|
Петр Сергеевич обернулся, позади них стоял человек лет тридцати, в дорогом черном кожаном плаще. Глядя на него Прянишникову почему-то вспомнилась змея, которую он недавно видел в террариуме. Змей искуситель?
Незнакомец улыбался. Это была страшная улыбка, улыбка одними губами.
- Господин Воланд, – повторил он — не ожидал встретить вас тут... в таком виде.
Глядя на человека в черном, голая красотка приблизилась к Петру Сергеевичу и ухватилась за его локоть, толи боясь, что он убежит, толи надеясь обрести в нем опору. Матросик, и вовсе побледнев, казалось, пытался спрятаться от незнакомца за спиной Прянишникова. Облизнув синие губы, он прохрипел:
- Убирайся прочь, здесь у тебя нет власти.
- Разве тявки смеют подавать голос, в присутствии хозяина?!
Он внимательно оглядел Петра Сергеевича, и его улыбка стала еще шире.
- Так, малыш Азазелло все-таки преуспел. Тем хуже для вас.
Теперь человек в черном неотрывно глядел на девицу. Сознание Прянишникова начало мутиться. Воланд, полуголые красотки, сатана — все это с трудом укладывалось в голове бывшего работника НИИ. Мир вокруг начал меркнуть, ноги завхоза подкосились, и тут он увидел. Увидел СЕБЯ!
ОН восседал на троне в центре огромного зала, ЕГО окружала свита. По правую руку от НЕГО сидел воин с белым лицом и пустыми глазами. В руках он сжимал меч. Слева, облокотившись на спинку трона, стояла прекраснейшая, нет – соблазнительнейшая из женщин. Она играла с ЕГО волосами. Еще двое, рыцарь и шут, развлекали ЕГО, разыгрывая какую-то пьеску. ОН не был похож на себя теперешнего, у НЕГО было что-то, что сейчас так нахватало бывшему работнику НИИ. Петр Сергеевич внимательно пригляделся к СЕБЕ — ОН наслаждался игрой. Игрой со своей свитой, замышлявшей предательство. ОН ждал, как далеко она зайдет. ОН недооценил ее.
Гелла, как теперь вспомнил Прянишников, именно так звали красотку, с силой дернула ЕГО за волосы, заставив задрать голову, обнажив шею, а Азазелло, бледнолицый воин, нанес удар мечом. Голова отделилась от тела. Свита взвыла и устремилась к выходу из зала. Впереди шествовала Гелла высоко подняв голову, за ней, с звериным оскалом, следовал Азазелло и прочие. Они ушли, а Петр Сергеевич остался. Он пробыл там долго, по-прежнему восседая на троне. Мир вокруг изменялся и рушился. Пока Прянишников не стал Прянишниковым.
Мир снова принял знакомые очертания. Незнакомец в черном по-прежнему стоял напротив и ухмылялся, Вася — Фагот трясся позади, Гелла с силой сжимала локоть. Видение отпустило.
- Тебе не запугать нас Асмодей, – выпрямившись, прокричала Гелла, словно звук ее голоса помогал ей обрести уверенность – снова.
Асмодей. Прянишников где-то слышал это имя, оно было связано с кабалой, демонами и прочей ересью.
- Страх? – усмехнулся Асмодей. — Дорогая моя, ты даже не знаешь, что такое страх. Пока.
Демон (а это, скорее всего, был именно демон) поднял руку и щелкнул пальцами. Небо потемнело, сверкнула молния, позади Асмодея материализовалась рота солдат, во главе с жирным амбалом, в малиновом пиджаке. Петр Сергеевич узнал в громиле, того самого братка, что купил здание НИИ. Тогда, как и сейчас, он был похож на большого жирного кота, в предвкушении целой миски сметаны.
Гелла прильнула к бывшему завхозу и прошептала на ухо:
- Мы их задержим, а ты беги к центру кладбища и останови Азазелло.
После этих слов она оттолкнула Прянишникова, выгнулась как кошка и зашипела. Фагот посмотрел на нее с удивлением, а затем, словно, что-то решив про себя, вооружившись трёхэтажным матом, бросился навстречу солдатам.
- Беги идиот! – взвизгнула Гелла.
И Петр Сергеевич побежал. Побежал так, как не бегал никогда в жизни. Достигнув границы кладбища, он чуть сбавил темп, лавируя между надгробий. «Боромир Гондорский», «Вильгефорц из Роггевеена», «Эблинг Мисс», «Питт Чай», «Старуха – процентщица», «Дурза» значилось на плитах. Но Прянишникову некогда было читать, его подгоняли звуки выстрелов, звериный рев и громовые раскаты. Правда, по мере удаления от холма, шум битвы становился всё тише, а скорость Петра Сергеевича всё меньше. В конце концов он остановился, чтобы перевести дух, около большого надгробия. Отдышавшись, Прянишников пригляделся к эпитафии — «Барон Майгел».
- Этот умер за дело.
Сердце Петра Сергеевича упало. Он медленно повернулся. Перед его глазами предстал Азазелло, уже не выпивоха-контрелер, но демон-убийца. У его ног лежал сверток.
- Азазелло, — голос Прянишникова дрожал. – Азазелло у тебя еще есть шанс искупить вину.
- Ха! Без этого, — демон пнул сверток – ты для меня не угроза. А знаешь, я тут подумал, а зачем МНЕ помогать Асмодею? В конце концов я и сам могу…
- Помогать? – страх постепенно отпускал и Петр Сергеевич решил перехватить инициативу. – Помогать в чем?
- Ты так и не вспомнил? Ха, Асмодей желает властвовать в мире идей и мечтаний, жаждет изменить его по своему усмотрению. Но для этого ему нужен Воланд.
- Я?
-Он, — Азазелло снова пнул сверток.- Но довольно болтовни, я решил избавиться от вас обоих прямо сейчас. Это заставит Асмодея считаться со мной.
Демон достал турецкий кинжал, и двинулся в сторону Прянишникова. «Что делать? Бежать? Защищаться? Бежать?» — промелькнуло в голове у Петра Сергеевича.
- Азазелло, довольно. – Проходя сквозь надгробья к ним приближался Асмодей. Высший демон более не улыбался, напротив выглядел он так, что казалось еще немного и зарычит.
Азазелло застыл в метре от Прянишникова, не в силах сделать еще шаг. Кинжал выпал из его рук, но сам он остался стоять.
- Ты заключил со мной договор, а это накладывает на тебя определенные… обязательства, — в глазах Асмодея полыхало адское пламя.
- К черту все мои обязательства, если ты не выполняешь свои!
- Увы, Азазелло ни черти, ни бесы тебе теперь не помогут. Я тобой недоволен.
Взгляд повелителя демонов обратился на Петра Сергеевича. Казалось, он пытается прочесть его мысли, а может прожечь в нем дыру. Неизвестно, что произошло б раньше, если бы к ним не присоединился недавний амбал в малиновом. Его костюмчик закоптился и даже был прожжен в нескольких местах. Тяжело отдышавшись, громила отрапортовал:
- Они бежали мессир! Снова.
Пылающий взор переместился на братка, и тот под ним как-то сразу сдулся. Теперь он больше походил на кота, который услышал, как хозяин, опаздывая на работу, обнаружил в ботинке нежданный подарок.
- Ты подвел меня Бегемот. Снова,- казалось толстяк убежит, но он лишь встал по стойке смирно и попытался втянуть живот.- Но ты еще можешь заслужить прощение. Иди и покарай Азазелло за непослушание.
Бегемот побледнел еще больше и затрясся. Он с мольбой посмотрел на Петра Сергеевича, затем на Азазелло. Вздохнув, подошел к обездвиженному соратнику и поднял кинжал. Азазелло взвизгнул:
- Перед тем как избавиться от меня загляни в сверток.
Бегемот обернулся, Асмоедей лениво кивнул. Толстяк подошёл к свёртку и осторожно развернул его. По спине Петра Сергеевича пробежали мурашки, вспомнилось видение с огромной летающей головой. Но вместо нее там оказалась лишь связка старых газет.
- Только я знаю где она. – Просипел Азазелло.
- Зачем мне ты? Тело есть, а голова найдется, – лицо Асмодея снова исказила улыбка. – Бегемот.
Бегемот приблизился к Азазелло, всем своим видом показывая: «Я не виноват, жизнь такая». Тот ответил рычанием, плавно переходящим в хрип, когда Бегемот ловким движением, сразу видно, что рука набитая, перерезал ему горло.
- Господин Воланд, а вам придется проследовать с нами, — казалось торжеству Асмодея не было предела.
***
По ночным улицам Москвы на большой скорости мчался лимузин, а все встречные постовые салютовали ему вслед. За рулем сидел Бегемот, а сзади, друг напротив друга, Асмодей и Прянишников. Сергей Петрович наблюдал ночной пейзаж.
- Вы напрасно надеетесь, что свита поможет Вам Господин Воланд – Асмодей улыбнулся, казалось, что лицо его свела судорога. – Вашего возвращения они боятся еще больше чем меня, а страх парализует волю.
- Все мы чего-нибудь боимся, — философски заметил бывший завхоз.
- Но не все готовы в этом признаться.
После нескольких часов общения с Асмодеем Петр Сергеевич понял, что тот обожает демагогию и всегда старается оставить последнее слово за собой, даже если само «слово» лишь набор пустых фраз.
Мимо проносилась Москва. Пивные, пивнушки, алкомаркеты, стриптиз – бары. На обочине стояли дурно накрашенные женщины и… мужчины. От усталости веки Прянишникова опустились, а когда он нашел в себе силы снова их поднять, вокруг уже был не центр Москвы, а лес и лимузин мчался по чертовски неровной дороге. «Уже не в первый раз» — подумалось Прянишникову.
- Мир сегодня словно двоится,- заметил он вслух.
- Так всегда бывает, когда голова и сердце не в ладах, – усмехнулся Асмодей, колдуя над мини-баром. – Знаете бесстыжие лгуны те, кто говорят будто у демонов нет чести и совести. Ведь, в конце концов мы всегда предлагаем выбор.
С этими словами демон протянул Петру Сергеевичу бокал с вином. Тот принял его и выпил залпом, не ощутив вкуса. Асмодей напротив пил медленными глотками. Внезапно нутро Прянишникова обожгло огнем. В голове Петра Сергеевича мелькнула мысль: «Отравил, как есть отравил». Не в силах больше терпеть он со стоном схватился за живот.
- Бегемот, нашему гостю плохо, — в голосе Асмодея слышалась насмешка. – Останови машину, ему нужно выйти.
Мысли Прянишникова обгоняли одна другую: «Выйти то, что нужно. Там свежий воздух, прохлада». Лимузин остановился, Петр Сергеевич буквально вывалился из него на асфальт. Оглянувшись, он понял, что оказался опять в городе. Напротив него высилась старая пятиэтажка. Что-то потянуло Прянишникова к ней. Прихрамывая, он подошел к двери подъезда. Там был старый кодовый замок, такие часто ставят в институтах, вот и у него на двери в НИИ был такой же. Повинуясь внезапному порыву Петр Сергеевич набрал свой код «42», дернул рычаг. Дверь открылась. Скорее наверх, по лестнице на крышу.
Луна заливала покрытую снегом крышу, синё затеняя укромные углы. Антенны, словно отощавшие кресты, кособоко торчали, склоняясь в разные стороны. Под одной из них лежала она, завернутая в старый шарф. Тяжко вздохнув, Прянишников подошел к ней, поднял и размотал. Она была такая же как и в ведении. Петр Сергеевич прижал ее к груди. Ветер злобно завывал, норовя забраться за воротник, но Прянишников не обращал внимания «Как тогда на Воробьевых Горах», подумал он.
- Ты мне больше не нужен.
Прянишников открыл глаза, напротив него стоял он и сурово озирал свое подобие.
- Но я ты!
- Нет. Больше нет. Теперь я нечто большее.
Прянишников со слезами на глазах оглядывал себя. Такого властного, могучего, холодного и… пустого.
|
цитировать
![8-]](/img/smiles/blush.gif)
(на самом деле он плачет от счастья)
