С точки зрения стихосложения написано чисто, можно смело ставить шестёрку, а возможно, и больше. Но вот незадача, описывая Средневековье, автор упоминает Джордано Бруно, Галлилея, Томаса Мора, Эразма Роттердамского, после чего заявляет, что Европа ожидает Возрожденье. Но ведь Эразм и Мор жили в эпоху Возрождения, причём позднего, а Бруно и Галлилей, это уже Контрреформация. Подучить бы автору историю, совсем бы хорошо было.

Такое обычно пишут лет в десять, начитавшись Хаггарда или Буссенара. Ну, написал автор стишок, бывает. Но зачем было позориться и публиковать его? Вот этого понять не могу, как ни стараюсь.

На поляну вышел слон,

Огляделся, лёг.

Весь в крови и ранах он,

А в груди — копьё.

Поэзия, блин...

Кстати, кидать слону копьё в грудь, значит, только раздразнить животное, сделав его смертельно опасным. Так что, неграмотность с бездарностью всегда ходят рука об руку.

Написал однажды Л. Каганов, как в Москве тигрёнок проживал, врачевал он социума раны, тем, что нечисть всякую жевал. В битве за жиры и углеводы, восполняя дефицит белка, хищник ел мерзавцев и уродов; а хороших он не ел пока.

И читая про его обеды, ланчи, полдники и шашлыки, каждый знал: мы превозможем беды лёгким мановением руки.

Детектив-ужастик, где убийцей являются все понемножку, кроме, разве что пришельцев и симпатичного пса по имени Бардак. Как можно быть немножко убийцей -- секрет автора, но ведь получилось! До самого конца повесть держит в напряжении, и только первый эпилог малость разочаровывает. Но это уже типично для хорора: когда потусторонняя жуть откатывает от уцелевших уфологов, да и от читателя тоже, интерес резко падает. Впрочем, второй эпилог выправляет положение, а заодно говорит читателю, что ничего он не понял.

Мрачная и путанная повесть. Но прочитать её явно стоит.

Павел Молитвин очень плохой прозаик. Поэтом он оказался столь же никудышным. Полное отсутствие чувства слова и чудовищная банальность мысли. Даже цитировать плохие строки неохота.

Читаю такие стихи, понаписанные малоизвестными, а порой и известными фантастами, и весь отзыв укладывается в два слова: «Многозначительная пустота». А дальше, в зависимости от владения техникой, оценка может подниматься до шести или падать вплоть до единицы. На этот раз я остановился на трёх баллах.

Стишки так себе, плюс -- чрезвычайно примитивное понимание проблемы. Не были конкистадоры все поголовно тупыми и алчными скотами. Многие шли во имя веры, многие -- из страсти к новому и неизведанному. А Геннадий Корчагин упоминает только «распутство, ненависть и подлость». Никогда эти чувства не помогли бы открыть и освоить Америку. Если бы не удачная последняя строка, балладе можно было бы выставить куда меньшую оценку.

Автор пересказала в рифму сказку «Синяя борода». Не полностью, правда, полностью получилось бы слишком длинно. От себя к сказке Перро Яна Дубинянская ничего не добавила, ничего не осмыслила, ничего не изменила. Стихотворный размер соблюдён, вместо концовки повтор первой строфы... всё простенько и без претензий. Поэтических образов, метафор, сильных рифм не отыскано. Как говорится, ругать не за что, хвалить -- тоже не за что. Две странички необязательных строк и столь же необязательная оценка.

Александр Етоев хороший прозаик, человек, тонко чувствующий слово, и это заметно даже в его стихах. Но вот ведь незадача: настоящий поэт пишет даже о тривиальных вещах так, что они поворачиваются новой, небывалой гранью. А тут, не избавиться от ощущения, что перед нами вариации на заданную и давным-давно избитую тему.

Ой, как худо! Ещё один замечательный человек, определявший лицо нашей фантастики оказался никудышным поэтом. Извиняет Виталия Ивановича только одно: он этого не публиковал. Писал для себя и близких друзей, а опубликовано это было посмертно. Медвежью услугу оказали составители сборника Виталию Ивановичу Бугрову.

Александр Лидин пишет:

«Я теперь лаконичен и точен, и выдерживать стиль у стиха мне, увы, суждено».

Не печальтесь, уважаемый автор, не суждено. Длинное рыхлое стихотворение, с нарушениями ритма и ритмики, слабыми рифмами и невнятной идеей. Так что зря вы жалуетесь, что не погибли в юности; в плане поэтическом у вас и сейчас всё так же плохо.

Далия Трускиновская -- сильный поэт. А это, пожалуй, лучшее её стихотворение. Читать его не обязательно. Его надо знать наизусть.

Булычёвские стишки объединены под общим названием «Вы меня ещё не знаете!» Таким Игоря Всеволодовича лучше было бы не знать. Даже такой яркий талант как Кир Булычёв не сумел быть талантливым во всём. Жаль, что он этого не понял и опубликовал стихи, которые было бы лучше никому не показывать.

Стихотворение с подтекстом и очень зло высмеивает всех наших патриотических альтернативщиков. За это не жалко накинуть пару лишних баллов.

Эти три псевдостихотворные строчки живо напомнили мне бессмертное:

Своё здоровие страхуя

Купил доху я на меху я...

Такое вполне можно было накатать в письмишке к приятелю и даже прочесть в застольной компании. Но публиковать это в поэтическом сборнике? Не понимаю...

Ольга Ларионова -- прекрасный прозаик, но стихи -- явно не её стезя.

Наверное это выглядит странно, ни одну повесть, ни один рассказ, вошедший в сборник «Синяя дорога» я не сумел оценить на десятку, но в целом сборнику десятку выставляю. Дело в том, что эта антология достойно продолжает ряд книг, выпущенных Лениздатом и Ленинградским отделением Детлита. Питерская школа фантастики, причём, произведения молодых (тогда ещё действительно молодых) авторов. Ни один из авторов десятки ещё не заслужил, но книга в целом, несомненно её заслуживает.

Сергей Александрович Снегов рассказывал:

Однажды, в бытность его на шарашке, среди заключённых был устроен поэтический турнир. Первое место было присуждено стихотворению Снегова, второе -- стихотворению Льва Гумилёва. Гумилёв был очень огорчён. «Это не справедливо! -- сказал он. -- Я поэт, а вы учёный!» «Нет, -- ответил Снегов, -- это я поэт, а вы учёный».

Время подтвердило правоту Сергея Александровича. А стихотворение «Подтесово-стоянка» подтверждает её сугубо.

Казалось бы, что за чтение -- автореферат докторской диссертации? Но в данном случае читать диссертацию не менее увлекательно, чем публицистику Вячеслава Рыбакова. Нравственные императивы, которые ограничивали каждый шаг китайского бюрократа... если не желаешь потерять кормную должность -- изволь быть примером для окружающих. И, хочешь -- не хочешь возникают параллели с нашей действительностью. После прочтения реферата, Китай периода Тан стал много ближе, а его бюрократия -- словно мать родная.

Фантастика это искусство странного. И в этом плане повесть Галиной предельно фантастична. Мы пытаемся обозвать происходящее постапокалиптикой, но на самом деле нет никакой уверенности, что в прошлом была какая-то катастрофа. Мы не знаем, -- голоса и сияющие видения -- это наше будущее, параллельная жизнь или вторжение чужих. Читатель оказывается полностью слит с героем и столь же беспомощен, как и он. Кто хочет ясности, может не читать эту повесть. Мир существует не для людей, он существует сам по себе, -- говорит нам автор, -- и не его, мира, вина, что мы не умеем в нём разобраться. Бороться с миром, всё равно, что пытаться побить самого себя; его надо принять или погибнуть. Отец Лазарь погиб в борьбе против собственного мира. Судьба Люка осталась неведомой, как и судьба мира. Наверное, так и должно быть, ведь недаром фантастика это искусство странного.

Два этюда уместившиеся на одной страничке -- такое встретишь не часто. Автор немножко лукавит в названии, это этюды не о празднике 8 марта, а об одиночестве. В одном случае -- просто одиночество, в другом -- одиночество вдвоём. Но в любом случае, праздник получается грустным.

Вот и ещё один из рассказов Юрия Никитина, не принадлежащий к числу ранних. Следует отметить заметный рост автора: если прежде в описаниях лабораторий фигурировали осциллографы и рН-метры, то теперь ЭВМ, вибростенды и центрифуги. Мне, скромному биохимику тяжело понять, как это богатство может помочь в изучении метастабильности живых организмов.

Несколько слов о сюжете. Группа учёных изучает принципиальную возможность превращения живого существа в камень (??). Занимается она этим шесть лет и наконец находит подтверждение своей гипотезе в Библии (жена Лота), в греческих мифах (Горгона Медуза) в нартском эпосе и т.д. Мне кажется, для этого не нужно шести лет, достаточно шести минут и «Мифологический словарь» в помощь. Построение сюжета идёт по самому примитивному пути из всех возможных. Года два назад, ещё не читавши рассказ Никитина, я рассматривал этот путь:

Персонаж А: Я полагаю, что в природе возможно явление разъэтакое!

Персонаж Б: Это можно было бы доказать, если бы мы обнаружили штуку вот-такущую.

Персонаж В: Ой, а что это там такое?

Персонаж А: Да ведь это штука вот-такущая!

Все хором: Ух ты!

Вот на уровне этого самого «Ух ты!» и написан рассказ Никитина. Возможно, автор хотел написать рассказ о человеческой подлости или, паче того, о любви, но о любви там ни слова, да и подлость заслонена центрифугами и долгими беседами о мифологии.

И, наконец, о языке. Первая же строчка рассказа радует нас высокохудожественным сравнением: «чёрные волосы цвета воронова крыла». С этим утверждением не поспоришь; рыжие волосы цвета воронова крыла не бывают. Весь дальнейший текст изукрашен подобными перлами. Ей-богу, пока Никитина редактировали, он выглядел пристойней.

Рассказ скверный сам по себе. Воображаемый мир примитивен и пошл, реальный ещё более примитивен. Написано всё крайне плохо. Любопытно, что покуда Юрия Никитина правили советские редактора, он писал безликим, но правильным языком. А стоило избавиться от редактуры, как попёрли выражения типа: «пасть на длинной шее».

Не верю. Или ты созерцатель прекрасного, или уничтожитель живого, умеющий видеть прекрасное только в неорганических формах. Автор изначально задал невозможные условия для рассказа, придумал нежизненную проблему, а потом взялся за её решение. И решение получилось таким же нежизненным, как и исходные условия.

Очень слабый рассказ ни о чём.

Рассказа нет, сюжета нет. Проблема есть, но поставлена она самым кривым образом. Никто и никогда так действовать не будет (вернее, никто и никогда так не действовал, ибо проблема эта решалась ещё прежде написания рассказа, а сейчас, можно сказать, решена). Правда, гениев мы проектировать так и не научились.

Так что остаётся от рассказа? Ничего, кроме некоторого количества печатных знаков.

Жаль, что в этом рассказе практически нет сюжета, нет действия, которые могли бы подчеркнуть и усилить впечатление от безумной идеи. Но и в голом виде идея достаточно хороша.

Боевичок с феминистическим уклоном.

Есть у Стругацких такая повесть: «Стажёры». И там генеральный инспектор Юрковский прилетает на Бамбергу, где творятся всякие нечистые делишки. А теперь представьте, что инспектора на Бамберге схватили, скрутили после чего началась беготня со стрельбой и мордобоем. Именно в эту сторону Александр Далахан и повернул свою историю. Кроме того, прилёт инспектора совпал с восстанием женской части коллектива. Ну и, конечно, космические цеховики вели себя совершенно по-идиотски. Суметь довести несчастных дам до вооружённого выступления... -- это надо уметь. Хотя, если бы негодяи не были такими дураками, то и рассказа не было бы. Так что, тут всё в порядке.

Кто любит боевики с беготнёй и мордобоем -- читайте.

Спойлер: Все остались живы.

Единственное достоинство рассказа -- лёгкий язык, выгодно выделяющийся на фоне большинства словесных монстров, составляющих сборник. Всё остальное, по меньшей мере вызывает чувство недоумения. Для чего мистер Холмс летел через всю Солнечную Систему, если всё расследование он провёл, сидя в интернете? Для чего результаты согласился сообщить только главе компании в личном разговоре? Ведь Хью Томпсон Пятый и был тем человеком, кто разрешил опасный эксперимент, а теперь более всех остальных заинтересован в скрытии результата экспертизы. Такое может быть только в том случае, если мистер Холмс всего лишь хочет получить свою долю отката и явился договариваться о плате за молчание. Однако именно этого не происходит. Холмс разъясняет большому боссу, что случилось, затем в тексте следует отбойка и мораль, позаимствованная из совсем другого произведения Конан Дойля -- «Когда Земля вскрикнула».

Если уж браться за дедукцию, то мне почему-то, кажется, что первоначально автор заканчивал свой рассказ сценой сговора инспектора и босса, но составители антологии потребовали пафосной концовки, и автор покорно обрезал последнюю фразу и дописал, что от него хотели, оставив внимательного читателя в полном недоумении.

Что в рассказе хорошо, что в рассказе плохо... Нехорошо чрезмерное многословие, подробный рассказ о гибели каждого участника экспедиции (даже у Лема в «Возвращении со звёзд» этого не было). Соверешенно излишне описание политической ситуации четверть века назад. А если уж дано это описание, то как автор объяснит, что за четверть века образовалось совершенно иное человечество, словно списанное с «Полдня» Стругацких? Удручающе смотрятся слабенькие вирши автора, вставленные в текст. Извиняет автора лишь то, что это не стихи, а и впрямь вирши, которые тем не менее, помогли главному герою выжить и не свихнуться в одиночестве. Жаль, что вот это, как раз, показано не явно. Основная сюжетная линия (первопроходцы с муками и жертвами летели куда-то, а их тем временем обогнали более совершенные корабли будущего) встречалась в фантастике сотни раз во всевозможных вариантах. Концовка рассказа также скопирована с «Возвращения со звёзд». Собственно, единственная мысль, которой не было у других: «раз неизвестные благодетели не пускают нас к крошечному красному карлику, значит, туда и нужно рваться». Мысль хорошая, но маловато её для рассказа в 13 страниц.

Язык у Валерия Шлыкова достаточно пристойный, хотя и без претензий на художественность. Временами автор впадает в патетику. Смешновато выглядит и приём называния, характерный для начала шестидесятых годов: если уж радиопередатчик, так мазерный, если компьютер, то куритовый (оговаривается, что никакой другой послание инопланетян расшифровать не может по определению).

В целом -- очень средненький рассказ, необязательный к прочтению.

Научно-безграмотная, ничем не кончающаяся история, написанная безграмотным языком. Достаточно разобрать название рассказа, посвящённого освоению космоса: «И бог забывается». Понимать это словосочетание можно двояким образом:

1) Случаются ситуации, когда можно забыть про бога.

2) Случается, что бог забывает, перед кем он стоит, и начинает хамить не по делу.

Так вот, Фирюза Янчилина придаёт этой фразе третье значение: И у бога случаются приступы маразма, когда он начинает криво выполнять свои обязанности.

Подобного рода фраз, либо двусмысленных, либо, вообще не имеющих смысла, в рассказе более чем достаточно.

Научная составляющая этого Научно-фантастического рассказа о боге ещё более абсурдна. Перечислять все ляпы и безграмотности просто не имеет смысла. Автор не демонстрирует даже знаний на уровне восьмилетней школы. И это при том, что в биографической справке декларируется, что перед нами дипломированный физик и редактор журнала «Подмосковье».

Замечательна концовка этого словесного чудища. Профессор в упорной борьбе с ретроградами добился, чтобы средства спасения космонавтов, им придуманные, были установлены на космических кораблях. Немедленно случилась катастрофа, погибли люди. Что же дальше? А дальше профессор меланхолично замечает: «Порой даже бог не знает, где конец, а где начало».

Я не бог, но я тоже не знаю, где у этого опуса конец, где начало, а где всё остальное.

Едва ли не первый рассказ в антологии «Звёзды ВнеЗемелья — 2009», который можно читать. В нём практически нет сюжета, но есть настроение. И написан он, в отличие от большинства уже прочитанного, русским языком.

Ещё один образчик современной очень научной фантастики, рекомендованной читателю Сергеем Павловым.

Молодой человек по имени Владимир выдвинул революционную гипотезу, что если окружить физическое тело атомами металла (металл по мнению Мешкова физическим телом не является), то его можно будет телепортировать куда угодно. Учёный мир ахнул и стал ждать новых откровений, но Владимир удалился в тибетский монастырь, где в течение семнадцати лет предавался медитации. По прошествии этого срока он услыхал «Зов» и быстренько полетел на Луну, где мировая наука безуспешно пыталась телепортировать кролика. Владимир постоял там с закрытыми глазами и объявил, что четвёртый блок в установке лишний, а световод -- неисправен (кстати, неисправный световод автор уволок из раннего рассказа Валентины Журавлёвой). Мировая наука ахнула, спешно устранила неисправности и телепортировала кролика с Луны в Америку. А монах помедитировал на плиту, состоящую из атомов металла и атомов пластмассы (О, великий Будда, что такое атом пластмассы?), после чего позвонил в колокольчик и телепортировался неведомо куда. Надо полагать, в Шамбалу.

И этот бред, к тому же, дурно написанный, нам предлагают в качестве научной фантастики. Хотелось бы знать, что, в таком случае, фантастика ненаучная?

В стихотворении выведен образ знакомый нам по известному фильму. С точки зрения стихосложения сделано неплохо, но когда нет своей мысли, не избавиться от ощущения вторичности. А такое для поэзии смертельно.

Всё бы хорошо, но вне романа «Люс-А-Гард» этот текст совершенно не смотрится. А значит, и самостоятельная его ценность весьма мала.

Вячеслав Рыбаков -- не поэт. В лучшем случае, он исполнитель песен на собственные стихи. Но «Птица» написана на столь высоком градусе нервного напряжения, что неизбежно переходит в разряд высокой поэзии.

Перед нами не просто забавный стишок, являющийся откликом на известный рассказ Ильи Варшавского, и посвящённый Илье Иосифовичу. В стихотворении удачно применяется редкий приём: нарушение рифмы в последней строке каждой строфы. Таким образом подчёркивается мысль, что кто-то из двоих действительно испорчен, и без ремонта не обойтись.

Мой робот вчера объявил забастовку,

Наверно, нарушилась регулировка.

Он молча на месте топтался неловко,

Как слон, заглянувший в посудную лавку.

Не так часто можно встретить не просто фантастическое стихотворение (таких много), а стихотворение научно-фантастическое, да ещё и содержащее достаточно нетривиальную идею. И когда такое встречается, рука сама тянется выставить высокую оценку. Стихотворение посвящено Владимиру Дмитревскому, и думаю, он был доволен, когда прочёл его.

С точки зрения НФ всё отлично, но, боже мой, как это плохо написано! Не надо было замечательному прозаику Дмитрию Громову браться за стихотворные размеры.

Вроде бы всё гладко (хотя рифма век/человек сходу вызывает неприятие), но сделанность, натужность, прут из каждой строки. Стихотворение, конечно, имеется, но к поэзии оно не имеет ни малейшего отношения.

Плохие стихи. Гладенькие, но и только. Обычно такое пишут в пятнадцать лет, а потом, если вдруг это оказывается опубликовано, стыдятся детскости стиха. И совсем худо, если подобный скорбный стих пишется после двадцати.

Всё очень правильно и ничего оригинального. В данном случае автор ничем не смог ответить на вызов его мастерству. Статьи тоже надо уметь писать, и тут уже неоригинальными мыслями обойтись невозможно.

Когда-то, лет тридцать назад, читая впервые это стихотворение, я особо выделял строки:

А детишки отца Аримы,

Надо думать, осиротели.

Сейчас куда более важно другое:

В чистоте небесных чертогов,

В суете подведенья итогов,

Ты сумеешь забыть о многом,

Как оно и пристало богу.

Не так просты стихи, восприятие которых с годами меняется.

Любопытно поглядеть, какие рассказы о космосе представляет нам фантаст Сергей Павлов, автор повести «Лунная радуга»...

Всё дальнейшее представляет собой сплошной спойлер, но, с сожалению, иначе никак. Кто не любит спойлера -- не читайте.

Молодой человек Антон отказывается от карьеры звездолётчика ради высокой мечты: увидеть лунную радугу и умереть. Для этого он собирается создать на Луне атмосферу. Делается это следующим образом: Учёные обнаружили на Луне некие гравитационные аномалии, места, где тяжёлое железное ядро подходит близко к поверхности. Почему-то было решено, что если просверлить в этих местах скважины и взорвать в них ядерные заряды, сила тяжести на Луне резко увеличится, а в горных породах появится масса кислорода. К несчастью, взрыв получился каким-то не таким, из скважины саданул фонтан пыли, переливающейся на солнце, и главный герой за мгновение до смерти успел прошептать: «Лунная радуга!»

Рассказ закончен, можно радоваться. Почему это убожище понравилось автору «Лунной радуги», можно догадаться. А читателей-то за что так кинули?

Обычно, если в произведении нет порнографии и явного любования садизмом, я не ставлю единиц. Но то, что предлагает нам Андрей Константинов, хуже порнографии. Вот цитаты: «...она переступала длинными дивными ногами, изящно скручиваясь в тонкой талии и умопомрачительно двигая бёдрами...»; «Подхваченный волной несказанной нежности, с подступающими катарсическими слезами, Кир прижал подругу к себе и зашептал слова прощания». Все десять страниц написаны таким умопомрачительным стилем, в простоте нет ни одного предложения. Штампы, красивости и, разумеется, масса мусорных слов, всевозможных «что», «который» и «какой-то».

Но это ещё полбеды, мало ли на свете графоманов... Беда в том, что автор беззастенчиво паразитирует на творчестве Ивана Антоновича Ефремова. К месту и не к месту всовываются раскавыченные цитаты из «Туманности Андромеды», «Катти Сарк», «Таис Афинской». Да и весь чудовищный стиль Константинова -- это жалкая попытка имитировать манеру письма Ивана Ефремова. Вот только Ефремов прекрасно понимал, что высокий стиль обязан быть чистым, а если пересыпать его мусорными, лишними словами, он превращается в свою противоположность. Что мы и видим в данном случае.

И, конечно же, извращение идей Ефремова. Вспомните вдохновляющий образ Великого кольца, великолепный и опасный опыт Мвен Мааса, эпопею в системе железной звезды! О таких вещах можно писать высоким стилем. А о чём мечтают герои Константинова? Верх мечтаний -- должность преподавателя танцев где-нибудь в Южной Америке, подальше от «старых бетонных заборов, ограждавших территорию какого-то заброшенного объекта бывшей курортной инфраструктуры...»

Особо следует отметить концовку рассказа. Пока «коммунары» Константинова пляшут и поют, далеко в космосе летит инозвёздный корабль, и там тоже занимаются танцами. Как говорится, за стеной ковали что-то железное.

За опошление идей, мыслей и стиля великого писателя Ивана Ефремова, я выставляю данному опусу заслуженную единицу.

Долго искал прилагательное, чтобы охарактеризовать этот рассказ. Наконец, нашёл: «Вздорный». Предыстория рассказа: человечество долго занималось терраформированием Ганимеда, но потом это ему надоело, и на планете осталась 1 (одна) станция, где проживает 4 (четыре) человека. И временами туда присылают курсантов на практику по выживанию. Это после того, как на Ганимеде создана кислородная атмосфера (на 3-4 порядка более плотная, чем та, что существует сейчас). Температура на планете также поднята примерно на полторы сотни градусов. Увеличена сила тяжести (как -- неясно), по всей планете раскидано топливо для туристических костров и т.д. и т.п.

С героями сумятица ещё большая. Вроде бы должно фигурировать семь человек, но их там гораздо больше. Масса народу (в том числе люди давно погибшие) выныривает из воспоминаний и начинает активно действовать. Взаимоотношения людей безумны до идиотизма. Так один из героев подслушивает беседу своего сына с его девушкой. Девушка плачет, говорит о любви, хочет остаться на Ганимеде с любимым. Парень гонит её хамским образом. На следующей странице следует вывод: «Она не сумела понять его и полюбить!»

Разумеется, в текст запихнуты бездарные стишата автора, не имеющие никакого отношения к сюжету.

А уж концовка!.. В 1959 году она смотрелась оригинально, но с тех пор использовалась десятки и сотни раз. Сейчас заканчивать рассказ таким образом просто стыдно.

Даже если бы этот рассказ был написан в 1962 году, он не заслуживал бы прочтения.

Было такое, тысячу раз было. И переговоры диспетчеров с обязательными позывными и бессмысленными наборами цифр в начале и конце каждой фразы. И истории о всеобщем раздолбайстве, когда одна нелепость накладывается на другую. И контакт по ошибке, не с теми, с кем намечалось. Наверное автор хотела написать смешно, но получилось не смешно, всё по той же причине: читано подобное множество раз.

Обычно очень жёстко отношусь к стихам. Но, если в самой первой книжке малоизвестного автора хотя бы одно стихотворение из десяти заставляет остановиться и перечитать себя, то значит, мы имеем дело с поэтом и поэзией. А тут таких стихотворений не одно и не два... их много. По этим, лучшим, и оцениваю всю книгу.

Сильный рассказ. Рассказ о совести о душе и бездушии. Пока читаешь, полностью солидарен с автором. Есть лишь одно «но»... рассказ адресован тем, кто изначально совесть имеет. Ужас перед точкой невозврата, перед необратимостью сделанного присутствует лишь у тех, кто сумел остановиться перед этой точкой или не сумел её перешагнуть. А кто перешагнул и пошёл дальше, того рассказ не переубедит. Но написано всё равно сильно.

Книга была бы просто блестящей, если бы не чудовищное качество издания. Скверная бумага, которая по прошествии восемнадцати лет, рассыпается в руках, отвратительная вёрстка, масса опечаток. А ведь это Сергей Лукьяненко: замечательная повесть «Атомный сон», неплохие ранние рассказы. И всё же, оценивая не творчество автора, а «творчество» издателей, выше шестёрки поставить не могу.

Слабенько, очень слабенько... Совершенно верно отметила Yazewa, что начало рассказа один в один повторяет «Свидание» Стругацких, но без глубочайшего проникновения в психологию, в душу героя. А концовка, в которой автор попытался отойти от рассказа классиков, вообще не лезет ни в какие ворота. Как одно из первых произведений, написанных автором, рассказ имеет право на существование, но переиздавать его во множестве сборников, право же, не стоило.