|
Попытка объяснить количественное снижение выпуска советской фантастики в 70-е годы. Из кандидатской диссертации А.И. Мельникова «Советская фантастическая литература 70—80-х годов и тенденции развития жанра» (М., 1987; защита состоялась в 1988-м).
* * * * *
Характерной особенностью советской фантастической литературы с самого начала семидесятых годов является усиливающийся интерес к человековедческой теме. На качественно новом уровне начинает решать фантастика эту основную для всей литературы задачу.
Если попытаться выявить то общее, что свойственно огромному количеству книг в жанре НФ, вышедших в различных издательствах страны за последние пятнадцать лет, невозможно не заметить явного тяготения к "формализации" фантастического.
Другими словами, наука перестает быть главным объектом художественного исследования писателя-фантаста. Перестает быть доминирующей причиной, побуждающей последнего на создание своего произведения.
Важность и всепроникаемость научно-технического прогресса на современном этапе ясна всем. И сейчас в Советском Союзе налажен систематический (чего нельзя сказать о фантастической литературе) выпуск научно-популярных изданий. Поэтому на рубеже 60—70-х годов отпала необходимость, например, в такой разновидности фантастики, как литературно-фантастическое популяризирование науки.
Научная же фантастика перестает быть сциентистски самоценной. По крайней мере, в ней уже на равных паритетах сосуществуют и "число" и миф. И наука, и художественный образ. "За последнее время научная фантастика все реже создает все новые идеи и гипотезы (они, как правило, вырастают сейчас в кабинетах и лабораториях ученых) и все чаще обрабатывает, углубляет, психологизирует уже имеющиеся мифологические сюжеты и ситуации, вроде классического сюжета о пришельцах, внеземных цивилизациях и контактах или полетах с субсветовой скоростью"(1).
_____________
1. Чернышева Т. Научная фантастика и современное мифотворчество // Фантастика-72. — М.: Молодая гвардия, 1972. — С. 300.
Такое уменьшение притока новых технических идей заставило фантастов обратить большее внимание на художественные достоинства произведения, но оно же сократило, по сравнению с прошлым десятилетием, общее число НФ книг, действительно заслуживающих внимания.
Возможно, имел место закономерный переход количества шестидесятых годов (научно-тематический взрыв после преодоления теории "ближнего прицела") в качество семидесятых (тенденция к равновесию и синтезу научного и художественного планов). Но результат налицо. Научно-фантастической прозы стало меньше.
Что и привело к разговору о кризисе в советской фантастике.
Решению данной проблемы развития отечественной фантастической литературы способствует точная периодизация. Разбив историю жанра на определенные хронологические отрезки, рассмотрев всю неповторимость и многообразие факторов, влияющих на культуру каждого исторического периода, учтя объективные закономерности общего порядка, свойственные какому-то времени, только тогда сможем мы понять природу той или иной проблемы, только тогда можно решить ее.
О кризисе в советской научной фантастике семидесятых, начала восьмидесятых годов упоминали как исследователи жанра (Ю. Кагарлицкий, Т. Чернышева, Е. Брандис, А. Бритиков, Вл. Гаков), так и писатели-фантасты (А. Стругацкий, К. Булычев, Г. Альтов, Г. Гуревич, Е. Парнов и др.). Употреблять термин "кризис", как нам кажется, было бы не совсем верно. Речь скорее идет о возвращении реки в свое русло после большого половодья. То есть об обратном движении к норме после вызванного определенными объективными причинами аномального состояния.
Говоря о половодье, мы имеем в виду суперпопулярность НФ в шестидесятые годы. Немудрено, что столкнувшись сейчас с обратными изменениями — результатом некоего подспудного, но тем не менее закономерного процесса в литературе, не подготовленная к этому критика поспешила провозгласить "кризис" жанра.
Данная точка зрения некорректна из-за недостатка теоретических обобщений. "Подобно фотону, не имеющему массы покоя, фантастика может существовать только в движении, в развитии"(2). Она — сложный и еще мало изученный организм в системе мировой литературы. Если, не зная законов его развития, питать одну его часть и мало обращать внимания на другую, то, наверное, надо ожидать гипертрофии в первом случае и, соответственно, некоторой атрофии — во втором. Что и происходило с самоценным и условным видами в фантастической прозе до конца шестидесятых годов.
Самоценная фантастика в той или иной форме существует очень давно. Советские исследователи жанра находят ее образчики во все более и более отдаленные от нас времена. (Так, если Е. Парнов утверждает: "Собственно, с Эдгара По к начинается настоящая история научной фантастики"(3), оговариваясь затем, что научным фантастом можно назвать даже Свифта и Вольтера(4), то Вл.Гаков называет первым научно-фантастическим произведением "Новую Атлантиду" Ф.Бэкона(4)). Она является необходимой частью общечеловеческой культуры.
_____________
2. Альтов Г. Краски для фантазии // Фантастика-71. — М.: Молодая гвардия, 1971. — С. 268.
3. Парнов Е. Зеркало Урании. — М.: Советская Россия, 1982. — С. 46.
4. Парнов Е. Там же. — С. 37.
5. Гаков В. Четыре путешествия на машине времени. — М.: Знание, 1983. — С. 35.
Главная же, как нам кажется, исторически обусловленная причина вспышки НФ заключается в следующем. С начала двадцатого века в копилке мировой культуры и русской в частности, ощутимо дал о себе знать дефицит в изображении научного процесса и научного мышления в искусстве. Ощутимость эту в большой степени подстегнула НТР. И самоценная фантастика, как наиболее приемлемый в данном случае вид фантастической литературы, с нарастающей скоростью стала заполнять это "белое пятно".
"...потребности обиходного мышления обогнали возможности науки. Внутренние закономерности развития общества настоятельно требовали серьезной перестройки обиходного сознания, космизации его, наука же не успела подготовить для этого достаточно прочную почву, ...этими проблемами вплотную занималась только научная фантастика"(6).
И это не единственная причина. После Великой Октябрьской социалистической революции научная фантастика взяла на себя ответственность за развитие всей фантастической литературы в целом. Момент нереальности, тем паче волшебства, не оправданного наукой, а значит и здравым смыслом, особенно в свете тогдашней борьбы с суевериями и поповщиной, и не мог приветствоваться в прозе тех лет.
"Энтузиазм первых пятилеток настолько ускорил темпы преобразований, что реальный прорыв в будущее казался фантастичней любого воображения. Сама жизнь приглашала писателей искать фантастическое в сегодняшних трудовых буднях... Фантастическое любопытным образом контаминировалось с реалистическим"(7).
_____________
6. Чернышева Т. Научная фантастика и современное мифотворчество // Фантастика-72. — М.: Молодая гвардия, 1972. — С.297—298.
7. Бритиков А. Русский советский научно-фантастический роман. — Л.: Наука, 1970. — С. 137.
Чудо социальных изменений невиданного ранее масштаба, реально вставшее перед народом, необходимая борьба с религией, насущность возведения надежного фундамента во всех областях развития нового общества объясняют тот факт, что фантастика росла и функционировала несколько однобоко. "Условное" ее крыло почти исчезло, а если отдельные произведения и появлялись, то обычно рассматривались критикой в негативном плане. Существенную лепту внесло в свое время такое положение в атмосферу непонимания вокруг творчества А. Грина, сыграло немаловажную роль в публичных нападках на лучшие романы А. Беляева.
Как следствие вышеназванных объективных факторов, необходимо назвать и такие специфические препятствия, как критические выступления под эгидой вульгарно применяемых лозунгов "Сказку сделаем былью!", "Поближе к жизни!" и т.д.,а также отношение к жанру, как к облегченной детской литературе.
И вот именно самоценная фантастика (как наиболее приемлемый вид в данной исторически сложившейся обстановке), испытывая, конечно, тормозящее воздействие вышеназванных причин, стала развиваться "за двоих". А сбросив в конце пятидесятых годов последние путы теории "ближнего прицела", ослепительным фейерверком вспыхнула она на небосводе отечественной литературы.
К началу семидесятых "белое пятно" отражения научного процесса в искусстве было заполнено (здесь, конечно, сыграла роль не только фантастика). И после пика начался вполне объяснимый спад НФ (исчезновение гипертрофии) до определенных границ, в которых она и будет далее существовать. Возможно, до следующего рывка научно-технического прогресса.
"...Функция научной фантастики оказалась во многом исчерпанной, современная мифологическая картина мира (имеются в виду натурфилософские мифы последнего периода, о природе которых Т.А. Чернышева говорит в большинстве своих публикаций) в ее основных чертах уже создана, и она, очевидно, сохранится в основе своей впредь до получения новой фундаментальной прямой информации"(8). К подобному же выводу приходит и С. Плеханов: "Усохла та ветвь фантастики, которая питалась научно-техническими идеями — жюльверновская традиция сегодня не в авантаже. Хотя мне кажется преждевременным "закрывать" ее, возможно, на ином витке развития она расцветет вновь"(9).
Самоценная фантастика отнюдь не сдала позиции и не угасает. Однозначно по этому поводу и мнение известного фантаста А. Стругацкого: "Кризис — это когда писатели не желают более писать фантастику, а читатели не желают ее более читать. Такого не наблюдаю"(10).
В свою очередь после некоторой вынужденной "атрофии" снова активизировалось условное крыло в фантастической прозе. Так что данное положение не кризис, а возвращение на круги своя, возвращение к нормальному состоянию большого литературного организма, имя которого "Фантастика".
_____________
8. Чернышева Т. Научная фантастика и современное мифотворчество // Фантастика-72. — М.: Молодая гвардия, 1972. — С. 300.
9. Плеханов С. В пучине оптимизма // Литературная газета, 1985, 14 августа.
10. Фантастика: кризис жанра? // Литературная газета, 1980, 27 февраля.
|
цитировать
