А во главу угла мы поместим Любовь...

Весьма оригинальный образец современной подростковой фантастики. Не привычного и уже отчасти навязшего в зубах фэнтези, а именно фантастики. С элементами постапокалипсиса, с вампирско-упырско-вурдалакской линией, однако и не без оттенков SF. Однако более всего это просто книга об отношениях. И весь фантастический репертуар и антураж нужны были Веркину только для того, чтобы поставить своих героев в непривычные и необычные условия. Поместить их туда и посмотреть, как они будут себя вести и как попытаются справляться с предложенной задачей. И не важно, что героями романа стали вупыри — выжившие в постапокалипсисе превратившиеся в упырей и вурдалаков люди. Причём, раз мы имеем дело с подростковой литературой, то и герои — подростки. А что у нас делают подростки? Правильно — учатся любить. И потому тема любви и отношений занимает и наших главных героев, которые — по условию — лишены души и соответственно не умеют чувствовать. Но хотят этому научиться...

Книга написана соответствующим подростковым языком. Приближение к этому возрасту максимальное, а поскольку писательского мастерства Веркину не занимать, то погружение в этот подростковый причудливый и извращённый мир происходит сильное и полное. С приобщением к трудностям и опасностям и с надлежащим сочувствием. При всём при этом книга написана вроде как с оттенком иронии и признаками широкой улыбки, и даже с кое-где прорывающимся наружу смехом. Однако эпилог придаёт этому несерьёзно-ёрническому изложению совершенно иной, вполне серьёзный оттенок.

Весёлая и нескучная, незанудная остросюжетная книга. В самый раз прочитать такую для отдохновения души и для освежения собственных впечатлялок.

Но помимо всей этой развлекухи роман содержит изрядную порцию разнокалиберных психологизмов. Тут вам и отношения в семье, и нюансы выстраивания отношений новенького в классе — вписка и ответка. И отношения родители — дети (причём не самые обычные родители и не самые обыкновенные дети). И родители — родители (супруг — супруга) тоже. И тут же мафиозно-криминальные иерархии и статусы — понятно, что в игровой и иронической форме, однако за всей этой сатиричностью спрятано реалистичное зерно.

А самое главное — просто сильно-сильно захотелось посмотреть фильм, снятый по книге. Тем более такой состав актёров!

Наверное это один из лучших романов стимпанка от отечественных авторов. И уже примерно к середине прослушиваемой книги случилось невольное сравнивание этого романа Алексея Пехова с книгами Чайны Мьевиля. При этом лично мне роман Пехова более симпатичен, что ли. Как-то у Мьевиля многовато чернухи-порнухи-крови-кишок-доброты. И в этом смысле книга Пехова почти что целомудренна. Хотя какая-то толика описаний физических уродств или сцен жестокостей в «Созерцателе» конечно есть. Однако это совсем не делает чтение (слушание) книги чем-то неприятным и отталкивающим — видимо Пехову удалось чётко соблюсти баланс между необходимым и достаточным: всяческих физиологизмов ровно столько, чтобы читатель смог максимально полно представить суть происходящего и «увидеть» действо «своими глазами», однако никакого чрезмерного смакования расчленёнки и всякого прочего нет.

Как мне кажется, роман имеет чётко и грамотно выстроенную композицию, когда уже в самом начале интересно, но ещё мало что понимаешь, а потом завеса тайны или непознанного постепенно открывается, при этом интерес никуда не девается, но скорее даже возрастает.

Высок уровень приключабельности книги — герои романа сами кого-то ищут и скрываются от розыска, они преследуют и преследуют их, то и дело возникают ситуации смертельных опасностей и краткосрочных огневых, и не огневых, но не менее смертельно опасных, контактов с соперниками и врагами. Вместе с тем нужно отметить, что тут не просто экшен на экшене сидит и экшеном погоняет, всё-таки в романе есть некая сверхидея, отчего можно подтянуть сюда мысли о романе-предупреждении.

В общем, в любом случае теперь буду искать книгу вторую «Тень ингениума», ибо полюбились герои, да и страшно хочется узнать, а что там будет дальше...

Давненько не читал я чужих писем...

Написанные в форме писем, эти эссе по сути своей являются нравственно-этическими и психолого-практическими советами на каждый день и на жизнь вперёд. Всего в книге содержится 56 писем, адресованных молодой (в основном молодой) незнакомой женщине. Как пишет в самом начале сам А.М., образ этой молодой незнакомой женщины в романе является собирательным и состоит из самых разных психологических разновидностей женщин Франции. Письма эти затрагивают 52 (если не ошибся в подсчётах) темы. Темы актуальные не только на момент написания романа (1956 г.), но и в гораздо более широком временнОм диапазоне. Если угодно, темы вечные, как вечна сама жизнь.

Более всего писем посвящено такой острой стороне жизни, как чувственная её составляющая. Конечно тут речь будет идти о любви и об отношениях между мужчинами и женщинами. Как привлечь мужское внимание и как вообще завоевать мужчину, как выстроить отношения в семье и как себя вести, если у супруга завелась любовница (не дай бог) или хотя бы просто симпатия. Об умении держать удар и об способности просто эмоционально держать себя в руках. Но и практическая, деловая и поведенческая стороны жизни тоже не обойдены вниманием Андре Моруа — мы читаем письма об отношении женщины в труду и к профессии, о личном достоинстве и самодостаточности. Можно долго перечислять список тем этих писем, но лучше читатель пусть сам прочтёт эти эссе.

Что можно сказать о стиле. Моруа и в самом деле удачно выдержал эпистолярность этих коротких рассказов, но особое внимание обращает присутствие в текстах некоего морализаторства и назидательности — автор порой почти напрямую буквально указывает читательнице как следует себя вести в том или ином случае. Думаю, что нужно попросту сделать скидку на время написания книги — середина 60-х совсем иное время, нежели спустя полвека и более.

Тем не менее, часть этих книжных советов вполне могут быть пригодными... вот только захочет ли кто теперь попробовать жить по книге, пусть даже и написанной классиком французской современной литературы...

Железная дорога в Мурманске не заканчивается. Она там начинается

Довольно объёмный — не только по количеству страниц печатного текста, но и по перечню страниц истории России на переломе эпох — роман для меня был из разряда незнакомых. Ну, т.е. никогда не слышал об этой книге и никогда не попадалась она мне на глаза в библиотеке. И потому перед началом чтения были некоторые опасения, что роман неинтересен, уплощён или недостоверен, либо есть в нём какой-то ещё изъян. К моему счастью все эти подспудные сомнения развеялись как дым уже после прочтения пролога к части первой. И больше ни разу не возвращались — Валентин Саввич мастерски выдержал и энергетику книги, и читательское напряжённое внимание, и, как это обычно и происходит при чтении его романов, породил определённое отношение читателя к героям книги (а в ней действуют как выдуманные персонажи, так и совершенно определённые исторически известные реальные личности) — к негодяям негодяйское, а к положительным сочувственное.

При этом Пикуль, опять-таки, не сваливается в однобокое увлечение хорошестью положительных героев романа — многие персонажи книги долгое время воспринимаются двояко, ибо являются носителями как положительных черт личности, так и отрицательных или сомнительных поступков и речей. Таков и мичман Женька Вальронд, прошедший с читателем весь путь в романе от первой главы и до последней, таков младший Небольсин, по сути являющийся вторым главным героем романа, таков Небольсин-старший, русский офицер — отважный герой Второй Мировой и порядочный человек, однако тоже поплутавший в неразберихе революционных месяцев, таковы многие другие персонажи, более второстепенные и однако совершенно необходимые роману и читателю. Впрочем, с негодяями всё более прозрачно, и те, кто оказался сволочью к концу романа, таковыми и проявили себя уже в начале своего появления в тексте.

Действие романа начинается ещё в довоенного времени, однако эта довоенность проскакивает буквально в несколько строк и затем мы вместе с крейсером Аскольд ведём военные действия в Средиземном море и проливах (Дарданеллы), отправляемся во французский Тулон и затем следуем в Мурманск. А в Мурманске кипит чехарда революционной возни, вовсю суетятся эсеры и меньшевики, тут же союзники (французы, англичане и затем ещё и американцы) строят свои планы по захвату власти на Мурмане и — главное! — освоению богатств русского Севера (тут неприятно ошарашило участие знаменитого полярника Шеклтона в этих замыслах и помыслах). И весь этот революционный тяни-толкай и описывается в романе Пикуля, день за днём и месяц за месяцем.

Однако книга, вместе с исторической её составляющей, получилась у Валентина Саввича весьма лирическая. Ибо события этих лет (роман охватывает период с 1914 по 1920 год и заканчивается упоминаниями о некоторых грядущих событиях 1924 г.) подаются автором не как революционная агитка и не как пафосный коммунистический манифест с апофеозом победившего социализма, а через призму личных поступков и дел, переживаний и действий главных и второстепенных героев романа. И потому читатель имеет возможность побывать внутри как революционно настроенных персонажей романа, так и поручкаться с совершенно холодными и решительными сволочами, познакомиться как с русскими, так и с иностранными «гостями» Мурманска.

Конечно этот роман советский от киля до клотика. Конечно эта книга написана в духе своего времени (книга написана в 1968 году) и совершенно определённым образом оценивает и сами события, и действующих лиц романа. Однако сила мастерства писателя такова, что в принципе не допускаешь какой-то другой трактовки. И, кроме того, нормальный здоровый патриотизм романа и его героев вступают в резонанс с личностью читателя и его собственными взглядами и убеждениями. Наконец, это просто хорошая литература!

Эта книга Марины Линник стала уже пятой прочитанной из семи имеющихся в домашней библиотеке. Не уверен, что сумею точно узнать авторский стиль Линник, однако когда точно знаешь, что читаешь именно её книги, то чётко осознаёшь, что при всём разнообразии сюжетов книги Линник чем-то похожи друг на друга. Возможно это присущая им женственность, которую нельзя назвать мерисьюшностью, однако она, эта самая женственность, всё-таки в романах Линник определённо присутствует. Другая черта — это жанр, в котором творит автор — исторические приключения. И поскольку на обложке книг Марины Линник имеется определение серии «Приключения амазонки», то понятно, что главной героиней романов непременно будет молодая женщина или девушка. Собственно вот этими двумя обстоятельствами и определяется всё остальное — в каждом сюжете происходит какое-то необычное событие или возникает какое-то обстоятельство, которое вовлекает главную героиню романа в необычные и остросюжетные происшествия — приключения начинаются.

В этом романе мы встречаемся с молодой ещё, незамужней женщиной, журналисткой, которая волей служебных обстоятельств попадает на тему, обозначенную в аннотации. То и дело происходят случаи непонятных исчезновений судов и самолётов, которые затем спустя годы и десятилетия появляются в совсем других весьма отдалённых местах и вновь пропадают из поля зрения. Кстати говоря, случаи такие и на самом деле то и дело мелькают то на страницах газет, то в телепередачах неких специфических телеканалов, а порой и в новостной ленте, т.е. Марина Линник ничего не выдумала, а просто попробовала докрутить тему одного из таких происшествий до логического конца. На этот раз речь идёт о пропаже целого поезда...

В заслугу автору можно поставить, что в одном романе она постаралась закрутить сразу несколько фантастико-приключенческих гипотез — тут и фамилия Теслы всплывает, тут и африканские колдуны и ведьмы замешаны, и здесь же пространственно-временные тоннели или «червоточины». Ну и не без любовной линии, конечно же (которая, впрочем, всплывает совсем ненавязчиво и не превращается в доминирующую над всем прочим идею).

В результате мы имеем вполне себе приличную современную приключенческую книгу, которую без сомнений можно прочитать в качестве отдыхательного варианта или простого таймкиллера — вряд ли эта книга что-то изменит в вашей жизни, но и неприятностей от неё ждать не следует.

Читаем аннотацию: «Книга моряка, путешественника и писателя Джошуа Слокама является увлекательным описанием первого в мире одиночного кругосветного путешествия на небольшой яхте». Хмуримся. Не потому, что аннотация обманывает и в книге речь идёт о чём-то совсем другом, нежели о заявленном. А потому, что сам автор выстроил книгу таким образом, что трёхгодичное плавание в одиночку по трём океанам воспринимается читателем как лёгкая увеселительная прогулка. Ну вот правда, как-то всё у него происходит весело и беззаботно, как-то всё совершается само по себе, а он (Слокам) посиживает в каюте и почитывает книжечки. И хотя то и дело в тексте встречаются упоминания о каких-то происшествиях и непогодах, но и о них речь идёт весьма бегло и коротенько, как о чём-то несущественном — ну, вот как если бы автолюбитель проехал за один день путь между двух наших столиц и рассказал бы нам об этом, совершенно справедливо умолчав о нескольких мелких щербинках и ямках на 700-километровом асфальтовом пути. Вот и у Слокама в тексте как-то так мимоходно и мимолётно упоминается о каких-то штормах и ураганах, как будто пара-тройка ухабов на великолепной дороге встретилась. И только когда Слокам (опять же без подробностей) упоминает о рассечении лица снастью, понимаешь, что за всей этой веселухой и беззаботностью кроется тяжелейший труд моряка-яхтсмена-одиночки. И вряд ли он беззаботно полёживал и посиживал, предоставляя Спрею (так называлась яхта Слокама) самому управляться с тысячемильными переходами от континента к континенту и от острова к атоллу (всего яхта Слокама проделала путь длиной более 74 000 километров).

Вот это моё недоуменное брюзжание нисколько не умаляет самого значения этого исторического плавания отважного моряка-одиночки. И ничего не отнимает от самой книги. Читать и интересно и занятно. Просто как бы немного не хватило морских будней, что ли. Не хватило самого моря-океана и простой будничной морской работы, если угодно, не хватило дневниковости и буквальности. Книга сделана не совсем нон-фикшн, а с позывом на художественную обработку, вот отсюда, вероятно, рвётся шаблон. Зато вот это его топтание у мыса Горн и у Магелланова пролива с описаниями нескольких встреч с дикарями-аборигенами и способов обороны своего судёнышка от незаконного на него проникновения ночных гостей с помощью обойных гвоздей было весьма впечатляющим.

Ну и, конечно, не хватило каких-нибудь фотографий или просто иллюстраций, напрочь отсутствующих в этом издании книги. И ещё не хватило рассказа о внутренних переживаниях самого путешественника, о замысле этой кругосветки, о тревогах и волнениях, о неуверенности и об ощущении опасности — всё это Слокам заменил неплохим юмором и отчасти иронией. Так что книга читалась легко и непринуждённо. И чтение её поколебало мою убеждённость в правоте древнего афоризма, гласящего (не дословно) «Человек бывает живым, бывает мёртвым, и бывает ушедшим в море» (дословно вроде бы так: «На земле существуют три вида людей: живые, мертвые и те, кто плавает по морю» Анахарсис, III век до н.э.).

Трилогия о похождениях лисьеголового демона Аззи (господи, ну почему у меня каждый раз при написании этого имени руки сами собой первой буквой имени набирают «О» — Ozzy, Ozzy, Ozzy!) в течение моей читательской жизни несколько раз мелькала на краешках поля читательского сознания. Однако причуды читательской судьбы постоянно разводили меня с персонажами этой фантастико-фэнтезийной темы. И даже при том, что был у меня некий период повышенного интереса к творчеству Роджера Желязны (кстати, до сих пор никак не могу привыкнуть к тому, что в некоторых переводах фамилия этого автора пишется как Зилазни — англоговорящие, как правильно-то?), всё равно тема рыжего демона Аззи выскальзывала из готовых раскрыться в объятии рук. Так что событие получилось, в общем-то, эпохальное, наши с Аззи пути наконец-то пересеклись.

Пересеклись и даже некоторое время (буквально пару читательских дней) шли рядышком одним курсом. Однако всё же не совпали и потоптавшись пару суток в точке рандеву, каждый из нашей пары (Аззи — Я-читатель) пошёл своим курсом. Говоря более прозаическим языком, книга не оставила после себя каких-то особых впечатлений. Ну, демоны, ну, ангелы, преисподняя и разные там демонические структуры; ну, трупы и способы умерщвления и расчленения, а затем обратной сборки тел; ну, переделываемая Аззи сказка о Спящей принцессе и поцелуе принца — как-то всё это не произвело никакого особого впечатления. Знаете, вот как бывает — рассказывают тебе не особенно яркий анекдот и ты, дослушав историю до конца недоуменно спрашиваешь «ну, и где здесь начинать смеяться?». Так и у меня при чтении этой книги то и дело возникало недоумение — а что, это смешно?

Наверное всё дело в том, что эта книга и весь этот цикл должен был быть прочитан в своё время и в своём возрасте. И все нестыковки с темой книги заключаются уже только лишь в моих нынешних особенностях, а не в каких-то недостатках романа и цикла. Авторы вовсю шутили и развлекались как им хотелось и моглось, получали от этого искреннее удовольствие (и, вероятно, приличные деньги). И цикл о рыжем лисьеголовом демоне Аззи живёт своей читательско-книжной жизнью. Кому-то ведь эта история нравится...

Написанная автором в 1995 году книга при чтении воспринимается и ощущается скорее как фантастика начала XX века, времён Герберта Уэлса и Артура Конан Дойла. И дело даже не в том, что основные события и вся драматическая и фантастическая каша-малаша крутятся-вертятся в последние десятилетия XIX в. — первые годы века XX (тем более, что завязка и развязка романа происходят как раз в актуальные времена, т.е. в 90-е). А просто такова сама стилистика книги. Может всё дело в том, что львиная доля текста романа состоит из дневниковых записок главных героев и сопутствующих им лиц, сделанных как раз в указанный период, и потому автор просто обязан был выдержать именно такую стилистику.

И вообще книга написана в классическом стиле старой научной фантастики, когда в основе фантдопущения лежит либо какое-нибудь фантастическое научное или техническое открытие или изобретение, либо какие-то новые необычные способы их применения. Так и тут, в основе всей этой фантасмагории лежит природа электричества и варианты его использования, такими, какими видел их Никола Тесла. А все прочие события и происшествия уже просто составляют фантастико-художественную оплётку.

Однако Кристофер Прист не так прост, и в романе в этом смысле всё поставил с ног на голову. Т.е. на самом деле мы читаем просто истории жизней двух талантливых людей, двух соперников — фокусников и престидижитаторов, магов и чародеев эстрады. А Тесла и его изобретение служат в романе только подспорьем для выполнения замыслов одного из пары конкурентов.

Если говорить о личном восприятии романа, то первая его половина читалась с большим трудом и неосознанным внутренним сопротивлением — 300 экранов (из 598) читались в течение 4 дней — в моём случае это неслыханно медленный, черепаший темп. Как-то всё это тянулось медленно и вязко, как будто плывёшь в тягучем меду и хотя тебе кажется, что вовсю машешь руками и дрыгаешь ногами, однако скорость твоего плавания нисколечко не увеличивается. И само повествование было слегка вялым и тягомотным, малоинтересным, скучноватым. Драйва не хватало, какого-нибудь экшена, приключалова и заводилова.

Однако вторая половина романа пошла практически без сопротивления — то ли мой читательский организм постепенно приспособился к этой не особо вкусной литературной каше, то ли у автора-таки получилось добавить туда толику специй и соли и подложить кусманчик хлебушка. И последние 300 экранов пролетели с привычной скоростью курьерского, за один читательский день.

В общем, это было довольно любопытное чтение. И открытый финал...

Всё-таки Павел Корнев весьма удачно сотворил интересный новый фэнтезийный мир — Приграничье. В котором сочетаются достоинства сразу нескольких фантастических локаций: магия, попаданчество, боевик с элементами супергеройства.

Отчасти книги Корнева похожи на книги Андрея Круза, но не в том смысле похожи, что списаны идеи, а просто и тот и другой авторы пишут (увы, Круз больше ничего не напишет) в похожей манере и стиле — много оружия, много силовых и огневых контактов, много приключений и походно-полевого быта. Разве что у Корнева ещё магическая составляющая добавлена, да про само оружие и его ТТХ поменьше информации даётся.

Наверное, привлекательность творчества Корнева (да и Круза тоже) имеет более мужские черты — конечно большинству классических мужчин свойственна тяга или просто интерес к сильным и волевым людям, немножко авантюристам, любителям красивых женщин и славной доброй охоты.

Этот роман также принадлежит к циклу Приграничье и составляет дилогию с романом «Ледяная цитадель» (успешно и с интересом прочитанным ранее и хранящемся в бумажном издании на соответствующей полке личной библиотечки). И раз речь идёт об очередных «приграничных» приключениях, то и вся стилистика и внешний антураж романа соответствующий: все действия происходят в пределах Приграничья и только на короткое время перемещаются в наш базовый основной мир; все приключенческие моменты связаны либо с проявлениями магических потусторонних сущностей, в изобилии водящихся в тех местах, либо с недружественными проявлениями некоторых населяющих Приграничье людей и действующих здесь организаций.

Для тех, кто знаком и с миром Приграничья, и с авторской манерой Павла Корнева, читать всю эту занятную боевую магическую возню и интересно и просто прикольно. Да и некоторые персонажи, несмотря на всю их заметную легковесность, всё же вызывают закономерный читательский интерес и даже читательское участие.

А так, конечно это литература для отдыха, причём явно на любителя. И если кому-то с самого начала понравился этот причудливый мир Приграничья, понравились приключения субъекта по прозвищу Лёд (он же Скользкий), описанные в стартовой тетралогии (кстати, Лёд в этом романе тоже появится... но чу! молчу...), то этот читатель может смело брать в руки и этот роман.

Добро пожаловать в Приграничье. И проверьте сразу исправность вашего личного оружия — на всякий случай.

Дочитан последний роман цикла «Оборона». Не знаю, как, почему и отчего, но до появления Интернета с его возможностями мгновенного получения нужной информации, о существования романа «Крейсера» никогда и не слышал. Наверное потому, что хотя Пикуль в читательских приоритетах родителей занимал довольно заметное место и его книги то и дело появлялись на прикроватной тумбочке в родительской спальне, однако именно этот роман (да и все остальные романы этого цикла) никогда ими (родителями) прочитан не был. Но скорее всего потому, что в 1985 году я был уже давно самостоятельно живущим человеком и просто сам никогда не утыкался носом к эту книгу — не до книг было, семья активно пополнялась и заботы были иного рода :-)

В принципе, этот период довольно плотно описан в двухтомной эпопее А. Степанова «Порт-Артур». Правда, как понятно уже из названия, события русско-японской войны показаны там непосредственно из самого Порт-Артура и о судьбе владивостокского отряда крейсеров упоминается только мимоходом и вскользь. И потому было вдвойне интересно посмотреть на события тех лет именно с владивостокского ракурса, именно с крейсерских рюриковских мостиков и кают.

Не очень большая по объёму книга (примерно в 5-6 раз менее толстая, нежели упоминавшийся «Порт-Артур»), тем не менее, сумела выдать на гора нужную и ожидаемую порцию читательского удовольствия. Яркие и запоминающиеся образы моряков российского флота, в особенности молодых мичманов и офицеров, но также и некоторых рядовых матросов, батально-походные сцены и эпизоды с упоминаниями и непосредственным участием громких корабельных имён (миноносец «Стерегущий», крейсер «Рюрик»), картины владивостокского быта написаны Пикулем со всей силой его писательского таланта.

Вместе с тем нельзя не отметить его историческую справедливость и правдивость — так, например, Пикуль решительно развеивает укоренившийся слух о якобы имевшем место бале в Порт-Артуре, во время которого и произошло первое нападение японцев на корабли порт-артурской эскадры (слух этот накрепко утвердился и в литературе, в том же романе Степанова «Порт-Артур» есть красочное описание этого праздничного торжества).

Личные судьбы реально живших в те годы людей Пикулём тщательно и старательно переплетены с судьбами литературных героев, личная жизнь моряков перемежается более общими историческими планами и ракурсами, отчего вся эта военная компания приобретает максимально приближенные к читателю черты и буквально втягиевает его — читателя — в историко-событийную канву, включает в сюжетно-драматическую и трагическую вязь событий.

Что ж, а дальше будет опять военно-морская тема, отправимся мы на Мурман, железную дорогу строить надобно, да и Северный флот России закладывать пора.

Всё-же какое это удовольствие — в череду серьёзно-напряжных книг вставить вдруг себе в подарок весёлую лёгкую отдохновенную книжку талантливого автора! Вставить ногу в стремя своего коня (кстати, как его зовут?..) и отправиться рядом в Верховной Ведьмой Вольхой Редной куда-нибудь туда, куда несёт её нелёгкая ведьмачья судьба и втихаря подталкивает собственный Вольхин строптивый неугомонный нрав. Задружиться по настоящему с женихом Вольхи (и по совместительству Правителем вампирского царства-государства Догева) вампиром Лёном. И в кореша набиться к Ролану, Орсане и всей прочей честной компании. И чудить напропалую вместе с ними на ниве борьбы с разными там неубиваемыми архимагами, костлявыми драконами и прочей нечистью и нежитью.

Замечательный добрый мир. Великолепная стильная сказка. Интересная книга и весь цикл. Симпатичная и обаятельная (хотя и В.Редная) главная героиня. Приятно проведённое в компании персонажей и героев цикла время. И в сухом остатке желание продолжить чтение книг Ольги Громыко. Пусть даже по одной в год — хорошего помаленьку.

До этого читал несколько книг Дмитрия Быкова. Если точнее, то три написанные в разные времена книги. И диапазон оценок раскатился по трём базовым школьно-привычным уровням — три, четыре и пять. Но даже там, где была троечка, всё равно отмечалось искусство владения Дмитрием Быковым русским литературным языком. И потому ожидалось как минимум удовольствие, полученное от чтения этой книги автора. Однако, увы мне и ах, не случилось. То ли сказалось соавторство, то ли сам автор писал с легонцой и вальяжной ленью. В результате получилась этакая своеобразная фантасмогорически-сатирическая ода на тему соцреализма и совдействительности. Но хрен бы с ней, с темой, талантливую книгу примешь с любой темой. А тут вышла унылая невнятная мешанина-смешанина-дребедень. Которую хотелось поскорее дочитать и немедля забыть. Так и поступим.

Вот иногда встречается в обиходе, да и в литературе тоже, выражение «на разрыв аорты». Не знаю, как там с аортой, но то, что эта книга Наринэ Абгарян написана «на разрыв души», не подлежит никакому сомнению.

О войне написано много разных хороших книг. О войне генералов и маршалов — фронты и дивизии, корпуса и армии, стратегические карты, утыканные флажками и исчирканные синими и красными линиями и стрелами. О войне офицеров и солдат — с окопами и пешими маршами, с атаками и отступлениями, с личными подвигами и персональными страхами и тяготами. И совсем мало книг о войне лиц гражданских, мирных, невоенных, о войне стариков и детей, женщин и матерей. Алесь Адамович и Василь Быков, Даниил Гранин и Виктор Астафьев, Николай Никулин и Эдуард Корчергин. Светлана Алексиевич. И вот теперь Наринэ Абгарян.

У римлян богом войны был Марс. И его неизменные и постоянные спутники — Фобос и Деймос. Страх и ужас — то, чего не может не быть, когда война внезапно приходит, когда врывается в твой город и в твой дом, в семью друзей и соседей, в твою собственную семью. И забирает свой урожай...

У Брэдбери есть впечатляющий рассказ «Коса», совсем коротенький, но такой мощный и выразительный, что образ безумного косца остаётся в памяти прочитавшего этот рассказ навсегда. И Наринэ Абгарян удалось написать свою книгу о войне с не меньшими впечатлениями и воспоминаниями.

Читаешь и думаешь — Мир сошёл с ума!

Увидел в списке тегов к роману «школьная программа» и недоуменно выпятил нижнюю губу — хучь убей, но не помню этот роман в школьнолитературном списке . Может в списке дополнительной литературы был?.. Разве вспомнишь теперь по прошествии сорока с изрядным гаком лет. Ну, зато сюжет был внове, а язык знакомый, тургеневский, стихопрозный.

Интересные времена — сороковые годы XIX столетия: на троне Николай I, в государстве то ли перемены, то ли, наоборот, застой и регресс, внешняя политика построена на принципе «Россия — жандарм Европы». А в небольшом провинциальном городке грядут события местного масштаба — из-за границы вернулся в родные пенаты много лет отсутствовавший Лаврецкий. Вернулся человек, личность которого способна вызвать с среде разных дворянских кумушек шушуканье и сплетни — даже не сам Лаврецкий в центре внимания, а его беспутная супруга.

А тут своя история — как водится, подрастают в семействе Пестовых девушки возрастом «на выданье». И соответственно, заявляются в дом женихи — завидная партия, между прочим, этот самый Владимир Паншин. И, как и должно быть, потихоньку начинает образовываться треугольник, а затем ещё и ещё — просто тетраэдр какой-то.

А затем напряжение повышает градус сюжета до кипения, пока...

В общем, не знаю, как там в школьные годы воспринял бы я этот роман, но для человека взрослого интерес безусловный. Тем более, что саму сюжетную основу, с поправкой на времена и нравы, вполне можно наблюдать во все времена — и в дотургеневские, и в наши тоже.

Некоторая лихость и напускная бравада в интонации этого отзыва появилась только из стремления спрятать некоторую свою личную сентиментальность — как говорится «А счастье было так возможно...»

И какой великолепный литературный русский язык!

Ох уж, этот распространённый в книгах подобного рода и потому высмеянный ещё в начале 60-х Е. Войскунским и И. Лукодьяновым писательский ляп, когда на корабле раздаётся приказ встать к рулю и держать его покрепче (вар. сжимать изо всех сил) — руль всё-таки расположен под днищем корабля в корме, и сжимать его, да к тому ещё и крепко, задача бесполезная и невыполнимая. Другое дело штурвал или рулевое колесо.

Ну, да простим этот безобидный смешной огрех, всё-таки у нас свидание с писателем-женщиной, которой просто могло не прийти в голову проверить такое на первый взгляд простое предложение.

Ну вот, зато мы теперь знаем, что герои нового историко-приключенческого романа Марины Линник, крепко сжимая руль, куда-то отправились на морском корабле И с этого, собственно, и начинается роман. Однако фактически он поделен на три отчётливо отделённые друг от друга части. Примерно 40 процентов составляют воспоминания юной героини о всех предшествующих обстоятельствах, приведших её в конце-концов на пиратское судно, затем мы возвращаемся в актуальное для героини романа время (то самое, в котором она с командой куда-то плывёт, крепко сжимая руками руль корабля), а потом, как это порой бывает в романах, время скачком перепрыгивает на несколько лет вперёд, и мы, наконец, получаем закономерный финал нашей романтической приключенческой истории. Хэппи энд ли это? Ну, это кто как сочтёт. Кому, может, и хэппи, но кому-то точно энд. Поворот оверкиль, так сказать.

Итак, время действия — конец XVII века, место действия — карибский регион и некоторые другие части Атлантики, действующие лица — пираты с одной стороны и английский вице-адмирал со стороны противоположной. Поиски и погони, перестрелки и абордажи, разные военно-морские хитрости и уловки — в общем, читать не скучно. Конечно, по стилю сразу можно опознать, что автор романа — женщина (т.е. в определение жанра добавляем «женский историко-приключенческий роман»), но в принципе, для любителей морской пиратско-флибустьерской романтики это обстоятельство совсем не помеха. И даже романтическая любовная тема настроения не испортит.

Имя Григория Распутина вот уже более столетия привлекает к себе внимание как исследователей-историков, так и пишущей братии — вероятно потому, что и оценки личности этого человека и суждения о степени его влияний на судьбу Российской Империи порой крайне полярны и до сих пор вызывают споры. И вот на этом интересе как раз и можно погреть руки и позлатить своё писательское крыльцо.

В своё время Валентин Пикуль уделил распутинской теме довольно много внимания. Плодом этого внимания стал двухтомный роман «Нечистая сила» — роман, по оценке самого Пикуля, ставший главной удачей в его творческой биографии. Роман этот был мной прочитан ещё 4 года назад и оценен достаточно высоко.

Прочитав аннотацию к роману Дмитрия Миропольского «1916. Война и мир», тут же почувствовал некий подъём интереса к обозначенной теме — очень захотелось сравнить вариант раскрытия распутинщины Пикулём с точкой зрения современного молодого автора (на определении «молодой» слегка споткнулся и внутренне улыбнулся — Миропольский вполне опытный писатель).

Знаете, а ведь невольное сравнивание Миропольского с Пикулём оказалось, в конечном счёте, совсем не случайным. Как мне показалось, Дмитрий Миропольский в этом романе как раз использует все лучшие писательские наработки маститого исторического автора Прежде всего, это следование исторической действительности, хронологии событий и причинно-следственной их связи. Вместе с тем, автор позволяет себе слегка изгибать евклидово пространство исторической действительности, включая в текст романа собственные версии происходящего и случившегося и, по сути, приглашая читателя поиграть вместе на историческом приключенческом поле.

Дополнительную привлекательность и интересность роману придают многочисленные громкие всемирно известные имена действующих лиц и персонажей — Владимир Маяковский, Лиля Брик, Игорь Северянин, Александр Блок, Анна Ахматова и Николай Гумилёв, другие маститые и менее теперь известные писатели-поэты серебряного века встречаются и тусуются в арт-подвале «Бродячая собака», пишут и читают свои стихи (в текст романа весьма кстати помещены некоторые произведения Маяковского), любятся любовью и служат военную службу (на дворе 1916 военный год), в общем, живут свою необычно-повседневную жизнь.

Конечно, помимо чисто фактической исторической составляющей в тексте романа встречаются и довольно многочисленные слухи и анекдоты, касающиеся личностей некоторых известных особ и особенностей их личной жизни — что поделать, роман всё-таки ещё и приключенческий и без пикантных сценок сложно нынче обойтись. Однако общей картины эти нюансы не портят и, скорее, наоборот оттеняют историю и приближают её к читателю.

А чтобы все эти оттенки стали ещё более явными и контрастными, автор пристроил к казалось бы уже законченной книге ещё и третий том, «Мiр». В котором подробно и методично проследил до мыслимого конца жизненный путь каждого значимого персонажа и героя своего романа. И читать который почему-то не менее интересно, нежели полный приключений предыдущий текст.

В итоге мы имеем очень симпатичное и интересное произведение. Вполне заслуженно занявшее своё место рядом с романом Пикуля «Нечистая сила» и обогатившее и разнообразившее распутинскую тему. А в лице Дмитрия Миропольского мы, кажется, получаем нового автора уровня Валентина Пикуля — по крайней мере очень хочется на это надеяться.

PS Ну и невозможно не отметить качество бумажной книги — красочное и вместе с тем содержательное оформление обложки привлекают внимание потенциального читателя, а внутреннее оформление также поглаживает читательскую душу вдоль шерсти. И наконец, вставной блок с фотографиями персонажей и героев романа, снятых в описываемые времена, позволяет читателю более полно погрузиться в предлагаемую Дмитрием Миропольским атмосферу.

Так забавно быть одним из первых критиков автора. Вот честное слово, даже какое-то волнение чувствуется — вот сейчас напишешь что-то крайнее, и возможно, насовсем «закроешь» не открытого автора.

Однако этого опасаться не стоит. Всё-таки Хьелланн способен постоять сам за себя. И малая известность его кроется только в том, что почти не издавался он в СССР и не переиздавался в России. А жаль. Потому что с русским (в переводе с норвежского) литературным языком у него всё в полном порядке. И с сюжетами тоже. Причём множественное число в термине «сюжетами» вовсе не случайно, потому что Хьелланн умудряется впихнуть в небольшой по объёму роман (165 страниц чистого текста) не одну сюжетную линию и поднять не одну волнующую в те времена его и, видимо, норвежское общество проблему.

Поскольку дело происходит в последние десятилетия XIX века, то Хьелланн поднимает вопрос о включённости в вопрос школьного образования родителей и вообще общественности. Закостенелость и академичность образования в норвежских школах, засилие старых полумёртвых форм преподавания, образ учителя и качество личности этой центральной фигуры в норвежской (да и не только в норвежской!) школе — вот то, что волнует Хьелланна и о чём он говорит с читателями.

Однако параллельно с этой социально важной темой он раскручивает маховик любви и брака. Сравнение с раскручивающимся маховиком, несмотря на всю избитость, тоже как нельзя подходит к этому роману, потому что Хьелланн демонстрирует нам весь механизм семейной драмы с изменой и крайним вариантом её решения (смертью одного из её участников). Начавшись с невинной поддержки мнения одного из участников дискуссии о школе другим её участником, постепенно возникает интерес одной замужней дамы к другому молодому человеку, из чего потом и вырастает внутренняя готовность перейти черту верности супругу — Хьелланн в описании этого процесса психологически точен.

Список тем, затронутых в этом романе, на этом не исчерпывается, да ведь надобно же и интригу сохранить...

Все эти дела перемежаются описанием картин природы и быта, отчего чтение романа становится только интереснее и удовольственнее. Непременно вернусь ещё к романам Хьелланна.

Рассказанная нам в трёх песнях история носит слегка сказочный, чуть идеалистический и впрямь немного рождественский характер. Недаром в качестве одного из действующих персонажей автор выводит нам сверчка, живущего за печкой и вечерами поющего свои песенки. И оттого, что этот рассказ нам как бы рассказан не без помощи этого персонажа, вся история приобретает чуть зыбкий и немного нереальный оттенок — то ли всё это было на самом деле, но может быть и так, что сверчок всё это просто придумал и попросту навеял нам сон о происшедшем...

Но что же произошло? На самом деле вроде бы ничего особенного. Довольно простое и обыкновенное дело. Когда жених намного старше своей невесты. И когда муж намного старше своей молоденькой жены. И когда денег у героев, но правильнее будет назвать их героинями, не так уж и много для независимой жизни. Когда нужда буквально стучится в некоторые дома, а в другие ей и стучаться не надо, потому что она здесь и живёт.

Но ведь история-то рождественская. И значит непременно должно произойти какое-то рождественское чудо...

Гузель Яхина открывает глаза. Нам, читателям!

Для этой книги Людмила Улицкая написала замечательное предисловие. И то, что в России появился (появилась!) замечательный молодой талантливый двукультурный и двуязыкий прозаик, представляет собой особую ценность. Это вам не европейское мульти-культи, от которого, кажется, вскорости останутся одни только культи. А это и есть истинный мультикультурализм, когда русский читатель с удовольствием читает и принимает близко к сердцу литературу другого народа и сострадает этому народу равно как и своему собственному. И когда автор не накидывается яро и оголтело на острые и горькие страницы совместной истории, а просто изображает, отображает нам всё происходившее в один из самых трудных и горьких периодов существования СССР (начало 30-х — середина 40-х), предоставляя возможность читателю самому расставить предпочтения и симпатии, смысловые ударения и эмоционально-чувственные акценты (хотя с трудом представляю себе читателя, который будет симпатизировать негодяю Горелову).

Сила романа не в том, что Гузель Яхина до предела обнажила все мерзости и несправедливости описываемого периода, а в том, что она сумела, ничего не трагедизируя и не впадая в крайности оценочного подхода к освещению реалий той жизни, показать нам детали и повседневности непростой судьбы не только главной героини Зулейхи, но и трагедии и драмы жизней многих других раскулаченных и сосланных в Сибирь людей, а также и некоторых «бывших», которые попали в один эшелон с татарскими переселенцами. Но ещё и трагедию и драму жизни НКВДшника, который исполнял волю Партии истово и с глубокой верой в правоту совершаемого и затем волею уже всяких там вышестоящих над ним начальников принудительно стал комендантом поселения, постепенно превратившись в Коменданта. Разрыв между мотивациями «они же враги» и «спасти людей» был для Ивана таким сильным, что его буквально рвало на части, однако к его чести он всегда делал свой выбор в пользу гуманистического начала, отставляя в сторону партийно-социалистические принципы. Причём чаще всего такой выбор делался им не чистым умом, а скорее спонтанно, так, как велела ему его партийная социалистическая душа. Вот уж где поистине был разрыв шаблона!

Зулейха и Иван — безусловно именно эти два человека являются основными героями романа. Но вообще роман наполнен таким количеством важных и значимых персонажей, что кажется, будто он переполнен ими, однако во время чтения такого ощущения совсем не возникает — все на месте, все выделены ровно в той степени, которая необходима для раскрытия тем и образов. Причём яркость образов многих персонажей открывается нам порой краткими и мелкими деталями их внешности или поведения — Гузель Яхина умеет сделать образ выразительным при помощи короткого литературного мазка писательской кистью.

Замечательная книга, интересный автор!

На волне интереса к острову Сахалину, вызванного чтением цикла романов Николая Задорнова о капитане Невельском, а затем чеховским «Островом Сахалин», при очередном визите в библиотеку на глаза и затем в руки попалась книга Пикуля — аннотация кратко сообщила, что речь пойдёт о событиях русско-японской войны 1904-1905 гг. — ого, и тут Сахалин! — и книга отправилась в ягдташ. Выбор был тем более приятен ещё и тем, что методично иду вдоль по творчеству Валентина Саввича Пикуля и это будет третий роман цикла «Оборона».

Однако история, рассказанная нам Пикулем, добрую половину объёма мало походила на книгу о военной и гражданско-патриотической доблести защитников острова. Скорее это был приключенческий роман о происках и похождениям некоего отчаянного авантюриста и удачливого жулика — именно таким, не очень-то привлекательным, выглядел главный герой. А вот затем начался непосредственно остров Сахалин — каторжанско-ссыльный, острожно-тюремный, вольнопоселенческий и разбойный, побегушный и при всех своих природный богатствах голодный и холодный, голый и босый, отчаявшийся и отчаянный. Вообще, вся приведённая Пикулем фактическая информация о каторге и об условиях жизни каторжан и ссыльных на острове напрямую продолжает то, о чём поведал всему миру Антон Павлович. А кое-что и вообще попросту взято от Чехова (правда Пикуль этого и не скрывает и ссылается на него как на источник). И в этом смысле книга немного дополняет и пополняет рассказ Чехова — Пикуль точен в деталях и художествен в манере изложения всех этих деталей и фактов.

Однако мы помним, что читаем историко-приключенческий роман, и помнит об этом и Пикуль, и потому продолжающиеся хамелеоновские выверты главного героя Полынова (хотя с фамилией ГГ дело сложное, ибо он имеет привычку то и дело её менять) раскручивают приключенческую составляющую. А выведенные Чеховым в романе и другие яркие персонажи и герои, обогащают палитру авторского творческого полотна. Тем более, что не за горами и война с Японией — основные вехи этой войны пройдут мимо читателя и мы узнаем о разных Мукденах, оборонах Порт-Артура и прочих Цусимах только в качестве дополнительной информации. Зато о десанте японской армии на остров Сахалин и о перипетиях обороны острова, о героях и трусах этой войны на Сахалине — обо всём происходившим летом-осенью-зимой 1905 года на Сахалине мы узнаем в талантливом изложении Валентина Саввича Пикуля.

Авторская манера Пикуля не оставляет читателю выбора — раз открыв роман и начав его чтение, ты уже не можешь и не хочешь остановиться и только поглядываешь утром на часы, дабы не опоздать на работу...

В Мещорской стороне перед нами в основном предстают картины умиротворённого созерцания природы, погружения в искони русские леса и поля, в саму суть Руси.

Благолепие и нега...

Страна мифологического золотого руна и потому частенько неопытными в географии людьми путаемая с греческими землями. Страна, покрытая бесконечными джунглями и болотами, заливаемая дождями и удушливой жарой. И люди, вознамерившиеся переделать климат Колхиды и превратить её в цветущий край. И если в первом очерке мы больше узнаём, как люди меняют облик прилегающих к Кара-Бугазу местностей, то здесь уже акцент делается на те перемены, которые происходят в самих людях в связи с теми запросами и требованиями, которые к ним предъявляет жизнь.

Замечательно живые и яркие образы, интересные характеры, острые ситуации, в которых проявляют и раскрывают себя герои этой повести-очерка.

Повесть, органично вместившая в своём небольшом объёме массу фактических сведений об этом загадочном заливе Каспийского моря и прилегающих местностях, об истории открытия русскими этого опасного места, об трагических событиях Гражданской войны, связанных с Кара-Бугазом и связавших всю эту предыдущность Кара-Бугаза с его актуальным важным народнохозяйственным значением в современные времена (начало 30-х). Мировые по значению и объёмам запасы мирабилита определили интерес к этому региону не только российских предприимчивых людей, но и некоторых иностранных компаний и государств, однако только во времена Советской власти люди сумели привлечь в эти места достаточные средства и силы для того, чтобы увязать всю прилегающую местность в один промышленно-энергетический узел и построить крупный комбинат по переработке этого минерала. Паустовский как раз и описывает в главах очерка несколько поездок по прилегающим к Кара-Бугазу регионам и встречи с разными интересными людьми. Все эти поездки наполнены замечательно точным и образным языком Паустовского и читаются с неподдельным интересом (хотя прошло с тех пор ни много ни мало, а добрых восемьдесят с гаком лет).

Аннотация не совсем точна. А может быть даже совсем не точна. Нет, конечно имя Ермака навсегда связано с Сибирью, вроде как именно он «открыл» Сибирь для России. Но в романе об этом славном и значимом в истории России и Сибири моменте речь почти не идёт и имя покорителя Сибири Ермака только вскользь проходит в тексте романа.

А основной темой романа «Без названия» (удивительный случай, когда автор оставил эту, казалось бы, безликую формулировку и читатель тоже не может придумать роману какого-то своего рабочего названия — вот уж действительно «Без названия») всё-таки стало зарождение и развитие капитализма в России. Времена были такие, восьмидесятые-девяностые годы, капитализм лез из всех щелей, ну, а уж на Урале в особенности. И Мамин-Сибиряк, в течение полутора десятилетий буквально погружённый в уральскую действительность и глубоко изучивший все происходившие изменения в промышленной и общественной жизни в этом регионе, естественным образом отражает всё наблюдаемое в своих романах.

В прочитанном романе Мамин-Сибиряк на примере главного героя богатого столичного предприимчивого человека Василия Тимофеевича Окоёмова показывает нам возможный вариант развития предпринимательства на Урале. Прожив в течение нескольких лет в Америке и напитавшись азартным и деловым американским духом, Окоёмов решает и в России сделаться предпринимателем, завести своё собственное дело. И, собрав довольно оригинальную в своём составе компанию, выезжает на Урал, где вкладывает свои средства в золотой прииск.

На протяжении, кажется, пяти лет мы отслеживаем все перипетии внутренних непростых отношений в среде компаньонов, а также нюансы непростых отношений новой компании и местного населения, вникаем в какие-то непростые моменты организации приискового дела и попутных видов доходных дел, а также становимся невольными свидетелями непростой личной жизни героев романа — естественным образом образуются семьи, возникают лирические и романтические отношения — в общем, происходит жизнь.

Мамин-Сибиряк слегка романтизирует образ Окоёмова, делая его выпукло правильным и почти безукоризненно честным. Но, может быть, это мне только показалось и в самом деле в России в указанные времена вполне было возможно выстроить доходное предприятие, оставаясь при этом на принципах справедливости и уважения к людям...

На самом деле, всё это трескучие слова сухого анализа — развитие капитализма и прочие бла-бла-бла, а при чтении романа мы просто проживаем с несколькими главными героями — мужчинами и женщинами, да и дети тут тоже есть — несколько лет их жизни. Вникаем в их непростые характеры и извилистые судьбы, сочувствуем в их любовно-романтических отношениях, в общем, просто наслаждаемся простым чтением качественной русской классической литературы.

Занятный роман, ей-ей.

Мантра осанны Морю-Океану

Всё-таки у Барикко совершенно особый, свой стиль повествования. Чуть рваная и оттого кажущаяся лохматой манера изложения событий, обилие невнятновразумительных с недоговорённостями и непроговорённостями диалогов, масса междометий и отсылок на что-то такое, что знают собеседники и о чём не ведают читатели, философические вставки и врезки, мелькающие картинки внешнего мира — почти 25-й кадр... В результате паззл барикковской мозаики заполняется неохотно, фрагменты встают на отведённые для них места совершенно неоднозначно и порой тянет переместить их куда-то в другое место — картина Мира дрожит и размывается в утончённом мареве литературного миража и творческой рефракции. И только лишь одно Море, вездесущее и бесконечное Море остаётся постоянно изменчивой Постоянной — в космологии имеется так называемая Постоянная Хаббла (точных значений которой до сих пор никто уверенно не может назвать, а ведь между тем от её величины зависят космологические варианты судьбы нашей Вселенной), а у Барикко чем-то таким же Постоянно-Переменным служит Море, Море-Океан...

И хотя к концу повествования содержательно-сюжетные линии прорисовываются вроде бы более отчётливо и рельефно, однако вот это ощущение безбрежной безграничности моря-океана и его изначальности в существовании всего живого на Земле по-прежнему является основным послекнижным послевкусием. Да ведь так оно и есть, ведь и сама Жизнь на Земле когда-то давным-давно, в миллиардолетиях тому назад, зародилась именно здесь, в Море-Океане.

Это вторая, следующая сразу за гораздо более известной, а может быть даже и знаменитой «Ледовой книгой» повесть. Точнее будет всё-таки назвать это путевыми записками, вышедшими непосредственно из личных путешественных заметок. Изменить форму путевого дневника Смуул решил нарочно, дабы не повторять удачный опыт предыдущего произведения. Однако сути такая перемена не искажает, ибо был путь и были заметки, а уж как нам изложит все свои предпоходные и непосредственно путешественные впечатления их автор — не суть важно.

Зато важно, что великолепный стиль и авторская манера изложения, так хорошо знакомые нам по «Ледовой книге», не стали хуже или менее интересны. По-прежнему нас ждёт лёгкий ненавязчивый смууловский юмор, замечательные портреты одпоходников и соплавателей (всего один рейс на научно-исследовательском судне «Воейков» практически сразу после знакомства Смуула с Антарктидой), а также интереснейшие наблюдения автора и его рассуждения о том, с чем он столкнулся и соприкоснулся во время этой ракетной экспедиции. Ракетной потому, что «Воейков» нёс на себе и с регулярной частотой запускал на N-ные высоты научно-исследовательские ракеты — дело это на тот момент было ещё не наскучившим ни прессе, ни читающей публике, ни самим учёным.

Пересказывать что-либо своими словами после такого великолепного рассказчика, как Юхан Смуул, значило бы напрочь испортить хороший анекдот неумелым пересказом да ещё и с последующим занудным объяснением, где и по какому поводу нужно смеяться. К сожалению ничего не знаю о доступности файла с текстом этой путешественной книги, но в бумаге она издавалась несколько раз в сочетании с разными другими произведениями, так что почти уверен, что при желании в живой библиотеке эту повесть отыскать можно. Рекомендую.

Если выбросить всю поэтическую (что совсем не равно стихотворную) составляющую этой повести, то мы получим в сухом остатке рассказ уже старой киргизской женщины Толгонай о своей жизни.

Вся эта жизненная история, будь она изложена простым повествовательным языком, наверное просто стала бы очередным рассказом о жизни и судьбе. Но ведь мы читаем Чингиза Айтматова, писателя, наделённого совершенно отчётливым поэтическим даром. И потому вот эта почти притчевая манера, с первых строк повести и до последнего абзаца не даёт читателю скользить по тексту спокойным холодным взглядом, а сразу вызывает горячие чувства и сильные эмоции по поводу читаемого. Повесть-притча, повесть-поэма, повесть-плач...

Немного пафосная повесть о первом комсомольце-учителе в глухом киргизском аиле. Но пафосность заметна только взглядом из сегодня, из конца второго десятилетия века уже XXI. А сто лет назад здесь, на киргизской земле, после революции и указов советской власти было примерно то же, что и на Руси-матушке: непонимание сельчан и недоверие к новому строю и к привносимым этим строем решительным изменениям. Наверное нынешние читатели будут упрекать повесть за излишний советский пафос, однако если попробовать представить себе описываемые события не с точки зрения агитпропа, а просто как часть истории народа, то возможно восприятие изменится. В любом случае мне повесть показалась и интересной и волнительной. Так было...

Совсем обыкновенная повесть с выраженным местным киргизским колоритом. Времена Великой Отечественной войны, и потому ничего другого в работе и в жизни простых людей нет — работа, работа, работа. Однако Айтматов сумел найти (а может быть, вспомнить) обыкновенную историю о чувствах и отношениях. Причём вся эта лирика является даже не треугольником, как давно привычно в литературе, а целым многоугольником (как иногда бывает в жизни). Но вместе с этой всей лирикой повесть наполняют сильные и красочные образы быта простых киргизов, и в особенности народных обычаев и нравов в их культуре.

Классический пример наступания на грабли

Казалось бы ситуация совершенно ясная и понятная, практически однозначная. Равно как и ясно и понятно отношение и самого автора к описываемым им событиям. И казалось бы, совершенно однозначно должно быть мнение читателей, к которому должно приводить чтение этого романа. Если бы не одно но...

Лично я знаю несколько людей разного пола (в смысле, и мужчин и женщин, третьих тут нет), которые в своё время сделали свой выбор в пользу личной выгоды и вступили в брачные отношения что называется по расчёту. И с тех пор благополучно живут и существуют вот уже в течение многих лет, а некоторые и несколько десятилетий. Живут, не страдают от своего выбора, потихоньку при случае любятся на стороне (для получения жизненных телесных удовольствий) и не жалеют о сделанном ими когда-то давно выборе. Любовь — ну что любовь, гормоны и романтика, — говорят они. Гормоны со временем ослабевают и романтика проходит. А жизнь остаётся жизнью.

К чему это я? А просто ни один пример ничего не доказывает и не опровергает, но просто входит в статистику. И случай (вернее три случая) с Дэвидом Мори тоже является только лишь частным случаем. И его ошибка в том, что приняв кардинальное решение в первый раз, нужно было быть последовательным. Умерла так умерла. Не нужно было пробовать вернуться туда, где ты когда-то был молодой и счастливый, тем более, когда не просто наследил, а попросту натоптал там, в своё прошлом. И не просто в своём, но ещё и в жизни Мэри. Уходя — уходи. Сжигай мосты и не оглядывайся. Не пытайся вернуть себе когда-то давно утраченную девственность (я тут не про физиологизм).

Однако Дэвид попытался разыграть козырного туза в своём рукаве. И рыбку съесть, и на ёлку влезть. В результате сам себя загнал в ловушку. И не только себя, но и опять другого человека (Кэти) подтолкнул. И можно было бы в случае второго происшествия всё свалить на злодейку Фриду, дескать, кабы не она, так Дэвид бы ого-го... Нифига подобного. Потому что причина всего происшедшего как раз внутри самого Дэвида и находится. И отсюда почти неизбежным был третий, уже крайний выбор Дэвида...

Хотя тег «Женский роман» не ставлю, однако дамскость этой исторической книги явно выпирает. А историзм служит фоном для любовно-романтической и приключенческой основы.

Роман довольно схематичен. В том смысле, что легко предугадать, по каким законам будут дальше развиваться события и под какими ветрами будут развеваться крестоносные флаги. Однако этот милый схематизм в принципе не раздражает, ведь нам с самого начала обещали историко-приключенческий роман. Причём при желании можно поспорить, чего в книге больше — историзма или любовного приключенчества.

Но вот слегка раздражает другое (даже не раздражает, а просто обращает на себя читательское внимание) — то ли у Марины Линник чуть-чуть не хватило литературного вкуса, то ли словарный запас иссяк (ведь это уже четвёртый роман подобного рода), но встречаются в тесте пара огрехов, которых лучше было бы избежать.

Например, мужские отрицательные персонажи Марины Линник в этом романе довольно часто «скрежещут зубами» — видимо, это должно выражать крайнюю степень их отрицательности и высшую степень их злобности в описываемый момент. Ну ладно, встретилось один раз, можно пропустить мимо себя (хотя ход довольно простенький и затасканный по разным романам). Но ведь это происходит несколько раз и с разными негодяйскими негодяями!

Другой момент — один персонаж вызывает другого на поединок. Нормальные средневековые реалии, никаких проблем. Но почему-то в тексте и в диалоге одного из персонажей эту схватку тет-а-тет называют сражением. Ну-у-у, не зна-а-а-аю. Вот пробуешь на вкус слово «сражение» (равно как и «битва») и тут же представляются как минимум десятки лупцующих друг друга мечами и саблями людей, но никак не поединок один на один...

Вот, казалось бы, мелочь, но почему-то эти моменты бросились в глаза и запомнились. Может потому, что при чтении романа «Реинкарнация» этого же автора таких ляпсусов не заметил?

Но в целом книга оправдывает ожидания и желание продолжить знакомство с литературными мирами Марины Линник остаётся в силе.

Отзыв не первое издание сборника

Великолепный сборник научной фантастики конца 80-х. Вполне заслуживающий самой высокой оценки. И разве что три рассказа Штерна с его Бел-Амором и прочей псевдо а-ля лемовской шутовщиной в моём вкусовом представлении вываливаются из общей высококачественной фантастики, слегка приземляя и затеняя сборник. Но это, повторюсь, только в моём вкусовом предпочтении.

Ух, какие славные были времена! Времена, когда подобного рода сборники издавались под эгидой замечательных научно-популярных журналов — обратите внимание, этот издан под знамёнами «Химии и жизни» (кстати говоря, ХиЖ я выписывал около 10 лет, пока не началась перестройка и финансы не запели романсы...). Да и сами эти журналы вовсю публиковали на своих страницах совсем неплохие рассказы, взять хоть ту же стругацкую «Тучу».

Не знаю, есть ли смысл советовать чтение этой книги любителям всякой современной фантастики, древо которой разветвилось и раскустилось многочисленными новыми жанрами и поджанрами. Но вот ценителям твёрдой НФ чтение этого сборника скорее всего доставит немало приятных минут. Тем более, что за всякой приключательной составляющей почти всегда и практически везде скрываются разные умные мысли и идеи. остаётся только взять книгу в руки и открыть её...

Книга, собранная Прилепиным из своих заметок, сделанных по ходу развития тех или иных непростых масштабных острых событий в Киеве и на востоке Украины. Начиная с 2013 года, т.е. ещё с домайданных времён, и так событие за событием и реплика за репликой. Слово реплика в данном случае вполне уместно, потому что часть текстов написана Прилепиным непосредственно по следам происходившего и совершаемого, так сказать, непосредственно вслед за. При этом некоторые его посты являются, по сути дела, частью некоего диалога то с одним оппонентом, то с другим, т.е. носят полемический характер.

Напоминать о том, что всё написанное в этой книге напрямую и непосредственно связано с политикой, я думаю, нет нужды, все мы люди взрослые и все мы знаем политические взгляды и убеждения Захара Прилепина. Как-то комментировать суть этих взглядов и содержание реплик и высказываний не буду.

Но единственное, о чём скажу, так это о том, что в уме и в убеждённости Прилепину не откажешь. Да и в искренности тоже. И думаю, что людям, интересующимся политикой, вполне можно прочитать эту книгу — неважно при этом, сторонник ты Захара Прилепина, или его противник, в любом случае какая-то польза от такого чтения может быть.

Поскольку книгу я слушал в аудиоформате, то достаточно важно отметить, что начитка мне понравилась — интонирование и умеренность в выразительности скорее идут на пользу книге. Ну и нужно иметь ввиду, что у книги шильдик 18+ — встречаются крепкие, так называемые непечатные выражения и слова.

Многосюжетная книга. С несколькими взаимосвязанными, но могущими быть вполне самостоятельными сюжетными линиями.

Главный герой Дэвид Зиммер и его личная жизнь и трагедия семьи. Мир переживаний и чувств. Как жить, зачем жить, куда жить и когда жить?

Актёр немого кино Гектор Манн и его личная жизнь и судьба. Уже с миром его трагедий и переживаний и чувств. С изгибами фортуны и собственной воли. С весьма своеобразной моделью выхода творческой энергии (ну, вот писатели, бывает, пишут в стол, а тут несколько фильмов снято именно «в стол»).

С судьбами и жизненными историями нескольких, связанных с главными героями романа людей — более всего заметны и заслуживают внимания последняя супруга Гектора Манна (характер, однако!), и конечно же, последняя любовь Дэвида — жутко жаль было такого финала!

Разные сюжетики, по сути, являются вставными новеллами и не могут быть удалены из книги только потому, что связаны с главными героями и с общей сюжетной линией.

И совершенно отдельной темой стал немой синематограф в период его расцвета и накануне эпохи звукового кино — это было просто великолепно!

В результате мы имеем очень приятный в литературном смысле и довольно оригинальный в сюжетном значении роман. Читающийся с неподдельным интересом и стремлением скорей узнать, что там будет дальше...

Карусель между явью и невью (Александр Васильев)

Добротный такой, основательный триллер с мистическими компонентами и некоторой склонностью к нагнетанию страха и ужаса.

А в основе мистического лежит идея (широко известная и не раз использовавшаяся писателями разных мастей и жанров) о трёхэтажной сути мира — мир живых, мир мёртвых и мир посередине. Об этих же представлениях и у православных есть народно-мистическое суждение (ну, там, душа в момент смерти покидает тело и что-то около 40 дней находится где-то в междумирии...), да и у многих других народов. Тут же и всякие гаитянско-вудуистские ритуалы, и у африканских колдунов что-то подобное, да много кого при желании можно вспомнить.

И в этом смысле (в смысле оригинальности и новизны базовой идеи) мы вступаем на знакомую тропу. Понимая, что раз посредством некоего ритуального действа можно кого-то из умерших «оживить» и заранее предполагая, что потом в связи с этим «поднятым» и «неупокоенным» начнут происходить всякие мистические страшильно-ужастические события и происшествия. И для оригинальности автору только остаётся придумать такие события и происшествия, которые не особо паханы другими авторами этого жанра. Хотя что тут придумаешь, всё равно всё сведётся к похищениям и загадочным смертям людей и животных...

В общем, для усиления желательного эффекта при чтении, наверное, нужно подобрать и включить фоном какую-то музыку соответствующих эмоциональных оттенков, приглушить весь свет в квартире, оставив только настольную лампу, и хорошо бы, чтобы в сумраке остального неосвещённого пространства то и дело беззвучно проявлялся кот с горящими глазами или просто слышались внезапные странные звуки...

Когда я был ещё довольно молодым и вовсю учился в некоей специфической Академии, то во время изучения курса лекций «История полиции и тюрем царской России» (да-да, был такой) в списке литературы, рекомендованной для дополнительного изучения темы, вместе с достоевскими «Записками из мёртвого дома» стояла рядышком и эта книга. «Записки...» были с интересом прочитаны, а вот до «Острова Сахалин» руки не дотянулись — то ли в библиотеке не было бумажного экземпляра, то ли просто забил на это дело, теперь уже и не вспомню. Но, видимо, должок крепко засел в памяти, потому что едва речь зашла о том, что бы этакое прочитать у Чехова, как мой речевой аппарат самостоятельно выпалил «Остров Сахалин» и мне осталось только подчиниться.

Книга имеет несколько совершенно чётких определяющих и характеризующих признаков.

Это дневники писателя. Литературно обработанные и изложенные им в соответствии с совершенно определённым внутренним ритмом, разбитые на смысловые главы, но всё-таки именно дневники. Записи делались автором во время его поездки на каторжный остров Сахалин и имели чёткую конкретную цель — быть опубликованными.

Это сборник совершенно конкретных структурированных по определённым признакам фактических сведений об острове и его населении на момент пребывания там Чехова. Во время поездки Чехов лично производил опросы ссыльно-каторжных и службу надзора, и все интересующие его сведения по каждому (!) опрошенному заносил в специальную разработанную им самим персональную статистическую карточку. Причём основную работу по опросу всего населения острова Чехов осуществлял самостоятельно, лишь частично доверив заполнение незначительно количества своих карточек другим людям.

Т.е. мы уверенно можем говорить о совершенно научном подходе писателя Чехова к изучению им социально-демографического положения на этом необычном острове.

Эта книга содержит в себе целый ряд замечательных по точности и полноте личных наблюдений Чехова над совершенно разными людьми, с которыми он сталкивался во время своей поездки. Тут вам и высшие государственные чиновники (начиная от губернатора и спускаясь вниз по иерархической лестнице), тут же многочисленные чиновники, осуществляющие надзор над каторжными и ссыльными, тут некоторые личности из местного населения, и конечно же, довольно много наблюдений непосредственно за каторжанами — всё это с фамилиями и именами, с кличками и прозвищами.

Помимо всех этих наблюдений значительную по важности часть очерка составляют прогнозы и рассуждения Чехова о вариантах развития ситуации в дальнейшем: это касается как судеб отдельных конкретных людей, так и целых малых народов (айно, нивхи и гольды). И конечно же это мысли и высказывания Чехова о сложившейся форме ссыльно-каторжной жизни на острове и о необходимости перемен в отношении исправительной политики и практики в России.

И значительный интерес представляет чтение многочисленного и объёмного приложения, в котором разъясняются смысловые ссылки и отдельные моменты в тексте очерка. В электронном виде всё это читать не очень удобно (слишком много этих ссылок в тексте очерка и просто устанешь туда-сюда перекидывать себя), а вот в бумажной книге наверняка будет интересно сразу получить разъяснение по мере чтения того или иного эпизода.

В итоге эта не особо интересная с худлитовской точки зрения книга наполнена интересом совсем другого толка. Мы как будто изучаем разносторонний портрет. Составленный из сотен портретиков разных человеческих лиц-судеб. С портретиками местных островных сюжетно-жанровых картинок-зарисовок. И с своеобразным портретом ссыльно-каторжной системы того времени. Вот такое художество получилось у Антона Павловича...

Не дай вам бог жить в интересное время

А время, в котором жил главный герой романа Валентина Пикуля офицер Российского Генерального штаба, и в самом деле была весьма интересное. Интересное и занятное. Конец XIX — первая половина XX века. Несколько революций и социальных бунтов, несколько войн на разных театрах военных (и политических) действий. И основное место действия (Балканы) и южные славяне с идеей их объединения в Югославию и конечной идеей объединения вообще всех славян — панславянизм — тоже куда как интереснее. Потому что как раз объединения всех славян жутко опасаются все прочие народы, хоть германского, хоть англо-саксонского миров. И всячески этому возможному объединению препятствуют, начиная ещё с приснопамятных времён и по сию пору.

Пикуль в центр своего вполне исторического романа как раз и поставил вот эту идею объединения южных славян в Югославию, и проиллюстрировал её противостоянием прочих имперских народов Европы этому движению. Именно из этого всего и происходили и все русско-турецкие войны, и все последующие междусобойные войны южнославянских стран друг с другом, и Первая Мировая война родом оттуда же, и территориально, и по самой первопричине. Да и Вторая Мировая недалеко ушла.

В романе Пикуля мы имеем дело с офицером Российского Генерального штаба. Однако это не скучный генштабист, работающий в тиши кабинета со стратегической картой и с кучей статистических выкладок и прочих расчётов и подсчётов (хотя и всякую такую генштабовскую работу наш визави выполнять тоже умеет). А это человек, работающий «на земле», «в поле», т.е. ставший разведчиком, если хотите — шпионом, а может быть и диверсантом-террористом (хотя о последней составляющей в романе напрямую ничего не говорится). Т.е. личность до предела засекреченная, из тех, чьи фамилии узнаются спустя несколько десятилетий, а то и вообще не раскрываются никому, никогда и нигде.

Однако сначала мы проходим весь жизненный путь будущего спецофицера начиная с детских времён. И по мере его взросления вместе с ним следуем жизненным путём, переходя из этапа в этап и из ситуации в ситуацию. Почти всегда оказываясь в самых что ни на есть узловых местах европейской и мировой истории.

Книга довольно необычно выполнена с точки зрения формы повествования. Мы как будто читаем дневники главного героя, написанные уже в советское предвоенное время, в которых он как раз и вспоминает всю свою жизнь со всеми её значимыми вехами и поворотными буями. И обе эти линии повествования постепенно сближаются, с тем, чтобы почти сойтись в точке исчезновения главного героя уже в годы Второй Мировой.

Безусловно замечательный историко-приключенческий роман. Который заодно проясняет и некоторые картины дней сегодняшних, уже новейшей истории и России и Европы.

Любовь любовью погоняет, любовь любовями спешит

Более всего Кундера в этом авторском сборнике рассказов напомнил мне Сергея Довлатова. Даже пошёл сравнивать их творческие биографии — Довлатов почти на десяток лет попозже пошёл в литературу. Интересно, а мог он (Довлатов) где-то наткнуться на эти новеллы Кундеры? Или просто витало в те времена в воздусях нечто этакое, навевающее?..

Тема новелл понятна — любовь. Любовь как специфические и особые отношения и чувства, возникающие между людьми. И весьма своеобразен авторский подход Кундеры к раскрытию темы. Автор решил попробовать зайти не с внутреннего мира переживаний и чувств влюблённых персонажей этих рассказов, а с гораздо более прозаического и натуралистического стремления обладать друг другом. Ибо ведь тело — созревшее взрослое тело — требует свою телесную долю любви с завидным упорством и непреклонностью. Голодное в сексуальном смысле тело гонит нас из дома на улицы и в места скоплений себе подобных, ненасытное тело заставляет нас оценивающе зыркать жаждущими глазами по грудкам, попкам и ножкам возможных утешительниц наших страстей. Тело-провокатор произносит воркующими голосами разные заманчивые разведывательно-съёмные слова и фразы, коварное тело эротично прикасается к другому телу, оглаживая и охаживая носительницу соблазнительных выпуклостей и прочих округло-холмистых форм, тело-соблазнитель шепчет разные словечки на ушко и влечёт, влечёт избранницу туда, где сможет довести свою гормонально-фрикционную атаку до естественного и такого манящего конца...

Там всё это очень по-разному у Кундеры показано. Происходящее между людьми разных возрастов и социальных статусов. Но самое главное, что во всём этом нет никакой пошлости и вульгарности — как-то получилось у Кундеры покрутить эту тему туда-сюда не только с точки зрения тела и физиологии (кстати, практически ни одной физиологической сценки в книге нет), но и заглядывая в души наших новых знакомых. И может быть, кто знает, даже узнавая в некоторых из них самих себя...

В этом своём романе, являющемся второй книгой воспоминаний Паустовского о своей жизни, мы вместе с автором и одновременно главным героем оказываемся в Армии. Хотя Паустовский по случаю слабого зрения в саму армию призван не был, однако как и многие другие граждане России вступил добровольцем в санитарный отряд, с которым побывал почти на передовой русско-германского и русско-австрийского фронта.

Военно-санитарная работа описана с присущей Паустовскому дотошностью и буквальностью и одновременно со всем талантом маститого писателя (роман написан уже в 50-е годы), отчего явственно представляешь себе всё напряжение и бессонные несколько суток в вагоне санитарного поезда, причём часть образов встретил впервые именно у Паустовского

Тут же и пронзительно светлые и одновременно бесконечно огорчительные главы о первой взрослой любви, о драматизме и трагедии высоких чувств и близких отношений и первой потери...

А затем

Роман заканчивается временем Февральской революции, т.е. мартом 1917 года.

Непременно нужно отметить особый, присущий только Паустовскому великолепный язык рассказчика, одновременно и простой и вместе с тем глубокий, образный, насыщенный эмоциями и чувствами. И филигранные описания картин природы, просто буквально оказываешься в описываемом месте и как будто видишь то, о чём повествует рассказчик. Любому начинающему или просто молодому литератору непременно нужно читать Паустовского, хотя бы для того, чтобы понять всё богатство русского литературного языка.

У автора великолепный и, наверное, даже изысканный литературный стиль — голову на плаху положу. Отточенная магия слов и фраз складывается в картины быта Норвегии середины XIX столетия, в нюансы отношений между людьми и в их личные судьбы, драмы и трагедии. Причём, поскольку ещё не самый расцвет капитализма в Норвегии, то и в одном романе поместились как судьбы довольно богатых фамилий, так и несколько обыкновенных рыбацких семей.

А вообще всё сводится к трём достаточно молодым девушкам и женщинам и к примерно такому же количеству мужчин. Все эти люди тесно переплетены родственными и симпатическими связями и знакомственно-приязненными отношениями, между молодыми людьми, как и должно, возникают любовные коллизии, чувства и эмоции охватывают то одних, то других — жизнь идёт своим чередом.

Роман имеет совершенно чёткое начало, довольно долго нас просто знакомят с персонажами и создаются разные сюжетные комбинации и сначала может показаться, что а где же драма, где и когда что-то начнёт происходить?! Но вот тут всё о срывается с неторопливого ритма и события начинают если не нестись вскачь, то довольно быстро бежать вприпрыжку. А поскольку язык великолепный, то отрывать себя от чтения совсем не хочется и потому двухсот пятнадцати страничный роман прочитывается буквально за несколько утренних свободных от дневных забот часов.

С одной стороны, история кажется знакомой, ибо довольно уже давно смотрел фильм, снятый по этой повести Лескова (настолько давно, что даже теперь не вспомню, какую именно экранизацию видел, но полагаю, всё-таки, что более раннюю). С другой — всё-таки киношный вариант всегда отличается от авторского текста, причём не только невозможностью показать буквально всё написанное автором, но и порой «особыми» режиссёрскими или сценарными «открытиями», «находками» и «решениями».

Должен сказать, что несмотря на общее знакомство с сюжетом, чтение повести не стало скучным и томительным занятием. Может быть, сказался небольшой объём произведения, но скорее чёткость и внятность изложения событий жизни главного героя и связанных с ним персонажей, совершенная кинематографичность текста повести (и правда, тут, кажется, невозможно уйти в сторону от Лескова и придумать что-то своё).

И безусловно, свою роль в интересности повести сыграло мастерство автора, сумевшего в описании жизненных коллизий Ивана Северьяновича Флягина запрятать множество мелочей и деталей жизни России середины XIX века.

Однако главной темой повести безусловно стала греховность человека, осознание им самим этой греховности и пути господни, которые, как известно, не исповедимы. Исповедь Ивана Флягина которая, собственно, и составляет всю центральную часть повести, должна быть выслушана не только его попутчиками в плавании по Ладожскому озеру, но и нами, читателями этой повести Николая Лескова. Выслушана, услышана, осознана и понята...

Если хотите прочитать книгу, которую можно назвать насквозь советской, то вместо пухлой шолоховской «Поднятой целины» можете взять вот этот, куда как менее объёмный роман Георгия Маркова. Советскость книги заметна невооружёнными глазами: время действия — 1921 год, место — Сибирь, главные герои — коммунары, но ещё имеются белые офицеры, по вполне понятным причинам скрывающиеся от советской власти и мечтающие о возвращении прежнего гос. строя. Ну и, соответственно, неизбежно возникает противостояние и противодействие, неизбежно будут погибшие. Однако Марков всё же разбавил социально-политическую кухню романа любовно-романтическими картинами, несколькими личными судьбами, несколькими драмами и трагедиями. Отчего добавилась весьма уместная лиричность.

Читается книга легко, спору нет — по литературной части к автору претензий не имеется. Однако всё же чувствуется в ней какая-то недописанность, ощущается какая-то схематичность, что ли. А может быть это можно назвать театральностью, налётом драматургии. Как будто и правда мы имеем дело со сценами и актами, на которые разбито действие этого романа...

Степень моего восхищения литературным дарованием и, наверное, даже гением Эмиля Золя приближается к совершенно невообразимому числу, именуемому в математике гугол (не путать с Гуглом). И насколько в своё время поразил меня своим великолепием роман «Чрево Парижа», настолько же добавил, усилил, умножил и присовокупил к этой и так высшей оценке вот этот роман.

Ну, о богатстве и точности, насыщенности образами и эпитетами литературного языка, на котором с читателями разговаривает Золя, я уже написал не раз — наверное почти что в каждой своей рецензии на читаемые последовательно романы из цикла «Ругон-Маккары». И в этом смысле роман, опять-таки, превосходит многие из романов цикла (на сегодняшний день это уже 10 книга из «Ругон-Маккары» и такое же сильное впечатление оказал только уже упомянутый мной «Чрево Парижа»). Снимаю шляпу!

Второй повод для преклонения заключается в глубине проникновения Золя в психологию торговли. В психологию и вообще во всю машинерию торгового дела. Столь тщательное изучение автором всех нюансов существования громадных универсальных магазинов, всех тонкостей рекламы и всех деталей организации самого торгово-маркетингового процесса не может не привести в восторг! Вот ей-ей, впору одну из лекций по психологии торговли выполнять на основе этого романа. Снимаю шляпу!

Наверное немного найдётся писателей, которые смогли бы с такой безжалостной филигранностью показать все теневые и все положительные стороны всё более раскручивающегося маховика обуржуазивания современного (конец XIX века) общества и общественного устройства.

С одной стороны мы видим все выгоды осуществления Огюстом Муре всех новых приёмов и форм организации торговли, который не только двигает саму торговлю, но и способствует движению денежных потоков в обществе, а также расширению масштабов промышленного производства: Спрос усиливает и катализирует Производство, а произведённый Товар посредством Торговли влияет в свою очередь на Спрос. И крутится машина буржуазно-капиталистической формации. Бежит молочко по вымечку, а с вымечка через копытечко да на сыру землю. И порой хочется снять шляпу уже перед этим самым талантливым ловкачом Огюстом Муре.

С другой стороны, мы не можем не сочувствовать всем тем мелким лавочникам и ремесленникам, которые в результате всех этих процессов, олицетворённых в этом романе универмагом «Дамское счастье» и его владельцем Огюстом Муре, разоряются и оказываются на свалке жизни вообще, и при крахе жизни своей собственной и членов их семей.

И вот эти качели Эмиль Золя раскачивает всё время, все 480 страниц романа — мы то радуемся бизнес-успехам и ловкому процветанию Огюста Муре, то переживаем и огорчаемся личным трагедиям всех прочих друзей и знакомых мадемуазель Денизы. Согласитесь, немного найдётся авторов, способных вычеканить свой профиль одновременно на двух сторонах монеты. Снимаю шляпу!

Ну и, наконец, невозможно оставить за бортом своего внимания историю личных отношений и чувств между молодой и бедной продавщицей универмага «Дамское счастье» Денизой Бодю и богачом и владельцем этого суперунивермага-гипермаркета Огюстом Муре — интересно, обретёт ли Дениза своё личное «дамское счастье»?..

Двойственное отношение к книге. Поскольку исторические книги я люблю в принципе, то читать было интересно. Всегда любопытно узнать очередные нюансы и тонкости того, как жили люди пару тысячелетий тому назад. Однако в случае с художественной литературой мы скорее узнаём, какие представления о тех давних временах есть у автора книги, нежели о самой истории. И тут уже от степени образованности и добросовестности автора зависит, что и как нам будет рассказано и показано.

Йерби саму историю, как мне показалось, знает совсем неплохо. По крайней мере мне, совсем не знатоку Древней Эллады, ничего этакого противоречивого в глаза не бросилось. При желании можно было полезть в исторические источники и попроверять событийно-хронологическую кухню романа на соответствие, но вот даже искуса не возникло (PS. 21 апреля при обсуждении книги на клубе КЛюЧ г. Валдай специалист-историк подтвердил её высокую историческую достоверность).

Сами события, рассказанные автором, и жизнь главного героя романа поданы нам довольно интересно. Много места-времени занимают разные приключения героя книги и его современников. Много военного дела, и много личной жизни. Книга читалась легко, с увлечением, с эмоциями в нужных местах и с сочувствием к персонажам и героям положительным, ну и с негодованием в отношение к отрицательно описанным людям.

Но, кстати, об эмоциях. Я понимаю, что сексуально-эротические нравы тех времён были весьма специфичны и нюансы удовлетворения такого рода страстей, влечений и потребностей были весьма разнообразными. Однако как по мне, так всё-таки слишком много в книге и места и подробностей занимают всякие сексуальные, я бы сказал, перверзии. И пусть древние греки интимные связи и отношения между мужчинами считали почти естественным делом — мы то так не считаем... Хотя (и тут я закусил губу)... похоже, что современная Европа-Америка в своём просвещенстве идут как раз туда, к древним грекам. Так что, в принципе, тогда всё нормально, с точки зрения автора — афро-американо-европейца. Правда нужно вспомнить, что книга написана в 1967 году — радужные сексуально-революционные события и раскрепощённо-освобождённые нравы и течения в США как раз тогда махрово расцветали, и потому этот аспект книги мог быть навеян всеми этими, на тот момент актуальными и модными, социальными явлениями (однако к тому времени Йерби уже жил в Европе).

А может быть, Франк Йерби просто считал возможным максимально подробно и детально описывать всё, что имело место быть. Так сказать, эффект наблюдателя — что наблюдаю, то и описываю. Хотя, возвращаясь к началу этого отзыва, сам лично Йерби наблюдать ничего не мог, а мог только рассказать нам о своих представлениях о тех давних временах и нравах.

Такая вся из себя дамская-дамская книга, которая, однако, по психологизму может дать фору многим основательным мужским романам. И не боязно было автору с такой откровенной распахнутостью раскрывать внутренний мир женщины, срывая с неё все покровы тайны, смывая всю косметику и обнажая самую суть, оставляя её даже не в неглиже, а превращая в полное ню?

Вот сейчас напишу следующую фразу, а потом тут же пойду проверять это своё предположение. Вангую: читатели-мужчины скорее всего будут оценивать этот роман выше по шкале, нежели дамы. Вернее так — практически все оценки ниже 5 будут проставлены женщинами. Иду проверять...

Ну вот так, примерно, и есть. Наверное это потому, что не очень-то хочется смотреть в зеркало заднего вида и понимать, что это твоя симпатичная физия там мелькает. Да и все другие замеченные и отмеченные отражения удивительно напоминают твоих приятельниц и подруг, знакомых и даже некоторых родственных дам. :-)

А вообще довольно интересная книга по форме и по стилю. И пусть она не слишком богата на всякие там приключенческие события и яркие происшествия, однако точно, что не глупа и не поверхностна. Да ведь и кое-какая интрига в романе всё-таки имеется.

Оксана Панкеева продолжает радовать возможностью передохнУть (чтобы не передОхнуть от литературно-читательского передоза) от чтения разных серьёзных и непростых книжек и набраться сил для новой их серии. Ну и всё-таки, хочется продолжать раскручивать приключенческо-любовный и шпионско-соглядатайский событийный ряд этого странного королевства; хочется быть неподалёку от славной воительницы Киры и от её запанибратски простого супруга и по совместительству хитроумного короля; хочется узнать, что там дальше будет с невольной переселенкой-попаданкой Ольгой и всеми её приятелями-приятельницами и дружками. Да и новые сюжетные и причинно-следственные повороты и признаки будущих событий и происшествий намечаются и обозначаются.

По стилю это всё то же весёлое с примесью негрязной эротики фэнтези, так что всё пока на высоте.

Этот сборник попал в домашнюю и мою личную библиотеку сразу после выхода в продажу и с тех пор постоянно прописан на полке с книгами своего жанра. По своему наполнению сборник является образчиком произведений научно-фантастического направления. Никакого фэнтези, никаких сказочек, только НФ. Что означает, что либо мы имеем дело с вариантами нашего Будущего, либо сталкиваемся с какими-то изобретениями и открытиями, либо перемещаемся в Космос, либо исследуем какие-то необычные свойства человеческого организма (включая его психические возможности).

Наверное с точки зрения читателя нынешнего многие из тем сборника изрядно устарели, не говоря уже об отсутствии у героев произведений всяких мобильных устройств связи и коммуникации. Однако многие произведения не устарели в принципе и вызывают прежние чувства и эмоции. Расписывать отдельно каждое произведение не буду, но вот несколько наиболее любимых и помнимых с 1973 года (!!!) прокомментирую.

КАЧЕЛИ ОТШЕЛЬНИКА — великолепный образчик настоящей твёрдой научной фантастики, темпорально-космического направления. Какое-то менее-более далёкое будущее, космические полёты и осваиваемые планеты. Планета земного типа с признаками бывшей на ней цивилизации, на настоящий момент исчезнувшей (?). И исследовательская экспедиция, изучающая Отшельник (название планеты) и попутно ставящая эксперименты, касающиеся взаимосвязи Времени и Пространства. Эксперименты, приведшие к некоему чрезвычайному происшествию.

ШАЛЬМУГРОВОЕ ЯБЛОКО — просто вкусная повесть с загадкой внутри и с некой романтикой. Что-то такое в стиле фантастического Конан Дойля, Герберта Уэлса и Александра Беляева, только сдвинутое вперёд по шкале времени. Какая-то давняя и пропавшая экспедиция на некие тропические острова, и разные события с этим связанные. Неспешное и неяркое, но отчего-то запоминающееся повествование.

ТУПИК (повесть) — (мысливслух) информация влияет на поведение и деятельность и при определённых обстоятельствах является весьма сильным средством воздействия на реальность, начиная от так эффекта называемого «психологического яда» и до оружия массового поражения. Примеры такого воздействия — вся наша современная жизнь и реальность. С массированными и целенаправленными информационными, зачастую фэйковыми, вбросами в интернет-пространство и с различными событиями, из этих вбросов происходящими. Всё это дело подано как детективная повесть с весьма интересной литературной формой и не без должной толики юмора.

ЁЖИК — замечательный романтический рассказ, перепев на фантастический лад легенды о Пер Гюнте и Сольвейг. Очень люблю этот рассказ. А вот имя автора (Вячеслав Морочко) так ни разу больше нигде и не встретилось. Хотя автор до сих пор пишущий и издающийся.

МОЁ ИМЯ ВАМ ИЗВЕСТНО — ещё один рассказ того же В. Морочко. Здесь мы уже имеем дело с весьма необычными свойствами психики человека, силой своего воздействия меняющего саму реальность.

ЧЕЛОВЕК ИЗ ПАСИФИДЫ — ну и, конечно же, один из ранних рассказов братьев Стругацких. Тут и комментировать нечего.

Оставшиеся как бы в тени, не упомянутые мною произведения, вошедшие в этот сборник, тоже вполне читабельны, а многие авторы, типа Геннадия Гора, долгое время были на пике популярности.

Вроде совсем коротенький роман, а вот поди ж ты, автор сумел меня удивить. Причём дважды.

Ну вот знаете, читаешь книгу и вся логика развития событий и все причинно-следственные связи порой буквально диктуют автору (и подсказывают читателю) куда должен развиваться сюжет. И в этой книге тоже всё шло примерно по этому принципу и уже угадывалось, что должно произойти дальше, как вдруг... вдруг автор находит совсем другой неожиданный ход, а когда уже кажется, что после вот этого неевклидового искривления книжно-сюжетного пространства дальше всё опять будет понятно, как следует финал, которого ты не ждал.

Правда, не поленитесь, потратьте на книгу пару часов, оно того стОит.

Времена Двурогого, сиреч Александра Македонского (или Великого), с его фапангами и Букефалом, с его египетско-азиатским походом и захватом Персии, Согдианы и Бактрии и попыткой покорения скифских племён. Собственно, вот об этой попытке захвата Скифии и идёт речь в повести. Причём, в отличие от другой исторической литературы об Александре Македонском, в повести В. Яна он показан малопривлекательным героем. Как-то по мере чтения не проникаешься его величием и военным гением, как-то всё больше остаёшься на стороне скифов (именно скифов, а никак не персов). Понятно, что всё это только потому, что так хотел автор, и только потому, что его литературное дарование позволило Яну показать исторические события именно под таким углом, под каким он видел и оценивал эти события сам.

Великолепный литературный язык, сильные характеры, яркие и живые образы героев и персонажей, красочные описания, неплохое проникновение в тактику ведения боевых действий теми военными средствами, которые тогда были в запасе у полководцев, искусное совмещение личных судеб героев повести с историческими фактами — в общем, для любителей исторической литературы повесть явно представляет интерес.