Благородные жулики в космосе. При этом автору до О Генри, что мне до звёзд. Скучно и безбожно затянуто (целых десять страниц!). Чем кончится дело я понял на двадцать третьей строчке, когда герой объявил, что будет охотиться с товарищем. Остальные девять страниц интереса не представляют. Удивляет только, почему герой не взял со своих нанимателей аванс? Интересно было бы посмотреть, как они попытались бы вытребовать его обратно.

В классификаторе пришлось писать, что произведение представляет собой пародию, хотя ничего пародийного там нет, рассказ представляет собой подражание марсианским рассказам Бредбери. Очередная экспедиция, закончившаяся очередной неудачей. Алексей Корепанов очень старался сымитировать стиль Бредбери, но сумел сымитировать лишь не очень хорошие переводы. Страшно перегруженные фразы, большое количество мусорных слов. Впрочем, некоторый внутренний ритм чувствуется, поэтому оценка выставлена достаточно высокая. Представляет ли рассказ самостоятельную ценность? Вряд ли. Но как эксперимент получилось довольно любопытно.

«Марсианские хроники» Рея Бредбери объединены в первую очередь поэтичным изложением историй туда вошедших. Поэтика текста напрочь отбрасывает самую возможность какой-либо научности. Ракеты громадны и пышут огнём, в них может поместиться всё, что вздумается, и это будет немедленно доставлено на Марс. Марсианские города волшебны и насквозь хрустальны, Марс то пустынен, то плотно заселён. И читатель, околдованный поэзией, всё прощает гению автора и всё принимает как должно. В рассказе Владимира Ильина, входящем в антологию «Новые марсианские хроники» нет и следа той поэтичности, зато есть попытка писать убедительно. И, значит, его следует оценивать совершенно по другим законам. И оказывается, что проверки на убедительность он не выдерживает. Каким образом в ракету могло поместиться всё, что туда засунуто? Еда и воздух на полсотни здоровых мужиков на несколько лет. Ведь даже гвозди привезены с Земли, и их хватило на десятилетие! И неужто весь этот склад не был обнаружен опытными взломщиками в первую же неделю? И никто в течение многих лет не заметил, что ежедневно на корабле срабатывает катапульта, выбрасывающая дневной паёк?

Не верю, что бандиты и убийцы, ни один из которых никогда не занимался производительным трудом, сумеют наладить системы жизнеобеспечения: добычу воды из подземных линз, утилизацию отходов, регенерацию воздуха и пр. и т.д. Совершенно непонятны планы Земли на этих людей. В тысячу раз дешевле было бы держать их до скончания века в комфортабельных одиночках, чем так мучительно зашвыривать на Марс без каких либо шансов на успех. И непонятно, как именно шестнадцать выживших собираются начинать на Марсе новую жизнь. Ну да, у них есть дома и оранжерея. Но для нормальной жизни требуются жёны, дети, связь с Землёй. Ничего этого нет и не предвидится. Миллиарды, потраченные Землёй вбуханы в песок и там сгинут. И, вообще, зачем нужен Земле полученный такой ценой Марс? Автор предлагает использовать Марс в качестве сырьевой базы и полигона для хранения отходов. Оба варианта никуда не годятся. Бриллиантовым будет это сырьё и эти отходы.

Впрочем, всё это ерунда. Главное -- неоправданное чувство оптимизма, которое пытается внушить автор. Ничего, кроме как подохнуть, герои рассказа не смогут. А будут ли они при этом до последнего стучать молотками или нет, уже совершенно неважно. Должны же когда-нибудь кончиться гвозди привезённые с Земли.

Бывает проза мужская, бывает женская, а бывает и девчоночья. Сколько приходилось читать, в основном у самопальных, непубликующихся авторов женского пола и юного возраста, рассказов, повестей и толстущих романов, где главным героем выведена сама авторша, а вокруг тусуются её подружки и пара приятелей. Причём автор может возвести себя любимую в ранг эльфийской принцессы, супервампирши, рыцаря Света, великого мага, адского князя и вообще кого угодно, наделённого неимоверной силы магией. Подружки и приятели также наделены всем этим, но в меньшей степени. А суть рассказа/романа в том, что героини тусуются и прикалываются совершенно также, как и в нынешней скучной реальности. Случается, эта убогая писанина бывает опубликована (имён называть не буду). Казалось бы, плюнуть и забыть, в надежде, что авторесса повзрослеет, выйдет замуж и тоже забудет грехи молодости.

Но вот Юлия Галанина показывает, что из любого сора, не ведая стыда, может вырасти удивительный цветок. Тавлейская жизнь, пустая и никчемушная, наполненная туснёй и девчачьими приколами, перемежается с описаниями каторги, куда героиня попала уже не по приколу, а вполне серьёзно. И мир, что тавлейский, что каторжный, придуман оригинальный, не повторяющий бесчисленные фэнтезийные миры. И медленно, очень медленно, вместе с героиней, читатель начинает въезжать в непростые проблемы тавлейской жизни. Конечно, то, что героиня страдает амнезией и не может вспомнить, как и за что она попала на каторгу, приём избитый, но в данном случае он оправдан. У Желязны, в «Принцах Эмбера» герой очнулся в амнезии и уже через десять страниц всё вспомнил. Тайны как таковой нет. Героиня Галаниной помнит достаточно много и постепенно вспоминает подробности своей жизни, которые и составляют канву романа. И по мере проявления воспоминаний вся девчоночья тусня оборачивается тем, чем она и является в действительности -- девчоночьей туснёй, а на свет являются настоящие проблемы. Отлично, просто отлично! Не так просто заставить современного читателя переживать: а что же будет дальше?

Теперь о недостатках или о том, что кажется таковыми.

Эротические сцены, откровенные, до грани порнографии, но нигде эту грань не переходящие. По нервам бьёт сильно, но при этом ни единого пошлого слова. Надо было суметь так написать. Я понимаю, девчонка-тусовщица выросла, и в жизни её появилось такое. Но вот беда, книгу, вся первая часть которой словно адресована девочкам-подросткам, теперь этим самым девчонкам не порекомендуешь. Придётся прятать её на верхнюю полку, чтобы внучки не достали, лет хотя бы до шестнадцати. А я уже похвастался, какую интересную книгу читаю, даже пару отрывков вслух прочёл, так что девочки ждут, когда книга перейдёт к ним. Претензия здесь одна: очень уж неожиданно, без предупреждения, упали на голову читателю эротические сцены. В теле романа они выглядят чужеродно, особенно, если учесть, что письма героини и её возлюбленного обильно украшены смайликами, не очень уместными в антураже условного средневековья.

Второй недостаток: провисшая концовка. Едва ли не самый симпатичный герой -- гном Выдра, совершенно неоправданно исчезает из романа. Всё время было убеждение, что он здесь не просто так, либо, если Айю и Выдру свела случайность, эта случайность сыграет на сюжет. Однако, этого не случилось, носок остался недовязан, Выдра ушёл своей дорогой, Айя -- своей. Жаль. Эти два момента не позволяют мне выставить роману заслуженную десятку.

В данном произведении чётко виден общий недостаток всех научно-фантастических рассказов, являющихся иллюстрацией к тому или иному утверждению естественных наук. В данном случае, Фриц Лейбер описывает свойства газов при сверхнизких температурах. Но то, что изящно получается в колбочке, никогда не получится при вымораживании атмосферы целой планеты. Не будет ровных слоёв, куда можно было бы ходить за воздухом словно в подвал за углем. Тем более не появится тонкого слоя сверхтекучего гелия, он практически мгновенно испарится и улетучится в межпланетное пространство, а следом начнёт испаряться затвердевшая атмосфера. Ничего не попишешь, лиофильная возгонка идёт в сотни раз быстрее, чем обычная.

Это ошибки основного научно-фантастического предположения. Но ведь есть ещё и путь, как люди дошли до жизни такой. Некая чёрная звезда вторглась в пределы Солнечной системы и уволокла Землю с собой. Это означает, что фактически две звезды столкнулись. Можно представить, какие возмущения произойдут на Солнце, да и на незваной гостье. Катаклизмы при этом будут таковы, что вся Земля попросту сгорит. К тому же, помним, что нутро у Земли тоже достаточно горячее, а земная кора очень тоненькая. Если Землю начать снимать со своей орбиты, мало что уцелеет на поверхности. Что не зальёт магмой, то зальёт водой. При этом, может быть, уцелеют споры низших растений и некоторые микроорганизмы. Но людям не останется ни одного шанса.

Так что, с точки зрения науки, этот научно-фантастический рассказ оказывается полностью провальным.

И всё же, рассказ читается, и неплохо. Фриц Лейбер использовал беспроигрышный приём, сыграв на детском желании читателя спрятаться от опасности под одеялом. Кто из нас в детстве не представлял, скажем, всемирного потопа, от которого мы спасёмся с помощью плота или подводной лодки, сделанных из пары бочек и десятка ящиков со двора соседнего магазина? Или такого же самодельного, но абсолютно несокрушимого дота, в котором мы дадим отпор проклятым фашистам... Когда я читал описание «гнезда» меня не покидало ощущение, что Фриц Лейбер рассказывает мне о моих же собственных мечтательных играх, которым я предавался в шестилетнем возрасте. Удивительно уютный рассказ, если, конечно, слово «уют» может быть применено к постапокалиптике. И я всегда вспоминаю историю о вселенском холоде с самыми тёплыми чувствами.

Ну, согрешил когда-то автор, написал n-ное количество фельетонов на злобу дня. Поставить проблему сколько-то широко автору не удалось, так что, в отличие от произведений настоящих сатириков, рассказики Бушкова устаревали стремительно. Что же, не всем быть мастерами короткого жанра. Но ведь Александр Бушков эти свои творения переиздаёт и переиздаёт, перетаскивая из одного сборника в другой. Скажите, ну кому сейчас может быть интересна сатирка на Брежнева и его окружение, стилизованная под рассказ Тургенева? Он бы ещё министров Александра III продёрнул, там тоже было немало кандидатов в паноптикум. Обидно видеть, как писатель, в общем-то талантливый, плетётся в хвосте сиюминутной журналистики.

Это такой рассказ, опубликованный по меньшей мере в двух антологиях и в виде аудиокниги. Герой рассказа аспирант Пальчиков мечтал узнать свою родословную, но дальше дедовских имён продвинуться не мог. А потом повстречалось ему нечто фантастическое (спойлера не будет!), заточенное специально под составление родословных, и говорит: «Предки ваши, дворяне Пальчиковы, старинный род, известный с XI века». Спросите, что дальше? А дальше -- ничего, дальше точка стоит. Непонятно только почему этот кусок текста назван рассказом, и что может извлечь из него неосторожный читатель.

Верю, что Александр Чаянов был крупным учёным-экономистом, но как писатель он явно не состоялся. Как и всякая другая утопия, картина, нарисованная Чаяновым на редкость отвратительна, да, к тому же и нарисована она неважно. Перед нами якобы крестьянская утопия, но всё действие происходит в Москве. В качестве утопиии видим множество мануфактурного товара (а кто же его делает-то?) и много отличного шоколада. Читаем рассуждения о живописи, видим войну с Германией, которую мужицкая страна одерживает даже не малой кровью могучим ударом, а и вовсе бескровно, за счёт управления погодой. То, что смерчи, уничтожившие германский вермахт должны были сносить те самые сельские хозяйства, о которых печётся автор, в голову ему не приходит. А до этого героя возят по Москве, показывают всевозможные здания, кругом фланирует гуляющая публика, бегают продавцы газет и сбитня, и всё это считается крестьянской утопией. А где же крестьяне? Массы, видимо, на полях, до изображения их жизни Чаянов не снисходит. Зато сообщает, что в качестве контрибуции с побеждённой Германии Совнарком избрал несколько десятков полотен Боттичелли, Доменико и т.д. А мужику оно надо? Он, что, этого Боттичелли в хлеву повесит? Но нет, крестьянин в повести так и не появляется, нам рассказывают о музеях, увеселениях городского жителя, а сельские мотивы ограничиваются ватрушками, которыми главного героя потчуют в Архангельском, и высокими грудями дамы-экскурсовода.

То есть, утопия остаётся утопией: она нежизненна и глупа. Следует отметить, что шоколад и ватрушки для избранных были во все времена. И при чём тут селяне? То есть, подразумевается, что они где-то есть и счастливы тем, что могут ублажать барина. А кто ещё, как не барин, уважаемый наш рассказчик? Не утопию он пишет, а нечто среднее между сном Обломова и мечтами Манилова.

Зато Чаянов сообщает, как именно было достигнуто сие благолепие. А было оно достигнуто военной силой. Крестьянские пулемёты работали не хуже пролетарских, рабочий класс железной рукой был приведён к покорности, после чего все немедленно возликовали. То есть, видим ту же самую идею классовой борьбы, которая никогда не приводила ни к чему, кроме массовой бойни.

Не верю ни единому слову великого экономиста. Забавно, что действие чаяновской утопии происходит всё в том же многострадальном 1984 году. Единственный факт, показавшийся мне интересным. Всё остальное скучно, глупо, отвратно.

Когда вокруг грязь и безобразия, ужас как хочется. чтобы объявился кто-то и всё за нас исправил, а заодно соседей перевоспитал и т.д. и т.п. Вот это халявное желание, чтобы бездельникам сделали красиво и лежит в основе этого рассказа. Рассказ написан как подражание гуслярским рассказам Кира Булычёва (много ли разницы между Мышуйском и Великим Гусляром?), только написано подражание куда как послабее и сама идея оказалась весьма сомнительной.

Типичный пример вырождения сериала. Писать больше не о чем, герои навязли в зубах и давным-давно разрешили все проблемы, ради решения которых явились на свет, но автор всё ещё доскребает ошмёточки недоработанных сюжетов, не замечая, что портит тем самым воспоминание о первом, замечательном произведении. Зачем это делается -- непонятно. Сам Гаррисон объяснял, что делает это исключительно из любви к русской водке. Конечно, это шутка, но, увы, очень похожая на правду.

Очень советская юмореска, старательно высмеивающая неких абстрактных бюрократов. Прочёл и словно окунулся в журналистику тридцатилетней давности. О работе чиновника автор не знает ровным счётом ничего, поэтому в рассказе фигурируют невнятно перечисляемые бумаги, совещания и согласования. Критика в воздух, очень удобная для того, чтобы её не замечать. Ну а то, что этот фельетон попал в антологию юмористической фантастики, объясняется, видимо, тем, что автор является одновременно и составителем сборника. Других причин стряхивать пыль с бесконечно устаревшего текста я не вижу.

Автор позиционирует себя как юмориста и КВНщика. Наверное, предполагается, что этот рассказ смешной, тем более, что он включён в сборник юмористической фантастики. Рассказик и впрямь написан так, что его удобно разыгрывать в виде интермедии в КВН. Но мне почему-то жаль команду КВН, которая бы вздумала предложить эту постановку на суд зрителя. Полностью бессмысленно и категорически не смешно.

Есть писатели видение мира которых бесконечно фантастично. Скажем, Гофман или Достоевский, сколь бы реалистическую вещь они ни писали, у читателя в воображении возникают картины одна фантастичнее другой. Эти люди показывают нам фантастичность бытия. Но есть и такие писатели, суть творчества которых -- реализм. И первый среди них -- Джек Лондон. Сколь бы странную, фантастическую, невозможную историю он ни рассказывал, основное впечатление, оставшееся по прочтении, ощущение правды, реалистичности происходившего. Здесь нет места таинственной мечтательности, всё чётко, зримо, фактурно. Данный рассказ не является исключением. Да, перед нами невозможная история, фантастичность происходящего буквально зашкаливает, но, тем не менее, рассказана она так, что самый завзятый скептик верит прочитанному. Я не берусь сравнивать Лондона с Гофманом, не могу судить, кто из них матери-фантастике более ценен. Два мастера удивительно разных, но равно великолепных.

Вот такие мысли вызвало у меня прочтение фантастического рассказа великого реалиста.

Слабый рассказ, рядовая страшилка, какой сейчас уже никого не напугаешь. Из рассказа ничего не следует, автор просто пересказал некое мистическое происшествие. Ну, пересказал, и что дальше? Мне было откровенно скучно.

Года не прошло, как читал этот рассказ, а теперь гляжу на собственную (невысокую) оценку, на классификацию, и не могу вспомнить:кто такая Людмила Макарова, о чём речь шла в рассказе? Даже подробная аннотация не спасает. Нашёл сборник, перечитал рассказ -- ах, да-да, было! И ведь через день снова напрочь забуду, о чём в этом нано-турбо писалось. И что делать? Писать отзыв со спойлером в виде подсказки себе самому? А нужно ли? Лучше изменить выставленную оценку в сторону уменьшения и дать рекомендацию самому себе: «больше не перечитывай», а всем остальным: «и не читайте». Скучновато и пустовато.

Стандартный великий непризнанный изобретатель, стандартно начавший с вечного двигателя и столь же стандартно не нашедший применения своим изобретениям. Согласно ТРИЗу -- самый примитивный метод: «Сделать наоборот». Ничего более оригинального в рассказе нет. Нет также психологии или каких-либо обобщений. Рассказ помещён в сборнике юмористической фантастики, но он ни капли не смешон. Увы, уже не первый раз Ант Скаландис замечен в унылой несамостоятельности.

А ведь если вдуматься, не выдерживает произведение никакой критики. Попадётся такой диверсант в руки профессионалам, выпотрошат его в пять минут за милую душу, применив что-нибудь психотропное -- вот и всё. Действие в будущем, война галактическая, но при этом действуют какие-то конвенции о военнопленных и прочая фигня. Ну, не может такого быть, никак не может.

И всё же, книга читается на ура. Она и смешная и серьёзная, юмор перемежается со злой сатирой, и всё цементируется святым убеждением Эрика Рассела, что тот, кто ставит на войну, не может не быть клиническим идиотом. Убеждение это передаётся читателю, и никакие критические размышления уже не действуют. Это потом, когда схлынет очарование книги, можно поизображать из себя умного критика, во время чтения все критические мысли вылетают из сознания, словно выгоревшая дюза сверхскоростного корабля.

Отличная книга! Главное, что она продолжает быть интересной и при повторном прочтении.

Эту книгу невозможно прочитать, как невозможно прочитать том энциклопедии. Можно найти по индексу в конце книги то или иное громкое имя или название и читать отдельную статью, посвящённую этому человеку или заведению. А можно просто листать страницы, разглядывая фотографии молодых французов в вечерних туалетах и кедах (была такая мода!), выплясывающих буги-вуги, портреты забытых знаменитостей, цирковых эксцентриков или скандальных писателей, сидящих вовсе не в баре, а за письменным столом. И споткнувшись о какой-нибудь особо причудливый снимок, взяться за перевод небольшой статейки и узнать, что помимо скандалов и развлечений было в жизни весёлого парижского квартала немало серьёзного и поучительного. А прочесть книгу целиком, думается, не сможет даже тот, для кого французский язык является родным.

Рассказ забавный и, что является особо ценным, с нетривиальной концовкой. Конечно, второй раз его читать не станешь, но при первом прочтении удовольствие было получено.

Рассказ написан в 1837 году, то есть, автор читал Пушкина. В эту пору писать так, как пишет Вельтман, было уже стыдно. Сводить трагедию альбигойских войн к р-р-роковой стр-р-расти графа Раймунда и прелестной Иоланды... было пошлостью сто семьдесят лет назад, и такой же пошлостью осталось и сегодня. К тому же и написано из рук вон плохо. Взять за образец Пушкина в ту пору мог бы не всякий, но ведь был Жуковский, был Карамзин! На их фоне Вельтман выглядит чрезвычайно жалко. Как образчик бульварной прозы первой половины XIX века, вероятно, представляет интерес для историка литературы. В качестве чтения современного человека -- ценности ни малейшей.

Разумеется, всё сказанное, моё личное мнение и может быть оспорено литературоведами.

Совсем пустых статей Алексей Николаевич Толстой не писал. Вот и в этой заметке есть и интересные строки воспоминаниий, и некий нравственный заряд, не остывший за семьдесят лет. Но в целом, уж очень это напоминает агитку, так что человек непривычный к произведениям такого жанра, может и отшатнуться в испуге.

Как писали в те самые тридцатые годы, когда в списки рекомендуемой литературы попадали дореволюционные издания: «Читать с осторожностью».

Ну, вот и Михаил Бабкин этот рассказ написал. Разумеется, герой просыпается с бодуна и ничего не помнит. Разумеется, выпивки в доме -- ящики до потолка стоят. И всё остальное -- тоже по классической схеме. По сравнению, скажем, с Полунинским «Дождиком», герой Бабкина непрерывно ругает демократов, что в ту пору, когда Полунин писал свой рассказ, ещё было не принято. Достаточно ли этого, чтобы назвать рассказ самостоятельным?

Странно, предыдущий рассказ в сборнике Бабкина, тоже не особо оригинальный, тем не менее, понравился, и рядом мелочей, и образом героя. А тут -- едва челюсть не вывихнул от зевоты, пока читал.

Стандартный приём для создания фэнтезийных рассказов -- взять известный миф (в данном случае, миф о Персее и Горгоне Медузе) и пересказать своими словами, радостно сообщая, что всё было иначе, чем повествуют мифы. Персей -- задохлик, рождённый уродиной мамашей от рыжего раба, Горгона Медуза и вовсе... впрочем, не буду пересказывать рассказ. Главное -- ясно. При этом Екатерина Некрасова владеет словом и не лепит фактических ошибок, что является несомненным плюсом. А вот мораль, прикрепленная в конце рассказа... увы и ах! -- портит всё впечатление. В результате получается что-то очень и очень средненькое.

Это второй рассказ Эллисона, который я прочитал (первым был «Мальчик с собачкой», он же «Парень и его пёс»). Этот рассказ я читал всего в одном переводе, совершенно отвратительном (Стерлигова). Рассказ не понравился чрезвычайно. Пусть корявый стиль принадлежит Стерлигову. Сюда же спишем и массу недоговорок и логических лакун. Как писал Даль: «Не тот вор, кто ворует, а тот, кто переводит». Но что на переводчика не спишешь, так это общую инфантильность рассказа. Придумал автор страшилку для заплывших мозгов и принялся пугать. Просто так, впустую, бесцельно и глупо. Именно так пугается жирный обыватель, когда видит то, чего он не понимает. Причём, этого обывателя на страницах нет, сам автор напуган собственной фантазией, и напуган его потенциальный читатель. Когда Курт Воннегут описывает туристов, которые при виде вселенского катаклизма принимаются кричать: «Мы американцы!», -- он создаёт великолепный образец сатиры. А Эллисон уже во второй своей вещи предстаёт этим самым туристом. Рассказ безусловно плох и ещё одним. Что же это, простите, за художественное произведение, которое требует для понимания обширнейшего предисловия? Бездарный автор не сумел сказать в рассказе то, что ему хотелось, и теперь сообщает прямым текстом: «Обратите внимание, как классно я рассказал об очищении через страдание». Да ни черта не классно! Если бы это было сделано хотя бы пристойно, то никакого предисловия не потребовалось бы. А так, в дополнение ко всем недостаткам рассказец начинает напоминать американскую же ржачку для тупых мозгов, где постоянно звучит закадровый смех. Этакая подсказка для дураков: «Смеяться здесь». А у Эллисона -- «пугаться здесь».

Художественный текст должен защищать себя сам, он должен обходиться без костылей. Автор, забегающий перед читателем и заранее оправдывающийся, смешон и жалок. Творчество под фонограмму. Тьфу! Ставил бы оценки переводным произведениям, выставил бы двойку: за общую бездарность, что Стерлигову, что самому Эллисону.

Не думаю, что в обозримом будущем вновь раскрою этого автора.

Критика традиционно отказывает Валерию Брюсову в звании поэта, обвиняя его в холодности, сделанности стихотворений. Не жар души, но логика и холодный разум. Не знаю, вполне возможно, что так оно и есть. Но в лучших стихотворениях именно холодный разум позволяет Брюсову достигнуть высшей степени обобщений, до которых в начале прошлого века никто из пишущей братии дойти не мог. И сейчас научно-фантастическое стихотворение «Мир электрона» звучит также современно, как и сто лет назад. Не так много стихотворений Валерия Брюсова я помню наизусть. Это помню.

Впрочем, выучил я его не по велению души, а просто, будучи учителем химии, в теме «Строение атома» считал необходимым прочесть ученикам это стихотворение. Не по бумажке же его читать.

Составители поэтических антологий продолжают удивлять. Каким образом это сугубо религиозное стихотворение, посвящённое рождественской звезде, попало в антологию «Кибернетический Пегас»? Об астрономии, о науке, о космогонии в нём ни слова; один только пересказ библейского сказания, без каких-либо собственных мыслей и обобщений. Не лучшее стихотворение второстепенного поэта.

Стихотворная иллюстрация к известной фразе Стругацких: «И на ответы нет вопросов». К несчастью, ничего своего к чужой фразе автор стихотворения не добавил.

Не увидел в тексте главного, аналитической статьи. Перед нами обычная благожелательная рецензия, гордо сообщающая, что мы теперь тоже умеем качественно выдавать вторичный продукт для оболванивания наших детей. Плюс заключительная фраза: «Разве это плохо?». Плохо, господин рецензент, оболванивание всегда плохо, даже если вторичный продукт завёрнут в яркую этикетку спецэффектов.

Произведение настолько предсказуемое, что попросту становится смешно. Кто среди соискателей истинный король, ясно с той секунды, как он появляется на страницах. Заранее известно, что случится поединок с Гаркой, и чем он закончится. Предательский удар в спину просматривается с той строки, как главному герою был предложен союз. И с той же строки становится понятно, что удар не достигнет цели. Путь к трону читатель знает с того момента, как претенденты входят во дворец.

Ну хоть бы что-нибудь, хоть бы одну мелочинку Борис Руденко написал оригинально! Автор умеет писать, у него лёгкий, приятный стиль, но ведь не одним стилем жива фантастика... А Борис Руденко ничем больше порадовать читателя не смог.

В двадцатые годы аэродинамическая труба была весьма популярным механизмом. Именно для того, чтобы не случалось подобного тому, что описано в рассказе, во всех агрегатах такого рода стояла защита от дурака. Вентилятор просто не включился бы, пока не закрыта предохранительная решётка. Ну а если бы Давыдов злонамеренно отключил блокировку и таки упал в трубу, то у него не было бы ни единого шанса спастись. Как только ток воздуха первый раз стронет его с места, остановиться уже не удастся, необтекаемое тело полетит с ускорением и достигнет вентилятора за несколько секунд. Так что ужасы автор накручивает не по делу.

Всё-таки советская традиция снабжать переводные сборники предисловиями, в своём роде замечательна. Получается своеобразный тест на вшивость.Одни авторы пишут интересные предисловия, сообщая читателю массу новых, любопытнейших сведений, другие занимаются тем, что тупо пересказывают то, что читатель собирается прочесть или (если пишется послесловие) только что прочитал. И сразу становится ясно, кто чего стоит. Вот и тут: Роберт Шекли удивительный мастер, а Сергей Абрамов прицепился к его славе и пылит волоча сапогами по дороге. Особенно мне понравился момент, когда автор послесловия с простодушием неимоверным заявляет, что он покуда пересказал только три рассказа, а в сборнике их много! И начинает пересказывать следующий рассказ.

Мы привыкли к тому, что юмористическая фантастика либо глуповата, либо беспощадна и язвительна. Глуповатыми рассказы Шекли никогда не были, а язвительным этот рассказ никак не назовёшь. Добрая, мягкая, не усмешка даже, а улыбка. Вся язвительная беспощадность достаётся тем «героям», что остались за рамками повествования. А тут, на Новом Дилавере по-человечески хорошо. Роберт Шекли в разных рассказах поворачивается к читателю разными сторонами своей удивительной личности. Здесь он показал, каков добрый Шекли. Надо сказать, что доброта ему очень идёт.

Даже научная фантастика с детективом сопрягается не слишком хорошо. Что уж тогда говорить о фэнтези? Случилось нечто, что нужно расследовать компетентным органам. Принципал даёт поручение чародею, тот быстренько колданул -- и готово, виновник известен, задача решена. Вот только, спрашивается, где рассказ? Нет, конечно, Николай Романецкий умеет писать, но рассказ-то где?

Это не исторический рассказ и не альтернативка. И уж тем более, нет в нём ничего притчевого. Автор просто пересказала библейскую историю своими словами, предельно осовременив всех действующих лиц. Непонятно, к чему она стремилась, но в результате не получила ничего. Пустой текст, вызывающий чувство недоумения. Пару дней назад, прочитав первый рассказ Людмилы Астаховой, я написал в отзыве: «первое впечатление об авторе испорчено». Потом было испорчено второе впечатление, третье, четвёртое... Всюду одно и то же -- несамостоятельность мышления. И вот, испорчено пятое впечатление. Думаю, что шестого не будет, во всяком случае, в ближайшее время. Достаточно.

Прежде я не задумывался, что Валентин Катаев -- не только советский писатель, что он писал и публиковался задолго до 1917 года. И вот, один из первых рассказов Катаева. Рассказ начинающего автора, который ещё не вполне умеет держать сюжет и не выстрадал покуда своей темы. Но уже видна любовь к детям и умение писать детские образы. А вот война... 1915 год, война воспринимается ещё как нечто далёкое и напоминающее игру. Странный рассказ... наверняка он многое позволяет понять в творчестве Катаева, но сам по себе вряд ли может конкурировать с последующими произведениями автора.

А ещё есть такая штука, как штамп. Если уж хмурое небо, то свинцово-серое, если уж трубы, то непременно серебряные и никакие иные. Разумеется, штамп не предусматривает ни малейшей правды жизни. Я зря потратил время перед зеркалом, пытаясь в соответствии с написанным Людмилой Астаховой, замереть, завывая и улюлюкая. Не получилось. Ну, и дальше всё в том же духе. Апофеоз ложной многозначительности, Добро и Зло пишутся исключительно с заглавных букв. Ну а поскольку в рассказе имеет быть не только Добро с Кулаками, но и Зло, то главный герой просыпается к действию, разумеется, с бодуна. Жаль, что отсутствие у автора опыта такого рода, заметно с первой строки. Жалкое зрелище представляет не только главный герой, но и автор. И весь рассказ тоже представляет жалкое зрелище. Ни единой собственной строки.

И что?.. Ну, сплясала автор на костях Профессора, так ведь они крепкие кости-то, и не такое выдержат. Правоверный толкинист на такое, быть может, обидится, а остальным что даёт этот монолог? Не смешно. Не парадоксально. Ни психологической, ни философской идеи нет. Есть возможность выложить на всеобщее обозрение при помощи интернета. Так лучше бы этой возможности не было. Ляпов и преступлений против русского языка тоже нет, но первое впечатление об авторе уже испорчено. И что?

Кажется Фаине Раневской принадлежит фраза: «С некоторыми мужчинами проще переспать, чем объяснить им, что ты этого не хочешь». Рассказ является красивой, но всего лишь иллюстрацией в этому афоризму.

Пойдёшь с малышнёй в лес за ягодами, неважно, за земляникой, черникой или малиной, и сами собой начинают произноситься слова волшебного заклинания: «Одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю, а четвёртая мерещится». Конечно, надолго волшебства не хватает, но оно придаёт смысл ягодной охоте. Думаю, нет в нашей стране ни единого человека от четырёх до восьмидесяти четырёх лет, кто не знал бы этих слов: «Одну ягодку беру, на вторую смотрю...»

С этой повестью случилось самое ужасное, что только может случиться с книгой: её включили в школьную программу. Во всяком случае, в моё время она там была. И всё-таки, повесть выжила, вопреки усилиям учителей. Я не возненавидел её и даже перечитывал пусть не целиком, но отдельные отрывки. Значит, это вещь. В сорок пятом году такая повесть была очень нужна. Нужна она нашим детям и сегодня.

Хотите знать, как пишутся сказки? Так вот, здесь вы этого не узнаете. Здесь можно узнать, как сказки рассказывают. Сказочник, затаённо улыбающийся своим взрослым мыслям, рассказывает историю малышу, замершему от восторга и удивления. Помните семерых белых медведей, что поджидали девочку Женю на полюсе? Первый -- нервный, второй -- злой, третий... если бы сказку сочинял писатель, он остановился бы, подобрал эпитет, который наращивал бы качества медведей вплоть до невыносимого ужаса. Но сейчас мастер выступает не писателем, а сказочником. Нет времени на подбор самого точного слова, слушатели ждут, но зато видны их глаза и ожидание, и страх, уже зарождающийся. И тогда на едином дыхании безо всякого перерыва возникает медведь в берете. Ужас сменяется гротеском, который готов прорваться смехом. И медведи идут уже не ужасные, а потёртый, следом помятый, от которых надо убегать с визгом и хохотом.

И концовка. Не надо ничего всеобъемлющего. Достаточно настоящего доброго дела, масштабы которого доступны детскому уму. Добрый сказочник рассказывает сказку, глядя в детские глаза, и потому в словах его нет ни грана фальши.

Гениально! Одна страница текста и так всё сказать о творчестве и о самой жизни. А кто не умеет понимать, тот прочтёт юмореску и тоже получит свой ломтик позитива.

Конечно, весь рассказ написан ради заключительной части, ради совершенно безумной анонимки, которую в подкрепление своему ведовству, пишет ворожея. Чтобы так написать, необходимо истинно божественное просветление; у обычного человека перо не повернётся сложить подобные фразы. Жаль, что перед этим образчиком канцелярского безумия помещена довольно скучная страница, которая вводит читателя в курс дела. Думается, без этого предисловия было бы гораздо лучше.

Изящная миниатюра в стиле Жванецкого. Люблю хорошие каламбуры, особенно, когда они сказаны к месту.

Один из Веллеровских рассказов, впрямую адресованных начинающим литераторам, которым не всё равно, что они пишут. Смотрите, читайте, учитесь! Если вы будете работать хотя бы в половину, как герой Веллера, у вас всё получится. В конце концов, гений это 99% пота. В рассказе эти 99% отлично показаны.

Назвать это произведение реалистическим попросту невозможно. Подобные отшельники встречаются только в фантастических романах. Сюжетные натяжки следуют одна за другой. Если рассказ «Гуру» психологически достоверен, и речи, которые произносит старый учитель, звучат к месту, то псевдофилософские рассуждения шамана смотрятся дико и неестественно, как и сам этот шаман. Впоследствии автор понял, что те, кому интересны его философские построения, прочтут их и без рассказообразного фантика, и написал книгу «Всё о жизни», где те же размышления смотрятся вполне органично. А тут... первый, неудачный подход к теме.

Хотя, конечно, стиль превосходен; Веллер есть Веллер.

Автор честно сообщает, что основным источником для него была книга Стендаля «О любви». И что толку с той честности? Ну, написал иллюстрацию к чужой книге, а дальше что? Написано, как всегда, хорошо, но мне не понравилось. Не желаю быть этим самым разбивателем, а иного смысле в этом тексте нет. Самоучитель по порче чужих жизней.

А у Чехова есть рассказ «Толстый и тонкий». Короче, жестче, лучше. И, как есть, о том же самом.

Что-то в этом произведении у Михаила Веллера не сложилось. Хотя, возможно, что-то не сложилось в моём восприятии.

Традиционно-психологическая проза. Помните песню «Привет» в исполнении Максима Леонидова? Так вот это то же самое, только с идеально иной концовкой. Но концовка для такого рода рассказов и не важна. Михаил Веллер, умеющий всякую ситуацию повернуть неожиданной стороной, на этот раз написал обыкновенную историю. И безжалостно точное название рассказа усугубляет эту обыденность.

Каждый узнаёт в этой ситуации себя и сокрушённо жалеет, что не швыряется в подобныз ситуациях тарелками. А многие ли осознают себя в этот момент котлетой? Михаил Веллер так просто названиями не разбрасывается, у него всё со смыслом. И как вдумаешься в это название, то по иному начинаешь понимать простенький рассказик.