| автор |
сообщение |
Firewalking 
философ
 
|
 15 февраля 21:08 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Black Hagen, прикольный рассказ. Но финал не впечатлил. Вообще, вся вторая половина рассказа не дает ничего нового. Ну, может, я не понял какой-то тайный постмодернистский смысл. 
цитата И дело было не в том, что гриб выбрал в качестве объекта для созерцания именно скромную персону уставшего за день Валеры, заглянувшего на часок в сентябрьский лес, а сам факт, что гриб вообще мог на кого-то смотреть.
Напихали в предложение невпихуемого. Тут и уставший Валера и часок и сентябрьский лес.
В итоге сами забыли с чего начинали и не согласовали предложение.
И дело было не в том, что гриб выбрал.....а сам факт, что гриб вообще мог на кого-то смотреть.
цитата Black Hagen— Да че ты смотришь-то, падла! – заорал он, всплеснув руками для убедительности.
Для убедительности чего? цитата Black HagenНо прежде, чем он успел потопать восвояси, в голове мелькнула шальная мысль – как же можно вот так уйти и не попрощаться?
Он только что орал на этот гриб, обзывал паскудой, а попрощаться на этом фоне — шальная мысль?
По-моему, ничего шальнее уже в рассказе не происходит.
Ну, а в целом — норм. 
|
|
|
SAM77
гранд-мастер
|
|
15 февраля 21:16 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Эта музыка будет вечной
Дорога серой лентой уходила в горизонт. Прямая, хоть вообще не рули. Лумис зажмурил глаза и представил банку холодного пива.
– Пиво и косячок! – озвучил он свои мечты, — как завалимся в отель – сразу бахну.
– Только смотри, чтобы не как в прошлый раз. – Грэг нахмурил брови. – Ты потом даже в струны пальцами не попадал.
– После концерта пей и кури сколько влезет, – пробормотал Сол и поправил очки.
– Зануда Сол хочет молока! – начал дразнилку Лумис.
– От долбёжки у Сола разбухла башка! – подхватил Грэг.
Зэд продолжил.
–Маленький Сол не курит, не пьёт! – зарычал он. – Вместе с резиновой Мэри живёт…
Все громко засмеялись. Кроме Сола. Старый Фольксваген подхватил веселье, заплясав по дороге от левой обочины к правой.
– Чёрт! – Лумис попытался выровнять руль. Навстречу, воя клаксоном, пронёсся пикап.
– Дебил, за дорогой следи! – заорал Сол.
Но руль не слушался, Лумис ударил по тормозам, микроавтобус задёргался, пошёл было в занос, затем выехал на обочину, попрыгал там немного и замер. Запахло горелой резиной.
– Вот же на фиг! – Лумис делано перекрестился. – Пронесло, парни. Похоже, колесо лопнуло.
Как оказалось, пробило все четыре.
– Ни хрена се. – Лумис обошёл микроавтобус. – Как же так?! Будто на полицейского ежа нарвались.
– Ёж, – проворчал Зэд, – по любому, какие-нибудь нарколыги досок с гвоздями накидали. Помню, в Мексике. Мы поехали в магаз…
Но договорить он не успел. Шумно скрипя тормозами, рядом с ними остановился чёрный Форд «Мэверик». Водительская дверь со скрипом распахнулась, и оттуда вышел пожилой мужик в рясе, как у священника. Его длинная белая борода развевалась на ветру, голубые глаза лучились любовью и пониманием.
– А это ещё что за Гэндальф? – прорычал Зэд.
– Тише, дебил, – прошипел Сол.
Старик подошёл к ним. Каждому протянул сухую, словно ветка, руку. Пожатие оказалось неожиданно крепким.
– Меня зовут Джозеф, ребята. А вы кто?
– Аццкий Сотона, – представил всех Зэд.
– Кто? – старик удивлённо приподнял брови.
– Название нашей группы, – пояснил Лумис. – Я басист. Грэг у нас на соло, Зэд на вокале рычит, а вон тот очкарик – Сол, числится ударником.
– Ага, понятно. – Джозеф погладил бороду, отчего ещё больше стал походить на доброго волшебника. – Значит, рокеры.
– Можно и так назвать, – скривился Зэд.
– А что в нашей глуши забыли?
– Вообще-то мы в Мемфис едем, – ответил Зэд, – точнее, ехали.
Он красноречиво кивнул в сторону микроавтобуса.
– Все колёса прокололи, толком и не поймём даже, как умудрились.
– Ну, дурное дело – не хитрое. – Джозеф нахмурил брови, будто задумался. – У меня к вам предложение, господа музыканты. Поехали со мной, сыграете нам сегодня вечером, а наш механик, Джордж, пока покрышки поменяет. Он всё равно глухой, музыка ваша ему даром не нужна.
– А вы, это кто? – спросил Лумис.
– Мы – община.
– Христианская?
– Ну, в каком-то роде, – ответил старик.
– Вряд ли вам, святошам, наш музон по нраву придётся, – осклабился Лумис. И тут же вскрикнул, потому, что Сол наступил ему на ногу. – Хотя можно что-нибудь спокойное забацать, конечно.
– Мы согласны, – решил за всех Зэд.
– Вот и отлично, – улыбнулся Джозеф, – давайте, грузите инструмент ко мне, да поехали.
– Только проблемка есть одна, батя. – Лумис задумчиво почесал затылок. – Колонки, усилки и микрофоны мы с собой не возим. И ударную установку тоже.
– Вовсе и не проблема. У нас всё это есть, – ласково ответил Джозеф.
***
– Странный выбор. – Сол оглядел деревянную сцену, которую по какому-то извращённому замыслу построили прямо напротив болота. Рядом негромко тарахтел генератор.
– Мы что для лягушек играть будем? О, сука, ну и кусаются же гады! – Лумис звонко хлопнул по своей щеке, которая тут же налилась багрянцем. Огромные рыжие комары кишели вокруг музыкантов, похоже, намереваясь выпить всю их кровь.
– Нет, вы будете играть для нас, – Джозеф с улыбкой протянул Лумису флакон с репеллентом. Остальные слушатели, такие же стариканы, как и Джозеф, устанавливали стулья напротив сцены. Глухой Джордж в кепке и в рабочем комбинезоне подключал аппаратуру.
– А откуда такая любовь к металлу, батя? – спросил Лумис.
– Ностальгия. Вы только не скромничайте, господа музыканты, сбацайте нам что-нибудь тяжёлое.
– Не вопрос, – в микрофон ответил Зэд, уже стоявший на сцене, – давайте, ребята, проверяйте инструмент и вперёд!
Первую песню исполнили для затравки. Зэд особо не гроулил, долбили без примочки. Лумис называл такое «лайтовыми версиями». Стариканы вели себя странно, как завороженные покачивались на стульях и что–то бормотали.
Потом настал черёд «Devils Dinner». Зэд оторвался по полной, да и остальные не отставали, звук был такой, что наверняка все жабы на болоте передохли.
Под рычание Зэда старики стали вести себя и вовсе странно: вскочили со стульев, воздели руки к небу, задрали головы.
«Молятся они что ли?» – подумал Лумис и помотал головой, стараясь не смотреть на сумасшедших. В конце концов, иногда на концертах ещё не такое бывает. Помнится, какую-то девку швыряли вверх так, что у неё трусы слетели, вот же потеха была.
Но дальше началась и вовсе какая-то бесня. Болото вспучилось, и оттуда что-то полезло. Под светом софитов отчётливо виднелись огромные лапы чудовища. Уродливый череп был увенчан костяным гребнем, красные глазища горели дикой злобой.
Музыка затихла.
– Парни, вы тоже видите это? – Зэд стоял с отвисшей челюстью, тыкая на чудище пальцем. А то сделало один шаг, затем второй, с чавканьем высвобождая из болота лапы-столбы.
– О Горогор! Ты пришёл! Пришёл! Служи же мне! – Джозеф бился в конвульсиях, выплясывая неподалёку от выходящей из болота твари, которая в ответ издала такой жуткий вой, что у Лумиса уши заложило.
– Возьми же этих жалких людишек в жертву, о, Горогор! Утоли свой голод! – орал Джозеф, который уже вовсе не казался добрым волшебником.
Лумису эти слова очень не понравились, а когда ещё старикан подкрепил их жестом, указав скрюченным пальцем на сцену, и вовсе захотелось бежать.
Чудище принюхалось, втягивая воздух мощными, словно промышленный пылесос, ноздрями. Красные глазища вперились в Лумиса, от этого взгляда тому сразу захотелось умереть.
– Да! Поглоти нечестивых музыкантов! – возопил Джозеф.
Лумис вместе с остальным заметался по сцене, но убежать не удалось. Глухой Джордж передумал делать автобус и вместо этого направил на будущих жертв дуло ружья.
Джозеф продолжал орать в экстазе что-то нечленораздельное, остальные стариканы вторили ему. Чудовище тем временем прыгнуло, роняя комья грязи с огромных лап и распространяя запах болотной гнили. Лумис наблюдал, как Горогор, будто в замедленной сьёмке, приземлился напротив Джозефа, тот упал на колени, отчаянно молясь. Но молитвы не помогли, лапа с полуметровыми когтями просвистела в воздухе и превратила лицо старикана в окровавленную маску. Следующий старик было раздавлен, как насекомое. Не прошло и пяти секунд, и все сектанты лежали в лужах из собственной крови и экскрементов.
Горогор снова завыл, и Лумис уловил в этом вое что-то ещё, всего лишь одно слово.
– Игррраааайтее!
***
Где-то на сорок шестой песне Лумис понял, что в генераторе не кончается топливо, а солнце и не собирается всходить. На сто двадцатой ему пришло в голову, что он не устаёт и лупит по струнам, как заведённый.
На трёхсотой его посетила идея, он перестал играть. Остальные тоже. Горогор тихо зарычал, сверкнув глазищами. Лумис достал их кармана косяк и быстро раскурил его. Чудовище принюхалось, вытянуло уродливую морду прямо к сцене, открыло слюнявую пасть. Лумис дунул туда паровозом. Горогор довольно заурчал.
– Пойдёшь с нами на настоящий концерт? – спросил Лумис.
Монстр кивнул.
Солнце выкатилось из-за гор, генератор заглох.
– Ну что, ребята, в Мемфис идём пешком! – радостно объявил Лумис.
|
–––
Мир меняли два орла, а им меняли утки. |
|
|
Firewalking
философ
|
|
SAM77
гранд-мастер
|
|
Firewalking
философ
|
|
Дочь Самурая 
философ
|
|
15 февраля 21:54 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
цитата Black HagenВалера ошалело смотрел на гриб.
Норм текст. Дурацкий, канеш, но по-хорошему дурацкий. |
–––
Дочь-хризантема наивна — каждый сорвёт,
Дочь-бенибана сорваться может сама. Кого взрастил самурай? |
|
|
SAM77
гранд-мастер
|
|
Black Hagen
философ
|
|
15 февраля 22:53 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Firewalking, да нет там смысла) Просто забавная зарисовка. Поэтому и финал особо не продумывал.
Это из разряда пришла в голову странная мысль и как-то сама собой записалась
|
|
|
Black Hagen
философ
|
|
видфара
миродержец
|
|
SAM77
гранд-мастер
|
|
Ascar_D200
активист
|
|
18 февраля 07:29 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Однажды два воина любовались фейерверками.
Первый воин сказал: — Этот мастер знатно работает с порохом. Случись война — он добьётся славы.
Второй воин ответил:
— Этот мастер достиг славы сейчас.
|
|
|
olegauthor
новичок
|
|
Firewalking
философ
|
|
20 февраля 13:51 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
На носу Масленица, так что:
Блинный король
/ужасы/
– Чагой это ты тут крутишься, ключи чтоль забыла?
Валя вздрогнула и обернулась. Оказывается, пока она в очередной раз обыскивала школьный портфель, дверь соседней квартиры приоткрылась и из-за нее высунулась эта противная старуха. В подъезд тут же проникла внушительная порция гари.
– Да, видимо, забыла, – пролепетала Валя.
Почему-то эта бабка пугала ее до чертиков.
– И чагой теперь делать будешь? Есть куда идтить?
Мысли Вали путались, набегали друг на друга. Она чувствовала себя кроликом, возле которого вдруг объявился удав.
– Идти?
– Твоя маманя когда с работы придеть? До тех пор так и будешь тута стоять? Пойдем-ка лучше ко мне, я тебя блинами угощу.
Валя содрогнулась:
– Нет, я лучше... посижу у подруги.
– О, ты уже успела и подруг завести? Ну как хочешь. Только по улице долго не ходи – замерзнешь.
Валя выскочила из подъезда, вдохнула свежего воздуха. Щеки пылали, сердце колотилось как после хорошей пробежки. Но по-осеннему прохладный ветерок и мелкий моросящий дождик сразу остудили кожу. Подозревая, что старуха наблюдает из окна, девочка постаралась придать походке как можно больше целенаправленности, хотя не знала куда идти.
Они с мамой переехали в этот город всего месяц назад. Здесь у них не было ни одного родственника. Подруг Валя тоже не успела завести. Во всяком случае, таких, чтобы можно было без приглашения заявиться к ним в гости. А про мамину работу Валя знала только, что та находилась где-то в промзоне на другом конце города.
Звали соседку, кажется, бабой Галей. Она не понравилась Вале с первого взгляда. Судя по вони, постоянно просачивающейся из ее квартиры, создавалась впечатление, что баба Галя беспрерывно что-нибудь жарила или пекла. Она была смуглая, как цыганка и вся какая-то кругленькая, лоснящаяся. На луноликом улыбающемся лице двумя запятыми чернели маленькие глазки. Мама считала старушку добренькой, возможно потому что та чуть ли не с первого дня таскала им свои блины и оладьи. Конечно, Валя даже не притрагивалась к этой отвратительной бабушачьей стряпне.
Валя как-то спросила у мамы, куда соседка девает блины, выпекаемые в таких огромных количествах, на что мама лишь пожала плечами и сказала, что возможно, сдает в какой-нибудь магазин или столовую.
Валя толком не понимала, почему баба Галя ей так не нравится, но нутром чувствовала исходившую от нее опасность. Девочке казалось, что в старухе есть какая-то темная сущность, будто за этими глазками, за этим луноликим лицом скрывалось второе дно. На этом дне жил кто-то древний, липкий, и... совершенно безумный.
И вот, оказавшись на улице, Валя не придумала ничего лучше, чем пойти в городской парк, отыскать уголок поукромней – впрочем, людей в парке все равно не было – и просидеть несколько часов на холодной влажной скамейке. Девочка смотрела, как от огромных темных елей поднимаются испарения, словно деревья дышат, как вороны выискивают червяков, разгребая опавшую листву. Смотрела на одинокие мрачные статуи, безнадежно ищущие взглядом кого-то давно покинувшего этот мир. Ей хотелось нарисовать увиденное, но тетрадка сразу намокала и ручка или карандаш только разрывали сырую бумагу. Ближе к шести вечера, едва переставляя задеревеневшие ноги, Валя направилась к остановке у дома, чтобы встретить маму.
Нина Николаевна вылезла из троллейбуса, заметила дочь, подбежала:
– Ты что здесь делаешь? А ну-ка посмотри сюда. Да у тебя пальто мокрое! Постой! – женщина коснулась Валиного лица. – Ты вся горишь! Что случилось???
– Извини, м-мам, – Валя выдавить слабую улыбку, – я, видимо, ключ д-дома забыла. Или пот-теряла. Н-не смогла з-зайти.
Нина Николаевна застонала, схватила дочь за руку и они побежали домой.
Валя провалялась в постели две недели. Первые дни чувствовала себя настолько плохо, что и читать не могла, но потом уже не только читала, но и вовсю рисовала своими любимыми акварельными красками, так что в какой-то момент поняла: такое времяпровождение нравится ей куда больше, чем хождение в школу, где она почти никого не знала.
Выпал снег. Теперь за окном день и ночь свистели морозные ветра, качавшие верхушки деревьев и несущие по дорогам поземку.
Как-то во время ужина Нина Николаевна сказала:
– Ну что, моя художница, завтра на занятия?
– Ага, – вздохнула Валя.
– Я тут подумала. Сейчас совсем холодно, если ты опять забудешь свой ключ дома...
– Мам, не забуду! К тому же я выучила адрес твоей работы наизусть. – Валя прикрыла глаза, отчеканила: – Комсомольская 441, строение 6, корпус 1 дробь 3. Если что, поеду к тебе.
– Это не дело, – покачала головой Нина Николаевна. – Во-первых, это здание не так просто найти. Во-вторых, тринадцатилетней девочке там опасно ходить одной. К тому же я бываю сильно занята. Что ты там будешь делать столько времени?
– Что-нибудь придумаю. Ну и надеюсь, скоро у меня появятся подруги.
– В скором времени, в скором времени! Когда появятся, тогда и посмотрим, что там за подруги. А пока я вот что придумала. – Мама почесала лоб. – Точнее даже не я. Баба Галя сама предложила оставить ей один экземпляр ключа. Их ведь у нас три... Что с тобой?
Валя кинула вилку и выскочила из-за стола. Нина Николаевна крикнула ей вдогонку:
– Девочка моя, я знаю, ты ее недолюбливаешь, но не до такой же степени?! Это же на крайний случай!
Теперь Валя перед уходом в школу по нескольку раз проверяла портфель – не забыла ли ключи. А когда была дома одна, всегда оставляла ключ в дверях, чтобы старуха не смогла проникнуть в квартиру.
Однажды Валя столкнулась с бабой Галей у мусоропровода.
– Почему не заходишь в гости? Сторонишься меня? Заходи, поешь вкусных блинов.
Валя набралась смелости и ответила:
– Простите, но я ненавижу блины!
Баба Галя отпрянула и запричитала:
– Ай-яй, как так! Как можно?! Ай-яй... А ведь Блинный Король выбрал тебя!
Не желаю слушать этот бред, Валя поскорее убежала к себе и захлопнула дверь.
А потом баба Галя заболела и почти не покидала своего жилья. Даже запах блинов в это время как будто стал не таким вездесущим.
Как-то Валя еще раз повстречала ее, – баба Галя сильно похудела, еще больше потемнела лицом. Черные глаза ушли вглубь черепа и блестели оттуда с укором. Старушка попыталась сказать что-то, но Валя буркнула «здрасьте» и проскочила мимо.
Вскоре старушка умерла.
Узнав об этом, Валя испытала двойственные чувства. С одной стороны, ее мучила совесть, она подозревала, что выдумала всю опасность, будто бы исходившую от старушки. Представляла, как должно быть мерзко выглядела в глазах покойной. В тоже время, с Валиной души будто камень свалился. Словно темная туча, висевшая все это время над головой и омрачавшая существование, наконец, улетела, очистив место для прекрасных переливчатых солнечных лучей. И эти лучи хлынули в ее жизнь.
Оказалось, у бабы Гали совсем не было родных, поэтому хоронили ее за муниципальный счет. Квартира старушки еще долго стояла свободной.
Летом Нина Николаевна взяла отпуск и собралась ехать к родителям. Валя могла составить маме компанию, но решила остаться дома. К этому времени у девочки завелось много друзей и подруг, она ходила в художественную школу, рисовала, гуляла, плавала в бассейне, – так что не испытывала ни малейшего желания переться на целую неделю в глухую деревню.
Проводив маму на вечерний поезд, Валя вернулась домой и приготовила ужин – яичницу с болгарским перцем и помидорами. Не спеша поела, помыла посуду, открыла бутылку лимонада и завалилась на диван. Немного подумала о своих планах на ближайшие дни, потом достала «Поющих в терновнике» и погрузилась в чтение.
В районе одиннадцати почистила зубы, разобрала кровать и улеглась. В голове все крутились сцены из романа, и она долго не могла уснуть. А когда всё-таки уснула, ее почти сразу разбудили странные поскребывания из прихожей. Девочка разлепила веки и прислушалась. Стояла мертвая тишина. Валя опять стала клевать носом, – но вдруг раздался отчетливый звук, словно вставили ключ в замочную скважину.
Валя подпрыгнула на кровати.
В голове стайкой испуганных воробьев заметались мысли.
Закрыла ли она дверь?
Она точно помнила, что закрыла.
А где ключ? В дверях?
Ее пробил озноб.
Нет, кажется, не в дверях.
На маминых ключах был брелок с открывалкой, и Валя иногда брала их чтобы...
Открыть лимонад...
Валя вскочила и кинулась в прихожую.
...И увидела, что дверь в квартиру медленно открывается. В комнату упали лучи тусклого света из подъезда.
– Кто там? – пискнула Валя.
В нос ударило запахом тухлятины.
За дверной косяк ухватилась рука, напряглась и подтащила за собой все тело.
Валя взвизгнула и кинулась в свою комнату.
В квартиру заползала мертвая баба Галя. Она заметно подгнила, кожа высохла, сделавшись похожей на пергамент, в некоторых местах обнажились кости. Нос провалился, на месте глаз темнели впадины, в глубинах которых что-то поблескивало.
Валя забилась за кровать, тряслась, всхлипывала, скулила.
Хрипя и клацая зубами, старуха медленно проползла прихожую, оставляя на полу след из опарышей, и направилась в Валину комнату.
– Пожалуйста, пожалуйста, не надо! – шептала девочка, пытаясь закрыться руками.
Нина Николаевна позвонила в дверной звонок. Спустя несколько секунд входная дверь открылась и на пороге появилась Валя. На ее талии красовался яркий кухонный фартук, рука сжимала половник, измазанный чем-то белым.
– Мама! Как я рада тебя видеть! – воскликнула девочка. В ее глазах плескался черный океан. – А я тут пеку блины!
|
|
|
olegauthor
новичок
|
|
24 февраля 17:29 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Немного припозднился.
Название "Шаль из натуральной шерсти".
Альбина возвращалась домой после корпоратива по случаю празднования Дня защитника Отечества. В голове то и дело всплывали фрагменты прошедшей вечеринки. Она не могла отказаться — только недавно устроилась в риэлторское агентство и понимала, насколько важно наладить отношения с коллегами. Такова была цена адаптации в новом коллективе, который она нашла почти случайно — рекламная листовка с предложением о работе, брошенная в почтовый ящик, стала её билетом в эту компанию.
На вечеринке звучали смех, тосты, поздравления. Альбина, вежливо улыбаясь, наблюдала за происходящим, стараясь не чувствовать себя чужой. Всё шло своим чередом, пока вдруг шеф не привлёк внимание к ней.
— А теперь позвольте поздравить нашу коллегу с днём рождения! — торжественно объявил он.
Альбина замерла, чувствуя, как кровь прилила к щекам. Её день рождения совпадал с мужским праздником, и это вызывало у неё неизменную досаду. Она смущённо улыбалась, пока все вокруг поднимали бокалы в её честь.
Шеф шагнул вперёд и протянул ей коробку. Внутри оказалась белоснежная шаль — мягкая, воздушная, словно облако.
— Натуральная шерсть, — негромко сказал он, заглядывая ей в глаза. — Пусть согреет тебя в одинокие зимние вечера.
Эти слова больно кольнули. Откуда он знает? Неужели её одиночество так заметно? Или, возможно, она сама упомянула это в анкете при приёме на работу? Отогнав неприятное чувство, Альбина поблагодарила коллег, принимая поздравления.
Теперь, идя по малолюдной улице, она вновь обдумывала странные слова начальника. Короткий зимний день давно уступил место тёмному вечеру. Фонари отбрасывали длинные тени, а холодный ветер настойчиво пытался пробраться под одежду, заставляя Альбину плотнее затянуть шарф. В такие моменты одиночество ощущалось особенно остро — она жила одна уже целый год, после расставания с парнем, но привыкнуть к этому до конца так и не смогла. Она вздохнула, зная, что дома её встретит тишина.
В квартире Альбина первым делом отправилась в душ, смывая усталость и напряжение прошедшего вечера. Завернувшись в полотенце, пошла на кухню и поставила чайник. Но, глядя на него, поняла, что пить чай просто так не хочется. Открыв холодильник, она вытащила кусок пиццы. Пока микроволновка тихо гудела, разогревая её, Альбина наблюдала, как сыр медленно тает на золотистой корочке. Аромат еды наполнил комнату, вызывая лёгкую ностальгию по дому родителей, где всегда пахло чем-то вкусным. Когда всё было готово, она переложила еду в тарелку, взяла кружку горячего чая и отправилась в комнату.
Устроившись на диване, она положила тарелку на небольшой столик, и тут же потянулась за пультом — привычка есть, глядя в телевизор, осталась с давних времён. Сделала первый осторожный глоток чая. Тёплый пар обволакивал лицо, а свет экрана наполнял комнату уютом. Шли вечерние новости. Ведущий рассказывал об очередных рывках и прорывах в экономике.
Вскоре Альбина почувствовала, как начинает замерзать. Вспомнила прошлую зиму, как в результате коммунальной аварии (трубы не выдержали морозов) целые дома остались без отопления. Она бросила тревожный взгляд на батареи. Проверила — они были тёплыми, но не горячими. Вздохнула.
— Где-то опять прорыв...
Вспомнив о подарке, Альбина скинула полотенце и укуталась в шаль. Ткань мягко обволакивала её, словно кокон. Стало тепло и уютно, веки потяжелели, и она незаметно уснула прямо на диване.
Проснулась от странного ощущения — ей снова стало зябко. Альбина приподнялась и внезапно осознала, что лежит обнажённой. Шали нигде не было. Только полотенце, небрежно брошенное рядом. Сердце гулко стучало в груди. Она не помнила, чтобы снимала шаль. Может, ей всё это приснилось, а шаль она забыла в офисе?
Решив, что всё дело в усталости, Альбина направилась в спальню. Легла, закрыла глаза, но сон не шёл. В окно лился яркий лунный свет. Встав с кровати, она подошла к окну, чтобы задёрнуть шторы. Но замерла, когда её взгляд невольно притянул к себе серебристый диск в небе. Луна словно манила её, завораживая своим мистическим светом. Что-то внутри подсказывало, что нужно впустить этот свет, дать ему проникнуть в комнату беспрепятственно. Почти не осознавая своих действий, она медленно протянула руку и, повернув ручку, распахнула окно. Холодный воздух ворвался внутрь, но Альбина едва это почувствовала — она стояла неподвижно, купаясь в лунном сиянии.
Стоило лучам осветить её тело, как по нему пробежала странная дрожь. Словно что-то внутри пробудилось. На коже начали появляться клочки густой шерсти, пальцы вытянулись, ногти заострились в когти. Её кости затрещали, смещаясь и изменяясь. Она вскрикнула, но голос превратился в утробный рык. Боль обжигала каждую клеточку тела, будто изнутри вспыхнул жар.
Альбина в панике метнулась к зеркалу. Её лицо вытягивалось вперёд, кости черепа меняли форму, превращаясь в звериную морду. Нос расплющился, губы разошлись, обнажая удлинившиеся клыки, глаза светились хищным жёлтым светом. Спина выгнулась, руки и ноги утратили человеческую форму, превратившись в мощные звериные лапы, а кожа покрылась густой белой шерстью. Её разум угасал, уступая место инстинктам.
Полная луна сияла в небесах, а в квартире раздался протяжный, дикий вой. Он наполнил пространство комнаты, заставляя оконные стёкла дрожать от вибрации, и устремился в холодную тьму.
И почти сразу, откуда-то издалека — с улиц, переулков или, быть может, с самой окраины города — донёсся другой вой. Властный. Зовущий.
|
|
|
Firewalking
философ
|
|
2 марта 09:10 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
(…) — нецензурные слова, вырезанные из текста.
Глубокий взгляд
Федор запер двери торгового центра, затем, как обычно, прошелся по зданию, заглядывая во все укромные уголки. Как-то пару лет назад за одним из диванов спрятался тощий нарик, а Федор его не заметил. А разве кто-нибудь другой подумал бы, что в проем шириной пятнадцать сантиметров может поместиться человек? Оказалось – может, если худой как скелет. Потом, когда Федор ушел домой, нарик выбрался из своего убежища, но тут же сработали датчики движения и примчался наряд полиции. Федор тогда получил строгий выговор от начальства и лишился месячной премии.
Сейчас, обойдя здание, он выключил свет и зашел в свою комнатушку, основную часть пространства которой занимал стол с несколькими мониторами. На одном из экранов мигала красная надпись:
«Внимание! В здании остался 1 посетитель!»
Им всего два дня назад поставили новую систему аналитики и интеллектуального видеонаблюдения – DeepSight 3.07. Раньше в торговом центре тоже велся подсчет вошедших и вышедших посетителей, но на те данные никто особого внимания не обращал – система сильно глючила. К примеру, когда люди шли гуськом – считала правильно, а если в ряд, плечом к плечу – несколько человек в ее подсчетах запросто могли превратиться в одного. Так что когда количество вошедших и вышедших посетителей не совпадало (почему-то чаще всего больше оказывалось именно вошедших) – охрана закрывала на это глаза.
Завхоз яростно возражал против новой системы аналитики, называя ее лишней тратой денег, но директор торгового центра, помешанный на современных технологиях не стал его слушать.
Разработчики новой системы особо подчеркивали, что данные, предоставляемые DeepSight всегда идеально верны. «Эта система не ошибается, – сказал потом Федору директор, глядя на него своими колючими водянистыми глазами, – если она показывает, что количество вошедших и вышедших не совпадает – значит, так оно и есть! Накосячишь еще раз – уволю и не посмотрю, что ты инвалид!»
Новая система запоминала лицо каждого посетителя и отслеживала его перемещения вплоть до выхода из торгового комплекса. Конечно, сами охранники системой учитывались отдельно.
Федор вздохнул.
– Ага, не ошибается ваша система... Все же осмотрел...
Он решил не включать освещение. Это отобразится в приложении, установленном на директорском смартфоне, и дирек сразу начнет названивать, чтобы выяснить, в чем дело. И будет недоволен, если узнает, что охранник выключил свет, когда в торговом центре оставались посетители...
Федор достал фонарик и вышел в коридор. Луч света отражался и преломлялся в многочисленных стеклянных и глянцевых поверхностях. Неподготовленный человек не раз и не два вздрогнул бы, увидев фигурку манекена или свое отражение в одной из витрин. Федор работал в торговом центре уже третий год и подобные вещи его уже не так сильно пугали.
Прихрамывая, долго ходил по этажам: заглядывал за диваны, рекламные стенды и банкоматы, обходил вокруг колонн и искусственных деревьев – пусть стволы последних и были не толще человеческой руки. По второму разу осмотрел кабинки в туалетах. Комнаты администрации и технического персонала были закрыты, на стук в двери никто не отзывался. Еще раз прошелся, направляя луч фонаря вглубь бутиков: бывало, продавец уходил, заперев посетителя, впрочем, тот сразу начинал колотить в стекло и орать как резаный. Сейчас же в торговом центре стояла мертвая тишина. В темноте мерцали красные огоньки камер и различных датчиков, установленных на потолке.
– Есть здесь кто-нибудь? – заорал Федор.
Крик лавиной прокатился по огромному зданию и затих у дальней стены.
– (…) – резюмировал охранник и захромал в свою комнату. На всякий случай и тут заглянул под стол. Потом уселся в кресло и принялся копаться в меню новой компьютерной программы. Он еще не успел толком разобраться во всех ее функциях. Увидел кнопку «статистика», нажал.
Высветилось:
«5 марта 2025 года.
Всего посетителей: 587. Из них обслуживающий персонаж, администрация, охрана: 11.
Покинули здание: 585, из них – обслуживающий персонал, администрация, охрана: 10, посетители: 575.
На 20:21 остаются в здании: обслуживающий персонал, администрация, охрана – 1, посетители 1.»
Федор некоторое время смотрел на эти данные, водя по экрану курсором, потом вдруг понял, что все цифры – интерактивные. Он нажал на единицу, относящуюся к обслуживающему персоналу, администрации и охране и увидел свою фотографию – худощавое лицо с настороженными глазами, редкие волосы средней длины, зачесанные на правую сторону, бороденка, показавшаяся ему сейчас немного нелепой. С грустью подумал, что другие мужики, отпустив бороду, сразу становились суровыми и брутальными, а он со своим пучком седоватых волос на подбородке все равно выглядел жалким и напуганным. Под фотографией были его анкетные данные, еще ниже – календарь с выделенным сегодняшним числом и графа с указанием времени, когда он пришел на работу. Затем следовала серия видеороликов. Посмотрел парочку. Программа автоматически записывала и компоновала все его появления в объективах камер.
– Ни фига себе! – Федор облизал губы и нажал на стрелку возврата, потом щелкнул по единице, относящейся к посетителю, якобы все еще остающемуся в здании.
На экране возникла девушка лет двадцати пяти. Камера запечатлела ее переступающей порог торгового центра.
– Ого, вот это красотка! Ну и куда же ты спряталась, родная? – прошептал Федор, включая первый из нескольких сохраненных видеороликов.
Первое видео показывало, как девушка пересекла центральную площадку универмага с фуд-кортами, местами для отдыха и островками, где продавалась различная мелочевка. Следующая камера перехватила ее заходящей в один из бутиков одежды. Затем красотка покинула этот бутик, завернула за угол и (следующее видео) пошла в сторону эскалатора. Очередное видео: она поднимается на второй этаж. Тут девушка побродила по коридорам, посетила еще один бутик – бижутерия и муранское стекло, – судя по таймеру, провела там семь минут, вышла и направилась к эскалатору. Вокруг нее в это время не было ни единой живой души. Девушка встала на движущуюся ленту и поехала вниз. Нижняя часть эскалатора в объектив камеры не попадала, скрытая рекламной вывеской, висящей под потолком первого этажа.
На этом видеозаписи с загадочной посетительницей закончились.
– Что за чертовщина? – пробормотал Федор, взъерошивая ладонью волосы. – Долбаная интеллектуальная, мать ее, система...
Он достал сотовый телефон. Завхоз почти сразу снял трубку. Федор рассказал ему обо всем и спросил:
– Прохор Ильич, ну и что теперь делать?
Завхоз долго молчал. Когда, наконец, заговорил, голос его звучал немного странно:
– Знаешь, как поступают сыщики? Они перевоплощаются в жертву.
– Что? Какую еще жертву?
– Ты слушай. Поднимись на второй этаж, встань на эскалатор и спускайся вниз, как та красотка.
– Откуда вы узнали, что она красотка?
– А ты разве не говорил?
– Я говорил просто – девушка.
– Какая разница? Для меня любая баба моложе пятидесяти лет и весом меньше ста килограмм – красотка.
– Смешно вам... Ладно, ну и что дальше?
– Так вот, повтори ее путь, может, что в голову и взбредет.
– Да я там все осмотрел!
– Может, смотрел не с того ракурса. Иди давай!
Федор неохотно встал с кресла и взял фонарик. Страшно хотелось курить, но он понимал, что пока не разберется с пропавшей девицей, не включит датчики движения, сигнализацию и не выйдет на улицу, – о сигаретах можно забыть. Чертыхаясь, поднялся по лестнице на второй этаж, подошел к эскалатору. Мрачно посмотрел на этот механизм, – движущаяся лента всегда вызывала у него неприятные ассоциации с огромной змеей. При приближении охранника эскалатор ожил и медленно закрутился. Федор ступил на рифленый металл и поехал, светя фонариком по сторонам и пытаясь представить себя на месте пропавшей девушки.
– Во дурак, – бурчал он себе под нос, – такое придумать...
Вдруг эскалатор ускорился. Охранник вцепился в поручни. Внизу что-то лязгнуло. Федор направил в ту сторону луч фонарика и похолодел. Одна из пластин у основания движущейся ленты отъехала в сторону, образовав отверстие в полу.
Федор развернулся и кинулся вверх. Фонарик вылетел из руки, и хаотично стреляя лучами света, запрыгал по ступенькам. Федор несся изо всех сил, забыв про боль в ноге, но как ни старался, эскалатор приближал его к зловещей дыре...
Наконец охранник оказался в конце движущейся лестницы и полетел в темное отверстие. В последний момент сумел зацепиться за края ямы, но металлическая пластина резко вернулась на свое место, отрезав ему пальцы. В кромешной темноте Федор покатился вниз, ударился обо что-то и потерял сознание...
***
– Короче, он мне звонит вечером и говорит: надоело, мол, все. Хочу прямо сейчас все бросить и свалить в деревню под Саратовом.
– Такую даль? И семью потащит?
– Никого у него нету. Говорит: в деревне рыбалка, охота, все дела. Заведу поросей, уток. А тут говорит, все эти ваши дурацкие компьютеры, камеры наблюдения. Не продохнуть. Вечером нормально не уйдешь, одна сплошная нервотрепка.
– Я всегда говорил, что он тюфяк, – поморщился директор.
– Ну, так вот, позвонил он мне, я приехал сюда, он отдал ключи и свалил в закат.
Прохор Ильич продемонстрировал связку ключей.
– Ладно, – сказал директор и задумчиво поглядел на завхоза и стоявшего рядом Дмитрия – второго охранника. – Выходит, новая DeepSight – такая же (…), как и старая система?
– Да, Яков Генрихович, также лажает. Смотрите! – завхоз приглашающе махнул рукой и зашел в комнату охранников. Директор последовал за ним.
– Вот видите, – Прохор Ильич несколько раз щёлкнул мышкой, – судя по данным этой системы, Федор все еще здесь, в здании. Хотя он покинул торговый центр на моих глазах.
Директор нахмурился.
– Так помимо него, опять у нас посетитель-призрак! – продолжил Прохор Ильич. – Девица войти вошла, но не вышла! Вот такие чудеса!
– Твою мать!
– Да уж. – Завхоз открыл меню программы и нажал на значок «удалить данные». – Все равно никакого толку – все косячное! Только охранников сбивает с толку.
– Ну и что предлагаешь?
– А что тут предлагать?! Пусть все будет по-старому. Если охранник видит своими глазами, что торговый центр пустой, значит, так оно и есть. Никакой веры этим компьютерам нет. – Прохор Ильич заметил голову Дмитрия, выглядывающую из дверного проема, и погрозил охраннику кулаком. – Только гляди в оба!
Дмитрий испуганно кивнул.
Директор немного подумал и ответил:
– Ладно. Пусть так и будет.
|
|
|
Firewalking
философ
|
|
8 марта 10:23 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
∞ марта
Вечером седьмого марта в одном из городских скверов появилась надпись «С 8 марта!». Она была выполнена из вертикально поставленных двухметровых букв нежно-розового цвета. Ближе к полуночи какой-то крупный мужчина (скорее всего, в изрядном подпитии) облокотился на восьмерку и умудрился ее завалить. Справедливости ради стоит сказать, что мужчина тут же попытался предать упавшей цифре исходное положение, но та была слишком тяжела и у него ничего не вышло.
Скоро наступило ∞-ое марта.
Первое время женщины радовались, но вскоре даже им надоел этот бесконечный праздник. «Да отстань ты! Достал!» – кричала иная представительница прекрасного пола на очередного представителя сильного пола, подносившего очередной подарок. Мужчина улыбался улыбкой Гарольда, скрывающего боль, дарил цветы или духи или набор нижнего белья или украшение (или что там еще) и уходил грустно вздыхая.
Многие пытались поднять восьмерку, но она будто к земле приросла. Не помог даже автокран, пригнанный с соседней стройки. Кто-то вспомнил, что на месте сквера раньше находилось старинное языческое кладбище, но, к сожалению, эта информация никак не помогла...
А потом один парень (работавший в большом женском коллективе и сильнее других страдавший от происходящего) додумался повалить букву «С» и передвинуть под лежащую восьмерку. Получился смешной лупоглазый смайлик.
Раздался звук, как будто открыли бутылку шампанского и все поняли, что заклятие разрушено.
Всем вдруг стало весело, хорошо и тепло на душе. Мужчины и женщины забыв про былые обиды и недопонимание, надарившись и напринимавшись подарков (минимум на год вперед) взялись за руки и разошлись к праздничным столам.
В сквере остались два гопника: Боров и Слизняк. Они долго смотрели на смайлик, потом Слизняк сказал:
– У меня идея, гы-гы.
– Какая на? – спросил Боров. Он был постарше, крупнее, авторитетней и не такой безбашенный, как его друг.
– Что если, гыыыы, составить комбинацию вот из этого?
Червяк кивнул на восьмерку и перевел взгляд на восклицательный знак в конце поздравительной фразы.
Несколько секунд Боров непонимающе пялился на Слизняка, потом дал тому затрещину:
– Я тебе составлю! Итак, едва живые остались!
– Да ты чего?? Я же пошутил!
– Ладно, хорош болтать. Девки небось заждались. Пошли бухать!
|
|
|
Дочь Самурая
философ
|
|
видфара
миродержец
|
|
Дочь Самурая
философ
|
|
цитировать
