Павел Поляков Жизнь и ...

Издательства

загрузка списка...


Вы здесь: Форумы test.fantlab.ru > Форум «Другие окололитературные темы» > Тема «Павел Поляков. Жизнь и творчество»

Павел Поляков. Жизнь и творчество

 автор  сообщение


философ
Ссылка на сообщение 7 января 2020 г. 14:16  
цитировать   |    [  ] 
Избранные письма (продолжение) / перевод П. Полякова /

25 Редактору газеты «Обсервер»

/16 января 1938 г. в письме в газету «Обсервер» некто «Хабит» спрашивал, что общего у толкиеновских хоббитов с «маленькими мохнатыми людьми» из отчета Джулиана Хаксли, «которых видели африканские аборигены и…. кто-то из ученых». Его хорошая знакомая, продолжал автор письма, как будто «году в 1904 в старой книжке читала сказку «Хоббит» об «ужасном чудовище». Хабит интересовался, не мог бы Толкиен «рассказать, откуда взялся чудесный герой его истории…. В помощь будущим исследователям. И еще, не основан ли эпизод, где хоббит крадет драконью чашу, на аналогичной сцене из «Беовульфа»? Ведь, по-моему, вся прелесть этой книги именно в чисто спенсеровском слиянии мифов, легенд и викторианских волшебных сказок». Ответное личное письмо Толкиена (см. окончание письма № 26) было тем не менее напечатано в «Обсервере»
20 февраля 1938 г./

Сэр, ни слова больше: я обожаю лесть пуще дракона, с радостью покрасуюсь алмазным жилетом и поболтаю о том, о сем, ибо хабит (более пытливый, чем хоббит) не просто мной восхищен, но и весьма любознателен. Однако как же будущие исследователи? Ведь помочь им – значит, по сути, оставить без работы.

Впрочем, главный хабитский вопрос им не страшен: понятия не имею, откуда взялся мой герой. Можно, конечно, кое-что предположить, однако не более, чем любые книговеды, так что не буду им мешать.

Я родился в Африке и кое-что о ней, естественно, знаю. Африканских же сказок, начиная с 1896 г., начитался вволю. Так что хабит в этом вполне мог быть прав.

Но увы. Я в жизни не видел мохнатых пигмеев (ни в книге, ни при Луне) и сказок про хоббитов-вампиров тоже не знаю. Верю и надеюсь, что они и мои герои (хоть и тезки) – даже не синонимы, а омофоры. [А вот о сказке 1904 г. хотелось бы поподробнее.] Ибо, к сведению, мой хоббит – не африканец, и мохнатые у него только ступни. И на кролика тоже не похож. Он – молодой, упитанный, состоятельный и преуспевающий холостяк. «Сскверным крольчишкой» его называют только грубые тролли, а «крысиным отродьем» — гномы по злобе; оба ругательства намекают на невысокий рост и ступни хоббита и тем весьма обидны. Ведь ноги его в «естественной обувке», красивой и удобной, радуют глаз не хуже длинных ловких пальцев.

В целом же моя история, как правильно полагает хабит, основана на эпосе, мифологии (в очень кратком пересказе) и волшебных сказках, только, кроме Джорджа Макдональда, отнюдь не викторианских. «Беовульфа» я очень люблю и ценю; однако вряд ли сознательно отталкивался от его сюжета; помянутая чаша была украдена (и попала в книжку) почти сама собою. При чем раз и навсегда. И сцена из «Беовульфа», кажется, возникла точно так же.

Конкретно моя сказка связана лишь с «Сильмариллионом», неопубликованной историей эльфов, эпизоды которой не раз в ней упоминаются. К несчастью грядущих исследователей, это лишь рукопись, добраться до которой будет не так-то просто.

Теперь перехожу к самому важному. Если забавные приключения мистера Торбинса и впрямь когда-то послужат серьезной науке, это накладывает на меня немалые обязательства. Во-первых, о системе имен. Имена гномов и мага взяты из «Старшей Эдды». Имена хоббитов, кажется, и так понятны. Самые влиятельные их семейства — это Бобберы, Брендизайки, Дороднинги, Ейлы, Лякошели, Пойлы, Ройлы, Толстобрюхлы, Торбинсы, Туки (Кролы), Шерстопалы и Шерстолапы. Имя (или прозвание) дракона – древнегерманский глагол смаган, «лезть сквозь лаз», в прошедшем времени: не бог весть какая филологическая шутка. Все остальные (точь-в-точь) – родом из мира древних эльфов.

Почему «дварвз» {гномы}? Грамматически верно будет «дварфс»; по исторической филологии правильно «дварровз». А я написал по-своему. Ведь дварвз так хорошо подходит с «эльвз» {эльфам}, при том слова «эльфы», «гномы», «гоблины», «дварвы» – нечетки и неточны для этих древних существ.


Мои гномы не такие, как все. И скандинавские их имена, честно говоря, ненастоящие. Иначе они уж слишком резали бы слух. И родное гномье наречие тоже сложно и языколомно. Эльфов оно издревле шокировало, так что, кроме гномов, его никто не знает. Хоббитский язык заведомо схож с английским; хоббиты жили почти на краю света и «варились в собственном соку». Основные их роды известны и почитаемы у нас так же, как когда-то в Хоббитоне и Приречье.

О рунах. Тех, коими обмениваются Торин и К, всего (придумано мной) тридцать две, и они схожи, но не идентичны с рунами англосаксонскими. Очевидно, это родственные письмена. Руны Феанора, общеупотребимые в те времена, эльфийские. Ими начертана надпись на горшке с золотом на иллюстрации логова Смога, иные подобные тексты переведены (могу показать факсимиле записки на каминной полке).

* * *

А как же загадки? Это будет предмет особого исследования. Скорее всего, ни хоббит, ни Горлум ничего здесь сами не выдумали.

И еще маленькая проблемка. Сочиняя эту сказку, я дважды прерывался примерно на год: на каких именно сценах? Впрочем, в этом, видимо, так и так разберутся. А я вдруг вспомнил, что, когда дракон купился на лесть, хоббит подумал: «Старый дурак!» Боюсь, вы с хабитом давно говорите себе то же самое. Простите, но искушение было так неодолимо.
Ваш и т. д.
Д. Р. Р. Толкиен


философ
Ссылка на сообщение 7 января 2020 г. 14:18  
цитировать   |    [  ] 
31. Ч. А. Фэрту, «Аллен энд Анвин»


/Среди рукописей, предложенных Толкиеном издательству в 1937 г., на фоне успеха «Хоббита», был короткий вариант «Фермера Джайлса из Хэма». «Аллен энд Анвин» история понравилась, но показалась слишком маленькой. Также издатели, естественно, всячески способствовали работе над продолжением «Хоббита»./

24 июля 1938
Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дорогой м-р Фэрт!

Выйти бы «Хоббиту» сейчас, а не в прошлом году. Через год у меня, быть может, будут досуг и настрой на истории. А пока «исследовательская работа», коя, по идее, должна закончиться в сентябре, отнимает все мое время и истощает мозг. Продолжение «Хоббита» застыло недвижимо. Оно пусто и веет скукой. Ведь поначалу ничто после «Хоббита» не предвиделось: фраза «Бильбо жил счастливо до конца своих дней и необычайно долго» ставит как будто крест на любом развитии сюжета. Кроме того, все что мог, я сказал в первой книге, и продолжение может оказаться «бессмыслицей» либо самоповтором. К тому же, если я безмерно рад самим хоббитам и готов беспрерывно созерцать их трапезы или откровенно простоватые шутки; то даже самые «ярые мои сторонники» (м-р Льюис и Райнер Анвин) иного, оказывается, мнения. М-р Льюис полагает, что хоббиты радуют взор только в нехоббитских положениях. И наконец, из историй у меня выходят либо «чистые» сказки, либо мифологии «Сильмариллиона», куда даже мистер Торбинс попал почти против моей воли, и вряд ли получится что-то еще — разве что в творческом порыве, когда завершу (и, может быть, выпущу) этот свод. В стороне от мифов лежит лишь сюжетная линия «Фермера Джайлса» и Малого Королевства (и его столицы Тайм). В прошедшем январе я увеличил его процентов на 50 и прочитал /в Уочестер-Колледже, Оксфорд/ в обществе Лавлейса{(1618 – 1658), поэта, закончившего этот колледж} под видом доклада о сказках. Реакция публики сильно меня удивила. «Доклад» еле влез в два регламента; однако слушатели не только не скучали, но содрогались от хохота. Боюсь, история оказалась слишком едкой и злободневной. Так или иначе, ничего о Королевстве, кроме «Джайлса», я не написал!

А он во многом похож на «Мистера Блисса». В том числе достоинствами для публикации. При желании я снова принесу вам рукопись. Вот только лучше она вряд ли станет.

Мне самому горько, что, увы, ничего толком не получается. Но об этом сентябре, кажется, не может быть и речи. Надеюсь, вдохновение и настрой ушли не навсегда. Да, я старался, как мог. Однако в этом году мог лишь изредка и недолго. А музы ценят постоянство.

Искренне Ваш,
Д. Р. Р. Толкиен.


философ
Ссылка на сообщение 7 января 2020 г. 14:20  
цитировать   |    [  ] 
35 Ч. А. Фэрту, «Аллен энд Анвин» 2 февраля 1939

Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дорогой м-р Фэрт!

За последний триместр моя новая история — «Властелин Колец» — дошла (не раз переделываясь) до 12-й главы, в рукописи больше 300 таких, как эта, страниц с тем же убористым почерком. Осталось, по меньшей мере, 200. Когда именно, по-вашему мнению, я обязан все закончить? Ведь я работал в тяжелых условиях и был нездоров. С начала декабря не написал ни строчки. Помимо прочего, после безвременной кончины моего друга, профессора Эрика Гордона, почти все каникулы разбирался с новозеландскими работами. Потом грипповал и только выздоровел. И легче не будет. Назревает семейный «финансовый кризис»: мой средний сын пойдет в университет, а младший — в школу (после года общения с кардиологами), так что впереди новые экзамены, лекции и т. д. Может, еще подумаете о «Мистере Блиссе»? Или о «Фермере Джайлсе»? Дополненный его вариант я отдал в сентябре или октябре.

По мне, «Властелин Колец» гораздо лучше «Хоббита», но не совсем его продолжение. Он словно бы взрослеет вместе с ценителями первой книги. Ведь читатели, юные и зрелые, желают «еще о Некроманте»; а Н. — не для маленьких.

[При том новая история ужасно хоббитская: в ней еще больше хоббитов и о них. Есть Горлум, много Гэндальфа, «дварвы» {гномы}, драконов (пока) нет, зато, кажется, будет великан и появятся неведомые (и ужасные) Кольцепризраки. В общем, поклонники духа «старой книги» не будут обижены.]

Мой старший сын очень доволен, но мне крайне важно мнение издателя. Если готовый текст вас устроит, то нечего бояться за свое детище. Быть может, все перепечатать и показать вам? Я все равно допишу; однако если история, как продолжение «Хоббита», вам не нужна, то и мне спешить некуда. «Властелин Колец» движется тяжело, ведь я стараюсь изо всех сил и думаю над каждым словом. И он (как мне иногда кажется) даже самоценен. Когда работаешь урывками, легче и быстрее возникают и пишутся простые истории о Малом Королевстве, компаньонки «Фермера Джайлса». Но, пока не остыл, я должен закончить большую рукопись.

А вы как думаете? Может, в пасхальные каникулы будет полегче. Впрочем, и тогда меня ждут письменные работы и подготовка к «чрезвычайному положению» (как минимум неделю).

/В январе 1939 г. Толкиену предложили при чрезвычайных обстоятельствах (т. е. войне) перейти в криптографический отдел министерства иностранных дел. Профессор согласился и, очевидно, с 27 марта, прошел четырехдневный курс в министерстве. Но в октябре 1939 г. Толкиену сказали, что надобность отпала, и он никогда не работал криптографом./

Еще в марте-апреле нужно съездить в Шотландию. Надеюсь, однако, все закончу к июню. Честно закончу (без всяких дополнений в верстке). Только на рисунки не будет ни времени, ни сил. Никогда не умел рисовать, тем более на скорую руку. Карту же (очень важную) обязательно начерчу.

Искренне Ваш,
Д. Р. Р. Толкиен.


философ
Ссылка на сообщение 7 января 2020 г. 14:21  
цитировать   |    [  ] 
38 Стэнли Анвину

/27 марта, не дождавшись предисловия Толкиена к «Беовульфу» в переводе Кларка Холла, «Аллен энд Анвин» отправили отчаянное письмо, где беспокоились, что случилось, и просили написать «хоть два слова». Большое эссе, приложенное к данному письму, целиком вошло в книгу./

30 марта 1940
Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дорогой м-р Анвин!

Нет прощенья моей глупости и волоките. Я же отлично сознавал, что после вашего повторного письма от 5 марта должен быстро прислать рукопись. Но заработался — всем бедам на зло.

(Быть может, вы смените гнев на милость, узнав, что с момента декабрьского письма моя жена тяжело больна. В этом триместре из-за аварии я живу в мансарде отеля. /В доме Толкиена лопнули водопроводные трубы./ При том сам нездоров и еле тяну тройную университетскую нагрузку.)

Я ошибся и попусту растратил силы и время, не посмотрел номера страниц в корректуре.

Я знал, что хватит «хоть двух слов» (хотя вряд ли кому-то ценен мой «автограф», настоящей же статье нужно место). Но на меня как будто полагались. У меня нет под рукой того письма; но, теперь я понимаю, так было раньше, до верстки. Увы, тогда я отложил работу. А по чести, здесь нужно очень серьезное «предисловие». Ведь так называемое «Введение» практически сводится к краткому содержанию: ни слова о проблемах перевода и критики. Конечно, прежде я не советовал расширять старые ссылки: студенты сами разберутся. Однако не ожидал, что они займут лишь десять строк, а пересказ (что от него толку) изрядно прибавит в объеме.

Вот почему я работал долго и тяжко, дабы мои краткие (но занимательные) заметки о переводе стали бы полезны студентам и интересны читателям, не знающим первоисточника. Всего вышло 17 рукописных страниц (слов по 300 в каждой) и весьма оригинальное приложение о метрике /глава «О метре» в предисловии Толкиена/, примерно такое же!

В этом месяце я заново продумывал, что бы еще сократить, когда (вчера) получил ваше письмо от 27 марта. Чушь ужаснейшая. Ведь по нумерации очевидно, что мне тут почти нечего делать.

Значит, высылаю что есть. Возможно (с благословения Ренна) это вам пригодится, напр., для нового издания. (Еще может выйти подходящая методичка. Соображения по метрике, поиски, без отрыва от анализа текста, связи стиля и метра, очень любопытны, ибо студенты как правило в них «плавают».)

В крайнем случае (пишу в муке, стыде и печали), быть может, красные (около 1400 слов) или синие (750–800) абзацы подойдут. Если и это не слишком много.

Искренне Ваш,
Д. Р. Р. Толкиен.


философ
Ссылка на сообщение 8 января 2020 г. 17:02  
цитировать   |    [  ] 
Колонка редакторов      //ДВЕСТИ № Г,   май 1995 /

Допустимо ли использование псевдонимов в нашем журнале?
Уважаемый нами Вячеслав Рыбаков считает, что опубликованная в номере "В" статья "Элеоноры Белянчиковой" о повести Александра Щеголева "Ночь навсегда" — чистейшей воды политический донос, да еще и подписанный псевдонимом. Он считает, что фактом публикации мы создали прецедент, и теперь все будут знать, что в журнале "ДВЕСТИ" отныне можно необоснованно поливать грязью конкурентов и идейных противников.
Уважаемый нами Эдуард Геворкян полагает, что до публикации статьи "Элеоноры Белянчиковой" наш "ДВЕСТИ" был единственным местом, где авторы могли честно и открыто поливать друг друга грязью. А теперь (когда в ход пошли псевдонимы) ни один уважающий себя автор для нас писать не будет.
Высказывались в том же духе и другие не менее уважаемые наши читатели.
Удивительное дело: и для Вячеслава Михайловича, и для Эдуарда Вачагановича, и для других, значение имел прежде всего сам факт публикации под псевдонимом, раскрыть который сходу аудитория не смогла. В то же время ни у кого не вызывали возражений публикации острополемических статей под псевдонимами Логинов, Легостаев, Данилов и Привалов. Почему же такая дискриминация?
Чтобы больше не возвращаться к этому вопросу, объясним на примере публикации этой статьи нашу позицию. Не оправдываться будем (ибо не в чем), а объяснять.
В статье речь шла не о конкретном человеке, но о конкретном тексте. Или критика текста нынче все еще равнозначна политическому доносу? Какая бы аргументация в статье ни приводилась, заслуживает внимания прежде всего именно она; во-вторых, как это написано (тон, фразеология, стилистика); и только в третьих — то, каким именем это подписано.
Почему никто из читателей не попытался оспорить мнение автора статьи, почему все уперлось в псевдоним? Ей-богу, все это здорово напоминает давнюю историю с "Р.А., преподавателем из Саратова" — и странно, что та давняя история так быстро забыта. Может, мы все-таки позволим людям подписываться так, как они считают нужным? И С.Витицкому, и Киру Булычеву, и Ольге Ларионовой, и А.Зеркалову… В конце концов, доктору Кацу, Аркадию Данилову, Э.Бабкину, Э.Машкину, Роману Арбитману и Льву Гурскому!
Теперь о мнениях. При социализме принято было считать, что наркомании у нас нет. И проституции, и химического оружия, и даже секса. Это "принято считать" мы уже прошли, пора бы и забыть. Если мнение замалчивать, мнение это не исчезает. Оно уходит в тень — но потом неизбежно дает метастазы.
Не следует воспринимать вышесказанное так, что мы малодушно пытаемся дистанцироваться от принятого читателями в штыки материала. Мы сознательно пошли на его публикацию, хотя с самого начала были от него не в восторге уже то, что встык к нему пошла контрстатья (тоже, кстати, под псевдонимом), инициированная редакцией, вполне наглядно это демонстрирует. Имеющий уши да увидит, в какой рубрике статья была опубликована.
Мораль, свежая и оригинальная. Мы и в дальнейшем будем печатать спорные материалы — даже те, с которыми мы категорически не согласны (хоть нас критикуйте, хоть Гаррисона, хоть Бориса Натановича — лишь бы не Бориса Николаевича: надоело!) Одной только комплиментарной критики от нашего журнала не ждите.
И еще: как бы нам ни были ненавистны ваши взгляды, мы готовы отдать жизни за то, чтобы вы имели возможность их высказать.
Вольтер, Бережной, Николаев


философ
Ссылка на сообщение 9 января 2020 г. 15:27  
цитировать   |    [  ] 
Номинационные списки премий "БРОНЗОВАЯ УЛИТКА" И "ИНТЕРПРЕССКОН" 1995 ГОДА

КРУПHАЯ ФОРМА

1. Брайдер Ю., Чадович H. Клинки Максаров. — В кн.: Брайдер Ю., Чадович H. Избранные произведения. Т.1.- Hижний Hовгород: "Флокс", 1994.
2. Булычев К. Заповедник для академиков. — М.: "Текст", 1994.
3. Дашков H. Отступник. — В сб.: Сумерки мира. — Харьков: "Основа", 1993.
4. Громов А. Hаработка на отказ. — "Уральский Следопыт", 1994, ##2–4.
5. Казменко С. Повелитель марионеток. — В кн.: Казменко С. Знак дракона. — СПб: "ЛитерА"; "Интерпресссервис", 1993.
6. Крапивин В. Сказки о рыбаках и рыбках. — В кн.: Крапивин В. Сказки о рыбаках и рыбках.- Hижний Hовгород: "Hижкнига", 1994.
7. Крапивин В. Помоги мне в пути. — В кн.: Крапивин В. Сказки о рыбаках и рыбках.- Hижний Hовгород: "Hижкнига", 1994.
8. Курков П. Бикфордов мир. — Киев: "Комтеко", 1993.
9. Лазарчук А. Солдаты Вавилона. — "День и ночь", 1994, ##1–3.
10. Олди Г.Л. Сумерки мира. — В сб.: Сумерки мира. — Харьков: "Основа", 1993.
11. Скаландис А. Катализ. — "МиФ" (Днепропетровск), 1991–1993, ##1–5.
12. Слаповский А. Я — не я. — В сб.: Слаповский А. Я — не я. — Саратов: Ред. журн. "Волга", 1994.
13. Столяров А. Я — Мышиный Король. — "Hева", 1994, #5/6.
14. Филенко Е. Галактический консул. — Пермь, "Бегемот", 1994.
15. Успенский М. Там, где нас нет. — "День и ночь", 1994, ##4–5.

СРЕДHЯЯ ФОРМА

1. Амнуэль П. День последний — день первый. — М.: "Руслит", 1994.
2. Борянский А. Еще раз потерянный рай. — В сб.: Борянский А. Змея, кусающая свой хвост. — Белгород: "ОHУЛ", 1994.
3. Брайдер Ю., Чадович H. Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками. — В кн. Брайдер Ю., Чадович H. Избранные произведения. Т.1.- Hижний Hовгород: "Флокс", 1994.
4. Буйда, Ю. Калигари. — "Октябрь", 1994, #11.
5. Громов А. Такой же, как вы. — "Фантакрим-МЕГА", 1993, #6.
6. Казменко С. Знак Дракона. — В кн.: Казменко С. Знак дракона. СПб: "ЛитерА", "Интерпресссервис", 1993.
7. Ким А. Поселок кентавров. — В кн.: Ким А. Поселок кентавров. М.: "Ковчег", 1994.
8. Коваль Ю. Сэр Суер-Выер. — В кн.: Коваль Ю. Опасайтесь лысых и усатых. — М.: "Книжная палата", 1994.
9. Лукьяненко С. Буркин Ю. Сегодня, мама! — "МиФ", 1994, #6.
10. Моисеев В. Спасатель. — "Уральский Следопыт", 1994, #7.
11. Олди Г.Л. Страх. — В кн.: Олди Г.Л. Войти в образ. — Харьков: "Второй блин", 1994.
12. Олди Г.Л. Войти в образ. — В кн.: Олди Г.Л. Войти в образ. Харьков: "Второй блин", 1994.
13. Рубан А. Сон войны. — "Фантакрим-МЕГА", 1993, #6.
14. Слаповский А. Война балбесов. — В сб.: Слаповский А. Я — не я. — Саратов: Ред. журн. "Волга", 1994.
15. Успенский М. Дорогой товарищ король. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #2
16. Фирсов В. Сказание о Четвертой Луне. — "Уральский Следопыт", 1993, ##8–9.
17. Чуманов, А. Улет в теплую сторону. — "Урал", 1994, #5.
18. Щеголев А. Hочь навсегда. — "Hева", 1994, #4.

МАЛАЯ ФОРМА

1. Алферова М. Женщина с диванчиком. — "Пульс", 1994, #4.
2. Вершинин Л. Войти в реку. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #1.
3. Вольф В. Плодовик. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #1.
4. Другаль С. Чужие обычаи. — "Уральский Следопыт", 1994, #3.
5. Етоев А. Человек человеку Лазарь. — "Пульс", 1994, #4.
6. Казменко С. До четырнадцатого колена. — В кн.: Казменко С. Знак дракона. — СПб: "ЛитерА", "Интерпресссервис", 1993
7. Лежнев А. Пусть увядают сто цветов… — "Фантакрим-МЕГА", 1993, #5.
8. Лукьяненко С. Фугу в мундире. — "Миры", 1993, #2.
9. Маевский Е. Суббота надежд. — "Миры", 1993, #2.
10. Панченко Г. Псы и убийцы. — В сб.: Сумерки мира. — Харьков: "Основа", 1993.
11. Пелевин В. Иван Кублахнов. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #1.
12. Пелевин В. Зомбификация. — "День и ночь", 1994, #4.
13. Романецкий H. Ковчег на Второй Линии. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #2.
14. Руденко Б. Дул медленный ветер. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #2.
15. Саломатов А. Мыс дохлой собаки. — "Фантакрим-МЕГА", 1994, #1.
16. Силецкий А. День игры. — "Если", 1994, #8.
17. Трускиновская Д. Как вы мне все надоели. — "Техника — молодежи", 1993, #7.
18. Штерн Б. Кащей Бессмертный — поэт бесов. — В кн.: Б.Штерн. Сказки Змея Горыныча. — Кировоград: "ОНУЛ", 1994.

КРИТИКА, ПУБЛИЦИСТИКА

1. Бережной С. Миры великой тоски. — "Двести", 1994, А.
2. Казаков В. Полет над гнездом лягушки. — "Двести", 1994, Б.
3. Ланин Б. Русская литературная антиутопия. — М.: 1994.
4. Ревич В. Легенда о Беляеве, или Hаучно-фантастические зомби."Фантакрим-МЕГА", 1993, #6.
5. Рыбаков В. Кружась в поисках смысла. — СПб: Библиотека журнала "Двести", 1994.
6. Рыбаков В. Идея межзвездных коммуникаций в фантастике. — "Двести", 1994, Б.
7. Тюрин А. Фантастика — это вам не балет, тут думать надо."Двести", 1994, А.
8. Штерн Б. Второе июля четвертого года. — Одесса: "Виан", 1994.


философ
Ссылка на сообщение 9 января 2020 г. 15:30  
цитировать   |    [  ] 
СТОЯЩИЕ НА СТЕНАХ ВАВИЛОНА.   (Андрей ЛАЗАРЧУК. Солдаты Вавилона: Роман / "День и ночь".1994.- ##1–3.)        Сергей Б ЕРЕЖНОЙ    /ДВЕСТИ   № В/

ПОДСТУПЫ: СОНЕТ

Поначалу кажется просто невозможным выбрать слово, на которое должно опереться в разговоре об этом романе.
Второе прочтение подарило мне понимание того, о чем следует писать в связи с "Солдатами Вавилона". Определилось пространство. Оставалось найти точку опоры — слово.
И только прочитав роман в третий раз, я нашел слово, с которого следовало начать. Смешно, но с этим словом я не был оригинален. "В начале было Слово, и Слово было — Бог…"
Итак…
Лазарчук написал концентрированно философский роман. С треском рвутся, не выдерживая темпа повествования, или появляются ниоткуда сюжетные линии, умирают и оживают герои, возводятся и рушатся концепции, страшно и кроваво пересекаются пространства и миры… Читатель стремительно погружается в пучины даже не извращенной — какой-то иной логики. Логики плывущих аксиом. Логики хаоса.
И вдруг читатель замечает, что все эти обрезки литературы начинают сплетаться в какую-то картину — размытую, мозаичную, полуразрушенную, искалеченную, уродливую, — но определенно цельную.
Следующий шаг, которого требует от читателя этот роман — найти его, романа, "точку сборки". Сложность заключается в том, что точку эту следует сознательно искать, более того — я совсем не уверен, что ее найдет каждый, кто за этот труд возьмется. Можно считать, что мне повезло: философская концепция, удобно расположившаяся в "точке сборки" романа, давно привлекала мое внимание, и, встретив знакомые понятия, я сопоставил их с тем, что знал — в том числе, и о работах Лазарчука.
И все вдруг встало на свое место. И оказалось, что форма романа идеально соответствует его содержанию, и форма эта не уступает изяществом классическому сонету.
Теза. Антитеза. Синтез.

ТЕЗА: КОДОНЫ

Никуда не деться от введения нетрадиционной для классического литературоведения терминологии — терминов теории информации.
Человеческий мозг — достаточно мощный (самый мощный из известных нам) инструмент обработки информации. Отвлечемся от материальной сущности мозга, представим его в виде абстрактной модели: пассивная информация (память) — активная информация (способы обработки пассивной информации). Назовем эту замкнутую информационную модель сознанием.
Для того, чтобы "разомкнуть" эту модель, добавим еще две составляющие: входной информационный пакет, поступающий в сознание извне и предназначенный для обработки сознанием, и выходной информационный пакет — результат работы сознания, обращенный вовне этого сознания.
В рамках этой абстрактной схемы разница между мозгом человека и процессором компьютера чисто количественная. Поэтому вполне логично предположить, что с накоплением ресурса памяти и возможностей обработки информации, техногенное сознание способно создать собственные способы воздействия на внешний мир — куда включаются, с точки зрения этого техногенного сознания, и сознания человеческие.
Так появляются кодоны — техногенные информпакеты, которые внедряются в сознание человека и перехватывают у него предварительную обработку входной информации. И человек начинает видеть, слышать, ощущать то, чего нет…
"…Где прямой свет ложился на пол, ковер был чист, но по сторонам от светлой полосы копошилось что-то темное, по колено и выше, похожее на плотную пену, и вдруг там, под пеной, что-то дернулось, пена прорвалась, на миг показалась костяная рука, судорожна сжалась и исчезла; и снова звук, будто рывком проволокли плотную тяжесть. Левее, у стены, стояла кроватка Сида, и в кроватке копошилась эта же пена, а за кроваткой Ника увидела будто бы наклонившегося вперед человека, нет, не человека — что-то округлое, плотное, сжатое, похожее на боксерскую перчатку в человеческий рост, и в следующий миг то, что было там, распрямилось, и Ника поняла, что оно на нее смотрит… То, что там стояло, с тошнотворным чмоканьем выдвинулось из из-за кроватки и вдруг раскрылось, именно как перчатка, и из него выпал, тут же исчезнув в пене, крошечный скелетик…"
Видения, неотличимые от реальности, опрокидывающие и насилующие сознание… Как легко парализовать сознание человека — достаточно вывести то, что он видит и слышит за пределы понимания (то есть, за пределы возможностей корректной обработки внешней информации)…
Это первая посылка. Взаимоотношения человека с миром жестко завязаны на информационный обмен между ними — человеком и миром. Стоит блокировать этот обмен, и человек исчезнет для мира, а мир — для человека.
Нет, не совсем верно… Для человека исчезнет мир, в котором он жил раньше. Но на место исчезнувшего мира придет новый, который будет существовать только в сознании этого человека — но будет по-прежнему дан ему во всех мыслимых ощущениях, и, следовательно, — будет для него безупречно реален…
Но если вброшенным в новую реальность оказывается не одно сознание, но несколько? Но если — все люди видят тот же кошмар, что и ты? Что тогда можно назвать реальностью? А если правы те, кто видит ближайшую перспективу в формировании Надсознания — результата объединения отдельных человеческих сознаний, — и отсечение информканалов пошло именно на уровне Надсознания?..
Но само Надсознание есть ни что иное, как результат объединения накопленных человечеством ресурсов памяти и способностей обработки информации. И, по аналогии, само Надсознание способно на формирование тех же кодонов — но уже антропогенных. И что есть антропогенный кодон, как не попытка сотворения нового мира? И не Богом ли этого нового мира будет сотворившее его Надсознание?

АНТИТЕЗА: ЭРМЕРЫ

Человеческая этика противится насилию над сознанием. Порабощенное сознание должно быть освобождено, кодон должен быть убит, изгнан, человека необходимо вернуть в реальный мир — то есть, в тот мир, который считает реальным эрмер — экзорцист, изгоняющий из сознания кодона-демона…
Эрмер не осознает, что он просто перебрасывает сознание человека из одной иллюзии в другую, меняет на входном информканале один фильтр на другой — и, возможно, не менее грязный… Да и есть ли вообще "чистый" фильтр? А уж если представить, что может пойти по входному информканалу, если фильтра не будет совсем… Впрочем, принципиальной разницы нет: хоть фильтрованная информация, хоть не фильтрованная, нулевой фильтр — тоже фильтр, отрицательный результат — тоже результат…
Для того, чтобы изгнать дьявола, человек должен изучить его. Но, изучая врага, неизбежно начинаешь его понимать. Перед эрмером выстраивается вся цепочка: Сознание — Надсознание — Бог, творящий Новый мир… Бог, а не дьявол.
Но кто бы это ни был, он сотворил мир, горящий в огне катастроф. Собственно, само существование мира — это и есть растянутая на миллионы лет катастрофа. Что такое Вселенная? Взрыв — коллапс, взрыв — коллапс… Что такое жизнь человеческая? Взрыв коллапс… Один апокалипсис наслаивается на другой, как масло на ломоть хлеба, и иного человеку — и миру — просто не дано. В каком бы мире ты не существовал, и какими бы ты не тешился иллюзиями…
Так кто же ты, эрмер-спасатель, возвращающий души из ада иллюзий в не менее иллюзорный рай? Может, ты убийца миров, которые лучше того, что привычен тебе? Может, ты ученый, больше других знающий о том, как рождаются иллюзорные миры? Может, ты странник, блуждающий по этим мирам в поисках того самого, единственного… А может, ты противоборствуешь юному Богу, который творит новый мир?.. А может, ты — слуга и творец Апокалипсиса, как бы этот Апокалипсис не назывался: Столкновение Миров, Второе Пришествие, Великая Революция, Афганистан…
Как бы то ни было, какие бы катастрофы не обрушивались на человека, главным для него остается "нравственный закон", социальная этика, собственный Бог каждого из нас. Каждый выбирает ее для себя сам, и, единожды избрав, да не впадет в ересь. Один из героев романа сочиняет гениальный апокриф о солдатах Вавилона. После того, как Господь "смешал языки" строителей Вавилонской Башни, к стенам города подступили враги. И, несмотря на то, что солдаты не понимали командиров, город выстоял, ибо каждый его защитник знал свое место на стене и свою "боевую задачу"…
Не понимая друг друга, они остались верны каждый своему Богу и спасены были.


Они равновелики в этом романе: боги и люди, миры и мифы. Они одинаково значимы. Потому что все они составляют единую цепочку. Ту самую: Сознание — Надсознание — Бог — и Мир, в котором неизбежно появляется свое Сознание, — и все начинается с начала. От Отца к Сыну, от Сына — к Духу, — ничто не ново под этим небом.
И не только под этим…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: БОГИ ПРОТИВ ЭТИКИ

Теперь несколько слов о том, почему, собственно, я назвал этот роман концентрированно философским.
По моему глубочайшему убеждению, Лазарчук построил роман на единственной, но всеобъемлющей идее — проблеме невзаимодействия человеческой этики с законами, управляющими мирозданием. Законы эти Лазарчук сводит к глобальному философскому принципу равнозначности материи и сознания, заменяя этим постулатом ортодоксальные попытки решения основного вопроса классической философии. Такой ход дает ему возможность совершенно по-новому взглянуть на роль информации в структуре мироздания: даже бог, с точки зрения автора, суть информационный пакет, порожденный обобщенным сознанием человечества. Такой бог практически несоотносим с современным пониманием этики, что и порождает конфликт между ним и человеком, для которого этика является одной из основ социального существования.
Роман, видимо, намеренно усложнен автором. Далеко не каждый читатель прорвется через безумную смесь сюжетных, метафорических, мировоззренческих, апокрифических фрагментов, через кровавые срезы множества реальностей, через пересекающиеся параллели судеб героев… Роман далеко не демократичен. Но Лазарчук, как мне кажется, заслужил, чтобы у него был свой собственный читатель, достаточно терпеливый, чтобы не раз и не два возвращаться к "Солдатам Вавилона"…


философ
Ссылка на сообщение 10 января 2020 г. 15:59  
цитировать   |    [  ] 
Я это прочитал     В. ВЛАДИМИРСКИЙ // ДВЕСТИ № Г /

"И все-таки можно ли было представить себе роман и нон-конформистский, и достаточно проблемный, и, не смотря ни на что, — занимательный?" — спросил в свое время умный человек, и тут же сам себе ответил: "Да, можно". По крайней мере, теперь — можно. В самом деле, смешно кичиться тем, что твои произведения лишены занимательности — равно как и любого другого из упомянутых качеств. По этому поводу тот же человек сказал: "…раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить: иронично, без наивности". Между прочим, это идеальная формула художественного произведения: нон-конформизм плюс развлекательность плюс проблемность плюс ирония минус наивность. То, что ироничность является неотъемлемым компонентом развлекательности еще не факт, как могло бы показаться. Естественно, соответствовать этой формуле полностью может лишь некое идеальное произведение, а в природе, как известно, с идеалами туго — и идеальный газ и идеальный вакуум встречаются тут одинаково редко. Впрочем, отрадно уже то, что определенное эволюционное движение в направлении к этому недостижимому идеалу в отечественной фантастике уже началось.
Пожалуй, из романов, вошедших в список претендентов на премию "Интерпресскон" к нему, к идеалу, ближе всего роскошный, постмодернистский роман Андрея Лазарчука "Солдаты Вавилона". Странно даже — нечто нон-конформистское, проблемное и тем не менее сюжетное складывается из осколков сюжетов значительно более наивных и простых. И получается произведение, которое можно перечитывать раз за разом, каждый раз открывая для себя что-то новое. Только чрезмерная гнетущая серьезность автора слегка портит впечатление от романа. С чувством юмора у Андрея Геннадьевича давно, мягко выражаясь, не все в порядке — а, выражаясь грубо, оно, чувство это, отсутствует у уважаемого классика-современника начисто. Но роман все равно конфетка, что бы там о нем не говорили недоброжелатели.
Позвольте мне привести еще одну цитату: "…Грустно за автора, который не нашел в себе сил преодолеть инфантилизм и увидеть мир таким, каков он есть, — во всем многообразии красок, света и тени. Я не случайно употребил здесь слово "инфантилизм": наиболее мрачные мысли о мире, как известно, возникают в подростковом возрасте. Именно здесь рушатся идеалы, сталкиваясь с жестокой действительностью. Однако переход к зрелости, если он происходит, знаменуется восстановлением идеалов, правда, не в их романтическо-книжном виде, а в реальном диалектическом противоборстве с силами зла". (А.Житинский, "Путешествие рок-дилетанта"). Увы, у многих из тех, чьи произведения заняли почетные места в списке номинантов за 1994 год переход этот до сих пор так и не состоялся, судя по всему. Прекрасный тому пример роман Андрея Столярова "Я — Мышиный король". Очень уж мрачный он и беспросветный (не Столяров, естественно, а роман). Настолько, что возникает вопрос — да неужели Вы это серьезно, Андрей Михайлович? Такое ощущение, что автор, виртуозно владеющий технической стороной процесса, в очередной раз загорелся идеей кому-то чего-то доказать — то ли друзьям-писателям, то ли господам читателям, то ли Большой Литературе (которой, как утверждает Дмитрий Богуш, в природе не существует) — что он, А.М., вполне в состоянии написать роман-фэнтези, не только отвечающий классическим канонам, но при этом еще и высокохудожественный. И, надо сказать, кое-что ему удалось например, следование законам жанра. Однако… "В них жизни нет, все куклы восковые…" А.М. с его обескровленными персонажами и нудноватым сюжетом более всего напоминает Реаниматора из одноименного рассказа Лавкрафта, с упорством и изобретательностью, достойными лучшего применения, вдыхающего жизнь в искалеченные, мертвые тела, ни на что, кроме преступлений не способные. Это, конечно, по-своему очень, бла-ародно, но… Всем, наверное, памятно, чем закончил тот Реаниматор.
Увы, даже так получается не у всех, ибо чего-чего, а знания литературного инструментария у Столярова не отнять. А вот, скажем, у Н.Дашкова в романе "Отступник" и с этим туговато. Маловразумительное житиё-бытиё главного героя романа с "говорящим" прозвищем "Холодный Затылок" что-то не сильно интригует. Подобно поведению героев не лучших произведений западной "героической фэнтези", из которых автор, кстати сказать, позаимствовал и большую часть реалий описываемого мира, деятельность Сенора Холодный Затылок носит чисто рефлекторный характер. То есть как у всяких гидр, актиний и прочих кишечнополостных: стимул-реакция, стимул — реакция, стимул — … Тоскливое это однообразие поведенческих реакций и полное отсутствие у героя второй сигнальной системы быстро утомляют — слишком быстро.
В чем-то сродни "Отступнику", хотя и на другом качественном уровне и роман Александра Громова "Наработка на отказ". Если Дашков написал совершенно кондовый роман-фэнтези, не слишком заботясь о качестве текста, то Громов умудрился создать в свою очередь самую что ни на есть банальную социальную НФ в стиле "МГ" конца семидесятых, только чуть более грамотную и чуть более мрачную. Основательно "ломает кайф" тот факт, что для любого, кто прочитал более десятка фантастических произведений развязка романа очевидна с первой же страницы. Естественно, если не брать в расчет совершенно ненужную, на мой взгляд, линию с наблюдателем сверхцивилизации щитоносцев. В которую ухитрилась каким-то чудом эволюционировать эмигрировавшая с Земли старая добрая евгеническая секта. Впрочем, сверхцивилизация эта получилась тоже вполне фашистского толка: на простых смертных с их радостями и страданиями эти гиганты духа, ясное дело, смотрят как на расползшихся муравьев; собственных детей, не соответствующих госстандартам, запросто подвергают изгнанию (внедряя в среду этих самых "муравьев"); к собственным достижениям относятся с преувеличенным пиететом — словом, веселая такая история. Аж выть от нее хочется.
Так что если уж писать классическую НФ, то уж лучше делать это как Евгений Филенко в "Галактическом Консуле" или, паче чаяния, Сергей Казменко в "Повелителе марионеток". И хотя Филенко, с его запутавшимся в женщинах героем так и не удалось, на мой взгляд, придумать достаточно вразумительную философско-космогоническую теорию, дабы связать воедино столько разноплановых, неровно написанных повестей, а Казменко так и не смог доказать мне, что в обозримом будущем наука достигнет таких высот, что все флюктуации в социуме — пусть даже замкнутом и небольшом — будут предсказываться заранее, а сам этот социум — управляем при помощи одного лишь информационного воздействия, и при этом довольно грубого, — но и ту, и другую вещи я буду, без сомнения, с неослабевающим удовольствием перечитывать еще много-много раз.
Не смотря на заметно меньшую проблемность, чем у предшествующего романа тетралогии "Евангелие от Тимофея" новый роман Юрия Брайдера и Николая Чадовича, отличается похвальным динамизмом и увлекательностью сюжета. Похвальна уже сама попытка создать, говоря словами Сергея Бережного, эдакое "масштабное полотно", которым должна стать тетралогия "Тропа", первыми двумя романами которой являются "Евангелие…" и "Клинки…" Оба эти романа заслуживают всяческого внимания.
Ну, а вот грустный роман веселого Кира Булычева, вдосталь потоптавшего грязными сапогами распространенные исторические стереотипы новейшего времени. Вот вам в "Заповеднике для академиков" и Сталин с Ежовым, и Пастернак с Вавиловым, и сталинизм с человеческим лицом, и Гитлер с Гаусгоффером, и секретные физики в обниму с энкэвэдэшниками, и политзаключенные со шпионами и хрен в ступе. Только один вопрос и вызывает роман: ну как, скажите пожалуйста, этим Хранителям Времени удается на глазок определить, какое из русел Реки Хронос основное, а какое — побочное? Судя по этой книге, тупиковые ветви отличаются от остальных тем, что здесь нарушается принцип причинно-следственной связи. Иначе трудно объяснить тот чудесный факт, что женщина, стоявшая у истоков разветвления умудрилась не только выжить в лагере, не только пережить первый в истории ядерный взрыв, не только попасть в фашистскую Германию, но и стать любовницей самого Гитлера и погибнуть вместе с ним при ядерной бомбардировке Варшавы после взятия ее немецкими войсками. Совпадения подобного рода слишком заметны и неправдоподобны, чтобы быть случайностью, а их в этом романе масса. Учитывая то, что большинство совпадений относится ко второй части романа ("Как это могло быть"), нельзя не признать, что с причинно-следственной связью не все в порядке именно в "сухом русле" Реки Хронос, не смотря на всю внешнюю привлекательность сложившегося там порядка вещей.


философ
Ссылка на сообщение 10 января 2020 г. 16:02  
цитировать   |    [  ] 
Незабвенный профессор Амвросий Амбруазович Выбегалло сказал как-то по поводу созданной им модели человека полностью удовлетворенного: "Счастье данной модели будет неописуемым. Она не будет знать ни голода, ни жажды, ни зубной боли, ни личных неприятностей. Все ее потребности будут мгновенно удовлетворены по мере их возникновения". Эту самую выбегаллову утопию, судя по всему, и надумал воплотить в своем романе "Катализ" Ант Скаландис, проделав примерно то же самое, что значительно раньше сотворил в своем "Одиссее…" Василий Звягинцев, то есть наделив своих героев полным всемогуществом в материальной сфере. Только если Звягинцев наивно восхищается процессом производства и (особенно) потребления, то Скаландис поступил умнее и изобретательнее, — во-первых, посвятив весь роман анализу последствий открытия героев, а, во-вторых, наделив их и еще кое-какими суперменскими качествами — например, бессмертием. Впрочем, наступившее изобилие почему-то не приводит к мгновенному превращению человечества в сообщество исполинов духа и корифеев. Даже напротив, проблемы, по поводу которых рефлексируют в романе рядовые представители рода людского в основном относятся не к духовной сфере. В общем, по поводу каждого слова в этом романе мне хочется спорить — а это, согласитесь, уже немало.
"Бикфордов мир" Андрея Куркова, как и "Солдаты Вавилона" — роман весьма сложный и весьма философский, несмотря на гораздо более демократическую форму. Это умная и по-своему довольно красивая книга с яркими, сочными, хотя и лишенными развития образами и простым до схематизма сюжетом. Персонажи романа настолько погружены в свои собственные переживания, что задевают друг друга только случайно, по касательной. Похоже, что именно такое ощущение и было запланировано автором — в любом случае, получилось это у него здорово. Статичность, замороженность открывающихся картин, отсутствие развития сюжетных линий сами по себе уже завораживают взгляд. По-моему, подобная статичность присуща скорее произведению изобразительного искусства, ибо она более всего предрасполагает к размышлениям. Ну да и роману Куркова, хоть его и не повесишь на стенку рядом с "Медведями на отдыхе" она очень к лицу.
Если "Бикфордов мир" со значительной долей уверенности можно отнести к вещам постмодернистским и не совсем приходящимся по ведомству фантастики, то произведения Владислава Крапивина "Сказки о рыбаках и рыбках" и особенно "Помоги мне в пути…" относятся к тому обширному слою литературы, который на протяжении многих лет служил питательной средой для подобных вещей. По-моему, в двух этих произведениях своеобразный "крапивинский стиль" проявился настолько ярко, как никогда раньше. Во всяком случае, прежде в произведениях В.П.К. "окровавленные младенцы" не появлялись в таких количествах и уж во всяком случае не описывались с такой тщательностью и никогда еще все богатство и разнообразие детского и взрослого мира не было до такой степени сведено к нескольким повторяющимся из эпизода в эпизод стереотипным реакциям. И у взрослых, и у детей помыслы только друг о друге и больше ни о чем, как будто они без этого жить не могут. Сплошь какие-то ненормальные и с той, и с другой стороны. Ну очень трогательная картина…
Роман Алексея Слаповского "Я — не я" с первых же страниц чем-то сильно напомнил мне произведения Александра Житинского. Лиричностью своей, что ли, спокойной усмешкой?.. Не знаю. Сюжет романа удивительно прост — некий обычный и ничем не примечательный человек вдруг приобретает удивительную способность меняться телами с другими людьми. С этого-то и начинаются его мытарства… Главное внимание автор, как и следовало ожидать, обратил на психологию своих героев, на психологию их окружения — окружения тех, чьи места на время занимает его главный герой. Впрочем, никакой вразумительной морали из всего этого, слава богу, не следует — этим Слаповский тоже напоминает Житинского. И не смотря на то, что полет авторской фантазии не ограничен рамками общепринятых представлений о жизни престарелого генсека или рок-музыканта недавнего прошлого, легкая необязательность выводов автора не дает создастся атмосфере нон-конформизма. Просто хорошо написанная книга размышлений о жизни, размышлений, хотя и не слишком глубоких, но и не претендующих на априорную правоту.
Роман Михаила Успенского "Там, где нас нет" — это не просто лучшее, что я читал у Михаила Успенского, не только лучший роман номинационного списка, но и вообще одно из лучших произведений фэнтези, какое я когда-либо читал — за исключением, может быть, Толкина и некоторых вещей "заживо похороненного" Желязны, которого так любит Успенский. Дело в том, что в этом романе юмор Успенского впервые играет подчиненную, служебную роль. Предыдущие его повести и рассказы гораздо больше походят на политическую сатиру, нежели на самодостаточные художественные произведения, но это совершенно непохоже на все, что он делал раньше. Написать такое блестящее, такое ироничное и в то же время глубоко проблемное произведение удалось Успенскому не сразу — я имею в виду начало романа, где довольно занудливо описывается процесс эволюции грязи в князи. Однако как только автор переключается на описание злоключений конкретного и вполне положительного, не смотря на все свои недостатки, героя, скука испаряется и начинается сплошной кайф. Увы, в один далеко не прекрасный момент Успенский круто обламывает читателя и тот внезапно, ни с того ни сего, видит красивую надпись внизу страницы: "Конец первой книги". Представляете: третий час ночи, вы только-только разогнались как следует, и тут вдруг такая подлянка! Если бы не это ничем неспровоцированное прерывание романа на середине эпизода, Успенский, несомненно, был бы достоин всех самых престижных литературных премий нашего — и не только нашего — жанра. Впрочем, вероятно в этом году он и так получит по крайней мере "Бронзовую Улитку" и "Интерпресскон", хотя лично я предпочел бы подождать и посмотреть, чем таким закончится его роман. Хотелось бы надеяться, что этого окончания мы дождемся до конца тысячелетия.
А пока я призываю голосовать за роман Генри Лайона Олди "Сумерки мира", вещи в высшей степени небанальной и заслуживающей всестороннего внимания почтенного фэнства. Не смотря на обманчивое первое впечатление, скрывшиеся под а ля дальнезарубежным псевдонимом Дмитрий Громов и Олег Ладыженский далеко не так просты, как кажется. Возможно, этот роман не столь красив и закончен, как "Бикфордов мир", и его философичность не столь очевидна, как в "Солдатах Вавилона", — но для того, чтобы заметить, насколько он непрост, мало однократного прочтения. Стремление к нон-конформизму у авторов "Сумерек мира" не столь очевидно, но это вовсе не значит, что такого стремления у них нет — просто они ловчее других сумели замаскировать экспериментальность своей прозы, благодаря чему их произведения оказались одновременно демократичны по форме и вполне элитарны по содержанию. По крайней мере, "Сумерки мира" именно таковы. В этом романе, пожалуй, сильнее, чем во всех остальных романе списка — за исключением ополовиненного шедевра Успенского — чувствуется элемент литературной игры, скрытой авторской иронии — в том числе и самоиронии, — а как же без этого? Авторы прекрасно понимают, что пишут произведение, которое вполне может быть и наверняка будет названо "масскультурным", но это их не смущает. Понимание этого чувствуется в каждой строчке — так же как и то, что авторы все же подходят к своей задаче с должной долей иронии и изобретательности. Авторы неплохо чувствуют язык и, будучи прекрасно знакомы с литературной традицией, не задумываясь пользуются этим свои преимуществом. Конечно, "Сумерки мира" не являются всеобщей панацеей от сенсорного голодания (хотя я убежден, что и профессор филологии, и простой ролевик сумеют найти тут что-то для себя), но в качестве первого приближения к идеалу испытание на прочность выдерживают вполне. С чем я Громова с Ладыженским и поздравляю.
Кстати, интересно знать, почему в номинации на "Интерпресскон" ни в этом, ни в прошлом году так и не появился роман Андрея Дворника "Отруби по локоть"? Ведь роман-то этого заслуживает вполне — может быть, даже больше, чем некоторые другие, в номинацию вошедшие. Даже на тираж в 999 экземпляров здесь не погрешишь — с тех пор, как почетное место среди лауреатов заняло бессмертное творение Р.С.Каца, изданное тиражом на один экземпляр больше, о таких мелочах говорить как-то неудобно. Странная, загадочная история…
Что же касается повестей, то тут дела обстоят еще интереснее. Во-первых, значительная часть произведений включены в эту номинацию, на мой взгляд, то ли из-за недобора, то ли в качестве компенсации за прежние заслуги. Например, "Поселок кентавров" Анатолия Кима. Нет, спору нет, "Отец-Лес" — штука, наверное, чем-то интересная, коли столько незаинтересованного народа ее хвалит. Но ведь "Поселок кентавров" с этой притчей и рядом не лежал.
Или премированный "Сон войны" Александра Рубана, "штатская утопия", смысл которой, насколько я сумел разобрать, сводится к тому, что советский — да и не только советский — человек может лишь запойным пьянством преодолеть собственную агрессивность и стремление к насилию. Ей-богу, рядом с его же "Феакийскими кораблями" этот с позволения сказать изыск, несмотря на правильность формы, как-то не смотрится.
Вот и повесть Александра Громова "Такой же, как вы" построена в точном соответствии с классическим клише социальной фантастики: постановка проблемы, иллюстрация либо исторический экскурс, разрешение загадки, финал. Автор уверяет нас, что ежели заселить целую планету клонами одного человека, то со временем эти клоны от тоски и однообразия возьмут, да и установят на планете тоталитарную диктатуру. Причем делает он это так, что с первых же строчек становится ясно — других альтернатив у бедных клонов нет и не будет, хоть из кожи лезь. Мораль: заселять целую планету клонами одного-двух человек непорядочно. Вот и вся сказочка. Увы, отсутствие альтернатив превращает социальную фантастику в черно-белый геометрический план. Взаимодействия между персонажами получаются исключительно линейными, схематизм прет из каждого эпизода, и в конце-концов оказывается, что благородная антиутопия деградировала до уровня банального нравоучения.
Пару слов об "Улете в теплую сторону" Александра Чуманова — это эдакая сильно метафоризированная притча. Ну очень сильно. Правда, метафоры по большей части настолько прозрачные, что не совсем понятно, зачем они вовсе понадобились. Раз понадобились, значит — так надо автору. Но больно уж суетно, единовременно это все, слабовато тут по части вечных вопросов. Бегают какие-то психи по городу, за власть борются, генофонд портют… А жаль, именно философские категории и вечные вопросы даются Чуманову лучше всего.
Значительно приятнее выглядит повесть Юрия Буйды "Калигари". Судя по количеству публикаций Буйды в журналах типа "Октября", "Волги", "Знамени" и тому подобных, автор достаточно талантливый и разносторонний, чтобы позволить себе эксперимент на грани фантастики, детектива и философской притчи. Ведь очередное воскрешение доктора Калигари, Шерлока Холмса да еще и патера Брауна на страницах одной повести иначе, как рискованным экспериментом не назовешь. Тем приятнее сообщить, что эксперимент, несмотря на некоторую излишнюю для повествований подобного рода сухость и отстраненность автора вполне можно признать успешным. Благодаря странному смешению стереотипов, атмосфера в повести создается вполне оригинальная. Атмосфера исподволь наползающего ужаса, медленно сгущающихся теней, холодного дыхания на затылке — короче, хоррорная атмосфера. Смотри "Молодой Шерлок Холмс


философ
Ссылка на сообщение 11 января 2020 г. 15:07  
цитировать   |    [  ] 
При этом идущая от эпизодического патера Брауна как-бы-честертоновская философичность придает глубину и объем вполне банальному сюжету. Единственное, чего автору на мой взгляд недостает — это чуть большей эмоциональности. Слишком уж сильно поморожены его герои, слишком ненатурален их страх, их отвращение даже для детектива. А ведь, казалось бы, какой прекрасный повод для рефлексии! Люди, управляемые по радио при помощи вживленных в мозг радиоприемников, преступники и жертвы одновременно — проблемка для Достоевского, а?
Еще одно близкое по духу к "хоррору" произведение — повесть Александра Щеголева "Ночь навсегда". То есть, это, конечно, никакой не хоррор, не детектив и уж тем более — не фантастика. Это и хоррор, и фантастика, и детектив — но смешанные в разных пропорциях, измельченные и тщательно пропущенные через фильтр авторского восприятия — то есть, своеобразный пример синтеза жанров. Оговорюсь сразу: эта повесть Александра Щеголева, как и большинство его повестей и рассказов, мне не нравится. То есть я с ней категорически не согласен. Но умные люди мне доказали на пальцах, что если некое литературное произведение вызывает активное неприятие, то следует прежде всего внимательно это произведение изучить — и я вынужден был согласиться. Так вот, внимательно читая эту повесть, нельзя не убедиться в таланте Александра Щеголева. Потому что гадости тоже надо уметь талантливо, а он это умеет. Фантастичны мотивации героев "Ночи…", фантастичны их поступки — но Щеголев и не скрывает этого. У него несколько иная цель: изучить и смоделировать поведение единственного "живого" героя повести, мечущегося и разрывающегося между страхом и любовью отца мальчика-наемного убийцы. Для этого вовсе не обязательно соблюдать правдоподобие отдельных эпизодов, важно не исказить главное — и это Александру Щеголеву блестяще удалось. И не все ли равно, какой ценой?..
В отличие от почти не фантастической повести Щеголева, "Сказание о Четвертой Луне" покойного Владимира Фирсова это классическая и очень качественная социальная фантастика. Написанная много лет назад, эта книга достойна войти в золотой фонд советской фантастики на ряду с произведениями Стругацких, Булычева, Мирера, Савченко, Ларионовой и других фантастов этого поколения. Размышления Фирсова о путях и природе власти отличаются глубиной и оригинальностью — особенно, если вспомнить в какие годы это писалось. Остается только сожалеть, что это интереснейшее произведение увидело свет с таким чудовищным опозданием.
Другая повесть, так же впервые увидевшая свет в этом году на страницах "Уральского следопыта", антиутопия Валентина Моисеева "Спасатель" довольно традиционна для нашей фантастики. Все обстоит как обычно: страна окончательно распалась, русское население центральных областей России ведет жестокую и безнадежную войну за выживание против бывших нацменьшинств, в стране перманентное военное положение, жизнь гражданина ни в грош не ставится государством — словом, до слез знакомая картина. Единственный выход вновь пригласить варягов: "Придите и правьте нами!" Интересно другое угол, под которым рассматривает сложившуюся ситуацию автор. Дело в том, что в условиях войны на многих фронтах использование современных судов русскими, за исключением атомоходов, стало практически невозможно, и флоту пришлось вернуться ко временам парусов и снастей. Моисеев описывает один из рейсов лесовозного барка Северного морского пароходства "Волгалес", ставший для него последним. Стоит добавить наверное, что эта повесть написана в 1990 году, когда никакой гражданской войной на истребление еще и не пахло. И написана, надо сказать, здорово.
В повести Юрия Брайдера и Николая Чадовича "Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками" есть всего помаленьку. Немного фарса, немного высокой трагедии, немного от философской притчи и от шпионского боевика. Такое смешение жанров становится, видимо, все более популярным в кругах отечественных фантастов, в том числе тех, кого уже не устраивает старый добрый фантастический реализм. Впрочем, Брайдера с Чадовичем он, напротив, устраивает вполне. Не даром сюжет их повести восходит к классическому "1984" Оруэлла: любовь делает нас свободными, но за эту свободу в конце-концов приходится платить. Кое-где повесть перекликается с ранними произведениями Солженицина — чего стоит например первая фраза повести: "В то утро Пряжкин проснулся необычайно рано — дозорный на Троицкой башне едва успел восемь раз пробить в рельс". Впрочем, авторы используют возникшие ассоциации совершенно сознательно, создавая вполне соответствующую содержанию повести атмосферу полуказармы-полубардака. Нельзя не упомянуть и своеобычную авторскую иронию, то и дело появляющуюся на страницах повести, подчас совершенно неожиданно. Не будь этой удивительной иронии, повесть, при всех ее достоинствах, читалась бы совершенно иначе. Впрочем, разве это возможно — на полном серьезе обсуждать принятые очередной "Тпруней" решения, хотя бы эта "Тпруня" и была полувоенного образца?..
Коли уж речь зашла об иронии, то с этим делом в первую очередь надо обращаться к Михаилу Успенскому, представленному в данной номинации сильно порезанным романом "Дорогой товарищ король". Хотя по сравнению с его удивительным романом повесть выглядит куда как скромно, автор виртуозно владеет словом, и, кажется, умеет шутить на любую тему и по любому поводу. Увы, если в романе этот головокружительный юмор играет подчиненную роль, то тут он выходит на первый план, подчиняя себе логику повествования и превращаясь местами в тяжеловесное самодостаточное ёрничество, почти сатиру — политическую или вовсе бессмысленную. Возможно, в этом виноваты редакторы "Меги", где опубликован этот роман, но с увеличением плотности стёба на единицу текста в полном соответствии с законом перехода количества в качество, смеяться мне хотелось все меньше и меньше. Правда, как я уже сказал, сам Михаил Успенский, судя по всему, виноват в этой аберрации восприятия менее всего.


философ
Ссылка на сообщение 11 января 2020 г. 15:09  
цитировать   |    [  ] 
А вот Александру Борянскому в его повести "Еще раз потерянный Рай" напротив, на мой взгляд, чувства юмора слегка не хватило, хотя его книга и стала одним из ярчайших дебютов последних двух-трех лет наравне с авторами вроде Громова и Ладыженского. Но эта сумрачность, эта убийственная "сурьёзность"!.. Герой, выросший в полном одиночестве в подземном бункере, вылезши впервые на поверхность даже не очень интересуется тем, что же за глобальная катастрофа произошла на планете и как развивались события после нее — вместо этого он самоуглубленно размышляет о смысле жизни. Когда герой подобного произведения вместо того, чтобы решать чисто конкретные вопросы рефлексирует напропалую, это выглядит по меньшей мере несколько надуманно. Другое дело, если бы это происходило в чистых светлых коридорах какого-нибудь НИИЧАВО, в компании друзей-энтузиастов, таких же любителей порассуждать о проблемах бытия, как и главный герой. Но когда подобное происходит на фоне разоренной, обезлюдевшей Земли — это страшно. От этого уже попахивает паранойей — особенно, когда рассуждающий столь сосредоточен на своих проблемах и умопомрачительно серьезен. Право слово, начинаешь даже за него волноваться.
Повесть Алексея Слаповского "Война балбесов" к фантастике отношения не имеет никакого, даже косвенного, хотя лично у меня совокупный объем публикаций Слаповского вызывает всяческое уважение. Это самая обычная современная проза с единственным незначительным допущением: все события, описывающиеся в повести, так или иначе предшествуют и приближают заранее намеченную местными полководцами войну между заштатным городком и его еще более заштатным пригородом. Честно говоря, мне гораздо больше понравилась не вошедшая в списки номинантов повесть того же автора "Вещий сон", опубликованная некоторое время назад в "Знамени", хотя она относится к фантастике не больше, чем и "Война балбесов". По крайней мере, финал там не такой мрачный — ну что это такое в самом деле: главный герой вдруг, ни с того ни с сего остается на пепелище, с малыми детьми на руках, обманутый, брошенный… Нет уж, если хочешь устроить герою и читателю эмоциональную встряску, то обоснуй все психологически, продумай логику событий, приготовь вразумительное объяснение своим действиям — тогда пожалуйста.
Повести Сергея Лукьяненко и Юлия Буркина "Сегодня, мама!", к сожалению, едва ли предстоит обрести популярность в широких кругах читающей публики, хотя ее уже и опубликовали два таких разных и непохожих во всем журнала, как днепропетровский "МиФ" и красноярский "День и ночь"($FУважаемый рецензент ошибся: на момент написания обзора журнал "День и ночь" только анонсировал повесть на следующий номер. — Ред.): слишком уж она специфична, слишком уж узкому кругу лиц доступны все прелести ее. Ну кто, спрашивается, из "нормальных" читателей поймет, что (а точнее — кто) подразумевается под осетином Кубатаем, кулинаром Витманцом, слугой фараона Гопой? Увы, без этого знания значительная часть очарования повести теряется — например, полностью выпадает великолепный, но совершенно лишний с точки зрения композиции "кулинарный" эпизод. А жаль, повесть действительно замечательная. В отечественной фантастике уже давно не появлялось произведений подобного рода. Она не только мастерски написана, но и оставляет у читателя давно уже, казалось бы, забытое ощущение легкости и беззаботности, ощущение, что, в конечном счете, все будет хорошо. Не смотря на то, что Лукьяненко и Буркин не боятся описывать и вещи достаточно ужасные и отвратительные, вроде сваривания фараона в кипящем масле, делают они все это так легко, словно играючи, что страшно или противно читателю не становится. Что-то похожее присутствовало в ранних вещах Стругацких и в первых повестях Булычева про Алису — что-то ужасно наивное и в то же время согревающее и раскрепощающее читателя. Удивительно даже, что авторам удалось что-то подобное с банальным сюжетом о петле времени, благодаря которой двое ребятишек попали сперва в будущее, а оттуда — в Древний Египет, где им удалось спасти девочку, ставшую впоследствии их матерью. Впрочем, написано все это настолько динамично, что задуматься об этом просто нет времени — вещь читается на вылет.
Из многочисленных произведений самого плодовитого и талантливого дебютанта года минувшего "Г.Л.Олди" в данную номинацию вошли повести "Страх" и "Войти в образ". Если вас интересует, как на данном этапе исторического развития следует писать фэнтези, то очень рекомендую эти повести — потому что, на мой взгляд, именно так писать и стоит. Удивительно, как сознание человека индустриальной эпохи умудряется пропустить через себя сюжеты классической фэнтези, трансформируя при этом их в нечто вполне оригинальное и соответствующее эпохе.
Повесть Павла Амнуэля "День последний — день первый" — первая за несколько лет весточка, дошедшая до нас от автора из земли обетованной. Повесть построена в форме философской притчи с библейской начинкой: Мессия вновь является на Землю, чтобы предоставить ничего не подозревающему воплощению всемогущего Господа очередную возможность выбора: существовать ли этому миру дальше или же он этого не заслуживает? Сперва события разворачиваются в постперестроечной Москве, судя по реалиям — года два-три назад. Господь воплощенный в простом смертном, принимает решение что так жить нельзя. Вселенная начинает в спешном порядке сворачиваться, грешники — один за другим исчезать "по грехам своим", впадая напоследок в панику и безумие, герой же, запустивший процесс, жутко мучается от раздвоенности, ибо вместе с недостатками мира исчезают из реальности и все его достоинства, и, значит, ему придется вновь начинать с первозданного хаоса, с отделения Света от Тьмы… И все было бы хорошо, если бы не поразительная антропоцентричность господнего восприятия Вселенной — и внимание его сосредоточено почему-то лишь на одном виде животных, и представления о красоте и уродстве у него чисто обывательские, и единственным, хотя и неудачным царем и венцом природы он мыслит исключительно человека… Особенно хорош момент, когда этот глубоко переживающий крах Десяти Заповедей тонкий гуманист взрывает Сверхновую, дабы, уничтожив под корень динозавров, очистить плацдарм для прогрессивных и многообещающих теплокровных. Как-то это не по божески, что бы там не утверждал Павел Амнуэль.
И, наконец, последняя и самая значительная, по-моему, в этой номинации повесть — "Знак дракона" Сергея Казменко. Высказывают мнение, что эта повесть неоригинальна, так как, дескать, идею "дракона внутри каждого из нас" первым высказал Евгений Шварц. Поскольку на самом деле возраст этой идеи приближается к возрасту человечества, о праве первородства говорить, на мой взгляд, не совсем корректно. То, что удалось сделать Казменко — великолепно без всяких скидок. Эта повесть не только безупречна в своей строго канонической форме и глубока по общечеловеческому содержанию, но и сочетает в себе лучшие черты жанра фэнтези, социальной фантастики и классической дистопии.
Если в прошлом году в номинацию "Малая форма" входило достаточно большое количество практически равных по своему качеству рассказов и коротких повестей, то в этом году, по-моему, ситуация сложилась более однозначная, и на сей раз отделить явных лидеров от аутсайдеров будет значительно проще. Например, при всех своих достоинствах (которые, смею надеяться, у них имею место быть), ни "День игры" А.Силецкого, ни "Мыс Дохлой Собаки" А.Саломатова, ни "Пусть увядают сто цветов" А.Лежнева, ни даже "Войти в реку" Льва Вершинина не станут лауреатами премии ни при каком раскладе. Так уж мне кажется. Остальные рассказы… Что ж, может быть. Все зависит от вкусов тех, от кого на сей раз будет зависеть судьба претендентов.
Итак, рассказы.
"Иван Кублаханов" Виктора Пелевина — странно, что такие вещи не только включают в номинации, но и печатают до сих пор в журналах типа "Меги". Это — своеобразный поток сознания кого-то или чего-то, то ли еще не рожденного, то ли рожденного, но так и не начавшего себя осознавать в полной мере. Естественно, не фантастика, но по-своему — весьма и весьма…
"Женщина с диванчиком" Марианны Алферовой. В очередной раз описывается апофеоз того, что еще так недавно именовали "мещанским мировоззрением", на сей раз выраженного в том, что роженицы предпочитают вместо банального младенца произвести на свет диванчик или там телевизор.
"Плодовик" Владимира Вольфа — достаточно банальная по сюжету, но остроумно и смешно написанная история на вечную тему "любопытному в дверях оторвали нос на днях". Интереснее всего выглядит описываемое походя общество, представляющее собой нечто среднее между раннеамериканским фронтиром и свободной конфедерацией.


философ
Ссылка на сообщение 11 января 2020 г. 15:11  
цитировать   |    [  ] 
Основное достоинство же "Чужих обычаев" Сергея Другаля заключается в легком, приподнятом стиле, характерном доя большинства произведений этого автора. Читать рассказ весело и приятно, перечитывать же хочется не очень. Но поскольку совсем немногие умеют сегодня писать так легко и весело, как Другаль, он, несмотря на всю наивность своих сюжетов, практически не имеет конкурентов как автор классической оптимистической НФ.
"Человек человеку Лазарь" Александра Етоева — удивительно для него демократичный по форме психологический боевик с ожидаемо-неожиданной развязкой.
"Ковчег на Второй Линии" Николая Романецкого — философская притча, описывающая очередной вариант конца света, после которого спасутся — при помощи ангелов-пришельцев — только лишь невинные младенцы, не тронутые печатью разложения. Сильно попахивает "Днем Триффидов", но сочетание библейской и научно-фантастической символики создает причудливую атмосферу тихого локального апокалипсиса на одной отдельно взятой планете, атмосферу романа-катастрофы, ужатого до размеров рассказа. Что, впрочем, его отнюдь не портит.
"Как вы мне все надоели" Далии Трускиновской — забавная, чрезвычайно милая и типично женская фэнтези, блестяще удающаяся автору. Простенько, но со вкусом. Рекомендуется всем нелюбителям дамской прозы, хотя это едва ли их переубедит.
"Кощей Бессмертный — поэт бесов" Бориса Штерна — рассказ со своей странной и загадочной историей. Очень пессимистичный — по сравнению с другими творениями Штерна. История о талантах, которые порой оказываются совершенно иного рода, чем предполагалось, и одновременно сказочка о "лишнем" человеке — это отнюдь не так весело, как может показаться, а даже напротив, весьма серьезно.
"Псы и убийцы" Г.Панченко — рассказ, весьма сильный для дебютанта. Самый главный судья для каждого из нас — собственная совесть, и если даже самому бесчеловечному режиму удается воспитать людей так, что она у них не молчит, то значит хотя бы в какой-то малой степени жертвы оказались ненапрасными.
И, наконец, два рассказа, которые, как мне кажется, являются наиболее вероятными кандидатами на премию в этом году: "Фугу в мундире" Сергея Лукьяненко и "Суббота надежд" Евгения Маевского. Напечатаны они были, между прочим, в одном и том же номере алмаатинского журнала "Миры". Короткая, но чрезвычайно емкая по содержанию "альтернативка" Лукьяненко и фрагмент объемистого философско-футуристического полотна Маевского чрезвычайно похожи, на мой взгляд в одном: и там и там внимание прежде всего обращаешь на удивительно удачное сочетание формы, в которой все это написано, и содержания, которое в это вложено. В самом деле: стилизация под японскую классическую новеллу у Лукьяненко — и переход России под юрисдикцию Японии; повесть в новеллах у умницы Маевского (вспомните, хотя бы "Возвращение") — и новейший, с учетом всех коллизий последнего времени вариант утопии. Кто же из авторов в конце-концов получит премию судить не берусь. Мне лично больше нравится Лукьяненко, но читать Маевского было приятнее…
Одним словом, будем посмотреть.


философ
Ссылка на сообщение 12 января 2020 г. 14:18  
цитировать   |    [  ] 
Номинации: Кое-что по поводу       Алексей ЗАХАРОВ   // ДВЕСТИ № Г /

Крупная форма

В этой категории обнаруживается наибольшее количество удачных произведений. Возможно, это связано с тем, что в условиях рынка более рентабельно издавать романы, а далее, по теории вероятности, если чего-либо много, то и хорошего там больше.
"Клинки максаров" Ю.Брайдера и Н.Чадовича — вторая часть их многороманного проекта "Дорога". Первый роман — "Евангелие от Тимофея" — был напечатан в 1993 году в журнале "Фантакрим-МЕГА" и годом позже в нижегородском издательстве "Флокс". Главный герой попадает, пройдя по "дороге" (переходу между параллельными мирами) в мир господ-максаров. Мир, где избранным дозволено все, где все живое подвергается жутким трансформациям во имя прихотей своих хозяев, где любой умертвляется лишь за мысль о причинении вреда своим господам. Очевидно, что если в "Евангелии…" мы наблюдали гротескно искаженную картину монархии, то в "Клинках…" перед нами олигархия. Описания этих форм государственного устройства намеренно искажены ради большего эффекта. К сожалению, наряду с развитием идей первого романа, развитие получили и его недостатки. Некоторая торжественность стиля переходит в высокопарную тягомотину, склонность к подробностям… В общем, читать сложно. Дорога уходит вдаль, куда еще она нас приведет?
"Заповедник для академиков" Кира Булычева входит в цикл "Река Хронос". Хронологически, по мысли автора, он должен идти под третьим номером (первый роман — "Река Хронос", второй еще не написан). Роман состоит из двух частей: "Как это было" и "Как это могло быть". Действие первой происходит в пансионате под Москвой в 1939 году, где, на фоне дождливых осенних декораций, разыгрывается вечная драма Моцарта и Сальери — Матвея Шавло и профессора Александрийского. Шавло близок к созданию атомной бомбы, он собирается этим купить себе процветание при сталинском режиме. Профессор близок к закату своей карьеры и успехи Шавло порождают у него зависть. К тому же, у него есть повод для самооправданий: угроза создания бомбы — несомненная опасность для всего человечества. Александрийский, будучи проповедником принципа "не убий", совершает-таки убийство. Вторая часть: Шавло остается жив — создает атомную бомбу, что влечет за собой цепь событий в чем-то напоминающих фарс. Объяснений происходящему может быть несколько: во-первых, логично предположить, что на ответвлениях реки Хронос нарушаются привычные нам причинно-следственные связи — например, Гитлер погибает вместе со своей русской любовницей (добавлю, бежавшей из ГУЛАГа) во время бомбардировки Варшавы; во-вторых, и мне кажется это более верным, для лучшего коммерческого успеха произведения. Но, к сожалению, то, что хорошо для коммерции, не слишком хорошо для литературы. Первая часть в отдельности (кстати, она даже и выходила перед выпуском полного текста как самостоятельное произведение) гораздо приятнее.
"Отступник" Н.Дашкова — героическая фэнтези. Мир, созданный Дашковым, очень близок к миру Майкла Муркока, чьи произведения о похождениях Вечного Героя так широко распространены по просторам СНГ. Читается все это с удовольствием, но, к сожалению, не дальше, чем до десятой страницы. Уж лучше Муркока читать, чем его эпигонов.
"Повелитель марионеток" С.Казменко. Основной темой для творчества Казменко является вопрос о влиянии информации на поведение групп и сообществ людей. Роман описывает межзвездную империю, которая, манипулируя информацией, охраняет свои устои. Разумеется, в таком государстве самые важные люди — Офицеры Связи. От лица одного из них и ведется повествование. В детстве он столкнулся с жестокостью государственной машины, а когда вырос, решил ее уничтожить ее же собственным оружием. Для эксперимента им была избрана маленькая планета с населением всего в несколько тысяч человек. Но как же тяжело осознавать, что за красивыми и точными расчетами следует гибель людей, не неких неодушевленных единиц, а тех, с кем ты встречался каждый вечер… Но бороться со злом можно только используя зло.
"Сказки о рыбаках и рыбках" и "Помоги мне в пути" — романы из цикла В.Крапивина "В глубине Великого Кристалла". Пересказывать содержание не имеет смысла в силу его однозначной известности для любого, прочитавшего ранее хотя бы один роман Владислава Петровича. Синеокие мальчики, сумрачные взрослые и добрые герои-Командоры переходят из книги в книгу без каких бы то ни было изменений. Возможно, в этой изначальной заданности сюжетов и таится секрет популярности повестей Крапивина.
"Солдаты Вавилона" А.Лазурчука. Роман соединяет в себе основные ветви творчества автора. После прочтения книги серии "Новая фантастика" и романа "Иное небо" оставалось ощущение недосказанности, ощущение того, что нечто важное ускользнуло. "Солдаты…" вобрали в себя все. Сама структура романа, включающая несколько разных сюжетов, лишь в конце сведенных в единое целое, сливающихся в дорогу, по которой маршируют солдаты Вавилона, очень необычна, но это кажется оправданным. Финал романа великолепен. На настоящее время "Солдаты…" — лучшее, что написал Лазарчук.
"Сумерки мира" Г.Л.Олди. Это первая действительно удачная героическая фэнтези написанная на просторах СНГ, и уже поэтому заслуживает пристального внимания. Авторы не стали искать источник вдохновения в чьих-то известных зарубежных романах (как это сделал, например, Н.Дашков), а создали свой собственный мир. Мир, где Бездне Голодных Глаз могут противостоять только настоящие люди — люди не по биологической сущности, но по деяниям, достойным человека.
"Я — не Я" А.Слаповского. Еще одна версия на тему "кому на Руси жить хорошо". Герой получает возможность перемещаться из одного тела в другое, чем с радостью и занимается на протяжении всего романа, становясь то подпольным миллионером, то поп-звездой, то опустившимся алкоголиком. Прочитавший роман может сделать гениальный вывод — "у всех свои проблемы". А в остальном — скучно.
"Я — мышиный король" А.Столярова. Взгляды А.Столярова на литературу общеизвестны и ругать оные считается делом обыкновенным. Отрицание взглядов автора переносится, к сожалению, и на его книги. Ругают то за холодность стиля, то за крайние заумствования. Но недаром древние говорили, что каждый найдет то, что ищет. История любви, задыхающейся в стылом и мрачном городе лжецов, где герой погибает, а предатель торжествует. Город — кривое зеркало нашего мира. Роман написан прекрасным языком, что сейчас встречается редко.
"Галактический консул" Е.Филенко. К роману есть одна претензия — то, что это роман. Автор с непонятной целью объединил ряд хороших повестей в один роман, — но, как известно, в литературе плюс на плюс не всегда дает плюс. Один из отрицательных моментов, например, — практически полное отсутствие второго плана. А по сюжету герой активно рефлексирует, что-то ищет… Разгадка обещана во второй книге. Будем ждать.
"Там, где нас нет" М.Успенского. Этот роман (вернее первую его часть) я прочитал позднее всех других вещей списка — возможно, поэтому впечатление и ярче. Такого у нас еще не писали. М.Успенский давно работает в жанре сатиры. Его произведения "Чугунный всадник" или "Дорогой товарищ король", конечно, хорошие вещи, но… Знаете, Аркадий Райкин как-то сказал, что существует смех двух видов: один — злобно-издевательский "хе-хе-хе", а второй открытый и веселый "ха-ха-ха". Так вот если в предыдущих вещах М.Успенский обличал, укорял и т. д., то теперь автор просто смеется, и получается у него ой как здорово.


философ
Ссылка на сообщение 12 января 2020 г. 14:21  
цитировать   |    [  ] 
Средняя форма

"Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками" Н.Брайдера и Ю.Чадовича и "Спасатель" В.Моисеева. В обоих повестях вновь затрагивается тема конфликта маленького человека и государственной машины. В обоих конфликт завершается в пользу последней. К сожалению, уже написаны такие романы как "Мы" Замятина или "1984" Оруэлла — чем тема практически исчерпана. Возможно, кому-то будут интересны явные параллели "Стрел…" с "Одним днем Ивана Денисовича" Солженицына, а кому-то — красивые описания природы Севера в "Спасателе". В остальном же — увы…
"Калигари" Ю.Буйды. Еще одна история о приключениях великого сыщика Шерлок Холмса. Теперь это "Шерлок Холмс и волки-мутанты". Здесь же оказывается и патер Браун и т. д. Все хорошо, но один вопрос: "Зачем?".
"Знак Дракона" С.Казменко. Несомненно, лучшее из опубликованного автором. Над условно-средневековым городом нависает Знак Дракона, предрекающий скорую гибель городу, — если не найдется храбрец, который выйдет на бой; отказавшийся же от этого права потеряет душу. Перед нами проходит череда горожан — богатых и бедных, умных и дураков, храбрых и трусливых. Они делают выбор. Что ж, каждому будет дано по вере его…
"Поселок кентавров" А.Кима. Основной тезис повести: все насилие, войны и т. д. — происходят от подавленной сексуальности. Мысль хорошая — правда не новая, но зачем было писать большую повесть с подробным перечислением кто, кого, куда и чем… Непонятно.
"Сегодня, мама!" С.Лукьяненко и Ю.Буркина. Оба автора хорошо знакомы любителям фантастики самостоятельными публикациями, эта повесть — их первая совместная работа. Повесть получилась в меру веселой, в меру умной, — в общем, хорошей. Но есть одно "но"… Повесть будет понятна только тем, кто хоть немного разбирается в реалиях фэндома. Такое ощущение, что повесть написана "для своих", а в свет выпущена на авось.
"Страх" и "Войти в образ" Г.Л.Олди. Повести входят в тот же цикл, что и роман "Сумерки мира". К сожалению, на мой взгляд, роман — их лучшая вещь: обе повести страдают повторами, а ощущение необычности мира уже притупилось. Хотя, из того, что пишут в жанре серьезной фэнтези у нас, это — лучшее.
"Сон войны" А.Рубана. Одно из самых неудачных произведений в номинациях. Помнится, роман этого автора "Феакийские корабли" (пусть в урезанном виде опубликованный в "Фантакрим-МЕГЕ") произвел прекрасное впечатление нетрадиционной разработкой темы, ритмом повествования. О "Сне войны" можно сказать, что от достоинств "Кораблей" здесь остался лишь ритм. Трудно понять, для чего все писалось. Попали пассажиры поезда в параллельный мир мир войны. Все воюют, пассажирам неудобно. Но герои открывают секрет — можно, оказывается преодолеть границы между мирами, находясь в состоянии тяжелого опьянения. Героически выдержав трудности похмельного синдрома, они возвращаются домой. Здорово…
"Дорогой товарищ король" М.Успенского. Если роман "Там, где нас нет" это новое слово в творчестве М.Успенского, да и в сатирической фантастике вообще, то "Дорогой товарищ король", увы, слово старое. Юмор вымученный, а ситуация, по-моему, гораздо лучше описана в "Евангелии от Тимофея" Ю.Брайдера и Н.Чадовича.
"Ночь навсегда" А.Щеголева. Симпатичный триллер — но не более. Действие развивается — интересно; закончилось — увы. Абсолютно ничего не запоминается.


философ
Ссылка на сообщение 12 января 2020 г. 14:22  
цитировать   |    [  ] 
Малая форма

"Человек человеку — Лазарь" А.Етоева. Право же, от этого автора стоило ожидать большего. Обычная насыщенность его произведений философскими и морально-этическими проблемами в данном конкретном случае была заменена бойким сюжетом со множеством трупов. Что ж, для своего жанра очень неплохо, но…
"До четырнадцатого колена" С.Казменко. Вновь и вновь С.Казменко пытается понять: что заставляет хороших людей резко изменять свои взгляды, получив власть? Почему вся их философия начинает сводиться к изречению одного из Людовиков — "после нас — хоть потоп"? Главный герой выбирает свой, страшный путь разрешения проблемы, но, как известно: "Свет — левая рука тьмы"…
"Пусть увядают сто цветов" А.Лежнева. Рассказ опубликован в рубрике "Дебют" — и это объясняет все: некоторую вторичность стиля, главные герои производят впечатление старых знакомых и т. д. Впрочем, рассказ читается легко, а для дебюта это уже хорошо. Будем ждать следующих публикаций.
"Фугу в мундире" С.Лукьяненко. Сюжет рассказа таков: какой-то юморист вставил в бюллетень референдума вопрос: "Хотели бы Вы присоединения России к Японии?" Разумеется народ ответил "да". И свалились на голову бедным японцам полтораста миллионов Homo Soveticus. Можно читать наизусть танки, а не петь похабные частушки. Можно носить кимоно, а не джинсы. Можно есть фугу, а не картошку в мундире. Но — увы-увы — здесь русским духом пахнет. И делает себе харакири ничего не понимающий японец, привыкший держать слово, а русские… что русские? Халява жива…
"Суббота надежд" Е.Маевского. Всегда приятно открыть для себя нового автора — тем более, таким рассказом как "Суббота надежд". Несомненно, главный претендент на получение премии. Пересказывать содержание, право, не стоит: это надо читать, причем чем раньше — тем лучше.
"Псы и убийцы" Г.Панченко. Боевик с философским подтекстом. Вечное перемывание косточек теме "дружба собаки сильнее, чем любовь человека". Возможно, спорить не буду. Рассказ прочитывается на одном дыхании, но, к сожалению, потом как-то трудно вспомнить — о чем же там шла речь.
"Иван Кублаханов" В.Пелевина. Автор, как метеор взлетевший на Олимп отечественной фантастики, в последнее время несколько сбавил обороты. Меня не оставляет впечатление, что В.Пелевин несколько тяготится ролью "сверхновой". К тому же, тема большинства его прошлых произведений — советская или постсоветская действительность — утратила свежесть. Теперь В.Пелевин пишет просто сюр. Сюр как сюр, что о нем еще скажешь? Мне не нравится.
"Зомбификация" В.Пелевина. Рассуждения о культе вуду, из коего выводятся основы советской власти. Очень смешно, но уже очень надоело постоянное издевательство над павшим львом. Действительно, наша жизнь настолько бредова, что идея всеобщей зомбификации вполне проходит, а в остальном увы, увы, увы…
"Мыс дохлой собаки" А.Саломатов. Сюр на темы советской действительности. Более сказать нечего.
"День игры" А.Силецкого. Коротенький рассказ с ясно выраженной главной мыслью: "в войну играть нехорошо!!!" Где-то это уже звучало, не правда ли?
"Войти в реку" Л.Вершинина. Изящный перепев всемирно известной истории о Вечном Жиде. Только главный герой осужден на скитания не за какие-то грехи, а по собственной воле.
"Плодовик" В.Вольфа. Знаете, в шестидесятые годы очень были популярны рассказы с ударной концовкой (например, большинство произведений Р.Шекли). В большинстве случаев они развивались по схеме: "а вот еще был случай" — и т. д. Сейчас попытки написать подобный рассказ выглядят смешными — тем более, если автор просто повторяет сюжет с длинной бородой.


философ
Ссылка на сообщение 13 января 2020 г. 15:00  
цитировать   |    [  ] 
Не боги, но люди…     Юрий ФЛЕЙШМАН   // ДВЕСТИ № Г /

Хочется чего-нибудь такого, земного…
Песня из кинофильма "Эта веселая планета"

Пятнадцать лет назад, когда для меня в фэндоме ВСЕ только начиналось, в самых страшных снах было невозможно себе представить, что наступит день, когда я скажу сам себе: "Надоело! НАДОЕЛО!"
Надоело читать гладкие западные боевики: прочтешь двадцать страниц, и можно остановиться, сэкономить уйму времени — все равно ничего нового из текста извлечь не удастся. А их герои настолько однообразны, что закрадывается мысль о некой пресс-форме, с которой они изготовлены. Да и переводы оставляют желать…
Как-то незаметно надоела и фэнтези. И она оказалась однообразной, а кочующие из книги в книгу гномы, эльфы, благородные рыцари, прекрасные принцессы, ну и конечно же — Белые и Черные маги, поначалу вызывавшие интерес, быстро утомили. Я не говорю о лучших образцах этого жанра, но нельзя же все время читать одно и то же.
С нашей фантастикой не лучше. "Страшилки" Петухова, порнотика Вилли Кона, "славянский цикл" Никитина, головачевские эпопеи — наши русские Тарзаны и Линзмены… Уж увольте-с, осетрина бывает только одной свежести.
Другой полюс — те кого относят к "Четвертой волне". Когда-то их произведения нравились мне, авторы были среди самых читаемых и почитаемых. Каждое их новое произведение обязательно доставалось, читалось и немедленно обсуждалось. Увы, те времена канули в Лету. Кто-то из них умер, кто-то перестал писать фантастику, кто-то стал мне просто неинтересен. А кто-то — не без влияния рынка — "переквалифицировался в управдомы".
Как-то незаметно растерялось то светлое, что в произведениях Стругацких согревало души в серости буден. "Широко же известный в узких кругах" турбореализм холоден и колюч, в его заумных ледяных лабиринтах очень легко заблудиться и ненароком себе что-то повредить. Я сильно подозреваю (почему-то мне так кажется), что сокровищ там не отыскать, а сражаться с Минотавром — так я вам не Тесей! Читатель ни с чем не должен сражаться, и уж менее всего — с текстом.
Раньше считалось, что автор должен сражаться за читателя. Видимо, писатели-турбореалисты настолько обогнали свое время, что интересы и чаяния простых, "неквалифицированных" читателей их уже не интересуют — они работают в ВЕЧНОСТЬ!
Я не понимаю такой литературы! "Ну — объясните Флейшману — что он не понимает!"

* * *

Господа!
В тот момент, когда вы останетесь наедине с бюллетенем, подумайте вот о чем. Премия "Интерпресскон" — НАША премия. Присуждая ее, мы говорим о том, что НАМ нравится, какие произведения МЫ хотели бы читать. Если кому-то нравится турбореализм, в списке эти вещи есть. Я же предлагаю Вам голосовать за "Галактического Консула" Евгения Филенко.
Немного истории: я практически не был знаком с творчеством Евгения Филенко до того момента, когда в "Поиске-87" наткнулся на его "Эпицентр". Прочитал несколько страниц и вижу — вот ОНО! Я словно сам там побывал! Прочитанный и перечитанный на одном дыхании, он вызвал во мне такое количество мыслей, чувств и переживаний, что немногие авторы до этого могли сравниться с Филенко. Созданный им мир абсолютно не походил на миры моих любимых писателей, полностью разрушал господствовавшие в фантастике тех лет стереотипы, и в тоже время был гармоничен, непротиворечив и привлекателен. Это было НЕЧТО!.. С тех пор я достал и прочитал почти все его опубликованные произведения.
Последние годы я практически не покупаю фантастики, кроме новых изданий Стругацких. Исключение было сделано только для "Властелина Колец". Но надо ли объяснять мои чувства, когда я увидел "Галактического Консула" — о котором давно слышал и ждал с нетерпением? Книга была тут же куплена и немедленно прочитана! Если кто-то этого еще не сделал — сделайте! Стоит книга как плитка не самого лучшего шоколада, но уверяю Вас — удовольствия больше и, самое главное, оно гораздо продолжительнее.
Почему я призываю голосовать за "Галактического Консула"?
Первое и, самое главное, — это герой. Константин Кратов, сорока одного года от роду. Курсант, звездоход, ксенолог, плоддер, снова ксенолог. Но прежде всего ЧЕЛОВЕК! Из плоти и крови. Со всеми достоинствами и недостатками. Не безжизненный персонаж музея мадам Тюссо, а абсолютно для меня реальный и живой. Читая роман, я видел Кратова, сопереживал и сопутствовал вместе с ним, желал ему удачи. Такое "единение" читателя и героя встречается в нашей фантастике не часто.
От безусого юнца до опытного разведчика проходит он перед нами на страницах книги; каждый эпизод романа раскрывает перед читателем какую-то из черт его характера. Характера в движении.
Кратов — не супермен, хотя многие его поступки дают право на такую оценку. Но это только на первый взгляд. Супермен не сомневается в своих решениях и не думает об ответственности за них. Кратову же решения зачастую даются дорогой ценой. Полностью осознавая последствия своих решений, он платит эту цену. И ему, кстати, полностью в соответствии с библейской мудростью, еще "воздастся за дела его!"
Реальный человек в достоверной обстановке…
А описанная Филенко Галактика… Казалось бы, что можно сказать нового? Мы уже столько читали… Сказал же ведь! И как сказал! "Ай да Филенко! Ай да…!"
И наконец — язык произведения. Во многом необычный: Филенко удалось органично совместить живой литературный язык ХХ-го века, японскую и китайскую поэзию с искусственно сконструированными понятиями, социальными и техническими терминами иных времен и цивилизаций. Но читать роман до чрезвычайности легко и приятно. А многочисленные связующие нити, отсылки и ассоциации с нашим реалиями — создают неповторимый колорит.
Я с нетерпением жду второй книги!
Все это стало для меня решающим! Предлагаю другим последовать моему примеру!
По крупной форме "Интерпресскона-95" — голосуйте за роман Евгения Филенко "Галактический консул!"


философ
Ссылка на сообщение 13 января 2020 г. 15:02  
цитировать   |    [  ] 
Итоги голосования по премии "ИНТЕРПРЕССКОН-95"


Всего на руки выдано 130 комплектов бюллетеней.
Голосование проводилось по новой формуле. Голосующим предлагалось выписать три лучшие произведения на их взгляд, расставив их с первого по третье места. За первое место соискатель получал пять очков, за второе — три, за третье одно.

КРУПНАЯ ФОРМА:

По протоколу 111 действительных бюллетеней, 4 недействительных; по факту (сумма первых мест) 109 действительных.
1. Логинов С. Многорукий бог далайна — 286 очков (по голосам: 47 первых мест, 14 вторых, 9 третьих, итого — 70 голосов)
2. Лазарчук А. Солдаты Вавилона — 116 очков (по голосам: 10 первых мест, 18 вторых, 12 третьих, итого — 40 голосов)
3. Брайдер Ю., Чадович Н. Клинки максаров — 109 очков (по голосам: 13 первых мест, 11 вторых, 11 третьих, итого — 35 голосов)
4. Успенский М. Там, где нас нет — 86 очков (по голосам: 6 первых мест, 14 вторых, 14 третьих, итого — 34 голоса)
5. Филенко Е. Галактический Консул — 72 очка (по голосам: 5 первых мест, 11 вторых, 14 третьих, итого — 30 голосов)
6. Булычев К. Заповедник для академиков — 61 очко (по голосам: 6 первых мест, 8 вторых, 7 третьих, итого — 21 голос)
7. Олди Г.Л. Сумерки мира — 51 очко (по голосам: 8 первых мест, 2 вторых, 5 третьих, итого — 15 голосов)
8. Крапивин В. Сказки о рыбаках и рыбках — 36 очков (по голосам: 5 первых мест, 3 вторых, 2 третьих, итого — 10 голосов)
9. Скаландис А. Катализ — 31 очко (по голосам: 4 первых места, 3 вторых, 2 третьих, итого — 9 голосов)
10. Казменко С. Повелитель марионеток — 25 очков (по голосам: 2 первых места, 5 вторых, 0 третьих, итого — 7 голосов)
11. Курков А. Бикфордов мир — 21 очко (по голосам: 3 первых места, 1 второе, 3 третьих, итого — 7 голосов)
12. Крапивин В. Помоги мне в пути… — 13 очков (по голосам: 0 первых мест, 3 вторых, 4 третьих, итого — 7 голосов)
13. Слаповский А. Я — не я — 11 очков (по голосам: 1 первое место, 1 второе, 3 третьих, итого — 5 голосов)
14-15. Громов А. Наработка на отказ — 10 очков (по голосам: 1 первое место, 1 второе, 2 третьих, итого — 4 голоса)
14-15. Столяров А. Я — Мышиный Король — 10 очков (по голосам: 1 первое место, 1 второе, 2 третьих, итого — 4 голоса)
16. Дашков А. Отступник — 6 очков (по голосам: 0 первых мест, 2 вторых, 0 третьих, итого — 2 голоса)

СРЕДНЯЯ ФОРМА:

По протоколу 109 действительных бюллетеней, 5 недействительных; по факту (сумма первых мест) 107 действительных.
1. Казменко С. Знак Дракона — 158 очков (по голосам: 26 первых мест, 7 вторых, 7 третьих, итого — 40 голосов)
2. Успенский М. Дорогой товарищ Король — 132 очка (по голосам: 13 первых мест, 17 вторых, 16 третьих, итого — 46 голосов)
3. Щеголев А. Ночь навсегда — 127 очков (по голосам: 16 первых мест, 11 вторых, 14 третьих, итого — 41 голос)
4. Лукьяненко С., Буркин Ю. Сегодня, мама! — 113 очков (по голосам: 14 первых мест, 10 вторых, 13 третьих, итого — 37 голосов)
5. Брайдер Ю., Чадович Н. Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками — 85 очков (по голосам: 11 первых мест, 8 вторых, 6 третьих, итого — 25 голосов)
6. Олди Г.Л. Войти в образ — 58 очков (по голосам: 8 первых мест, 5 вторых, 3 третьих, итого — 16 голосов)
7. Олди Г.Л. Страх — 42 очка (по голосам: 7 первых мест, 2 вторых, 1 третье, итого — 10 голосов)
8. Фирсов В. Сказание о Четвертой Луне — 34 очка (по голосам: 1 первое место, 9 вторых, 2 третьих, итого — 12 голосов)
9. Коваль Ю. Сэр Суер-Выер — 28 очков (по голосам: 4 первых места, 2 вторых, 2 третьих, итого — 8 голосов)
10. Ким А. Поселок кентавров — 25 очков (по голосам: 3 первых места, 2 вторых, 4 третьих, итого — 9 голосов)
11. Рубан А. Сон войны — 17 очков (по голосам: 1 первое место, 1 второе, 3 третьих, итого — 5 голосов)
12-13. Борянский А. Еще раз потерянный рай — 13 очков (по голосам: 0 первых мест, 4 вторых, 1 третье, итого — 5 голосов)
12-13. Громов А. Такой же, как вы — 13 очков (по голосам: 1 первое место, 2 вторых, 2 третьих, итого — 5 голосов)
14. Амнуэль П. День последний — день первый — 12 очков (по голосам: 1 первое место, 2 вторых, 1 третьих, итого — 4 голоса)
15. Моисеев В. Спасатель — 11 очков (по голосам: 1 первое место, 2 вторых, 0 третьих, итого — 3 голоса)
16. Чуманов А. Улет в теплую сторону — 9 очков (по голосам: 1 первое место, 1 второе, 1 третье, итого — 3 голоса)
17. Слаповский А. Война балбесов — 5 очков (по голосам: 0 первых мест, 1 второе, 2 третьих, итого — 3 голоса)
18. Буйда Ю. Калигари — 1 очко (по голосам: 0 первых мест, 0 вторых, 1 третье, итого — 1 голос)

МАЛАЯ ФОРМА:

По протоколу 106 действительных бюллетеней, 6 недействительных; по факту (сумма первых мест) 104 действительных.
1. Лукьяненко С. Фугу в мундире — 173 очков (по голосам: 22 первых места, 18 вторых, 9 третьих, итого — 49 голосов)
2. Штерн Б. Кощей Бессмертный — поэт бесов — 132 очка (по голосам: 18 первых мест, 10 вторых, 12 третьих, итого — 40 голосов)
3. Казменко С. До четырнадцатого колена — 122 очка (по голосам: 15 первых мест, 11 вторых, 14 третьих, итого — 40 голосов)
4. Вершинин Л. Войти в реку — 82 очка (по голосам: 10 первых мест, 9 вторых, 5 третьих, итого — 24 голоса)
5. Романецкий Н. Ковчег на Второй Линии — 81 очко (по голосам: 11 первых мест, 7 вторых, 5 третьих, итого — 23 голоса)
6. Пелевин В. Иван Кублаханов — 62 очка (по голосам: 5 первых мест, 10 вторых, 7 третьих, итого — 22 голоса)
7. Етоев А. Человек человеку Лазарь — 51 очко (по голосам: 6 первых мест, 6 вторых, 3 третьих, итого — 15 голосов)
8-9. Панченко Г. Псы и убийцы — 30 очков (по голосам: 5 первых мест, 1 второе, 2 третьих, итого — 8 голосов)
8-9. Трускиновская Д. Как вы мне все надоели… — 30 очков (по голосам: 3 первых места, 3 вторых, 6 третьих, итого — 12 голосов)
10. Алферова М. Женщина с диванчиком — 27 очков (по голосам: 4 первых места, 2 вторых, 1 третье, итого — 7 голосов)
11. Маевский Е. Суббота надежд — 18 очков (по голосам: 1 первое место, 4 вторых, 1 третье, итого — 6 голосов)
12. Другаль С. Чужие обычаи — 16 очков (по голосам: 1 первое место, 2 вторых, 5 третьих, итого — 8 голосов)
13. Вольф В. Плодовик — 15 очков (по голосам: 1 первое место, 3 вторых, 1 третье, итого — 5 голосов)
14. Лежнев А. Пусть увядает сто цветов… — 14 очков (по голосам: 2 первых места, 1 второе, 1 третье, итого — 4 голоса)
15. Силецкий А. День игры — 6 очков (по голосам: 1 первое место, 0 вторых, 1 третье, итого — 2 голоса)
16. Руденко Б. Дул медленный ветер — 5 очков (по голосам: 1 первое место, 0 вторых, 0 третьих, итого — 1 голос)
17. Саломатов А. Мыс дохлой собаки — 3 очка (по голосам: 0 первых мест, 0 вторых, 3 третьих, итого — 3 голоса)


КРИТИКА, ПУБЛИЦИСТИКА:

По протоколу 99 действительных бюллетеней, 6 недействительных. Сумма первых мест соответствует данным протокола.
1. Казаков В. Полет над гнездом лягушки — 204 очка (по голосам: 31 первое место, 13 вторых, 10 третьих, итого — 54 голоса)
2. Рыбаков В. Кружась в поисках смысла — 165 очков (по голосам: 23 первых места, 13 вторых, 11 третьих, итого — 47 голосов)
3. Штерн Б. Второе июля четвертого года — 121 очко (по голосам: 17 первых мест, 7 вторых, 15 третьих, итого — 39 голосов)
4. Пелевин В. Зомбификация — 79 очков (по голосам: 5 первых мест, 16 вторых, 6 третьих, итого — 27 голосов)
5. Рыбаков В. Идея межзвездных коммуникаций в современной фантастике — 73 очка (по голосам: 10 первых мест, 7 вторых, 2 третьих, итого — 19 голосов)
6. Бережной С. Миры Великой Тоски — 56 очков (по голосам: 3 первых места, 11 вторых, 8 третьих, итого — 22 голоса)
7. Тюрин А. Фантастика — это вам не балет, тут думать надо — 32 очка (по голосам: 5 первых мест, 2 вторых, 1 третьих, итого — 8 голосов)
8. Ланин Б. Русская литературная антиутопия — 22 очка (по голосам: 2 первых места, 4 вторых, 0 третьих, итого — 6 голосов)
9. Ревич В. Легенда о Беляеве, или Научно-фантастические зомби — 17 очков (по голосам: 3 первых места, 0 вторых, 2 третьих, итого — 5 голосов)
Вадим КАЗАКОВ,
председатель счетной комиссии премии "Интерпресскон-95"


философ
Ссылка на сообщение 14 января 2020 г. 11:29  
цитировать   |    [  ] 
П О Н Е Д Е Л Ь Н И К       4 (133)

Абакан 19 июня 1995

Так вот, господин Паприкаки, наша подборка основана на тщательном анализе поступивших в редакцию писем. Господин Убуката совершенно прав: мы располагаем корреспонденцией, гораздо более резкой и невыдержанной. Но в подборку мы включили как раз самые спокойные и сдержанные письма.

А.Воронин


Слияния и Одержания

Очередной "Интерпресскон-95" проходил 4-8 мая 1995 года в пансионате "Восток-6" где-то под Зеленогорском, каковой в свою очередь расположен неподалеку от Санкт-Петербурга. Своим вниманием "Интерпресскон" удостоили: Роман Арбитман, Дмитрий Байкалов, Сергей Бережной, Светлана Бондаренко, Владимир Борисов, Игорь Евсеев, Виктор Ефремов, Вадим Казаков, Николай Калашников, Алексей Керзин, Андрей Коломиец, Инна Кублицкая, Виктор Курильский, Сергей Лифанов, Александр Лукашин, Андрей Николаев, Александр Николаенко, Сергей Переслегин (виртуально), Геннадий Прашкевич, Борис Стругацкий, Юрий Флейшман, Андрей Цеменко, Андрей Чертков, Михаил Шавшин, Михаил Якубовский.

Действо проходило по испытанной схеме: братания, одержания и возлияния сменяли друг друга. Нынешний кон побил все рекорды по выдаче самых различных премий.


Лауреатами "Бронзовой улитки" за 1994 год стали:

Крупная форма: Андрей Лазарчук. СОЛДАТЫ ВАВИЛОНА//День и ночь. – 1994. – ## 1-3.

Средняя форма: Александр Щеголев. НОЧЬ НАВСЕГДА//Нева. – 1994. – # 4.

Малая форма: Борис Штерн. КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ – ПОЭТ БЕСОВ//Штерн Б. Сказки Змея Горыныча. – Киев, 1994.

Критика, публицистика: Вячеслав Рыбаков. КРУЖАСЬ В ПОИСКАХ СМЫСЛА. – Библиотека журнала "Двести", 1994.


Лауреатами "Интерпресскона" за 1994 год стали:

Крупная форма: Святослав Логинов. МНОГОРУКИЙ БОГ ДАЛАЙНА. – Нижний Новгород, 1994.

Средняя форма: Сергей Казменко. ЗНАК ДРАКОНА//Казменко С. Знак дракона. – СПб., 1993.

Малая форма: Сергей Лукьяненко. ФУГУ В МУНДИРЕ//Миры. – 1993. – # 2.

Критика, публицистика: Вадим Казаков. ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ ЛЯГУШКИ//Двести. – 1994. – # Б.


И в дополнение к уже устоявшимся премиям впервые было проведено голосование по премии "Интерпресскона" и журнала "Двести" – "Звезда Фэндома". Как и ожидалось, из 200 кандидатов с огромным перевесом этой премии удостоен Борис Завгородний.

И вечером людены с чувством отметили заслуженное присуждение премии "Интерпресскона" Вадиму Казакову.


Профессиональная литературная премия по фантастике "СТРАННИК", учрежденная издательством "Terra Fantastica" компании "Корвус" и корпорацией "РОССКО", вручалась в Санкт-Петербурге в Доме композиторов. Премии получили:

Специальная премия "Мастер"за вклад в развитие фантастики присуждена Виталию Бугрову (посмертно).

Крупная форма: Михаил Успенский. ТАМ, ГДЕ НАС НЕТ

Средняя форма: Михаил Успенский. ДОРОГОЙ ТОВАРИЩ КОРОЛЬ

Малая форма: Борис Штерн. КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ – ПОЭТ БЕСОВ

Переводы: Сергей Хренов – перевод двухтомного сборника романов и повестей Джеймса Брэнча Кейбелла "Сказание о Мануэле"

Критика, публицистика: Виктор Пелевин. ЗОМБИФИКАЦИЯ

Редактор / составитель: Роман Солнцев – главный редактор журнала "День и ночь" (Красноярск)

Издательство: "Мир" (зав. редакцией фантастики Анатолий Кирюшкин)

Художник / оформитель: Яна Ашмарина – иллюстрации к собранию сочинений Роберта Хайнлайна. – СПб.: Terra Fantastica, 1993-94


Михаил УСПЕHСКИЙ стал лауреатом так называемого "Малого Золотого Остапа", вручаемого с прошлого года в рамках церемонии вручения премии "Странник" за лучшее юмористическое произведение предыдущего года. Премия присуждена ему за роман "ТАМ, ГДЕ HАС HЕТ".

Уфф! С премиями, кажется, всё!

А 7 мая, уже после закрытия "Интерпресскона", людены уединились с Борисом Натановичем и хорошенько поговорили. Очень плотно прошлись по роману С.Витицкого "Поиск предназначения, или Двадцать шестая теорема этики". И хотя вопросы остались, было весьма любопытно. Как водится, не обошлись без политических тем нашей быстротекущей жизни.

Не обошлось без некоторых неприятных моментов: уже 8 мая, посещая с Вадимом Казаковым Андрея Николаева, присутствовали при сгорании монитора его компьютера. Чем были огорчены не менее хозяина.

А теперь вот я сижу в богом забытом Абакане и готовлю этот "Понедельник". И надеюсь, что мне удастся выдержать хоть какую-то сносную периодичность.

Владимир Борисов


философ
Ссылка на сообщение 15 января 2020 г. 16:09  
цитировать   |    [  ] 
Избранные письма (продолжение) / перевод П. Полякова /


42. Майклу Толкиену

/Майкл, зенитчик, после несчастного случая на ночных учениях лежал в вустерском госпитале./

12 января 1941
Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дражайший мой Мик!
Словно вечность прошла с моего последнего письма, тяжкая и унылая пора, воет вечный мерзкий восточный ветер, и промозглую слякоть сменяет ледяная стужа.… Лишь раз перевел дух: ночью в прошлый вторник, в снег и гололед, д-р /врач-терапевт Р. Э./Хавард сводил меня и братьев Льюисов в пивную в Эпплтоне. А у меня был нюхательный табак, подарок Д. Б. на день рожденья. Достаю табакерку и читаю: «ПОСТАВЩИК ИХ ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЕЙ ГАННОВЕРСКОГО И БЕЛЬГИЙСКОГО … ГЕРЦОГА КАМБЕРЛЕНДСКОГО И ГЕРЦОГИНИ КЕНТСКОЙ» Говорю: «Кто хочет?» И потянулись грубые рабочие руки. Страшный чих — и шапки летят с голов! Только не говори Д. Б., как я распорядился (малой толикой) продукции самой «Фрайбург энд Трейер». Майор /В. Х./ Льюис /брат К. С. Льюиса/ рассказал с улыбкой о своем с Хьюго Дайсоном /тогда лектором Ридингского университета/ походе в магазин /издателя и торговца книгами сэра Бэзила/ Блэквелла — местного жителя и знаменитости (чего майор не знал). Так что слова вернувшегося продавца: «Извините, сэр, комиссионного экземпляра нет, только новые» (а Xьюго в ответ: «А вы ее поваляйте и уцените; мне-то что») — потонули в овациях. А так жизнь совсем блеклая, ночами не спишь от всяческих комитетов и законов….
Часто объявляют воздушную тревогу, но (пока) лишь объявляют…. Полагаю, сейчас «разгорится» раньше, чем год назад, — благо погода не мешает, — и все на острове придет в лихорадочное возбуждение! А у старого доброго друга СССР, разумеется, только гадости на уме.
/10 января 1941 г. был подписан новый договор между Германией и Россией./
Что ж, посмотрим….. Впрочем, простые «обыватели» вряд ли узнают правду. Однако Гитлер, кажется, возьмется за нас серьезно и скоро, еще до лета. Между тем «Дейли уоркер» /газета Коммунистической партии Великобритании/ свободно продается на улицах. Так что после войны, если, конечно, осилим Германию, нас ждут горячие денечки.
Благослови тебя Бог, мой дорогой сын. Я молюсь за тебя. Помни обо мне. Тебе точно ничего не нужно?
Очень любящий тебя отец.


философ
Ссылка на сообщение 15 января 2020 г. 16:12  
цитировать   |    [  ] 
47 Стэнли Анвину

/В письме от 4 декабря Анвин сообщил, что лондонскому магазину «Фойлз» требуется «Хоббит» для серии «Клуб детской книги»; и «Аллен энд Анвин» могут переиздать сказку. Тем более что прошлый ее тираж сгорел при бомбежке./

7 декабря 1942
Нортмур-Роуд, 20, Оксфорд

Дорогой м-р Анвин!

Большое спасибо вам за письмо и целых две славных новости. Ведь я давно задумывался, кому, кроме моих родных и близких, нужно продолжение «Хоббита». Я работаю над ним с 1938 года, урывками после тройной служебной повинности, четверных домашних дел и «гражданской обороны».

/В 1942 году Толкиен был уполномоченным по гражданской обороне./

Книга почти готова. Надеюсь, на каникулах выкроить время и закончить к следующему году. Но сердце все же щемит. Моя история, увы, очень длинная, местами страшная и совсем не «детская». Уже написана 31 глава /т. е. «Хлам и крошево», девятая глава книги третьей; в первом варианте «Властелина Колец» главы шли подряд/; осталось, по меньшей мере, шесть (намеченных) глав, обычно длиннее, чем в «Хоббите». Кому-то нужен этот «эпос»? Подождете готовой рукописи или посмотрите так? Она (руками энтузиастов) распечатана до 23-й гл. Полагаю, история вам понравится. Первые ценители «Хоббита» (сыновья плюс м-р. К. С. Льюис) не раз с интересом ее читали и слушали. Но бумаги, но размеры, но рынок! И целых две карты.

Сожженный тираж — это не дай бог. Простите, что не выразил (как хотел) соболезнования из-за убытков, очевидно серьезнейших, не сравнимых с моими. Будет ли хоть какая-то «компенсация»?….

А как насчет сказок и стихов? «Фермер Джайлс», которого я уже предлагал, радует детей и взрослых. Если этого мало, добавлю пару историй и стихи в духе «Тома Бомбадила»….

Искренне Ваш,
Д. Р. Р. Толкиен.
Страницы: 123...1718192021...545556    🔍 поиск

Вы здесь: Форумы test.fantlab.ru > Форум «Другие окололитературные темы» > Тема «Павел Поляков. Жизнь и творчество»

 
  Новое сообщение по теме «Павел Поляков. Жизнь и творчество»
Инструменты   
Сообщение:
 

Внимание! Чтобы общаться на форуме, Вам нужно пройти авторизацию:

   Авторизация

логин:
пароль:
регистрация | забыли пароль?



⇓ ⇑ Наверх