Тема «Павел Поляков. Жизнь и творчество»

Вы здесь: Форумы test.fantlab.ru > Форум «Другие окололитературные темы» > Тема «Павел Поляков. Жизнь и творчество»

Павел Поляков. Жизнь и творчество

Страницы: 1 2 3...34 35 36 37 38...54 55 56 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

философ

8 сентября 2020 г. 16:57

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 17 (70)

Абакан 27 апреля 1992

Личность Тойво Глумова вызывает, естественно, особый, я бы сказал – специальный интерес сотрудников группы "Людены".
М.Каммерер

От людена слышу

…
Это навело Андрея на идею спеть "Москва – Пекин", и он тут же исполнил эту прекрасную песню с необычным азартом и задором.
АБС. "ГО".

Заинтересовался я тут ранним творчеством АБС. В частности, персоналиями. И по ходу наткнулся на "китайский вопрос". Китайцев у ранних АБС куда больше, чем японцев. На вскидку, не выбирая: "Привлечь к этому делу математиков, физиков, в первую очередь "гения кибернетики" профессора Сунь Си-тао из Кайфына". (Испытание "СКИБР"). "Сейчас, когда весь мир затаив дыхание слушает пеленги Девятнадцатого спутника, а экипажи "Советского Союза" и "Вэйдады Ю-и" готовятся в Гоби к старту на миллионы километров". (Извне//ТМ. – 1958. – # 1). Оно и понятно – время... "Москва – Пекин", так сказать. Думаю, и в других утопиях конца 50-х китайцев не меньше. Как раз о факторе времени я и хотел сказать. Сравнив два издания СБТ – 1960 и 1969, я обнаружил любопытные замены, прекрасно свидетельствующие и о контексте 60-го и о контексте 69-го. Смотри:
1960 1969

С. 16: Ряд попыток высадиться С. 17: Ряд попыток высадиться
на В. (Абросимов, Нисидзима, на В. (Абросимов, Нисидзима,
Соколовский, Ши Фэнь-ю и Соколовский, Крюгер и др.).
др.).

С. 19: Через некоторое время С. 19: Через некоторое время
это открытие подтвердили это открытие подтвердили
советские, китайские и советские и японские
японские исследователи. исследователи.

С. 19: Пропал без вести С. 19-20: Пропал без вести
лучший пилот Китая Ши Фэнь-ю. лучший пилот Бразилии Крюгер.

С. 20: На самом крупном С. 20: На самом крупном
искусственном спутнике Земли, искусственном спутнике Земли
"Вэйдады Ю-и" – "Великая советские и английские
дружба", – советские и мастера безгравитационного
китайские мастера литья...
безгравитационного литья...

С. 100: Строительство С. 100: Строительство
Англо-Китайско-Советской Англо-Советской
астрофизической обсерватории астрофизической обсерватории
на Луне. на Луне.

С. 124: Лу Ши-эру не удалось С. 121: Листу не удалось
подобраться к этой планетке подобраться к этой планетке
вплотную. вплотную.

С. 145: С вами говорит С. 143: С вами говорит
командир звездолета КНР командир индийского
"Ян-цзы" Лу Ши-эр. ("Добрый звездолета "Карма" Рай Лист.
старый Лу!" – прошептал ("Добрый старый Лист", –
Юрковский). прошептал Юрковский).

Думаю, примеров хватит. Декитаязация текста была проведена основательно. Но в последнем случае произошел забавный прокол. Экипаж "Хиуса" слышит переговоры потерпевших бедствие с "Ян-цзы" ("Кармы"). И если в первом варианте (1960 г.) естественен был первый вопрос "доброго старого Лу": "Спик чайниз?", то тот же самый вопрос из уст "доброго старого Листа" (1969 г.) несколько странен. Ведь в переводе он звучит так: "Говорите ли вы по-китайски?".
Еще одна ошибка, которая перекочевала в текст 1969 г. без изменений. Глава "Испытание огнем". С. 70: "Наверху, в кабинете Краюхина, собрался весь экипаж "Хиуса". Здесь находились и два незнакомых Быкову человека – председатель городского совета и секретарь горкома партии". Через несколько абзацев (с. 71 издания 1960 г.): "Люди туда посланы? – обратился он к председателю горисполкома. – Тот кивнул". Еще через страницу (с. 72): "Председатель горисполкома спорил о чем-то с Крутиковым, секретарь горкома без видимого интереса прислушивался к их спору". То есть председатель совета почему-то превратился в председателя исполкома.
И еще одна примета времени. Глава "На пороге". Быкову не спится, он вышел покурить на балкон: "Было тихо. Огромный город спал в призрачной полутьме июльской ночи; далеко за горизонтом стояло розовое мерцающее зарево, на севере ослепительной белой стрелой уходил в серое небо пик Дворца Советов". (С. 34). Не тот ли это самый Дворец Советов, на месте которого сейчас бассейн "Москва"?

философ

8 сентября 2020 г. 18:07

цитировать | [ ]

философ

9 сентября 2020 г. 16:52

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 12 (65)

Абакан 23 марта 1992

Личность Тойво Глумова вызывает, естественно, особый, я бы сказал – специальный интерес сотрудников группы "Людены".
М.Каммерер

Павел Поляков: И, наконец, после того, как прочитал прошлогоднюю стенограмму по "Волнам...", могу высказать свои соображения о Тойво Глумове как агенте люденов.
1) Согласен, что не существует фактов, доказывающих, что Тойво – люден. Но могут ли вообще существовать подобные факты? Я в этом сильно сомневаюсь.
2) Зачем люденам иметь шпионов в Комконе-2? Ведь случай с Абалкиным и Сикорски явно показал, что Комкон-2 применяет оружие (и то – какое оружие) лишь при непосредственной угрозе цивилизации. А людены такую угрозу не представляют. Да и как их всех выявить?
3) Может ли люден вообще по своим психологическим характеристикам быть шпионом? Ведь это практически значит – отказаться от своей истинной сути. Думаю, что для людена это невозможно.
4) Что конкретно сделал Тойво Глумов как люден? Каким образом можно было раньше выйти на люденов?
На основании всего вышеизложенного я считаю, что Тойво Глумов не был люденом. Однако я не утверждаю, что людены (с неизвестной пока целью) не могли манипулировать Тойво Глумовым и заставить его вместо себя искать Странников.

философ

9 сентября 2020 г. 16:53

цитировать | [ ]

П О H Е Д Е Л Ь H И К 8

Абакан 03.09.1990

"Мюpский вестник" сообщает... или Тьмускоpпионские новости

Хоpошо помню, как в декабpе 1976 года в Москве на пеpвом такого pанга семинаpе молодых фантастов Аpкадий Стpугацкий пpочел нам несколько необычную лекцию о пpелести пpочитанных в детстве книг.
Возможно, лекция называлась как-то иначе, сейчас не помню, но pечь в ней шла именно о том, что книга, пpочтенная в pанние годы, может быть, как ничто дpугое, способна повлиять на человека; иногда она опpеделяет всю его дальнейшую жизнь. Hе буду ссылаться на общеизвестные пpимеpы, когда, скажем, ученый становился ученым благодаpя тем же Жюлю Веpну, Конан-Дойлю, Ефpемову... А. Стpугацкий в своей лекции обpащал наше внимание пpежде всего на то, что книги, какими бы они ни были, к сожалению, pано или поздно уходят. Иногда они пpосто пеpеживают себя, иногда их вытесняют, выталкивают из кpуга чтения искусственно. Будьте щедpыми, пpизывал А. Стpугацкий. Делитесь пpочитанным в детстве с дpузьями.
Понятно, подчеpкивал А. Стpугацкий, отнюдь не каждая книга может веpнуться к читателю. Скажем, "Человеком-амфибией", пеpеизданной в 50-х, зачитываются и сейчас, но кто будет читать "Чудесное око" того же автоpа?
Будьте щедpыми. Делитесь собственным пpошлым. Делитесь стpаницами, освещавшими ваше детство.
Пpашкевич Г. К биогpафии жанpа: (Размышления о фантастике)// Беляев С. Властелин молний. – Ташкент: Изд-во лит. и искусства, 1990. – С. 505-506.

философ

10 сентября 2020 г. 16:24

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 24

Абакан 24 декабря 1990

Человеку, пусть он и называет себя люденом, противопоказано обходиться без человечества.
Г.Комов

От людена слышу

Немножко не по теме рубрики, но в ее продолжение: уж просто складно получилось, – только в прошлом выпуске прошла тема спрутов, а сейчас я получил от Вадима статью А.Н. "Мой Жюль Верн", в которой Аркадий Натанович словно отвечает на этот вопрос. Вот я и не удержался. – В.Б.

Аркадий Стругацкий: "Наутилус" "Наутилусом", а, вникая в роман, я всерьез заинтересовался жизнью Мирового океана. Быт и нравы обитателей мокрого соленого мира – всяких там медуз, актиний, морских звезд, голотурий, моллюсков – захватили мое любопытство до такой степени, что я принялся читать о жизни моря все подряд и даже собрал небольшую библиотечку по этим вопросам, что само по себе было деянием героическим в условиях тогдашнего жестокого книжного голода. Особенно занимали меня спруты: знаменитый эпизод в романе, где описывается нападение головоногих чудовищ на "Наутилус", я читал и перечитывал много десятков раз, заучил наизусть, даже иллюстрировал в меру своих слабых способностей. И должен сказать, что интерес к жизни моря сохранился у меня и поныне, а о спрутах я, наверное, знаю сейчас больше, чей любой неспециалист. Например, берусь поддержать беседу по поводу упомянутого эпизода, причем не премину небрежно отметить, что речь в нем идет скорее всего об исполинских кальмарах – мегатойтисах и что сам этот эпизод весьма сомнителен как в рассуждении логичности действий капитана Немо, так и в смысле зоопсихологии поведения этих абиссальных спрутов.
АНС. Мой Жюль Верн//Пионерская правда. – 1978. – 7 февраля (# 11). – С. 4.

Не знаю, как вам, а мне очень хотелось бы, чтобы Аркадий Натанович чуток продолжил эту тему – "в смысле зоопсихологии поведения", ибо в памяти моей четко отпечатан эпизод из "Полдня", иллюстрацию Ю.Макарова к которому я здесь привожу в заголовке. В чем заключается разница между этими двумя эпизодами, как Стругацкие преодолели нелогичность Ж.Верна? И в сопоставление было бы очень любопытно узнать, как к спрутам относится Борис Натанович? – В.Б.

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 31

Абакан 8 апреля 1991

От мэтра слышу

Борис Стругацкий: По поводу спрутов. Насколько я помню, они вошли в мою жизнь из Уэллса. Сначала – в виде марсиан из "Войны миров" и "Хрустального яйца" (прекрасные иллюстрации Фитингофа!), потом из блистательного рассказа "Пираты морских глубин". Все это происходило где-то в период 1941–1946. Тогда же прочитаны были: книжка изобретателя батисферы Бийба и весьма впечатляющий рассказ забытого ныне писателя (кажется, его фамилия была Чарльз?) о некоем подводном фотографе, которого сожрал гигантский осьминог. Полагаю, что и рисунки А.Н. сыграли свою положительную роль. А вот спруты из "80 тысяч км под водой", как ни странно, – нет. Впрочем, я всегда был равнодушен к Жюлю Верну... Идея разумности спрутов пришла нам в голову значительно позже. Толчком здесь (по крайней мере для меня) послужила, помнится, статья в каком-то журнале типа "Природы" о наблюдениях за аквариумными осьминогами – это был, я думаю, конец 50-х.

философ

11 сентября 2020 г. 16:45

цитировать | [ ]

ПО Н Е Д Е Л Ь Н И К 27

Абакан 14 января 1991

Юрий Флейшман: В "Лит. России" за 3 апреля 1987 года помещена следующая эпиграмма Г.Пятова (с. 21):
Возрос ли уровень культуры
Иль жизни темпы адские?
Ушли в небытие Гонкуры,
Пришли из небытья Стругацкие.
Это уже вторая известная мне эпиграмма на АБС.
Первая была помещена под шаржем И.Игина (в "ЛГ", кажется, за 72 год) и в его авторском сборнике. Этот шарж используется в оформлении "АБС-панорамы" (сам рисунок).
А текст:
А.Стругацкий, Б.Стругацкий
Славой делятся по-братски.
Им завидуют, наверно,
Все – от Жюля и до Верна.
Редактор заменил вторую строчку, получилось: "Делят свой успех по-братски".

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 40

Абакан 24 июня 1991

Так вот жизнь рождает монтажи не менее замечательные, чем ты при верстке "Понедельников". Случайно или нарочно ты совместил мой пассаж о гимне дроздовцев с предложением обзавестись люденским гимном? Предлагаю с красными сделать то же, что они – с белыми: присвоить мелодию их полкового гимна. Чем не первая строфа:
По обочинам и склонам
То улиткой, то жуком
Мы войдем в контакт с КОМКОНом
Третьей импульсной торчком...
Вообще же по поводу подобных идей давно было спето Александром Галичем:
Можешь сам себя назвать Россинантом
И украсить лапсердак аксельбантом.
Ей-Богу, не пойму, зачем люденам гимны, гербы, аксельбанты и проч. Пение гимнов, особенно хором, приводит, как известно, к разрухе!

философ

11 сентября 2020 г. 16:47

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 29

Абакан 4 марта 1991

Человеку, пусть он и называет себя люденом, противопоказано обходиться без человечества.
Г.Комов

От мэтра слышу

Аркадий Стругацкий:

Рецензия на роман-утопию Бернарда Вольфа "Лимбо" (Bernard Wolfe, "Limbo", 413 стр.)

По мнению "The Saturday Review", этот роман "более насыщен, нежели "1984" Орвелла или "Новый смелый мир" господина Хаксли". Оставляя в стороне такую достаточно вкусовую оценку, следует признать исключительную правомерность сопоставления. Действительно, в мрачном и страшном мире западных антиутопий "Лимбо" является великолепным по тонкости и мудрости образцом. Цепочка "Новый смелый мир", "1984", "Фаренгейт 451" пополнилась достойным звеном, ничуть не ниже по литературному счету, чем любой из этих жутких шедевров. Наша современность так или иначе включает в себя те или иные элементы фантастического будущего, которого так опасались Хаксли, Орвелл и Брэдбери. Не лишена она и зародышей призраков, описанных Вольфом.
Нет смысла пересказывать содержание этого романа. Сюжет же сводится к следующему. Некий доктор Мартин, человек большого ума и изрядного чувства юмора, незадолго до третьей мировой войны баловства ради набросал схему абсолютно безопасной социальной структуры. Постулировав, что агрессивность и все связанные с нею беды человечества исходят от мужской половины населения нашей планеты, он предложил поголовную ампутацию рук и ног у всех мужчин с последующей заменой этих членов съемными биоточными протезами. В часы любви, в ванных, в постели мужчинам так или иначе придется снимать эти протезы, и тогда мужчины, и следовательно и вся их агрессивность, окажутся под полным контролем мягких и миролюбивых женщин, что и приведет мир к желанному спокойствию и процветанию. Тетрадь с этими шуточными набросками доктор Мартин повсюду таскал с собой. В день, когда разразилась третья мировая война, доктор Мартин был в Африке. Не вынеся ужаса водородно-атомных бомбардировок, он дезертировал из армейского госпиталя и укрылся на небольшом островке где-то в Тихом океане. Все вещи свои, в том числе и тетрадь, он бросил в палате.
Прошло несколько десятков лет. Доктор Мартин возвращается из своего добровольного изгнания в мир после третьей мировой войны. И он с ужасом и изумлением обнаруживает, что мир этот устроен в точности по его схеме. Какие-то умельцы, вооружившись его тетрадью, канонизировали его баловство, превратили его в вероучение и организовали на этой основе смятенное, растерянное человечество. Все мужчины – ампутанты, мощные биопротезы, усиливающие их в сотни раз, дают им возможность производить действия, немыслимые в естественном состоянии. Изменилась психология женщин – теперь они являются активными партнерами в любви. Но этот мир "всеобщей любви и братства" не стал ни на каплю менее страшен и агрессивен, он снова расколот на два противостоящих лагеря, в нем процветает карьеризм, шпионаж, тайные убийства, снова человечество живет под дамокловым мечом истребительной войны.
Идея автора, нам кажется, в основе своей достаточно правильна, во всяком случае – она имеет право на существование и серьезное критическое рассмотрение: грубое биологическое вмешательство не может изменить психологическую природу человечества; для этого необходимо вмешательство социальное; только глубокие социальные изменения выведут человечество из тупика. Но едва ли не главным в этой книге является тщательное рассмотрение процесса перерождения идеи в догму: как полушутливое, сатирическое, остроумное построение, будучи взято на вооружение правящими кругами, превращается в могучее средство идейного и материального угнетения масс.
В настоящее время [60-е годы – В.Б.] возможности опубликовать эту книгу мы не видим. Слишком много в ней спорного, слишком сильны у автора индивидуалистические тенденции.

философ

12 сентября 2020 г. 16:45

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 34

Абакан 29 апреля 1991

Своеобразие языка фантастических произведений братьев Стругацких несомненно. Система оригинальных образов создается с помощью подбора особых языковых средств. В сообщении представлена попытка рассмотреть данный вопрос в двух аспектах: семантическом и фонетическом (на материале названий фантастических животных и существ, а также их имен).
Фантастическая терминология, в том числе и зоологическая, носит специфический характер. Часто ей свойственна экспрессия, и она создается не всегда традиционными способами:
1) употребление в качестве нового термина общеизвестных слов: "...зеброжираф склонил бесконечную шею, будто пестрый шлагбаум опустился";
2) использование чужих заимствованных слов или напоминающих таковые, по звуковому облику (тахорг, вервольф, кицуне, олгой-хорхой);
3) переосмысление семантики названий сказочных и мифологических персонажей (василиск в сказке – чудовище с телом петуха и хвостом змеи, в фантастике – древний ящер; в греческой мифологии гарпии – богини вихря, в фантастике – рыжие сварливые птицы со старушечьими головами; гидра (греч. водяная змея), здесь: многоголовая рептилия);
4) использование слов и элементов античного наследства – греческого и латинского языков (псевдохомо, рамапитек).
Один из способов достижения выразительности фантастического образа – семантизация звуков (фонем). Слова Ю.М.Лотмана о семантизированных звуках в поэзии можно отнести и к художественной прозе: "...лексическое значение переносится на отдельный звук. Фонемы, составляющие слова, приобретают семантику этого слова... Каждый звук, получающий лексическое значение, приобретает независимость, самостоятельность..."
В повести "Трудно быть богом" Стругацкими создается образ дикого зверя одним звучанием его имени: "...голый вепрь Ы – свирепое животное, неуязвимое для железа, но легко пробиваемое костью". Удачность данного звукового образа заключается в том, что выразительность артикуляции звука (Ы) гармонирует с особой мимикой лица, сопровождающей артикуляцию, и выражает определенные эмоции (губы судорожно вытягиваются, зубы почти стиснуты; мимика при произношении Ы соответствует положению лицевых мускулов при артикуляции звука (Р) (рычание). Емкость и значимость образа огромного зверя Пэх выражена с помощью особого подбора звуков его имени. Основную экспрессивную нагрузку несет в себе гласный звук Э, опять же благодаря изобразительности своей артикуляции. Взрывной глухой (П) и глухой щелевой (Х) создают выразительный образ чего-то гигантского, могучего, выдыхающего огонь. Несомненно, что имена животных как средство их характеристики содержат в себе элементы экспрессии и психологизма благодаря семантике звуков, входящих в их структуру.
Адамчук Н.В. Зоологическая терминология в фантастических произведениях братьев Стругацких//Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции, посвященной проблемам научной фантастики: IV Ефремовские чтения. – Николаев, 1991. – С. 74-75.

философ

13 сентября 2020 г. 18:37

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 41

Абакан 8 июля 1991

Анкета необъясненного явления

В продолжение своей деятельности в КЛФ "Центавр" по исследованию становления Творческой Личности я провожу анкетирование писателей-фантастов. Недавно я получил ответы БНС на эту анкету. Полагая, что его ответы могут заинтересовать люден-публику, в порядке исключения включаю эти ответы в "Понедельник".

Вопросы:
1. Можете ли Вы назвать человека, который стал для Вас Учителем, то есть каким-то образом повлиял на Вас в творческом развитии? В чем выразилось это влияние?
2. Можете ли Вы назвать Книгу, оказавшую подобное влияние?
3. Были ли в Вашей жизни какие-то чрезвычайные случаи, необычные явления, яркие впечатления, врезавшиеся в память или даже изменившие судьбу? Какими были результаты этого Чуда?
4. Что в конечном итоге определило Ваш выбор? Можете ли Вы назвать еще какие-то особенности Вашего обучения и воспитания, сыгравшие в Вашей жизни важную роль?
5. Какую роль в Вашей жизни сыграло самообразование? Как Вы определяли, какие знания Вам необходимы?
6. Можете ли Вы назвать Цель жизни, достижение которой для Вас важнее всего?
7. Каковы основные препятствия в достижении этой Цели? Как Вы их преодолеваете?
8. Можете ли Вы назвать одну или несколько Достойных, по-Вашему, Целей, на достижение которых не жаль отдать жизнь? К чему, по-Вашему, следует стремиться молодым?

Борис Стругацкий
1. Вначале был Уэллс. Сейчас я понимаю, что он научил нас МЕТОДОЛОГИИ фантастики. В триединой формуле ЧУДО-ТАЙНА-ДОСТОВЕРНОСТЬ от Уэллса у нас главное – ДОСТОВЕРНОСТЬ (то, что отличает реалистическую фантастику от всей фантастической литературы).
Примерно тогда же был и Алексей Толстой – его божественный, прозрачный, доведенный до немыслимого совершенства русский язык. (Много позже мы обнаружили еще одного носителя такого же языка – Михаила Афанасьевича Булгакова, – а больше ничего подобного в русской литературе XX века не нашлось). Всякое совершенство вызывает потребность изучить и понять. Научиться языку невозможно – он тебе дан (или не дан) от Бога. Но можно уловить и взять на вооружение некоторые приемы: например, прием сочетания несочетаемого – в одной и той же фразе архаизм и совершенно современные слова, бытовая лексика и вдруг – совершенно неожиданно специальный термин... И т.д. Алексей Толстой был не только носителем совершенного языка, он был еще и блистательным ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ.
Значительно позже возник Хемингуэй, а правильнее сказать – его переводы, исполненные Иваном Кашкиным и другими славными мастерами. Мы научились у него ценить лаконизм и подтекст. Мы осознали вдруг, что существуют слова, содержащие больше, чем целая фраза, и фразы эквивалентные нескольким страницам текста. Мы обнаружили, что не произнесенное, не названное, не нарисованное тем не менее доступно читательскому восприятию, существует и зачастую воздействует на читателя сильнее, чем названное, прорисованное, разжеванное-и-в-рот-положенное.
Я назвал только троих Учителей. На самом деле, разумеется, их было гораздо больше. Я уверен, что каждый писатель, которому удается потрясти вас хоть одной своей строчкой, уже совершает над вами таинство Влияния, – другое дело, что сплошь и рядом не удается проанализировать это таинство, перевести его на уровень сколько-нибудь ясных формулировок. И я без колебаний назвал бы среди Учителей и Льва Толстого, и Достоевского, и Тынянова, и Фейхтвангера, и Ивлина Во, и Грэма Грина, и даже Александра Дюма-пера, и конечно же Ильфа-Петрова, Джером К. Джерома и О.Генри – всех любимых, вызывавших зависть, радость, восторг и страстное желание "написать вот так – и умереть!"
2. Я не могу назвать одну такую книгу. Я помню, как прочитав "Остров доктора Мора", в отчаянии от того, что роман надо возвращать владельцу, я тут же сел переписывать его от руки (1949 год). Я помню, что прочитав сборник Хэма "Пьеса и 28 рассказов", я тут же побежал читать его вслух своему лучшему другу – я читал ему "Трехдневную непогоду", и был счастлив так, словно я сам это написал (1954). Я помню, как меня буквально потряс сокровенный смысл последних предсмертных слов Д'Артаньяна, которые я до сих пор уже десять раз читал, но пропускал мимо сознания, и в этот момент я понял, что Дюма-пер был все-таки великий писатель, ибо грандиозная трилогия нуждалась в грандиозной концовке, и он эту концовку сумел-таки найти!..
Не было одной книги. Слава Богу, было множество Книг – спасибо им за это.
3. В нашей реальной, обыденной, прозаической, скушноватой жизни Чудо – это просто сочетание маловероятных событий, дающее маловероятный результат. Например то обстоятельство, что я пережил блокадную зиму 1941/1942 года, есть результат соединения множества обстоятельств, каждое из которых является маловероятным, следовательно – это Чудо. Согласитесь, это чудо значительно повлияло на всю мою дальнейшую судьбу – я бы сказал, самым решительным образом.
Событий же вовсе не чудесных, но радикально влиявших на мою судьбу, было у меня (как и у всех людей на свете) великое множество.
В 1950 году меня не приняли на физфак ЛГУ. А если бы приняли, то я стал бы (в соответствии со своей тогдашней мечтой) физиком-атомщиком и сгинул бы навеки в каком-нибудь "ящике", изготовлявшем водородную бомбу.
В 1955 году я сделал (будучи студентом последнего курса) некий расчет из области звездной динамики и был принят в аспирантуру, как подающий надежды и вообще краснодипломник. Спустя три года, когда диссертация моя (воздвигнутая на фундаменте упомянутого расчета) была уже практически готова, я обнаружил, что построенная мною изящная теория уже была один раз построена великим Чандрасекаром и опубликована (в малоизвестном журнальчике) в 1942 году. Таким образом, диссертация моя не состоялась, и я в значительной мере утратил интерес к карьере ученого, что и сыграло решающую роль, когда встал вопрос: кем все-таки быть – писателем или звездным астрономом? Если представить себе, что идея вышеназванного расчета не пришла бы мне в голову в 1955 году, я, как все, получил бы тему диссертации от руководителя, как все, благополучно защитился бы в 1958 году, как все, стал бы молодым энергичным кандидатом на хорошем счету... и ка бы тогда потекла моя жизнь?
Я назвал только три ситуации, определившие, как мне кажется, мою судьбу. При желании, наверное, мог бы назвать и еще тридцать три. Ибо здесь чрезвычайно трудно отделить существенное от несущественного, каковое обстоятельство и было многократно обыграно в литпроизведениях всех стран, времен и народов.
4. У меня была замечательная мать, Александра Ивановна Стругацкая (Литвинчева), заслуженный учитель РСФСР, человек поразительного мужества, великий оптимист и жизнелюб. Она не только дала мне мою жизнь, но еще и отдала мне большую часть своей. Думаю, что такие понятия, как долг, верность, честность, наполнились для меня смыслом именно благодаря ей. Причем влияние ее на меня с годами не ослабевало, а росло – видимо, я умнел!
Мой брат, Аркадий Натанович Стругацкий, был для меня образцом поведения и носителем единственного верного мировоззрения на протяжении всего моего детства и отрочества. Увлечение математикой и астрономией (которые я сохранил на всю жизнь) я перенял у него. Любовь к фантастике – в конечном итоге тоже. Даже и самое желание "бумагу марать под треск свечки" тоже от него, только он начинал с прозы, а я со стихов...
И наконец, друзья. У меня были чудесные, замечательные друзья, дружба наша началась с класса этак с шестого, окончательно сформировалась в девятом и длилась еще долго, пока каждодневные работы взрослых семейных работающих людей не разнесли нас по разным дорогам...
Вот эти три счастливых фактора – мать, брат и друзья – и сформировали к концу пятидесятых или началу шестидесятых того молодого человека, из которого и вырос нынешний БНС. (То, что было ДО, следует, видимо, называть ЛИЧИНКОЙ человека). Воспитание закончилось, три главные ценности определились (ДРУЗЬЯ, ЛЮБОВЬ, РАБОТА) и началась собственно жизнь.
5. Всю свою жизнь я стремился заниматься только тем, что мне интересно. Как правило, это мне удавалось, а когда обстоятельства принуждали, я я стремился найти что-нибудь интересное в том неинтересном деле, коим мне приходилось заниматься, и всегда это интересное находил. Поэтому самообразование мое сводилось к получению тех знаний, которые нужны были для того, чтобы глубже влезть в интересное дело. Не знаю, хорошо это или плохо. Скорее плохо. Я никогда не искал знаний просто полезных ВООБЩЕ. Поэтому я так и не сумел как следует освоить ни одного языка, хотя английский знаю достаточно, чтобы читать спецлитературу по звездной астрономии, а немецкий и французский – чтобы разбираться в филателистических статьях и каталогах.
6. Сейчас – нет. Если не считать Целью жизни сохранение чистой совести и остатков физического здоровья.
7. Это тема даже не романа, а всей Литературы.
8. Есть старый анекдот: человек на темной ночной улице потерял кошелек, старательно ищет его, но только под фонарем. Почему? Потому что под фонарем светло. Вся наука, между прочим, существует по этому принципу, и жизненные цели, мне кажется, надлежит определять в соответствии с ним же. Человек прежде всего должен разобраться в своих способностях, а уже после этого выбирать себе цель. Что может быть печальнее судьбы прирожденного слесаря, вообразившего себя поэтом, или талантливого математика, стремящегося с головой окунуться в профессиональный спорт, где ему мало что светит... Надо найти себя, а потом уже ставить цели. Иначе – поражение и крах,после которого не всякий способен оправиться.
Здесь речь идет не о том, чтобы ставить планку пониже. Планка может быть сколь угодно высока, цель может быть и вовсе недостижима, главное, чтобы это была ТВОЯ цель, пусть за пределами твоих возможностей, но обязательно в русле твоих способностей. В конце концов, в самом общем виде всякая цель сводится к тому, чтобы в каком-то деле стать профессионалом самого высокого класса, в идеале – первым среди лучших.

философ

14 сентября 2020 г. 18:29

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 50

Абакан 4 ноября 1991

Раскопай своих подвалов

– Известно, что в вашем доме бывали писатели-фантасты: Аркадий Натанович Стругацкий, Ариадна Григорьевна Громова. Расскажите, пожалуйста, об этих встречах.
– С Аркадием Стругацким в 1966 году, когда Володя был в Сванетии. Познакомились мы с ним вместе с Жорой Епифанцевым. А когда Володя вернулся, и ему был сделан этот драгоценный подарок.
Взаимное впечатление было, конечно, потрясающим. Особенно потому, что Володя еще в Тбилиси, в гостинице, написал "В далеком созвездии Тау-Кита" и "Марш космических негодяев". И этими песнями он поверг Стругацкого в состояние неимоверного восторга. В особенности песней про "Тау-Кита", потому что они в это время работали над "Улиткой"... И Володя, и Аркадий очень гордились, что у них одновременно сработала мысль на эту тему.
...
– Вы вместе с Высоцким увлекались тогда фантастикой, много ее читали. А, вообще, каков был круг чтения и, если можно так сказать, способ чтения Высоцкого?
– Я не очень люблю этот вопрос. Во-первых, Владимир Семенович личной библиотеки тогда практически не имел. Все книги, которые можно было считать его собственными, вполне укладывались в один портфель. Фантастики у него не было, мы начали собирать фантастику в 62-м году, когда родился сын Аркадий. В качестве легкой литературы мне тогда было рекомендовано чтение фантастики, и мой отец принес в больницу сборник, в котором был роман Стругацких. Это были "Стажеры", и вот с того момента мы начали собирать фантастику.
А чтение... У Володи и времени не было просто так читать: взять книжку, сесть дома и читать, – почти никогда такого не было. Или мы куда-то шли, или у нас был какой-то народ... А вот в дороге он читал всегда. Где он брал книги? – У кого-то из знакомых, иногда из библиотеки. На гастролях всегда много читал. А когда мы стали собирать фантастику, Володя любил, чтобы я читала вслух. Я даже не знаю, что он сам успел прочитать у Стругацких, практически все я читала вслух, даже самые длинные вещи: "Гадких лебедей", "Обитаемый остров"... – все подряд. И надо сказать, что потом мне всю жизнь этого не хватало.
...
В театр маленькие Никита и Аркадий тоже играли. ... Были еще сцены из "Трудно быть богом". Стругацкие – не просто любимые авторы. В честь старшего назван был наш Аркаша. Мы были знакомы. Я читала Володе вслух все романы братьев Стругацких (многие – в рукописях).
Бывало, хоть и редко, что А.Стругацкий заходил к нам на Беговую. Давно это было – осенью 1968-го.
...
Аркаша Стругацкий приехал "специально посмотреть на своего крестника" – нашего Аркашу, которому только что исполнилось шесть лет. Привез подарок – огромный зеленый пулемет из блестящего, как зеркало, полимера. Мы с Леной [двоюродная сестра Л.Абрамовой. – В.Б.] содрогнулись: военных игрушек в доме не было. Мы с Володей были пацифистами. Имели хождение космические луноходы с дистанционным управлением (Семен Владимирович Высоцкий, отец Володи, находил где-то самые потрясающие и дорогие). Плюшевые медведи (один от Нины Максимовны, матери Володи, высотой почти с метр) и кубометры цветных кубиков. И вдруг – пулемет! Но мы содрогнулись молча – А.Стругацкий был кумир семьи, мы на него молились. Я и сын Аркаша и сейчас на него молимся, за него, точнее. Теперь уже давно заочно.
В большом волнении мы с Леной принялись готовить закуску, и из кухни слышали громовые раскаты Аркашиного хохота, восторженные вопли детей и совершенно профессиональное исполнение Никитой (четыре года) звуков боя: пулеметные очереди, свист пуль, артиллерийская канонада, стоны поверженных противников и могучее "ура" наших.
Некий нервический комок подкатил к горлу, когда Лена увела детей на прогулку, а я уселась со Стругацким за бутылку коньяка. Но я сдержалась.
Другой визит Аркадия Стругацкого я помню особенной памятью: он принес только что оконченную повесть "Отель "У погибшего альпиниста". Сказал, что это ерунда, и прочел вслух всю подряд. Я сама не дурак в чтении с листа любого незнакомого текста – я это люблю и умею – тому много свидетелей. Но как читал Стругацкий!
Он не раз, не два – часто приходил. Это всегда была нечаянная радость, и мы с сестрой бросались готовить стол. Мы любили всех кормить, а его особенно. Он и ел также талантливо и красиво, как писал, как все делал. И вот еще помню его приход, еще до нашего с Володей развода, в июле 1967-го. А.Стругацкий жил с семьей на даче, мы его давно не видели. И гостей не ждали: у меня болели зубы, и физиономию слегка перекосило. Я была не дома, а у Лены, они с матерью, моей теткой, жили на улице Вавилова в первом этаже громадного кирпичного дома с лифтерами и пышным садом у окон. Аркадий позвонил именно туда и сообщил, что он в Москве, что скоро будет, потому что надо отметить событие: общий наш друг, математик Юра Манин получил какую-то премию, или орден, или звание, уж я не помню, но что-то очень хорошее и заслуженное. Его самого в Москве нет, но мы должны. Да! Мы должны! Зуб мой прошел и физиономия распрямилась и просияла. Мы с Леной принялись за работу: застучали ножи, загремели сковородки. Форма одежды – парадная. Позвонили Володе в театр, там "Пугачев", спектакль недлинный, приходи к Лене, будет А.Стругацкий. Играй погениальнее, шибко не задерживайся. Ну подумаешь – фестивальные гости на спектакле! Ну поговоришь, они поахают – и к нам: Стругацкий не слышал еще ни "Жирафа", ни "На стол колоду, господа!"...
Стругацкий пришел с черным портфелем гигантского размера, величественный, сдержанно-возбужденный, поставил портфель в коридоре. Заговорили о математиках, о премиях, о японской фантастике. Я, улучив момент, на цыпочках вышла в коридор: такой портфель! Должно быть, там новый роман, должно быть большой и прекрасный...
Шесть бутылок коньяка лежали в девственно-новом, пустом портфеле. Портфель по-японски "кабан". Японцы правы.
А Володя пришел поздно. Уже брезжил рассвет. Чтобы не тревожить лифтершу, он впрыгнул в окно, не коснувшись подоконника – в одной руке гитара, в другой – букет белых пионов. Он пел в пресс-баре фестиваля – в Москве шел Международный кинофестиваль "За гуманизм киноискусства, за дружбу между народами".
...
Я с нежностью вспоминаю ту квартиру в Черемушках (улица Шверника теперь переименована в улицу Телевидения) – в картонной пятиэтажке без лифта – туда приходили любимые друзья – Гена Шпаликов и Витя Туров, там закусывал скороспелыми блинами после первого посещения "Галилея" Аркаша Стругацкий.
...
Как я мечтала, что Аркаша станет астрономом! И ведь он сам так увлекался физикой и математикой, так любил астрономический кружок в Планетарии.Это продолжалось много лет. Какие замечательные книги мы с ним собрали, какие он рефераты писал... И все-таки это оказалось своеобразным приложением к фантастике Стругацких, все-таки каждый реферат заканчивался перечитыванием наизусть знакомых любимых страниц из "Пикника на обочине" или "Отеля "У погибшего альпиниста".
Абрамова Л.В., Перевозчиков В.К. Факты его биографии: Людмила Абрамова о Владимире Высоцком. – М.: Издательский центр "Россия молодая", 1991. – С. 22–23, 91–93, 98, 106.

философ

15 сентября 2020 г. 14:47

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 50

Абакан 4 ноября 1991

От мэтра слышу

Фрагменты беседы люденов с Аркадием Натановичем Стругацким 26 августа 1990 года

Ю.Ф.: И такой вот вопрос, если можно. Вот Вы работа Аркадий Натанович Стругацкий: Вот это я не помню, чтобы я...
В.К.: Кассель первое редактировал, а Вы – второе.
А.Н.С.: А, это просто Кассель уже не работал тогда, а нужно было поставить.
Ю.Ф.: Девятый "Мир приключений"...
А.Н.С.: Так что "В Стране Дремучих Трав" брагинскую... Это вы из меня... Я не являюсь редактором.
Ю.Ф.: Так там написано.
А.Н.С.: Это ничего не значит. Я же говорю: она же была один к одному сделана с...
В.К.: Там они не отличаются практически ничем.
А.Н.С.: Мне даже раскрывать ее не пришлось, потому что расклейка была просто в типографии. И все. Но! Гораздо важнее для начальства было, что если была бы подпись Касселя, а начальство бы заглянуло, а Кассель уже два года не работает в издательстве... Могли быть неприятности.
Ю.Ф.: Понятно. А еще Вы помните, что Вы редактировали?
А.Н.С.: Вот что я Вам могу сказать. Ведь Гребнев... Хотя я не знаю, откуда вы это узнали...
В.К.: От Бориса Натановича.
А.Н.С.: От Бориса Натановича... Да, это я ему жаловался в свое время. Дело в том, что когда я поступил в Детгиз, перешел просто из этого, из Гослитиздата, из восточной редакции переводом. Тогда еще очень строго было, чтобы сохранялся непрерывный стаж. Нужно было добиваться перевода. Не просто уволиться из Гослитиздата и поступить в Детгиз. Надо, значит, перевод из Гослитиздата в Детгиз, приказ начальства, в трудовой книжке и так далее, и так далее. Меня встретили там довольно неприветливо. Но за меня этот самый Исаак Маркович Кассель поручился. А паче всего поручился за меня Иван Антонович Ефремов. И старуха наша, Калакуцкая Мария Михайловна, заведующая редакцией, она дала мне в качестве, значит, предмета на засыпку совершенно невыполнимое задание для редактора. Вот этот самый... наброски Гребнева к этому самому "Миру иному". Гребнев в конце своей жизни ... болел много. А поскольку, как вам, наверное, известно, все-таки он считался классиком фантастики...
В.К.: "Арктания"?
"Арктания". И Детгиз издал еще эту "Арктанию" под другим названием... Я уже не помню...
В.К.: "Тайна подводной скалы".
А.Н.С.: "Тайна подводной скалы". Вот. Поэтому с ним заключили договор. ... И тут он умер. И тут появляюсь я. И Калакуцкая говорит: "Вот, отредактируйте". Пачечка – 50 страничек разрозненных, написанных...
М. Ш.: Значит, Вы заново написали?
А.Н.С.: Вот это я написал заново.
В.К.: И "Пропавшее сокровище" тоже?
А.Н.С.: Нет, "Пропавшее сокровище" – это он раньше написал. Оно про библиотеку Ивана Грозного, да?
С.Л.: Да. В одной книжке выпущено.
А.Н.С.: Да. Она была задолго до этого опубликована. Это очень удачная и интересная вещь, мне показалось. Она была задолго до этого опубликована в этом... в одном из первых выпусков "Мира приключений". А потом, значит, получилась еще одна вещь... Простите, я пройду туда... Вот эту книгу знает кто-нибудь?
В.К.: Чижевский.
Ю.Ф.: Знаем.
И.Е.: Читали в детстве.
А.Н.С.: Идея хорошая, значит. Автор этим занимался и под это дело заключили с ним договор, с этим Чижевским. Рисунки его тоже тут неплохие. Вот. А писать он отказался. И мне опять пришлось половину этой книги дописывать. Вот еще один случай, когда я принимал активное участие в чужих делах. А что касается "Экипажа "Меконга"... Это история гораздо интересней. Ну что, скажем, написать там книгу, такую простодушную, как, скажем, "Мир иной" или такую науч-поповскую вещь как "В дебрях времени". Войскунский и Лукодьянов, бакинцы замечательные, прислали в Детгиз свой этот самый "Экипаж "Меконга". Ну, а, конечно, психология редактора совершенно однозначна в отношении толстых рукописей. Если рукопись неохватна, значит, заведомо, почти наверняка – это халтура или... э-э-э... графоманство. Лев Николаевич Толстой не имел бы на свою "Войну и мир" никаких шансов сейчас. (Смех). Вот. Если бы не удостоился, например, что его прочитает, скажем там, Солженицын, или даст свой отзыв Гроссман. ... И в один прекрасный день вызывает меня заведующая, я уже был там персона весьма и весьма грата, и говорит: "Вот здесь рукопись валяется у нас уже два года, нужно написать разгромную рецензию и отослать обратно. Чего она тут валяется?"
М.Ш.: Заранее установка была.
А.Н.С.: А Калакуцкая дружила очень с некой М., которая была директором Дома детской книги, и подкармливала ее рецензиями этими. Это есть способ подкармливания, неприличный, отвратительный... Я вас вызываю к себе, например, и: "Слушай, – говорю, – у тебя там, я слышал, неприятности, на квартиру там тебе не хватает. Вот. Ну, давай, вот я тебе дам несколько десятков рукописей. Пиши быстренько рецензии, отрицательные, так, чтобы мы имели право отослать их обратно. Ну, и получишь там, естественно, тысячу". Была такая практика, и есть она, конечно. Хотя сейчас в кооперативных издательствах ничего подобного быть не может, потому что кооперативные издатели не станут тратить деньги на отрицательные рецензии. И она говорит: "Вот нужно это самое сделать, такое дело". Ну, ладно... Есть такой первый редакторский прием – читать наискосок, читать через страницу. Второй, который воспитывает очень хорошего редактора, – это читать все подряд. Я потерял все навыки быстрого чтения, пока шесть лет работал редактором. ... Ну, пока в Гослитиздате работал, потом в Детгизе, я потерял навыки быстрого чтения. Да, и сел я, а это было, наверное, часа за два до конца рабочего дня. Сел и пропал. Я, значит, читал. Рукопись-то огромная. Не могу оторваться. Схватил ее, перевязал бечевкой – и домой. Сидел, всю ночь читал. Утром прихожу: "А я прочитал эту рукопись". И Марья Михайловна говорит: "Ну, и что? Отправляем?" А я говорю: "Нет, никуда не отправляем, эту рукопись нужно издавать и немедленно". – "Как так?" – "Да вот так". Ну, получился небольшой скандальчик, потому что на редакцию, значит... Там на редакцию у нас распределялись бумажные объемы. Естественно, значит, пионерская литература получала больше всего. Дошкольная литература получала меньше, чем пионерская, но все-таки тоже много. Потом историческая литература. Ну, а мы уж совсем получали мало. Вот. Ну, я взял грех на душу. Выкинул там несколько переизданий фантастики. Вот. Мне удалось ее просунуть к директору и к главному редактору. Они, ошеломленные таким натиском, дали добро. Вот так вы и прочитали "Экипаж "Меконга". Так он и вышел...

философ

16 сентября 2020 г. 19:10

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 51

Абакан 18 ноября 1991

Стояли звери около двери,
В них стреляли, они умирали...
(Стихи маленького мальчика)

От людена слышу

Виктор Курильский: По теме "Булгаков – Стругацкие. Приведенные Андреем Мешавкиным в П-45 цитаты из интервью АБС "Даугаве" могу дополнить фразой из сосновоборского выступления БНС от 15.04.89: "Мы и сами, когда начинали, считали своими кумирами Г.Уэллса, Алексея Толстого, если бы мы тогда знали Булгакова, конечно же, нашим кумиром был бы Михаил Булгаков..." (Измерение-Ф. – 1989. – # 2.)
И есть еще упоминание Булгакова в нехорошо известном медведевском интервью (ТМ. – 1967. – # 7), но это разговор особый.
А с другой стороны, отвечая на вопрос о самиздате, БН говорит о периоде 60-х и 70-х годов и первым в списке имен приводит "запрещенного Булгакова" (Юность. – 1989. – # 11). Может быть, имелись в виду широко распространенные "издания" "Мастера и Маргариты" по тексту "Москвы" 66/1, 67/1 с восстановленными купюрами. (Видимо, источник с полным текстом имел хождение и до этого времени). Первое же официальное издание было в знаменитом однотомнике 1973 года. Однако спрос на Булгакова оно не насытило и самиздат "М. и М." успешно обращался и значительно позже.
Однако с тем же успехом БН под "запрещенным Булгаковым" мог подразумевать и "Собачье сердце", "Дьяволиаду" и "Роковые яйца", интерес к которым стимулировало появление "Мастера и Маргариты".
Короче, оснований не доверять мэтрам у нас нет. И если говорится, что Вицлипуцли пришел из Гейне – значит, из Гейне. Но из чувства противоречия приведу еще одну пару цитат из "МиМ" и "ТББ" (квази-реминесценцию по А.Мешавкину):
Иешуа – Пилату: "Правду говорить легко и приятно".
Гур – Румате: "Легко и сладостно говорить правду в лицо королю".
"Комплекс значимости"? Случайное совпадение, достаточно общее место? Или же кто-то обнаружит общий источник цитат? (Замечу в скобках, что все тот же Г.Лесскис предлагает сравнить эту фразу Иешуа с постулатом Канта: "Величайшее нарушение долга человека перед самим собой ... – это противоположность истине – ложь..." – С/с Булгакова в 5 т. Т. 5. – С. 628–629). Или первая цитата есть источник второй? Ведь вопрос – когда именно прочли АБС "Мастера и Маргариту" открыт...

Павел Поляков: Самая безумная гипотеза (почти лифановская): В романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита", гл. 13 части 1 (М.: Современник, 1986. – С. 129) на вопрос Ивана Бездомного "Вы были женаты?" Мастер отвечает:
– Ну да, вот же я и щелкаю... На этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... еще платье полосатое... музей... впрочем, я не помню.
Не кажется ли вам, что эта Варенька похожа на Вареньку из "Пути на Амальтею"? Главная примета – тоже никто не знает, как эта Варенька выглядит. К тому же тоже может быть полосатой и тоже имеет отношение к музею.

и так От мэтра слышу

Art & Science представляет видеопрограмму "Анатомия ужаса"

Ведущая: ...Есть фильмы, где научная фантастика становится стержнем, – робот-убийца, или машины будущего, восставшие против людей, или пришельцы, встреча с иной формой жизни. И вот в этом вопросе самым лучшим гидом нам будет известный писатель-фантаст Аркадий Натанович Стругацкий.
Сегодня видеорынок предлагает большое количество фильмов ужасов. Вы сами смотрите фильмы ужасов?
А.Н.Стругацкий: Знаете, должен вам сознаться – не только смотрю, я их очень люблю. Для меня что важно? Цель, которую поставил перед собой создатель этого фильма. Бывает цель просто откровенная – создать у зрителя настроение ужаса...
Вед.: ...шок...
АНС: ...ощущение кошмара. Иногда под этим подразумевается и под это подкладывается какая-то очень любопытная мысль: или социальная, или индивидуально-психологическая, массово-психологическая далее. Вот в этом смысле мне представляются большой удачей такие фильмы, как, например, "Зомби", где по неизвестной причине все покойники начинают вставать из могил и шляются по земле, миллион за миллионом встают и загрызают, неуязвимые, но упорные...
Вед.: ...неизбежные...
АНС: ...неизбежные и упорные в своем стремлении добраться до живой плоти. Значит, они загрызают живых, и живые в свою очередь превращаются опять же в покойников и присоединяются к гигантской армии. Ад переполнен преступниками, грешниками всяческими и выбрасывает их из недр своих.
Есть еще фильмы, в которых эффект кошмара, ужаса достигается за счет научно-фантастической предпосылки, более или менее научной, но всегда очень фантастической.
Наконец, есть чистейшей воды совершенно фильмы кошмаров и ужасов, которым, на мой взгляд, конечно, не хватает глубокой идеи, но все-таки идея есть. Вот, например, фильм "Полтергейст, или Бунт духов". Там новый поселок строится, и в этом поселке начинают происходить ужасные явления. Духи, откуда-то взявшиеся духи, привидения, почему-то прицепившиеся именно к этому поселку, начинают преследовать жителей. Оказывается, что этот поселок построен на старинном кладбище. Делец, который строил этот поселок, клятвенно обещал перенести это кладбище, а поселок построил на костях этих самых давно усопших. И эти усопшие начинают вылезать наружу. Такие вот дела.
Вед.: Скажите, а почему советский кинематограф, на ваш взгляд, действительно не эксплуатирует практически эту тему в хорошем смысле этого слова? И ведь фильмы даже фантастические у нас большая редкость. Это связано с их стоимостью или это какая-то принципиальная концепция?
АНС: Я, по духовной нищете своей, думал, и по неграмотности, что это нас ограничивает стоимость.
Вед.: Да, я тоже. Пожалуй, это естественно.
АНС: Каково же было мое изумление, когда оказалось, что стоимость фильма никакого отношения не имеет, а здесь дело все в том, что у нас нет режиссеров.

философ

17 сентября 2020 г. 19:16

цитировать | [ ]

Танет Ли
«Красота – это зверь».
Перевод с английского Павла Полякова.

Смута царила в стране. Из Города Тысяча Куполов шли изгнанники в город Вольный Север.
— Что нас ждет? – спрашивали сами себя люди, устало бредя по виноградным долинам, и смотрели вдаль – на город с красивыми старыми домами и старыми стенами. При свете закатного солнца мир выглядел таким, словно не было в нем ни забот, ни тревог. Но так только казалось. «С нами в город идут страх и тревога. И война – если горожане выслушают нас и захотят нам помочь». Но в Севере, так обычно называли этот город, хорошо знали и о страшном терроре в Столице, и об изгнанниках, идущих к ним. Ворота Севера широко распахнулись, и город гостеприимно принял беглецов, дал им пищу, вино и кров; позволил высказать наболевшее, успокоил страдающие сердца, усмирил праведный гнев.
Воистину Город Тысячи Куполов утратил свою душу. Все в нем будто помешались. Горожане попрали закон и церковь, погрязли в пороках: брань, попойки, драки считались у них за доблесть. Цель оправдывает средства, утверждали они и добавляли, что от жизни надо брать все возможное. Впрочем, сами жители уже почти не замечали своего душевного убожества и считали себя, на свой манер, хорошими людьми. Каждый день на башнях собирались вороны, а ночами по улицам носились полчища крыс, внося свою лепту в кровавую бойню. Новым божеством в Столице стала Благоразумная, богиня, в жертву которой приносились люди. Обо всем этом и рассказывали беженцы жителям Севера. На площади, куда пришли изгнанники, собралась толпа народу, все окна, балконы и крыши были заполнены слушателями, безмолвно внимающими каждому слову. Даже звезды, казалось, с любопытством смотрели вниз.
— Год мы боролись, — говорил один из беженцев. – Мы пытались сделать хоть что-нибудь, дабы вернуть в наш проклятый Небом Город хоть малую толику здравого смысла и справедливости. Но мы проиграли, и нам пришлось покинуть свою Родину…
Не выдержав, человек закрыл лицо руками и заплакал. Волна ропота прошла по толпе. Заговорил другой изгнанник. Городом, заявил он, правят сейчас злые колдуны. Они заколдовали всех жителей, лишили мужчин и женщин воли, крыс сделали своими фаворитами, а воронов –шпионами.
По великой милости этих безжалостных монстров товарищей наших заточили в бастион на реке. Нас предупредили, что они – заложники колдунов.
Потом изгнанники предложили здесь, в Севере, создать Армию, повести её на погрязший в пороке Город, захватить его, убить правителей и положить конец власти террора.
— Хоть они и колдуны, они смертны. Их можно убить.
Беженцы рассказывали о преступлениях тиранов, и, хотя северяне и так знали многое, действительность оказалась ещё страшнее. Особенно ужасен был колдун Чейквох, чья злая слава давно уже дошла до стен Севера. Уста его словно источали яд. Заклятья его губили людей и сводили их с ума (даже просто прочитав их, можно было лишиться глаз). С давних пор Чейквоха медленно пожирала какая-то ужасная болезнь, которая и делала его таким злым. А может быть, именно злоба была его болезнью, которая, как паразит, давно разрасталась в Чейквохе, но ещё не погубила его окончательно.
Незадолго до полуночи уставшие изгнанники выговорились. И тогда заговорила толпа. Вверх вскинулись руки, и прозвучали клятва верности и обещание – помочь. Молодежь города рвалась в бой.
— Мы станем вашей армией, пойдём на Город и изгоним злодеев из Города и всей страны. Но как нам сделать это? Мы готовы на всё, только прикажите!
Тотчас зажглись фонари, и начался военный совет.
Когда первые лучи солнца появились на небе, один из беженцев – тот , что плакал на площади, — спросил у стоящего рядом горожанина:
— Скажи мне, что за девушка только что была вон на том балконе. Сначала рядом сней стоял высокий человек в белом, но потом он ушел, и с девушкой остался только старый слуга. Она же просто чудо как красива.
— Наверно это Маристарр, — ответил горожанин.
— Видно она устала и пошла домой отдохнуть, — предположил изгнанник. На минуту он забыл о войне за правое дело – так красива была Маристарр на Севере. Но вскоре гнев, горечь и надежда охватили его с новой силой, и изгнанник позабыл о девушке.
Воистину прекрасной была Маристарр на Севере. Её кожа бела, словно мрамор, её волосы черны как смоль, глаза у неё лучились и, казалось, ничего не скроешь от них. Не раз юноши предлагали ей свою руку и сердце, но Маристерр не могла оставить отца и потому отказывала всем. В тот день, вернувшись домой , в один из самых старых домов города, она села за стол и при свете утренней зари написала письмо отцу. «Простите меня, — писала Маристерр, — но я поняла, что должна сделать. Юноши рвутся в бой. Но армию быстро заметят, и вся мощь Города обернется против них. А я, слабая женщина, пройду в город незамеченной». ( Она явно скромничала. Когда Маристарр шла по улице, многие горожане оглядывались на неё. Вот и в тот день, когда она возвращалась домой, стоящий на крыльце соседней церкви высокий человек в белом долго не сводил с неё глаз).
Воистину она была ясновидящей, эта Маристарр. Пока изгнанники извергали свои пламенные чувства на горожан, душа Маристерр сказала ей: «Она хочет идти в бой с колдуном. А что, если колдун умрет?» И Маристарр увидела Чайквоха, злодея, Зверя, быть может, самого ужасного тирана Города Тысячи Купалов. Слушая взволнованные речи беженцев, она видела его, занятого своими гнусными делами. А рядом с ним – себя. Прекрасная Маристарр и страшный, источающий яд Чейквох. Разница эта сразу бросалась в глаза. И тогда Маристарр поняла, зачем она видит все это. Прежде, если другие девушки, смотрясь в зеркало, любовались собой, то ясновидящая Маристарр от своего облика приходила просто в замешательство. Но теперь она всё поняла. Она – чистый клинок, который должен нанести один неотразимый удар.
Вот почему ранним утром покинула Маристарр отчий дом и город, где прошла вся её жизнь, и любимую виноградную долину. На попутной повозке она добралась до ближайшего южного города, затем нашла новую попутную повозку и направилась в ней дальше на юг. Так и проделала весь свой путь Маристарр в быстрой черной повозке, которая знакомой дорогой двигалась к Гооду Черных Куполов.

философ

18 сентября 2020 г. 16:39

цитировать | [ ]

Носила она простую, давно не стираную одежду, волосы её были распущены и ниспадали до пояса, именно такие волосы были у женщин столицы, иногда к груди прикалывала она красный цветок.
Подъезжая к Городу, Маристарр увидела много непривычных её глазу вещей: поля, усеянные трупами; человеческие черепа на деревьях; громадные, украшенные металлическими завитушками виселицы, и на каждой – по повешенному. Пару раз, когда пастушки перегоняли через дорогу своих овечек, повозка останавливалась. Девушки с большими пистолетами за поясом и страшными масками на лицах, впрочем не намного страшнее их собственных лиц, перегоняли овец ярко-алой и ярко-желтой масти, морды которых были жутко оскалены. Вместо блеяния овцы издавали низкие гортанные звуки, словно пытались сказать что-то по-человечьи, но захлебывались от недостатка воздуха.
Солнце уже клонилось к закату, когда Маристарр наконец подъехала к Городу. В закатном свете явственно виделась вся тысяча его грязных закопченных куполов; языки огня и клубы дыма, поднимающиеся вверх от горевшего в городе адского пламени.
И вправду действительность была страшнее всех рассказов. Но в сердце Маристарр не было страха. Она знала свою цель, свою судьбу и даже свою кару и приняла всё. Больше ей было нечего бояться.
У Городских ворот стражники с выбитыми зубами бдительно осмотрели повозку и велели Маристарр вылезти. (У одного из них левый глаз закрывала повязка, на которой жемчугом было выложено: «Смотри! Я – одноглазый!»
— Зачем идешь сюда, сестра?
«Сестра», «брат» — так принято было звать друг друга в Городе-где-все-равны. Стражники к тому же состояли в Гвардии Братства и носили ярко-красные повязки с надписью «Благоразумный».
— Я приехала сюда, — спокойно ответила Маристарр, — потому что во всей стране нет другого такого города, где женщины были бы свободны.
Гвардейцы одобрительно переглянулись, очарованные красотой Маристарр и довольные её ответом. Но подозрения их ещё не вполне развеялись:
— У тебя гладкие руки, — сказал один из стражников, — и они никогда не знали клейма.
— Я честно заработаю себе клеймо на службе у Чейквоха, — сказала Маристарр. – Я хочу всю себя отдать в его руки, ибо даже на моей далёкой родине слова его звучат, будто удары колокола. Я стану рабыней Чейквоха и паду перед ним ниц.
Гвардейцы выпили за её здоровье по кружке черного пива, они вообще были охочи до выпивки, и пропустили девушку в город. Имя «Чейквох» послужило ей надежным паролем. Маристарр словно уже стала рабыней колдуна, и никто даже не попытался её остановить.
Итак, она шла по Городу. В узких переулках, которые девушка старалась быстро миновать, по каналам текла вода, и при свете фонарей цвет её был поразительно похож на цвет крови. На широких улицах, по которым иногда с грохотом проезжали повозки, слышались пьяные голоса. Огромные, поражающие взор дома сильно постарели от побоищ, разгоревшихся в Городе в самом начале Времени Перемен. В стенах зияли дыры, окна были разбиты вдребезги, так что каждый желающий мог смело заглянуть внутрь. Впрочем, ни ссор, ни дебошей, ни даже убийств никто здесь и не пытался скрыть.
Мимо прошли шлюхи, которые громко ссорились между собой и готовы были вцепиться друг другу в волосы, потом какие-то люди попытались увести с собой Маристарр, но слово «Чейквох» подействовало на них как приказ, и девушку оставили в покое. А затем Маристарр остановил и подробно допросил горбун, одетый в драные лохмотья, но его горб был усеян драгоценными камнями. Когда Маристарр сказала, что идёт на службу Чейквоху, горбун рассмеялся. Он тоже служит могущественному брату Чейквоху заявил оборванец.
На одной улице Маристарр заметила ярко освещенную факелами лавку восковых фигур, дела которой явно шли в гору. Восковые фигуры выглядели живыми, а лица их были сделаны с посмертных масок убитых, казненных или жертв Богини (Благоразумных). Но по-прежнему в сердце Маристарр не было страха.
Она вышла на площадь и там увидела кузнецу, из которой вылетали искры и огромные клубы дыма. Девушка вошла туда и сказала, что ей нужен нож.
— Смотрите, — развел руками кузнец. – Я кую колокола и серебряные чаши, а не мечи и стрелы. У меня есть нож, но он тоже может стать оружием. Может, вы будете им резать глотки своим недругам?
— Нет, — возразила Маристарр. – Я хочу только, чтобы этот нож сослужил одну службу для Чейквоха.
Тогда кузнец преклонил перед девушкой колени и отдал нож, не взяв с неё ни гроша.
Затем Маристарр вошла на каменный мост, все статуи которого были сброшены с пьедесталов и сложены в штабеля так, чтобы путник мог пробраться по мосту лишь с большим трудом. К тому же, как обычно, в дни празднеств, мост был завален трупами. А под ним чернела поверхность речки, куда иногда заплывали рыбы. Отъевшись на трупах, эти рыбы стали большими, как собаки, и гдаза их тускло светились во тьме. А поднимающиеся прямо из воды городские тюрьмы с блеклыми окнами-глазами походили на экзотических рыб, пристально всматривающихся в темноту, будто ища наживу. Но не было страха в сердце Маристарр.. Не было в нем страх, и когда путь девушки преградил высокий человек в белом, но он быстро отступил и пошел дальше своей дорогой.
Перейдя на другой берег. Маристарр пошла длинной узкой улочкой, на которой слышались крысиные шорохи и писки, виделись горящие крысиные глаза. Но Маристарр твердила про себя одно лишь слово: «Чейквох». И она искренне верила – крысы не посмеют её тронуть.
Девушке не было нужды спрашивать дорогу. Дома, где живут правители Города, повсюду хорошо известны. Дом Чейквоха нашла без труда.
Это было высокое здание, которое сильно напирало на оба соседних дома, пустые, полуразрушенные и кишащие злыми крысами. Из громадных труб, которые, казалось, были гораздо больше самого здания, дым поднимался прямо в беззвездное ночное небо. Самое верхнее окно тускло светилось. Он, наверное, там, занят своим черным делом. Но и тогда не возникло страха в сердце Марристар.
Она постучала, вместо молотка там была человеческая рука, вся белая, словно костяная.

философ

19 сентября 2020 г. 17:16

цитировать | [ ]

В ответ на стук застонали и запричитали сразу сотни голосов. Потом у ног Маристарр появилась громадная, как спаниель, крыса и заговорила человеческим голосом (который давался ей с большим трудом):
— Чтонадо? – спросила крыса.
— Брата моего, Чейквоха.
— Зачемнадо?
— Я стану его верной рабыней.
— Всезанято. Рабыниненужны.
— Спасибо, сестра. Но позволь мне хоть одним глазком посмотреть на Чейквоха.
— Подожди.
Крыса толкнула дверь, и та заскрипев, тяжело отворилась.
За дверью оказалась маленькая прихожая, вся заваленная кипами бумаги покрытыми словно занавесками пылью и паутиной. Но все переливалось золотыми блестками, и ничуть не было похоже на просто грязь. С другой стороны прихожая заканчивалась длинной витой лестницей со сломанными позолоченными перилами.
Девушка смело шагнула внутрь. На каждой лестничной площадке находились плотно закрытые двери, хотя через растрескавшиеся щели ничего не мешало заглянуть внутрь, ничего кроме тьмы. Ступеньки привели девушку к маленькой комнатке. В ней стоял жесткий стул и горел светильник (зажженный факел, который держала в руках ржавая статуя змеи с женской головой и руками).
— Что тебе надо, сестра? – спросила женщина-змея.
— Видеть брата моего, Чейквоха.
— Чейквох принимает ванну. Тебе придется подождать.
— Спасибо, сестра.
Маристарр присела на жесткий стул и сложила руки на коленях. Нож свой она спрятала на груди.
Прошел час . Часы в Городе Тысяча Куполов пробили полночь. У этого колокола был мужской голос, и при каждом из двенадцати его ударов, казалось, слышались зловещие слова. Маристарр расслышала: «Чума», «отчаяние», «ненависть», «обман», «удавленник» и ещё несколько, которые она не решилась бы произнести вслух. Кроме того, с улицы доносились визг и рычание, смех идиотский и злорадный смех, нескончаемый лязг мечей и шум драки. Наконец девушка встала со стула.
— Что тебе надо, сестра? 0 снова спросила статуя.
— Я должна видеть брата моего, Чейквоха.
Стагуя чуть помедлила, а потом сказала:
— Хорошо, проходи.
Тотчас в стене комнаты образовалась дыра с неровными краями, словно проделанная страшным ударом, но каждая трещинка была тщательно выложена жемчугом и топазом. С другой стороны дыры возникла лестница, ступеньки которой, казалось, ведут ещё дальше вверх. Но Маристарр бесстрашно ступила на лестницу и пошла вниз, в смутно мерцавшую темноту.
Далеко внизу нащупала она огромную трубу, по которой, очевидно, в Город текла жидкость. Бледно-зеленая жидкость на воде светилась слабым светом, и постепенно глаза девушки привыкли к нему.
Лестница заканчивалась выступающей из воды площадкой. Когда Маристарр ступила на неё, в воде у одного из выходов появилось странное существо. Оно быстро подплыло к девушке и, ухватившись руками за край площадки, внезапно наполовину высунулось из слизи. Это и был Чейквож.
Он оставался пока человеком, хотя внешне мало походил на него. Ясна стала природа недуга колдуна: тело его было сплошь покрыто чешуей – Чейквох постепенно становился всё больше похожим на хищного аллигатора. Впрочем, своими маленькими руками, бледным лицом и горящими во тьме глазами он походил и на крысу.
— Извини, сестра, — обратился колдун к Маристарр, — но только здесь я чувствую себя в своей стихии.
Его золодные красные глаза пристально уставились на девушку. Одну из своих маленьких, почти крысиных, лап колдун положил Маристарр на колено. Но Маристар не дрогнула.
— Почему, — прошипел Чейквох, — почему ты здесь, моя милая, прелестная сестричка?
Я знаю имена заговорщиков, которые хотят убить вас, — ответила Маристарр.
— Ах, — произнес Чейквох с улыбкой или гримасой на лице. – Какие приятные новости. Подожди. Вот перо. – Он извлек из-за своего уха заточенное кинжалом перо, такое длинное, что конец его, казалось, упирался в потолок дома. – А вот чернила. – Чейквох вонзил перо себе в руку, и, когда его черная кровь забила струей, окунул туда перо и написал в воздухе, который тотчас же зашипел: «Имена заговорщиков». Клянусь, — сказал колдун, — они умрут ужасной смертью.
Вдруг Маристарр низко наклонилась над Чейквохом и, выхватив нож, нанесла удар колдуну прямо в незащищенное панцирем горло, а затем повела клинок прямо вниз, к самому сердцу. Колдун взвизгнул от боли (визг его был больше похож на свист). Потом он резко запрыгнул на площадку, и там повалился набок. Из раны его сочилась черная, не похожая ни на какую иную, кровь и, когда Чейквох упал, площадка задымилась.
— Ты убила меня, — прошептал колдун.
— Да, — согласилась Маристарр.
- Теперь ты на самом деле стала моей рабыней, — заявил Чейквох и умер с этими словами на устах.
Но Маристарр презрительно отпихнула ногой труп колдуна и пропустила его зловещие слова мимо ушей. Она спокойно стояла и ждала звслуженной кары.
Вскоре послышались криеи, плач, шум со всех сторон. Город ощутил смерть своего главного колдуна. Откуда-то показались огромные крысы, они уселись вокруг и стали внимательно рассматривать девушку. «Сейчас они разорвут меня на куски», — решила Маристарр и приготовилась достойно встретить свою смерть. Но тут на лестнице появились люди с факелами в руках. Не переставая плакать и кричать, они схватили девушку и вынесли ей ужасный приговор:
— К Богине! Ты станешь её жертвой!
— Я готова ко всему, — ответила им Маристар. – Я сделала то, ради чего пришла в ваш город. Зверь убит.
И её потащили прочь, в потоки пламени и тьмы.
Избитую, всю в синяках и ссадинах, оплеванную и закованную в цепи, девушку бросили в одну из тюрьм на реке, в которой было темнее, чем на улице в безлунную ночь.
Когда рассвело, ей сообщили официальный приговор. Маристарр предстояло встретиься с Богиней.
Но глаза девушки смотрели далеко в будущее, и они сияли своей чистотой даже во тьме. Маристарр молча выслушала приговор. Она уже сделала все, что смогла.
На следующий вечер девушку привели в храм Богини. Это был открытый амфитеатр, вмещавший тысячи человек. Он до конца был заполнен зрителями. В центре его находилась площадка с двумя колонами посередине. Маристарр привязали к этим колонам так крепко, что она не могла даже шевельнуться. Потом гвардейцы из Гвардии братства, доставившие девушку к месту казни, поспешно удалились с арены. Забили барабаны, загудели трубы, зашумела и заклокотала толпа. Один из главных жрецов храма обратился к Богине и умолял её вынести свой приговор и покарать преступницу. Небо понемногу темнело и вскоре наступила ночь.
— Как она узнает, что Благоразумная рядом? – злорадно улыбаясь, спросил один гвардеец у другого.
— Тень и шум крыльев, — ответил тот.
— А потом – острый клюв!
Вдруг все зрители разом закричали, проклиная Маристарр и жестами показывая, как они хотят разорвать её тело на части. Ничего, скоро сама Богиня этим займется. Вот кто-то громко запел о том, как клюв богини разрубит тело на части, как детям потом раздадут по сахарному черепу, а торговцы будут продавать цветы в свиной крови (дабы придать им нужный цвет).
Но и тогда, в амфитеатре под всевидящим Небом, не выказала ничем Маристарр своего страха, а быть может, и впрямь не было страха в её сердце. Девушка молча стояла между колоннами, но мысленно она уже далеко умчалась отсюда. «Я – чистый клинок, опущенный в грязь. Сломайте меня, я согласна. Чистота все равно восторжествует, ибо Зверь мертв. Ия – не их жертва. Я умираю за надежду и красоту земли».
Однако дальнозоркие, смотрящие далеко вперед глаза Маристарр заметили далеко в толпе одного человека, высокого человека в белом. Девушка вспомнила, что видит этого человека в третий или четвертый раз. Как это могло случиться? Он что, следит за ней с самого Севера? Он хочет её спасти? Впрочем надежды на спасение уже нет.
Блеснул последний луч солнца. Небо стало иссиня-черным, подул сильный ветер, раздувая одежды и волосы зрителей, и зазвенели цепи на Маристарр.
Богиня! Богиня летает! О, Благоразумная!
Толпа застонала и запричитала. Ужасная тень опустилась на Маристарр, и девушка услышала шум крыльев…
Всю её охватила холодная дрожь, но Мристарр поняла, что это только порыв ветра. Цепи спали с неё, и вот она уже летит вверх, и её крепко держит в своих руках тот самый человек, самый высокий человек, кого Маристарр когда-либо видела, почти великан, с гривой светлых развивающихся волос и расправленными во всю длину большими белыми крыльями. С каждым взмахом своих белых, как у лебедя крыльев, он поднимался всё выше в небо.
— Вы меня спасли? – спросила Маристарр.
— Это можно назвать и так, — ответил незнакомец.
— И куда теперь? – спросила девушка. О Севере она даже не мечтала. Маристарр узнала своего спасителя, он был ангелом смерти.
— Сейчас перед тобой город Ад-на Земле, — ответил ангел, и они стали подниматься на его лебединых крыльях всё выше и выше, пока наконец, солнце не появилось у них внизу, как светильник, загоревшийся у них под ногами. – А сейчас я покажу тебе ещё один город.

философ

20 сентября 2020 г. 16:16

цитировать | [ ]

Они сделали огромный скачок. В мгновенье ока ночь исчезла, и только было севшее солнце, вновь вставало над горизонтом.
А внизу, на зеленой летней земле и серебристой речке, стоял город с блестящими крышами и куполами.
Ангел произнес заклинание, и превратился в снежно-белого голубя, а Маристарр стала жемчужно-серой голубкой. Они вместе полетели к этому великолепному Городу, и в вещем голубином сердце красавицы родилась мысль: «Это же моих рук дело. Я победила. Город стал таким, каким он и должен быть».
На лужайке перед городскими воротами собирали цветы девушки и резвились овечки, шерсть их на солнце отливала золотом. За всеми деревьями заботливо ухаживали, даже пугалы украшены были свежими венками. Ворота стояли широко распахнуты, и бравые молодцы в мундирах, учтиво отдавали честь всякому, кто входил в Город или выходил из него. Все женщины были прекрасны, а мужчины – красавцы. Лица у всех радостные и довольные жизнью, и всегда, шли ли они по делу или просто гуляли, напевали красивые песни. Вот женщина несёт тяжелую ношу. К ней тут же подходит мужчина и помогает донести поклажу. В булочную пришли голодные, и там их бесплатно накормили горячими булочками. Девочка с удовольстием отдала своё серебряное колечко в обмен на цветок.
В Городе не так уж много домов, ведь все они должны быть в гармонии с природой. Вот рабочие строят новый дом, кладут кирпичи, но он ещё не построен, а хозяева уже несут туда гирлянды, комнатные цветы, клетки с птицами, флаги, что бы хоть чем-то украсить эту уродливую картину.
На самой оживленной улице расположена лавка восковых фигур. В ней изготавливаются любые фигуры живых или умерших героев. Это очень популярное место. Каждая фигурка в лавке выглядит как живая, даже если самого героя давно уже нет в живых, ведь каждому человеку надо воздать по заслугам.
По серебристой речке вверх и вниз ходят тихоходные баржи. На мосту стоят золотые львы, а статуй угнетателей как не бывало. Золотые львы отражаются в серебристой воде. На каждом из них висит табличка: «Будь таким же храбрым, как мы!» Но откуда-то доносятся скорбные мелодично- печальные удары колокола.
Поднявшись вместе с ангелом вверх, Маристарр увидела громадную процессию, движущуюся вдоль берега реки. Девушки в белом и печально-торжественные музыканты, поднимающийся в небо фимиам и устилающие землю зеленые ветви. Слышны стенания, со всех сторон подходят мужчины и женщины, все смотрят на кого-то и плачут.
Это похоронная процессия? Но кто же умер?
«Он так любил нас. Он так о нас заботился».
Опустившись ниже, голубка-Маристарр заметила гроб, который в середине процессии несли мужчины, высоко подняв его над головой. Она опустилась на гроб и заглянула внутрь. В нем, казалось, спал человек. Его прекрасное лицо омрачали лишь благородная горечь и печаль смерти. Почувствовав что-то неладное, Маристарр полетела за гробом.
Среди процессии она заметила горбуна, из глаз которого лились большие, словно алмазы, слёзы, и одноглазого, на повязке которого было написано: «С радостью отдам жизнь за свою родину». На крышах сидели белые голуби, падали вниз и погружались в винно-белые гиацинты. Дети, сжимая в руках белые носовые платочки, целовали на них вышитый портрет этого благородного и печального человека. Даже «крысы улиц», воры и мошенники, со слезами на газах следили за процессией. «Он простил нас. Он знал, как мы бедствуем. Он брат наш и господин.
О, Чейквох!»
Они рыдали и слезы их текли прямо в море утрат.
— Чейквох?- спросила Маристарр у ангела. – Я не ослышалась?
— Да, это он, — подтвердил ангел. – Понимаешь, все свои силы он истратил на благо Города.
А затем Маристар опять очутилась в небе над Городом. И увидила саму себя – мертвую.
— Жертва их Богине, Благоразумной.
— Ты опять ошибаешься, — возразил ангел. – Богиню свою они зовут Благорезкая. Только сама казнь такая или очень похожа.
Маристарр посмотрела на собственное тело. Это был не труп чистой красивой девушки, а безобразная звериная туша.
— Тогда, — спросила Маристарр, — что же такое истина?
— Истину всякий видит по-своему. Жители Города борятся за свою истину, и они твердо верят в неё, ты недавно могла сама в этом убедиться. Те же, кто хочет войной пойти на Город, истины этой не приемлют, им всё в нем кажется нелепым и жутким, в этом ты тоже могла убедиться. Всё зависит от того на чьей ты стороне.
Вдруг Маристарр оглянулась и увидела, что их догоняет ещё один человек. Чейквох. Ни благородный красавец, но и ни чашуйчатый красноглазый крысо-аллиеатор. Просто человек, изнуренный заботой, со всеми своими достоинствами и недостатками. Человек мельком глянул на Маристарр и пролятел мимо, улетая в свой неведомый никому мир…
— Я должна последовать за ним и служить ему? – спросила Маристарр.
— Ты отняла у него жизнь.
— Но он много нагрешил за свою жизнь.
— Это его вина. А ты воровка, и свой долг должна отработать.
— Значит, теперь я его раба, а он — мой господин?
— Его ты всегда видишь таким, каким его видят жители его Города, и себя ты тоже видишь Их глазами. Забудь эти слова: раба, господин, колдун. Тебе больше не придётся скрывать своё лицо. А теперь ступай и постарайся понять истину.
Маристарр перестала пристально смотреть вдаль. Она увидела Чейквоха и пошла за ним. Вдруг девушке вспомнилось, что тогда перед смертью колдун сказал не «Они умрут ужасной смертью», а «Они или мы умрём ужасной смертью». Как же она могла так ослышаться?
И тогда перед глазами Маристарр предстала ещё одна картина. Давно закончилась последняя война. Север стал ещё краше, а в Городе, ещё недавно погрязшем в пороках и крови, грязи и насилии, царит теперь веселье и отвага, и все поют песни. И словно отмытые дождем сияют все его купола.
Но, кажется, это наступит не скоро.

.

философ

22 сентября 2020 г. 08:37

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 36

Абакан 13 мая 1991

Третья импульсная – это же только потенция, ее ведь нужно инициировать... потом начинается это самое... восхождение от уровня к уровню...
М.Каммерер

От людена слышу

С.Б.: Экзерсис коллеги Ф. по поводу полиэтиленовых проблем и пространственно-временной структуры мира Града меня весьма заинтересовал некоторыми деталями. Эту тему я разрабатывал весьма подробно, готовясь к докладу на Ефремовских чтениях.
Во-первых, привязывая время Города к реальному времени, Ю.Ф. напрасно городит огород. У меня сложилось определенное впечатление, что время в Городе _перпендикулярно_ времени Земли, что вполне соответствует моему представлению об устройстве мира Града и тексту (в частности, Андрей возвращается в ту самую точку времени-пространства Земли, из которой был взят в Эксперимент, что полностью дезавуирует построения уважаемого коллеги ). Следовательно, хронологию событий романа строить на этой базе нельзя категорически. Да и зачем идти таким сверхсложным путем, когда при внимательном чтении романа нужные указания можно извлечь из самого текста? Этим вопросом я занимался доселе в параллель другим разработкам по "Граду", ныне же, кажется настала пора подвести некий итог – для полной ясности.
Во-первых, в настоящее время существуют _две_ редакции романа, значительно разнящиеся текстуально, а также кое-где расходящиеся в фактических деталях, в том числе – в хронологии. Имеет смысл, поэтому, провести сверку упоминаний дат и временных промежутков в обеих редакциях, – чем я ныне и займусь.
Итак, исходные источники: первая редакция – публикация в "Неве"; вторая – во втором томе "Московским рабочим" изданного двухтомника. При ссылках указывается номер страниц в двухтомнике (логично за основу взять вторую редакцию, но все факты сверены с первой редакцией, отличия будут оговорены особо).
Начало. Андрей Воронин родился в 1928 году и до конца романа (за исключением последних абзацев) его субъективное время можно рассматривать как вполне непрерывное (исключения – Пантеон – очевидны, но в данном случае не являются значительными). В Эксперимент пришел в 1951 году, за четыре месяца до событий первой части (с. 200). Следовательно, ему в этот момент 23 года. Действия в каждой из первых четырех частей развиваются на протяжении суток, – по нашим меркам их продолжительность можно вообще не принимать во внимание, это в границах допустимых ошибок. Следователем он начинает работать приблизительно через два года (с. 238), именно тогда происходят события, описанные во второй части; следует учесть, что к этому времени Андрей работает уже довольно давно – успел "закрыть три дела" (с. 236). Здесь расхождение с текстом первой редакции: там Воронин становится следователем не через два года, а через год ("Нева", 1989, # 9, с. 102). Следует отметить периодичность смены профессий в Городе – приблизительно раз в полгода (за три года Кацман сменил шесть профессий – с. 287-288). Следовательно, Андрей тоже не сразу стал следователем (это к сведению). Кацман садится в тюрьму "по уголовному" делу и сидит до самого Переворота, во время которого выпущен на свободу, хотя сидеть ему полагается еще шесть месяцев (с. 302). Андрей в это время уже редактор. Промежуток времени можно оценить приблизитель-но – между событиями второй и третьей частей – не менее двух лет (за два года до Переворота Город покинула группа Пака – с. 438; в это время Гейгер уже был лидером партии Радикального возрождения), а еще вернее – два с половиной (логично, что Кацману дали три года отсидки). Итого – Переворот происходит через пять лет после того, как Андрей появляется в Городе. Ему в это время около 28 лет.
Уже будучи советником, он два года добивается организации экспедиции (с. 373) – минимальная точка у нас есть. До этого он, видимо, продолжал редактировать газету, может быть, занимал еще какой-то пост. Вообще-то, мне трудно представить – за какой срок миллионный город можно вывести из продовольственного кризиса и привести к сравнительному материальному благополучию. За два года? Сомневаюсь...
Впрочем, пойдем дальше. Экспедиция начинается через три-четыре месяца после событий четвертой части (с. 371), или же немного позже; в пути она была чуть больше месяца (допустим – на все про все – полгода). В конце пятой части Андрей упоминает о своем возрасте – тридцать лет (с. 465). Вероятнее всего, он округляет, сбрасывая год или два, так как иначе получается еще одна неувязка – по срокам. Ну, а события шестой части не поддаются точным оценкам – идти к нулевой точке Кацман и Воронин могли многие и многие месяцы, здесь последовательность событий указывается не сроками и датами, а рядом символических мест – Башня, Павильон, Хрустальный Дворец, Плантация, Крепость...
Итак, подведем итоги.
Воронин живет в мире Города девять-десять лет. Мы видим далеко не весь его путь, но лишь некие критические моменты этого пути: моменты, когда его характер, – эволюционирующий во времени, – проявляется особенно ярко. В результате выстрела в свое отражение он погибает в мире Города и возвращается в 1951 год, на Землю – возвращается, уже знающий о том, какой мразью он может стать в будущем...
Собственно, именно в этом, на мой взгляд, и заключалась цель Эксперимента: провести его через этот Первый Круг, дабы во Втором – в реальной земной жизни – он не повторил предательств и подлостей, совершенных в мире Города. (О топологии мира Города – потом как-нибудь).

философ

23 сентября 2020 г. 18:30

цитировать | [ ]

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий
ПЕСЧАНАЯ ГОРЯЧКА

ФЭНЗИНЫ ФАНТАСТИКИ
© А. Стругацкий, Б. Стругацкий, 1990
Фэнзор: Любител. ж-л по проблемам фантастики и фэндома (Севастополь).- 1990.- 2 (2).- С. 14-26.
Публикуется с любезного разрешения С. Бережного — Пер. в эл. вид Ю. Зубакин, 2003

Аркадий
Стругацкий,
Борис
Стругацкий

- Знаешь, — сказал Боб, — я сейчас бы выпил томатного сока... — он перевернулся на другой бок и с отвращением выплюнул окурок. — Когда от сигарет болит язык лучше всего выпить томатного сока.
- Когда у тебя что-нибудь болит, надо пить коньяк, — говоривший был велик ростом и тощ. Звали его Виконт. — Можно водку. Годятся и ликеры. Не возбраняется вино, в котором, как известно, истина. Но лучше всего — спирт...
- Ты забыл пиво. Ты болван, — сказал Боб, — я бы выпил сейчас пива...
В палатке было жарко и темно. На полу валялись спальные мешки, множество окурков, винтовка, стреляные гильзы и пара сапог. В низкую треугольную дверь палатки виднелись красноватые сумрачные барханы и обложенное тяжелыми тучами небо. Налетал порывами горячий ветер, шелестел брезентовыми стенами.
- Слушай, Боб, у тебя скрипит песок на зубах?
- Не успеваю отплевываться. А что?
- Мне надоело. Я жую его вторую неделю. Это нервит. Я подожду еще пару дней, накоплю побольше слоны, пойду к нашему и...
- По дороге ты будешь питаться слюной и гильзами. Ты будешь ужасен в своем гневе, ты будешь рубить колючки, но Багровое Небо сожжет тебя, и твой высохший труп занесут пески. Ибо такова жизнь. Уходя, не забудь выстрелить себе в лоб — это укоротит твой тернистый путь и сбережет много драгоценного времени. Я буду рыдать над твоим телом. Клянусь удачей.
Боб сплюнул и потянулся за сигаретой. Сел, чиркнул спичку, закурив, стал разглядывать свои босые ноги. Осторожно потрогал вспухший синий шрам.
- Здешние муравьи кусается подобно леопардам, — сказал он, — ты должен пожалеть меня, Виконт.
Виконт не ответил. Порыв ветра распахнул полы палатки, дохнул горячим песком. Боб кряхтя поднялся, чертыхнулся, задев за столб, и неторопливо вылез из палатки.
- Горячо, дьявол, — донесся его голос, — Виконт, дружище, ты сгниешь заживо... выйди подышать чистым воздухом. О, этот воздух! Он прохладен, как дыхание холодильника! Ривьера, Ривьера! Не верите? Нюхните сами...
Виконт, злобно жуя губами и поминутно сплевывая, слушал, как он бродил вокруг палатки — проверял крепления. Из-за стенки сквозь шелест ветра доносилось:
В стране, где зной, где плеск волны морской,
Жил длинноногий Джо...
...до чего же горячо пяткам! Ай-яй!..
Ром кружкой пил, в бар часто заходил...
...Виконт, какой у нас обычно ветер?.. Ага, понятно...
...В бар часто заходил...
...Виконт, выйди, милый, дело есть...
Потом что-то случилось. Стенки колыхнулись, треснул и накренился столб. Виконт поднялся и сел, прислушиваясь. Голос Боба:
- Эй-ей! Тебе чего?.. Пошел!.. А-а-а-а!.. Виконт, ко мне!..
За стеной дрались. Боб крикнул и замолчал. Палатка тряслась, доносилось хриплое тяжелое дыхание.
На ходу загоняя в карабин обойму, путаясь в спальных мешках, Виконт кинулся из палатки. Зацепившись затвором за петлю в дверях, несколько секунд остервенело рвал брезент, освобождаясь...
- Ввва-а-а!.. — неслось из-за палатки...
- Эге-гей! Держись, Бобби! — рявкнул Виконт, огибая угол. Там не было никого и ничего. Только разрытый горячий песок...
- Бобби... — тихо оказал Виконт, озираясь, — Бобби, дружище...
Дымящиеся красные барханы, саксаул, раскаленное тяжелое небо... обвисший брезент палатки... все. И разрытый горячий песок. Виконт облизал губы.
- Бобби, где ты?
Он выплюнул песок и медленно пошел вокруг палатки. Красные барханы, саксаул, разрытый горячий песок... все.
- Я болен, — нерешительно сказал Виконт.
В брезент с глухим шорохом били мириады песчинок. Гулко стучала кровь в висках. Небо темнело, опускалось ниже и ниже. Виконт передернул затвор, несколько раз выстрелил вверх. Затем испуганно огляделся. Он был один.
- Если это шутка. Боб, то очень неудачная. И я воздам тебе... — голос его упал.
Разумеется, это не было шуткой, и Виконт с самого качала прекрасно понимал это. Но ему вдруг почему-то стало смешно, и он рассмеялся:
- Ладно, Боб, захочешь жрать — придешь.
Виконт решительно обогнул палатку и полез внутрь. Разумеется, первое, что он там увидел, был Боб, вернее, его ноги — длинные, сухие, в серозеленых парусиновых сапогах, они торчали из-под спальных мешков. Тогда Виконт рассердился. Он снял о центрального столба знаменитую многохвостую плетку Джаль-Алла-Эд-Муддина из жил древнего зверя Уф и угрожающе взмахнул ее.
- Вылезай, старое дерьмо! — заорал он. — Вылезай, не то восплачешь, аки жиды у стен Синойских!
Боб не двигался. Виконт осторожно ударил по мешку. Сапоги не дрогнули.
- Кэ дьябль! — пробормотал Виконт, боясь, что мелькнувшая мысль вернется снова. — Хватит валять Катта. Вставай.
И вдруг, задрожав от нестерпимого ужаса, отскочил назад: ноги не двигались. Шуршал песок по брезенту палатки. Гулко стучала кровь.
- Это ничего, — громко сказал Виконт.
Он бросил плетку и нагнулся над одеялами. Тонкий вязкий запах красного цвета ударил ему в нос. Тонкий пьянящий аромат — единственный в мире аромат — самый вкусный запах во вселенной, запах свежей крови. Одеяла еще скрывали его источник, но можно уже было догадаться, что это не Боб. Кровь Боба пахнет не так, Виконт хорошо знал это. Но — сапоги? Серо-зеленые сапоги Боба? Ах, но ведь это очень просто... Виконт сбросил одеяла и усмехнулся:
- Так и есть!
Задрав вверх свалявшуюся бородку и открывая бесстыдно широкую щель под ключицами, загадив простыни кашей из крови и песка, лежал там смуглый человек в пестром халате.
- Здравствуй, Бажжах-Туэрег. — улыбнулся Виконт.
Бажжах не ответил. Он пристально всматривался в обвисший брезентовый потолок и сжимал в правом кулаке клочья короткой рыжей шерсти — космы с круглой веселой головы Боба.
- Неужели Боб отдал тебе свои сапоги... да еще и вместе с ногами! — глумливо спросил Виконт.
Мертвец улыбнулся и сел, отряхивая руки. Его лицо заливала краска, светившаяся в темноте...
Палатка снова затрепетала. Голос Боба тревожно спросил:
- Виконт, ты что?.. Тебе плохо?..
Виконт обернулся: в дверях согнувшись стоял Боб черным силуэтом на красном фоне песков.
- Я тебя звал, ты не слышал? С кем это ты болтал тут? Да очнись ты, старый сапог!
Виконт вытер пот со лба, сплюнул, глянул через плечо. В сумраке — покосившийся столб, сваленные в кучу спальные мешки, окурки...
- Плохо дело, Бобби, старина, — он не узнал своего голоса, — здесь был Бажжах. Я видел его лучше, чем тебя сейчас...
- Бажжах-Туарег?! — Боб нырнул в палатку, выпрямился, настороженно озираясь. — Ты не ошибся? Ты понимаешь, что ты говоришь...
Он осекся. Виконт опустился на пол, сел, обхватив голову руками.
- Бажжах-Туарег... — прошептал он с отчаянием. — Мы погибли, Боб. Господи, помоги нам! Мы хуже, чем умерли... Бажжах-Туарег!.. Это конец, это конец, Бобби... Мы все равно, что мертвецы теперь...
Боб кинулся было из палатки, потом вернулся и стал, вцепившись в центральный столб.
- К дьяволу, Вик! — прохрипел он. — Я не видел его... Ведь меня не было в палатке, не правда ли? Почему мы? Ведь я-то не видел его?
Он сел на одеяла и начал быстро обуваться. Руки его дрожали. Виконт быстро повернулся к нему:
- Ты... ты уходишь?.. — он судорожно глотнул. — Ты хочешь уйти, Боб?
Боб не отвечал. Он торопливо шарил в полутьме, хватал одежду, коробки с сигаретами, патроны — совал в рюкзак. Виконт несколько секунд молча следил за ним, облизывая сухие губы.
- Не оставляй меня одного, Боб... — проговорил он наконец, — позволь мне идти с тобой... Ведь мы старые друзья, не так ли?.. — он потянулся дрожащей рукой к плечу товарища — похлопать, тот, дико глянув, шатнулся в сторону. Виконт рванул на себе ворот:
- Я буду нести на себе палатку, Бобби... И... и винтовки, если хочешь. Может быть я ошибся?.. Ну ясно же — ошибся, мне показалось... Мне...
Он замолчал и весь наклонился вперед, стараясь поймать взгляд Боба. Тот затянул ремни, вскинул на плечо карабин и не глядя на Виконта шагнул к двери, волоча рюкзак по песку. Вцепившись в одеяло судорожно сжатыми пальцами, Виконт смотрел, как он наклонившись вылезает наружу. Красный треугольник двери исчез на мгновение и вновь появился, шаги зашуршали, удаляясь, и вдруг остановились. Виконт, не отрываясь глядел на дверь. Пот крупными каплями отекал по его худым щекам.
Палатка колыхнулась, тело Боба опять заслонило вид на красные пески.
- Мы старые друзья, Вик... — голос Боба дрогнул, — Клянусь удачей, я всегда любил тебя больше прочих... Ни с места, — вдруг заорал он, выбрасывая вперед карабин, — без эксцессов!.. Не прикасайся ко мне!
Он быстро отступил назад, выпуская из палатки бросившегося было к нему Виконта. Теперь они стояли лицом к лицу: Виконт с потухшими глазами, устало опирающийся на податливый брезент, и Боб с карабином наизготовку.
- Ты знаешь, я не могу взять тебя с собой, — мягко сказал Боб. — Ты не первый и не последний... Вспомни Хао... и Дэрка... и Зисса... Тебе ведь и самому приходилось поступать так же. Теперь твой черед... Когда-нибудь придет и мой... Не сердись, Вик, дружище... Прощай.
Они посмотрели друг другу в глаза. Боб отвернулся...
Далекий протяжный грохот заставил обоих задрать головы. Небо задрожало, пелена туч лопнула, пропуская добела раскаленное громадное тело, окутанное паром и дымом. Оно медленно опускалось на равнину, сотрясаясь от грохота.
- Это они!!! — покрывая дикий рев, заорал Виконт, хватая Боба за плечи. — Это они!.. Клянусь богом, это они...
Тело коснулось почвы и мгновенно скрылось в тучах песка. Земля дрогнула под ними. Виконт, покачнувшись, бросился к палетке, таща за собой Боба. Тот не сопротивлялся...
Лохматый черно-оранжевый столб уперся в низкое небо. Раскаленный ураган свалил Боба и Виконта с ног и они покатились по песку, как пустые папиросные коробки катятся по асфальту летнего города в ветреный день.
- Это ничего! — кашляя и отплевываясь кричал Виконт. — Это пустяки... все пустяки! Милая старая Земля! Ты пришла за нами!
Им удалось остановиться. Боб поднялся первым, протирая глаза и тряся головой. Вихрь, наконец, унялся, и стала видна дрожащая сизая масса в полукилометре от них. Постепенно воздух вокруг нее успокоился. Не спуская глаз с астроплана, друзья медленно, с трудом вытягивая ноги из песчаных наносов, двинулись к нему. Виконт всхлипывал судорожно от возбуждения и радости. У Боба был вид человека, вынутого из петли на секунду раньше, чем этого требовал приговор. Впрочем, карабин он держал под мышкой.
- Хао... Дэрк... Зисс... — бормотал Виконт. — Что мне за дело? Я вернусь и поправлюсь. Не правда ли, Бобби? Ведь я еще не совсем... И я не виноват, что Бажжах украл у тебя ноги... Но до чего все это смешно! Понимаешь, открываю я одеяло, а он тут... Такой же, как тогда... когда его убил Джаль-Алла... — он захохотал идиотским смехом и забился от кашля. Боб ничего не сказал. Он только ускорил шаг.
До астроплана оставалось не больше двадцати шагов, когда часть его сизой щербатой поверхности откинулась, открыв квадратный провал люка. Несколько человек в легкой нейлоновой одежде выпрыгнули на песок, неуклюже подворачивая ноги.
- Эхой! Боб! Виконт! — крикнул один из них. — Живы? А где остальные?
Боб раскрыл было рот, но Виконт снова залился хохотом.
- Они все вернулись домой... и даже глубже! — заорал он. — Молитесь за них, ребята... за них и за старину Бажжаха. А я... вы видите меня, не правда ли? — я жив и здоров... не верите?
- Скорее! — стараясь перекричать сумасшедшего визжал Боб. — Все в палатку и за дело! Забирайте товар! Грузитесь и сейчас же назад!
Экипаж астроплана окружил их. Кто-то схватил Виконта за руки и заставил замолчать. Командир растерянно сказал:
- У меня совсем другие инструкции, Боб. Я должен остаться здесь до тех пор, пока на базу не вернется группа Кайна... у них Золотое Руно.
Боб сбросил с плеч вещевой мешок и принялся с нарочитой медленностью рыться в нем. Все стояли молча, неподвижные, не в силах оторвать взгляды от его дрожащих рук.
- Не держите меня, ребята, я здоров, — сказал Виконт. — Могу взять любой интеграл... или хотите, я расскажу вам, что случилось с Кайном?
Боб поднялся, протягивая командиру толстый сверток, обернутый в прорезиненную материю.
- Вот все, что осталось от группы Кайна, — голос его дрогнул. — И это еще много. Так что торопитесь, ребята. В этих песках и без вас уже достаточно костей.
- Джаль-Алла! — прошептал один из вновь прибывших.
- Джаль-Алла, — сумрачно кивнул Боб. — Торопитесь же...
Командир бережно сунул сверток за пазуху и аккуратно застегнулся.
- Я все же думаю остаться здесь на более долгий срок, — сказал он.
- Не имеешь права, — хрипло выдохнул Боб.
- У меня есть указания дождаться Кайна.
- Я говорю тебе, Кайн и его группа...
- Я ничего не слышал и ничего не знаю.
- Но Золотое Руно, которое я передал тебе, — Боб ткнул пальцем в выпуклость под грудью командира. — Если не веришь, убедись, посмотри...
- Ты мне передал? — на лице командира изобразилось глубочайшее изумление. — Ты бредишь, Бобби.
Он повернулся, к остальным.
- Передавал он мне что-либо, ребята?
Те молчали, с презрительными усмешками рассматривая Боба. Брови командира сурово насупились.
- Вы двое паршивых сумасшедших... болтаете черт знает что, сеете панику в моем экипаже... Я прикажу расстрелять вас обоих по законам Страны Багровых туч...
- Предатель, — почти беззвучно проговорил Боб.
Командир вынул пистолет.
- За нарушение дисциплины, выразившееся в... э-э... попытке организовать саботаж, оскорбление старшего должностного лица при... э-э... исполнении служебных обязанностей...
- За сопротивление приказаниям, — добавил тот, кто удерживая под руки бьющегося в бессмысленном смехе Виконта. — Да стой смирно, сволочь!
- Вот именно... за сопротивление...
Рука с пистолетом поднялась. Боб, облизывая губы, смотрел в черный зрачок... Пистолет был пневматический, выстрел не был слышен.
- Теперь в дорогу, ребята, — капитан морщась совал пистолет в кобуру. — Пошевеливайтесь, дело сделано...
- А куда девать этого? — спросил тот, что держал Виконта.
- К черту! Пусти его. По местам!
Виконт сел на песок рядом с телом Боба. Беззвучно смеясь, хлопал труп по плечу.
- Так-то, Боб... Так-то, дружище... — услыхал командир. Он брезгливо скривился, пошел, увязая в песке, к астроплану. Около люка остановился, положил руку на пистолет, оглянулся: Виконт, подпрыгивая, размахивая длинными тощими руками, брел к завалившейся палатке. Оглянулся — капитан увидел его перекошенное лицо, широко открытый рот — Виконт пел и слова сквозь ветер доносились до командира, закрывающего люк:
... В бар часто заходил
... наш джо-о-о-о...
Люк мягко захлопнулся.
Воздушным смерчем Виконта пронесло мимо палатки, и он еще несколько секунд лежал, задыхаясь, полузасыпанный песком. Потом привстал и огляделся. Тем, где только что стоял астроплан, тянулся к небу песчаный смерч, ветер гнал его вдаль. Песок вспыхивал, наливался горячей светящейся кровью, как давеча лицо Бажжах-Туарега, и это было очень смешно. Виконт хохотал от души, зарывался в горячий песок и нисколько не удивился, увидев рядом с собой Кайна. Тот тряс его за плечи, хрипел:
- Кто это был? Где Боб? Отвечай, отвечай!..
- Здорово, Кайн! — весело сказал Виконт. — Ты еще не видел Боба!? Он отправился туда, к вам... Веселый славный парень, ей-богу!.. Ему даже не дали рассказать, как тебя убил Джаль-Алла... тебя и Бежжаха... и всех, — Виконт разразился рыдающим хохотом.
- Песчаная горячка... — пробормотал Кайн, отодвигаясь. Он был весь черный, спаленный пустыней, покрытый вспухшими язвами, иссеченный песком.
- Я-то знал, что вы все живехоньки, — болтал Виконт, — я сегодня видел Бажжаха... Здоровый, веселый, светится... А Боб говорит: "Скорее, скорее. В песках и так уже... это... кости... Вот, мол, все, что осталось от Кайна." Шутник, ей-ей!..
- Что за дьявол, я жив! Он знал это, — Кайн растерянно озирался вокруг.
- Ругаются!.. Боб кричит — Руно! А тот говорит — прикажу расстрелять! Чудаки! Залезли в звездолет и — дзэык!!...
- Виконт, парень, очнись, — в голосе Кайна дрожали страх и надежда, — где Боб? Может, он в палатке? Или улетел... Ведь не может же быть...
- Боб там лежит... Ты разве его еще не встречал? Он пошел к вам... к вам... Из пистолета... Золотое Руно, говорит, если не веришь — убедись...
- Золотое Руно?.. — прошептал Кайн, медленно поднимаясь с колен. — Какой подлец!..
Виконт видел, как с горизонта поползли красные мокрые облака, опускался мрак. Едва видимый теперь сквозь красную мглу Кайн вдруг рванул на себе рубаху и, увязая в песке, тяжело побрел куда-то в туман. Туман на секунду рассеялся, и Виконт в последний раз увидел: красные барханы, саксаул, горячий песок, тяжелое багровое небо...

философ

24 сентября 2020 г. 16:46

цитировать | [ ]

П О Н Е Д Е Л Ь Н И К 51

Абакан 18 ноября 1991

Стояли звери около двери,
В них стреляли, они умирали...
(Стихи маленького мальчика)

Ассоциации и параллели

И.К.: В последнем выпуске "Понедельника" вы призвали к работе над текстами АБС. В связи с этим высылаю вам свой ассоциативный обзор СБТ, который я недавно сделала. Вероятно, это не совсем то, о чем вы говорили, и даже, мне кажется, совсем не то, но может быть, вы найдете в обзоре что-нибудь полезное. Прошу вас воспринимать мой опус как нечто не вполне серьезное; боюсь, на действительно исследовательскую деятельность у меня не хватит выдержки.
[Мне работа Инны показалась весьма любопытной, потому с удовольствием предлагаю ее на ваш суд. Я сделал в тексте незначительные сокращения, которые не затронули действительно забавные, на мой взгляд, находки Инны. – В.Б.]

СТРАНА БАГРОВЫХ ТУЧ. – М.: Дет. лит., 1969.

Прежде всего резануло взгляд выражение "пластмассовые стены" (с. 8). По-моему, это эквивалент алюминиевых драгоценностей из рассказов фантастов XIX века. Чернышевский в "сне Веры Павловны" сделал алюминиевой мебель, по его понятию, это было роскошно. Здесь же пластмасса вводится для обозначения будущего, по сравнению с периодом написания повести, времени.
Заставила усмехнуться шафрановая лысина. Лично я никогда шафрана в глаза не видела, читала о нем только в книгах, и это объяснение для меня несколько туманное, поскольку я не знаю, насколько шафранный оттенок отличается от лимонного или цыплячьего.
Растрогало воспоминание Быкова о возвращениях героев космических из трудных рейсов (с. 21) – "цветы, улыбки, поднятые для приветствия руки...". Действительно, так встречали Гагарина. Но время идет, и я сомневаюсь, что так будут встречать возвратившихся с Марса или Венеры. Люди перестали ждать от исследователей чужих миров откровений.
Упоминание о том, что Богдан Спицын родился на Марсе. Насколько я представляю, уроженцы Марса должны неуютно себя чувствовать при земной (или венерианской, она отличается незначительно) силе тяжести. По-моему, я где-то читала, что сила тяжести на Марсе вдвое меньшей. Каково было Язону дин Альту на Пирре, а? (с. 40).
Дауге берет с собой портрет Маши Юрковской (с. 43). Ассоциируется с известным разговором о Юре Бородине в "Стажерах".
Кибердоктор (с. 47) – "электронный вариант шкатулки Пандоры". На мой взгляд, раскрывать цитату не надо. И никакой родственной связи с планетой Пандорой еще нет.
Драка с Юрковским в скафандре у бункера (с. 59):
"– Вы? – только и мог сказать Алексей.
– Нет, не мы! рыцари ордена розенкрейцеров!"
Розенкрейцеры, члены тайных (преим. религ.-мистич.) об-в в 17–18 вв. в Германии, России, Нидерландах и нек-рых др. странах. Назв. по имени легендарного основателя об-ва Х.Розенкрейца, якобы жившего в 14–15 вв., или по эмблеме Р. – розе и кресту. Близки к масонству. – Советский энциклопедический словарь. – 4-е изд. – М.: Сов. энциклопедия, 1989.
Некоторое недоумение: Ермаков недоволен Быковым, потому что тот не сделал зарядку и рекомендует принять таблетку танина (с. 69). Где моя "Популярная медицинская энциклопедия"? Танин – вязущее и противовоспалительное средство. Применяют в растворах для полосканий при воспалительных процессах в полости рта, носа, зева, для спринцеваний и в клизмах при воспалительных заболеваниях прямой кишки, при колитах, при ожогах кожи, в виде мази при пролежнях.
Ужас берет, какие заболевания грозят нашим организмам при пренебрежении зарядкой! Но Ермаков, мне кажется, имел в виду тонин – от слова "тонизирующий".
Вероятно, я плохо знаю атомную физику, но я всегда полагала, что протоны, атомы ядер водорода – это альфа-частицы. Но у альфа-частиц совсем небольшая проникающая способность. Так что протонной атаки я не понимаю.
Странно, что командир индийского звездолета Рай Лист плохо говорит по-английски. Странно, что установив, что Роберт Ллойд говорит по-русски, они все-таки заговорили по-английски.
"– Бросьте вы разыгрывать лорда Рокстона! – Юрковский оттолкнул руку Алексея Петровича."
Рокстон – герой (вернее, один из героев) романов А.К.Дойля "Затерянный мир" и "Отравленный пояс".
"– Вот злонравия достойные плоды!" (с. 181).
Фонвизин, что ли?
И странно, что экипаж "Хиуса" забыл принять меры предохранения от биосферы Венеры. Хотя это вполне в традициях ранних романов о путешествиях на другие планеты.
Кстати, как правильно: Калисто или Каллисто? Мой энциклопедический словарь дает вторую форму, но может быть, с тех пор изменилась... как бы это выразиться? традиция написания, как например, Невтон заменился на Ньютона?
Реплика Богдана (с. 184) о "рецессивной аллели". Генетика, а? Что-то новенькое в те времена?
Странно упоминание о коньяке на день рождения Дауге. Сам же Дауге говорил в начале повести, что спиртного в походе – ни капли нельзя. И железный Ермаков, который когда-то отчитывал Быкова за зарядку, посмотрел на это нарушение сквозь пальцы. Они что, условный коньяк пили, как у Шефнера в "Лачуге должника"?
Удивляет то, что Быков, работавший в Гоби, никогда не слышал об олгой-хорхое (с. 236).
На этом пожалуй и все, если не считать несвойственной АБС игры в солдатики, перенасыщения техническими терминами и патетики, но это все присуще советской фантастике того периода.

философ

25 сентября 2020 г. 20:03

цитировать | [ ]

БОЛЬШАЯ СТРУГАЦКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

А и Б
(АРКАДИЙ) Стругацкий! И этим все сказано.*
(БОРИС) Стругацкий! И этим все сказано.*
В
ВДОХНОВЕНИЕ — штука редкостная, рассчитывать на нее нельзя. Ежедневно пять-семь страниц черновика или десять-пятнадцать чистовика. Пять часов работы утром и еще час-два вечером. Десять дней подряд... ни на что не отвлекаясь и без всяких выходных. (БНС. ЛГ, 1985. 7.08.)
(ВЛАДИМИР) Стругацкий. Журналист из СПб, не родственник, но однофамилец, к братьям не имеет отношения никакого, кроме почтительного.*
«ВТОРОЕ НАШЕСТВИЕ МАРСИАН» (1967). Повесть о превращении древних греков в сырьевой придаток для страдающих несварением желудка марсианцев. Неконтролируемый подтекст вскрыт контролирующим журналом «Журналист» (1969). Вскрытие, проведенное автором с характерной фамилией Краснобрыжий, показало: древние греки — не греки и не древние, а простые советские труженики, который никому не позволят!*
«ВОЛНЫ ГАСЯТ ВЕТЕР» (1984). Повесть, вызвавшая немало разночтений своим названием, — многие читатели и запоминали ее как «Ветер гасит волны». Оба варианта равноценны — и не только потому, что так или иначе начинаются с буквы В, но и потому, что звучат одинаково загадочно для ознакомившихся с самой повестью.*
ВОСПОМИНАНИЯ — устный или письменный рассказ. Даже у писателей-фантастов чаще всего о прошлом. П р и м е р:
Как-то в марте 65-го года написал миллимэтр Рыбаков мэтру Стругацкому письмо. Тому, который поближе, в Пулкове. Прям как миллимэтр Ванька Жуков написал: «На обсерваторию. Стругацкому». Похвалил Рыбаков мэтра за то, что книжки стругацкие написаны «интересно, правдоподобно и с юморком». Пожурил за то, что на Далекой Радуге мэтры столько народу ухайдакали и предложил добавить абзац про то, что звездолет «Стрела» успел всех спасти. И еще много чего про Быкова и Юрковского. И сообщил, что сам тоже фантастику пишет, вот уже второй том романа заканчивает. Через два месяца получил миллимэтр от мэтра ответ. Мэтр обещал, что и впредь Стругацкие намерены писать «интересно, правдоподобно и с юморком». Согласился, что людей на Радуге жалко, но «они забыли, что есть на свете вещи поважней науки», а потому абзац добавлять не надо. И еще много чего про Быкова и Юрковского. А вдобавок посоветовал и впредь, пока хочется, писать, потому что все написанное в детстве очень трогательно перечитывать, ставши взрослым.
Так Рыбаков и поступил. И долго надеялся, что когда-нибудь повзрослеет и все написанное перечтет.
А что оставалось делать? Старший приказал!
В.Рыбаков
Г
«ГАДКИЕ ЛЕБЕДИ» (1967). Повесть о конфликте отцов и детей с полной и окончательной победой последних, хотя и среди первых попадаются приличные люди. Повесть, в которой протаскивается мысль, что книга — не источник знаний, а полезный вкусный и питательный продукт. Впервые опубликована в «Посеве», что заставило партийно-художественную цензуру заставить братьев опубликовать нечто вроде покаянного письма, что и было сделано. Суть письма свелась к мысли «НЕ МЕШАЙТЕ НАМ РАБОТАТЬ!» — адресовали призыв «Посеву» или партийно-художественной цензуре, братья умалчивают с хитрым видом.*
ГАЙДАР. Не писатель, но родственник Аркадиям — как Гайдару, так и Стругацкому. Тоже фантаст — пытался конвертировать рубль и говорить с депутатами осмысленным русским языком. Поражен в правах большинством истеричных голосов.*
ГЕОБИБЛИОГРАФИЯ. Издание произведений АБС за рубежом: ЧССР — 23 произведения издавались 36 раз, США — 18/36, Германия (ФРГ и ГДР) — 18/35, 20/41, Западный Берлин — 1/1, Франция — 17/18, Польша — 15/25, Венгрия — 15/15, Болгария — 14/33, Югославия — 13/17, Япония — 13/14, Англия — 7/10, Швеция — 7/8, Италия — 6/8, Финляндия — 6/7, Аргентина — 4/4, Испания — 3/6, Дания — 3/3, Швейцария — 3/3, Румыния — 3/3, Голландия — 2/3, Монголия — 2/2, Португалия — 2/2, Греция — 1/1, Китай — 1/1.
Ю.Флейшман
ГОРЯЧИТЕЛЬНЫЕ НАПИТКИ — философский камень отечественной фантастики. В шлифовку этого «камня» АБС внесли свой посильный вклад:
1. «Рюмка коньяка с ломтиком лимона» — «...человек — это только промежуточное звено, необходимое природе для создания венца творения: рюмки коньяка с ломтиком лимона»(ПНВС).
2. Коньяк «Ахтамар» — «Очень редкий в наших широтах армянский коньяк с легендой» (ЗМЛДКС).
3. Коньяк «Эй Экс восемнадцать дробь нафтан» — «Гран-при получает девиз «Белый Кентавр». Жюри в восторге. Это нечто небывалое. Это некая феноменальная феерия ощущений! Вскрывают заявочный пакет и — о ужас! — это синтетик! Великий Дегустатор побелел как бумага, его стошнило! Мне, между прочим, довелось попробовать этот коньяк, он действительно превосходен, но его гонят из мазутов, и у него даже нет собственного названия. Эй экс восемнадцать дробь нафтан, и он дешевле гидролизного спирта...» (ХВВ).
4. «Каберне» — «Интересно, какие ослы установили, будто красное вино не следует охлаждать?» (ЗМЛДКС).
5. Коктейль «Кровавая Мэри» — «Прозрачный слой русской водки словно бы висит над слоем томатного сока» (ПНО).
6. Коктейль «Ведьмин студень» — «Это, брат, такая вещь, что на пустое брюхо принимать опасно для жизни: руки-ноги отнимаются с одной порции» (ПНО).
7. Коктейль «Хорек» — «Питье вот новое придумали... «хорек» называется... Он этого «хорька» хватит — глаза на лоб, он и доволен...» (ХВВ).
8. «Эликсир Блаженства» — «...незамедлительно наполнит рюмки вновь и крикнет в лабораторию: «Свежих огурчиков!» (ПНВС).
9. «Горючая вода» — «Горючая вода! Для растопки костров и произведения веселых фокусов. Какая же она горючая, если ее можно пить? Ее в пиво подмешивать — цены пиву не будет! Не дам! Сам выпью... И пью. День пью. Ночь. Опух весь. Падаю все время. Давеча... к зеркалу подошел — испугался...» (ТББ).
10. «Синюховка» — «Ее поставляют оптом окрестные фермеры. От синюховки неприятная отрыжка, но она дешева, пьется очень легко и дает приятное, веселое опьянение» (ВНМ).
11. «Все пили кефир... на столе на заскорузлой скатерти выстроились шесть бутылок... звякнуло стекло, и в проход между столиками выкатилась бутылка из-под бренди» (УНС).
Андрей Николаев
ГРАФИКА КНИЖНАЯ. См. таблицу 1.
Таблица 1 (к ст. ГРАФИКА КНИЖНАЯ)

Из иллюстраций к произведениям АБС художников В.Харламова, Ю.Макарова, В.Старадымова, А.Билюкина,