Польская фантастика


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Рубрика «Польская фантастика» облако тэгов
Поиск статьи в этом блоге:
   расширенный поиск »

  

Польская фантастика


Тематическая колонка, как это следует из названия, посвящена польской фантастике. Здесь будут появляться обзоры новинок, выходящих в Польше -- и переводов этих книг на русский и украинский; интервью, рецензии, новости, репортажи с польских конвентов. Будем рады авторам, которым есть что сказать о Леме и Сапковском, Зайделе и Дукае... Присоединяйтесь -- и сделаем мир чуточку разноцветнее. ;)

Модераторы рубрики: Vladimir Puziy, Ny

Авторы рубрики: ergostasio, Vladimir Puziy, Pouce, lekud, milgunv, Странник Ыых, Green_Bear, Славич, Wladdimir, Siroga, bvi, sham, ovawiss, Aleks_MacLeod, Phelan, Zangezi, creator



Статья написана 14 декабря 2017 г. 10:52


      

   Цезарий Збежховский (Cezary Zbierzchowski) "Холокост Ф. (Holocaust F)"


Роман из цикла "Ramma". Киберпанк, нанопанк, (пост)апокалипсис, транс/постгуманизм и даже религиозная фантастика в одном флаконе.


Издательская аннотация: "Концы света имеют в фантастике живописную традицию. Но что, если распадаются не только миры, но и смыслы, общества, метафизические системы и онтологии?
"Холокост Ф" Цезария Збежховского это дерзкая жёсткая НФ в современном стиле, представляющая образ неумолимого будущего, повествующая о войне, в которой военные действия сами по себе являются произведениями искусства. Какие тайны скрывает колыбель крадлера? Что открыл в бесконечности космоса туннельный корабль "Сердце Мрака", который — попав в пространственно-временную петлю — в очередной раз приближается к орбите Земли? Что такое плазмат, покинувший Землю, а что — френы, которые на ней остались? Как сражаться с Саранчой, модифицированными "вампирами" или изменяющим распределение вероятности "мороженным"? Стоит ли спасать мир, если в нём кончилось всё, за что стоило бы сражаться?
"Холокост Ф" это динамическая смесь энергии Стросса, масштабного видения Стивенсона, пессимизма Уоттса и щепотки-другой безумия Дика. Такие книги появляются необычайно редко, но появившись неизменно становятся большим праздником для читателей"
.


Авторам аннотации не позавидуешь, поскольку роман Збежховского сложно описать, а ещё сложнее понять, что, собственно, в нём происходит. Нет, с точки зрения сюжета, всё, вроде бы, начинается достаточно привычно. В связи с усилением активности неких партизан полёты запрещены, и семейство, владеющее огромной корпорацией "Элиас Электроникс", вынуждено добираться до своей крепости в горах на автомобилях. Повествование ведётся от имени сына главы клана Франтишека, страдающего синдромом Туретта, так что поначалу описываемые странности можно объяснить этим фактом. Но вскоре концентрация странного становится слишком высока. Описываемый мир явно высокотехнологичен — нанотехнологии, прямое подключение к сети, андроиды, искусственные интеллекты и т.п., но в то же время из мира ушёл Бог, и это не фигура речи, а факт. Упомянутые партизаны оказываются вампирами, по дорогам бродят зомби, пострадавшие от компьютерных вирусов, а мозги главного героя и всего его семейства, как выясняется, заключены в специальные колыбели (потому они и крадлеры), что позволяет менять тела, если и не как перчатки, то ненамного сложнее, чем дома. В общем, "всё страньше и страньше". Конечно, постепенно, все эти странности выстраиваются в систему, и к концу автор объясняет почти всё, но, на мой взгляд, далеко не каждому читателю будет по зубам этот роман. Странно даже, что авторы аннотации не сравнили Збежховского с Дукаем, тексты которого весьма не просты для восприятия неподготовленным читателем. С другой стороны, автор столь смело и неожиданно смешивает самые разные направления и идеи, что, на мой взгляд, любителям неординарной фантастики стоит напрячься и, таки, прочитать. Единственное, о чём пожалел лично я, это о том, что не застолбил хотя бы в небольшом рассказике использованную Збежховским богословскую идею, которую я обдумываю вот уж лет двадцать. Впрочем, сам виноват, идеи носятся в воздухе и часто залетают в более чем одну голову, а голова Збежховского, похоже, их просто притягивает.


Рекомендую, как я уже написал, любителям неординарной фантастики, владеющим польским языком. Впрочем, как я понял, вскоре должен выйти перевод романа, так что последнее ограничение будет снято. Сам же я попробую найти рассказы из того же цикла, в которых, как рассказывал на "ЛиТерре" Сергей Легеза, раскрываются некоторые загадки, оставшиеся не раскрытыми в романе. Вдумчивого нам всем чтения.


      

   Ян Потоцкий "Рукопись, найденная в Сарагосе"


После просмотра одноимённого фильма (мой отзыв на фильм) решил прочитать роман, о котором много и неоднократно слышал, но который никогда не попадал мне в руки. И не разочаровался в своём решении.


О сюжете: во времена наполеоновских войн рассказчик находит в захваченной французами Сарагосе рукопись, в которой повествуется о приключениях молодого капитана валлонской гвардии Альфонса ван Вордена. Через некоторое время рассказчика захватывают испанские партизаны, руководитель которых оказывается потомком этого самого Альфонса и любезно соглашается перевести рукопись на французский язык. Этот перевод рассказчик и предоставляет нашему вниманию. Итак, молодой Альфонс ван Ворден, направляясь в начале XVIII века в Мадрид к месту службы попадает в горах Сьерра-Морены в весьма странную историю. Вначале его оставляют слуги, убоявшиеся гнездящихся в горах злых духов. Потом, когда Альфонс располагается на ночлег в покинутой хозяевами гостинице, его ночью искушают две прекрасные сарацинки, а утром герой просыпается в двух часах пути от гостиницы — под виселицей, на которой висят местные разбойники братья Зото. После этого он встречается с отшельником и одержимым, его пытается захватить инквизиция, а в конечном итоге Альфонс с обитающим в затерянном в горах замке каббалистом и его сестрой присоединяются к цыганскому табору и блуждают с ним по горам, слушая истории, которые рассказывает вожак цыган и другие персонажи. Собственно, из этих историй роман, в основном и состоит. Причём рассказываются истории рекурсивно: персонаж рассказывает историю, персонаж которой рассказывает историю, персонаж которой рассказывает историю и т.д. где-то до пяти уровней вложения. Истории причудливо переплетаются, персонажи переходят из одной в другую, а порой и появляются на самом верхнем уровне — в рамочной истории, и из всего этого пёстрого плетения постепенно становятся ясны суть и цель приключений главного героя. И, кстати, оказывается, что роман, поначалу казавшийся фантастическим (в том смысле, в каком может быть фантастическим роман начала XIX века) ничуть не более фантастичен, чем, к примеру, "Граф Монте-Кристо", или "Дон Кихот". Он, скорее криптоконспирологический, но дойдя до этого места, стоит, пожалуй умолкнуть.


Романы двухсотлетней давности могут показаться заметной части современных читателей скучными и затянутыми, поскольку писались они в расчёте на неторопливое чтение по нескольку страниц в день и повторное перечитывание. Я же люблю такие повествования, написанные витиеватым и несколько тяжеловесным старинным слогом, наполненные эвфемизмами, тонкими и тончайшими намёками и столь же тончайшей, не всегда уловимой привыкшим к современному прямолинейному юмору читателем иронии. Последнее — особенно.


Рекомендую любителям старинных хитросплетенных романов.


P.S. Выписал для памяти некоторое количество цитат. Никакого специального смысла большинство из них не имеют, просто понравились мне по тем или иным причинам, так что помещаю их под кат.

"Цитаты"




Статья написана 11 декабря 2017 г. 17:58

Для тех, кому интересно заглянуть в антологию "Эпоха единорогов", -- фрагмент из повести Анны Каньтох. (Первый, но не единственный фрагмент из этой антологии; будут и другие -- из других текстов).

Я же добавлю здесь, что Анна -- одна из самых титулованных нынче писательниц в Польше. На её счету пять премий имени Зайделя и две имени Жулавского. Работает она в разных жанрах, сейчас от года к году у неё одновременно выходит по нефантастическому ретро-детективу, подростковой фантастике (с элементами ужасов и готики) и нестандартные тексты для взрослых (нечто вроде магреализма).

В антологии мы знакомим читателя с фант.детективами Анны из серии о Доменике Жордане. Первые два тома серии вышли в 2005-6 годах и с тех пор переиздавались (а скоро грядёт ещё одно переиздание), в 2015-м же году Анна вернулась к циклу с новым рассказом и недавно, на Полконе-2017, обещала закончить третий том с новыми расследованиями Жордана.

Добавлю, что подростковая фантастика Анны в следующем году выйдет на украинском в харьковском издательстве "АССА" -- и наконец предоставлю слово самой писательнице.

— - -

Анна Каньтох

Черная Сесса

Рено д’Андро приветственно поднял бокал.

Из пяти играющих в саду девушек лишь одна, высокая и рыжеволосая, ответила ему улыбкой. Она приблизилась к уставленному яствами столу и взяла себе вина.

— Совсем как дети, правда? — обронила, глядя, как подружки гоняются за разноцветной бабочкой.

Над ними, высоко в небе, появилась черная точка.

Рено смотрел на свою троицу. Девушки были красивы и молоды — и ни одной не исполнилось еще восемнадцати.

Самая смелая сняла туфельки и чулки, а потом пробежала несколько шагов босиком. Но сразу же присела на расстеленное одеяло. Уже с месяц не было дождя, и трава, сожженная июньским солнцем, сделалась сухой и жесткой.

В быстро приближающейся точке уже можно было распознать крупную птицу.

К Рено подошла маленькая блондинка и что-то прошептала. Хихикнула, отскочила, а он протянул руку и поймал ее за талию. Приблизил губы к ее украшенному золотой сережкой уху.

Ему пришлось наклоняться, поскольку мадемуазель, крепко удерживаемая за талию, откидывалась назад, словно желая сбежать от кавалера. Но смеялась она весело.

Огромный коричнево-черный орел пошел вниз. Не кружил в поисках жертвы. Падал прямо на Рено д’Андро.

Блондинке наконец удалось вырваться. Она погрозила юноше пальчиком и беспечно спряталась за рыжеволосой девушкой, которая как раз пила маленькими глоточками вино. Именно та и заметила орла первой.

Рено развел руки, давая понять, что с женским коварством поделать он не может ничего. Состроил при этом смешную мину, словно бездомный щенок, мокнущий под дождем и просящий, чтобы впустили в дом.

Блондинка рассмеялась. И тут на лице ее рыжей подружки удивление сменилось беспокойством.

— Смотрите! — крикнула она.

Юноша взглянул в небо.

Двадцать фунтов перьев, мышц и когтей — словно из железа — ударили его в лицо. Рено завопил и откинулся назад. Орел зацепил когтем левую глазницу, вырвал глазное яблоко. Крик Рено, тонкий, словно звук царапающего стекло ножа, сломался и перешел в хриплый скулеж. Выть начала и одна из девушек, монотонно, на одной ноте. Две другие помчались в сторону дома, блондинка же пала на колени и глядела на юношу широко распахнутыми, пустыми глазами.

Действенней всего, хоть, возможно, и совершенно безрассудно, отреагировала рыжая. Схватила бутылку вина и метнула ее. Не попала, стекло лишь чиркнуло по орлу, и бутылка разбилась о камень, но птица на один короткий миг замерла. Потом повернула голову и взглянула на рыжую.

Девушка, которая в дальнейшем станет рассказывать эту историю сотни, если не тысячи раз, никогда не упомянет, что именно она увидела в орлиных глазах.

А был это человеческий разум, приправленный не гневом или ненавистью, а горечью.

Птица достала когтями до горла жертвы. Рыжая метнула бокал. Снова промазала. Орел, не обращая на нее внимания, взвился в воздух.

Девушка подскочила, чтобы помочь Рено, но тут же отступила, увидев его обезображенное лицо. Юноша тянул руки и глядел на нее уцелевшим глазом, словно моля о помощи. Сквозь дыру в левой щеке белели зубы, из раскроенных, шевелящихся губ текла кровь. Рыжая глухо охнула, заслоняя лицо.

Рено покачнулся и упал на стол.

Разлитое по белоснежной скатерти вино было красным, но не таким красным, как кровь, бьющая из разорванной артерии.

***

— Люси я отравил стрихнином, она умерла в течение двух часов. Смерти предшествовали сильные судороги. Я разъял ее тело, прошу взглянуть на характерные кровавые язвы в мозговой ткани и в мышцах. Жосье я подкожно ввел вытяжку из чертового глаза, Берта получила ее же, только раствор был смешан с жиром, которым я натер ее оголенную кожу. Жосье уже умер, Берта еще держится, хотя полчаса назад наступил паралич мышц.

Седой, словно лунь, профессор Пармен подковылял к клеткам с милыми кроликами. Он был подслеповат, и, чтобы увидеть хоть что-то, ему приходилось почти втыкать нос между ячейками сетки.

— Славно, славно, — бормотал он. — Жаль только, мы не можем проводить опыты на чем-то большем.

— Например, на людях.

Профессор взглянул на него довольно сердито. С чувством юмора у профессора было плохо, но даже обладай он веселой натурой, шутки ассистента все равно раз за разом заставляли бы его задумываться. Доменик Жордан выглядел классическим меланхоликом — был бледен, спокоен, а каждую фразу произносил с такой абсолютной серьезностью, словно слово «шутка» было ему знакомо только из чужих рассказов.

Пармен снова повернулся к клеткам.

— А это что? — В голосе его вдруг прозвучала нотка подозрения.

— Кролик, господин профессор, — ответил Доменик Жордан. — Мертвый кролик, как мне кажется.

— Твой? И как его зовут?

По лицу Жордана промелькнула тень раздражения.

— Я записал его в журнал как «кролик номер четыре». Не вижу смысла давать имена животным, особенно если те обречены на смерть — так или иначе.

— Не видишь смысла, да? Тебе кажется, юный наглец, что раз ты — мой ассистент, то тебе все можно?

— Профессор, вы сами дали мне позволение заниматься собственными исследованиями. Замечу, что это никоим образом не мешает мне выполнять свои обязанности в отношении вас.

Вежливый тон вместо того, чтобы успокоить старика, лишь распалил его гнев. Профессора и ассистента сближало лишь увлечение наукой. В остальном они кардинально отличались. Пармен был одиночкой без семьи и друзей, покидал стены университета, только когда в том была крайняя необходимость. Жордан же — независимо от того, был ли он дворянином или только изображал такового, — одевался и вел себя как молодой граф, предпочитал разгульную жизнь и имел множество высокопоставленных друзей.

Об этом последнем факте профессор Пармен вспомнил, когда его старческие глаза заметили несомненную причину смерти кролика номер четыре: подвешенный в клетке пучок сушеных трав, связанных ниткой, с которой свисал череп какого-то мелкого грызуна. Простой колдовской амулет, усиленный смертельными заклинаниями. Слишком слабый, чтобы убить человека, но для маленького кролика смертельный.

***

— Красный, — с легкой улыбкой заявил Ипполит Малартрэ, епископ Алестры. — Словно кровь. Очень красивый.

Доменик Жордан легким кивком поблагодарил его и снова надел перстень на палец. Ждал дальнейших слов епископа, поскольку Его Преосвященство наверняка вызвал его не для того, чтобы говорить о драгоценностях.

А тот потянулся за лежащим на ореховой столешнице письмом.

— Читай.

Жордан развернул листок и скривился при виде бледно-салатных чернил. Короткое содержание письма произвело на него куда большее впечатление.

«Донна Патриция, положив руку на Библии, поклялась, что на Рено д’Андро напала не птица, а человек», — прочитал он вслух.

— Отец Совен просит прислать кого-нибудь, кто помог бы отыскать убийцу. Я подумал о тебе.

— А не лучше ли послать какого-нибудь одаренного милостью ясновидения священника?

— В Шарнавене есть один, некий монах, чьего имени я и не вспомню. Если уж он не сумел помочь, полагаю, в этом деле более пригодятся разум и знания, а не способности ясновидения.

Жордан знал, что отказать не сумеет. Церковь толерантно относилась к магии — хотя здесь это слово употребляли неохотно — лишь в том случае, если умение исцеления или ясновидения исходило от кого-то из святых, а одаренный использовал его ради блага людей. Но даже в этом случае непозволительно было анализировать дар или изучать его природу. Люди, пытавшиеся изучать магию научными методами, приговаривались к смерти как чародеи. По крайней мере, так гласило церковное право. На практике же часто случалось, что ученые находили поддержку высокопоставленного лица, которое обеспечивало их безопасность.

Доменик Жордан по образованию был врачом. Интересовали его прежде всего те изменения, каким под воздействием магии подвергается организм, — в том числе и всякого рода деформации, сверхъестественные способности, болезни и смерти. Исследования свои он мог вести исключительно благодаря опеке, какой окружал его епископ Алестры — человек достаточно рассудительный, чтобы иной раз во имя высшей цели закрывать на кое-что глаза. Но опека эта имела свою цену — Жордан не мог отказать Его Преосвященству. Впрочем, отказывать он и не намеревался. Дело его заинтересовало, вдобавок он знал, что будет соответствующим образом вознагражден.

— Это не всё, — епископ, молча приняв согласие Жордана, взял еще одно письмо. — Я хотел бы, чтоб ты взглянул и сюда, хотя не думаю, что это может оказаться чем-то важным.

Автор первого письма, отец Совен, был человеком образованным, который мог ясно формулировать мысли. Автор второго — тоже духовное лицо — писал детским почерком, делал орфографические ошибки и целую страницу посвятил извинениям за то, что осмелился побеспокоить такую важную персону, как Его Преосвященство. Собственно, причину написания письма Жордан обнаружил только в третьем абзаце.

«Ваша Милость наверняка слышал о мертвом уже Упыре из Шарнавена. Да и кто не слышал о том, кого простой люд доныне полагает Демоном, и о его ужасной смерти? Я же, будучи скромным слугой Церкви и веря, что можно лишь лить слезы над теми, кто оказался умерщвлен столь ужасным способом, в день смерти Упыря уразумел, милостью Божьей и нашей Святой, что в Шарнавене дошло до отвратительного преступления, ставшего пощечиной как для Справедливости, так и для святой заступницы нашего города, Аламанды, каковая изрядной опекой окружает и представителей закона».

— Господь величайший, — сказал Жордан, закончив читать. — Неужели отец Фабрессе не может писать чуть более короткими предложениями? И о чем же он, собственно, сообщает?

— Что Упырь был невиновен, — пожал плечами епископ. Он не казался слишком раздражен неясными словами учтивого священника.

Жордан сложил письмо и спрятал в карман.

— Я поговорю с отцом Фабрессе, — пообещал он. — И ради его собственного благополучия надеюсь, что он сообщит мне что-то интересное.


/..../


Статья написана 1 декабря 2017 г. 20:41

Между тем антология "Эпоха единорогов" -- четвёртая в серии -- уже вышла и вполне доступна, например, на сайте издательства.

Там же можно прочесть несколько страниц первого рассказа -- новой истории о любви и справедливости (и конечно, о единороге!) от Питера Бигля.

Я же выложу в колонке предисловие от составителя, а потом попытаюсь с более-менее внятной периодичностью дать ещё несколько отрывков из разных рассказов. По просьбам постоянных покупателей мы постарались избежать повторов: львиная доля текстов из книги впервые издаётся на русском.


цитата
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Эта книга, дорогой читатель, о том, что порой кажется нам невероятнее, чем любые драконы и единороги. О высшей справедливости, ее поисках, о дилеммах, перед которыми мы оказываемся во время этих поисков. О том, что бывает иногда выше и важнее справедливости формальной. О чуде, превозмогающем все.

Как и три прежних тома из нашей серии — «Век волков», «Странствие трех царей», «Девятнадцать стражей», книга эта включает в себя рассказы и повести авторов из разных стран. Мы стараемся познакомить вас в первую очередь с новыми текстами, которые показывают, насколько разной может быть современная фантастика во всем ее многообразии (и фэнтези, и социальная фантастика, и космоопера). Команда антологии состоит из авторов и переводчиков из Аргентины, Ирландии, Молдовы, Польши, США, России, Украины. Многие тексты были написаны специально для нашего издания, подавляющее большинство публикуется впервые.

Мы горды представить читателю новейший рассказ классика фэнтези, автора знаменитого романа «Последний единорог» Питера С. Бигла. Его «История Као Юя» — стилизация под средневековые китайские повести, но она же — трогательный, поэтичный рассказ о любви и справедливости.

Еще один автор из США — лауреат многочисленных жанровых премий, один из самых популярных сейчас авторов эпического фэнтези Брендон Сандерсон. Автор этих строк встречался с мистером Сандерсоном в Барселоне, на всеевропейском конвенте любителей фантастики «Еврокон-2016», и Брендон охотно согласился предоставить для нашей антологии одну из своих повестей — «Первенца». Это внесерийная история о бремени ожиданий и умении проигрывать, динамичная и увлекательная.

Добавим, что оба эти рассказа перевела Наталья Осояну, признанная в 2017 году в Дортмунде, на «Евроконе», лучшей переводчицей Европы.

Разумеется, не забываем мы и о современных польских фантастах — многих читатели уже знают и любят. На страницах антологии снова появляются Яцек Комуда с рассказом о временах Речи Посполитой и Томаш Колодзейчак с историей из мира Солярного Доминиона. Павел Майка в свойственной ему иронической манере изящно сочетает элементы космической и мифофантастики, а Пётр Гочек рассказывает вроде бы обыденную историю, в которой главное, как выясняется, таилось между строк и проступило только в финале.

Новых для читателя имен три. Анна Бжезинская знаменита в Польше благодаря своим фентезийным романам, а также научно-популярным книгам о польском Средневековье. «И любил ее хоть помирай» — дебютный рассказ Анны, положивший начало циклу о Бабусе Ягодке. Он же принес Бжезинской ее первую (но не последнюю) премию имени Зайделя — одну из двух престижнейших наград в Польше.

Большая повесть Радека Рака «Призвание Ивана Мровли» премий ее автору не принесла — но уже его второй роман, «Пустое небо», вышел в 2017 году в финал премии Зайделя и получил золото премии имени Жулавского. Украинскому читателю повесть эта будет особенно интересна и близка (и не зря подзаголовки ее даны, как и в оригинале, на украинском).

Если же говорить о премиях, то, пожалуй, одна из самых титулованных жанровых писательниц Польши — Анна Каньтох. Только премий Зайделя у нее на счету пять, а вдобавок к ним — два Жулавских. Анна пишет одновременно в разных жанрах и с равным успехом публикует детективы, фантастическую прозу, мистические приключенческие романы для подростков. «Черная Сесса» — часть ее знаменитого цикла о Доменике Жордане, детективе, лишенном магических способностей в мире, полном волшебства.

Большинство рассказов и повестей польских авторов, как обычно, переводил Сергей Легеза — писатель и переводчик из Днепра, лауреат премии имени И. Ефремова (2015). Но в этот раз к нему добавились две талантливые переводчицы из Киева — Елена и Ирина Шевченко (прежде работавшие, например, с текстами Лема).

А Михаил Назаренко, выступавший в наших антологиях в роли переводчика (и получивший за работу над рассказами Джеймса Брэнча Кэбелла из «Странствия трех царей» премию имени Норы Галь (2017)), теперь предлагает нам короткий, хлесткий и очень актуальный рассказ.

Помимо новейших текстов, мы пытаемся напоминать читателю о призабытой классике, и в нынешнем томе она представлена двумя рассказами. «О страхе» Кира Булычева был создан в 1971 году, впервые увидел свет лишь в 1992-м и, увы, не устарел до сих пор. Что до рассказанной Шериданом Ле Фаню истории о ребенке, украденном фейри, — ей почти полтора века, и написана она в традиции столь любимых многими народных легенд. В нашем издании Ле Фаню представлен в переводе Людмилы Бриловой, которая работала со многими знаковыми текстами, от рассказов о Шерлоке Холмсе до филигранных романов Джона Краули.

Другой классик — живой и вполне здравствующий — предложил нам свой новый рассказ «Матренины пироги». Как всегда у Святослава Логинова, это мудрая и талантливо написанная история с двойным дном.

Ольга Онойко еще не столь знаменита, как Логинов, но многие читатели помнят и любят ее произведения: «Море имен», «Хирургическое вмешательство», «Летчик и девушка», «Образ жизни» и многие другие. Специально для этой антологии Ольга написала повесть «ХроноРоза» — историю взросления в весьма необычном, непредсказуемом мире.

От раза к разу мы пытаемся расширять географию наших антологий и с удовольствием представляем читателю писателя и редактора из Буэнос-Айреса Серхио Гаута вель Артмана. Автор множества книг, лауреат десятка премий, популяризатор фантастики, вель Артман представил нам миниатюру «Каббала» — пожалуй, одну из самых знаковых в его творчестве.

Конечно, это лишь малая толика того, что можно было бы рассказать о наших авторах, но справедливее всего будет предоставить слово им самим.

Добро пожаловать и приятного чтения!


Статья написана 30 ноября 2017 г. 10:07

Друзья! Не пропустите уникальную возможность пообщаться с автором "Сказаний Меекханского пограничья" Робертом М. Вегнером. Сегодня в 19:00 в Литературном кафе Центрального дома художника (Москва, Крымский вал, 10) в рамках московской ярмарки интеллектуальной литературы non/fiction вы сможете лично встретиться с автором, а завтра в 13:30 Роберт появится на стриме «Мир фантастики live» в группе журнала вконтакте. Мероприятия проводятся при поддержке Польского культурного центра в Москве.


Статья написана 30 ноября 2017 г. 00:18

Ну что, договор подписали -- можно и раскрыть карты. Вы хотели новые книги интересных польских авторов?

Тогда знакомьтесь -- роман "Мир миров", первая часть дилогии.

Автора этой книги, Павла Майку, некоторые читатели уже знают благодаря рассказам "Ночь слепых властителей" (антология "Книга запретов и тайн" издательства "Виват", 2016), "Там трудись, рука моя, там свисти, мой бич" (антология "Девятнадцать стражей", 2017) и недавно вышедшей "Необходимости чуда" (антология "Эпоха единорогов", 2017).

Последние два рассказа, в общем-то, так или иначе связаны с дилогией, о которой пойдёт речь. "Там трудись..." происходит в том же мире, но лет на двадцать раньше, главные герои этого (и ещё одного рассказов) -- второстепенные персонажи дилогии. Это полицейские в Кракове, который (как и вся Земля) пережил появление марсиан и сильно изменился после того, как на него сбросили мифобомбу. Полицейским, кстати, помогает палач -- убитый несколько столетий тому и оживлённый, призванный на помощь государству. Этот рассказ-приквел можно читать и до дилогии (а вот другой приквел же лучше прочесть после второго тома, иначе будет неясно, почему он так заканчивается).

"Необходимость чуда" к этому циклу официально не примыкает, но уже здесь Майка пытался поработать с концепцией мира, в котором полёты в космос столь же обыденная вещь, как и существование богов. Получилось живо, с иронией и весьма душевно.

А что же сама дилогия? А вот она -- более сложна и многогранна. Позволю себе процитировать собственный же отзыв со страницы первого романа.

цитата
Дебютный роман Павла Майки на самом-то деле вовсе и не дебютный: космоопера «Пастбища небесные» была написана раньше, но задержалась в издательских лабиринтах на более долгий срок. Впрочем, премию Жулавского он получил за обе книги, -- и по-моему, вполне заслуженно.

О чём же «Мир миров» (само название которого на русский буквально переводить, пожалуй, не стоит: возникает лишняя коннотация)? Это книга о мести: главный герой ею буквально одержим и готов ради этого на всё, в том числе -- на то, чтобы пережить смерть (что мы и видим в прологе).

Это, безусловно, тот самый характерный для современной польской фантастики тип «wierd»-текстов, которые -- если разобраться -- представляют собой смешение нескольких классических поджанров: мифическое фэнтези, историческое фэнтези, альтернативка, немного стимпанка... Мир, который пережил атаку якобы уэллсовских марсиан, и с тех пор кардинально изменился. Мифические, фольклорные и литературные персонажи существуют рядом с людьми, как и «марсиане», которые в этой версии реальности отнюдь не вымерли из-за земных вирусов. Соединение «космоса» и «мифа» мы видели и прежде, у того же Колодзейчака -- но Майку эпигоном не назовёшь. Он скорее работает в традиции, причём восходящей к Желязны. Роман, безусловно, посвящён стереотипам: России, которой никогда не было, Польше, которой никогда не было, -- и т.д. Реальная история проступает сквозь облик призраков лишь иногда, в виде треснувших черепов и обожжённых лиц; а «сказочный», фэнтезийный мир не сулит на самом-то деле ни прекрасных чудес, ни избавления от тёмной натуры человека. Магию используют не для того, чтобы сделать людей счастливее, свободнее или лучше. Другое дело -- устроить катастрофу, чтобы в массовом жертвоприношении создать собственного карманного бога-на-шестерых. Или на землях богини Вечной Революции воплощать в жизнь сюжет замятинского «Мы». И даже в тихом, почти эдемском городке-утопии от судьбы не скрыться. (Да что там, даже как бы не единственный идеальный вторичный -- в рамках изображаемой реальности -- мир, мир живых картин, тоже в конце концов начинает меняться отнюдь не в лучшую сторону).

И оказывается, что именно идеалист-мститель Мирослав Кутреба и разношёрстная компания его помощников -- те, кто на самом деле способен вернуть миру хотя бы толику собственно мира. Или, по крайней мере, так кажется на первый взгляд...

Роман по-хорошему литературоцентричен (опять же, совершенно в традиции Желязны, Колодзейчака и прочих старших товарищей по профессии). Отсылки к «Руслану и Людмиле», «Мы», трилогии Сенкевича, Грабинскому, польским легендам, Уэллсу порой вполне очевидны -- и составляют ещё один важный для понимания книги слой.

Второй том вышел три года спустя и оказался весьма необычным продолжением, но обо всём в свой черёд...

Интересно, что "Мир миров" получил главный приз премии Жулавского -- в отличие от премии Зайделя, лауреаты которой избираются всеобщим голосованием на "Полконе", Жулавского вручают специалисты. Получить Жулавского за дебют -- это серьёзно; как и выйти с этим же романом в шорт-лист Зайделя.

Добавим, что год спустя Майка получил Жулавского ещё раз, за внецикловый (пока) роман "Небесные пастбища", но об этом поговорим как-нибудь в следующий раз...

А что же второй том? Майка сделал паузу между первым и вторым романом в три года, за это время отвлекшись на польскую ветвь межавторского проекта "Метро". Правда, польские авторы не так массово страдают от участия в межавторских проектах, но опасения всё равно были. Как оказалось, безосновательные.

цитата
Второй том начинается неожиданно -- с 2125 года. Это бодрит. :) Как и первая же сцена: оживление скелета богини Тиамат в космосе, рядом с Каллипсо.

Сперва создаётся впечатление, что автор прыгнул слишком далеко вперёд -- после семидесятых-то лет прошлого века! Но уже с третьей главы становится ясно, что нас ждёт, по сути, две истории: одна происходит через несколько лет после завершения «Мира миров», вторая -- в далёком для них и для нас будущем. Но по сути, всё это части единой истории, и -- как и в случае с «Миром миров» -- обе линии очень аккуратно и рационально совмещены одна с другой.

Следует отдать Майке должное: при кажущемся эклектизме он ухитряется сплавить в единое целое полёты в космосе, древних богов, мир живых картин, оживших персонажей из различных книг и даже авторов этих книг. Получается задорно, весело и гармонично. Пожалуй, в последний раз настолько же удачный «капустник» я читал только у Желязны, в его «Ночи...»

При этом Майка, когда ему нужно, может перейти от юмора к вполне серьёзным материям (здесь, при всей несхожести приёмов, тем, интонаций, он, пожалуй, сродни зрелому Пратчетту). Без умения выйти на по-настоящему серьёзный тон книги Павла, пожалуй, были бы забавным развлечением на один раз, прочитал и забыл; что само по себе тоже не так уж и плохо. Однако способность говорить о сложных и трудных вопросах делает эти романы чем-то большим. Разумеется, не «литературой высокой полки»; на это Майка и не претендует. Вместе с тем это качественные книги, к которым лично мне хочется возвращаться время от времени.

Второй том закрывает линию мести Кутребы, но оставляет несколько серьёзных вопросов и сулит продолжение. Насколько знаю, автор над ним уже активно работает, и учитывая то, насколько непохожими были первый и второй том цикла, можно только предвкушать, что же нам готовят в третьем...

Ах да, и ещё есть рассказы, посвящённые второстепенным персонажам основной линии. Первый из этих рассказов, увы, будет понятен лишь после прочтения второго романа цикла, более того -- он сюжетно не завершён, похоже, автор планирует сделать нечто вроде книги-вбоквела из рассказов, по примеру того же «Рыцаря Семи королевств». Второй же рассказ вполне самодостаточен и атмосферен, с него и началось знакомство наших читателей с этим циклом Майки. Но им, к счастью, не закончится... ;)

В личном разговоре Павел признался, что он планирует ещё как минимум один рассказ-приквел и работает над третьим романом в цикле. Автор он довольно продуктивный (что, как ни удивительно, не сказывается на качестве его произведений), так что надеюсь, продолжение не за горами.

Добавлю, что оба тома вышли в молодом (на тот момент) издательстве "Genius Creations". Издательство известно тем, что работает в первую очередь с молодыми авторами и не хочет ограничиваться рамками какого-либо конкретного жанра. Долгое время их слабой стороной было оформление, но вот промоцией они в последнее время занялись вплотную -- да и с художниками работают получше.

Так уж получилось, что мне посчастливилось побывать на презентации "Мира миров" на (кажется) "Полконе"; там всем желающим вручали книгу в твёрдом переплёте. Позже оказалось, что этих экземпляров отпечатали совсем немного, и большая их часть сгорела на складе. Второй тираж сделали уже в мягкой обложке, а я -- к собственному удивлению -- оказался счастливым обладателем уникального издания, вдобавок с автографом. Но, признаюсь, ждал, пока выйдет окончание дилогии: часто бывает так, что классный рассказчик в крупной форме "вязнет" или попросту теряет интерес к продолжению. К счастью, с Майкой этого не случилось, так что после прочтения стало ясно: это тот автор, которого обязательно нужно предлагать на перевод.

Осталось подождать и посмотреть, согласится ли с этим читатель. ;-)





  Подписка

Количество подписчиков: 233

⇑ Наверх