Комментарии посетителя santehlit

Сообщения и комментарии посетителя

Комментарии посетителя santehlit в блогах (всего: 817 шт.)

Страницы: 1 2 3 4 5 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 2 июня 2020 г. 08:02

Их спор меня совсем не увлекал. Я стоял, прислушиваясь к самому себе, всё ещё не в состоянии понять, как это у меня получилось. Руки мелко дрожали, в ушах стоял гул далёкого прибоя. И всё. Последствия сошедшей благодати? Или вдохновения?
— Эй, Пеле, пошли, — окликнули меня – Уже пора.
А что? Может, и Пеле. Вот попрошу гипнотизёра, он меня заколдует – и айда лови, вынимай мячи из сетки. Надо только от комплексов избавиться.
Репродукторы по всему побережью объявили, что на стадионе пионерского лагеря начинается футбольный матч между спортсменами «Чайки» и сельской командой из Увелки. То, что мы из Увелки понятно, но почему сельская – тогда уж поселковая. Но было подчёркнуто диктором — именно, сельская.
И народ повалил — закрывали машины, сворачивали самобранки и спешили в «Чайку». Скамейки стадиона все заполнились.
Мы переодевались за воротами. Подошёл физрук.
— У вас нет что ли единой формы? Тогда играйте – голый торс. Хоть не по правилам, ну так, путать не будем.
Голышом так голышом, нашим легче – жара африканская.
Вовка успел побывать в соседнем лагере «Восход», где отдыхал самый маленький Грицай – Серёжка. Вести он принес неутешительные – наши соперники здорово играют, восходовцам по двадцать «банок» вколачивали, и никаких шансов.
Мы приуныли. Не зря народ валит – над деревней потешиться. Может сбежать? Да, поздно уже — сами ведь назвались. Да и обед надо отрабатывать. Играем!
Пионеры в красивой сиреневой форме уже разминались у противоположных ворот. Пора и нам на поле.
— Постойте, ребята, — подошёл человек с косичкой. – Вас уже раздели? И на трибунах веселятся, пророчат разгром. Попробую помочь. Ну-ка сели в круг. Закройте глаза и слушайте только меня. Ничего на свете нет, только вы, ваше сильное, неутомимое тело, которому будет послушен мяч. Напрягли всю волю, сжали в кулак. Замерли до остановки сердца. Всё, пошли. Кто голкипер?
С поля уже свистел судья-физрук. Все пошли к центральному кругу, так и не размявшись. Я задержался — было интересно, что он скажет старшему Калмыкову, стоявшему у нас на воротах. А он ничего не сказал — заставил закрыть глаза, и положил ладонь на Борькин лоб. Так они замерли на целую минуту.
Судья вторично просвистел, приглашая команды к построению.
Под дружное ликование трибун игра началась. Пионеры накатывались на нас лавина за лавиной, организуя атаки большими силами. Мы же наоборот, огрызались короткими и яростными контратаками. Здесь блистал индивидуальным мастерством Сашка Ломовцев, раз за разом взламывая защиту соперника и врываясь в их штрафную. И удары были хороши, вот результата пока не было.
Минут двадцать прошло, и болельщики засвистели, заулюлюкали, требуя от любимцев гола. А пионеры начали нас уважать — поставили к Ломану опеку, потом ещё одного игрока.
Когда мы забили гол, Сашка троих обыграл. Его уже откровенно валили на газон, но он сумел выдать пас за спину защитников, и набежавший Толик Назаров пушечным ударом чуть было не оторвал руки вратарю. По крайней мере, я точно видел, как он тряс кистями и прыгал словно ошпаренный.
Трибуны охнули, жидко поаплодировали. А мы ликовали вовсю.
Пионеры, кажется, ещё не поняли, что проигрывают — по крайней мере, их тактика до перерыва не изменилась. А после перерыва… М. Ю. Лермонтов, чьё имя с гордостью носит наша улица, когда-то хорошо сказал о похожем:
— Уж был денёк: сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут…
Пионеры будто встрепенулись, забегали, насели на наши ворота и лупили, лупили, лупили без конца. Трибуны ликовали — гол казался неминуем. Но чертовски здорово играл наш вратарь. Борька вытаскивал такие мячи, что Яшин бы позавидовал. Ему начали хлопать болельщики и поощрять возгласами.
К концу матча с трибун дружно неслось:
— Держись, колхозники! Судья, время!
Физрук решил не рисковать и на последней минуте назначил спорный, очень спорный, пенальти. Был удар, был немыслимый Борькин бросок, а мяч пролетел мимо ворот.
Победа!
Мы ликовали, нас поздравляли.
Когда, наконец, суета утихла, попытался разыскать гипнотизера, но не нашёл. Не видел его на трибунах и во время матча. Заметил толстяка с дочкой, его жену-красавицу, которую любил уже целых полдня, а гипнотизёр куда-то пропал, будто и не было.
До сих пор сомнения берут – а был ли?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 1 июня 2020 г. 07:52

Озорники

Покой мне чужд.... Я должен
За целью ускользающею гнаться;
И лишь тогда мне наслажденье жизнь,
Когда в борьбе проходит каждый день.
(Ф. Шиллер)

Злые языки утверждали, что выбился в люди Авдей Спиридонович Кутепов лишь благодаря многочисленной родне, преобладавшей среди населения хутора Волчанка, умаляя его личные качества. Но немало были удивлены глубиной и парадоксальностью Авдеева мышления члены бюро районной партийной организации, утверждавшие его во главе правления колхоза имени Семёна Буденного.
— Русский мужик беден издревле, — заявил новоиспеченный председатель, — свыкся с этим положением. Поблажки теперь пойдут лишь во вред. Не работается на сытое брюхо, не работается.
Колхозникам о своих поездках в район он докладывал иначе:
— В Увелке бывал, на полу спал и тут не упал.
Распродав скотину, уехал из Волчанки Фёдор Агарков с семьёй. Его брошенный дом стал колхозной конторой.
Исстари заведенный уклад на хуторе мало чем изменился. Разве что болтать и спорить стали больше по каждому вопросу, но на то оно и коллективное хозяйство, чтобы решать сообща.
За разговорами и дел немало переделали. Распахали межи, вместе отсеялись. С весны заложили общественный коровник. Готовились к сенокосу.
Жизнь в хуторе стала независтной. Если и хвастали чем теперь, так собаками иль огородами.
Был прекрасный летний день. Природа ликовала. Воробьи чирикали и с собаками дружно купались в пыли, неохотно уступая дорогу. Варвара Фёдоровна Извекова с тарелкою малосольных огурцов шагала к правлению. Была она женщина полная, белокурая, с высокой грудью, румяными щеками и пухлыми, алыми, словно вишни, губами.
Мужики, оглядываясь ей вслед, частенько поговаривали:
— Ишь, толстомясая, задок-то нагуляла.
Хоть и привлекала Варвара Фёдоровна мужские взгляды, но куда ей было до молодой вдовы Полины Усольцевой. При среднем росте была та полна, бела и румяна, имела большие серые глаза навыкате, не то застенчивые, не то бесстыжие, пухлые крашеные губы, густые хорошо очерченные брови, тёмно-русую косу до пят и ходила по улице «белой утицей».

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 31 мая 2020 г. 08:07

- Я рад, любимая, что поняла обстановку так, как она есть. Стоит ли держаться за ирреальную власть?
— Как политик я всё понимаю, но как человек – жалею очень. Мы ведь только-только расправили крылья, стали выходить на передовые позиции. Люди зажили вольготно и весело. Самосознание нации укрепилось – мы русский народ! О. как мне хотелось макнуть дядюшку Сэма носом в ночной горшок, и вдруг такая напасть.
В новостях объявили: Дума приняла закон об упразднении государственной власти Российской Федерации, вернула Президенту, и Люба его подписала. Люди кинулись брататься, будто до этого дня смертным боем бились. Поздравляли друг друга с долгожданной свободой, будто в концлагерях томились. Пример России оказался заразительным. Мощная волна прокатилась по континентам. Евразия и Африка разом лишились границ. Оптимизатор разрушал языковые барьеры. Все легко и просто понимали друг друга. Снимались с насиженных мест и катили в гости через горы и реки, чтобы убедиться, что и в этих местах живут люди, которые хотят мира и братства.
Я позвонил Любе:
— Куда ты теперь?
— Поеду на Сахалин обучаться ракетному делу.
— Костыль в преемники прочит?
— Нет, но, кажется, там единственное место, где остались нормальные люди – работают.
— Это только кажется, дорогая. Все люди нормальны, просто время такое пришло – рушить старый мир. А в новом все будут трудиться не за страх и доллар, от любви к труду и созиданию. Поверь мне.
— Не узнаю тебя, Гладышев: тихий и согласный был всегда, податливый и вдруг – Потрясатель Вселенной.
— К тому всё шло, и когда-нибудь пришло само собой, возможно, не при нашей жизни, но пепел Клааса стучит в моём сердце, и я не могу больше ждать.
— А я и не подозревала, что была замужем за богом.
— Почему была?
— Но ты ведь не едешь.
— Это временно. Мы ещё будем вместе и родим кучу маленьких ребятишек.
— Две кучи.
Волна демилитаризации катилась по Земле с нарастающей быстротой. Разоружались армии, самораспускались правительства. Разведывательные и военные спутники, покинув привычные орбиты, нырнули в океанские глубины. Не по своей, конечно, воле, да и не по приказу до панического ужаса растерянных перед происходящим хозяев. Билли откорректировал им орбиту в том направлении. Точно также он поступил с самым мощным оружием Пентагона – авианосцами ВМС США. Казалось бы, неприступная, вооружённая до зубов цитадель посреди океана – как её взять безоружным миротворцам? А проще простого. В один день на американские корабли пришёл приказ (автор – Билли): открыть кингстоны, экипажам покинуть борт. И пугало всего мира, оплот милитаризма, пуская пузыри, пошёл ко дну. Бравых моряков и героических морских пехотинцев поднимали с плотов и шлюпок на гражданские суда, цепляли на запястье оптимизаторы и шлёпали по заду: гуляйте, янки, мир настал!
Пришло тревожное сообщение от Билли — меня разыскивает ЦРУ. Ясно, что не к чаю будет приглашение. С первого дня всеземного примирения паучье гнездо в Лэнгли лихорадочно работало, пытаясь вычислить, откуда дует ветер. Дул он, по мнению его аналитиков, из оптимизаторов. Мой фейс и анкетные данные замелькали на мониторах Разведуправы. В принципе, что тут долго гадать: если оптимизатор как-то засветился, останется ли в стороне его изобретатель? Была поставлена задача: мистера Гладышева, помощника Генерального Секретаря ООН, найти и доставить в Лэнгли, в крайнем случае, уничтожить. Вот этот крайний случай меня никак не устраивал, как, впрочем, и визит с мешком на голове в казематы ЦРУ. А за океаном для решения поставленной задачи была создана оперативная группа с аппаратами управления, связи и к ним специальное подразделение из девяти профессиональных агентов (читай – убийц) по захвату меня и препровождению в паучье гнездо или уничтожению. Итак, девять всадников Апокалипсиса устремились по белу свету на поиски Лёшки Гладышева.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 30 мая 2020 г. 08:17

Высокий мужчина со строгим худым лицом, пронизывающим взглядом зелёных глаз и тяжкой гривой пшеничных волос, заплетённых сзади в косичку, усмехнувшись, сказал:
— Так может каждый.
— И ты? – закряхтел толстяк. Сил ему хватало только на то, чтобы поворачиваться с боку на бок.
— И я, и вы, и этот мальчик…
— Мальчик, ты умеешь мячом жонглировать?
Я пожал плечами:
— Умею немножко, но не так…
Толстяк рассмеялся:
— Если б победы давались одним оптимизмом. Спорим на трёшку — он и минуты не продержит мяч в воздухе.
— У меня нет столько, — испугался я.
— Это заметно, – сказал мужчина с косичкой. – Но не важно. Я ставлю червонец за то, что этот паренёк в два счёта научится владеть мячом не хуже первого.
— Бред конечно, но хотелось бы попытку посмотреть, — зевнул толстяк.
— Нет ничего проще. Мальчик, хочешь научиться жонглировать мячом, как цирковой артист?
Я кивнул.
— Тогда успокойся, — сказал мужчина с косичкой. – Освободи свой разум от всех ненужных мыслей. Загляни в центр своего сознания и постарайся остаться там.
Следуя его указаниям, я расслабил мышцы спины и ног, повертел головой, пошевелил пальцами, сделал три глубоких вздоха и стал ждать.
— Готов?
— Готов.
— Жонглирование – это бесконечная серия отдельных повторяющихся движений. Закрой глаза. Отличная ориентация во времени и пространстве – основное условие. Думай о том, где ты находишься, определи своё место во вселенной.
Я представил себе Землю в виде глобуса, висящего в мировом пространстве. Повращал, узнавая очертания материков и океанов. Нашёл точку на земной поверхности и устремился к ней душой. Мир разом сузился до песчаного берега лесного озера.
— Представь, что вокруг тебя хрустальная посуда – мяч упадёт, и останутся только осколки. А теперь отбрось эту мысль напрочь, забудь её вместе со страхом уронить мяч. Ты его не уронишь — он будет скакать столько, сколько захочешь. Всё понял? А ну!
Мяч перелетел из рук мужчины с косичкой на мою ногу и запрыгал передо мной, как привязанный. Я не понимал, как это происходило, но жонглировал красивее Ломяна – меняя ноги: левой, правой, левой, правой – легко, непринуждённо.
Остановился, когда мне захлопали все зрители, и наши ребята тоже. Стоял беспомощный, чувствуя, как пылают мои щёки, и боялся одного – команды: «а ну-ка, повтори». Вряд ли смог бы. Я ведь даже не понимал, как это получилось.
— Гипнотический трюк, — предположил толстяк. – Или шарлатанство. Вы заранее сговорились разыграть публику, а пацана подсунули тренированного.
Тем не менее, он покряхтел, повозился в вещах и протянул гипнотизеру десять рублей.
— Гипноз? Ну, если только самую малость. Я просто помог парню избавиться от страха перед неудачей и сосредоточиться на задуманном.
Лицо его оставалось строгим, даже мрачноватым – «мефистофелевским», сказала бы наша «русачка».
— В каждом человеке кроится масса всевозможных талантов, но комплексы, увы, комплексы закрепощают душу мятущуюся и не дают их проявить.
— Мистика, — отмахнулся толстяк то ли от мухи, то ли от собеседника. – Вам бы с вашим талантом банки брать, а не детишек забавлять.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 29 мая 2020 г. 08:32

Андрей помнил об обещанном сватовстве, но дела цепко держали его и вели мимо Санькиного дома. Разгадав планы Авдея Кутепова, он решился на ловкий, как ему казалось, политический ход. После завтрака пошёл к Фёдору Агаркову и, начистоту выложив свои сомнения, предложил тому возглавить колхозное правление. Упрямый мужик отказался, недолго размышляя.
— Но почему? – Андрей был раздосадован и удивлён.
— Совесть будет спокойнее.
— Значит, ты из тех, которые с чистой совестью? Небось, в сундук прячешь, нафталином пересыпаешь? Знаешь, что на твоих похоронах скажут? Ушёл от нас человек с чистой совестью, можно сказать, с неиспользованной.
Масленников буравил Фёдора почти ненавидящим взглядом.
— Похвальна твоя скромность, товарищ Агарков. Но и не надо мне свою совесть выпячивать – на бахвальство смахивает.
— Тебе-то что за дело?
Воробьи в лужице во дворе устроили купание, прощаясь с погожими деньками. Браво скакали в воду, выпрыгивали на бережок, дружно отряхивались и желали чего-нибудь поклевать. Мужчины молчали, угрюмо посматривая на них, думая каждый о своём.
Иван Духонин тут как тут, вошёл с огорода.
— Что для русского человека сладостнее задушевной беседы? А вы молчите, как две буки.
Масленников, вспомнив имя балагура, буркнул неожиданно:
— Иван, тебя баба бьёт?
— Было, — признался Духонин и смутился, почесал лоб.
— Весёлый ты мужик, Иван, прямой, искренний, только бабой сильно запуганный.
Такой поворот Духонину не понравился. Никем он вовсе не запуганный. Он кому хочешь может сказать, что захочет, и за словом в карман не полезет. С чего это товарищ уполномоченный так подумал?
Но Масленников не давал ему времени на оправдания, сыпал вопросами:
— Детей у тебя много?
— Три, — Духонин показал три пальца с большими и грязными ногтями.
— И куда ты с ними надумал? Как прокормить правишь? Встречал я таких, что в город от коллективизации подались. Специальности никакой – рады самой грязной работе. Жилья нет – в землянках ютятся, кому повезёт – в бараках. Спрашиваю: «К этому стремились, мужики?» А они плечами пожимают: «Не в ентим дело».
— Дак и не трогали бы их на своей-то земле, — глухо проговорил Фёдор, и, растерявшийся было Иван, энергично закивал головой.
— Устал я с вами, мужики, — устало сказал Масленников. – Вы чисто как телята, тыкаетесь, тыкаетесь и всё мимо ведра.
— Это вы нас хотите в овец записать да в одну стайку согнать, чтобы стричь гуртом, — голос Фёдора накалился.
Масленников кинул в него пронзительный взгляд, хотел было сказать о том, что иным место не в стайке, а на бойне, но сдержался, досадливо покривившись. Повернулся к Ивану.
— Везде теперь в почёте коллективный труд и отдых. Новые хозяева фабрик и заводов новые традиции и празднества устанавливают. Дружно живут, душа нараспашку. А вы от зависти к соседу желчью исходите.
— А ты бывал на деревенском-то празднике? – Духонин переживал свою обиду и безуспешно подыскивал слова и тему, чтобы «отбрить» приезжего.
— Бывал, бывал, — отмахнулся Масленников и доказал. – Когда по утру то одна молодуха выскакивает из дома с подбитым глазом, то другая. Весело и громко так объясняют: «Я, подруженька, в темноте вчерась как о сундук ударилась». «И я, и я, только о печку». И мужики поцарапанные ходят, гадают: «Кум, ты случаем не помнишь, как это я удосужился?» И всем весело. Все друг дружку жалеют, целуются. Удался праздник!
И Фёдор, и Иван ухмыльнулись, отдавая должное Андрееву остроумию.
Баба с красными, словно ошпаренными коленями, мыла крыльцо. Увидав проходящего мимо уполномоченного, заохала, заахала, замахала руками, выскочила на улицу.
— Усовестите вы его, прицыкните…. Он ведь пужливый. Так для виду хорохорится.
Заметив недоумение в глазах Масленникова, представилась:
— Марья я, Духонина….
— Ага. Кто это вам сказал, что принимаются в колхоз только мужики? Пишите заявление, мы вас примем, а он пусть катится ко всем чертям.
Марья отступила на шаг, прикрыла рот ладонью, округлив глаза. Наконец сообразила.
— Да чтоб у него брюховина присохла к горбовине. Я так и сделаю, а он нехай едет на свои юга….
Пора кончать эту канитель, думал Масленников, шагая к дому Авдея Кутепова.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 28 мая 2020 г. 08:05

— Хочу уничтожить всё оружие на Земле, распустить армии. Кому неймётся, пусть дерутся кулаками.
— Непростая задача – с наскока не решить. Цивилизации гибли и зарождались в войнах. С античных времён человечество не мыслит себя безоружным: основной инстинкт – природой заложен. Чтобы вытравить его из памяти, сколько поколений надо пережить. Нет времени ждать? А что ты предлагаешь? Разрушить разом все компьютерные схемы милитаризованных государств? Нет, это вряд ли решит задачу, скорее спровоцирует непредсказуемые действия. С такими вещами надо быть осторожным. Ты ведь не хочешь стать зачинщиком мировой термоядерной войны?
— Слушай, ваньку не валяй – не тот случай. Через оптимизатор ты можешь воздействовать на психику любого человека – ну, так воздействуй. Пусть все разом скажут – прощай, оружие!
— Оптимизатор популярен, но, к сожалению, до всеобщего признания ещё далеко.
— Работай, Билли, я подожду. Сколько тебе надо – день, два, месяц, год? Работай – я подожду.
…. Мирабель подхватила насморк. Наверное, переохладилась на ветру, среди дюн разыскивая меня к ужину. На столике перед кроватью обычный набор лекарственных средств. Целуя её на ночь, застегнул на хрупком запястье оптимизатор.
— Что это?
— Подарок. Тот самый прибор, о котором я тебе рассказывал. Не волнуйся, он поможет.
Утром насморка как не бывало.
— Интересная штучка, — Мирабель любовалась серебряным браслетом. – А почему ты сам его не носишь?
— Мне противопоказано.
— Ну, и я не буду, пока ты здесь. Как же готовить обеды, не имея желания их пробовать?
Я торопил виртуального гения:
— Билли.
— Работаю, Создатель. Девяносто семь процентов земного населения носят оптимизаторы. Мне нужны ещё месяц-другой.
— К чёрту! На всех других, особенно несогласных, надеть наручник силой.
— Ты стал крут – не подозревал.
— Поднимай народ на последний штурм.
Позвонил Патрон:
— Кажется, заварили с тобой кашу. «Адамисты» цветочками были. Ты смотришь новости? Видишь, что в мире творится? Народ забросил работу. Остановились заводы и фабрики, шахты и рудники, школы и ВУЗы. Все поголовно вышли на улицы. Требуют разгона правительств и полиции, разоружения и роспуска армий, отмены границ и законов. Что делать, советник?
— Встать во главе.
И Патрон закатил такую речугу на Генеральной Ассамблее Организации, что искушённые политики рты поразевали. Мой шеф громил все и всяческие устои – в отставку правительства, распустить полиции, разоружить армии. Долой законы и запреты, долой аппараты насилия. Да здравствует человеческий разум без рас и границ!
Люба позвонила:
— Ты хоть отдаёшь себе отчёт в том, что затеваешь? Надеюсь, последствия предсказуемы и просчитаны. Мне что посоветуешь?
— Яви миру пример.
Через неделю Люба:
— Я отдала на рассмотрение в Думу проект указа о ликвидации Российской Федерации. Предлагается упразднить границы, лишить полномочий все властные структуры, силовые разоружить и распустить. После этого бери нас голыми руками. Вот, Гладышев, до чего страну ты довёл.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 27 мая 2020 г. 07:56

Спорили они долго, горячо. Наконец, парень уступил. И нас повели обедать.
Повара звали Роза Васильевна. Характер у неё был добрый, а обед отменный – борщ, мясо с картошкой и компот. Кто хотел, просил добавки.
— Жаль, что это всего лишь обед, а не победный банкет, — посетовал Андрей Шиляев.
А Колыбеля не изменил своёму репертуару:
— Мама, Васильевну люблю.
Мама, за Васильевну пойду.
Для меня у ней найдётся всё, что естся, всё, что пьётся
Вот за это я её люблю.
Дородная повариха оглушительно хохотала, прижав пухлые ладони к высокой груди.
После сверх сытного обеда пошли купаться. Потом загорали. Лёгкий бриз – прохладный, ароматный — освежал мокрое тело. Солнечные блики играли в волнах, кругами расходящихся от купающихся и играющих в воде людей. Мы лежали в раскалённом песке. И не было сил не только играть в футбол, но и думать о нём. А может, ну его на фик? У людей-то праздник — праздник жизни.
— Пойдём, что-то покажу, — Вовка Грицай потянул за локоть.
Неподалёку нацмен, коренастый и волосатый, жарил на мангале сардельки. Вовка встал в трёх шагах и принялся смотреть на его работу хмуро и внимательно, неотвязно.
Мангальщик раз бросил беспокойный взгляд чёрных, как уголь, глаз, другой.
— Чаго тыбе, малчик? Праходы.
Мальчик и бровью не повёл. Нацмен торопливо сунул Вовке горячую сардельку, обёрнув её в капустный лист, и подтолкнул прочь, взявшись волосатой рукой за плечо.
— На. Иды, пожалста, гулай.
Вовка откусил сардельку, сунул мне:
— Хочешь?
— Куда? – я похлопал себя по тугому животу.
Вовка тоже не хотел и скормил остатки резвящемуся пёсику.
Возле нас расположилось загорать семейство — он толстый и в очках, она молодая, очень красивая, спортивная, грациозная женщина, и маленькая дочка их, которая, уронив в воду большой разноцветный мяч, тут же расплакалась. Я достал ей потерю, а она взяла меня за руку и подвела к своим.
Мама в открытом чёрном купальнике поднялась навстречу, взяла меня за подбородок, заглянула в глаза:
— А ты мне нравишься.
Я вспыхнул, отвёл взгляд и понял, что влюбился. Чтобы что-то сказать, буркнул:
— Меня Толей зовут. Мы в футбол приехали играть. В три часа на стадионе пионерлагеря. Приходите болеть.
— Обязательно придём, — сказала женщина и наперегонки с дочерью побежала за мячом.
Её муж жевал, сидя у самобранки. Поправил очки лоснящейся пятернёй:
— Говоришь, в футбол?
Он пошарил вокруг глазами, дотянулся толстой лапой до другого мяча, поменьше, наверное, для игры в водное поло.
— Футбол, говоришь?
Он бросил мяч, но не мне, а почему-то Сашке Ломовцеву.
Наш мастер ловко принял его на ногу и начал жонглировать. Я бы, конечно, опозорился, а Ломян на такие штуки горазд. Он долго держал мяч в воздухе – вокруг уже начали собираться зеваки, кто-то принялся считать вслух. Сашка поймал мяч руками и раскланялся. Зрители зааплодировали.
— Да ты, брат, талант, — сказал довольный толстяк.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 26 мая 2020 г. 07:39

- Нет-нет, мне нельзя, — смутилась девушка. – Я лучше пойду. Проводишь?
— Что сегодня с тобой? – расстроился Масленников.
— Я теперь больная.
— Вот так новости! – растерялся он и отступил. Вдруг догадался. – Дура! Так бы и говорила — больная по-женски. Ну, хорошо, айда так полежим.
Он прибавил в лампе огня и затянул Саньку на кровать.
У неё были ровные белые зубы, припухлые губы, мохнатые детские ресницы и серые, чуть насмешливые, глаза.
— Меня, Шурочка, на вашем хуторе уж дважды пытались убить.
— Ой! Да ты что? – она подняла голову, подперев её рукой. Другая рука нежными пальцами гладила его шею.
— Вчера кавалеры твои, а сегодня Борис Извеков, твой контуженный на голову воздыхатель. Но, видишь, я жив. Умереть легко. Перестань дышать и лежи спокойненько.
Он смотрел на Саньку задумчиво и вдохновенно.
— А вот жить для дела, жить и бороться вопреки всему – это всегда тяжело. Не бойся – живи!
Он обнял её тёплые плечи, притянул к себе. Целуя, пытался запустить руку под подол, расстегнуть на груди кофточку, но Санька после упоминания о Борисе Извекове построжала, каждый раз останавливала его и смотрела не то чтобы с упрёком, но как-то неодобрительно.
— Что ты, милая, жмёшься?
На улице моросил всё тот же нудный дождь, и хлюпала под ногами размокшая земля.
Прощаясь у её дома, Андрей выдохнул Саньке в лицо:
— Ох, и будет у меня хлопот с твоим братцем.
Семья у Авдея Кутепова оказалась многочисленной – где только прятал прежде? Пригласив уполномоченного завтракать, хозяин сел во главу стола, обвёл домочадцев строгим взглядом, произнёс глухо:
— С Богом!
Андрей вдруг почувствовал, что прежнего подобострастия перед ним у Авдея уже нет. От этого тревожно засосало под ложечкой.
Санька Агаркова с утра не находила себе места, на каждый стук и бряк вздрагивала, оборачивалась к двери или бросалась к окну — кто идёт? К полудню страх и обида переполняли душу – обманул! Не развеселила и случайно подслушанная сцена.
Заглянул соседский парнишка.
— Мишка! – Нюрка, младшая сестра, потащила его в чулан. – Молодец! Здорово, что ты пришёл. Знаешь, почему здорово? Потому что мы с тобой ещё не целовались. Последнее время меня стало тянуть целоваться. Я почти со всеми мальчишками перецеловалась, один ты остался. – И снова ткнула кулачком мальчишку поддых.
Тот охнул и сдался.
Мишкина мать, перехватив Наталью Тимофеевну у колодца, жаловалась:
— Как я измучилась! Мой-то вбил себе в голову и твердит: бросим всё – уедем на юг. А не поедешь, грит, один умотаю. Это, Тимофеевна, твой сын его подбивает.
— Причём тут Федя? Ты Ивана в коротком поводке держишь, вот он и взбрыкивает. А не зря люди говорят — привязывай козла на длинную верёвку, не то вместе с колом убежит. А мой сын не ходит чужими дорогами, за это я им и горжусь.
— Да кабы знать, которые наши-то, — ответила Марья Духонина усталым, охрипшим от ругани голосом. Взор её уходил в запредельную даль.
— Я думаю, — сказала она, — если скромно, не выпячиваясь, работать, то и в колхозу можно жить.
— Так ведь, действительно, кабы знать….
Женщины увлеклись разговорами о бедах своих, а шустрый воробей скакал и чирикал на дужке ведра и, как бы ненароком, ляпнул в воду белое пятно. Тут его и прогнали.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 25 мая 2020 г. 07:34

4

Осень в Прибалтике, по моему убеждению, самая чудесная пора. Пусть промозглая сырость, пусть дождь вперемешку со снегом и студёны порывы ветра с моря. Зато как хорошо у камина, когда за окном вся эта белиберда. Потрескивают горящие поленья, янтарное пиво желтеет в бокалах, у ног два огромных мраморных дога, рядом любимая женщина и так задушевна неспешная беседа.
Остаток лета и всю осень гостил у Мирабель. У мамы есть Настюша, у Любы – работа. Мирабель казалась такой же неприкаянной, как и я. Костик подрос и по моей рекомендации учился в специализированном лицее у Костыля на Сахалине – будущий юнга космического флота. Мирабель осталась одна и загрустила. Звонки её стали чаще. Но не она звала к себе – манил голос сирены, поющей в ночи, её удивительный голос. Я приехал и остался.
За пивом у камина и на прогулках по взморью поведал бывшей жене моего отца всю свою сознательную жизнь, рассказал об утратах последних лет. Умолчал только о Билли. Повествование растянулось на четыре месяца. А когда закончилось, наконец-то услышал слова, которые так долго ждал.
— Я люблю тебя, Алёша.
Нет, это было не так. Мирабель сказала:
— Ты приехал потому, что боишься проклятья генерала. Оно, как рок судьбы, идёт по пятам и губит дорогих тебе людей. Ты боишься оставаться с мамой, Любой и, конечно, с дочерью. Приехал убедиться – действительно это так или имела место цепь случайных совпадений. Ну что ж, я люблю тебя, Алёша, и готова принять участие в эксперименте, пусть даже смертельном для меня. Оставайся, сколько захочешь и поезжай, когда уверишься, что ты не опасен для своих близких.
Что сказать? Это действительно так, хотя и в мыслях не позволял себе о том подумать. Умница Мирабель. Чем тебя отблагодарить? Я знал одну её слабость – неистовость в интимных делах. Взял женщину на руки и поднялся в мансарду. Я набросился на неё, как изголодавшийся монах-отшельник, будто не было меж нас близости все эти четыре месяца. Мял и ломал хрупкое тело безжалостными руками. Казалось, вот-вот затрещат её ребрышки, и брызнет кровь. Она стонала под моим напором, но требовала:
— Ещё...! Ещё...!
И, наконец, закричала в экстазе:
— Да…! Да…! Да…!
Мы замерли обессиленные, не разжимая объятий. А наутро проснулись с чувством нерасторжимого родства – приходи беда, мы встретим тебя плечом к плечу и не склоним голов. Нам хорошо было вдвоём в эти дни.
Звонила мама:
— У Настеньки начались занятия в школе, учится она хорошо. Каждое воскресенье ездим на кладбище, кладём цветы на Дашину могилу.
— Не стоит зацикливать ребёнка на столь минорных традициях.
— Ты начал давать советы? Это хорошо. Будем надеяться на скорую встречу.
Звонила Люба:
— Ты хотел завести ребёночка. Я готова обсудить эту тему. Приедешь?
— Не сейчас.
Звонил Патрон:
— Ты как? Ну, отдыхай, отдыхай, набирайся сил. Телевизор посматриваешь? За новостями следишь? Оптимизатор берёт мир в оборот – буквально нарасхват. Бронзовый бюст Дарьи Александровны будет установлен перед Дворцом Лиги Наций.
— Бюст – это хорошо.
— Ну, отдыхай, отдыхай….
О чём он? Пепел Клааса стучал в моём сердце, и я жаждал мести. Когда её план сформировался – а это было ещё летом, вскоре после приезда к Мирабель — поведал Билли:

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 24 мая 2020 г. 07:27

- Обещали.
— Андрюха, а после игры-то искупаемся?
— А что нам делать до вечера? Отыграем и в озеро. Праздник, народу полно.
— Зрителей будет, хоть отбавляй.
— Заметь, все против нас болеть будут — кабы не опрофаниться.
— Цыц! Такие разговоры перед игрой… Язык оторву и собакам выброшу.
— Пионеров сделаем, куда потом?
— В Англию, на чемпионат.
— Играть? Смотреть?
— До Англии доехать денег не хватит.
— Сыграем пару матчей на интерес.
— На футболе много не заработаешь. Богатым надо родиться.
— Вот в Англии лорды «пузырь» со скуки гоняют — им не надо думать, чего похавать.
— Мы тоже лорды. Чем хуже?
— Ага, лорды с Болотен-стрит.
— Далеко ещё? А может, пробежимся немножко, для разминочки, пока нет жары.
Сашка Ломовцев оглядел растянувшуюся колонну:
— Трусцой… вперёд… марш!
Мы побежали. Тут же притормозил грузовик. Из кабины:
— Эй, спортсмены, подвезти?
— Ну, конечно.
Вот ведь как бывает в жизни. Шли по дороге и оглядывались с надеждой на каждую проходящую машину. Никто не тормозил — видно, принимали нас за банду подростков, идущую на праздник затевать драки и прочие хулиганские забавы. Стоило только намекнуть, что мы спортсмены – и, пожалуйста, всенародная любовь и уважение.
Спасибо, вернём долги красивой игрой.
В кузове грузовика мигом пролетели остаток пути. Мелькнул вековой бор из мачтовых сосен с тёмными голубовато-зелёными кронами где-то под облаками. И вот он, долгожданный берег озера, заполненный толпами народа – купающегося, загорающего, играющего в мячи, жующего, пьющего и стоящего в очереди за закусками, напитками, мороженым…
На высокой, наспех сколоченной эстраде играли музыканты. Репродукторы, как и разноцветные флажки, украшавшие каждый столб, создавали атмосферу всеобщего веселья и праздника. Озеро заманчиво сверкало солнечными бликами и манило прохладой. Жди, родное, мы скоро — сначала в лагерь пионерчиков трепать.
О наших будущих соперниках чуточку подробнее — они того стоят. Дело в том, что на берегу озера Подборное ютились два пионерских лагеря — «Восход» для сельской детворы и «Чайка», городской ребячий пансионат (если можно так выразиться). Вот эти самые «чайковцы» с мячом на «ты», потому что в городе в любом дворе – спортивная площадка, при каждом ЖЭКе – футбольный клуб.
Зелёный штакетник закончился высокими металлическими воротами с вывеской в форме спасательного круга «Пионерский лагерь «Чайка». Добро пожаловать!»
Девушка лет двадцати в чёрной юбке, белой рубашке с алым галстуком окинула нас тревожным взглядом:
— Что вам, мальчики?
— Мы футболисты, играть приехали. Вообще-то, нас Нина Михайловна приглашала.
— Ой! – обрадовалась девушка. – Да, да, мы вас ждём. Проходите, стадион вон там. Я сейчас физрука найду.
Мы степенно прошлись усыпанной песком дорожкой, и расселись на лавках трибуны футбольного поля. Крепкий парень в спортивной форме вскоре появился и всем без исключения пожал руку. Начало вроде ничего.
Потом пришла давешняя девушка, и они заспорили. Ей не хотелось нарушать установленный порядок праздника, а он утверждал, что играть надо немедленно или поздно вечером. В пекло гонять футбол мало удовольствия для спортсменов, и для болельщиков не рай на трибунах.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 23 мая 2020 г. 06:51

И вдруг поняла, что ляпнула что-то такое, что могло не понравиться уполномоченному. Тот смерил её яростным взглядом. Борис взял со стола кухонный нож. Варвара Фёдоровна, взвизгнула и откинулась на стену в обморок, забыв закрыть глаза.
— Что у вас было? – Борис еле шевелил онемевшими губами. – Впрочем, если ты сейчас скажешь хоть слово о ней, я тебя убью. Лучше уходи.
Андрей выскочил из-за стола, уже привычно сунул руку в карман брюк:
— Остынь, мужик.
И более спокойно и твёрдо сказал:
— Тут всё в порядке — она уедет со мной. Мы так решили, а ты, видать, не только на ноги – на голову больной. Убери нож, я сейчас соберусь и уйду.
Ссора с Борисом Извековым расстроила Масленникова, расстроила и его планы.
Каков Отелло! Псих недостреленный! Нужна новая кандидатура в председатели, это было ясно. Вновь из глубин сознания всплыл кирпичный облик Авдея Кутепова. Вот ведь паук — оплёл Андрея сетью интриг. Всё-всё тонко рассчитал. Поссорил его с Извековым, тем самым кандидатом в председатели колхоза, которого рекомендовал райком. Спутал с Александрой, сестрой кулака Фёдора Агаркова. И теперь, как не крути, он и есть единственный кандидат в председатели, которого, впрочем, и без рекомендаций здесь изберут большинством голосов. Станет он председателем и Андреем Масленниковым, инструктором райкома, вертеть будет как пешкой, потому как очень много про него знает такого, что партией не прощается. Хотелось выть и кусать локти. Но должен быть выход. Думай, Андрей, думай.
Идти было некуда, и ноги привели его на гулянку.
На знакомой полянке уже толпилась молодёжь. Парни гурьбой курили, с опаской покосились на приезжего. Девчата, поджидая гармониста, разучивали какой-то модный танец. Александры Агарковой не было. Андрей развязно подошёл к девушкам.
— Дарю, — прикрепил на кофточку одной из них раскалённый лист осины, ощутив под пальцами упругость груди.
Из девичьих глаз брызнули фонтаны ликования.
— Научите, — попросил он.
— Давайте.
Девчатам нравились его смелость и обходительность. Взяли уполномоченного с двух сторон за руки. Одаренная им сказала:
— Парами не обязательно. Два нажима на одну ногу с припаданием, — Она показала. – Можно вперёд, назад, с поворотами. И за руки держаться не обязательно. Начали.
Движения оказались лёгкими, похожими на игру. Были в этом танце свобода, веселье, азарт.
Показалась Санька. Андрей помахал ей рукой. Девушка рядом потупилась, чтобы скрыть укор и зависть, самовозгорающуюся в её глазах, и поджала губы. Масленников сильнее пошёл ногами, и правой, и левой, и с поворотами, топнув и хлопнув себя по бёдрам, замер перед Санькой.
— Во как!
Дни стояли ещё тёплые, но земля уже остыла, а ночи начинались и заканчивались туманами, которые выползали из глубины леса. В тот вечер небо обложило хутор мелким, нудным, моросящим дождём. Андрей завлёк Саньку к кособокому дому Авдея Кутепова.
— Ну, нельзя нам в избу, пойми Авдей Спиридоныч, — шептал Масленников хозяину, оглядываясь на Саньку. – Не расписаны мы, слухи пойдут. Ну, как в районе узнают. Ты и сам того, языком-то не очень.
— Могила, — сказал Авдей, провожая гостей в малуху.
— Ты не думай, я не вертопрах какой. С Александрой у нас будет всё честь по чести, а ты будешь посаженным отцом на свадьбе.
— Рад за вас, молодых. И свадьбе буду рад.
Ушёл, вернулся с керосиновой лампой, закусками на тарелке, прикрытой полотенцем. – Отдыхайте.
В малухе было тепло и сухо. Андрей потянул Саньку на широкую кровать.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 22 мая 2020 г. 08:03

Эту новость с видеороликом транслировали по телевизору все каналы каждые полчаса. И мы не могли её не услышать. В Иркутском аэропорту моей доченьке стало дурно. Мы вызвали неотложку. Настеньку в полуобморочном состоянии на руках внёс в самолёт. Всю дорогу уговаривал маму сразу по приезду надеть себе и Настюше оптимизаторы – они на столе в гостиной. В Москве вызвал скорую к трапу самолёта, а сам на такси помчался в Шереметьево.
В соседней стране шла гражданская война. Правительство, поощряемое НАТО, билось с инсургентами. Тех тоже кто-то поддерживал и поставлял оружие караванами через пустыню.
Этому конвою не повезло – он был обнаружен и атакован с воздуха. Теряя людей и машины, караван рвался на юг. У «вертушек» кончалось горючее. Перед возвращением в базу они сделали последний заход на цель. Но удачный выстрел с земли разнёс «Апача» на куски. На базу вернулся один вертолёт. И целая эскадрилья их поднялась в воздух, рванула в погоню, пылая яростью мщения.
Тем временем, конвой достиг нашей деревни. Бежать дальше по пустыни от крылатых убийц не было смысла. Контрабандисты согнали всех жителей и расставили вокруг машин – живой щит от возможной атаки с воздуха. Где-то там, среди чернокожих, стояла и моя Даша.
Янки не стали вступать в переговоры по поводу заложников. «Апачи» сделали боевой разворот и атаковали деревню, машины и людей всей ракетно-огневой мощью. Потом ещё один заход, ещё один залп, и вертолёты повернули в базу. Они даже не присели на землю, посмотреть на дело рук своих.
Когда я примчался в спалённую деревню, в ней работали санитары столичного хосписа. Солдаты в голубых касках ООН стояли по периметру, охраняя место трагедии.
Теперь-то от кого?
Мне принесли цинковый ящик более похожий на урну, чем гроб.
— Здесь фрагменты вашей жены.
Фрагменты моей жены, моего не родившегося сына. Господи, неужто на то была воля твоя?!
Мама позвонила:
— Настюше уже лучше, она стала улыбаться. Твои оптимизаторы просто чудо. Ты приедешь?
Люба позвонила:
— Приезжай, милый, вместе переживём горе.
Был звонок от Мирабель:
— Крепись, Алёша. Помни – ты нам нужен.
Билли достал:
— Одень оптимизатор. Одень оптимизатор. Ты с ума сойдёшь. Тебя раздавит горе.
К чёрту! Я опять начал швыряться мобилами.
В Москву прилетел со скорбным ящиком. Дашины останки похоронили рядом с Никушиными. Растёт ряд дорогих мне могил.
Мы стояли кучкой, сбитые в неё единым горем – Надежда Павловна с мужем-полковником, мама в обнимку с Настюшей, и Люба у меня под рукой. Вокруг на приличном расстоянии охрана президента России, а за ней по всему кладбищу – зеваки и папарацци.
— Ты останешься в Москве? – спросила мама.
— Оставайся, милый, — попросила Люба.
Я отмолчался.
Справили тризну.
Два дня лежал пластом в своей комнате московской квартиры, а потом позвонил Патрону и попросил отпуск. Получив «добро», улетел к Мирабель.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 21 мая 2020 г. 07:41

2

На месяц нас хватило. Месяц мы отзанимались усердно, как того требовал играющий тренер Сашка Ломовцев. Он вернулся в команду, как только поставили ворота и разметили поле.
Мы вставали по утрам на пробежку и чесали до самого леса. Физику качали – отжимались, катались друг на дружке, у девчонок скакалку отобрали.
Дед Калмыков подарил два столба и железяку — мы вкопали турник рядом с футбольным полем. Болтались на нём, как сосиски, пытаясь подтянуться. Но кое у кого получалось, неплохо даже.
Работали с мячом. Наша бедная трёхклинка не знала покоя с самого рассвета до темноты. И, конечно, играли, играли каждый вечер, до полного изнеможения, до грачей темноты. Поделились на равные по силам команды и пластались совершенно бескомпромиссно.
Появились болельщики. Собирались у кромки поля и стар, и мал. Борис Борисыч Калмыков ничего не смыслил в футболе, но страстно переживал за двух своих сыновей, волею судьбы попавших в соперничающие команды.
Что дальше?
А дальше предстоял нам первый официальный матч. Сестра Ломана Нина, окончив пединститут, устроилась на лето директором в пионерский лагерь «Чайка». Она и пригласила нас сыграть с их футбольной командой. И ещё пообещала накормить обедом. Это вместо приза, наверное, так как в своей победе мы не сомневались. Потому и силы не берегли, а экономили на мороженое деньги, выданные дома на проезд.
Утренний воздух был ещё влажный, но тёплый и свежий. На чистом небе плавилось яркое летнее солнце. Окрест дороги было удивительно красиво, уютно и мирно. Даже пыль в кюветах сверкала росой. Леса, меж которыми петляла дорога, манили прохладой.
Мы в полном составе (с двумя запасными) бодро вышагивали навстречу славе. Мимо проносились машины – все стремились на озеро Подборное искупаться, отдохнуть, повидаться с любимым чадом, укрепляющим здоровье в пионерском лагере. Выходной – это понятно. Пыль с каждым разом поднималась всё выше и оседала всё медленнее.
— Может, нам по парам разбиться – глядишь, кого и подвезут.
— И какая мы после этого команда, если каждый за себя?
— Кто был там, может, знает – полдороги прошли или ещё нет?
— Да нет ещё — полдороги будет в Копанцево.
— Сань, нас там покормят?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 20 мая 2020 г. 07:43

- Будто бы. Ври больше. Даст им Фёдор голодать — как вол пашет. Поди, гусятину с бараниной почаще нас с тобой лопают. Санька вон, как краля наряжается. С каких щей?
— Санька – девка правильная, в корень смотрит и любовь зрит. Я вот мекаю, нет ей на хуторе жениха. Так что уполномоченный – это самое то, и Санька его не упустит.
— Ну, поглядим-посмотрим — крючок он заглотил, теперь ба не сорвался….
Широколобая, тяжёленькая и крепкая, с веснушками на щёчках возле носика, со светлыми кудряшками и тёмными ресничками двухлетняя дочка Леночка забавлялась у Фёдора на коленях.
— Смешно дураку, что рот на боку, — ругала Матрёна только что ушедшего Ивана Духонина. Взглянула на мужа, и нижняя губа её задрожала, потянулась к побелевшему кончику носа, но не заплакала, а, пересилив себя, спросила певучим грудным голосом:
— Ты что ж, решил покориться? Только знай, в колхоз ваш я не пойду. Возьму Леночку, и.… куда глаза глядят.
Фёдор хохотнул, как прокашлялся:
— Пронырливый парень, этот уполномоченный. Не смотри, что весу в нём с барана, дерьма может навалить на целое стадо, – и задумался, оставив жену одну с её сомнениями и переживаниями.
Масленников в ту минуту шагал к Борису Извекову, думал о Фёдоре и завидовал ему, его красивой жене, трудовой, спокойной и обустроенной жизни. Вспоминал свою.
Отец у него был добрым, мягким, пьющим человеком. Мать – сварливая, хвастливая, захлёбывающаяся в своих бесконечных и бессвязных скороговорках, причитаниях и всхлипах. И никто никогда не мог понять, о чём она плачет. Лишь только открывала рот, она тут же начинала давиться словами, рыданиями и ещё чёрте чем. Отец умер однажды, не дослушав её брани. Сестра его, приехавшая на похороны, покачала головой:
— Любимцы богов умирают молодыми.
И с тех пор Андрей, подмечая в себе материнскую разносистость, не пытался сдерживаться, боясь быть похожим на отца….
— Санька, — укоряла Наталья Тимофеевна дочь, — Был бы жив отец, как бы он посмотрел на тебя, беспутную?
— Если бы он был жив, я бы с приданым была, и забот о женихах не было. А теперь кто меня с голым задом посватает? Такой же беспартошный, чтобы всю жизнь спину гнуть и сдохнуть в землянке.
— Что же ты всё со стариками вяжешься? Ведь обманут.
— Молодые-то на эти дела проворнее. А приезжий и не старый вовсе, только серьёзный очень. С собой звал. Вот возьму и уеду….
К непогоде, должно быть, разыгрался ревматизм у Бориса Извекова в прострелянных ногах. Управившись по хозяйству, он залез под стёганное одеяло и молча страдал. Андрей Масленников, завершив свой обход по хутору, шумно ужинал с Варварой Фёдоровной.
Разговор коснулся семьи Агаповых.
— Странное дело, у такого тёмного типа такая развесёлая и понятливая сестра. А что, хозяюшка, ежели вас сватьей попрошу быть – пойдёте Александру сватать?
Тупая боль в конечностях захлестнула голову и превратилась в лёд. Борис поднялся с кровати и двинулся на гостя, больной, серый, с округлёнными, остановившимися глазами и вздутой шеей.
— Повтори! – прохрипел он.
Андрей Масленников попятился от него, окаменев лицом, одинаково готовым и к улыбке, и к гримасе ярости.
Ещё владела собой Варвара Фёдоровна.
— Да вы что, сынки, нашли из-за кого петушиться. Да она — дурёха деревенская и тебе не пара, Боря.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 19 мая 2020 г. 07:41

- Есть перспективы?
— Некогда залив кишел пиратами, а рядом проходили торговые пути.
— Не вдохновляет. Копаться в чьих-то останках.
— Хочешь с живыми столкнуться?
— В грёзах? Не хочу.
— Чего ж ты хочешь?
— К маме хочу.
— Позвони.
Я хандрил день ото дня всё больше. Даша терзалась.
— Потерпи. Через недельку, максимум две будем сворачиваться.
Дашенька…. Мы лежали на песке в линии прибоя, травинкой щекотал ей живот.
— Что подарим Настеньке на день рождения?
— Оптимизатор. И Анастасии Алексеевне тоже.
Чуткая жена моя перемогла боль разлуки с дочерью и теперь переживала о своём нетактичном поведении со свекровью.
— Да, наверное, ты права – это лучшее, что можно придумать.
Мы замолчали, устремив взоры в голубой небосвод. С лёгкой грацией лебедей плыли по нему удивительной белизны облака. Стремились на север. Быть может, завтра они увидят нашу дочку в тихом московском дворике. Привет передавайте!
Облака, наверное, передали, а мы не успели. Когда прилетели, квартира была пуста. На столе в гостиной записка: «Мы улетели на Байкал. Будем жить в палатке на Листвянке. Приезжайте к нам. Мамочка и папочка я вас люблю. Настя».
Могли бы позвонить. Впрочем, я во всём этом кощунства не увидел. На Байкал, так на Байкал. Это ж здорово – из африканской пустыни в сибирской глухомань!
Даша как раз наоборот – поджала губки. Положила оптимизаторы на записку.
— Значит, не судьба. Я возвращаюсь.
И как я её не уговаривал…. Наоборот, она меня убеждала:
— Ты поезжай, повидай дочь, передай привет маме – потом обскажешь, что да как.
Побывали в гостях у Надежды Павловны, а утром расстались у подъезда – жёлтые такси развезли нас в разные аэропорты.
Я летел на Байкал и думал о Даше. Быть может, она правильно поступила. Всю жизнь была бледной тенью – сначала при волевой матери, потом у мужа, советника Президента, и чуть ли не в прислугах у собственной дочери. Сейчас у неё есть дело, которое по душе, в котором намечается «оглушительный успех», и пора формироваться собственному характеру. И я, наверное, ничего не смыслю в жизни и не понимаю в людях, если после недели каникул на Байкале наша дочь со слёзками на глазках не будет проситься со мной в Африку повидать мамочку.
Успокоившись этой мыслью, уснул под рокот двигателей….
Робинзону с Пятницей нашёл без труда. Не то чтобы я Великий Следопыт — мобила-то при мне. На берегу маленькой речушки с холодной водой, в самом её устье при впадении в Байкал, разбили бивак – две палатки с треногой над костром. Одно походное помещение они оккупировали, во втором пара спальных мешков ждала нас с Дашей. Ну что ж….
Ребёнок мой грустил только до вечера. Когда развели костёр, наелись ухи и взялись за гитары – в нашей семье появился ещё один самодеятельный музыкант – грусть, как рукой сняло. Мы пели о багульнике, который на сопках цветёт, и ещё об удаче, что награда для смелых. Потом искупались в холодной воде Байкала и залезли в спальные мешки.
Ходили на ялике к местным прасолам. Ох, и вкусны же их малосольные огурчики! Ещё копчёной грудинки подкупили. Разогревали на костре, ели подгорелую, шипящую жиром. Ели и пальчики облизывали.
Однажды под утро напугал медведь, разоривший наши припасы. Потом мы его пугали – гоняли по тайге вокруг сопки, заливаясь собачим лаем — гав! гав! гав!
Неделя пролетела, как один день. Пора возвращаться.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 18 мая 2020 г. 07:32

Полдень, как и утро, заслуживал всяческих похвал. Дул лёгкий ветерок. Суслики столбиками стояли у своих нор и насмешливо пересвистывались:
– Куда прёте, дурачьё!
Трясогузка пристала у дороги, скакала по стволам, чуть не по головам (руки заняты, прогнать) и разорялась:
— Ведь не ваше! Ведь не ваше!
Наше, дура! Теперь наше – мы столько выстрадали ради этих штанг, ради футбола, ради нашей большой мечты. Однако, что толку с ней спорить – дороге не видно конца, мучили и голод, и жажда, натёрли плечи эти проклятые лесины.
Шли полем, виден стал посёлок, но силы были на исходе. Перекуры стали чаще, пройденные отрезки всё короче.
Валерке Журавлёву толстый комель достался. Он пыхтит и отдувается, его румяная физиономия сочится потом. Я иду впереди с тонким концом сосны на плече.
— Не плохо бы дождичка, а Валер?
— Лучше селёдочки с луком и молоком.
Валерка всё на свете ест с молоком, потому он такой толстый, и зовут его Халва.
— Не трави душу, гад.
— Слушай, если нас не покормить несколько дней, я только похудею, а ты-то, наверняка, сдохнешь.
— С чего бы это?
— У меня жирок с запасом, а у тебя кожа да кости.
— Если голодать придётся всей команде, — парирую я, — тебя первого съедят.
Валерка замолчал, а я подумал, что он подозрительно начал поглядывать на остальных – готовы ли те к людоедству или ещё потерпят немного.
За такими пустыми разговорами нудно тянулось время. Мы несли штанги по двое, и ещё двое отдыхали, впрягаясь в ношу после очередного перекура. И вдруг бунт. Отдохнувший Сашка Ломовцев отказался нести сосёнку.
— Боливар выдохся, и бревна ему не снести, — объявил он, мрачно глядя меж своих коленок. Плечи его сгорбила тяжёлая давящая тоска. Было ясно, что никакая сила на свете не заставит его подняться и взвалить на себя шершавый комель.
— Ну-ка, дай мне руку, — подошёл к нему Андрей Шиляев. – Я сначала её жму, а потом бью в торец, потому что терпеть не могу жать пятерню покойнику.
Сашка не испугался, лишь проворчал глухо:
— Бросьте меня здесь. А мамке скажите, чтоб пришла за мной с тележкой — сам не дойду.
— Ты дурак, мастер, — сказал его напарник Серёжка Колыбельников. – Столько протащиться и бросить сейчас, у самого дома.… Не понесёшь – мы тебя из команды того, выгоним.
Сашка упал на спину, заложив руки за голову, с тоскою глядя в небеса:
— Да хоть запинайте до смерти – дальше ни шагу…
— И не хочется, и жалко, да нельзя упускать такой случай, — сказал Колыбеля и стал кидаться в строптивого Ломяна сосновыми шишками, припасенными для младшего брата.
— Дать ему в хайло что ли? – сам себя спросил Шиляй, пожал плечами и отошёл.
Мы взвалили на плечи ненавистную ношу и, шатаясь, побрели дальше.
Оставшийся без пары и отдохнувший Колыбеля суетился:
— Не хотите ли порубать, мужики? Нет, правда, я сбегаю. Вон магазин-то, ближе, чем поле. Вы пока шлёпаете, я вафлей принесу, целый кило, у меня деньги есть.
И он побежал (откуда силы взялись?).
— Один хитрей другого – вот команда подобралась, — сказал Мишка Мамаев.
— Да какой он хитрец, дурак законченный, – я про Ломяна.
— А вафли это хорошо. Я их страсть как люблю.
— Голод, если книжки почитать, самое частое на Руси стихийное бедствие.
— А еда – самое главное, что есть на свете.
— Во базар, а… Больше не о чем поговорить что ли?
— В пустынях миражи – ну, пальмы там, озёра. Братцы, никто колбасу впереди не видит?
— Вон то облачко похоже на куриную ножку.
— Где, где? Цапнул сам и отвали, дай товарищу куснуть…
— Кажись, котлетами пахнет. Точно, где-то котлетки жарят.
Все зашмыгали носами, принюхиваясь.
За этими разговорами кое-как дотащились до места, которое планировали под футбольное поле. Сбросив на землю ненавистную ношу, мы повалились в ласковую траву, не в силах идти домой, как того требовали тоскующие животы. Впрочем, поджидали обещанных вафлей.
— Люблю есть, люблю спать, купаться, загорать, играть в футбол.… Да мало ли чего. Одно ненавижу в жизни – таскать брёвна.
— Ты не один, Толян.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 17 мая 2020 г. 07:59

Масленникова тут же окружили парни, чуть ли не все, кого он видел на гулянке. Страх стальной рукой схватил его душу, замутил сознание. Они сейчас забьют его до смерти. Холодный пот шибанул по всему телу. Машинально он сунул руку в карман в поисках носового платка, и вся компания дружно отпрянула.
— Берегись, робя, щас палить учнёт!
Масленников овладел собой и обстановкой:
— Идите парни по домам. Я вас не видел, вы – меня. Будем считать, шутка не удалась.
И лежащему:
— Ты как, сам идти сможешь?
Тот поднялся, отхаркиваясь, размазывая по щекам кровь:
— Псих, ты мне носапырку сломал.
— Ну, прости друг, бывает. Главное, чтоб до свадьбы зажило.
Парни гурьбой пошли прочь, а у Андрея ещё долго не унималась дрожь в ногах.
До полудня следующего дня Масленников принимал от мужиков заявления в колхоз, писал таковые за безграмотных. Приметил, что к Извекову с такой просьбой никто не обратился.
Эге, брат, да не любят тебя на хуторе-то. Как председательствовать будешь?.
И почему-то в памяти сразу всплыло кирпичное лицо Авдея Кутепова.
С теми, кто не спешил в колхоз, решил побеседовать лично.
Фёдор Агарков под навесом строгал доски. Отряхнув стружки, свернул и закурил самокрутку — смотрел на визитёра долго, дремотно, будто отдыхая взглядом на дураке.
— Рабочий лучше мужика живёт — времени больше свободного. Для того и создаются партией колхозы, чтобы уравнять труд в городе и селе. Отработал смену в поле иль на ферме – отдыхай культурно, развлекайся. А у частника, ну что за жизнь? Утром он в делах, днём в работе, вечером в заботе….
— А ночью? – почти не разжимая губ, спросил Федор.
— А ночью пьёт и бабу бьёт.
Самоуверенность оседлала Масленникова, как ощущение грузной, но полезной ноши. Он глубоко затянулся напоследок, затоптал окурок и уселся на колодину.
Агарков усмехнулся. Усмешка скользнула по губам и спряталась в глазах.
Скрипнула калитка, вошёл Иван Духонин.
— У тебя гости, Кузьмич? Не вовремя я. В другой раз….
Руки будто бы назад потянулись калитку отворить, а ноги уж несли его под навес.
— Теперь как, товарищ дорогой, кто в колхоз не войдёт, тех под корень топором?
— Откуда вы такие? – Масленников покрутил головой, отвечая Ивану и поглядывая на Фёдора, — Из какого тёмного болота? Нечто не уяснили, что для вас всё делается, в ваших интересах.
— Может это и так, только не хочется мне на Авдюшку Кутепова работать — не радетель он, горлохват и проныра. Высунуться хочет, а соображений ни на грош.
— Ну, почему Кутепов? – смутился Масленников. – Не люб – избирайте другого.
— У нас половина хутора Кутеповых и степенных ни одного, все ёрные, как Авдюшка.
— Задохнётся он от своей жадности в колхозе, — сказал Федор и взялся за рубанок. – Посинеет и зенки на дармовщину повылазят.
На другом конце хутора шёл иной разговор.
— Думаю, он её только щупал, — делился своими сомнениями с Дмитрием Малютиным Авдей Кутепов.
— Нет-нет, — увещевал тот, — Он её на десяток годов постарше – неужто не уговорит? Да и девка порченая, что ей терять?
Будто устыдившись, продолжил:
— Безотцовщина, чего ты хочешь? Думаешь, Тимофеевне легко их одной тянуть. Ты вон сколько раз в день в чугун со щами заглядываешь? Не считал? А у них и такого не бывает.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 16 мая 2020 г. 08:18

- Они тебе нужны? Оптимизатор даёт людям защиту от голода, холода, всех болезней и негативных воздействий окружающей среды.
— Как насчёт прорыва в космические дали? Или тоже силой разума?
— Исключительно им. Как несовершенно человеческое тело, питающее мозг, так и современные летательные аппараты не отвечают задачам межпланетных полётов. Нужны принципиально новые конструкции, и человеческий разум их скоро спроектирует.
— Ага, человеческий – самому-то слабо?
— По-моему, Создатель, ты стал меня обожествлять. Я и есть суммарный разум планеты, сконцентрированный в виртуальном пространстве.
— А твой двигатель расщепления массы в энергию не годится?
— Как движитель более чем – нужны новые конструкции космических аппаратов. На Сахалине сейчас над этим трудятся.
— Помог бы.
— Ещё не время — не собрана критическая масса информации для качественного скачка.
— Чего-чего?
— Поясню для непонятливых примером. Не так давно твои предки изобрели аппарат, передающий информацию по проводам. И это штука так всем понравилась, что просто бум пошёл по Земле. Некто подсчитал, что если дело и дальше пойдёт такими темпами, то в скором времени солнце скроется за паутиной проводов. Но этого не произошло.
— Почему?
— Изобрели радио, и проводов стало меньше.
Даши нет. По парусине палатки барабанит дождь – довольно редкое явление в этих широтах. Грущу.
— Билли. Ты считаешь, что жизнь на Земле зародилась от удара молнии? Я слышал о другой версии. Будто прилетели инопланетяне на дикую планету, наловили приматов, ввели им инъекцию разума, как семена на грядку посадили, и теперь пожинают урожай. Церковники говорят о кончине – душа отлетела. А это разум вернулся к истинным хозяевам, обогащённый впечатлениями, увеличенный опытом прожитой жизни.
— К чему ты?
— Думаю, очень здорово подходишь ты на роль инопланетного фермера. Непонятно каким образом нарисовался в моём компе, а потом такие способности явил – все учёные Земли отдыхают.
— Успокойся, Создатель, планетянин я, землянин. Ты меня зачал, а всем остальным одарил Интернет.
— Сам не знаю: хочется мне в это верить или нет.
Даша заметила отсутствие во мне служебного рвения и сжалилась:
— Если не интересно сидеть за компьютером, иди к своим акулам, только Бога ради не пугай людей.
Не заставил себя долго уговаривать и шмыгнул из палатки.
— Билли, все опции своего браслета открыл или ещё какой сюрприз будет?
— Ты о чём?
— В моём генеалогическом древе не было летающих пращуров?
— В небо потянуло, Создатель? Приляг и воспарим.
— Наяву хочу.
— Ты, Создатель, с основными законами физики и механики знаком? Как ты себе представляешь полёт? Или тебя накачать гелием – и это будет воздухоплавание?
— А говорил, всё можешь.
— В пределах разумного.
— Развлеки меня.
— Сказочку рассказать?
— Дело подыщи интересное.
— Кладоискательством не хочешь заняться?

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 15 мая 2020 г. 07:43

Топор ухнул. Сосёнка вздрогнула. Убийство совершилось. Я присел, угнетённый горем. Весело и бесшабашно плясал топор в руках у Вовки, быстро, одна за другой отлетали ветви упавшего дерева.
Вдруг всё смолкло – пение птиц, перестук топоров, ребячий гомон — раздавался только приближающийся издалека грохот телеги. Весь лес наполнился страшным громыханием деревянной повозки по ухабистой лесной дороге. Её тащила ископаемая кляча, огромная лохматая собака путалась у неё под ногами.
Когда телега перестала громыхать, она остановилась как раз в метрах десяти от меня, и я сумел хорошо разглядеть её ездока. У него было широкое лицо, мясистое, красное, похожее на бульдога. Оно имело только одно достоинство – было гладко выбрито. До тех пор, пока человек бреется, печать зверя не прилипнет к его лицу. И к тому же форменная фуражка покоилась на макушке.
Напряжённое молчание воцарилось среди нашей команды, молчание, которое вяжет язык, а мысли легко передаются и читаются одними глазами. Казалось, это неожиданное явление напрочь лишило нас всяческих сил. Наверное, со стороны наша растерянность выглядела жалкой. Но лесник жалости не знал.
Краска постепенно сбежала с бульдожьего лица, покрывшегося пепельно-серой, мертвенной бледностью. Не обращая внимания на яркую игру солнечных бликов, волнующуюся листву деревьев и запахи цветов, весь осатаневший, в сдвинутой на затылок фуражке, взлохмаченный, он сжал кулаки и остервенело затряс ими над головой. От переполняющей ярости он и словами не сразу разродился.
— Порубщики! Туды вашу мать! – что было сил заорал лесник, схватил кнут, замахнулся и щёлкнул им почти над моей головой.
У меня от страха и предчувствия боли подогнулись колени. Бежать и не помышлял, а приготовился к худшему. Но дальше случилось то, что и предположить было невозможно. Кляча рванулась, испугавшись кнута, и понеслась вскачь, не разбирая дороги. Лесник кувыркнулся через голову и, потеряв вожжи, чудом не упал с телеги.
— Уззы! Уззы их! – успел крикнуть он, сорвав голос.
Собака бросилась на ошалевшую лошадь и погнала прочь. Её лай, и грохот колымаги вскоре затихли вдали. Среди порубщиков прокатился лёгкий смешок. Ещё раз. А потом дружный многоголосый и отчаянный хохот взорвал лес.
Это было здорово! Оцепенение спало, испуг ушёл или переродился в истерику. Я, например, катался на спине, схватив руками впалый живот. Ни звука не прорывалось сквозь сведённые судорогой челюсти. Я едва успевал набивать воздухом лёгкие, а куда он пропадал, одному чёрту известно. Слёзы текли по щекам. Курьез, да и только. Впору лесника жалеть с его клячей. Кому рассказать – не поверят.
Однако пора и двигаться. Водрузив будущие штанги на плечи, мы тронулись в обратный путь.
Судьба, словно лавина, несётся вниз, увеличивая скорость движения с каждым новым поступкам. Только что я избежал неприятного знакомства с лесниковым кнутом – до сих пор плечи зудятся – а уже новая преграда на пути. Канал, наполненный водой, заросшей ряской. Ребята бросили лесину с берега на берег и судачат – другую рядом надо. Ещё балансир нужен, как канатоходцу в цирке. А меня чёрт несёт вперёд, к неприятностям и позору.
— Чего стали? Сюда смотрите. Смертельный номер.
До середины бревна я добежал легко, как заправский гимнаст, а потом вдруг остановился, будто наткнувшись на смертельную черту. Далее я двигался так, словно утратил способность владеть своим телом, а под ногами видел не близкую воду, а бездонную пропасть. Побалансировав руками, упал, обдав брызгами развеселившихся ребят. Никто не решился повторить мой глупый подвиг.
Когда вылез на другой берег, вид имел жалкий и удручающий. Человек, дошедший до такой степени унижения, обычно стремится удрать со всех ног подальше от места своего позора, от насмешек толпы. Может, в другой раз я так бы и поступил, не будь с нами штанг – этого ответственного груза, который во что бы то ни стало, необходимо доставить до места.
А, ну их – пусть смеются. Стал выжимать свою одежду. Им-то ещё предстоит перебраться на этот берег – и я посмотрю, как у них это получится.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 14 мая 2020 г. 07:26

- Слышь, давай рядом посидим, тяжело мне на тебя сзади смотреть. – Андрей чувствовал, что если не заговорит, если не отвлечёт себя от разбушевавшегося желания – бросится на девушку и наделает непоправимых глупостей. – Это ведь случай, что я попал на ваш хутор, а не в какую другую деревню.… Никогда бы не узнал тебя, не выпала б мне встреча с тобой….
— А ты меня и не узнал ещё….
Масленников зажмурился от такого, как ему показалось, откровенного намёка, головой потряс и кулаком себя по лбу ударил, выбивая остатки хмеля.
Остановил Саньку за локоть:
— Посидим, а?
— Где посидим? – спросила она ласково.
— Да хоть вот здесь.
— А зачем здесь сидеть, скоро гулянка начнётся? — девушка заглянула ему в глаза.
Андрея снова бросило в жар, вмиг вспотели ладони. Его руки рванулись её обнять, а ноги против воли подогнулись, и он бухнулся на колени, уткнувшись носом в подол.
Санька положила на угловатый затылок тёплые ладони и прижала его голову к своим ногам. Его руки шмыгнули под подол платья. Кожа девичья нежная, страшно поцарапать. Из глаз Масленникова потекли слёзы умиления, не замечаемые им, как дыхание, освобождая его душу от недоумения, растерянности, страха и стыда.
Санькины ласковые пальцы приподняли его голову, её губы коснулись лба, глаз, щёк, добрались до его губ. Масленников чувствовал в её ласках какое-то настойчивое указание для себя, но понять никак не мог — в маленькой плешивой голове ликовала любовь, сотрясая всё тело….
— Ну что? – спросила она, отстраняясь. — Пойдём?
Сбитый с толку, сморенный, растревоженный и влюблённый, он разволновался от нестерпимой потребности говорить, но молчал и смотрел на неё по-собачьи виновато.
— Чего ты? – спросила Санька едва слышно.
На полянке у околицы уж собралась молодёжь. Хрипела старая гармонь, косячок сухих листьев шелестел под ногами танцующих, забивался в жёсткую траву.
Увидев приезжего под руку с Санькой Агарковой, гармонист заиграл вальс. К Масленникову подошла круглолицая девушка, и они единственной парой закружились на полянке. Поглядывая на Саньку, Андрей прижимал к себе партнёршу осторожно, как обряженную ёлочку.
Гармонист вальс оборвал, заиграл «Барыню». Вмиг в кругу стало тесно. Девчата, повизгивая, закружили подолами. Парни шваркнули кепки оземь, пошли вприсядку. Они рвали влажную землю кованными каблуками, выкручивали с корнями траву в замысловатой лихости плясовых коленцев. А когда утёрли мокрые лбы, гармонист заиграл новую мелодию.
Санька потянула Масленникова в круг. Её пальцы больно впились ему в плечо, она вся прижалась к нему, плоско и сильно, слегка повиснув на нём. Сказала тихо с обидой и угрозой:
— Не смей, слышишь, не смей танцевать с другими.
Андрей улыбнулся.
Прощались в темноте возле её дома. Чтобы оторваться от желанного и покорного тела, Масленников втянул в себя холодную струйку воздуха, сложив губы трубочкой, потом судорожно хватнул его, словно муху хотел схватить на лету, как щенок, лязгнув при этом зубами.
Отдышался и прохрипел:
— Ну, я пошёл.
— До завтра, милый.
Его поджидали. От плетня отделилась тёмная фигура и молча бросилась на Масленникова. Защищаясь, Андрей ткнул противника локтём в лицо. Удар получился хрясткий. Нападавший упал, отплёвываясь и матерясь.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 13 мая 2020 г. 08:16

- Как не стыдно – цивилизованный человек!
— Людям нельзя без веры, — защищаюсь. – Пусть не перед истуканом лбы расшибают, а нормальным человеком, который плохому учить не станет.
— Подношения надо вернуть.
— Да пусть забирают. А может, оставим на сувениры?
Агбе так Агбе. Что ж мне теперь из-за их предрассудков, темноты средневековой, из палатки не выходить? К чёрту! Всё свободное время – а это, по сути, день-деньской — гонял по заливу верхом на акулах, наводя панический ужас на жителей деревни.
Даша была шибко недовольна:
— Как ни стыдно, взрослый человек с высшим образованием, а ведёшь себя, как мальчишка.
— А если мне заняться больше нечем.
— Займись делом.
(Что-то знакомое)
— Поручи.
И Даша поручила систематизировать собранные материалы.
Сел за ноутбук с умным лицом – так, посмотрим, посмотрим…. Смотрел, смотрел…. А Чаке, оказывается, оптимизатор СПИД излечил. Вот, зараза!
— Билли, ни черта не пойму. Давай объясняй, чем тут Даша занимается.
— Собирает информацию о результатах воздействия оптимизатора на человеческий организм.
— И каковы они?
— Смотри сам.
На мониторе замелькали страницы медицинской статистики – не понятно и не интересно. Билли бубнил в мозгу, кто от каких хворей избавился.
— Слушай, хватит — мне это зачем? Лучше расскажи, как это у него получается. Опять измывательство над генами?
— Нет. Здесь другое. Мозг. Основа основ человеческой жизнедеятельности. Весь организм у него в вассалах. Природа, надо сказать, обошлась с вами в данном случае не лучшим образом – нагромоздила, нагородила. А ведь достаточно очень слабого, почти неподдающегося измерению электрического сигнала биотока, чтобы ты получил эффект оргазма. Представляешь, тяжкий физический труд, нервное напряжение, и неуловимый сигнал, направленный в нужную точку коры головного мозга. Сопоставимо?
— Может ты и прав, но мне по душе традиционный способ. И потом оргазм это полдела, для Природы важен результат – зачатие новой жизни: род людей не должен пресечься. Или ты не согласен?
— Знаешь, к роли человечества в природе можно относиться двояко. Если цель – выжить в данной среде обитания, то этого можно достичь простым размножением, и тогда инстинкт становится главней сознания. Но если цель шире – выжить вообще, несмотря на все грядущие космические катаклизмы, то это под силу только высокоорганизованному разуму. Тогда интеллект становится выше инстинкта, а мозг главным в организме. И прогресс будет зиждиться не на суетливой смене устаревшего мыслителя молодым, а на долголетней, плодотворной работе состоявшегося индивидуума. Жизнь человеческая была скоротечна. Клеткам головного мозга жить бы да жить, а подпитывающая система, увы, износилась – преждевременная смерть. Оптимизатор в данном случае исполняет роль подпитывающей системы, а органы как бы получают отпуск и путёвку в санаторий — подлечиться. Отдыхает сердце от перегрузок, лёгкие, печень, почки, желудок…. Мозг имеет всё, что ему нужно, а вассалы заняты собой. Между делом происходит очищение и омолаживание организма. Даже на клеточном уровне. Опять же иммунитет. С годами он ослабевает, и человек всё более становится подвержен вирусным заболеваниям. Оптимизатор напрочь очищает организм от болезнетворных бактерий и ликвидирует угрозу с этой стороны….
— Слушай, если все подадутся в мыслители, кто уголёк в шахте рубать станет или сталь в мартене плавить?

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 12 мая 2020 г. 07:34

Ну, начинается. Корову угони, грядки полей, картошку прополи.… Как эти взрослые не могут понять, что у нас родилась команда, что мысли и мечты о будущей футбольной славе гонят нас из тёплых постелей. Под силу гору свернуть, а тут – корова…
Мать поставила на крыльцо почти полный подойник и открыла калитку. Я сунул два пальца в рот, и разбойничий свист сорвал Белянку с места в галоп.
Мать схватилась за голову:
— Тебе сколько лет? В кого ты уродился? Позорище моё!
Но её «позорище» уже скакал на одной ноге вслед за рогатой блондинкой.
У околицы школьный учитель Фёдор Иванович Матреев провожал в табун своих коз. Потрепал меня мягкими пальцами единственной руки по щеке:
— Ишь, румянец полыхает – как кумач революции. Куда ты в такую рань?
— В лес пойдём за штангами. Мы теперь команда и скоро поедем в Бразилию играть.
Я говорил и ничуть не сомневался, что так и будет. Ведь главное понять, что тебе надо, а как этого достичь – дело второе. Не зря ведь говорится — терпение и труд всё перетрут. Мы будем вставать чуть свет, бегать и прыгать, подтягиваться и отжиматься, работать с мячом, играть в футбол – и сам Пеле пришлёт телеграмму: приезжайте, мол, охота посмотреть да и поиграть тоже. И вот на стадионе «Сантос»….
Фёдор Иванович недоверчиво хмыкнул, но на всякий случай попросил:
— Будешь в Бразилии, прихвати мне натурального кофе, чтоб без цикория …
Утро разгоралось яркое и тёплое и обещало погожий день. У дальней кромки горизонта чуть трепетали прозрачные, нежно-розовые облака. Ласковое солнце, проникнутые мирным покоем дали, пряное дыхание трав заряжали нас бодростью и безотчётной радостью жизни.
А вот явочка подвела. Договорились тронуться с табуном, но он уже за холмами, а у нас нет и половины состава. Ждём сонь и лентяев, ругаемся — время уходит, и каждый отсроченный час увеличивает вероятность встречи с лесником. От этого настроение падает. Арифметика проста — шесть лесин несут двенадцать человек, а нас с десяток не наберётся. Наконец, решаем, надо идти — ждать далее нет смысла.
Пока шли полем, ещё несколько опоздавших догнали толпу. Теперь людей хватает, но время упущено и настроения нет.
Нелюдима была опушка. А что творится в сердце тёмного бора, того не знают даже сороки, охочие во всё вникать да проведывать. Но лишь только вошли под сень, ожил лес.
Заговорили птицы, наперебой сообщавшие друг другу и всей округе:
— Воры, воры, идут…
— Щас попадутся! — разразилась сойка заливчатым смехом.
И дятел азбукой Морзе передал:
— Точка, точка, тире… точка, точка.… Идут, идут, хватайте.
Тоскливыми трелями плакала малиновка:
— Ох, посадят.… Ох, и много же дадут…
Мы стремились уйти поглубже в чащу, не заботясь о том, что и тащить свой преступный груз придётся дальше. Бор сменился рощей. Бесшумно струилась листва в солнечных лучах. Окружающий мир здесь был так не похож на раздолье поля и домашний уют, что, казалось, зашли в такую глушь, куда кроме нас никогда не проникала и впредь не проникнет ни одна живая душа.
И вот опять молодой сосняк. Сонный паучок на тонкой паутинке свесился с изумрудной иголки.
— Руби, чего же ты! – оттолкнул меня Вовка Грицай.
Солнечный блик сверкнул на блестящем жале топора. Озноб пробежал у меня по спине. То ли это был остаток страха, то ли жалость к сосёнке.
— Постой, не надо.
— Отстань!

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 11 мая 2020 г. 08:05

- Ты, Санька, язви тебя, за языком следи. А лучше помалкивай, раз бог ума не дал. На-ка, выпей с нами….
Налил и подвинул гостье стакан. Она скромно прошла и присела за край стола напротив приезжего. Андрей заметил, что икры у девушки плавные, невыпирающие, колени закруглённые, оглаженные, щиколотки изящные, тонкие. Не было её на собрании. Вспомнил — наверное, певунья вчерашняя.
— Мудрецы плешивые, — со вздохом сказала она, беря стакан в руку.
И опять уполномоченный в её словах услышал намёк на высокий свой лоб с залысинами. Он уже стал побаиваться этой языкастой хуторской девахи. Но, чёрт, как красива! Насупился и надолго отстранился от застолья.
— Дядь Мить, спой, пожалуйста, — попросила Санька.
— Что тебе спеть, душа-красавица? Хочешь про любовь нескончаемую?
— Спойте, — закивала головой, но, взглянув на приезжего, вспыхнула вдруг, неловко толкнула стакан и ойкнула. Андрей стакан удержал, не дал ему упасть. Недопитая Санькой водка всё же выплеснулась и залила им обоим пальцы.
— Любовь, да ещё нескончаемая, — хохотнула она, доставая вышитый платочек. – Кому она нужна?
— Не скажи. Любовь нужду затмевает. – Дмитрий облокотился о стол, подперев кулаком щёку, открыл щербатый рот и запел удивительно чистым и приятным баритоном.
Масленников, слушая, откинулся на спинку стула и под столом рядом со своим увидел гладкое, как шёлк-атлас, розовое колено, и уже не в силах был оторвать заворожённого взгляда.
Зашевелились занавески в горницу. Не прерывая пения, Дмитрий поднялся и прошёл туда, скрывшись, допел до конца. Когда голос его смолк, послышались восторженные восклицания хозяйки, звук отчаянного поцелуя и деловитый треск пощёчины, будто вяленую рыбу разорвали пополам.
— Эй, вы, там, — всполошился Авдей и тоже скрылся.
Санька посмотрела приезжему в глаза и поднялась.
— Я провожу, — засуетился Масленников.
Сразу за околицей начинался лес. Санька подняла Андрееву руку, прижала к сердцу, от такого движения её левая грудь приподнялась, округлилась туго:
— Тут у меня ноет. И не знала, что у меня сердце есть, и не думала. Мама говорила, заноет – тогда узнаешь, и места себе не найдёшь в беспокойстве, придёт время. Тебя как зовут-то? Все на «вы» да на «вы», а ты ведь молодой, только лысый немного. Чего молчишь? Имя-то у тебя есть?
— Андрей, Андреем меня зовут. – Масленников тщетно отводил глаза от Санькиной груди. Сердце её билось под его ладонью сильно и требовательно. Уполномоченный моргал, а его взгляд тайком шмыгал в вырез платья.
— Если бы вы, мужики, могли понимать хоть вот столечко.... – Санька вздохнула, выпустила его руку. – Или хоть бы догадывались, о чём девушки мечтают.
Андреева рука скользнула вниз по её упругому боку, но тут же поднялась, чтобы самостоятельно обхватить девушку за талию, притиснуть грудь в грудь.
Санька сделала полшага в сторону и даже не заметила, что увернулась. Наверное, есть у женщин такой внутренний рефлекс, когда душу жжёт одно желание, а тело играет свою игру.
В этот момент Масленников будто увидел себя со стороны: рядом со стройной девушкой – низенький, тощий, сутулый. Боже, какой хорёк, мелькнула отрезвляющая мысль. Только случай сослепу иль впотьмах мог свести их вместе.
Он перевёл дыхание, воздух спасительно вошёл в лёгкие. Вытер о пиджак мокрые ладони, рванулся целоваться, но споткнулся и сконфузился.
— Я поцеловать тебя хотел.
— И больше уже не хочешь? – засмеялась Санька и легко увернулась от его рук.
Платье на ней жило как бы само по себе, со своими складочками, выточками и цветочками, но с одной только целью – сделать девичью красоту ещё более нестерпимой.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 10 мая 2020 г. 08:05

- Друг! Друг! Чака понял.
Мы отошли в полумрак деревни.
— Послушай, Чака, Даша моя жена. Понимаешь, жена? Моя женщина, и мне неприятно….
Произнесённое имя вдохновило моего собеседника:
— О-о, Дашья! Дашья! Красивый женщина. Чака её хотеть….
Он весь изломался в неприличных жестах. Или мне показалось? Больших стоило трудов не двинуть ему в челюсть.
— Смотри сюда, — притащил его за руку к ближайшей хижине.
На колу висел глиняный кувшин грубой ручной работы. Ударом кулака разбил его в черепки и кол сломал. Инструктор ГРУ учил крушить кирпичи и отговаривал – железобетон. Я мог руку сломать — как знать, какова прочность толстостенного кувшина?
— Так будет с твоей бестолковкой, если Чака будет хотеть Дашью.
— О, Дашья, Дашья, хороша! Чака её хотеть….
Что взять с обезьяны? Я плюнул и ушёл – не дай Бог, жена узнает, к кому ревную.
Снова плавал без акваланга.
— Билли, тут жемчуг есть?
— Искать пытаются.
— Хочу Даше подарить одну большую и прекрасную на память об этих местах. Ты не поможешь? Не хочется губить все подряд раковины.
— Давай попробуем.
По совету Билли опускался на дно, прикасался оптимизатором к свежим перламутровым раковинам и к старым, замшелым, давно покинутым, слушая резюме:
— Нет,… нет…. Есть да не то.
Наконец:
— Вот она.
Со мною не была ножа вскрыть створки окаменевшей обители, давно отошедшего в мир иной моллюска. Притащил находку в палатку. Тут и Дашенька вернулась с обхода:
— Что это?
— Тебе подарок.
— Как мило!
Кто не любит подарков! Даша взяла блеклую раковину в ладони, припала губами, приложила к уху.
— Подожди, он внутри.
Вооружился охотничьим ножом зулусов, и после нескольких неудачных попыток распахнул створки. Внутри была великолепная чёрная жемчужина. Даша несколько мгновений созерцала, оцепенев от восторга, а потом кинулась благодарить меня поцелуями. Даже слёзки навернулись….
— За что мне такое счастье?
— Ты сама счастье. Ты – живое воплощение человеческого счастья. Я очень тебя люблю.
В деревне нашлись умельцы – приладили жемчужину на овальчик красного дерева с цепочкой. Получилось что-то вроде оберега.
…. Каракулу таки оседлал. Переборол страх и вскарабкался на спину за хребтовым плавником. Притиснул к ней оптимизатор, и грозный хищник стал послушнее верблюда. Носился по бухте, то ныряя в глубину, то возникая на поверхности. Дашиных пациентов как ветром из воды выдуло. А когда на мелководье покинул морского скакуна, направляясь домой, они сыпанули в деревню с воплями:
— Агбе! Агбе!
Божество, должно быть, у них такое.
Не успел присесть спиной в гамак, как слышу за палаткой шорохи и покашливания. Собрались гурьбой, дары принесли – умилостивить хотят. Войти в роль да приказать Чаку оскопить?
Даша накинулась с упрёками:

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 9 мая 2020 г. 08:36

Сашка Ломовцев сидел понурясь и думал крепкую думу. Ещё со дня первого удара по мячу ему, жадному до славы, пришла в голову шальная мысль – сделать настоящую футбольную карьеру, как Пеле, как Гарринча, как любимый Воронин, как Эдик Стрельцов. Поначалу он сам испугался затеи: это ж, сколько надо пота пролить, чтобы достичь такого мастерства, выбиться в более-менее известную команду, и далее – в столицу, за границу – к мировой славе. Но, играя много лучше своих сверстников, он всё более убеждал себя, что пот это для бездарей, настоящему мастеру должно везти в игре. Себя-то он считал везунчиком. Он так уверился в своей удаче и великой будущей карьере, что каждый день встречал с надеждою, а провожал в унынии – да где ж она, слава-то мировая.
Сашка не слушал спорщиков. Он думал, думал и вдруг поднялся. Выждал время, пока утихнут разговоры, и все уставятся на него в ожидании важного заявления.
— И подумал я, – без лишних слов объявил Ломян. – Нам надо жить и тренироваться по режиму — только тогда будет толк. Чтобы утром все, как один, на пробежку, потом с мячом работать, физикой заниматься – бегать, прыгать, силёнку качать. Потом игра и её разбор. Тактика игры – тоже великая вещь. Если это соблюдать изо дня в день – толк будет.
Сашка говорил не спеша, со знанием дела. Видно было, что он упивался не только сутью излагаемого, но и собственным голосом.
— И поле тоже нужно хорошее, раз уж мы команду создаём – ворота с сетками, разметка, скамейки для зрителей.
— Душ, раздевалка, туалет, — оперным дискантом пропел Серёга Колыбеля.
— Со временем, — сказал Ломян и постучал себя пальцем по виску. – Чать, голова моя не только кепку носит, но и мыслишки кой-какие… Может, сначала и не все будут соблюдать режим, ходить на тренировки, а как начнём играть с серьёзными командами – все прибегут, как миленькие. Без физики и техники в футболе делать нечего.
Вовка Грицай крепко постучал себя в грудь кулаком:
— А что? Мы в пионерском лагере каждое утро на зарядку бегали. Здоровье, знаете как, укрепляется.
Многие ребята с глубоким вниманием слушали Сашкино предложение. Иные, постарше и не без претензий на лидерство, скептически ухмылялись, подозревая, что Ломян как будто перехитрил их – на кривой кобыле объехал. Добрик, пристроившись позади Серёги Ческидова, исподтишка плевал ему на майку, вешая харчок за харчком, изнывая от того, что никто не замечает его подлой храбрости.
Сергей Колыбельников повернулся набок, подложил грязную ладонь под грязную щёку:
— А и тоска же с вами.
Запел:
— Мама, я Ломана люблю,
Мама, за Ломана пойду
Ломан хорошо играет,
Много «банок» забивает
Вот за это я его люблю…
А дни стояли звонкие, как монисты. Первые дни летних каникул. Солнечные лучи в прозрачном воздухе играли, словно кровь у застоявшегося в стайке телёнка. Вечера были тихие, зорькие, а ночи короткие, спаявшие закатные багрянцы с рассветной радуницей.
Если мне удавалось бодрствовать в час солнечного восхода, душа наполнялась таким несказанным счастьем, будто открывались разом все сокровенные тайны мира. Так бы всегда, во все времена просыпаться вместе с первым лучом солнца и последней ночной песней соловья, слушать вздохи трав и шорох листвы, освобождающихся от брильянтовой росы, полной грудью пить влажный ароматный воздух сада. А ещё бежать легко, крылато нестись над землёй, будя её, опережая солнечные лучи. Красота! Но…
Но и мама встаёт рано.
— Ты куда такую рань? А вот и хорошо, что встал – корову в табун угонишь.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 8 мая 2020 г. 08:03

Дмитрий поднял голову к низкому потолку. Лицо его преобразилось, словно бы потолка того не было, только даль небесная над всей землёй.
— За Россию! – сказал он строго и торжественно, — за колхоз наш! Хай процветают!
Масленников встал вместе с мужиками, выпил водку одним махом и стиснул пустой стакан до побеления суставов.
Закусив грибком и хлебом, Кутепов сказал:
— Да-а, девки у нас красивые. Хоть бабу мою взять. Ты, Митька, помнишь, как козлом вокруг неё скакал? Ой, помнишь, поди? Молодая-то она видная была….
Разговор их казался Андрею несуразным и по обстоятельствам, как бы несерьёзным. Тёмные они, думал он, инстинктами живут. Но то, что на хуторе они коноводят, ещё вчера подметил. И ещё тот, кто колхоз обязаловкой назвал, у кого жена такая писанка.
Масленников хмыкнул сам себе – вот ведь как тема бабская прилипчивая.
Хозяин выставил на стол новую поллитровку. Обняв за плечи своего приятеля, пропел:
— А нам бы подали, а мы бы выпили…
От его скрипучего пения, пьяного вида, водочного тепла и жирной гусятины Андрею захотелось спать.
— Чёрт, устал, засыпаю, — сказал он и засмеялся.
Дмитрий Малютин, ставший тоже хмельным, посмотрел на него затуманенным взором:
— Ты погоди чертыхаться. Святая вода ещё не кончилась, а потом мы на Гулянку пойдём. С тобой одна краля хочет познакомиться….
— Красивая девка, — подтвердил Авдей.
— Не то слово, — Малютин колыхнулся, как табачный дым от внезапного сквозняка, и, ткнув пальцем в пустой стакан, приказал, — налей.
— Мы ведь всё понимаем, — продолжал он, — тракторы, машины какие, вчерась ты говорил, всё же через вас…. Мы уважим – нас уважат. Вперёд надо смотреть, в перстиктиву. Верно?
— Это ещё не скоро, — грустно сказал Авдей. – Сначала артель надо сколотить, чтобы без протиречи…. речитивых…. ретивых…. Тьфу, чёрт! Ну, чтоб врагов не было, элементов разных. Верно?
— С большим удовольствием за это выпью, — поднял Масленников стакан, ощущая себя самым трезвым в компании.
— Здравствуйте, — негромкий девичий голос заставил замереть поднятые стаканы. В проёме дверей стояло нечто стройное, красивое, улыбающееся.- Кому из вас следует показать хуторскую Гулянку? Вы все уже пьяны и опять налили.
— Ишь, ворчит, — кивнул на неё Малютин. – Ещё не взнуздала, а уж норовит охомутать.
— Ты, Александра, не ври, — Авдей поднялся, выпрямился и слегка качнулся на ногах. – Нет здесь пьяных, крепкие мы мужики.
Малютин в два глотка опорожнил стакан, хлопнул его на стол, легко скользнул к двери, подхватил Саньку Агаркову на руки, притиснул к груди, проблеял нежно:
— Любушка-голубушка, расцвела красавицей, а соображений на грош….
Санька взвизгнула и тут же притихла. Он, наверное, стиснул её так, что она хрустнула вся и обмякла. Дмитрий поставил её на ноги, поцеловал в шелковистую светлую маковку, потом поддал ей легонько коленом под зад, чтобы вновь оживилась. Девушка оправила нарядное платье, тряхнула косой.
— Так что садись с нами и не кукуй, — сказал Авдей. – Выпей. Мы за вас, девок наших да баб пьём, краше которых нет во всей России-матушке.
— Про девок ничего не скажу – согласна. А вот мужики умом ослабли. Колхоз какой-то удумали. Чтобы бабами сообща владеть что ли?
Масленников дёрнулся, будто от пощёчины. Малютин крякнул, хлопнув себя по мощным ляжкам. Авдей вскочил из-за стола:

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 7 мая 2020 г. 08:34

Отвела в палатку, измерила пульс, давление, температуру. Уложила в гамак. Мне приятны её хлопоты.
— Полежи со мной, — привлёк жену к себе. Стянул с неё блузку, шорты. – Семью создавать будем?
Даша прильнула ко мне с поцелуем:
— Да рано ещё: Сашик не обозначится.
— Я его почувствую.
Мы притиснулись голыми животами. Немножко ещё поцеловались и уснули.
Билли подстрекал познакомиться с акулами Индийского океана. Жутковато. А-а, была, ни была. Заплыл подальше от берега, распластался в воде на метровой глубине – пусть жрут, зови!
— Не дрейфь, Создатель, нас так просто на кусок не намажешь.
Вода освежала тело, солнышко пригревало – я прикемарил, нежась. Кто-то ткнулся в бок. О, Господи! Она – акула Каракула. Зубов – мама дорогая! – во всю пасть. Глазёнки глупые, недобрые, близорукие (хотя откуда у белобрюхого чудовища руки?). Совсем не хотят мне подмигивать. Разве что на предмет: одному из нас не мешало бы пообедать.
— Билли…!
— Спокойнее, Создатель, спокойнее. В ней не чувствуется агрессии. А впрочем…. Прикоснись оптимизатором.
— Не оттяпает руку?
— Другую пришьём.
— Виртуальную?
Осторожно прикоснулся к серому боку океанского хищника запястьем с браслетом.
Возник контакт. Я это почувствовал. Будто на экране тёмном возник светлый овал, у которого появлялись гибкие конечности, потом исчезали.
— Что это?
— Акулий мозг. Она тебя сканирует.
— Ну и как я ей?
Овал менялся в цвете, сучил гибкими конечностями.
— Криптограмма какая-то. Можешь перевести, Билли?
— Она тебя классифицирует по принципу: пища, нейтрал, враг.
— И что вырисовывается? Билли, не томи. Может, ещё успею дёрнуть?
Акула дёрнулась сама и отшвырнула меня хвостом.
— Скорее друг – она не нашла в тебе агрессии. Можешь погладить её по белобрюшью. А хочешь – покатайся. Смелей, Создатель, оседлай, пришпорь, укроти её.
— Разве на друзьях катаются?
— Ломай свой страх. Акула – тьфу: глубины океана таких тварей скрывают, что при одном упоминании негры бледнеют.
Погладил хищнице скользкий бок, но оседлать не решился, взялся за плавниковый гребень на спине. Будто по команде она легко скользнула вперёд, ну, и я с нею.
Прикольно. Билли, не отставай!
Вечером на деревенских танцульках.
— Билли, вскрой мне черепушку того парня, что на Дашу пялится.
— А ты хорошо себя будешь вести?
— Лучше, чем вчера.
— Знаешь, сутки слишком коротки, чтоб изменить человеку мировоззрение. Мысли его те же, что привели тебя в неистовство. Стоит ли озвучивать?
— Тогда хочу с ним перемолвиться – будешь переводить?
— Только держи себя в руках.
Я вошёл в круг к гориллообразному:
— Слышь, друг, базар есть – отойдём.
Нарочно употреблял жаргонные словечки – пусть Билли помучается с переводом. Негритос обнажил в улыбке два ряда огромных зубов, закивал головой, положил руку на моё плечо:

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 6 мая 2020 г. 08:39

Лорды с Болотен-стрит

Регби — игра хулиганов, в которую играют джентльмены;
футбол — игра джентльменов, в которую играют хулиганы.
(английское изречение)

1

Мяч не давался – скользил вертлявой ящерицей меж ног ребячьих, падал и путался в высокой траве, вновь вздымался, но никак не хотел лететь, куда его посылали.
— Пас! Пас! – будоражили истошные крики.
Наконец, трёхклинка вырвалась из толчеи и сбила горкой сложенные кепки и майки.
— Гол!
— Штанга!
— А я говорю – гол!
— На-ка выкуси!
— Кому по сопатке? – Вася Добров, чьё право на гол оспаривали соперники, выпятил худую и потную грудь.
Всегда спокойный и рассудительный Сергей Ческидов демонстративно высморкался ему под ноги:
— Вот твой гол, поднимешь – засчитаем.
— Что? – Вася взбешён. – Я тебя, Тыква…
Он набычился и готов был ринуться на обидчика, но Андрей Шиляев прицыкнул на него, и Добрик скуксился. Ческид побежал за мячом, а к Васе подошёл Серёга Колыбельников:
— Тебе за Тыкву старший Чесян знаешь, что сделает?
Он покрутил у виска пальцем.
— Грушу он из тебя сделает и в сарае, как Слава Ломовцев, подвесит.
Добрик, совсем уже остывший:
— Да был гол-то…
Спор продолжился, и каждая сторона оспаривала своё мнение, не поддаваясь ни на какие доводы. Так и не пришли ни к какому мнению — устали спорить, играть тоже расхотелось. Уселись в траву, и Вася Добрик, ковыряя болячки на ногах, обиженно ворчал:
— Были б штанги.… А так, хрипеть – ни о чём. Да и играть-то не интересно. Коротышка в калитке – все удары выше ворот. Кто громче орёт, тот и побеждает.
Боря Калмыков ехидно усмехнулся:
— Ты ещё скажи — разметка, сетка и судья.
— Ну, а что пузырь-то гонять зазря. Команда «Лишь бы пнуть» из колхоза «Светлый путь». Если заниматься футболом, то всерьез. Поле как поле оборудовать, чтоб гостей пригласить, и не стыдно было.
Град насмешек и ехидных замечаний посыпался со всех сторон.
— Хочу сказать, — Миша Мамаев, опёрся на руки за спиной, широко раскинув босые ноги.
— Говори, только короче.
— Тут и говорить много не надо — притащить из леса соснины да поставить ворота.
Шиляев, сердито прищурясь:
— Лесник тебе притащит, пожалуй, так притащит, что нечем будет в футбол играть. Орёлик!
Я за Мишку всегда горой:
— А если попросить? Неужто не даст? Могу даже в райком комсомола сходить, попрошу там специальную бумажку для лесника. Для хорошего же дела – для молодёжи, для спорта. Райком его за нас может так вздрючить, что он не обрадуется. В барсучьей норе рад будет скрыться.
Моя мысль всем понравилась, а Шиляеву нет.
— Забавник же ты, Агарыч – в райком. Там тебе скажут, ходи на стадион гимнастикой заниматься.
— Или лыжами, — буркнул Боря Калмыков.
— Или лыжами, — согласился Андрей.
— А я скажу, хочу в футбол играть, — настаивал я.
Но Андрей и внимания не обратил на мои слова.
— Лесник с твоей бумажкой под куст сходит и рад будет – воры сами сдаваться пришли. Он тебя в тюрягу сдаст и грамоту получит.
В тюрягу никто не хотел, и все приуныли. Кроме Шиляева.
— Нет уж, если тащить сосёнки на ворота, то уволоком. Лес большой — лесник один. Глядишь, проскочим. Ну, а попадёмся, то можно и в морду.
Он сжал крепкий кулак:
— В лесу закон – черпак, лопата. Кто смел – тот и съел. Короче, что нам толпой одного лесника бояться? А, парни?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 5 мая 2020 г. 07:30

- Ты чего, дед, руку прячешь? Тяни.
— Подумать надо.
— Думай, а для какого хрена голову наращивал.
Чувствуя конец собрания, все зашевелились, повеселели.
Колхоз назвали именем героя Гражданской войны Семёна Михайловича Буденного.
Ночевать Андрей Масленников напросился к Извековым.
— Наш ты мужик, Борис. И в райкоме помнят твои заслуги, к тому же грамотный, партийный. Быть тебе председателем колхоза.
— Нет, Андрей Яковлевич, не поддержат меня мужики. Я для них – человек пришлый, хозяин неважный. А к власти тут не мало охочих найдутся.
— Мы рекомендуем – поддержат.
— Тут подумать надо крепко: меня прокатят – я переживу, вашу рекомендацию похерят – гораздо серьёзнее.
— Ты прав — давай думать.
Сидели на крыльце после ужина, курили. Воздух пах зрелыми яблоками, навозом, осенним лиственным лесом. Где-то драчливо промычал бычок, чертыхнулся охрипший женский голос, хлопнула дверь – наверное, загоняли телка пинками в стайку.
— Своё – берегут, — сказал Извеков.
— Правильно берегут, и колхозное будут беречь.
— Сознание людей – это то, что труднее всего поддаётся переделки. Можно межи распахать, скот в одну стайку загнать, но убедить людей, что всё это имущество по-прежнему их, только в общем пользовании, будет не просто.
— Согласен, но для того мы с тобой и кончали университеты, для того и в партию вступили, чтобы увлечь народ, разъяснить, указать правильный путь. А тебе надо подниматься: ну и что, что искалечен – за народное же дело. Это надо понимать. Я вот поживу у вас денька два-три, порасспрашиваю мужиков, как они насчёт твоего председательства, надавлю немножко. Вообщем – поработаю. Ну, не можем мы, дорогой товарищ Извеков, такое дело на самотёк пускать. Не тому нас учит ЦеКа.
Холодок утра был влажным. Туман, ощутимо липкий у земли, поднимаясь, редел и расслаивался. Прогнали стадо. Из-за леса вынырнул медно-красный диск солнца, разбудил ветерок. Туман, цепляясь за лощины, потянулся прочь.
Десятка полтора хуторских мужиков вместе с уполномоченным вышли в поле обмерять колхозную землю. С холма в белом свечении неба открывалась широкая пашня. Тут и там приятно зеленела озимь. Мужики курили, кашляли и нещадно плевались. Иван Духонин успел уже потрудиться — локти и колени его одежды были испачканы жирной огородной землёй. Наверное, зерно прятал, с неприязнью подумал о нём Масленников.
К обеду намерили три тысячи двести десятин.
— Ну вот, товарищи буденовцы, владейте, лелейте, богатейте. Садитесь-ка теперь за столы да пишите заявления в колхоз, чтобы честь по чести, всё по закону. Кто неграмотный – к Борису Извекову.
Авдей Кутепов, угадав минуту, завлёк уполномоченного к себе на гусятину. На похмурневшую жену тайком прицыкнул:
— Ты, кашу-то мешая, мозгой пошевеливай.
Украсил стол бутылкою и четырьмя стаканами. Разорвал лоснящегося гуся на добрые куски, уложил их в стеклянную узорчатую вазу, принесённую женой.
Подошёл принаряженный Дмитрий Малютин, пропел с порога, завидев бутылку:
— Милый пей вино, как воду, только хум не пропивай,
Люби басеньких, хорошеньких – меня не забывай.
Авдей неспокойно хихикнул:
— Нечто ещё девками интересуешься?
— Зря смеёшься. Я девок завсегда любить буду. Любую заговорю. И товарищу приезжему – как вас по батюшке, не упомню – любую кралю присватаю. Девки и вино нужны, чтобы печаль снять.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 4 мая 2020 г. 07:26

С берега донеслись крики. Чернокожая детвора скакала на линии прибоя, вопила, махала руками. Мимо, толкая носом белый бурун, пронёсся ловец жемчуга, работая руками, будто ветряная мельница крыльями.
— Что с ними, Билли?
— Акула. Рыба-молот.
— О, ё… — я кинулся вдогонку за ловцом.
— Куда ты? Лучше познакомься и погладь её по пузику.
— Изнутри?
Вечерами на деревенской площади разжигали костёр. Дочерна загорелые, сытые аборигены затевали художественную самодеятельность. Звучал тамтам, дудки какие-то самодельные (может, свирели?), кто стучал палкой о палку – полный симфонический оркестр без главного дирижёра. Все остальные пели и плясали. Песни – какофония гортанных звуков с плеском ладош. Пляски – ужимки, скачки, прыжки – что ещё? – подёргивания, потрясывания, подрыгивания. Короче, кто во что горазд. Раз музыка без ритма, то и пляски без такта.
Зрители…. Сначала были мы с Дашей. Но аборигены потребовали нашего участия в деревенском веселье. Дашу затянули в круг, меня…. Я подергался немного, потом думаю: господи, каким же идиотом выгляжу со стороны. Ну, ладно, эти обезьянки, а я-то куда? Чтобы отбиться от хороводников, стал являться на кострище с гитарой. Бренчал по струнам, покачивая головой – отстали. А у жены прекрасно получалось с мелодией и ритмами африканского кантри. На неё заглядывался не я один. Ну а что – красота она и в Африке красота.
— Тебе не тяжело? – спросил Дашу.
— Нет. Забавно, — отвечает моя белокожая аборигенша.
Как-то приуныл, склонившись над гитарой. Ночной праздник в разгаре. Оптимизатор на запястье.
— Билли, — спрашиваю, — о чём думают наши хозяева: полны души благодарности или не чают, когда свалим?
— Хочешь заглянуть?
— Если возможно технически и удобно этически.
— Тебе будет не интересно.
— Так говоришь, чтобы разжечь его?
— Ты неправильно поймёшь их примитивное мышление: оно на уровне инстинктов.
— Не достанет интеллекта?
— Боюсь, что и выдержки.
— Валяй, уговорил.
— Кто?
— Вон тот, гориллообразный, что топчется перед Дашей. Заглянем ему под черепушку?
Будто сам собой возник в голове чей-то незнакомый голос. Эге – да это его мысли, как слова. Но что он говорит, Бог мой?!
…. Какая красивая белая женщина! Как нежна у неё шея! Как упруго колышутся её груди! Как туга её задница! Вот бы раздвинуть ей ягодицы….
Меня пружиной подбросило. Ах ты, обезьяна черномордая! Гитара дубиной в руках, я – в круг.
Билли во мне полицейской сиреной:
— Стоять-ть…!
Замер на месте, совладав с порывом. Даша заметила моё движение, поспешила навстречу.
— Что с тобой? Дурно?
— Да, что-то с головой.
Даша нащупала оптимизатор на моей руке:
— Идём домой.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 3 мая 2020 г. 07:35

Из-за этих ночных безобразий стал бояться темноты, перебрался домой с чердака стайки. Вечером на улицу никаким пряником не заманишь. Пригоню корову с поляны и к телеку. А спать если ложусь, когда один дома, свет включаю. Однажды страх достиг своего апогея, и чуть было не лишил меня рассудка. А мог бы и инвалидом сделать – паралитиком, каким. Произошло же следующее.
Родители уехали по какому-то случаю в деревню, и остались мы с сестрой в доме одни. Она все дела переделала и на улицу — ей там весело. Как раз пришёл из армии Сергей Помыткин, собрал девчат в кучу, на гармошке играет — они поют. Потом хромку отложит, байки чешет — страшные и смешные, из солдатской службы. Например, такую. К одному посту ходить надо было через кладбище. Идёт однажды сержант Помыткин, а навстречу приведение. Сергей его — бац! – прикладом, а оно схватило автомат и не отпускает. Сержант кинулся наудёр. Примчался в караулку.
— В ружьё! – кричит. – Жмурики наших обижают!
Пошли с фонариком, автоматы наготове. Видят – сержантов на берёзе висит, ремнём за сук зацепился. Вот тебе и приведение!
А однажды этот герой чуть старуху не пришил — та жила рядом с кладбищем и бельё просохшее снимала потемну. Серёга кричит:
— Стой! Стрелять буду!
Старуха присела с испуга, а сержант опять без фонаря — боится приблизиться и нарушителя не хочет упускать. Дал очередь вверх. Ребята с караулки примчались, а старуха чуть Богу душу не отдала.
Вот и я однажды, как эта старуха….
Сестра моя доблестная наслушалась баек и заявляет:
— Боюсь домой идти одна.
Проводили толпой до калитки:
— Иди не бойся – вон свет горит.
Она:
— Это братик спит. Если его приведения не придушили.
Вошли в дом. Нет приведений. Я мирно сплю на раскладушке.
Сестра:
— А вдруг они в подпол попрятались?
Подпол под нашим домом – гордость отца и матери. Отец его выкопал высоким, просторным, со ступеньками из земли. Мама его выбелила, обиходила – будто ещё одна комната в доме. Бабушка Даша из Петровки приехала в гости, поахала, глядючи, и заявила:
— Ой, хорошо здесь домовому.
А мы как с сестрой услышали, стали подпола бояться.
— А вдруг они в подпол спрятались?
Полезли в подпол. Крышку откинули, спускаются, фонариком светят и все ахают – будто чудо природы зрят. В этот момент я просыпаюсь. Представляете? И так весь страхом истомился – жизнь не в радость — а тут ещё вижу вдруг: подпол открыт, свет там колеблется, и голоса чьи-то — бу-бу-бу. Всё, думаю, до меня добрались. Только что они в подполе делают? Наверное, смотрят — куда труп закопать. Ну, что рассказывать? Не заверещал я, не заплакал. Не сорвался с места вскачь – ни в дверь, ни в трубу не сиганул. Лежу — столбняк меня прошиб. Всё вижу, соображаю, но, ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Губы словно спаяло, язык чугунный – не повернёшь. Девки с Серёгой из-под пола вылазят, а я только глазёнками — луп, луп, луп.
Нинка-соседка сразу ко мне:
— Ой, Толенька проснулся. Какой ты тёпленький и вкусный.
И с поцелуями. Всегда она такие штуки проделывает, когда видит меня. А я чтобы отбиться, хватаю её за грудь или за ягодицу.
— Ой, охальник, какой! – кричит Нина и отпускает.
А сейчас не кричит и не отпускает, потому что я пошевелиться не могу. Нинэль ставит мне засос на шею и выходит за остальными.
— Завтра, — говорит, — похвастаешь.
А я отрешённо думаю, каким-то оно будет это завтра.
Инвалидом не стал, слава Богу. Ночь прошла, и недвижимость мою как рукой сняло. Проснулся, правда, очень поздно – никогда так не вставал. Перебрался через дорогу, сел на соседскую лавочку и поглядываю на свой дом, будто дед старенький. Ну, совсем бегать не хочется, мчатся куда-то, играть — как хорошо сидеть на солнышке, ни о чём не думать и только поглядывать на окружающий мир. Вон куры гребут лапами сырую землю кювета в поисках дождевых червей — не скучно им. Верный Моряк показался в калитке, тявкнул, цепь натянув — что сидишь, молодой хозяин, скидай скорей с меня ошейник да сгоняем к болоту….
В Жвакинских воротах заскрипела калитка, и вот они, всей семьёй, с чемоданом и ещё каким-то баулом — наверное, на вокзал, Сашку провожать. Значит, кончился его отпуск, и нашим кошмарам теперь конец. Прошли мимо, увлечённо беседуя, на меня и не взглянули. А я проводил их до угла взглядом, и даже мысли о том, что Кока с Васькой теперь беззащитны и можно с ними за всё поквитаться, не приходило — так душою вымотался за этот месяц, что рад был худому миру.
Потом сестра позвала завтракать.
— Ты часом не заболел? — участливо приложила ладонь к моему лбу.
Нет, я не заболел – просто постарел за одну ночь, за весь этот кошмарный месяц на целую жизнь.
Так бывает.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 2 мая 2020 г. 08:24

Андрей Яковлевич безошибочно угадал настроение людей – сейчас они поспорят меж собой, поторгуются с ним и проголосуют «за» в большинстве своём – и победно взглянул на Фёдора. Тот, пожимая плечами, отвечал что-то сидевшей рядом женщине, так поразившей Масленникова своей недеревенской красотой.
С ближайшего подворья послышалась грустная негромкая песня: красивый голос выводил девичьи страдания – заслушаешься.
«Нашла время», — недовольно подумал Масленников, но с удовольствием отвлёкся от общего гомона: дело было сделано, остались частности.
Между тем, на лужайке как бы сам собой, но, конечно, более для приезжего шёл неспешный разговор.
— Кричи, не кричи, а землю отдай.
— А много ль здесь потомственных-то? Большинство – целинники. Так что — власть дала, власть и взяла…
— А в колхозе как оно будет? Поглядим.
— Здесь житья не дадут, я, мужики на море подамся, на юг. Там, говорят, тепло круглый год, виноград и фрукты разные.
— Везде работать надо, — вклинился Масленников. – Труд, учит Маркс, из обезьян нас людьми сделал. А человек разумный машины создал, чтобы больше производить хлеба и товаров, чтобы богаче жить, чтобы детей растить сытыми и грамотными. Вы поймите, мужики, ну, нет у нас другого пути. То, что пушки не грохочут, это не значит, что война закончилась. Идёт она, проклятая, ежечасно, ежеминутно. Не смог нас мировой капитал силой сломить – зубы обломал, так хотят теперь буржуи задушить нашу свободную республику экономической блокадой. Не дают они нам ни хлеба, ни металла, ни машин. И не дадут — поперёк горла мы им. А значит, всё это мы должны создавать своими руками. И времени на раскачку нет у нас совсем — хлеб стране нужен сегодня. А что вы можете дать на своих клинышках со своими клячами? Хрен да маленько – вот что! Короче, кто не с нами, тот – враг, потатчик мирового капитала, с такими разговор будет особый.
Все вдруг разом обернулись на Ивана Духонина, собравшегося на юга.
— А я чё? Я о детишках своих радею? Я как все.
— Ишь ты, радетель, — усмехнулся уполномоченный, и все засмеялись.
Зацокал языком Авдей Кутепов, закачал головой:
— Такого клоуна и в нашу коммуну? Его ж в работники никто не возьмёт. На что он нам?
Борис Извеков поднялся. Лицо спокойное, взгляд разумный, внимательный. Его имя упоминалось на инструктаже в райкоме партии. Масленников с одобрением кивнул.
— Интересно, кого же ты, Авдей, кроме себя в колхозе видишь?
— Вот — вот, — обрадовался поддержке Духонин. – Сам-то давно хозяином себя возомнил? Твои ж тараканы ко мне на постой с голоду просятся.
Снова смех.
Кутепов небрежно отмахнулся рукой:
— Вот так и соберёмся — убогий телом да хромой на голову, такое ж руководство изберём, так и работать будем.
И его реплику поддержали смешками. А Извеков, будто от пощёчины отшатнулся, побледнел лицом и сел, ничего более не сказав.
Эге, подумал Масленников, да тут не все ясно с руководством, а страсти чисто парламентские. С выборами стоит погодить, приглядеться. Как бы не провалить дело.
И будто по его сигналу какой-то парень крикнул:
— Солнце скрылося за ели, время спать, а мы не ели.
— Верно, мужики, чего воду толочь, — поднялся Масленников со своего места, — Давайте решать по главному вопросу. Будем в колхоз объединяться? Кто «за» — поднимите руки.
— Будем! Будем! Голосуем!
— На машинах пахать – не на пердячей тяге…

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 1 мая 2020 г. 08:24

Через агентства недвижимости я начал подыскивать помещение для исследовательской клиники. Тут настырные журналюги, в погоне за сенсацией, просто в осаду взяли Дашу. Я нанял персональную охрану, но бесполезно – буквально в потасовку превращался каждый её выход из дома.
— Нет, так невозможно жить и работать, — сетовала жена. — Лёш, давай уедем в какую-нибудь глухомань.
И уехали. Спрятались от пронырливых папарацци в негритянской деревне – вернее в лагере беженцев, где малыши и взрослые умирали с голоду, не имея средств существования. Оптимизаторы пришлись им, как манна небесная. Народ повеселел. Днями в хижинах отсыпался или плескался у берега, потемну у костра всей деревней пели песни своих предков и плясали.
Даша, официальный руководитель проекта, завела на каждого жителя карточку медицинскую (или историю болезни?), куда аккуратно ежедневно заносила все замеряемые параметры – вес, рост, пульс, давление и тому подобное, результаты анализов. Систематизировала собранную информацию. Уже через месяц заметны стали позитивные результаты: толстяки похудели, худосочные набрали вес. Рахитичные дети исправили свои фигурки.
Я начал теребить жену:
— Может, достаточно собрано материала для патентной комиссии – пора домой?
Но Даша возражала:
— Подожди чуток, тут интересные вещи происходят. Некоторые пациенты были с патологией, и теперь у них от контакта с оптимизатором наблюдается позитивная динамика. Дай ещё месяц – я хочу убедиться в своих догадках, и тогда оптимизатору гарантирован не просто признание, а оглушительный успех. Срок жизни человеческой удвоится, утроиться, а может…. Рано загадывать….
Я к своему виртуальному детищу:
— Билли, что такое Даша говорит?
— Всё верно, Создатель – болезни отступят, жизнь станет бесконечной.
Ради бессмертия стоит на месяц задержаться. Только чем себя занять?
— Билли, с оптимизатором действительно можно плавать без акваланга?
— Кто мешает попробовать?
Даша занята чернокожими пациентами — никто не мешал. Облачился в плавки, пошёл на пляж. Белозубая детвора копошилась в пене прибоя. Одинокий пловец – ловец жемчуга? – выдавал своё присутствие поплавком курчавой головы и взмахами чёрных рук в полукабельтове от берега.
Вошёл в воду, нырнул под гребень волны, задержал дыхание. Вот сейчас недостаток кислорода начнёт разрывать лёгкие. Сейчас, сейчас…. Но ничего похожего не происходило. Дыхание отсутствовало, но это понятно. Это ощущаемо. Незрим обмен веществ – происходит? замедлен? отсутствует? Я, как мой далёкий пращур – зубатый и хвостатый? – впитывал растворённый в воде кислород кожей тела. Здорово, чёрт!
Повертел головой, протянул руку. Стайка пёстрых рыбёшек шарахнулась от неё, а потом вернулась. Их заинтересовал сверкающий серебром в солнечных бликах браслет.
Дно было близко. Прозрачная вода легко пропускала солнечные лучи. Всеми цветами радуги мажорил глаз омытый прибоем галечник. Рачки и моллюски в раковинах копошились своими заботами. Морские звёзды объедали зелень с донных камней. Моя тень скользила по этому скопищу, никого не смущая.
Ну-ка, что там с солнышком? Я перевернулся в воде лицом вверх, забыв, что за этим бывает. А ничего и не было – вода не хлынула в оставленные воздухом ноздри. А может, и хлынула, только я этого не почувствовал. Никакого дискомфорта не почувствовал. Ай да, оптимизатор!
Плыл лицом вверх. Видел поверхность воды, слепящий диск солнца, белоснежные облака в бесконечно голубом небе. Чайки крыльями гоняли волны по заливу. Баклан спикировал на мой браслет с высоты полёта. Нашёл игрушку! Но напугал – я инстинктивно прянул в сторону и вынырнул. Погрозил кулаком – ещё раз, и клюв на бок.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 30 апреля 2020 г. 07:54

5

Подводя итог потасовке, можно сказать, что мы показали Жвакам, где зимуют раки — объяснили заполярнику, кто на улице хозяин. Можно и так сказать, если бы не одно «но»…. На следующую ночь у Мишки Мамаева сломали будку в огороде — в щепки разнесли, а печку утащили. Слава Богу, никто там не ночевал, а ведь могли – мы с Мишкой или он один. Через день снова ЧП — Духу вышибли все три окна, выходящие на улицу. Разом будто от взрыва ударной волной. Но какой там взрыв – Духович нам три осколка кирпича продемонстрировал.
Следующей ночью чуть не убили Андрея Шиляева – ему проломили голову в собственном дворе своей же гантелью, из тех, что лежали на спортивном помосте. Шиляевы не имели дворового пса, а только маленькую комнатную собачку. Она-то и взволновалась среди ночи. Две Тани, мама и дочь, держась за руки, с собачонкой на руках вышли на крыльцо, а там Андрей в лужи крови и без памяти. Вызвали скорую. Андрей остался жить, а мог бы и того.… сыграть в печальный ящик. Так он сам выразился, когда мы, толпой навестили его в больнице.
И тогда всем стало ясно, что Жвак мы не победили, а только загнали в подполье. Потому что ЧП на нашей улице стали совершаться каждую ночь. Что интересно, Жваки совсем пропали с наших глаз. Будто и нет их на белом свете. Родителей ещё можно было увидеть – ну, когда они с работы или на работу. А сыночки словно вымерли. Но каждую ночь что-то жуткое творилось на улице.
Взрослые подозревали нас, нормальных пацанов, и, конечно, притесняли. Но мы-то знали, чьих это рук подлые проделки, но ничего с ними не могли сделать, а жаловаться или доносить – не в наших правилах. И с каждым днём всё больше и больше начинали страшиться за свою участь. Даже завидовали тем, кто уже пострадал — дважды Жваки в один дом не наведывались.
По какой-то им одним известной схеме или списку они в ночную пору навещали очередную усадьбу. Возможно, дежурили там до рассвета. И, если не удавалось отловить и отлупить именно того, кого хотели – пакостили. Так, Ломовцевым кошку кинули в колодец, и прежде, чем выловили её разложившийся труп, хозяева животами изболелись.
Ну, ладно, дохлятину можно выловить, воду прокачать. А Вы представьте ощущения хозяйки, когда тянет она за шнурок и вытаскивает из колодца (холодильников ни у кого ещё не было) не колбасу, скажем, в бидоне, а дырявое ведро из туалета, в котором бумажки с дерьмовыми росписями. Всё, закапывай колодец — никто из него больше пить не захочет. Даже поливаться брезговали. Такое случилось у Колыбельниковых.
У Рыжена скотина утром вместо стайки оказалась на огороде – всё, прощай урожай! У Назаровых Малька бросили в колодец. Пёсик такой славный был – на всех лаял, но никого ни разу не укусил. Его дразнить – одна умора. Я представил, как они вытаскивали щенка из будки, душили верёвкой, топили в колодце — и вновь возненавидел пожирателей голубей. Но и опасался: если кто попадался им – били.
Вовку Грицай отлупцевали возле уборной, куда он ночью по нужде пошёл. Прихватило парню живот – а им и дела нет. Помнишь, Ваську обижал? Не помнишь? Память застило? Сейчас освежим. Бац! Бац! Представляете, какое надо терпение иметь, какой ненавистью пылать, чтобы полночи ждать, не зная наверняка – появится или нет, тот, которого ждут. Меня в Вовкином рассказе озадачило другое — огороды наши рядом, и забора между ними нет. Выйди я ночной порой – мне бы досталась. Серёгу Ческидова избили у ворот его дома – а не гуляй по ночам. Накостыляли Васе Доброву. Выследили, когда мать на дежурство ушла – в дом вошли и избили.
Словом, кошмар на улице Лермонтова.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 29 апреля 2020 г. 08:34

Уполномоченный

Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой!
(В. Гёте)

Низенький и тощий уполномоченный Увельского райкома партии Андрей Яковлевич Масленников колюче смотрел на хуторян и улыбался, уже и уже растягивая губы. Всё в нём было заострено: плечи, локти, колени, тонкие пальцы с крепкими чистыми ногтями треугольной формы, на лбу высокие залысины – отчего и голова казалась большой луковкой.
Поднялась Матрёна Агаркова – высокая, осанистая, красивая, как с картинки:
— Да что вы спятили? Да кто ж захочет от своего хозяйства? Какая к бису коллективизация?
— Цыц, баба, наперёд мужики скажут, — повернулось к ней каменистое, прокалённое как кирпич, лицо Авдея Кутепова, безжалостные глаза сверкнули холодной голубой лазурью.
Матрёна смерила его презрительным взглядом:
— Чего ты сыцкаешь — сходи, коль не терпится, а то обгадишься. И что уставился на меня, как старый козёл на ракитник?
Собравшиеся развеселились. Однако, ненадолго — общее настроение в толпе было сумрачное. Да и сама лужайка как-то поблекла – то ли от табачного дыма, то ли от вечерней сырости, то ли от комаров, тучей роившихся над головами. Отлетел куда-то в сторону свежий осенний воздух, яркий от синего неба, звонкий от птичьих голосов, ароматный от близких садов. На собрание стеклись всем хутором – и старые, и малые – сидели на траве, на принесённых лавках, взвинченные и умиротворённые, растерянные и сонные, лузгали семечки, с любопытством поглядывали на приезжего.
Неподалёку огрузший птицами лес кряхтел и вздыхал, как кряхтит и вздыхает покорный дед. Птицы же галдели живо и требовательно, как его внуки, приехавшие погостить. Это был шум природы, готовящейся к долгому зимнему сну. Знакомая с детства, всегда повторяющаяся картина лёгкой грустью трогало сердце Агаркова Федора, и делала его счастливым. Он желал птицам доброго пути и скорого возвращения домой.
— Вам что, товарищ, не интересно? Или вы уже всё решили для себя? Тогда скажите всем, – острый и настороженный взгляд уполномоченного колючкой прицепился.
Фёдор с неохотой оторвался от лесного очарования, взглянул на уполномоченного равнодушно, но твёрдо:
— С теми, кто руку не поднимет, что будет?
— Зря вы так: колхоз — дело добровольное.
— Добровольно — принудительное….
Масленников вздохнул, зябко пошевелил плечами, словно закутывался в исходящий с неба вечерний свет, подышал на вдруг застывшие пальцы:
— Кто ещё так думает?
Долго ждал, склонив на бок голову, потом разогнул затёкшую шею, положил руки на стол и укоризненно взглянул на Фёдора. Заскрипел старческим тенорком Яков Иванович Малютин, по-уличному – Дуля:
— В складчину оно мне, кажется, веселей. Как говорится, и батьку отлупить можно. Да только так ли будет, как вы тут наговорили, мил человек. Вы уедите, мы – останемся. С чем?
Синий засаленный пиджак сидел на нём мешком, латаные суконные брюки были в пыли и на ногах старые нечищеные сапоги. По всему видать – запущенный, необихоженный дедок. Снохам или дочерям не люб, подумал Масленников, а вслух сказал:
— Правильно ты говоришь, дед. И не сомневайся — партией твёрдо взят курс на массовую коллективизацию сельского хозяйства. Не вы одни, вся страна организуется в колхозы — иначе не прожить.
Мужики закрякали, закивали согласно головами:
— Конечно, если трахтур вместо лошадёнки, то оно конечно…. И клинья наши зачем?

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 28 апреля 2020 г. 07:37

Но судьба, дама капризная, порой выкидывает такие коленца, что диву даёшься. Не в хосписе, не в детской клинике, а на восточном побережье африканского континента, в лагере беженцев пришлось проходить Дашеньке ординатуру.
Жена переодевалась за ширмой. Я отключил мобильник.
— Милая, идём, купаться.
— Шесть секунд.
Вышли из палатки в купальных халатах. Шумел прибой, горбатился волнами залив. Вода манила прохладой. А ведь ещё недавно казалось, что духота затопила мир, и нет от неё спасения. Ай да оптимизатор!
Сбросили халаты на песок до линии прибоя, взявшись за руки, вбежали в воду, нырнули. Вынырнули, отфыркались, поплыли. Потом Даша устала. Мы выбрались на берег, и она легла спиной на мокрый песок.
Теряя силу и с шипением растворяясь в песке, океанские волны едва-едва достигали пяток. Но после третьей-четвёртой попытки, вдруг окатывали водой и пеной всё тело. Даша ойкала и смеялась.
Осторожно пристроил ухо на её живот.
— Рано ещё, – остужала Даша моё любопытство. – Плод только-только сформировал нервную систему.
Я поцеловал её пупок и сдвинул брови:
— Не зови так нашего сынишку. Мы величать его станем Александром в честь твоего отца пограничника.
Даша дотянулась до меня и нежно поцеловала.
Как мы оказались в Африке, в деревне чернокожих аборигенов?
Так вот…. Думал я, думал, чем Дашу занять, пока она малыша вынашивает — хотел клинику в Нью-Йорке открыть, но тут судьба сама подкинула тему. Некий польский учёный или фармацевт, или то и другое в едином лице, заявил, что изобрёл универсальные таблетки. Тяпнул одну с утра, водичкой запил – и весь день сытый и довольный. Ни о чём не думай, не заботься, только свершай трудовые подвиги. Вроде, как будто, испытания препарат прошёл, и патент на него получен. Только почему-то не откликнулись бизнесмены, не захотели раскошелиться и наладить производство чудо-пищи в соответствующих объёмах.
Предприимчивый поляк в Администрацию ООН. Такое, мол, дело – решение проблемы голода в мировом масштабе – посодействуйте.
Патрон мне — исследуй и заключение на стол.
Я к Билли. Тот безапелляционно:
— Обыкновенный концентрат суррогатов. Если хочешь осчастливить человечество, я тебе помогу.
И опять за свой оптимизатор. Теперь он, усовершенствованный, подключался к кровеносной системе, снабжая её синтезированными из среды необходимыми питательными веществами. Можно было действительно забыть о голоде и жажде.
Опытный образец Патрон носил неделю, и снимать не захотел.
— Ты, знаешь, у меня начала исправляться фигура – животик-то тю-тю. Точно уйду в «адамисты»: раньше думал, куда с таким брюхом.
Билли уговорил меня нацепить браслет жене – плоду, доказывал, будет очень полезно, и Дашенька фигуру не испортит. Действительно, беременность стала переноситься легче. Ведь оптимизатор снабжал организм только тем, что ему необходимо – лишними стали затраты энергии на переваривании пищи и запасы жиров. Оптимизатор доказал свою состоятельность. И я подумал – это то, что надо Даше.
Конечно, немыслимо было представить нашу скромницу на трибуне Дворца Наций, но выручил Патрон. Он выступил с докладом по теме, озвучил имя автора и руководителя проекта – моей Даши. Ему (проекту) был обещан карт-бланш, но требовались «полевые» испытания.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 27 апреля 2020 г. 07:50

На его зов о помощи бросился Сашка, причём в самый неудачный для себя момент – он ещё не отбился от Мишки, а уже Андрей настигал. Старший Жвака сунул Духу в ухо, а чтобы добраться до Рыжена, надо было перешагнуть через брата. Сашка шагнул, а Васька впился ему зубами в лодыжку – совсем, должно быть, очумел от побоев. Тут Андрей и Дух подоспели. Общими усилиями завалили-таки заполярника, и ну избивать его ногами. Под шумок из сутолоки выбрался Васька и подался к дому. Нет, не побежал, а, как-то прихрамывая, поволокся. Ну и пусть себе – лично я ему уже простил смерть пернатых и воровство.
Сашка лежал тёмным пятном на чёрной земле. Я думал, он прикинулся поверженным — есть такой приём: избиваемый затихает, как бы сдаётся на милость победителя, и драка прекращается. Но Сашка вдруг зарычал, не дождавшись, когда его оставят в покое, поднялся с земли, вырвался из круга терзавших его противников и побежал прочь. Вернее, к дому. Его никто не преследовал, и он вскоре перешёл на шаг.
Навстречу ему Васька. Этот умственно отсталый что-то нёс в руках – вилы или топор, а может, ружъё? Сашка отнял у него это что-то, развернул домой, и они скрылись в калитке ворот.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 26 апреля 2020 г. 08:04

Ноги едва касались земли – так быстро он летел, рискуя сломить голову в какой-нибудь рытвине. Земля была усыпана засохшими тополиными почками, и они громко хрустели на пустынной улице, но ещё громче, до громового раската грохотало, настигая, проклятое колесо.
Вот и дом Михайленкова с высокими воротами. Богатырёв, распластавшись по земле, нырнул в подворотню, пересёк двор, вбежал на крыльцо, забарабанил в дверь:
— Фомка, открой! Слышишь, открой скорее….
Страшный грохот потряс ворота. Богатырёв беспомощно оглянулся: ещё один такой удар – и от новых ворот щепки полетят. И этот удар не заставил себя ждать – сорвавшись с петель и запора, упала калитка. Чёртово колесо победно крутанулось на ней, будто высматривая Константина, и покатилось к крыльцу.
Богатырёв вдруг почувствовал, как подгибаются, становятся чужими, непослушными ноги. Он завалился на спину. Под могучей рукой жалобно хрустнули свежерубленные перила и упали ему на грудь.
Из малухи выскочил Назаров в нижнем белье, как приведение в ночи, и побежал к Богатырёву на выручку, стреляя из нагана в чёрный проём ворот. Одна из пуль цвиркнула по колесу, выбив искру из стального обода, другая расщепила спицу. Крутанувшись брошенной монеткой, колесо выкатилось со двора. Но Назаров этого не видел. Склонившись над Богатырёвым, он тщетно пытался поднять, ставшее беспомощным и свинцовым, могучее тело.
— Костя, что с тобой? Ты ранен?
— Ты видел? Видел? – бормотал тот. – Помоги подняться. Нет, чёрт, не могу.
Назаров забарабанил в дверь:
— Эй, хозяин, открой!
— Кто стрелял? – раздался голос казачка из-за двери.
— Я стрелял. В кого стрелял, того уж нет. Да открой ты, чугунная голова.
Дверь чуть приоткрылась. Косой клин света упал на крыльцо, осветил Богатырёву плечо. Вслед за керосиновой лампой в дрожащей руке показалась испуганная физиономия Михайленкова.
— Командир, ты ранен или назюзюкался так? Эх ты ёлки-намоталки, да ты ж мне всё крыльцо порушил, так-растак….
— Помогите мне подняться, — прохрипел Богатырёв, — Что-то ноги не слухают.
Но перетащить его в малуху удалось лишь, когда собрались разбуженные выстрелами соседи.
На следующее утро они уезжали из станицы. Теперь Назаров уселся возницей, а Богатырёва уложили в телегу. Выглядел он хмурым и беспомощным. Молчал и шевелил губами, будто разговаривая сам с собой.
Собрались станичные — прощались с Богатырёвым, сочувственно вздыхая. На Назарова никто не обращал внимания, и Иван Артемьевич отлучился незамеченный.
Потом, в пути, развлекая товарища разговорами, сообщил:
— А знаешь, я перед отъездом всё-таки заскочил к той бабке, ворожее. Чем чёрт не шутит, вдруг что и скажет про судьбу Андрея. Да только не до гаданий ей теперь. Сидит, стонет, как воет, руку белой тряпкой замотала. Говорит, собаки покусали. Да где там, собаки, мне сдаётся, ранение у неё пулевое — кровь сквозь тряпицу так и сочится.
— Это она мне за Лагутина мстит, ведьма чёртова, — уныло покачал головой Богатырёв.
Но Иван Артемьевич его не понял.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 25 апреля 2020 г. 08:11

Наутро я улетел и где-то над Атлантикой разминулся с Настюшей. Наша дочь убежала из дома. Уговорила какого-то балбеса из российского посольства, возвращавшегося в Москву, и тот провёл её на борт самолёта. В аэропорту беглянку встретила бабушка и тут же позвонила нам.
В Нью-Йорке застал жену в слезах – доченька пропала. Уехала будто в школу и с концами – ни там, ни у подруг её нет.
Тут звонок из Москвы.
Даша:
— Она бросила меня. Она меня не любит.
Еле успокоил. А, успокоив, уговорил не срываться тотчас в погоню.
— Пусть соскучится. Увидишь – домой будет проситься.
Настенька домой не просилась – была довольна и весела. Пошла в московскую школу, удивлять тамошних преподавателей американской деловитостью.
И Даша смирилась. Я видел, каких душевных мук ей это стоило.
— Я мать, моё призвание качать колыбель.
— Давай заведём ещё ребёночка.
— Чтобы его снова кто-нибудь отнял?
— Настюшу никто не отнимал: просто наша девочка выросла и выбрала свой жизненный путь. Ей в России интересней. Если б не дела, я тоже туда удрал.
— У меня нет дел. Теперь нет, и я хочу в Москву.
— Ты бросишь меня одного?
Жена уткнулась носиком в моё плечо.
Ночью, проснувшись, уличил Дашу в плаче.
— Ты знаешь, — оглаживал её, – по закону тяготения полов, мальчики больше любят матерей. Давай, родим мальчишку.
— Давай, — согласилась Даша.
Теперь на выходные мы летали в Москву. А в будние дни Даша грустила.
— Все при делах, только я неприкаянная.
— Займись делом.
— Каким?
— Ты же врачом хотела стать.
Из опустевшей детской комнаты мы оборудовали Даше кабинет. Поставили компьютер с огромным экраном монитора. Билли взялся за виртуальное обучение фундаментальным основам науки Гиппократа моей венчанной жены. Собрал для неё материалы лучших лекций самых выдающихся профессоров от медицины. Транслировал хирургические операции в режиме on-line. Даша, не выходя из кабинета, была участницей всех заметных научных симпозиумов в области здравоохранения. И ещё помог завязать электронную переписку — мою жену консультировали медицинские светила Земли. Билли сам и тестировал её на предмет глубины приобретённых знаний. Через месяц интенсивного обучения у нашей студенточки зачесались руки применить их на практике. Робко – надо знать Дашу – начала намекать за ужинами, что хотела бы устроиться на работу в один из нью-йоркских хосписов.
— Погоди, милая, — отговаривал, — присмотримся к теме. Может, лучше в твоём положении практику проходить в должности главного врача, а не сестры милосердия. Давай подумаем хорошенько и откроем клинику для детдомовских детей. Пригласим наилучших педиатров….
— Какой из меня главный врач! — ужасалась Даша. – Я и скальпеля в руках не держала.
— О скальпеле давно пора забыть. Компьютерная диагностика, лазерная хирургия, психотерапия…. Что ещё? Вот столпы современной медицины.
Сам-то я ещё тот знаток. Но Даша терпеливо – надо знать Дашу – слушала меня и, если возражала, то очень робко. Никогда не поправляла, и – Боже упаси! – не высмеивала. А я настолько увлёкся идеей открыть для жены клинику, где бы она ни скучала, пока я отсутствую, что закинул в Секретариат ООН информацию: хочу, мол, потратиться на благотворительность – какие будут предложения?

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 24 апреля 2020 г. 07:49

Мишка поднялся:
— Зачем тебе?
Сашка ответил Мамайчику ударом в лицо, и кутерьма закрутилась. Назвать потехой происходящее язык не поворачивается. Сашка вертелся как заведенный, а мы оказались не готовыми к такой атаке. Прежде, чем оторвали задницы от скамьи, каждый успел получить по зубам. Сашка бил поднимающихся и поначалу успевал за всеми, а потом его всё-таки оттеснили от лавочки, и в побоище втянулись его братья.
Мы, как и намеревались с Рыженом, набросились на Коку. Рыжен первым набросился и первым получил. Он даже упал – то ли от Кокиного удара, то ли от прыти своей неуёмной. С земли закричал:
— Ах ты, гадина! Убью сейчас!
И Кока пасовал — кинув братьев и поле битвы, ринулся домой. Хоть и был он совсем рядом, но был на запоре. Такие запоры, ещё их называют завалами, имеют все усадьбы нашей улицы. Большие ворота запираются ржавой трубой — если её немножко продвинуть в скобах, то запирается и калитка. В воротах делается дырка, сунув руку в которую, можно открывать и запирать калитку с улицы. На эти манипуляции у Коки, понятное дело, времени не было.
Подворотня завалена широкой доской, и лишь маленький лаз оставался для кур – чтобы они могли свободно покидать двор, ну и, конечно, возвращаться, когда им заблагорассудится. В эту дыру и метнулся перетрусивший Кока. Голова с плечами проскочили, а вот задница застряла — ей-то и досталась вся ярость Толькиных башмаков. Этому придурку схватить бы Коку за ногу и держать до моего спешного прибытия. Вдвоём мы бы вытащили Николая на лунный свет, и не спеша, со вкусом отмутузили. Но головой Рыжен умел только драться. Короче, когда я подбежал, Кокины башмаки исчезли в подворотне.
Со своим заданием мы справились – враг разгромлен и бежал. Можно было вернуться и посмотреть, как там обстоят дела у других. И мы вернулись.
У Сашки были два противника, но он быстро сообразил, кто из них опаснее, и всю ярость свою и силу обрушил на Андрея. Шиляй считался хорошим бойцом, но старший Жвака был значительно крупней, и отчаяние добавляло ему силы. Пока они бились, Мишка в сторонке стоял – и я знал почему. Мамайчик мог драться с кем угодно, мог биться и с двумя, и с тремя противниками. Он не мог только одного – вдвоём нападать на одного. Так был устроен мой друг. И когда Андрей падал, наступала его очередь. Но и тогда он не бросался на Сашку сзади.
— Эй, собака, берегись! – кричал он и ждал, когда Жвака оставит Андрея и бросится на него. И лупили они друг дружку с яростью и без жалости. Но Сашка постоянно держал Андрея в поле своего зрения, и едва Шиляй, оклемавшись, поднимался, бросался на него. Мишка вновь оставался без дела и томился ожиданием.
Барыга не дрался. Он скакал на месте и тряс руками, как обычно делал в минуты душевного волнения. Я не видел, как плясали людоеды у костра на острове Робинзона, но был свидетелем и даже участником (держал сырой валенок) сушки у костра, провалившегося под лёд пацана. Он тряс, обжигая, ладони над костром и скакал с ноги на ногу – босые ступни колол снег. Такой вот, примерно, танец исполнял Барыга в двух шагах от того места, где его друг утюжил Васисуалия тренированными кулаками. Средний Жвака притулился к нашему забору в известной уже позе цапли – прижав одну ногу к животу. Интересно, а пузырь свой знаменитый уже надул? Сам я его ни разу не видел, только слышал от тех, кто Ваську бил.
Рыжен – сказалась Шиляевская выучка – решительно подскочил и, дёрнув Ваську за волосы, опрокинул на спину. Потеряв опору, Васисуалий жалобно заверещал. Знаете, настолько жалобно, что у меня сами собой опустились руки, и пыл весь боевой пропал. Забыл я про съеденных голубей и пожалел умственно отсталого парня.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 23 апреля 2020 г. 07:33

Богатырёв сидел, посмеиваясь, искоса поглядывая на привлекательную девушку. Герой Гражданской войны Константин Богатырёв был кумиром районной молодёжи и сам любил молодёжь, их песни и гулянья.
Солнце давно уже скрылось за тёмным бором. С реки через прибрежные кусты тальника просочился на луга туман, сгустился в низинах, оставляя открытыми лобные места. Такая же лёгкая и тягучая, чуть грустная, но красивая плыла над округой девичья песня, звало милого на свидание истомившееся сердце. И от станицы по одному, по двое подходили парни, молча присаживались заворожённые.
То были самые трогательные и торжественные минуты, до беспамятства пленявшие Богатырёва. Видя вокруг задумчивые, немного грустные, но счастливые лица Константин Алексеевич сам млел от сознания того, что именно он, его труды, кровь его погибших товарищей дали это счастье молодым.
Песни кончились. Молодым охота поиграться, а старикам пора на покой.
— Не уходите, — в самое ухо протёк горячий шёпот. – Мне надо с вами поговорить.
Богатырёв склонил голову:
— Что тебе, Любушка-голубушка?
На шее у неё бусы в виде сцепленных лепестков. Внезапно Константин будто почувствовал аромат этих цветов, и прихлынули воспоминания.
Роса искрилась на листьях и цветах, пускала живые острые лучи в глаза. По пояс в сырой траве он шёл к ней навстречу и так вымок, что штанины прилипли к ногам.
— И я вымокла, не бойся! – говорила Наталья, юная, красивая, маня его к себе. К щеке её пристал голубой лепесток, а на губах сверкали капельки росы.
Когда это было? В какой жизни?
Издалека прорвался голос Любаши:
— … но я теперь никому не верю. Парни в любви клянутся, а в мыслях лишь одно…
… — …потом обсохнем, иди сюда, — звала юная Наталья.
И он, кажется, впервые тогда увидел её тело в первозданной красоте — разглядел синие прожилки на грудях и животе, ямочки на бёдрах и коленях.
— Плевать, что сыро, зато хорошо. Тебе хорошо? – она легла на спину, повлекла его за собой.
— Ты любишь меня? Ты не боишься меня? – шептал он, задыхаясь.
— Проводи меня, Любаша, до околицы.
Глаза у неё печальные, доверчивые. Видать, пролетела девка. Глядишь, и ему обломится надкусанного пирога.
Устыдившись своих мыслей, Богатырёв отвернулся. Но у околицы обнял её и притянул к себе.
— Зачем? – Любаша подняла на него испуганный взгляд. – Разве без этого нельзя?
— Нет, — прозвучал его приговор.
Константин шёл ночной улицей. В уставшем теле плескалась нерастраченная нежность, а мысли уж летели к Наталье – как она там одна, без него. Наверное, внучат тетёшкает бабушка Наташа. Его Таля! Эх, как быстро жизнь прошла, будто и не было. Война, заботы – не налюбились они с Наташкой, счастливых дней по пальцам можно перечесть.
Вдруг навстречу из проулка, гулко гремя на рытвинах, выкатилось старое выщербленное тележное колесо в металлических шорах.
Что за чертовщина? Кто балует?
Константин увернулся от колеса, замедлил шаг, вглядываясь в темноту:
— Никак трёпки захотели?
Он был уверен – парни балуют.
Никто не ответил, ничто не шелохнулось в темноте проулка. Только сзади, нарастая, послышался стук колеса. Будто заново пущенное, оно катилось прямо на него.
Константин отпрянул в сторону, и колесо, вертанувшись, снова покатилось к его ногам. Вот тут-то и приключился с Константином Богатырёвым неведомый прежде страх — голова налилась холодом, а волосы встали дыбом. И он пустился в позорное бегство.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 22 апреля 2020 г. 07:42

3

Даша ушла в обход по деревне, а я сел спиною в гамак. Океанский бриз парусил палатку, но прохлады не приносил. Духота – чувствовалось соседство Великой Пустыни. Нет, вот если бы Люба взялась за дело, здесь был минимальный комфорт. Какой-нибудь домик стоял с подходящим микроклиматом. Как можно работать в таком пекле? А Даша хочет жить, как подопечные аборигены. И теперь меня кусают мухи. Вдруг это цеце?
Взял мобильник.
— Билли, эти мухи не ядовиты?
— Ты упрям, Создатель, как….
— Стоп! Кто тебе дал право оскорблять родителя?
— Да ведь я и не сказал ничего…
— Но подумал.
— Подумал.
— Вот видишь. С воспитанием у тебя, братец, проблемы. Впрочем, мой недогляд. Ладно, оставим тему – пусть меня насмерть загрызут насекомые, но оптимизатора твоего на дух не надо.
— Скажи, в чём дело?
— Ну, хорошо. Можешь смеяться, но мне кажется, он приносит несчастья. Пусть не всем…. Ко мне твоё изобретение точно враждебно.
— Глупости. Ты настроил себя. Боишься, что через него стану управлять твоим сознанием. Успокойся – нет у меня такой задачи.
— Билли, ты в Бога веришь?
— А ты?
— В принципе, я – атеист, но когда судьба прижучит….
— К чему закидон?
— Думаю, не пора ли взяться за преобразование Земли?
— Что имеешь ввиду?
— Имею в виду этих проклятых мух. На кой чёрт они нужны?
— Природа гармонична.
— Да брось. В своём, виртуальном королевстве всех вирусов прикончил.
— Сравнил. Допустим, к ногтю мух – что потом? Голодной смертью вымрут пернатые. Не будет пернатых – погибнет зелёный мир, а следом и животный. Стоит только удалить один кирпичик – рухнет всё мироздание. В твоей ситуации проще надеть оптимизатор.
— Хорошо-хорошо, надеваю, но согласись — Землю надо обустраивать. На кой ляд нужны пустыни? Вот, надел я твой оптимизатор, и что – зацвели магнолии за палаткой? Чувствуешь, как благоухают?
— Есть предложение?
— В тропиках, да и не только, природа страдает от проливных дождей – реки выходят из берегов, огромные пространства заболачиваются. Эти бы ливни да в пустыню. Всего на свете должно быть в меру – воды, солнца, ветра….
— Как это сделать?
— Ты у нас способный – мысли.
— И мыслю – тебе сейчас жарко, душно, жажда мучит, дышать нечем? Природа создала пустыни, леса, моря – пусть и будут. Не стоит переделывать созданное — проще ужиться в нём с максимальным комфортом. Оптимизатор – решение всех проблем. Ты, Создатель, Нобелевскую премию, между прочим, за него получил, а принцип действия не знаешь.
— Просвети.
— Ты атеист, сторонник эволюционной теории развития жизни по Дарвину — стало быть, имеешь представление, какие этапы прошёл человек до современного своего состояния. Он и в рыбках побывал, и по деревьям напрыгался. А ещё раньше был неорганическим, возможно кристаллическим, веществом, которое однажды вдруг под мощным энергетическим воздействием – пусть это будет удар электростатической молнии – синтезировался в органическое соединение. Потом многие миллиарды лет твои предки существовали в виде одноклеточного организма. Весьма примитивного, но способного к эволюции. Всё это хранит генетическая память. Память твоих клеток, Создатель. Оптимизатор не просто возвращает эту память к жизни, он помогает организму выжить в изменившейся среде. Не хочешь поплавать в морских глубинах без акваланга?
— Ты и это можешь?
— Оптимизатор может.
— Свежо предание, но судьба Земли, флоры-фауны её, волнует больше. Скажем, мухи чёртовы, если их нельзя убрать из мироздания, то может быть, обучить приличным манерам – не кусаться, например, не разносить заразу. И вообще, пусть пользу приносят. Мёд добывают, что ли. Воробьи чего без толку снуют? Пусть зерно собирают – зимой пригодится. Все должны работать, быть при деле. Ведь планета – это наш общий дом. А мы кусаемся, мало того – пожираем друг друга. Вот над чем надо задуматься, под какие задачи оптимизатор настраивать.
— Всё сказал или ещё идеи есть? Больше нет? Мне позволишь?
— Валяй.
— Ты подходишь к обустройству планеты с точки зрения желудка – жратвы побольше. Тогда рациональнее приучить его к любой пище – мух, например, поедать. Она тебя кусь, а ты её ам, ням-ням.
— Бр-р-р!
— Да брось – те же самые белки, жиры и углеводы, — убеждал Билли.
— Точно-точно, как забыл, — проникся его настроением. – Мои далёкие предки-приматы отлавливали друг на друге вшей и хрумкали за милую душу….
Тут вернулась Даша, и дискуссия иссякла.
Даша…. Когда мы переехали вслед за Патроном в Нью-Йорк, она занималась только Настенькой, ну и мной, конечно. Наша девочка пошла в американскую скул восторгать тамошних тичей русской сообразительностью. Дома правила маме разговорный английский.
Моя мама жутко скучала без любимой внучки. Прилетала к нам каждый выходной. На профессорскую зарплату шибко не разлетаешься, и я взял эти расходы на себя. Может быть, зря.… Как знать.
Они были очень дружны – две Анастасии, бабушка и внучка. Вместе в Диснейленд, вместе в Йеллоустонский национальный парк, вместе…. Однажды в потрепанных джинсах и бейсболках сунулись в Гарлем. Их вернули домой на полицейской машине. Даша ничего тогда не сказала, но поджала губки. Пробовала перехватить инициативу – приглашала Настюшу туда, сюда – в цирк, театр, морской круиз. Но ребёнок был по-детски жесток:
— С тобой не интересно. Вот приедет бабушка ….
Бабушка прилетела, и Даша сорвалась – заявила официальным тоном:
— Анастасия Алексеевна, вы отнимаете у меня дочь.
Пришла очередь маме поджать губки. Она ничего не ответила. Поужинала с нами. Посетовав на дождь, занималась с Настенькой дома. Улетела, как обычно. Но на следующий выходной не появилась. Я позвонил, обеспокоенный. Мама сослалась на занятость. Ребёнок загрустил, а когда бабушка не прилетела и во вторую субботу, закатил истерику.
Не на шутку встревоженный состоянием мамы помчался в Москву. Она попеняла на недомогание. Но повязка на голове была сооружена впопыхах, и никаких лекарств под рукой не наблюдалось. В честь моего приезда запекла в духовке утку с яблоками. Мы пили испанское вино и пели под гитару.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 21 апреля 2020 г. 07:19

Смеркалось. Перекликались собаки по дворам, им вторили гагары с болота. Тихий чудесный летний вечер угасал, отдаваясь во власть звёздно-бархатной ночи. Пахло зеленью садов и болотной тиной. Она везде — у берега, на подсыхающих сетях, в бревёнчатых пазах домов. Наши улицы не освещались – по ночам хоть глаз коли. Если хочешь без опаски и конфуза пройтись, запасайся фонарём. А иначе…. Впрочем, пугать не буду вампирами да вурдалаками — самое страшное и неприятное, что могло произойти в тёмное время суток, это вступление ногой в коровий блин. Кому хошь настроение испортит….
Надо было испортить Мамайчику аппетит новостью о Сашке Жвакине. Его приезд, мнилось мне, менял расстановку сил не в нашу пользу. Помню и те времена, когда гоняли их всех троих. И они, конечно, бежали, если путь был свободен, и дрались, если отступать было некуда. По-настоящему дрался только Сашка, а меньшие Жваки вяло отмахивались. Но отмахивались же. Это в отсутствии старшего брата они сделались такими податливыми: Кока костыли разматывал, едва жареным запахнет, а Васька становился в позу цапли – прижимал одну коленку к животу, раздвигал локти, прикрывая голову, только нос один торчал, и на конце его начинал надуваться большой зелёный пузырь.
Что-то привёз Александр со своих Северов. Я не чемодан имел ввиду – характер его: злее стал иль добрее? Может, как самый старший на улице, выйдет к парням и скажет:
— Ребята, давайте жить дружно.
Только подумал – три тени прошмыгнули рядом. Топ-топ-топ – ногами. Бу-бу-бу – говорят что-то. И в темноте они были узнаваемы — вон тот с краюшку Кока, в серёдке Васька, а самый здоровый Сашка Жвакин. Куда это братья ночной порой? И вдруг мне стало ясно – Духа бить.
Нет, не скажет Сашка – давайте, ребята, жить дружно. Вот бы они сейчас меня увидели — накостыляли походя. Да ладно бы. Ни себе, ни кому другому не пожелаю попасть беззащитным в лапы Жвак — не дай Бог им выплеснуть столь долго копимые обиду, боль и унижения….
Стукнуло калитка, я вздрогнул.
— Мишка, чёрт, ходишь, как медведь!
— Сыкнул?
— Тут такое творится, расскажу – сам обкакаешься.
И я выложил все известные новости. Мишка согласил, что положение серьёзное, но паниковать не стоит, а надо собирать ребят. В Калмыковской будке застали троих – самого Барыгу, Рыжена и Духа.
— А тебя уже ловят, — сообщили мы.
И пока рассказывали, Рыжен смотался за Шиляем. С такими силами можно было выступать на врага. Нас было шестеро против троих. Мы с Рыженом молотим Коку. Дух и Барыга – Ваську. Ну, а старшим придётся биться с заполярным Жвакой.
Мишку ещё никто не побеждал на улице. Хотя друг мой не из задир – просто давал сдачи и при этом не признавал авторитетов. Андрей Шиляев вообще претендовал на роль уличного лидера – вот пусть и отдувается. Из Барыги, какой боец – он никогда ни с кем не дрался, разве что с младшим братом, и тот, чем-либо вооружившись, всегда обращал его в бегство. Сидел примолкнувшим Рыжен. Не слышно его обычного:
— Да я.… Да Коку…. Одной левой…. Да вот так, да вот эдак….
Кока с поддержкой старшего брата становился в наших глазах серьёзным противником. Хиляком он не был, а вилы как метнул – с серьёзным намерением пригвоздить меня к крыше. Бр-р-р.… У меня до сих пор мороз на коже.
Сидели на Мамаевской лавочке, поджидая Жвак. Рассудили так – не стоит за ними гоняться, сами придут. И Дух на этом настаивал, хотя я не понял, чем он руководствовался — домой идти с провожатыми куда веселей. Сидели, негромко переговариваясь.
Вот как вечерами ватаги сбиваются? Выйдешь на улицу, прислушаешься – если ни гитар, ни голосов не слышно, то уж собачий переклик точно выдаст то место, где нынче тусуется молодёжь. Мы, наверное, пару часов отсидели – никто к нам не прибился. И понятно, почему.
Вдруг слышим – топ-топ-топ и бу-бу-бу. Жваки. С нами поравнялись.
— Эй! – окликнул Андрей.
Сашка с дороги к нам подворачивает. Его и численность не смутила.
— Олег Духович здесь?

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 20 апреля 2020 г. 07:52

Разгорался летний день. Бежал ветерок, шумела листва тополей, которые сбились в станицу, будто изгнанные дремучим бором. Забылась вчерашняя гроза, и следы её таяли под лучами солнца.
— Пойдём за стол, Уж всё остыло. Хозяйка-то когда накрывала….
За завтраком Назаров рассказывал:
— Представляете, на кладбище старуху встретил — разговорились. Сколько лет не помнит, а живая такая, подвижная, и с головой дружит – речи все разумные, с хитрецой
— Э-э, так это, должно быть, Рысиха, — вклинился в разговор хозяин, – ворожея местная да знахарка. Её казаки то утопить грозятся, то не намолятся. Девкам гадает, присухи делает, ну и лечит, конечно.
— Во-во, травки она там разные собирает. Говорит, на погосте самые целебные.
Разговорились, я ей лукошко до хаты донёс. Живёт убого: пол грязный, занавесок нет, тараканы тут и там, половина – дохлые. Говорит, за доброту твою, настойку дам – от всех хворей и напастей заговоренную. И ковш суёт, тоже не первой свежести. Ну, я и отказался – побрезговал, а хозяйке говорю, не верю, мол, и не нуждаюсь. Спрашиваю: давно живёшь, по лесу одна гуляешь, с нечистой силой общаешься – может, слыхала: в восемнадцатом году тут отряд рабочих пропал? Говорит, слыхать не слыхала, но, если карты раскинет, то всю правду расскажет, о чём не спрошу.
— А ты? – встрепенулся Богатырёв.
— Да ну её. Что же мне, коммунисту, ворожеям верить? Ты смеёшься?
— Да нет, какой смех. А про бабку эту слыхал – далеко о ней молва идёт.
— А-а, — небрежно махнул рукой маленький хозяин, — Брехня всё. Давайте лучше выпьем. Парфёнова видал, говорит, передай – сход после табуна будет. Скотину встреним и на собранию.
Со схода Иван Артемьевич пришёл сам не свой. Сел в малухе у окна, сидит, переживает. Не поняли его казаки, а он их. Что за колхозы, что за труд вскладчину? Лица хмурые, почти враждебные. Чувствуется общий отрицательный настрой. Видно, кто-то уже поработал промеж них — наверняка, была враждебная агитация. Ну, дождётся этот председатель, Парфёнов. Назаров ему такую характеристику в райкоме даст, что загремит в НКВД без промедления.
Небо за окном теряло краски, сумерки подступали из бора. Две молодухи, покачивая крутыми бёдрами, прошли с коромыслами за водой.
Богатырёв чистил сапоги, громко пыхтел, наклонённое лицо его запунцевело. Поймав искоса брошенный взгляд Назарова, позвал:
— Пойдём, Иван Артемич, пройдёмся перед сном. Чего букой сидишь?
— Иди, пройдись, — буркнул Назаров, и Константин не стал упрашивать.
На пологом берегу Увельки под раскидистыми ветлами тополей врытые в землю стояли лавки и даже стол для картёжников.
— Гостю место! – крикнул гармонист, и девчата снялись с лавок, хороводом обступили подходящего Богатырёва, под разудалый наигрыш пропели широко известные в районе частушки, припевом для которых был:
— Костя Богатырёночек – мой басенький милёночек.
Им и дела нет, что «милёночек» давно уже дед — у него две замужние дочери. Его подхватили под руки и усадили на лавку подле одной девушки, не принимавшей участия в общем веселье. Припевали:
— Я люблю, конечно, всех, но Любашу, больше всех!
Та застыдилась, закрыла лицо руками, сорвалась вдруг с лавки и, круто изгибаясь стройным станом, побежала берегом. На спине змеёй заметалась тяжёлая коса. Девчата, гомоня, кинулись её догонять и вскоре привели назад, тихую, покорную.
— А кто же… это самое… Любашку напугал? – крикнул гармонист и лихо растянул меха.
Девчата хором:
— Костя Богатырёночек – мой басенький милёночек!

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 19 апреля 2020 г. 08:07

- У них нет заложниц — думаю, нет более смысла миндальничать с этим отрепьем. Вызываю вертолёт из Боготы, берём штурмом фазенду, а там видно будет.
Часа через три утробный рокот водопада порвал на куски грохот зависшего вертолёта. Луч прожектора осветил спускаемую к земле лестницу из стального троса.
Это был комиссар Интерпола с командой спецназа. Ничего, бравые ребята – вооружены, забронированы и фейсы размалёвать успели. Летим брать Додди.
Комиссар:
— Признаться, я уже похоронил вас: в сельве нет звёзд, а тут голос в мобильник. Да разве можно с Додди в одиночку? Что за донкихотство?
Рад был снова оказаться в компании нормальных людей. Расчувствовался, приобнял комиссара.
— Ну-ну…. – он отечески похлопал меня по плечу.
Спецназовцы знали своё дело и экипированы были для подобной операции. Прыгали с семидесятиметровой высоты на резиновых растяжках, от которых избавлялись у самой земли. Палить из автоматов начинали ещё в воздухе. Скорее для острастки, потому как активно никто не сопротивлялся. Когда пилот, присмотрев площадку, посадил машину, фазенда была в наших руках. Комиссар затеял допрос пленных.
Вот что они рассказали.
Додди приглянулись белые женщины, похожие, как две капли росы. Заманить их в сельву старой картой с якобы зарытым индейским кладом не составило труда. Захватили, увезли на фазенду, где поиздевался над ними всласть одуревший от преступных денег мафиози. Думал, всё ему дозволено – стоит пожелать. Да не тут-то было. Никуши выждали удобную минуту и проломили череп толстобрюху-насильнику. Бросились в бега. В погоню за ними отправились четверо охранников.
С комиссаром спустились в подвал, где в морозильной камере на заиндевелом полу лежала голая туша любвеобильного наркобарона. Не удержался и пнул его.
Сволочь! Мёртвого бы в петлю сунул.
С наступлением рассвета комиссар организовал поиски беглянок и их преследователей. Часть людей отправил по следам, часть оставил на фазенде. Мне предложил место в вертолёте и поиски с воздуха.
Я к Билли:
— Что посоветуешь?
— Вооружись трофейной мобилой, перетряси телефонные номера.
Разумно. После нескольких неудачных попыток, ответили из сельвы:
— Всё о кей, шеф. Потаскушки наказаны, мы возвращаемся.
— Что?! Где вы? Стоять на месте, к вам послали вертушку.
Милые, гордые, прекрасные мои Никуши, не стерпевшие издевательств насильника. Это была отчаянная попытка спастись. Да разве в сельве спрячешься от потомков краснокожих людоедов? Догнали, связали и по варварскому обычаю далёких предков бросили на муравьиную кучу.
Теперь они все передо мной – останки моих контрактных жён и четыре жалких фигуры метисов, со страхом в глазах ожидающих приговора.
— Комиссар, какую ждёте пенсию? Я удвою её вам и всем присутствующим здесь…. Нет, утрою.
— Мы в вашем распоряжении, сэр, — был лаконичный ответ.
Билли возник в мозгу:
— Не делай этого, Создатель.
— Иди к чёрту!
— Всю жизнь будешь жалеть.
— Уйди, говорю!
Расстегнул оптимизатор, размахнулся и забросил его в зелёную чащу.
Последовал приказ беспрецедентный в своём значении:
— Свяжите этих людей и бросьте в муравьиную кучу.
Крики заживо сжираемых метисов не заглушили боль утраты, но повергли душу в глубочайший нервный транс.
Как вернулся в Боготу, закрылся в номере и начал пить – уроки Патрона не пропали даром. Пил ром и не чувствовал его вкуса. Совсем ничего не ел и не чувствовал голода. За опущенными жалюзи дни меняли ночи – я не видел. Не брился, не принимал душ. Мне хотелось умереть. Мне хотелось рвануть в Москву, раскопать останки деда и расшвырять по окрестности. Это он, старый кликуша, проклял Никуш на жуткую смерть.
Билли звонил – я выбросил мобилу в унитаз. Мне приносили ром и с ним – сотовую трубку, в которой чьи-то голоса требовали моего ответа. Я утопил в унитазе ещё четыре телефона – он засорился. Администрация вызвала сантехника и повысила плату за постой. Плевать – я желал смерти. Попросил бармена, поставлявшего спиртное, принести пистолет. Он принёс мобилу. Хотел швырнуть ему в лицо и вдруг услышал далёкий и родной голосочек:
— Папочка, ты где? Мы ждём тебя….
— Настенька! Солнышко моё, я здесь. Я скоро буду.
Швырнул в юркого бармена бутылку с ромом. Залез в горячую ванну и побрился. Грохнулся спать, проснулся страшно голодным. Надо было жить.
По дороге в аэропорт попросил трубку у водителя такси.
— Билли, хочу уничтожить наркоманию как явление.
— Имеются кое-какие соображения. Я подготовлю тезисы для генсека – без него не справиться. Хотя…. Нет, конечно, пусть он начинает. А тебе следует надеть оптимизатор – я поправлю твою психику.
— К чёрту!
— Не капризничай, Создатель. Всё равно придётся надеть – моя идея на нём основана.
Идея Билли была проста и потому гениальна. Если в двух словах — наркотики разрешить, наркотики заменить. Чтобы преступный плод не стал сладким, его не стоит запрещать, но заменить на препарат (в данном случае – аппарат) похожего воздействия, не вредящий здоровью и более доступный.
Билли взял за основу свой оптимизатор, производимый в России и широко применяемый пионерами Преобразований. Немного усовершенствовал, и теперь он кроме известных функций – контроль состояния организма, организации оптимального сочетания труда, отдыха и проч. – вводил сознание пользователя в состояние близкое к наркотическому опьянению. Только процесс регулировался. Наручный браслет сам выбирал форму проявления экстаза в зависимости от состояния организма и потребностей его психики. Это мог быть взрыв радости, спровоцированный обыденной, совсем может быть и не соответствующей ситуацией. Мог быть эротическим сном или грёзами далёкой детской мечты, задавленной годами бытия.
Я слетал в Россию, в Новосибирск, где клепали оптимизаторы. Привёз на флешке электронные схемы усовершенствования. И через пару недель вернулся в Нью-Йорк с опытными образцами.
Вот они, перед нами – два серебряных браслета. Мы сидим с Шефом в зимнем саду его резиденции.
— Обмыть надо, — предлагает Патрон. – Дело новое.
— Если Вам хочется водки, то, надев браслет, почувствуете опьянение. Таков принцип изобретения – исполнять желаемое. А вслед за опьянением, все последующие симптомы – прилив энергии, бодрости, а может быть сентиментальной грусти, в зависимости от настроя сознания и состояния психики. Остановится воздействие без всяких последствий, когда организм потребует – хватит.
— Будешь пьян, и без похмелья? — Шеф застегнул браслет на запястье левой руки, откинулся в кресле и прикрыл глаза.
Я медлил. Нужны ли виртуальные грёзы после реальных утрат? Сможет ли Билли заглушить сердечную боль? Покосившись на Шефа, кемарившего в кресле, вздохнул, перекрестился в мыслях и защёлкнул браслет на запястье.
Ничего не произошло. Надо что-то пожелать. Заказать волшебный сон. Пусть я буду капитаном флибустьерского корабля….
…. Судна не было. Был жёлтый песок с полоской ила, тёмно-синяя гладь океана и пальмы на взгорке. На мне ботфорты, шаровары зелёного сукна и красной замши жилетка на голом торсе. Морской бриз колышет завязки панданы. На поясе тесак, за поясом два пистоля. Я иду берегом. На взгорке между пальм рыхлой грудой лежит бесформенная туша.
— Привет, Додди.
— Пощади, капитан — умираю от жажды и зноя.
— Ты спасёшься, если отгрызёшь себе ногу.
— Я не дотянусь до лодыжки.
— Прикажу перековать цепь на запястье – будешь грызть руку?
— Зачем тебе это, капитан?
— Хочу, чтобы ты почувствовал боль, которую причинил мне….
Мы одновременно с Патроном открыли глаза. Он потянулся к столу, пальцы характерным жестом искали несуществующую рюмку.
— Э, чёрт, как наяву, — выругался он.
Восторгался.
— Ты знаешь – то, что надо. Думаю, с этим наручником мы освободим человечество от греха и горя. Что молчишь?
Я был под впечатлением. Неужели мне нужен этот кошмар? Душа потребовала? Для чего?
— Билли.
— Поверженный и мучающийся враг – разве не вершина блаженства?
— А я хочу забыть случившееся. Ты…. Ты мизантроп. Причём, конченный. Если повторишь подобное, нам с тобой не по пути.
И снял оптимизатор.
А Патрон присвоил опытный образец и громил в нём с трибуны зала Заседаний Лиги Наций сложившиеся устои. Он говорил, что запрет на употребление наркотиков, как равно на их производство и распространение, есть грубейшее нарушение прав человека. Их не следует запрещать, но поскольку они вредны здоровью – подыскать подходящую замену.
— Вот она, — потрясал Патрон кулаком, а на запястье сверкал оптимизатор. – Эта штучка вызывает все ощущения наркотического воздействия, не причиняя вреда здоровью. Она изобретена в России, но производиться может на любом заводе электронной техники. Мы распространим её во всём мире, здоровым людям по доступным ценам, а наркоманам и алкоголикам бесплатно. Долой все запреты, даёшь здоровый образ жизни!
Наркомафию мы свалили в два года – по миру пустили преступных баронов.
Но…. лес рубят, щепки летят. Не обошлось и у нас без этого.
Мне кажется, великолепные песни «Битлз» породили движение «хиппи» — отказ от земных благ ради прикосновения к прекрасному. Потом «панки» яркими красками пытались встряхнуть человечество – хватит чахнуть над златом-серебром, остановитесь, люди, оглянитесь: мир так прекрасен, а жизнь скоротечна.
Наш оптимизатор, победитель наркотиков и прочих отрав, породил движение «адамистов» — последователей Адама райской прописки. Эти, опять же молодые, люди призывали мир сбросить оковы цивилизации и углубиться в природу. Брать пример с братьев наших меньших. Они бродили толпами по белу свету, не признавая границ, не подчиняясь законам. Единственное одеяние на них — оптимизатор на руке. Они не томились ни жарой, ни холодом, не страдали от голода и жажды. Занимались любовью, не выбирая места – где взбредёт. Их называли бичом Господним, а в душе завидовали.
— Вот закончу труды земные, — вздыхал Шеф, — сброшу осточертевший галстук и всё остальное – подамся в «адамисты». Среди них, между прочим, такие девчонки тусуются. Смак!
Он кряхтел, ворочаясь в кресле, лаская нежным взором оптимизатор на запястье.
А я вглядывался в толпы голых молодых людей с робкою надеждой увидеть среди них моих Никушек.

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 18 апреля 2020 г. 08:21

4

Ребят мы нашли на берегу Займища. Не стало предела их возмущению.
— Ну-ка, погодите, — Олег Духович заметил Ваську Жвакина, собиравшего ракушек у лодочного прикола.
Прошлой зимой в спортзале школы открылась боксёрская секция. Ну, мальчишки все сразу туда — и друзья неразлучные, Барыга с Духом. Только Калмыков после первого же синяка слинял и прибился к лыжникам, а Духович ничего — прижился. Говорили, что не плохо у него получается — колотушками махать. Сейчас мы с интересом ждали, как отдубасит он воришку.
— Смотри, какое небо голубое, — сказал Дух.
И Васька послушно задрал подбородок, подставляя его удару. Мы ждали красивого апперкота, а Олег банально пнул Жваку в пах. Васька взвизгнул и начал сворачиваться по спирали. Вот руки его коснулись земли — сейчас ткнётся лицом в пыль и свернётся клубком. Но в этот момент Васька, как мифический Антей, будто получив от Земли силу, начал раскручивать спираль в обратную сторону. Вот он уже стоит перед Духом во весь рост. Вот он поднял ногу и лягнул противника в солнечное сплетение.
А что же наш боксёр? Он опрокинулся на спину и скрючился на траве раздавленном червяком. Мы бросились на выручку и преследовали Васятку до самых ворот его дома. Впрочем, без всякой надежды на успех – слишком велика была фора.
Ваську били всегда и везде. Били за дело и просто так. Били свои, били чужие. Он никогда не сопротивлялся, не давал сдачи, даже если на него наезжали маленькие и дохлые. Единственная защитная реакция у него была…. Короче, он был соплив, и в момент мордобоя надувал у носа большой пузырь зелёных соплей. Нападавшим становилось противно, и они оставляли Васисуалия в покое. Он учился в классе для умственно отсталых детей. Был такой разновозрастный в деревянной школе. Наверное, по этой причине он ни с кем не дружил. Наверное, по этой причине его всегда били. А может, и без причины. Теперь-то уж точно появилась – засветился Василёк своим воровством. И Кока. Этот прохиндей был допущен в общество нормальных парней — всё вынюхивал, а потом братца наводил. Сам, должно быть, стоял на шухере. Держись теперь, Жваки – у улицы законы суровые.
Нам бы, дурачкам, задуматься — почему это забитый и безответный Васисуалий вдруг насмелился дать сдачи. С какого это перепугу он таким прытким стал – ведь никогда не бегал и всё терпел, раздувая свои пузыри. Но не задумались. Лишь под вечер я узнал причину его необычного поведения — к сестре пришли подружки и шумно обсуждали новость.
— Чемодан у него с металлическими уголками. Брюки узкие, корочки сверкают, а галстук шнурком до самой ширинки.
Девчонкам лишь бы пёрышки поярче, а что за попугай под ними – и не важно. Я и не слушал. Потом – стоп! Фамилия знакомая прозвучала.
— Это вы о ком сейчас.
— Сашка Жвакин приехал.
Вот это новость! Вот с чего Васька стал не похожим на себя, а Кока начал вилами швыряться. Сашка был старшим из трёх братьев. Его сверстники служили в армии, а он завербовался на стройку и работал где-то за Полярным кругом. Года два его не было в наших краях, а теперь заявился в самый неподходящий момент.
С этим известием помчался к другу. Мишка сидел за столом на кухне и уплетал картофельные оладьи с молоком. Рот его был набит, и по этой причине, что-то промычав, кивнул – садись, мол, рядом. Я похлопал себя по животу, намекая – из-за стола только что, и его драникам вряд ли сыщется место. Но друг мой был роднёй Демьяну из басни – хлопнул на край стола пустую кружку и потянулся к кринке с молоком. Я поспешил ретироваться: выскочил из дома, присел на лавочку у ворот — здесь дождусь.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 17 апреля 2020 г. 07:29

Гроза надвигалась стремительно. Вековой бор утробно шумел под напором ветра. В местах, где сосны подступали вплотную к дороге, длинные колючие ветви угрожающе раскачивались сверху вниз, норовя хлестнуть по глазам.
Но вот они расступились, открылась станица на крутом берегу реки. Стало видно, что небо туго забито лиловыми тучами. Ветер стих, но было ясно, что грозы не миновать. На широкой улице – ни души, молчат собаки, молчат петухи.
— Тихо как, — подивился Назаров.
Иван Артемьевич уже подметил, что казаки внешне очень похожи друг на друга. Вот и Кичигинский председатель Совета Парфёнов казался родным братом Богатырёву. Встретил он их без особого энтузиазма. Долго и настороженно разглядывал предъявленные документы, вчитываясь в каждое слово.
— Ты, товарищ Парфёнов, никак нас за шпионов принял, — пошутил Назаров. — Откуда такая подозрительность? Были попытки?
— Ты мне подал бумаги, я их посмотрел, что тут такого? – угрюмо сказал председатель, возвращая документы.
— Поди, энкавэдэшников не так встречаешь, председатель? Они молчунов не жалуют.
Назаров и сам не понял, что он сейчас сказал — шутку или скрытую угрозу, намёк, так сказать, на возможные последствия.
Парфёнов молвил после паузы:
— У нас, казаков, говорят — лучшее слово то, которое не сказал.
Неловкое молчание прервал Богатырёв, кивнув на окно, за которым бушевала гроза:
— Должно надолго.
— Ветер сильный, — не согласился Парфёнов, — скоро развёдрится.
Однако стихия ярилась всё сильней и лиходейничала до самых потёмок.
Чуть дождь поутих, Парфёнов пригласил:
— Идёмте до дому, бабка повечерять нам соберёт.
— Ты, председатель, не суетись, — остановил его Богатырёв. – Полчанин мой тут у вас живёт – Фомка Михайленков. Жив ли?
— Жив. Чего ему…, — не стал отговаривать Парфёнов. – Идем, провожу.
— Командир?! – низенького роста мужичок, скорее постаревший подросток, полуприсел в изумлении, широко раскинув руки. – Константин Лексеич! Глазам своим не верю. Сто лет, сто зим, так-растак…
Кинулся обниматься.
— Ну-ну, — Богатырёв как подростка погладил казачка по голове. – Будя. Ты ещё прослезились. Живы, встретились и хорошо.
— А хрена ли нам сделается? Я так мекаю: такую заваруху пересилили, тыщу раз на волосок от неё, безносой, теперь сто лет жить будем – заслужили.
— Ну, это, брат, ты лишка хватил. Впрочем, не плохо бы….
После ужина и долгих разговоров гостеприимный хозяин определил гостей в чистенькую малуху с двумя кроватями, будто для них предназначенную.
На следующее утро Назаров чуть свет пропал куда-то и появился не скоро. Богатырёв ушёл от накрытого стола, курил на свежесрубленном крыльце, поджидая уполномоченного.
— Где это ты, Иван Артемьевич, блукаешь? – удивился он.
— На кладбище ходил, — сообщил Назаров. – Так и думал, первым делом на погост схожу. Может там найдётся затерянный след Андрея Фёдорова. Не нашёл.
Присел рядом, устало, отряхивая с брюк прилипшее репьё.
— Я б не догадался, — признался Богатырёв.
— Могила – последний след человека на земле. Иногда – единственный. А места, Константин, прямо скажу, глухие. Лес под самые окна, на станицу напирает. В бору между соснами всё заросло кустами – не продерёшься. Гиблые места.
— Должно, привыкли, — окинул взглядом окрестности Богатырёв.

Клуб любителей научной фантастики > к сообщению

Отправлено 16 апреля 2020 г. 16:58

- Мы не склонны к сравнениям и выводам – у каждого народа своя миссия на Земле, своя культура. К примеру, у нас нет собственных имён. Чтобы передать собеседнику информацию о третьем лице, мы просто мысленно создаём образ и бываем поняты.
— Кстати, одно дело прикосновения, другое — когда видишь. Не могли бы, уважаемый, нарисовать портреты моих возлюбленных, будущих мамаш.
И прозрачный не заставил себя долго упрашивать. Будто из памяти всплывая, стали возникать образы нагих девиц. В принципе они были все на одно лицо, как мои Никуши, и сложены одинаково, но едва уловимые различия всё-таки можно найти, если внимательнее приглядеться – у кого-то волосы не так уложены, одна улыбаются губами, другая глазами….
Видения пропали разом, не закончив панораму. Думаю, это тактичность прозрачного. Раньше, чем я, он почувствовал пробуждающееся во мне желание от вида нагих девиц, и прервал сеанс. Да и правильно.
Разговор принял другое направление.
— Учёные предсказывают: в конце концов, остынет солнце, остынет Земля, и в погоне за энергией человечество устремится в космическое пространство. Что с вами станется?
— Приспособимся к новым условиям.
— Но ведь уже сейчас вы привязаны к экватору – средние полосы, а уж заполярье тем более, вам заказаны.
— Отнюдь. И тропики имеют большой элемент дискомфортности, но мы освоились. В сельве меньше вероятность встречи с людьми вашей цивилизации.
— Скоро тропические леса вырубят, и вам негде будет ютиться.
— Что-нибудь придумаем, мы привыкли решать проблемы по мере их возникновения: наперёд загадывать — дело неблагодарное.
— Я уже придумал. Куплю для вас тропический остров, куда не посмеет ступить нога постороннего человека – живите в своё удовольствие.
— Спасибо, пришелец. Нам нечем тебя отблагодарить.
— Это не меценатство. Я проникнут заботой о своём будущем потомстве. Если эксперимент удастся, ребятишки, от меня рождённые, должны быть защищены. Ведь неизвестно, какими они явятся на свет — может, с вашими наследственными чертами, может, с моими.
— Разумно.
На этом мы расстались, договорившись встретиться.
— Как я тебе? – спросил Билли.
— Выше всяких похвал.
— Ну, тогда бы ещё денёчек роздыха.
…. Приснился сон. Никушки нежатся на солнечной полянке среди благоухающих тропических цветов. Кожа нагих тел отливает изумрудной раскраской.
— Господи, кто вас зелёнкой измазал?
Пристроился рядом, погладил восхитительное бедро Доминики (Вероники?), коснулся губами груди.
Меня отстранили.
— Алекс, ну что ты вытворяешь – ведь мы же растения. Смотри, как хорошо нежиться на солнышке. Приляг, замри, наслаждайся….
— Очнись, Создатель, твои женщины в опасности.
— А? Что? Это ты, Билли? Что случилось?
Безлунная тропическая ночь. Кругом тьма тьмущая — звёзды перемигнулись в зеркале воды и не хотят светить.
— На фазенде переполох. Я слышу их переговоры. Девушки убежали в сельву. Это может быть смертельно опасно. Поторопись, Создатель….
Я взялся за мачете:
— Куда идём?

Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен" > к сообщению

Отправлено 14 апреля 2020 г. 07:40

Из черноты дверного проёма какого-то строения вышел Кока и сразу увидел меня. И я его увидел. Наши взгляды встретились. Его выражал изумление, мой – холодное презрение.
— А голубки-то Духовы, — сказал я.
Колька Жвакин ничего не сказал. Его рука потянулась к вилам, что стояли, прислонившись к стене дома. Неужели кинет, подумал я. Не знаю, что подумал Кока, но его глаза продолжали сверлить меня. А вилы приняли горизонтальное положение.
Положение было отчаянным. Для него, по крайней мере. Ведь я стал свидетелем страшной тайны. Если я с ней сейчас выйду на улицу, то жизнь братьев Жвакиных станет кошмарной. Но мне надо было ещё выйти. Ведь сейчас я был на вражеской территории и как бы в их власти.
Впрочем, на что он надеется? Всерьёз думает, убить меня, и не дать тайне открыться? Интересно, как он это намеревается сделать? Думает, что я вскочу во весь рост и подставлю грудь под его дурацкие вилы? Да я просто спущусь немного, а потом встану на ноги – но ты меня не увидишь – разбегусь и прыгну с крыши через забор в картофельную ботву. А там Мишка, и ты туда не сунешься.
Но что это я? Ведь никогда Коки не боялся, скорее наоборот. Впрочем, мы и не дрались ни разу. Просто Коку бьют всегда, и брата его старшего, Ваську — такая семейка. А сейчас-то мне чего боятся? Или кого? Коки что ль? Ну, был бы Васька…. Он старше, здоровее. Хотя трус, конечно, но психованный. С Васькой я бы не рискнул.
— Я бы на твоём месте повесился, — дал я Коке вполне приятельский совет.
— Га-а-а-ад! – заорал мой бывший одноклассник и швырнул в меня вилами.
На четвереньках, но ногами вперёд и брюхом кверху, я семенил к противоположному краю крыши. Ударник в школе, мнивший себя умнее многих ребят, даже старших, в данной ситуации считал себя в полной безопасности. Но я забыл об одном очень важном природном явлении – о законе всемирного тяготения. А двоечник и второгодник Жвакин Николай не забыл. Или это получилось у него случайно?
Короче, вилы, брошенные его рукой, взмыли над крышей, перевернулись в полёте и устремились вниз остриями с нарастающей скоростью. Пробив шифер, они воткнулись в крышу буквально в сантиметре от моих кед. Вот если бы я семенил чуть-чуть быстрей, то сейчас бы….
Холодный ужас пронзил моё существо. Вскочив на ноги, в два скачка добежал до края крыши и прыгнул в мамаевский огород. Картофельная ботва смягчила удар — я упал, но не ушибся. Мишки не увидел, и, подгоняемый страхом, помчался в его двор через грядки, не разбирая дороги.
Приятель поджидал меня, сидя на солнышке, прислонившись спиной к своей будке. Увидев, какого я задал стрекоча, поспешил вслед и перехватил меня у ворот моего дома.
— Ты что?
— Фу, чёрт! – стряхнул я оцепенение страха.
Наверное, скажите: ох, и заврался Толяха — разве может тринадцатилетний мальчишка кинуть вилы выше крыши сарая? Сказать, что вилы были лёгкие, а сарай низкий? Всё что угодно можно сказать. Но скажу только то, что видел — как они впились в шифер на моём пути, а я насмерть перепугался. Ваше дело – верить или нет.
Пойдём дальше.

Клуб любителей исторической прозы > к сообщению

Отправлено 13 апреля 2020 г. 07:34

Чёртово колесо

Так жизнь скучна, когда боренья нет.
(М. Лермонтов)

Вторую неделю колесил по увельским весям уполномоченный Челябинского облземотдела по делам коллективизации Иван Артемьевич Назаров. Выступал перед казаками, крестьянами, агитировал за колхозы. В помощники Увельский райком партии определил ему бывшего председателя Соколовской казачьей коммуны Константина Алексеевича Богатырёва, человека в районе известного ещё со времён Гражданской войны и особо уважаемого в станицах.
Ездили избитыми просёлками, ночевали в чужих избах, но никак не удосужились поговорить по душам. А порасспросить Богатырёва у Ивана Артемьевича было о чём, да только не было повода: слишком суров на вид казался «отставной козы барабанщик Богатырёв» — как он сам представился при знакомстве.
И вот, наконец, по дороге в станицу Кичигинскую признался Назаров:
— Где-то в этих местах в восемнадцатом году безвести сгинул мой задушевный друг Андрей Фёдоров. Пошёл в Кичигинскую станицу с продотрядом и пропал по дороге. Не слыхал?
— В восемнадцатом? – переспросил Богатырёв. – Нет, не слыхал. Должно быть, Семёна Лагутина рук дело. Он тут один из первых против Советской власти пошёл и дрался до конца. Как говорится, до последнего патрона. Когда поймали – покаяться хотел, говорил: в монастырь уйду, если простите, грехи замаливать. Да где там – столько крови на руках. В Троицке, в чека и расстреляли. Перед смертью-то он словоохотлив был. Вот его бы расспросить, может, что и поведал.
— Да-а, мёртвого не спросишь. А что, может и правда получился бы из него поп-праведник или послушник какой. Глядишь – и святой, помрёт – народ мощам молиться станет. Бывает и так жизнь поворачивает. Иные элементы раньше насмерть бились с Советской властью, а теперь вдруг стали её активистами. Иного тряхни в НКВД, а у него за душой и эсеровщина, и колчаковщина, и чёрт знает ещё что.
— Меня вон тоже трясли, — уныло сказал Богатырёв. – В бандитские потатчики записали, коммуну пропил…. Спасибо, Василий Константинович спас от стенки да позора.
— Блюхер?!
— Он. А кабы не он, где бы я сейчас был?
Собеседники умолкли, думая каждый о своём, и долго на лесной дороге слышны были лишь топот копыт да скрип тележный.
Назаров не верил в фатальность судьбы, но сейчас, глядя на бородатое лицо Константина Богатырёва, готов был поверить. Те же места, быть может, та же дорога, и вот такие бородачи напали из засады и порубали продотрядцев Фёдорова, и концы упрятали в воду. Подумалось ненароком — а может и Богатырёв к тому делу причастен и вот-вот сделает признание. Ох, как бы не роковое для него, Ивана Артемьевича Назарова.
День венчался к полудню. Стояла невыносимая, удушливая жара. Вроде бы чистое и в то же время хмурое небо повисло над головой – как всегда бывает в густом лесу или в преддверье дождя. Издали донёсся громовой раскат.
Богатырёв подстегнул вожжами лошадь:
— Успеть бы до грозы, станица-то совсем уж рядом….

Страницы: 1 2 3 4 5 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17