Решившись «поставить всех на уши», друзья засели разрабатывать план и всего за пять часов наметили в меру хитрую и вполне реализуемую последовательность действий, позволяющую рассчитывать на семидесятипроцентную вероятность выживания – порог в их обстоятельствах просто сказочный. Затем встал вопрос о необходимом оборудовании, и довольный собой Ризнык поведал о наличии у него, предусмотрительного, как сто пятьдесят восемь образованных шасов, давнего склада со всевозможными артефактами и снаряжением. «Запасов там – на большое вторжение в небольшую страну! А главное – платить никому не надо, потому что всё и так мое. Только съездить и забрать»."

– Мелко, – вздохнул Ризнык. – Обидеть хочешь?

– По наследству достался?

– От дяди.

– А у него откуда? – Хван почесал подбородок. – Ленд-лиз?

– Какой ты умный.

– Таким уродился.

– Я думал, ты уродился лысым, – хмыкнул Ризнык.

– Лысым я стал, когда Золотым Корнем обварился, – пошутил Тыц. – В одиннадцать лет.

– С тех пор ты такой крутой?

– С тех пор у меня всегда отличное настроение.

кроме изменения фарватера Москва-реки?

Следующим "звоночком" стали две фразы в сцене ограбления склада (это то, на что пока уперся глаз — до конца еще не дочитал):
два раза повторенное шапками слово "– Тикаем!" и на закуску "На удаляющиеся красные огоньки злобно брешут опомнившиеся псы."
В лексиконе шапок отродясь не было малоросских жаргонизмов. В данном случае логично было бы услышать от шапок "Валим!", "Рвем когти!", "Чешем!"... Но никак не "Тикаем!"! Шапки — москвичи до мозга костей. Несмотря на то, что они вышли из Западных Лесов, но во времена "исхода" там если и были челы, то они вряд ли говорили на малоросском. А в следствии естественной убыли шапочного население из-за профилактических воспитательных повешений, неудачных "гоп-стопов", междуусобных конфликтов и пр. продолжительность жизни стандартной шапки явно не была выше средней продолжительности жизни обычного чела. Так что шапки из этого опуса совершенно точно родились и выросли в Москве и слово "Тикаем!" никак не могло войти в их оборот. Да и "брешущие" собаки... Автор-москвич (а Панов — москвич) употребил бы иное слово: "лающие", "тявкающие", "вякающие", но не "брешущие". Этот термин применяют как раз обитатели малороссии относительно любого проявления голоса нашими братьями меньшими.
И еще одна цитата, убившая меня на повал и явно не принадлежащая Панову:
"Челов «с улицы» в Тайный Город не звали, но обязательно отмечали. На всякий случай."!
ВЮП не единожды отмечал (вскользь, между строк, но...), что челов с улицы в ТГ как раз звали. К любому челу, пусть даже с "неразвитыми магическими способностями", наведывалась парочка обаятельных фей, популярно и доходчиво объяснявших: кто, что, зачем, почему, сколько стоит и что бывает за невыполнение Китайгородской конвенции. После чего челу выдавалось направление в филиал Школы, где он получал минимум необходимых магу знаний, выдавались диплом, лицензия, карточка Тиградкома, после чего чел выпускался на все четыре стороны, но оставался под контролем. Ибо любому магу, знающему, что он — маг, не обойтись без энергии, а взять ее, кроме как в Зеленом Доме — негде. Так что Панов написать то, что написано — просто не мог.

Старики-разбойники побегали, подняли остров и ушли на покой. Юные хваны побегали, стали героями и наверняка ещё вернуться. Странные челы где-то рядом.
КШ всё книгу страдают не смешной фигнёй(сама идея, что все у кого имя на *га заканчивается — навы, забавная, но зачем повторять её всю книгу).
Событий на рассказ.

зы
Необычно сильно резали глаз вставки про геев и прочих казаков.
ВЮП и раньше свою позицию через героев книг показывал, но раньше не так раздражало

– Доброе утро! – махнул рукой Артём.
– Выглядишь веселым.
– Но слегка озабоченным.
– Если из-за нас, то мы ненадолго.
– Новости читал?
– Или смотрел?
– В Москве был с утра?
Барыга без восторга оглядел улыбающихся челов и покачал головой:
– Решили клоунов изобразить? Получается.
– Мы знали, что тебе понравится, – не стал скрывать Кортес.
– Решили тебя развеселить, – поддакнул Артём, оглядывая стоящие вдоль дальнего забора фуры. – Перед разговором.
– Шутите хором, – попросил шас. – А то по одиночке я вас плохо слышу.
– Обратись к эрлийцам, – предложил молодой наёмник.
– Закончили, – велел Кортес

– Мля, Йога, ты вообще тупой, в реале, как старый абажур, – высказал общее мнение уйбуй.

– Нет, это конец, – хладнокровно ответил Фуран Хамзи, старый, опытный, много чего повидавший диспетчер Службы утилизации. К воплям оперативников: «Он рехнулся?!», «Он спятил?!», «Так нельзя делать!» Фуран давно привык и отвечал достаточно однообразно: «Это хван», «Это масан», «Это люд» – и тем всегда попадал в точку, предельно точно описывая глубинные причины очередной идиотской выходки.
– Почему Хеций не доложил о пропаже грифона сразу? Ведь на монстре должен стоять датчик пересечения запретной зоны!
– Значит, датчик не сработал.
– Он не мог не сработать!
– Это конец, – повторил Фуран. – Мог забыть зарядить, мог забыть включить охранную систему на ночь, мог, в конце концов, забыть вставить…
– Нет, вставить концы не забывают, – не согласился менеджер.