- Темп повествования сразу же провисает, персонажи как бы становятся вполоборота к зрителю и начинает подробно излагать предысторию, чередуя с подробным озвучиванием своих размышлений. Причем там к ним присоединяется автор, постоянно вставляя поясняющие реплики (общее впечатление от разыгрываемого специально для зрителя спектакля усиливается из-за того, что мотивы персонажей не показываются, а почти всегда проговариваются авторским текстом). При этом на "сцене" никаких декораций кроме табличек "селение туземцев", "причудливая гора", "огороды", "сакля" нет (там дальше идет небольшая ремарка, что Таня любит использовать устаревшие слова и выражения, но "сакля" мелькает в авторском тексте и никаких пояснений о ее внешнем виде не дается, что на мой взгляд не слишком удачная идея).
- Дальше на сцену выходит команда звездолета и манера повествования уходит еще дальше в прошлое, где любознательному читателю излагали научно-популярные лекции через хор похожих на говорящие головы персонажей. Понятно, что это очень удобный и самый малозатратный в плане времени способ изложить читателю в лоб всю необходимую информацию, но, по-моему, не самый удачный в плане художественной ценности и читательского восприятия. Учитывая, что никаких декораций на "сцене" так и не появилось — так и просто скучный, несмотря на то, что следить за развитием сюжета очень интересно (рискну сравнить с просмотром фильма с закрытыми глазами). К тому же персонажи тоже малоотличимы друг от друга, и автор ничем читателю не помогает кроме расстановки имен, которые несмотря на краткое описание всего экипажа в начале все равно у меня никак не привязывались к репликам (слишком много людей, слишком мало между ними различий в прямой речи). Вот что действительно хорошо сделано — это играющее в конце описание экипажа, честно сообщена вся нужная для читателя информация, поэтому завершающий эпизод "лекция на борту звездолета" фраза вызвала положительные эмоции от участия в разрешении загадки туземцев.
- Финальный эпизод напомнил про технику пересмотра жизни у Кастанеды, когда мрачному богу-проводнику в иной мир скармливают вместо себя слипшийся ком собранных за всю жизнь эмоций, чтобы иметь возможность прошмыгнуть мимо него живым. С другой стороны развязка вызывают неизбежные ассоциации с очередным вариантом райских кущ, где обитателю пусть и знакомы с понятием греха, но имеют возможность не откладывая его до посмертного существования искупить. Герой отказывается от казалось бы выгодного предложения. Что это — трусость из-за того, что не дают стопроцентных гарантий "отпущения грехов" после болезненного повторного проживания всех полузабытых трудностей и несчастий (ранее подчеркивается, что несмотря на внешнюю схожесть у аборигенов есть существенные отличия от землян)? Не думаю — как мне показалось, Чэн просто не считает себя достойным, он видит себя в роли прокравшегося в храм вора застывшего над пачкой индульгенций (рассуждения про незнакомство туземцев с обманом, как мне показалось, должны намекнуть, что они с точки зрения автора еще остались одной ногой в безгрешном райском существовании в отличие от землян).
- Немного смутило, что в будущем почему-то исчезла возможность видео-/аудиозаписи превосходящей на пару порядков по всем параметрам любые иные методы фиксации и персонажи подобно героям приключенческой прозы начала прошлого века все на карандашик берут. Может это конечно элементы намеренной стилизации (фразы про художника позволяют заподозрить), но на мой вкус смотрится все равно дико.