Искатель приключений француз-аристократ Шарль Леонар с товарищами обнаруживают в глухих пустынных областях обособленную цивилизацию в виде огромного полиса, окруженного неприступными горными массивами, — Вулоджистан. Обитатели этой страны, «вулоды», владеют тайной сверхтвердого и сверхлёгкого металла...

IV век нашей эры. Кельтский юноша Эган, чья мать в юности воспитывалась с правителем Британии, Испании и Галлии Константином, затем была пленена и стала женой вождя каледонского (современная Шотландия) племени Аэда, захвачен во время битвы римлянами и продан сначала в рабы, а затем, уже под именем Иоанн, за дерзость в гладиаторы. Жизнь его проходит на юге Британии, ставшей к этому времени римской колонией. За храбрость он получает свободу, но вовлечен в заговор соправителя Максенция, сидящего в Риме, против Константина, являющегося для юноши, в некотором роде, «сводным дядей»...

250 год нашей эры. Римская колония Антиохия. Юноша из богатой римской семьи Эмилий, принявший христианство , вынужден бежать из города, чтобы не попасть на растерзание диким зверям в амфитеатре.Ненавидящий его двоюродный брат Эвкрат вынашивает планы женитьбы на родной сестре Эмилия Корнелии, чтобы вступить в права наследства. Проходит 7 лет. Христианская община Рима посылает Эмилия отвезти важные документы христианам Сирии. Путь его лежит через Антиохию, где теперь наместником сидит Эвкрат, далее через пустыни в город Низивию, которую готовится осадить персидский шах Сапор. Тем временем сам римский император Валерий,окруженный ненавидящими его шпионами и предателями, высаживается в Малой Азии с 20-ю легионами...

Среди прочих писем в госпиталь осенью 1941 из охваченного блокадой Ленинграда тяжело раненый боец Евгений Петрович Рождественский получил одно, где было написанное сыном продолжение фантастической повести Д.Дара «Господин Гориллиус»...

Бабушка, плетущаяся с кошёлкой по улице, пытается отыскать на стенной газете, вокруг которой столпился читающий народ, хоть какие-то сведения о своём внуке — Иване Игнатьевиче Торопове, от которого уже два месяца нет писем. Подошедший красноармеец делает вид, что нашёл упоминание о награждении орденом Красного Знамени её внука...

Железные рельсы, смолёные шпалы, длинные штанги, выщербленные кирпичи и камни, белые мешки из-под зерна, набитые землёй. Не хватает только в узких прорезях бойниц пулемётов и дул винтовок... Это баррикады на улицах Москвы в ноябре 1941 года...

Аллегорическая дискуссия на собрании таких сущностей, как эхо, касающаяся трудности их существования, взаимодействия с людьми, о дружной артельной жизни в городах, на площадях, среди зеркальных витрин, о нерабочих днях по случаю выходных дней...

Бумага может иметь очень долгую жизнь и она многое может стерпеть. Она терпит и ложь, и гнусности, и опечатки, и грязную совесть, дешёвый пафос и скверный стиль. Но только до времени. Когда-нибудь и феноменальному долготерпению бумаги приходит конец...

Аллегорическая сцена общения писателя, взявшего в руку перьевую ручку и открывшего чернильницу, с сюжетами своих задуманных, но не написанных пока произведений. Эти сюжеты вполне одушевлённые сущности, выстоившиеся в одередь и доказывающие свою важность быть реализованными...

Странное желание имел один умирающий в мельбурнском госпитале в Австралии бродяга и бывший матрос — он хотел перед смертью вдохнуть глоток воздуха с Оксфорд-стрит, его родного лондонского воздуха. Только один глоток...

Кто он, этот таящийся от глаз неизвестный, чей сухой, монотонный, как цоканье маятника, голос, кружащийся над городом смерти, вещает: «Граждане, воздушная тревога, граждане...» Он исходит из чёрного, ворончатого рта рупора, но там, за картонной воронкой, должен быть живой человеческий рот...

Гулливер, попавший в страну лилипутов, не только ужаснул местных жителей своей величиной, но и оказался настолько прожорливым, что вверг это государство в серьёзный кризис. Этот гигант в день заглатывал столько пищи и выпивал столько вина, что этого хватило бы на треть всей страны. Посему решено было предоставить ему работу по специальности на основе его истёртых и просоленных морской водой документов...

Отличит ли старейший мулла Самарканда Сагреддин л-Эллиин цвета двух ворсинок шёлка, жёлтую и серебристую, принесённых ему молодым служкой? Это обязательное условие, как повелевает мусульманский закон, для прекращения великого поста, или священной уразы...

Подача воды в квартиру прекратилась, и автору пришлось идти на её поиски. В отличие от опытных хозяек, взявших бидоны и вёдра, он прихватил пустую стеклянную бутылку из-под боржоми и отправился в киоск, где девушка в белом халате торговала газированной водой, отпуская её в гранёные стаканы...

Какими они были, московские домоуправши первого года войны? Автор вспоминает свою домоуправшу Надежду Ефремовну; огромную книгу записи добровольных дежурств по дому и подъезду; очереди к ней на запись, похожие на пулемётные ленты; пальто мужского покроя, которое она носила.

Это была не юная библейская провозвестница, собирающая колосья, брошенные палестинскими жнецами, а пожилая женщина в чёрном платке с натруженными жизнью глазами, подбирающая брошенные под ноги толпящихся на рынке людей оборванные капустные листья. Придёт время, и мы с нашими войнами и этими капустными листьями станем ветхозаветны...

Ресурсы, дающие энергию на Земле, постепенно иссякли, и множество исследователей стали изыскивать новые способы для её получения. Среди прочих было предложено гениальное решение — повсеместно собирать энергию злобы людей, выбросы их желчи. Для этого были везде в людных местах — в транспорте, в учреждениях — устроены специальные поручни, которые собирали и гнали по проводам и по эфиру импульсы злобы в накопительные аккумуляторы...

Встреченный в московском кафе в тяжёлую военную зиму человек в пенсне и тяжёлой шубе, оказался знакомым литератором, бежавшим шестнадцатого октября 1941 года во время «дня великого драпа» из столицы в Казань, теперь вернувшегося и протягивающего каждому руку, чтобы поздороваться...

Никто не видел, чтобы завхоз Илья Ильич когда-нибудь притронулся к пище или «баловался дымом», но глаза его из-под дужек бровей, как аптечные весы, вечно взвешивали, охватывали объёмы, считали и пересчитывали, а его же собственное брюхо смотрело на него прокурором...

Когда-то забытая среди старых книг и пыльных полок и неожиданно найденная книжная закладка сподвигла героя рассказа на новый импульс творческой активности. Разноробразные темы встречались ему на пути, даже просто валялись под ногами, окружали писателя со всех сторон, старались пробиться вперёд и перебивали друг друга. Герою оставалось только выбрать какую-либо из них и поймать...