...не знаю, может, было уже в теме:
https://m.vk.com/wall-52788417_16379?from...
ИНТЕРВЬЮ: Джо Аберкромби.
Джо Аберкромби — знаменитый британский автор фэнтези, известный своим острым умом и мрачным юмористическим повествованием. Он особенно искусен в воплощении в жизнь морально неоднозначных персонажей — персонажей, наполненных цинизмом, глубиной и долей юмора, что делает их незабываемыми. Часто называемый одним из пионеров мрачного фэнтези, Аберкромби покорил читателей по всему миру своей знаменитой трилогией «Первый закон», в которую входят «Сам клинок» , «Прежде чем их повесят » и «Последний довод королей» , а также захватывающими отдельными романами, такими как «Лучше подавать холодным» и «Красная страна» . Благодаря переводу своих произведений на многие языки Джо, несомненно, оставил свой след как влиятельный голос в современном фэнтези. Сегодня с ним очень приятно пообщаться о его писательском мастерстве, повествовании и его последнем романе « Дьяволы» .
[GdM] Ваши персонажи часто балансируют на тонкой грани между героем и злодеем. Видите ли вы их как отражение реальности, где никто не является чисто добрым или злым? Или вам просто нравится заставлять читателей сомневаться в их моральных принципах?
[JA] Думаю, многое из фэнтези, которое я читал в детстве, находилось в тени Толкиена, а во «Властелине колец» есть объективное право и неправота. Вы либо сдаетесь Саурону, либо сражаетесь с ним, и текст не оставляет сомнений, что добро, а что зло. Не то чтобы я когда-либо терял интерес к Гэндальфу и Арагорну, но с годами я начал находить Сарумана и Боромира более интересными. Люди, которые впадают в немилость или поднимаются к ней. Персонажи в движении, в смятении, взвешивающие большее благо против личного блага, со смешанными мотивами, с неопределенными результатами. Люди, которые удивляют читателя. В нашем мире каждый думает, что он прав. Битвы происходят не между добром и злом, а между добром одного человека и добром другого.
[GdM] Ваши произведения называют циничными, но всегда, кажется, есть один-единственный луч неохотной надежды, сияющий над уродливым и темным. Вы считаете себя циником в глубине души, или это просто симптом того, что вы пишете о войне, политике и человеческой природе?
[JA] Я не знаю, циник ли я в душе, но меня всегда интересовал контраст между тем видом войны, политики и человеческой природы, свидетелями которого мы часто являемся в реальной жизни, и героической версией, демонстрируемой во многих эпических фэнтези. Я думаю, что черно-белый взгляд на мир хорош для развлечения, но он может быть опасен в реальности. Немного цинизма рядом с этим — это здорово.
[GdM] Насилие в ваших книгах инстинктивное, неромантичное и часто имеет долгосрочные последствия. Что привлекает вас в изображении его таким бескомпромиссным образом?
[JA] Для меня хорошее письмо — это помещать читателя в эту сцену, переживать ее вместе с персонажами. Я думаю, что настоящее насилие является инстинктивным, неромантичным и имеет долгосрочные последствия как для жертв, так и для преступников. Жестокие мужчины, в конце концов, редко бывают самыми приятными людьми. Как читатель, последнее, чего я хочу, — это чувствовать себя в полной безопасности — что я уже знаю, кто выйдет победителем и как.
[GdM] Вы когда-нибудь писали сцену, которая была настолько мрачной или жестокой, что вам приходилось отходить и делать перерыв, оставляя вас нервничающим от того, что вы придумали? Или вам нравится подвергать своих персонажей (и читателей) мучениям?
[JA] Сцены, которые шокируют читателя, на которые он может потратить десять минут, писатель тратит много времени на размышления. Вы планируете это, вы делаете черновик в течение нескольких дней, вы возвращаетесь к этому и переписываете это, переделываете это, редактируете это снова и снова, пытаясь создать именно тот эффект, который вы хотите, и оказать максимальное воздействие. Я думаю, что цель книги — вызвать сильный отклик у читателя, и персонажи на самом деле являются инструментами, с помощью которых это можно сделать. Так что нет особого смысла смягчать удары.
[GdM ] Можете ли вы рассказать нам о вашей будущей книге «Дьяволы» ?
[JA] Это одна из тех книг о группе монстров, среди которых есть оборотень-извращенец, самоуверенный маг, старый вампир, невидимый эльф и рыцарь, наделенный проклятием бессмертия, во главе с монахом, который никогда не хотел быть монахом, и который решил выполнить дурацкое поручение — посадить вора на трон Трои от имени Папы, который является десятилетней девочкой.
[GdM] Проведя годы во вселенной «Первого закона», с какими трудностями и свободами вы столкнулись, создавая новый мир в «Дьяволах» ?
[JA] Здорово иметь все эти хорошо устоявшиеся предпосылки, старых персонажей и события, которые можно использовать для написания книги о Первом законе, но это также большой груз, который нужно нести, много вещей, которые нужно сделать правильно, много текста, который нужно проверить. И много ожиданий от читателей, которые хотят продолжения той или иной сюжетной линии, вознаграждения того или иного рода. Определенно есть свобода в том, чтобы начать что-то совершенно новое, особенно то, что должно быть эпизодическим и не особенно связным. Я едва осмеливаюсь сказать слово «весело» , но это было то, к чему я стремился.
[GdM] Вы упомянули, что называть мир Дьяволов «альтернативной историей — это слишком высокомерно». Это «глупая версия нашего мира». Насколько весело было это писать? Вы искали конкретные исторические события, чтобы ниспровергнуть их, или вы просто бросали любые идеи, которые приходили вам в голову, и смотрели, что прилипнет к пресловутой стене?
[JA] Новые книги всегда забавны на какое-то время — великолепие новых возможностей, эксперименты с новыми персонажами, но я обнаруживаю, что примерно на четверти пути они снова начинают становиться работой. Затем следует долгая работа над черновиком, часто с проклинанием бога и желанием Рагнарёка и объявлением своей карьеры всем, кто готов слушать, и только к концу вы начинаете получать удовольствие обратно. Затем редактирование и пересмотр, наблюдение за тем, как все это складывается воедино, — вот где начинается веселье. Я всегда был писателем, больше сосредоточенным на персонажах, чем на мире, и идея с Дьяволами на самом деле заключалась в том, чтобы сделать мир настолько расплывчатым и непродуманным, насколько это возможно. Это противоположность щепетильному построению мира со списками дат и тщательно нарисованными картами. Я хочу, чтобы мир ощущался как смутный лихорадочный сон, на фоне которого персонажи и события взрываются с удвоенной силой…
[GdM] Вы упомянули о сознательном стремлении включить больше женских точек зрения в свою работу. Как это намерение проявилось в «Дьяволах» и как оно повлияло на историю?
[JA] Трилогия «Первый закон» была, конечно, очень мужского плана. Я горжусь женскими персонажами в ней, но их не так много. Нет ничего плохого в том, чтобы писать о мужчинах, и для мужчины это автоматический вариант, но в целом я не вижу особых недостатков в большем разнообразии в актерском составе — разные взгляды, разные проблемы, разные типы отношений. Это просто помогает миру казаться более ярким, обжитым и, ну, реальным. В реальном мире много женщин, в конце концов. Как и в средневековом мире. Часто совершающих странные, неожиданные, интересные вещи. Что произойдет, если вы поставите женщину на роль, которую вы могли бы ожидать, по умолчанию, от мужчины? Так что в случае с «Дьяволами» я сделал фигуру Спасителя женщиной. Женщина-Спаситель, следовательно, женское священство, женщины-кардиналы Макиавелли, десятилетняя девочка в роли Папы. Центральный актерский состав довольно равномерно разделен, и поскольку они, знаете ли, настоящие монстры, вы получаете все типы. Есть несколько классически женственных женщин, как придворная par excellence леди Севера, но также в некотором смысле и очень мужественные, как взрывоопасно жестокий и агрессивно сексуальный оборотень Вигга. Есть несколько очень мужественных мужчин, как седой воин Якоб из Торна, а также несколько вполне женственных, как монах-затворник брат Диас. Для меня это просто делает гобелен более богатым и разнообразным.
[GdM] «Дьяволы» известны своим черным юмором, как и большинство ваших работ. Как вы сбалансировали комедийные элементы и мрачные аспекты повествования?
[JA] Я не знаю, нужно ли здесь много баланса. Мой подход всегда был таким: никогда не бывает плохого времени, чтобы быть смешным, и никогда не бывает плохого времени, чтобы быть ужасающим. Часто эти два фактора работают лучше всего, когда они находятся друг против друга, в одной и той же сцене. Как свет и тень на картине, они только усиливают друг друга. Когда вы редактируете и пересматриваете, вы, очевидно, дорабатываете вещи, чтобы придать сцене нужный тон, но часто это просто вопрос суждения, тайминга и сокращения материала, чтобы сделать ее максимально впечатляющей. Очень редко я думаю — хм, мне нужно сделать эту сцену менее смешной. Кому это нужно?
[GdM] В «Дьяволах» есть персонажи, напоминающие классических персонажей ужасов, таких как вампиры, оборотни и эльфы. Что побудило вас интегрировать эти архетипы в свою историю, и как вы подошли к тому, чтобы сделать их уникальными для вашего мира?
[JA] Люди часто чествуют оригинальность как некое абсолютное благо, но я всегда чувствовал, что немного ее имеет большое значение. Мне всегда нравились истории вроде «Непрощенного», который по-новому смотрит на какой-то очень классический, любимый жанр и служит как прекрасным примером формы, так и комментарием к ней одновременно. Это был действительно подход к фэнтези, который я использовал в «Первом законе». Так что в «Дьяволах», в которых, очевидно, есть некоторые элементы ужасов, сосредоточенных на группе монстров, я хотел включить классику. Учтивый вампир, неконтролируемый оборотень, ухмыляющийся маг. Эти вещи становятся архетипами, потому что они работают. Все дело в применении, на самом деле.
[GdM] Какого из главных героев — Виггу, Санни, Баррона, Рикарда, Бальтазара, Якоба или Батиста — вам было интереснее всего писать? Что было самым сложным?
[JA] Ну, все они предлагают разные задачи и служат разным целям. Это как ингредиенты в торте — проект не работает без всех элементов. Но я обычно нахожу персонажей с очень сильной, но довольно однозначным характером, которые часто не несут большую часть сюжета на своих плечах, легко прописывать, в то время как те, кто больше в центре событий и, следовательно, направляют сюжет и, возможно, меняются со временем, сами по себе являются более сложными. Так что Виггу было очень весело писать, конечно. Но затем она работает из-за контрастов и взаимодействий с другими. Вам нужно несколько больше «нормальных» людей, с которыми она могла бы столкнуться. И убить.
[GdM] Если бы вы, наш сеньор и лорд Гримдарк, могли даровать почетный титул герцога/герцогини Гримдарка другому писателю, кто бы это был и почему?
[JA] О, такие титулы никогда не могут быть дарованы, их можно только завоевать самому, желательно стоя на вершине горы черепов.
[GdM] Кого бы вы выбрали, если бы могли сотрудничать с любым автором, живым или мертвым? Какую книгу вы бы написали вместе?
[JA] В последнее время я довольно много работаю в сфере кино и телевидения, и эти проекты по своей природе являются сотрудничеством с целым ансамблем разных талантливых людей того или иного рода. В таком способе работы есть много вознаграждения. Многому можно научиться, много идей для усвоения, и иногда здорово быть частью чего-то большего. Но я думаю, что эта работа удовлетворяет мою потребность в сотрудничестве, и есть также разочарования. Иногда здорово иметь последнее слово и не идти на компромиссы. Так что, хотя я люблю работать с редакторами, написание художественной литературы для меня действительно очень личное дело — не могу представить, что я делаю это с кем-то другим. Хотя, очевидно, мертвый писатель не будет предлагать много критики...
Это интервью впервые было опубликовано в журнале Grimdark Magazine.
|
–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"
|
|
цитировать