В советское время сказки братьев Гримм активно иллюстрировались первоклассными художниками. Но полноценных сюит иллюстраций к сказке "Белоснежка и семь гномов" было на удивление мало (я нашёл всего две — 1981 г. и 1984 г.) — поневоле поверишь, что причины были чуть ли не идеологическими (зачем пропагандировать сюжет конкурента, если он разработан нашим Пушкиным в "Сказке о мёртвой царевне"). Но вот плотины рухнули и в XXI веке иллюстраций к "Белоснежке" у нас было создано предостаточно. И, в первую очередь, этим занялись художники, составившие себе имя в советское время. Сегодня — иллюстрации А.Архиповой из сборника сказок братьев Гримм, безупречно изданного "Речью" в 2019 году.

Иллюстрации взяты из немецкого издания 2011 года (как указано в знаке охраны авторских прав). Чуть позже "Рипол" выпустил несколько книжек с этими иллюстрациями (такую, например). Были иллюстрации Архиповой к сборнику, выпущенному издательством "Эгмонт" в России в 2003 году, но, судя по обложке, там был другой вариант картинок.

В аннотации к сборнику "Речь" пишет, что

цитата

Иллюстрации к сказкам братьев Гримм русской художницы Анастасии Архиповой в Германии считают очень немецкими и признают классикой. [...] Рисунки при этом нежные и лиричные; они смягчают известную жёсткость сказок Якоба и Вильгельма Гримм.

В 1812 году (когда вышли первые сказки братьев Гримм) немцев отличали от пруссаков и воспринимали в мире как романтиков. Хотелось им, наверное, в 2011 году вернуться к такому восприятию — вот и признали за немецкие "нежные и лиричные" рисунки Архиповой.

Всё правильно: Архипова — художник строго академический. Акварельная техника и реалистичная манера — как будто рисунки западно-европейских художников первой трети XIX века. Если бы полиграфическая техника это позволяла, то первые издания сказок братьев Гримм вполне могли бы выйти с такими иллюстрациями.

Но гораздо важнее, что такие рисунки к сказкам братьев Гримм вполне мог бы сделать уже в 1950-х гг. главный советский "академист" — прославленный Б.Дехтерёв. К сказкам Перро он сделал ведь — и надо сказать, то были рисунки вполне "нежные и лиричные". Архипова — внучка Дехтерёва и пробел заполнила. Академизм неубиваем.

В этом сборнике сказка опять в переводе Введенского (1930-е гг.) и называется поэтому "Снегурочка". Слишком бережно современные издатели относятся к этому заглавию, хотя оно не является даже более точным, чем "Белоснежка". Ну а на рисунке — молодая королева, которая окропила снег своей кровью. Хорошо рисует художница, кто бы спорил.

Здесь читатели — параллельно тексту — ожидают от иллюстраций зрительного противопоставления красивой королевы-мачехи и красивой принцессы-сиротки. Архипова такой прямолинейности избегает. Ожидания ленивого читателя обмануты.

Впервые мы видим Белоснежку в момент, когда её — ещё ничего не подозревающую — ведёт в лес на погибель охотник, стыдливо спрятавший лицо в капюшоне. Психологизм у Архиповой, конечно, на высоте — советская школа иллюстрирования.

Белоснежка совсем ребёнок. Всё уютненькое и крохотное. Это, конечно, идеальный детский сад, а не жилище грязных рудокопов, не знающих женской заботы.

В пересказе Введенского, напоминаю, действуют не гномы, а карлики. Архипова — строгий реалист, никаких сказочных существ она рисовать и не собиралась. Но Архипова — реалист романтического толка, настоящих карликов с искажёнными пропорциями она тоже не рисует. Уменьшенные бородатые мужички — вот такой компромисс. Из картинки понятно, что такие хозяева — люди "нежные и лиричные" (все грубые и приземлённые остались в большом мире).

В немецкой сказке королева-мачеха избавлялась от Белоснежки сама и вогнала её в смертный сон только с третьей попытки. Архипова тщательно рисует все три попытки и заодно показывает, почему королеву-мачеху Белоснежка всякий раз не узнавала, и почему мы-то (читатели) понимаем, что это была одна и та же королева.

1) Королева-мачеха узнаёт о том, что Белоснежка жива (зеркальце-таки всю правду доложило). Обращаем внимание на цвета королевского платья: фиолетовый с насыщенным жёлтым (золотым) и чуть-чуть белого.

2) Королева-мачеха переоделась в торговку и продала Белоснежке шнурок для платья. На торговке платье фиолетовое и плащ чёрный с золотым подкладом. Сохранила цвета от своего королевского платья и добавила чёрный (всё-таки на злодейство идёт).

От первого обморока гномы Белоснежку спасли, разрезав шнурок. Архипова это не показывает.

3) Во второй раз, продавая Белоснежке смертельный гребень, королева-мачеха переоделась неузнаваемо. Теперь на ней платье чёрное, а фиолетовый с золотым (королевские цвета) — это плащ. О, ещё и голову чем-то белым задрапировала.

И от второго обморока гномы Белоснежку откачали.

4) В третий раз пришлось идти на дело королеве-мачехе. Но как же теперь приодеться, чтобы и модно было, и не повторялось? Выход найден: платье опять чёрное, но рукав фиолетовый. С головы белого полотна отмотала немного на передник. А вот золотым цветом пришлось пожертвовать — он уже глаза намозолил и был слишком подозрительным для старухи-разносчицы. И вот в таком виде удача оказалась на стороне королевы-мачехи: таки надолго обмерла Белоснежка от отравленного яблока.

5) Иллюстрация-концовка ко всей сказке такая: разрезанное яблоко, нож, пузырёк с ядом. Интересно ведь, как это одна половинка яблока, которую ела королева-мачеха на глазах у Белоснежки, была нормальная, а вторая половина — страшно ядовитая. Архипова как реалист должна была найти этому разумное объяснение. Были подняты архивы: если нож намазать ядом с одной стороны и этим ножом разрезать фрукт, то отравленной будет только та половина фрукта, которой касалась ядовитая сторона ножа. Вот ведь дотошность какая у художницы.

Дюма такой способ отравления с ножом и персиком расписывал в "Королеве Марго", если не ошибаюсь. В теории всё это выглядит правдоподобно.

Ах да, Белоснежку из гроба спас странствующий принц. Раненько в прежние времена замуж выходили.

В пересказе Введенского жуткий конец оригинала сохранён: королева-мачеха умирает от того, что её обули в раскалённые железные башмаки (заставили плясать, добавляют братья Гримм, но тут и заставлять не надо — это из серии "пляски висельника"). Аннотация "Речи" нас предупреждала, что Архипова смягчает "жёсткость" гриммовских сказок — а как этот конец смягчить? Архипова не рисует таких сцен. Ну и ладно, мы это всё равно прочитали благодаря Введенскому и во всех красках всё себе представили.

Продолжаю удивляться судьбе сказки "Белоснежка и семь гномов". Наверное, в многочисленных сборниках сказок братьев Гримм какие-то скромные рисунки к этой сказке должны были попадаться. Но я отыскал только две полноценные и полноцветные сюиты советских времён к "Белоснежке". Одну сюиту Т.Юфы, вышедшую в Петрозаводске в 1981 году мы посмотрели в прошлый раз (тут). А вторая сюита вышла в сборнике "Золотой гусь". — М.: Малыш, 1984 (1-е изд.), 1989 (2-е изд.). В 1984 году цена книги была 1 руб. 70 коп., а в 1989 году — уже 2 руб. 20 коп. А ещё и наборы открыток издать успели.

Художница — О.Кондакова. А перевод (пересказ) сказки — А.Введенского.

Гномы в этой книжке повсюду — и на переплёте, и на фронтисписе.

Гномов семеро (и никакой Белоснежки). Но в пересказе Введенского сказка называется "Снегурочка" (и никаких гномов). Не убоялся архаики.

Художница О.Кондакова — феномен. Очень мало проиллюстрированных книг (и большинство — научпоп) и мировое признание за два поздних сборника перестроечных времён — немецких сказок ("Золотой гусь") и русских сказок ("Серебряное блюдечко"). Мировое признание — это ладно, "открытость" тогда работала в обе стороны. Но ведь было за эти иллюстрации выдвижение и на нашу Госпремию. Наверное, в конце 1980-х гг., казалось, что эти иллюстрации находятся в тренде перехода к новой книжной графике. Думаю, что наоборот: творчество Кондаковой завершило роскошный период увядания самобытной советской культуры. Рафинированная художественная техника, обращённая к узкому кругу эстетов. Даже в альтернативной реальности при сохранении советских традиций новый путь графики был бы другим.

Иллюстраций к "Белоснежке/Снегурочке" немного — три страничных и одна на разворот.

1) Королева-мачеха перед большим зеркалом. Приятная интеллигентная женщина.

2) В пересказе Введенского в этой сказке действуют не гномы, а карлики. Не знаю, что именно вкладывал в это различие Введенский в 1930-е гг., но разница дьявольская: гномы — это сказочные существа, а карлики — люди (в реалиях средневековой сказки — люди-изгои). Однако художница рисует сказочных гномов, доброжелательных притом. Вот они вглядываются в Белоснежку, заснувшую в одной из их кроватей (ракурс такой, что читатели никакой Белоснежки всё ещё не видят, хотя пол-сказки прошло).

Гномы застали незваную гостью в своей постели. А перед тем гномы разговорились:

цитата

Первый сказал: «Кто сидел на моем стульце?» Второй: «Кто поел да моей тарелочки?» Третий: «Кто от моего хлебца отломил кусочек?» Четвертый: «Кто моего кушанья отведал?» Пятый: «Кто моей вилочкой поел?» Шестой: «Кто моим ножичком порезал?» Седьмой: «Кто из моей чарочки отпил?»

Что для англичанина "Бродяжка и три медведя", то для немца "Белоснежка и семь гномов". Злые английские медведи бродяжку гонят, а добрые немецкие гномы — привечают.

3) И вновь королева-мачеха. Ну теперь-то видно, что ведьма: жуть нагоняется не столько антуражем, сколько колоритом рисунка.

4) Прощание. Принц забрал Белоснежку. Гномы их провожают. Саму Белоснежку мы единственный раз на этих иллюстрациях видим (если присмотреться). Видать, у Кондаковой эта сказка была про других персонажей.

Кондакова — постмодернист. Она рисует так, будто бы все темы уже изъезженны, можно не напоминать сюжет, а только высвечивать что-то незамеченное в первый раз. Но "Белоснежку"-то, по сути, она первой иллюстрировала! Следующим художникам уже в пост-советское время пришлось возвращаться обратно.

Сказку братьев Гримм "Белоснежка и семь гномов" знали все советские дети. А ведь это удивительно: откуда знали? Мультфильма Диснея нам не показывали, в массовых сериях отдельными изданиями эта сказка не выходила (в толстых сборниках была, да и то не во всех). Ещё ведь пытались, наверное, лишний раз не упоминать, чтобы не создавать конкуренции пушкинской "Сказке о мёртвой царевне и семи богатырях".

У меня показатель популярности детской сказки — её упоминания в "Весёлых картинках" и в "Колобке". Обычно к таким популярным сказкам сам собой собирается некий набор картинок разных художников. Но к "Белоснежке" отыскалась только одна картинка из "Весёлых картинок" 1971 года (ноябрьский номер). Автор — замечательная художница Т.Колюшева. Стиль — девчачий.

У западных художников иллюстраций к "Белоснежке" не счесть, я могу только случайно какие-то сюиты выхватить (из тех, что у нас издавались или в Интернете доступны). Но и у отечественных художников всё же набирается значительное количество комплектов иллюстраций к "Белоснежке". Начать стоит с отдельного провинциального издания: "Белоснежка и семь гномов" (Петрозаводск: Карелия, 1981). Раз издательство "Карелия" — значит, художники хорошие. А тут сама Тамара Юфа.

Юфа — это "северный модерн" в советское время. Намеренная стилизация, но от души — этот стиль был для художницы родным.

Сканы жёлтых разворотов я делал со своей книжки, остальные сканы страничных иллюстраций взял с сайта "Картинки и разговоры" из-за их большей контрастности и белизны фона (может быть, и зря).

При обзоре "Белоснежки" придётся считаться со множеством пересказов на русский язык, иногда довольно вольных. Иллюстрации следуют за текстом конкретного перевода, поэтому могут разниться в отображении каких-то моментов. В этом карельском издании пересказ "Белоснежки" принадлежит некоему Ю.Пластову, отметившемуся, скорее всего, только одним этим пересказом. Но теперь сказки братьев Гримм изданы в серии "Литературные памятники". Соответственно, имеется академический перевод — пусть не красивый, но гарантированно точный. Будем проверять.

У братьев Гримм совершенно волшебный зачин, отличающийся немецкой чёткостью, переходящей в дотошность.

цитата

Однажды в середине зимы, когда хлопьями валил с неба снег, сидела королева у окна — а рама его была из чёрного дерева — и что-то шила; а за шитьём то и дело поглядывала на снег. И вот уколола она себе иголкой палец, и три капли крови упали на снег. И так хороша была красная кровь на белом снегу, что королева подумала: «О, если бы родился у меня ребёночек, белый, как снег, румяный как кровь, и черноволосый как дерево этой оконной рамы».

А у нашего пересказчика вступление к этой сказке братьев Гримм — подражание зачинам сказок Андерсена. Удивительное отсутствие чувства вкуса и меры у пересказчика. Художнице приходится следовать тексту — на первом развороте в рисунках тоже диссонанс.

Как пишут в академических комментариях, в оригинальной необработанной записи сказки завистливой к красоте Белоснежки была её родная мать, которую братья Гримм заменили на мачеху при подготовке сборника к печати. Убоялись архаики.

1) Мачеха — злодейка, но красивая, как утверждает волшебное зеркальце. Юфа и рисует красивую женщину в антураже средневековой готики.

2) Наш пересказчик обогащает сухую гриммовскую схему своими вставками. У него подрастающая Белоснежка — чумазая среди дворни, поэтому мачеха её всерьёз не воспринимает. Пошла золушкинская линия! Но быстро сменяется другой линией: какой-то старый (видимо, мудрый) художник по собственной инициативе нарисовал портрет Белоснежки. Для чего это всё пересказчику? А вот для чего: только сейчас, после портрета (который приукрашен, конечно), зеркальце прозрело и выдало королеве-мачехе горькую правду о том, что юная дева теперь первая красавица.

3) Дальше пересказчик ещё много чего навыдумывал про принца-жениха (всё только о подвигах мечтал, но как Белоснежку увидел, так сразу и т.д.). Но пора было возвращаться к сюжету. Королева-мачеха вызывает к себе лесничего, велит Белоснежку в лес отвести, убить, сердце вырезать и принести, чтобы королева его съела (это близко к тексту братьев Гримм).

1) Лесничий, понятно, Белоснежку пощадил, а королеве-мачехе принёс ливер от дикого зверя.

2) У братьев Гримм Белоснежка "пустилась бежать и бежала по острым камням через колючие заросли, а рядом носились дикие звери, но они не тронули её". Вроде бы, у слезливого Диснея в мультике дикие звери не только не тронули Белоснежку, но и защитили её от холода. Это будет у некоторых западных иллюстраторов. У наших иллюстраторов, конечно, — нет.

Но в этой книжке пересказчик тоже был в некотором роде советским Диснеем. У пересказчика

цитата

Cиним туманом поднимались из лесных озерков длинноволосые русалки и манили Белоснежку:

— К нам, дитя! К нам!

Русалки — это уж совсем как в немецких романтических балладах. Пришлось Юфе русалок рисовать. Впрочем, она была не против — хорошая тема для "северного модерна".

Пересказчик, кстати, не угомонился. Там у него ещё "со старого дуба клочьями свисала зелёная борода Лесного Царя. Хорошо ещё, — пишет пересказчик — что он крепко спал!". Нажрался Лесной Царь младенцев и спит.

Наверное, немыслимо было бы для крестьянской сказки представить себе невинную девицу в обществе мужланов, живущих в лесу. Это только Пушкин мог себе позволить в просвещëнный век. А для братьев Гримм гномы, конечно, представляются идеальным выходом для ситуации.

В XX веке для детской книжки это сожительство Белоснежки с гномами и вовсе представлено Юфой как забавы юной воспитательницы детского сада с подопечными.

Первое покушение. У братьев Гримм королева, изменив внешность, продаёт Белоснежке шнурок, которым и затягивает ей платье, отчего Белоснежка замертво падает (а гномы догадались расшнуровать платье). У нашего пересказчика Белоснежке повязывают ленточку на шее. Тоже убоялся архаики.

Потом был мертвящий гребень для волос, который гномы тоже догадались вытащить. А уж потом — яблоко.

Яблоко было отравленным только с одной половины — румяной. Королева при Белоснежке с аппетитом хрустела нормальной половинкой яблока, а Белоснежке, конечно, досталась отравленная. Братья Гримм этот момент с немецкой дотошностью излагают. Наш пересказчик к концу повествования устал — у него королева тоже при Белоснежке есть роковое яблоко, но никто не объясняет детям, почему королева осталась жива, а Белоснежка, отведав того же яблока, умерла.

Юфа решила фрагмент с хрустальным гробом не иллюстрировать.

У братьев Гримм сложная психологическая сцена: незнакомый королевич обнаруживает хрустальный гроб с нетленной Белоснежкой. Он просит гномов, чтобы они продали ему гроб с телом — те отказываются. Тогда он просит подарить ему эти вещи — и гномы соглашаются. Слуги несут гроб, спотыкаются, кусок отравленного яблока выскакивает изо рта Белоснежки — она оживает.

У нашего пересказчика — принц был официальным женихом Белоснежки, он в горе блуждал по горам, нашёл гроб, узнал Белоснежку, без спросу бросился в слезах на гроб — так, что тот разбился. Белоснежка ожила. Понятно, от кого идёт такой вариант концовки. Как это ещё пересказчик гномов на нормальных мужиков не заменил! Ну а раз не заменил — Юфа и рисует инфантильных лилипутов на свадьбе.

Конечно, эти инфантильные лилипуты — совсем не немецкие гномы, которые гордые и опасные. Но художница не виновата — это опять наш пересказчик намудрил:

цитата

Свадьба Белоснежки и принца была весёлой и пышной. И добрые гномы пировали вместе со всеми. Только их никто не заметил — уж очень они маленького роста.

У нашего пересказчика напоследок вновь оживилась фантазия. Королева в бешенстве растоптала зеркало. Оказывается, на зеркале была надпись "Кто меня разобьёт — тот разобьёт своё сердце". Сердце, понятно, разбилось. "Вместо красавицы все увидели отвратительную колдунью с огромным носом и горбом". Вот здесь наш пересказчик заслужил бы одобрение академического комментария: там написано, что в сказке всё указывает на то, что королева-мачеха — это ведьма (а прямо не называется). Но Юфа эту сцену всë равно рисовать не стала.

У братьев Гримм конец королевы-мачехи более предметен. Свадьбу справляли в замке жениха. Королева не смогла с собой совладать и поехала на свадьбу. Слуги (для которых она не была их непосредственной королевой) её схватили, надели на неё железные раскалённые туфли и заставили танцевать в них, пока королева не умерла. Посмотрим, может кто из западных художников это изобразит.

Так получилось, что сказка братьев Гримм "Маленькие человечки" у меня проходит прицепом к иллюстрированному Незнайке (https://fantlab.ru/blogarticle67804). И там, и там коротышки. На самом-то деле, подлинное название сказки на немецком "Домовые" — совсем из другой оперы. Но теперь уж ничего не поделаешь: почему-то неточный русский вариант названия про маленьких человечков оказался самым распространённым. Так и будут немецкие эльфы в тени русского коротышки.

Обнаружилась неучтённая книжка с этой сказкой братьев Гримм (опять под названием "Маленькие человечки"). Иллюстрации показались мне любопытными и заслуживающими отдельной статьи (так-то по мелочам я первоначальную статью дополнил).

Книжка издана в Саратове. Год выхода не указан. Однако тираж 100 тыс. экземпляров и "цена договорная". Год, видимо, 1992-й. Романтическая эпоха кооперативного книгоиздательства. Здесь, правда не кооператив как таковой издавал, а региональный "толстый" журнал "Волга". Такой вариант тогда тоже часто встречался — редакции периодических изданий оказались более чуткими к новым возможностям. И вот ещё примета времени: иллюстратор на титульным листе не указан, в выходных данных стоит пренебрежительное "оформление художника А.Карнаухова". На "Фантлабе" книжки нет, подал заявку.

То были времена, когда неформалов привечали только за то, что они неформалы, а ещё лучше — абстракционисты. Ну художник и дорвался — выплеснул радостно всё, что имел за душой.

Но, прежде всего, пропел гимн родному городу. Вот иллюстрации на второй и третьей странице обложки: то есть пролог и эпилог. Я фото этих страниц обложки склеил в первоначальный разворот, пока они не были разделены книжным блоком.

Может быть, художник указал на народный источник своего стиля: "Покровская слобода" (там, наверное, какие-нибудь глиняные расписные игрушки делали)

Напомню содержание сказки. История про то, как бедному сапожнику по ночам стали помогать (шили отличную обувь) маленькие человечки (эльфы, домовые в разных переводах). Жена сапожника сшила им одёжку, они обрадовались и перестали помогать сапожнику — ушли из дома на волю. Впрочем, для этих иллюстраций сюжет не важен. Персонажи схематичные и однотипные.

Без подписей к рисункам произведение не угадать, такая условность подошла бы к любой книге.

Маленькие человечки до и после.

Ну что ты с этим сделаешь? Задорно, хулигански. Однако новизны у картинок не отнять, да и творческое начало налицо. Эта книжка, конечно, не памятник краткой эпохи Перестройки, но точно какой-то немаленький камень в основании этого памятника.

При перетряске книжных запасов ещё одно издание обнаружилась. Сборничек сказок братьев Гримм в мягкой обложке. Художница Г.Дмитриева.

На Фантлабе представлено первое издание 1988 года: https://fantlab.ru/edition143146. У меня дополнительный тираж 1990 года. Значит, издание тех же времён, что и хулиганская саратовская книжка.

Центральное издательство, советская художница с традиционной манерой и хорошей школой.

Глаз, конечно, отдыхает после буйного авангардного примитивизма.

Продолжим про маленьких человечков, ассоциации с которыми возникли после обзоров про Незнайку и коротышек.

Разбирая в прошлый раз иллюстрации к советскому рассказу Житкова, я сурово попенял художнице Носкович, что она уделила фантазийным человечкам мало внимания. Оказывается, чуть ли не параллельно с Житковым, она в 1967 году иллюстрировала книжку со стихотворением немецкого автора. Книжка переиздана "Речью". А сканы первого издания взяты с сайта "Музея детской книги": https://kid-book-museum.livejournal.com/1...

Если в рассказе Житкова художница Носкович мельком упомянула волшебных человечков, то в немецком стихотворении А.Копиша, она дала детальное изображение этих волшебных коротышек.

История про маленьких людей, которые помогали в работе бюргерам разных профессий. Активно — вслед за строфами стихотворения — рисует Носкович маленьких человечков.

Но люди всё портят, обижают маленьких помощников, и те уходят.

Вот эти злые, угрюмые большие человеки.

А маленькие человечки — положительные человечки. Редко они в немецких землях с людьми дружат. Факт помощи людям надо было отметить в анналах. Первоисточник понятен: современный поэт (гэдээровский?) расширил народную немецкую сказку и перевернул её окончание.

А впервые, видимо, стихотворение Копиша было напечатано в "Мурзилке" (1966. #1). В том же переводе (Ю.Коринец), но под другим названием (вероятно, более близким к подлиннику): "Кёльнские домовые". И рисунки самого В.Чижикова! Как не сравнить. Наглядно видна разница не столько между традицией (Носкович) и новаторством (Чижиков), сколько между книжной и журнальной иллюстрацией.

Это, конечно, известная по собранию братьев Гримм сказка "Маленькие человечки" (известна у нас под разными вариантами названия). История про то, как бедному сапожнику по ночам стали помогать (шили отличную обувь) маленькие человечки (эльфы, домовые в разных переводах). Жена сапожника сшила им одёжку, они обрадовались и перестали помогать сапожнику. Сказка не самая популярная: логика в ней средневековая крестьянская — людей другой цивилизации. Хотели работников, которые бесплатно трудились, отблагодарить за труд, а они разбежались. Понятно, почему современный поэт придумал другую мотивировку исхода маленьких помощников.

Братьев Гримм в советское время активно иллюстрировала Ника Гольц. Но часто на газетной бумаге, где её ажурные рисунки терялись. На Фантлабе с нашей сказкой представлены два сборника с иллюстрациями Н.Гольц: сборник "Литературные сказки зарубежных писателей" из советской серии "Библиотека мировой литературы для детей" (1982) и сборник "Сказки" (1991).

К "Маленьким человечкам" в каждом сборнике по одной чёрно-белой картинке.

Ещё один выдающийся советский художник — Е.Монин — часто иллюстрировал братьев Гримм. С его иллюстрациями есть такой сборник 1975 года выпуска:

Немного картинок, на которых собственно маленькие человечки даны только в общем плане.

Современная молодая российская художница — Софья Диманд — проиллюстрировала сборник "Подземный человечек и другие сказки", выпущенный в 2012 году малоизвестным издательством:

Иллюстрации современные, очень оригинальные.

Одиночные иллюстрации к сказке расскажут, скорее, о художнике, чем о сказке — это понятно. Но есть у нас и полные сюиты иллюстраций к "Маленьким человечкам". Эти полные сюиты рассказывают о художниках ещё больше, а о сказке почему-то ещё меньше. Ох, не зря формалисты-структуралисты (Ю.Тынянов, например) высказывались против всяких иллюстраций к произведению.

Полными сюитами проиллюстрировали нашу сказку мэтры современной российской книжной иллюстрации: А.Ломаев (несколько изданий, начиная с 2012 года) и К.Чёлушкин (в 2013 году). Рассматриваемая сказка братьев Гримм вышла отдельной книгой у каждого из художников (на Фантлабе: тут и тут).

Сканы всех до единой иллюстраций А.Ломаева (включая форзацы) размещены на сайте самого художника и взяты оттуда: http://www.lomaevart.com/HTML/Childrensbo...

Художники абсолютно разные. Поучительно сравнить подряд первые развороты в книгах.

1) Форзац

У Ломаева форзац — как лоскутное одеяло, настраивает на погружение в мир сказки: пестрый и по-домашнему уютный. У Чёлушкина на форзаце — сухие зарисовки, настраивают на лекцию о творческих приёмах художника.

1) Перед титулом

Разворот перед титульным листом. Художники заявляют о своих намерениях. У Ломаева — космический коллаж с маленькими человечками (эта заявка в части образного космоса не оправдается). У Чёлушкина — маленькие человечки в шеренге с монстрами (заявка будет отработана, тема монстров раскрыта полно).

1) Титульный разворот

Собственно титульный разворот в современных книгах часто представляет собой иллюстрацию, и в этом качестве дублирует ту роль, которая отведена иллюстрации на переплёте. У Ломаева это дублирование буквальное: на титуле та же иллюстрация, что и на переплёте. У Чёлушкина более интеллектуальное: повторяется только цветовая гамма, а так на титуле изображена стремительная фигура, рвущаяся, наконец, войти в книгу.

Понятно, что ничего общего у художников не будет. Понятно также, что Ломаев собрался иллюстрировать сказку, а Чёлушкин — свои собственные фантазии. За это Чёлушкина эстеты и любят.

У Ломаева в иллюстрированных им сказках, по-моему, одна концепция: уличное театральное представление. Танцуют все. Жизнерадостность начинает утомлять. Вот ломаевские сапожник с женой.

А вот угрюмый Чёлушкин. У него тоже есть сапожник с супругой. Глубоко в историю семейства уходит взгляд художника. Монстры сопровождают сапожника и глядят на него с семейных портретов.

Маленькие человечки у Ломаева — такие же участники балагана, как и все остальные. И работают дружно, и хороводы водят весело.

А Чёлушкин не таков, нет. Труд эльфов-помощников безрадостен, а жизнь даже после получения нарядов беспросветна.

Хорошо живётся персонажам сказки после ухода маленьких человечков у художника Ломаева.

Пристально глядит на зрителя уходящий эльф у художника Чёлушкина. И крыса ждёт не дождётся ухода эльфа — видимо собирается заместить его в сердце сапожника.

Ну что ж, хорошую карьеру сделала в русской иллюстрации сказка братьев Гримм "Маленькие человечки".

Очередное открытие из журнала Колобок (1976. № 1). Рисунок В.Пивоварова, постоянного автора этого журнала (задолго до того, как переменилась власть в "Весёлых картинках").