|
Андрей бросил на Семена быстрый взгляд. Тот только пожал плечами. Слишком много нового навалилось на них, надо попытаться хотя бы обдумать все это. Он даже прикрыл глаза на мгновение, решив, что Андрей поймет правильно его желание взять тайм-аут. И не ошибся. С противоположного конца стола раздался хриплый голос Андрея:
- А что, у нас есть выбор?
Шульц резво повернулся на каблуках в сторону Андрея. Все же Вирт замечательная штука, старик выглядел как огурчик, и совсем не был похож на неизлечимо больного человека или жертву поножовщины. Интересно, что после всех этих перестрелок, погонь и головоломных перемещений в пространстве чувствуют себя они преотлично. Если старик прав насчет использования их мозга, то, можно представить какая нагрузка на него приходиться, а ведь у них даже голова не заболела. Семен встряхнул головой и попытался сосредоточиться на текущем положении. Тут такой компот с этим Граалем, а он увлекся посторонними техническими деталями.
- Выбор, дорогие мои, есть всегда. Другое дело, хотите ли вы увидеть варианты этого выбора. Грааль нужен всем, причем мы, как в сказке про мастеровых, запиравших дверь своей общей мастерской каждый на свой отдельный замок, не сможем получить его, пока не соберемся все вместе со своими ключами. Зачем упрямиться и терять время?
Шульц широко улыбнулся – ни дать ни взять, добрый дедушка, к которому приехали любимые внучата. Семен прочистил горло:
- А как же Волтович? Мы тут с вами калякаем о том, о сем, а он возьмет, да и испортит нам все веселье. Наши бренные тела лежат у него в лаборатории, подключенные к Вирту. Если верить вашим словам о полной изоляции этого места, то он поймет, что не может отследить наши действия здесь. А, поняв это, просто отсоединит наши тела от Вирта. И испортит вам всю малину. Что же тогда?
- Ну, друзья, что же вы так разочаровываете меня, — Шульц сокрушенно развел руками, — А как же я? Я то давно уже не имею своего «бренного» тела, пусть даже и в чужих руках. Тем не менее, как видите – вот он я. Cogito, ergo sum, — как говаривал старина Декарт. Если Волтович поступит так, как вы только что сказали, то он только окажет мне большую услугу. У вас тогда уже не будет выбора, и вы не меньше меня будете заинтересованы в том, чтобы воспользоваться Граалем для возвращения в Реальность.
- Но как же расчеты, о которых вы говорили? Которые сейчас просчитывает наш мозг? Они ведь не будут завершены. И Грааля не будет?
Шульц вернулся на свое место. Всю наигранную веселость и дурашливость как рукой сняло. Он обвел глазами окружающие стены и заговорил:
- Грааль для меня не более чем приятный бонус к моему текущему положению. Я живу в этом мире. Являясь его полным хозяином. Мой Вирт отличается от Вирта волтовичей, как живой ребенок от деревянной марионетки. Это полностью распределенная система. Ей не грозит даже полное отключение 70% компонентов ее кластера. У нее нет физической привязки, нет никаких зацепок, что определенные машины заняты расчетами по ее поддержанию. Клоун Волтович не сможет отключить ее, даже если положит остаток своей жизни на это. Он создал часть этой системы, но не знал даже десятой доли всей правды о ней. Помните, как в романе Жюля Верна, верфи и заводы делали по чертежам капитана Немо детали «Наутилуса», даже не представляя, что из них в итоге будет построено.
- Значит и мы с Андреем тоже такие слепые исполнители?
Шульц осклабился:
- Вы не просто исполнители. Вы сами по себе – одна из последних деталей. Хотя я сильно льщу вам. Вы, скорее, не та деталь, без которой лодка не поплывет, а всего лишь дорогая и красивая статуя на носу корабля.
Шульц повернулся к стене и долго рассматривал висевшие на ней картины. Затем положил на стол недокуренную сигару. Семен зачарованно уставился на то, как дорогое покрытие стола образовало воронку, в которой сигара исчезла без следа. Через мгновение стол был уже снова девственно чист. Шульц заговорил снова:
- Волтович не такой дурак, как можно подумать. В конце концов, он ничего не теряет. Уверен, он будет медлить, и следить за ситуацией, в надежде урвать свое.
- Зачем вам вообще Грааль-то? – спросил Андрей – Вам же здесь и так хорошо.
- Ну, раз у нас пошел такой задушевный разговор, то продолжим наш вечер откровений. – Шульц откинулся в кресле – Здесь я сплю и вижу сон. Очень красивый сон, надо признать, причем именно такой какой я пожелаю. Но.… Хотелось бы проснуться.
- Так жизнь это, в сущности, и есть сон. Не находите? – пожал плечами Семен.
- С одним колоссальным отличием. – поднял палец Шульц. – В жизни вы не отдаете отчета себе, что спите. Это, знаете ли, огромная разница. Я властен над всем здесь, даже над физическими законами и над течением времени. Но я не властен над своим сознанием. Я не могу ему приказать забыть про то, что я не живой человек, а всего лишь мыслящий ящик на полке профессора Коркорана.
- Вы думаете, Грааль вам поможет?
- Что такое Грааль? Никто этого не знает. Мы вторглись в неизведанную страну и ищем в ней что-то, вкладывая в это каждый свой смысл. Ведь неспроста он называется Граалем.
Семен взглянул на свои руки. Татуировка была на месте и сверкала всеми цветами радуги. Она уже не казалась ему, как прежде, верхом изобретательности и хитроумия. Скорее нехитрой уловкой детей, играющих в индейцев.
Он постепенно обретал спокойствие. Грааль есть или его нет? В сущности, сеть Шульца была более чем значительным достижением. Они проникли в нее один раз, значит, попадут и в другой. Ради этого уже стоило затевать весь сыр-бор. Он ободряюще кивнул Андрею. Андрей в ответ усмехнулся уголками рта. Еще не все потеряно.
Что это за спокойствие? Попытка собраться? Или расчеты подходят к концу и Грааль начал шевелиться и пробовать мускулы? Что произойдет при этом? Сможет ли их разум, ставший частичкой их творения разобраться, как ему действовать? Он задумчиво произнес:
- Он стал ускорять. Ничего не получилось.
Шульц встрепенулся. Вся гамма чувств, от робкой надежды, недоверия и сомнения, до жадного ожидания чуда промелькнула за мгновение на его лице. Семен попытался устроиться в кресле поудобнее и заговорил:
- Интересные аналогии, скажу я вам. Мы сидим в месте, которое называлось Монсальват, также как и волшебный замок, где обретается Грааль. Мы с Андреем так и просимся в кандидаты на то, чтобы считаться Галахадами. Вы – вылитый Король-Рыбак из легенды о Персивале. Так же как и он, вы стоите на пороге жизни и смерти и чаша Грааля для вас — последняя надежда. Кресла, в которых мы сидим и не можем пошевелиться, это почти точный образ Гибельного Сидения — Siege Perilous, на которое мог сесть только достойнейший из достойных. Галахад сумел встать с него, сев ненароком. А сумеем ли мы?
Шульц пожал плечами:
- Как знать, как знать. Может не зря…
Он не договорил. Бросив взгляд в сторону кресла Андрея, он так и застыл, не в силах отвести взгляд. Семен тоже повернулся туда. Андрей стоял возле своего кресла и смотрел на свои руки, медленно поводя ими из стороны в сторону. Спустя минуту потрясенный Семен осознал, что он тоже стоит на ногах, и ничто не помешало ему встать и покинуть кресло. Они посмотрели друг на друга и перевели глаза на Шульца. Старик, бледный как бумага, прислонился к стене и смотрел на них. Страха в его взгляде не было. Затем он прикрыл глаза и медленно осенил себя крестным знамением.
* * *
Густую дубраву отделяла от усадьбы широкая полоса плотного травяного ковра. Дом, большой и кряжистый, под просторной шапкой черепичной крыши, спускавшейся многочисленными скатами на галерею, опоясывающую его по всей окружности, утопал в зелени. Вдалеке лаяла собака, слышался звон колокольцев стада, возвращающегося в хлев. С заднего двора доносился звонкий женский голос, окликавший детей. Крепкий, не старый еще, мужчина деловито хозяйничал возле верстака в одном из пролетов галереи. Ему помогал сын, подросток с уже заметным пушком на верхней губе. В прозрачном вечернем воздухе висел свежий запах ранней осени.
На пригорке в двухстах метрах от дома, под кустом лещины лежали животами на траве двое мужчин. Один из них оторвался от цейсовского бинокля, в который рассматривал дом и его обитателей, и передал бинокль спутнику. Тот приник к окуляру. Второй проворчал:
- Не понимаю, что за цирк с этим укрытием? В «Зарницу» не наигрались? Они же нас все равно не увидят.
Первый не ответил. Он долго смотрел в бинокль, затем задумчиво произнес:
- Как думаешь, он счастлив?
- Наверное. Я бы на его месте был счастлив.
- Что лучше – проснуться окончательно? — продолжал первый, — Или крепко уснуть, забыв, что всего лишь спишь?
- Все философствуешь? Не все ли нам равно?
Они встали. Первый о чем-то напряженно думал. Второй пожал плечами, взял из его рук бинокль и спросил:
- Ну что двинули? Еще Волтовича этого, в его вертепе надо проведать. Затем наших спецназеров. Вызвались, блин, на нашу голову…
Первый кивнул и еще раз бросил глаз на дом. Потом вздохнул и сказал:
- Давай сначала к ребятам. Чтобы настроения не портить.
- Ну, я в принципе только за.
Оба мгновенно растворились в воздухе. Колыхнулась, выпрямляясь, трава на месте, где они только что стояли, да медленно опустился на землю лист с веток лещины.
|
цитировать
а во-вторых, потрясающе, слов нет.
...серьезно. Сильно не обещая, но — попробовать можно.
) президент!
