|
Уж не знаю, чего от меня ожидало уважаемое собрание, но получилось весьма банально и ожидаемо.
Хотя, надеюсь, логично.
- Ты в самом деле недоумок, потерявший соображение! – Обходчику Барьера стало окончательно не до шуток, — До следующего привала ты доползешь большим младенцем, обгадившемся от неумения снять штаны! Ты даже не будешь знать, зачем они нужны, для чего блестящие застежки и ремешки на одежде, не будешь понимать, что одет, а веселую книжицу, которую ты так гордо мне показываешь — потянешь в рот, утолить голод. А он после перехода жуткий. Этого ты тоже не помнишь? О-о-о… Будь до отключения еще хоть капля времени, я бежал бы от тебя со всех ног! Умно ли оказаться рядом с существом, по незнанию ковыряющем в носу плазменным клинком вместо пальца, как подобает человеческому ребё….
- Умолкни, родич!
Пискля ошарашено умолк на полуслове.
- Или ты солгал мне, дальний родственник самого Посейдона? Решил насмеяться над путником из-за гор?!
- Я..
- Молчи! Яйцо доварилось, Барьер отключается… Дай руку! И закрой глаза!
Полотно Барьера налилось ярким свечением, алые огни поползли вверх, открывая Границу, оторвались от верхней кромки леса и, развернувшись на мгновение сполохами северного сияния, погасли. Мир выцвел и потерял глубину, черно-серые тени легли на равнину. Не будь его глаза послушно сомкнуты, Пискля немало подивился бы непривычной, невиданной, невозможной картине отключения. Повинуясь твердой руке рыжего, он сделал шаг, другой, третий… Стало жарко, влажный ветер повеял смрадным болотным духом, больно ударили по лицу ветви кустарника.
- Всё. Можешь открыть глаза, родич, — из голоса спутника ушёл металл, рука освободилась от крепкой хватки.
Местность странно и пугающе изменилась. Пропала каменистая равнина, исчез столетний лес, скрывавший Барьер и Границу. Вокруг, устремляя к вечернему безоблачному небу тяжелые испарения, расстилалась болотистая пустошь. Огромное солнце уже утопило свой край в темной полосе воды на горизонте. Звенел мелкий гнус, потревоженный вторжением.
- Где мы?! – Пискля изумленно завертел головой, замахал руками, отгоняя кровососов.
- Всё же ты лжец, — Нар (ИлиКакЕгоТам) удовлетворенно пошарил за спиной, вынимая меч, — как можно не узнать Шестнадцатый сектор, владения своего родственника, Посейдона?
- Сейчас я нашинкую тебя мелкими кусочками, пожарю – надо же насытиться на ночь?
Резко отпрыгнув, Пискля выставил перед собой посох, раскрытые клинки на его верхушке угрожающе завращались:
- Клянусь, я не лгал! Но я не дамся без боя, будь ты хоть человек, хоть дух…
- Вот шутник. Желай я твоей смерти, убил бы сразу. И не маши посохом, в глазах рябит! Найди лучше пригорок посуше, для бивуака.
И одним широким взмахом светящегося клинка выкосил изрядно кустов, подняв в воздух тучу насекомых:
- Так и будешь стоять, раззявив рот? Мухи налетят.
Четверть часа спустя веселый огонь костерка разгонял мрак опустившейся ночи. Оказавшись в непривычном месте, Пискля показал себя умелым следопытом и охотником. Поворачивая над огнем тушку водяной крысы, неосторожно сунувшей глупую голову в волосяную петлю, он серьезно смотрел через костер на Нара.
- Зачем ты привел меня сюда? Теперь я дезертир, бросивший Барьер, бросивший Заставу и товарищей. Рабский ошейник и ворот насоса в подвале – лучшее, что меня ожидает дома. Если я вернусь.
- Ты не вернешься. Родственникам Посейдона, даже дальним, нечего делать сейчас по ту сторону Границы.
- Но откуда..
- Я знаю, что ты не солгал? – Нар пошевелил прутиком в углях, любуясь игрой искр, — не уверен, могу ли поймать молнию руками, но прочитать в голове…
- Господин! – Пискля торопливо сложил руки в жесте подчинения, — Ты…
- Ран фон Лоэнгрин, — Ран внимательно посмотрел на собеседника, — а ты отныне Примо, Первый. Конечно, если ты не надумал вернуться.
|
цитировать
, продолжение не слишком коррелирует с окончанием. Общую канву сберечь бы.
(ещё бы не рад — два с поливной дня почти что слепым ходил 
