Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы test.fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...293 294 295 296 297...318 319 320 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

авторитет

13 марта 00:36

цитировать | [ ]

ПРОЩАНИЕ С ЭЛЕГИЯМИ

Прощайте, миленькие бредни
И мой почтенный идеал!
Не первый я, не я последний
Вас и творил и прославлял,
Но первый я вас разгадал.
Мне будет сладко и утешно
В другие годы вас читать,
Мой жар безумный и безгрешной —
Мою любовь воспоминать;
Тогда с улыбкою унылой
На ваши строки посмотрю
И молвлю: господи помилуй!
И тихо книгу затворю.
1824 Николай Языков

авторитет

13 марта 18:47

цитировать | [ ]

Владимир Высоцкий

Он вышел — зал взбесился. На мгновенье
Пришла в согласье инструментов рать.
Пал пианист на стул и мановенья
Волшебной трости начал ожидать.

Два первых ряда отделяли ленты —
Для свиты, для вельмож, для короля.
Лениво пререкались инструменты,
За первой скрипкой повторяя: "ля".

Настраивались нехотя и хитро,
Друг друга зная издавна до йот.
Поскрипывали старые пюпитры,
На плечи принимая груды нот.

Стоял рояль на возвышенье в центре,
Как чёрный раб, покорный злой судьбе.
Он знал, что будет главным на концерте,
Он взгляды всех приковывал к себе.

И, смутно отражаясь в чёрном теле,
Как два соглядатая, изнутри,
Из чёрной лакированной панели
Следили за маэстро фонари.

В холодном чреве вены струн набухли —
В них звук томился, пауза долга...
И взмыла вверх рояля крышка — будто
Танцовщица разделась донага.

Рука маэстро над землёй застыла,
И пианист подавленно притих.
Клавиатура пальцы ощутила
И поддалась настойчивости их.

Минор мажору портил настроенье,
А тот его упрямо повышал.
Басовый ключ, спасая положенье,
Гармониями ссору заглушал,

У нот шёл спор о смысле интервала,
И вот одноголосия жрецы
Кричали: "В унисоне все начала!
В октаве все начала и концы!"

И возмущались грубые бемоли,
Негодовал изломанный диез:
Зачем, зачем вульгарные триоли
Врываются в изящный экосез!

Низы стремились выбиться в икары,
В верха — их вечно манит высота,
Но мудрые и трезвые бекары
Всех возвращали на свои места.

Склоняясь к пульту, как к военным картам,
Войсками дирижёр повелевал,
Своим резервам — терциям и квартам —
Смертельные приказы отдавал.

И чёрный лак потрескался от боли,
Взвились смычки штыками над толпой
И, не жалея сил и канифоли,
Осуществили смычку со струной.

Тонули мягко клавиши вселенной,
Решив, что их ласкают, а не бьют.
Подумать только: для ленивой левой
Шопен писал Двенадцатый этюд!

Тончали струны под смычком, дымились,
Медь плавилась на сомкнутых губах.
Ударные на мир ожесточились —
У них в руках звучал жестоко Бах.

Уже над грифом пальцы коченели,
На чьей-то деке трещина, как нить:
Так много звука из виолончели
Отверстия не в силах пропустить.

Как кулаки в сумбурной дикой драке,
Взлетали вверх манжеты в темноте,
Какие-то таинственные знаки
Концы смычков чертили в пустоте.

И, зубы клавиш обнажив в улыбке,
Рояль смотрел, как он его терзал.
И слёзы пролились из первой скрипки
И незаметно затопили зал.

Рояль терпел побои, лез из кожи,
Звучала в нём, дрожала в нём мольба,
Но господин, не замечая дрожи,
Красиво мучил чёрного раба.

Вот разошлись смычковые — картинно
Виновников маэстро наказал,
И с пятой вольты слив всех воедино,
Он продолжал нашествие на зал.

1972

авторитет

14 марта 00:22

цитировать | [ ]

ПРОЩАНИЕ СЛОВ

По всей вселенной сквозняк ужасный
Пусто́ты до́мы пронзают сквозь
Мой шато валок устой опасный
Не трахнусь пусто пока авось
Вот пустогрезой пустот распутных
Восходят до́мы кричащей кручей
Маячат домы средь долов мутных
И город снится гнетущей тучей
Она – мана, вдруг туман вода
Везде немножечко продувает
И протянулися провода
Всем спешно сплетни передавая
Тень бледнотелого телефона
Спасла от ужаса нежных урн
Хоть трубка косная злей пифона
Но я держусь (не вися) за шнур.
Среди трезвона тредлинный сон
Стаканчик чаю и в нём лимон
Я за кулисами куст в пыли
Да вдруг директор театра рёк
Куда зашли посмотри издали
А лезть за сцену какой же прок
Да хорошо коли есть кулисы
Спасут смолчат о пустот позоре
Но все кулисы изгрызли крысы
Про них написано в Ревизоре.
Подобны связке гнилых грибов
Слова на проволоку и нанизаны
А прежде город на тверди слов
Висел как занавес на карнизе.
1917 Роман Якобсон

авторитет

14 марта 13:13

цитировать | [ ]

Анастасия Горнунг

* * *
За окном сгустились тени,
Алый свет погас.
Кот мне вспрыгнул на колени,
Щурит жёлтый глаз.
Ветер дернул половицей,
Свистнул, заскрипел,
Зимний сумрак синей птицей
В мой покой влетел.
Кто там медлит у порога,
Где-то позади?
Если это ты, Тревога? -
Что же, подойди!
1921

гранд-мастер

14 марта 22:10

цитировать | [ ]

* * *

Слово «нервный» сравнительно поздно
Появилось у нас в словаре
У некрасовской музы нервозной
В петербургском промозглом дворе.
Даже лошадь нервически скоро
В его желчном трехсложнике шла,
Разночинная пылкая ссора
И в любви его темой была.
Крупный счет от модистки, и слезы,
И больной, истерический смех.
Исторически эти неврозы
Объясняются болью за всех,
Переломным сознаньем и бытом.
Эту нервность, и бледность, и пыл,
Что неведомы сильным и сытым,
Позже в женщинах Чехов ценил,
Меж двух зол это зло выбирая,
Если помните… ветер в полях,
Коврин, Таня, в саду дымовая
Горечь, слезы и черный монах.
А теперь и представить не в силах
Ровной жизни и мирной любви.
Что однажды блеснуло в чернилах,
То навеки осталось в крови.
Всех еще мы не знаем резервов,
Что еще обнаружат, бог весть,
Но спроси нас: — Нельзя ли без нервов?
— Как без нервов, когда они есть! —
Наши ссоры. Проклятые тряпки.
Сколько денег в июне ушло!
— Ты припомнил бы мне еще тапки.
— Ведь девятое только число, —

Это жизнь? Между прочим, и это.
И не самое худшее в ней.
Это жизнь, это душное лето,
Это шорох густых тополей,
Это гулкое хлопанье двери,
Это счастья неприбранный вид,
Это, кроме высоких материй,
То, что мучает всех и роднит.

1976
Александр Кушнер

авторитет

15 марта 00:31

цитировать | [ ]

          * * *

          Проснись, дитя мое, проснись
          От сладких снов и грез!
          Венец готов -- тебе сплетен
          Венок колючих роз.

          Спеши ж в тот город роковой
          Где, как безумный бред,
          Проходят дни, бегут года:
          Без боли -- счастья нет!

          Спеши бороться, и страдать,
          И пламенно любить,
          И жертвой жертвы не считать,
          И лишь для жертвы жить!

          Но светел будет твой венец
          Из перлов тайных слез...
          Проснись, дитя мое, проснись
          От сладких снов и грез!
               Август 1883 Пётр Якубович

авторитет

15 марта 11:17

цитировать | [ ]

...Это шорох густых тополей,..
1976
              Александр Кушнер

Андрей Белый
ПЕРЕД СТАРОЙ КАРТИНОЙ

Кресла,
Чехлы,
Пьянино....
Все незнакомо мне!..
Та же
Висит
Картина –
На глухой, теневой стене...

Ожила: –
И с прежним
Приветом,
Закурчавясь у ног, –
Пеной,
Кипеньем,
Светом
Хлынул бурный поток.

Из
Раздвинутых
Рамок
Грустно звали – "проснись!" –
Утес,
Забытый
Замок,
Лес, берега и высь.

Просыпался:
Века
Вставали...
Рыцарь, в стальной броне, –
Из безвестных,
Безвестных
Далей
Я летел на косматом коне.

В облаке
Пыли
Бились
Плаща моего края...
Тускло
Мне
Открылись
С башни два огня.

Кричал,
Простирая
Объятья:
"Я вернулся из дальних стран!
Омойте
Мне, –
О братья! –
Язвы старых ран!

Примите
В приют
Укромный!.."
Но упало сердце мое,
Как с башни
Рыцарь
Темный
На меня направил копье.

Уставился
Остро,
Грозно
Злой клювовидный шлем...
Сказал,
Насмехаясь:
"Поздно!..
Путник – куда, зачем?

Мы – умерли,
Мы –
Поверья:
Нас кроют столетий рвы".
Пошел...
(Закачались
Перья
Вкруг его стальной головы).

Глухо
Упали
Ворота...
Угасал – и угас чертог...
Изредка
Плакал
Кто-то
С каменной башни в рог, –

Да порой
Осыпали
Светом
Голубые взрывы зарниц, –
Острие
На копье
Воздетом, –
Бастион, черепицу, шпиц; –

Да порой
Говорила
Уныло
С прежним – с прошлым: вода…
Все это –
Было,
Было!
Будет –
Всегда,
Всегда!

А
Из
Темных
Бездомных
Далей
На
Косматых,
Черных
Конях –
Рыцари
К замку скакали – в густых,
Густых
Тенях!..

Ночь играла над их головами –
Переливчивым
Блеском
Звезд...
Грохоча
Над сырыми
Рвами, –
Опустился подъемный мост.

…

Я вернулся: –
      – Кресла,
      Пьянино –
Все незнакомо мне!
Обернулся: –
      – Висит
      Картина
На глухой, теневой стене.

      Из
      Раздвинутых
      Рамок –
Опять
Позвали:
"Вернись!" –
      – Утес,
      Забытый
      Замок –

Лес,
Берега –
      – И высь!..

1910

авторитет

16 марта 00:50

цитировать | [ ]

* * *

Жизнь! Что мне надо от тебя, — не знаю.
Остыла грусть, младенчества удел.
Но так скучать, как я теперь скучаю,
Бог милосердный людям не велел.
И если где-нибудь живет и дышит
Тот, кто навек назначен мне судьбой,
Что ж не приходит он ко мне, не слышит
Еще не ослабевший голос мой?
Лишь два огромных, черных, тусклых глаза
И два огромных, траурных крыла
Тень бросили от синих гор Кавказа
На жизнь мою и на мои дела.
1920 Георгий Адамович

авторитет

16 марта 14:05

цитировать | [ ]

Борис Корнилов

Тосковать о прожитом излишне,
но печально вспоминаю сад, -
там теперь, наверное, на вишне
небольшие ягоды висят.
Медленно жирея и сгорая,
рыхлые качаются плоды,
молодые,
полные до края
сладковатой и сырой воды.
Их по мере надобности снимут
на варенье
и на пастилу.
Дальше — больше,
как диктует климат,
осень пронесется по селу.
Мертвенна,
облезла
и тягуча -
что такое осень для меня?
Это преимущественно — туча
без любви,
без грома,
без огня.
Вот она, -
подвешена на звездах,
гнет необходимое свое,
и набитый изморозью воздух
отравляет наше бытие.
Жители!
Спасайте ваши души,
заползайте в комнатный уют, -
скоро монотонно
прямо в уши
голубые стекла запоют.
Но, кичась непревзойденной силой,
я шагаю в тягостную тьму
попрощаться с яблоней, как с милой
молодому сердцу моему.
Встану рядом,
от тебя ошую,
ты, пустыми сучьями стуча,
чувствуя печаль мою большую,
моего касаешься плеча.
Дождевых очищенных миндалин
падает несметное число…
Я пока еще сентиментален,
оптимистам липовым назло.
1932

авторитет

17 марта 00:10

цитировать | [ ]

ЭПИТАФИЯ БОЖЬЕЙ КОРОВКЕ

(из “сказок на открытках”)

Дед у покойной
был Ягуаром.
Он был заколдован
и превращен в Черепаху.
У Черепахи
родилась внучка, —
крохотная,
с крылышками,
похожая по окраске на деда.
Очень жаль, что она
так рано скончалась.
1958 Геннадий Айги

авторитет

17 марта 13:03

цитировать | [ ]

Павел Антокольский

Мне снился накатанный шинами мокрый асфальт.
Косматое море, конец путешествия, ветер –
И девушка рядом. И осень. И стонущий альт
Какой-то сирены, какой-то последней на свете.

Мне снилось ненастье над палубным тентом, и пир,
И хлопанье пробок, и хохот друзей. И не очень
Уже веселились. А все-таки сон торопил
Вглядеться в него и почувствовать качество ночи!

И вот уже веса и контуров мы лишены.
И наше свиданье – то самое первое в мире,
Которое вправе хотеть на земле тишины
И стоит, чтоб ради него города разгромили.

И чувствовал сон мой, что это его ремесло,
Что будет несчастен и все потеряет навеки.
Он кончился сразу, едва на земле рассвело.
Бил пульс, как тупая машина, в смеженные веки.
1923

авторитет

18 марта 00:31

цитировать | [ ]

РАБОЧАЯ КОРЗИНКА

У раздумий беззвучны слова,
Как искать их люблю в тишине я!
Надо только, черна и мертва,
Чтобы ночь позабылась полнее,

Чтобы ночь позабылась скорей
Между редких своих фонарей,
За углом,
Как покинутый дом...

Позабылась по тихим столовым,
Над тобою, в лиловом...
Чтоб со скатерти трепетный круг
Не спускал своих желтых разлитий,

И мерцанья замедленных рук
Разводили там серые нити,
И чтоб ты разнимала с тоской
Эти нити одну за другой,

Разнимала и после клубила,
И сиреневой редью игла
За мерцающей кистью ходила...
А потом, равнодушно светла,

С тихим скрипом соломенных петель,
Бережливо простыни сколов,
Там заснула и ты, Добродетель,
Между путанно-нежных мотков...
1907 Иннокентий Анненский

магистр

18 марта 20:10

цитировать | [ ]

      Viola tricolor

   Анютины глазки, веселые глазки,
   в угрюмое марево наших пустынь
   глядите вы редко из ласковой сказки,
   из мира забытых святынь...

   Анютины глазки... Расплывчато вьется
   по черному бархату мягкий узор,
   лиловый и желтый, и кротко смеется
   цветов целомудренный взор...

   Мы к чистой звезде потеряли дорогу,
   мы очень страдали, котомки пусты,
   мы очень устали... Скажите вы Богу,
   скажите об этом, цветы!

   Простим ли страданью, найдем ли звезду мы?
   Анютины глазки, молитесь за нас,
   да станут все люди, их чувства и думы,
   немного похожи на вас!
                 Владимир Набоков

–––
Вскую шаташася языцы, и людие поучишася тщетным?

авторитет

18 марта 22:36

цитировать | [ ]

Михаил Кузмин
* * *

Предчувствию, душа моя, внемли!
Не изменяй испытанным приметам.
Который снег сбежит с моей земли?
Которая весна замкнется летом?
Завеет март... лети, лети за ним!
Все облака – что голуби Венеры,
Весенний трепет неискореним,
Неизъяснимый трепет нежной веры.
И грезится необычайный путь,
Где нет случайных и ненужных бедствий.
Набегавшись, щекой к земле прильнуть,
Как в позабытом и прелестном детстве.
Души с землею неразрывна связь,
Но не влюбленная поет затея.
Узнает всякий, сладко удивясь,
Что сердце, обновляясь, – всё святее.
Пускай не покидает снег виски,
Пускай, как ящерица, не линяю, –
Расслабленно-живительной тоски
Весенней ни на что не променяю.
1917

авторитет

19 марта 03:24

цитировать | [ ]

ХИМЕРЫ

Светает... Пасмурно. На птичий глазомер
Париж отсюда пуст, как в молодые годы.
Есть у него друзья. Есть общество химер
Над человечеством и скукой непогоды.
И мы кричим ему, что просмотрели все:
Курс европейских бирж, виденья Пикассо,
Слыхали шепоты любой любовной ночи,
Остроты кабаре и стуки одиночек.
Но мы полны своим. Да, до корней волос,
До каждой оспины па этом камне голом,
За каждую из морд, с какою довелось
Вам встретиться во сне... Мы тоже знали голод.
Мы тоже старые.
А надо здесь висеть,
И спины выгибать, и лаять в эту сеть
Косых дождей, и грызть подобье винограда
(Он тоже каменный)...
И видеть (вот награда),
Как размножаются уроды там, внизу:
Скрипят протезами, считают су и держат
Таких же злых старух на должностях консьержек.
А там... Смотри, сестра! Ведь это я ползу
В батистовом чепце с чертенком кривоногим...
«И я! — И я! — И я!»
Кусаясь и давясь,
Гримасы по частям одалживая многим,
Мы в слепках мерзостных гуляем между вас.
1925 Павел Антокольский

авторитет

19 марта 17:14

цитировать | [ ]

Федор Сологуб
* * *

«Уйди, преступный воин!
Ты больше недостоин
В сраженьях с нами быть,
Копьё ломать в турнире,
И на весёлом пире
Из общей чаши пить».

Идёт он, восклицая:
«За что напасть такая?
Я ложно осуждён!»
И слышит рёв проклятий
Его былых собратий,
И смех пажей да жён.

Как рыцарь осуждённый,
Надменных прав лишённый,
Без шлема и без лат,
От буйного турнира, –
От радостного мира
Иду, тоской объят,

И сам себе пеняю,
Хотя вины не знаю,
Не знаю за собой, –
Зачем в турнир весёлый,
Надев доспех тяжёлый,
Пошёл я за толпой.

миродержец

19 марта 18:00

цитировать | [ ]

Вадим Шефнер
Высокое равенство

Зверь, в сущности, доволен малым:
Ему нужны еда и сон.
Вовек не станет он Дедалом,
Но и не сбросит бомбы он.

Но человечество особый
Собой являет род и вид:
Меж доброй мудростью и злобой
Здесь бездна целая лежит.

Из одного как будто теста,
Да вот припёк у всех иной:
Есть люди — выше Эвереста,
Есть — ниже ямы выгребной.

Но мы взрывать не будем горы,
Чтоб их с низинами сравнять,
Чтоб стала жизнь равниной голой,
Где тишь болотная да гладь.

Нет, мы хотим, чтоб на планете
Все были в помыслах чисты,
Чтобы для всех настал на свете
Век мудрости и доброты!

Чтоб не вершиной одинокой.
Не ямою у входа в храм, —
Чтоб каждый стал горой высокой,
Но дружественной всем горам!

1962

–––
я отношу себя к образованным и интеллектуальным, но они постоянно приносят меня обратно

авторитет

20 марта 00:10

цитировать | [ ]

MEMENTO MORI

отрывок

... Пусть я умру весной. Когда последний снег
Растает на полях и радостно на всех
Пахнет дыханье жизни новой,
Когда бессмертия постигну я мечту,
Дай мне перелететь опять на землю ту,
Где я страдал так горько и сурово.

Дай мне хоть раз еще взглянуть на те поля,
Узнать, все так же ли вращается земля
В своем величьи неизменном,
И те же ли там дни, и так же ли роса
Слетает по утрам на берег полусонный,
И так же ль сини небеса,
И так же ль рощи благовонны?

Когда ж умолкнет все и тихо над землей
Зажжется свод небес далекими огнями,
Чрез волны облаков, облитые луной,
Я понесусь назад, неслышный и немой,
Несметными окутанный крылами.

Навстречу мне деревья, задрожав,
В последний раз пошлют свой ропот вечный,
Я буду понимать и шум глухой дубрав,
И трели соловья, и тихий шелест трав,
И речки говор бесконечный.

И тем, по ком страдал я чувством молодым,
Кого любил с таким самозабвеньем,
Явлюся я... не другом их былым,
Не призраком могилы роковым,
Но грезой легкою, но тихим сновиденьем.

Я все им расскажу. Пускай хоть в этот час
Они поймут, какой огонь свободный
В груди моей горел, и тлел он, и угас,
Неоцененный и бесплодный.

Я им скажу, как я в былые дни
Из душной темноты напрасно к свету рвался,
Как заблуждаются они,
Как я до гроба заблуждался!
19 сентября 1858 Алексей Апухтин

миротворец

20 марта 08:23

цитировать | [ ]

Райские яблоки

Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем.
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем…
Не скажу про живых, а покойников мы бережём.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп!
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали. Гляжу — пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап у ворот на ворота глядел.

Как ржанёт коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал, и гриву заплёл.
Седовласый старик что-то долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушёл.

И огромный этап не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва, — оглушило малиновым звоном!
Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.

И апостол-старик — он над стражей кричал-комиссарил —
Он позвал кой-кого, и затеяли вновь отворять…
Кто-то палкой с винтом, поднатужась, об рельсу ударил —
И как ринулись все в распрекрасную ту благодать!

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Пётр-старик — он апостол, а я остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок…
Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала на гроб,
Ну, а я уж для них наворую бессемечных яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

В онемевших руках свечи плавились, как в канделябрах,
А тем временем я снова поднял лошадок в галоп.
Я набрал, я натряс этих самых бессемечных яблок —
И за это меня застрелили без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гиблых и зяблых,
Кони — головы вверх, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе привезу — ты меня и из рая ждала!

Владимир Высоцкий, 1977

–––
осень - она не спросит...

авторитет

20 марта 18:39

цитировать | [ ]

Владимир Высоцкий

Оплавляются свечи
На старинный паркет,
И стекает на плечи
Серебро с эполет.
Как в агонии бродит
Золотое вино…
Все былое уходит, —
Что придет — все равно.

И, в предсмертном томленье
Озираясь назад,
Убегают олени,
Нарываясь на залп.
Кто-то дуло наводит
На невинную грудь…
Все былое уходит, —
Пусть придет что-нибудь.

Кто-то злой и умелый,
Веселясь, наугад
Мечет острые стрелы
В воспаленный закат.
Слышно в буре мелодий
Повторение нот…
Все былое уходит, —
Пусть придет что придет.
1972