|
итак последняя, заключительная часть увлекательного рассказа.
прошу извинить за задержку, за вольную трактовку персонажей, за (возможно) "слитую" концовку...
- Ну чего, Леха? Страшно? — Иван-Сергей подмигнул, вскочил, вскинул автомат-близнец того, что сжимал Алекс.
Тяжелая гулкая очередь оглушила Штернера, заставила замереть и вжаться в стену, прикрывая уши руками.
- Mein Gott!!! — заскулил он.
- Не, Леха, С нами Бог надо говорить, с нами он!
Иван-Сергей дострелял магазин и ушел влево, прячась за массивной стеной.
- Всего второй раз планеты сходятся так, что он может попытаться опять дочитать! Два раза я остановил, третий не уверен, что смогу один. Их там много, как только смог поднять? Любишь Родину, Лех? — закричал «партизан».
Вместо ответа Алекс... или уже больше Леха?.. поднялся на ватных ногах и, выставив в проем автомат, нажал на курок.
Ничего не произошло.
Алекс недоуменно уставился на мертвое оружие в руках. И тут же полетел на землю сбитый тяжелым телом Сергея-Ивана.
- Не ты точно русский, потому что дурак набитый! Ползунок передвинь хотя бы, прежде чем на смерть геройскую собрался! — прохрипел «партизан».
Заглушая все вокруг застрекотали автоматы, визг рикошетов и клубы пыли заполнили комнатку. Странный знакомец сумрачно ругался сквозь зубы, шаря по карману бушлата, выуживая и заменяя круглую коробку ппш-авского магазина.
Леха спихнул с себя «партизана» сдвинул предохранитель, дождался когда выстрелов станет поменьше, поднялся и принялся стрелять. ППШ в руках дрыгался и лягался словно лошадь, попасть в кого-то так — не видя ничего и пугаясь выстрелов — можно было только чудом, но тем не менее уши уловили несколько вскриков боли и истошный собачий визг. Он попал. Автомат замолчал и Леха нырнул под подоконник.
- Ну ты погляди, — покачал головой Иван-Сергей, — на ко вот еще один.
И протянул Одоевскому два кругляша. Сам же ловко, на четвереньках, пополз куда-то в другую комнату и вскоре Леха расслышал треск русского автомата .
Потом Леха бегал по комнатам и стрелял, высовываясь в попадающиеся окна, стрелял понемногу, стараясь беречь патроны. Вроде попал еще в кого-то, сам пребольно навернулся, расквасив нос о деревянный приклад ППШ. Весь в вековой известковой пыли, с разводами крови на рукаве куртки он совсем не понимал себя, но знал — так надо! Он русский! Тут его корни! И что? Рад бы был не верить в происходящее, но черт, как больно локоть!
И вдруг все как-то разом прекратилось. Замолчали автоматы, перестали визжать собаки, и лишь глухота в ушах и оседающая известка напоминала о бое.
- Леха, все! — расслышал он сквозь шум, — Я подстрелил его! Опять!
Голос доносился вроде бы с улицы, и Леха понадеявшись на авось выглянул наружу. Одним глазом. Иван-Сергей махнул ему рукой — выходи, все, правда все! Одоевский доковылял до лестницы, спустился, минутку постоял ориентируясь в недрах огромной усадьбы. Выход должен быть...там.
- Узнаешь рожу? — спросил Иван-Сергей, когда Леха добрел до него.
На земле у ног «партизана» лежал рыжебородый. Отто Раус Нойманн, убитый давным давно на этом же месте. Серая немецкая униформа, две молнии в петлицах, странный шеврон на рукаве.
- Аненербе, — с ненавистью сплюнул Сергей-Иван, проследив за взглядом — Ладно, помогай!
Он ухватил немца за руки и кивнул — ноги твои.
- Зачем? — удивился Леха.
- Надо убрать отсюда, — пояснил партизан.
Пока они тащили архивариуса Одоевский еще раз поразился — больше ни одного тела, ни человека, ни собаки, не встретилось.
- Призраки они, потому что, — отозвался на вопрос Иван-Сергей, — Только этот вот настоящий. Он их и вызвал, не знаю правда как. А убить они могли нас могли вполне по настоящему, так что даже не думай. Вон на стенки посмотри.
Стены по пути и впрямь оказались все сплошь в пулевых оспинах. Чудом цепляющиеся кое где за камень сгнившие обломки косяков и оконных рам, усеивали серой, выбитой свинцовыми конусами, трухой пол.
Они затащили немца на второй этаж, пронесли в дальнее левое крыло, и бросили на пол в маленькой комнатке без окон, сквозь дыру в потолке свет с трудом попадал в нее.
- Садись, отдохнем, — предложил «партизан».- Вертай как взад автомат, не твое имущество!
Леха послушно протянул оружие.
Едва Иван-Сергей взял автомат, как в комнатке стало хоть глаз коли, по углам разом зажглись толстые свечи, потянуло странным запахом. Если бы Леха так не устал, и столько уже за сегодня не увидал, то непременно ужаснулся бы. А так, ну захолонуло сердце, ну покрылся холодным потом.
С Иваном-Сергеем приключилась очередная метаоморфоза: лицо его вытянулось, нос хищно заострился, черная борода легла на грудь. Тусклое дуло автомата смотрело в лицо Лехе.
- Да, потомок древнего рода, ты все правильно думаешь, — зловеще проговорил Иван, — Это действительно я.
- Зачем тебе я? — Леха шарил по полу пытаясь отыскать хоть какое-то оружие.
- Ни один мертвый не в состоянии прочитать руны, неужели не ясно? — закричал Иван. — Ты прочтешь их для меня! Только для меня, и тогда...
- А он? — Одоевский пнул мертвого архивариуса.
- Жертвенная кровь, фриц сгодится хотя бы для этого!
Леха посмотрел по сторонам: в дальнем углу, в обрамлении полукругом стоящих свечей, высилась плита, красноватыми прожилками на ее шершавой коже вспухли неровные резы рун. Леха... или Алекс всмотрелся в багровые пульсирующие письмена. Он знал их! Он мог прочитать! Будто специально выбрав давным-давно в университете курс древнеисландского, Алекс знал как читать! Черт! Неужели...
Ну конечно, он вспомнил пухлое досье на себя, неужели про это они забудут.
- Если я прочитаю золотой змей из моря...
- Хватит болтать чепуху! — оборвал Грозный. — Или читаешь, или я прострелю тебе для начала ногу. Поверь мне, я многих убил... Я сына убил, чтобы разгадать тайну этих рун. И будь уверен, еще готов стольких же... так что про тебя даже речи не идет!
Шутки и в самом деле кончились.
Алекс-Леха приблизился к плите и несколько минут внимательно всматривался в письмена.
- Я помню почти каждую, так что не вздумай меня обмануть! — предупредил Иван.
Леха-Алекс вздохнул и сказал.
- Тебе нужно намазать руки кровью и встать касаясь ими плиты.
- Ты прав, русский немец, — кивнул Иван головой, — так говорят первые руны...
Он наклонился к убитому Отто Нойманну и принялся разрывать на нем одежду, у раны, пытаясь добраться до незастывшей еще алой жидкости жизни. Алекс-Леха, до этого стоявший замерев словно статуя, как можно быстрее наклонился, схватил с пола кусок камня, вывалившийся из стены, в два прыжка подскочил к немертвому царю и с силой опустил импровизированную оружие на голову Ивана Грозного, прямо на удивленно распахнутые и неверяще глядящие на него глаза.
Иван-Сергей-Васильевич-Анатольевич, прозванный за свою жестокость «Грозный», великий и ужасный русский самодержец мешком повалился на немецкого архивариуса. Свежий ветер ворвался в стылую атмосферу, разгоняя сладковатый прелый запах, а заодно и липкую мглу, заполнившую тесное пространство.
- Хрен вам золотого змея, — пробурчал Одоевский.
Он подошел к плите, ногами расшвырял коптящие свечи, наклонился и попытался поднять шершавую пугающую его до полусмерти плиту. Из глаз брызнули слезы, а на руках затрещали нетренированные мышцы: весила глыба килограмм сто, не меньше. Но Леха упорно, закусив губу, тянул ее вверх, перевалил на грудь, хватаясь поудобнее. А затем, шатаясь и матерясь потащил холодный камень в дверь и дальше — к окну. Напрягся, закинул на подоконник, жалобно хрустнувший под тяжестью.
Леха выглянул наружу. Отлично, внизу, прямо под окном валялся гигантский валун. Алекс прикинул, прицелился и столкнул чудесную плиту вниз.
Тишина загрохотала, пустота космоса опрокинулась, тьма вспыхнула.
Он открыл глаза и недоуменно уставился на склонившуюся над ним девушку.
- Вам плохо? — спросила та.
- Где я? — Алекс, словно неочнувшийся ото сна, никак не мог «въехать» в происходящее.
Девушка улыбнулась.
- Вы по прежнему в самолете летящий по рейсу Москва-Франкфурт, высота полета нормальная. Принести вам кофе?
- Нет, спасибо, — замотал головой Алекс.
Стюардесса еще раз улыбнулась и пошла дальше по проходу. Ух ты, и вправду самолет. Штернер на всякий случай ущипнул себя за щеку и потрогал обивку сидений. Настоящее. Все настоящее!
А... Что же? Неужто.. вот странный сон. Штернер улыбнулся и тут же скривился — нос болезненно отозвался на гримасу.
О, черт! Так все-таки было?
Штернер судорожно зашарил по карманам куртки, полез в один и с удивлением извлек оттуда коробочку. Открыл — земля. И записка — «Земля с погоста. с.Черемицыно. Освящ.дьяконом Андроном». О, ччч... Мой Бог!
Так выходит? Или нет? Или?
Штернер закрыл глаза. Съездил в Россию? Все, хорош, больше сюда ни ногой! Так и дураком стать недолго, не поездка, а не пойми что! Все перемешалось в голове: сон, явь, навь и и правь... Может водка всему виной? Ну та, которую они с... кем-то там пили? Может. Все — ни ногой!
Алекс Штернер летел домой, к сосискам, футболу и надежному дому, без приключений, опасностей и чудес. Он не собирался больше никогда возвращаться в Россию. Никогда!
Леха Одоевский летел непонятно куда и непонятно зачем. Но знал — скоро он сюда вернется. Очень скоро. На Родину. Домой.
Как видите, еще на один круг вполне можно было бы расписаться всем :)
|
цитировать
Отрывок просто блеск.
