Начало напомнило одновременно Зайца Пц и его воображаемых друзей (особенно свиную отбивную с горошком) и «Чипполино». В оригинальности не откажешь: сатирический сюр с аллюзией на нашу современность.

Автор решил удивить нас многослойностью. Итак:

Слой кулинарии;

Слой социальной сатиры;

Слой старых сказок, переделанных в жуткую быль (про сатиру мы тоже помним);

Слой известных певцов, ушедших из жизни;

Вязкий крем из сюрреализма;

Толика алкоголя для вкуса и аромата (употреблена поваром).

То ли «Графские развалины», то ли «Мудрый еврей». Склоняюсь ко второму, так как цельно, слоисто, а во вкусе чувствуется мёд и грецкий орех.

Блюдо не на каждый день, но на праздник с чаем – почему бы и нет? Во всяком случае, в таланте автору не откажешь, а то, что темы нет – а вы всегда думаете о теме, когда торт кушаете? Иногда его можно взять и безо всякого повода, просто потому, что захотелось. Не всё булочками питаться.

Хотя, конечно, борщ был бы уместнее. Кровь свёклы и звёзды нарезанной моркови, там же солёная капустка, картошечка, мяско, а ещё – сладкий перец и обжаренный лук. Конечно, травы и перец горошком. Сытно и полезно. Всё же, обед должен быть комплексным. А то наешься тортом и думаешь: и что же это было? О чём это всё? И вроде бы поел, а голодным остался. Вот и с рассказом та же история: удивил, озадачил, но не насытил. Не сочувствуешь ни безвольному куску масла, ни боязливым яйцам, ни даже фигурке сверху. Работой повара – да, наслаждаешься. И при всём том, что получилось неплохо, мне опять не хватает сопереживания.

Кроме избитой фентезийной канвы про городскую ведьму и некоторой сюжетной натяжки на тему, особо не к чему придраться. Похвалить – есть за что.

Во-первых, герои раскрываются в оправданном объёме. Во-вторых, история достаточно слитная, без провалов, нет чего-то лишнего (навскидку), всё недосказанное объясняется, нет сумбура и скомканности в конце. Хороший, крепкий рассказ. Всё очень просто и понятно.

В какой-то мере эта простота играет против рассказа, потому что ждёшь чего-то необычного и мощного, но получаешь ещё одну историю про колдунью и строгие правила колдовства, с которыми не пошутишь. Но есть и вещи, которые радуют и требуют, чтобы их отметили.

Во-первых, это очень хорошее раскрытие образа колдуньи. Не просто видишь пожилую женщину, но чувствуешь её характер, её «профессиональную» деформацию, те жёсткие рамки, в которые она загоняет себя. Да, большая власть – большая ответственность. И автор успевает показать, отчего она такая закованная в броню – не только из-за требований ремесла, но и из-за личной трагедии. Он раскрывает это через мысли и действия мальчишки и через то, как ведёт себя с ним ведьма.

Во-вторых, неплохо подан и сам мальчик. Он лично мне кажется чуть моложе, чем говорит автор, не на двенадцать лет: может, потому, что он показан очень домашним. Это даже не мальчик, а то, как бы его описала мать. Но это моё личное мнение: я бы его сделал более активным и колючим. Впрочем, это может быть моим личным заскоком, мне и Холден Колфилд из «Над пропастью во ржи» кажется максимум четырнадцатилетним, хотя по книге ему шестнадцать.

В-третьих, есть хорошая история воссоединения поколений (фактически, семьи, т.к. она явно неполная: папка за весь рассказ не показан). Есть хорошая история победы над болезнью. Хотя финал и открытый, но из него понятно, что вариантов-то особых и нет: хирургия и колдовской наговор способны добиться куда большего, чем просто хирургия.

«Он попытался вырваться. Но я схватила из тумбочки ножницы и распорола куртку у него на спине». На ходу, на живом человеке! До этого шёл милый пассаж про то, как девушка отвечает за брата перед родителями.

Плохо отвечает, раз портит его имущество.

Итак, достаточно взрослая девушка 23 лет вот так вот пытается остановить парня 18 лет от ухода в ночь с рюкзаком. При том, что куртку не она покупала. А потом вдруг сама ввязывается в приключения на вторые девяносто.

Ничего из происходящего я не понял и почувствовал себя скверно. Пришлось перечитывать.

Тема прибита сбоку ржавым гвоздём. Во всяком случае, это так выглядит.

«Я взяла у него ключ и тут вдруг подумала, что ключ, возможно, откроет не всякую дверь в гостиной. На полу была начертана пентаграмма. Каждый луч показывал на одну из пяти дверей». Одна из дверей – выход из гостиной. Она же – вход. Нет, серьёзно, как-то же они туда попали! Либо там есть какая-то шестая дверь.

Это – метафорическое произведение-притча с глубоким смыслом, который я никак не ухвачу. Итак, шесть взрослых человек играют в какую-то игру. Того, кто побеждает, внезапно назначают ведущим на следующий раунд. У меня вопрос: а если с химерами справляются сразу несколько человек, то что тогда? Чем игра в «Колесо истории» отличается от, скажем, игры со стульями, когда все по команде должны усесться и выбывает тот, кому не досталось стула? Какой тайный смысл скрыт в игре в «Колесо истории»? Люди живут себе, как жили, судеб не вершат, историю не меняют.

Технические ошибки в тексте, конечно, есть, хотя и немного. Но самое плохое в тексте – не это, а то, что смысл происходящего не ясен. Вот, героиня поняла, кого ей напоминает Лука, а читатель в моём лице не понял. Реально, что ли, Иисус Христос? И что это нам даёт? В чём тайный смысл?

Тот неловкий момент, когда автор старался, а я мало что понял.

«Игра Эндера», например. Да, мальчишки в пубертате исключительно хороши в компьютерных играх. Вот в реальной войне – спорный вопрос.

Но тут ещё и очередные генные модификации.

Рассказ, несмотря на свою краткость и сконцентрированность в первую очередь на личных отношениях, успевает поставить и серьёзную моральную проблему. Выбирая между своими родными и всем остальным человечеством – кого ты предпочтёшь? Кому дашь шанс выжить? На чью сторону встанешь? Так случается. что герои рассказа выбирают человечество. Они достаточно сильны, чтобы переступить через себя, традиции, родство в пользу людей, которых не знали и не видели. Думаю, здесь было понимание, что дашь уничтожить свои корни – и сам потом засохнешь. Чертовски ответственные пацаны. И целая стена скорби у каждого из них. И тоже задумываешься над этим миром, в котором приходится принимать такие решения – пойти против своих, чтобы спасти всех прочих. А потом ещё и возиться с недоучками-пилотами.

«…ей так иногда хотелось отправиться в путешествие к Северным островам, где все драконы их маленького городка проводили летний отпуск». Рано вы, автор, начали раскрывать карты. Третье предложение рассказа – не место для драконов.

«Работая бухгалтером в скромной компании, Винсент лелеял мечту придумать что-то необыкновенное и прославиться». Вот только садился на рабочее место, так сразу и начинал. Лелеять мечту, а не придумывать, конечно.

Тем не менее, дракон собрал машину [s]неопределённого времени[/s] перемещений, и драконесса вместе со свирепой и безбашенной подругой немного поучаствовали в сказке про свирепых драконов и людей.

Вот как-то не зашло. Таких сюжетов про то, как из сказочной реальности в человеческую обыденность проваливается какой-нибудь герой, не счесть. И написаны они бывают получше.

Почему Фло не позвала на помощь? Почему не вызвала доктора? Почему не шуганула зашедшего на огонёк «людя»? Нет ответов.

Юмористический рассказ с хорошим раскрытием темы, интригой и неожиданной концовкой. Конечно, есть мелкие нестыковки (почему группа «Точка Джи» вообще существовала так долго, если с её матобеспечением такие серьёзные проблемы, и почему бы просто не дать той фитоняшке по голове), но по сути – задача выполнена, удовольствие доставлено.

Помимо нетривиального фантдопа, радует лёгкий слог, бодрость и лёгкость изложения. Можно попридираться к отдельным техническим элементам («…звёзды получали всё, что их душа желала. А желала она только одного…» — повтор слова), к общей нереалистичности (сферический офис в вакууме, характеры, кроме как у героини, не раскрыты), но это тот случай, когда не хочется. Акцент смещён на юмор и, немного, на «социальные проблемы и пороки современного общества», и тут отсутствие реализма можно объяснить и понять. Сатира и юмор, товарищи, сатира и юмор. Вы же не удивляетесь, когда с подоконника директора цирка улетает мужик, нанимавшийся в качестве «имитатора вороны»? Опять же, рассказ почти идеально лёг в 20k, я не вижу, куда его расписывать и есть ли в этом смысл.

В недостатки можно зачислить то, что за весёлым аттракционом не прослеживается моральная подоплёка. Героиня весь рассказ проходит квест, не задаваясь этическими вопросами, не решая сложных моральных дилемм – просто делает свою работу. Красивое, весёлое шоу. А то, что святых нынче днём с огнём не сыщешь, вам любая бабушка у подъезда скажет.

Эбигейл и Быромах... Это не Ангелина и Грязнозад, но где-то рядом. Смысл мне понятен: чтоб резануло глаз. Людей выращивают в сильно специализированном варианте (и тут вспоминается трилогия «Геном» Лукьяненко). Многочисленные изменения юных организмов влекут за собой сексуальную непривлекательность в глазах противоположного пола, что порождает известную порцию драмы. Но суть даже не в этом, а в неприятном разделении людей на как бы нормальных и «хоспатиумов», модифицированных, страшных.

Понятно, что для последних светодиодная нить-игрушка на фоне космических кораблей и генных сверхтехнологий никакой радости почему-то не доставляет.

Опять нечеловеческие условия жизни и труда простых шахтёров, работающих руками в забое, опять злые корпорации. Никакой кибертехнологии, никакого мира Полдня – о чём вы?!

Сцена с доктором под наркотиками: если и давать объяснялку, то как-то так. Хотя я по-прежнему сторонник того, что в хорошем тексте явно выделенных объяснялок быть не должно.

В итоге, автор рисует угрюмую, безнадёжную вселенную. На станции выращивают одноразовых девушек для подпитки пилотов дальних линий. В других местах рождают многоруких детей-мутантов, лишь бы выбраться из сущего ада. Невыносимо кошмарный мир, в котором не хочешь жить. Похожий местами на наш до степени смешения. Неужели люди не способны жить лучше, справедливей, неужели даже в будущем нет иного выхода? Вот с такими мыслями я закрываю этот рассказ.

К допущению возникают вопросы. Если девушки с нужными особенностями организма так редки, то разве можно использовать столь ценный ресурс таким варварским образом? Может, проще и лучше было бы готовить пилотов из таких вот девушек?

А как быть с людьми, вынужденными жить на «шахтёрских» планетах? Может, не нужно отправлять людей в забой – пусть там работают дистанционно управляемые дроны!

Да и с шестирукими людьми, пожалуй, погорячились: проще взять трёх операторов и соединить их сознания в единого «многоядерного» оператора. В конце концов, слаженные команды компьютерных операторов есть уже сейчас: достаточно посмотреть какой-нибудь киберспортивный чемпионат, чтобы убедиться в этом.

Рассказ заставляет задуматься. Мир прописан хорошо, мощно, но слишком депрессивно и, в конечном счёте, не во всём достоверно.

Очень хорошо выписанный рассказ: неторопливый, аккуратный, в меру подробный. Читается легко. Конец скомкан: чувствуется, как автор сдирал напильником всё то, что не укладывалось в лимит знаков. Так-то бы и внезапное перевоплощение учёного в безумного злодея было не таким резким и неестественным. Последние несколько абзацев диссонируют с текстом (сильнее всего пострадали): нет такой интеллигентной подачи темы, какая была, чудища из биоимплантатов совсем непохожи на красивый, как рой светлячков, круговорот магнитных наноботов. Даже странно, что один учёный смог сделать то, чего не удалось всему человечеству. Концовка грустная, безнадёжная. Это не плюс и не минус к тексту, а просто есть. Главное, что всё же удалось автору, это показать одиночество человека, застрявшего «куском мяса» на чужой планете, когда все его товарищи ушли, а пришедшие люди – куда более чужие, чем результат изысканий безумного учёного.

Открывать рассказ цитатой из Ленина – это… Смело?

Идея рассказа – дичайший треш, что подчёркнуто финалом, начисто перечёркивающим значение любой подобной жертвы. Любой подобный подвиг в этой системе координат становится чем-то мелким и несуразным, а для достижения по-настоящему важных целей нужны настоящие гекатомбы.

Можно было бы обличать ужасы коммунизма и дальше, но давайте пойдём от обратного. Сакральная жертва – тьфу, плюнуть и растереть, а что тогда до жизни обычного человека? Что тогда мы, наш каждодневный труд, наша кровь и боль? Какой будет цена нашей жизни? Сколько мироздание даст взамен трупа нашей мечты, распятой на ржавой крестовине быта? Миллионную долю от ничего?

Ну спасибо, утешили.

Написано-то неплохо, но идея тяжёлая и страшная, такая, которая сидит у каждого внутри, как чудище под кроватью. Выключишь свет – и вот, повылазили. Грустно это всё.

Славный и гордый представитель Ордена Последних, начинающийся с лужи блевотины.

Решение темы: звёзды, сдающие своё тело (свою кровь) желающим очутиться в шкуре другого человека.

Конец оказался неожиданным. В принципе, неплохая идея: а ну как при аренде сознания к арендодателю подселится кто-то третий? Про сами пересадки сознания многое написано и даже снято. «Тринадцатый этаж», например. Там тоже, кстати, был нехороший дядька, дававший волю низменным желаниям и порочным инстинктам.

Отдельное спасибо за качественную матподготовку. Немного профессиональных терминов – и образ ожил.

Старый Бибер доставил, спасибо.

Минусы здесь – продолжение плюсов. В России [s]бейсбольные биты продаются в отделе автотоваров[/s] игру в бейсбол знают в основном из американских фильмов, а сами в бейсбол не играют. Главный герой – достаточно омерзительная личность, но ко всему прочему мы его особо и не видим. Да, он – выброшенная на свалку звезда, подрабатывает мерзким способом, но человек, в общем, неплохой. Да, он может «становиться мячом» или иным объектом, т.е. немного меняет реальность силой мысли (вот в ключевом матче у него что-то не получилось). Но его характер не раскрыт, хотя мы всё же видим непутёвого мужика, у которого жизнь пошла под откос. Фантастическое допущение как минимум не новое. Рекомендуется к прочтению: Виктор Колупаев, «Обычный день».

Тут буду хвалить. Особенности службы показаны так, что в них веришь: или автор служил, или хорошо подготовился. Сам рассказ скомпонован хорошо, читается с удовольствием. С литературной точки зрения – никаких претензий.

Есть замечания по фабуле и наличию темы.

Звёзды есть (хотя бы одна), но кровавой её не назовёшь. Кровавой является Земля. Далее, прячущиеся подземные айны, так ни разу не выявленные на территории военной части за сорок с лишним лет, это сомнительно. То, что они имеют выход (с деревянной дверью) прямо из старого переговорного пункта, кажется сомнительным. Там же бетон! Сам рассказ айна – не вижу в нём фантастического допущения. Мало ли у кого какая вера! Никакого доказательства того, что айны – потомки древних космонавтов, не представлено. Хоть бы блестяшкой какой обменялись, что ли.

В итоге, есть хорошая, интересная проза, но фантастику и тему в ней приходится додумывать самому.

Достаточно хорошо написанный фантастический рассказ с элементами космооперы. Классический сюжет, когда человек узнаёт в другом врага, а в итоге ошибается. Единственный недостаток такого сюжетного хода – его избитость. К тексту претензий нет, есть претензии к фантдопу. Неужели старый солдат никогда не видел амфибий? Даже в агитках? Вот у Гарри Гаррисона ящеры на агитках очень хорошо просматривались (правда, и маскировались неплохо). Посттравматический синдром – хорошо, а разве нельзя было попробовать не разбираться с предполагаемым шпионом своими силами, а задействовать службу безопасности, друга того же? Ну или хотя бы не оставлять врага на съедение (чёрт их знает, этих амфибий: может, они с этими спрутами лучшие друзья), а попробовать вытрясти душу из врага собственноручно.

В рассказе хотелось бы логики. А так – хорошо, даже на море захотелось.

В следующий раз я себе повешу наклейку, чтобы не лез ни в реальный мир, ни в космос, ни в постапокалипсис или киберпанк, а попробовал бы сделать свою собственную вселенную. Ну круто же!

Конечно, тема живых и мёртвых не нова – это мягко сказано. И контакты между ними порой весьма болезненны для первых, если вообще не влекут увеличение числа вторых. И на сцене с витающими духами неизбежно вспоминается Гарри Поттер и Витающие Духи (дементоры, кажется). Извините, автор, не могу я вас отпустить, не потрепав как следует.

И во втором приближении, когда очарование текста спадает, мы видим всё ту же историю про мальчика, потерявшего отца и пытающегося помочь своей бедной семье. Он идёт на нарушение законов, подвергает свою жизнь опасности – всё для того, чтобы помочь родным. История про то, как нас не забывают духи ушедших в иной мир – и это очень плохо для тех, кто ещё здесь. История про то, как мальчик безголов в самом плохом смысле этого слова, как он нарушает все запреты, лишь бы ощутить призрачное прикосновение умершего отца – ну ведь с младых ногтей вдолблено, что нельзя так себя вести! Он нарушает запрет и закономерно получает всё самое плохое, что можно поиметь – медленную, мучительную смерть. Поможет ли ему дух отца? Простите меня – а как он может это сделать?

В общем и целом, это хорошая и грустная история, похожая на десятки других хороших и грустных историй (замечу, это пишет человек, который сам на конкурсе выступает не с оригинальной юмореской, как бы можно было вначале подумать). Ещё один Мальчик, Который Огрёб из Лучших Побуждений.

Но написано хорошо, этого не отнять.

С названием – это хорошо. Но что-то говорит мне, что девушка на такое погоняло обиделась бы. Ну даже и не обиделась – что там дальше?

Так, группы крови – это восьмой класс. Это – возраст 14 – 15 лет. Играть какой-нибудь тру дез грайндкор, конечно, можно, но чтобы вот так выступать на сцене... Ну и старый советский анекдот:

Что общего между «Запорожцем» и беременной старшеклассницей? И то, и другое – позор семьи.

Замечание: парень, который будущий медалист (не путать с металлистом), не будет некрасиво выражаться. Да и вообще школьные сцены несколько неправдоподобны. И лексика тоже: я бы на месте автора вспомнил, как общался в школе, на какие темы, чем вообще занимались. Что самое поганое – с возрастом всё это забывается, а нужно донести через годы и не расплескать.

Кстати, реально играли в гараже? Наш гараж – это не американский: у нас там место только для машины и сопутствующего шмурдяка. Но если всё вывезти, то, пожалуй, можно развернуться, только двери придётся открыть.

Помнится, у меня сосед мучил гитару дома. Так и не научился.

Так или иначе, а ГГ – балбес (мягко говоря) и симпатий не вызывает. Непонятно, с каких щей был прикручен не ясно на что намекающий папа (я бы на его месте составил с сыном конкретный мужской разговор). Пытающийся прикинуться счастливым, но по факту совершенно безрадостный финал, потому что на самом деле никакой радости от ранней беременности не будет, а герои попадают в безрадостную задницу реального мира. На этой ноте рассказ скрипит и фальшивит совершенно безобразным образом.

Ещё раз ненавязчиво пну автора за сеттинг. Мне, как отцу двух дочерей, категорически не нравится рассказ про четырнадцатилетнего дурня, который заделал однокласснице ребёнка. Это — грустный и трагичный финал, который автор почему-то пытается сделать хеппи-эндом: это как подрисовывать улыбку трупу. Парень, которому ума не хватило натянуть презерватив — как он собирается растить ребёнка? Талантливая девочка — она сама ещё из детства не вышла, а уже нянчить малыша? Да вы с ума сошли. И папка у героя малахольный: надо было учить сына, что нужно нести ответственность за тех, кого приручил, и думать головой (той, в которую едят). Ну ладно, допустим, прокосячил: для этого есть средства экстренной контрацепции. Эх...

«…за интимным занятием — поглощением завтрака». Где же тут интим? Это слово не подходит, хотя я понимаю, что для отдельных людей завтрак может быть делом глубоко личным.

Два абзаца на пережёвывание пищи – много. Кажется, я становлюсь Дядюшкой Лю…

Рассказ написан достаточно неплохо, но смущает одно: как это сознание человека переписать в морскую звезду, у которой нервная система едва умеет отличать свет от тьмы и съедобное от несъедобного? И финальный аккорд – типичный deus ex machina. Я бы вставил кусок про погибшего пилота в начало, чтобы его появление в конце не выглядело внезапным вывертом для спасения героя.

Тема надёжно пристёгнута кожаным ремешком. Рассказ трясётся – она брякает. Симпатично.

«Истерикой в глубине леса всполошились птицы» — которых по сценарию не было (кого не съели, все улетели).

«Полянка с трупами выскочила, как испуганная сойка из-под ноги». Прямо вот выскочила? Неплохо так – бегающая полянка. Предлагаю подобрать другой образ для внезапно появляющейся поляны.

Самое интересное – это понять, кто же прячется в пещере. Мне это удалось ближе к концу, как это и задумывал автор. Вообще же, несмотря на отдельные редкие огрехи (современные обороты речи и сравнения), дух древних времён передать получилось. И поневоле задумываешься об основе старых языческих верований, о том, откуда они взялись и куда ушли. Показательно, что автор предусмотрел и моральный выбор, который мы вынуждены принять вместе с главным героем.

Написано с огрехами, но хорошо. Текст читается, интрига сохраняется. Конец не то чтобы совсем уж счастливый, но уж какой есть. Описание колоритное, живое, мотивация героев есть, характеры не шаблонные. Достойный рассказ.

Хотите залезть в шкуру ракового больного – вот она. Сложно сказать, насколько это действительно так, но в картинку веришь. Автор всеми силами пытается передать депрессию героини, показывает её проблемы. Описывает её изменённое мировосприятие, её галлюцинацию-спутника, который вдруг оказывается чем-то реальным, и вот тут вдруг начинается фантастика – допущения смешиваются с реальным миром. Случайная встреча оборачивается случайным спасением, и даже то, что героиня справляется со своим врагом, и предопределено, и нет. Где-то повезло, как с попутчиком, где-то нашла уязвимое звено. Но вот эта дилемма – «сдайся, перейди на сторону зла и умри в процессе – нет, я буду жить, я ещё хочу этого» – она чувствуется. Так что – да, пожалуй, это не только битва героини с нечеловеческой тварью, но и борьба с самой собой.

В конце концов, она могла тихо умереть дома, но зачем-то мотанулась за тридевять земель.

Так что она победила себя и выиграла жизнь, а судьба ей чуточку помогла, перед этим изрядно насуропив.

В целом, несмотря на то, что рак много в каких текстах встречается, рассказ остаётся оригинальным, тема подана хорошо, есть сопереживание и радость за хороший конец.

Стёбный ненаучно-фантастический рассказ про правосудие топором, из которого нарочито растут айтишные приколы. Получил массу удовольствия при прочтении. К сожалению, он забывается так же быстро, как и прочитывается: это в чистом виде приключенческая литература, в рассказе нет сложных моральных вопросов (разве только «можно ли из правосудия устраивать шоу и зарабатывать на нём деньги», но автор отвечает утвердительно и даже не сомневается в этом) и запоминается он оригинальным фантдопом. Действительно, делать оружие и механизмы из растений – это необычно.

Неожиданно годная зарисовка на тему любой нормальной фентезийной игры (про ведьмака или кого бы то ни было ещё). Сколько раз я на компьютере пробегал по загаженным улицам портового города, толкался с прохожими и шлялся по сомнительным тавернам... Чувствуется атмосфера. Хорошо.

Коротко, много действия, очень неплохо связано. Чёрт его знает, каким местом здесь проходили кровавые звёзды, вот честно, не знаю.

Реалистичность, конечно, близка к нулю, да и ну её.

Псевдоисторический сеттинг, крутой герой, попавший в ещё более крутую переделку... Но, чёрт возьми, опять всего лишь героический файтинг! Маленький литературный вариант «От заката до рассвета», где единственный протагонист потерял лишь палец.

- Монстр может превращаться в человека?

- Или человек становиться монстром. Возможно, мы все внутри чудовища.

Рассказ о том, как человек внутри себя может бороться с чудовищем. Или как чудовище борется с человеком внутри. Мы ведь не знаем, действительно ли виной всему крушение судна из чужого мира, и кракен — это потому, что есть некто, тоскующий по дому. Разве от тоски становятся кракенами? Но тогда что гложет двух охотников, убивающих ради трофеев? Каких монстров они прячут у себя внутри?

И если один понял нечто важное для себя и отказался от борьбы за трофеи, другой по-прежнему охотится на всё, что только можно добыть. Очарован ли тот, первый, красотой женщины-кракена, или же что-то понял сам и для себя? Мне кажется, второе. Поэтому он пьёт в таверне у моря, пытаясь забыться и забыть смерти, которые были, и заглушить звуки колокола в голове. Поэтому и плывёт с другим охотником, пытаясь спасти ту, которую пусть не полюбил, но всё же не решился убивать. Он увидел чудовище прежде всего в другом охотнике и в себе.

О вычитке и литературной технике сказали другие и ещё скажут, наверное, я же похвалю рассказ, который, несмотря ни на что, дарит брызги солёной воды, запах моря и простую историю о человеке, увидевшем в чудовище нечто прекрасное и одинокое.

Не уверен, что девушки мечтают именно об этом. Конечно, адский сатана в качестве ухажёра чертовски архетипичен, и десятки сказок всех народов написаны про жениха с того света. Книги ломятся от зачарованных принцев. Вот, несколько из них сломались и протекли в реальность героини, и побежали к ней хоббиты, тролли и разнообразные просители из тех, кто «в теме».

Сам по себе рассказ имеет ярко выраженный юмористический подтекст. И тема взята несерьёзная, и написан он, кажется, в шутку, — но хорошо. Технических замечаний нет. Закончилось, разумеется, настоящей мужской дракой ангела и демона, но нам её не показали. А вообще, наверное, есть женщины, которые мечтают, чтобы из-за них дрались вот такие серьёзные кавалеры — по крайней мере, пока не придёт лесник и не отходит их всех дрыном, не разбирая, кто ангел, а кто бес.

Особо сказать по рассказу нечего: сделан он хорошо и весело. К моему сожалению, меня когда-то учили, что рассказ должен содержать в себе некую мораль, посыл, раскрытие персонажей, и с тех пор я стараюсь писать сурово, а иронический жанр не усваиваю. Но, должен отметить, рассказ сделал мне приятно.

Для тех, кому лень в «Гугль», сообщаю:

[q]Шванк (нем. Schwank, от средневерхненемецкого swanc — весёлая идея) — жанр немецкой городской средневековой литературы, аналогичный французскому фаблио, небольшой юмористический рассказ в стихах, а позднее в прозе, часто сатирического и назидательного характера.[/q]

К примеру:

[q]А вот вам история о трех петухах, кукарекавших в ночи. Хозяйка дома спозналась с прелюбодеем, служанка же разумела птичий язык. Первый петух прокричал в первую ночь: моя госпожа неверна моему господину. Служанка рассказала об этом хозяйке. Та приказала: «Зарежь его». И петуха зарезали и изжарили. А второй петух завел свою песню на вторую ночь. И когда хозяйка спросила у служанки, о чем он кричит, та ответила: «Он кричит: мой товарищ погиб за правду». И госпожа повелела: «Зарежь и его». И его зарезали и изжарили. А на третью ночь, пока госпожа лежала в объятиях любовника, закричал третий петух — и закричал он, как растолковала служанка, вот что: «Все вижу, все знаю, а погибнуть не желаю!»[/q]

Здесь же у нас не столько нравоучительные анекдоты, сколько полноценные рассказы. Можно сказать, что автор решил показать свою учёность, придумывая название рассказа, но лично я благодарен за такое: люблю узнавать что-то новое.

И вот крутые рассказы, хочу сказать. Стилистика застольных баек соблюдена, и придумки все хорошие. Стабильно хороший, качественный, интересный рассказ.

Писал филолог же, да?

И вот, кстати, как раз вариант, когда в одном рассказе есть несколько историй, каждая из которых имеет свой сюжет и локальный конфликт, но при этом в самом рассказе есть свой собственный конфликт, который обособлен от прочих, но связан с ними общим смыслом.

Неожиданно хорошо получилось, когда в одной истории о любви собрались четыре. И три из них, как и положено, с нехитрой моралью: и про то, как в любви можно сгореть, если она искренняя и нужная, и про то, как ради неё пойти наперекор обществу, своему прошлому и будущему, и просто про то, как наведённый морок может странно сложиться в неожиданную встречу и любовь. Истории эти сказочны, как и положено классическим шванкам. Но настоящая история жизни протекает между людьми-рассказчиками. Это трудная любовь не только мужчины и женщины, но и друзей — как трудная дружба, когда раз за разом пытаешься сделать друзей счастливыми, но не выходит. Это и неумение признать свои чувства, поставить их по значимости впереди работы. Жаль только, что центральный, связующий рассказ так короток: раскрыть бы историю любви поглубже... Но в целом, хорошо и так.

В море вероятностей стоит маяк и, видимо, притягивает некие случайные события E к значению интеграла Лапласа. К мысу Лапласа и индуктивному полю рассказ отношения не имеет, хотя и мог бы.

Шарлотта, Шарлотта... Потом Лотта внезапно. Откуда фамильярность? И с чего это она такая озабоченная?

Слог убаюкивает, качая на волнах. Я даже уснул, но это потому, что полночи на ногах и рабочий день как у всех. А рассказ увлекательный. Хотя и аллегория, по большому счёту. В конце — неожиданный разворот ради неожиданного разворота: ну вот не почувствовал я всё равно связи между мужчиной и женщиной, не щёлкнула химия. Расписать бы немножко, да некуда.

Всё же, не вижу принципиальной значимости маяка, не вижу технологий, позволивших бы его создать сейчас или пятнадцать лет назад. Автор добавил в цепь событий нынешнее, злободневное, а я думаю: зачем? Что же притягивает маяк, кому служит, где те корабли, что стремятся к берегу и обходят скалы? А так волны гасят ветер, жидкий азот гасит волны, а из моря появляются то Афродита, то, прости господи, то ли Гермес, то ли Гименей.

Но прочитал с удовольствием.

Слог хороший, мелкие недостатки как у всех (наверное, даже смысла нет писать о них). Общее ощущение: понравилось, но надо раскапывать, что это и о чём.

Резюме: хороший рассказ, но лично мне не до конца понятный.

Всё-таки, аллегория. Колебания атомов воды в океане вызывают изменение линий вероятности, и если управлять атомами правильно, то можно изменять будущее. Главное — не допустить бури. Ещё море Лапласа может порождать целые тела, заселённые разумом — не само по себе, разумеется, а в результате действий управляющей машины. Есть, конечно, вопрос: кто и когда построил её, если человечество живёт в море событий уже несколько тысяч лет?.. Больше вопросов, чем ответов. Но если отрешиться от привычки задавать вопросы и просто качаться на волнах рассказа, то получаешь истинное наслаждение. В конце концов, почему бы не поверить в сказку?

Проклятие сомнения, морализованные андроиды-прогрессоры, короткий и на удивление слаженный текст — это всё о нём.

Можно ли помочь обществу, наказывая за недостатки? Казалось бы, простой вопрос: если есть угроза наказания, то человек крепко задумается, прежде чем совершать проступок. Но и само наказание не может быть формальным. Как быть, если нельзя разделить на чёрное и белое, истину и ложь? Как принимать решение, если человек и прав, и виноват?

Когда человечество направило робота-прогрессора на отдалённую планету, оно снабдило его слишком чёткой инструкцией, не предусматривающей кривотолков. Эти навредили — бей этих, те набедокурили — наказывай тех. Но как быть, когда наказаны должны быть все? Как поступить, когда убивают подлеца? Уничтожить и подлеца, и убийц? Эту дилемму андроиду приходится разрешать самому. И выходит так, что его искусственное добро грозного бога оказалось слишком злым и бессердечным. Так можно ли тогда назвать это добром?

И андроид признаёт: нет. Его одолевает проклятие сомнения — не то смешное проклятие, которое на него наложили жители, но его собственное, внутреннее, когда одни части программы противоречат другим, и из логического капкана нет выхода. И он выбирает единственно возможное: не решать. Переложить всё на преемника, который будет уже не принуждать к повиновению правилам, но учить любви (да, аллюзию на Ветхий и Новый заветы я уловил).

А как учить любви, если не знаешь, что это такое? Как любить то, что достойно лишь ненависти? Можно ли запрограммировать любовь? Нет, говорит автор: её можно только вырастить в себе, испытать. «Попробуй сам!»

И новый «прогрессор» принимает решение зашить себе рот, потому что он не может решить свою моральную проблему, ответить на вопросы, пока не поймёт сам, что есть любовь и чему он должен учить.

Масса мелких деталей россыпью, формирующих мир рассказа. Море, звери, травы, старый храм... Миру веришь. Видишь эту россыпь деталей, рассказ оживает. Слог очень качественный. Всё продумано и на своих местах.

Ещё одно хорошее и свежее прочтение ещё одной старой идеи.

Сразу к недостаткам. По большому счёту, я вижу только один существенный, на который можно пенять: излишне умная речь волка. Рассказ содержит в себе очень много характерных оборотов, которые относят к канцеляриту: в научной статье это ещё допустимо, но в художественном произведении — нет. Волк должен думать обычными человеческими словами, пытаясь подыскать и понятия из своего «волчьего» мира. Не может волк, даже очень умный и с электроникой на борту, думать вот так:

«Люди называют это тоской, если он не ошибается в идентификации.»

Если он правильно понял человеческое слово, это — тоска.

Вот с этой позиции рассказ необходимо доработать.

Что касается всего остального, то мне нравится и рассказ, и персонаж. Действительно — волк, вожак. Но при этом искалеченный и очень одинокий: ему некуда податься с таким мозгом, какой у него есть, и с его новыми знаниями. Даже его любовь не понимает его. Он не хочет её терять и поэтому заставляет человека сделать с ней то же, что сделали с ним, надеясь не просто заново обрести подругу, но — разрушить своё одиночество, не потеряв того нового, что у него есть. Но эксперимент не удаётся. Реакция волка мне кажется достоверной. Чувства здесь очень человеческие, но если учесть, что человек в сфере любви во многом животное... Да, гнев, отчаяние и желание волка мстить переданы очень чётко. Так же, как и ненужность ему новых категорий и смыслов, когда ему не с кем делиться, когда он остаётся совсем один — уникальное существо, которому нет места в его стае. Это исключительно грустная и трогательная история о вечной проблеме, и поднималась она не раз, но и в этот раз она сработала. Мы, конечно, думаем: а что, если бы у волка получилось, рядом с ним была волчица-киберотень? Как бы они решали проблему обычных, не таких разумных волчат? Смогли бы они с их новыми качествами жить в стае? По сути, мы здесь видим историю Адама, потерявшего свою Еву и убившего Бога за это. И отказ от более не нужных сверхспособностей здесь логичен и оправдан.

Повернуть миру регулятор громкости на ноль. И вот так, не побоявшись, сделать удивительную историю.

Меня всегда поражало, как люди находят столь простые и при этом такие неожиданные идеи. Ведь, казалось бы, на поверхности лежит... Но мы слишком привыкли, ходим и не замечаем. А тут – взять и использовать. Вот так появилась и эта история: простая и красивая, о вечных темах, но в неожиданном мире – таком, какой бы мы не представили, но который лежит где-то рядом. Мир-аллегория: перестать слышать музыку, обыденные вещи, друг друга – это не просто потерять одно из чувств. Это – перестать ощущать.

Мы оцениваем внешность глазами. Но когда договариваемся о чём-то, передаём друг другу мысли, соглашаемся с собеседником – говорим ему: «я тебя услышал», «я поняла, что ты хотел сказать». Мы видим картины художников, которыми они говорят с нами, и читаем образы, как речь. Мы не просто слушаем, но слышим, и слух бывает порой куда важнее, чем зрение. Лишить людей слуха – значит, запретить им понимать друг друга, отобрать у них возможность быть вместе.

Вот что случилось с Соннер-Виллем.

Необъяснимым образом в городе начали пропадать звуки. Они гаснут, теряются, и мир словно замирает, глохнет: он становится страшным и совершенно нежизнеспособным. Он крутится по инерции: люди всё ещё взаимодействуют друг с другом, но и они утрачивают возможность говорить и слышать, а значит, теряют возможность понять друг друга. Лишь общность беды, потери сплачивает тех немногих, кто ещё не забыл родных и близких, ушедших за границу города. Кажется, что люди, не выдерживающие тишины, растворяются, умирают и вновь возникают за границей, но мне почему-то думалось, что на самом деле это Соннер-Вилль погрузился в смерть: покойники всегда тихи и молчаливы. Вокруг города – тишина и чёрное поле, и лишь призраки родных стоят за стенами: это ли не образ Чистилища? И это не ушедшие мертвы, а оставшиеся жители города вычеркнуты из живых. Может быть, я и не прав, но точно знаю одно: чтобы вырваться из города – пусть даже это будет означать конец – нужно преодолеть себя и пойти вслед за своей любовью.

И пусть мир не высказан, наполнен мистикой и необъяснимыми загадками, на которые нам никто ответа не даст, но история состоялась.

На этом уровне придираться к стилю, языку и т.п. уже бессмысленно, да и не к чему там придираться, если уж на то пошло.

Берут гопника из будущего за грабёж, телесные повреждения и другие плохие вещи, судят и отправляют в тюрьму – на семь долгих дней.

Проблема фантдопа: нет никакого смысла изолировать человека на семь лет, чтобы для него субъективно прошли семь дней. Он же не исправится за неделю, и не напугается даже! А вот наоборот — нормально: чтобы пролежал неделю под капельницей, а субъективно провёл семь долгих и трудных лет. Вот это и страшно, и воспитательно-исправительную функцию тоже реализует. А самое главное, качество трудового ресурса практически не ухудшается: главное, найти способ, при котором мозг не будет повреждаться от такой нагрузки.

Но пенитенциарная система (и автор) не настолько просты. Ведь по сути, это заключение – наказание любовью.

Автор специально, может быть, излишне выпукло, описывает изменения в герое с помощью того, как тот говорит, о чём думает. Слог меняется от примитивизированного до вполне человеческого, герой замечает в Бабкаешке не страшного персонажа, а красивую, умную женщину, и постепенно влюбляется в неё. Расставание с человеком, обретённым случайно, но ставшем дорогим и самым лучшим, что было в жизни, и есть истинное наказание, способное прошибить даже носорожью шкуру хулигана. И конечно, веришь в это не до конца (всё-таки, всего семь субъективных дней), но всё равно хоть чуть-чуть, да веришь. Магия рассказа работает, это – главное.

Можно не верить в то, что искусственный разум может открывать двери в иные миры. Можно не верить в то, что человек может полюбить всего за неделю. И в такой способ исправления преступников можно не верить. А вот всё равно, можно не верить, да только не верить — не получается.

А тем, кто не будет слушаться старших, снимут один бал. Наташа Ростова в расстройстве...

Впрочем, кроме этой досадной ошибки, существенных замечаний по технике нет. Поэтому можно и нужно переходить к рассказу.

При первом приближении идея вызывает вопросы. Мы имеем некую альфа-версию мира: люди-испытательные стенды получают минусы за неподчинение программе действий, при накоплении минусов выше критического порога люди признаются негодными и уничтожаются. При этом позитивное поведение закрепляется и будет перенесено в дальнейшем в нормальную рабочую систему. Но такой отбор, как верно заметил один из комментаторов, должен давать в итоге целое общество конформистов: где же они? Если есть «пенализация», то должно быть и поощрение, когда за что-то дают лишние баллы – где оно? Почему такое «модельное» общество похоже на наше – в этом и состоит «божий» замысел? А самое главное, не является ли и наш мир таким же «модельным» для какого-то другого, нового мира, который когда-нибудь появится?

Оригинальная идея: я, по крайней мере, такой не встречал.

На этом фоне идея «трудностей любви» неожиданно теряется. Но и там есть где разгуляться воображению, несмотря на немного грубый стиль повествования. Та проблема, когда вынужден любить нелюбимого, это разве не наш мир? А тот случай, когда любишь и знаешь, что тебя не полюбят в ответ? Каким-то образом это проскочило в финальную редакцию, не было выловлено на бета-тесте. И теперь мы с этим маемся. Что делать – ждём версии 2.0.

Несмотря на все недоработки и очень «обыкновенную» историю любви в основе, рассказ заставляет задуматься об очень серьёзных вещах. Неожиданно и приятно, что есть такие необычные и трогающие вещи.

Название, если честно, никуда не годится. Здесь не нужна аллюзия с компьютерной игрой, так же, как не нужен голем, бегающий в середине рассказа. Никакой толковой мотивации для появления голема нет, кроме желания автора его туда вставить. Ещё мне не нравится, как состыкованы сцены: начинаешь путаться, хотя, казалось, где тут блуждать – на двадцати тысячах знаков?

Сюжет сделан «по мотивам исторических событий», но ощущается достоверно. Однако цель, с которой приезжал Омар Хайям к главе асассинов, осталась недораскрытой. Вышло так: он приехал, посмотрел на то, что там творится, в том числе на своё искалеченное творение «райского сада», поговорил с Хасаном и уехал. Что он совершил, чего добился, какие разрешил конфликты? А ведь проблем как минимум две: «творец и его творение» и отношения с братом, убившим другого брата. Это мы ещё не копали традиционную проблему «поэт и власть». Три задачи поставлены перед поэтом, и три из них он успешно откладывает на потом. Лишь в отношении «райских кущей» он закидывает некую «логическую бомбу», которая лет через двести уничтожит созданное им зло... Если автор хотел показать беспомощность творца, то – да, он справился.

Вот чертяки!

Хорошо сделанное фентези о том, как в наш мир за солью и спичками бегают черти из параллельного мира. В первый раз я не написал ничего толкового, потому что был просто очарован созданным миром. Честно говоря, так же он нравится мне и во втором прочтении. Автор очень плавно подводит читателя к кульминации, до конца сохраняя интригу и не показывая, о ком он ведёт речь. Хотя затравки даёт: рассыпавшаяся одежда, белый камень – соль, горячий крестик... С точки зрения главного героя, это всё потому, что вещи – из другого мира, вот так они взаимодействуют с миром его дома. Девушка-иномирянка, шепчущая молитвы на латыни, тоже на первый взгляд не слишком отличается от разумных жителей этого мира. При этом у главного героя формируется настолько прочный комплекс из чувств заботы, долга, вины, что начинаешь ему, рогатому, сопереживать и ничуть не удивляешься чувству любви, проснувшемуся к женщине из другого мира, и выбору, который герой делает в конце. Да, он выбирает чуждый ему мир, потому что до этого насильно увёл человека из его мира в свой, причинил ему страдания и вполне по-человечески – по-живому – раскаивается в этом. Он раскаивается в том, что разлучил женщину с ребёнком, что её в племени не полюбили, не приняли, в том, что её использовали – пусть и для общего блага, но ей во зло. Переживания героя нам близки и понятны, и то, что автор поставил фокус на нелюдя, не мешает нам видеть в нём прежде всего человека и сопереживать ему, как человеку.

Это мощное сопереживание молодому герою рассказа, связанное с проработанной, чарующей атмосферой и простой, но сильной моральной дилеммой, и составляет силу этого рассказа.

Конечно же, в первую очередь думается о шкодливом желтокожем пацане из мультфильма, который опять что-то учудил. Но рассказ не о нём, а о гипнотизёрах, извлёкших из женского подсознания страшный вирус. Он такой опасный, что мужчины поражаются им наповал и страдают (автор многозначительно обходит стороной вопрос, чем именно), а в женщине пробуждаются садистические интенции и желание танцевать pole dance нагишом.

Это выглядит в большей мере пробой пера: мелкие бытовые описания («потягушечки» и иже с ними), взятые крупнее, чем они заслуживают, чуточку натянутые диалоги и не совсем реалистичные события — но всё до последнего абзаца, где всё переворачивается с ног на голову. И фантазия, чуть-чуть не ставшая хоррором, превращается в умный и циничный стёб.

Теперь мы знаем, откуда берутся танцовщицы у шеста!

Спорный рассказ, но с определённой точки зрения очень неожиданный и хитрый троллинг.

А вообще, весь этот рассказ – про секс. Этим он и отличается от остальных: здесь трудности любви лежат сугубо в эротической плоскости. Автор пытается тонким стальным крючком подцепить с глубин сознания старейшие архетипы и представить их нам, причём не стесняясь с самого начала. Уже с первых строк он завлекает нас в мир эротики, каждой буквой притягивая к Женщине, заставляя всматриваться в неё и очаровываться ей, идти за ней взглядом, как баран на верёвочке. Конечно, это хорошо работает на мужчинах: женщины вряд ли будут так очаровываться. Но позиционирование женщины как объекта влечения, женщины как центра вселенной – явно и недвусмысленно. Потягушечки режут глаз, как яркая реклама ночного заведения, и служат той же цели.

Рассказ неспешно завораживает, завлекает и притягивает к себе, чтобы... Чтобы что?

И вот тут включаются архетипы. Мужчину всегда пугала и пленила и женская загадочность, и женское завлекающее поведение, и женская физиология. Падение в бездонную пропасть глаз – это, зачастую, лишь эвфемизм падения в то непознанное, откуда потом берутся дети. Таинство возникновения жизни для древнего человека непознаваемо, необычно и поэтому пугающе. Что происходит там, в глубине женского тела, какие пугающие процессы, отделяющие живое от неживого, одушевлённое от неодушевлённого? Поэтому процессы зачатия и родов для древних людей сакральны, а женщина всегда остаётся колдуньей, иномирянкой, таинственным образом связывающей два мира, в один из которых мужчине нет и не было хода. Мало ли какие опасности поджидают простого воина, спускающегося в пещеру древних человеческих архетипов?

Автор с удовольствием показывает их нам. Разматывая клубки позднейших наслоений сознательного, герои проникают каждый раз всё глубже, до самых древних первичных кодов, и именно там упираются – не в вирус, но в ту самую границу между жизнью и смертью, которую мужчина преодолеть не вправе, а женщина носит, как самое себя. И при попытке перейти границу, мужчина поражается собственной психикой, не дозволяющей запретное. Женщина же – перерождается, осознав сущностный, глубинный аспект собственной сексуальности и став той, которую в средние века назвали бы ведьмой, а по факту – женщиной, полностью осознавшей своё естество. Она продолжает транслировать свой внутренний сексуальный код, осознавая себя объединяющей жизнь и смерть, наслаждение и расплату.

А если бы тот парень был посмелее и просто переспал с героиней, то всё было бы хорошо.

В этот рассказ надо вчитываться. Он похож на то, что метко охарактеризовал один учёный, говоря о «дружелюбности к пользователям» операционной системы UNIX: «на самом деле, это очень дружелюбная система. Просто она очень придирчиво выбирает друзей». Так и этот рассказ. Он получился, может быть, излишне сложным, где-то не сразу понятным, но стоит вчитаться...

В каждом абзаце – игра словами. Они складываются, перерастают друг в друга, порхают над невидимыми руками жонглёра и вновь, разбившись, складываются уже во что-то новое. Это всегда немного Дали и немного Гауди, это природа слов, из которых строится причудливое здание рассказа.

Но да бог с ним – давайте про фантастическое допущение. По версии автора, главный герой путешествует во времени не просто в петле, но в амперсанде:

&

Амперсанд рисуется так: из правого нижнего угла идёт линия, которая в верхней части делает петлю и пересекает сама себя в точке (2). Она идёт дальше, делает большую петлю внизу и создаёт ещё одно пересечение (1), после чего выходит. Главный герой начинает свой путь естественным образом, но в точке (2) уходит не вверх, а вниз и налево, т.е. идёт по «заключительной» большой петле амперсанда. Он медленно и долго поднимается по ней, старея, чтобы попасть в точку (1) и вернуться в нормальный ход событий и свою время-вселенную, прошедшую за его отсутствие куда более короткий путь.

Однако вместо него в его мир попадает Жюстэ. Она вынуждена из точки (1) добираться до точки (2), чтобы вернуться в свою время-вселенную, при этом успевает вырасти. Там, в точке (2), она и встречается с главным героем, выступая уже в роли опытной экономки.

Единственный недостаток версии – это то, что наши герои вынуждены двигаться «против шерсти», т.е. в обратную сторону относительно хода времени. Но нужно учесть, что пространственно-временной континуум не плоский: вполне возможно допустить существование параллельных миров и даже одного такого мира, в котором время движется в одну сторону, но пересечения закольцованы именно описанным способом. В конце концов, почему параллельные миры, как параллельные прямые, не должны пересекаться? А если мы исключим эту аксиому? Тогда мы придём к геометрии Римана, и наши миры в её рамках смогут пересекаться, оставаясь параллельными. Кроме того, время можно исказить, завернув его внутрь себя (в силу гравитации или иных свойств), и тогда можно будет путешествовать в общем потоке времени, но в сторону, ему противоположную.

Представьте многомерный самозавёрнутый амперсанд, состоящий из пересекающихся параллельных прямых, и скажите, что может быть проще и очевиднее этого? Странно, что у кого-то были сомнения и непонимания на этот счёт.

Странный параллельный мир является аллюзией на наш. В нём живут, как добрых два века тому назад, и сжигают людей, но глиняные таблички ратуши точно знают, сколько в городе осталось жителей. И кажется, что это далеко не прошлое нашего мира, а – будущее, которое нагнал главный герой, свернув на другую развилку времени-амперсанда. И это естественно, ибо к чему стремиться людям, когда их окружают несметные богатства прошлого и даже глиняные таблички умеют считать людей сами? К обычной жизни, поиску ведьм, работорговле – всему тому, что для человека, на самом деле, просто и обыденно: возвеличиваться над другим, угнетать несогласных и пить чай в пять вечера. Что до болезни героя, то она вполне могла стать результатом перемещения в пространстве-времени, а то и вовсе следствием отравленной атмосферы мира будущего (предположительно) или других причин. И ведь действительно: для него дни перестали чередоваться с ночью, стали схожи, едины с ней, и переплелись, как и вселенные, времена и пространства. В этом есть глубокий смысл и подтекст физического обоснования.

В общем, хороший рассказ, на подумать.

Историй про живые дома и призраков ушедшего – несть числа. Из первых попавшихся: «Другие» (фильм с Николь Кидман) и «Прощание с Матёрой» Распутина. И даже на одном из конкурсов в прошлом году был отличный рассказ (полностью прозаический) про мужика, который приехал в деревенский дом от неудачной семейной судьбы.

Но авторов это не останавливает. И именно потому, что слишком много странного связано с нашими домами: они большие, сложные, принимают нас и хранят в своём чреве, как мать хранит неродившееся дитя. Дом – это глубоко мистическое место. Неудивительно, что во все времена и культуры он считался живым, одухотворялся. Но это не столько фантастика, сколько мелодрама. И именно потому, что фантастические мотивы, связанные с «живым» домом, уже давно проникли в прозу. Поэтому и оценивать рассказ надо с позиций прозы, а не реализации фантастического допущения.

Повествование и язык – на хорошем уровне, за исключением отдельных погрешностей (например, сравнивать цветение яблонь с сакурой – а что, наш запойный алкоголик бывал в Японии?) Окружение выписано достоверно и с любовью. Страдания по упущенной любви и надломленной судьбе составляют стержень повествования и, в принципе, удались. К концу рассказа начинаешь сопереживать.

В конце концов, именно человек даёт жизнь дому. Именно он показывает дому, как и о чём тот должен думать. Значит, неспроста главный герой встретился в старом доме с женщиной, которую любил: жива была, видать, память о ней, мучила его, не давала жить. От этого и проблемы героя. Потому и катарсис закономерен, потому что это борьба человека за самого себя и с самим собой. Главное, о чём думается: изменит ли старый дом «сорокапятилетнего тюфяка»? Станет ли пережитый катарсис отправной точкой для последней, может быть, попытки изменить свою жизнь и сделать её хоть немного такой, как она должна быть? Будет ли этот путь дорогой к счастью? Если такие вопросы задаются, значит, рассказ зацепил, заставил задуматься, сопереживать; если так, значит, он удался.

[i]В доме, где жил дед Антон,

Как-то снёсся купидон.[/i]

Нет, не Антон, — Фёдор. И купидон, существо это странное: то ли привиделось, то ли нет. То ли забрало душу старика на небо, то ли в прошлое отвезла.

Я не смог предсказать нить рассказа. Это хорошо. И не ожидал, что автор сплетёт две временнЫе нити — прошлое и будущее. По сути, вышли воспоминания старика о прошлом: единственное, я не могу их пристегнуть к настоящему, так как в этом времени ничего, по сути, не происходит. Просто старик доживает свой век (и слава богу, что не с пластиковой буратинкой на чужой планете). Вот живёт он, вспоминает всё былое — дождь, неожиданное просветление разума в детстве, отца-пьяницу, поездки за рубеж, потом опять дождь... И инфаркт микарда. Или инсульт. Или ангел, хихикая, вылез из старого шрама от провода.

В тексте есть противоречия. Например, старый друг-кот, и он же — негодяй. Нет, так о друге не подумаешь. Или мальчики прямо и недвусмысленно мертвы — но всё равно живее всех живых. Далее, в самом начале дед слишком много думает о комарах и комариных детках, только что не расписал генезис в монографии и сам с собой не поспорил. И девушка... Какой такой лимит знаков дед превысит, рассказывая про рыбалку? Пусть на Внекс рассказывает!

Ещё один технический недостаток: автор сделал слишком метафоричное описание природы. «Чудовищная кухня», «баклажаны туч» и «Океан — Дождь» — это избыточно, перебор.

Нет конфликта. Жил-был дед, прожил жизнь и умер. Не использовал все возможности? Не ушёл от деспотичного отца-алкоголика, когда мог? Я уверяю, мог бы. Не в 10, так в 14. Со своими мозгами захотел бы, со всей силой и страстью захотел. Но тут просто рассказ о хорошем человеке, который прожил жизнь и ангел утащил его в страну его детства, к брату и бабушке.

Слог: уже сказал, есть смысловые противоречия. Просторечия вида «ходют» и «смотрют» не вяжуццо с образом вундеркиндера. И вообще, дед с мозгами должен был вспоминать научные работы и разговоры с великими — где они? Папа приказал не высовываться — на всю жизнь, что ли?

Общие ощущения: текст понравился, но ощущение пустоты в сердце он оставляет, ибо вопросы без ответа он задаёт. А пустота к тёмной стороне Силы приводить может. Тему сложно вывести (любовь к бабушке? К прошлому? К воображаемому ангелочку? К внучке? К коту? Ко всем сразу?)

Но рассказ заслуживает, чтобы его поняли немного глубже. Почему дед называл друга-кота разбойником? Может, он из тех людей, кто и своему отражению в зеркале говорит что-то вроде «ну, здорово, старая ты морда», и такой стиль общения для него привычен? Какие происшествия были в его жизни, какие судьбы? Может, устал он от всего умного и учёного, да и удалился на покой в деревню. Сидит, водится с котом, слушает дождь... И явно был он не робкого десятка, раз увидел странное чудо-юдо – и не испугался, а позаботился, как мог. Но всё равно, его мир кажется странным, сюрреалистичным. И, позволю себе предположить, не было никакого прилетевшего извне ангелочка. Это он сам, его тоска заставили придумать себе такое существо: просто он умирал и чувствовал это. И ему хотелось вернуться в своё детство, где брат и бабушка... Помните, как красиво умерла бабушка с «Титаника» в фильме? Вот и здесь ровно то же самое.

Не было никакого вестника. Только дед, дождь и одиночество. И вот когда понимаешь это, то чувствуешь, насколько всё же мощная идея у этого рассказа: любовь, позволяющая перенестись в прошлое за мгновения перед смертью – и успеть прожить его ещё раз.

«Сказка о роботе» (зелёный)

Жила-была девочка. Всё у неё было хорошо: и мама была, и папа был, и даже дедушка, который всё время рассказывал ей одну и ту же сказку...

Грустная история про человека, который жил себе, да и умер. Если начать разбирать историю по косточкам, то мы не найдём там особых свершений и особой фантастики. Часто бывает, что одни люди спасают жизнь другим. Нередко бывает, что люди живут наездами, гостевыми браками, но при этом всё равно любят друг друга. А уж то, что старики умирают от инфаркта, это и вовсе привычное явление.

И то, что в фантастический антураж перенесена история нашего мира (даже со «специальным писательским компьютером»), идёт её восприятию только на пользу. Хотя разумно возникает вопрос: а надо ли было это?

Основные претензии, конечно, к излишкам в фантастическом допущении. Корабли без противометеоритной защиты – это неважно, а способность возлюбленной героя постоянно изменяться, превращаясь в какое-то животное, существует как вещь в себе и ни для чего не нужна. И странным выглядит, что технологии подлинно реалистичной виртуальной реальности появились только после освоения межзвёздных перелётов. Тут уже и индивидуального робоврача изобрести пора.

Ещё момент: дедушка рассказывал историю не раз и не два. Но так случилось. что он стал рассказывать её в энный раз, тут она прервалась на три года, и подросшая девочка не просто запомнила, где закончилось, но ей ещё и интересно продолжение! Странно.

Кажется, у Г. Падерина был отличный рассказ про ветерана, обходившего Мамаев курган и вспоминавшего своих боевых товарищей. Не могу найти и проверить, но был там, кажется, эпизод, что он прошёл курган и умер. Думаю, и в других книгах найдутся похожие моменты, когда ранее пережитое способно убить человека, если доводится встретиться с этим вновь. В этом рассказ, конечно, искренен и правдив.

А самым страшным станет груз ответственности за смерть деда, падающий на внучку. Эх, не стоило ей запускать старика в виртуальную реальность... Да и он как-то слишком в неё поверил.

Признаюсь вам, друзья: я не читал Булычёва. Совсем. Когда нормальные дети читали про Алису Селезнёву, я занимался Шкловским. Тёмно-синий том «Вселенная, жизнь, разум», полный чёрно-белых иллюстраций звёзд и туманностей. И я это читал в четыре года, когда иные ещё и алфавита не видели. В четыре года, Карл!

Безусловно, это наложило отпечаток на мой, так сказать, творческий путь. В то время, когда нормальные писатели-фантасты пишут про чувства, эмоции, любовь между звёзд и дружбу сквозь поколения, я – не фантаст и не писатель даже – неизменно рожаю какую-то мозговыносящую хрень. Зато вот пишу рецензии. Правильно говорят: критик – это неудавшийся писатель.

Так вот, возвращаясь к нашим баранам: Булычёва я не читал. А тут пришлось, тем же быстрым прогоном, что и Петросян. И с той же целью: доказать или опровергнуть копирование идеи произведения. И примерно с тем же результатом.

Из трёх «наглых плагиатчиков» «Пуся» подошёл к этому званию ближе всего. Я эти рассказы вообще ранжировал по предполагаемой степени заимствования (вольного или невольного – иные идеи словно летают в воздухе, грех не поймать и не применить по-своему). Но даже в случае с «Пусей» и «Спонсорами» (второе название «Питомцев») я не могу говорить о плагиате, даже если бы у меня было на то желание. В конце концов, люди в качестве тяглового скота были и у Свифта (йеху), а это уже близко к разведению декоративных людишек.

Итак. В «Склонах» схожими можно назвать элементы обстановки (интернат для больных детей и специфические взаимоотношения). В «Старике» — некоторые элементы обстановки и отдельные части фантастического допущения (чужая планета, одинокий человек сделал андроида). В «Пусе» сходными являются фантастическое допущение (практически полностью, только вместо ящеров использованы насекомые) и часть элементов обстановки (если у Булычёва действие происходит на Земле, то в «Пусе» — исключительно на другой планете, при этом вся инфраструктура для питомцев наличествует, есть и подполье). Вот в чём есть расхождения – так это в конечном моральном посыле.

У Булычёва герой проходит стадии от домашнего животного до чеовека, борющегося за независимость. Очень характерно показан этот рост через отношения героя к своим «хозяевам» в начале книги и в конце. Если в самом начале семья рептилоидов была для него как цари и боги и высший авторитет, то в конце он смотрит на их безжизненные морды и уродливую бетонную коробку дома с явным отвращением. И не понимает, как он мог их раньше любить. А вместе с ним мы наблюдаем рост человечества от на всё согласного стада до истинно свободного и независимого хотя бы в малой своей части. В этом, к слову, мы наблюдаем и интересный политико-исторический подтекст: роман был издан в первой половине 90-х годов прошлого века, когда получение благ от спонсора за подчинение и отказ от независимости был, в общем-то, центральной идеей жизни общества. Всё отдать и жить сыто и спокойно: пусть всё делают заграничные спонсоры, они-то знают, как лучше, не то что мы. Книга Булычёва направлена как раз против такого отношения к себе и обществу, в фантастической форме показывая, к чему это приводит и чем может заканчиваться. Но кроме того, и говоря, что тяга человека к свободе, независимости, стремление самостоятельно вершить свою судьбу, неистребима. Человек, группа, общество рано или поздно начинают сбрасывать чужие узы, не стараясь их заменить на другие, не желая простой смены кормушек с одной на другую: это признак и необходимый этап взросления взрослой человеческой личности.

В «Пусе» этого прекрасного гуманистического посыла нет. Просто потому, что автор подходит к человеку не с гуманистической , а с реалистичной позиции. Потому что одно дело – вера в людей и призыв их к борьбе за свободу, а другое – вот тебе еда, питьё, крыша над головой и развлекуха: что тебе ещё надо?

Большинству – ничего.

Пуся как раз из этого большинства. Нам не раскрывают, как он попал на чужую планету: была ли война, или же инопланетяне просто выловили несколько экземпляров для зверинца. С его слов, он взят из питомника, то есть он мог быть рождён на планете инсектоидов, в неволе. Рассказ не может вместить всей истории, и поэтому он концентрируется на герое: осознает ли он свою идентичность с людьми, будет ли бороться за независимость, станет ли он искать дорогу к настоящему дому?

Да, осознает. Он попадает в место, где выживает горстка людей, делящихся знаниями.

Да, будет бороться. Он сбегает и ведёт свою собственную жизнь.

Но на Землю он не стремится. Как не стремится никто из тех членов человеческой общины, что показывает нам автор. Кроме призывов к вожаку Моисею «веди нас в Землю обетованную», явно взятых из книги, никаких посылов к борьбе нет. Люди не то чтобы смирились со своим местом в жизни – они даже не думают о том, что возможно что-то другое!

Да и сам Пуся нарочито ведёт себя, как кот. Аллюзии здесь очевидны и выпуклы. Сбегает, дерётся, шляется по помойкам и брюхатит кошек. Так и жизнь проходит. И, как блудный кот, периодически (в рассказе как минимум раз) приходит к хозяйке за ЖРАТ.

О какой свободе, цели в жизни, стремлении к высокому можно говорить? Нужна ли этому человеку Земля, или же он довольствуется своей экологической нишей мелкого хищника-падальщика? Мне кажется, риторические вопросы. Что самое характерное, так живёт огромная масса людей на нашей планете, и если Булычёв показывает того человека, которого бы он хотел видеть, то автор «Пуси» — того, который на самом деле есть.

Признаюсь, в первом туре я отнёсся к рассказу очень предвзято и субъективно. Настал тот неловкий момент, когда я вынужден взять свои слова обратно. Отличный рассказ!

К слову, никто не обратил внимание, как инсектоиды спаивают своих питомцев. Осознанно это или нет, но именно так они и вывели из людей способность бороться, делая из каждого индивида тривиального алкоголика, травя спиртным в самый ответственный этап развития – из ребёнка в юношу или девушку. Отсутствие родителей также сказывается негативно на развитии. Как ни странно, но в двадцать тысяч знаков всё равно влез определённый посыл: у общества с родителями-кукушками и необразованной, пьющей молодёжью никакого будущего нет, кроме как жить на помойке. Выходишь во двор и видишь: ну да, так оно и есть. Так и получается хороший, правдивый рассказ, который не повторяет ничьего романа, но самостоятельно дискутирует с ним с собственных позиций. Браво!

Ещё один текст, который обвиняют во вторичности и для которого я выступаю незваным адвокатом. Та же ситуация, что с «Копайскими склонами». Каюсь, я заразился скептицизмом. В первом приближении – общая с «Долгими годами» Бредбери тема «одинокий герой на чужой планете своими руками делает себе семью». Тогда я перечитал «Историю» ещё раз, спокойно и медленно, и заметил ещё пару вещей, которых мне не хватало. Во втором приближении меняется всё: мир, события, тональность. Рассказы не просто играют в разных лигах, но и сделаны по-разному и о разном. Горе от потери и нежелание её принять против стремления получить то, чего нет и не было. Ну и ещё этот робот умеет есть блины.

От предыдущей рецензии не откажусь. С самого начала мы попадаем в стилизацию деревни и бабушкиного (то есть дедушкиного) дома: нам ей бьют в лоб, я недовольно морщусь и вспоминаю «Горелку с оранжевым кочетом». Те, кто играл «Грелку» осенью 2014 года, наверняка её вспомнят: девочка просыпается в бабушкином доме, чего-то лопает и бежит собирать волшебные ништяки в волшебном лесу. А потом оказывается, что это место – нечто вроде чистилища, где живут души, ожидающие перерождения. Вот для того, чтобы показать странность и нереальность места, используется грубая стилизация: она щекочет ноздри и жжёт язык, как переперчённое блюдо, и мы понимаем, что что-то здесь не так.

Этот мир – нереальный. Автор периодически подкидывает нам среди всей пасторали нестыковочку. То рыба с ногами (дед никогда ерша не видел?), то внук ногу суком пропорол, а трагедии не видать и крови нет (ну и то, что ребёнок никак не может нырнуть и постоянно всплывает, тоже настораживает), потом странное устройство у коровы, полное одиночество, всякая архаика в виде лучинок и самовара, лечение ноги пеной с химзавода (а у самого лекарства закончились), и вот так по чуть-чуть, по капельке градус неадеквата нарастает, как в хорошем фильме Шьямалана. А потом оказывается, что Брюс Уиллис-то мёртвый!

Я всё ждал: кто же умер-то в итоге? Решил, что внук, потом – родители, потом – внук с родителями, ну и дед до кучи, который умер раньше всех и теперь сопровождает внука в загробном мире. Мило, но предсказуемо. А потом мне вворачивают фантдоп, и все странности объясняются: старик — не дух, а космонавт, потерявшийся на чужой планете. Вроде бы, не пыльным мешком из-за угла. И понятно становится, почему мальчик: у героя никого, кроме него самого, не было, и бортовой компьютер сляпал мальчика из личности космонавта. И поэтому дед любит своего искусственного внука, как самого себя, и принимает его за живого: внук – как дед, только маленький. И дед уже оттосковался, а вот у внука эта тоска не проходит, она взята у деда и запрограммирована.

Объяснялка в конце, конечно, короткая. Но я бы первый проклял автора, если бы он мне разжёвывал на пространном полотнище, почему в будущем выпускают одноместные корабли без дальней связи и маяка SOS, почему космонавт не может сделать ракету из палок и жёлудей, почему его никто не ищет, а если ищет, то не там, а если и там, то не находит, и вообще, какое там политическое устройство и правовой режим, наступил ли коммунизм, объединились ли страны мира в дружную семью и что там у сами знаете кого. Рассказ – лаконичная форма: дайте читателю ссылку на подумать, и пусть он «дописывает» рассказ сам. Мне дали: я увидел этакую дешёвую «Ладу Гранту» с 3D-принтером вместо робофабрики и ремкомплектом вместо запаски. Самонадеянный парень поехал один туристом, свернул с «федералки», набрёл на кочку, выбил тягу, пробил картер – и всё, амба. Только на Земле он может дойти до людей пешком (теоретически), а в космосе как? Да и вообще, автору дали поллиста и он решил не разворачивать джеклондоновскую «любовь к жизни», а написал просто о пятидесяти годах одиночества и о трудностях любви к тому, чего ты навсегда лишён. Его право.

В конце концов, не веришь – прими за сказку. А сказочный антураж прямо просачивается, особенно вначале, как будто автор ещё не определился, что ему писать: про космонавтов или всё-таки обойтись модным загробьем.

То, что герой не сдаётся перед лицом полнейшей безнадёги, сохраняет рассудок и возможность жить и любить – это плюс.

По русскому языку и литературе у меня принципиальных претензий нет: я не нашёл, к чему цепляться. Вот по стилю – да: я понимаю, зачем эта разлюли-малина, но она мне всё равно не нравится. Хотя подожду лет –дцать. Может, именно так я буду беседовать со своими внучатами, если вообще доживу. Можно было урезать пастораль и дать эмоций, раз уж акцент в рассказе именно на это. До кучи – мало действия: «четыре дня Ивана Денисовича» — это не то, что нужно молодому, динамичному горожанину с активной жизненной позицией. Он не развлекает, а даёт погрустить и подумать. И да, по факту, нам сунули какого-то незнакомого деда, который просто живёт в своей лачуге вместе с искусственным ребёнком (вот, ещё «AI» Спилберга сюда запишите, и Д. Дефо с А. Толстым, а то всё забываю про «Папу Карло — Робинзона»), занимается каждодневными делами и тихо доживает. Давайте, симпатизируйте ему!

Но на самом деле я просто ищу, к чему прикопаться, потому что мне этот рассказ понравился, зацепил и идеей, и исполнением в целом. Хороший рассказ.

Кто-то сказал, что стыдно ходить на литконкурсы, не читав Петросян. А я читал Петросян, но совсем другую, а тут... Тут мне стало стыдно, я по-быстрому сбегал и...

В общем, этот рассказ не имеет ничего общего с «Домом, в котором...», кроме элементов сеттинга. Мы можем дать в первом приближении общую фразу «герой переживает драматические события в интернате для больных детей», но и всё. Если «Дом...» набит событиями, персонажами и мистикой, как и всякий большой роман, то «Склоны» крутятся вокруг одной идеи, как и всякий рассказ на половину а.л. И эта центральная идея такова.

Юноша переживает драму взросления. Он отравлен химическим оружием, как и многие другие подростки рядом с ним. Он бесплоден. И он влюблён. К сожалению, его любовь – относительно здоровая девушка, не желающая иметь ничего общего с бесплодными отравленными парнями, и он, когда узнаёт об этом, теряет смысл жизни, т.к. ему уже понятно – никто его такого не полюбит.

Или, говоря занозистым языком дворов и улиц, на хрен нужен без хрена, когда с хреном до хрена.

Именно поэтому нас последовательно волокут к кульминации, начиная с обычной подростково-гопнической комнаты и кончая превращением вожака в обычного, влюблённого безнадёжной любовью наглухо больного юношу.

Я бы сказал так: если бы парень видел впереди себя перспективу, он бы выжил. Прокашлял бы ещё лет десять, а там бы и с половой системой сошлось, но тут – увы. Идёт война, выживать некогда, всё сурово. Женщины не будут выбирать тех, кто не может дать им ребёнка. Некому будет выхаживать кашлюна, выплёвывающего с мокротой кусочки лёгких. Медленное угасание под жалостливый рефрен господдержки.

Относительно достоверности «перехода» я бы не стал спорить. Автор сознательно сначала бьёт по носу хулиганской палатой, а пока нюх возвращается, успевает выдать весь фантастический сеттинг. И вот, вместо чётких пацанов перед нами проявляются, как на фотоплёнке, обычные мальчишки, искалеченные войной и химоружием. Поэтому и души у них искалеченные, израненные. Поэтому и не жильцы они. Даже вот этот момент с тем. что государство решило учить детей не сразу, тонко показывает, какого оно было мнения: выживут, тогда начнём. И главного героя убивает именно это – сознание того, что идти ему некуда, жить незачем и всё его существование скоротечно. У него нет нескольких лет или года, для него ближайший месяц как целая жизнь, и в этот короткий огрызок жизни ему не познать даже простой симпатии любимого человека. Вот и всё.

Я не думаю, что парень убил себя. Он просто перестал бороться. Яд сделал остальное сам.

То, что Крут в какой-то момент заменяет Труна, я отношу к издержкам конкурса. При автовычитке это в глаза не бросается, а вот при написании ляпается легко. Я бы мог придраться, если бы не попался сам на такой же ошибке (причём дважды в одном рассказе): слава богу, успел вычистить автозаменой. Что самое характерное: я и при первом прочтении не увидел ляпа! Это говорит о том, что я не редактор, а читатель. Ещё это означает, что рассказ зачаровывает, затягивает. Грустная и страшная история, и можно было бы спихнуть на фантастику, но я вспоминаю себя в шестнадцать лет, свою школьную любовь, столь же безнадёжную, и верю, безусловно верю...

Стиль адекватный задаче, читается легко. Текст гладкий, вычитка (за исключением имени ГГ) имеется. Очень достойная и читаемая вещь.

[b]«Садовница» (красный)[/b]

Сложно писать что-то на эту вещь. Всё же, миниатюра на конкурсе среди куда больших рассказов – надо поддержать, коротышкам и в жизни нелегко живётся. Понять, перечитать её проще, но...

Рассказ – особая форма литературного произведения. Я её сравниваю с маленькой программой, подключающей дополнительные библиотеки: ей нужна среда выполнения, другие программы, сама по себе она заточена лишь на специальную задачу. Так и рассказ содержит в себе больше культурного кода, аллюзий, реминисценций, чем большое произведение. Он подключает сознание читателя и использует по максимуму то, что в нём может найти. Беда – в том, что если у читателя нет нужной библиотеки, то программа не сработает.

Поэтому «Садовница» нашла отклик не у всех.

Отличие рассказа от программы – в том, что читатель может «дописать библиотеку», воспринять рассказ по-своему, так, чтобы найти свой собственный смысл, свой отклик, поднять свой культурный код и создать нечто своё на скелете рассказа. Так растение прорастает по-разному в разной почве. Так абстракция разворачивается шипастой розой, бездушным гладиолусом или забытым в земле, чудом выжившим под снегом одичавшим тюльпаном. И «Садовница» — всего лишь зеркало, в котором мы видим кусочек своего разума. Если, конечно, хотим.

Кто для нас этот человек, что лежит под тряпками, словно цветочная луковица с точечками, из которых весной полезут корни и стебли? Что за бег по зимней дорожке, и удивлённый взгляд навстречу? Кто это, что это такое?

Не знаю.

Но чувствую, он ждёт весну. Так, как ждут воспоминания: как моя машина ждала весну, словно старый пёс, глядя на меня с надеждой. Вот сейчас я выкачу её и мы понесёмся вдаль по старой трассе, мимо села, по хлипкому деревенскому мостику и жирной, грязной земле – помчимся, брызгая лужами наотмашь, весело, молодо, вспоминая, для чего мы были рождены – я и она. Мы взлетаем на горке – и приземляемся единым целым: я –её крылья, она – мои ноги, и мы летим, как не летали, и бежим, как никогда не бегали. А вокруг вихри воздуха, он охлаждает моё сердце, и я дышу им, толкаясь колёсами от земли, ласкаю руль и чувствую, как она дрожит под моими руками.

А ты будешь ругаться: куда, дескать, ты так гонишь, у меня голова кружится!

Лето. Я поднимаю очередную доску и прилаживаю её к приколоченным. Мягко околачиваю, чтобы не повредить, загоняю в паз. Дерево течёт под руками, как вода: я сгибаю его, и доски срастаются, становятся единым целым. Я смотрю на тебя и вижу, как ты нежишься под солнцем. Кожа впитывает солнечные лучи и начинает светиться, и рядом с нашим домом словно садится жар-птица, машет крыльями. Я чувствую себя Иваном-царевичем, попавшим в сказку. И тогда я спускаюсь с хлипкой лесенки, беру тебя за руку и веду в сказочный терем, и там расцветает солнце и спускается луна, и на куполе потолка светят звёзды... Я вожу по ним рукой, достаю с неба и кладу тебе в рот по штучке: они мягкие, сладкие и терпкие, как клубника.

Осень, и мутные воды городского дождя омывают твои сапожки. Ты спряталась под зонтом, а я бегу навстречу и ищу тебя, и кажется, что ты здесь, но – нет: ты расплескалась, рассыпалась дождём по ладоням, стекла по ним, как часы старого серого дома, и я вижу лишь силуэт девушки под зонтом.

Я оборачиваюсь и вижу тебя. И успеваю схватить и обнять до того, как ты рассыплешься октябрьской жёлтой листвой. Целая вечность...

Я нашёл тебя зимой. Узнал тебя по глазам: ни у кого нет таких ярких, пронзительно-карих глаз. Сохранила, видать, в них кусочек лета, но чьего? когда? И я побежал, маша руками, пока ты не ушла под землю, где синими змеями ползут поезда метро, пока ты не бросилась на подножку троллейбуса, пока дрожащий закопчённый автобус не унёс в пахнущее углём обиталище, не унесло на быстрых крыльях такси. Бросаюсь...

Но это не ты. Это – девочка с твоими глазами и чужим лицом. Я долго всматриваюсь в него, как в воду, боюсь узнать и не узнаю. И лишь потом, засыпая под шапкой белого снега, я понимаю, что это был всего лишь я.

Когда старая машина сгниёт в чужом гараже, когда новый хозяин дома вынет последний заколоченный мною гвоздь, а осенний водоворот листьев рассыплется весной, вернув мне тебя – новую, другую, не помнящую – куда прорасту я? Когда прорасту я? Тот, кто живёт среди кирпичных коробок, бетонных коробок, стальных коробок, кто попирает ногами асфальт, камень и заражённую смертью городскую грязь – зачем прорасту я? Мои корни – квадраты арматуры внутри бетонных домов, и всё, что я могу взрастить, это холодный железный штырь. Мои лёгкие сражаются за жизнь с каждым новым вздохом, и вокруг уже нет воздуха, текшего, как вода. Мох и трава точат бетон, превращая в землю, из которой он родом; кислотные дожди убивают металл, и он умирает, разлагаясь под дождём в рыжий гной.

Прости. Я теперь уже не могу дышать сырым воздухом.

Я не могу и не имею права оценивать этот рассказ на общих основаниях. Он – не про то. Это чья-то любовь, аллегория, абстракция, экспрессия, записанная температурящей памятью. Это лишь программа, которую нужно запустить, пропустить через себя и вывести своё. А своё я оценивать не вправе. Как она записана, какими образами, что выплеснул из себя автор... Не важно. Есть люди, что оценили его с первого раза. Я рад, что смог понять его хотя бы во второй.