Странная, однако, книжица. Я прочёл ещё не всю, но уже более половины представленных текстов. И покуда не нашёл ни одного связного рассказа. Здесь нет сюжетов, нет героев, даже отрывочных событий почти нет. Выражаясь словами одного из авторов, перед нами «разговоры ни о чём». Причём, очень серьёзные, без намёка на юмор. Такое порой встречается, особенно в недрах сетературы. Но целый сборник, почти на двести страниц размером?.. К чему бы это, и где найдётся достаточное количество любителей подобного чтения? Все авторы, а их немало, живут в Житомире (шестеро), Бердичеве (один) и Новограде-Волынском (двое). Может быть, там расположилась особая зона, аномалия, способствующая появлению писателей абстракционистов?

Тем, кто ценит здравый смысл, читать не рекомендую.

Ну, хорошо, захотелось автору столкнуть очередной звездолёт с очередным метеоритом и, как обычно, оставить на обломках единственного выжившего. И этот единственный принимается героически вести дневник, ничем не отличающийся от десятков подобных дневников, придуманных другими авторами. Но почему автор делает это столь безграмотно? Если за сутки звезда, не имеющая видимого диаметра, приблизилась настолько, что героя начало припекать, то какова должна быть скорость обломков? Сотни, если не тысячи С... И это в обычном пространстве, безо всякой защиты. При таких скоростях обломки должно разнести в прах обычным фоновым излучением. Кстати, чем ближе звезда, тем медленней падают обломки... Забавное явление. Впрочем, тотальная безграмотность тоже является доброй традицией Молодых Талантливых Авторов. Так что перед нами ажно две добрых традиции.

Этим маленьким рассказом Александр Грин доказывает, что может не просто писать в стиле критического реализма, а может делать это не хуже великих мастеров. Чехов, Горький и тут же Грин со своим «Наказанием».

Есть в этом рассказе высшая правда; если уж впрямь поставил себе границу, переступать её не смей, -- худо будет.

Трудно назвать этот рассказ философским на том лишь основании, что герой сам себя называет философом. Недаром трактирщик только из вежливости сплёвывает мимо его сапога. А то, что у отшельника с вершины неприступного «Виноградного пика» есть горячий пирог с мясом и холодненькое барабонское -- это настоящая фантастика. Как писал Саша Чёрный:

Жить на вершине голой,

Писать простые сонеты

И брать у людей из дола

Хлеб, вино и котлеты...

Хочу туда, в отшельники, в рассказ Александра Грина.

Всё-таки, Александр Грин -- неисправимый романтик; ничего реалистического в этом красивом рассказе нет. Наивно представление, будто сила искусства способна изменять течение истории, ещё более наивна мысль, будто сторожа, мечтающего о карьере трактирщика, можно смутить таким рассказом. Вот уж где он поиздевался бы от души! Тем не менее, рассказ хорош и создаёт очень гриновское настроение.

Пересказывать сюжет не буду, но основную идею разглашу... Некий сеньор Лоуренс много лет работал в военном ведомстве, изучая способы волнового управления солдатами. Результаты получались сногсшибательные, но немедленно использовать их для убиения ближних не получалось, поэтому учёный был изгнан из вооружённых сил, не то ему позволили уйти оттуда и открыть маленький бизнес по волновой коррекции психики. Но потом военные одумались и вместо того, чтобы решить дело по-хорошему, прислали за изобретателем бронетранспортёр полный солдат. Видать, забыли бедняги, чем занимался сеньор Лоуренс на военной базе.

Вот до чего глупы проклятые империалисты! Или это кто-то другой глуп?

Если читать эту юмореску медленно-медленно, вдумываясь и вживаясь в каждую фразу, то вдруг оказывается, что натурфилософская шуточка исполнена такой щемящей грусти, что запросто может пробить читателя на слёзы. Только помните, что медведь Коала никогда не прыгает по веткам. Он нетороплив. Поэтому, пожалуйста, читайте неторопливо.

Прекраснейший рассказ о любви, который автор сумел уложить ровно в дюжину строк.

«Безоблачные облака», -- так сказать может только Феликс Кривин. Если кто-то вдруг случайно не знаком с творчеством этого замечательного писателя, найдите его и читайте всё подряд: притчи и юморески, прозу и стихи, афоризмы и просто умные мысли. Пересказывать Кривина бесполезно, можно только читать, восхищаться и знать наизусть.

Чем замечательно творчество Феликса Кривина, так не только игрой слов, но и умением из естественно-научного факта, порой общеизвестного, сделать вывод, имеющий отношение ко всей человеческой жизни. Читаем о Гольфстриме, а оказывается, про себя. «И он остывает. И поворачивает назад. Потому что, когда остынешь, всегда поворачиваешь назад». Прочитав такое, очень подумаешь, прежде чем повернуть вспять. Так и пишутся настоящие притчи.

А многие ли заметили, что рассказ Лукьяненко начинается на том месте и едва ли не с той фразы, на чём заканчивается один из лучших рассказов Бориса Штерна «Чья планета?» Так что, рассказик-то не с одной, а с двумя подковырками.

Не смею ставить этому стихотворению оценку. Кто я такой, чтобы со своими десятками соваться в высшую сферу? Но я хочу сказать, что ни один из предыдущих отзывов меня не ужаснул. Со всеми я согласен и не согласен одновременно. Алексей Константинович Толстой не знал толка в искусстве обольщения, всю жизнь он любил одну женщину, и вся его любовная лирика посвящена ей одной. При чтении стихов это заметно. Думаю, миллионы наших современниц могли бы позавидовать той, для которой это написано.

Но к сожалению, школьная программа литературоведения способна изгваздать всё. Нужно быть гениальным учителем, чтобы при чтении в классе любовной лирики не вызвать дурацких смешков у части класса. А где этих гениев набрать, чтобы в каждый класс?

А что касается романса, то мне кажется, гениальные стихи не нуждаются в подпорках даже в виде гениальной музыки и божественного исполнения. Самые лучшие романсы написаны на столь пошлые тексты, что оторопь берёт. А этот романс почему-то дома, наедине с собой петь не хочется, да я и никогда не пытался. Читаю просто стихи, старательно избавляясь от навязанной Чайковским мелодии.

История не слишком счастливой жизни и ранней смерти. Может быть, героиня не то просила у подошедшего незнакомца? Во всяком случае, в последний раз я надеялся, что Таня попросит иное, нежели она попросила.

Рассказ в целом предсказуем, что несколько снижает восприятие, зато стиль, манера писать -- превыше похвал. Неторопливый, невыпендрёжный, но удивительно точный и образный стиль. В конце-концов, неважно, что рассказ предсказуем, читать его можно ради одного только удовольствия от чтения.

Я не альпинист, поэтому поправьте меня, там, где я ошибаюсь. А теперь начинаю пересказывать этот шедевр. Знака спойлера не будет, весь сюжет заключён в названии, так что, ничего я не выдам; в тексте имеется только набор глупостей.

Итак, на вершинах четырёх гималайских семитысячников нужно установить некие приборы. Три прибора уже установлены, и двое альпинистов поднимаются на четвёртую. Когда до вершины осталось совсем немного, сходит лавина и сбивает главного героя. А его напарник быстренько перерезает верёвку, чтобы избавиться от ненужного восхождения и поскорей вернуться в любимый яхт-клуб. Спрашивается, кто его тащил в горы, если он готов на убийство, лишь бы избавиться от этой обузы. Забегая вперёд, скажу, что негодяю поверили, быстренько повторили восхождение, установив запасной прибор, и уже собирались уходить, когда прилетел орёл и «в когтях у него оказался кусок верёвки, отрезанный наискось ударом ножа». Подобного торжества справедливости я не ожидал, но чего только не бывает в Гималаях. После этого негодяю была брошена банка тушёнки, и его изгнали из лагеря. Совершив акт возмездия, альпинисты вызвали вертолёт, который зачем-то начал обшаривать окрестные альпийские луга.

Альпинисты, скажите, вы всегда бросаете погибших в горах или так поступают только герои Грешнова? А пропавших ищете не там, где их лавиной накрыло, а там, куда вертолёт подняться может...

Тем временем главного героя выкапывает снежный человек, и новоявленный друзья начинают кружить по горам. При этом главный герой не делает никаких попыток сориентироваться на местности и выйти к людям. Он может только тащиться позади неандертальца и жалобно ныть. Неандерталец очень успешно промышляет корешками и горными баранами, так что даже умудряется кормить напарника. Правда, сырое мясо герой кушать не способен, поэтому он варит суп. Для этого у него есть крышка от прибора и таблетка сухого спирта. Вот на этой единственной таблетке он и варит суп. Вкусный, наверное...

Потом главный герой встречается со снежным барсом-людоедом (как же без этого, в Гималаях шагу нельзя шагнуть, чтобы не встретить снежного барса, который непременно захочет вас схарчить), но и тут дикий человек выходит победителем.

А потом прилетел вертолёт. Я честно говоря, боялся, что спасатели пристрелят последнего неандертальца, но тот успел нырнуть в кусты, оставив всех в глубоком недоумении. И в этом недоумении основной пафос произведения.

Один из лучших рассказов Валентины Журавлёвой. И всё же, при чтении меня не оставляла одна мыслишка: «А может быть, Горчакову всё-таки надо было уйти в моряки? Человек, который с такой лёгкостью меняет «любимую» науку на что-то другое, вряд ли будет приличным учёным. Да ещё оказывается, он не видит разницы между чтением учебника и собственной работой... нет, такому в науке не место. Ну, дала ему Кира Сафрай новую блестящую игрушку, удержала на время в физиках, так ведь потом снова станет трудно, и избалованный мальчик опять захочет в моряки.

Ну почему я не помню этого рассказа? Ведь книга стояла у меня на полке все эти сорок лет. На самой верхней полке, в третьем ряду. И вот теперь я её не просто снял, чтобы стряхнуть пыль, но начал перечитывать...

Очень далёкое будущее. За миллионы лет человечество освоило всю Вселенную и даже на самой границе Вселенной выстроило обсерваторию. И вот оттуда прибегает пожилой академик и кричит, что красное смещение сменилось фиолетовым и через два дня вся наша Вселенная погибнет. Собирается Верховный Совет; первым делом решает, что простому народу знать о катастрофе не обязательно, затем начинает думать, что делать дальше. Кто-то предлагает прорываться за пределы Вселенной на дисколётах, но этот вариант отброшен, ибо бежать было бы трусостью. В результате решено аннигилировать Землю со всем населением (всё равно пропадать) и создать особый луч, который сможет донести в иные Вселенные самую важную информацию о человечестве (никакой иной объект полностью освоенной Вселенной для аннигиляции, очевидно, не подходит). Человеку по имени Эомин поручено отобрать ту бесценную информацию, ради которой гибнет так ничего и не узнавшее человечество. И Эомин выполняет задание! Вся информация укладывается в два слова:

Ну почему я не помню этого рассказа?! Должно быть, неокрепшая психика, опасаясь за моё душевное здоровье, заблокировала ужасное воспоминание.

По счастью этот памфлет уже в значительной степени устарел. Думаю, сам Лазарь Лагин был бы доволен этим фактом; настоящие сатирики для того и стараются, чтобы их писания устарели как можно быстрей.

Ну вот, Азимов на эту тему писал, Веллер писал, теперь Инна Живетьева взялась... Разве что оракул у Живетьевой не кибернетический, как у Азимова, и не медицинский, как у Веллера, а более привычный, почти фэнтезийный. И, кажется уже ясно, чем всё кончится, как вдруг концовка ставит всё на голову. Два человека покуда проклассифицировало этот рассказ, и единственное совпадение -- то, что сюжет у рассказа линейный. Всё прочее понимается по-разному.

Замечательны фразы, которые кот-оракул говорит мальчишке. Такие из головы не придумаешь, по всему видать, автор наслушалась этих холодно-профессиональных речей в редакциях, издательствах или местных отделениях союзов различных писателей. Но вместо того, чтобы огорчаться или обижаться, донесла до листа бумаги, превратив обиду в литературу. Так и должно поступать.

Превосходный рассказ! Умный, психологически тонкий. Прочитал и поневоле задумался: старые девы возятся с кошками, чтобы скрасить одиночество, или они потому и остались старыми девами, что некогда опрометчиво связались с мурлыкающими существами? И ведь ничего против кошки не скажешь, та тоже права со своей, кошачьей точки зрения. Так что, даже любителям кошек от этого рассказа обидно не будет.

Плюс ко всему -- прекрасный язык. Вот пример: «неторопливо вкушал плов женатый техник», -- это героиня оглядывает скучающим взором заводскую столовую. Характеристика не столько техника, который больше в рассказе не появится (хотя вот он, весь как на ладони!) -- но полностью исчерпывающая характеристика героини. Попробуйте так, одной фразой описать двоих людей: того, что смотрит, и на кого смотрят... Так что перед нами не только короткий, парадоксальный фантастический рассказ; любителям хорошей прозы он тоже понравится.

Прелестнейший бред. Медленное нагнетание безумия, причём не злого, не жестокого, а такого, в котором и сам бы не прочь побывать, чтобы пообсыпалась пыль с ушей и можно было взглянуть на мир по-новому. Превосходная фантазия в сочетании с умением держать сюжет. Рекомендую любителям короткой прозы.

Что может быть более субъективным, чем абсолютный солипсизм? А тут перед нами мир, построенный по законам объективного солипсизма. Подобного парадокса я ещё не встречал. А если добавить сюда сверхмалую форму рассказа и блестящую концовку... оценка десять баллов без вариантов!

Елена Навроцкая написала рассказ, направленный против абортов. Я тоже противник абортов, но такая подтасовка аргументов, какой занимается автор, мне решительно не нравится. Соответственно, не нравится и весь рассказ.

Очередная постапокалиптика. На этот раз дело обошлось без атомной войны, Земля гибнет по «естественным» причинам, что уже хорошо. Неясно, правда, с чего бы Солнцу гаснуть, водородного ресурса должно хватить ещё на несколько миллиардов лет. Тем не менее, Солнце гаснет, примем это как данность. На Земле холодает, люди вымерзают, что тараканы. При этом и ведут они себя не лучше тараканов: единственный способ согреться -- налить лужу солярки на бетонный пол, поджечь и сидеть у чадного костра. О том, что дольше других проживут те, кто сумеет соорудить печь с форсункой или дизельный калорифер, автор не подумал. О том, какие катаклизмы должен устроить не желающий сходу выстывать океан, автор также не подумал; Земля замерзает чинно и благообразно.

Далее начинается сюжет:

Очевидно, автор прочёл в какой-то популярной статеечке, что Юпитер иногда называют недоделанной звездой. Опять же, всё происходит очень аккуратно, «молодые талантливые авторы» очень любят аккуратные катастрофы, а то ведь вспышка сверхновой спалит все планеты Солнечной системы без остатка. А так, стало хорошо, тепло, и кто дожил до этого счастья, тот выжил. Конец рассказа.

Но вот беда, если Юпитер будет гореть аккуратно, то, имея массу менее 1% солнечной, он и излучать будет в сто раз меньше. К тому же, расстояние от Юпитера до Земли даже в момент максимального сближения превышает 4 астрономические единицы, а рассеяние лучистой энергии, если не ошибаюсь, прямо пропорционально кубу расстояния. То есть, прибавка тепла будет практически нулевой.

Научно-фантастическая составляющая рассказа оказывается несостоятельной, а никакой иной составляющей в рассказе нет. Никто не борется, никто не проявляет лучших или худших человеческих качеств, никакие проблемы в рассказе не поднимаются. Даже приключений и то нет.

И всё-таки, почему «молодые талантливые авторы» в массе своей столь безграмотны? Почему-то Иван Ефремов, Хол Клемент, Александр Громов могут делать допущения, ошибки в которых способны обнаружить только специалисты, а молодым авторам лень даже в школьный учебник заглянуть. Не брались бы тогда за научную фантастику, что ли...

При чтении меня жутко раздражала рефреном повторяемая фраза: «Он умер, мой император». Действительно, если император окружён дуболомами, немедленно убивающими всякого, на ком остановится императорский взор, то таковой владыка ничего и никогда добиться не сможет. А ему бы этого чрезмерно ретивого слугу на кол посадить, так остальные немедленно начнут соразмерять силу рвения. Собственно, в реальной истории так и было: если подозреваемый умирал под пытками, наказывали, вплоть до смертной казни, палача. А тут... кого бы и о чём император ни спросил, в ответ слышится: «Он умер...» Так нечестно; автор играет сам с собой в поддавки.

Еще раз к вопросу об умении читать между строк. Короткий сатирический рассказик, весь, можно сказать, посвящённый коммунистическому воспитанию. Но где-то на грани восприятия просверкивает усмешка писателя, издевающегося не только над тем, что «должно» подвергать осмеянию, но и вообще, надо всем, достойным осмеяния.

«Ах, какая чудесная мичуринская клубника! -- А ты, умница, как догадалась, что она мичуринская?» -- и вот уже видна усмешка автора над теми вещами, над которыми смеяться низ-зя! А что делать, с глупостью человеческой, как не смеяться над ней? Но раз «низ-зя», то можно такое почтение выказать, какое только дуракам на долю достаётся. И цензору не придраться, и автор посмеялся вволю. Потому крошечные «Обидные сказки» Лазаря Лагина до сих пор читаются. Жаль только, что они до сих пор обидны. Всё-таки, хотелось бы, чтобы сатира побыстрей устаревала.

Другому бы автору поставил за такую вещицу шестёрку, а то и семёрку, но с Аренева и спрос больше. Невместно автору такого уровня своими словами старые анекдоты пересказывать.

Повесть посвящена «разоблачению» модной в начале 60-х годов теории малых дел. Согласно этой теории каждый человек должен делать своё маленькое дело, и держать в круге света некоторое количество близких людей. И тогда из многих малых дел получится одно великое, и миллионы кругов света сольются в один солнечный мир. Ариадна Громова описала погибший постапокалиптический мир, в котором одиноко горит последний круг света. Гибель этих людей предопределена, не тем, что главный герой мало или не так любит их, а тем, что он оказался единственным, кто смог зажечь этот круг. Окажись их побольше, тьма не наступила бы.

И всё же, несмотря на методологическую, философскую ошибку, повесть Ариадны Громовой написана блестяще и достойна того, чтобы её читали и через полвека после появления на свет.

Рассказу можно было бы поставить и более высокую оценку, если бы эта же ситуация, один к одному, не была прописана в рассказе Виктора Колупаева «Случится же с человеком такое!»

С лёгкой руки Роулинг появилась в фэнтези магическая школа. И теперь самые разные авторы вставляют эту школу в свои романы и рассказы. Перед нами один из удачных случаев такого рода. Автор придумал смешную ситуацию, связанную с обучением юных волшебников, и кратко её рассказал. Открытий и откровений в рассказе нет, но читать было приятно.

Основной недостаток рассказа в его несамостоятельности. Серии таинственных терактов располагаются на поверхности Земли в той же последовательности, что и Зоны в повести Стругацких «Пикник на обочине», психология Мерцающих скопирована с рассказа Каттнера «Лучшее время года». Правда, пришельцы из будущего у Каттнера -- всего лишь зеваки, а Мерцающие Ивана Кузнецова -- активные игроки. А что касается людей, то они и у Каттнера, и Кузнецова -- существа страдательные. Это лишь кажется, что герой Кузнецова что-то активно делает. Ну, вышиб он из игры одного из Мерцающих... заметьте, не убил, не ликвидировал, а всего лишь, ценой собственной жизни, вышиб из игры. Но ведь игра не прекратилась, и по-прежнему скучающие бездельники будут развлекаться, проливая человеческую кровь. Что-то здесь видится глубоко неправильное.

С тех пор, как девятнадцатилетний Виктор Гюго написал свою первую повесть «Последний день приговорённого к смерти», кто только не живописал неприятное ожидание кончины. В современной отечественной фантастике я бы отметил рассказы Сергея Соловьёва и Леонида Каганова. Но у двоих последних люди умирают своей смертью и дополнительное существование является как бы посмертным. У Виктора Гюго главный герой -- убийца, то есть, формально он заслужил свою участь. У Олега Козырева право на жизнь отнимают хам начальник, склочные соседи, ещё кто-то... А ведь действие рассказа якобы происходит в будущем, когда все болезни, а также и старость побеждены, и люди могли бы жить практически вечно. Однако, в этом будущем царствуют хамство, бюрократия и коммунальные склоки. При этом никакого памфлета нет, вся идея рассказа заключается в три слова: «Не хочу умирать!» Что-то здесь автор не додумал.

У Георгия Гуревича есть рассказ на похожую тему, только там у людей появляется возможность дать дополнительный срок жизни. Не отнимать, а давать. Правда, пока ещё не всем, а лишь единицам. И насколько же этот рассказ оказывается серьёзней и человечней того, что написал Олег Козырев!

В целом рассказ получился слабым и очень несамостоятельным.

Дважды внимательнейшим образом прочёл рассказ, но разобраться в действующих лицах так и не смог. Полковник и капитан, гений и супермен, блондинистая олигофреничка секретарша и супердама, объявившаяся в самом конце; почти у всех есть незапоминающиеся имена, все очень много говорят, одного или даже двоих убивают. Зачем убивают -- неясно, кто победил -- тоже непонятно. Начал было расчерчивать лист бумаги, чтобы составить таблицу «Кто есть кто и что он тут делает», но потом плюнул. Чего ради? Если автор так написала, читатель-то зачем должен страдать? Ради необычного фантастического допущения? Так и оно не вполне оригинально; Роберт Шекли уже прошёлся по нему подкованным сапогом пародии.

Если кто-то сумеет понять, чем дело кончилось, пусть напишет отзыв и на пальцах объяснит мне, дураку, чего ради гений, зная, что в органах его убьют, явился туда с повинной, чего ради органы (если это их рук дело) взялись убивать, зачем супермен подставил горло под выстрел, и кто в результате кого победил? И самое главное, сумеет ли дворник Вася сгонять за пивком в параллельное пространство?

Для юмористического рассказа текст длинноват и скучноват. Никаких философских, психологических и иных серьёных откровений или хотя бы наблюдений в рассказе не имеется. Концовка вполне ожидаема, причём, фантасмагория, предшествующая концовке, весьма напоминает одно из путешествий Йона Тихого. Текст тяжёл, манера письма -- вязкая, хотя язык и правильный. Высокую оценку ставить не за что, слишком низкую -- тоже. Середнячок, увы.

Вот это и есть настоящий памфлет, сатира не только политическая, но обращённая разом на все недостатки человека и общества. И ведь не устарело ни каплюшечки. Сто тридцать лет прошло, а как про нас писано:

Нет, господа! России предстоит,

Соединив прошедшее с грядущим,

Создать, коль смею выразиться, вид,

Который называется присущим

Всем временам; и став на свой гранит,

Имущим, так сказать, и неимущим

Открыть родник взаимного труда.

Надеюсь, вам понятно, господа?

Политический памфлет в сегодняшней фантастике отсутствует практически нацело, но раз у нас имеются такие произведения, ничто не потеряно.

Десять лет дон Педро Гомец,

По прозванью Лев Кастильи,

Осаждает замок Памбу,

Молоком одним питаясь.

-- и никто не знает, зачем он это делает, да ещё таким причудливым образом.

Не представляю, как писать отзыв на произведение, которое помнишь наизусть. Могу сказать только одно: кто ещё не читал, прочтите непременно! Издевательский гротеск, фантастическое видение мира, великолепная стилизация под романсеро и, конечно же, отличный, неустаревающий юмор.

Подарить ему барана --

Он изрядно подшутил!

Ещё одно переосмысление легенды о Гамельнском Крысолове. И, надо сказать, удачное. Автор не подражает никому из предшественников и не заимствует ничьих идей. Рассказ, написанный на тему, о которой, казалось бы, невозможно сказать ничего нового, получился совершенно самостоятельным хотя и слегка назидательным. Впрочем, немецкая романтическая новелла, под которую замаскирован рассказ, и должна быть назидательно-сентиментальной.

Вот это наивняк! -- держите меня всемером... Значит так, если взять шестьдесят тысяч украинских парубков и дивчин и изолировать их на небольшой курортной планете, то через полтораста лет их потомки выстроят на редкость патриархальное общество, где все будут чинно взявшись за руки ходить в церковь, переходить улицу только на зелёный свет даже там, где машин никогда не бывает, а в свободное от этих дел время

Любителям прикалываться над авторами рекомендую настоятельно.

Конечно, Олди, всё-таки мастера. И помрачённую психику умершего человека пишут так, что веришь, будто там именно так и будет. Впрочем, можно ведь и сдаться, уйти в небытие, погаснуть. Рая и ада не будет ни для кого, только чистилище для тех, кто сам выбрал этот путь: оставаться человеком и на том берегу.

Рассказ больной и нервный, но концовка, последние четыре строки утишают и сглаживают боль и надрыв. Отдельное спасибо авторам за эти четыре строки.

И опять, рассказ неплохо написан, но оставляет мерзкое послевкусие. Нужно очень ненавидеть род людской, чтобы написать такое. Причём самое скверное не то, что человечество потеряло последний шанс на спасение, оно, с точки зрения автора, это заслужило. Хуже то, что зараза, разносимая людьми, двинулась дальше. Угодно испортить себе настроение -- читайте.

Сильная идея, очень пристойное исполнение, а ощущение от рассказа остаётся прескверное. Очень неприятно сознавать, что всякий человеческий порыв может оказаться всего лишь результатом воздействия болезнетворного вируса. Конечно, автор не прав, подобный, глубоко встроенный вирус уже не является паразитом, даже симбионтом его назвать вряд ли можно. В конце концов, любая митохондрия в любой клетке нашего тела, это потомок эукариота, жившего когда-то совершенно отдельно от клетки носителя. Что же теперь, сидеть и митохондрии из себя выковыривать? И тем не менее, впечатление от рассказа тяжёлое. Тем, кто хочет развлечься в свободную минуту, браться за этот рассказ не рекомендую.

Очень непродуманный и весьма несамостоятельный рассказ. Об уменьшении людей кто только не писал, навскидку вспоминаются Ларри, Брагин, Вайс... и всё это восходит к Джонатану Свифту, отправившего Гуливера в страну великанов. Но больше всего рассказ Андрея Егорова напоминает «Путешествие седьмое» Станислава Лема. Там тоже было создано общество многократно уменьшенных людей.

Разумеется, никто данный сюжет не запатентовал, так что вопрос стоит иначе: как и чего ради всё это написано. А написано плоховато. Поначалу главный герой предстаёт мелким пакостником, он уменьшает людей и отправляет их в аквариум в качестве мести. Начальник, жена, сосед, уличный грабитель... А любовника жены так и вовсе топит в унитазе. Под конец он бродит по городу, выискивая для уменьшения самых молодых и здоровых людей, причём деградация героя от мелкой сволочи до маньяка преступника никак не показана. А уж когда он красиво умирает, высказывая уверенность, что созданное им человечество не погибнет... тут создаётся впечатление, что автор и вовсе на стороне своего персонажа.

Совершенно непродуманы размеры уменьшенных существ. Поначалу они оказываются ростом сантиметра в два (меньшего невозможно поймать не повредив, да и лилипут меньших размеров не сможет ранить хозяина), затем в террариуме, пусть даже занимающем половину комнаты, возникает целое общество, строятся воздушные шары, плавают корабли... Там рождаются дети, идут войны... то есть и время начинает вести себя неадекватно. Ни в какую систему всё это не приведено, создаётся впечатление, что автор попросту забыл, о чём начинал писать и заканчивает совершенно другой рассказ.

Ну и концовка, нелепая и принадлежащая третьему рассказу.

Рассказ не показался мне удачным. Героизм и крутизна главного героя показаны слишком примитивно: как сокрушение черепов встречных и поперечных. К тому же, мелкие подонки, обитающие в трущобах, обладают прекрасно развитыми инстинктами и никогда не полезут на того, кто способен свернуть им шеи. Опять же, если женщин во Вселенной практически не осталось, откуда хозяйка «Розового бутона» берёт своих девушек? Если «Розовый бутон» -- брачная контора, то что она делает в трущобах среди притонов? Если это публичный дом, то тогда весь рассказ попросту рассыпается и теряет смысл.

И последнее. Рассказ «Кукла» не лучший в творчестве Ильи Варшавского, но это рассказ, написанный рукой мастера. Рассказ Михаила Кликина, написанный на тот же сюжет, но с позиции «всё было наоборот», уступает предшественнику по всем параметрам.

Третий постапокалиптический рассказ в одном сборнике. Слегка многовато. Зато сюжет рассказа вызывает чувство умиления. Дело в том, что автор случайно услыхал где-то, что после атомной катастрофы должна наступить ядерная зима, и, не зная, что это такое, принялся живописать: «погода солнечнаня, ясная, мороз. Снег ослепительно бел, небо кристально голубое. И тысячи промаркированных трасс, и сотни подъёмников...» Среди этого великолепия несётся на суперлыжах супергерой. Уходит от погони, по крышам небоскрёбов, что на улице Ленина, петляет среди развалин заводов, где возле радиоактивных станков до сих пор лежат замёрзшие трупы рабочих, лупит лыжной палкой каких-то промутировавших хищников. Этакий лыжный боевичок с необязательным хэппи эндом. Чудовищно инфантильные представления автора о последствиях атомной войны вызывают даже не удивление, а интерес сродни клиническому. Разве что у Томаса Диша я читал об атомной войне ещё больший бред («Сто две водородных бомбы»).

Бедная фантастика! Почему всякий безграмотный недоучка считает, что уж фантастику-то он творить может?

Хороший язык, хорошо прописанные детали, но весь рассказ абсолютно ожидаем, и не говорит ничего нового, по сравнению со множеством аналогичных постапокалиптических рассказов. С первых строк ясно, о чём идёт речь, автор ничем не порадовал, не удивил, не ужаснул. Боюсь, рассказ забудется также легко, как был прочитан.

Хороший рассказ, интересная идея, отлично описаны разнообразные жители планеты и их взаимоотношения друг с другом. Язык, конечно, простоват, но чего ожидать от инопланетянина, излагающего свои мысли на неведомом носителе? Так что, при чтении получил немало удовольствия. А вот концовка подкачала. Слишком уж прямолинейно высказанная мораль сильно портит впечатление от рассказа.

Совсем недавно читал рассказ на эту же тему (В.Михановский «Страна Инфория»). Но рассказ Михановского издан в 1971 году, а этот в 2009. Почти сорок лет прошло, а прогресса никакого. Есть идея: понеже всё в мире информация, то значит, она может существовать сама по себе вне материального носителя. Сразу вслед за высказыванием идеи начинаются авторские ляпы. Прежде всего Евгений Гаркушев забывает, что информация потому и может работать в направлении уменьшения энтропии, что она не уничтожается при дублировании. А значит, жукам совершенно незачем так охранять свою непознаваемость. Читать, как учёные пытались изучать жуков, просто стыдно. Видишь ли, если жука разрезать, он лопнет и не останется ничего кроме вони. А ведь информацию мы получаем не только при помощи ножа. В бытность мою студентом я как раз изучал запахи и знаю, как много информации можно извлечь оттуда. Даже если не считать приборы, у человека имеется пять органов чувств, а вовсе не одно. Ле Шателье пробовал на вкус синильную кислоту и остался жив. А информационного жука кто-нибудь раскусить пытался? Или, например, применить скоростную съёмку, чтобы посмотреть, как он лопается? Или заморозить в жидком гелии, а затем применить лазерный микротом. Если жук взорвётся и в таких условиях, то это уже нарушение известных законов природы, а, значит, само по себе бесценная информация.

Впрочем, об этом ли рассказ? Десять страниц описаний, как люди реагируют на появление жуков, пара страниц рассуждений об их информационной природе, а потом концовка, дающая ответ на вопрос, который в рассказе вовсе и не задавался. Подобный ляпсус простителен новичку, пишущему свой первый рассказик, но не автору, издавшему уже несколько книг. Слабенький рассказ.

Обычно, оценивая сборники, я ставлю оценку по высшей планке, по лучшим повестям и рассказам, включённым в антологию. Но почему-то в отношении последних сборников издательства «Знание» это не получается. Кризис 1968-1970 годов подрубил эти издания, тоненькие книжечки, которые начали выходить после долгого перерыва, представляли жалкое зрелище и никак не могли утолить чудовищный книжный голод той поры. Потому и оценку достаточно высокую я тоже поставить не могу.

Идея рассказа точно повторяет рассказ самого же Гансовского «Демон истории», но «Демон» написан жёстче, сильнее. Зато в этом рассказе Север Феликсович дал волю своей любви к живописи. Не знаю, был ли он профессионалом, но он любил прекрасные картины и эту свою любовь умел передать читателю. Поэтому мне трудно судить, какой из рассказов лучше. Читайте оба рассказа, решайте сами.

Рассказ из бесконечного цикла «А вот ещё в нашей галактике был случай». Трое героических космолётчиков с незапоминающимися фамилиями и отсутствующими характерами совершают рутинный патрульный полёт. И вдруг -- планета! А с планеты -- радиопередача! Две страницы космонавты летят к планете и ничего не понимают. Потом ещё три страницы висят на орбите, слушают радио, смотрят телепередачи и по-прежнему ничего не понимают. Потом четыре страницы бродят по планете, безуспешно пытаясь вступить в контакт с аборигенами, и всё ещё ничего не понимают. Наконец, на последней странице, из моря выныривает некто неудобьсказуемый и всё популярно объясняет.

«Ух, ты!» -- сказали космонавты. Рассказ на этом заканчивается.

Язык рассказа отличается той степенью безликости, какая характеризует тексты, вышедшие из-под пера старательного редактора. Биологическая идея, а рассказ построен именно на ней, совершенно бредовая. Больше сказать нечего. Кому такое нравится, пусть читает.

Самый необычный из рассказов Владимира Михановского, но и он больше, чем на семёрку не тянет. Скучноватый стиль, пресный, как газетная передовица, неумение держать сюжет, который раз за разом превращается в экскурсию или иллюстрацию к положениям автора. Даже такая свежая, неординарная идея, как в этом рассказе, обрамлена нелепой историей о том, что главный герой отравился сыроежками, и всё ему привиделось. А уж что внутри рассказа творится... лекция с препятствиями, иначе на назовёшь. Автор и сам понимает это: «Только без лекций, -- взмолился я. -- Надоели хуже горькой...» Понимать-то понимает, а 90% рассказа -- голимая лекция. Худо быть писателем третьего ряда.