Павел Поляков Жизнь и ...

Издательства

загрузка списка...


Вы здесь: Форумы test.fantlab.ru > Форум «Другие окололитературные темы» > Тема «Павел Поляков. Жизнь и творчество»

Павел Поляков. Жизнь и творчество

 автор  сообщение


философ
Ссылка на сообщение 15 ноября 2019 г. 13:28  
цитировать   |    [  ] 
ДВЕСТИ В
Журнал под редакцией Сергея Бережного и Андрея Николаева

СТРОКИ ИЗ ПИСЕМ

Максим Стерлигов (Санкт-Петербург):

Надо же! А я думал, Юру Флейшмана знают все. А Игорь Всеволодович Можейко, оказывается, не знает!

Игорь Халымбаджа (Екатеринбург):

"Аэлита-95" все-таки состоится в последний уик-энд мая и секция фантастиковедения будет посвящена памяти В.И.Бугрова (воспоминания о нем и прочее…)
И главное — уже формируются номинационный список на премию "Старт-95" (по итогам 1994 года). Уже сейчас в номинациях "Старта" книги Ю.Буркина, Г.Л.Олди, Ю.Щербатых и других. Похоже, 1994 год будет весьма и весьма урожайным…

Шлейф

ОТ РЕДАКЦИИ:

Юрий Гершович Флейшман родился в 1961 году в г. Ленинграде, в 1984 закончил ЛЭИС им. проф. М.А.Бонч-Бруевича по специальности инженер-радиотехник. В фэн-движении с 1982 года, принимал участие в создании клуба "МИФ-XX", инициатор создания межрегиональной группы по изучению и пропаганде творчества братьев Стругацких "Людены", координатор группы. Библиограф фантастики, имеет ряд публикаций, как отдельно, так и в соавторстве. Принимал участие во многих фэновских конвентах и творческих проектах, в частности — в подготовке спецвыпуска журнала "Измерение Ф", посвященного юбилею А.Н.Стругацкого.


Юрий Флейшман К вопросу о тринадцатом вопросе

Обойма открытых писем

Голос его показался мне странным, и я спросил, почему не слышно комментария.
— Потому что комментариев не будет, — сурово сказал Спиридон.
— Совсем больше не будет? — спросил я.
— Нет, отчего же — совсем? Там посмотрим.
А. и Б.Стругацкие, "Сказка о Тройке"

Редакции журнала "ДВЕСТИ":

Здравствуйте, Андрей и Сергей!

1) Злополучный Тринадцатый вопрос анкеты не предназначался кому-либо, кроме Бориса Натановича Стругацкого. То, что он попал к "Странникам" и Борису Завгороднему — целиком вина (или заслуга) редакции. "Все, что не делается, делается к лучшему".

2) В связи с различной реакцией Странников на Тринадцатый вопрос, я буду отвечать каждому человеку отдельно, и прошу рассматривать эти ответы обособленно друг от друга.
3) Я не думал, что придется отвечать на вопрос "Кстати, кто такой этот Флейшман?" ("А ты кто такой?" — гневно вопрошал Паниковский Балаганова). Я не преувеличиваю свою значимость и известность в фэндоме, но мне не приходило в голову, что для кого-то имеет значение личность человека, высказавшего мнение, тем более — не только свое. Оказывается — имеет. Для Лазарчука. Не суть мнения — а личность человека.
Оставим Лазарчуку его заблуждения.


философ
Ссылка на сообщение 15 ноября 2019 г. 13:30  
цитировать   |    [  ] 
Борису Натановичу Стругацкому:

Уважаемый Борис Натанович!

Жаль, что мне не удалось донести до Вас ту обиду и боль, которую я испытываю.
Пообщавшись с Вами, я уже сам начал сомневаться в том, существовали ли причины для этой обиды. Может быть, это люденский пиетет перед Мэтром, может быть, это просто свойство моего характера — я довольно легко принимаю чужую точку зрения. Не знаю. Но после наших бесед, я, мысленно прокручивая Ваши аргументы, не находил на них возражений. Все казалось простым и ясным. Но это был голос разума, а вот чувства говорили совсем иное. Этот "Double Think", как назвал его Оруэлл, это раздвоение между разумом и чувствами очень беспокоит меня и заставляет еще раз попытаться обосновать свою позицию.

А) Кто такой "фэн" в моем понимании? Наличие профессионализма, с Вашей точки зрения, для меня не главное. Здесь скорее более важно нечто другое…"…фантастика в сердце моем…", в нем все. Годы… Прочитанные книги… Радость общения с единомышленниками… За все это я благодарен фантастике и фэндому.

Б) Теперь посмотрим на взаимоотношения Странников с фэндомом. Лет семь-десять назад — очень мало, или практически нет публикаций, не говоря уж о книгах, почти полная неизвестность и отсутствие широкой читательской аудитории. В противоположность "внешнему", во "внутреннем мире" — фэндоме, все было с точностью до наоборот. Здесь они были известны, читаемы и почитаемы. Заинтересованное и благожелательное (можно сказать, благоговейное) отношение к книгам автоматически переносилось нами на самих авторов. А уж общаться-то с ними, задавать им вопросы и даже просто лицезреть!..
Причин такого положения, на мой взгляд, несколько:
— отсутствие хорошей фантастики в те беспросветные годы;
— репрессии со стороны "Молодой гвардии". На Руси всегда было сочувственное отношение к обиженным — их не только "укладывали под нары", но и выбирали народными депутатами и, даже, Президентами. А тогда эти писатели были в положении обиженных злыми дядями и тетями из "МГ", Госкомиздатов и всевозможных ЦК;
— Ваш авторитет, Борис Натанович. Сейчас он для меня по-прежнему высок, но в оценке Столярова мы расходимся;
— И, наконец, наша семидесятилетняя большевистская привычка делить всех на своих и чужих. Она въелась в плоть и кровь. "Кто не с нами — тот против нас".
На мой взгляд, мы (фэндом) нарушили древний Завет — "Не сотвори себе кумира!", за что сейчас и расплачиваемся.
Этих писателей такое положение дел вполне устраивало. Что делать — других (ТАКИХ) читателей почти не было — хотя этого известный дяденька не говорил. Благостная картина всеобщего единения. До поры до времени. При этом предполагалась равнозначность и равноправие (наше дикое заблуждение, как показала жизнь!) обеих Высоких Сторон.
В) А теперь перечитайте высказывания А.М.Столярова о его видении будущего "Интерпресскона" из "Интеркома" N 4. Все происшедшее на "Интерпрессконе-94" заранее в ней расписано прямо-таки по пунктам.
Перейдем к событиям "Интерпресскона-94". Как я их видел и что при этом чувствовал. Я ждал "Интерпресскона" целый год. Целый год я "готовил" себя к встрече с ним, настраивался на эту встречу и общение с людьми, которые мне дороги. "Самая большая роскошь на свете — роскошь человеческого общения". Без малейших колебаний я выложил деньги на взнос. Ничто, казалось, не могло омрачить мне радость предстоящей встречи. Но это только казалось…
Первые два дня превзошли мои самые смелые надежды. Одно вставание зала в едином порыве при вручении премии Ярославцеву чего стоит! Настроение было приподнятое, повседневные заботы и печали отошли куда-то далеко.
О "бесплатном" довеске к "Интерпресскону" по имени "Странник" я тогда еще не знал.
Поначалу испортило настроение само шоу — абсолютно безвкусное и совершенно чуждое празднику "Интерпресскона". Нам тужились изобразить вручение "Оскара" или, на худой конец, "Ники", получилась же жалкая пародия, что еще не самое страшное — большинство фэнов отнеслись к ней соответственно, и здорово повеселились. Но вот результаты награждения… Они были, мягко говоря, обескураживающими. Неужели мы перестали что-либо понимать в фантастике? эта мысль владела умами. Неужели Столяров действительно считает, что его "Послание к коринфянам" лучше "Дьявола среди людей"? Видимо, да — глядя на торжествующее лицо лауреата сомневаться не приходилось. Как сказал грубый, но искренний Корнеев из "Понедельника": "Кто-то врет. Либо вы, либо все законы природы. Я верю в законы природы, все остальное меняется".
Именно тогда у многих родилась мысль о "самонаграждении" членов жюри и своего спонсора — издательство "Терра фантастика", коя (мысль) так и не опровергнута, несмотря на многочисленные контрдоводы.
Меня во всем этом больше всего поразило и обидело то пренебрежение, с которым учредитель и жюри отнеслись к нам: по принципу "чего там, для сельской местности сойдет!" И вообще, "будьте довольны, что за свои деньги были допущены к общению с "небожителями" и даже лицезрели "разборку" среди них" — это из письма Э.Геворкяна. Я согласен со словами Льва Вершинина: "…жюри "Странника"… попыталось освятить цацку ореолом "Сидоркона"…"; "… не фэны навязывают писателям свое мнение, а наоборот…"
А как прикажете, Борис Натанович, реагировать на угрозы господина Успенского насчет "следующего кона, пения хором и обсуждения романа Желязны"? "Коны конаются", для всех участников, но отнюдь не для того, чтобы кто-то демонстрировал свое "превосходство" над остальными участниками каким угодно способом и в какой угодно форме.
Я надеюсь, что угрозы ряда членов "Странника" игнорировать в будущем "Интерпресскон" и фэндом произнесены в полемическом запале и останутся только словами. В противном случае, хуже от этого будет только Фантастике.
Но и это, Борис Натанович, не все:
— доклад Столярова, подвергший сомнению мой здравый смысл и способность самостоятельно разбираться в прочитанном;
— пресс-конференция, на которой мне не дали слова;
— ну и конечно ответы на ТРИНАДЦАТЫЙ вопрос. Это была последняя точка, завершающий аккорд.
О докладе А.М.Столярова могу сказать одно: рассуждая полтора часа о недопустимости "маргинальных" форм общения и ведения дискуссии, в заключительном слове докладчик позволил себе совершенно недопустимые выражения в адрес оппонента. "Что позволено Юпитеру, не позволено быку"? В лучших традициях прежних лет, когда любое несогласие с Генеральной Линией объявлялось "государственным преступлением" и немедленно каралось: в тридцатые-пятидесятые годы — расстрелами и концлагерями, а в более поздние, "либеральные времена" — высылками за границы страны (с лишением гражданства), и, кому повезет, психушками. Сей оппонент провозглашен "врагом народа" без права пожатия руки. Мне же, видимо, "повезло": пока меня только объявили идиотом (смотрите, Борис Натанович, ответы Столярова в "Двести-Б"). Очевидно, следующим шагом Этого Господина — чему я нисколько не удивлюсь — будет требование лишения меня "гражданства" и "высылки" с "Интерпресскона".
И после этого удивляться обиде и оскорблению фэнов?!
P.S. Борис Натанович, я специально нашел и перечитал роман Дюма. Так вот, либо Вы забыли книжку, либо сознательно слукавили. Приведенная Вами фраза принадлежит Портосу, который действительно ничего не понимал, да и понимать не хотел. Что же касается Сент-Эньяна, с которым Вы себя сравнили, то он по-началу действительно не понял, чего хотел де Бражелон, посредством Портоса (когда речь шла о переезде). Однако, когда разговор коснулся люка и, уж тем более, портрета, то де Сент-Эньян, как совершенно однозначно написано в тексте, "…почувствовал, что он прозревает".


философ
Ссылка на сообщение 16 ноября 2019 г. 13:12  
цитировать   |    [  ] 
ДВЕСТИ В
Журнал под редакцией Сергея Бережного и Андрея Николаева
Ответ Ю. Флейшмана (продолжение)
Обращение к читателям журнала "ДВЕСТИ":
Господа!
Что же произошло на "Интерпрессконе"? Отвечу словами Стругацких:
"НИЧЕГО ОСОБО ИНТЕРЕСНОГО С ВАМИ НЕ ПРОИЗОШЛО!" (ЗМЛДКС)
С одной стороны — Столяровские попытки "модернизировать" "Интерпресскон" (смотрите "Интеркомъ" N 4). С другой: "…Теперь выяснилось, что и друзей нет. То есть, пока еще имеются, но уже властно начинают предъявлять права на авторские свободы, диктовать автору стиль поведения и показывать ему, как Галилею, орудия пытки… Вот конфликт и возник, и отнюдь не по вине писателей, которые всего-то и хотели, что учредить свою профессиональную премию…" И еще: "… Иное дело, что в прошлых мытарствах родилась "новая социальная общность людей, симпатичных друг другу, сомыслящих и сопереживающих"… Вот эту общность и надо беречь…"
Хорошие слова. Только расходятся с делами. А реальность такова, что нас использовали и выбросили, как соответствующее резиновое изделие.
"Ни одно доброе дело никогда не остается безнаказанным…"

Андрею Евгеньевичу Черткову:

Андрей! Кто умеет и хочет работать — тот издает и, самое главное, продает изданное. Кто не умеет — всегда найдет оправдания своему неумению и нежеланию.

Николаю Юрьевичу Ютанову:

Бог простит, Коля! Я не Бог, прощать не в моей компетенции! Понимаю, что учреждая премию, ты меньше всего думал обо мне и таких как я (фразу "Фэндом и его мнение меня не интересует!" я запомнил давно и, как видишь надолго), Тринадцатый вопрос тебе просто смешон. Хочу только заметить, что для нас фантастика — не самка, и мы ее никогда ни от кого не загораживали руками, плечами и авторитетами, как это сделал Странник.
Может быть, деньги потраченные на "Странник" лучше было пустить на издание еще одной книжки — романа Рыбакова, например?

Андрею Михайловичу Столярову:

Господин Столяров!
Посидеть и подумать что может задеть других людей никогда не вредно. Почему бы Вам хоть раз в жизни жизни этим не заняться?
В каком кругу общеприняты и пристойны термины, легко слетавшие с Ваших уст: "полные идиоты", "глупые статьи", "слуховые галлюцинации", "съехавшая крыша", "клинический кретинизм"? Где является нормой тот апломб и безаппеляционность, с которой Вы выносите "приговоры" и выстраиваете "ранжиры"? Где в почете презрение к несогласным с Вами? Кто может себе позволить такое пренебрежение к писателям, намного более известным и любимым читателями, чем Вы? Я не говорю о набивших оскомину Гаррисоне и Ле Гуин, неоднократно премированных "менее престижными", чем "Странник" премиями и имеющих написанных книг и их тиражи на порядок больше Ваших. Хочу напомнить Вашу фразу на лауреатской пресс-конференции во время "Интерпресскона-93", а потом неоднократно повторенную в разных местах: "Булычев и Крапивин — посредственные писатели!" Вот это самомнение! А между тем, не говоря уж о тиражах и изданиях, у этих авторов есть клубы преданных поклонников, чего у Вас, не было, нет, и сильно подозреваю, никогда не будет! Для Вас это конечно не аргумент. И наконец, как прикажете относиться к человеку, позволяющему себе совершенно хамскую выходку по отношению к противнику в споре?
Кстати, о Ваших книгах… Мнение специалистов (не литературных критиков, а книготорговцев): как товарный продукт они не представляют ни малейшего коммерческого интереса.
О моем целомудрии. Я как-то давно привык, что даже простой разговор об интимных аспектах чужой жизни, тем более — письменное упоминание, является признаком элементарной невоспитанности. Кроме того, "целомудренный Флейшман" никогда не позволял себе в адрес оппонента выражений "Это ж какую тупую башку надо иметь… Только идиот может предполагать… Вырывающийся у кого-то бред… Подобная чушь… Дурацкие вопросы…"
В свою очередь, спрошу: Каким гениальным умом надо обладать, чтобы всерьез надеяться, что запланированное действо под названием "Странник" не только не вызовет никаких возражений, но и сорвет бурные аплодисменты и заслужит почет, уважение и восторг аудитории "Интерпресскона"? А ведь это несомненно планировалось! Раздражение устроителей на реакцию фэнов — прямое тому подтверждение.
Неужели Вы всерьез полагаете, что любители фантастики преодолевали тысячи километров и государственные границы, чтобы любоваться полуобнаженными девочками в бездарно поставленном шоу, и Вашим счастливым видом с бронзовой глыбой в руках?
Ну — не понимает господин Столяров. Ну — объясните ему, пожалуйста, что он — не понимает.

Андрею Геннадьевичу Лазарчуку:

Андрей Геннадьевич!

Я всегда считал, что чувство собственной исключительности естественно для любого нормального человека. Каждый человек уникален по своей сути. С другой стороны, я также всегда считал, что эта уникальность (исключительность) не дает никому права считать других хуже себя. Как оказалось, эти элементарные (для меня) истины для Вас отнюдь не априорны.
Видимо из тех же свойств Вашего характера вытекает подозрение в нечестной игре при голосовании по крупной форме на "Интерпрессконе". Я совершенно не понимаю, зачем Андрей Николаев вообще оправдывался. Агитация за любое произведение — неотъемлемое право любого участника. Такое же неотъемлемое право каждого голосующего — самому сделать выбор. За кого же Вы держите фэнов, если считаете, что они могут менять свое мнение в угоду Николаеву?!
Довожу до всеобщего сведения, что Ваша последняя книга "Священный месяц Ринь", несмотря на героические усилия издательства, а также нескольких петербургских и московских книготорговых фирм (далеко не худших в своем "ремесле", смею вас заверить) бестселлером отнюдь не стала. Она, конечно, продается — врать не буду, но отнюдь не с той скоростью, как видимо, планировалось автором и издателями. Зато — самая премированная!..


философ
Ссылка на сообщение 17 ноября 2019 г. 13:34  
цитировать   |    [  ] 
ДВЕСТИ В
Журнал под редакцией Сергея Бережного и Андрея Николаева
Ответ Ю. Флейшмана (окончание)

Вячеславу Михайловичу Рыбакову:

Уважаемый Вячеслав Михайлович!

Главное для меня заключается в том, что для Вас, в отличии от некоторых Ваших коллег по "Страннику", совершенно ясна необходимость читателя (и фэндома, соответственно) для писателя. ("Все же я, черт возьми, не онанизмом занимаюсь, я для людей пишу, а не для самоуслаждения". Ф.Сорокин "Хромая судьба"). Спасибо Вам за это!
Что же касается всего остального, то здесь я с Вами согласиться не могу. И относительно "воды, говорящей рыбе" и по другим вопросам. Никто не собирается диктовать писателям как им писать. Просто хочется им напомнить, что они не "небожители", а фэны — не быдло и идиоты.
Вручение "Оскара" или "Небьюлы" без моего разрешения меня не оскорбляет. Поскольку не задевает меня никаким боком. А вот "Интерпресскон" меня касается, и довольно серьезно.
"Как могут несколько человек, приняв то и иное решение, оскорбить им других людей, не имеющих к процессу выработки этого решения ни малейшего отношения?" Мне, честно говоря, даже неловко объяснять профессиональному историку такие элементарные вещи. Ну вот, к примеру, собрались три мужика в Беловежской пуще. Посидели и приняли хорошо известное решение, последствия которого мы и сейчас ощущаем. Сколько миллионов обиженных этим решением насчитывается в нашей стране? И все они не имели ни малейшего отношения к процессу выработки и принятия его. Это высокая политика. Там сплошь и рядом несколько человек вершат судьбы миллионов. И хорошо еще если людей только оскорбят принятым решением. А могут и просто уничтожить… Можем перейти и к прозе жизни. В неком давнем сейчас году несколько деятелей Ленинградского УКГБ посчитали, что повесть молодого тогда В.Рыбакова "Доверие" является антисоветской и приняли решение: повесть изъять, с автором провести профилактическую беседу. Я думаю, что к принятию и осуществлению данного решения Вы, Вячеслав Михайлович, тоже не имели никакого отношения, но если Вы скажете, что не были оскорблены, то я Вам просто не поверю.
Приведенный Вами аргумент насчет фильмов и прибежавших соседей, позвольте считать неудачным. Я вынужден — чтобы не повторяться, просить Вас обратить внимание на приведенные Выше цитаты из письма Льва Вершинина. Получается все с точностью "до наоборот".
А ускорение свободного падения в одно "же" фэны, как и все человечество, как-нибудь перетерпят. Терпели несколько миллионов лет (или сколько там существует человек?), потерпят еще немного сколько там нам осталось? Можно было бы и поменьше — мне всегда хотелось немного полетать… А Вам?

Евгению Юрьевичу Лукину:

Милостивый государь, Евгений Лукин!

Благодарю за предложение дуэли. Мне тут объяснили, сам я про это забыл, что вызов на дуэль посылался только равным себе. Я думаю, что у Вас это получилось непроизвольно, но все равно спасибо!
Однако, хотелось бы напомнить, что по дуэльным правилам выбор места и оружия остается за оскорбленной стороной. Что касается первого, то думаю, место проведения "Интерпресскона-95" устроит нас обоих. А по второму — каждый выбирает, что ему ближе. Мне в данном случае — я же книготорговец — ближе пачки с книгами. Поэтому попросим Сашу Сидоровича пригнать машину книг, а далее возможны варианты:
— погрузочно-разгрузочные работы до полного изнеможения;
— закидывание друг друга этими самыми пачками;
— распространение книг среди присутствующих (не безвозмездно, естественно), с тем, чтобы материально помочь организаторам.
Что Вас устроит?
Количество секундантов тоже прошу сообщить заранее, поскольку может возникнуть необходимость в нескольких машинах.
Я же, однако, предпочитаю другое. Пусть каждый занимается своим делом: Вы с супругой пишете новые произведения, как фэн — я их читаю (с удовольствием!), наша фирма их издает (нет такого желания?!), а как торговец — я эту книгу продаю. Вот тут и можно устроить дуэль (а лучше соревнование — по натуре я человек мирный!) — кто быстрее со своим делом справится!

Эдуарду Вачагановичу Геворкяну:

"Я ПРОСНУЛСЯ! ФЛЕЙШМАН"

Игорю Всеволодовичу Можейко (Киру Булычеву):

Уважаемый Игорь Всеволодович!

Я не "гигант отечественной мысли" и не "местная тусовочная фигура" (кстати, Флейшман — это не имя, а фамилия, а зовут меня Юрий Гершович).
Не соответствует истине (или Вы просто запамятовали) Ваше утверждение, что мы не знакомы. Знакомы, причем довольно давно. В моей библиотеке есть книга Кира Булычева с личным посвящением автора Ю.Флейшману. В моем архиве хранится переписка с Вами. Конечно же, Вы не помните беседу со мной на одной из "Аэлит", но в моей памяти она осталась… Так что мы знакомы.
И я, кстати, полностью согласен с Вашими словами, сказанными в адрес "Странника".
Но вот со словами, сказанными в мой адрес, я согласиться решительно не могу. Неужели Вы настолько невоспитанны, что позволяете себе походя дважды оскорбить совершенно незнакомого — по Вашим словам — человека, небрежным жестом налепив на него абсолютно безосновательные и несправедливые ярлыки. Уж от кого-кого, а от Вас я такого не ожидал. Нет желания извиниться?

Господам Странникам:

Я не собираюсь указывать Вам, кому и за что вручать премию "Странник". Это Ваше дело, профессиональное. Но хотелось бы заметить: продолжая относиться к фэнам, как к предмету интерьера, Вы когда-нибудь при вручении можете очутиться в пустом зале. Или за отдельную плату — будете нанимать статистов.
И еще: после первого же вручения "Странника" писатели Булычев, Логинов, Штерн, Щеголев публично заявили о своем нежелании номинироваться на эту премию. Не боитесь, что их примеру последуют другие, и в номинации будут только Ваши фамилии?
Юрий Флейшман
3.01.1995

Мимоид
ОТ РЕДАКЦИИ:
Каждому оскорбленному на страницах нашего журнала (или кому показалось, что он оскорблен) мы обязаны предоставлять возможность для ответного слова (интересно, кто придумал подобную глупость?) Роману Эмильевичу показалось, что его оскорбили — его право. Он поразмышлял и прислал нам небольшой текст. В сопроводительном письме, не предназначавшимся для публикации, он высказал мнение, что это гораздо лучше, чем оправдываться, что он не верблюд, что даже мы можем догадаться, что по форме это пародия на типовое интервью в уважаемой им "MEGE", и что он уверен, что это никого не обидит, но может, черт возьми, чуток повеселить, и что он уверен, что мы смогли бы это тиснуть без купюр. Что мы и делаем.


философ
Ссылка на сообщение 18 ноября 2019 г. 12:33  
цитировать   |    [  ] 
ДВЕСТИ В
Журнал под редакцией Сергея Бережного и Андрея Николаева

СТРОКИ ИЗ ПИСЕМ
Александр Диденко (Николаев):

О премии Интерпресскона. В отличие от Перумова я не считаю ее наиболее демократичной. При нынешнем положении в стране и книгоиздании многие вещи остаются где-то вне поля зрения читателя. Уверен, что на Сидорконе не было ни одного человека, который прочел абсолютно все из номинационного списка. Лично я, получив этот список, открыл для себя, что читал из него лишь одно произведение. И уже потом, всеми правдами и неправдами я пытался доставать все, что указано в номинациях. На сегодняшний день прочитал где-то одну треть. И как я могу выбирать лучшее произведение? По-моему, кто-то уже приводил пример: из десяти прочитавших первое место произведению дают восемь человек, в то же время другой роман (тот же "Одессей") все время на слуху и из пятидесяти читавших на первое место его ставят двенадцать. И вот вам лауреат. Поэтому необходимо учитывать количество людей, прочитавших данное произведение. А можно пойти по пути "Великого Кольца" ставя баллы всем и высчитывая средний балл. При том, что на Сидорконе собирается элита, результат будет гораздо более объективный. В общем, систему определения лауреата нужно менять. Как — это не мне решать.


философ
Ссылка на сообщение 18 ноября 2019 г. 12:35  
цитировать   |    [  ] 
Павел Поляков проводит анализ о доступности простому читателю лучших произведений года по фантастике. http://polakow.livejournal.com/


Чуть-чуть о современной фантастике
March 12th, 2017

Пост этот я готовил по мотивам собственных прочитанных в прошлом году книг. Но я, как любой человек, могу быть предвзят, поэтому поступлю лучше. Итак в этом году был составлен так называемый лонг-лист АБС-премии, к коему я не имею совершенно никакого отношения. Выглядит он так.


1. Амнуэль Павел. Вглядись в тишину // Млечный Путь. — 2016. — № 3.
2. Аренев Владимир. Порох из драконьих костей. // Октябрь. — 2016. — № 6.
3. Бачило Александр. Это Москва, дядя! // Полдень. Восьмой выпуск. — СПб.: Сидорович А.В., 2016.
4. Большанин Алексей, Буркин Юлий. «Битлз» in the USSR, или Иное небо. — М.: Пальмира, 2016.
5. Бочков Валерий. Коронация зверя. — М.: Издательство «Э», 2016.
6. Бубнов Роман. Гелиос. Жизнь после нас. — М.: Селадо, 2016.
7. Веркин Эдуард. Звездолет с перебитым крылом. // Октябрь — 2016. — № 6.
8. Водолазкин Евгений. Авиатор. — М.: АСТ; Редакция Елены Шубиной, 2016.
9. Горнов Николай. Антивирус. // Горнов Н. Убей в себе космонавта. — Омск: Сорокин Д.Н., 2016.
10. Гракова Екатерина. Даагаст // Полдень. — 2016. — № 1.
11. Демидов Вадим. Яднаш. — М.: Эксмо, 2016.
12. Дубинянская Яна. Своё время. — М.: Время, 2016.
13. Измайлов Наиль. Это просто игра. — СПб.: Азбука; М.: Азбука-Аттикус, 2016.
14. Иртенина Наталья. Русь на Мурмане. — М.: Вече, 2016.
15. Клещенко Елена. Московские каникулы // Клещенко Е. Файлы Сергея Островски. — Иерусалим: Млечный Путь, 2015 (формально книга вышла в 2015 году, но реально стала доступна лишь в 2016).
16. Кузнецов Сергей. Калейдоскоп. Расходные материалы. — М.: АСТ, 2016.
17. Леоненко Дмитрий. Кементарийская орбита. — М.: АСТ, 2016.
18. Мидянин Василий. Повелители Новостей. — М.: АСТ, 2016.
19. Монастырская Анастасия. Кайрос. — Иерусалим, Млечный Путь, 2015 (формально книга вышла в 2015 году, но реально стала доступна лишь в 2016).
20. Немченко Гарий. Красная машина. — М.: У Никитских ворот, 2016.
21. Олди Генри Лайон. Сильные. Книга 1: Пленник железной горы. Книга 2: Черное сердце. — СПб.: Азбука, М.: Азбука-Аттикус, 2016.
22. Онойко Ольга. Край. // Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017. — М.: АСТ, 2016.
23. Пелевин Александр. Здесь живу только я. — М.: Бестселлер, 2016.
24. Пелевин Виктор. Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами. — М.: Э, 2016.
25. Прашкевич Геннадий. Русский хор // Сибирские огни. — 2016. — №№ 11-12.
26. Прошкин Евгений. В режиме бога. — М.: Яуза, 2017. (по факту вышла в декабре 2016 г.)
27. Рыбаков Вячеслав. На мохнатой спине. — СПб.: Лимбус-пресс, 2016.
28. Савеличев Михаил. Крик родившихся завтра. — М. Снежный Ком М; Вече, 2016.
29. Сахновский Игорь. Свобода по умолчанию. — М.: АСТ, 2016.
30. Соболев Денис. Легенды горы Кармель. — СПб.: Геликон Плюс, 2016.
31. Фокин Кирилл. Огонь. // Фокин К. Огонь. Демагог. — М.: Вече, 2016.

2. То есть данный список включает в себя 31 произведение, а без учета публикаций в журналах и альманахах (без романов и повестей Амнуэля, Аренева, Бачило, Веркина, Граковой и Прашкевича) – 25.

С другой стороны, не секрет, что подавляющее большинство фантастических романов и повестей выходят сейчас в трех издательствах: «АСТ», «Э», оно же «Эксмо» и «Альфа-книга». Так вот, среди приведенных в лонг-листе произведений нет ни одной книги издательства «Альфа-книга», всего три книги «Э»/»Эксмо» (романы Бочкова, Демидова и Виктора Пелевина) и шесть книг издательства АСТ (романы Водолазкина, Кузнецова, Леоненко, Медянина и Сахновского и повесть Онойко). Из двадцати пяти признанных лучших фантастических произведений года три самых известных издательства вместе взятые напечатали лишь девять.
Где вышли все остальные номинанты? Книги Олди и Измайлова – в питерской «Азбуке», роман Иртениной и повесть Фокина – в московском «Вече», произведения Клещенко и Монастырской – в израильском «Млечном пути». Остальные десять книг по одной в следующих издательствах:

- Бестселлер (М.),
- Время (М.),
- Пальмира (М.),
- Селадо (М.),
- Снежный Ком М (М.)
- У Никитских ворот (М.),
- Яуза (М.),
- Геликон Плюс (СПб.),
- Лимбус-пресс (СПб.),
- Сорокин Д. Н. (Омск).


Больно и горько читать этот список и понимать, что практически две трети лучших фантастических произведений не доступны простому читателю, который, скорее всего, и не подозревает о существовании большинства перечисленных издательств и вряд ли сможет даже заказать их в книжном магазине. «Душераздирающее зрелище».

silent_gluk
2017-03-12 11:23 pm (UTC)
Одна надежда — на Интернет...
•
polakow
2017-03-13 03:46 pm (UTC)
В интернете сейчас имхо нет половины указанных в данном
списке книг. Плюс некоторые книги авторы запрещают
распространять в интернете.


silent_gluk
2017-03-19 08:48 pm (UTC)
Может, еще выложат...

polakow
2017-03-22 04:40 pm (UTC)
Могут выложить, но к тому времени читатели могут о
них и забыть...


silent_gluk
2017-03-23 08:26 pm (UTC)
И открыть заново?..

polakow
2017-03-25 05:40 am (UTC)
Или не открыть...


silent_gluk
2017-03-25 06:25 pm (UTC)
Тут уж как повезет...


a_tsem
2017-03-13 01:07 pm (UTC)
Справедливости ради — Снежный Ком раскручен и доступен не меньше, чем, скажем, АСТ.
Конечно, это только один пункт, но подозреваю то же в отношении Вече, Яузы, Бестселлера и других. Млечный Путь тоже известен и доступен (там только цены нечеловеческие).
•
•
polakow
2017-03-13 03:45 pm (UTC)
1) Книги АСТ в омских книжных магазинах продаются.
А книги Снежного Кома — нет. Книги других издательств
- имхо сильно на везение.
(Кстати, второй том с\с Дансейни издательства Вече
тоже не нашел.)

2) Млечного пути в Омске не видел никогда.


a_tsem
2017-03-13 04:04 pm (UTC)
Книжные магазины? (А что это такое?) А-а-а! Вспомнил.
У нас книжные магазины — это... я даже не знаю... У нас служб доставки в городе больше, чем книжных магазинов. Я думал, что в книжных никто уже ничего не покупает.
В наших книжных из всего этого 35-книжного списка, кстати, разве что Водолазкин есть.

polakow
2017-03-13 04:10 pm (UTC)
Ну, не знаю, того же Бубнова купил в нашем "Читай-городе".
И еще есть магазины, где работают хорошие мои знакомые и
там можно книги заказывать.
А заказывать страшно из-за цен "за перевоз"...


a_tsem
2017-03-13 04:14 pm (UTC)
А, ну да, я вот внизу написал — цены за доставку...
А у нас всё равно, даже если доставка по самому худшему варианту — всё равно в магазинах дороже.

polakow
2017-03-16 04:03 pm (UTC)
У нас имхо еще осталась пара
хороших и сравнительно недорогих
книжных магазинов...

Но вообще-то я о рядовых читателях,
которые и не подозревают о существовании
большинства этих книг.


философ
Ссылка на сообщение 19 ноября 2019 г. 13:58  
цитировать   |    [  ] 
«ОБЕРХАМ» представляет «СИДОРКОН – 94»


А. Легостаев

                      ДЕЛЬНЫЙ СОВЕТ


Один великий критик рассказал мне в кулуарной беседе, как
получить премию "ИНТЕРПРЕССКОН" -- лично приехать на конфе-
ренцию и во всю использовать личное обаяние, давние симпа-
тии и связи, а также все способы убеждения, вплоть до бес-
платной раздачи собственных творений. Гораздо сложнее с
"Бронзовой улиткой" -- Стругацкий, как известно, ни на ка-
кие уговоры не поддается. Но и здесь есть выход -- писать
персонально под вкусы Стругацкого. И двойной успех обеспечен!
На Сидорконе не один и не два писателя на полном серьезе
спрашивали меня: "Что и как написать, чтобы понравилось
Стругацкому?". Наконец-то все поверили, что Б.Н. отмечает не
только своих учеников с семинара.
На подобные вопросы я разводил руками, но потом призаду-
мался и попытался проанализировать произведения-лауреаты
"Бронзовой улитки". Поделюсь своими наблюдениями.
Лауреаты 1992 года:
Роман Михаила Успенского "Чугунный всадник" -- блестящая
сатира о сумасшедшем доме в размерах СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА;
Рассказ Михаила Веллера "Хочу в Париж" -- пронзительное
повествование о порушенной СОВЕТСКИМ ГОСУДАРСТВОМ мечте всей
жизни простого законопослушного человека;
Статья Сергея Переслегина "Иллюзии и дорога" -- исследо-
вание о ведущем издательстве СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА в облас-
ти фантастики;

Лауреаты 1993 года:
Роман Андрея Столярова "Монахи под луной" -- о всепогло-
щающем ужасе, об аморфности времени в СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ;
Повесть Виктора Пелевина "Омон Ра" -- резкая, даже злоб-
ная критика СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА;
Рассказ Кира Булычева "О страхе" -- о страхе человека в
СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ;
Книга Романа Арбитмана "Живем только дважды" -- исследо-
вание о том, как художественная фантастика все-таки выжила в
СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ;

Лауреаты 1994 года:
Роман Вячеслава Рыбакова "Гравилет "Цесаревич" -- о прек-
расной России, которую мы потеряли, выбрав    СОВЕТСКОЕ
ГОСУДАРСТВО, и что мы имеем в итоге;
Премия за повесть не присуждена, но была названа повесть
С.Ярославцева "Дьявол среди людей" -- об исковерканной
СОВЕТСКИМ ГОСУДАРСТВОМ жизни;
Рассказ Андрея Лазарчука "Мумия" -- умная сатира на
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО;
Книга д-ра Р.С.Каца "История советской фантастики" -- са-
тира на политику в области литературы СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА.

Вывод для писателей, желающих   получить    "Бронзовую
улитку": чтобы вырвать заветный приз из рук компетентного
жюри необходимо ОБЯЗАТЕЛЬНО лягнуть мертвого льва.
Неутешительный вывод. Получила бы "Бронзовую улитку" все-
ми любимая повесть "Трудно быть богом?". А "Понедельник на-
чинается в субботу"? Не знаю. А получит ли премию пронзи-
тельная история о любви двух сердец в далеком будущем?
Один из писателей мне сказал: "Стругацкому в последние
годы нравятся лишь злобные изображения неблагополучных ми-
ров"...
Так что пишите, Шура, пишите, гири внутри золотые...
Но на самом деле все вышеприведенные выкладки ложны. Не
Стругацкий виноват в обнаруженной взаимосвязи. Он выбирал
лучшие на его взгляд, ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ произведения. И кто ви-
новат, что талант, душа, мастерство у современных писателей
взлетают на художественную вершину, лишь когда они вспоми-
нают о СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ, в котором прожили пока еще
большую часть жизни?
И все-таки рискну дать совет, желающим получить "Бронзо-
вую улитку": пишите. Пишите о чем угодно -- о любви, о прик-
лючениях, о других мирах. Пишите фантастику философскую или
остросюжетную, веселую или печальную, фэнтэзи или космичес-
кую оперу. Пишите. Но вкладывайте в то, что пишите всего се-
бя, создайте высокохудожественное произведение лучше всех
остальных. Не уповайте на личные связи и обаяние. Пишите. И
"Бронзовая улитка" вам улыбнется.
Борис Натанович, я прав?


философ
Ссылка на сообщение 20 ноября 2019 г. 13:23  
цитировать   |    [  ] 
Стругацкие о себе, литературе и мире (1982—1984)
Сборник, 1994 год

Данное (четвертое) издание является частью «Полного собрания всех нехуджественных произведений братьев Стругацких (статьи, интервью, выступления). Первая часть выпущена в Омске клубом любителей фантастики «Алькор» в 1991 году, вторая — весной 1993 года, а третья – во второй половине 1993. Тираж этого выпуска 700 экз.

Идея собрания – М. Исаназин
Библиографическая основа – фэн группа «Людены»
Составитель – П. Поляков
Художник – М. Карпович

Данное издание согласовано с Б.Н. Стругацким в 1990 гду.

КЛФ «Алькор» благодарит за участие в выпуске данного указателя Г. Прашкевича А. Коломийца, П. Полякова, В. Козакова, Ю. Флейшмана, С. Бондаренко и многих других. Без их деятельной помощи это издание могло бы и не увидеть света.

В произведение входит:
• Поиски АБСолюта (1994) // Автор: Борис Нартов
—
• Научная фантастика (1994), написано в 1958
8.14 (22) —
• Про критику научной фантастики (1993), написано в 1961
8.28 (73) —
• Беседы в «мавританской» гостиной: Заметки о XIV совещании молодых писателей Северо-Запада СССР (1976) [фрагмент] // Автор: Илан Полоцк
9.00 (1) —
• Ответы на вопросы читателей газеты [= [Ответы любителям фантастики]] (1980), написано в 1980 // Автор: Борис Стругацкий 9.50 (4) —
• Трудно быть фантастом [= Трудно быть фантастом: Сегодня у нас в гостях Аркадий Стругацкий] (1980), написано в 1980 // Автор: Аркадий Стругацкий 7.50 (2) —
• В подвале у Романа [= Коллективное интервью] (1990), написано в 1982 // Авторы: Аркадий Стругацкий, Виталий Бабенко
8.48 (33) — 1 отз.
• [Предисловие к повести «Жук в муравейнике»] (1982)
7.34 (36) —
• «Герой фантастики не может не быть добрым» (1982) // Авторы: Аркадий Стругацкий, Виталий Третьяков 8.20 (5) —
• Этот увлекательный мир фантастики (1982), написано в 1981 8.23 (31) —
• Пространство фантастики (1982) // Автор: Аркадий Стругацкий 9.00 (1) —
• Сказки эпохи НТР (1982) // Авторы: Борис Стругацкий, Татьяна Гаген-Делкрос 8.33 (3) —
• Фантастика: её сегодня и завтра (1982) [фрагмент]
8.12 (16) —
• «Писать о том, что действительно волнует» (1982) // Автор: Аркадий Стругацкий
8.60 (5) —
• «Такой сложный жанр…» (1982) // Авторы: Аркадий Стругацкий, О. Сергеев
8.50 (2) —
• «Чтение — наше любимое занятие» (1982), написано в 1982 7.77 (22) —
• Фантастический ноктюрн (1982) // Автор: Аркадий Стругацкий 8.20 (5) —
• Фантастика всегда актуальна (1982) // Автор: Аркадий Стругацкий 8.50 (2) —
• Фантастика — против родимых пятен палеолита (1982) // Автор: Аркадий Стругацкий
8.50 (2) —
• «Трудно быть человеком» (1982) // Авторы: Аркадий Стругацкий, Сергей Сергиевский
9.00 (2) —
• [Предисловие к повести «За миллиард лет до конца света»] (1983)
7.42 (19) —
• [Отрывок из письма калужскому КЛФ «Звезда КЭЦ»] (1983) // Автор: Борис Стругацкий
9.00 (3) —
• Братья Стругацкие: «Главное — на Земле, главное — человек»: Три разговора о фантастике (1983) // Соавтор: Агоп Мелконян 8.24 (17) —
• «…Мы пишем о земном человеке» (1983) // Авторы: Борис Стругацкий, Пётр Константинович Огус 9.00 (1) —
• Наше интервью (1983) // Автор: Аркадий Стругацкий
8.00 (1) —
• О 25-летии журнала «Уральский следопыт» [= Знай, мир не весь ещё открыт — читай «Уральский следопыт»!] (1983) // Автор: Аркадий Стругацкий 8.71 (7) —
• [1. Видимо, имеется в виду…] (1983) // Автор: Аркадий Стругацкий 5.00 (1) —
• Ориентиры научной фантастики [= Научная фантастика: мнение братьев Стругацких] (1983) // Автор: Борис Стругацкий 9.00 (1) —
• Литература — наука — приключения мысли: (Выступление на «Круглом столе», посвящённом проблемам научно-художественной литературы) (1983) // Автор: Борис Стругацкий 9.00 (1) —
• Главное — на Земле… (1983) // Авторы: Аркадий Стругацкий, Руслан Сагабалян 9.00 (1) —
• Новая встреча с Максимом Каммерером? (1983) // Авторы: Аркадий Стругацкий, Е. Докучаева
8.00 (2) —
• «Старайтесь причинять добро» (1983) // Автор: Борис Стругацкий 9.00 (2) —
• Жанр, которому подвластно всё (1984) // Авторы: Борис Стругацкий, Д. Качалова 9.00 (1) —
• Волшебная сила фантастики (1984) // Авторы: Борис Стругацкий, Татьяна Кудрявцева, Ирина Они
9.00 (1) —
• Рыцарь мечты (1984) // Автор: Борис Стругацкий
9.00 (1) —
• Принцип Уэллса (1984) // Авторы: Борис Стругацкий, Ольга Шервуд 10.00 (1) —
• «Кто же пойдёт в сборщики мусора?» (1984) [фрагмент] // Авторы: Аркадий Стругацкий, Н. Левитина 9.33 (3) —
• [Рецензия на книгу: Б. Бродский. Жизнь в веках. Занимательное искусствознание. — М., Cов. художник, 1983] (1984)
7.79 (14) —
• Что мы читали: Аркадий Стругацкий (1984) // Автор: Аркадий Стругацкий 7.67 (3) —
•
•


философ
Ссылка на сообщение 20 ноября 2019 г. 13:25  
цитировать   |    [  ] 
Отдельные интервью и выступления из
СТРУГАЦКИЕ о себе, литературе и мире
(1982 – 1984)


Беседы в «мавританской» гостиной: Заметки о XIV совещании молодых писателей Северо-Запада СССР (1976) [фрагмент] // Автор: Илан Полоцк
«Советская молодежь», Рига, — 1976 – 13 июня
/…/
Обсуждение повести Вячеслава Рыбакова «Самый последний убийца» Борис Натанович Стругацкий предварил кратким вступлением, точнее, воспоминанием.

«Разбирая свои старые бумаги,- сказал он, — я нашел письмо от некоего четвероклассника. «Борис Натанович, — писал он. – Ну зачем вы убили Горбовского в «Далёкой Радуге»? Я бы кончил её так: «Внезапно на горизонте показалась синяя точка. Это стремительно несся звездолёт спасать Горбовского и его товарищей…» Автором письма был Слава Рыбаков».

А. Стругацкий, Б. Стругацкий

«Чтение – наше любимое занятие»
«Уральский следопыт» — 1982 – № 8

«Высылайте ваши вопросы немедленно! На днях ко мне приезжает Борис…» – услышали мы в телефонной трубке, позвонив в Москву Аркадию Натановичу Стругацкому и попросив его ответить на ряд вопросов, заданных нашими читателями. Медлить мы не стали: братьев-писателей нам удавалось видеть вместе лишь на фотографиях…
Чтобы у читателей не возникло впечатления случайности вопросов, предложенных редакцией прошлогодним лауреатам «Аэлиты», процитируем письмо Стругацких. «ОТВЕЧЕНО только на половину вопросов, – предупреждают они. – Остальные либо требуют развернутой статьи, либо носят, на наш взгляд, личный характер…»
ПОЛУЧЕННЫЕ ОТВЕТЫ ПУБЛИКУЕМ.
<…>

2. Соответствует ли профилю образования каждого из вас распределение мест в вашем творческом дуэте: является ли А. Н. стилистом, а Б. Н. – генератором идей? Кто из вас, по современной терминологии, – лидер? Какие сюжеты принадлежат А. Н., а какие – Б. Н.? И как вы пишете вдвоем: имеет ли ваше соавторство какие-либо особенности «технического» плана?

– Профессия каждого из нас не играет и никогда не играла сколько-нибудь существенной роли в нашей литературной работе. Что же касается стилистики, генерирования идей и лидерства, то наш рабочий метод таков, что не позволяет ни одному из нас получить преимущество над другим ни в одном из этих аспектов. Технически наша работа выглядит так: один сидит за машинкой, другой бродит по комнате (валяется на диване); кто-то предлагает очередную фразу; фраза обдумывается, правится, шлифуется, и, наконец, наносится на бумагу. Кто-то предлагает следующую фразу… И так фраза за фразой, абзац за абзацем, страница за страницей. Разрешается и даже всячески приветствуется любая, сколь угодно резкая критика, но при одном непременном условии: раскритиковал – предложи свой вариант. Легко видеть, что при такой методике работа превращается в непрерывную дискуссию. И в каждый данный момент генератором является тот, кто предложил фразу, главным стилистом тот, кто наиболее удачно ее отшлифовал, а лидером – тот, кто победил в результате двухминутной дискуссии. Еще труднее ответить на вопрос: кому принадлежат сюжеты. Как правило, окончательный сюжет повести имеет очень мало отношения к первоначальному замыслу. В целом процесс выковывания сюжета очень сходен с процессом работы над отдельной фразой, только занимает больше времени – иногда до нескольких лет.

3. Какие из ваших книг (и чем?) нравятся вам более других? И какое из своих произведений вы считаете наиболее удавшимся, почему? Совпадают ли в том и в другом случае ваши мнения?

– Ранние наши произведения («Страна багровых туч», «Извне», некоторые рассказы) не нравятся нам – сейчас они кажутся нам примитивными. Из произведений же зрелого периода мы оба любим, в общем, одни и те же: «Улитка на склоне», «Второе нашествие марсиан», «Пикник на обочине», «За миллиард лет до конца света». Чем они нам нравятся? трудно сказать. Наверное, тем, что в них нам удалось изобразить именно то, что нам хотелось, когда мы их задумывали.

<…>

8. Импонирует ли вам какой-нибудь из «современных мифов»? Верите ли вы в летающие тарелки и инопланетян-гуманоидов? в телепатию и телекинез? в снежного человека? в загадочность Бермудского треугольника и озера Лох-Несс?

– Нам импонируют все без исключения современные мифы. Мы такие же люди, как все, и, как всем, нам хочется, чтобы окружающий мир был полон тайн, чудес, волшебства. Но мы – рационалисты и твердо знаем, что ни экзотических тайн, ни чудес, ни волшебства в этом мире нет. Мы ясно отдаем отчет себе в том, что мечта о ковре-самолете трансформировалась в скучные кассы Аэрофлота, мечта о гуслях-самогудах обернулась оглушительно ревущим магнитофоном соседа за стеной… Всякий миф, воплощаясь в реальность, теряет огромную долю своей изначальной привлекательности. Такова се ля ви, дорогие товарищи, как нам сказали недавно в собесе.


философ
Ссылка на сообщение 21 ноября 2019 г. 12:38  
цитировать   |    [  ] 
Отдельные интервью и выступления из
СТРУГАЦКИЕ о себе, литературе и мире
(1982 – 1984) /продолжение/

А.Стругацкий    Фантастика всегда актуальна
//Комунист (Саратов0 – 1982 – 27 августа/
По приглашению Саратовской областной организации Всесоюзного общества любителей книги наш город посетил и встретился с читателями известный советский писатель Аркадий Стругацкий. Произведения братьев Стругацких – «Трудно быть богом», «Понедельник начинается в субботу», «Пикник на обочине», «Жук в муравейнике» и другие широко известны в нашей стране и за рубежом. По просьбе редакции газеты «Коммунист» А. Н. Стругацкий ответил на ряд вопросов.
<…>

– Какие проблемы вы считаете основными в ваших произведениях?

– Мне кажется, что в настоящее время существует угроза цивилизации со стороны «вещизма». В «Хищных вещах века» мы показали, к чему может привести человека высокий уровень благосостояния, когда появляется новый тип мещанина-потребителя. Эта угроза зачастую мало ощущается людьми, занятыми повседневными заботами. Социальная психика мещанина чрезвычайно стабильна. Если не будить человеческую совесть, не напоминать человеку о его предназначении, мир может прийти к катастрофе. Главный вопрос, который мы поднимаем в своих книгах, – ответственность каждого человека перед историей, перед семьей, перед человечеством в целом.
<…>
– Как вы оцениваете картину «Отель „У погибшего альпиниста“»?

– Это добротный, «нормальный» фильм. Режиссер старательно следовал букве сценария, написанного нами. В создании же фильма мы практически не участвовали. Кстати, скоро выйдет фильм, снятый по отдаленным мотивам повести «Понедельник начинается в субботу». К сожалению, у нас в стране очень мало режиссеров, которые любят и хотят экранизировать фантастику.
<…>

— Какую роль в вашем становлении как писатедя сыграла семья?

— На меня большое влияние оказал отец. Он участник гражданской и Великой Отечественной войн. Член РСДРП с 1916 года. Погиб в блокадном Ленинграде, командуя взводом народного ополчения. Это был человек шиокообразованный, в основном работал в Эрмитаже. Он то и приобщил меня к литературе и фантастике. В детстве отец рассказывал мне бесконечный роман, созданный им самим по сюжетам книг Майн Рида, Жюль Верна, Фенимора Купера. Это дало сильный толчок развитию моего воображения.
Интервью взяли О. Блохина и С. Замогильный.


философ
Ссылка на сообщение 21 ноября 2019 г. 12:41  
цитировать   |    [  ] 
А.Стругацкий. Фантастика – против родимых пятен палеолита
«Железнодорожнике Поволжья».- 1982 – 29 августа

17–19 августа в Саратове и Энгельсе был в гостях известный писатель-фантаст Аркадий Стругацкий. Нашему корреспонденту А. Баженовой удалось встретиться с писателем. <…>
<…>

– Занимаетесь ли вы чем-либо помимо писания научно-фантастических произведений?

– Да. Я перевожу средневековую японскую прозу. Борис собирает аппарат для астрономических исследований и пишет научные статьи.

– Переводились ли ваши произведения на другие языки?

– Переводились, и легче перечислить те страны, в которых они не издавались. Наши книги выходили во всех странах социализма, а также в Японии, США, ФРГ и других.

– Как вы относитесь к понятию «развлекательность»?

– Развлекательность, интересность благодаря нелегкой руке каких-то литературных бюрократов стали словами чуть ли не ругательными. А между тем отнимать у человека возможность отдохнуть за чтением, возможность накормить свой интерес к необычным ситуациям, отрешиться от серой обыденности, – медицински и социально преступно. Именно отсутствие интереса вызывает вспышки пьянства и наркомании. Дайте человечеству 100 романов типа романов Дюма, и оно будет более здоровым.

– Ваше человеческое кредо?

– Честность и, по возможности, чувство юмора.
<…>

– Как вы думаете, почему до сих пор не экранизировано такое произведение, как «Мастер и Маргарита»?

– Я думал об этом и сам задавал вопросы такого рода в кинематографических кругах. Выяснилось, что дело не в каких-то технических неурядицах. Пусть у вас не напрашивается мысль о том, что кто-то кому-то ставит палки в колеса. Нет. Дело в другом: ни один режиссер не решается взяться за столь сложную, почти непосильную задачу. Правда, в Польше поставили «пилатовскую» часть произведения, но это не совсем то…
<…>


А.Стругацкий «Трудно быть человеком»
«Заря молодежи». (Саратов) – 1982 – 31 августа

Целую неделю были взбудоражены саратовские любители фантастики. По приглашению областной организации Всесоюзного общества любителей книги в Саратов приехал известный писатель-фантаст Аркадий Стругацкий. На те встречи с читателями, которые А. Стругацкий провел в нашем городе, попали, видимо, далеко не все почитатели произведений братьев Стругацких. Своей публикацией мы надеемся восполнить этот пробел.
За пятнадцать минут до начала встречи читателей с А. Н. Стругацким зрительные залы уже полны. Менее расторопные зрители стоят в проходах. Когда встреча кончается, в толпе, выходящей на улицу, можно услышать всевозможные высказывания – от восторженного до недоуменного и разочарованного. Этих точек зрения, видимо, так же много, как и мнений по вопросу: что, как и зачем пишут писатели-фантасты Аркадий и Борис Стругацкие.
<…>
Их книги воспринимают очень по-разному. Один читатель не понимает того, что кажется совершенно ясным другому, а третий находит там нечто такое, чего не видят первые двое. Отсюда и пестрота вопросов, на которые приходилось отвечать Аркадию Натановичу на встречах с читателями. Спрашивают о перспективах развития разума, о вероятности войны в космосе, о том, можно ли ожидать пришельцев…

«Как Вы считаете, куда приведет человечество прогрессирующая урбанизация?» Записка из зала.

Ответ: «Я не специалист в этой области. Но могу предположить, что урбанизация приведет человека в деревню».
<…>
«Как вы относитесь к творчеству Александра Казанцева?» Вопрос на встрече в университетском клубе любителей фантастики.

Ответ: «Как бы я ни оценивал сегодня творчество Александра Казанцева, я всегда помню, что он сделал меня писателем-фантастом. Его „Пылающий остров“ помог понять, что действие фантастического произведения может происходить не только в космосе».
И хотя в повестях Стругацких фигурируют далекие планеты, звездолетчики и представители внеземных цивилизаций, всё это лишь художественные приемы, средства, позволяющие авторам решить задачу произведения.
В современной зарубежной фантастике различают два течения, два различных жанра – science fiction и fantasy. Наименование первого переводится как «научная фантастика». Для второго названия в русской терминологии, пожалуй, не существует аналога. Fantasy – это игра воображения, фантазия. Этот жанр в русских переводах иногда называют сказочной фантастикой.

«В советской фантастике вряд ли можно четко разделить эти два направления, – считает Аркадий Стругацкий. – Жанр fantasy, кстати, не является привилегией фантастической литературы. В этом жанре написаны многие произведения Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Булгакова. Прекрасно продолжил эту традицию В. Орлов своим „Альтистом Даниловым“. Мы с братом никогда не упустим случая (если это будет нужно) разыграть этюдик в этом жанре, в основе которого полудогадка, полунамек на нечто, не укладывающееся в рациональные рамки.
Когда же я слышу разговоры о научной фантастике, мне всегда представляется, как сидят друг против друга два профессора, и один говорит другому: „Представляете – скорость света, оказывается, равна тремстам тысячам километров в секунду!“ – „Подумать только! – отвечает второй. – А между тем скорость звука…“ Задача фантаста не в том, чтобы предугадывать развитие науки и техники – что же останется ученым? Фантаста, как и любого другого писателя, интересует человек».

«Счастья для всех! Поровну! И чтобы никто не ушел обиженным!» так заканчивается повесть Стругацких «Пикник на обочине». Эти слова сталкер Рэдрик Шухарт собирается выкрикнуть Золотому шару, исполняющему желания. «Машина желаний» – так первоначально назывался фильм, снятый по мотивам «Пикника на обочине». Фильм далек от повести. Это, по сути дела, совершенно новое произведение, иными средствами – в форме философской притчи – решающее ту же проблему, что и «Пикник». В фильме не осталось почти ничего от фантастических предметов, оставленных пришельцами в Зоне, и вместо Золотого шара появилась Комната, исполняющая сокровенные желания того, кто сумел добраться до нее.

«А вы пошли бы в эту Зону, в Комнату, чтобы она исполнила ваше желание?» Вопрос на встрече в университетском клубе любителей фантастики.

Ответ: «Нет, не пошел бы. Именно по тем причинам, которые открыли для себя герои фильма. Ведь Комната исполняет не желания, произнесенные вслух, продиктованные разумом, а желания сокровенные, спрятанные в подсознании. Откуда я знаю, что представляет собой такое мое желание? Тут ведь есть шансы уничтожить весь мир, кроме самого себя».
<…>

«Вы пишете о людях будущего, более совершенных, чем мы…» Из записки.

Ответ: «Товарищи, это недоразумение. Мы никогда не писали о будущем. И не собираемся писать. Нас интересуют сегодняшние проблемы, сегодняшние люди с их заботами».
<…>
С. Сергиевский


авторитет
Ссылка на сообщение 21 ноября 2019 г. 14:12  
цитировать   |    [  ] 
лонг-лист АБС-премии в этом году

Амнуэль Павел. Дело о дурном взгляде // Млечный Путь (Иерусалим). – 2018. – № 1.
Бобылева Дарья. Вьюрки. – М.: АСТ, 2019 (по факту – 2018).
Веркин Эдуард. Остров Сахалин. – М.: Э, 2018.
Ветлугина Анна. Квест «Ослиные уши» – Издательство: Скол, 2018.
Горалик Линор. Все способные дышать дыхание – М.: АСТ, 2019 (по факту – 2018).
Дробкова Марина. Бездна танцует с тобой. – М.: Аквилегия-М, 2018.
Дяченко Марина и Сергей. Луч – М.: Эксмо, 2019 (по факту – 2018).
Елисеева Ольга. Колыбельная для жандарма – М.: Яуза-каталог, 2018.
Еськов Кирилл. Чиста английское убийство: Кто и зачем убил Кита Марло – экстравагантного гения, «поэта и шпиона»? // Показания гражданки Клио – М.: Престиж Бук, 2019 (по факту – 2018).
Етоев Александр. Я буду всегда с тобой. – СПб.: Азбука; М.: Азбука-Аттикус, 2019 (по факту – 2018).
Измайлов Андрей. Камнеlove – Иерусалим: Млечный Путь, 2018.
Казаков Дмитрий. Оковы разума – М.: Пятый Рим, 2018.
Крусанов Павел. Яснослышащий – М.: Флюид ФриФлай, 2019 (по факту – 2018).
Кузнецов Сергей. Живые и взрослые (трилогия) – М: Livebook, 2019 (по факту – 2018).
Леонидов Роман. Глупая птица Феникс // Млечный Путь (Иерусалим). – 2018. – № 2.
Лукин Евгений. Тихушники // 2084.ru. – М.: АСТ, 2018.
Наумов Лев. Гипотеза Дедала. – М.: РИПОЛ классик, 2018.
Некрасова Евгения. Калечина-Малечина – М.: АСТ, 2018.
Панов Вадим. Отражения (дилогия) – М.: Эксмо, 2018.
Пелевин Александр. Четверо – М: Пятый Рим, 2018.
Пелевин Виктор. Тайные виды на гору Фудзи – М.: Эксмо, 2018.
Первушина Елена. Летун – М.: Флюид ФриФлай, 2019 (по факту – 2018).
Поляринов Алексей. Центр тяжести – М.: Эксмо, 2018.
Савеличев Михаил. Я, Братская ГЭС… // Полдень № 7. – СПб.: ИП Сидорович, 2018.
Скоренко Тим. Эверест – М.: АСТ, 2018.
Троцкий Дмитрий. Арк – М.: Эксмо, 2018.
Фикс Ольга. Улыбка химеры – М.: Время, 2018.
Чиж Антон. Красный треугольник – М.: Эксмо, 2018.
Щёголев Александр. Старый пёс – М.: АСТ, 2018.
Щепетнёв Василий. Исполняющий обязанности // Рикошет. – М.: Престиж Бук, 2019 (по факту – 2018).
Данный список включает в себя 30 произведений , а без учета публикаций в журналах и альманах 27. В списке 6 книг аст и 7 книг эксмо. Налицо прогресс с 2017 годом было 9 книг стало 13. Где вышли остальные книги
скол — 1 книга
аквилегия — 1 книга
Яуза — 1 книга
Престиж Бук — 2 книги
Азбука-Аттикус — 1 книга ( и это третье по величине издательство в стране наверное влияет то что оно печатает из фантастики все-таки в основном зарубежку)
Млечный путь — 1 книга
Пятый Рим — 2 книги
Рипол — 1 книга
Флюид ФриФлай- 2 книги
Livebook 1 книга
Время 1 книга
Вобщем 2 года прошло а ситуация практически не изменилась


философ
Ссылка на сообщение 22 ноября 2019 г. 14:29  
цитировать   |    [  ] 
Отдельные интервью и выступления
СТРУГАЦКИЕ о себе, литературе и мире
(1982 – 1984) /продолжение/

В подвале у Романа [= Коллективное интервью] (1990), написано в 1982 // Автор Аркадий Стругацкий

Коллективное интервью, взятое у Аркадия Натановича Стругацкого семинаром молодых писателей-фантастов 17 марта 1982 года в редакции журнала «Знание – сила» («В подвале у Романа»), исподтишка записанное на магнитофон и впоследствии перенесенное на бумагу практически без изменений и искажений

Интервью брали:
Дмитрий Биленкин (руководитель семинара), Георгий Гуревич (еще руководитель), Евгений Войскунский (руководитель тож), Виталий Бабенко (староста семинара), Эдуард Геворкян, Иосиф Ласкавый, Владимир Гопман, Мария Мамонова, Аркадий Григорьев, Владимир Покровский, Вячеслав Задорожный, Борис Руденко, Михаил Ковальчук, Александр Силецкий,
а также:
Роман Подольный (беневолентный хозяин подвала)
Лев Минц (не член семинара), Илья Качин (растущий кадр), Андрей Гостев и Борис Петухов (два психолога, приведенные Аркадием Григорьевым ),
* Биленкин: Правда ли, что все герои ваших произведений взяты из жизни?
А. С.: С самого начала наша деятельность была реакцией на нереалистичность фантастической литературы, выдуманность героев. Перед нашими глазами – у меня, когда я был в армии, у Б. Н. в университете, потом в обсерватории – проходили люди, которые нам очень нравились. Прекрасные люди, попадавшие вместе с нами в различные ситуации. Даже в тяжелые ситуации. Помню, например, как меня забросили на остров Алаид – с четырьмя ящиками сливочного масла на десять дней. И без единого куска сахара и хлеба. Были ситуации и похуже, когда тесная компания из четырех-пяти человек вынуждена была жить длительное время в замкнутом пространстве. Вот тогда я впервые испытал на собственной шкуре все эти проблемы психологической совместимости. Достаточно было одного дрянного человека, чтобы испортить моральный климат маленького коллектива. Порой было совершенно невыносимо. Были и такие коллективы, когда мы заведомо знали, что имярек – плохой человек, но были к этому готовы и как-то его отстраняли. Я хочу сказать, что нам было с кого писать своих персонажей. И когда мы с братом начали работать, нам не приходилось изобретать героев с какими-то выдуманными чертами, они уже были готовы, они уже прошли в жизни на наших глазах, и мы просто помещали их в соответствующие ситуации. Скажем, гоняться за японской шхуной на пограничном катере – дело достаточно рискованное. А почему бы не представить этих людей на космическом корабле? Ведь готовые характеры уже есть. Мы, если угодно, облегчили себе жизнь. Конечно, по ходу дела нам приходилось кое-что и изобретать. Но это не столько изобретения, сколько обобщение некоторых характерных черт, взятых у реальных людей и соединенных в один образ. Это обобщение и соединение остается нашим принципом, мы будем продолжать так и впредь, потому что принцип довольно плодотворный.
Покровский: Кто соединился в образе, скажем, Кандида в «Улитке на склоне»?
А. С.: Кандид и Перец – образы в какой-то степени автобиографические. Вообще автобиографические образы – это у нас довольно частое явление. Как бы хорошо мы ни знали своих близких, лучше всего мы знаем все-таки самих себя. Уж себя-то мы видали в самых разных ситуациях.
Биленкин: А Щекн в «Жуке в муравейнике»? Вряд ли его образ взят со знакомой собаки?
А. С.: Конечно, нет. Собака-то у меня была, пудель, но это был пудель-дурак.
Руденко: Бывают ли случаи, когда вы не знаете, чем окончится произведение? Например, «Жук в муравейнике» предполагает несколько концовок...
А. С.: Мы всегда знаем, чем должна кончаться наша работа, но никогда еще в истории нашей с братом деятельности произведение не кончалось так, как мы задумали. То есть, мы всегда знаем, о чем пишем и всегда... ошибаемся. Причем это выясняется не в конце, а где-то в середине вещи.
Руденко: В некоторых ваших произведениях ощущается намеренная недоговоренность. Например, в «Далекой Радуге».
А. С.: Я считаю, что недоговоренность должна быть основным инструментом литературы. Насчет «Радуги» – точно не помню. Работа над ней относится к тому периоду, когда мы имели силу и энергию придерживаться заранее составленного плана. Не исключено, что конец этой повести был запланирован. Может быть, имелся в виду и счастливый конец, хотя вряд ли... Счастливые концы мы отбрасываем, как заведомо маловероятные при любых ситуациях.
Геворкян: Не возникает ли трагическое противоречие между верой писателя в свой выдуманный мир и действительностью?
А. С.: Нет, не возникает. Вы подходите не с того конца. Конструирование вселенной для нас стоит на самом последнем месте. В процессе работы сначала возникает сюжет, возникает образ, затем мы развиваем сюжет и образ. Развиваем так, чтобы наиболее четко выразить свою идею, и в соответствии с этим налепливаем вокруг свою вселенную. Поэтому логического противоречия не возникает.
Геворкян: А эмоциональное противоречие?
А. С.: Мы не создаем вселенную на пустом месте. Если вселенная вступает с нами в конфликт, мы ее изменяем так, чтобы она не вступала. Модели вселенной, модели антуража, модели обстановки мы строим таким образом, чтобы они не мешали, а помогали нам работать. Если нам понадобятся, например, три или четыре луны... Да, представим себе какой-то дикий сюжет, где для наших наклонностей над селом Диканька было бы четыре луны сразу. И что? Мы не колеблясь поставили бы в небе эти четыре луны.
Геворкян: Не влияют ли ваши прошлые произведения на будущие? Нет ли некоторой творческой инерции?
А. С.: Как они могут влиять? Новое произведение всегда означает новую проблему. Если мы, конечно, не топчемся на месте сюжета ради, как это случилось с «Обитаемым островом» и «Парнем из преисподней». Это все на одну тему написанные вещи. Новых проблем в «Парне...» никаких нет, нас там интересовала в основном атрибутика.
Биленкин: А с чего начался «Пикник на обочине»? Со вселенной или с идеи?
А. С.: С «Пикником...» было несколько необычно, потому что нам сначала понравилась сама идея пикника. Мы однажды увидели место, где ночевали автотуристы. Это было страшно загаженное место, на лужайке царило запустение. И мы подумали: каково же должно быть там бедным лесным жителям? Нам понравился этот образ. Но мы не связывали его ни с какими ситуациями. Мы прошли мимо, поговорили, и – лужайка исчезла из нашей памяти. Мы занялись другими делами. А потом, когда возникла у нас идея о человечестве... – такая идея: свинья грязь найдет, – мы вернулись к лужайке. Не будет атомной бомбы – будет что-нибудь другое. Будет что-нибудь вроде бомбы – третье, четвертое. Человечество – на его нынешнем массово-психологическом уровне – обязательно найдет, чем себя уязвить. И вот когда сформулировалась эта идея – как раз подвернулась, вспомнилась нам эта загаженная лужайка.
Подольный: А что вы можете сказать о герое «Миллиарда лет до конца света»?
А. С.: Вы его знаете уже. В какой-то степени он списан со всех нас. Помните, где речь идет о папке? Прочитав эту вещь, вы не задавали себе вопроса: «А что бы я сделал с этой папкой?» Мы дали ответ словами героя: если я отдам папку, я буду очень маленький, никуда не годный, а мой сын будет обо мне говорить: да, мой папа когда-то чуть не сделал большое открытие. И все подлости начнут делать и коньяк начнут пить. Если же я папку не отдам, меня могут прихлопнуть. Выбор...
Войскунский: Значит, для вас проблема выбора самая главная?
А. С.: Вот-вот-вот. Мы нечувствительно – мы, Стругацкие, – писали именно об этом, но долгое время не осознавали, что это именно так. Писали, повторяю, нечувствительно. Оказалось, что главная тема Стругацких – это выбор. И осознали мы это не сами, нам подсказала... Один знакомый подсказал...
Силецкий: Как вы интерпретируете образ Странника в «Жуке»?
А. С.: Как я понимаю Странника?.. Странник жертвует первым проявившим себя автоматом, чтобы сделать вывод, чтобы посмотреть, как тот будет действовать. Как тот будет вести себя до последней секунды. И уж потом – выяснив, автомат Абалкин или не автомат, – Странник будет делать другие выводы.
Силецкий: Так он знает, что он автомат?
А. С.: Мы в таком же положении, как и читатели, как и Максим, и Странник. Я вот что хочу сказать: вы не должны бояться альтернативных вариантов.
Задорожный: Кто из фантастов вам нравится больше всего?
А. С.: Меньше всего нам нравятся Стругацкие. А больше всего нам нравится Булгаков.
Руденко: А из современных фантастов?
А. С.: Вопрос некорректный, гражданин начальник. Отказываюсь отвечать.
Ласкавый: А из зарубежных?
А. С.: А? Что?
Силецкий: Из «не наших»?
А. С.: Из «не наших» больше всего люблю Урсулу Ле Гуин и Шекли, но не то, что у нас печатают. У Шекли есть замечательная вещь «Путешествие в послезавтра». Странная, гротескная повесть. Еще Воннегут. Ну, и так далее. Остальных сами можете насчитать там для себя...
Биленкин: Почему в «Стажерах» Горбовский у вас красавец, а в «Малыше» у него утиный нос, да еще и царапина вдобавок?
А. С.: Это было сделано совершенно сознательно. Помню, когда я был еще очень молодым, школьником, то ужасно обиделся на Дюму... Есть у Дюмы место, где д'Артаньян описан как человек с редкими зубами и маленькими хитрыми глазками. Я думаю надо приучать читателя... хотя бы молодого читателя... к тому, что не лицом красен человек, а душой. Мало ли кто красивый или некрасивый!
Задорожный: Когда вы начали писать фантастику?
А. С.: Фантастику мы с братом любили читать с детства. И потому неизбежно должны были начать работать в фантастике. Но в общем-то поначалу это была героическая литература, литература героев. О рыцарях без страха и упрека. И без проблем. Я думаю... А? «Страна багровых туч»? Ну, какая там проблема?.. Сели, полетели! Трудно сказать что-либо о начале нашей деятельности... о том, когда именно мы начали работать... Первое наше произведение было реакцией на состояние фантастики в нашей стране... Уж очень плохо тогда было... с фантастикой...
Силецкий: А сейчас?
А. С.: Ну, сейчас... Вы, начинающие, начинаете на таком уровне, о котором нам и не снилось. Старт у вас хороший, но по независящим от вас обстоятельствам приходится трудновато.
Бабенко: Когда читаешь «Сказку о Тройке», то кажется, что в произведении не реализованы сюжетные возможности. Считаете ли вы, что сказали в «Сказке...» все, что хотели сказать?


философ
Ссылка на сообщение 22 ноября 2019 г. 14:52  
цитировать   |    [  ] 
А. С.: Здесь случай очень особенный. Мы написали большую повесть. Десять листов. Никаких лифтов там не было. Дело происходило вовсе не в Тьмутаракани, а в Китежграде. Приехала туда компания за волшебными предметами, ну а выдает эти предметы та самая Тройка. Потом вдруг ребята, которые издавали журнал «Ангара», решили посвятить два последовательных номера фантастике. В частности, они попросили нас что-нибудь дать. А десять листов было для них очень много. Они попросили нас сократить до шести. Мы сократили даже до пяти листов и надстроили на лист этот самый лифт. Там, кстати, еще один член Тройки был у нас – четвертый.

Бабенко: Есть ли надежда, что «Сказка...» выйдет в свет?..

А. С.: Бог его знает. Может быть, когда-нибудь удастся опубликовать целиком. Я хочу сказать только то, что это не цельная вещь.


Силецкий: Сколько лет проходит от рождения замысла до воплощения?

А. С.: Четыре-пять лет. Но параллельно мы работаем и над другими вещами.

Задорожный: Но когда вы пишете, то над другими вещами, наверное, уже не думаете?

А. С.: Когда пишем? Я уже говорил, что на определенном уровне... когда напишешь уже определенную кучу авторских листов... когда овладеешь ремеслом... Что мы понимаем под ремеслом? Под писательским ремеслом мы понимаем способность автора без особых усилий – без заметных усилий – выражать любую, самую сложную, мысль чисто автоматически. Поэтому сам процесс писания не требует от нас больших усилий и оставляет нас «свеженькими» для раздумий над следующими произведениями. Кроме того, мы собираемся достаточно редко, и у нас много времени остается для размышлений, для мыслей о новой вещи... В общем, такая практика привела к тому, что у нас скопилось около двух десятков сюжетов, и все это нам уже не успеть написать...

Силецкий: У вас, как правило, выходят из-под пера только большие повести. Романов вы вроде бы не пишете? Или не хотите писать? Чем это объясняется?

А. С.: Скучно!

Силецкий: То есть становится скучно в процессе писания?

А. С.: Да, в процессе писания становится скучно писать.

Руденко: Может быть, просто появляются другие интересы?

А. С.: Нет, не в этом дело. Скучно... Не идет... Вернее, так: не идет, потому что скучно писать.

Биленкин: Я понимаю так: сначала возникает ЧТО писать, а потом уже КАК, то есть воплощение замысла. И вы, видимо, поначалу работаете, не заботясь ни о связности, ни о знаках препинания...

А. С.: Нет. Сначала возникает фабула. Вот давайте попробуем разобраться на примере. Сначала рождается главная идея вещи. Скажем, такая: пришельцы, замаскированные под людей, – если это высококультурные, высокоразвитые... твари, – неизбежно попадут здесь, на Земле, в какую-нибудь неприятную ситуацию, ибо они плохо знакомы с нашими сложными социальными законами. Второе. Выбирая линию поведения, замаскированные пришельцы должны будут брать, так сказать, человека «en masse» – «массового человека», да? – и поэтому будут представлять собой фигуры чрезвычайно неприглядные, а то и отвратительные. Распутник Олаф там, и Мозес со своей пивной кружкой, и мадам, дура набитая... Вот такая идея... Если взять человечество – массовое человечество – в зеркале этих самых пришельцев, то оно будет выглядеть примерно таким. Дальше. Какую интереснее всего разработать фабулу? Фабулу лучше всего разработать в виде детектива. Детектив мы вообще очень любим. Фабула: пришельцы спасаются от гангстеров. Понятно, что занимаются они совсем не тем, чем нужно, что нарушили какие-то правила игры, которые были заданы им в том месте, откуда они прибыли. Попадают в какое-то замкнутое пространство, там происходят какие-то события... По каким-то причинам роботы отключаются... делаются в глазах посторонних трупами... и из этого получается веселая кутерьма. Вот фабула. Затем начинается разработка сюжета. Сюжет – это уже ряд действий. Расположение действий в том порядке, в каком они должны появиться в произведении. Объявляется ничего не знающий, ничего не подозревающий человек, и у него на глазах происходят загадочные вещи. Мы знаем, что это за происшествия, но он не знает. Вот так, примерно, мы работаем...

Геворкян: В сценарии «Машина желаний», опубликованном в «НФ», есть определенные стилистические огрехи, места, вроде бы не вами написанные. Как возник этот вариант сценария?

А. С.: Понимаете, Бела Григорьевна Клюева, собирая этот номер «НФ», попросила у нас один из ранних образцов сценария. Литературного сценария. Литературный сценарий – это дело для киношников, которые вообще читать не умеют, и для режиссера Тарковского, который все равно будет менять реплики, в зависимости от того, какие актеры станут играть. А Бела Григорьевна взяла этот сценарий в сыром виде – в киношно-сыром виде – и поместила в «НФ». Это был первый попавшийся под руку вариант сценария – один из девяти подготовительных вариантов.
Геворкян: А нужно ли было вообще публиковать его?

А. С.: Я думаю, ничего страшного в этом нет. Думаю, не убудет нашей чести.

Бабенко: У вас же было одиннадцать вариантов сценария. Откуда взялось такое количество? Как это получилось?

А. С.: Когда мы начали работать, Тарковский еще точно не знал, что ему нужно. Тарковскому нужно было показать поход людей за счастьем и разочарование в этом самом счастье, которое возникает во время похода. Вот мы и сделали четыре или пять – я уже не помню точно – вариантов... Фантастических вариантов сценария...


философ
Ссылка на сообщение 23 ноября 2019 г. 11:59  
цитировать   |    [  ] 
В подвале у Романа [= Коллективное интервью] (1990), написано в 1982 // Автор Аркадий Стругацкий /продолжение/


Задорожный: Это вы добровольно сделали четыре-пять вариантов, или под нажимом Тарковского?

А. С.: Что значит – «нажим»? Я не понимаю, что такое нажим. Сценарист – раб режиссера. По нашему глубокому убеждению, фильм делает режиссер, а не сценарист. Режиссеру нужны сцены, режиссеру нужны узлы, режиссеру нужны реплики. Мы это и пишем. Он говорит: «Мне это не нравится». Мы переделываем. Сначала Тарковского очень увлекала фантастическая сторона, и мы изощрялись в различных выдумках. У нас был один вариант, где фигурирует замкнутое пространство-время... В общем, всякая чепуха там была... В конечном итоге пятый или шестой вариант Тарковскому... Нет, не то чтобы понравился... Не знаю, понравился или нет... Видимо, Тарковский просто отчаялся и начал снимать. И вот он снял две трети пленки, отпущенной на фильм. Снял этот самый пятый или шестой вариант. А тут подошла очередь на проявочную машину. У нас, оказывается, в Советском Союзе, единственная такая машина для «Кодака» – на «Мосфильме». Зарядили туда наш фильм, зарядили половину «Сибириады» и зарядили весь фильм Лотяну, по-моему, «Табор уходит в небо». Ну, и... все испортили. Все погибло. Денег больше не давали, пленки больше не давали, и Тарковский придумал выход: сделать двухсерийный фильм. Тогда получилось бы, что у нас четыре трети пленки – по две трети на каждую серию. С потерей одной трети на серию еще можно было как-то мириться. И вот Тарковский меня спрашивает: что, говорит, тебе еще не надоело «Пикник на обочине» переписывать? Я говорю: надоело. Вот, говорит, поезжай в Ленинград. Вот тебе десять дней, и напиши двухсерийный сценарий, в котором сталкер был бы совсем другим, не тем, что он есть. А каким? А я, говорит, не знаю. Мне нужен другой... Ну, я поехал. Получил от Бориса большой втык за неопределенность. И Борису пришла в голову идея: дать в фильме нечто вроде нового мессии. Это был первый вариант по новому типу. Тарковский говорит: о! это то, что нужно. Потом были еще два или три варианта: мы занимались тем, что... выкорчевывали фантастику из сценария. Вот таким образом у нас появился фильм...

Войскунский: По-моему, фильм перенасыщен символикой, и она не всегда понятна.

А. С.: Ну, разгадывать каждый символ Тарковского – это дело безнадежное.

Войскунский: А «Гадкие лебеди» никаким образом не связаны со «Сталкером»? Например, символикой? Например, и там и там – образ воды...

А. С.: Да нет, вряд ли. Вряд ли... Тарковскому очень понравились «Гадкие лебеди». Может быть, в каком-то смысле... Ну, не знаю... Я боюсь говорить за Тарковского. Я даже думаю так: как Тарковский толкует фильм «Сталкер» и как толкуем его мы – это совершенно разные вещи. Что касается воды в фильме... Вода диктуется двумя вещами. Во-первых, место съемки... Очень это было водянистое место... Дождливое? Нет, дело не в том, что оно было дождливое. Там была разрушенная гидроэлектростанция... А во-вторых, у Тарковского в фильме обязательно должна быть какая-то стихия: либо огонь, либо вода, либо ветер...

Бабенко: А как вы относитесь к фильму «Сталкер»?

А. С.: Я считаю... Поскольку я уже сказал, что мы не являемся авторами фильма, – я считаю, что «Сталкер» – один из лучших фильмов мира. Вот такое у меня ощущение. И я очень горжусь, что мы приложили к этому руки. Тарковский – воистину гениальный режиссер...

Силецкий: Бывает ли так, что герои выходят из-под вашего контроля, ведут себя так, как вы и не предполагали вначале?

А. С.: Как только герой, который нам уже понравился, начинает поступать вразрез с нашими намерениями... – нужно менять намерения.

Руденко: Значит, вы начинаете изменять сюжет?

А. С.: Перекроить, переменить сюжетную ситуацию куда легче, чем создать образ героя, который тебе нравится. Если образ героя получается такой, что он тебе нравится, – надо жертвовать ситуациями и менять ситуации.

Биленкин: Например?

А. С.: Примерчик, примерчик, примерчик... Сейчас попытаюсь. «Улитка...»? Нет, в «Улитке...» развитие очень произвольное, там же сюжета нет. Точнее, там взаимозаменяемые сюжеты... «Обитаемый остров»? Пожалуй... Сначала – по нашему замыслу – вещь должна быть гораздо короче. Максим пообтерся там – на той планете, подрался там, понял, что дело нехорошо, что попал в неприятную компанию фашистского типа, и сразу начинает революцию. Начали писать, написали уже много – две части – и выяснили: не успеет Максим понять, что он находится в обществе фашистского типа. Мы начали писать еще одну часть, чтобы дать ему, Максиму, дорасти.

Руденко: А когда поняли, что герою тесно в задуманных рамках, – значит, стоп?

А. С.: Да, стоп. Весь последующий план мы выбрасываем и начинаем строить новый план. Так у нас получалось два или три раза.

Войскунский: Откуда вы берете фамилии своих героев? Например, Лев Абалкин...

А. С.: С Абалкиным прекрасно помню, как получилось. Лев? Почему Лев? По одной простой причине: у нас не было еще ни одного героя по имени Лев. А Абалкин... Помню, Боря сидел, облокотившись на газету, глянул на текст и прочитал: «Абалкин». Давай, говорит, назовем: Лев Абалкин. Так и сделали.

Биленкин: А Мбога?

А. С.: Тоже помню. Понадобилось нам имя африканского пигмея. Я звоню человеку, у которого есть Большая Советская Энциклопедия, и прошу: «Посмотри Африку. Какие ее племена населяют?» Отвечает: «Например, мбога». Ага, говорим мы себе, Мбога...

Бородатый психолог Петухов: А Кандид?


философ
Ссылка на сообщение 23 ноября 2019 г. 12:06  
цитировать   |    [  ] 
А. С.: Кандид – естественно, не случайное имя. Кандид, конечно, связан с вольтеровским Кандидом. Но – на другом уровне и по другому поводу. Каммерер? Каммерер, товарищи, – это вообще хохма. Никакой он не Каммерер на самом деле, а Ростиславский. Вызывает меня главный редактор Детгиза и говорит: «Знаешь, есть вот тут претензии, сделай-ка ты своего героя немцем». – «А почему немцем?» – «Так лучше будет – немцем». Я Борису пишу: «Делай немца. Давай!» Откуда он вытащил эту фамилию – Каммерер, – я совершенно не знаю.

Руденко: Кстати, много вам приходилось переделывать по требованию редакторов?

А. С.: Знаете, кажется, последнее позорище такого типа мы пережили с «Обитаемым островом». Потом мы ничего не меняли. А. С.: Кандид –

Руденко: Самоцензура у вас, конечно же, существует?

А. С.: Конечно. Она нам даже помогает. Заставляет искать более тонкие пути. Заставляет делать более тонкую работу.

Руденко: Интересно, вы садились хоть раз писать книгу, зная заведомо, что она не пойдет?

А. С.: Нет, так нельзя. Конечно, мы всегда можем сказать заранее, пойдет вещь или не пойдет. Но самоцензура проявляется – прорывается – даже не в этом. Совершенно раскованно писать, по-моему, невозможно.

Руденко: А вы пробовали писать реалистические вещи?

А. С.: Нет. А зачем? Нас не интересуют те вещи, ради которых стоит отказаться от фантастики. Товарищи, я вас не призываю поголовно зарываться в проблемы. Существует огромная область фантастики – героическая фантастика, приключенческая фантастика. Вот что мы разучились писать. И очень жалко, что разучились.

Покровский: Время такое...

А. С.: Почему время такое? Создавайте героев, плодите героев...

Геворкян: Так ведь не напечатают...

А. С.: Тоже верно... Помните, когда приехал Кастро... прилетел к Никите Сергеевичу Хрущеву... какой-то холуй подскочил к нему: «Товарищ Кастро, скажите, как вы боретесь с абстракционизмом?» – «Я не борюсь с абстракционизмом, я борюсь с империализмом», – ответил Кастро. Словом, пишите «сайенс фикшн», пишите «фэнтези», все пишите...

Биленкин: Пишете ли вы для театра?

А. С.: Ничего у нас не получается с театром. Представляете пьесу «Трудно быть богом»? Вот безобразие получилось бы...

Бородатый психолог Петухов: Как правило, ваши произведения неоднозначны. Они допускают много толкований, вызывают много мыслей – порой противоречивых. Взять хотя бы «Жука в муравейнике» – пока читаешь, предполагаешь разные варианты концовки, и все равно то, чем заканчиваете роман вы, обрушивается на читателя совершенно неожиданно. Вы сознательно стремитесь к поливалентности произведений или это получается у вас случайно?

А. С.: Это очень лестно, что вы выдвигаете такое предположение. Дело в том, что мы сами считаем так: чем больше художественное произведение вызывает противоречивых мнений, чем больше допускает толкований, чем больше вызывает столкновение читателя с самим собой, – тем оно лучше. На наш взгляд, абсолютная ценность произведения в этом случае возрастает. Читая произведение, которое можно интерпретировать так, и так, и этак, и так, – человек порой меняет свое мировоззрение. Он начинает понимать, что окончательных ответов в мире не может быть. Вот что самое главное. Сегодня он пришел к такой-то интерпретации, а через год перечитывает вещь, – и у него получается другая интерпретация. Он накапливает опыт. Я не хочу сравнивать, но вот возьмем, например, «Войну и мир» Толстого...

Покровский: Так ведь там все разжевано...
А. С.: Ничего там не разжевано. Я читаю «Войну и мир» регулярно каждый год, и каждый год я обнаруживаю что-то новое – что-то, что либо не заметил ранее, либо посчитал банальным, а потом оказывается, что это связано с какими-то другими вещами в «Войне и мире» и этой связи я раньше не уловил.

Бородатый психолог Петухов: Так ведь чтение любого произведения зависит еще и от психологического состояния, от настроения, даже от физиологии: сытый ты читаешь его или голодный...

А. С.: Что касается «Войны и мира», то этот роман можно читать и в голодном состоянии, и в сытом состоянии, и все равно: и голодный найдешь что-то новое, и сытым найдешь что-то такое...

Бородатый психолог Петухов: А как вы приходите к выводу, что сказали всё, что хотели сказать, если вещь поливалентна и не допускает однозначности суждений? Может быть, желание закончить произведение приходит бессознательно?

А. С.: Нет, в конце концов это получается сознательно. Сознательно вот в каком смысле. Когда мы упираемся в ситуацию, в которой возможно несколько альтернативных решений, – мы считаем, что на этом можно поставить точку.

Силецкий: Наверное, часто бывает так, что действительность – ежедневная действительность – заставляет вас менять планы? Я это к тому, что ваши произведения всегда очень созвучны времени. То есть я хочу спросить: случается так, что вы планируете одно, а что-то происходит, и вы вдруг переходите совсем к другим решениям?

А. С.: Именно! Ситуации общественного или даже мирового масштаба постоянно наталкивают нас на какие-то идеи, на какие-то догадки. Или на то, что мы считаем догадками. Я говорил здесь уже, что у нас есть сюжетов двадцать – неиспользованных еще сюжетов. Десять из них – если мы вдруг напишем – читать сейчас будет уже неинтересно. «Проехали»...

Силецкий: А бывает так, что вдруг происходит нечто такое, отчего вы немедленно бросаете начатую вещь, перечеркиваете, сжигаете и спешно переходите к новой, следуя только что родившейся идее?

А. С.: Ну, для того, чтобы нас что-то ТАК взбудоражило... Это должно быть начало атомной войны. Обычно это вещи, которые накапливаются исподволь, незаметно, мы к ним привыкаем, и вдруг в каком-то разговоре тема поворачивается каким-то странным образом, и мы говорим: «Ба, а вот оно. Сейчас мы закончим начатую вещь, и хорошо было бы тогда заняться вот каким делом...» Например, я читал «Новые карты ада» – а читал я эту книгу раз пять или шесть – и не обращал внимания на одну очень интересную штуку: помните, там раздражали крысам центр удовольствия? Мне это просто забавным показалось, и – проскочило. А когда я перечитал книжку в пятый или шестой раз – это года два прошло с тех пор, как я читал ее в первый раз, – то вдруг подумал в ужасе: «Господи боже мой! А если с людьми так?..»

Руденко: Когда примерно это было? В каком году?

А. С.: Это было еще до «Хищных вещей века». «Хищные вещи века», кстати, отсюда и возникли.

Бабенко: Интересно, почему вы так не любите пришельцев? То есть, почему – по-вашему – они непременно должны нести какую-то угрозу Земле? Например, Странники в «Жуке в муравейнике»? Почему вы пугаете читателя пришельцами, хотя – по идее – он должен пугаться тем, что происходит у нас на Земле? Ведь самая большая угроза человечеству – сам человек.

А. С.: Ошибка! Вот типичный методологический просчет, допущенный нашим другом. Где и когда я говорил, что даю хоть ломаный грош за инопланетный разум? Не нужен он мне. И никогда не был нужен. А когда мы «пугаем», как вы говорите, мы имеем в виду совершенно определенную цель: нечего надеяться на НИХ. Есть они или нет, а надеяться на НИХ нечего. Выбили религиозные костыли у людей – вот теперь и ходят-прыгают на одной ноге: «Дай нам, Господи!», «Барин к нам приедет – барин нас рассудит». Вот что нужно выбивать из читателей. Вот эту глупую надежду надо выбивать!

Бабенко: Согласен! Но не считаете ли вы, что, сделав акцент на пришельцах, вы несколько снижаете воздействие того же «Жука...» на читателей? Читатель-то все же пугается, боится негуманоидных инопланетян, но поскольку они априорнонесуществующие, то пугается читатель понарошку? Может быть, нужно взять что-то страшное на Земле, что-то такое жуткое, что на Земле взаправду и произрастает? И вот этого пугаться? Тогда и снижения пафоса не произойдет. И пусть тогда тот же Сикорски направит усилия против этого страшного на Земле.

А. С.: А мы не пренебрегаем и этой темой.


философ
Ссылка на сообщение 24 ноября 2019 г. 12:36  
цитировать   |    [  ] 
В подвале у Романа [= Коллективное интервью] (1990), написано в 1982 // Автор Аркадий Стругацкий /окончание/

Бабенко: Как же не пренебрегаете? «Жук в муравейнике» – последняя ваша вещь – только на том и построена, что на неведомой угрозе со стороны Странников.

А. С.: По сути дела, в «Жуке в муравейнике» только один Странник (Экселенц) боится Странников.

Бабенко: А почему и Сикорски – Странник, и инопланетяне – Странники? Может быть, это не случайное совпадение?

А. С.: Просто уже деваться некуда было. Мы назвали его – Сикорски – Странником в «Обитаемом острове» – что же теперь менять? Мы никогда не думали, что он встретится со Странниками.
Руденко: Бывали ли у вас случаи, что вы написали совсем «безнадежную» – в смысле проходимости – вещь и потом на нее даже рукой махнули: мол, не напечатают и бог с ними?

А. С.: По-моему, у нас такого не бывало... такого, чтобы полностью «безнадега», – нет... Не может быть... Рано или поздно напечатают.

Биленкин: В «Отеле...» у вас есть определенные нюансы – в поступках героев, – которые заметны лишь при втором-третьем чтении. То есть внешне все логично, но тем не менее есть какой-то скрытый алогизм, заметив который, понимаешь: а ведь обычный человек так поступить не мог. Что-то побудило его. Или, может быть, авторы сами не заметили алогичности – поспешили, забыли о том, что было вначале?

А. С.: Это вот что. Это упражнение, по сути дела, на обрисовку психологии героя. Есть люди, которые ничего не заметят и пройдут мимо. А есть люди, которые задумаются, обратят внимание на мельчайшие несоответствия в поведении персонажей...

Биленкин: То есть получается скрытый психологический детектив, что ли?

А. С.: В общем, в «Отеле...» это не имеет никакого значения, но мы никогда не упускаем случая поупражняться в этом. Находим всегда какие-то детали, чтобы дать новую окраску героя. В принципе, конечно, есть и «ляпы». «Ляпов» в наших вещах много, особенно в ранних. Есть вещи просто ненужные, которые лучше всего выбросить. Которые «не играют», и колорит не придают, и так далее... Но в общем я думаю так, что, когда вы работаете, когда пишете, не стесняйтесь вводить новые детали. Убрать всегда можно... А потом – вдруг, когда вы будете перечитывать, вам придет в голову заменить ту или иную деталь, ввести что-то по делу, что-то действительно интересное? Голый сюжет – самое опасное. Голого сюжета бойтесь больше всего... Чтобы не ободранное дерево стояло, а чтобы с листвой оно было...

Биленкин: В принципе, у вас всегда герои – все люди в произведениях – это наши современники...

А. С.: Обязательно. Совершенно бессмысленно изображать что-то иное...

Биленкин: А если взять ефремовскую задачу – изобразить людей иного – будущего – времени? Вы ее, видимо, никогда не ставили?

А. С.: И никогда ставить не будем. Потому что, товарищи, существует совершенно справедливое высказывание Льва Николаевича Толстого: все что угодно выдумать можно – психологию нельзя выдумать. Кстати говоря, насколько я знаю, Иван Антонович и не пытался показать людей будущего. Он конструировал их, шел нарочно на нарушение определенной логики. Конечно же, он знал об этом высказывании Толстого и, конечно же, был с ним совершенно согласен, но ему нужно было создать образ человека, совершенно не похожего на нас. Мы же в своих вещах стараемся говорить, скорее, не об изменении психологии, а об изменении поведенческого модуля. ТАК – вернее говорить о людях.

Бабенко: Есть ли надежда, что «Гадкие лебеди» увидят свет?

А. С.: Я думаю, что есть. Думаю, что есть... Я пока из-за какой-то апатии никак не могу взяться за поиски, кем же эта вещь запрещена. Там ведь ничего нет такого...

Биленкин: Боюсь, что это «несчастный случай» на производстве... Не докопаетесь...

А. С.: Ну, в конце концов... Ну, «Гадкие лебеди»... Вообще, она неплохая вещь, конечно... Надо будет ею заняться... Посмотрим... Но вот что я вам скажу: все вещи – впереди. Все самое настоящее – впереди.

Войскунский: Какая, по-вашему, сейчас самая острая проблема?

А. С.: То, что называется мещанством. Ведь какой раньше мещанин был? В баночку копить, в кубышку, в чулок, под себя. А сейчас? Жрать, жрать, жрать... Хватать!

Бабенко: Да ведь для этого и слова не нашли еще. Мещанин, обыватель – все это не то. Семантика не та...

А. С.: Очень смешно, между прочим, когда наши гневные филиппики против мещанства переводятся на английский язык. Мещанина как такового у них нет. Они переводят: «филистайн», «хипокрит», – но это совсем не то. Скорей, такой... лицемер, ловкач... Словом, совсем не то, что мы понимаем под мещанином.

Биленкин: А знаете ли вы слова Герцена насчет мещанства? Нет? «Все нации должны пройти через стадию мещанства».

А. С.: А что он имел в виду под мещанством?

Биленкин: По-моему, то же самое, что имеем в виду мы.

Покровский: Может быть, поставить проблему более общо: цивилизация должна пройти через стадию омещанивания?

А. С.: А что такое цивилизация? Дайте определение...

Голос с места: Сложно...

Биленкин: Чем сложнее общество или явление, тем труднее дать ему дефиницию. Ведь надо охватить невообразимо широкий круг явлений...

А. С.: Мое определение... мое определение простое: цивилизация есть социальная система, которая наличествующими производительными силами непрерывно создает новые потребности и тут же создает способы их удовлетворения.

Григорьев: Что касается определения современной цивилизации, то так оно и есть.

А. С.: Любой. Возьмите ассирийскую цивилизацию – там то же самое. Главная функция любой цивилизации, товарищи, – это создание новых потребностей... Небывалых...

Войскунский: А как это распространить на первобытную общину?


философ
Ссылка на сообщение 24 ноября 2019 г. 12:38  
цитировать   |    [  ] 
А. С.: А первобытная община не была цивилизацией. На протяжении нескольких тысяч лет первобытный человек удовлетворялся, насколько я понимаю, хоботом мамонта или червячком. А по мере того, как первобытная община переходила в цивилизационную стадию, люди начинали понимать, что травка, например, бродит, и можно выпить кое-чего нового – «тяпнуть»...

Бабенко: Я слышал, что на телевидении снимают фильм по «Понедельнику...».

А. С.: Да, двухсерийный фильм. С «Понедельником...» он не имеет ничего общего.

Бабенко: То есть здесь вы так же не авторы фильма, как не были авторами «Сталкера»?

А. С.: Совершенно точно.

Бабенко: А вы видели отснятый материал?

А. С.: Никакого отснятого материала еще нет. Впрочем, нет, одну часть Бромберг уже отснял. Бедняге не повезло со снегом. Действие происходит в новогоднюю ночь, а снимать пришлось сейчас, в марте.

Бабенко: Как и в случае со «Сталкером», вы тоже многократно переделывали сценарий?

А. С.: Многократно.

Бабенко: И что получилось?

А. С.: Получилась довольно банальная история. Там нет, скажем, Выбегалло...

Григорьев: А что есть?

А. С.: Есть какая-то контора по производству чудес для народного потребления. Во главе стоит дама, колдунья. Она заколдовывает молодую сотрудницу. А ее любит один из Москвы, и встает вопрос о расколдовывании, и все непрерывно поют и пляшут.

Голос с места: Почему в ваших произведениях, как правило, только главный герой, а главных героинь практически нет? Почему нет женщин на главных ролях?

А. С.: Отвечаю. Женщины для меня как были, так и остаются самыми таинственными существами в мире. Они знают что-то такое, чего не знаем мы. Вот в Японии в начале нашего тысячелетия существовало два строя – матриархат и патриархат одновременно. Так женское начало взяло верх. Так и осталось в иерархии богов: верховный бог – женщина, подчиненный – мужчина. Повторяю – и за себя, и за своего брата: женщины для нас самые таинственные существа. И повторяю, что сказал Лев Николаевич Толстой: все можно выдумать, кроме психологии. А психологию женщин мы можем только выдумать, потому что мы ее не знаем.

Голос с места: Ваше отношение к «летающим тарелкам»?

А. С.: «Летающие тарелки» для нас абсолютно неинтересная вещь. Но для того, чтобы показать отношение людей к «летающим тарелкам», мы можем теоретически написать такое произведение, где были бы НЛО. И это не будет значить, что мы верим в «летающие тарелки».

Сверхзаумный вопрос бородатого психолога Петухова с приведением высказывания какого-то иностранного философа, которого никто не знает и от фамилии которого на пленке осталось только «брпрфпрр...»

А. С.: Ага... Гм... Аналогичный случай со мной уже был... Приехал я в Новосибирск получать премию за «Понедельник начинается в субботу». Вдруг подскакивает ко мне один молодой научник и спрашивает: «А что вы думаете о теории...». Вот я и забыл уже название... иностранное имя такое... Да... А мне не хотелось ударить лицом в грязь. Я и говорю: «Что ж... конечно... при известных условиях...» Он: «Правильно, я тоже так думаю...» Говорит: «Некоторые аспекты...» Я говорю: «Простите, меня ждут...» А там уже коньяк разливают. А его – научника – туда не пустили...

Психолог Гостев: Определенные ваши вещи, можно сказать, написаны с пессимизмом. Чем это можно объяснить? Вы на самом деле пессимистически смотрите на развитие человечества?

А. С.: При чем здесь развитие человечества? Пессимизм, если он и есть, происходит не от развития человечества, а от того, что мне уже пятьдесят семь лет. Будь мне сейчас лет двадцать, не было бы никакого пессимизма. Я-то ведь с двадцать пятого года, а Борис – с тридцать третьего...

Руденко: Когда вы начали писать?

А. С.: Господи, я думаю, что писать – точнее, рисовать, а не писать, рисовать комиксы – я начал, наверное, в восьмилетнем возрасте.

Голос с места: Фантастику?

А. С.: Фантастику.

Голос с места: В школе учились?

А. С.: Восемь лет было! Конечно, в школе учился.

Руденко: Когда вы родились как братья Стругацкие? Когда вы стали настоящими писателями?

А. С.: Ну, не знаю... «Лицом к лицу лица не увидать...» Могу лишь сказать с определенностью: когда вышел «Пепел Бикини», политический роман, политическая повесть, когда ее издали, нам стало ясно: не боги горшки обжигают, можно продолжать и дальше.

Биленкин: А кто был соавтором?

А. С.: Некто Лева Петров. Мы с ним работали вместе в разведке на Дальнем Востоке, а потом, когда демобилизовались, он стал в АПН работать, женился на внучке Хрущева. И безвременно умер...

Руденко: Все-таки отличные у вас вещи. И как это получается такое? (Общий смех.)

А. С.: Спасибо, ребята, за такое мнение, но я думаю так: вы сами работайте побольше, и все у вас получится. Я думаю, что сюжет – это самое слабое место у вас. Острый сюжет... Ну что, все?

Все (задумчиво): Пока все...

Запись, оставленная А. Н. Стругацким после масс-интервью в гроссбухе семинара, носящем название «СЕДУКСЕН» (СЕминар ДУшеведов и КСЕНологов):
«17.03.82

Было очень интересно и профессионально. Начавший писать да пишет и не пугается. То, что все мы золуши (или золухи?) – не суть важно. Важно работать и общаться».
Записал В. Бабенко


философ
Ссылка на сообщение 25 ноября 2019 г. 13:37  
цитировать   |    [  ] 
Отдельные интервью и выступления
СТРУГАЦКИЕ о себе, литературе и мире
(1982 – 1984) /продолжение/


Новая встреча с Максимом Каммерером?
//Наука Урала – 1983 – 22сентябя/

Полки с книгами, два кресла, письменный стол. Здесь живет и работает писатель-фантаст Аркадий Натанович Стругацкий. Мы разговариваем с писателем о его повестях «Трудно быть богом», «Обитаемый остров», «За миллиард лет до конца света». Разговор касается и повести «Жук в муравейнике», за которую братья Стругацкие получили приз «Аэлита-81».


– Аркадий Натанович, вам не жалко Абалкина? Многим вашим читателям жалко.


– Нет. Для этого мы, писатели, и пишем, чтобы вызывать у читателей различные чувства. Вам жалко героя, и это прекрасно.

– Считаете ли вы Сикорски положительным героем?

– Нет. Сикорски ни положительный, ни отрицательный герой. Это человек, который прожил очень трудную жизнь. Он всегда был поставлен в ограничительные рамки и был вынужден действовать, как он и действовал…


Как член КЛФ интересуюсь его мнением о возникновении во многих городах клубов любителей фантастики. Стругацкий отвечает, что это очень хорошее дело. Писатели-фантасты ставят перед читателями общечеловеческие проблемы, и то, что читатели, собираясь в КЛФ для обсуждения их произведений, думают над этими проблемами, – это именно то, для чего они, писатели, пишут. Последний традиционный вопрос о новых работах писателей. Аркадий Натанович говорит, что они закончили работу над новой повестью и сейчас пишут нечто вроде «Продолжения „Жука в муравейнике“». Во всяком случае, читатели там встретятся снова с Максимом Каммерером. Так что вместе с «Обитаемым островом» и «Жуком в муравейнике» новая повесть составит трилогию.

Интервью взяла Е. Докучаева.


Б. Стругацкий


Жанр, которому подвластно всё
//Светлана.(Ленинград) – 1984 – 4 январяя
<…>
– Некоторые ученые, литературоведы, сами читатели утверждают, что фантастика «выдохлась», что на сегодняшний день она замкнулась лишь на нескольких проблемах, которые и перепеваются без конца в десятках романов и повестей – описание научно-технических достижений будущего, предсказание возможных контактов с иными цивилизациями и обсуждение возникновения чрезвычайных ситуаций, катастроф и мировых катаклизмов. Словом, мнение о том, что фантастика изживает себя, а еще короче – вымирает, достаточно популярно, в частности, на Западе.

– Сначала о бесконечных перепевах одних и тех же проблем. Многие любители фантастики, наверное, слышали о так называемом «Регистре Альтова». Генрих Альтов – известный изобретатель, автор многих научно-фантастических книг, долгие годы своей жизни отдал сбору и систематизации идей, отраженных в когда бы то ни было написанных фантастических произведениях. В результате он получил полный список оригинальных научно-фантастических идей, уже использованных в литературе. Теперь встает вопрос – как относиться к этому «Регистру»? Безусловно, он очень полезен в работе, особенно для начинающих фантастов. Но отказываться от какого-то замысла только потому, что подобная идея уже зафиксирована в «Регистре», на наш взгляд, абсурдно. Ведь во всей мировой литературе, не связанной с фантастикой, существует определенное количество поднимаемых тем, устоявшихся веками. Здесь речь должна идти не об идее, а о ее художественном воплощении. Теперь по второй части Вашего вопроса. О кризисе фантастики как жанра. Об этом действительно пишется много, особенно в последние годы. Такую точку зрения я просто не понимаю. Кризисом, а тем более вымиранием можно назвать такое положение, когда читатель не желает читать, а писатель не желает писать. Ничего подобного мы не наблюдаем. Научно-фантастические произведения – и хорошие, и, увы, посредственные – пользуются у читателей колоссальной популярностью. Подтверждение тому долго искать не надо – зайдите в любую библиотеку. Вы не найдете на полках «застоявшихся» фантастических романов и повестей. И всё же, как говорится, дыма без огня не бывает. Идеи носятся в воздухе – и если какое-то мнение возникло, к нему нужно прислушаться и понять его истоки. Фантастика научная молода. Она – детище научно-технического прогресса, расцветает и процветает вместе с ним. Научная фантастика, по сути, является специфической литературой научно-технической революции конца девятнадцатого – двадцатого веков, порождена ею и питается ее идеями и плодами. Но нельзя и ограничивать фантастику только научными проблемами и забывать о другой ее разновидности – фантастике реалистической. Фантастика реалистическая восходит к мифу. <…>


– А современная фантастика – каким она видит счастливого человека?


– За всю фантастику ручаться не хочу и не буду. А свое мнение могу выразить предельно лаконично. Здесь оно полностью сходно с общечеловеческим представлением о счастье. Чтобы чувствовать себе счастливым, нам нужен друг, любимый человек и любимое дело. Иногда бывает достаточно и одного из этих компонентов.


БСтругацкий.

Волшебная сила фантастики

// Ленинские искры (л) – 1984 – 14 марта /
<…>
– Как-то мы попросили деткоров написать продолжение к любимым книжкам. Любопытно, что почти все ребята не просто фантазировали. Они ринулись на помощь героям, которым грозила опасность или даже гибель – Оводу, дяде Тому… Но знаете, у кого было больше всего спасателей? У Ихтиандра! А вы в детстве никогда не пытались его спасти?


– Еще бы! Это случалось со мной всякий раз, когда я читал «Человека-амфибию». Внешне, разумеется, я учился быть сдержанным, как всякий мальчишка, но ком в горле у меня, тем не менее, застревал. Я даже не могу сказать точно, сколько раз это было. С этой книжки началась когда-то моя детская библиотека. И до сих пор этот роман – один из самых любимых. Помните? «Старый индеец спешит на берег моря и, рискуя быть смытым водой, становится на прибрежные камни и кричит, кричит день и ночь, пока не утихнет буря: „Ихтиандр! Ихтиандр! Сын мой!..“ Но море хранит свою тайну». Конечно, литература и жизнь все-таки не одно и то же. Но после этой книги я никого и никогда не смог бы ударить первым…
<…>

– Родоначальник советской фантастики Александр Романович Беляев никогда не читал книг самых популярных в нашей стране фантастов братьев Стругацких. А если бы прочел? Как вы думаете, что бы он сказал?


– Я не хочу казаться хвастуном, но, как всякий ученик, который старался, я рассчитываю по крайней мере на четверку. А если говорить серьезно, хотя Александр Романович никогда нам с братом отметок не ставил, мы считаем его своим учителем. И не только мы. Вся советская научная фантастика пошла по пути, проложенному Беляевым.


– Беляев ведь был не просто писателем, он обладал даром научного предвидения. Многие идеи Беляева, которые казались людям непостижимыми, сейчас воплощены в жизнь. Взять, к примеру, операции по пересадке человеческих органов.


– Да, это так. Потому что Александр Романович был в курсе всех новейших открытий. Это важно. Но еще важнее другое. Есть два рода фантастики – научная и психологическая. Первая ставит своей задачей показать судьбу открытия, а вторая – судьбу человека и человечества. Беляева занимало и то и другое. Когда мы читаем «Ариэля», нас волнует не только то, как этот человек полетел, но и ради чего, что с ним потом будет, как сложится его жизнь. Книги Беляева невозможно читать спокойно, с холодным сердцем. Ерзаешь на стуле, вскакиваешь, взъерошиваешь волосы. Ты с героем заодно, ты изо всех сил ему сочувствуешь – любишь, ненавидишь, борешься… Когда-то нашу маму даже вызвали в школу. Учительница литературы жаловалась, что мы ничего не читаем, кроме фантастики. Но к классике мы всё равно пришли. Потому что начали чтение с Беляева. А это не просто увлекательное интригующее чтиво – это настоящая литература.

– Кое-кто из ребят отчего-то думает, что писать фантастику легче всего.

– Нет, с этим я не могу согласиться. Думаю, что Александр Романович Беляев тоже бы не согласился.

Борис Натанович улыбнулся, покачал головой и вздохнул. И пошел проводить занятие с молодыми писателями-фантастами, где они как раз и занимаются тем, что учатся фантазировать. Потому как дело это очень непростое.
Два дня спустя в «Вечернем Ленинграде» приводится краткое содержание выступления БНа на вечере, посвященном этому юбилею.

Б.Стругацкий

Рыцарь мечты
//Вечерний Ленинград. –1984 – 16 марта

Беляев был и остается писателем мирового уровня. На заре советской фантастики он разработал целую систему совершенно новых приемов, которыми наши писатели пользуются и по сей день. Сила Александра Беляева в том, что он очень тонко понял природу фантастического образа. Невозможное, но все-таки превращенное воображением в сбывшуюся реальность – вот что лежит в основе его фантастики. Он умышленно представляет порой реальную научную проблему как условный сюжетный прием, чтобы поразить воображение читателя, вызвать на спор, разбудить мысли. Творческая мощь беляевского образа может заключаться и в том, что он, стимулируя исследовательский порыв, изобретательность, побуждает человеческую мысль к осуществлению невозможного. Жюльверновская идея о том, что всё воображаемое человеком может осуществиться на практике, была особенно близка Беляеву. Этой уверенностью пронизано творчество писателя.
.


•


философ
Ссылка на сообщение 26 ноября 2019 г. 13:10  
цитировать   |    [  ] 
СТРАЖ ПТИЦА № 30   1994 ГОД
Дамы и господа! Нам сегодня пять лет. Юбилей, которого, впрочем, могло бы и не быть без наших горячо любимых спонсоров, которые в разное время не дали умереть нашему фэнзину, на который никто бы не стал подписываться за деньги, которые даром никому не даются и за которые всегда рискуешь прочитать о себе какую-нибудь гадость, которая может оказаться и правдой… О чем это мы? Да, о спонсорах. Так почему бы сейчас не вспомнить всех, кто когда-либо помогал нам выпускать наш фэнзин, поименно.
Михаил Мурашов, Анатолий Стегалин и агентство «ФЭН-ПРИНТ», Сергей Бережной, Андрей Чертков, Андрей Николаев, Владимир Шелухин, Сергей Павлов-мл. и ЭКЛФиД «ДЕМОС», Юрий Савченко, КЛФ МГУ и Ассоциация КРОМ, Ираклий Вахтангишвили и МП ИЦ «БАКН», Александр Сидорович и ИП «ИЗМЕРЕНИЕ», Евгений Шкляревский и Совет КЛФ Украины, Юрий Семецкий и КЛФ «ТРИ ПАРСЕКА», Игорь Фёдоров, Андрей Цеменко, Виталий Пищенко и ВТО МПФ при АО МГ…
Редколлегия.

СЕГОДНЯ НА СТРАЖЕ:
СТРАЖ ПТИЦА – юбиляр
Н. ГОРНОВ – главный редактор юбиляра
А. ДИДЕНКО – ответственный секретарь юбиляра
А. ЦЕМЕНКО – безответственный секретарь-машинистка юбиляра
М. ИСАНГАЗИН – друг степей юбиляра
В. ШИНДЕРОВСКИЙ – врач-отравитель юбиляра
С. ПАВЛОВ-мл – по-прежнему гений юбиляра
П. ПОЛЯКОВ — по-прежнему П. Поляков юбиляра
Л. ВЕРШИНИН – депутат Балтики
Ю. ЦИЦАРКИН – наш человек в Прибалтике
В. ВАСИЛЬЕВ – вояджер на подводных крыльях

ПАЛОМНЕЧЕСТВО НА ЗЕМЛЮ 1 ПАЛОМНЕЧЕСТВО НА ЗЕМЛЮ 1 ПАЛОМНЕЧЕСТВО НА ЗЕМ..

БОЛЬШОЕ ШОУ «СТРАЖ – ПТИЦЫ»
Начинается традиционный парад-алле «Страж- Птицы», посвященный пятилетнему юбилею «Страж-Птицы». Многочисленные герои многочисленных номеров СП проходят перед трибунами, на которых стоит вся редакция журнала. Открывает шествие краса и гордость сибирского фэндома Андрей Коломиец, разбогатевший, продавая книги Азимова и Нортон, и теперь сам Чертков ему не брат. Конечно же, он едет на тройке с бубенцами, как и полагается солидному сибирскому купцу.
Следом выступает группа «Людены» во главе с предводителем дворянства Флейшманом. Они несут транспарант «Мы рождены, чтобы «Сказку о Тройке» сделать былью».
За ним идёт Роман Арбитман с плакатом «Слава доктору Кацу», а чуть сзади шествует сам доктор филологических наук, на ходу раздавая автографы почитателям и подзатыльники недоброжелателям.
И замыкают саратовскую делегацию Бабкин, Потапов и примкнувший к ним Блохин. Они щедро раздают свои книжки и скандируют: «Даёшь нам премию «Странник»; Позор Бережному и Свиридову!»
Далее дружной толпой идут фэны города Питера. Впереди на лихом коне Интерпрессконе Сидорович, прозванный за заслуги перед фэндомом Александром Невским. За ним в окружении четырёх крепких молодых парней с уоки-токи – известный фэнзинер Андрей Николаев с новым журналом «Двести грамм», специально выпускаемым трезвой редакцией для пьющих фэнов, а также недавно ставший петербуржцем Сергей Бережной с чертковским спальником и пачкой альманаха «ЗЕТ», который очень хорошо продаётся в поездах. Следом плетутся Чертков, Миловидов и Олексенко. Это для них Николаев выпускает свой фэнзин.
И наконец, Питерский семинар, во главе которого сам Борис Натанович и Столяров, пророк его. Андрей Михайлович в рыцарских доспехах. Он недавно объявил войну фантастической фантастике, вызвал на дуэль Гаррисона и отказался отныне подавать руку Ле Гуин.
Чеканят шаг Рыбаков, Логинов, Измайлов, Ютанов и красноярец Андрей Лазарчук. Над ними в ином небе гордо реет «Цесаревич», черной молнии подобный.   Следом красноярские фэны несут тело Михаила Успенского. Он немного не в себе. С тех пор как бросил пить Штерн, фэны принимают его в два раза радушнее.
Появляется колонна издателей. Самойлов, Тыртышный, Сердюк, Лезуглый. Что ни имя – живая легенда. Именно благодаря таким людям и существует «Страж-Птица».
Идут многочисленные толкиноиды с портретами Профессора и проклятьями в адрес Перумова. Их колонну возглавляет Юрий Колобаев, отрастивший на ногах густую шерсть. Чего не сделаешь ради идеи.
Идут представители приднестровского фэндома. Их делегация немногочисленна, выбрались только Виталий Пищенко и Александр Николаенко. Последний собирается уходить из фэндома. Он недавно заключил контракт с известной фирмой «Лореаль – Париж». «Красота для меня – это прежде всего красивые волосы» — написано у него на футболке.
Оглушительно смеясь, марширует Геннадий Карпов, также забросивший фантастику и торгующий в Москве черной икрой. Вот куда тянется след черной рыбы.
Со сворой бульдогов идет Дмитрий Можаев. За ним Игорь Федоров со своими женами и сатанистом Лайком. А вот мелькнул и исчез Колесник. У него очень развито чувство долга, поэтому он не любит долго маячить на глазах у фэндома. Прямо Колесо-призрак, как у Желязны. И замыкают парад фэны номер один России и Прибалтики – Завгородний и Цицаркин. Они по-прежнему на костылях и им трудно угнаться за основной колонной, направляющейся на банкет в честь юбилея.
Праздник «Страж-Птицы» удался в полной мере! Ура!!!

НЕСУСВЕТСКИЕ ХРОНИКИ 1 НЕСУСВЕТСКИЕ ХРОНИКИ 1 НЕСУСВЕТСКИЕ ХРОНИКИ

Питер — наш любимый город. Потому что там проходят Сидорконы, потому что там живут наши друзья из Севастополя, потому что это город Бориса Натановича и Сидоровича, Николаева и Боровикова, потому что там любят «Страж-Птицу». И поэтому о фэнах, писателях и издателях города Питера.
ЧЕРТКОВ ХОЧЕТ НА ПАНЕЛЬ
Приехал Чертков в Москву и пошел к Каширину в магазин «Стожары», но того там не оказалось. Походил Андрей, посмотрел на деревянные панели, расписанные автографами писателей-фантастов (даже роспись Вохи Васильева обнаружил) и решил: «А я чем хуже?». После чего решительно потребовал ручку:
— Я хочу свой автограф оставить, как известный редактор и издатель.
В магазине все переполошились – главного нет, а тут ЧП. Вдруг Черткову нельзя расписываться, — стали отговаривать его, кофе за счет заведения налили…А потом появился Каширин и объявил:
— Знаем мы таких редакторов. Напиши хоть одну книгу, а потом автографы раздавай.
И Чертков сел за справочник по видиофантастике. Ну очень ему хочется расписаться рядом с Васильевым.
Страницы: 123...1213141516...545556    🔍 поиск

Вы здесь: Форумы test.fantlab.ru > Форум «Другие окололитературные темы» > Тема «Павел Поляков. Жизнь и творчество»

 
  Новое сообщение по теме «Павел Поляков. Жизнь и творчество»
Инструменты   
Сообщение:
 

Внимание! Чтобы общаться на форуме, Вам нужно пройти авторизацию:

   Авторизация

логин:
пароль:
регистрация | забыли пароль?



⇓ ⇑ Наверх