цитата

    пролог      'Великолепно! Просто великолепно! — Дэниэл рассеянно взглянул на свое сопровождение. — Н-да слово-то какое, сопровождение! Конвой это и ничего более. Конвой, предназначенный для того, чтобы Его высочество, принц Дэниэл, не сбежал от уготованной ему чести. Хотя их предосторожности напрасны. Некуда ему бежать, да и сил на побег у него уже не осталось. Полуденная жара вымотала его до предела'.
     Вот уже несколько дней погода, словно в насмешку, радовала путешественников ясными днями, и в голой степи негде было укрыться от всепроницающего жара солнечных лучей. Пыль, поднимаемая копытами лошадей, лезла в глаза и мешала нормально дышать. Дениэл ненавидел жару. От нее у него болела голова, и ломило кости. С большим удовольствием он согласился бы оказаться запертым в подвале замка своего отца, чем изо дня в день наблюдать высохшую траву вокруг и физиономию советника Агрока перед собой. Но у него не было выбора. Он ехал умирать и ничего не мог с этим поделать.
    Ироничная улыбка исказила безупречно очерченные губы принца. Король, его отец, как всегда выбрал наиболее зрелищный способ устранить препятствие со своего пути. Только его воображение могло предложить такое: ведьма, требующая жертву! Оригинально, нечего сказать... Дэниэл глубоко вздохнул. 'Спокойствие, — напомнил он себе. — Тебе нельзя показывать свой страх этим шакалам. Достоинство — это все, что у тебя осталось, и если придворные твоего отца не смогли сломать тебя за двенадцать лет, которые ты провел во дворце, то ожидание смерти тем более не должно тебя волновать. Это освобождение, которое ты так долго ждал'.
     Хриплый крик вернул его к действительности. Подняв голову, принц увидел, что они уже подъехали к границе королевства. Старая крепость, бывшая когда-то пограничным фортом на южной границе страны, теперь скалилась на проезжающих мимо людей пустыми проемами окон. Еще один наглядный пример 'мудрой' политики его отца. 'Пора'. — Дэниэл заставил свое лицо превратиться в непроницаемую маску. Ему удалось сделать это почти без усилий, сказывалась долгая практика. Глядя на невысокого юношу, неподвижно застывшего в седле, никто бы не догадался, что в глубине души он дрожит от едва сдерживаемого ужаса. Красивое, бледное лицо оставалось бесстрастным, черные, миндалевидные глаза смотрели жестко, насмешливо.
    — Советник Агрок, не соблаговолите ли вы сообщить мне причину нашей внезапной остановки? — в мягком, мелодичном голосе принца звенел лед.
    Агрок невольно вздрогнул, услышав этот спокойный, бесстрастный голос. 'Проклятый мальчишка, ничем его не проймешь!' — подумал с ненавистью советник. В глубине души он надеялся, что хотя бы сейчас, перед собственной смертью, второй сын короля растеряет всю свою самоуверенность и превратится в хнычущее ничтожество, униженно умоляющее своих палачей сохранить ему жизнь. Но нет. Даже теперь в глазах этого ублюдка, нет ни капли страха или отчаяния. Насмешливо вздернув бровь, он рассматривает его, советника короля, как какое-нибудь мелкое насекомое. Взревев от внезапно нахлынувшей ярости, Агрок выхватил меч, каким-то краешком сознания отметив, что даже сейчас проклятый мальчишка не дрогнул и не моргнул, глядя, как оружие опускается на него.
     Дэниэл заставил себя сидеть неподвижно. Все о чем он мог в этот момент думать, сосредоточилось на лезвии опускающегося клинка. 'Только бы не сорваться! Осталось совсем немного, и я буду свободен...' Мир вспыхнул алым, и сознание юноши поглотила тьма.
    Советник Агрок наклонился и вытер меч о камзол принца. Кровь была едва видна на ярко-алой ткани. Цвет королевского дома прекрасно скрывал следы преступления. Сопровождающие из купеческих гильдий, ехавшие в некотором отдалении, как и подобает представителям более низкого сословия в присутствии члена королевской семьи и высшего дворянства, так ничего и не заподозрили. Они приняли как должное, что кортеж неожиданно повернул назад. А советник короля объявил им, что принца, по его требованию, оставили наедине с судьбой.
    Агрок был доволен. Он безупречно выполнил приказ своего повелителя и, к тому же, доставил себе несказанное удовольствие, наконец, сумев отомстить этому заносчивому юнцу, который никогда не знал своего места.