Как я не стал великим хоккеистомПока вы тут боролись с автопошлинами, возмущались копирайтовым произволом «пидарасов из СУПа» и пиарились за счет невинноубиенных младенцев в перегретых автомобилях, мы собрались и пошли на пруд.
А мы просто вчера ехали мимо речки, а там рыбаки сидят. Ну, решили мы, раз речка встала, дак пруду и сам бог велел. (Хотя, если честно, рыбаки – не показатель. Настоящий фанат зимней рыбалки, как известно, может сидеть на поверхности воды просто за счет силы поверхностного натяжения. Ну, или целлофан на крайняк подстелет.)
Но мы все таки решили попробовать. Достали валенки, набрали бенгальских огней, и пошли. Пруд, правда, замерз хорошо. Но трещит еще, зараза. Знаете, как молодой лед трещит? Уууу! Звука как такового нет, только удар. И, смотришь – трещина пошла, от берега до берега. Так что мы, от греха, у краешка покатались, огни пожгли китайские (которые как гранаты в брате-2, 50/50, то не горят, не горят, а то совсем погаснут), и шайбу так чуть-чуть попинали.
А я вспомнил, у нас в детстве за деревней, километра полтора, тоже был пруд. Купаться там считалось западло, лягушатник, если токо бреднем карасей наловить. Зато зимой погонять шайбу – самое то. Пацанов собиралось — всех возрастов. А хоккей тогда как раз попер, начало семидесятых, имена великих игроков звенели как сопля на морозе. Играли до посинения, родители загоняли домой палками.
И вот как-то ударили первые морозы, снега еще не было особо, и мы рванули открывать сезон. Лед уже хорошо держал. Стали раскатывать. Колюня, сосед, разогнался, поехал к дальнему краю, и – раз – пропал. Как не было. Ушел под лед с макушкой. И, главное, ни трещин, ни треска, будь-то кто полынью специально вырубил.
Колюню быстро достали, и мокрого, как был,
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
пиздюлями
погнали домой. Главное бегом. Что бы не успел замерзнуть. А мороза-то особого не было как раз, градусов пятнадцать может. Самое то, короче. Когда Колюня к дому подбегал, от него аж пар валил. Отец ему тут же с ходу еще добавил пару лещей, для сугреву, и в горячую баню. Суббота как раз была. Так что для Колюни все обошлось без всяких последствий. Ну, не считая синяков на жопе.
Стали смотреть – что ж такое — у одного берега лед как лед, а у другого едва пленкой затянуто? Оказалось, какой-то
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
пидарас
на ассенизаторском ЗИЛе приспособился сливать в наш замечательный пруд своё говно. И вода с той стороны перестала замерзать.
Вот сука. Про хоккей, конечно, пришлось забыть. Уж как мы расстроились, не передать. И большие пацаны, и взрослые, все тешили себя надеждой с этим ассенизатором как нибудь встретиться. Но так получалось, что всякий раз, когда он приезжал, замечали его слишком поздно. Пока собирались, до пруда километра полтора полем, водила сливал свое добро, и спокойно уезжал. Он, похоже, и не подозревал, что за ним идет охота.
Тогда пацаны постарше взяли фанеры, набили в нее гвоздей, вморозили это дело в колеи и присыпали сверху снежком. Благо к пруду подъехать можно было в одном только месте.
Ждать пришлось не очень долго. Дня через два, что ли, машина подъехала, водила стал сдавать задом, и попал сразу всеми четырьмями колесами.
Из деревни его заметили, когда он бегал вокруг, хлопал себя по бокам и матерился. Тут же к нему на помощь выдвинулся авангард в виде дяди Вали, Колюниного отца, с двумя старшими братьями.
Водила как-то сразу понял, что ему несут не пироги. Бросил машину и почесал по трассе пешком в сторону города. Быстро-быстро. Догонять его никто не стал, нечего было и думать.
За ночь с машины сняли и растащили все, что можно было применить в хозяйстве. Включая вроде даже двигатель и бочку. И, помолясь, сяли с ручника. На следующий день крыша кабины еще торчала из воды, а потом пропала и она. И никто никогда её искать и доставать вроде даже не пытался. Может до сих пор в угоне числится.
А пруд с тех пор так и замерзал, наполовину. Кататься нам больше было негде, и мы переключились на другие зимние виды спорта. А галерея мировой хоккейной славы навсегда потеряла в нашем лице новых Якушевых, Бобровых и Харламовых. Ну и фиг с ней.
цитировать
и одевался очень просто. "Преподавателем?-
веселятся стражи, — И чего же ты такой преподаёшь? — "Французский язык, — абсолютно честно отвечает он. Им ещё веселее.
