|
Станислав Лем.
Непобедимый
ЧЕРНЫЙ ДОЖДЬ
"Непобедимый", крейсер второго класса, самый большой
корабль, которым располагала База в системе Лиры, шел на
фотонной тяге. Восемьдесят три человека команды спали в
туннельном гибернаторе центрального отсека. Поскольку рейс был
относительно коротким, вместо полной гибернации использовался
очень глубокий сон, при котором температура тела не падает ниже
десяти градусов. В рулевой рубке работали только автоматы. В
поле их зрения, на перекрестке прицела, лежал кружок солнца,
немногим более горячего, чем обычный красный карлик. Когда
кружок занял половину площади экрана, реакция аннигиляции
прекратилась. Некоторое время в звездолете царила мертвая
тишина. Беззвучно работали кондиционеры и счетные машины. Погас
вырывавшийся из кормы световой столб, который, пропадая во
мраке, как бесконечно длинная шпага, подталкивал корабль, и
сразу же прекратилась едва уловимая вибрация. "Непобедимый" шел
с прежней околосветовой скоростью, притихший, глухой и,
казалось, пустой.
Потом на пультах, залитых багрянцем далекого солнца,
пылавшего на центральном экране, начали перемигиваться огоньки.
Зашевелились ферромагнитные ленты, программы медленно вползали
внутрь все новых и новых приборов, переключатели высекали
искры, и ток уплывал по проводам с гудением, которого никто не
слышал. Закружились электромоторы, преодолевая сопротивление
давно застывшей смазки и поднимаясь с басов на высокий стон.
Матовые слитки кадмия выдвигались из вспомогательных реакторов,
магнитные помпы сжимали жидкий натрий в змеевиках охлаждения,
по обшивке кормовых отсеков пробежала дрожь, и одновременно
легкий шорох из-за бортовых переборок — словно целые стада
зверьков носились там, постукивая коготками о металл, -
сообщил, что приборы автоматического контроля уже отправились в
длинное путешествие, чтобы проверить каждое соединение
лонжеронов, герметичность корпуса, прочность металлических
швов. Весь корабль наполнился шумами, движением, — он
пробуждался, и только команда его еще спала.
Наконец очередной автомат, проглотив свою программу,
послал сигнал в мозг гибернатора. К струям холодного воздуха
примешался будящий газ. Между рядами коек из палубных решеток
повеяло теплым ветром. Но люди словно не хотели просыпаться.
Некоторые беспомощно двигали руками; пустоту их ледяного сна
заполняли бред и кошмары. Наконец кто-то открыл глаза. Корабль
уже ждал. За несколько минут до этого темноту длинных
коридоров, шахт подъемников, кают, рулевой рубки, рабочих
помещений, шлюзов разогнал бледный свет искусственного дня. И
пока гибернатор наполнялся бормотаньем, вздохами и
бессознательными стонами, корабль, словно ему было невтерпеж,
не дожидаясь пробуждения команды, начал предварительный маневр
торможения. На центральном экране вспыхнули полосы носового
пламени. В оцепенение околосветового разгона ворвался толчок,
могучая сила носовых двигателей стремилась уничтожить энергию
восемнадцати тысяч тонн массы покоя "Непобедимого", помноженных
сейчас на его огромную скорость. Повсюду зашевелились, как бы
оживая, плохо закрепленные предметы. Стук, звяканье стекла,
звон металла, шорох пластиков волной прошли по всему кораблю от
носа до кормы. В это время из гибернатора уже доносился шум
голосов; люди от небытия, в котором они находились в течение
семи месяцев, через короткий сон возвращались к яви.
Корабль терял скорость. Планета закрыла звезды, вся в
рыжей вате облаков. Выпуклое зеркало океана, отражавшее Солнце,
двигалось все медленнее. На экран выполз бурый, испещренный
кратерами континент. Люди, находившиеся в отсеках, ничего не
видели. Глубоко под ними в титановом чреве двигателя нарастало
сдавленное рычание, чудовищная тяжесть стягивала пальцы с
рукояток. Туча, попавшая в огненную струю, засеребрилась
ртутным взрывом, распалась и исчезла. Рев двигателей на
мгновение усилился. Бурый диск расплющивался, планета
превращалась в материк. Уже были видны перегоняемые ветром
серпообразные барханы. Полосы лавы, расходящиеся от ближайшего
кратера как спицы колеса, переливаясь, отразили пламя ракетных
дюз.
|
Лучшая космоопера
цитировать