После прочтения книги «Верные враги» меня всегда интересовало: что потом стало с полуэльфкой Виррой? Что она выберет: смириться с ремеслом, присущим эльфийскому клану Лайне, или попытать счастья в другом? Рассказ «Ничего личного» наконец-то отвечает нам на эти вопросы.

Здесь мы встречаем Вирру уже не забавной девочкой, чурающуюся своего происхождения, а очаровательной девушкой, успешно зарабатывающей себе на жизнь при помощи искусства. Но как оказалось, труд менестреля не

единственное, чем она зарабатывает себе на жизнь. Вирра не только смело приняла вынужденную судьбу убийцы, но и сумела преуспеть в этом деле. Причём не прибегая к помощи оружия. И, благодаря такому методу работы, смогла помирить двух крепко рассорившихся друзей-купцов.

Поведение вышеупомянутых купцов можно описать строчкой из песни Вирры: «До чего ж мы смешные, люди, до чего ж мы дурные — вдвое...». Если бы не менестрель-убийца, кто знает, смогли бы мужчины поумнеть и помириться. Наверное, именно поэтому, после прочтения сего рассказа, снабжённого должной долей уже полюбившегося юмора Громыко, остаётся несколько странное чувство, которое вызывает повод задуматься как о дружбе в общем, так и о мужской дружбе в частности.

Как же приятно вновь встретить уже полюбившихся и несколько изменившихся героев. Некогда отплёвывающаяся от мысли стать матерью семейства и хранительницей домашнего очага Шелена, невозмутимый маг Верес, участвующий в ловле ренегатов, бедный Ксандр Перлов, на коего свалилось множество забот при временном исполнении обязанностей директора Школы, и многие другие.

Повесть разительно отличается от «Верных Врагов»: место действия ограничивается лишь Стармином; у героев менее масштабные цели и задачи (возможно, проблемы стали более житейскими, поэтому всё смотрится обыденно). Но за повседневностью забот у Громыко как всегда стоит юмор, добрая концовка и небольшая мораль в конце. «... Чтобы греться у семейного очага, надо постоянно подбрасывать в него дрова», «Но в любом случае, мы были супругами. И я чувствовала себя ответственной за то, что он натворил... И что мог ещё натворить», — всё это заставляет задуматься. Может быть, сказавшая это Катисса Лабская не так уж и далека от истины.

Но самое главное изменение произошло с Шеленой, известной нам как свободной, языкастой и смелой девушкой. Языкастость и смелость при ней остались, а вот свобода... Став матерью и впустив в свою жизнь Вереса, оборотниха весьма изменилась. В оправдание материнства можно привести следующую выдержку из повести:

«Что, первый?» – как-то раз добродушно поинтересовался у меня хозяин-лекарь. «Нет, второй».

«А что ж ты тогда так над ним трясешься?» – удивился он.

«Потому и трясусь», – сухо ответила я.

А Верес? Стоило ли к нему привязываться, когда Шелена всего лишь подруга на время коротких приездов? Наверное, стоило. Ведь, кто как не Верес делает Шелену той самой, какой мы её знаем по «Верным Врагам».

Хороший и позитивный рассказ, в присущем Громыко ироничном стиле. В столь небольшом произведении автор наконец-то показывает нам Шаккару, где, оказывается, водятся кентавры. И, благодаря короткому и лаконичному описанию можно уже иметь представление об этой расе. Наверное, именно поэтому главный герой взят из самых низов табуна, что позволяет нам судить как о социальной прослойке, к которой принадлежал Трий, так и о вожаках.

Возможно, сюжет достаточно предсказуем (похищение особы королевских кровей и освобождение оной бесстрашным главным героем, развитие отношений между ними), но сам волшебный мир, созданный Громыко, атмосфера, стиль повествования и ненавязчивые поучительные мысли сделали его только лучше. А ещё было весьма приятно встретить Вереса, уже ставшего придворным магом, и косвенное упоминание о Шелене. Всё-таки приятно знать, что у них хорошо сложилось (серая шерсть на одежде мага и чёрный кружевной лифчик на люстре тому подтверждение).

В книге «Ведьмины байки» и почти во всей книге «Белорские хроники» мы привыкли к таким главным героям как вредная, но справедливая Вольха, непутёвые выпускники Старминскрй Школы Чародеев, Пифий и Травниц или талантливый маг-шаккарец с верным оборотнем. А в небольшом рассказе «Узелок на удачу» нам встречается... Данька, «неглупый селянский парень двадцати лет от роду». Не чародей, не рыцарь, не дайн, а обычный человек, работающий на хозяина от рассвета до заката, с самыми распространёнными страхами и желаниями. В силу молодых лет и социального положения «своего ничего не нажил». Поэтому, отправляется в логово местного чудовища, паучихи, недавно поселившейся на тракте. Свой так называемый поход считает единственным возможным вариантом поправить положение и получить возможность жениться на любимой. И подобного простачка оказалось достаточно легко поймать «жадному, бесчестному и зарвавшемуся» колдуну, охочему до лёгкой наживы. Но, на мой взгляд, сего «чернокнижника-неклюда» нельзя считать ещё одним главным героем. Для Даньки он лишь очередная ступенька, ведущая его совесть вниз или вверх (зависит от того, как поступит парень).

Колдун и паучиха — не единственные, и, даже не основные испытания на пути к счастью. Главным оказалась встреча с богатством, оставшимся после погибших от лап чудовища. И Данька провалил её. Пусть парень потом и пожертвовал для своего спасителя-спасённого зелье и последний узелок удачи, но некий осадок и капелька разочарования остаются. Но всё же, главный герой понимает, что счастье заключается не только в деньгах. «Чистая совесть тоже чего-нибудь да стоит». За что потом и получает своё заслуженное счастье.

Единственным минусом этого рассказа для меня стала паучиха. Уж очень напоминает Толкина. Несколько тяжело было после книг Великого Профессора воспринимать паука в виде монстра как нечто оригинальное.

Естественно, «Нелетописное«! Разве в летописи приятно будет встретить упоминание о позорном поведении проигравшей в войне стороны?! Вошедшие во вкус люди, словно кровожадные вампиры, даже после заключения мирного договора продолжали утолять свою жажду мородёрством (не важно, кого грабить или чей дом разорять — вражеский или свой), странной потехой, которая заключалась в наблюдении за умирающим без еды и воды в собственных нечистотах врагом. А самые изощрённые ещё и пытались уничтожить беззащитного младенца (это же надежда врагов!). Всё происходило в почти мирное послевоенное время. Страшно представить, что творили люди во время самой войны с вампирами.

Но, среди жестокости и потерь, разделяющих столь различные расы, есть тонкая светлая нить в виде детской корзинки. И, возможно, что может быть банальнее, чем двое мужчин разных рас, окончивших войну между собой, которые пытаются в целости и сохранности доставить младенца в безопасное место. Но это и есть то самое мгновение чего-то очень хорошего, дающего надежду как вампирам, а, главное, людям. Если не все озверели и потеряли свой облик, значит, есть надежда. Надежда на что? Здесь уже каждый додумает по-своему.

Казалось бы, незначительное стечение самых простых, свойственных нашему менталитету, обстоятельств может коренным образом изменить целую жизнь (или, возможно, жизни). Необязательность исполнителя, то бишь астролога; самонадеянность его помощника; надменность и губительное чувство превосходства рыцаря, — и в результате главный герой, можно сказать, серьёзно влип (если, конечно, прекрасная дева действительно сможет обставить первую брачную ночь с наименьшим скандалом или вообще без оного). Отсюда вывод: читайте гороскоп сами. А ещё лучше — не читайте их вовсе и тем более не заказывайте. Даже от правдивого гороскопа толку чуть. И судьба рыцаря Мельрика тому пример.

Гумберт, любишь ли ты Лолиту?! Гумберт Гумберт. Неужели ты жалеешь себя? Или хочешь вызвать жалость у «уважаемых присяжных женского и мужского пола»? А чего ты боишься: быть разоблачённым или потерять её, Лолиту, «свет жизни твоей, огонь твоих чресел»? Или же ты болен? Но чем?!

Вопросы, сплошные вопросы, словно утренний туман, окутывали моё сознание во время прочтения и не смогли рассеяться до сих пор. Возможно, как раз-таки наличие большого количества именно вопросов не позволили мне закрыть книгу ещё на середине, когда главный герой только познакомился со своей жертвой (жертвой ли?).

Ещё в начале книги, когда перед тобой мелькают страницы, полные плотских терзаний мальчика, юноши, мужчины, ты всё ожидаешь встречи с загадочным существом, имя которому Лолита. И когда же это наконец происходит, то что ты испытываешь: разочарование, щедро приправленное отвращением? А в голове волчком крутится навязчивая мысль: «О, боже, что за бред сумасшедшего извращенца! Надо постараться срочно забыть!». Наверное, это и правильно; именно такой и должна быть реакция нормального человека. Но разве не будет ли подобное мнение излишне однобоким?

Сложно сказать, можно ли оценить «Лолиту» в десять баллов (я не писатель и не критик, осуждать не имею права). Но для себя отмечу сей роман твёрдой семёркой или восьмёркой. И наверняка когда-нибудь перечитаю вновь. Хотя бы для того, чтобы задать Гумберту те же вопросы.

Обычно моё чтение книг сопровождается пометками карандаша: весьма удобно выделять цитаты. Читая «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» (вторую по хронологии книгу из цикла о Нарнии), карандаш применялся всего лишь два или три раза. Кто-то может усмехнуться: «Но это всего лишь наивная детская сказка! Какие тут могут быть цитаты?». А всё очень просто, — эта книга и есть одна большая цитата. Цитата, которую хочется заучить наизусть и помнить всю жизнь. Но учить не придётся. Автор настолько ярко описал происходящее, — уже хорошо известную нам по книге «Племянник чародея» Нарнию, столь искренне показал все чувства и эмоции героев как главных (дети, Лев Аслан), так и второстепенных (семейство Бобров и семейство белок и т. д.), — что всё это с лёгкостью ложится в сердце и хранится там долгое время.

В этой книге мы можем увидеть совершенно другую Нарнию: вместо цветущей и благоухающей страны перед нами расстилаются бескрайние снежные просторы, где местами попадаются окаменевшие фигуры некогда живых существ. Но известный нам мир был бы столь же прекрасен и в холодное время года, если бы не то зло, что здесь посеяла колдунья Джадис. И жители Нарнии, превратившиеся в камень от её палочки, — лишь ничтожная часть злодеяний Белой Колдуньи. Есть и более страшные вещи, например, предательство, жажда власти или стремление приблизиться к ней.

Появляется надежда, что ребёнок, прочитав, как Эдмунд продался Колдунье за коробку рахат-лукума, вряд ли так поступит в подобной ситуации. Будет нестерпимо омерзительно. И это легко почувствовать благодаря полному погружению в книгу. Хотя, взрослым тоже было бы полезно взглянуть на предательство именно в так называемой детской сказке (а ведь можно было бы поспорить с тем, что «Хроники Нарнии» именно для детей), чем в некоторых высокопарных классических произведениях.

Но это далеко не единственное, что можно выделить для себя во время прочтения. Оступиться легче всего, — гораздо сложнее после этого простить виновного, пожертвовать собой ради него. Разумеется, сделать это не в знак одолжения, а с высоко поднятой головой, как делал Аслан.

И, самое главное, «не болтайте много о Нарнии даже между собой». Просто сохраните это приключение в своём сердце и затаите дыхание в ожидании следующего, ещё более увлекательного, захватывающего и поучительного, чем предыдущие два.

«Но когда-нибудь ты дорастёшь до такого дня, когда вновь начнёшь читать сказки», — некое предисловие к книге «Лев, Колдунья и платяной шкаф». Хоть эти слова – всего лишь часть обращения автора к тому, кому он посвятил свою вторую (по хронологии) книгу, эти отдельно взятые слова, на мой взгляд, можно выделить в качестве эпиграфа как ко всему циклу о Нарнии, так и к первой книге «Племянник чародея».

В детстве не довелось познакомиться с творчеством Клайва С. Льюиса. Зато сейчас это происходит гораздо красочнее, нежели было бы лет десять назад. Ты словно сбрасываешь с себя несколько лет: сердце наполняется чем-то светлым, окрыляется, пытается стать добрее.

Несомненно, книга весьма поучительна для детей, поскольку хорошо показаны примеры честности, верности, умения держать обещание, бескорыстности. Но и взрослым тоже эта книга будет полезна: большинство из них уже давно забыли, что такое верность, выполнение обещаний или бескорыстные поступки. И, не менее важное, забыли, как всё на самом деле просто. «Кое-кто из взрослых (сами знаете, как они всё усложняют) обошёлся бы без еды, только бы не есть тянучек с бумагой» и «Взрослые всегда думают самое неинтересное», — явное тому подтверждение.

Может быть, именно поэтому «Племянник чародея» стоит прочитать или перечитать в гораздо более сознательном возрасте, дабы воскресить в себе ту прекрасную частичку детства, которая напомнит взрослым об искренности и вере в чудеса. Хотя, если вы думаете, что здесь всё так наивно и упрощено, то глубоко заблуждаетесь. «Как умело защищаетесь вы от всего, что вам ко благу!», «Плод хорош, но он приносит благо только тогда, когда ты вправе его съесть», «Каждый получает то, что хочет; не каждый этому рад», — несколько незамысловатых строк, подталкивающих к достаточно серьёзным размышлениям и, порой, к столь необходимому самокапанию. Но всё это чуть позже: ведь впереди ещё столько приключений длиною в шесть книг.

Когда друзья подарили книгу «Из праха восставшие», счастью не было предела: теперь можно было найти под одной обложкой те отрывки, что ранее встречались разрозненно в иных сборниках Брэдбери.

Как показалось на первый взгляд, передо мной лежит миниатюрная, совершенно новая книга. А на деле же… Ты бережно открываешь покрытый слоем вековой пыли старинный фолиант; затаив дыхание, перелистываешь ветхие, пожелтевшие от времени страницы; с всепоглощающей жадностью вчитываешься в каждое слово и ни в коем случае не пропускаешь пометок на полях и между строк, сделанных восковым карандашом.

Достаточно лишь одного мгновения, — и ты уже стоишь перед небольшим забором простого дома. Именно дом. Не внушительных размеров каменный дворец (слишком помпезно и не естественно), а старый дом с рощицей внедалеке. На дворе пахнет осенью: переплетается аромат опавшей листвы, лёгкого сумеречного тумана и дыма от костра. Под ногами шуршит разноцветный лиственный ковёр, но ты стараешься ступать неслышно, чтобы к тебе не повернулся мерцающий в сгущающихся сумерках светильник Джека.

А попадая в сам дом, не хочется его покидать. Полный тайн и смысла, которые Рэй Брэдбери предоставляет на самостоятельное осмысление читателю; скрипучих лестниц и невесомых паутин; потемневших бронзовых статуэток и бесконечного множества книг; потрескивания дров в жарком пламени камина и пронизывающего холода комнат, погружённых в полумрак, — всё это манит и неудержимо тянет к себе. А прекрасное Семейство Эллиотов лишь усиливает эффект притяжения. Тысячу-Раз-Пра-Прабабушка, Дядюшка Эйнар, Тимоти, Сеси, кузены Питер, Филип, Джек и Вильям и многие другие, — кажутся такими знакомыми, словно знаешь их с первого дня своего существования.

Но как сказал Брэдбери в этой книге: «…в сердце утренних приветствий и полуденного смеха лежит неотвратимость прощания». И ты с сожалением оказываешься на последней странице. Таинственно улыбаешься, отпивая пару глотков горячего яблочно-медового напитка, приправленного корицей… и вновь возвращаешься к Семейству, выбирая уже главы так, как подскажет тебе октябрьский ветер. И, может быть, именно в этот раз наконец-то поймёшь, за что любишь закаты; почему «жизнь — это прогулка, окаймленная снами»; и каких же тайн полна смерть, «а жизнь и тем более».

И, самое главное, помни:

Думай. Хоти. Но вместе с хотением – старайся! (с) Рэй Брэдбери «Из праха восставшие».

Когда в институте проходила курс по философии, на одной из лекций разгорелся жаркий спор между преподавателем и студентами на тему «Есть ли в нашем мире современные писатели-философы». Большая часть девушек упорно пыталась доказать, что нет никого лучше, чем Коэльо. На это преподаватель парировала, что Умберто Эко явно лучше Коэльо, а его тот же «Алхимик» и в подмётки не годится произведениям Эко. Отметив на полях лекционной тетради название произведения, прославившего Умберто, я после института тут же помчалась в книжный магазин. И вот в моих руках весьма увесистая книга, испещрённая мелким шрифтом. Оставалось только вооружиться карандашом, чтобы отмечать цитаты и делать свои пометки на страницах.

По окончанию книги, наверняка, почти каждый читатель задумывался, а будет ли он перечитывать вновь. Естественно, что роман «Имя розы» не исключение, но и не праздное произведение, открыв которое, думаешь, что поднимешь себе настроение, если тебе его испортили. Буду ли я его перечитывать? Безусловно. Эту книгу, явно заслуживающую десятки, не возможно не перечитывать.

Когда начался нешуточный ажиотаж, связанный как с фильмом, так и с самой книгой, моё окружение разделилось на два лагеря: те, кто восхищался этой, если так можно назвать, сагой; и те, кому она, соответственно, ужасно не понравилась. Присоединяться к той или иной стороне я не спешила, ибо как раз ознакомилась с первым фильмом (на тот момент думала, и остаюсь при своём мнении до сих пор, что это весьма средняя, ни чем не примечательная картина, предназначенная для одноразового просмотра). Но вскорости, поражённая жаркими спорами своих сокурсников и сокурсниц, решилась наконец-таки составить своё собственное мнение, для коего требовалось прочесть эти книги (нельзя же не читая того или иного произведения и основываясь на чужом умозаключении делать выводы: конфетка перед тобой или всего лишь фантик, таящий весьма зловонную начинку).

Как ни оригинально смотрелся на книжной полке картонный сундучок, содержащий в себе полный набор книг, приобретать его не стала (в последствии оказалось, что сделала правильно). И вот, затаив дыхание в ожидании вампиров (слабая надежда, что в фильме исказили настоящий образ вампира, всё ещё теплилась), открываю книгу и… И понимаю, что вскоре на меня обрушится целый водопад разочарования.

1. Язык. Простые предложения, малосодержательные диалоги. Сразу подумалось, что переводчики погрешили. Пришлось лезть в интернет за оригиналом, дабы убедиться, что и на своём родном языке произведения выглядят достаточно бедно.

3. Сага. Прошу простить меня за занудство, но разве ЭТИ сумеречные книги можно назвать сагой?!

Обратимся к словарю Ожегова, коий нам представляет следующее толкование слова «Сага»: древнескандинавское и древнеирландское народное эпическое сказание о богах и героях (Саги о викингах); перен. Нечто легендарное и поэтическое (высок.), (Таинственные саги прошлого). Но сейчас сагой также можно назвать и литературные произведения других стилей и эпох (в том числе современные) или вообще жизненные истории, имеющие нечто общее с древнеисландскими сагами. Если всё-таки сага о современном мире, то она должна по крайней мере содержать в себе индивидуальность характера каждого героя; прямую речь как нечто живое, яркое, приправленное афористическими выражениями и пословицами.

Ничего этого я не увидела. Тогда к чему столь высокопарное название?

4. Вампиры. Считайте меня занудной и старомодной, но те существа, что автор попыталась создать, на вампиров явно не похожи. И потом, разве их можно сравнивать с вампирами Брэма Стокера? Разве поддаётся сравнению Люси, павшая жертвой Дракулы и в последствии ставшая вампиршей, и вампирша-Бэлла. Конечно, как говорится, на вкус и цвет, но я бы отдала своё предпочтение первой.

Если копаться в сумеречной «саге» глубже, то можно отыскать ещё немало минусов. Но самый главный из них: произведение не несёт никакой смысловой нагрузки. Оно бездумно и бездушно.

Спросите: «Зачем же читала?». Да чтобы не объявлять голословно книги автора полнейшей ошибкой.

Скажете: «Так это рассчитано на девочек-подростков, для такого возраста сойдёт». Нет! Не сойдёт! Иначе потом будет сложно различать качественную литературу.

А дополните: «Многим нравится, значит, что-то здесь есть!». Безусловно, есть. Есть стиль под названием «пипл схавает».

«Летнее утро, летняя ночь» — название говорит само за себя? Сборник рассказов именно о лете? Ничего подобного! Эта книга представляет собой нечто большее. Читая её, ты можешь почувствовать лёгкое дуновение весны и аромат распускающихся на деревьях почек; или полной грудью вдохнуть знойный воздух свежескошенной летней травы; а порой тебе может показаться, что в спину уже дышит осень, — только повернись и сможешь поймать яркий водоворот опавших листьев или словить с дерева сладко пахнущих яблок.

Читая этот сборник, ты словно пьёшь. Со страниц к тебе скользит сводящая зубы ледяная вода, способная взбодрить лучше любого кофе; или тёплое молоко, успокаивающее после долгого напряженного дня; а если хочешь вдохновения, то можешь отыскать и яблочный сидр, приправленный капелькой мёда и щепоткой корицы.

Здесь можно отыскать рассказы на любой вкус. Хочешь романтики, — читай «Летняя прогулка»; надоели развлечения и тебя тянет поразмышлять о чём-то серьёзном, то «Проектор», «Семирукие» или «Серьёзный разговор (или мировое зло)» именно для тебя. Захотелось что-нибудь вроде страшилок или эдакого «чернушного», и для тебя найдётся «Крик из-под земли» или «У меня есть, а у тебя нету!». А для наблюдения за тем, какие разные бывают люди и что между ними творится, тебе пригодится «Всё лето в одну ночь» или «Туда и обратно».

Одним словом, сборник «Летнее утро, летняя ночь» заслуживает десятки. А было бы больше, поставила бы оценку и ещё выше.

«Страна багровых туч» — не первое произведение, познакомившее меня с творчеством братьев Стругацких. Возможно, это было и к лучшему. Может быть, тогда бы я не смогла полюбить их книги всей душой. Это вовсе не значит, что данное произведение чем-то хуже других творений Стругацких.

«Вообще назначение человека, — превращать любое место, куда ступит его нога, в цветущий сад», — слова одного из главных героев, которые, на мой взгляд, охарактеризовали практически основную идею повести. С какой страстью и жаждой познания проводилась разведка «Урановой Голконды»! А покорение этой непреступной «крепости»? Дух захватывает, читая, с какой самоотверженностью трое оставшихся в живых межпланетников делают сто пятьдесят тысяч шагов (хотя, с этим можно и поспорить: ведь, если бы не Быков с его мужеством и стойкостью, выжили бы Дауге, находящийся без сознания, и Юрковский, весьма эмоциональная и яркая личность, но несколько слабая духом).

Из всего этого, можно сказать, и формируется одна из основных тем, которая прослеживается не в одном произведении Стругацких: соотношение жизни человека и научного открытия, прогресса. И, практически всегда чаша весов во главе с прогрессом и иже с ним перевешивает. Может быть потому, что как бы ни было «трудно, нестерпимо трудно» главным героям, они всегда помнят «для кого и во имя чего» это делают.

Пусть в данной повести и есть нечто наивное, неправдоподобное, но по завершению чтения в душе появляется если не озарение, то некое так называемое свечение, желание верить в будущее. И, возможно, именно это мешает поставить повести «Страна багровых туч» оценку ниже десяти.

Правило «Не суди книгу по фильму», по-моему, здесь весьма подходит. Если хотите правильно оценить данную книгу, то упаси вас боги сначала увидеть сериал, снятый по циклу романов «Песнь льда и пламени», в коий как раз и входит «Игра престолов» в качестве первой книги. Но это вовсе не значит, что это произведение такое замечательное, а фильм – ужасен. У книги есть как свои плюсы, так и минусы.

«Тот, кто играет в престолы, либо погибает, либо побеждает. Середины не бывает!», — слова Серсеи Ланнистер, бьющие не в бровь, а в глаз. На протяжении не только первой книги, а всего цикла, мы можем наблюдать, как в Семи королевствах развернулась нешуточная борьба за Железный трон. А последствия этой сумасшедшей и беспощадной гонки за властью касаются всех. Есть ли хотя бы одно живое существо, которого не коснулось губительное дыхание затеянной игры? «… почему, когда вы, знатные лорды, играете в престолы, больше всех страдают невинные?», — достаточно хорошее подтверждение тому. Наверняка, из этого Джорджу Мартину и удалось создать свой определённый стиль: бедой никто не будет обделён, достанется всем. То есть, начиная читать очередную главу, задумываешься, а доживёт ли тот или иной персонаж хотя бы до её середины. И всё это показано в весьма ярких красках. Из-за разыгравшегося богатого воображения читателю порой может показаться, что со страниц стекают тягучие струи крови, а в нос бьёт едкий запах дыма.

Возможно, подобное реалистичное описание и можно отнести к плюсам, но уж точно не когда идёт речь о пикантных вещах, которые творятся между мужчиной и женщиной. Хорошо, если ещё между мужчиной и женщиной. А если между мужчинами

Но, к сожалению, это не единственный минус. Некоторых, в том числе и меня, может разочаровать простота языка: простые предложения, диалоги. Не смотря на то, что можно почерпнуть достаточно неплохие цитаты, постоянно кажется, что чего-то не хватает. Изначально я это списала на корявость, допущенную нашими переводчиками. Но начав читать книгу на её оригинальном языке, поняла, что это не так.

Не смотря на вышеперечисленные минусы всё равно с интересом наблюдаешь как действительно «усидеть на троне в тысячу раз труднее, чем завоевать его». С интересом наблюдаешь, но на полку с любимыми книгами вряд ли поставишь.

Говорят, что каждое произведение, прочитанное в одном возрасте и перечитанное спустя несколько лет, осмысливается совершенно по-разному. С данной повестью у меня случилось именно так.

Если в детстве меня бросало в дрожь от таких строк как, например, вот эта: «Негодяй в грязном колпаке, повар в столовой нормального питания служащих Центрального совета народного хозяйства, плеснул кипятком и обварил мне левый бок», — то позднее стало более интересно наблюдать и за тем, как автор изображал общество в начале 20-х гг. И тогда уже начинаешь понимать, что мысли простого пса Шарика: «… подворотня, безумная стужа, оледеневший асфальт, голод, злые люди… Столовка, снег… Боже, как тяжко…», — относятся не только к бездомным животным. В данном случае это олицетворение тех самых «злых людей», на долю коих выпали такие тяжёлые испытания как война, революция, повлекшая за собой колоссальные изменения практически во всём (в политических и религиозных взглядах, в культуре и образовании, наконец, в мировоззрении в целом).

Но уважаемый Михаил Афанасьевич не был бы самим собой, если бы в его произведениях не было столь прекрасной сатиры и искромётного юмора, которые тоже заставляют задуматься о весьма сложных проблемах. При всём трагизме разве можно без улыбки читать диалог профессора Преображенского с новым домоуправлением дома (Швондер и иже с ним); разговоры того же Преображенского, но уже с превратившимся Шариковым или ассистентом профессора доктором Борменталем?

А в завершение хотелось бы добавить слова Филиппа Филипповича, которые, на мой взгляд, будут актуальны всегда:

«- … Какого такого Шарикова? Ах, виноват, этого моего пса… которого я оперировал?

- Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чём дело.

- То есть он говорил? – спросил Филипп Филиппович. – Это ещё не значит быть человеком!».