ТЬфу, что же это за охотник, если он по уткам промазав, орёт дурным голосом и ружьё топчет? Такому только и лупить в белый свет, как в копеечку. Но Чарушин не был бы Чарушиным, если бы не показал превосходство человека с ружьём над малой утицей. В конце рассказа все четыре утки были убиты одним выстрелом.

Гадостное ощущение у меня от этого рассказа.

Сначала этот дуралей не признал встреченного рысёнка, а потом в ужасе бросился бежать, жалуясь, что ружьё заряжено бекасиной дробью. А если бы там жакан был? Грохнул бы и убил? А потом, небось гордился собой.

Рысь, если она на земле, не может справиться с человеком, она опасна только если бросается с дерева. А вот убегать от зверя может только полный идиот, такого, пожалуй, и рысь заест. Отходить надо, медленно пятясь, а в случае рыси, сторонясь высоких деревьев. Ну да что с дурака взять, если он в лес без ружья ни шагу.

Очень редко фантасты пишут настоящие стихи. Эти — настоящие. Дальше их можно ругать или хвалить, но они своё сказали.

«Жизнью я научен давным-давно,

Что рождённым в стойле нельзя летать».

Кошка в лесу — истинное бедствие для всей лесной мелочи., особенно для певчих птиц. Автор это понимает и напрямую говорит, хотя видно, что никого ему не жалко. А ведь вся лесная экология оказалась разрушена из-за одной Маруськи.

Пока в лесу было тихо, пока не грохнул выстрел, распугавший всё живое, то и читать было интересно. А конец рассказа — радостный вопль: «Тетерева убил!»

Я не придумываю, именно так Чарушин и написал.

Случилось так, что в детстве рассказы Чарушина прошли мимо меня. И вот, на старости лет в руки мне попала толстенная книга рассказов с рисунками автора. И чем больше я читаю, тем хуже моё отношение к Евгению Чарушину, как автору рассказов для детей. Не то беда, что стиль рассказчика оставляет желать лучшего, в конце концов, не всем писать, как Бианки или Сладков. А вот неграмотность в рассказах для детей недопустима. Попробую разобрать рассказ «Медведь-рыбак», выдержавший множество изданий. Я не был на Камчатке и не знаю, как медведи ловят там рыбу. А вот на Дальнем Востоке, в приамурских речках медведи не засовывают рыбу себе под задницу. Подхватывают рыбину когтями, выбрасывают на берег, вылезают следом, отгрызают голову, выедают брюшко и идут за следующей рыбиной. Ну, ладно, пусть автору попался такой урод. Но лисы, которые по утверждению автора, выедают у рыбы спинку. Художник мог бы посмотреть, что у рыбы выедено. Любой хищник, хоть выдра, хоть жук-плавунец, первым делом едят голову и брюшко, а спинку чаще всего бросают.

А вот момент, который заставил меня возмутиться до глубины души. «Смотрю, в реке медведь сидит... А ружья у меня нет. Что делать?.. Сейчас задерёт меня медведь». Я шестьдесят лет хожу один по лесу. Приходилось встречаться и с медведем, и с волками, и с кабанами, и с лосем. И никто не пытался меня задрать. Звери видят, что ружья у меня нет, значит, я им не опасен. И они мне не опасны. Я трижды встречался с медведицей, которая выгуливала медвежонка. Такая встреча действительно опасна, но медведица лишь предупреждала, чтобы я уходил. Рыкнет, ударит лапой по ветке, навоняет на весь лес, но никакого вреда не причинит.

Уметь надо жить в мире с братьями нашими. И никакие они не меньшие, а вполне равные нам, чего не понимает художник, возомнивший себя писателем.

Такое встречается порой. Я был знаком с котом, который превосходно ловил рыбу, цепляя её когтями. Но он ловил уклеек и молодь форели, а Чарушинский кот Епифан охотится на стерлядку. Не знаю, как во времена написания рассказа, а сейчас ловля стерляди строго запрещена и штрафы за браконьерство установлены громадные.

Что белый кролик бегает зимой по заснеженному саду, это понятно — сбежал у кого-то. Но что оставленную на крыльце котлетку никто не съел? — быть такого не может. Мыши, ворона, синицы... да мало ли кто ещё; котлеты всем хочется.

Бить этого Чарушина некому. Только что сам написал, как сдох олешек из-за того, что ему дали конфету, и тут же принимается кормить ворона пирожным. И все эти наблюдения за животными происходят в зоопарке. А если дело происходит на воле, то непременно охотник кого-то убил.

Любит Чарушин обзывать своих персонажей глупыми. Но на самом деле никакой глупости в них нет. В том числе и обезьянки ведут себя хорошо и правильно.

Нельзя самостоятельно кормить животных в зоопарке, для большинства зверей сахар — сущий яд. Печальная история новорожденного олешка тому подтверждение. И дело не в том, что олешек был слабенький, дело в конфете.

Всё-таки хорошо, что волчишко сбежал от человека. По-человечески это.

Прочитал эту повесть вроде бы в 1986 году, ещё в рукописи.Мутное произведение, самое слабое в замечательном сборнике «День свершений». Самое главное, что непонятно, о чём оно и вообще, зачем написано. Потом перечитывал, когда сборник уже вышел, но так и остался в недоумении. Petr K. пишет, что это повесть на любителя. Не могу назвать себя любителем такого рода литературы.

Казалось бы, перепёлка, дикая курочка, а живёт в клетке наподобие певчей птицы. В самом деле, голос у неё звонкий и не скучный. Особенно хорошо поёт кеклик — горная перепёлка, которая на востоке часто заменяет соловья.

Рассказ начинается фразой: «Я давно приметил в лесу одну полянку с рыжиками» Давно, это когда? На второй день рыжики ещё можно брать, а на третий они все зачервивеют. Хорош знаток леса! Впрочем, рассказ не о рыжиках, а о том, как курочка рябчика отводит собаку от выводка. Кто только не писал на эту тему, начиная с Виталия Бианки и кончая мной грешным. Но Евгений Чарушин внёс в тему свежую струю. Когда пёсик побежал за якобы подбитой птицей, автор на пару с сыном принялись искать затаившихся поршков. Сколько птенцов они раздавили, не заметив, никто не скажет, но одного-таки поймали. Поиграли и, слава богу, отпустили к матери.

Я-то помню, как отходил от того места, где потревожил птичье семейство, тщательно осматривая землю, прежде, чем наступить туда ногой. А уж ловить цыплят, это не дело. Не понравился мне этот рассказ совершенно.

Заячье молоко одно из самых жирных в наших краях. Кошка выкормить зайчат не может, молоко у неё жиденькое, зайчата погибнут от дизентерии. Так что вся эта история напрочь выдумана.

Было дело, все мы примораживались языком к металлу. А Никита и впрямь глупый. Есть способ отлипнуть от железяки без помощи чайника с горячей водой. Правда, очень больно. А какой способ – не скажу, гадайте сами.

Ни в коем случае нельзя ловить поршков и тем более, пытаться их кормить. Это самый верный путь к смерти птенчика. Честное слово, Виталия Бианки на автора нет.

Бух! Ба-бах! – и убил. Вот поэтому у моих детей никаких ружей никогда не было. Нечего играть в убийства. Хорошо хоть живой сорочёнок сумел за себя постоять.

Забавный рассказик, а если подходить к нему с точки зрения взрослого дяди, то оказывается, что не только Томка, но и любое животное не умеет играть в больного. Когда на самом деле заболеет, то тут не до игры, а когда выздоровеет и начнёт играть, то играет исключительно в здорового. И Никитке это очень легко объяснить.

Конечно, носовские книжки о Незнайке не самые лучшие сочинения для детей но сказку всё равно жалко. Не заслужила она такой пародии. Но всё можно было бы простить, если бы написано было искромётно. А так, не смешно и слишком длинно.

В тридцатые годы прошлого столетия модно было клепать романы, в которых непреклонные пионеры упорно лезли кто под воду, кто под земли, кто в Арктику, а кто и в космос. И вопреки всему эти имбицилы оставались живыми и совершали всяческие геройства. Я уже надеялся, что древняя мода благополучно забылась, однако вот она живёхонька. И кто-то даже ставит этой истории высокие оценки. А в рассказе двух недоумков хвалят и даже зачисляют в отряд юных камикадзе.

Что тут сказать? Печально всё это.

Очень странный подбор участников туристического полёта в космос. Не верится, что спившийся шоумен может проявлять такие способности, в частности выдерживать центрифугу. Тибетец тоже хорош. Такие типы должны быть под ежеминутным контролем со стороны команды. А они занимаются чёрт-те чем, и никому нет дела, что происходит на корабле. Срабатывают какие-то аварийные системы, воет сирена, а экипажа словно и нет. Затем автор радостно сообщает, что при поддуве чистого кислорода будет гореть металл. Действительно, в школе нам демонстрировали, как стальная проволочка, разбрасывая искры, горит в кислороде. А космическая станция, что, из проволочек состоит? Попробуйте поджечь в чистом кислороде сколько-нибудь массивный кусок металла; он не загорится. Сварка при полддуве кислорода... железо плавится, но не горит.

Во время чтения меня не отпускало ощущение неизбывной глупости текста. Не спасла даже концовка, шоумену по-прежнему абсолютно нечего делать в космосе.

Столько текста, чтобы высказать немудрящую мысль, что проблемы удобнее решать дружно. Строительство международной лунной станции ползёт еле-еле, а всё из-за того, что представитель каждого народа скрытничает и держит в секрете то, что ему удалось разузнать на Луне. К тому же, лунные тайны исполнены мистики, что делает текст напрочь бессмысленным. И, наконец, последнее: то, каким образом космонавтам удалось спастись, один в один содрано с известнейшего рассказа Артура Кларка «Сделайте глубокий вдох». И что же, автор думал, что никто не заметит?

Рассказ заслуженно открывает сборник «Назад в космос». Человечество окончательно погрязло в мелких заботах, и лишь один устаревший робот продолжает поиски внеземной жизни и ради этой высокой цели готов рискнуть жизнью земной. Разумеется, он неправ, но встретившие его люди представляют столь затхлое будущее, что уж лучше никакого, чем этакое. Рассказ непростой и недобрый. Рассказ предупреждение. Очень хочется, чтобы он остался просто предупреждением, повествующим о том будущем, что уже почти настало, но дай бог, никогда не воплотится в жизнь.

Стихотворение само по себе хорошо, но последние четыре строчки придают ему особое звучание. Не поленитесь, прочитайте.

Помню, как в пятилетнем возрасте до самого нутра продирала меня строчка: «Уже крокодил поперхнулся Фомой»... Многое можно сказать про Сергея Владимировича, но это гениально!

Рассказ начинается с описания будней колониальных французских войск, затем автор нечувствительно переходит к полуфантастическим туземным нравам, после чего мистика начинает зашкаливать, но заканчивается всё самым пошлым образом: оказывается герою всё приснилось. Нет ничего скучнее чужих снов, хотя в середине XIX века подобными сюжетными ходами грешил Тургенев, да и мало ли кто ещё. Но видеть этот тоскливый приём у классиков мировой литературы, крайне огорчительно.

Непонятно, имелось ли такое видение в реальности , или оно написано задним числом, как то было с большинством подобных видений,но в любом случае, ничего из этой истории и не следует, никого и никак она не развлекает и, вообще, неясно зачем написана. В который раз я радуюсь, что не ставлю оценок переводным произведениям. Позорная тройка, большего эта история не заслуживает.

Жорж Санд пишет, что сейчас (к 1873 году) в горах Оверни проложены прекрасные дороги, и всякий может безопасно проехать там, где чуть не погибли герои её рассказа. Это действительно так. Осыпи пропаханы, с них уже не сползают камни, лавиноопасные места огорожены стальными сетками. Но попробуйте покинуть комфортный автомобиль и направиться к любой из двух скал, описанных в рассказе, и вы немедленно поймёте, что титан жив, и если проснётся, жалкие людские сети не удержат его. Замечательные описания природы и сейчас держат читателя в напряжении.

Автор исследует богатую традицию французской мистической прозы, весьма отличную от английского готического романа. Рассказы французских писателей часто основаны на столкновении свободомыслия, характерного для французского общества XIX века и необъяснимых явлений природы и человеческой психики. Истиной веры в них, как правило нет. Недостатком статьи является то, что автор излишне подробно пересказывает сюжеты многих рассказов, так что статья, строго говоря, является не предисловием, а послесловием; с нею можно знакомиться тем, кто уже прочитал сборник.

Описание того, как сходит с ума человек, неспособный совладать с собственными паранормальными способностями. Читаешь и чувствуешь, что и сам автор идёт по этой дороге. Сейчас, наверное Жана Парана легко вылечили бы, но в 1884 году он был обречён, и от этого обычный в целом рассказ начинает восприиматься как история исполненная ужаса.

В начале XIX века рассказы как правило, писались следующим образом: вначале давалась длинная преамбула с подробным рассказом о личности автора, о местности, где происходило нечто, потом появлялся рассказчик, который ни с того, ни с сего говорил: «я расскажу вам свою историю». Под конец кратенько следовала история, из которой по большому счёту ничего не следовало, и на этом рассказ заканчивался. В последней трети XIX века этот унылый жанр изжил себя, но, как видим, временами он сохранялся и до конца века. Я не знаю в русской литературе 80-х годов такого рода рассказов, а Мопассан, как видим отдал дань такому сюжету ажно в 1884 году.

Автор старательно накручивает ужасы, забывая о психологии и достоверности. Смотрите, это говорит профессиональный военный в мундире и при сабле: «Я чуть не упал в обморок от мучительной, суеверной боязни мертвецов». Хорош вояка! Единственный сильный момент рассказа, когда герой расчёсывает привидению волосы. В остальном видим обычный готический рассказ, устаревший на сто лет.

Типичный готический рассказ. Здесь нет ни психологии, ни внятного сюжета. Рассказ ориентирован только на экзальтированных дам, которые будут ахать, ужасаться и нюхать ароматическую соль. Для современного читателя рассказ интересен только как образчик французской классики.

И ещё... ровно шестьдесят лет спустя сюжет с бегающей рукой, которая жаждет кого-то задушить, был повторён Жаном Реем в его скучнейшей повести «Рука Геца фон Берлихенгена». Но то, что имело право на существование в XIX веке, никуда не годится в середине ХХ века.

Это надо же умудриться: написать подробнейшую статью о природе анекдота, не приведя в пример ни единого анекдота. Думается, Чапек лукавит, говоря о своей плохой памяти, наверняка некоторое количество анекдотов он помнит. Скорей всего, причина такого поведения в том, что анекдоты не предназначены для чтения, их нужно рассказывать, а не читать. Последние четверть века у нас вышли десятки, если не сотни сборников анекдотов, и все они без исключения представляют крайне унылое чтение. А Чапек был слишком хорошим юмористом, чтобы опуститься до чтения унылого.

А в остальном — читайте статью. Я во многом не согласен с автором, но сколько удовольствия я получил от чтения! Эта серьёзная статья даст фору любому анекдоту.

Выводы Карела Чапека оказываются совершенно правильными, пока речь идёт о странах с устоявшемся строем. Когда жизнь постоянно меняется, шутки проникают в высшие эшелоны власти. В Советском Союзе высокопоставленные деятели не шутили, в современной России многие представители властей предержащих стараются заработать популярность простонародными шутками.

Жизнь меняется, но читать очерки Карела Чапека по-прежнему интересно.

Вроде бы серьёзное эссе, всё написано правильно, именно таково значение ежедневной периодики в современном Чапеку мире, но в каждой строчке слышна безжалостная издёвка автора над газетами, газетчиками и читателями газет. По этой самой причине, очерк, написанный сто лет назад на злобу дня, не устарел до настоящего времени.

Обычно полученное от предков наследство передаётся мирно, но иногда случаются уродства, и это явление называется мутацией. Замечательно, что чем мельче наследник, тем чаще он оказывается уродом.

Краткий курс воспитания, уложившийся в девять слов.

PS. Столь же краток должен быть и отзыв.

Можно понять, почему в своей сверхкраткой заметке автор упоминает цикуту. Уж очень хороша игра слов: цикута/цитата. Но зачем цикуту связывают с именем Сократа десятки и сотни других авторов? Современники оставили подробное описание смерти Сократа, которая совершенно не похожа на симптомы отравления цикутоксином. Ещё в XIX веке было установлено, что Сократа отравили болиголовом (алкалоид кониин), который растёт по всей территории Греции. Но безответственные авторы продолжают склонять имя цикуты, которая в данном конкретном случае совершенно не при чём.

Думается, речь идёт о чувстве общности, а никак не о чувстве локтя. И не только потому, что локтей у лошади нет.

Прошло совсем немного времени, и остров, на котором жил Робинзон, снова стал необитаемым. Какой уж тут темп роста?

Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше, а ветер, где теплее. Объяснение данному явлению вполне разумно.

Достаточно было чуть-чуть расписать афоризм Станиславского, и получилось совсем другое произведение.

Мудрость, высказанная в этой строке, прямо скажем, жалкая. Недаром первая часть предложения принадлежит Игнатию Лойоле.

Данное наблюдение отлично согласуется с классификацией, предложенной Феликсом Кривиным. Оно относится к разряду немудрёных мыслей и потому особенно забавно.

Эта притча, размером в одну строчку, умудрилась за последние полвека устареть и скоро будет вовсе непонятна молодому читателю, что внушает некоторый оптимизм.

Весь сюжет основан на элементарной игре слов и потому не кажется оригинальным.

Этот афоризм напрямую происходит от громогласного и не всегда верного утверждения, что права не получают, их берут.