цитата

О популярности актера в первую очередь свидетельствуют слова его героев, «ушедшие в народ». И если вы услышите: «Настоящему джентльмену есть всегда что сказать», можете не сомневаться – перед вами поклонник Брондукова. В творчестве этого артиста вряд ли удастся насчитать и полдюжины главных ролей. Его популярность уникальна – она заработана вторыми ролями и эпизодами.

О Бориславе Брондукове (1938–2004), актере и человеке, рассказывает режиссер Александр Павловский. Брондуков сыграл в его фильмах «Зеленый фургон», «Светлая личность», «И черт с нами!».

-Александр Ильич, как вы познакомились с Бориславом Брондуковым?

– Поначалу я побаивался Борю. Тем более я знал слухи о нем из Киева – что он взрывной, обидчивый. И когда он приехал на съемки «Зеленого фургона», у нас долгое время проходила притирка.

Сразу возникла щепетильная этическая тема: на каком языке он будет разговаривать? Понятно, что он должен говорить по-украински. С другой стороны, это был фильм по заказу Центрального телевидения. Поэтому он должен был говорить по-украински, но на некоем суржике. Может быть, не на таком развязно-эстрадном, как говорит Данилко, а на том самом суржике, который действительно существует в селах южной Украины. Мы долго искали. Боре казалось, что это будет оскорбительно. Я долгое время думал, что Боря украинец, пока не узнал, что он русский, вырос на Севере, чуть ли не в Магадане – у него отец, кажется, был военным. Да и фамилия у него не украинская.

Наблюдая за его скованностью (особенно это проявлялось в общении с популярными артистами), я подумал, что, может, это было связано с тем, что он, к примеру, не герой-любовник… Но потом, когда мы уже познакомились, поговорили, сдружились, он открылся как очень нежный, трогательный, застенчивый человек.

– А на актерской игре эта скованность как-нибудь сказывалась?

– Нет. Наоборот, во время съемок Боря много чего предлагал. Раньше в «Зеленом фургоне» Габая в этой же роли играл Тарапунька-Тимошенко, и роль эта была разоблачительно-комедийная. А Борина роль очень трогательная. Мы с ним сознательно шли на это. Ведь в повести Козачинского роль была выписана как комедийно-фельетонная – роль милиционера-взяточника, выдающего «вещественные доказательства во временное пользование». Но когда я снимал Борю, то вспоминал его предыдущие роли, в которых он в первую очередь трогательный, а уже во вторую – смешной. А смешной он не потому, что комикует, а потому что он абсолютно достоверный. Это та абсолютная достоверность, которая становится смешной. Как у Никулина, Папанова, Саши Демьяненко – это артисты одного ряда.

Мы с Борей искали в его герое то, что называется «сермяжность», то есть некую народную правду. Его герой – обыкновенный маленький человек, которого заставили быть милиционером, дали ему эту винтовку… Он милиционером стал по той же причине, по которой отчасти и сейчас становятся. Это единственное место, где сельский человек, когда голод вокруг, может выжить и семью прокормить. И мы с Борей искали поведению его героя именно такое оправдание: надо накормить всех этих родственников, которые смотрят на него, как на начальника с винтовкой.

В картине есть эпизод, где Грищенко с Патрикеевым едут на телеге в Одессу, останавливаются где-то в плавнях и Грищенко в кальсонах купается с конем. Это не имело к сюжету никакого отношения. Просто было жарко, и лошадь повели купаться. А в том месте полно гадюк, и мы боялись туда входить – были в высоких сапогах, с палками… А Боря разделся до кальсон и говорит мне: «Сашко, а ну подывысь!..» Пошел к лошади и стал ее плескать. Он так сказал, потому что не любил ничего навязывать, просто показывал. Видимо, знал себе цену, понимал, что талантлив, знал, что это понравится режиссеру. И попадал в точку.

Боря предложил и финальный эпизод, когда арестованный Грищенко картошку на гауптвахте чистит, – такой итог всей его роли. В сценарии этой сцены не было. Когда мы поняли, что роль все равно получилась разоблачительной, а не трогательной, то придумали: сидит этот Грищенко уже без ремня, без винтовки, без всей этой бравости, сидит, согнувшись, картошку чистит и не знает своей дальнейшей судьбы. А ведь в то время на гауптвахте и шлепнуть могли. Это последнее, что осталось в картине, – трогательный, несчастный человек.

В картине «Светлая личность» обратите внимание на его фуражку – это Боря придумал. Фуражка у него надвинута на глаза, и глаз не видно. Костюмерша дала ему фуражку большего размера. Другой бы сказал: «Дайте другую – эта большая». А Боря вместо того взял и натянул ее на уши, а уши из-под нее вытащил: уши торчат, а козырек – на глазах. И сразу появилась необходимость ходить с задранным подбородком. И так со всеми и разговаривать. Боря очень обстоятельно относился к роли. Когда талантливо сыграна роль, то кажется, что это легко. На самом деле – наоборот: это значит, что все очень тщательно продумано и сделано, каждый нюанс. Это тоже талант.

– Вы изначально планировали Брондукова на роль Грищенко?

– Да. Только поначалу я побаивался, что он может повернуться и уехать. Мне так казалось. Возможно, он и сам побаивался того, как будет выглядеть в этой роли на Украине. И, видимо, побаивался не зря.

Это сейчас «Зеленый фургон» – классика, золотой фонд советского кино. А когда мы ее только закончили, все было по-другому. В газету «Правда» и в ЦК КПСС посыпались письма о том, что эта картина «порочит образ героической советской милиции», мол, наша милиция была не такой. И в первую очередь досталось Грищенко – «взяточнику и дурачку, ничего не умеющему». Тогда же на пленуме Союза кинематографистов Украины выступил первый секретарь Тимофей Левчук и в своем докладе понес по кочкам «Зеленый фургон». Тем более что был фильм «Рожденные революцией» – кино совсем про «другую» милицию.

И ругали нашу картину на уровне всего Советского Союза до тех пор, пока не пошел поток писем от настоящего зрителя.

– А когда вы поняли, что Брондуков вас признал?

– Поначалу у меня с ним были рабочие отношения: на съемках встречались, на съемках и прощались – мы как бы присматривались друг к другу. И долго не выпивали вместе. Это было связано еще и с тем, что я был очень занят. Но знал, что они с Димкой Харатьяном и с Костей Григорьевым, который играл начоперрота, собирались вечерами… А у меня все времени не было. Это же телевизионная картина – денег мало, а объем работы большой: в селе Нерубайское под Одессой мы целую рыночную площадь построили.

Но под конец съемок мы с Борей сблизились и уже выпивали…

– И песни пели?

– И песни пели, конечно. Боря – человек заводной. И, конечно же, не хватало… и, конечно же, бегали в магазин… и стали друзьями. Он у меня снялся еще в двух картинах – «Светлая личность» и «И черт с нами!». В последней Боря играет полковника – начальника городской милиции.

- Этот фильм довольно редко показывают…

- Здесь вот какая история. Эта картина – совместное производство Одесской киностудии и одного советско-канадского концерна. Финансировали картину канадцы. И картина вышла хорошая, и песни Дунаевского тоже. Одну из них Ельцин пел на перестроечных митингах на Красной площади. А история такая: в разгар перестройки сидели мы со сценаристом Игорем Шевцовым на первом Одесском фестивале «Золотой Дюк», на котором были и Коротич, и Мастроянни, – помпезный был фестиваль. Сидели мы, смотрели на это «торжество гласности», я Игорю и говорю: «Представляешь, что бы случилось, если бы Сталин сейчас проснулся и зашел сюда?» А Игорь: «Это же хороший сюжет!» Мы написали сценарий и сняли картину о том, как идет какой-то юмористический фестиваль в некоем городе Черноморске. Название взято из Ильфа и Петрова, но имелась в виду та же самая Одесса. И в разгар фестиваля в городе появляется Сталин… А в конце картины оказывается, что это сбежавший из психбольницы пациент.

Поначалу картина хорошо раскрутилась. Каждую неделю я ездил в Москву на очередной показ. Тогдашний председатель Верховного Совета РФ Хасбулатов показывал фильм Верховному Совету. Итальянская телекомпания РАИ-1 купила ее для показа на всю Европу. Картина была довольно дорогая. В ней звучит много песен, снималось огромное количество звезд. Лора Удовиченко, выйдя на площадку, посмотрела на все это и сказала: «Шурик, ты с ума сошел! Кто у тебя в массовке снимается?» А у меня в массовке снимались практически все комедийные актеры, которые в то время были у нас.

Но самое веселое началось потом. Мы сдаем картину в Госкино, а одна из редакторов говорит: «Да, хорошая картина, смешная… Жаль, что такого уже не может произойти в нашей стране!..» Она сказала это, я хорошо помню дату, 30 июня 1991 года.

А дальше был всем известный путч. Я был тогда в Москве, писал сценарий для следующего фильма. Мне звонят из Одессы и говорят, чтобы я пока туда не возвращался, потому что картину арестовали и увезли в одесское КГБ. В тот же день, 19 августа, ко мне приехал человек из Итальянского посольства и сказал: «У нас есть возможность вывезти картину на видеокассете в Европу через посольские каналы. И если переворот завершится победой ГКЧП, мы покажем ее по всей Европе. Но вы понимаете, что с вами будет…» А я и так понимал, что со мной будет: «Хуже не будет, так что возьмите и покажите». Ее вывезли, а уже через день вся эта история закончилась.

– Роль Брондукова в этом фильме почти немая…

- Я сразу понял, что в этой роли хочу снимать Борю, хотя и знал, что он уже плохо разговаривает. Это было после его второго инсульта.

– Говорят, что Брондуков был очень словоохотливый на площадке, всегда анекдоты рассказывал…

– Анекдоты, да… И не только на съемочной площадке. Он сперва приходит зажатый, сидит в гримерной и молчит. Но как только его «заденут» и он почувствует, что вписался в коллектив, что его признали, тут все – мешок анекдотов открывается. Анекдоты, случаи со съемочных площадок, истории из его жизни, детства – все, что угодно! Рассказчик он был замечательный. Не знаю, выступал ли он с эстрады, но встречи со зрителями наверняка были. Ведь достаточно на афише написать, что будет Брондуков, и зрители просто повалят.

Все его роли, начиная с «Афони», растасканы на цитаты!

Боря популярен был по той же причине, по которой была популярна троица Гайдая. О таких говорят – «он наш». И у любого народа есть такие персонажи. Это то, что Сталин называл «социально близкий». Конечно, зрители его любили. Это же отдельный персонаж в нашем кино! И притом, что у него, кажется, только две главные роли были – в «Каменном кресте» у Лени Осыки и в «Гражданке Никаноровой».

– Чего не любил Брондуков?

– Он очень оберегал свой внутренний мир. Терпеть не мог панибратства. А с панибратством лезли многие из-за того, что он маленький, смешной, «простецкий». Особенно на улице к нему многие лезли на «ты», бывало, даже с

обидами: «Давай выпьем!» И он сразу зажимался. То же самое и в съемочной группе. Скажем, к Адомайтису же не «подкатишь» так, а к Боре почему-то многие приставали.


Наверно, многие люди лезли в его мир, думая, что Брондуков в жизни такой, как и на экране. А он не такой – он талантливый, умный, образованный, интеллигентный человек. Это он играет такого…

Борин внутренний мир не соответствовал его внешности. В этом и заключается глубина таких актеров, как Брондуков, Папанов или Демьяненко, их актерское достоинство. Кто-то, играя глупые роли, всем при этом демонстрирует, смотрите, мол, какой я умный играю эту глупую роль… Это водевильный ход из французской комедии, когда глупость демонстрируется. А Боря же не играл своих персонажей глупыми, он играл их абсолютно достоверными.

цитата Terminator

Поправить бы надо...

цитата Karnosaur123

Сразу возникла щепетильная этическая тема: на каком языке он будет разговаривать? Понятно, что он должен говорить по-украински. С другой стороны, это был фильм по заказу Центрального телевидения.

цитата

Со всеми Грищенко разговаривал по-русски, а с Володей почему-то только по-украински.

цитата Terminator

Какой-то бред. В чем проблема — непонятно. Есть текст Казаченко — что поменялось?

цитата Drovkin

Опять таки — ни хрена не понял, откуда и зачем во втором кино припутали футбол. Это личная проблема режиссера и сценариста, что ли ? Или "дорогого Леонида Ильича" ? — Ну и оставили бы ее для личного употребления. К одесскому селу двадцатых годов футбол имеет такое же отношение как яичница к дару божьему, они бы еще Брондукова заставили мяч гонять, да-дад !, — я бы на это посмотрел, идиоты чертовы умники шелковые !

цитата Drovkin

Возможно, это есть и в книге — но я ее никогда не читал, да и охоты не было.

цитата

К его удивлению, Грищенко, втянув ноздрями воздух, уверенно направил бричку в один из дворов, где они и обнаружили самогонный аппарат. Покончив с этим делом, они выехали на улицу, и Грищенко, снова понюхав воздух, обнаружил второй аппарат. Замечательное обоняние было у Грищенко! Он безошибочно улавливал запах дыма, вьющегося из труб тех хат, где гнали самогон, никогда не смешивая его с дымом, который клубился над хатами, где пекли, например, хлебы. Он так тонко различал самогонный запах, что, нюхнув печного дыма, мог уверенно сказать, какой самогон гонят в хате: кукурузный, сахарный, сливовый, пшеничный или из меляса. К сожалению, необыкновенное обоняние Грищенко из-за каких-то атмосферных помех отказывалось действовать в Севериновке, чем только и можно было объяснить, что севериновские самогонщики до сих пор спасались от гибели.

цитата

-- Ваша карточка мне знакома, -- сказал парень учтиво, прикасаясь двумя пальцами к кепке. -- Не запомню только, из какого она альбома.
-- Мы знакомы по Черном морю, -- ответил Володя. Они были знакомы не по тому Черному морю, которое омывает полуостров Крым, побережье Кавказа, Малую Азию, Болгарию, Румынию и южный край украинской степи, а по тому "Черному морю", которое находилось в ста шагах от Маразлиевской, за низеньким, уступчатым заборчиком Александровского парка и представляло собой большую, почти круглую яму с пологими склонами и ровным, сухим дном. "Черным морем" с незапамятных времен владела команда футболистов, именовавших себя черноморцами. Как футбольное поле "Черное море" было необыкновенно комфортабельным: окруженное пологими склонами, оно само возвращало игрокам мяч, вылетевший за его пределы. В команде черноморцев играли портовые парни, молодые рыбаки с Ланжерона и жители старой таможни. Они выходили на поле в полосатых матросских тельниках и длинных, достигавших колен, старомодных трусиках, которые, впрочем, назывались тогда в Одессе не трусиками, а штанчиками. В своем натиске черноморцы не знали преград. Свирепая слава, добытая ими на заре футбола, в боях с командами английских пароходов, устрашала футболистов других одесских команд. Никто из цивилизованных футболистов Одессы не решался ставить на карту спортивное счастье, здоровье, а может быть, и жизнь, защищая свои ворота против черноморцев. Поэтому с той поры, как в одесский порт перестали заходить английские пароходы, черноморцы играли главным образом друг с другом.
Володя был из "Азовского моря". Рядом с "Черным морем" была яма поменьше, которую одесские мальчики называли "Азовским морем". Здесь тренировалась команда гимназистов. Как это ни странно, черноморцы иногда приглашали на товарищеский матч команду из соседнего "моря" и гимназисты принимали вызов. Это была игра львов с котятами. Если гимназистам не откусывали в игре ни ног, ни голов, то они были обязаны этим той деликатности, которая присуща сильному в обращении со слабым и беспомощным.
Володя был левым инсайтом у гимназистов, а высокий парень -- голкипером у черноморцев. В те времена высокие голкиперы ценились еще больше, чем сейчас. Обычно ворота обозначались кучками одежды, сброшенной с себя футболистами перед игрой, и верхняя граница ворот являлась воображаемой; естественно, что, чем выше мог достать своей пятерней голкипер, тем спокойнее чувствовала себя команда. Парень в брюках "колокол" был самым высоким голкипером в командах "обоих морей".
Но уже давно не летал футбольный мяч над "Черным морем" и примыкающим к нему "Азовским". Обезлюдело славное племя черноморцев, и некому было вспоминать о боях с командами английских пароходов. Раньше, когда старшие черноморцы уходили учиться в мореходку или поступали в торговый флот, их места в команде занимали молодые черноморцы, их младшие братья, ребята с Ланжерона, из старой таможни и портовых улиц, такие же загорелые и веснушчатые, такие же свирепые в нападении, защите и полузащите. Поколение футболистов становилось моряками, но за ними уже шло новое поколение футболистов, тоже будущих моряков.
Война разбросала черноморцев, уничтожила футбол, мореходку и торговый флот. Опустело "Черное море". Засохшая грязь на дне его потрескалась и покрылась чешуйками, как кожа на руке старика.
Володя с трудом узнал голкипера, которого не видел года два. Тот возмужал, похудел и стал еще выше. Между ними никогда не было ни дружбы, ни знакомства. Он знал лишь, что черноморец -- сын таможенного сторожа. Однажды Володя дал очень красивый шут по воротам, в которых стоял черноморец: он взял мяч с воздуха на подъем и ударил шагов с двадцати; мяч пошел между двух беков, но, к сожалению, прямо в руки голкиперу. Кроме этого памятного шута, их ничто не связывало. Однако почтение, которое питали гимназисты к черноморцам, было таким глубоким и неизменным, что Володя, невзирая на свое солидное положение, увидев голкипера, ощутил подобострастную радость котенка, повстречавшего доброго льва.
Они пошли рядом, задавая друг другу обычные вопросы: как живешь, где достал такие брюки, что делает Коля и куда девался Петя.
Володя сдержанно сообщил, что живет в деревне, меняя вещи на продукты. Узнав об этом, его спутник оживился и сказал, что тоже живет в деревне и тоже меняет вещи на продукты. Естественно, что разговор коснулся вещей, продуктов и цен. Однако Володя обнаружил во всем этом такую позорную неосведомленность, что поспешил перевести разговор на футбол.
Глаза их заблестели, когда они заговорили о футболе, ибо нет на свете таких болтунов, сплетников и фантазеров, как любители футбола. Они рылись в воспоминаниях, смаковали удары, осуждали и превозносили. От своего спутника Володя узнал о судьбе других черноморцев. Правый бек Зенчик, оказывается, стал петлюровцем, и его порубили белые. Правый хав Кирюша пошел к белым и его, наоборот, порубили петлюровцы. Капитан Ваня Поддувало сошелся с лезгинами из контрразведки генерала Гришина-Алмазова, шлялся по городу в черкеске и был убит темной ночью на Ланжероне неизвестно кем. Зато вся пятерка нападения -- пять молодых рыбаков дождались красных и пошли на Врангеля.
Раньше черноморцы делились только на беков, хавбеков и форвардов; казалось, что других различий между ними нет. Теперь, когда команда разделилась по-новому, когда одни стали белыми, другие красными, третьи жовтоблакитными, открылось то, что никогда раньше не было заметно на футбольном поле: что капитан Ваня Поддувало -- сын богатого портового трактирщика, а форварды -- бедные рыбацкие дети. И это определило их места на полях сражений.
Так Володя и черноморский голкипер брели, разговаривая, через весь город, и каждый раз, когда Володе нужно было свернуть налево, оказывалось, что голкиперу тоже нужно налево; и каждый раз, когда ему требовалось повернуть направо, оказывалось, что голкиперу нужно туда же. У Володи начало зарождаться подозрение, что черноморец тоже идет на Балковскую, и, хотя такое предположение казалось почти невероятным, по мере приближения к Балковской подозрение превращалось в уверенность. Это очень тревожило Володю, ибо голкипер мог помешать ему ловить Красавчика. Володя попытался даже скрыться от своего спутника -- он сворачивал то на одну улицу, то на другую, но ему не везло: всякий раз он выбирал именно ту улицу, которая была нужна его спутнику. Он никак не мог отвязаться от этого человека.
Беседа о футболе, однако, была очень приятной. То, что говорил один, редко совпадало с тем, что сообщал другой, ибо, как все люди, они лучше помнили собственный вымысел, чем действительные события. Но они выслушивали друг друга со снисходительной уступчивостью, ибо каждый из них интересовался не столько тем, что говорил другой, сколько тем, что собирался сказать сам. Каждый с нетерпением ожидал окончания речи собеседника, чтобы приступить к изложению собственного мнения; разговор напоминал игру в футбол, где один старается вырвать мяч у другого, чтобы ударить самому.
На Дерибасовской улице темой их разговора был шут Яшки Бейта, на Преображенской -- бег Вальки Прокофьева, на Софиевской -- вопрос об искусственном офсайте, доступный пониманию только самых тонких знатоков. На Нарышкинском спуске они коснулись вопросов футбольной казуистики (как должен поступить рефери, если игрок возьмет мяч в зубы и внесет его в ворота?). На Московской улице они заговорили о том, как мотается знаменитый форвард Богемский, и здесь в их взглядах неожиданно обнаружились столь крупные расхождения, что, при всей снисходительности друг к другу, они вступили в серьезный спор. Желание доказать свою правоту настолько овладело ими, что они решили наглядно продемонстрировать прием, послуживший причиной спора, и для этого, отыскав подходящий камешек, остановились на перекрестке, отошли на край тротуара, положили камешек на землю, и попрыгали вокруг него, воспроизводя приемы Богемского так, как их понимал каждый. Чтобы овладеть камнем, голкипер, улучив момент, отпихнул Володю в сторону; бедро его на секунду прижалось к Володиному бедру и совершенно явственно ощутило твердое тело кольта, лежавшего в кармане Володиного пальто.
После этого голкипер стал задумчивым и грустным...

цитата Drovkin

А этот ваш футбол... ой, да извините ! — Ну вот почему не про хоккей ? — Потому что болеть за советский хоккей было модно десятилетием раньше, в 1973-м, и весь ответ !

цитата Drovkin

первый сплошь историчен, привязанный к реалиям современной ему жизни села юга Украины

цитата Blackbird22

вы действительно серьёзно?!)

цитата Drovkin

Возможно, это есть и в книге — но я ее никогда не читал, да и охоты не было.

цитата qetuo

особенно момент, когда сестра Красавчика просит поскорее посадить ее брата, чтобы он стал наконец настоящим человеком

цитата arcanum

честно сказать — да плевать мне на историчность и достоверность показываемых юга Украины. И футбол меня там вполне устраивает ибо вписан в канву фильма вполне легко и ненавязчиво — и пофиг, играли в него в описываемое время или нет.

цитата Drovkin

ОК, футбол — это личные тараканы Козачинского, согласен.
Только почему тогда в первом фильме он даже ни разу не упоминается, что, в 1959 в Советском Союзе этого самого секса  футбола не было ?

цитата Elric

Ну а когда первый фургон последний раз шел по какому-нить общему каналу ?

цитата Karnosaur123

Так было с "Островом сокровищ" 1971 года

цитата ЯэтоЯ

А что — кто-то из тамошних уехал...

цитата Karnosaur123

не вписывается в ваши представления

цитата ЯэтоЯ

Karnosaur123
Ага, понятно.
Но там не написано когда он уехал...
Во всяком случае я этот Остров сокроыищ смотрел по телевизору. И, кажись — даже пару раз.

цитата Elric

Ну а когда первый фургон последний раз шел по какому-нить общему каналу ?