Интересная, правильная, но, как мне кажется, не вполне завершённая статья. Как раз к этому времени относится булла Инокентия III, направленная против немецких еретиков, так называемой Штедтингской ереси. Крестовый поход против Бремена угрожал и Гамельну. Особое внимание инквизитооры уделяли детям, которые в процессе языческой инициации обучались волхванию (об этом хорошо рассказано в статье). Отрицать факт подобного обучения было невозможно, и родителям оставался единственный выход: спрятать детей, а инквизиторам объявить, что согрешившие дети утащены дьяволом. Почему-то этот, последний вывод автор не сделала.

Печальный случай, когда автор надёргал отовсюду терминов, не слишком понимая их значение, и пытается таким образом создать колорит. Сюжет рассказа: Некий паломник из Константинополя идёт в Иерусалим. Идёт почему-то через город Тинис (порт в Египте). В одном переходе от Тиниса находится город, в котором и происходит действие рассказа. Местный сборщик налогов (в Х веке это право откупалось частными лицами) почему-то договорился с жителями городка, что налоги будет брать только с одного человека раз в пять лет, но за всю общину. Он берёт с собой сахибов (которых в Египте отродясь не было), хватает первого встречного и напрочь разоряет его. Предполагается, что при этом он получает свой доход, а халиф смотрит на подобные безобразия сквозь пальцы. При этом перекреститься на улице, даже в христианском квартале -- опасно, а проповедь вести -- смерти подобно. Странно всё это... Раймонд Луллий преспокойно проповедовал в Тунисе и Египте и был побит только когда начал швыряться камнями в двери мечети. Автор сообщает, что злые копты (христиане) промышляют кастрацией мальчиков, которых потом продают в гаремы. Между тем, у коптского врача Льва Африканского нельзя найти такого понятия, как кастрация, в то время как мусульманин Абул Касим аз Захрави посвящает этой операции целую главу своей книги, не забыв упомянуть, что Аллахом кастрация запрещена. Автор устами своего героя сообщает что в любом мусульманском кабаке постояльцу за два дирхема предложат на ночь девушку или мальчика. Помилуйте, откуда у мусульман кабак? Откуда в кабаке постояльцы? Постояльцы есть в ханэ, а кабаков у мусульман не было вовсе. К тому же, мальчик на ночь стоил вдвое дороже девушки (цен на сексуальные услуги не знаю, но сомневаюсь, что всего два дирхема, маловато будет).

Кстати, в северной Африке имелись общины коптов, греков и арабов. Евреев там не было. Откуда взялись еврейские имена и обращение «авва»? Должно быть -- «кире»...

Паломник чудесным образом спасает семью торговца, которому выпало несчастье платить за всех. Сборщик налогов за обедом (мусульманин ест у неверного?!) вдруг онемел и раздумал собирать налог. Ох, не верю! Это только Христос мог мытаря перевоспитать, да и то, лишь одного из сотен и сотен. Но среди толпы несообразностей эта маленькая деталь проходит незамеченной.

Советская космическая фантастика середины прошлого века: казённый энтузиазм, непременное радостное самопожертвование, смешные и нелепые ошибки, особенно заметные оттого, что автор старается быть научным. И вдруг -- человеческая живинка, взгляд, ситуация, фраза... то, что делало забитую научную фантастику литературой. Георгий Гуревич -- мастер этих самых живинок. Сам автор очень гордился, что в его рассказах всё научно, хотя, например, какое инфракрасное излучение может быть под водой? На самом деле основное достоинство писателя, что его герои не плакатны. За немногим исключением, это живые люди, и казённый энтузиазм вкупе с радостным самопожертвованием они проявляют только в финале рассказа, читать который вовсе не обязательно.

Сюжет рассказа крайне наивен. На Землю возвращается автоматический зонд, а на его обшивке инопланетяне вырезали письмишко, адресованное людям. Ух ты! А как раскрыли робот-разведчик, то оказалось пуще того -- инопланетяне-то из антивещества! Во, оно как!

И всё же, есть в рассказе нечто, не позволяющее хихикнуть и забыть. Рассказ, особенно его первая часть, создаёт настроение. Заброшенный старый космодром -- создать этот образ через неполных два года после запуска первого спутника, могло только очень смелое воображение. И старик, который когда-то запускал отсюда первые ионолёты -- это вам не инопланетяне из антивещества, это настоящее.

Ах, эта старая фантастика шестидесятых! Мы сами создаём себе трудности, чтобы потом героически преодолевать их. Перед экипажем звездолёта стоит дилемма: вернуться с полдороги или «через невозможное -- вперёд!» Нетрудно догадаться, какой выбор сделали астронавты. И что они получили? Капитан Зарубин погиб. Не жалейте, он этого хотел. Зато он остальных «спас». Как? Четыре недели при двенадцатикратном ускорении; то, что останется после этого, живым человеком назвать будет трудно. Плюс -- спасательная экспедиция... ещё шесть человек потеряли по нескольку лет жизни и остались инвалидами из-за суперперегрузок. А ведь эти люди могли бы в нормальном режиме слетать к какой-нибудь другой звезде, да мало ли что они ещё могли... Но совковое представление о геройстве требует быть самоотверженными дураками.

На этом фоне уже не смотрятся всякие глупости вроде передачи энергии на межзвёздные расстояния с помощью радиоволн или атмосфера из чистого кислорода у мёртвой планеты. Вали до кучи, хуже не будет.

Одно мне не понятно, ведь муж Валентины Журавлёвой -- изобретатель ТРИЗа Генрих Альтшулер. Он-то куда смотрел?

Как всё это наивно, как устарело! Ведь старт межзвёздного корабля «состоялся» 20 июня 1989 года!

Глеб Анфилов грамотный человек, в рассказе не так много ляпов. Он умеет писать, в рассказе, наряду с обязательным официозом, встречаются живые сценки и образы. И тем не менее, жёсткая заданность научно-фантастического сюжета убивает рассказ, художественная ценность которого со временем сошла на нет.

Этот шедевр поражал своей глупостью полвека назад, не стал он умней и сегодня. Далёкое будущее (середина девятого тысячелетия). Экспедиция к Альфе Эридана. Звездолётчики высаживаются на планете, затем все, кроме главного героя садятся в атомоход и прут, куда глаза глядят. Доехали до берега моря, увидали плещущегося ящера. Значит, надо стрельнуть. А ящер вдруг как плюнет неизвестной энергией! -- внутри атомохода все контакты оплавились, люди в обморок попадали. Главный герой всё это по телику смотрит, а помочь не может. До моря 12 км, а запасного атомохода на корабле нет. Значит, надо проявлять героизьм...

Написано всё это таким языком, что плакать хочется. Штампы вперемешку с красивостями, безусловная, стопроцентная графомания. Очень советую прочесть любителям прикалываться над плохими текстами.

Праздник графомании. Идеально безграмотный рассказ, написанный дубовым языком. Примеры приводить не имеет смысла, для этого нужно цитировать весь рассказ от первой до последней строки. Вообще, Александр Колпаков прославился в своё время как плагиатор. В этом рассказе он верен себе. Основная идея (автоматический инопланетный зонд , собирающий фауну на различных планетах) позаимствована у Стругацких, чья повесть «Извне» в сильно сокращённом виде была за год до этого опубликована в журнале «Техника -- молодёжи». От себя автор добавил только глупости и абсолютное невладение словом.

В шестидесятом году читал рассказ с горящими глазами. Жизнь принципиально отличная от земной, разум, принципиально отличный от человеческого -- всё было ново, звучало как откровение и воспитывало. Да и сейчас перечитал его не без удовольствия, хотя некоторая архаичность текста чувствуется.

Ни до, ни после Генриха Альтова никто не осмеливался писать так. Как и полагается легенде, рассказ очень патетичен. Однако автору удалось избежать фальшивых нот, и рассказ читается до сих пор, как гимн человеку-победителю.

Читать это невозможно. Потоки крови и спермы хлещут со страниц, автор сладострастно любуется сценами насилия, так что становится непонятно, осуждает он их или сам готов присоединиться к чему-то подобному. И уж конечно, останавливать дьявольские оргии должны не колдуны и экстрасенсы, а сотрудники отделов по борьбе с организованной преступностью. Правда, тогда в романе не останется никакой фантастики, разве что очень фантастические представления о действии на человеческий организм препаратов иохимбина.

Сначала я не хотел писать отзыв на эту повесть. Зачем, если и так всё понятно? А потом просмотрел наиболее интересные, развёрнутые отзывы других читателей и понял, что не всё так однозначно. Большинство пишет о том, что Вычислитель проиграл свою главную битву: остался один и всё равно сдохнет, только не в болоте, а на мелком сухом песочке. Вполне возможно, что так и случится; все там будем. Но этот человек не остановился, не сдался, он шёл и дошёл. Главное в человеке -- не сдаться на милость обстоятельствам. На болоте процент случайности был велик: путешественники могли сходу попасться языкастому чудовищу, могли не прорваться сквозь гнилую мель, а могли и не утопить ящик и благополучно переплыть полынью вчетвером. Верёвка, по вине которой погибла последняя попутчица, могла не развязаться... Так что тут велик процент авторского произвола. Автор счёл возможным выпустить на солнечный пляж одного Вычислителя. Но этот человек уже показал, что останавливаться он не умеет. Скорей всего, он погибнет, пытаясь выбраться с островов, как должен был погибнуть на болотах. Но покуда он не сдался, он живёт. В этом глубинный, оптимистический пласт повести, надежно спрятанный под внешней безнадёгой.

Природоохранный пафос рассказа ясен и ожидаем. Гораздо интереснее взаимоотношения людей, пытающихся выйти из зоны Поглощения. Собираться в группы нельзя, выходить в одиночку -- смертельно опасно. Вот и думай, кого надо гнать, а кого можно пустить в свой круг.

Ну почему авторы научной фантастики столь патологически неграмотны? Речь идёт не о пузатеньких нелетающих ракетах, которые злые редакторы чуть ли не силком заставляли рисовать на первых страницах космических романов. Речь идёт о незнании школьной программы физики и астрономии. Автору невдомёк, что Солнце и планеты будут притягивать летящий планетолёт, изменяя траекторию полёта, корабль Мартынова летит напрямик. Автор объявляет, что путешественникам не хватит горючего, чтобы сесть на Венеру, и корабль не садится, он нырнул в атмосферу, полетал там взад-вперёд и двинул дальше. Но это и есть посадка, корабль полностью погасил космическую скорость! А уж когда наш доблестный космолётчик в два счёта разбирается в системах американского корабля и торжественно возвращается на нём на родину!..

Разумеется, в десять лет я проглотил все эти благоглупости, не поморщившись, но году к шестьдесят пятому, прочитавши «Стажёров» и «Путь на Амальтею», я перечитывал Мартынова, стыдливо отводя взгляд от «научностей», выпирающих из текста. Это жалко выглядело тогда, а сегодня попросту смешно.

Хотя, конечно, сцена, когда мохнатенький марсианский кузнечик кушает злого американоса, написана классно.

Когда пером даже самого гениального автора движет ненависть, книга получается насквозь лживой. Автор не видит или не хочет видеть, что наши поля заросли бурьяном ещё до 1984 года, что шарлатаны от науки пользовались государственной поддержкой только при советской власти, а после 91 года ни на один из дурацких проектов не было выделено ни единого гроша. Стараясь возбудить в душах чувство негодования, автор идёт на откровенное враньё. Так, в романе вырубают Таврический сад, чтобы выстроить на его месте элитные дома. При этом забывается, что если сада не будет, то весь район немедленно превращается в трущобы, элитные дома обязаны стоять рядом с зелёной зоной. Ложь в большом, ложь и в мелочах. Реклама пива с мультяшным Сахаровым... ясно, что речь идёт об очень неплохой рекламке пива «Иван Таранов», в которой напрочь отсутствуют какие-либо политические аллюзии.

Проклятые империалисты под пером Рыбакова обретают карикатурные черты, превращаясь в полных кретинов, которыми движет одна только ненависть к русскому народу. Прикиньте, сколько стоит снести сталинский небоскрёб... так они тратят эти миллиарды для того, чтобы поставить там дешёвый аттракцион. Великий учёный пропадает и нищенствует, поскольку отказался уезжать в Америку. Отказался? -- тем лучше, нам это дешевле обойдётся. Работай здесь, а мы тебе гранты дадим! Не хочешь грантов из кровавых Ымпериалистических рук -- организуем фонд под эгидой компартии или любой другой организации. Но так поступает умный враг, а Рыбаков в своём ослеплении оглупляет всех.

Ненависть всегда жестока. Перевоспитавшийся КГБэшник сравнивает себя с одноразовым изделием -- использовали и выкинули. И он прав, именно так с ним и поступили главные положительные герои. И мальчишку забрали у матери и отправили на верную смерть. О матери и слова нет, так ей и надо, мерзавке! И это пишет Рыбаков, который прежде умел видеть правду противных сторон и жалеть всех!

Особо стоит остановиться на концовке. Предположим, балаганный «Буран» взлетит. И что дальше? Его собьёт первый же расчёт ПВО. И даже если герои полетят далеко и красиво, в обществе, которое живописал Вячеслав Рыбаков, никакого энтузиазма не вспыхнет, народ всего лишь перепугается, а у врагов России появится дополнительный довод: Вот они, какие гады эти русские! так и смотрят, чтобы сбросить миру на голову какую-нибудь бомбу.

По счастью, мир не таков, как видится слепой ненависти, и на будущий год не только в Москве, но и по всей России можно будет не издыхать под присмотром забугорных дядей, а жить, пусть небогато, но по-своему. Жаль, что этого не видит автор, который прежде был совестью эпохи.

Удивительно слабенький рассказ. Александр Бачило писал на эту же тему на порядок лучше. А тут... сверхзоркая продавщица газированной воды, милиция, которая сходу заметила пропажу двушек из автомата и в три минуты нашла зловредного изобретателя нуль транспортировки... весь рассказ попахивает дурным анекдотом.

В далёком шестьдесят шестом это было ново, сейчас -- общее место. Точно также общим местом стали безликие названия: Человек, когда речь идёт о ребёнке, и Мужчина, когда говорится о его отце. Всей радости, что рассказ короткий, а так, не запомнился, пришлось перечитывать. Впрочем, потерянных пяти минут не жалко. Старое иногда надо вспоминать заново.

А ведь это одно из первых произведений Игоря Губермана, автора знаменитых четверостиший. Опала, тюрьма, эмиграция -- ещё только ожидают писателя, но уже в этом рассказе видим язвительную зоркость и беспощадное остроумие народного поэта. И странно среди сатирического антуража видеть серьёзную идею. Речь идёт, конечно, не о приборе, восстанавливающем картины прошлого, а о восстановлении справедливости, о добром имени честного человека. Сочетание несочетаемого -- автору это удалось.

Неизвестный составитель и, пожалуйста, неизвестна концепция составления альманаха. А ведь первые выпуски были тематическими, чего сейчас уже почти никто не замечает.

С этого романа началась моя переоценка любимых книг детства. В середине восьмидесятых подсунул «Плутонию» сыну, а он через день принёс её обратно и сказал, что читать ЭТО не будет. «Они же мамонта встретили, может быть, последнего на Земле! А они тут же стрелять!» -- сын заплакал и ушёл. И я взялся перечитывать книгу, глядя на неё новыми глазами, и увидел, что путь отважной шестёрки усыпан трупами. Убивают для коллекции, убивают, чтобы вырезать мякотный кусочек на обед, убивают просто так. Гигантские муравьи (кстати, такие в наше время существовать не могут, слишком мало кислорода в атмосфере) утаскивают коллекции. Герои травят муравейник серой и коллекции возвращают. А следом уничтожают ещё один муравейник, ничем не досадивший, просто так, из садистической склонности. И есть некая справедливость в том, что все результаты варварской экспедиции погибли.

Не только в романах, но и в научных работах Обручева нет ни единого слова о необходимости хоть как-то беречь природу. А ведь в ту пору, когда писалась «Плутония» уже погибла стеллерова корова и кочующий голубь, в тугаях Аму-Дарьи был взят на прицел последний камышовый тигр, а мерзавец, застреливший в Беловежской Пуще последнего дикого зубра, уже служил там лесничим. Зубра люди сумели спасти, собрав по зоопаркам уцелевших животных. Но в этом нет ни малейшей заслуги Владимира Обручева -- учёного, не сумевшего выйти за пределы своей геологии, и писателя, не умевшего глядеть дальше ружейного прицела.

Юмореска была опубликована в журнале «Аврора» ещё в середине семидесятых годов. С моей точки зрения это лучший из рассказов Бориса Романовского. Замечательна не столько фантастическая составляющая миниатюры, но её зачин. Шутку с посылкой фальшивого приглашения задумали два африканских астронома, обиженные тем, что европейские и американские коллеги не желают с ними шутить, а значит, не воспринимают как равных. Ничего не скажешь, шуточка получилась удачной.

Конечно, герои извращенцы. После гибели Кларисы Тим обнаруживает, что забеременел, от своей умершей любимой. Что это, как не извращение?

Самое забавное, что первым делом власти планеты Ц-215 поставили возле Синей дороги часового и установили прожектора. Хорошо хоть колючей проволоки не натянули.

Рассказ можно было бы принять за обычный памфлет советской эпохи, если бы не концовка. Когда понимаешь, что парень из послезавтра вовсе не пытался помочь предкам, что он сам натравил на них погромщиков, и всё это сделал только для того, чтобы пощекотать себе нервишки... В советскую эпоху так писать о будущем было не принято.

Триста шестьдесят пятый предатель имперской идеи на этой планете. Цифра внушает оптимизм. Жаль только, что сам автор ныне пестует ненавистную некогда имперскую идею. Рассказ чист и добр. Так пронзительно чисто умел писать только Вячеслав Рыбаков. Жаль, что ныне с его страниц веет злобой и грязью. Больно и обидно. А рассказ хороший, и он останется надолго.

Своеобразный ответ Наталии Никитайской на повесть братьев Стругацких «Малыш». Мир спасёт не наука, и не красота, а доброта.

Всё бы хорошо, но слишком уж назидательно, да и затянуто тоже. А эти два качества, собравшись вместе, делают повесть скучной.

Если бы этот текст показали мне до публикации в антологии и сообщили, что это глава из повести Стругацких, которую они вычеркнули, поскольку она не привносит в повесть ничего нового, то я бы поверил. Великолепнейшая стилизация под язык братьев, но нового автор сказать не сумел или не захотел.

Автор остаётся верен себе, написав жестокий и кровавый рассказ. Но в данном случае герою, хотя бы, есть за что мстить. А захватчикам: наука -- не селитесь в чужих домах.

Этот Иванов хотя бы ради премии старался. А сколько их старается только потому, что начальство приказало. Начальству нет дела, какой ценой будет исполнена их воля, а Иванову -- тем более. Не ему же отвечать, он уже старенький, концом света его не напугаешь.

Основная беда рассказа его предсказуемость. Прочитав первые строчки письма, я понял, что его написал людоед, замученный сварливой принцессой. Дальше интересовало только одно: почему героев, спасающих принцессу, -- двое. Но и здесь неожиданности не оказалось.

Милый рассказик. А если учесть, что автору, когда он это написал, ещё не было и двадцати, то рассказ просто замечательный. Лишний раз видим, что по-настоящему хороший автор непременно должен пройти школу малой прозы.

Сам по себе сюжет не является новым. Идея заложить программу самоуничтоженния в персонаж, созданный для выполнения разового задания, истоптана до невозможности. Сходу вспоминаются «Спокойной ночи, мистер Джеймс», Саймака или «Какую услугу оказали Трурль и Клапауциус Королю Жестокусу» Лема. Стиль автора без заметных ляпов (сказывается многолетняя редакторская работа), а вот лишних слов, которые просят, чтобы их вычеркнули, по нескольку в каждом абзаце.

В области оккультных наук автор, несомненно, начитан, но едва дело касается христианства, начинаются ошибки. То, что католическая и православная церкви рассматриваются как мистические структуры с теми же практиками и степенями посвящения, что и у дьяволопоклонников, входит в фантастическую посылку автора; с этим пусть разбираются верующие читатели, но по мелочам-то зачем врать? Плюс к этому -- абсолютное незнание бытовых реалий. Откуда еловый бор в центре Сибири? Как ночью пройти сквозь старый ельник и не переломать ног? И при этом героя за всю ночь 2 (два) раза кусил комар. Грибной шашлык жарится не на углях, а на открытом пламени, причём к концу беседы магистров ветки всё ещё стоят шалашиком, прогореть не успели. А шашлык -- прожарился, хотя на веточку наколоты «крупные шляпки». Короче, ни единой бытовой детали, соответствующей реальности. После этого не верится и оккультным откровениям автора.

Автор влезает на чужое поле и, выясняется, что играть на нём он не может. Перед нами дилетанские потуги изобрести велосипед. Альтернативная история -- жанр не новый, и Рыбаков или Лазарчук делали такие вещи на порядок лучше Сорокина. Огромным разочарованием оказалось также то, что наш прославленный стилист совершенно не владеет словом. Инверсия фразы при стилизации давно уже стала признаком графомании. Посмотрите, как осторожно пользуется этим приёмом Акунин, и как бездарно Сорокин. Вторая претензия к стилю: приметы нынешнего дня, новые для героя, упоминаются вскользь, а то, что для героя просто и очевидно, растолковывается в угоду малообразованному читателю. В результате читатель думающий не испытывает ничего, кроме обиды на автора, который держит его за дурака.

Какому-нибудь начинающему авторёночку можно было бы за такое поставить и шестёрочку, но ведь автор -- честь и гордость «большой» литературы...

В детстве книгу эту читал и перечитывал многократно. А лет пять назад сунулся на любимые страницы и ужаснулся. Я заранее был готов сделать скидку на сталинскую шпиономанию, я подозревал, что язык у автора не самый изысканный, но я-то полез перечитывать самое любимое место -- встречу с подводными динозаврами, и новыми глазами увидел чудовищную сцену избиения беззащитных животных. Я понимаю, можно убить динозавра, чтобы спасти товарища, но вот, все уже в безопасности -- и следует залп, просто так, ради утоления садистической жестокости. Это был знак эпохи:

Где вчера плескались рыбы,

Динамит взрывает глыбы...

Обломков у нас теперь много, рыбы -- мало. Кому от этого хорошо?

Я понимаю, эпоха, веление времени, но простые человеческие чувства должны быть! Не можешь ставить проблемы завтрашнего дня, не пиши хотя бы сцен избиения. А ведь голоса в защиту природы раздавались задолго до написания книги Адамова, достаточно вспомнить роман Боборыкина «Василий Тёркин». В годы детства и юности Адамова эта книга была очень популярна. Однако, не в коня корм, Григорий Адамов предпочёл пойти по стопам Обручева, который тоже устраивал гекатомбы на пути следования своих героев. Три поколения россиян выросли на этих кровожадных книгах, природы у нас почти не осталось. Пора бы остановиться.

Оригинален страшный дар, который ведьма никогда прежде не использовала. Автор великолепно прописывает архонта, его отчаянные попытки любой ценой спасти город. Сопереживание главному персонажу так велико, что читатель ждёт, что ведьма непременно поможет городу и всей стране. Жестокая и справедливая концовка больно бьёт по нервам и заставляет о многом задуматься.

Не смешно и устарело как раз к моменту опубликования. А кроме политической сатиры в рассказе и нет ничего.

Когда-то это был один из лучших рассказов советской фантастики, и назывался он «Встреча в пустыне». За этот рассказ было бы не жалко поставить десятку. Но потом автор растянул сюжет до скучнейшей повести, и читать стало невозможно. Огорчительно всё это...

Автор откровенно подражает азимовскому циклу «Я робот». Получается неплохо, хотя, конечно, и труба пониже, и дым пожиже.

Боже, какими простыми казались эти проблемы каких-то тридцать лет назад. А стоило науке всерьёз заговорить даже не о КД, а всего лишь о клонировании, и всё оказалось совершенно не так, как представлялолсь авторам.

Основная беда произведения -- отсутствие какой бы то ни было авторской индивидуальности. Читал рассказ меньше года назад в сборнике «Фэнтези 2007», но сейчас пришлось снимать книгу с полки и пролистывать заново, чтобы вспомнить, о чём идёт речь. Вспомнил... это тот самый рассказ о пиратах, который невозможно отличить от повести Пехова, опубликованной в этом же сборнике.

Это не ошибка, я просто процитировал свой же отзыв на рассказ Андрея Уланова. Обратное тоже верно; та же самая амнезия немедленно после прочтения. В манере письма та же безликая гладкопись. Не избавиться от ощущения, что авторы -- клоны друг друга.

PS. Полтора года назад я написал этот отзыв. Написал после двукратного прочтения рассказа. И вот теперь, несмотря на мою фотографическую память, не могу вспомнить ничего. Не помогли также чтение аннотации и чужих отзывов. Вместо рассказа в памяти чёрная дыра. Третий раз перечитывать не стану, лучше снижу оценку ещё на балл.

Основная беда произведения -- отсутствие какой бы то ни было авторской индивидуальности. Читал рассказ меньше года назад в сборнике «Фэнтези 2007», но сейчас пришлось снимать книгу с полки и пролистывать заново, чтобы вспомнить, о чём идёт речь. Вспомнил... это тот самый рассказ о пиратах, который невозможно отличить от повести Пехова, опубликованной в этом же сборнике.

Овеществлённая метафора, новое прочтение легенды о Пигмалионе. Любовь действительно оживляет, не будь этого, Двадцать Седьмой в голову не пришло бы сойти с пьедестала.

Редко в фантастике можно встретить столь чистый и лиричный рассказ. И лишь потом замечаешь, что в душе осталась тончайшая горчинка: а вдруг девочке удастся найти координаты Земли?

Недостатком работы является отсутствие обобщений и какой-либо классификации. Брошюра может служить справочником, но не является сколько-нибудь серьёзным критико-публицистическим сочинением.

Один из немногих рассказов Головачёва, которые я сумел одолеть до конца. Я конечно рад, что автор занимает жёсткую антиклерикальную позицию, но нельзя же при этом до такой степени быть не в материале и так плохо писать. Русский язык вопиет об отмщении.

Странно было такое читать... В первом сборнике, восстанавливающем старую традицию, и вдруг -- тусовочный прикол, прямо скажем, не слишком смешной.

Страшно, гадко и притягательно. Текст гипнотизирует, словно ядовитая тварь. На месте героя всякий нормальный человек почувствовал бы неладное, схватил бы детей в охапку и был таков. Но человек, культивирующий разложение собственной души, не видит мертвечины вокруг себя.

Классический образчик некроромантизма.

Рассказывают, что «Крылья Гарпии» -- самый первый фантастический рассказ Георгия Гуревича, написанный ещё в конце сороковых годов. Когда молодой автор принёс своё произведение в редакцию, он услышал: «Писать следует научно, а не о крылатых девках». Как раз в ту пору шли гонения на космополитов, был окончательно запрещён Александр Грин, так что Георгий Гуревич почёл за благо последовать совету и принялся писать о человеках-ракетах и стремительных тополях. «Крылья Гарпии» он сумел опубликовать лишь через двадцать лет. Георгий Гуревич -- один из немногих писателей, сумевших оторваться от теории ближнего прицела и найти себя в новой фантастике, но ничего подобного «Крыльям Гарпии» ему уже не удалось создать.

В чём-то повесть наивна, в чём-то научно несостоятельна. Астероид не просто оказывается кусочком поверхности взорвавшегося Фаэтона, это именно тот кусочек, где у фаэтонцев хранился золотой запас. И золото лежало не в слитках, и не самородках, а в виде золотой фольги, которую было очень удобно разрезать обычными ножницами и сделать антенну. И на камбузе планетолёта случайно оказался нужный том энциклопедии, где описано, как эту антенну делать. Короче, текст переполнен роялями в кустах. Научность всегда была слабой стороной Георгия Гуревича. А вот тётя Нада получилась как живая. А уж затронуть тему секса в далёком 62 году -- для этого нужно было обладать большой смелостью. «Не обещаю безумной любви, но верность гарантирую», -- конечно проклятый буржуин получил от советской женщины отлуп, но ведь слова были произнесены! За это -- дополнительный балл автору.