https://ok.ru/video/12969970286

https://ok.ru/video/12808424046?fromTime=84

Извечная мечта русских о "Добром царе" — благодетеле, невольно способствовала тому, что на Руси Великой, нет…нет, да и появлялись цари-самозванцы.

То чудесно спасшийся якобы от смерти царевич Дмитрий, а то и Пётр Третьего,

а то и сыновья царские, все — претендовали на российский престол и власть, обещая народу Блага Великие!

И народ сирый рад был обмануться… Жилось тяжко и невыносимо! Готов был поверить голодный и бездоленный — юбым заманчивым обещаниям!

Так ловкие и неглупые авантюристы, вели за собой тысячи людей, вставали во главе восстаний под именем «доброго Царя». Ввергая в кровавую пучину народ, а страну -в разруху! Страшную!

Наши волго-донские края особо богаты на Самозванцев!

Тому много причин, которые добросовестно исследуют учёные-историки… А день сегодняшний, приносит новые имена, алчных деятелей-властолюбцев!..

Конечно, главный самозванец с Дона – это Емельян Пугачев!

Но было много и других!

И имена их мало известны или совсем неизвестны. И хранятся на дальних полках истории края!

Вместе с Пугачевым они составляют яркую галерею деятелей. Жаждущих славы и власти ненасытной!

Ведь самозванцы много лет «подливали масло в огонь крестьянской войны на юге». Которая потрясала и испепеляла не только наше многострадальное Поволжье, но и всю Российскую империю!

Кто же они, не боявшиеся взять на себя эту ношу и власть порочную, имущество немалое и золото кровавое??!!!

Первым среди «Искателей Удачи» надо назвать Федора Богомолова.

В 1772 году в Дубовке формировался Московский легион Волжского Войска.

В команду ротмистра Персидского записался некий молодой человек, под именем Федора Казина.

А в действительности это был беглый Богомолов.

Скоро среди казаков пошли слухи, что, мол, Казин — никто иной, как Пётр Третьего, муж Екатерины Второй!

Как раз три роты казаков, среди которых и был Казин, зимовали недалече, на речке Иловле!

В долгие вьюжные вечера казаки сходились «погутарить».

Казин был в центре их!

Его важные слова слушали. С ним соглашались! Ему стали верить!

И всё больше убеждались, что слухи о нём — чистая правда!

ЧТО ЭТО – СКРЫВАЮЩИЙСЯ ОТ МЕСТИ ИМПЕРАТРИЦЫ,

МУЖ ЕЁ — ГОСУДАРЬ ПЁТР ТРЕТИЙ!

И КАЗИН ГОРДО ОБЪЯВИЛ СЕБЯ «СПАСШИМСЯ ИМПЕРАТОРОМ!»

Потаясь, ночами, к нему собирались недовольные хваткие казаки,волжские да донские!

И вскоре Казин возглавил мятеж!

30 марта казаки открыто взбунтовались — и арестовали офицеров!

Но пока бунтовщики раскачивались- офицеры другой роты окружили дом — и скрутили Казина и его сподвижников!

Под усиленным конвоем их доставили в Царицын.

Под караул! Вроде бы, надежной артиллерийской команды.

Казалось и всё тут!

И бесславному самозванцу — конец!

Ан нет! Не так развивались события!

ПО городу упорно поползли слухи, что в каземате насильно содержат самого Государя Петра 111-го! Среди толпы на волжском взвозе и базарах, целыми днями шныряли ушлые люди и подговаривали всех:

— Освободи-Ить ! Освободить нашего Царя Петра Третьего!

Вот так обрабатывалось тогда общественное мнение.

В этом (скажем так) пиаре, были задействованы… даже благочестивые священники.

На подготовку сей акции было затрачено три месяца.

А вот сколько денег и подношений ушло на то — история скромно умалчивает!

25 июня 1772 года, в Царицыне, вспыхнул заранее подготовленной бунт!

Толпы вооруженных горожан, круша всё, кинулись освобождать самозванца!

Тогда царицынский комендант Цыплетев с командой преданных офицеров поспешил к месту бунта…

Разъяренная толпа с дрекольями в руках уже пыталась отбить у солдат мнимого царя Петра Третьего!

Цыплетев приказал: «Огонь!» — и бросился с саблей в толпу…

В пылу схватки получил несколько сабельных ударов…

Однако остался цел, но долго не мог владеть одной рукой.

Пламя бунта было притушено…

Но астраханский губернатор Никита Бекетов, находившийся тогда в Царицыне, приказал ночью, тайно, отправить самозванца по Волге в гиблый Черный Яр.

И не зря!

Отряд казаков-сподвижников этого самозванца Казина, (а с ними властолюбец поддерживал связь из стен тюрьмы), заручился на Дону поддержкой станиц Пятиизбянской, Голубинской, Трехостровской.

И они готовы были скакать ватагами на выручку Государя!

А может за ними – и весь Дон?!

Императрица Екатерина, прознав о наглом самозванце и не расторопности местных властей была разгневана!

Губернатору Бекетову объявила выговор:

— Почему «по сию пору самозванца кнутом не высек»?!

Гонец срочно доставил на Волгу ее указ!

Вот выдержка из него:

«Самозванцу Богомолову — вырезать ноздри. И на лбу — поставить знаки. Сослать — в Сибирь — на каторжные работы».

После проведения в Царицыне,( принародно!) жестокой экзекуции над Богомоловым, он по дороге скончался.

Сильно был наказан артиллерийский полк и казаки, замешанные в бунте.

Ого, 12 тыс. шпицрутенов было дано повстанцам!

И десятки горемык не вынесли прохождения сквозь строй!

Весь царицынский гарнизон был почистую сменен — и сослан!

В Сибирь! Навечно!

А царицынскому народу грозно зачитали следующее:

«ЧТОБЫ МОЛЧАЛ! И ЗАБЫЛ О БЫВШЕМ В ЦАРИЦЫНЕ САМОЗВАНСТВЕ»!

Такие жуткие страницы истории будут , увы, повторятся и в благословенные советские времена…

... Щедрым ливнем сыпались из-под пера просвещенной императрицы сладкоречивые Указы своему народу!

А под ними, маловыполнимыми, вырастали ещё более щедро грибы-поганки, эти дерзкие самозванцы!

Уже в 1773году по Дону стали ходить будоражащие слухи о новом самозванце -Пугачеве!

Я не буду уделять ему много внимания, т. к. история столько поведала о нём, что и тайн-то, поди, не осталось.

Вспомню лишь черный для Екатерины год, когда успехи Пугачёва — росли и росли!

Взяты им, считай без боя, города по Волге – Саратов и Камышин!

Хитромудрый Пугачев, (щедро одаривая награбленными деньгами и добром, перебежчиков и сподвижников), лихо вступил в пределы Царицынского уезда!

Первая встреча его с правительственными войсками, в наших местах, была у речки Пролейки, при впадении в Волгу.

Битва Пугачевым была выиграна! И ликовали, потирая руки в крови, повстанцы!

Самозванец с почестями, без боя, вошел в купеческий посад Дубовку!

А потом почти беспрепятственно подошёл к укрепленному комендантом Цыплетевым Царицыну!

Но, увы, крепость Пугачеву взять не удалось! Впервые!

Тогда пугачёвцы отыгрались на царицынском имении губернатора Бекетова,

да немецкой колонии Сарепте — преизрядно пограбив их и страшно порушив!

И Емельян, уже пощипанный войсками, двинулся (со своим гаремом) дальше!

Оставляя за собой — испепеленную и окровавленную Русь, и уводя толпы заложников –

дворянских жен и детей!

А на пятки ему наступали войска, посланные императрицей под предводительством Михельсона! А по пятам "мужицкого царя" мчался с малым отрядом Суворов. Прискакал он в Царицын, встреченный комендантом Цыплетевым. Не задерживаясь, Суворов через Волгу прибыл в Ахтубинский шелковый городок, а затем помчался в слободу Николаевку… Но опоздал.

Михельсон нагнал затравленного самозванца в 40 верстах ниже Царицына, и разбил остатки войска Пугачева. Наголову!

Но самозванцу удалось скрыться за Волгу…

Из Царицына ежедневно конвоировались партии пугачевцев по 100-200 человек в ссылку! Многие приближенные его были здесь казнены.

А сам Пугачев закончил жизнь, как известно – на плахе.

Так трагически кончали все самозванцы!

А недобитые пугачевцы составили разбойничьи отряды.

И преступники долго терроризировали жителей Волги и Дона!

И это ВСЁ, что получили люди от многообещающего властолюбца Пугачева!

...Страшный разгром Пугачёвского восстания надолго запомнился народу!

И какие бы ливни и грозы не шумели в ту пору над Российской империей, самозванцы более не являлись…

Но все забывается, даже страшный опыт истории…

И уже в 1780 году, опять в нашем крае заговорили — о чудесном спасении

Пугачева.

О том, что ПЁТР 111 жив –то!!!

И что весть о его казни распущена ложно... Что он только ждал момента...

Да собирал силы для борьбы новой!.. Для улучшения жизни народной!

Этого нового самозваного Петра 111 звали — Максим Ханин!

Он вначале сражался под знаменами Пугачева и уцелел после разгрома восстания.

В 1778 году встретился в Самаре сотоварищем – тоже пугачевцем.

За чаркой водки они сетовали о времени нынешнем и жалковали о былом.

Вот тут–то знакомец и убедил Ханина.

— Ну до чего же ты, братан, похож на Пугачева!

И что тот может взять на себя властную роль Пугача — царя мужицкого! Царскую!

Возвратившись к себе, на Иловлю казачью, сей Ханин,стал потихоньку внушать доверенным людям, что дескать он — есть сам царь ПЕТР 111 !

А дальше, мол, — СМЕКАЙТЕ САМИ!

Эти желанные слухи быстро разнеслись по селам и станицам!

Приводя всех в смятение неимоверное!

Дошли они и до волжского губернатора! Поднялся страшный переполох!!!

Губернатор немедленно и самолично прискакал в Царицын!

Ханина враз арестовали. Подвергли пыткам, а потом отправили в Саратов.

О дальнейшей судьбе очередного самозванца предположить не сложно!..

...Нарушу хронологию рассказа о появлении самозванцев на Дону.

Хочу завершить его сразу двумя самозванцами, которыми, может быть, надо было начать разговор.

Так как их явление народу произошло в году 1732,ещё до лиходея Богомолова и прочих. Но я приберег их к финалу, так как их «самозваная» судьба отличается от прежних своей примитивной безнадёжностью.

Вот послушайте…

Беглый драгун Стародубцев поселился в станице Яменской на речуе Бузулуке,(ныне Алексеевский район Волгоградской области).

По приговору казачьего атамана был бит батогами «за леность великую и ослушание». Обиженный драгун подружился с нищим казаком Тимофеем Тружеником. Никаким Тружеником тот, конечно, не был.

Прозвище носило скорее иронический характер.

Эти два бездельника, сговорившись, решили выдать себя за обездоленных царевичей — Петра и Алексея, сыновей Петра 1-го!.

Это было время правления императрицы Анны Иоанновны.

Над чудаками сначала смеялись, а потом кое–кто, стал верить их посулам!

Но тут ушлый Труженик попал в острог. А Стародубцев, не убоясь, стал набирать по речке Бузулуку вооруженный отряд казаков. Для похода. На Москву!

Но местный станичный старшина, прознав об этом самозванце, изловил с отрядом казаков и его, да подельников…

Итак… два «брата-самозванца» Стародубцев и Труженик, обнялись, все-таки, в желанной Москве! Но в подвалах страшной Тайной канцелярии! На дыбе!

Стародубцева того казнили! В знакомой нам казачьей станице Яменской.

Такая же участь постигла и Труженика.

=====================

Гулко ступали ВЕКА…

И на российском престоле один законный Государь сменял другого. А мечта о «добром царе» продолжала жить в народе!

Не находя подтверждения в реальности.

И вновь начнёт подниматься народ за свою свободу — от унизительного рабства!

Но вожаки уже не будут выдавать себя за Царей!

Они будут убивать самодержцев БОМБАМИ! Террором!

Но это, как говорится, уже другая история – и ДРУГИЕ ТАЙНЫ!

О покрытом седым времене форпосте Царицыне на Волге написано не так много.

Каждый имеет представление о нем, но насколько эти знания достоверны?

В глубинах архивов хранятся его увлекательные тайны, а судьбы земляков ждут часа, чтобы выйти из туманного небытия.

Итак, бурный век Екатерины Великой.

Южная, взрывоопасная окраина империи. 1755 год. Военизированный Царицын и славный комендант его Иван Цыплетев.

Стоя на высоком волжском берегу, обдуваемый жгучими ветрами, он вспоминал, как на выпускном балу в Санкт-Петербурге в сухопутном шляхетском кадетском корпусе шутили:

«Пропал ты! Едешь служить в самую Тмутаракань. Смотри, чтобы степные волки не слопали,тебя, ЦЫПЛЕТЕВ!»

Поручик Иван Цыплетев в Царицын прибыл для службы в артиллерии.

За пять лет службы в гарнизоне, в самом-то Царицыне он живет недолго. Его сразу посылают в экспедицию для описания коварной, завоеванной территории по рекам Тереку и Куме. В документе задание: «где какие казенные сады, шелковые заводы и протчее разводить можно».

А потом опять не его артиллерийское дело, коему обучался.

А надобно «снять планы тутовых садов в Ахтубинской пойме, а впоследствии найти мастеров с семьями, поселить их в намеченных местах и организовать производство шелка» на Волге.

Кажется, зачем поручать сие сугубо военному человеку?

Дело в том, что становление шелководства в империи шло по личному распоряжению Екатерины Второй и под ее неусыпным присмотром. Для исполнения нужны были люди высокой дисциплины и деловой хватки.

Молодой поручик Цыплетев все поручения в том выполняет блестяще!

Довольная Екатерина Вторая возводит его в чин полковника и назначает комендантом крепости Царицын.

Первые годы комендантства его прошли в тяжелой борьбе с разбоями, грабежами да со смутой.

Тут как раз в посаде Дубовке, где жили волжские казаки, объявился некий царь Петр III. Он собирал под рваные знамена недовольных и буйных казачков.

Это был беглый крепостной графа Воронцова Иван Богомолов. Доставил этот тезка полковнику Цыплетеву немало хлопот.

Вот о чем повествуют хроники:

«Иван Богомолов схвачен казаками, закован в кандалы и доставлен в Царицын. Ловкий и изворотливый, он сумел убедить стражу в том, что он действительно царь Петр 111. Молва об этом охватила бедноту и толпа с кольями и дубинками явилась в острог, чтобы освободить самозванца».

В городе вспыхнул бунт недовольства, который был прекращен личным вмешательством коменданта Цыплетева.

Он был боевым офицером. Поэтому в скоротечной схватке со смутьянами оттеснил вооруженную и буйствующую толпу, хотя сам получил несколько сабельных ударов… Но бунтовщики были рассеяны, а особо злостные брошены в смрадную темницу.

Дерзкого самозванца-царя заключили под стражу и по распоряжению губернатора Никиты Бекетова вывезли подальше в Черный Яр.

По указанию того же Бекетова в Царицыне был заменен весь ненадежный гарнизон, что Цыплетев и сделал. В городе водворилось вроде как спокойствие.

В источниках так описываются последующие события:

«После замены солдат в гарнизоне авантюрист Иван Богомолов был доставлен в Царицын и предан суду. На главной площади крепости его нещадно били кнутом, вырвали ему ноздри, выжгли на лбу каленым железом В.О.Р.».

Отправку в Сибирь самозванец ожидал в подвале, прикованной цепью к стене. Это была его последняя ночь на Волге. По дороге в Сибирь незадачливый «император» умер.

А что же наш Цыплетев?

Вслед за подавлением бунта он залечивает раны и перелом искалеченной руки, которой долго не мог владеть.

Как комендант он отдает себе отчет, что это еще не победа, что шибко волнуется на Дону и Волге окаянная вольница, что степные пожарища и сражения еще впереди.

И как опытный воин он готовится к ним…

На горизонте пламенело зарево Великой крестьянской войны или кровавожадного бунта Емельки Пугача…

ОБОРОНА ЦАРИЦЫНА

Цыплетев принимает энергичные меры к ремонту и достройке ветхих крепостных валов и сооружений в Царицыне. К работе им привлечены местные жители, солдаты гарнизона. А также беженцы, кои нашли за стенами крепости защиту: дворяне, купцы, чиновники… и еще 900 пленных турок.

Комендант не только укрепляет крепость, но и требует у высших властей дать ему вооруженные воинские силы.

И он получает их: «отряды донских казаков и 100 казаков московского легиона из 2-ой действующей армии корпуса генерала Багратиона».

Комендант спешит сам и подгоняет людей … Ибо надвигается неминучая беда.

Новый мужицкий царь «ампиратор» Емельян Пугачев, пройдя кровавым смерчем по губерниям и уездам, уже предерзостно стоял на подступах к Царицыну.

На Волге его, как победителя, встречали часто без единого выстрела.

Но еще в октябре 1773 года Государственная военная коллегия наистрожайше предписывает Цыплетеву:

«Собрать все наличные силы гарнизона и выставить заслон на Волге, чтобы в случае приближения Пугачева встретить оного вооружено. Как его самого, так и злодейскую с ним толпу переловить и проход за Волгу всемерно воспрепятствовать».

Предписывать – это, конечно хорошо, -почесывает затылок Цыплетев. — Но моя слабо укрепленная крепость в тяжелейшем положении.

И он, не ведая усталости, принимает отчаянные попытки для усиленияеё огневой мощи.

Посмотрите, что он делает? Приказывает:

«Перевести с царицынской сторожевой линии, из Сарепты и других форпостов в крепость Царицын все пушки и боеприпасы. Сжечь незащищенный крепостными стенами форштадт, дабы его постройки не достались супостату и не служили оному прикрытием».

Опытный Цыплетев понимал, какая жуткая опасность грозит городу!

Ведь к этому времени пали ниц перед войсками Пугача по Волге Саратов, Камышин, Дубовка, в которых скопища казаков и жителей перешли к удачливому самозванцу.

Из донесения Цыплетева императрице Екатерине Второй:

«Город уныл и в опасности. Я ободряю царицынских жителей и войска. Обнадеживая Вашей милостью, если они геройски отстоят город. Жду к себе Багратиона и другие силы».

Он делает все возможное, чтобы в самой крепости вдруг не вспыхнул бунт и не свел все его усилия на нет.

Если враг у тебя в доме, что ему противопоставишь? И он сообразил. Накануне сражения с войсками Пугачева Цыплетев получил сообщение о прекращении русско–турецкой войны и заключении мира.

Он сразу же приказал оповестить в церкви весь народ об этом радостном событии, чтобы поднять дух людей перед нападением Пугачевцев.

Наступил решающий день.

Вместе с комендантом Цыплетевым подготовил город к сопротивлению повстанцам бывший комендант Саратова Бошняк Иван Константинович.

Иван Бошняк в восемнадцать лет поступил на военную службу. Отличился в сражениях в Турции, Пруссии, Швеции, Польше. Дослужился до полковника.

В 1771 году был поставлен комендантом Саратова.

При наступлении войск Пугачева на Саратов в 1774 году организовал оборону. Однако горожане после атаки повстанцев присягнули на верность «царю мужицкому» Пугачеву.

Пушкин в труде «История Пугачева» пишет:

"Бошняк остался с шестьюдесятью человеками офицеров и солдат. Храбрый Бошняк с этой горстью людей выступил из крепости и целые шесть часов сряду шел — пробиваясь сквозь бесчисленные толпы разбойников. Ночь прекратила сражение. Бошняк достиг берегов Волги. Казну и канцелярские дела отправил рекою в Астрахань, а сам 11 августа благополучно прибыл в Царицын ».

При нападении Пугачева 21 августа 1774 года на Царицын, артиллерия Бошняка разбила и потопила ядрами и картечью на Волге суда пугачевцев, атаковавших город.

Комендант Цыплетев так описывает баталию.

«В Царицыне формировался строй в более 6000 человек; поставил в батареи и с Богом началась в крепости пушечная пальба из 12 орудий… с злодейских батарей от 2 до 4 часов пополудни сыпались в крепость и город ядра, гранаты и бомбы, они даже перелетали через крепость в Волгу… А наши артиллеристы пушками выстрелы — ни то, что многие батарею с него сбиты, не дали ему выгодного места ни одного».

Добавим, что Бошняк, будучи в Царицыне, спас дочерей бывшего коменданта Саратова Т. Юнгера.

Младые девицы Юнгер, за отказ подчиниться прихотям Пугачева, были отправлены им в наложницы под караулом на судне по Волге до Царицына.

Но пленницы сумели скрыться на берегу.

Узнав про то, Бошняк отыскал и приютил сирот в Царицыне, получив на то добро Цыплетева, а после опекал их в Саратове.

За храбрость против бунтовщиков Екатерина Вторая пожаловала его деревнями и крестьянами.

Скончался И.Бошняк 6 января 1791 года в Саратове в почете и известности.

«В летах преклонных, уважаемый саратовцами и щедро награжденный за верность к престолу. Погребен торжественно: перед гробом ехал эскадрон казаков с знаменем; за ним духовая музыка играла унылые марши. Сцена была трогательная. Все плакали о нем. Слезы народа есть лучшая похвала. На гробе его нет памятника; зато он воздвигнут в сердцах жителей Саратова».

История сохранила письма поручика Г.Р. Державина (будущего поэта и генерал-прокурора российского) к коменданту И. Бошняку при защите Саратова от пугачевцев.

Честолюбивый Державин обвинил Бошняка чуть ли не в измене при захвате Пугачевым Саратова.

Екатерина Вторая, разбирая этот спор, нашла Бошняка невиновным.

Итак, военачальник Пугачев Царицын, единственную крепость в своих кровопролитных сражениях, взять не сумел.

ДОМ У МОСКОВСКИХ ВОРОТ

Все заслуги мужественного Цыплетева были высоко оценены. Императрица произвела его в бригадиры и пожаловала землю недалеко от города в верховье реки Царицы. Хотя он и не стремился к великим благам и почестям.

А в Царицыне у Московских ворот был его дом, в котором он жил с супругой Луизой Ивановной и детьми. Были еще дома и пашни.

Грамотные супруги много времени уделяли распространению нового в земледелии, виноградарстве и бахчеводстве. Да так, что Царицынские арбузы поставляли к императорскому столу.

Приучали они своих крестьян к рачительному хозяйствованию. Это было важно на земле, где прошли пожары крестьянских войн. Цыплетев понимал, что истинному хозяину не до мятежей и очень много таковым помогал.

Царицынские жители денно и нощно нуждались в защите, так как после пугачевщины край терзали многочисленные разбойничьи банды, против которых комендант двинул несколько боевых отрядов. Но их не хватало.

Цыплетева беспокоило, что даже расположенная под боком немецкая колония Сарепта и та не знала покоя. Её грабили то налетавшие из степей калмыки, то разбойники нападали на её стада, похищали женщин, врывались в саму колонию.

Об этих бедствиях его извещает форштегер Сарепты Даниэль Фок. Жалобы его, писанные на ломаном русском языке, были наполнены криком о помощи супротив бесчинств и грабежей.

Цыплетев, пододвинув поближе свечу, читал очередное письмо Фока, коряво писанное от 16 сентября 1774 года.

«Разбой у нас нет ещё перестал. Вчера иные злодеи пришли в хутери и хотели баранов взять, сначали хотели нас принудить и много нас испужали. Ещё вчера калмыки пришли в наш табун и отогнали нам скотини. Сего числа также казаки украли».

Далее Фок сообщает, что сарептяне живут в своей малой деревне без караула, ворота в колонии сломаны, почему просит Цыплетева дать солдат на четверо ворот и казаков, чтобы во время опасности охранять поселенцев Сарепты.

Разбойники, недобитые озлобленные пугачевцы, порою одолевали.

Нередко за ними следовали обозы с награбленным добром, снедью и выпивкой, в селах они приказывали встречать их на коленях и подносить деньги, распоясавшись, устраивали пьяные оргии.

Из царицынского архива, как «Дело о разбойническом атамане Гавриле Букове и держателях его казаке Малышеве и монахе Льве», видно, что этот атаман Буков зиму 1775 года скрывался в урочищах на речке Медведице, но был пойман и содержался в Новохоперской крепости.

Цыплетову докладывали, что в январе 1776 года тот бежал, сволочь! За ним снарядил погоню…

Грабители из банды Филиппова есаул Хохлов и Сучков, долго бесчинствовали по донским и волжским просторам и рекам. Однако были словлены, хотя уходили от сыска то верхами на бешенных скакунах, то на вертких лодках в плавнях и камышах.

По доставлению злодеев в Царицын «над ними наряжен был суд».

Боже, а сколько хлопот доставило нападение ватаги разбойников на губернатора Якоби под Сарептой близ Царицына! Пока тоже не словили тех бандюг из банды Рыжего!..

Жизнь в Царицыне налаживалась, хотя по временам свирепствовал голод. И конечно, Ивану Цыплетеву пришлось организовывать помощь недоедающим, особенно бедноте.

Его жена Луиза Ивановна давала дельные советы и активно сама участвовала.

Годы комендантства были тяжелыми, но и значительными в жизни Ивана Цыплетева. Поэтому не случайно ему доверяют важный пост заместителя Саратовского наместника.

Я опущу годы его работы в тех краях, а перейду ко времени, когда он вновь появился в нашем Царицыне в своем доме у Московских ворот.

Ибо здесь на склоне лет в окружении семерых дочерей он мирно закончил свой земной путь.

Его с почестями похоронили в Царицыне 27 августа 1797 года. Это кладбище находилось тогда в центре форпоста.

Сейчас это район площади Павших борцов Волгограда с неугасающим Вечным огнем.

Когда мы в дни праздников возлагаем цветы к монументу Павшим борцам, мы не знаем того, что посещаем могилы своих забытых знаменитых предков. О которых мы так мало ведаем.

Одна фраза об Иване Цыплетеве из дореволюционного издания по истории Царицына:

«Заслуги этого человека не оценены по достоинству: ему не только нет памятника в Царицыне, но его имя редко кто знает».

Но теперь, надеюсь, мы узнали его и не позабудем!

© Copyright: Николай Бичехвост, 2011

Рецензии

Было очень интересно прочесть. Спасибо.

Андрей Симаранов 16.11.2014

ЛИШЬ БЫ НЕ В КРЕМАТОРИЙ...

(Из моей книги "От Сталинграда до Люксембурга...")

...........................................

Перечитал написанное я и задумался…

Какие же разные судьбы были у угнанных на принудительные работы в Германский рейх остарбайтеров! Потому что все их записки, мемуары, какие мог разыскать, проштудировал не по одному разу.

И судьбы этих невольников можно разделить на две линии.

Первых, а их было громадное большинство, ожидал рабский, беспощадный труд на шахтах, военных и прочих заводах в самой клыкастой Германии. Вторые, которым просто повезло, работали в обслуживании, прислугой либо у сельских бауэров, или в таких оккупированных немцами странах как Люксембург, где сами жители «ходили» под немцами и помогали остарбатерам.

Было бы несправедливым сказать, что все немецкое население были «гады» и "падлюки", и гнусно относились к пригнанным восточным рабочим, в том числе несовершеннолетним. И это следует обозначить.

Записывая воспоминания матери в 2010 году, словно следственно-прокурорский работник, я вольно-невольно переспрашивал, уточнял ее факты, заметки… Ну очень хотелось мне получить и сохранить историческую правду того поколения и своих родителей!

Так вот, ни одного разночтения за многие дни и месяцы разговоров не допустила моя старая матушка, бывшая «остовка» Татьяна Котова. Настолько ясными и чистыми были воспоминания ее неповторимой молодости и так крепко они врезались в ее военную память!

И будучи в родной деревеньке Новокиевке, в доме родителей, мы вместе с матерью и сестрой Валей вот что вспомнили…

Была тоже угнана девчонкой в Германию знакомая нам по деревне приятная и высококультурная женщина Валентина Тихоновна. Мы разыскали ее недалече в г. Новоаннинском, она жила с дочерью Светланой, моей милой одноклассницей и подругой юности.

Добавлю, что десятилетиями в нашей стране было пренебрежительное, презрительное отношение к угнанным из СССР в Германию гражданам, в том числе детям. Большинство остарбайтеров это скрывало, и порою даже близкие люди о том не знали.

Словно эти рабы сами поехали туда по своей доброй воле, а не Родина не смогла защитить их и сдала немцам.

Такова была наша послевоенная государственная политика. Ведь проще было бросать тень на этих несчастных изгнанников, чем великим правителям признавать свои многомиллионные промахи с людьми, потери на фронтах и в тылу.

Да и не сталкиваемся ли мы с подобной политикой в нашей «перестройке», которой конца–края не видно… Когда в верхах тоже закон о борьбе с коррупцией не принимали более десяти лет, а теперь она удавкой захлестнула всю Россию… А та же Финляндия, супротив которой мы развязали в 1939 году зимнюю войну, является сегодня одной из менее коррумпированных стран мира… А Люксембург — ныне самая богатая стана в Европе...

Итак, перейдем к воспоминаниям Валентины Тихоновны, за которые я ей низко кланяюсь. Во время рассказа она часто прерывалась,и слезы текли из её глаз...

Я НЕ ЕВРЕЙКА!

В 1943 году проживала я в Ленинградской области в Луга. Жили мы с мамой, две дочери. Мне 17 лет, небольшого росточка.

...Поясняю, как автор, что немцы уже оккупировали часть Ленинградской области и вовсю хозяйничали. Поспешали вместе с местными бургомистрами четко исполнять следущее указание коменданта.

"Так как до сих пор на работу в Германию явилось очень малое количество людей, то каждый волостной бургомистр должен совместно со старостами деревень поставить еще по 15 и больше человек с каждой волости для работы в Германии.

Поставить людей поздоровее в возрасте от 15 до 50 лет".

...Сестра ушла,и я осталась с мамой дома. Заходят в форме два немца. Один подозвал меня пальцем:

— Komm mir! Иди сюда!

Я училась в 9-м классе и хорошо знала немецкий.

Они говорят и показывают:

— Weg!

В дорогу, мол, одевайся.

Мама заплакала,я тоже.

Немцы повезли меня к железной дороге. Там стоял состав товарняка. Вагоны были битком набиты такими же, как я.

Везли нас до Германии, у меня ничего не было. Мама успела дать мне булку хлеба. В пути все делились со мной едой.

Привезли в Магдебург. Поместили в лагерь, ночевали на двухъярусных нарах.

Через 2-3 дня построили всех, стали выбирать.Прошел слух, что специально отбирают евреев, "юде", для крематория. Сжигать. Я была черноволосая, глаза карие, а носик с горбинкой.

Ко мне подходит высокий офицер в форме:

— Jude? Еврейка?

Отвечаю:

— Nein! Russin! Нет! Русская!

Достаю ему метрики, свидетельство о рождении и читаю:

— Фамилия Иванова.Город Луга, ул, Московская,21.

Он толкнул меня в спину — и вытолкнул в сторону, отдельно ото всех девчат.

Я ему по-немецки кричу:

— Ich nein Jude! Я не еврейка!

Плачу.

Тут к офицеру подходит женщина и говорит по-немецки:

— Das ist meine Tochter! Это моя дочь!

Это она пришла меня выручать. Он пристально смотрит на нее — и внимательно на меня.

Она повторяет: -Das ist meine Tochter!

Офицер спрашивает ее:.

— Wie ist Name. Как ее имя?

Женщина знала мое имя, так как ночевали мы вместе и разговаривали.

Она ответила:

— Валентина.

Офицер рявкнул:

— Feraus! И швырнул меня к «матери».

Так я стала называться по ее фамилии Маринн Валя. И под фамилией своей спасительницы пробыла и прожила затем в немецком лагере все три года.

Мы ждали, мучились, куда же нас отправят. Боялись, лишь бы не в крематорий… Для сжигания…

Отсюда нас, десять девочек, увезли, и со своей «матерью» я никогда не виделась. Помню ее всю жизнь.

…Привозят нас в город. На площадке стоит казарма. Здесь же и общежитие, деревянные бараки. Тут работали немцы.

Нас приняла немка, ее звали Урсула; она не обижала и кормила нас хорошо.

Сразу сказала:

— Девчата, вы будете здесь работать. Вы будете пускать дымовую завесу, когда самолеты налетят бомбить. Будете подходить к аппарату, и поворачивать вот эту ручку…

Когда нас только привезли, Урсула повела в бараки, умываться. Там стояли бачки с водой.

В бараках, где мы жили, было чисто и аккуратно. Спали на двухэтажных нарах. Рабочую форму выдали нам чистую. Брюки, ботинки, туфельки. Пиджачки теплые. Шинели теплые. Пилотки. Уже стоял ноябрь-декабрь на дворе.

Немка Урсула была как старшая. Когда мы плакали по родным и дому, утешала нас, уговаривала. Когда мы расстались, ее больше не видели. Очень хорошо к нам относилась.

За три года, слава богу, нас не бомбили. Мы радовались. Вроде они, летчики, знали, что здесь свои, советские. Мы гоячо молились богу, чтобы нас не бомбили.

Как-то утром мы встали, говорят, что русские пришли. Мы боялись своих солдат, вдруг возьмут и отправят опять в лагерь, советский. Мы же на немцев работали.

Девчата между собой шептались, переговаривались, но не знали куда идти, куда податься. Все потихоньку разбежались…

Я пошла в нашу комендатуру. Все сказала про себя. Они взяли к себе работать секретарем, печатать документы. Жила я в воинской части.

Начальник был полковник в форме, у него была гражданская жена.

В комендатуре работала я месяца два.

Меня оставляли жить немецкие знакомые немецкие фрау Мари и фрау Роза, простые жители. Я была у них в гостях не раз. Они знали, где я работаю. Они боялись русских солдат.

Как-то подходят ко мне сотрудники комендатуры:

— Валечка, хочешь домой?

— Скоро поедешь домой!

Я заплакала. Они успокаивают:

— Не плачь, теперь вы живы остались.

Фильтрацию, спецпроверку органами для выезда на Родину, проходила в особом отделе в другом здании. Наши девчонки при фильтрации ничего особистам не скрывали и проверку все прошли. Через две недели подали вагоны. Доехали мы до Риги — и домой, на Ленинград!

В поезде познакомился со мной молодой военный офицер,а на кителе награды. Потом приехал к нам домой. Мы сыграли свадьбу. Прожили с ним всю жизнь, двух дочерей воспитали, сейчас внуки у меня... Вот так.

Добавлю, читатель, что семью эту в нашей деревне очень уважали. Муж Валентины Тихоновны преподавал в школе, учил и меня.

И никто никогда не знал, какая была судьба в плену у той юной Валентины Тихоновны…

Рядом с надгробным памятником моему отцу стоит памятник мужу Валентины Тихоновны, офицеру Александру Михайловичу. И в жизни они дружили и продолжили путь свой иной тоже вместе… Просто Защитники Отечества.

Взгляд из Германии. Город Хеннигсдорф. Остовка из Сталинграда А. Мокрова.

«На фабрике отношение гражданских немцев к русским было неплохое, (лучше, чем в лагере). Немцы нам сочувствовали, дарили какие-нибудь сувениры, давали хлеб, отрывая от себя, дарили одежду, проявляли доброжелательность.

Я помню фамилии, имя мастеров; Это – Luplow, Grau, Адольф, Krallapp, который хорошо знал русский язык и любил откровенно поговорить с русскими о жизни, о войне, о работе.

В нашем цеху была немка Марта – 27 лет. К русским относилась хорошо, дружески, всегда была добрая, веселая. Переплелись здесь судьбы русских и немцев – добро и зло, вражда и дружба… Перед освобождением нашего лагеря нас собирались расстрелять или взорвать лагерь, но не успели.

…Нас освободили, мы вернулись домой, но не было нам доверия, всю жизнь нас считали людьми второго сорта, неблагонадежными. Все уже старые, больные, многие скрывали свое пребывание в немецком лагере от детей, от мужа. У многих нет семей и детей. А мы через всю жизнь на своих плечах пронесли груз чужих ошибок».

Читатель, многие невольники рейха и вовсе не дожили до конца войны. Дети, женщины и мужчины погибали в нечеловеческих условиях. Вдумайтесь, только за два упомянутых нами года, с 1942 по 1944, умерло более ста тысяч остарбайтеров, вывезенных из СССР! За это же время было возвращено обратно домой около 150 тысяч «нетрудоспособных». Они «доходили» дома.

На их места составы мчали круглыми сутками с Востока новых и новых здоровых рабов…

А навстречу им готовился катится против фашистов через воды пролива Ла-Манша вал Второго фронта. Катился морскими, пехотными и воздушными силами огромных эскадрилий, этих летающих крепостей, с подвещенными к брюхам бомбардировщиков десятками тысяч смертоносных бомб...

С жутким воем падали они с неба на солдат, укрепления и заводы Германского рейха, на жилые дома и миллионы семей немцев, на земли оккупированного Люксембурга... Нагоняя, нагнетая страх и неся смерть виновным, а равно совсем ни в чем не виновным мирным людям.. Десяткам тысяч погибщих ни за что гражданских жизней...

На фото. Их угнали в Германию… Сверстники «остовки» Татьяны Котовой.