|
Вот получившееся:
Каждое новое поколение считает родителей если уж не совсем троглодитами, то, по крайней мере, людьми замшелыми и недалёкими. Что говорить о дедах. Так молодой волк, войдя в силу, оценивающе поглядывает на своего отца, вожака стаи. Прикидывая — не пора ли старику на покой? Не ослабли ли лапы? Не провисло ли брюхо? Шерсть не поседела ли и не начинает ли вылазить? И не пришло ли время вгрызться зубами в отеческое горло. При этом совсем не берет в расчет деда. Удел стариков — уступать дорогу молодым. Добровольно. Старики, противящиеся своему предназначению, есть злостные вредители, подлежащие санации. Мало кто из молодых да ранних вспоминает при этом, что молодость не вечна, силы не беспредельны — и чуть погодя дорогу придётся освобождать уже тебе.
Иоганн Шульц всегда помнил: Не тот враг, что выступает навстречу с открытым забралом, гремя оружием и блестя доспехом. Главный враг спрятался далеко в тылу, приняв вид безобидного пенсионера- основателя (с блокирующим пакетом акций). Или мельтешит прямо перед глазами услужливым секретарем, или маячит старшим программной группы, в силу самой специфики допущенный главных тайн.
Поэтому отец-основатель фирмы, тот самый, с блокирующим пакетом акций, неожиданно обнаружил, что не заметил прошедшую совсем недавно эмиссию. Наверное, не глядя подписал документы. Бывает. Так или иначе, но слово его перестало быть определяющим в политике Etisalat. А потом вообще потеряло значение.
Поэтому доверенный секретарь внезапно стал начальником отдела в периферийном секторе компании. В миг удачи, когда до желанного приза полшага — резкий и неожиданный перевод. Коллега, приятель из приятелей, на просьбу прояснить ситуацию, замолвить словечко, отвечает: «Не вопрос, старик» — и не звонит больше никогда. Хорошее, надёжное место с достойным окладом денежного содержания — не более.
Поэтому старшие программисты менялись и тасовались, как карты в колоде, когда игра идет по-крупному, сизый дым повис над столом — и ни одна сволочь не решается передёрнуть! Ведь у каждого из игроков в рукавах — не тузы, но револьверы за брючными ремнями. Плохо карте, скинутой в снос. Учитывая, что никто не спрашивает их о политике и не советуется по поводу принятых решений.
Поэтому Иоганн Шульц стал сначала главным, а потом и единственным человеком, определяющим политику Etisalat. И ни один скользкий проныра и ни один многоумный карьерист и интриган близко не смел подойти к грани, за которой только Иоганн Шульц. Где только его решение и его ответственность.
Поэтому золоченый шпиль главного офиса Etisalat доминирует над центром Берлина. Не все, проезжающие или проходящие мимо знают, чем занята Etisalat, но всем видно — что она из себя представляет.
Поэтому, когда главный эскулап, поставленный следить за руководящим организмом, приплёлся, ежась, морщась и вибрируя, зажимая подмышкой пачку листов с результатами последних анализов, Иоганн Шульц был уже готов. «Да, да, конечно. Спасибо , что были откровенны со мной. Дорогого стоит. Нет. Нет. Никого извещать пока не будем. А теперь я прошу оставить меня одного». Неоперабельный рак четвертой степени. Два месяца жизни. Это очень много, когда знаешь: что, как и в какой последовательности.
Шульц по первой профессии и по призванию был программист. Нет. Выразиться так — значит не сказать ничего. Он был Программист. Не из тех кодировщиков, что ваяют паровозы ради свистка и мосты ради дорожной разметки. Использовать гигантские объектные библиотеки — не великая доблесть. Шульц, умея всё то же, что и любой бакалавр — выпускник образовательных фабрик, мог гораздо больше. И самой лучшей средой разработки считал шестнадцатеричный битовый редактор.
Всё, всё уже было сделано к приходу эскулапа. На распределенных сетевых хранилищах, на закрытых серверах крупнейших корпораций, везде, куда имел доступ Etisalat — появились небольшие изолированные, необнаружимые обычными средствами области дискового, оптического, облачного — неважно — пространства, куда постоянной рекой лилась информация с простым названием Иоганн Шульц. Его память, его размышления по поводу и без, снимаемые ежедневно, ежечасно и ежеминутно хитроумным оборудованием, о котором не знал вибрирующий эскулап. Что правильно, ведь узнай он о таком — пришлось бы искать нового ответственного за организм.
Заранее, задолго до врачебного визита Шульц начал эту работу. Ведь уходить рано или поздно придётся. Он уйдет, не ему спорить с природой — но и останется, ведь не природе спорить с ним!
А для того, чтобы не только правильно УЙТИ, но и быть готовым ВЕРНУТЬСЯ — был задуман проект «Грааль». Несколько специальным образом изданных книг, десяток статей в узкоспециализированных журналах, пара докладов на компьютерных конференциях, прочитанных видными специалистами. Прочитанных вместо своих, прочувствованных и выстраданных текстов. Эти статьи можно опубликовать и потом, но доклады были привязаны ко времени и месту. Все только для того, чтобы заинтересовать, исподволь подтолкнуть к нужной теме тех пять — шесть человек в мире, кто мог не только понять и заинтересоваться, но и сделать.
Заинтересовались трое. Одного Шульц смог переманить к себе, двое других строили из себя патриотов. Как жаль, что переманил он не лучшего! Слишком властолюбивого, что показалось поначалу целеустремленностью. Слишком капризного и невыдержанного, что было принято за твердость характера и бескомпромиссность. Слишком, слишком, слишком...
Развязка наступила незапланированно быстро. Когда ржавый нож гастарбайтера Петровича вошел в тело Иоганна Шульца, встроенный в тело Шульца чип подал короткий кодированный сигнал. Повинуясь этой цифровой последовательности, на центральном сервере Etisalat запустился загрузочный модуль, принятый было сторожевыми программами за вирус. Запустился и пропал. Зато в вирте Etisalat возник новый аватар, не представляющий никого, кроме себя, и еще, чуть-чуть, из сентиментальных соображений — Иоганна Шульца. Хотя сентиментальные соображения мало применимы к холодного электронному рассудку, свободному от диктата гормонов и медиаторов.
«Иоганн Шульц», пробудившись, окинул разумом окружающую действительность и принялся спокойно ждать, когда явятся гости и принесут тот подарок, ради которого единственно стоило жить и умереть на топчане в грязной ночлежке.
- Делиться надо, — произнес ласково седовласый невысокий мужчина, в дымчатых очках, появившийся внезапно перед Семеном и Андреем, стоило им только проникнуть в особо защищенный регион, — А как вы думали?
На последнем абзаце я ни в коем случае не настаиваю. Но не смог удержаться и не вспомнить этого человека!
|
цитировать
Они потом становятся основными и главными
временами, кажется, а может это так и есть, что некоторые моменты должны были упоминаться раньше, а некоторые нет.Но, в любом случае, будь это целиком мой рассказ, то при редактуре я бы вот те эпизоды, о которых я упоминал, вставил в другие места. Чиста моя ИМХА!)))
