
— Что случилось?
— Я потерял с ней связь.
— Она сняла оптимизатор?
— Нет, я потерял с ним контакт. Я беспокоюсь.
— Я теперь тоже. Что с её спутником?
— Та же история – пропала связь с оптимизатором и его носителем.
— Как это произошло?
— Они вошли в контакт с инопланетянами и получили приглашение на борт космического корабля….
Она всё-таки нашла их – вот девчонка!
— Ну-ну, и какие подробности?
— Как только за ними захлопнулся люк-трап, оборвалась связь с оптимизаторами.
— Их захватили? Отняли и уничтожили браслеты?
— Оптимизаторы весьма устойчивы к внешним воздействиям, а вот связь – всё тот же древний принцип электромагнитных волн, которые несложно заблокировать.
— Вот видишь. Настенька попьёт чайку и выйдет на лужайку – связь восстановится.
— Ты сейчас меня успокаиваешь или себя?
— Что предлагаешь?
— Это ты предлагаешь – немедленно вылететь к месту обрыва связи и выяснить в чём дело.
— Где это?
— Североамериканский континент, восточный склон Скалистых гор.
Беспокойство за судьбу дочери вытеснило из души все прочее остальное . Спустился в каюту, разбудил жену, поведал причину.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13 14 15 16 17