Фанатизм — или геройство?

Не слишком длинный рассказ, но я слушал радиоспектакль.

В принципе, когда сталкиваешься с проявлениями таких черт характера, как упорство и целеустремлённость, настойчивость и упрямство, жёсткость собственных моральных и умственных установок и неготовность к гибкому поведению, к подстраиванию под складывающуюся ситуацию, то можно начинать думать и говорить о ригидности как личностной характеристике героя. В нашем рассказе бывший начальник ЧК, оставленный в занятом белыми городе для подпольной работы, как раз примерно такой набор качеств и демонстрирует — и своим визави из контрразведки белых, и нам, читателям.

В таких случаях при оценке похожего поведения чаще всего всё зависит от того, на чьей стороне находится тот, кто «судит». Враг скажет, что перед ним фанатик и упрямый дурак, а свой назовёт такого человека героем. Как назовут нашего героя члены читательского клуба КЛюЧ г. Валдай — посмотрим во время обсуждения.

И дым Отечества нам…

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: отзыв представляет собой краткий пересказ содержания (СПОЙЛЕР), а потому лучше сначала прочитать рассказ, а там уже и его, если захочется…

За что боролись, на то и напоролись. Не в издевательском смысле, а в точном.

В принципе, неплохой рассказ — тут Улицкая-литератор, как всегда, на высоте. Но вот только понимаю, что сам я этих людей не понимал, не понимаю, и уже никогда не пойму. Может быть просто потому, что слово это пишу и произношу с большой заглавной буквы?..

Когда молчание порой громче и красноречивей слов

Есть книги, которые, не являясь детективом, по своей детективной составляющей могут дать фору многим настоящим детективам (бывает такое масляное масло, что может по своей маслянистости составить конкуренцию всем другим маслам). Прочитанная книга как раз может быть включена в этот славный список. Хотя помимо всяких детективных нюансов наполнена множеством других привлекательных и интересных составляющих.

Например, как давно вы были в Австралии? А в самых её засушливых прокалённых солнцем местностях?

Там, где просто жить означает выживать, где если ты выходишь за пределы заграждения своего ранчо, то должен оставить запись, куда и на какое время ты отправляешься и в котором часу должен вернуться.

Где если ты выехал на автомобиле, то с тобой должен быть запас пищи и воды, машина обязательно оснащена кондиционером и, желательно, холодильником, а рация включена, а ещё лучше, если у тебя есть GPS -навигатор.

Где никак невозможно проехать мимо одинокого человека на обочине, или ты навсегда будешь вычеркнут из списка желательных горожан и попадёшь в опалу, подвергнешься остракизму и бойкоту.

Где нравы суровые как у пресловутых челябинских мужиков, только не шутейно, а взаправду.

Где...

В общем, если вы как-то всем этим прониклись, то можете смело брать эту книгу в руки и отправляться вместе с её героями в раскалённый австралийский Квинсленд — только не забудьте запастись холодненькими напитками по своему вкусу, ибо жажда вас точно не минует. И — да, помните, что нужно быть внимательным к деталям, ибо всё-таки это своеобразный детектив.

Коли слишком часто и чрезмерно глубоко начнёшь в себе копаться, так можешь и дырку прокопать… сквозную…

Вероятно для тех, кто более-менее часто просматривает ленту моих отзывов на прочитанное, уже понятно, что частью чтения является прослушивание радио- и аудиоспектаклей и аудиокниг. При этом радиоспектакли с некоторых пор занимают довольно большую долю моего читательско-слушательского внимания. Да и времени на них уходит меньше — всё-таки редкий спектакль длится более 3-х часов, примерно то же самое и в аудиоформате.

Кроме этого читатель-слушатель имеет возможность услышать живые интонации актёров, играющих на сцене живого театра (это в случае, если мы имеем дело с аудиозаписью такого спектакля, но подготовленной для радиоверсии) или же не менее живые интонации профессиональных актёров, сыгравших свои роли перед микрофоном в студии аудиозаписи. Первый вариант сохраняет для слушателя все шумы зрительного зала, реакцию публики на происходящее на сцене, ну и всё прочее живое. А во втором случае всеми шумами и звуками занимаются уже специально, что тоже даёт свои преимущества. Для меня лично и тот, и другой вариант хороши.

На этот раз была радиопостановка Ленинградского театра имени Пушкина (запись 1950 г.) пьесы Льва Толстого «Живой труп». Для меня это было первое знакомство с этим произведением, и было любопытно посмотреть на новую (для меня) работу Толстого. Хотя работа считается незаконченной, да и сам автор так считал.

Итак, семейная драма. Любовный треугольник. Она любит мужа, муж думает, что она его не любит, а любит другого. Другой любит её. Все мучаются. При этом г-н Протасов мучается ещё не только вот такими отношениями с женой и другом семьи, но ещё и чувством собственной незначимости, ненужности. Вот этот кризис середины жизни, вот эта его бездеятельность, праздность жизни, безусловно, усиливают чувства жизненного краха. Отсюда и все последующие поступки нашего негеройского героя. И закономерный финал. Finita la commedia — с полным правом могут воскликнуть и сам Протасов, и его жена, и её новый муж, и все зрители.

А я всё-таки считаю, что именно праздность стала отправной точкой для всей этой трагикомедии жизни.

Всякой твари по паре...

Повесть с необычной судьбой. Быков всю основу написал ещё в 1987 г., а потом по каким-то причинам оставил рукопись. Однако остались черновые наброски последующих (недописанных) глав, и потому когда всё это дело было обнаружено в домашнем архиве писателя, то Алесь Пашкевич подготовил рукопись к публикации. В результате пусть и не в полноценном виде, но с законченными сюжетными линиями повесть была издана. И даже озвучена в аудио.

Быков придумал весьма оригинальный вариант сюжета, чем-то схожий с легендой (мифом) о ноевом ковчеге. Судите сами: после окончания боя белорусская деревенская женщина находит блиндаж с раненным русским капитаном, и начинает заботиться о воине. Постепенно по мере развития сюжета, к блиндажу прибиваются: немец-дезертир, бывший райкомовец, еврей, сбежавший полицай — всех их принимает под своё крыло сердобольная крестьянка.

Но конечно же, вся ковчежная идиллия быстро заканчивается, уж слишком разные люди собрались в этом убежище. И вот тут уже проявляются характеры и прорисовываются личности, определяются благородства и подлости людские. При всём при том небольшая эта разрушенная войной деревенька находится где-то в тылу немецких войск, рядом идут немецкие колонны, снуют полицая и бандитствующие элементы — всё это, конечно же, тоже влияет и на ход событий, и на поступки и действия героев повести.

Здесь нет хэппи энда, этот своеобразный «ковчег» теряет своё население, и каждого ждёт своя судьба. Военная судьба...

«Безнадёжно скучно, если не открываешь форточку во весь разноцветный мир мира…»

Любой человек в своё время оказывается в ситуации «последнего рейса». Вне зависимости от того, где и кем он работает. Транспортники конечно именно напрямую и выходят однажды в свой последний рейс, ну а люди других профессий и занятий делают это иносказательно, но тем не менее…

Эта повесть Конецкого как раз и рассказывает нам о последнем рейсе опытного морского капитана. И конечно, весёлого во всём этом мало —многие в этом месте могут возмутиться и заявить, что только и мечтают о выходе на пенсию и последующем ничегонеделании (ну, в лучшем случае о занятиях любимым делом или ремеслом, тут уж кому что вздумается). Однако это только пока ты занят и загружен, то кажется, что вот закончу работать и пойду… А как только упираешься в эту ситуацию, то у многих всё-таки возникает стремление остаться да поработать как бы ещё и т.д. Вообще это отдельная большая и непростая тема (ведь правы будут и те, кто заявит, что на заработанную пенсию ему не прожить и он просто вынужден работать, ну и всякие другие случаи). Но речь не об этом, и повесть не об этом.

Просто по энергетике книга не сверкает весельем и не блещет юмором. То ли сказалось, что это был уже далеко не первый рейс в Арктику и потому ничего нового привычный к Севморпути капитанский/писательский взгляд уже не видел и ничему не радовался. И, соответственно, не смог этим новым и неизведанным поделиться с читателями. То ли и в самом деле накопилась возрастная усталость, когда кажется, что уже просто устал от привычного однообразного круговорота жизни. А может просто с настроением так совпало — пере_стройка и пере_гласность как раз вовсю начались, и параллельно с ними всякие безобразия и недочёты…

В то же время нельзя сказать, что повесть унылая или депрессивная, нет. Просто нет того привычного для читателя конецкого юмора.

Рейс и в самом деле был непростым, и даже в своём финале аварийным — правда ВикВика на судне в это время уже не было — «моряк вразвалочку сошёл на берег».

И, видимо, вот вся эта последующая неустроенность и в государстве, и в людских душах и сердцах, отложила путевой дневник на дальнюю полку, и дописал эту повесть Конецкий только спустя 14 лет…

Куда харя смотрит, там и клад

Ой! Клад — это то, что покладено?

Не «покладено», а положено!

Неа! Не положено, а закопано!

Не закопано, а зарыто! (из мультика)

Первую книгу цикла о государевых конюхах прочитал полтора года назад и как-то судьба двух главных героев меня зацепила. А может ретро-детективность книги впечаталась в память. Но в общем, чтение этого цикла осталось в голове как дело начатое да недоделанное. А потому как только образовалась некая лакуна, то руки автоматически нашли в букридере сохранённую страницу цикла (оказывается, всё это время файл терпеливо дожидался моего читательского внимания) и… погнали.

Действие продолжается почти в том же месте, где закончилась книга предыдущая, по крайней мере создаётся ощущение, что прошло всего несколько дней, в крайнем случае недель. И несколько совпавших по времени странных и криминальных событий заставили вновь закрутиться жернова сыска — официального в лице сыскного приказного и неофициального от государевых конюхов. Идущие параллельными путями сыщики буквально утыкаются друг в дружку, при этом превращаясь даже не то, что в подозреваемые, но и в соперники. При этом встречаются старые знакомцы из книги первой и вообще вся кутерьма становится смесью детектива, любовно-эротической линии, винопития, и в придачу кладоискательства при помощи всяких кладознатцев. Всё это изложено на добротном псевдоархаическом русском языке да и на фоне быта того времени, что добавляет колорита.

В общем, скорее всего по прошествии некоторого времени наверняка вернусь сюда за продолжением.

Не было ни гроша, да вдруг алтын

Радиоспектакль Московского театра сатиры, 1973 г. В ролях звёздный состав театра: легко узнаются Андрей Миронов и Спартак Мишулин, Зоя Зелинская и Михаил Державин, Н. Корниенко и Т. Васильева, а театральные знатоки наверняка узнают и других актёров театра. Великолепно подобранная музыка, мастерски оформлены все другие звуки и шумы — режиссёр-постановщик Валентин Плучек, а значит иного быть просто не могло.

Как я уже упоминал в отзыве на предыдущую немецкую пьесу, я не очень знаком с немецкой драматургией. И осознав это, понемногу заполняю пробелы в своём театрально-культурном образовании.

На сей раз я в гостях у Бертольда Брехта. Однако хотя автор пьесы немец, в сюжете мы находимся в Великобритании.

Под прицелом автора находятся вымышленные события времён коронации королевы Великобритании, событие это послужило поводом для лондонской полиции подчистить город от преступников и проституток. Однако есть такие, кто не слишком охотно выполняет распоряжения блюстителей порядка, и один из первых в этом ряду знаменитый Мекхит по кличке Мэкки-нож. По ходу действа зритель/слушатель постепенно узнаёт некие нелицеприятные для полиции нюансы взаимоотношений между Мэкки и главным шерифом Лондона, и в конечно счёте речь идёт о продажности полиции и о власти денег над всем и вся. По крайней мере именно так я понял задумку Бертольда Брехта и Валентина Плучека (сразу признаюсь, что с критикой пьесы до сих пор не знаком).

В любом случае было весьма любопытно слушать как диалоги героев, так и зонги в их исполнении, и свою немалую толику удовольствия я получил.

А впереди могла бы быть целая жизнь...

Впервые эту повесть Быкова я прочитал ещё подростком-старшеклассником, т. е. где-то в первой половине 70-х — 1973-74 гг. И имя автора с тех пор навсегда врезалось в мою память. Хотя после АБ читал ещё «Сотникова» и на этом всё, и вот только теперь методично иду вдоль быковского творческого наследия.

Итак, «Альпийская баллада». Повесть, которая навсегда перевернула в моей на тот момент подростковой душе видение войны. Которая показала войну и фашизм с другой стороны, не с позиции военного противостояния воюющих армий, а вот в таком, персонально-личностном варианте. При этом перед читателями не воюющий солдат, а военнопленный, узник концлагеря. Это один главный герой. И второй… вторая — молодая девушка-антифашистка, итальянка, партизанка.

Судьба свела их на одну тропу, по которой оба они после побега из лагеря отправились в далёкий Триест — не просто за спасением, а чтобы влиться там в ряды партизан-антифашистов и продолжать борьбу. И он — Иван — ещё совсем молодой белорусский парень, и она — Джулия — совсем ещё молодая итальянская девушка. Конечно же, переживаемые совместно минуты отчаяния и торжества, голода и холода, трудностей подъёма на заснеженный перевал, взаимная забота — всё это не могло не сблизить этих людей, не толкнуть их друг к другу. Тем более, что сама ситуация раскрыла самые потаённые их качества, показала их друг другу такими, какие они есть на самом деле, без рисовки и бравады, без притворства и фальши.

И казалось, что уже всё образуется, однако война и враги не простили им ни побега, ни отваги и яростного терпения, ни зародившегося чувства…

Василь Быков сумел написать весьма достойный эпилог. В котором и раскрыл судьбы героев, и заострил все важные моменты повести.

Мощная книга! Вот что надо в школе изучать по литературе… и по истории...

Мгновения, мгновения, мгновения...

С творчеством этого необычного автора я познакомился 6 годочков тому назад, прочитав сборник его простых незамысловатых рассказов «Уездный чудотворец». И уже тогда обратил внимание на то, что хотя за Бога и религию автор не топит со всей своей незаурядной творческой мощью, однако Бога и православия у него будет поболее, чем в некоторых чисто религиозных книгах. Ибо последние бывают настолько прямолинейны и при этом ограниченны, что, скорее, наносят вред своему делу. А вот книги Ярослава Шипова совершенно точно идут на пользу как читателю воцерковлённому и верующему, так и всем другим читательским категориям. К последним отношу и себя.

В этом сборнике мы встречаемся с автором-рассказчиком, который уже носит священнический сан, и в роли такового (священника, а не сана, конечно же) встречается с разными людьми по самым разным поводам и причинам. Ну, вот куда чаще всего зовут священника? Похороны и отпевания, освящения организаций, учреждений и домов, крещения и венчания, богослужения по разным праздникам и всё такое прочее. Однако помимо вот этого сугубо специального времяпрепровождения священник ведь ещё и просто живёт человеческой жизнью и заботами, дружит и разговаривает, бывает на охоте и рыбалке, собирает грибы-ягоды и т. д. И вот все такие ситуации, вполне жизненные и обыденные, и стали содержанием книги.

И дело ведь не в том, что конкретно стало поводом для того или другого небольшого рассказика. А дело в том, как именно рассказывает нам человек об увиденном и пережитом, о подуманном и прочувствованном. Ведь, чего греха таить, мы зачастую воспринимаем жизнь мимолётным взором и равнодушным отношением, скользим взглядом по людям и явлениям, не вдумываясь и не вчувствуясь в них. И иногда как раз и нужен вот такой примечательный вдумчивый наблюдатель жизни. Жизни и людей. Умеющий увидеть то, что и так на виду, но вроде как и не заметно. Хотя на самом деле и является солью жизни.

По морям, по волнам

Пришедшая в наш дом с полок букридера книга вылёживалась на полке книжного шкафа более года, прежде чем попала в список хотелок. Однако и здесь в руки была взята не сразу, а только с наступлением зимы, когда непогоды мешают реальным «плаваниям» и способствуют путешествиям по книжным морям-океанам.

Более чем 450-страничный сборник знакомит читателя-мариниста с наиболее яркими образцами маринистической отечественной прозы. Причём начиная со времён оных, т. е. царствования ещё Петра Первого и затем по мере продвижения по временной шкале через Карамзина и двух Бестужевых, Владимира Даля и Вонлярлярского, Ивана Гончарова и Льва Толстого, Тургенева и Станюковича, Случевского, Чехова и Короленко, Сергеева-Ценского, Куприна и Грина, Кузмина и Бунина, и заканчивая Алексеем Толстым и Горьким — более чем двухвековой путь морской прозы проходит стройной чередой сквозь читательский ум.

При этом практически все произведения совершенно точно являются маринистикой чистой воды, т. е. повествуют о плаваниях и претерпеваемых в процессе таковых лишениях и страданиях, драмах и трагедиях — не случайно древняя мудрость гласит «Есть три вида людей: те, кто жив, те, кто мертв, и те, кто в море» (приписывается Аристотелю) и как вариант «Когда кто-то спросил, кого больше, живых или мертвых, он (Анахарсис) ответил: «К какой категории вы относите тех, кто в море?». И только включённые в книгу произведения Максима Горького весьма условно можно отнести к маринистике, ибо всё происходит на берегу моря и ничего морского и флотского в этих рассказах («Челкаш» и «Мальва») не происходит.

Наверное, с точки зрения современного читателя включённые в сборник произведения являются скорее образцами, а то и памятниками маринистики, однако любители и ценители этого жанра могут без тени сомнения взять книгу в руки и погрузиться в суть вечного соперничества людей и моря, наблюдая и может, соучаствуя в этой борьбе «Кто кого?». Ибо как бы ни совершенствовалось морского дело, ежегодно гибнут в морских пучинах корабли и пропадают люди.

Не остаться с носом… или без носа?

И вот ещё одно прикосновение к волшебству. Волшебству русской классической литературы. К таинству театра. К голосам с детства знакомых и любимых актёров — Евгения Лебедева и Бруно Фрейндлиха, Юрия Толубеева и Игоря Дмитриева, и менее знакомых, но не менее мастеровитых Рэма Лебедева и Нины Мамаевой, Ивана Абрамова (но не того, который ныне известный и популярный комик).

Радиоспектакль выполнен в очень динамичной и слегка нарочитой манере, точно попадающей в жанр фантастического анекдота середины XIX века. Актёры дружно и без пауз перехватывают друг от друга свои реплики и возгласы и всё повествование движется быстрым темпом, не давая возможности слушателю не то что заскучать (заскучать и сам сюжет не позволит, да и мастерство Николая Васильевича Гоголя тут как тут), но даже дух перевести. И хотя сюжет повести знаешь назубок, однако интерес от этого не умаляется ни на гран — тут вам и Гоголь, тут и актёры, тут и режиссура…

Всё-таки хорошее было время, когда вовсю можно было настроить радиоприёмник и слушать с наслаждением великолепные радиопостановки!

Смешно это выглядело: ведь ему за пятьдесят, а она совсем юная (цитата из совсем другой книги)

Как-то у меня с классикой немецкой драматургии отношения до сих пор не складывались. В том смысле, что даже попыток не делал ничего немецкого драматического прочитать или послушать. И пробел этот начал зудеть и чесаться, требуя обратить на него внимание и, наконец, «почесать» это беспокойное место.

Пьеса Гауптмана рассказывает нам, с одной стороны, о довольно банальной ситуации, но с другой — неординарной и неоднозначной, а потому обсуждабельной. Речь идёт о чувствах и отношениях между людьми с большой, а порой просто огромной разницей в возрасте. Примеров тому в реальной жизни множество, и общественность то и дело корчится в осуждении и негодовании, но может и в зависти, слыша об очередной связи между Им и Ею с разницей этак лет в 25 и более.

Вот и здесь старый уже человек вдруг вспыхивает чувствами к молодой девушке. И конечно же начинает совершать всякие безрассудства и нелепости — по крайней мере по мнению своих взрослых детей, да и всего города тоже. А поскольку человек он не бедный и ему есть что завещать (а наследникам — наследовать), то обстоятельства эти приводят детей к необходимости (по их мнению — вынужденной необходимости) действовать, причём действовать решительно. Ни во что не вникая и не желая прислушаться к мнению своего влюблённого отца (и тестя).

Конечный итог всего этого драматизма превращается в трагедию. И тут можно и поразмышлять самостоятельно или пообсуждать ситуацию и действия героев пьесы с друзьями и сотоварищами. Тем более, что мнения, скорее всего, будут разными, а потому обсуждение может стать вполне «горячим».

Не забыть бы посоветовать эту пьесу для чтения в свой читательский клуб КЛюЧ...

В яму для поимки волков свалиться легко, а вот выбраться...

Хотя эта повесть имеет жанровую отметку «книги о войне», она о времени совсем уже послевоенном, почти о современном для Быкова.

События повести рассказывают о нескольких днях жизни армейского дезертира, сбежавшего из расположения своей воинской части из-за издевательств старослужащих — тема в какие-то времена чрезвычайно злободневная и острая.

Плутания и блуждания молодого парня по просторам чернобыльской Зоны, его мысли и чувства, встречи с несколькими не менее травмированными жизнью людьми, ставшими едва ли не отбросами общества, картины умирающей поражённой радиацией природы, которые усиливают вот это ощущение поражения и умирания всего общества и государства во второй половине 80-х — всё это делает повесть Быкова остросоциальной и нацеленно актуальной.

А время написания повести (она вышла в 1999 г.) символизирует крайнюю черту падения и государства, и общества.

И книга Быкова наполнена вот этой жёсткой и откровенной правдой о нас, о нашем падении, о нашем общем крахе…

Тяжела и неказиста жизне-смерть оккульттрегиста, или Частица чёрта в нас заключена подчас

Как-то я этот роман в качестве городского фэнтези не воспринял. Ибо тут скорее не фэнтези, а мистический и магический реализмы сплетены воедино. Да ещё сдобрены оккультизмом и слегка приперчены триллером.

Чего греха таить, люди с давних пор задаются вопросами мироустройства и проблемами существования всяких магических и мистических сущностей и их влияниями на сущее и на человеческое общество. Как устроен этот мир и как всё в нём работает? Почему мы верим в силу постулата «Бог шельму метит» и надеемся на силу формулы «добро побеждает зло», и как они устроены, эти «добро» и «зло»?

Вот на какие-то такие и им подобные вопросы и пытается ответить Алексей Сальников. Приглашая читателя в тайную тайн существования скрытых от непосвящённого обывателя сил. Стоящих на страже установленного свыше порядка и спасающих людей и людской мир от власти хаоса и зла. Карающих тех, кого нужно покарать и исправляющих то, что подлежит исправлению.

По сути, перед читателем развёртывается философско-мистическая приключенческо-романтическая картина жизни оккульттрегеров и прочих ангелов/престолов. Однако в отличие от традиционных представлений о высших силах и об их небесности и недоступности, в романе Сальникова все эти сущности вполне материальны, причём зачастую настолько приземлены, что впору подключать службу медвытрезвителей и прочих ЛТП.

Читать всё это дело нескучно, однако и не сказать, что слишком весело, а в некоторых местах неприятный натурализм превышает ПДК (хотя у того же Гоголя Николая Васильевича бывали и более жуткие эпизоды).

В общем, это было любопытно. И как-то по внутреннему моему читательскому восприятию книга старается попасть на одну полку с булгаковской «Мастер и Маргарита» и «Альтист Данилов» от Владимира Орлова — где-то в бесконечности эти параллельные прямые скорее всего встречаются...

Любви все возрасты покорны...

Помню, как эту книгу читала моя мать, и было ей тогда лет этак на 20 поменее, чем мне сейчас. А я ещё учился в школе и зачитывался твёрдой и космической НФ, не предполагая, что спустя полвека и мне доведётся читать «Королёк...» — всё в мире взаимосвязано и всё крутится-вертится.

Конечно же, это чисто женский мелодраматический роман. При этом дамскость и мелодраматичность в книге распределены неравномерно. Т.е. всё начало романа перенасыщено всякими ути-пути и прочими слащавостями, вплоть до побега героини из дома. А вот затем было всё более-менее интересно и, что называется, почти унисекс. По крайней мере можно было что-то высмотреть и вычленить о временах и нравах Турции начало XX века. И тут уже без всяких снисхождений было увлекательно и интригующе. Однако финал книги вернул читателя в те же самые мыльнооперные обстоятельства. Да ведь надо же было как-то героиню приводить и к нормальной жизни, да и замуж ей было уже пора.

Безусловно, книга полностью принадлежит своему времени. Однако если читать её как раз как своеобразный отпечаток эпохи и культуры, страны, и века (про геноцид армян мы в книге ничего не найдём, но просто потому, что книга совсем о другом), то вполне годится, по крайней мере для однократного прочтения.

Когда мы были на войне, там каждый думал о своей любимой или о жене (из казачьей песни на стихи Давида Самойлова)

Радиопостановка Ленинградского радио по повести Льва Толстого (1958 г.) (из фондов радио «Петербург»). В спектакле задействован ряд известных и популярных актёров того времени; из знакомых массовому читателю/зрителю имён: Татьяна Доронина, Нина Ургант, Юрий Толубеев.

Как-то так получилось, что хотя писатель Лев Толстой у меня в любимчиках и прочитаны многие его произведения, однако эта повесть как-то всё проходила мимо моего читательского внимания. И потому невозможно было не воспользоваться представившейся возможностью прослушать радиопостановку.

На мой взгляд, чисто тематически повесть отчасти перекликается с «Героем нашего времени» Лермонтова — есть молодой скучающий барин, который отправляется на Кавказ, то ли службу служить, то ли развлечений искать. И конечно же в силу молодости и в соответствии с возрастом на первое место для Оленина выходит влечение к прекрасному полу, тем более, что в квартире, где он стоит на постое, есть прекрасная молодая казачка.

Параллельно с этой темой вдруг проявляется чисто толстовское чувство прекрасного и единения со всем миром, с природой и людьми — чувство это охватывает нашего молодого юнкера при одной из конных прогулок.

И на фоне вот этих двух стремлений и возникает внутренний конфликт Оленина: хочется и Марьянку заполучить (причём даже и в жёны взять, а не то, что просто полюбезничать да полюбовничать), но и посодействовать ей в соединении с молодым лихим казаком Лукашкой, который ухаживает за Марьянкой и намерен жениться на ней. И пока Оленин пытается разобраться в себе и с собой, внешние события определяют и его будущность, и судьбы других героев и героинь.

Очень занятный сюжет, да ещё и в исполнении театральных актёров — отличное времяпрепровождение!

«Взрослые – люди порченые; они богом испытаны...»

Радиоспектакль из фондов Радио «Петербург», 1950 год. Соответственно, слушатель знакомится не с полным текстом повести, а с разными эпизодами. И конечно же, от этого повесть ничего не теряет, ибо из повести становится спектаклем. Наполненным всеми необходимыми радиотеатральными шумами и звуками: плеском воды и пароходными гудками, криками уличных мальчишек и говором толп народа, звуками баяна и песнями под гитару. Ну, и голосами персонажей пьесы в исполнении маститых в те времена артистов (из знакомых нашёл только Владимира Сошальского). И поскольку все реплики мы слышим именно в актёрском, т. е. мастерском исполнении, то переживаемые персонажами чувства и эмоции передаются куда как более живо, нежели если бы просто взялся перечитывать текст самой повести. Мне кажется, что так глубже проникаешься всеми событиями из жизни Алёши Пешкова и вообще всеми деталями бытоустройства последней четверти века XIX. Без чего сложно было бы понять само появление писателя Максима Горького.

Чтобы былое быльём не поросло

Впервые эту повесть я прочитал почти два десятка лет тому назад. И с тех пор конечно же многое из содержания подзабылось. Да, собственно говоря, подзабылось почти всё. И потому сейчас читал почти не зная, что там по сюжету будет дальше. Ни с главными персонажами, ни с второстепенными героями.

Вообще, для человека впечатлительного и тем более мнительного, одержимого ипохондрией и всякими прочими полуманиакальными поисками в своём организме разных заболеваний, книга может стать причиной обострения. Ибо описания случаев превращения простой родинки или небольшой ссадины на ноге в разного рода раковые опухоли способны привести такого читателя в воспоминания о собственных пятнышках, родинках, синяках и шишках. И в поиски таковых на себе и на своих близких… Это я так, в виде предупреждения.

Поскольку сам я прошёл свои собственные раковые корпуса в течение всех летне-осенних месяцев 2019 года, то на сей раз было любопытно сравнить. Хотя, конечно же, таковое сравнивание было практически бесполезным и нулевым. Прежде всего по методам лечения. И по самой атмосфере подобных учреждений. По порядкам в стационарах. И даже по тону внутрипалатных разговоров. Т.е. теперь «всё не так, ребята», как спел бы Владимир Высоцкий. По крайней мере таков мой личный опыт и моё личное восприятие нынешней онкологической действительности.

Если вернуться к сюжету повести, то конечно есть и переживательные моменты, и люди, на которых раздражался, и сочувствие к каким-то героям, и всё прочее, что обычно вызывает в читающем хорошая литература. Но всё-таки довлело отчётливое ощущение, что всё-это отпечаток более чем полувековой давности. Однако для молодых поколений читателей повесть может стать и откровением, в том числе не только в онкологических моментах.

Мы рождены, чтоб сказку сделать......

Нечасто у меня бывает так, что перерыв между прочтением книги и написанием отзыва на прочитанное длится больше нескольких дней. А тут счёт идёт уже на полные две недели и стремится к цифре три. И не то, что вообще не понял эти статьи, и не в том дело, что написано слишком глупо или чрезмерно умно. А просто в моём понимании всё настолько прозрачно и однозначно, что и комментировать тут особо нечего. Т.е. типа задание: опишите не прерываясь и не повторяясь в течение 10 минут шарик для настольного тенниса...

Любое новое дело чаще всего сопровождается пробами и ошибками, и редко когда всё задуматое и помечтатое получается сразу и именно так, как хотелось — это в том случае, если было твёрдое понимание, чего хочется, причём не в общих чертах, не в целом, а в деталях.

Любой горовосходитель, прежде чем закинуть за плечи рюкзак и натянуть штормовку, намечает и прокладывает маршрут, прикидывает места базового и промежуточных лагерей, а затем упорно и методично закидывает туда разное горовосходительное имущество (которым заранее запасся — а это вообще отдельная стадия). И при этом всё равно во время подъёма встречаются всякие препятствия и сложности, которые штурмовая группа преодолевает уже в процессе восхождения.

В том социально-революционном деле, которое замыслили большевики (как и все другие российские эСДэки, либералы и другие революционеры), практически все предыдущие стадии были пропущены, ибо главным и основным этапом считалось — захватить власть. А что нужно делать потом, причём не абстрактно, а начиная буквально со следующего дня и затем последовательно и ничего не пропуская — этого не знал никто. И именно об этом, прежде всего, написал Герберт Уэллс в своей книге. Указав, как мне кажется, на самый крупный промах в стратегии и тактике РСДРП (б) в революционной борьбе. А ведь мало захватить власть — её надо ещё и удержать — и именно этим большевикам и пришлось заниматься прежде всего. И об этом Уэллс тоже пишет.

Вообще, любое новое дело обычно требует разного рода независимых оценок и экспертиз. Если таковые специалисты-эксперты найдутся. Однако в том революционном деле, о котором идёт речь в сборнике, готовых экспертов не было и не могло быть. Вернее, они были, но вероятность правильности их мнений и суждений была примерно равна ½ (пациент либо жив, либо мёртв). И английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, много раз поднимавший в своих книгах вопросы и проблемы социальной организации и переустройства оной, как раз и выступил в роли такого непредвзятого независимого эксперта. Который, конечно же, не дал заключений, но внятно и отчётливо выразил своё экспертное мнение по поводу происходящего и наблюдаемого в нашей стране в периоды его посещений. Притом, что сам Уэллс хотя и придерживался социалистических взглядов, однако был далёк от принятия всех ситуаций и действий, совершаемых новой властью в России начала XX века — об этом сам автор не раз пишет в своих очерках. Не принимает и не одобряет, не соглашается, но вместе с тем относится с пониманием необходимости и неизбежности тех или иных действий советской власти — довольно важная позиция.

Кроме вот этой экспертизы для меня вельми интересным (прочитанным буквально взахлёб) стал очерк о Великой войне (так в те времена называлась Первая Мировая) — настолько было интересно, что непременно включу в свой список хотелок уэллсовские «Историю мира» и «Историю мировой цивилизации» — в этих книгах автор предстаёт перед нами историком и исследователем цивилизации.

А вообще очень жалею, что хотя во время и школьной, и академической учёбы слышал о существовании этой книги Уэллса, однако руки до неё так и не дотянулись. Ну, лучше поздно, чем никогда.

Кучно пошли!

Реплика из заголовка отзыва комментирует совпадение высших оценок для книг жанра НФ — недавней от Амнуэля и этой. Однако между этими романами есть существенное различие. Ибо в последнем случае мы имеем дело с фантастикой многослойной — тут вам и космос, тут вам перемещения во времени и соответственно, попаданчество, тут и социальная фантастика.

А вообще эта книга и по энергетике весьма разнообразная. Если всё начиналось в лучших традициях подростковой фантастики Кира Булычёва, то затем мы попали в плотную атмосферу от Станислава Лема (и других мощных «космических» фантастов), а потом пришли Олег Дивов, Дяченки и прочая могучая кучка современных авторов, а где-то там на заднем плане непоколебимо высились всё это время фигуры братьев Стругацких. Но только упоминания всех этих громких и звонких имён не означают вторичность и заимствования, а просто речь идёт именно о продолжении лучших традиций, о содержательной смысловой загруженности книги Шамиля Идиатуллина, об адресности и нацеленности романа.

А ещё эта книга позволяет разновозрастному читателю новыми широко открытыми глазами увидеть наше нынешнее сегодня, вглядеться в нас самих и задаться вопросами — кто мы, какие мы, что с нами произошло, куда мы живём? И что с нами будет дальше?..

Сыщик сыщику — друг, товарищ и брат… и конкурент

Книги жанра «детектив» появляются в моём списке прочитанного с регулярностью спорадической, т. е. совершенно бессистемно, но иногда небольшими пачками. И при этом то и дело получается приличный положительный эффект от их прочтения, даже иной раз западаешь на какой-то цикл и ловишь себя на желании методично пройти с полюбившимися главными героями вдоль него. Однако чаще всего это желание прерывается на 2-3 книгах цикла, образуются лакуны той или иной продолжительности, а иной раз намерение и вовсе превращается в тыкву.

На сей раз перед нами классический английский детектив (в моём понимании). Однако хитроумный автор сумел вместить в одну книгу не одну детективную историю. При этом разбросав два криминальных сюжета по времени с разрывом более чем пол столетия, но увязав их в одну смысловую смычку. И получился детектив в детективе. Причём и в одном, и в другом случае речь идёт не о банальных кражах, но об убийствах, и об убийствах не единичных, да ещё и совершённых вполне оригинальными способами.

Поскольку это классический английский детектив, то на страницах книги мы не найдём горячих погонь и кровавых перестрелок — в этом смысле книга старомодна и принадлежит к многочисленному племени детективов 40-50-х годов. Когда имеется умный сыщик типа Эркюля Пуаро, Ниро Вульфа или пастора Брауна, который умеет всё увидеть в таком ракурсе, который кроме него не видит никто. При этом конечно же, перед читателем, равно как и перед всеми персонажами, раскрываются почти все карты, определяется весь список подозреваемых, даются варианты мотивов и всё прочее, важное для расследования. И конечно же, в конце-концов преступниками в обоих случаях оказываются совсем неожиданные персонажи (первое правило детектива гласит, что нужно отбросить самого вероятного подозреваемого).

В общем, опять поймал себя на интересе ко всему циклу, уж не знаю, как оно пойдёт в реале, но желание продолжить знакомство с главными героями возникло. Ну и книгу супруге посоветовал сразу, она такое любит.

Гусь свинье не товарищ. А волк кошке?..

Мистико-героический, фэнтезийно-магический, романтико-лирический квест — так кратко и ёмко можно охарактеризовать прочитанную (прослушанную) книгу. Ибо всё содержание романа состоит в передвижении пары главных героев-оборотней: Тури (карса – кошка по-нашему) и Моран или Одинец (вулх, он же волк) из точки старта в конечную финишную точку — Каменный лес.

И конечно же, по пути следования наши герои обретают новых друзей и спутников (весьма занятный и характерный персонаж корневик по кличке Корняга), а также встречают старых и новых врагов, отчего, сами понимаете, возникают стычки как на физическом плане, так и в мистической плоскости бытия (и небытия).

Всё это дело происходит в весьма своеобразном не лишённом магии мире, который, вдобавок, необычен ещё и чисто с физической (и космологической) стороны — два видимых солнца, поочерёдно сменяющие друг друга на местном небосклоне и задающие тон всему повествованию. И намёк на то, что на самом деле миров несколько и между ними можно перемещаться, что влечёт определённые свойства и способности, а также поступки и последствия.

И вот эта математическая задачка (помните, что-то типа — из точки А в точку Б вышел поезд с такой-то скоростью, а из точки В в точку Б вышла группа с такой-то скоростью, вопрос: когда и где они встретятся?) решается всеми участниками соревнования, ибо… ибо не только наши герои идут в Каменный лес, и соответственно соперничество и всякое прочее трение.

Читать/слушать всё это не только нескучно, но вполне занятно и увлекательно, тем более, что аудиоформат романа выполнен вполне добротно, с хорошей ролевой озвучкой.

В общем, получил истинное удовольствие.

Мужчины отправились искать бриллианты? Ну что ж… (цитата)

Книга адресована подросткам — читаю я строку аннотации и немедленно принимаю совет прочитать её. Потому что какой дурак откажется вновь ощутить себя деревенским пацаном-подростком, носиться везде и всюду босиком и купаться в любую погоду до посинения, соперничать с другими пацанами из своей деревни и воевать с соседними, доставлять кучу хлопот родителям и соседям, молоденькой учительнице и председателю колхоза, сидеть вечерами и порой ночами у костра и варить уху из самолично пойманных рыбёшек, искать клады и разгадывать шифры и тайнописи, метко стрелять из самодельных луков и рогаток, ночевать на сеновале или в сараюшке, уходить в походы в ближнюю уральскую тайгу и совершать ещё целую уйму всяких приключенческих и даже героических дел.

Конечно, моё собственное деревенское босоногое сибирское детство было на пару десятков лет позже, чем у ребят из этой светлой повести. Но кардинальных отличий было не так уж и много, разве что героическая часть не совпадает, а всё остальное было, пусть и не под кальку, но было… было… было…

По стилистике, энергетике и эмоциональной составляющей эта книга близка к книге всех времён и поколений «Приключения Тома Сойера» — это для сомневающихся, брать или не брать книгу в список хотелок — брать без сомнения!

Давно не читал книг жанра НФ такой твёрдости!

Имя Павла Амнуэля любителю и почитателю научной фантастики известно и памятно с далёких советских ещё времён. Видимо из ежегодных сборников фантастики, хотя может и какие-то более крупные литературные формы тоже были прочитаны. А может сказалась и необычность необыденность фамилии автора — в общем, как бы то ни было, но ответом на фамилию Амнуэль возникает ощущение добротной качественной, умной и интересной НФ.

И вот это предощущение никоим образом не развеялось и не рассеялось ни при чтении повести, ни по окончании оного. Т.е. все вышеприведённые эпитеты и качественные прилагательные применимы и к этой книге.

Сразу хочется оговориться, что для более-менее серьёзного понимания описываемых в повести феноменов и событий читатель должен быть хоть немного образован по курсу физики, и лучше, если ещё и с креном в сторону физики квантовой. Поскольку ваш покорный слуга в этой области никаким специалистом не является и имеет только самые общие любительские понятия о квантовых процессах и связанных с ними феноменах (чтение научно-популярных книг соответствующего направления и примыкающих к этой области науки книг научно-фантастических сумело немного подготовить меня-читателя к восприятию непростых смыслов повести), то читать было непросто. Особенно когда речь пошла о физике квантов и о субпространствах, мультивселенной и многомирье — тут потребовалось изрядное внимание, совмещённое с хорошим воображением и сдобренное нормативным интеллектом.

Хотя сама ситуация в литературе встречалась. Как в фантастике, так и в научно-популярных произведениях. Отличие повести Амнуэля от книг других автором в том, что Павел (Пейсах) Амнуэль не просто фантазирует на тему «допустим, что происходит то-то и то-то», а подтягивает для объяснения читателю сути происходящего вполне реальную научную гипотезу. И в результате сидишь вот сейчас, таращишься на монитор и постукиваешь клавишами, а в затылке сидит картина, что где-то есть целая бесконечная матрёшка миров, в каждом из которых я совершаю хоть на чуточку отличающееся от моего актуального реала действие: отвлекаюсь, иначе строю фразу, ковыряю в носу, иду пить чай, вообще прекращаю писать и т.д. И совсем иначе звучит фраза «Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует…» — хотя Ленин написал её совсем по другому поводу.

При всём притом книга не лишена приключенческой привлекательности и сможет увлечь и развлечь читателя чисто по-приключенчески. А там и подтолкнуть к интересу к обозначенной в повести проблематике…

Гвозди бы делать из этих [детей], крепче бы не было в мире гвоздей

Великолепное пособие по патопсихологии. Мощный рассказ о психотравмирующем детстве. Изрядное испытания для читательских нервов, в особенности если у вас живое воображение и слишком сильно развита эмпатия. Не пытайтесь подставить себя на место главного героя книги (он же в роли рассказчика), ни к чему хорошему это не приведёт. И не нужно пробовать вспоминать какие-то подобные события из собственной жизни — безусловно, практически каждый найдёт хоть один единичный случай насилия в отношении себя и чрезмерно глубокое погружение в этот непростой психоанализ может вырастить большую проблему — обиду и неприязнь по отношении к старому и уже было забытому или прощённому вольному, или невольному обидчику. А если вы без этого жили вполне благополучно, так оно вам надо? Уверен, что нет.

Вообще книга безусловно интересная и оригинальная. Необычно-непривычная. Как по форме, так и с содержательных позиций. И для разумного читателя может стать неким остужающим горячие взрывные эмоции в отношении своих (или чужих) детей фактором — в том случае, если этот разумный читатель склонен к таковым проявлениям.

Ну, а об отношении читателя к родителям главного героя можно ничего не говорить — тут всё однозначно. Хотя… а что с ними вот такими делать? В тюрьму сажать? Штрафовать? Лишать родительских прав? Ну да, всё это само собой надо делать, только самой ситуации скорее всего это не изменит…

Не мы идём по пути, но Путь проходит сквозь нас

Хотя эта книга и включена в цикл повестей о «Великом Кристалле», однако отношение к этому крапивинскому «открытию/гипотезе» имеет лишь косвенное. Ибо само понятие Великого Кристалла в книге не произносится ни разу. Однако термины «дорога», и понятия о плоскостях бытия и многовариантности Мироздания в книге стали одними из главных идей. И хотя роман оформлен как детективно-фантастический, однако детективная составляющая является скорее кожурой, оболочкой, внутрь которой помещены идеи гуманистические, социальные, ну и научно-популярные и научно-гипотетические. Развивающие и дополняющие представления о Мироздании в форме Великого Кристалла.

А героями книги стали два человека с одной и той же фамилией, взрослый Пётр и подросток Петя. Но не однофамильцы и не братья, и не сын-отец, а всё гораздо сложнее и фантастичнее.

Поскольку книга написана Крапивиным в 1993 году, то она не может не отражать актуальную картину той реальности, в которой жили все мы в начале 90-х. И хотя Крапивин никак не упоминает и политических дрязгах и экономических трудностях той поры, одна уже сама конструкция мира в этом романе провидчески прогнозирует распад нашей единой большой страны и всякие противостояния друг другу, в том числе и вооружённые. И конечно же социальные запущенности стали в центре проблематики романа, ибо неизбежным итогом каждой мятежности и бурности становится появление брошенных детей разного возраста. Дети-бродяги, беспризорность и запущенность всегда скачкообразно растут вместе с ростом политической напряжённости и экономической разрухи.

Как вырулил эту ситуацию мастер подростковой литературы капитан-командор Крапивин — легко узнать из текста самой книги. Я же просто радуюсь, что спустя двухлетнего перерыва вновь окунаюсь в недра крапивинских миров и ценностей.

За одного битого двух небитых дают

Вот так живёшь-живёшь в обыденной повседневности, исправно и качественно делаешь привычные дела на работе и дома, общаешься в привычном кругу, носишь привычную одежду и покупаешь привычный набор продуктов, и кажется тебе, что в твоей жизни уже ничего не изменится. И в самом деле, ничто не предвещает, что спустя короткий миг жизнь твоя повернёт на 90 градусов и погонит тебя по бездорожью…

Примерно так и складывалась жизнь главной героини повести, опытного и добросовестного врача-терапевта Киры Петровны — об этом нам повествует добрая треть книги. При этом Кира Петровна предстаёт перед читателями (равно как и перед своими пациентами) не только умелым врачующим терапевтом, но ещё и весьма разносторонним в своих подходах к лечению специалистом, не чурающимся психологических методов и приёмов в своей лечебной работе. Да и порой не всегда только лишь в лечебной, ибо некоторые беседы Киры Петровны выходят за пределы чисто излечивающего эффекта, однако как можно разделить бытовое и лечебное, если после беседы с врачом пациент просто меняет свою жизнь и тем самым выходит из зоны некомфорта, из токсичных (ах, как не люблю я этот новомодный термин, но здесь он всё-таки уместен) отношений и делает тем самым всю свою дальнейшую жизнь более здоровой, комфортной и свободной, счастливой — а счастливые люди болеют меньше.

Однако человек предполагает, а тот, кто сидит там, наверху, располагает (недаром есть шуточная поговорка о том, что если хотите насмешить Бога, то расскажите ему о своих планах). Так и наша героиня — волей случая её жизнь меняется на диаметрально противоположную. И, оказавшись в хирургическом травматологическом отделении в другом городе, Кира Петровна начинает видеть внутрибольничную жизнь с другого ракурса, т. е. изнутри. А это совсем другая картина, нежели та, которая представляется внешнему, пусть даже и врачебному внимательному взгляду (а ведь наша героиня — завотделением в своей больнице, и казалось бы, хорошо знает жизнь своего отделения, да и больницы в целом).

И вот тут было полное попадание в цель — я сейчас говорю о своём восприятии книги и о своей реакции на читаемое. Ирина Грекова сумела довольно точно показать реальную жизнь в палате лежачих больных, при этом сконцентрировав своё внимание не только на индивидуальных судьбах нескольких отдельных пациенток-сопалатниц (а это по-сути несколько вкладных историй, дополняющих и разнообразящих повествование), но и на внутренних проживаниях и переживаниях главной героини и других больных.

Небольшое отступление от книги: мне довелось серьёзно лежать в больнице дважды: 16-летним пацаном в торокальной хирургии нашего областного центра, ну и относительно недавно поочерёдно в двух отделениях областного онкоцентра — тут был полный лечебный онконабор (химия + облучение + гипертермия + операция и постоперационное лечение). Т.е. и внутрипалатную кухню довелось попробовать и на вкус, и на цвет, и на все прочие ощущала, и всю медицинско-докторскую машинерию испытать на прочность. Причём с разницей почти в полвека. И то ли я везунчик, то ли что-то ещё, но никак не могу ничего хулительного сказать в адрес наших докторов. И уж тем более по поводу тех обвинений в рвачестве и взяточничестве, которые звучат в книге из уст одной из сопалатниц Киры Петровны. Ни разу не пришлось искать и включать какие-то особые методы для госпитализации или для получения какого-то особого лечения или ухода — всё делалось по принципу — получи всё, что положено. Говорю это всерьёз и ответственно.

Однако вернёмся к нашей героине. Перелом шейки бедра — травма весьма непростая. Да ещё когда перелом этот оскольчатый и открытый. Тем более, что происходило всё описываемое во второй половине 80-х (книга издана в 1987 году). И потому пришлось Кире Петровне пережить все перипетии непростой операции, затем операции повторной, ну и т. д. А затем, конечно же, период восстановления, период реабилитации. И тут весьма кстати (как оказалось, и вообще весьма кстати, но отнюдь не случайно) подоспела профессиональная, но и товарищеская помощь от хирурга родной больницы, где работала Кира — врач Чагин, участник и инвалид войны, помогает ей не только поменять привычный образ жизни, но и изменить систему ценностей и принять собственную ситуацию такой, какая она есть (памятуя недавно перечитанную книгу «Приключения майора Звягина» мы вправе утвердить, что Чагин в этой ситуации стал для Киры таким вот Звягиным, причём как в психологическом смысле, так и в физиотерапевтическом и восстановительном).

А ведь мы ещё никак не вспомнили о семейной и личной жизни Киры Петровны. А там два парня — один студент, а другой старшеклассник-выпускник, — и полное отсутствие жизни личной. И понятное дело, что и тут Ирина Грекова не отпускает ситуацию на самотёк, а пользуется моментом и вносит раздражающие ситуацию факторы (не буду упоминать о конкретике сюжетных событий, дабы не отпугнуть возможного читателя). И наша героиня вынуждена решать непростые вопросы взаимоотношений с выросшими парнями и с теми их жизненными выборами, которые они оба совершили.

Но одним из самых важных наполнений романа стали разговоры Киры Петровны с доктором Чагиным: — Самое важное, — сказал он очень серьезно, — построить самого себя. Как бы жизнь тебя ни искалечила, сделать себя человеком. Не оглядываясь на то, кем ты был и кем стал. Если ты разрушен, построить себя нового, может быть, не таким, как был. Но на прежнем месте. В прежнем теле, если оно живо.

И вот тут для меня это роман пересекается с совсем другой книгой — Борис Полевой — Повесть о настоящем человеке. Потому что те принципы поведения и требовательного отношения к самому себе, которые были у лётчика Маресьева (в книге — Мересьева) практически совпадают с теми принципами, которыми руководствуется доктор Чагин. И которым по мере сил стараюсь следовать и я.

Если чуть более внимательно прочитать роман, то осознаёшь, что его название «Перелом» следует понимать не только в буквальном медицинском значении, но и как перелом в судьбе. Причём такой перелом наступает в судьбе не только Киры Петровны, но и нескольких других героев и персонажей книги — и доктора Чагина, и мальчика Володи (о нём я в тексте рецензии вообще ничего не стал писать, ибо эту сюжетную линию правильнее всего будет узнать непосредственно при прочтении книги), и сыновей Киры, и нескольких бывших пациенток Киры Петровны, и её сопалатниц-соседок...

Для меня это была первая книга Ирины Грековой. Конечно, слышал о её романе «Кафедра» и кусочно смотрел фильм «Благословите женщину», снятый по повести Грековой «Хозяйка гостиницы», но читать — не приходилось. И очень рад открытию для себя этого автора — уверен, что мы теперь не скоро расстанемся.

Главное — что ты есть у меня (из песни)

Сама фантастическая ситуация, выстроенная автором, далеко не нова. Где-то что-то подобное уже встречалось на более чем полувековом читательском пути. Тем не менее, в этом романе автор сумел повернуть смысл несколько другой стороной.

Человечество и в шутку, и всерьёз давно задаётся вопросом — что же мы собой представляем? Умны ли мы? Интересны ли мы? Важны ли мы для Вселенной? Однако находясь внутри самих себя, сложно, почти невозможно оставаться беспристрастными и объективными.

Лучше всего было бы получить ответную картинку извне, например, от наших домашних животных (представляю, что наговорили бы о нас коровы и свиньи, выращиваемые людьми чисто в потребительских целях, а вот от собак наверное было бы мнение получше), или от обитателей морей-океанов — китов и дельфинов (осьминоги тут вряд ли бы нам помогли).

Мэтт Хейг пошёл по другому пути — он показывает нам нас самих такими, какими их мог бы увидеть инопланетянин, прибывший на нашу планету явно не с гуманистическими целями, принявший гуманоидный вид, буквально скопировавший одного из учёных Земли и подменивший его в семье. В процессе чтения книги добрую её половину, а то и больше, мы глазами этого залётного гостя видим человеков и человечество такими, какими они выглядят для непосвящённых и не включённых в земную цивилизацию существ. И, боже мой, насколько всё в нас условно и нарочито, насколько мы во власти «так положено», «так принято», «это неприлично» и всяких других порой сомнительных ограничений и правил.

Однако вторая половина романа смещает центр читательского внимания уже в пользу человечества — не просто как суммы всех живущих на Земле людей, а как творцов, созидателей, музыкантов и поэтов, скульпторов и художников. И выводя к концу книги к пониманию, что главное, что делает нас людьми, это способность и потребность любить.

Пришёл Кутузов бить французов

Эту книгу писатель-историк Леонтий Раковский писал в течение 10 лет, с 1951 г. по 1961 г. (так написано в прочитанном мной издании). Изрядный срок, однако. Правда, и книга вышла не худенькая — в освоенном романе было 670 страниц не самого крупного шрифта.

Вообще от Раковского у меня уже были прочитаны его исторические романы «Адмирал Ушаков» и «Генералиссимус Суворов». И поскольку авторский стиль мне знаком и имеется доверие к писателю, то при случае забрал с полки буккроссинга «Кутузова» и почти без промедления (всего-то около полугода книга пролежала на виду и практически под рукой) включил роман в график прочтения.

Чем хороши такого рода книги — прежде всего тем, что помимо известных любому и каждому исторических фактов из жизни их героев тщательный автор знакомит читателя ещё и с такими эпизодами жизни своего (и читательского) визави, которые из обычного школьного курса истории не получишь. И даже понимая, что порой какие-то поступки и тем более слова персонажа сформулированы самим автором в контексте излагаемых реальных событий, всё равно по мере чтения возникает и укрепляется образ не просто исторической фигуры героического масштаба, а личность живого человека. И постепенно углубляется понимание, каким образом возник вот этот мудрый военачальник, который сумел найти максимально верное решение непростой задачи — изгнать из России захватчика, постаравшись по мере сил сохранить русскую армию. Не гоняясь за победными реляциями, а преследуя главную цель — конечную победу над супостатом.

Очень симпатичная книга. Доходчивая, интересная, не без лирических эпизодов и конечно же с батальными сценами.

«Гены по стеклу не размажешь», — говорит один мой знакомый. Но прав ли он?..

Тесс Герритсен безусловно большой мастер интриги. В литературном смысле, конечно. Потому что в одну основную детективную историю она умудряется вставить несколько интригующих и не менее детективных полусюжетов, и при этом ни одна из вставок не мешает основному расследованию — ровно так, как матрёшка содержит в себе несколько кукол, не только не мешающих друг другу, но наоборот, дополняющих общую идею и создающих общий ансамбль.

И когда ты вместе с патологоанатомом Маурой Айлз и полицейским детективом Джейн Риццоли (да-да, детектив — женщина, да ещё и на последних неделях беременности — мне в моём состоянии не придётся вышибать двери — примерно так то ли сетует, то ли просто констатирует Джейн) идёшь по запутанному и таинственному следу и постепенно открываешь новые отпечатки преступника и находишь старые нераскрытые до сих пор преступления, а параллельно с этим участвуешь в судьбе очередной похищенной беременной женщины (ага, повествование раздваивается и мы поочерёдно то тут, то там, а иногда ещё и здесь), то тогда не замечаешь ни хода времени в своей истинной реальности, ни внешних событий (а там природа крутит-вертит жирный циклончик и напевает «такого снегопада...») — машешь себе снеговой лопатой, а в ушах Сергей Кирсанов продолжает рассказ. А к концу повествования интрига закрутилась в настолько тугую спираль, что понимаешь, что этот замысел таким образом переплести судьбы главных и второстепенных героев у автора родился, возможно, ещё когда она задумывала и писала первый роман цикла (а мы-то сейчас уже в книге четвёртой). В общем, интриганка, что говорить.

Короче, скорее всего, вернусь к началу цикла и пойду из точки альфа в точку омега последовательно — уж больно хороши оказались и главные героини, и авторская манера.

Самое то для Новогодних дней

Надо сказать, что с творчеством Бориса Акунина знаком весьма хаотично и кусочно. Например, совершенно не читал его известнейший цикл про Фандорина. Да и другие циклы не читал тоже. Три книги из Аристономии да ещё «Креативщик» от Анны Борисовой — вот и весь мой Акунин. И потому нисколько не сомневался, браться ли за чтение «Сказок...». Тем более, что сказки как жанр вообще люблю и уважаю, и даже какое-то количество книжек насобирато.

На этот раз мы имеем дело со сборником сказок, каждая из которых относится к какой-то стране мира. Англия и Франция, Китай и Россия, Япония и Германия, Испания, арабский и еврейский миры гостеприимно распахивают свои сказочные двери перед пытливым читателем.

Конечно, перед нами сказки волшебные, т. е. те, в которых живут разные сказочные существа и совершаются волшебные превращения. И обычно читатель как раз больше всего и любит именно волшебные сказки, а не бытовые. При этом автор сказок постарался передать особенности именно того народа и то страны, где и происходит, свершается сказка. Я не являюсь большим знатоком и потому не могу строго судить, но как мне кажется, имитация под народную Акунину удалась. И глядишь, вдруг заинтересовавшийся читатель отправится после акунинских сказок в сказки уже неподдельные, неважно, китайские или японские, индийские или французские — важно, что эти сказки помогут ему открыть дверь в Сказочную страну.

Все знают, что умный в гору не пойдёт. А если уже пошёл?..

— Думай, обезьяна, думай.

— Чего тут думать, трясти надо

(финальная часть старого анекдота)

Кондовая в хорошем смысле этого термина советская подростковая книга. Всего четыре главных героя и практически герметичная ситуация. Четыре подростка оказываются в непростой жизненной ситуации и вот тут начинают проявляться и характеры ребят, и сказываться особенности их интеллекта, начитанности, воспитанности и всего прочего, из чего состоит человек и что в подростках пока что так непрочно и зыбко. Тем более, что ситуация обостряется в силу сопернических обстоятельств — три пацана-подростка и одна девушка-ровесница, которой они вроде бы каждый симпатизируют.

Вся история рассказывается нам одним из участников этого происшествия, причём не самым сильным и соответственно не самым главным в этой компании.

И оказывается, что порой истинный вожак не тот, у кого мышечные бугры круче и глотка здоровей, а тот, у кого соображалка работает.

И да, современному читателю не стоит опасаться засилья всяких советизмов и лозунгов, ничего этого в книге нет. А есть чистая подростковая добротная литература.

В Антарктиде льды землю скрыли (из песни)

На этот раз мы вместе с Виктором Викторовичем Конецким снова отправляемся в высокие широты, но только уже на обратной стороне (Луны) земного шарика: комфортабельный круизный лайнер плывёт в Антарктику со сменой зимовщиков. На борту лайнера «Эстония» находились участники 25 САЭ (которая отправлялась на южный материк с задачей создать там станцию «Молодёжная», ставшую потом на много лет столицей русской Антарктиды, однако Конецкий читателям об этом в своей повести не сообщает — дополнительную информацию об этом рейсе можно получить из книги Л. М. Михрина «Молодежная. Антарктида»).

Конецкий же сосредотачивает своё внимание на особенностях взаимоотношений с капитаном, ибо тот был прототипом в одной из предыдущих повестей ВикВика и отношения между ними стали… ну, наверное, прохладными, а также на всех прочих особенностях рейса. Конечно, Конецкий не лишил читателя возможности побывать на Канарских островах, куда заходило судно, ну и в прочих остановочных пунктах, однако сделал это в достаточно сдержанной манере, никаких экскурсионных нагрузок для читателя.

Вообще, после чтения повести в остатке, а может и в осадке осталось некоторое ощущение горечи и расстройства, возможно эти чувства не раз испытывал сам Конецкий и они прорвались и на страницы повести. Тем не менее книга от этого не стала менее интересной и заслуживающей меньшего внимания, просто на этот раз традиционного конецкого юмора в ней было чуть поменьше. А вот всё прочее сохранилось (хотя сам Конецкий в этой повести оговаривает сам себя о самоповторах).

И по-прежнему ценители точного и красочного русского словца смогут оценить искусство Виктора Викторовича управляться с этим не самым простым языком: «Жёны в сути своей одинаковы. Только у каждой свой гарнир. Мужья в сути своей все разные, а гарнир у них одинаковый, однообразный.

Старпом сегодня:

— Люблю определяться по небесным телам, потому что секстан происходит от слова «секс», а каждое небесное тело напоминает женское.

— Мы думаем, морские птицы только орут, кричат или дерутся… А они поют… Когда одни, без нас. Мы этого никогда не слышим. Потому что никогда с ними не летали. И не полетим. А они поют, когда летят одни».

Наверное только человеку моря могут прийти в голову вот такие мысли, хотя кто-то может назвать эти слова романтическими сентенциями, но только пусть вспомнит, что Конецкий отбороздил моря-океаны многажды раз, причём не в самых простых круизных условиях. И имеет право так думать и говорить.

Кстати, а ведь в книгах Конецкого помимо чисто романтической составляющей и путевой прозы содержится и изрядная доля критики по поводу повседневной моряцкой практики, с которой сталкивался не только сам Конецкий, но и все другие моряки разных уровней. И потому многие сатирические и юмористические моменты вставлены в повести не просто так, но зато и «отрыжка» высокопоставленных чиновников иногда Конецкого настигала, об этом в конце повести ВикВик тоже пишет.

Ну, следующая встреча с Виктором Конецким теперь уже точно в 2023 году — куда мы отправимся вместе с ним на этот раз?..

Вот так и строится храм человеческой культуры — с кровью и болью...

Четвёртое, а может быть уже пятое прочитывание/перечитывание этой повести в очередной раз убеждают читателя в универсальности и всевременности идей братьев Стругацких.

Конечно, эту повесть можно просто читать как приключенческую — средневековый антураж, сплошное нищебродство как на уровне материальном, так и в бездуховном, оригинальный внешний мир с занятной топонимикой (Икающий лес и вепрь Ы меня в своё время просто сразили наповал, так с тех пор наповаленный и живу), красивые и качественные положительные и отрицательные герои — приключайся — не хочу!

Однако авторы сумели сформулировать и поставить перед читателями сложные и неоднозначные вопросы.

Можно ли ускорять развитие той или иной цивилизации?

Допустимо ли вмешиваться внешним силам в естественный ход событий в обществе?

Корректен ли вообще принцип мультикультурализма?

Ну и так далее.

При этом сами Стругацкие однозначных ответов на эти свои вопросы не дали. Хотя понятно, что уже сама постановка вопросов такого уровня говорит о гуманитарной и гуманистической направленности их собственных взглядов и убеждений.

Ну и конечно вопросы более личного, так сказать, плана.

Можно ли сидеть и отмалчиваться, если совершается непотребство?

Один в поле воин или всё-таки лучше кучно и организованно?

А если кучно и организованно, то что это за организация должна быть? (и тут мы плавно переходим к понятию политическая партия, программа, устав и прочие политпартийные конструкты).

А если партия, то непременно появляются лидеры и вожди, боевые организации и прочие дела. И встаёт вопрос насилия одних над другими и т. д.

Всё-таки наверное прав Будах, сказавший, чтобы боги оставили людей в покое, да и Арата Красивый по-своему прав. Как ни прискорбно, но добро, привносимое извне, зачастую является злом. Не надо спасать рыбу, плавающую в воде, вытаскивая её при этом на берег, чтобы не утонула. Не надо!

На нашу современную действительность вообще переносы делать не хочу и не буду. Хотя подозреваю, что при обсуждении книги на клубе непременно такое произойдёт — есть у нас горячие головы.

PS А ни одну из двух экранизаций я так и не посмотрел. И вряд ли буду — мне кажется, сложно передать всё стругацкое богатство экранными способами.

Прочитано специально для январского заседания клуба любителей чтения г. Валдай КЛюЧ.

Не суй руку в пасть голодного льва…

Трагикомическая сага — понятие, подходящее едва ли не для любого романа — жизнь по своей сути и есть явление трагикомическое.

Вся завязка истории подробно выказана в аннотации. При этом получился краткий пересказ четверти книги. А ведь автор делает повествование неспешным и детальным, насыщенным вкусами и запахами и наполненным событиями и чувствами/эмоциями. И потому по мере чтения читатель постоянно пробирается среди нагромождений разной степени тонкости и целостности деталей и подробностей, причём некоторые нюансы автор умудряется ставить на круг как заезженную пластинку с постоянно повторяющейся музыкальной фразой — так, мы вынуждены постоянно проговаривать, что собака доктора-трансплантолога постоянно жрёт всё вокруг съедобное и несъедобное включая собственные экскременты и фекалии других собак — обстоятельство это столь часто повторяется в соответствующей главе, что вырвалось оттуда даже в текст этого отзыва о книге.

На самом деле история самой трансплантации не является центральным событием романа — я-то всё ждал, что будет много букв и слов о пересадке и всяких приручениях пересаженной руки, ну и всё такое постоперационное и жизненное, но автор погнал колесницу повествования совсем по другому маршруту.

Вам интересно было бы читать историю взаимоотношений того, кому была пересажена рука, с супругой донора? Тем более, что там и правда было одно совершенно определённое условие согласия на донорство (см. аннотацию).

Вот именно эти отношения и стали основным смысловым и содержательным наполнением всего остального романа. Хотя, конечно же, без внимания не остались и профессиональные закавыки нашего героя (помним, что он человек ТВ и потому вполне медийный и известный персонаж), и его жизненные и романтические движухи — оказывается, происшедшее с ним стало привлекающим женщин фактором, и его личная интимная жизнь не стала бедна или скучна.

Ну и конечно Джон Ирвинг перестал бы быть самим собой, если бы не заготовил новые и неожиданные сюжетные повороты, так что читатель до конца романа не может предугадать, что уготовано нашему главному герою — хэппи энд или жизненное фиаско…

Ну, в очередной раз здравствуй, Сталкер...

Начну с того, что это произведение АБС читал и читал не единожды. И даже слушал радипостановку, причём именно эту самую — купил в своё время CD. И с каждым новым прочтением открываются какие-то новые нюансы смыслов, новые мысли о казалось бы уже многажды подуманом.

На этот раз крен вот в какую сторону. Если подумать, то почти все книги Стругацких о этике. Невзирая на весь этот фантастический внеземельный, порой героический и почти всегда трагический антураж. Всё эти фантдопущения являются всего лишь внешними необычными условиями, в которые попадают герои повестей и рассказов, и вынуждающими всех совершать поступки, выполнять действия, делать выбор. Причём порой этот выбор, каким бы он ни был, не является наилучшим и безошибочным.

Вот наш парень Редрик Шухарт. В каждой последующей главе Редрик совершает тот или иной поступок и принимает то или иное решение. При этом вовсе не всегда это решение идёт согласно его внутренним убеждениям — порой обстоятельства требуют и вынуждают его пойти поперёк собственной совести. Только он собрался завязать со сталкерством после смерти Кирилла, как тут беременность Гуты и необходимость содержать семью. Тащит обезноженного Бардбриджа из Зоны на своём горбу, хотя мог бы бросить его там, ибо сам Барбридж как раз никого из Зоны не вытаскивал и, скорее, наоборот многих просто использовал в своих интересах. Не хочет отдавать контейнер с ведьминым студнем заказчикам, ибо понимает всю опасность такого шага уже для всего человечества, но при аресте вынужден это сделать. Продолжает любить своего давно умершего отца и нежно заботится о явившемся «манекене», называя его папаней и защищая от всех возможных напастей. И финалом стала последняя глава, где Редрик осознанно берёт с собой на смерть в качестве отмычки сына Барбриджа Артура, надеясь, что обойдётся и одновременно понимая, что нет, не обойдётся. И потом вот эта его последняя мольба к Шару о Счастье для всех и даром и чтобы никто не ушёл обиженным и обделённым — пусть и взятая из уст этого Артура, но всё-таки и его, Редрика Шухарта мольба — вот был Выбор у Редрика, вот было решение…

Мы — не то, что о себе воображаем, мы — то, что и как мы делаем (почти по Аристотелю)

Змей Горыныч влез на древо...

Ну, что ж, аннотатор не обманул, в этом романе и в самом деле есть всё то, о чём нас старательно предупредили. И потому для любителей и ценителей английской викторианской литературы эта книга и в самом деле станет если не кладом, то как минимум приятной находкой — шёл-шёл и нашёл.

Для меня здесь более всего была заметна любовно-лирическая составляющая — несколько треугольников симпатий и влечений всегда представляют интерес для читателя. И автор не торопится сорвать все покровы с таинства любви и не слишком быстро погоняет события к физиологической развязке — к нескольким развязкам. А приводя героев и героинь к телесному единению, никак не старается живописать всю телесную механику любви, предоставляя читателю воспользоваться собственными фантазиями и своим опытом личной частной жизни.

Однако и эти лоуренсовского толка события на самом деле не снимают напряжённость отношений, ибо не в телеске одной сокрыты таинства, и герои романа вынуждены делать свои морально-этические выборы.

А что там за змей такой и что там с этим чудом-юдом сталося — спросите вы? Так известно что — вышел Илья-Муромец на Калинов мост и давай мечом махать да со Змеем биться…

Ехали мы, ехали...

Это, пожалуй, одна из самых популярных и читаемых повестей Конецкого из всего им написанного и изданного. По крайней мере так кажется мне. Просто потому, что помимо основного содержания — беллетризованного описания путевого дневника о рейсе в Арктику на т/х «Державино» — в повести имеются вставные истории разной степени автономности, юмористичности и объёма. Особенно я бы выделил главу о посещении Фомой Фомичём института красоты, но и рассказы о непорочности буфетчицы Аннушки, о Фоме Фомиче, Сусанне и старцах и о случае в медвытрезвителе и всём прочем с этим случаем связанном — все эти отклонения от генерального курса повести чрезвычайно хороши сами по себе вне зависимости от степени их смешливости или серьёзности и даже некоторой филофичности.

Сама по себе повесть является беллетристикой, т. е. художественно переработанными и поданными в таком виде читателю дневниковыми записями автора, в результате здесь смешались как реальные события того рейса, так и всякие другие художества. Которые, скорее всего, не придуманы автором для красного словца и для литературного украшательства, а просто перенесены в эту повесть откуда из других мест или же слегка приукрашены или ещё как-то литературно обработаны.

Читая эту повесть поистине становишься если не судоводителем, то хотя бы просто членом экипажа и в крайнем случае пассажиром этого судна и разделяешь вместе со всеми соплавателями все особенности ледового рейса по трассе СМП и по Енисею-батюшке, а также все нюансы погрузочно-разгрузочных забот в портах и всё прочее морское.

По-прежнему Конецкий остаётся мастером точных метафор и сочных описаний картин природы и моряцкого быта:

«Берега Колымы. Их увидеть надо. Жуткое величие жёсткости.

Природа, из которой выморожено добро. Скулы спящего тяжёлым сном сатаны. Дьявольские морщины присыпаны снегом. Неподвижность уже внегалактической вечности.

Это мыс Баранов.

Зады России. Их за всю историю видели считанные иностранцы — несколько полярных мореплавателей и учёных. Для большинства это оказывалось последним видением, ибо они гибли от тягот пути. И ещё не скоро увидит русские тылы массовый немецкий, французский, китайский или итальянский зритель. А пока не увидит, толком в России ничего не поймёт.

А на синей воде бухты лежат кораблики, беременные генеральными грузами, а за бухтой дальний берег виден — замороженный тюлень в нежной дымке… Хорошо всё-таки жить на этом свете, господа, если вы уже в порту назначения и скоро тронетесь в обратный путь, ибо — и это главное — ваше судно уже разгружается».

На самом деле приведённые выше пара цитат вовсе не являются единичными и самыми выразительными, просто под рукой в момент чтения их оказались пара клочков бумаги , чтобы сделать закладки. И афористичности и красивостей Конецкому не занимать, сам может раздать их щедрой рукой.

А ещё он для меня (и для некоторых других читателей — почитателей Конецкого) большой мастер настроения. И тонкий и умный собеседник.

Что ж, в январе отправимся дальше с Виктором Викторовичем по морским путям-дорогам, шарик большой и побывать есть ещё где.

Одиночество (более чем за полтора столетия до сети)

Ну что, методично иду по задуманному маршруту — наново «прохожу» школьный курс литературы, а заодно отечественной и зарубежной классики.

Хотя этот роман проходят пусть и не в нежном, но и не в столь взрослом школьном ещё возрасте, однако для меня он не был убит школьной обязаловкой. А скорее наоборот, сразу попал в разряд любимых. Но фишка заключалась не в том, что я в возрасте 15 лет (пошёл в школу шестилеткой, отсюда и разница с одноклассниками) проник во все глубины психологические и проникся всеми величинами социальными. Всё было проще и банальней: первая любовь, и она звалась Вера, как и молодая замужняя дама в главе «Княжна Мэри». Возник невольный перенос ситуации и конечно не могла не появиться симпатия к личности Печорина и ко всему роману в целом. Вот так порой бывает, что учителя маются с нами, великовозрастными дуреющими от гормонального взрыва балбесами, а природа вмешивается и делает всю нужную работу исподтишка и исподволь.

Конечно, с тех пор (а прошло ни много, ни мало, а полсотня лет) отношение к героям романа и к ситуациям изменилось, исчезла романтическая дымка и фигуры обрели резкость и чёткость. И уже больше внимания обращаешь на какие-то монологи или дневниковые записи самого Печорина или на авторскую речь, характеризующую нашего героя, а также на высказывания и мнения других персонажей романа. И к самому Печорину относишься уже более взвешенно и более трезво, более требовательно, нежели раньше.

В ситуации с Бэлой он попросту повёл себя точно также, как принято вести себя на Кавказе тех времён (вот такая культурная экспансия и культурное влияние со знаком наоборот). В Тамани он тоже из чистого любопытства полез не в своё дело, тем более, что руководствовался симпатией к молоденькой полудикарке, а не интересами службы или дела. И эта глава важна опять же для понимания того, что из себя представлял наш герой, кем он являлся по жизни. Глава «Максим Максимыч» добавляет красок к портрету Печорина — с таким человеком вряд ли захочешь дружить. И права княжна Мэри в следующей главе, которая говорит, что Печорин опасный человек — он сделал несчастной и её, и Веру, и Грушницкого погубил, да и с сослуживцами отношений у него не было нормальных, разве что доктор Вернер к нему относился с пониманием, ибо они были с ним схожи. Однако в «Фаталисте» Печорин доказывает всем, что он вовсе не из трусливого десятка… но может заодно испытывает судьбу, вопрошая её, нужен ли он ещё на белом свете? И ответ кроется двумя главами ранее — нам сообщают, что Печорин умер при возвращении из путешествия.

А теперь пару восторженных слов о радипостановке, которую я слушал: в ролях задействованы великолепные актёры — Баталов и Глузский, Е. Симонова и Кайдановский, Е Герасимов и Старыгин, Удовиченко и Вс. Абдулов — это я только самых известных перечислил. Помимо великолепной актёрской игры спектакль отлично оформлен в звуковом — музыкальном и шумовом — плане. В результате максимально полный эффект присутствия.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный… (А.С. Пушкин)

Гранин не был бы самим собой, если бы не продолжил начатое в книге «Всё было не совсем так» — хотя вроде бы сначала были написаны вот эти заметки, а уж потом книга «Всё было не совсем так», но для меня порядок был именно такой, как я написал выше. На самом деле обе книги написаны в одном стиле и в одном ключе, в одной литературной парадигме. Ибо обе состоят из записок, заметок, метких афористичных фраз, клочков и обрывков воспоминаний и размышлений о самых разных эпизодах жизни собственной, жизней других людей и жизни страны.

И в этих записках открывается совсем другой взгляд на самого писателя. Ибо перед нами человек умудрённый большим жизненным стажем и не менее большим опытом. Много повидавший и много чего и кого услышавший, и обо всём увиденном и услышанном подумавший. Бессвязно, — скажут многие. Может быть...

Можно с Граниным не соглашаться, можно соглашаться частично, а можно рукоплескать — это уже дело каждого отдельного читателя, тут я ни к чему не призываю. Но прочитать вдумчиво и внимательное размышлизмы Гранина и затем прибавить к прочитанному размышлизмы собственные — это было бы, пожалуй, правильно.

Божья коровка, полети на небо, принеси нам хлеба!

Эта повесть не является составной частью романа-странствия «За Доброй Надеждой». А является полностью художественным произведением Конецкого. Хотя конечно же основана на каких-то личных переживаниях и собственном опыте Виктора Викторовича, начиная от блокадного Ленинграда, продолжая курсантское прошлое и затем взрослые моряцкие годы, морских и сухопутных людей, впечатления и всё прочее...

Вот существует красивое высказывание-фраза, что одну книгу может написать практически любой человек — книгу о собственной жизни. Конецкий своими художественными и путешественными произведениями одновременно и подтвердил эту максиму, и, если не опроверг, то дополнил её, ибо сумел написать не одну и не две книги о своей жизни, а целый цикл. И конечно частично внёс в тексты художественных произведений и личный опыт. Который зачастую «сын ошибок трудных».

Итак, перед нами абсолютно художественное произведение. Которое имеет своеобразную форму. Ибо состоит из отдельных рассказов, в каждом из которых меняются главные герои, по крайней мере в первой половине книги. При этом читатель вместе с героями повести продвигается по шкале времени из военно-блокадного Ленинграда зимы 1942 года (ГГ девочка Тамара) сквозь не менее военные 1943 (ГГ Пётр Басаргин и уже появляется пока что ещё пацанёнок Ниточкин) и 1944 гг. (тут и вовсе ГГ некая взрослая женщина из, казалось бы, другой оперы) в уже послевоенные рассказы, героями которых становятся то рабочие-строители, то Басаргин уже Павел, то курсант Ниточкин, который затем превращается в моряка и далее мы уже встречаемся с ним и другими людьми из предыдущих глав-рассказов в самых разных жизненных, драматических и лирических ситуациях.

При этом в каждом отдельном рассказе непременно есть какая-то своя острая особенная ситуация, в которую попадают главные герои и из которой либо выходят победителями, либо всё провисает в неизвестности … до времён более поздних.

В конечном итоге перед нами разворачивается жизнь нескольких человек в течение почти четверти века, и судьбы этих людей, их поступки и дела не оставляют читателя в равнодушии и бесстрастии.

Ну, а о филигранной точности метафор от Конецкого я уже как-то писал в рецензиях на предыдущие его книги: «Гнедой от старости автобус судорожно прыгал по ухабам и лужам». «Мокрое дерево скрипит тускло» — написать так кратко, точно и ёмко способен только большой мастер литературного слова.

Продолжаю свой личный флешмоб по творчеству этого любимого и почитаемого мной автора. Впереди «Вчерашние заботы».

Судьба, судьбы, судьбу, судьбою, о судьбе...

Вторая часть трилогии. Первая книга рассказывает о событиях из школьно-институтской жизни героев цикла и о первых профессиональных их шагах. А также закладывает интригу отношений, конфликтов, размечает характеры и характеризует героев книги уже как молодых взрослых людей.

В нашем романе все события происходят в годы Великой Отечественной, и с каждым главным героем (а их в романе несколько) происходят определяющие их дальнейшую судьбу события. Причём поскольку время военное, то именно здесь и сейчас как никогда до этого резко проявляются особенности личностей героев. И конечно же основные люди повели себя в условиях войны мужественно и отважно, а некоторые, казалось бы не слишком положительные, внезапно открыли для себя, для других людей, и для читателя конечно же, совсем другие свои лучшие черты. Но точно также нашлись и те, кто оказавшись в оккупации пошёл на службу к немцам и стал предателем, ибо не получится быть «немножко беременным», всё равно придётся сделать свой выбор.

Послевоенная судьба никак не может соединить двух главных взаимно любящих людей, тем более, что оба они в личном плане делали свои ошибки и получили свой опыт жизни с людьми не слишком любимыми. Однако последние строки явно ведут нас в книгу третью, где можно будет проследить за дальнейшими судьбами всех людей. Но тут я уже хорошо помню фильм, снятый по книге…

Конечно, книга полностью принадлежит тому времени, в котором она написана. И стилистика соответствующая, и не без пафоса социалистического созидания и всего прочего, что может поднапрячь современного читателя. Однако если сосредоточиться на сюжетной линии и на судьбах героев, то вполне прилично написано.

Мир не прост, совсем не прост...

Аллегорическая метафизика и метафорическая ирреальность. Напрямую сюжет нашего романа можно понять с трудом… вернее, просто подумать и поверить, что ты понял всё буквально написанное. Потому что прямое содержание есть блуждание комолой коровы по глади штормового моря и поиски кота Шрёдингера в тёмной комнате без фонарика и с закрытыми глазами. Представили себе «гладь штормового моря»? Вот именно…

Ну, а метафоры и аллегории тащат читателя в реальность времени, в котором была написана эта книга. Т.е. в муть второй половины 80-х — «даёшь перестройку и гласность!», «плюрализм мнений» и все прочее лозунги «освобождённого народа». Ибо энергетика того времени, рыхлая и бесцветная, рваная и кисло-прелая, в романе ощущается явственно всеми ощущалами. И колокол того времени, «гудоколокол» явственно издаёт тоскливо-безнадежные звуки, вводя в спячечный транс всех не то ещё живых, а может уже и не совсем сущих обитателей того мира. Тех миров.

Вообще я литературу такого рода люблю не очень. Причём иногда отрицательную частицу «не» правильнее будет поставить перед глаголом «люблю», а слово «очень» поместить в самом начале этой трёхсложной словесной конструкции. Однако у Андрея Куркова получилось написать так, что мучительным процесс чтения романа всё-таки не был.

Что ж, построенный из динамитных шашек дом вовсе не так непрочен, как может показаться. Ибо если больше созидать добро не из чего, то приходится его творить из зла.

Сделать любой ценой

Небольшой и в военном отношении незначимый эпизод Великой Отечественной. События происходят осенью — в начале зимы 1941 года. На выполнение задания отправляется группа бойцов во главе с молодым свежеиспечённым лейтенантом. И если задуманное и предложенное командованию как раз вот этим лейтенантом дело удастся, то нашим войскам под Москвой должно стать полегче, а немцам — потруднее.

Однако человек предполагает, а Бог располагает. События уже с самого начала пошли совсем не так, как было задумано. Группа постепенно теряет бойцов, теряет мобильность и скорость передвижения, и выполнение задачи становится проблематичным. И конечно находятся и сомневающиеся, и только воля командира ведёт группу туда, где им надлежит выполнить задание.

Однако и дальше дела идут совсем иначе, чем предполагал лейтенант, и в конечном итоге жизнь и долг ставят его в ситуацию жёсткого выбора…

Василь Быков очень точно показал все хитросплетения воинской удачи и невезения. И кроме того, как это и свойственно этому автору, показал читателю внутренний мир некоторых бойцов — как раз для того, чтобы читатель смог хоть отчасти почувствовать себя вот этим самым живым и полным надежд молодым военным пареньком с кубарями на петлицах, и чтобы затем смог ощутить всю те невероятную сложность необратимого выбора, который предстоит сделать этому почти ещё не жившему пареньку в военной форме.

При каждой неудаче давать умейте сдачи, иначе вам удачи не видать (из песни)

Конечно, по прочтении этой книги так и хочется засучить рукава и решительно взяться за перекраивание жизни своей, а то и ещё чьей-то. И тут непременно следует обратить внимание на название книги, в котором автор использует слово «приключения», а также на жанр (почему-то на ЛЛ книга числится как «отечественный мужской детектив»). Потому что Михаил Веллер совсем не случайно книгу назвал приключениями — чтобы читатель ни в коем случае не принял её всерьёз за учебник практической психологии и за сборник методических материалов по психотехнике воздействия. Хотя в аннотации слово «учебник» и произносится.

Книга эта, прежде всего, приключенческая. Правда, основная масса этих приключений происходит не с телом, а с духом персонажей. В первую очередь с духом и затем уже с телом. Однако в некоторых случаях чтобы произошли изменения духа требуется изрядная работа телесная. Непонятно? Ну, все мы помним заповедь «в здоровом теле здоровый дух»…

И тем не менее слово «учебник» к этой приключенческой книге применимо. Потому что учиться у этой книги есть чему. Прежде всего, тому, что человек хозяин своей судьбы и потому должен, может и должен сам себя делать (сэлф мэйд мэн). И книга намекает читателю, что он, читатель, может и даже должен сам стать таким майором Звягиным, для себя самого, конечно.

Безусловно, что некоторые методы майора Звягина далеко не безупречны и сомнительны. Всё-таки порой он не только помогает человеку обрести силу чтобы тот сам изменил свою судьбу, но и попросту подсаживает его на внешнюю подпитывающую энергию. А потом оставляет того в ситуации «дальше плыви сам, как махать руками и ногами я тебе показал», не уверившись при этом, что тот научился именно «плыть» а не просто махать конечностями. И извиняет Звягина то, что он всегда старается действовать в интересах своего подопечного (при этом порой пренебрегая интересами других людей, например в предпоследней лав-стори).

И всё-таки эту книгу стоит прочитать достаточно внимательно, хотя бы просто для того, чтобы отфильтровав всё приключенческое и героическое, оставить сами принципы и подходы. С тем, чтобы обратить их на себя самого. Но при этом не забывать, что круто и решительно меняя свою судьбу, ты вовлекаешь в этот водоворот изменений и перемен и других, связанных с тобою родственными, любовными, дружескими или служебными (и т.д.) узами людей.

А вообще книга очень пригодна для клубного чтения и обсуждения. И личность Звягина, и его методы, и особенности личностей его подопечных, и сами жизненные коллизии, в которых эти люди оказались, и много чего ещё можно проговорить (и уместно вспомнить и «Теофила Норта» от Торнтона Уайлдера, и «Шута» от Юрия Павловича Вяземского, и романы Михаила Михайловича Зощенко). Главное, чтобы практический толк от такого проговаривания был.

Прочитано специально для клуба любителей чтения г. Валдай КЛюЧ.

Разум и Чувства — соперники или тандем?

Вот уж действительно книга, которую сложно определить к какому-то конкретному жанру. Мемуары? Биография (которая авто)? Научно-популярная? Художественная? На самом деле в этом романе есть признаки всех этих жанров, а поскольку книга дополнена в моём аудиофрмате ещё и письмами Зощенко и отрывками воспоминаний жены Зощенко о нём, то тут ещё и эпистолярное замешалось, а также отчасти критическая составляющая, и даже немного публицистического можно найти.

Поставив перед собой цель отыскать причины свойственной ему хандры и меланхолии, Зощенко пытается в первых главах романа пройти дорогами психоанализа, т. е. методично обращается к некоторым эпизодам своей жизни в разные периоды. При этом вот эти главы мне показались интересней всего — чисто в художественном смысле, конечно. Его взрослая жизнь начиная с ухода на военную служба и затем участие в Первой Мировой войне, далее обе революции и жизнь в это непростое время, начало писательства и всё прочее до момента своей современности; затем обращение к периоду подростковому, после чего Зощенко идёт в детские годы и пытается макнуться и вовсе в период младенчества — всё было интересно и читалось/слушалось очень легко и увлечённо.

А потом Зощенко пытается стать психоаналитиком и погрузиться в недра этой непростой психотехники. Совмещая все эти психоаналитические игры с психофизиологией Павлова (да-да, того самого, у которого были собаки и он с ними занимался опытами по рефлексам). И это тоже было и увлекательно, и интересно, но уже иначе, чем первые автобиографические и мемуарные главы.

В своих рассуждениях Зощенко обращается не только к эпизодам свой жизни, но также к биографиям и особенностям характеров и некоторых других известных и даже знаменитых лиц (в аннотации неполный список приведён).

Я уж было хотел непременно упомянуть в этом своём отзыве, что заниматься психоаналитическими упражнениями самостоятельно в одиночку неправильно и чревато, но оказалось, что Зощенко это и сам понял и однозначно на это в книге указывает.

А вот затем были письма Зощенко к власть имущим, часть его переписки с женой и всё прочее, непосредственно или опосредовано связанное с опубликованием этого романа. Вернее, с запретом на публикацию — первая часть книги была опубликована в журнале «Октябрь» весной 1943 г. и затем книга попала под удар критики и так и не вышла при жизни Зощенко. И это был уже другой интерес.

Наверное, книга отчасти устарела по части содержащихся в ней научных и околонаучных рассуждений автора. Однако для того, чтобы заинтересоваться этой темой, она вполне годится. При этом можно прочитать предварительно того же Зощенко «Возвращённую молодость» и «Голубую книгу» (эту я пока и сам ещё не прочитал), а далее… а вот Михаил Веллер с его «Приключениями майора Звягина» тоже неплохо монтируется сюда же, правда уже в несколько более приключабельном и современном формате.

А вообще, общий вывод такой: ещё тов. Будда говорил «Будьте сами себе светильниками», т. е. учитесь управлять собой, учитесь управлять своими страстями и вообще своей судьбой. Не плавите по течению, не плывите против течения, плывите куда Вам надо (тоже цитата из одной книги).

Хоббиты? Нет, не знаю таких...

Всем толкинутым, а также желязнутым и муркокнутым

п о с в я щ а е т с я…

Сразу хочу предупредить, что я никоим образом не вхожу в число этих трёх перечисленных категорий «сдвинутых» читателей. Хотя сдвинутым/повёрнутым являюсь безусловно. Просто мой крен направлен в сторону братьев Стругацких и пана Станислава Лема, а это совсем другая литература, практически не сказочная и совсем не фэнтезийная.

А теперь можете кидаться в меня тапками, ибо признаюсь в страшном читательском грехе: Толкин для меня по-прежнему терра инкогнита. Вообще. Т.е. не читал от него вообще ничего. Ни Хоббита, ни Властелина колец, ни какие-то другие его фэнтезийно-сказочные книги.

И потому для меня многие поминаемые в письмах Толкина события, имена и прочие средиземские факты оставались неузнанными, ни с чем не сопоставленными и неоткрытыми.

Однако чтение этих писем всё-таки не было совсем уж скучным занятием. Потому что перед мной читателем/перлюстратором вставала личность Автора и Творца — и то и другое с заглавных букв. Было крайне любопытно открыть движущие силы толкинского творчества — изначально казалось, что писатель ищет сюжет и сказку из любви к сочинительству, а тут оказывается, что Толкин играл в лингвистику и филологию и попросту сочинял хоббитский и все прочие средиземские языки, а всё Средиземье возникло только как подкладка для этих придумываемых языков — должен же быть кто-нибудь говорящий на этих наречиях. И вот тут я почувствовал лёгкую зависть в Д.Р.Р., ибо счастлив тот, кто сумел своей профессией сделать предмет своего увлечения и развлечения. Жить играючи — это же вау!

Конечно, не оставила равнодушным история создания «трилогии» (в кавычках, ибо автор считал что ВК должна быть книгой единой и к разбивке её на три части Толкина буквально вынудили) — это ж какое терпение, выдержку, силу воли и настойчивость надо иметь, чтобы терпеливо день за днём, неделя за неделей и месяц за месяцем выписывать главы свой книги — а ведь в это время во внешнем мире были не самые спокойные годы и десятилетия. Возможно такую целеустремлённость можно назвать одержимостью, но с другой стороны, это чисто на подсознательном уровне мог быть эскапизм чистой воды — уйти в мир сказки и магии от реалий войны, голода, холода и страхов… Впрочем, это уже только моё предположение, ничем и никак не подкреплённое, в письмах Толкина ничего такого нет.

Безусловно, нужно признать заслугу Толкина в создании целого мира Средиземья, мира, охватившего весь наш мир и породившего массу всяких околосредиземских движух, от фанатских движений, до литературных продолжений, фильмов и мультипликаций, и всего прочего — Средиземье живёт теперь своей жизнью.

Появился ли у меня интерес к творчеству Толкина? В смысле — буду ли я читать все эти его книги? Нет, практически уверен, что не буду — опоздал этак на полстолетия.

Карету мне, карету!

Опять-таки захотелось перечитать известнейшее и разошедшееся на цитаты произведение из школьного курса отечественной литературы. И для этого выбрал радиокомпозицию спектакля Малого Академического театра СССР, постановка 1979 г., в роли Чацкого Виталий Соломин, в остальных: Г.Куликов, М.Царёв, Б.Клюев, Н.Подгорный, Р.Филиппов, Н.Корниенко, Е.Глушенко, Е.Гоголева, Л.Юдина, и др. Согласитесь, весьма впечатляющий список.

Конечно, уже упомянутая мной разобранность текста пьесы на цитаты весьма заметна, однако с удивлением вдруг обнаруживаешь, что помимо вот этого популярного набора цитируемых выражений текст комедии наполнен множеством других не менее сочных и точных фраз. И потому стоит порой вдруг по прошествии некоторого времени возвращаться в старое и, казалось бы, назубок помнимое, ибо «о, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух...».

Помимо этого при достаточной доле воображения можно довольно легко попредставлять себе описываемые в пьесе картины дома Фамусовых, внешний вид персонажей — соотнося всё представляемое с авторскими ремарками и с голосами героев. А можно параллельно или предварительно просмотреть иллюстрации к пьесе в исполнении нескольких художников, или же фотографии со спектакля — всё это непременно добавит к вашей собственной фантазии. И вот как будто ты уже сам побывал в мире театра, сам потолкался на фамусовском балу, и сам посудачил о сумасшествии Чацкого...

Помни имя моё...

Конечно же многие люди знают о подвиге польского учителя Януша Корчака. А если не знают в деталях и подробностях, то как минимум просто слышали о том, что он отказался покинуть своих учеников и погиб вместе с ними.

Рассказанная Василем Быковым история подвига сельского учителя ничуть не менее героическая, нежели поступок Корчака, хотя, конечно, менее известна. Как бы масштабы подвига другие — там десятки детей, а здесь всего пятеро. Однако на самом деле выбор, личный выбор и в том, и в другом случае не менее масштабен и велик — и известный педагог Януш Корчак, и сельский учитель Алесь Мороз сознательно выбирают путь, приведший и того, и другого к гибели.

Однако в повести Быкова рассказ о поступке (равно) подвиге Мороза не единственная содержательная тема, помимо этого читатель вместе с другими персонажами имеет возможность подумать о цене человеческого поступка. Ведь когда Мороз сам явился к немцам на расправу, то его не мудрствуя лукаво объявили попавшим в плен, в результате его подвиг был замолчан и затёрт, и только ценой неимоверный настойчивых усилий единственного спасённого Морозом ученика его имя было добавлено к списку погибших ребят, попало на обелиск.

Очень сильный рассказ (повесть) о тех маленьких великих подвигах простых людей во время той ныне порой оболгиваемой войны. Сколько было их, этих маленьких подвигов, и сколько ещё имён героев остаются в безвестности и вне памяти народа...