Если рассматриваешь других людей, как охотничью добычу, будь готов, что и тебя будут рассматривать также. Видеть такое тяжело, но приходится.

Вот что удивительно: и дурацкая шапка, и та, что жалуется за особые заслуги, обе красные, но дурацкая изукрашена куда богаче. это оттого, что настоящие заслуги отдельных украшений не требуют. В таком случае, не шапка украшает человека, а человек шапку.

Одним нужно чудо, чтобы интересно и неожиданно жить, другим, чтобы неожиданно жрать. В конечном счёте каждый получает своё.

Поезд на минуту останавливается, но вряд ли на нём можно куда-то поехать. Люди бегут, падают под колёса, но никто не попадает в вагон.

Мучения у всех троих поставлены отлично, а вот дьявольская экономика весьма различна. Хотя, если бы я был грешником, я несомненно завидовал бы тем, кто попал в параллельную ветку ада. В соседнем котле всегда приятней кипеть.

Считается, что колдуны всегда люди. А ведь ничто не мешает стать колддуном дикому зверю. И как прикажете бороться с этаким чудовищем? Но человек побеждает, даже жертвуя собой, ведь ему есть за что бороться, а колдун хочет только жрать.

Чем-то рассказ схож со «Злумышленником», но тот написан жёстче и безусходнее. Особенно играет тот факт, что так и не ясно, кто убийца. Членов судейской коллегии это не интересует, да и никого не интересует.

Читаешь, и впрямь страшно. Чувствуешь ужас Алёшки, впервые глянувшего в глаза смерти. А от себя,взрослого другой мрак светит. Ведь у этого самоубийцы дети остались, и мать тут же в соседней комнате. Не можно в таких условиях с собой кончать. Что же там такое дикое случилось? Начинаешь додумывать, и становится жутко, как малолетнему Алёшке. «Дед, увези меня отсюда».

Вот всегда так, понимаешь, когда уже поздно понимать, и остаётся только терпеть боль. Сильный и жестокий рассказ.

На самом деле зелёные камушки, о которых рассказывает Бажов, это не изумруд, а куда более редкий камень: диоптаз. Но от этого рассказ приобретает лишь большую таинственность. Прекрасный рассказ, он не зря занимает своё место в малахитовой шкатулке.

Бывают же на свете такие мамы, которые готовят и первое, и второе, и третье!! И бывают такие папы, которые сами моют за собой посуду. Опыт подсказывает: не бывают. Так что перед нами фантастический рассказ. Но читать его было приятною

Странное дело, Мишка столько перечислил любимых вещей, и никто из лаборантов не попытался с ним посоревноваться. Мне бы пришлось сразу сдаваться, потому что у меня есть масса вкусных вещей, которые я НЕ люблю. А Миишка у Драгунского какой-то всеядный. Но всё-таки, он тоже сидел и молча слушал Шопена. Поэтому рассказ не только вкусный, но и хороший.

Было интересно читать эту книжку, но боюсь, что в десятилетнем возрасте я бы ничего не понял.

Несмотря на все усилия, мне не удалось установить, о каком Денисе Папине говорит Брюсов, и какие подвиги этот Папин совершил. А ведь обещано, что потомки его вспомнят.

Но каков образ! Что ни говори, но эта строчка запоминается и живёт.

Да какой он ни будь шахматный турнир, но чтобы миллиарды людей тратили на ставки последние деньги? Не верю. И самый факт, что ставки украдены, не значит, что матч надо бросать на половине хода. Был матч матч между компьютером и чемпионом мира, но что-то помню я никакого ажиотажа. И последнее... я бывший учитель химии, и мне больно видеть недоумка, считающего, что золото магнитный материал. Это проходится во второй четверти девятого класса.

Бред. К тому же, очень унылый. дико видеть рубрику «Смешные рассказы»

Так много слов, и все ни о чём. Ребёнок не показательный, а болтливый.

Сказал автор ай-я-яй! и пальчиком погрозил. А что изменилось?

И что? Сто лет прошло, а в совхозах ничто не изменилось. разве что кто-то в личную собственность трактор спёр, так он его бережёт, а все остальные обломки давно в металлолом сданы. И никакие фельетоны тут не помогают.

Столько пошлости в таком маленьком кусочке текста. Читать было противно. Опять же, Зощенко пишет: «Баку городишко не так чтобы слишком большой.» А между тем, население Баку к моменту написания рассказа превысило 200 000 человек.

К сожалению, очень ожидаемо. А так, неплохо. И можно использовать рассказ, как направленный против курения.

Тскливый рассказ. И конечно, сюжет абсолютно нежизненный. Не верю.

Судить надо рассказчика за убийство. Соображать должен: динамитный патрон в дрова пихать. А он эдак с гордостью рассказывает о своём преступлении.

Рассказ в целом типичный для Миихаила Зощенко (если смотреть те рассказы, что я успел прочитать), но последняя строчка, каких-то пять слов переворачивает сюжет вверх ногами и заставляет понять прочитанное совершенно иначе. Перечитал рассказ трижды и не могу понять, где же автор меня так подловил.

Широко известный матерный анекдот об импортной бензопиле в десять раз короче и в десять раз смешнее. Правда, Зощенко свой унылый рассказ написал раньше. Это всё, что можно сказать о рассказе. Можете минусовать.

Обезьянки-то нормальные. Это посетитель зоопарка клинический идиот.

Кошка умна сравнительно с кем? Разве что сравнительно с соседкой, которая показана абсолютной дурой.

Автор пишет: «Это была очень дорогая собака. Она стоила 300 рублей». Не знаю, сколько стоила породистая собака в 1937 году, но в пятидесятые годы за триста рублей было бы не купить и беспородного щека. После реформы 1961 года цены вновь изменились, а в наше время за триста рублей разве что пластмассовую собачонку купить можно. Вообще-то автор, когда приводит какие-то цены, должен помнить, что время идёт, и цены меняются. Но это если он настоящий писатель, а Зощенко этого помнить не может или не хочет.

Понаписал автор глупостей и считает, что дети в этой писанине не разберутся. А я с дошкольных времён, когда мне подсунули эту книжку, зафигачил её под кровать, где она и сгинула.

Не умеет этот вор поросят красть. Впрочем. вор и должен быть глупым, так что его ляпы разбирать не буду, нечего дураков учить.

Вообще-то курицу называют курой, когда она уже ощипана. К тому же, ни одна самая образованная курица до девяти считать не умеет. Похоже, что Михаил Зощенко с курами имел дело только за обедом.

Эх, ка бы там ещё по-русски было что-нибудь!.. Я, например, не зная всех этих изражений, не понял, чего ради автор рвёт текст.

И за что на меня всё это свалилось? Не так долго я был в армии, но солдатских сортиров нанюхался. И хлорпикрина тоже нюхнул. А теперь об этом читать... Тьфу.

Не так много песен написала Зоя Петрова, но её песни остаются в памяти на всю жизнь!

Читать оное сочинение невозможно. Кому и зачем оно может понадобиться, неведомо. Прочёл, и куда его девать, не знаю.

Помнится это произведение только благодаря музыке Чайковского, А в реальности ни петь, ни читать там нечего. Как есть пустышка. Можете минусовать.

Уж больно сложно придумано. А зачем, ради чего, с какой целью? Ответа нет. Взять бы эттих озорников, да потрясти как следует, может что и прояснилось. Но не взяли, не потрясли. Вот и осталась история ни о чём.

В половине девятнадцатого века всякая мистическая история непременно требовала длинного реалистического вступления. В данном случае Михаил Николаевич Загоскин сумел обойтись одним вступлением для целого цикла мистических рассказов. Получилось довольно симпатично.

Сравнивая текст этого рассказа с другими, уже прочитанными рассказами Загоскина, должен отметить, что этот рассказ написан значительно лучшим, литературным языком. К сожалению, сюжет, изобилующий многочисленными отступлениями и длиннотами, стоит полностью в стиле мистической прозы начала девятнадцатого века. А ведь видим творчество интересного писателя. Надо будет посмотреть ещё какие-то рассказы Михаила Загоскина.

Сталь такую сварить дело не хитрое (высокоуглеродная, но не хрупкая, так от неё искры кучей посыплются). А вот кремешок к такой стали подобрать непросто. Камушек должен быть на основе оксида церия. Искру он он даёт.

Отметился в цикле «Дела и заботы Жалейкина» некто Чемпион. Цикл-то коротенький, прочитать можно за 15 минут. А затем всем одиннадцати микрорассказам, не глядя, выстаивл семёрки. И ни одной классификации, ни единого отзыва. Хдобысь семёрками — и всё. А рассказы-то разные. Вот и гадай, читал их Чемпион или так отмахнулся.

И что? Пусть бы побегал малыш с сабелькой, посрубал бы головы лютикам. Когда траву косят, ещё не так сорняки летят, а вреда никому нет. Что-то не ребёнок у автора получается, а ходячий кошмар.

«Отвадил Жалейкин чаек от озера». Интересно, как он это сделал? Такое одному человеку не по силам.

И ведь добился, дурак, своего! Капканчики, мышеловки, ловчие банки... и это всё — маленький мальчик! Маленькому мальчику такое не по силам. Это всё Сладков навыдумывал.

Поздновато зяблик у Жалейкина подох. Должен был издохнуть, когда Жалейкин зимой клетку к печке придвинул. Всё-таки, Сладков не тот человек, чтобы о живой природе писать. Порой такое лепит, что не знаешь, куда и деваться.

Здоровый должен быть парень, чтобы из рогатки дятла сбить. Что же он такой глупый? Элементарных вещей не знает.

Прелестный рассказ. Главным его достоингством является то, что дед и внук слышат друг друга, хотя и не принимают противную точку зрения. Однако, есть надежда, что из их противостояния получится что-то позитивное.

Это не зайчишка хитрющий, а хитрющая труба меж камней ему попалась.

Вот кого в бобровом пруде не будет, это выдры. Бобр гоняет выдру нещадно, а то хищница всех бобрят перетаскает.

Николай Сладков приводит несколько предположений, откуда у зяблика такое имя. Я решил всё точно выяснить; уж Фасмер наверняка знает. Оказывается, нет, филологи тоже стоят в недоумении перед странным именем маленькой птички.

Совсем автор разум потерял, от медведя убегать вздумал. Как ещё жив остался. От медведя не убежишь. Сколько раз я с медведем встречался, причём дважды это была медведица с медвежонком, и каждый раз она от меня уходила, а не я от неё. А если бы побежал, тут она меня и поймала бы. Сильно подозреваю, что Николай Сладков эту историю просто придумал.

В каком-то из рассказов Виталия Бианки я прочёл, что у лисы не пасть, а пастишка. Восхитился: как хорошо написано! А тут у медвежонка не только пастишка, но и зубишки, и когтишки... Это уже перебор. Самостоятельнее надо быть; придумал бы что-нибудь своё, было бы лучше.

Слишком уж долго и неловко подводит автор к развязке, а в последнем абзаце и вовсе пускается в научно-популярные объяснения. Для такого малого объёма рассказ получается неловко слепленным.

Бегать на лыжах по провисшему льду, это надо уметь. Я бы на такое не решился. Потому, наверное я и зимней песни оляпки не слышал.

Вот уж кто никогда из дупла не выпадет, так это кукушонок. Всех братьев и сестёр повыкидывает на верную смерть, а сам сидит в дупле до победного конца.

Мышкующая лиса выплясывает вовсе не для того. чтобы напугать мышей. Испуганная мышь лишь глубже в норку забьётся. Лиса что есть силы топочет ногами, чтобы ушибить и оглушить мышей, не успевших уйти в норку, а там уже спокойненько ушибленных мышей кушает. Если бы автор подольше понаблюдал за пляшущей лисой, он бы всё это увидел.

Медведь у Николая Сладкова говорит: «Я лапу не сосу». Однако, учёные выяснили: сосёт медведь зимой лапу! Неясно только, зачем он это делает. Прредположений много, а точных данных нет.

Гениальнейшее произведение и гениальный перевод Кистяковского. Один из тех случаев, когда я горько жалею, что не ставлю оценок переводным произведениям. Могу посоветовать только одно: читайте с любого места и в любом порядке — будет одинаково хорошо. Собственно говоря, повесть представляет собой сборник пёстрых рассказов и легенд, и это её дополнительное достоинство.

Брюсов описывает в основном чувства Корецкого, а вот Анну он убил, особо не затрудняясь ей внутренним миром. Убил просто потому, что так потребовалось по сюжету. После чтения рассказа осталось тяжёлое чувство незавершённости.

Решил посмотреть, что господин Володихин в последнее время пишет, нашёл рассказик 2023 года, прочитал. Теперь идти отмываться от этакой прозы. Так её, Зинку, гадину, за то, что некрещёная. А вот Машка, мало того, что в бога верует, так ещё и свитер связала.

Скучный мирок показал дьявол главному герою, и сам автор это знает. Потому ничем рассказ и не заканчивается. А ведь первая фраза обещает так много. Но когда главный герой высказывает свои претензии, он тоже не может придумать ничего оригинального. Неинтересный рассказ, даже трёхполую любовь автор не сумел показать.

Хороший рассказ, хотя, то, что автор считает неожиданной концовкой, как раз очень ожидаемо. Впрочем, не будем придираться к написанному.

И на старуху бывает проруха. первый раз вижу у Фета неловкую фразу. «Пришла и села» — это описание музы. Села и сидит...

В этом стихотворении нет слова весна, но каждая строчка, всякий образ весной дышит. Пожалуй, кроме Фета так не умеет никто.

Как верно отмечено: «Дохнул сентябрь и георгины дыханьем ночи обожгло». С вечера георгины пышно цвели, а утром почернели и обвисли. И лишь роза, назло заморозкам, продолжает цвести до самого снега. Кто жил в осеннюю пору в селе, тот поймёт стихотворение Афанасия Фета не разумом, но самой душой.

Обычно автор себя ставит первым в поэтическом цехе, а Афанасий Фет, будучи одним из лучших стихотворцев своего времени, смиренно стоит на коленях перед пишущими. Вот уж действительно, смирение паче гордости.

Сколько видел людей, упившихся до скотского состояния, ни один не признавал себя пьяным, так, слегка выпившим. А вообще, стихотворения напоминает романс Сиротина «Улица, улица, ты, брат, пьяна!!» Романс написан на пятьдесят лет раньше стихотворения Чёрного, но при этом акценты расставлены совершенно правильно: герой обвиняет в пьянстве улицу, фонари, месяц... кого угодно, но не себя.

Ещё не знал, кто такой Саша Чёрный, а это стихотворение помнил наизусть. «А в горле ком кисло-слаадкий\ Бился, как в неводе рыба». До конца жизни не забуду!

Диван, как символ истомившегося интеллигента. Боже, из каких времён он вынырнул!

Позавчера была Пасха и до сих пор болит живот. А тут эти стихи... У Саши Чёрного тоже живот болит после пасхального обжорства.

«Васильевский остров прекрасен, как жаба в манжетах», — так Саша Чёрный хочет отдохнуть от сатиры.

Гениально! Откуда мальчик берёт столько вопросов? «Оттого, что у сыночка рот без замочка».

Как замечательно описано горе девочки, у которой пропал мишка! А он, бессовестный, спрятался под комод и сидит там в пыли.

Перечитываешь стихотворение и понимаешь, что автор мчится не на бегашах и не на хоккейных коньках или фигурках, а на привычных с раннего детства снегурках. Интересно, а их сейчас делают?

Стихотворение написано в 1910 году. А сколько малоталантливых книг написано с тех пор! «А ведь мы сейчас читаем, тех, кто будет позабыт». И этих книг, обречённых на забвение, будет ещё больше.

Прочёл рассказ среди ночи с тяжёлым неприятным чувством. Его крупным недостатком является то, что герой рассказа богат и свободен от всех сдерживающих оков. Тогда, правда, непонятно, откуда взялась тьма друзей, о которых говорит герой. Как только речь зашла о женитьбе, стало ясно, чем всё закончится. А вот если бы герой (персонаж) был вынужден каждый день работать, чтобы доставить себе пропитание, вот тогда интересно, во что выродились бы его садистические мечты. И ещё, автор полностью игнорирует великое множество наслаждений доступных в прозрачном сне и лишённых садизма. Впрочем, я пытаюсь написать за Валерия Брюсова совершенно другой рассказ.

Как-то не думалось, что Бажов способен писать ужасы, а вот ведь, есть. «Синюшкин колодец» самоочевиднейший хорор, читаешь, и холодок вдоль хребта пробегает. И концовка, вроде бы счастливая, радости не прибавляет.

Много есть прекрасных текстов, но иной раз такую фразу встретишь, что охнешь и за сердце схватишься: «Ладно, отвечает. Что каменной сделается?». Или вот: «Только нет-нет — и задумается Данило. Катя понимала, конечно, — о чем, да помалкивала».

Ну, да, поставил десятку, а что я ещё могу?

В 90-х годах прошлого века слово «подснежник» было широко известно в Петербурге. Так называли трупы, которые вытаивали из-под снега в Шуваловском парке (почему-то именно туда киллеры отвозили трупы своих жертв). И вот сейчас я обнаружил, что слово это, причём в том же значении было известно в Восточной Сибири во второй половине девятнадцатого века. Уголовный жаргон штука живучая, и здесь мы видим ещё одно подтверждение этому факту.

Стихотворение написано к 1923 году. «Хочешь хлеба с маргарином?» — сливочного масла в Германии нет, а коньяк — пожалуйста.

Когда речь заходит о тех немногих представителях русской эмиграции, кто действительно любит Россию, лишними оказываются рифмы и красоты стиля. Видим белый стих, так несвойственный Саше Чёрному. Из этих нерифмованных строк рвётся «построчная истерика тоски».

Странное ощущение: стихи о Прибалтике, о Германии, прекрасно написанные и вдруг куда-то исчезает едкая насмешка, с которой Саша Чёрный обращался к России. Что же это, кто сможет объяснить.

«Ведёт собачонка \ Вдоль стен, как ребёнка,\ Слепого солдата...» — это написано в Берлине в начале двадцатых годов. Гитлер ещё не у власти, но он уже есть.

Поэзия всюду на месте, хотя в данном случае мучительно тяжело разбирать изгибы авторской речи. Не первый раз открываю сборник Андрея Белого и отлетаю, не найдя ни одного стихотворения, которое бы легло на душу. Не хочу сказать, что Белый — плохой поэт, но это не мой поэт.

Редкий случай — романтический рассказ с реалистической концовкой. Боль и позор заточения забыть невозможно, а любовь не выдержала счастливой концовки. Так бывает только в жизни.

Не понравилось. Слащаво до невозможности. Автор старательно выжимает слезу, но в этот сиропчик не верится. И это при том, что чувствуется рука мастера.

Чем-то этот рассказ напоминает рассказ О Генри «Вождь краснокожих»

Сколько любви в этих сказках, сколько радости даже в самых печальных! Цветной хоровод жизни, радость и девочка Алёнушка — причина всему.. Спасибо Дмитрию Нарксисовичу за его любовь.

Несколько прозаических строк — и столько поэзии! Перечитываю десятый раз, и всё не надоедает.

Медленно надвигающаяся жуть в стиле «Очерков бурсы» Помяловского и неожиданно оптимистический финал. И, главное, в воспоминаниях Мамина-Сибиряка нет уже той страшной бурсы, где главными садистами были педагоги.Так или иначе новое время, пусть медленно и неохотно, но касалось и бурсы.

Многовато провокаторов на единицу эсэров. Рассказ не понравился, какой-то он заказной.

Чудесное описание костра в ночном — и неожиданная концовка: «Вы ошиблись прекрасная леди, -- Можно жить на земле и без вас!» Хорошо сказано!.

Напрасно поэт сравнивает себя с мышью. Лисица не будет дружески пожимать мыши лапу. Она её просто скушает.

В книге, которая лежит передо мной, первые сточки этого стихотворения звучат так: «Видно, север стосковался \ По горячим южным краскам

Слово «север» более подходит по смыслу стихотворения, но в целом в цикле «У балтийского моря» больше рассказывается о балтийском ветре. Вот и гадай...

«Пухлых немок ситцевые глазки» — так мог сказать только Саша Чёрный!

Через год Александр Блок напишет свое знаменитое «Ночь, улица, фонарь, аптека...» Ох, до чего похоже!

Конечно, стихотворение только о любви. Когда герой мог вызубрить свои четыре билета? Видно не каждый день автор занимался с Любой.

У Некрасова читаем описание городского утра: «Где-то в верхнем этаже раздался выстрел. Кто-то покончил с собой». У Саши Чёрного проще и обыденней:: «В парке кто-то надрывается -- вероятно, морду бьют». А по сути дела — одно и тоже, хотя со времён Некрасова прошло полсотни лет.

Поневоле начинаешь сочувствовать автору.

Вон желтеет сквозь осины

Груда дряблых женских тел —

Я б смотреть на эти спины

И за деньги не хотел...

Читаешь, и сердце радуется. Оленёнок жив, и Гришутка жив. Замечательный рассказ.

Именно в этом стихотворении видим бессмертные строки: «В раю мне будет очень скучно, а ад я видел на земле».

Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,

В наплыве счастия полуоткрывши рот, —

И кошка мрачному предавшись пессимизму,

Трагичным голосом взволнованно орёт.

За это — десятка, десятка, десятка! Жаль, что нельзя больше.

PS. А тот, кто поставил минус: Дурак, дурак, дурак.

Вроде бы всё хорошо. Прекрасные описания природы, особенно ночного леса, Живые люди: Дуня, Валериан... но нет самого главного, ведь не просто так Сергей вызвался быть бомбистом, не зря он сидел в тюрьме. В кого он должен был кинуть бомбу? Всё это также должно быть результатом долгих и непростых размышлений. И желание жить, которое Грин показал прекрасно, просто обязано победить в единоборстве с революционным накалом. Хотя, наверное, я требую слишком много от небольшого в сущности рассказа.

Именно так выглядит человек, впавший в панику: белые глаза, полная неспособность владеть мышцами лица: и, как следствие, струйка слюны, стекающая по подбородку. И ведь, что замечательно, через полчаса Жак не будет помнить о своём поведении. А вот будет ли помнить его невеста? Александр Грин гениалььно остановился, не рассказывая об этом, читатель должен додумать сам.

Вот оно, с какой поры тянется проблема мигрантов. Но теперь она затрагивает не только Грузию, а в основном Среднеазиатские республики, которые во времена Аверченко республиками не были.

А не болтай ногами, если тебя кондуктор в лицо не узнаёт.

«Я схватил его за ноги и выбросил в окно»... помнится у Марка Твена было нечто подобное: «Я убил его и похоронил за свой счёт». Приходится признать, что частенько жизнь ставит нас в такое положение, что очень хочется кого-нибудь убить. Но только юмористы убивают гадов в своих произведениях.

А ведь третий опрошенный интересные вещи о Чехове рассказывал. Если бы ещё правду...

С паршивой овцы хоть шерсти клок. Рояль губернатору преподнести не может, автомобиль — не может, так хотя бы певичек приведи... А раз и этого не может, то ступай-ка, братец в кутузку, пока революционных настроений не оставишь.

Так жизнь и идёт. Начинаешь с того, что перекрашиваешь чернилами белого пуделя, а кончаешь составлением законопроектов. Если вдуматься, оба занятия схожи, но современный читатель должен помнить, что в гимназиях в ту пору писали железными чернилами, которые так просто не смоешь. Сегодня ими только печати на паспорт ставят, так что прогресс наблюдается во всём.

Нельзя же столько раз повторять описание пощёчины. Скучно становится. И уже не первый раз вижу у Аверченко в 1911 году нападки на октябристов. А что, ведь в думе это самая мелкая ничтожная фракция, нападать на октябристов для сатирика оказывается безопасно.

Всё=таки дело обстоит не совсем так, как пишет Куприн. Среди баронов этнических латышей ничтожный процент, а вот рядовым немцам с началом войны (рречь идёт о Первой мировой войне) пришлось очень туго. А если добавить к этому прусскую агитацию, то становится понятно почему Куприн пишет, что Рига, прежде шумный, весёлый город, с началом войны замолкла и едва ли не обезлюдела.

Венеция, если кто не знает, город итальянский, и Куприн вновь начинает недовольно брюзжать. Мне Италия вообще и Венеция в частности, тоже не нравится, но я не брюзжу.

Куприн с большим презрением пишет о путеводителях, которые всегда лгут, и я должен признать, что Александр Иванович совершенно прав. Вопреки путеводителям (Куприн называет их бедекерами), я непременно посещал (желательно поздно вечером или ночью) те районы, которые путеводители называли опасными для туристов. И ни разу не влип в неприятную историю, а зато интересных встреч было множество. Должно быть, потому, что я не похож на туриста.

Как только Италия остаётся позади, меняется отношение Куприна к происходящему. Наконец вместо недовольного брюзжания видим, восхищение небывалой архитектурой и замечательными людьми.

Город Виареджо на Тирренском море,

Он пока ничем не знаменит.

Я живу в отеле, в радости и холе,

Город Виареджо мой покой хранит.

На стационаре сяду в электричку

И за час объеду весь Тосканский край,

Город Виареджо выстроен отлично,

Всё отсюда близко, только выбирай.

Крепостная Лукка, мраморы Каррары,

На Пизанской башне Галлилей стоит.

Сквозь красоты мука мчать как на пожаре,

Город Виареджо только позабыт.

Я вернусь, конечно, на Мартино-санто,

Поглядеть на яхты, что стоят в порту,

Постоять у башни площади Мерканто,

Их в проспектах нету, есть они лишь тут.

И когда я стану знаменитым крайне,

Город Виареджо, где я жил три дня,

Привлечёт туристов изо всех окраин,

И музей откроет, имени меня!

Александр Куприн был превосходным спортсменом. И раз он так неодобрительно пишет о боксе, значит, бокс и впрямь произвёл на него неприятное впечатление.

Не понимаю, зачем Александр Иванович поехал путешествовать в Европу. Везде и всюду он выисксвает что-нибудь отвратительное и немедленно предлагает этот дрязг читателю. Может быть, у него больна печень?

А ведь я читал этот рассказ в начале семидесятых и даже лечил гастрит, ползая голышом по росистой траве и срывая губами ягоды голуб-явана. Гастрит, кстати, вылечил... но потом и иным методом. Рассказ не блестящий, но ради воспоминания, как я ползал по росе, ставлю ему семёрку.

Пока читал на украинском, то многое списывал на плохое знание языка. Но сунувшись в русский перевод... выше единицы поставить не могу.

Кстати, почему в выходных данных рассказа стоит дата 1960 год? Олесь Бердник упоминает полёты Гагарина и Титова, а в 1960 они ещё не летали.

Перечислить все несуразности и благоглупости попросту невозможно. Но, учитывая время написания рассказа, оценку поднял до трёх.

Героиня живёт во франции, а впечатление такое, будто она из российской провинции не выезжала. Причём, не деревенщина, а чиновница с претензиями.

Умеет же Тэффи написать образ отвратительной бабы. Еле дочитал, и это при том, что стиль у Тэффи замечательный.

Удивительно, но Дэзи действительно устроилась в лазарет и присутствовала на операции и в обморок не упала, а помогала, как могла. Спрашивается, при чём здесь длинный список знакомых, которые помогли Дэзи туда устроиться.

О чём могут говорить околоточный и лавочник, поднявшись под облака на аэростате? Да всё о том же, о земном. Выпить, закусить и тащить нарушителей в кутузку.

После прочтения этого скучного рассказа остаётся впечатление, что нет ничего тоскливей пригородной дачи. А кто-то ещё пишет в классификаторе, что рассказ юмористический.

Русский маскарад, о как это уныло! Впрочем. маскарад, скажем, в Венеции, ничуть не веселее, просто маски у них вычурнее.

И что? Можно сколько угодно подпрыгивать и кричать: «Первое апреля!», но ведь не смешно. Очень редко встречаются весёлые розыгрыши.

Почему, если рассказ о любви или влюблёности, нежное чувство непременно должно быть к чужой жене? свободных женщин, что ли, мало?

Порой у Надежды Тэффи встречаешь фразу, которая заставляет думать о гениальности писательницы. «улыбались, как нероновские тигры, которым дали понюхать хрирстианина». И концовка: «Это кричал толстый господин в цилиндре, которому в толпе отдавили ногу». Как поставить за это меньше десятки?

Всё на свете меняется, и такого лакея теперь в Германии не сыщешь. Научились бегать, улыбаться и даже переводчика находить. Зайдя в современный ресторан Надежда Тэффи, наверное осталась бы довольна. Хотя и в отечественных ресторанах всё уже не так, как сто лет назад. Прочитайте рассказ Тэффи, а потом сходите пообедать, хоть в наше заведение, хоть в европейское.

Похоже здесь ничего не изменилось, разве что лакей современному курортнику не нужен, он прекрасно уклоняется от лечения без посторонней помощи.

Это ужасно, лечился, лечился, отвратительной воды выпил несколько вёдер, а до сих пор в правую бровь не колет, и доктор ничего толком не говорит. Таково действие минеральной воды.

До чего мне нравится фаза:: «Расправил бороду и приготовился врать». Замечательный рассказ. прежде я его не читал, прочёл только сейчас и получил искреннее удовольствие.

Стихотворение написано в 1905 году. В нём нет ни слова о революции, но оно исполнено ненависти к ликующим трутням и ожиданием мести им. Потрясающее стихотворение: «И ночью и днём всё мелькают иголки в измученных наших руках».

Понеже сам я человек мужеска пола, то цензурных слов для описания мадам Латузиной у меня нет. Пусть её живёт и страдает, сколько угодно.

Так оно и бывает, если человек испытывает страсть к чужой жене. Вот если бы Эрбель, или Ермилов (неважно кто) воспылал страстью к незамужней женщине, там могло бы получиться нечто иное. Но это был бы совсем другой рассказ.

Гениальный совет: что бы ни случилось в личной жизни, необходимо и достаточно плюнуть. Причём, касается это не только женщин.

Интересно, где берутся подобные мужья? Не иначе, как в юмористических рассказах.

Один из многих рассказов О Генри, которые читал, перечитывал и вновь читал с неослабевающим интересом. Не знаю, кто ещё способен так писать.

Это что угодно, но не колыбельная песня. А уж имя младенца Атий, вызывает чувство глубокого неприятия.

«А я? Как стар!» — восклицает поэт, едва разменявший тридцать лет. После этого всерьёз воспринимать данное стихотворение я, например, не могу.

Пришлось искать в интернете сведения об Артамоне Муравьёве, иначе эти четыре строчки были бы начисто лишены смысла. И всё же, непонятно, чем он так не угодил Александру Одоевскому, о каком вранье идёт речь, и причём здесь зубоврачебное дело.

Вновь видим восторженные описания роскошной итальянской природы, где поэт никогда не бывал и знать её не мог. Невольно становится понятно, почему Александр Одоевский отошёл на второй план среди поэтов золотого века.

Конечно, эта элегия не сравнится со стихотворением Лермонтова на смерть Пушкина, но видно, что Одоевский сражён известием о гибели Грибоедова.

Странно в 1831 году видеть стихотворение, посвящённое ранним походам Наполеона. Да и переизбыток красивостей говорит сам за себя.

Слишком много красивостей: «могучие орлицы», «Яхонт неба», «свежий мирт»... Особенно хорош «кровью жаркою обрызганный чакал». Это, шакал, что ли? Плохо, очень плохо.

Не скажу, чтобы это было написано плохо, но Гёте написал «Пляску мертвецов» раньше и лучше.

Надо уметь отличать личность автора от его творчества. Пять лет каторги (всего лишь!) и поэт на выдержал. А ведь он уже был близок к смерти. Александр Одоевский не дожил и до сорока! Легко становиться в позу, не вставая с дивана, и осуждать за минутную слабость того, кто проявлял силу. Выставляю стихотворению десятку и, думаю, что не изменю своего мнения.

Не знаю, можно ли это было читать двести пятьдесят лет назад, но сейчас данный текст абсолютно нечитаем. Оценка выставлена исключительно из уважения к времени написания.Устаревший язык, сознательно искажённые слова, случайно надёрганные примеры из истории (Кромвель, Лютер, Галлилей, Вашингтон, Ньютон, Марий и Сулла) во имя чего поминает их Радищев? По мнению автора истощённая пашня, едва пахарь получит свободу, станет тучной. Измождённые волы радостно начнут тянуть плуг... А сколько строф попросту невозможно понять?

Могу сделать вывод: об этом произведении следует слышать, но его не надо читать. Оно и прежде не существовало, как факт литературной жизни, а ныне... место ему в кунцкамере.

Очередной порнографический рассказ Бунина. Ясно, что раз она кухарка, то, по мнению Бунина. её надо насиловать. Но что особенно гадко, это утверждение автора, что изнасилованная девушка уже через пару часов будет мечтать, что Адам Адамыч завтра придёт и повторит с ней то, что он сделал. Мерзенький рассказик.

Почему автомат по продаже шоколадок воспринимается Маяковским, как торжество Бюрократии? В магазине не проще, не дешевле, да и не лучше тоже. А в 1922 году это только начало автоматизированной торговли. И бюрократия тут не при чём.

Странное впечатление от рассказа. Праздник птичьего прилёта, а рядом бродят скучные мельник и печник. Для них нет весны, а есть скучные рассказы, кто кому и кем приходится: «Это нашего земского начальника в третьем поколении племянник».

Что меня удивило, это сколько людей приехали в монастырь и стоят с пустыми глазами; ничто им не интересно. Зачем только ехали?

Какое счастье, что у меня нет ружья, и глухарь, огромный, чёрный, не боится меня, поёт в каких-то двадцати метрах и не торопится улетать. Встретить его, вот так, лицом в клюву, редкостная удача!

Когда рушится снежный покров и в полях появляются первые проталины, дорога, по которой ездили на санях, ещё долго выпирает укатанным тёмным горбом. Видел это множество раз, а сказать не мог, пока Михаил Пришвин не ткнул меня носом в это весеннее чудо, одно из многих весенних чудес.

В начале зимы таких огромных и пушистых сугробов не бывает. Они образуются лишь с приходом весны света. Тогда ломишься сквозь пушистые завалы и не верится, что всё снежное богатство ненадолго. Придёт день и разом начнётся весна талой воды. Странно, вроде бы я всю жизнь знал эти волшебные слова, а они, оказывается, впервые прозвучали под пером Михаила Пришвина.

Увидал , что с крыши сосульки свисают, услыхал первую капель и кинулся перечитывать календарь природы. А когда ещё, если не сейчас?

Оказывается, орла приручают довольно жестокими методами. Непонятно, почему он начинает ходить за человеком, как собака.

До чего же хорошо, славно написано! Хочу в лес, за грибами, вот такими, как рассказал Пришвин. А что последние грибы снегом засыплет, так это на страшно. Они были, росли, радовали взгляд. А многие и в корзинку попали.

Прекрасный рассказ, а что стиль малость корявый, так это не литератор говорит, а старик-садовник. И говорит он этими вязкими словами, что сад должен не за забором прятаться, а впереди дома цвести. Но самая лучшая фраза, которая легла мне на душу это: «злая сила между людьми, разделёнными друг от друга заборами». Недаром у меня в деревне забора нет, ни вокруг цветника, ни у огорода. Думаю, Михаилу Михайдовичу такое дело понравилось бы.

разбирался. разбирался, во что играли дети, и гороодских спрашивал, и деревенских, никто не знает. А у автора описание игры непонятное, и в деревне уже ни коней нет, ни коров, ни свиньи Матрёшки. Так и остался рассказ не понятым.

Эх, кабы могло так быть... а то ведь один единственный комар за ночь так изведёт, пожалеешь, что ты не собака.

очень наивно, народный голод боярскими подачками не победить.

Даже для Чарской перебор по части красивостей. А уж кнцовка, когда всё оказывается сном, уже вовсе противно. И, кстати, как Марсик не вывалился в окно?

Случай действительно достоин того, чтобы описать его. Но, боже, как неумело и плохо это сделано!

Не так уж и плоха проба пера школьницы Неточки, и совершенно непонятно, почему она так тревожится, хорош ли её стих. А вот господин учитель, взявшийся вслух читать её стих, достоин всяческого осуждения. Педагог так никогда не поступит.

Замечательная идея у сказки. К несчастью она очень плохо написана. Вычеркнуть бы все уменьшитеьные суффиксы, слащавость и сентиментальность, цены бы сказке не было.

Читаю эту агитку и на душе нехорошо. Вот, думаю, пройдёт сколько-то лет, погляжу, какие сны начнут Софрону сниться.

В наше время этот микрорассказ вызывает чувство тяжкого недоумения. Но не мешает помнить, что написан он в 1923 году, когда в стране было огромное количество сирот и бездомных. Хотя, хотелось бы видеть более развёрнутый сюжет.

Скучно и очень напоминает рассказ Льва Толстого «Волки!»

Иностранное слово «Коллектив» младшеклассники, скорей всего, не знали, а вот деревенское слово «помочь» должно было им прекрасно известно. Так что ничего особого в этой истории нет.

1924 год. Для городского жителя электричество вполне обычная вещь, а вот деревенский мальчишка к такому чуду ещё не привык и с большим интересом суёт пальцы в патрон. Хорошо, что в ту пору напряжение в сети было не слишком большое, а то бы так легко не отделался.

Конечно, так просто детские страхи не проходят. Знаю на собственном примере, что страшные тени не исчезают, когда знаешь, откуда они берутся. На самом деле становится только страшнее. Но для короткого рассказа идея вполне подходящая.

А ведь рассказик написан в ту пору, когда ещё не кончился страшный голод, описанный Невзоровым в повести «Ташкент город хлебный». Колька приносит Жучке корочку, и живо вспоминается эпизод, когда барыня бросает корочку голодным детям. Не кусочек, не корку, а именно корочку. В 1922 году этот рассказ читался совершенно другими глазами.

Сам Кондратий Рылеев конечно не считал царя Ивана Грозного и его подарок причиной гибели Ермака, но после казни Рылеева многие стали именно так воспринимать строку «Но царска шуба тяжела». Мнение это отчасти сохранилось до настоящего времени.

Поэма «Саша» посещена декабристам, тем немногим, что дожили до помилования их в царствование Александра. Но отрывок из поэмы выбран таким образом, что абсолютное большинство читателей полагает, что это и есть вся поэма. Но где же концовка?

Дедушка часто хворает,

Стал ему нужен костыль.

Скоро,. уж, скоро узнает

Саша печальную быль.

Ох, до чего трудно, почтии невозможно, ставить знаки препинания тому, кто за сорок лет службы не писал ничего, кроме исходящих бумаг.

Один из лучших рассказов Чехова. Читать и цитировать его можно с любого места. Но подлинной жемчужиной русского языка стала строчка: «На деревню дедушке»

Так оно и должно быть: драть двоечника под разговор о Шекспире. Т

Подобные вывески встречались прежде, встречаются и теперь. Вот только публиковать их в копилке курьёзов я никогда не публиковал.

Вот ведь странно, никто из тех, кто оценил или квалифицировал рассказ, близко не понял, что там происходит. Что это за компания, разгуливающая поздно вечером по кладбищу? Да ведь это покойники, вставшие из могил и пошедшие гулять. И никому нет до них дела, ни посетителям кладбища, ни читателям рассказа.

Как происходит затмение Луны в уездном городе. Выясняется, что для надлежащего затмения необходимо должное количество уличных фонарей, а посколько фонарей не хватает, то и затмения не получилось, о чём и было доложено по начальству.

Скучно и безалаберно. Странно видеть это рядом с настоящими пьесами Чехова.

Ох, как тяжко проводить ревизию торговых точек, особенно группой чиновников. Поневоле позавидуешь герою рассказа «Хамелеон» Очумелову. Тот в одиноочку ходил, и от него гнилыми яблоками не отделаешься. Крыжовник-то в решете спелый был.

Счастливого гостя выводят под руки, награждая на прощание подзатыльником. Всё ясно, счастливец пойман на передёргивании карт. Идиллия оказывается вполне банальной историей. Приходится признать, что он ещё дёшево отделался.

Название этого рассказа давно стало именем нарицательным и употребляется не только в том значении, которое первоначально вкладывал в него Антон Павлович. В значительной степени чуть не всё творчество Чехова может быть охарактеризовано этим словосочетанием.

Не так, чтобы и много безобразиев учинил Семён Иванович. А ведь мог бы не на одну сотню погулять. Всего-то графин разбил и несколько мамлелей заказал. Так он, может их для хорового пения заказывал. Это дело невинное, перед женой оправдаться нетрудно. Вот, кабы Семён Иванович грохнул зеркальную витрину или ещё что подороже... Ах, да, там же ещё зеркало было и пианино... Ты моему ндраву не перечь!

Всё бы хорошо, но очень ожидаемо. А самый текст рассказа ничем особо не радует. В результате получается скучновато.

С моей непросвящённой точки зрения рассказ несколько затянут из-за слишком подробных ответов экзаменуемого. А лучшая фраза в рассказе: «Для краткости и во избежание большого гонорара, излагаю суть в драматической форме».

Следует ли понимать, что весь список бед и несчастий организован портным, который мечтает таким образом занять место репортёра уголовной хроники? Честно говоря, очень похоже.

Правила в основном ориентированы на то, чтобы героя ненароком не окрутили, ибо дачная влюблённость в этом плане особо опасна.

Немец Имбс пишет, что уголь чрезвычайно низкого качества и не него полностью отсутствует спрос. А между тем, речь идёт о Донецком каменноугольном бассейне, где добывается лучший в мире каменный уголь. Спрашивается, кто врёт: Чехов или таинственый немец, на которого Чехов ссылается? К моменту написания рассказа Юзовка уже десять лет, как выстроена, и уголь по Донецкой железной дороге шёл в огромных количествах. Вот и разбирайся с этим рассказом.

До чего же пустая жизнь у бедной Лели! И ведь не только Леля пуста, но и супруг её вполне достоин жёнушки. Но самое тоскливое, что и все окружающие таковы.

С самого детства люблю и помню эти строки и десятку за них ставлю по совести. Но было одно недоумение, которое не разрешено по сей день. Почему поэт сравнивает свёклу с сапожками? Непонятно.

Боже, как скучно! Пустота с женскими истериками и запахом коньяка. Предполагается, что мужчины живут своей жизнью, хотя об этой жизни нам ничего не сообщают, а вот Софья — пустышка, ничего, кроме презрения не заслуживающая.

Княгиня раз в жизни услышала правду, попалакала и тут же утешилась. А доктор... что же, выговорился и тоже утешился. И ничто не изменилось. А что могло измениться от пустой болтовни?

Надо же, преодолеть столько препятствий, с базарной торговкой договориться и проколоться на такой мелочи!

Ведь главному герою девять лет, а он не знает даже своей фамилии. И почему ему не дают ужинать? Постное можно и после причастия. Многое в этом рассказе непонятно современному читателю.

Вот с таких,с виду незначительных вещей и ломается человеческая жизнь. А жена Максима, ежели дал бы ей господь ума, могла бы заметить, что с мужем неладно и не допустить дело до беды.

Зачем это писал Бурлюк, надо спрашивать Бурлюка. Но зачем это читал я? Рифмочка есть, так что даже слегка похоже на стихи. Но от этого особо бросается в глаза пустота строк.

Пожалуй, надоел мне этот будулянин. Не стану я его больше читать.

Когда-то, лет в двенадцать, я такое писал. Потом стало стыдно. Надо бы за эти стишата два балла ставить, но один балл добавил за то, что Бурлюк был первым.

Наглые мальчики занимаются самовосхвалением. Как странно это читать спустя сто десять лет. Все эти мальчики, кроме, конечно, Маяковского, давно сброшены с парохода современности и помнятся лишь благодаря давнему скандалу. Бурлюк, кручёных, да и Хлебников тоже, совершенно нечитаемы.

Неясно к чему рассказанные отрывки. Кроме Лизунна никаких характеров нет, да и тот непонятно чего хочет. Ощущение пьяного бреда, хотя в начале сказано, что Лизун трезв.

Каждую строку этого стихотвоорения хочется вставить в отзыв. Но смысл, вот он: «Ты мог быть вовсе не рождён, и это было б хуже».

Среди всех хулиганских стихов Вадима Шефнера это самое серьёзное и точное. Как ни вертись, а лучше не скажешь.

Доброе обещание школьнику, что по невесёлой дороге спешит учиться в школу. Такие, как он и становятся славным будущим России.

Читаю ли, перечитываю, и каждый раз душу рвёт от великого счсастья.

Заключительная строчка представляет собой поговорку, широко известную в народе: «Есть и медная посуда: крест да пуговица». Не знаю, правда, что было раньше: поговорка или стихотворение Некрасова.

Нигде и ни с кем не найдёшь утешения. И всей надежды, что ненадолго постылая жизнь дана. Любовник, правда, есть, так и за минуту встречи расплачиваться приходится побоями.

Басня написана в 1957 году. Сейчас в исходе год 2024, а ничто не изменилось.

И где взять такую деликатную смерть, чтобы сидела в очереди?

«Хоть много видел ты, да не туда смотрел», — заключает баснописец. Сейчас подобные поездки называются кулинарными путешествиями. Вот только устрицы следует есть не в Париже, а в Бордо, а фуа-гра — в Гаскони. И курить в парижских кинотеатрах ныне запрещено. Так что и впрямь отечественный вуаяжёр смотрел не туда.

Басня написана как раз в ту пору, когда длился Нюрнбергский процесс. «Известны нам суды такого рода», — заключает Михалков.

Была у меня замечательная книжка (вот она здесь, за 1955 год). Это одна из тех книг, по которым я учился читать. И басня «Слон-живописец». Взглянули гости на пейзаж и прошептали: «Ералаш«! Управившись с текстом, я побежал к бабушке спрашивать, что такое Ералаш, Кажется, это было совсем недавно.

Казалось бы, проходное стихотворение, и вдруг: «Так бессмертие даётся всем, не ищущим его». Это и есть поэзия.

Просто и понятно великий учёный рассказывает о том, как делались основополагающие открытия в палентологии. Очерк ничуть не устарел за 65 лет, сегодня читать его так же интересно, как и в 1959 году.

Читаешь «Губернские очерки», очередной цикл, и перед глазами встаёт картина Репина «Крестный ход в Курской губернии». До чего же велика разница! Все разговоры, все образы у Салтыкова-Щедрина сусальны, так и ждёшь, когда автор помянет батюшку-царя. Крутая сатира, которой наполнены «Прошлые времена», сменяется сюсюканьем. Понимаю, ещё немного, и мы увидим великого сатирика, но до него ещё надо дожить.

Я не любитель Лермонтова, но в данном случае видим безусловную десятку. И диким кажется, что никто, из оценивших эпиграмму, десятку поставить не осмелился и никто единого слова отзыва не написал.

Ещё одно стихотворение Ивана Сурикова, которое с некоторыми изменениями стало народной песней. Все её поют, и никто не помнит, кто её написал. Имя автора я теперь не забуду, а вот слова буду петь народные, какие к сердцу прикипели.

Ведь я совершенно не помню этого стихотворения, но откуда-то в памяти хранятся строки: «И палач в рубахе красной высоко поднял топор». Значит, читал или слышал от кого-то из близких.. Почему же не помню?

Очень немногие знают это стихотворение целиком, но строки: «Вот моя деревня, вот мой дом родной» — знают все без исключения. Это те слова, из которых исходит народная поэзия.

До чего же симпатичная скотина этот Порфирий Петрович! Он и взяток не берёт, а только то, что само в карман просится, и не ворует, а так, прибирает, что плохо лежит. Компромат на окружающих, конечно, собирает, так ведь это для исправления нравов и не более того. Читаешь, и дрожь берёт, до чего же хорош Порфирий Петрович.

Ухохотался, читая, как конница на рысях идёт через лесную чащу. Кстати, сделать засеки мудрый князь не додумался. Вообще, рассказ занимает четыре страницы, а одно перечисление ляпов и ошибок потребует вдвое больше места. Так что, не стоит тратить время, выставить рассказу двойку и забыть.

Так можно слышать следующее слово прежде чем замолкнет слово предыдущее. Гул клоколов это не просто звук, это голос истории.

Для ревности не нужна даже любовь. Это чувство возникает из ниоткуда, пенится волной, удушая душу и также беспричинно исчезает. И также, посвящённое ей стихотворение, нарастает и падает.

Что-то не смешно, да и не серьёзно тоже. Хороша первая фраза, когда чёрт продышал дырочку в замёрзшем окне, и замечательна кошка, объявляющая, что она снимает с себе всю ответственность за происходящее. Оно и правильно, кошка-то видит чертей и понимает, что происходит. А в остальном текст рассказа тонет во всякого рода междометиях. Представляю, как веселился автор, выписывая все эти «блям-блям», а вот читателю не слишком весело.

Жестокая сказка, как и многие народные сказки. Но вот, что интересно: хлеб-соль упоминаются в сказке в женском роде: «старая хлеб-соль». То есть, соль в устах сказочника важнее хлеба.

Странный какой жанр, наполовину рассказ, наполовину стихотворение, примерно, как «Усатый-полосатый» Самуила Маршака. А ведь подобные вещи есть и у Барто, и у Михалкова. Должно быть, время было такое, становление детской литературы.

Читал и перечитывал в далёком детстве, но подумать не мог, что повесть написана в 1943 году в разгар той самой страшной войны. И никогда не забудется, как городская девочка с криком «Мама!» бежит к своей новой, деревенской маме.

Ещё прежде, чем была дочитана первая строчка, я знал, не только, кто такая Ника, но проник в суть размышлкний автора, которые Нике чужды. Ничего нового сверх первой строчки здесь нет, а ведь в рассказе полторы дюжины страниц. Безбожно много, Изнылся, пока дочитал. Хотя к языку ни малейших претензий.

В своё время я прочёл несколько очерков, посвящённых плаванию Кон-Тики через Тихий океан, и полагал, что меня тут ничем не удивишь. И вот, не знаю зачем, взялся за первоисточник, книгу Тура Хейердала. В результате забросил все дела и три дня, не отрываясь, читал тоненькую книжку, на которую, казалось бы, и одного дня достаточно. В ушах у меня шумят волны, скрипят снасти; тоненькая книжка не отпускает.

Господа, читайте первоисточники, пересказ никогда не даст всей полноты ощущений!

Редкостно тупой воробей. Да и собака не лучше. «Мы, говорит, лису проучим». Пришла и по праву сильного отняла урожай. С воробьём, правда, поделилась. Чем-то мне эта сказка не нравится.

Какая-то пустая сказка. Ничем три брата друг от друга не отличаются, просто двух братьев ламия проглотила, а на третьем подавилась. И что? Мораль-то какая? Надо было трём братьям вместе идти ламию бить.

В таком вопросе лучше тысячу раз перебдеть, нежели недобдеть, поэтому Боткин абсолютно прав, а околомедицинские теоретики неправы, даже когда случайно сказали правду. Что касается «Миниатюр» Пикуля, то они лепятся по одному рецепту: берётся околомедицинская книжонка, давно и заслуженно забытая, отряхивается пыль с ушей и выдаётся за собственное истолрическое изыскание. Сейчас трудно судить, кто был прав в том споре, но санитарная служба не зря запрещает разрывать чумные скотомогильники. Так что оставьте Сергея Петровича Боткина в покое.

Странно, говоря о Фредерике Брауне Утверждать, что рассказ слишком затянут. Но увы, так оно и есть. Подсократить бы раза в два... Сколько раз Браун повторяет, сколько энергии ушло на создание купола? И так во всём. У Савченко («Пробуждение профессора Берна») гораздо лучше.

Замечательный рассказ. Кстати, всё, что уважаемый Jaroslav25, полагает недостатками рассказа, я считаю его достоинствами. Микрорассказ может быть поучительным анекдотом, но может и не быть, причём второй случай гораздо интересненй. А уж когда микрорассказ оставляет возможность двоякого толкования, это вовсе высший класс. В этом плане никто не может конкурировать с Фредериком Брауном. Виват!

Утёнка все встречают по одёжке. Гадкого гонят и шпыняют на все лады. А стоило ему перелинять, окружающие принялись им неумеренно восхищаться. Та же самая встреча по одёжке, а по сути ничего не изменилось. Недаром лебеди среди всех домашних птиц самые агрессивные, и мало для кого встреча с лебедем обойдётся без злобных и очень болезненных щипков.

Конечно, Эдгарсон не бизнесмен., а всего лишь хапуга. Настоящий бизнесмен обязан был просчитать всё и принять во внимание любые изменения. Сбросить всё, кроме минимума, который позволил бы начать новый десятилетний цикл. И быстренько сделать ноги от жёнушки с пистолетом.

Но зато, как хороша концовка рассказа! Чётко проглядывается, как Эдгарсон остаётся на новой планете, навечно прикованным к золотой тачке, в которой ему предстоит возить какой-нибудь навоз..

Ведь несостоявшийся бизнесмен опять не просчитпет концовку очередной аферы.

Что-то все герои этого рассказа — неврастеники. И вообще, с чего это нового члена экипажа внедряют в команду за пять минут до старта? Это прямой путь угробить экспедицию.

Сколько было рассказов о невозможности контакта, но только здесь ситуация как есть безнадёжная, доведённая до логического конца. Отлично!

Строго говоря, профессор Карнер абсолютно прав. Не следует при описании чего либо использовать избитые штампы, вне зависимости от того, пишете вы фантастику или сугубо реалистическое произведение.

Всё-таки Шекли в первую очередь — американец. Три четверти рассказа посвящены деньгам, которые вдруг стали не нужны, но которые никто не догадался сжечь. Под конец становится просто скучно, чего я от Шекли никак не ожидал. И, конечно, всеобщая бойня под конец — вовсе неубедительна. Жаль...

Ах, какая прелесть, как приятно с высоты прошедших столетий взирать на отгремевшие битвы и утверждать, что и граф неправ, и нигилисты нечисты. А если вдуматься (кому есть чем думать), то увидим, что и сами мы подобны тому индюку, что спесиво булдыкает, получив метлой под гузку.

Что касается остального текста, то видим, что автор внимательно изучал земские отчёты конца XIX века.

Рассказ понравился. Читал и думал, как выкрутится автор из придуманной ситуации. А он, надо же, выкрутился. Как — не скажу, сами читайте, рассказ хороший, время потратите не зря.

Хороший рассказ. неприятие вызывает лишь одно: почему старые ели столь болтливы. В еловом лесу даже при практически полном безветрии слышен волнами налетающий шум. Но это никак не повторы сказанного, а скорей вопросы и ответы на них. Попробуйте посидите в старом ельнике, вы услышите этот разговор, тягучий, порой мрачный, но не будет в нём болтовни и повторов, лесу слишком многое надо сказать, а вечность слишком коротка.

Шпион-невилимка так явно оставляет следы своей деятельности, что было трудно его не поймать. А вообще повесть скучна и неинтересна. В 1971 году еле прочёл, борясь со скукой. Сейчас взялся освежить в памяти и бросил недоосвежив.

Как это, автор берётся судить, о чём думает младенец Христос. Всегда считал, что мысли госпдни неисповедимы. А вот так, запросто... Не верю.

Ни разу в стихотворении не упомянуто слово «лень». Как не повернись, герой стихотворения товарищ весьма деятельный, отнюдь не ленивый. Жаль, слово «прокрастинация в 1857 году ещё не было придумано. А само явление, как видим, вполне себе существовало, и Алексей Константинович блестяще его описал.

Хеллобобизм в чистом виде. Наивные представления малограмотного представителя советской эпохи о жуткой жизни в Америке. Единственное, чем занимается герой рассказа — пьёт виски. А уж стомегатонные гипербомбы, летающие там и тут, это конец всему. Тройка рассказу выставлена исключительно из уважения к дате написания. Хотя, помнится, в конце шестидесятых рассказ я не сумел дочитать.

а) Очень скучно

б) Очень длинно, отчего становится ещё скучнее.

Читатель, хорошо ориентирующийся в советской фантастике 60-х -- 70-х годов, может развлечь себя, угадывая, кого именно оплёвывает В.Фирсов в том или ином абзаце. Я надеялся, что хотя бы раз автор критически упомянет себя самого. Не дождался.

О чём стихотворение? А ни о чём. Просто описание первого снега. Хорошее описание.

Вот с таких стихов и пошло на Руси отношение к осуждённым, как к несчастненьким. А ведь там больше половины — убийцы. А сколько воров да разбойников. Безвинно осуждённых едва горстка наберётся. Но мелкозвон всех уравнивает.

Какой же он неведомый спутник? Встреча с самим собой и мгноовенное прозрение: «её ты не любишь, а любишь себя». Но до чего же быстро эта минута прошла...

Стихотворение было бы совсем скучное, если бы не игра с ударениями, которую предлагает нам автор.

Читая первую строчку ещё можно сомневаться, что Алексей Толстой подражает Вольфгангу Гёте, но как только видишь призыв «Туда, туда... — сомнений не остаётся. Вот только Гёте воспевает Италию, а Толстой теми же строками воспевает Малороссию.

В самом деле, многие ли из 147 человек, оценивших это стихотворение или, если угодно, небольшую поэму, читали её полностью? А ведь сейчас она читается совсем иными глазами, нежели в середине позапрошлого века. Переславская Рада, лозунг «Наша кровь едина». И что уж там «немцам не по сердцу» сегодня трудно разобрать, но стихи живы и звучат по новому.

Одно из первых стихотворений А.К.Толстого, казалось бы, вполне проходное. Но вдруг обнаруживается простой и естественный переход от мыслей журчащего ручья, к размышлениям человека. И гениальная фраза: «Я люблю тот ручей, я люблю ту страну»... Такое проходным быть не может.

Безыскусная сказка, замечательная тем, что в ней совершенно нет злодеев. Даже жадный король и его сварливая жена не пытаются отнять у детей их чудесный дар, а всего лишь приезжают в северный край, чтобы посреди вечной зимы полюбоваться солнцем и свежими цветами. И, конечно, две сосны, трёхсотлетние царицы леса. В каждом заповедном лесу есть такие. Когда я читал сказку Топелиуса, я поминутно вспоминал бабушку-ёлку, что растёт в моём новгородском лесу. Чтобы понять, о чём она говорит, достаточно прижаться лбом к её необъятному стволу.

Пустой рассказик, какого не ждёшь от Куприна. Удивительно, что мертвец вообще ответил на прочитанную ему телеграмму. Я надеялся, что ответ будет другим.

Скучный пересказ известнейшей притчи. От себя автор привёл лишь одну фразу: «Не умирай раньше смерти», за что ему накинут лишний балл.

Перед нами никоим образом не рассказ, а скорее очерк. Написан он прекрасным языком, отличающим Константина Георгиевича Паустовского, но напрочь лишён сюжета, необходимого для рассказа. К тому же, к очерку оказаны искусственно приписаны отрывки воспоминаний о пребывании автора за границей во Форанции на мельнице Альфонса Доде и на Коросике, родине Наполеона. Зачем эти вставки — непонятно, разве что для того, чтобы сказать, мол, у нас круче. Не знаю, мне кажется, текст недостоин автора.

Хороший рассказ, который читается без неприятия. Единственное, на что хотелось бы возразить, это раса, представители которой содержат в своих организмах D-аминокислоты. Ни в каких условиях эти вещества не могут спонтанно синтезироваться и давать живые организмы. Это получается слишком глубокая перестройка ещё на коацерватном уровне. Хотя, полагаю, 99% читателей эту ошибку не заметят.

Я наверное чего-то не понимаю. Вернее, я наверняка не понимаю экономики воровского общества, в котором происходит действие рассказа. Кого и чего ради бьют? Нет в рассказе ни справедливости, ни её антагониста. Язык, как и прежде бабелевски прекрасен, но что нам рассказывают этим языком?

Текст песенки заметно отличается от текста стихотворения. интересно, кто внёс исправления: сама Агния Барто или кто-то её редактировал? Но и тот, и другой варианты хороши. «Вы ко мне прикреплены, уважать меня должны...»

Читал и радовался. Не часто это бывает, когда книга доставляет столько удовольствия. Жаль, что я не прочёл её раньше, хорошо, что прочёл именно сейчас, когда сам живу в самых диких местах Новгородчины. Зверей и птиц вокруг предостаточно И тут возникает единственное недоумение: слишком уж легко Дарелл и его помощники голыми руками ловят это самое зверьё. Я понимаю, поймать ёжика или гадюку, хотя встретив их на воле, я любуюсь ими и не трогаю. Но поймать голыми руками хорька или лисицу, не говоря уже о кабане или медведе? Впрочем, я и не пытаюсь никого ловить, хотя книгу прочёл с востооргом.

Это ни в коей мере не рассказ, а просто информация, которую следует донести до младших школьников. Вот только донесена эта информация чудовищным языком, какой и в газете-то читать не станешь.

О Жукове рассказывают, что во время боёв на Халкин-Голе, вот за такое же опоздание командир одного из полков был отправлен Жуковым под расстрел. И уж во всяком случае, именными часами награждать за опоздание Жуков не стал бы. Так что перед нами типичный анекдот.

Болтун находка для шпиона. Сержант Пиясов работает телеграфистом в Ставке Верховного Главнокомандования и вовсю хвастается перед приятелями, кто из генералов шлёт телеграммы в Ставку, и кому оттуда идут указания. С такими телеграфистами немцам никаких шпионов не надо. Неужто не мог автор что-то поумнее придумать?

Больше всего это похоже на газетный очерк. К художественной литературе не имеет ни малейшего отношения. Написано тоскливым суконным языком.

Истори я хороша тем, что объясняет незнающим значение слова «симпозтум». А в остальном... увы... если температура воды в бассейне ниже пятидесяти градусов, то обвариться профессор не мог, а если выше, то дело закончилось бы гибелью купальщика. Так что к жанру реализма данная история отнесена быть не может.

История эта начала гулять среди студенчества сразу, едва были выстроены новые здания общежитий. Так что думаю, ничего подобного в реальности не было. Но придумано хорошо.

Идея мощная. Эксперимент по засовыванию в рот электрической лампочки меркнет перед попыткой засунуть яйца в сливное отверстие полутонной бочки. Ситуация настолько безумная, что может оказаться правдивой. Фантазия у меня безудержная, и когда я представляю быстро трезвлеющего дурака, навесившего себе на половые органы полтонны ржавого железа, становится смешно и жутко. Придумать такое невозможно, но и пережить нельзя.

До чего же, всё-таки, толерантна была милиция в последние застойные годы. Какое дельце можно было замутить по поводу попытки эмигрировать на тот берег речки Тосны, а отечественная милиция ограничилась причинением менее тяжких телесных повреждений.

Такое, пожалуй, могло случиться только со студентами-медиками. Прочие знают, что змеи в сентябре не агрессивны, и укус их опасности не представляет. Но попочка у Веры хороша и описана с большим вкусом.

Стихотворение воистину хрестоматийное и живёт оно совершенно самостоятельно в отрыве от творчества поэта Плещеева. Я, например, почему-то считал, что его написал Тютчев.

Если бы не песня, ставшая чрезвычайно популярной, стихотворение это не оставило бы в памяти следа. Удивительным образом почти никто из читателей не понимает, о чём это произведение. А ведь вот оно, самое первое слово: «зацелована». И ждёшь Есенинских слов: «Что же смотришь ты синими брызгами? Или в морду хошь?» Кто только не изгалялся над Некрасовским «Когда из мрака заблуждения...» Подхихикивать на эту тему, есть тьма любителей. Я не из их числа.

Я был неправ в своём прошлом отзыве. То, что у поэта есть неудачное произведение, вовсе не означает, что поэт плох. Оценивать надо по лучшим образцам, а «Некрасивую девочку» я читал и перечитывал в те годы, когда не обращал внимания на имена поэтов.

Сказка известная, многократно рассказанная другими авторами. Ни единой сюжетной линии Заболоцкий в сказку не внёс. Зато стиль!.. В восемнадцатом веке такой уровень сюсюканья ещё можно понять, но в тридцатых годах века двадцатого!.. «Не мешайте Никитушке спать-почивать!» Это уже ни в какие ворота не лезет.

Получилось так, что поэзия Николая Задолоцкого прошла мимо меня. Слыхал, что де мол, хороший поэт. И вдруг наткнулся на этакое. Теперь буду искать другие его стихи. Но первое впечатление — крайне отрицательное.

Сколько их, рассказов о том, как литератор, алчущий гонорара, один за другим приносит рассказы капризному редактору. Все они сводятся к известному анекдоту: «За стеной ковали что-то железное». Вроде бы даже у Аверченко я такой рассказ уже читал. Изюминка в рассказе заключается в том, что принят был рассказик исполненный сюсюканья, что изначально редактором отвергалось. Но когда добираешься до этой изюминки, все мысли в голове уже засушены до состояния кишмиша.

Печально обстоят дела с нашей юмористикой.

Это что же за Купальская ночь четвёртого октября? Пишет про себя Есенин всякие небылицы, и добро бы писал так, чтобы слова за сердце хватали, а то ведь просто лёгкие придумки.

Если слова сами просятся стать песней, значит, это правильные слова. И оценка им должна быть правильной.

Никак не пойму, как можно играть на гуслях, выплясывать (на гуслях играют сидя, положив инструмент на колени), да при этом ещё и девушку раздевать.

Понимаю, пятнадцатилетний мальчик, пишет одно из первых своих стихотворений. Многое можно простить. Но мальчик-то деревенский, должен бы знать, что роса падает под утро, а не вечером, особенно, если ночь тёплая. Единственное, что подсказывает, что из мальчика вырастет большой поэт, последние два слова:«Мёртвой колотушкой». Всё кругом живое, лишь колотушка в руках сторожа, мертва.

«Принакрылась снегом» — умейте выбрать слово, которое обычную по сути пейзажную зарисовку превращает в высокую поэзию.

Время обламывает всех. Вспомним стихи Лукина, написанные в те времена, когда он сам учительствовал. Насколько «Педагогическая поэма второго порядка» мягче и исполнена понимания. Тут уже не сатира, тут самая жизнь. И только завучиха — вот проклятое племя! — остаётся прежней, как то мы видели в прошлом тысячелетии.

Замечательная повесть о нашей жизни. Если вам довелось быть учителем, если вам посчастливилось быть ролевиком, вы поймёте и оцените своих учеников, свою команду и повесть Евгения Лукина. И только если вы никогда не выбирались из-под листов гербария, где вас засушило бытие, вам останется корчить рожицу и не признавать.

Милый рассказик. Звучит очень по человечески. Если вам приходилось осенью приносить из пустоши годовалую ёлочку или берёзку и высаживать её неподалёку от дома, там, где по вашим расчётам через двадцать лет поднимется молодое дерево, то вы поймёте рассказ и будете радоваться каждой строчке. Но есть в рассказе отголосок почти забытой тяжёлой истории. Как раз в эту пору Т,Д,Лысенко выдвинул свою теорию о межвидовой дружбе, той самой, из-за которой сбросила листья принесённая в тепло берёзка. Казалось бы, дурной околонаучный анекдот, но год написания рассказа 1940. Уже расстрелян Кольцов, арестован Вавилов. Дурной анекдотец превращается в чудовище.

Спасибо Константину Паустовскому, что он не стал заострять внимание на политической составляющей его рассказа, и мы можем читать его с полным удовольствием.

Рассказ написан в 1937 году. Командующий летит принимать Черноморский флот перед началом манёвров. Кто это может быть и почему к началу манёвров он ещё не на флоте? Командующий флотом Иван Кожанов в августе 1937 года расстрелян. Значит, ему на смену летит Смирнов-Светловский. Самолёт совершает вынужденную посадку, затем берёт на борт подозрительного пассажира и подвозит его почти по пути (двести вёрст — не крюк). Неужели кто-то поверит,что такие изгибы маршрута останутся неизвестными компетентным органам? В результате Смирнов-Светловский в том же 1937 году арестован. Правда, расстрелян он лишь в 1940 году. Но строкой некролога звучит последняя фраза повествование: «Командарм опоздал на два часа».

А теперь представим, что рассказ читает молодой человек, ничего не слыхавший о 37 годе. Но и тут есть чему ужаснуться. Вот цитаты:

- Где мы сели? — спросил командарм.

- Это Полесье, — ответил лётчик. — В ста километрах отсюда — город Чернобль.

- А вы уверены, что это город?

- Что-то вроде, — пробормотал лётчик и смутился.

Я тоже смутился, дочитав до этого места. А потом появляется слепой старик, который идёт от Припяти до Чернобля, до Киева, а сил хватит, то и до моря. Жутью пробирает от таких предсказаний. Страшно подумать, какими глазами будут читать этот рассказ наши правнуки.

Осени не нужен сюжет, она самодостаточна. И не нужен сюжет этому прекрасному тексту. Назвали очерком, пусть будет очерк. Правда жизни звучит в каждой строке, неслышно, как осенний лист отделяется от ветки. А вот строка, адресованная нам сегодняшним: «Всё, брат, береги, а то будешь землёй швыряться и дошвыряешься до погибели».

Прекрасный рассказ.Прежде я его не читал, а сейчас прочёл с огромным удовольствием. Хочется заметить, что хотя беглый чёрт добыл окуня, но далось это ему с большим трудом, а по-настоящему кормиться он пришёл к рыбацкому костру, а это значит, что в дикой природе он бы не выжил, и возвращение в хозяйские руки спасло его. Добрая концовка добавляет рассказу лишний балл.

Это уже слишком. Какие ни будь идиоты в младших классах гимназии, но всякому безобразию должно быть своё приличие. А то, что вытворяют господа гимназисты... Очень жаль, что для них отменены телесные наказания. Утешает только то, что Надежда Тэффи явно перегнула в этом рассказе палку.

Ага, проняло барыньку! А тебя бы туда, в парный жар и духоту, да не на пять минут, а на полный четырнадцатичасовой рабочий день, и чтобы на завтра всё сначала повторилось, так ты бы сама завыла «Канхветку лядшшетую». Кончилась каторжная работа и исчезли из памяти все песни, которые перечисляет автор. А пока, слушай и терпи. Прачек жалко, барыньку — нет.

Всё-таки, Джеймс слабак и очень неумный человек. Он на полном серьёзе пытается переговорить сорокократно умноженную свою жену. Ну не дурак ли? А ведь одержать победу так просто! Прежде всего, надо прекратить носить носки. Ботинки на босу ногу, и вот уже носки нигде не валяются. Есть надо прямо из кастрюли (мытьё посуды — ку-ку!) и непременно оставлять немножко на дне (кто доел, тот и моет). Футболку надо занашивать до того, чтобы жена сама сдирала эту тряпку в мужа, а потом сама же её и стирала. От всякой претензии не отгавкаешься, а вот повернуть её другой стороной вполне можно и не требует никаких затрат. Попробуйте, и жизнь ваша рассветится удивительными красками.

Невероятно увлекательны истории о лечении зубов без наркоза. Чехов в своём рассказе лишь обозначил проблему, а здесь она встаёт в полный рост. Как пелось в те времена:

Врач схватил не за зуб, а за горло,

Связал мои руки назад,

Четыре здоровые зуба

Он вытащил тут же подряд.

В наше время эти трагические истории ушли в прошлое, и лишь гений Надежды Тэффи напоминает нам о тех временах.

PS. А гимназисту так слова и не дали.

Ничего не скажешь, Надежда Тэффи хороша. Вот пример фразы из рассказа «Изящная светопись»: « Я не захотела огорчать бедную женщину и бросила карточку в Екатерининский канал.

Все равно там рыба дохнет».

Чрезвычайно слабый рассказ. Слабый даже не для Шекли, а вообще слабый. Прежде всего, он ничем не кончается, что для Шекли не просто нехарактерно, а попросту невозможно. После второго оживления, герой рассказа совокупляется с единственной упомянутой в тексте особой женского пола и меланхолично размышляет бессмертна она или нет. Нечто это концовка?

Крайне неприятное впечатление оставило описание жителей планеты. Автор называет их дикарями, употребляет слово племя. А между тем, это люди, освоившие межзвёздные перелёты. Конечно, сказано, что звездолёт они угнали, но даже, чтобы угнать автомобиль нужно обладать немалым запасом знаний и навыков. Что уж говорить о звездолёте. Ну, ладно, корабль они долбанули, причём очень аккуратно, так что люди остались живы. А сам корабль, что же, в труху рассыпался? Среди обломков не нашлось ничего, что могло бы пригодиться в будущей жизни? Дикари ходят, завернувшись в листья и пользуются осколками кварца. Но при этом беседуют на космогонические темы.

Сама планета тоже абсолютно анекдотична. Автор сообщает, что на ней нет жизни, тем не менее, она уставлена уютными пещерами, где произрастают вкусные баклажаны. А это, что, не жизнь?

Подобные вещи имеют право на существование и воспринимаются читателем, если рассказ написан смешно, и каждая новая нелепая подробность заставляет читателя хохотать. Но, увы, автор уныло серьёзен, а значит, и рассказ никуда не годится.

Страшный рассказ. Особенно страшна концовка, когда малыш приходит домой ужинать.

А вот претензия к переводчику. Название рассказа переведено неудачно. Место, где происходит действие рассказа, это не болото. Рассказ должен называться «Топь» или «Песчаная топь», но не болото.

До чего же много понаписали авторы отзывов и аннотации тоже. Отчасти так оно и должно быть, на то она и притча, чтобы каждый понимал её по-своему. А по мне так смысл лежит на поверхности: каждый видит то, что он способен увидеть.

Хороший юмористический рассказ держится на хорошей фразе. «У неё был такой гордый вид словно она только что Порт-Артур сдала».

А если бы не присылали несостоявшемуся гимназисту арбузов и дынь, куда бы он вообще был годен? Только на дещупакизацию. А вообще, замечательно пишет Тэффи. Всем бы у неё поучиться.

Вероятно, это первое в нашей литературе произведение, какое мы каждый год смотрим в рождественские дни. Правда, Николай Коньков, в отличие от Жени Лукашина, трезв и понимает, что нелепая случайность занесла его в Петербург, и как-то надо отсюда выбираться. Но в любом случае, мы видим две очень похожие рождественские истории.

Прелестный рассказ. Особенно понравилась надпись, выцарапанная на могиле Льва Толстого: «Люблю Марью Сергеевну Абиносову. Евгений Лукин». Надо будет порасспросить Евгения Лукина о том, кто такая Марья Сергеевна.

Редкий случай неудачи. Лукин мастер неожиданных концовок, а этот рассказ ничем не кончается, сюжет звучит впустую.

Рассказ о встрече с упёртым идиотом. Были такие в прошлом, есть они и сейчас. Читать о таком, всё равно, что оглядываться на улице на калеку или урода. Написано хорошо, но зачем и ради чего? Только для того, чтобы отметить: да, и такие тоже встречаются. Согласен, встречаются... и что дальше?

С конца позапрошлого века с подачи Лейкина модно стало писать, как скучно и бездуховно живут представители семей среднего достатка. Рассказ «Семья разговляется» идеально ложится в это русло. Надежда Тэффи не обошла своим вниманием никого из живущих в доме Хохловых, досталось всем. Написано недурственно, но как это знакомо и читано-перечитано. Что же, прочёл ещё раз, ничего нового не обнаружил, разве что словосочетание «лягнула ногой», применительно к реверансу фроляйн Эммы.

Основной и единственный недостаток рассказа: он полностью предсказуем. Такова судьба дачника. Если бы Ивану Петровичу пришлось самому ловить раков, ничего подобного случившемуся, с ним бы не произошло. Но в целом рассказ приятный, читал с удовольствием.

Какой богатый материал, какой прекрасный язык и полностью заваленный сюжет; рассказ так хорошо начинавшийся заканчивается ничем. Ну, что ты будешь делать?

Грубая нахрапистая реклама, о которой пишет Тэффи, которой посвятил своё перо Маяковский, о какой читаем в Туннеле под миром Фредерика Пола, ушла в прошлое. Теперь мы можем лишь вспоминать о тех патриархальных временах и смеяться над анекдотическими образчиками рекламы, которые приводит писательница. Теперь реклама вкрадчивей и куда ядовитей. Эх, Тэффи на вас нет!

Ах, какие патриархальные, наивные времена! Неужели кто-то сейчас так флиртует? Неужели кто-то флиртует вообще? Сейчас всё быстрей, проще, бездуховней. Высокое искусство флирта утеряно и лишь проза Надежды Тэффи напоминает о былых временах, когда в любом флирте была духовная составляющая.

В классификаторе все дружно пометили, что рассказ реалистический. А написан он в 1910 году. Значит, до 1917 года героини рассказа, скорей всего, доживут. И жутью пробирает при мысли, как же эти старухи будут выживать в годы революции. Совсем не смешной рассказ получается.

Всё в этом рассказе правда от первой до последней строчки, и ничегошеньки за последние сто лет не изменилось. И сегодня люди понимающие со смехом и слезами составляют списки переводческих ляпов, наподобие того, что представлен Надеждой Тэффи в этом рассказе.

Как часто наши мужчины-сатирики описывают пустоголовых дамочек лихо транжирящих мужнины деньги. И никто и никогда не пытался понять, почему они это делают. И вот впервые за дело взялась женщина, и всё стало на свои места. Не надо осуждать Олечку Розову, да и всех остальных милых дам. Прочтите рассказ Тэффи, и если вы не закостенелый мужлан, вы всё поймёте. Рассказ прелестный, как сама кроткая Олечка.

Прочёл рассказ «Жених» и нахожусь в глубочайшем недоумении. Некоторые полагают, что страсть к обличениям является грехом, сравнимым со смертными грехами, но истинные обличения произносятся на таком накале страсти, что грехом быть никак не могут. К тому же, мы до сих пор не нашли бациллы рака, и мы далеко не всё измерили на собственной Земле, и подавляющее большинство наших, так называемых, граждан представления не имеет, что такое катод и анод. Так что прав, во всём как есть прав господин Бульбезов. Вот только... только... пуговица на жилетке так и осталась непришитой.

И я третий день переживаю по этому поводу и третий раз перечитываю рассказ Надежды Тэффи.

Как редко у наших юмористов, что нынешнего, что прошлых веков можно встретить смешную фразу. Все они, начиная с Крылова и Фонвизина, читают мораль и тщатся исправлять нравы. Тэффи на их фоне оказывается счастливейшим исключением. Казалось бы, простенький рассказ «Экзамен», проще некуда, но вдруг встречаешь фразу: «У меня каждую минуту сердце останавливается на полчаса!» — и у самого сердце останавливается от восторга. А ведь это не конец. Читаешь и радуешься, и, наконец, добираешься до последней строки: Деву прозвали Орлеанской — «Потому что она была девицей».

Браво, браво! Виват!

Рассказ стал совершенно понятен примерно на двадцатой строчке, но уже на восьмой строке было ясно, что господину Цацкину, которого автор еще не представил, придётся снова лететь в окно.

А вообще — скучно.

Стихотворение Евгения Лукина «Этажи»: рассказ Аверченко весь целиком умещается в эти шесть строчек.

Редкостно мерзкое существо описал Аверченко в своём рассказе. Прочёл и думаю, что же будет с этим типом дальше.

Приют — нечто среднее между хосписом и домом престарелых по определению не может быть слишком уютным местом, но Порфирий Саввич превращает его в адскую клоаку, куда живому человеку сунуться страшно. Порфирий Саввич — гвардии отставной поручик, но отчего-то в его воспоминаниях фигурирует только то, как он тиранил крепостных после своей отставки. Отчего же он не вспоминает о блестящей гвардейской жизни? Думается, дело в том, что в царствие Николая Первого гвардия не участвовала в военных действиях, а существовала только для парадов, а сам поручик Енякин ничем не выделялся среди своих сослуживцев. Зато уж в деревне он дал волю дрянным наклонностям.

Тем не менее, вволю поизгалавшись над невесткой и внучкой, он отпирает сундучок и достаёт оттуда жёлтенькую ассигнацию. Вот только что это за купюра? В царствование Александра III жёлтыми были бумажки достоинством 50 копеек и сто рублей. В первом случае, это нищенская подачка, о которой стыдно говорить, а во втором получается, что мерзкий старикашка, побахвалившись, таки содержит своё потомство, на что неспособен его пьянчужка-сын.

Вот и гадай, что за историю рассказал нам Антон Павлович Чехов.

Я читаю медленно, проговаривая про себя каждую фразу. Так вот, после этого рассказа хочется пойти и вымыть рот с мылом. И не из-за матросов, которые неделю ковыряют в переборке дырочку, чтобы подглядеть за первой брачной ночью пастора и его молодой супруги. Что взять с матросов: грубые мужчины, к тому же, месяцами болтающиеся в море без женского общества.

Легко критиковать с чужих слов то, о чём не имеешь представления. А господа типа барона Дронкеля за последнюю сотню лет стали героями навязших в зубах анекдотов. Так и ждёшь, что барон спросит: «А вы читали Рембранта?»

Весь тот ужас ужасный, который описывает Чехов, относится к вагонам 4-го класса, каких уже давно в России нет. А ведь были вагоны первого класса, с мягкими диванами, зеркалами, панелями дорогого дерева. В тамбурах этих вагонов стояла охрана и никакой вор сунуться туда не мог. Второй и третий классы знакомы нашим пассажирам, а вот четвёртый класс, вагоны которого красились в серый цвет, это были вагоны для курящих, никаких мест для пассажиров там не резервировалось; где сел, там и едешь. Мне приходилось ездить в таких вагонах на третьей полке, отпихиваясь ногами от граждан, пытающихся поместить туда свой багаж.

Правду пишет Антон Павлович, и великое счастье, что эта правда канула в Лету.

О чём только в бане не говорят. Коли сам человек голый, то и речи у него как на духу, ничем не прикрыты.

Давно известно, большие деньги склоняют к большим преступлениям. И всё же, не так просто убить человека, с которым только что приятельски беседовал... Как же случилось, что все трое так легко решились на преступление? А если бы бумажник попался трём крестьянам идущим с покоса? У них и косы на плече, яда покупать не нужно. И всё же, мне думается, лёгкость с которой путники стали убийцами, во многом определена их профессией. Сколько раз каждый из них, будучи на сцене убивал своих товарищей: «Умри несчастная, крови жажду!» А потом убитые и убийцы вставали и вместе шли в кабачок, обмывать удачный бенефис. Легко убивалось на сцене, легко убилось и в жизни.

Впрочем, это мои домыслы. Точно знает только Антон Чехов, но он уже сказал всё, что считал нужным.

Теперь понятно, почему Чехов практически не писал фантастики. Представлять будущее настолько прямолинейно... — как это скучно! Чехов берёт современные ему недостатки и увеличивает их в линейной пропорции. При этом он не сумел придумать ничего принципиально нового, хотя это новое уже ломилось в двери. Да хотя бы свободную любовь или временный брак!

Не смеяться же над шляпкой с тележное колесо или над мелким жульничеством, которым гордится жених.

Кстати, через 15 лет после написания рассказа женские шляпки были вообще без полей. Уж такие изгибы моды можно было предугадать.

Ну и кунсткамера собралась в доме вдовы Мымриной! Поначалу хоть Дашеньку жалко было, а как дочитал до финала, то только перину. Ведь чистый пух... А всё остальное — пух и прах.

Как мужчина неоднократно и с успехом занимавшийся печением блинов, смею утверждать, что автор всё, за исключением разве что древности блинопечения, придумал и врёт с самым серьёзным видом. Печение блинов дело сугубо мужское, ни одна женщина не раскрывает тайну блинов просто потому, что она сама её не знает. На пару с кухаркой у дамы порой получаются дрожжевые гречневики, но настоящий, пшеничный, тонкий до прозрачности блин — никогда! Значение блина сакрально, оно не в том, чтобы набить утробу. Мужчина, не повар, нет, а мужчина, глава семьи, не готовит жратву, он священнодействует со сковородой в руках. А худосочный сочинитель сепетит вокруг кухни, не понимая, что там творится, и выдумывает всякую ерунду.

По совести говоря, за этот очерк следовало бы выставить автору единицу, но из уважению к имени нашего великого писателя, поставлю безличный пятерик.

PS. А ведь Чехов к тому же, путает блины и оладьи! Позор!

Не сказал бы, чтобы это было интересно и смешно, хотя брошюра «Есть ли в России деньги, и где они?» представляет определённый интерес и в наши дни.

Немногим может отсталый чёрт удивить современного чиновника, даже отставного. Так только, побеседовать за жизнь. Плохо чёрту в аду живётся, одно радость, что отопление казённое.

А ведь и правда, удивительно верно подметил Антон Павлович: раскроешь Тургенева, начнёшь читать и через пятнадцать минут засыпаешь. Никакого люминала не надо. Чрезвычайно снотворный автор.

Рассказ воистину гениальный. По меньшей мере две фразы из него вошли в сокровищницу русского языка, став крылатыми, так что их употребляют даже те, кто в жизни не открывал Чехова. «Я женщина слабая, беззащитная», — можно услышать и из уст мужчины. «Кофий сегодня утром пила безо всякого удовольствия», — фраза ещё более знаменитая. А они родом из этого небольшого рассказа.

Описание нравов. Злое и бескомпромиссное. Но вот, что интересно: место герой всё-таки нашёл, причём все старые бюрократы способны только хапать взятки, а выпускник университета, хотя взятки и берёт, но и дело делает. Так что жизнь, как видим, не стоит на месте, и польза образования очевидна.

И ещё одно маленькое замечание. Это сейчас ресторан Палкина — одно из самых дорогих заведений в городе, во времена Чехова это был ресторан дешёвой русской кухни, там собирался клуб ямщиков. Нажрать у Палкина на 76 рублей, это и впрямь надо быть большим гастрономом.

А рассказ отличный. Особенно концовка.

Не так эта сказочка проста. Легко жить безгрешно, когда не знаешь силы искушения. Невозможно противостоять искушению, когда не знаешь, какую цену потребует с тебя грех. А что знают о жизни обитатели монастыря? Чуть меньше, чем ничего.

Что-то не верится мне в этот рассказ. Когда читаешь у того же Чехова рассказ «Злоумышленник», то веришь, что Денис Григорьев по неизбывному идиотизму своему, не понимает, что вытворяет, отвинчивая гайки на железной дороге. Но то неграмотный мужик, а господин Авдеев — купец, судя по всему — второй гильдии. Дела свои он каким-то образом ведёт, не разоряется. И этот человек запросто верит, когда ему безо всякого основания выдают девятнадцать тысяч, которые он тратит на покупку мельницы. Собственные счета он наверняка проверяет внимательно, копеечки считает. Несомненно, в делах банковских он полагает себя в безопасности, но ведь всякому безобразию есть своё приличие. Раз руководство банка уже сидит в кутузке, значит, следующая очередь его. Тут и глупый поймёт, что надо выводить капиталы из под удара. А что делает Авдеев? Ходит в гости, пьёт, закусывает икрой. Эта икра поминается дважды, значит, ничем другим Авдеев не занимается. В результате его обдирают до нитки, сын вылетает из гимназии, ходит в кургузом пиджачке. Как ни глянь, всюду Авдеев выставляется бараном. Как же он в купцы попал, почему его давно конкуренты не съели?

Написан рассказ отлично, пока читаешь, веришь автору. Конечно, потом можно захлопнуть книгу и забыть прочитанное, но если начинаешь размышлять, весь сюжет сыплется.

Бывают же такие жёны и такие перерождения пьянчуг. Хотя, скорей всего, такое бывает только в рассказах, которые почему-то принято называть реалистическими.

Хорош сочинитель, желающий въехать в литературу на чужом горбу. Тут надо бы сыщику романы писать.

С одной стороны, осень, распутица, с другой — вино, картишки, симпатичная вдовушка, куда тут ехать. А труп унтер-офицера тем временем шестой день в погребе на льду лежит. И хорошо если на льду, а то ведь на всю деревню смердит. Аппетитный рассказец, если вдуматься.

Очень длинно, что нехарактерно для Варшавского, абсолютно предсказуемо и, главное, скучно. Единственное допущение, при котором объясняются все наблюдаемые и ненаблюдаемые явления, это предположение, что существует бог. Разумеется, в 1966 году напрямую автор этого сказать не мог, но и так всё понятно.Таких рассказов тьма тьмущая, просто лень вспоминать.

Это не рассказ, а текст полностью лишённый сюжета. Немногочисленные отрывки, не продуманы и непроработаны. Неясно, кому могла понадобиться подземная лаборатория на склоне Килиманджаро. Что это за ураган, способный раскопать горный склон. Какие идиоты держат столь опасные вещи в стеклянном сосуде... И так далее, и тому подобное. Как верно заметил olpo70, перед нами не рассказ, а недоработанный план рассказа, состоящий практически из одной идеи, недаром опубликовано это произведение через несколько лет после смерти автора.

Прямо не рассказ, а стихотворение Асадова «Трусиха». Один в один.

Рассказ абсолютно предсказуемый. Но всё же, спасибо Илье Варшавскому, что он никого не убил в этом рассказе.