Хоррор, мистика и саспенс

Друзья! 11 апреля с 15 до 16 часов ждем встречи с вами на non/fictioN

1 апреля (по новому стилю) хочется отметить.

Призраки торфяных болот, или Приземленный ужас белорусской глубинки

80-е годы 19 века. Беларусь. Ученый этнограф Андрей Белорецкий в поисках древних легенд и прочих сокровищ фольклора оказывается в некогда величественном, а сейчас пришедшем в упадок имении Болотные Ялины.

Хозяйка имения – молодая девушка, последняя из некогда славного рода Яновских, живет под страхом скорого и неизбежного визита Дикой охоты – призраков, преследующих ее род за предательство предка.

Белорецкий не верит в привидения, но некоторые события, происходящие в имении и вокруг него, сложно объяснить с материалистической точки зрения.

Неужто он столкнулся со сверхъестественным? Или все же смертельная опасность, угрожающая Надежде Яновской, да и не только ей, исходит от людей?

Одной из известнейших работ великолепного белорусского писателя Владимира Короткевича («Чозения») является наш сегодняшний герой (многим памятный по фильму 1979 года).

Книга написанная «вкусным» языком, до одури атмосферная, переполненная сябровским колоритом, но имеющая при взгляде с современной колокольни ряд погрешностей.

Автор искренне, грустно и нежно любит родную страну. И щедро делится этой любовью с читателем. На нас водопадом обрушивается тот самый колорит. Поговорки («не хадзи кицю») и песни, блюда и наряды, танцы и обычаи. Отношения, больные места, исторические вехи и личности (не пространными описаниями, а манками, триггерами, подталкивающими открыть инет, и узнать побольше о тех временах).

Мы побываем на шляхетском балу по поводу именин, сопровождаемом аутентичными танцами и парадом подувявшей дворянской гордости. На эпичной холостяцкой пирушке с реками водки, горами снеди, пьяными песнями и ссорами. На похоронах с бабами-плакальшицами.

Столь белорусской по духу книги, раскрывающей этот народ, еще поискать.

Короткевич зло пройдется по имперскому уездному суду. Поиронизирует на тему русских. Поговорит о людских достоинствах и недостатках, особенно выделяя жадность. Попеняет простому люду за жестокость и чрезмерную любовь к деньгам, а шляхте за гордыню и высокомерное презрение к людям (не просто попеняет, но об этом чуток позднее). Посокрушается о тяжкой доле народа (не забываем о годе выхода книги – 1964, в ту эпоху писать о временах царизма без сожалений об ущемленном люде, сволочном дворянстве, не упомянув непременную классовую борьбу, и не показав революционно настроенных матросов — было сложновато. Правда, будем честными, ритуальных мантр о клятом царизме и угнетенном народе можно было бы поменьше).

Окунет в ощутимую всеми рецепторами атмосферу мрачного, глухого, провинциального запустения, окруженного вековечными пущами и торфяными болотами. Мистического ужаса, висящего над обшарпанными шляхетскими имениями и бедными мужицкими хатками. Заведет читателя в инфернальный дом, «тянущий из людей жизнь», позволит пройтись его пустыми коридорами и обветшалыми залами, задрав голову, изучить десятки горделивых портретов, проникнуться неизбывным холодом, царящим здесь (прям «Призраками» и прочими Ашерами повеяло, и никакого кино не надо, хороший писатель парой абзацев делает то, на что сериалу понадобиться десяток минут экранного времени).

Мистическую линию Владимир поддерживает долго, нагнетая обстановку, сгущая саспенс и напряжение, завораживая историей предателя, презревшего побратимство. Потусторонней мести, ради которой продают душу дьяволу, преследующей виновного и его потомков до 12 колена. Вещующими смерть призраками, не дающими спокойно спать. Эта самая линия держится, даже когда появляются обоснованные сомнения в ее природе, антураж сверхъестественного висит мутным маревом почти до финала.

Не забудет подпустить в сюжет внешнего действия, то делая нас свидетелями неординарной дуэли. То заставляя почувствовать напряжение погони и несущего смерть преследования (в качестве объекта охоты).

Мысли о хорроре как о пустом жанре — устарели. Сегодня он стал зеркалом, в котором отражаются страхи общества и глубины человеческой психики. С сегодняшнего дня запустил в публикацию серию из эссе о природе страха, Тьмы и Зла, их связи с культурой, мифом и социальной реальностью. Эти тексты — попытка осмыслить хоррор не как развлечение, а как инструмент познания. Приглашаю читать, размышлять и спорить.

Первая мысль из кельи. Отсутствие страха пугает нас

Популярность литературы зависит от того, насколько точно она говорит о нас сегодняшних. Хоррор отлично с этим справляется. Он актуален, а подчас может быть особенно злободневным. Этот жанр — чувствительный инструмент диагностики общества.

Причина в том, что ужас как культурное явление выполняет сегодня важную задачу. Он вышел за границы литературного жанра и показал, что наш страх — нечто большее, чем просто острые ощущения.

Ценителям хоррора жанр давно не интересен как форма. Их влечёт не столько мрачная эстетика, сколько возможность контакта со страхом, чтобы погрузиться в чувство ужаса и прожить его в безопасной среде. Для многих такой опыт становится тренировкой психики. Любители мрачного испытывают дискомфорт, если долго не ощущают тревоги, ведь отсутствие страха нас пугает. Однако, именно проживая страх в художественной форме, мы превращаем его в контролируемый опыт, а значит — в нечто, что можно перерасти.

О том, почему мы нуждаемся в таком перерастании, скажу позже. Пока стоит признать, что для постоянных ценителей хоррора, этот жанр — не развлечение. Он глубоко укоренён в наших коллективных травмах. И это нормально. Культуры многих народов, прошедших через череду катастроф — войны, революции, репрессий, голода — формируют особую связь со страхом. Культура темных жанров позволяет адаптироваться к коллективному страху, который – часть нашего общего бессознательного. И для русской аудитории ужас не стал исключением, превратившись в инструмент осмысления прошлого.

Мы должны его осмыслить – не разумом. А чувствами. Именно хоррор предлагает безопасный способ контакта с тем, что пугает. Поэтому нам нужна терапия кошмаром: литература и кино, позволяющие заглянуть в лицо собственным фобиям.

В контакте с коллективным ужасом человек учится видеть границы своих личных тревог. Таким образом, хоррор не только подсвечивает наши травмы, но и предлагает пути их осмысления. Помогая отделить собственный страх от того, чего боятся другие — и, таким образом, лучше осознать себя как личность.

“Мы сочиняем ужасы, чтобы помочь себе справиться с реальностью” (*Стивен Кинг)

Давеча на Парфеновском сайте Зона Ужасов товарищ под ником Папа Хэйдс обозревал свежий фильм про восстание машин «Миллениум» (до которого я пока не добрался) и попутно от души обгадил собственно эпоху Миллениума. Дескать, и время было гуно, и кино — гуно, в смысле, хорроры, не то что сейчас, когда святые Астеры и Пилы вытягивают жанр на новые высоты. Михаил ему, конечно, попробовал объяснить, что он неправ, на что чувак вывалил доказательство — кучу ссылок на всякую трехцентовую direct-to-video хрень, какую и сейчас снимают в огромнейших количествах.

Я, признаться, сам не большой любитель первой половины нулевых, но на самом деле в промежуток с 90 по 2000 сняли кучу отличных картин, многие из которых, увы, не получили нормальной раскрутки. Как, например, комедийная хоррор-антология 2000 года «Terror Tract», на русском известная как «Дорога ужасов» или, в новом переводе — «По домам». Что ближе к смыслу фильма, поскольку в связующей истории симпатичный риэлтор Боб в исполнении покойного Джона Риттера (взрослый Бен Хэнском в «Оно» 1990) действительно водит супружескую пару по домам в уютном американском пригороде. Ну, знаете, эти чудесные домики за белым заборчиком, а кругом травка зеленеет, солнышко блестит, жук ел траву, жука клевала птица, хорек грыз мозг из птичьей головы... Вот такой примерно картиной фильм открывается, давая понять, что тишь да гладь здесь обманчивая. По некоему закону Боб, перед тем как продать дом, обязан рассказать покупателям его историю, а истории здесь творились — мама не горюй!

Первая, под названием «Кошмар», начинается не как кошмар, а как типовой анекдот: возвращается муж домой из командировки, жена не успевает спрятать любовника... Далее типовой анекдот закономерно переходит в типовую «Байку из склепа», но пара сюжетных козырей у этой байки для разогреву всё-таки есть, а блондинка в роли изменницы чертовски горяча.

Услышав финал истории, супруги говорят «ну нафиг», и слегка приунывший Боб везёт их в другой дом, где когда-то жила милая семья. Отец Луис в исполнении Брайана Крэнстона души не чаял в своей белокурой дочурке Дженни, пока однажды девочка не обнаружила на заднем дворе очаровательную маленькую обезьянку в смешном красном костюмчике, которую решила оставить у себя и назвала Бобо. Батя, конечно, не в восторге, особенно когда понимает, что Бобо порядком потеснил в сердце его маленькой принцессы его самого. И все попытки избавиться от нового члена семьи или хотя бы ограничить его свободу лишь усугубляют ситуацию, отчего папаша пускается во все тяжкие (хе-хе), пытаясь показать клятой макаке (и своей семье заодно), кто тут папа. Хотя, возможно, он прав, и обезьянка действительно не так проста. А может быть, и нет... Но трупов будет много.

Великолепная, прямо таки образцовая история ужасов, какую в лучшие годы мог бы написать Стивен Кинг. Начинается идиллически и постепенно, как по учебнику, погружает героев в царство кошмара. Главное ее украшение помимо милахи-макака — это Крэнстон. Мужик не делает скидок на жанр, потрясающе отыгрывая добропорядочного семьянина, который стремительно слетает с катушек, не в силах смириться с потерей влияния на жену и ребенка, и проявляя себя редким гимнюком — так что вопрос, виновен ли Бобо, особой роли уже не играет. Благо в самом конце фильма нам дадут ответ.

Но перед этим Боб расскажет историю третьего дома, так как от второго клиенты по понятным причинам тоже отказались. В третьем доме никого не убили, зато там жил паренёк, который однажды заявился в кабинет психологини и заявил, что его посещают видения об убийствах, которые совершает местный маньяк, известный под прозвищем Бабуля, поскольку он крошит женщин секачом в маске старухи, приговаривая «Иди к бабуле!». Услышав его рассказ, докторша начинает подозревать неладное, тем более, что парень ведёт себя все более шибaнyтo, да и сам, похоже, не вполне уверен, что его видения — это действительно видения. А не скажем, воспоминания... Тут у нас молодежный слэшер а-ля «Крик» протягивает руку старшим братьям из 80-х, получается смачно и кроваво.

Что имеем в итоге? Ну, эта антология и близко не шедевр. Крепкий середняк без каких-то особых изысков, но именно это и составляет его очарование. Сегодня нам очень не хватает таких теплых, ламповых фильмов, без понтов и циничных попыток стать новой классикой, где подтексты если и были, то подавались между строк, а не запихивались в глотку шваброй. Просто стопроцентного жанрового развлечения. В этом плане «По домам», снятый двумя ноунеймами за скромные, но вполне приличные по тогдашним меркам десять лимонов, идеально подходит для просмотра на ночь — он энергично и грамотно снят, без малейших провисаний, в нем отличные актеры и неплохой юмор, а одноголосый перевод некоего Дэна Развёрткина выполнен с огоньком. Так что, дамы и господа, если вы соскучились по страшилкам в духе «Калейдоскопа ужасов» и «Баек из склепа» — налетайте, и да здравствует Миллениум!