Мы возвращаемся к Пушкину. Продолжим прерванный обзор "Повестей Белкина". На очереди — "Станционный смотритель", а начнём с изданий 1930-х гг.

"Станционный смотритель" — яркий пример пушкинской гармонии. Вроде и тема остро-социальная — о "маленьком человеке", об "униженных и оскорблённых" — а не скучно, не слезливо и на борьбу с режимом не зовёт. Но, может быть, Пушкин своим заглавием заманил социологическую школу критиков в ловушку. Может, эта вовсе и не трагедия про неудачника Самсона Вырина, а история успеха второго поколения станционных смотрителей (конкретно — как дочери станционных смотрителей попадают в столицу и меняют свой статус). Очень актуально и в духе европейских трендов. Бальзак-то чуть попозже написал романы про то, как беспринципные провинциалы штурмуют Париж.

Самый знаменитый цикл иллюстраций к "Станционному смотрителю" принадлежит М.Добужинскому . Как и с иллюстрациями Бенуа к "Пиковой даме", успех был обеспечен талантом и творческой одержимостью графиков, входящих в начале XX века в круг журнала "Мир искусства" (русский модерн). Все встречали хотя бы одну из иллюстраций Добужинского к "Станционному смотрителю", но мало кто видел весь цикл этих иллюстраций, изданный в книге.

Считается, что иллюстрации были созданы в 1905 году, но напечатаны впервые — только в 1934 году в виде миниатюрного библиофильского издания в количестве восьмисот нумерованных от руки экземпляров.

Издание представлено на Фантлабе: https://fantlab.ru/edition111289. Эта книжечка встречается на аукционах, тут, например: https://www.litfund.ru/auction/59s2/253/ (содержатся важные сведения, что книжка выпущена была в суперобложке, в картонажном переплете с золотым тиснением по передней переплетной крышке и корешку).

Видно, что качество печати очень хорошее. Но картинки совсем маленькие: искажения, видимо, неизбежны.

Далее в советское время отдельные иллюстрации Добужинского постоянно включали в альбомы, в собрания сочинений Пушкина, в хрестоматии, издавали на открытках. Иллюстраций всего шесть, но сегодня даже в Интернете все их в одном месте не встретишь (следствие того, что они полностью в одной книге долго не воспроизводились).

Из современных изданий, где имеется весь цикл Добужинского в приличной компьютерной обработке, мне известен вот этот однотомник (М.: Эксмо, 2009).

Непонятно, каково эталонное качество иллюстраций Добужинского. Подлинники в московском музее хранятся. Возможно, с подлинников были сделаны репродукции в альбоме иллюстрированной пушкининаны (1987). Сравним современное воспроизведение (эталон из альбома — слева, из современного сборника — справа).

Современное воспроизведение высушено и утратило оттенки (слева они есть, как ни странно). В наше время появились и современные "раскраски" иллюстраций Добужинского.

В общем, иллюстрации я взял из Интернета — они покачественнее моих фоток, а хороших картинок с оригиналов нигде нет.

Ну, посмотрим, наконец, все иллюстрации Добужинского и освежим в памяти сюжет "Станционного смотрителя".

Композиция повести сложная: 1) рассказчик (не Белкин даже, и тем более не Пушкин) случайно посещает почтовую станцию, где служит Самсон Вырин и рассказывает нам свои впечатления, в том числе об очаровательной Дуне; 2) рассказчик через несколько лет вновь оказывается на станции и пересказывает рассказ Вырина о том, как его лишили дочери; 3) рассказчик ещё через несколько лет вновь посещает место действия и пересказывает рассказ местных жителей о смерти Вырина и о визите Дуни на его могилу.

А сюжет-то повести прост: молодой аристократ увозит (но не похищает) в столицу дочь бедного и забитого чиновника; дочь счастлива с похитителем; брошенный отец умирает; дочь рыдает на его могиле.

Пушкину не свойственны долгие вступления — а в этой повести экспозиция почти на половину текста, и начинается экспозиция и повесть с описания бесправности низших чиновников. Вот так Пушкин внимание в сторону отводил. Бесправные смотрители; грубые официальные лица, передвигающиеся по казённой надобности (делам государственного значения). И молоденькая Дуня.

цитата

...вышла из-за перегородки девочка лет четырнадцати и побежала в сени. Красота ее меня поразила.

В первой части (где повествование ведётся от имени рассказчика) как раз и вырисовывается образ Дуни — а образ этот двойственный и очень современный (или вневременной, как история про Золушку). Главное — от Дуни не хочется уезжать.Свою власть над мужчинами Дуня осознавала.

цитата

Маленькая кокетка со второго взгляда заметила впечатление, произведенное ею на меня; она потупила большие голубые глаза; я стал с нею разговаривать, она отвечала мне безо всякой робости, как девушка, видевшая свет.

Дуня пользовалась своей властью над мужчинами вроде бы для улаживания конфликтов по месту службы отца. Об этом сам Вырин будет рассказывать во второй приезд рассказчика к нему.

цитата

Господа проезжие нарочно останавливались, будто бы пообедать, аль отужинать, а в самом деле только чтоб на нее подолее поглядеть. Бывало барин, какой бы сердитый ни был, при ней утихает и милостиво со мною разговаривает. Поверите ль, сударь: курьеры, фельдъегеря с нею по получасу заговаривались.

И последний штрих в дунином портрете. На прощанье рассказчик попросил у Дуни разрешения поцеловать её. Дуня согласилась, поцелуй был профессиональным, рассказчик навсегда его запомнил (а девочке-то всего 14 лет). Так Дуня продемонстрировала гибкость своих моральных устоев и готовность перейти пределы. Опасная личность перед нами. Но Пушкин избрал для неё безобидную судьбу матери и любимой женщины.

Добужинский начинает чуть ли не с середины повести. Вся долгая экспозиция Пушкина им отброшена — только основной сюжет рассказа. Гусарский ротмистр Минский зимой году где-то в 1817-м одет не по форме: папаха ("черкесская шапка") и шаль поверх шинели. Да, долго ещё наша военная форма будет к климатическим условиям России приспосабливаться (и не только к холоду). Минский выглядит свирепым, у Самсона Вырина подкашиваются ноги, вбегает Дуня... В принципе, Добужинский большую часть пушкинского введения отразил.

цитата

...путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, привыкшая к таковым сценам, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: не угодно ли будет ему чего-нибудь покушать? Появление Дуни произвело обыкновенное свое действие. Гнев проезжего прошел...

Чтобы побыть с Дуней несколько дней, Минский прикидывается больным. Продажный доктор подтверждает его болезнь, Дуня ухаживает за больным.

Дело происходит на проезжем тракте. Наверное, никто из ухажёров так долго (три дня) с Дуней не оставался. Если уж она через час знакомства готова была целовать первого встречного, то ради Минского... Видимо, спонтанно возникла идея бегства. И Дуня не отказалась от предложения уехать с Минским насовсем (хоть и поплакала).

Вырин поехал за дочерью в Петербург. Добужинский не отказывает себе в удовольствии рисовать город и маленького человека на его фоне.

Вырину удаётся подкараулить Минского и свою Дуню.

цитата

В комнате, прекрасно убранной, Минский сидел в задумчивости. Дуня, одетая со всею роскошью моды, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле. Она с нежностию смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы.

Для целомудренной русской литературы это сцена была почти эротической. Художники не упускали возможности проиллюстрировать такие интимные и доверительные отношения.

Теперь некоторые самодеятельные художники в Интернете стали рисовать Дуню не на "ручке кресел", а на коленях у Минского. До такой распущенности Пушкин в своей повести не дошёл (это вам не "Гавриилиада"). Более того, рисовать Дуню на коленях у Минского — идеологически не верно. Где-то в чьих-то воспоминаниях встречается, будто в жизни Пушкин свою Наталью Николаевну себе на колени усаживал тогда, когда он чуть ли не с ножом у горла выспрашивал её про Дантеса. Так что возлюбленная на коленях у героя — это когда в воздухе запах крови чувствуется.

Ну а по сюжету — возвращаться в прежнее состояние Дуня не собиралась; увидев отца, упала в обморок. Вырин уехал ни с чем.

Навестить отца Дуня приехала через несколько лет, уже окончательно утвердившись в новом статусе (с тремя детьми). Приехала она "в карете в шесть лошадей".

Эту картинку не жалуют при помещении в иллюстративный ряд. Внешне она ничего не говорит о сюжете: просто любовно выписанная карета. Но для Добужинского эта была важная декларация его принадлежности к новой графике модерна. Где-то мельком видел аннотацию научной статьи в Интернете (сейчас уже не найду), в которой исследовались прообразы академической живописи именно этой иллюстрации Добужинского.

Узнав о смерти отца, Дуня заплакала, пошла на кладбище и, со слов деревенского мальчика-рассказчика, "легла здесь и лежала долго".

Иллюстрации Добужинского стали эталонными. Многие картинки других художников будут нам напоминать о Добужинском.

Уже знакомое нам издание "Повестей Белкина" в ленинградской пушкинской юбилейной серии (1936). Иллюстратор Л.Хижинский

К каждой повести по одной гравюре на дереве. Хижинский рисует Вырина в Петербурге. Самсон смотрит на деньги. Редкий случай, когда художник решил уйти от ожидаемых сцен.

По приезду в столицу, Вырин без труда нашёл адрес Минского и явился к нему с просьбой вернуть ему обесчещенную дочку. Минский конфузится, уверяет, что любит Дуню и вежливо выставляет смотрителя за дверь. За обшлагом рукава у Вырина обнаруживаются деньги "несколько пяти и десятирублевых смятых ассигнаций".

цитата

Слезы опять навернулись на глазах его, слезы негодования! Он сжал бумажки в комок, бросил их наземь, притоптал каблуком, и пошел... Отошед несколько шагов, он остановился, подумал... и воротился... но ассигнаций уже не было. Хорошо одетый молодой человек, увидя его, подбежал к извозчику, сел поспешно и закричал: «Пошел!..»

Очень острый психологический момент. Уже после этого Вырин выследил Минского, когда тот приехал к Дуне в отдельную квартиру, и застал их вдвоём. Во вторую встречу Минский уже очень грубо выставил смотрителя за дверь.

"Повести Белкина", выпущенные легендарным издательством "Academia" (1937). Иллюстратор Н.Пискарев

Здесь к каждой повести по заставке и концовке. Сцены как раз ожидаемые: Дуня сидит "на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле" и Дуня "легла здесь и лежала долго".

Технически ксилографии выполнены прекрасно.

Редкое и дорогое брюссельское издание "Повестей Белкина" (1930). Иллюстратор — русский эмирант А.Алексеев

Отрывочные картинки с сайтов аукционов. Вот к "Станционному смотрителю" обнаружилась иллюстрация. Дуня и Минский. Здесь внимание художника сосредоточено не на том, насколько вульгарно Дуня села как наездница (нашли, чем Европу удивить), а на том, как "она с нежностию смотрела на Минского, наматывая черные его кудри на свои сверкающие пальцы".

Алексеев верен своей манере: зыбкие тени, лунный свет...

Вырин должен был в Петербурге убедиться в том, что Дуня счастлива, должен был догадаться, что возвращаться Дуня не собирается. Наверное, это его и подкосило по возвращении: апатия, пьянство и смерть.

Кстати, в пушкинские времена дамы в специальном дамском седле "сидели как наездницы" не как сейчас сидят, раздвинув ноги, а боком — сомкнутые ноги на одну сторону.

Заканчиваю обзор иллюстрированных изданий сказки "Волшебное кольцо". От африканского фольклора до советского писателя А.Платонова (который "Чевенгур").

Платоновское "Волшебное кольцо" мы в прошлый раз посмотрели в иллюстрациях М.Ромадина, художника, которого я с опозданием начинаю считать выдающимся. Но сказка "Волшебное кольцо" в переделке Платонова (основа — сказка Шергина) в составе различных сборников совсем неплохо издавалась в советское время и даже издаётся в наши дни.

У меня с "Волшебным кольцом" остались два авторских сборника сказок Платонова и один сборник разных авторов (и художников). Сборники такие: 1) Платонов А. Волшебное кольцо. — М.: Советская Россия, 1970. Художник И.Кононов; 2) Платонов А. Волшебное кольцо. — М.: Стрекоза, 2018. Художник Л.Непомнящий; 3) Жар мечты. — М.: Молодая гвардия, 1970 . В " Волшебном кольце" художник К.Овчинников.

Художники — все далеко не последние графики-иллюстраторы. Но картинки к платоновскому "Волшебному кольцу" явно не вершина в их творчестве. Думаю, виной тому скучный текст (вторичный и оттого вялый). Художники не смогли вдохновиться.

Бытовой портрет в интерьере. У Кононова — до появления зверей, а у Непомнящего — после. Это период нищеты и маминого отчаянья.

Рисунок Кононова (1970 г.) — интересный по форме, в нём ещё есть отголоски "новой волны" 1960-х, навсегда изменивших советскую книжную иллюстрацию. Рисунок Непомнящего в современном издании — детище уже своего времени, тоже характерен для хорошей позднесоветской графики (фактически иллюстрации сделаны в первой половине 1990-х).

Первое задание слугам кольца — муки, маслица там...

Далее — сцена, знакомая по мультфильму "Волшебное кольцо".

Первоисточник — "Волшебное кольцо" Шергина. Опять можно сравнить язык платоновской переделки и оригинала.

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

— Очнись, сынок! У нас второе лето муки и горсти нету.

— А ты наведайся, мама, в амбар — гляди, и найдешь.

— Да там и мыши с голоду подохли! Чего глядеть в пустое место? Нешто дверь пойти наглухо припереть.

Пошла мать к амбару, тронула дверь, а дверь распахнулась, и мать Семена головой в муку так и упала.

цитата Шергин "Волшебное кольцо"

— Пирого-ов? Да у нас год муки не бывало. Очнись!

— Мама, обуй-ко глаза-те да поди в анбар!

Матка в анбар двери размахнула, да так головой в муку и ульнула.

Отличительная черта платоновского варианта сказки — наличие Аспида, приёмного сына змеиного царя. Ваня с женой в лесу заснули, а Аспид царевну разбудил и принялся её обольщать, превратившись в красивого юношу. Царевна вглядывается в своего деревенского мужа, сравнивая его с прекрасным незнакомцем.

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

«Ой, ктой-то! — подумала царевна. — Да он лучше Семена! Вот бы мне в женихи такого, когда я девкой была!»

Наверное, русский народ очень любит мосты: огромные, капитальные, красивые. Мало кто из художников устоял от соблазна проиллюстрировать эпизод с хрустальным мостом, который построили молодцы из кольца за одну ночь.

Художник К.Овчинников славен ажурностью своих условных пейзажей и сочетанием розового с голубым. К этой сказке у художника была только одна иллюстрация. И вот результат: выдающихся художественных качеств кружевной мост Овчинникова.

Другие художники тоже нарисовали мост. Но это мосты сугубо "инженерной конструкции".

А после моста картинок ни у кого нет — художники интерес к платоновской сказке потеряли.

В советское время достаточно часто издавался сборник русских народных сказок в обработке знаменитого писателя А.Платонова (под редакцией М.Шолохова). Переиздаётся сборник и в наши дни.

Начать обзор платоновской сказки я решил с такого издания: Платонов А. Волшебное кольцо. — М.: Советская Россия, 1981. Художник М.Ромадин. В рисунке на переплёте в числе персонажей можно увидеть змеиного царя — отца Скарапеи.

В 2017 году сборник был переиздан "Речью" с другим рисунком на переплёте и под другим названием "Умная внучка" (ибо был уже у "Речи" сборник под названием "Волшебное кольцо").

Это "Волшебное кольцо" — дважды авторская сказка: писатель Платонов пересказал писателя Шергина. Пересказал обычным языком и с пропусками похабства и ёрничества.

Начало сказки знакомое по Шергину: герой (только он не Ванька теперь, а Степан) получает в городе пенсию (копейка в месяц, потом две, потом три) и всё тратит на выкуп собаки, кошки и змеи у незнакомого истязателя. То, что перед нами переработка текста Шергина видно по второстепенным деталям: например мама специально наступает змее на хвост. Язык Платонова и Шергина можно сравнить.

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

Невзлюбила мать Семена Скарапею-змею: то есть ей не даст и воды не поставит, то на хвост наступит. Говорит тогда Скарапея Семену:

— Твоя мать обижает меня. Проводи меня к моему отцу.

цитата Шергин "Волшебное кольцо"

Мать этой Скарапеи не залюбила. К обеду не зовет, по отчеству не величат, имени не спрашиват, а выйдет змея на крылечке посидеть, дак матка Ванькина ей на хвост кажной раз наступит. Скарапея не хочет здеся жить:

   — Ваня, меня твоя мама очень обижат. Веди меня к моему папы!

А вот в сцене у змеиного царя Платонов вводит нового персонажа-злодея: приемного сына змеиного царя Аспида (приёмный — чтоб тень не падала на благородную Скарапею).

С небольшими расхождениями Платонов идёт по сюжету Шергина. Платонов продолжант копировать неповторимые второстепенные детали, например, то, что мама-сватья встала перед царёвым семейством под матицу. Но вставляет Платонов и собственные детали, не влияющие на сюжет. Вот это получается совсем уж жалко: "Царь, а чай пить не умеет!".

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

Приходит она в царскую избу, в столовую горницу. Царь с царицей в тот час чай пили и на блюдца дули, а молодая царевна в своей девичьей горенке приданое перебирала в сундуках.

Вот царь с царицей в блюдца дуют, на Семенову мать не глядят. Из блюдец брызги летят, чай проливается на скатерть, а чай с сахаром. Царь, а чай пить не умеет!

Семенова мать и говорит:

— Чай — не вода. Чего брызгаете?

Царь глянул на нее:

— А тебе чего надоть?

Вышла мать на середину горницы, под матицу.

— Здравствуйте, — говорит, — царь-государь-император. У вас товар, у нас купец. А не отдадите ли вашу дочь замуж за нашего сына?

цитата Шергин "Волшебное кольцо"

Царь с царицей чай пьют сидят. Тут и дочь-невеста придано себе трахмалит да гладит. Наша сватья стала середи избы под матицу:

   — Здрасте, ваше велико, господин анператор. У вас товар, у нас купец. Не отдаите ли вашу дочерь за нашего сына взамуж?

Царевну герой в жёны получает, поскольку выполняет заказ царя на строительство дворца и хрустального моста.

В этом пункте сюжет у Платонова расходится с Шергиным. Коварный змеёныш Аспид превратился в красивую девушку и стал соблазнять героя, но тот остался верен жене-царевне. Тогда Аспид превратился в красивого юношу и стал соблазнять царевну — и та соблазнилась. Далее царевна захватывает кольцо и переносит себя и Аспида в другой город. Героя — в тюрьму.

Собака и кошка отправляются в путь и выручают кольцо. На обратном пути топят его, ругаются и снова обретают кольцо из рыбьих внутренностей.

Платонов решил, что царевна должна быть наказана. Наказание в том, что она продолжила жить с Аспидом (вот зачем он Платонову понадобился).

цитата Платонов "Волшебное кольцо"

Аспид же, как узнал, что это царевна кольцо потеряла, так от злости превратился в змею-гадюку.

И не мог он обратиться в молодца, потому что не проходила в нем злоба на царевну. Так и остался Аспид гадюкой; он только и делал, что шипел на царевну и бранил ее. Тут отец царевны вспомнил про Семена.

— Эх, — говорит, — а ведь Семен-то хоть и простой, да добрый малый был, а вот Аспид хоть и не простого рода, да ведь гадюка!

Похоже на бред алкоголика — рассказ о том, как сбылись угрозы "вы ещё обо мне пожалеете".

Главный вопрос: зачем? Зачем Платонов так явно и так неуклюже потоптался на выдающемся тексте Шергина?

Первое из известных мне изданий сказок в обработке Платонова — это издание 1960 года с иллюстрациями Ушакова. Но Фантлаб сообщает, что Платонов написал своё "Волшебное кольцо" в 1950 году (в 1951 году писателя уже не стало). Сталинское время. Шергин еще жив и отлучён от печати после одной из компаний 1948 года.

Книги с первыми публикациями шергинских сказок ("Волшебное кольцо" и "Ванька Доброй") были тогда уже труднодоступны, а переиздание казалась маловероятным что в 1950-м, что в 1960-м году (повторно шергинское "Волшебное кольцо" в составе сборника вышло только в 1977 году, а "Ванька Доброй" — и вовсе после Перестройки). Может, это была благая идея — хоть как-то донести до читателей шергинскую версию.

Но сравнение с подлинным текстом Шергина порождает чувство неловкости за Платонова — ладно, переписал оригинал, но зачем же нужно было так дурно переписывать. Может, конечно, повторилась история с Зощенко: Платонов был сломлен, старался писать "как все", но получались только беспомощные вещи (да ещё в качестве редактора присоседился Шолохов, который тогда тоже уже ничего не мог).

Ещё один сборник сказок: Шергин Б. Волшебное кольцо. — СПб.-М.: Речь, 2016. Художник В.Чапля. Чапля — замечательный художник, я его очень люблю и собираю.

Сегодняшний сборник отличается по составу от сборника "Рипола" с иллюстрациями Елисеева, где были одни только не совсем приличные "скоморошины". А наш сборник тематически состоит из двух разделов: из сказок о Шише и других сказок. Сказки о Шише — как бы весёлые, но очень приличные, для детского чтения. Сказки из другого раздела — вообще не юмористические.

Разнородность сборника показана на титульном развороте: слева (откуда взгляд движется) простые суровые архангелогородцы, справа — царь с короной в руках разглядывает их в пенсне. Всё очень серьёзно, никаких намёков на шутки. Можно подумать, что это какой-то высокой напряжённости конфликт царя с народом.

А ведь царь-то — из "Волшебного кольца". Это ведь он пенсне-то взял, чтобы мост разглядеть: "Мост?! Усохни моя душенька, мост!...".

цитата

По комнаты забегал:

   — Карону суда! Пальте суда! Пойду пошшупаю, может, ише оптической омман здренья.

А ведь по картинке и не подумаешь... Сюрреализм какой-то.

Посмотрим все иллюстрации.

Всё очень реалистично, плавно. Вот квази-фронтиспис к сказке: отражает основную идею. Идея такая: обычная поморская жизнь. Мама в огороде с кошечкой да собачкой. Крестьянских дворцов не видать.

А вот Ване вручают выкупленную им змею.

цитата

— Мужичок, што это вы все с животными балуете?

   — Вот змея давим. Купи?

   Мужик отдал змея за три копейки. Даже в бумагу завернул.

А вот Ваня даёт указания молодцам из кольца. Они огромные, только этим их волшебность показана, и очень-очень серьёзные.

Самые скоморошеские эпизоды Чапля передаёт по-прежнему сдержанно. Вот мама приоделась в благородную мадам. У Чапли только походка и выдаёт её происхождение. А так со вкусом у мамы всё в порядке. Облагородил художник шергинского персонажа.

Никаких постельных сцен Чапля не даёт. Коварство царевны — за кадром. Ваньку в тюрьму вполне реалистично уводят.

Волшебный мост зачаровал художника. Чапля рисует его много раз, встраивает его в северный ландшафт.

С царём мы уже на титульном листе познакомились. Вот вид на мост из царского окна. И реакция свиты.

А вот вид на мост со стороны деревни. И реакция селян.

А вот окончательная локация моста, когда Ванька с царём отношения разорвал, и мост от своей избы-дворца в сторону деревни перекинул. Вид со стороны северных топей.

На задней крышке переплёта — картинка из "Волшебного кольца" в виде балаганной сцены. Чапля предупреждает о жанровой принадлежности этой истории, но поздно — книга уже прочитана.

Но есть, конечно, и юмор в иллюстрациях к этой сказке. Совершенно нет ёрничества, так — лёгкая улыбка.

Сцена, когда змея Скаропея приглашает Ваньку посетить её отца — змеиного царя.

цитата

В темной дебри стала перед има высока стена городова с воротами. Змея говорит:

   — Ваня, я змеиного царя дочерь. Возьмем извошыка, поедем во дворец.

На картинке у извозчика лошадка на палочке. Здесь, скорее, Чапля намекает на театрализованность сказки — в жизни такого не бывает.

Зверушки по лесу бредут, а в лесу указатель "В Париж".

Чудесное нахождение собакой и кошкой волшебного кольца в рыбьих внутренностях. Чапля изображает только реалистичных рыбаков, которые собираются из жалости бросить животным "черева" рыбины.

Очевидно, были сложности с концепцией иллюстрирования сборника. Разухабистое "Волшебное кольцо" включено в раздел серьёзных сказок (Шергин умел и такие делать) и выбивается из общего ряда. А Чапля весь сборник проиллюстрировал очень спокойными и размеренными иллюстрациями. И "Волшебное кольцо" тоже. Комизм можно обнаружить только в самом факте несочетаемости текста и картинок. Не знаю, было ли это задумано специально, но эффект получился как со звездой немого кино Бастером Китоном — комиком, чья невозмутимость в экстремальных ситуациях и порождала гомерический хохот.

Разобравшись (в общих чертах) с сюжетом и вариантами авторской сказки Шергина "Волшебное кольцо", можно сосредоточится на иллюстрациях к этой сказке.

Сегодня — авторский сборник сказок: Шергин Б. Волшебное кольцо. — М.: Рипол-Классик, 2011. Художник А.Елисеев.

Оформление затейливое — разнообразные рисунки-виньетки вверху и внизу страницы.

На титульном листе: змея с женскими грудями.

Это, конечно, поднимает проблему аудитории сказок Шергина. Ситуация непростая. Наше сегодняшнее издание позиционируется как детское (а то не видать бы нам обильного иллюстрирования). Конечно, сказки Шергина — это очень хорошая литература, которая не может повредить детям и очень интересна для подростков. Но специфическая категория авторитарных мамочек ни за что не согласилась бы считать эти сказки детским чтением. Ситуацию спасает только невежественность мамочек: они убеждены, будто знаменитый и вполне детский мультфильм "Волшебное кольцо" — это и есть шергинская сказка.

Иллюстрации Елисеева соответствуют содержанию сказок Шергина. Для тех, кто считал сказки Шергина обычными сказками, картинки были шоком. По поводу нашего издания с иллюстрациями Елисеева в отзывах типичная мамочка писала (цитируется по: https://shaltay0boltay.livejournal.com/73...).

цитата

Вырисовывать пышное декольте у героинь детских сказок! Выражать на лицах героев-мужчин залихватский задор выпивох и пьяниц с сигаретой в зубах! Пошлые объятия под грудью девицы! ЗАЧЕМ? Это старые русские сказки, полные доброты и чистоты. Так зачем же подменять эти понятия разнузданностью и вульгарностью?

Я читал у искусствоведов советских времён, что Елисеева отличает большое чувство юмора. Но долго не замечал этого, относился к Елисееву с предубеждением (как раз из-за шутливых лиц во всех иллюстрациях, когда этого и не требовалось). Но к раблезианским сказкам Шергина иллюстрации Елисеева очень подошли (особенно к "Медным лбам", где и встречаются "выпивохи и пьяницы").

Ну что ж, посмотрим картинки к старой русской сказке "Волшебное кольцо", полной доброты, чистоты, котлет из собачатины, блевотины и убитых в свадебной драке сенаторов.

Весёлый Ванька со спасённой кошкой и ошеломлённая маманя.

Внезапно разбогатевшие крестьяне. Незабвенный пиджак с карманами. Елисеев гротескно изображает новый статус Ваньки и мамы. Но гротескно он описан и у Шергина.

Сцену, когда жена-царевна оставляет Ваньку в дураках, Елисеев нарисовал дважды. Сначала обобщённоо на квази-фронтисписе к сказке.

цитата

Одночасно эту подлу женщину с домом да и с хрустальным мостом в Париж унесло, а Ванька с мамкой, с собакой да с кошкой в прежной избушке оказались. Только Иванко и жонат бывал, только Егорович с жоной сыпал!

И второй в тексте: конкретный эпизод, когда подла женщина вызвает слуг кольца.

Сцена добывания кольца ("Кошка поймала мыша и свистнула царевны в губы").

Композиция у Елисеева немудрённая — такая же, как была у Трубина. Не могут художники спокойно пройти мимо краткой экспозиции Шергина:

цитата

Ванькина молодуха со своим прихохотьем на кровати лежит и волшебно кольцо в губах держит.

Художники дают волю фантазии в изображении "прихохотья": у Трубина он в галстуке спал, а у Елисеева аж с пристёгнутой саблей.

Шергин следует логике народной сказки, которая в русском варианте не делает конфликт кота и собаки стержнем сюжета. У Шергина отношения животных трепетные. Вот на обратном пути из Парижа собака предложила кошке переправиться через реку на её спине.

цитата

   Кошка говорит:

   — Кабы ты не собака, дак министр бы была. Ум у тебя осударсьвенной.

Кольцо на переправе утеряно. Ругань у собаки и кошки, конечно, была виртуозная, но не обидная, не унизительная. Потому в нашей сказке и не последовало настоящего отчуждения двух друзей.

Ситуация быстро выправилась: кольцо заглотила рыба и, тем самым, доставила его со дна реки. Это, конечно, большая удача. У Елисеева эта рыба пока ещё похожа на золотую рыбку.

А так-то её поймали, выпотрошили, засолили, а внутренности бросили на съедение беспризорным собаке и кошке.