| автор |
сообщение |
Ялини 
гранд-мастер
 
|
|
Lihin 
авторитет
|
|
Lihin
авторитет
|
 12 ноября 2006 г. 07:23 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Алексей Прасолов (1930-1972).
* * *
Я услышал: корявое дерево пело,
Мчалась туч торопливая темная сила
И закат, отраженный водою несмело,
На воде и на небе могуче гасила.
И оттуда, где меркли и краски, и звуки,
Где коробились дальние крыши селенья,
Где дымки — как простертые в ужасе руки,
Надвигалось понятное сердцу мгновенье.
И ударило ветром, тяжелою массой,
И меня обернуло упрямо за плечи,
Словно хаос небес и земли подымался
Лишь затем, чтоб увидеть лицо человечье.
1965
* * *
Листа несорванного дрожь,
И забытье травинок тощих,
И надо всем еще не дождь,
А еле слышный мелкий дождик.
Набухнут капли на листе,
И вот, почувствовав их тяжесть,
Рожденный там, на высоте,
Он замертво на землю ляжет.
Но всё произойдет не вдруг:
Еще — от трепета до тленья -
Он совершит прощальный круг
Замедленно — как в удивленье.
А дождик с четырех сторон
Уже облег и лес, и поле
Так мягко, словно хочет он,
Чтоб неизбежное — без боли.
1971
* * *
В ночи заботы не уйдут -
Вздремнут с открытыми глазами.
И на тебя глядит твой труд,
Не ограниченный часами.
И сколько слов из-под пера,
Из-под резца горячих стружек,
Пока частицею добра
Не станет мысль, с которой сдружен.
Светла, законченно стройна,
Чуть холодна и чуть жестока.
На гордый риск идет она,
Порой губя свои истоки.
Не отступая ни на пядь
Перед безмыслием постылым,
Она согласна лишь признать
Вселенную своим мерилом.
1963
* * *
Одичалою рукою
Отвела дневное прочь,
И лицо твое покоем
Мягко высветила ночь.
Нет ни правды, ни обмана -
Ты близка и далека.
Сон твой — словно из тумана
Проступившая река.
Всё так бережно утопит,
Не взметнет песку со дна,
Лишь невнятный вольный шепот
Вырывается из сна.
Что в нем дышит — откровенье?
Иль души веселый бред?
Вечно тайну прячут тени,
Вечно прям и ясен свет.
И, рожденная до речи,
С первым звуком детских губ,
Есть под словом человечьим
Неразгаданная глубь.
Не сквозит она всегдашним
В жесте, в очерке лица.
Нам постичь ее — не страшно,
Страшно — вызнать до конца.
30 июня 1964
* * *
Деревья бьет тяжелый ветер,
Водою тучи изошли;
В пожарно-красные просветы
Гляжу из сумрака земли.
А мокрый сумрак шевелится:
В порывах шумной маеты
На ветках вырезались листья,
Внизу прорезались цветы.
Пронзительно побеги лезут,
Возносится с вершины грач,
Растут столбы, растет железо
В просветы выстреливших мачт.
И вся в стремительном наклоне,
В какой-то жажде высоты,
По ветру вытянув ладони,
Пробилась утренняя — ты.
1964
* * *
Как прянет луч вечерний,
Ударит в грудь мою,
Я тихое свеченье
К ногам твоим пролью.
Тревожным черноземом
С краев окаймлено,
Забытым и знакомым
Увидится оно.
По залитой дороге
Пройдешь ты без следа,
И лишь кругами дрогнет
Глядящая вода.
Широкою водою,
Как сон твой наяву,
Я — облачко цветное -
Вожатым поплыву.
Иди за мною следом.
Предчувствую межу.
Спеши — последним светом
Я в бездне исхожу.
Всё ближе камень серый -
Однообразный путь.
Здесь гибельный мой берег...
Прощай и не забудь.
1967
* * *
Всю ночь шумело
Надо мной
Тысячелисто и шершаво.
Земля,
Храня вчерашний зной,
Еще в беспамятстве дышала.
И каждый звук -
Вблизи, вдали -
И умирая, был неведом:
Он не был голосом
Земли -
Он был ее тяжелым бредом.
Но и в бреду
Всё тот же строй,
Что в час -
И первый и последний -
С неотвратимостью крутой
Выравнивает наши бредни.
1968
* * *
Зачем так долго ты во мне?
Зачем на горьком повороте
Я с тем, что будет, наравне,
Но с тем, что было, не в расчете?
Огонь высокий канул в темь,
В полете превратившись в камень,
И в этот миг мне страшен тем,
Что он безлик и безымянен,
Что многозвучный трепет звезд
Земли бестрепетной не будит,
И ночь — как разведенный мост
Меж днем былым и тем, что будет.
1968
* * *
Замученные свесились цветы -
От чьих-то рук избавила их ты,
И вот теперь они у изголовья
Губами свежесть ночи ловят.
И эта ночь с холодною звездой,
С цветами, что раскрылись над тобой,
С твоим теплом, распахнутым и сонным,
Пронизана высоким чистым звоном.
Но я шагну — и в бездне пустоты
Насторожатся зрячие цветы,
И оборвется звон высокой ночи -
Всё это ложь, что сердце мне морочит.
Еще мой день под веками горит,
Еще дневное сердце говорит,
Бессонное ворочается слово -
И не дано на свете мне иного.
1970
|
|
|
капибара
магистр
|
|
12 ноября 2006 г. 13:56 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Вадим Шефнер
Письмена
В этом парке стоит тишина,
Но чернеют на фоне заката
Ветки голые — как письмена,
Как невнятная скоропись чья-то.
Осень листья с ветвей убрала,
Но в своем доброхотстве великом
Вместо лиственной речи дала
Эту письменность кленам и липам.
Только с нами нарушена связь,
И от нашего разума скрыто,
Что таит эта древняя вязь
Зашифрованного алфавита.
Может, осень, как скорбная мать,
Шлет кому-то слова утешений;
Лишь тому их дано понимать,
Кто листвы не услышит весенней.
|
–––
Такой вот я загадочный зверек - не имею отношения не к морю, ни к свинкам. |
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
12 ноября 2006 г. 21:27 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ф.Г.Лорка
ГАЗЕЛЛА О НЕЖДАННОЙ ЛЮБВИ
Не разгадал никто еще, как сладко
дурманит это миртовое лоно.
Не знал никто, что белыми зубами
птенца любви ты мучишь затаенно.
Смотрели сны персидские лошадки
на лунном камне век твоих атласных,
когда тебя, соперницу метели,
четыре ночи обвивал я в ласках.
Как семена прозрачные, взлетали
над гипсовым жасмином эти веки.
Искал я в сердце мраморные буквы,
чтобы из них сложить тебе — навеки,
навеки: сад тоски моей предсмертной,
твой силуэт, навек неразличимый,
и кровь твоя, пригубленная мною,
и губы твои в час моей кончины.
( перевод — А.М.Гелескул)
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
Sola
миродержец
|
|
13 ноября 2006 г. 11:44 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Александр Пушкин
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:
Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
|
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
13 ноября 2006 г. 18:11 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ф.Г.Лорка
НОКТЮРНЫ ИЗ ОКНА
I
Лунная вершина,
ветер по долинам.
(К ней тянусь я взглядом
медленным и длинным.)
Лунная дорожка,
ветер над луною.
(Мимолетный взгляд мой
уронил на дно я.)
Голоса двух женщин.
И воздушной бездной
от луны озерной
я иду к небесной.
II
В окно постучала полночь,
и стук ее был беззвучен.
На смуглой руке блестели
браслеты речных излучин.
Рекою душа играла
под синей ночною кровлей.
А время на циферблатах
уже истекало кровью.
III
Открою ли окна,
вгляжусь в очертанья
и лезвие бриза
скользнет по гортани.
С его гильотины
покатятся разом
слепые надежды
обрубком безглазым.
И миг остановится,
горький, как цедра,
над креповой кистью
расцветшего ветра.
IV
Возле пруда, где вишня
к самой воде клонится,
мертвая прикорнула
девушка-водяница.
Бьется над нею рыбка,
манит ее на плесы.
"Девочка", — плачет ветер
но безответны слезы.
Косы струятся в ряске,
в шорохах приглушенных.
Серый сосок от ветра
вздрогнул, как лягушонок.
Молим, мадонна моря, -
воле вручи всевышней
мертвую водяницу
на берегу под вишней.
В путь я кладу ей тыквы,
пару пустых долбленок,
чтоб на волнах качалась -
ай, на волнах соленых!
(перевод — А.М.Гелескул)
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
14 ноября 2006 г. 17:52 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Ф.Г.Лорка
ГАЗЕЛЛА О ТЕМНОЙ СМЕРТИ
Хочу уснуть я сном осенних яблок
и ускользнуть от сутолоки кладбищ.
Хочу уснуть я сном того ребенка,
что все мечтал забросить сердце в море.
Не говори, что кровь жива и в мертвых,
что просят пить истлевшие их губы.
Не повторяй, как больно быть травою,
какой змеиный рот у новолунья.
Пускай усну нежданно,
усну на миг, на время, на столетья,
но чтобы знали все, что я не умер,
что золотые ясли — эти губы,
что я товарищ западного ветра,
что я большая тень моей слезинки.
Вы на заре лицо мое закройте,
чтоб муравьи мне глаз не застилали.
Сырой водой смочите мне подошвы,
чтоб соскользнуло жало скорпиона.
Ибо хочу уснуть я — но сном осенних яблок -
и научиться плачу, который землю смоет.
Ибо хочу остаться я в том ребенке смутном,
который вырвать сердце хотел в открытом море.
(перевод — А.М.Гелекул)
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
Sola
миродержец
|
|
16 ноября 2006 г. 17:21 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
М. Цветаева
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,
И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох...
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.
О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале...
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы — если б знали —
Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы,—
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
|
|
|
капибара
магистр
|
|
16 ноября 2006 г. 17:59 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
ДЕВОЧКА
Девочка глядит из окошка -
За окошком едет рыцарь на кошке.
Или, может быть, на медведе...
Непонятно — куда он едет?
Может, хочет спеть серенаду
О любви с каштановым взглядом
И кудрями спелого лета?
Рыцари — такие поэты...
Если даже ловят дракона,
Говорят с ним о красе небосклона,
И загадывают гаду загадки,
И играют, простодушные, в прятки.
А потом они дерутся недолго,
У драконов велико чувство долга.
И кончается весь бой отпираньем
Душ, и дружбой, и взаимным братаньем.
Смотрит девочка в окно на балконе -
Едет рыцарь на крылатом драконе.
Тихо плачет позабытая кошка.
Все красиво...
Только грустно... немножко...
Андрей Белянин
|
–––
Такой вот я загадочный зверек - не имею отношения не к морю, ни к свинкам. |
|
|
Lihin
авторитет
|
|
16 ноября 2006 г. 22:36 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Шотландская баллада раннего средневековья.
ВОДЫ КЛАЙДА (перевод Игн.Ивановского).
"Скорее, мать, спустись во двор
И покорми коня.
Мне нужно Маргарет повидать
Еще до заката дня".
"Останься, Джонни, мой сынок,
Всё небо гроза облегла.
Пока до замка доскачешь ты,
Дорогу скроет мгла".
"Пусть эта ночь темна, темна,
Я поскачу сквозь тьму.
Еще и полночь не пробьет,
Я Маргарет обниму".
"Скачи, мой сын, к любимой своей,
Спеши обнять ее,
Но в водах Клайда тебя найдет
Проклятие мое".
У берега Клайда конь захрапел,
Сдержал свой резвый бег.
Могли бы воды бурной реки
Умчать пятьсот человек.
"Ты крепко разгневался, старый Клайд,
Ты все отрезал пути.
Возьми мою жизнь по дороге назад,
Только сейчас пропусти!"
Его швыряло и вверх, и вниз,
Вперед, и назад, и вбок.
Схватился он за прибрежный куст
И выбрался на песок.
Он к замку Маргарет прискакал,
Спрыгнул с коня у ворот,
Но было темно ее окно
И в башню заперт вход.
"О Маргарет, двери мне открой,
Впусти скорее в дом.
Я в бурном Клайде вымок насквозь,
Стою на ветру под дождем".
Но глухо слышится ответ:
"Напрасно ты будешь ждать.
Нельзя мне двери отворить,
Не то проснется мать".
"О, Маргарет, Маргарет, ночь на дворе,
Угрюмая пора.
Позволь мне хоть в амбаре твоем
Остаться до утра".
"Нельзя мне пустить тебя в амбар,
Он доверху полон зерна.
А дом мой полон спящих гостей,
И башня гостей полна".
"Прощай, о Маргарет, прощай.
Я знал, что близок мой срок,
Хотя, клянусь, такой беды
Придумать я не мог".
У берега Клайда конь захрапел,
Сдержал усталый бег.
Могли бы бурные воды умчать
Тысячу человек.
По шею в воду конь вошел,
Дрожа как осиновый лист.
И тут у Джонни прямо из рук
Вода умчала хлыст.
Он потянулся за хлыстом,
Нагнулся он с седла,
И Клайда быстрая вода
С собой его унесла.
Его швыряло и вверх, и вниз,
Вперед, и назад, и вбок.
Он долго искал прибрежный куст,
Чтоб выбраться на песок.
Он долго плыл — и пошел на дно,
Под берег крутой унесен.
Увидела Маргарет в этот час
Тревожный, странный сон.
"Скажи мне, мать, что значит мой сон?
Приснился он отчего?
Мне снилось, что Джонни стоял у ворот,
И мы не впустили его".
"Спи, Маргарет, спи спокойным сном,
Еще глубокая ночь.
Я Джонни ответила за тебя,
Чтоб он убирался прочь".
Бежала Маргарет к реке,
Бежала что есть сил.
Чем жалобней Джонни она звала,
Тем яростней ветер выл.
Она ступила в холодный поток,
Волна поднялась до колен.
"Отдай мне Джонни, старый Клайд!
Бери меня взамен!"
Она ступила в холодный поток,
По грудь поднялась волна.
На дне, под берегом крутым,
Его нашла она.
"Пусть матери нас хотят разлучить,
Разбить любовь жестоко,
Но рядом, Джонни, мы будем спать
На самом дне потока".
|
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
17 ноября 2006 г. 15:06 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Сергей Шоргин
Я плющ срываю с посеревших стен.
Конец уюту. Хмарь и непогодь.
Там, в суете почти семейных сцен,
Нас скудным счастьем обманул Господь.
Был твой шалаш не слишком обогрет,
Как рай, наверно, — тот, что без прикрас...
А что душа — погибла или нет? -
О том судить не нам. И не сейчас.
Смололась жизнь в мельчайшую муку.
Твое окно тускнеет вдалеке.
Я вышел в ночь к табачному ларьку,
Но сигареты кончились в ларьке...
________________________________________
ВОЛКИ
Исполнены жестокости и злобы,
Четыре волка вышли из чащобы.
В разгар бесснежной гибельной зимы
Их выгнал голод из привычной тьмы.
Из лесу прочь ушли без сожаленья
И распрощались около селенья,
Проделали лазейки в городьбе,
И каждый выбрал участь по себе.
Один нашёл курятник, полный птицы,
И стал без промедления кормиться,
Другой, сыскав ближайший скотный двор,
Там учинил злодейство и разор,
А третий влез в прохладный мрак подвала
И взялся за колбасы и за сало.
Четвёртый главной площади достиг
И человеком обернулся вмиг,
"В селенье волки!" — заорал во тьму,
И все сельчане бросились к нему.
На запах волчий у него чутьё:
У трёх волков закончилось житьё…
Стал старостой четвёртый из волков
И из лесу призвал своих щенков.
_______________________________________
ДРУГИЕ ПАРУСА
А чего ты, собственно, хотела, Ассоль?
Принцев нет и в помине, ну так вот тебе Грэй.
Принимай подарок. Не кручинься. Изволь
Жить счастливо и долго со скитальцем морей.
Нынче груз "Секрета" — то треска, то хамса,
Вся былая феерия пропала, как пар,
И давно распроданы те паруса,
Ибо славное прошлое — тоже товар.
Загружается в Лиссе по пятницам он
И идёт к Зурбагану, если не шторм...
Всем известно про Грэя: он наследства лишён,
И торговые фрахты — главный прокорм.
В Зурбагане рыбу берут нарасхват,
И торговцы у сходней толкутся, грубя...
Всем известно про Грэя: он теперь небогат,
И лишён он наследства — из-за тебя.
Нет в нём лоска былого; неопрятен, небрит.
Вместо праздников алых — серых дней череда.
Но он тебя любит. Тебя не корит.
Только искоса взглянет — иногда...
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
Горацио
активист
|
|
Lihin
авторитет
|
|
18 ноября 2006 г. 07:42 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Полина Барскова.
* * *
Устав от свадеб и поминок,
От красных зданий, серых крыш,
Начать и кончить поединок
Или зачать тебя, малыш.
За ветхостью отринуть дольник,
Банальным почерком писать
Скабрезные стихи в тетрадь,
Как будто ты наивный школьник.
Быть столь любимым, не любя,
Быть ироничным, не пытаясь
Шутить. Не понимать себя,
Рассудком вечности касаясь.
* * *
Так любовь глубока,
Что становится темной и вязкой.
Как в июле река
Покрывается глупою ряской.
Покидаешь опять
Эту пресную, клейкую жижу.
Повторять, повторять:
"Презираю. Боюсь. Ненавижу".
Пресыщаясь легко
Одиночеством, ждешь и жалеешь
Чувство, белое, как молоко,
Золотое, как свет, который продлить не умеешь.
* * *
Вcё богатство мое — совпадение мысли и плоти.
Созвучие линий, запахов, голосов.
Забвение смысла. Остановка часов.
Будто младший ребенок тревожного Буонаротти,
Светлоглазый Давид, стройный, маленький, грустный, лукавый,
Обретенный случайно. Сокровище ростовщика.
То нежнейшею ямочкой радостно вздрогнет щека,
То фломастер прижмется к руке. И раздастся гнусавый
Голос старых учительниц, умышленно порванных книг,
Зажигаясь отчаяньем. Презрением застывая.
Так продолжится жизнь. Подруги устроят пикник.
И опустится бабочка, мертвая или живая.
Темно-синяя бабочка. Та, что спасает в конце
От маньяка красавицу и мудреца от ошибки.
Что же спрятано в этом чужом и банальном лице,
Кроме страшной судьбы и отсутствия всякой улыбки?
* * *
Вот ошибка, оплошность, неверный шажок,
Мысли остро заточенной грех.
Хочешь смерти, болван? Не получишь, дружок.
Ты не лучше, не праведней всех.
Ты за всех убиенных наешься дерьма,
И за всех оскопленных Земли
Ты в несвежих объятьях лишишься ума,
Станешь липким флаконом Charly.
Здесь живут не для радости, а для труда,
А свобода, как сон, неверна.
И осклизла надёжность, и нежность тверда,
Как латунная кожа зерна.
И поэтому выход закрыт на замок.
И собаки Всевышнего злей.
Что так сыро? Был дождь. Ты, я вижу, промок.
Полотенце. Живи. Не болей.
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
18 ноября 2006 г. 21:19 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Вообще-то не люблю Бальмонта, но кое-что нравится... 
Константин Бальмонт.
Золотая рыбка
В замке был веселый бал,
Музыканты пели.
Ветерок в саду качал
Легкие качели.
В замке, в сладостном бреду,
Пела, пела скрипка.
А в саду была в пруду
Золотая рыбка.
И кружились под Луной,
Точно вырезные,
Опьяненные Весной,
Бабочки ночные.
Пруд качал в себе звезду,
Гнулись травы гибко.
И мелькала там в пруду
Золотая рыбка.
Хоть не видели ее
Музыканты бала,
Но от рыбки, от нее,
Музыка звучала.
Чуть настанет тишина,
Золотая рыбка
Промелькнет, и вновь видна
Меж гостей улыбка.
Снова скрипка зазвучит,
Песня раздается.
И в сердцах Любовь журчит,
И Весна смеется.
Взор ко взору шепчет: "Жду!"
Так светло и зыбко.
Оттого, что там в пруду -
Золотая рыбка.
Старая песенка
— Mamma, mamma! perche lo dicesti?
— Figlia, figlia! perche lo facesti?
Из неумирающих разговоров
(Мама, мама! зачем ты это сказала?
Дочка, дочка! зачем ты это сделала?)
Жили в мире дочь и мать.
"Где бы денег нам достать?"
Говорила это дочь.
А сама — темней, чем ночь.
"Будь теперь я молода,
Не спросила б я тогда.
Я б сумела их достать".
Говорила это — мать.
Так промолвила со зла.
На минуту отошла.
Но на целый вечер прочь,
Прочь ушла куда-то дочь.
"Дочка, дочка — Боже мой! -
Что ты делаешь со мной?"
Испугалась, плачет мать,
Долго будет дочку ждать.
Много времени прошло.
Быстро в мире ходит Зло.
Мать обмолвилась со зла.
Дочь ей денег принесла.
Помертвела, смотрит мать.
"Хочешь деньги сосчитать?"
"Дочка, дочка — Боже мой! -
Что ты сделала с собой?"
"Ты сказала — я пошла".
"Я обмолвилась со зла".
"Ты обмолвилась, — а я
Оступилась, мать моя".
Тише, тише
Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды,
Слишком долго вы молились, не забудьте прошлый свет.
У развенчанных великих как и прежде горды вежды,
И слагатель вещих песен был поэт и есть поэт.
Победитель благородный с побежденным будет ровен,
С ним заносчив только низкий, с ним жесток один дикарь.
Будь в раскате бранных криков ясновзорен, хладнокровен,
И тогда тебе скажу я, что в тебе мудрец – и царь.
Дети Солнца, не забудьте голос меркнувшего брата,
Я люблю в вас ваше утро, вашу смелость и мечты,
Но и к вам придет мгновенье охлажденья и заката, –
В первый миг и в миг последний будьте, будьте, как цветы.
Расцветайте, отцветайте, многоцветно, полновластно,
Раскрывайте всё богатство ваших скрытых юных сил,
Но в расцвете не забудьте, что и смерть, как жизнь, прекрасна,
И что царственно величье холодеющих могил.
Оттуда
Я обещаю вам сады...
Коран
Я обещаю вам сады,
Где поселитесь вы навеки,
Где свежесть утренней звезды.
Где спят нешепчущие реки.
Я призываю вас в страну,
Где нет печали, ни заката,
Я посвящу вас в тишину,
Откуда к бурям нет возврата.
Я покажу вам то, одно,
Что никогда вам не изменит,
Как камень, канувший на дно,
Верховных волн собой не вспенит.
Идите все на зов звезды,
Глядите, я горю пред вами.
Я обещаю вам сады
С неомраченными цветами.
|
|
|
андрос
философ
|
|
20 ноября 2006 г. 02:03 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ
Сказание о разбойнике
(Из Пролога)
Начинается песня недлинная,
О Петре, великом разбойнике.
Был тот Петр разбойником тридцать лет,
Меж товарищей почитался набольшим,
Грабил поезда купецкие,
Делывал дела молодецкие,
Ни старцев не щадил, ни младенцев.
В той же стране случился монастырь святой,
На высокой горе, на отвесной,—
Меж землей и небом висит,—
Ниоткуда к монастырю нет доступа.
Говорит тут Петр товарищам:
«Одевайте меня в платье монашеское.
Пойду, постучусь перехожим странником,
Ночью вам ворота отопру,
Ночью вас на грабеж поведу,
Гей вы, товарищи, буйные да вольные!»
Одевали его в платье монашеское,
Постучался он странником под воротами.
Впустили его девы праведные,
Обласкали его сестры добрые,
Омыли ноги водицею,
Приготовили страннику трапезу.
Сидит разбойник за трапезой,
Ласке-любви сестер удивляется,
Праведными помыслами их смущается,
Чтб отвечать, что говорить — не знает.
А сестры близ в горенке собирались,
Говорили меж собой такие слова:
«Видно, гость-то наш святой человек,
Такое у него лицо просветленное,
Такие у него речи проникновенные.
Мы омыли ему лиги водицею,
А есть у нас сестра слепенькая.
Не омыть ли ей зрак той водицею?»
Призывали они сестру слепенькую.
Омывали ей зрак той водицею,—
И прозрела сестра слепенькая.
Тут все бежали в горенку соседнюю,
Падали в ноги все пред разбойником,
Благодарили за чудо великое.
У разбойника душа смутилася,
Возмутилася ужасом и трепетом.
Творил и он — земной поклон,
Земной поклон перед господом:
«Был я, господи, великим грешником,
Примешь ли ты мое покаяние!»
Тут и кончилась песня недолгая.
Стал разбойник подвижником,
Надел вериги тяжелые,
По всей земле прославился подвигами.
А когда со святыми преставился,—
Мощи его и поныне чудеса творят.
1898
|
|
|
ФАНТОМ
миротворец
|
|
20 ноября 2006 г. 12:57 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Сергей Шоргин
ИНАЯ СКАЗКА
Поверить ли в сказку? Попробуем, так уж и быть:
Волшебные звери, плывущая в небе луна...
И тянется к зыбкому свету дрожащая нить,
И светлые воды прозрачны до самого дна.
И верным гаданьем нас радует мудрый шаман,
И верится, будто удастся уйти от беды...
Но мы слишком долго вдыхали словесный дурман,
И всякая вера нам кажется рябью воды.
Закончилась сказка. Луна раздробилась в воде,
Попрятались звери, шаман надоедлив и глуп...
А знаешь: далёко, далёко — неведомо где -
Озябшая правда закуталась в драный тулуп.
И эти морозы пребудут навеки виной,
Что дивная сказка сокрыта — и ныне, и впредь.
Но плакать не надо. Мы в сказке витаем иной,
И где-то поблизости бродит косматый медведь.
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
|
Sola
миродержец
|
|
20 ноября 2006 г. 13:51 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
(Надеюсь этого не было — поисковик почему-то не работает)
Б. Ахмадуллина
По улице моей который год
Звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
Той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
Нет в их домах ни музыки, ни пенья,
И лишь, как прежде, девочки Дега
Голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж. да не разбудит страх
Вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
Друзья мои туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
Как холодно ты замыкаешь круг,
Не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень судьбы, обласканный тобою,
Утешусь, прислонясь к твоей груди,
Умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
На том конце замедленного жеста
Найти листву, и поднести к лицу,
И ощутить сиротство как блаженство.
Даруй мне тишь своих библиотек,
Твоих концертов строгие мотивы,
И — мудрая — я позабуду тех,
Кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
Свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
Объявит свои детские секреты.
И вот тогда — из слез, из темноты,
Из бедного невежества былого
Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова.
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
20 ноября 2006 г. 22:22 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Недавно вышла книжка стихов известного поэта-переводчика.
Марина Бородицкая.
* * *
И новенький снежок из тучи
Затопчут в слякоть у метро,
И снова девочке наскучит
Ручной доверчивый Пьеро.
Ей нужен дикий Буратино:
Упрямый рот, нахальный взгляд,
Пусть отдает болотной тиной
Его изодранный наряд!
Унылых крыс привычной скуки
Он разгоняет хохоча:
В чернилах нос, в карманах руки,
А в мыслях — дверка для ключа.
...Пьеро, стремительно мужая,
Издаст поэму той весной,
И век спустя жена чужая
Откроет книжку в час ночной,
Под деревянный храп супруга
Уйдет на кухню до утра,
И неприкаянная вьюга
В окно кивнет ей, как сестра.
* * *
Застужена, еле слышна,
Душа сиротеть не хотела,
Но то, в чем держалась она,
Подпрыгнуло — и улетело.
Теперь ему только и дел,
Что лопать небесные груши
На шабаше ветреных тел,
Покинувших верные души.
И смотрит в пустое стекло,
И воет душа, как волчица:
"Куда ее, с кем понесло?
А если беда приключится?
Опасны мосты над рекой,
Мужчины, машины, овраги...
Неужто ч у ж о ю р у к о й
Придется водить по бумаге?"
Маленькая ночная серенада
Тихо светит месяц ясный
С желтым хохолком.
Трудоголик мой прекрасный,
Выйди на балкон!
Свежевымытая челка,
Галстук — чистый шелк...
Я торчу внизу, как елка
Или серый волк.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою,
Не спрошу любви и ласки -
Просто постою.
Отключи ты, мой желанный,
Весь свой интерком,
Белокурою Роксаной
Выйди на балкон!
Длинноногая отрава,
Что дрожишь, мой свет?
Лондон слева, Мюнхен справа,
А меня и нет!
Взгляд прохладен, труд бесплоден,
На дворе темно...
Что мы только в них находим,
Брат мой Сирано?!
* * *
Под фонарем на сахарном снегу,
У вечности глазастой под вопросом,
Я вензель свой рисую как могу
Мальчишеским ботинком тупоносым.
И связанные крепко за шнурки,
Подрагивая в отгремевших маршах,
Звенят в руке забытые коньки
О леденцовой глади Патриарших.
Там сок томатный, гривенник стакан,
От крупной соли он еще багровей,
Там детство терпеливо к синякам,
А юность исцелована до крови, -
И всё развеется, как снежный прах,
Всё в Лету утечет с весной слезливой!
И лишь уменье бегать на коньках,
Дурацкая привычка быть счастливой,
И светлый лед, и медная труба -
Слышна, хоть с головой в сугроб заройся! -
И обнимая, шепчет мне Судьба:
"Закрой глаза и ничего не бойся".
|
|
|
Lihin
авторитет
|
|
20 ноября 2006 г. 22:23 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Марина Бородицкая.
* * *
Простите меня!
Я такая сорока-ворона,
Я кашу варила
В какой-то посуде бездонной,
На блёстки глазела -
Горшок своротила с ухвата,
И пальцев не хватит
На всех, перед кем виновата.
Простите меня:
Я сварила и плохо, и мало,
Я всех вас любила -
И всем-то я недодавала!
Простите, что я
За собой не помыла посуду.
Простите меня,
Потому что я больше не буду.
* * *
Косынка, пижамка, пелёнка,
Прохлада, как в летнем лесу...
Я выкупанного ребёнка
В постель на закорках несу.
Сердитого, теплого зайку
Из ванной везу на спине -
Коленки сквозь нежную байку
Под рёбра втыкаются мне.
Пусть лошадь и кормлена худо,
И масти довольно простой,
А всадник не тянет и пуда -
Зато он сидит как влитой!
И будет наездник он добрый:
Недаром же дал мне Господь
Отличные, прочные рёбра,
Практичную, лёгкую плоть.
Ни роста, ни стати, ни пыла,
Ни прочих изящных затей -
Одна лошадиная сила
Досталась породе моей.
На нас сэкономлены средства,
Зато нам легко на земле:
Ведь мы — переносчики детства,
Мы учим держаться в седле.
Кормящая
Мой возлюбленный, проснулся ты в ночи,
Ищешь грудь мою, спешишь приникнуть к ней,
Что подобна двойням серны. О, молчи!
Сколь прекрасен ты собою, царь царей!
Твой живот смуглее чаши золотой,
Естество нежнее лилий на ветру.
Освежите меня яблок кожурой,
А уж мякоть я на тёрочке натру.
Мёд и млеко у тебя под языком,
Я не чую, что сосцы мои в крови.
Подкрепите меня чаем с молоком,
Ибо я изнемогаю от любви.
* * *
В зимний вечер, в снег и слякоть
Страж мой верный, ангел мой,
Посылает мне троллейбус,
Самый тёплый и сухой.
Ночью тёмной и огромной
С полки сбрасывает мне
Книжку давнюю, родную,
О неведомой стране.
В липкий, душный полдень летний
Он, погоду не кляня,
На скамейке у фонтана
Держит место для меня.
И в толпе, хоть раз в декаду,
Страж мой милый, ангел мой,
Для меня организует
Восхищённый взгляд мужской.
Так чего же мне бояться?
И на что же мне роптать -
Что не можно с ним обняться?
Шкурку сжечь? Врасплох застать?
* * *
Ты маму перерос, мой маленький Меркурий,
И сделались тесны сандалии твои.
Дай мне их доносить! По млечной той лазури
Дай малость полетать на крылышках любви.
На крылышках тугих — не тех, что у Амура, -
На приводе ножном, на крепких ремешках:
У нас, гонцов любви, обветренная шкура,
Кошёлки впереброс, авоськи в двух руках.
В авоськах тех сквозных, в кошёлках необъятных
Сокровищ целый воз, и даже целый бриг:
Игрушек заводных и пряников печатных,
Солёных огурцов и интересных книг.
Я только покружу с заката до рассвета,
А после все дары, весь ворох рассыпной
Сложу к твоим ногам, что выросли за лето:
Постой, не убегай, побудь ещё со мной!
* * *
Чего бы проще: с этакой страной
Расстаться? Да она и слёз не стоит!
Пусть в метриках ей пишут: "Отказной
Ребёнок-даун, внешне монголоид,
Характер тихий, но порой вязать
Приходится. Лакает водку с чаем.
Протянешь руку — может облизать,
А может откусить. Необучаем".
Всего-то шаг до вольного житья:
Бумажку подписал — и прочь сомненья.
Глядишь, американская семья
Ещё заплатит за усыновленье!
Но всё нас тянет в эту маету,
Всё верится: в диагнозе ошибка,
И нам сияет в аэропорту
Кириллицы щербатая улыбка.
* * *
Вот и брошены через плечо
Гребешок и нашейный платочек:
Гребешок, приземлясь на бочок,
Чащей встал, где и зверь не проскочит.
А платок расстелился и лёг
Снежным полем, сплошной целиною,
Чтобы даже Конёк-Горбунок
Не сумел бы угнаться за мною.
Вот и зеркальце брошено вслед -
И раскинулось море широко:
Ни скалы в нём, ни острова нет,
Даже птица устанет до срока.
...Надо опытным стать беглецом,
Чтоб, ещё не достигнув предела,
Обернуться к погоне лицом
И спросить — в чём же, собственно, дело.
* * *
В раннем детстве слова
отбили меня у нот:
взяли численным превосходством,
обошлись простым мордобоем.
В средней школе они
отбили меня у чисел.
В ход пошла стратегия,
отвлекающие манёвры:
на районной олимпиаде,
за шаг до решенья задачи,
мне шептали в ухо,
что икс — это вечно искомое,
а с игреком не дай мне бог заиграться.
Потом слова
отбивали меня у мужей:
одного взяли штурмом, другого измором.
И только дети
поступили тактически верно:
опустили мосты,
впустили противника в крепость
и встали с мисками в очередь
перед походной кухней.
|
|
|
цитировать