Как издавали фантастику

В современной России "Фантастическим раритетом" занимается несколько издательств. В СССР картина была другой! Старая фантастика и приключения печатались в основном журналами. В книгах всё время переиздавалась определенная номенклатура произведений. Почти все толстые журналы печатали раритеты зарубежные и отечественные. Раритетную фантастику правда печатали, только четыре журнала "Вокруг света" с "Искателем", "Уральский Следопыт" и "Техника-молодежи". Попытался правда "Наука и жизнь" в 60-х годах ХХвека, но быстро скис.

Посмотрим, что напечатали эти журналы за 50-90-е годы ХХвека!

"Вокруг света" например: в 1977году -Р Хайнлайна "Пасынки Вселенной"(1941г.)

в 1967 году Ф С Фицджеральда "Алмаз величиной с отель "Риц"(1922г.)

в 1981 году Ж Верна "Курьерский поезд через океан" и т.п.

В основном печатались старые приключения и детективы.

"Искатель" подошел к старой фантастике более профессионально. Была открыта рубрика "Листая старые страницы" Об этом я уже писал в своей статье на Фандоме.

"Техника-молодежи" в основном печатала архивные материалы отечественной фантастики и переводы зарубежных авторов. Также публиковались статьи об Ж Верне и Робиде.

Из отечественных архивов:

1963 В Брюсов "Не воскрешайте, меня!"(1918г)

1963 Н Морозов "Лунные кратеры и цирки"(1882г)

1984 В Хлебников "Радио будущего"(1927г)

1987 А Штернфельд "На зов с Венеры"(1954г)

См. файл в приложении

Зарубежные произведения:

1956 Э Гамильтон "Сокровища Громовой луны"(1942г)

Рисунок К Арцеулова

1988 Э Гамильтон "Звездные короли" (1947г)

1984 Г Уэллс "Большой жаворонок"(1910г)

1992 Г Уэллс "Существа, живущие на Марсе"(1908г)

См. файлы в приложении.

1959 Ж Верн "Один день американского журналиста в 2889году" (1891г)

1984 С Минков "Джельтмен, приехавший из Америки"(1932г)

1974 М Твен "Удивительное и приятное путешествие" (1874г)

1991 Л Кэролл "Охота на Снарка" (1876г)

Теперь заглянем в "Уральский Следопыт". Забытые произведения печатались нерегулярно, но было довольно много старой фантастики. Напечатали обзоры по старым журналам "Всемирный следопыт" и "Мир приключений". Было много статей Бугрова и Халымбаджи по дореволюционной фантастике. Например о Рони-старшем и Случевском. Потом Бугров издал их отдельной книгой.

Перечислю, что издано:

А Беляев "Слепой полет"(1958г), "Держи на запад"(1978г), "Заочный инженер", "В трубе"(1984г)

М Зуев-Ордынец "Сказание о Ново-Китеже"(1967г) переписан роман 1930года

А Грин "Волчок" (1980г)

"Невидимки", "Колесо" и "Конкурс мистера Гопкинса" из довоенного "Мира приключений"(1989г)

"Приключения Боченочкина и Хвоща" и "Сокровище "Черного принца" из "Всемирного следопыта"(1970г)

Семенов "Пленники Земли"(1972г) издана в 1937г

Ж Верн "Школа робинзонов" (1970г)

Рисунок Е Стерлиговой

Конан-Дойл "Владыка темной стороны" (1989г)

Э Берроуз 4 повести о Тарзане и "Последний из плейстоцена" (1990-1992гг)

Г Каттнер "Идеальный тайник" (1992г)

Хотя я и включил 1992 год, но это были задумки из СССР. Вообще "УС" оставался под влиянием Бугрова до 1994года!

История эта началась, когда коллега ganhlery, с которым я прежде не общался, скинул мне в личку альтернативную обложку к "Волшебнику Земноморья", изданному в серии Fantasy:

В начале я решил, что это подделка, надевавшаяся на какое-то другое издание, благо их было не мало в те годы. Но увидев этот супер "вживую" (по воле случая он оказался в той квартире, где я коротал ночь в Днепропетровске, пока катался по Украине) уверенность моя была сильно подмочена. На супере цитата, причём цитата из перевода Тогоевой. А на 1992 год этот перевод был только в издательстве "Северо-Запад" и только. Да и позже трилогия разом была только "Миром" издана, а на тот томик супер бы точно не налез. Да и шрифтовое оформление суперобложки было чётко "северо-западным", хотя художника по манере рисования определить не удалось. Главная засада была в том, что суперобложка была, а книги на месте не было — она переехала в другую квартиру.

Через несколько дней, уже в Киеве, на мега книжном рынке Петровка (впечатлившим меня до глубины души) мною вместе с Владимиром Пузием были обнаружены две книги "Волшебника Земноморья" — одна без супера, вторая с обычной известной суперобложкой. И они отличались!!!

Ситуация была достаточно странной. ISBN обоих томов одинаковый, однако несовпадения довольно любопытные, хотя и не слишком существенные:

1. на первой странице одного из вариантов были две разные эмблемы "Северо-Запада"

2. у одного из томов стоял год 1991 (а в копирайтах 1992)

3. в одном из томов была ссылка на то, что книга печатается по изданию "Волшебник Земноморья", М.: Мир, 1991 (а такого издания не было)

4. у книг была разная реклама на последних страницах

При внимательном рассмотрении оказалось, что эти книги печатались в разных типографиях — одна в Киеве, вторая — в Питере. У них немного отличались карты на форзацах, и, что удивительно, был разный межстрочный интервал.

Собственно вот фотки "Киевского" варианта:

А вот "питерского":

Успокоившись, я решил, что та, неожиданная, суперобложка была на питерском тираже "Волшебника" и уже почти внёс эти данные в карточку издания, как мне написала чудесная зирочка из Днепропетровска о том, что книга таки нашлась! И она мне может выслать сканы. Я уже хотел поблагодарить, сказать, что уже всё ясно, но природная недоверчивость взяла вверх. И вы таки не поверите!

Оказывается, "Северо-Запад" в 1992 году выпустил таки второе издание "Волшебника Земноморья"! С новым ISBN 5-8352-0058-7, с новой обложкой, иллюстрации для которой создал Павел Борозенец, с форзацем, где нет карты (она вкладывалась в книгу отдельным листом), и небольшими картинками перед произведениями. При этом, макет текста остался прежним. Собственно, вот фотографии этого самого второго издания, которого не только не было у нас в базе, но и в сети о нём данных практически нет (и в катологах библиотечных, кстати, его тоже нет).

--------

Издание в базу я внесу сегодня-завтра, но не менее интересна и разница между питерским и киевским тиражом первого варианта книги. Похоже, такие отличия были и у других книг серии и с этим надо будет разбираться. В любом случае, жутко интересно, а какие ещё подобные таинственные издания вроде как самых, что ни на есть известных издательств были в лихие 90-е? Если у кого есть интересная информация — пишите, не стесняйтесь!

2. «Помочь можно живым». Вообще-то, поначалу мы планировали все наши сборники называть «Румбы фантастики», присваивая каждому порядковый номер. Но оказалось, что в таком случае издание переходит в категорию «альманах», а для этого нужны очередные разрешающие бумаги… В общем, на эту вполне разумную идею мы плюнули. Тем более, что и с изданием дело опять застопорилось. Причём, основательно. Всё замыкалось на издательстве, вернее, на его отсутствии. «Новосибирское книжное» от нас шарахалось, как чёрт от ладана, и мы с Ярушкиным рванули в местное отделение издательства «Наука». Там к фантастике относились достаточно благосклонно, в газете «Наука в Сибири», как я уже упоминал, регулярно выходила фантастическая страничка, да и начальство было наслышано о наших первых шагах и относилось к ним весьма лояльно. В общем, взяли мы с Сашей подмышку подборку рукописей и поехали в Академгородок. Добирались почему-то через Шлюзы (кто в Новосибирске бывал, затейливость выбранного маршрута поймёт), потом долго шли пешком, строя по дороге грандиозные планы. Приняли нас и вправду приветливо, сборник взяли «на рассмотрение», пообещали быстренько ответить… Не обманули — ответ и вправду пришёл быстро, но… Совсем не тот, на который мы рассчитывали. У издательства «Наука», мол, свои цели и задачи, фантастика к ним напрямую не относится, а посему… В общем, вежливое «бла-бла-бла», я подобные отписки к тому времени и сам нашустрился писать, не напрягая мозговые извилины.

Ситуация складывалась идиотская. Первые «Румбы» реально маячат на горизонте, рукописи есть, какой-никакой опыт мы уже поднакопили, деньги тоже вот-вот появятся, а сделать ничего не можем. Госкомиздат СССР, правда, замышлял создать издательство нового типа, и помощь нам работавший там Леонид Васильевич Ханбеков твёрдо пообещал, но ведь это когда ещё будет…

Головы мы ломали крепко и вместе, и по отдельности, но так ничего и не могли придумать. И вот как-то поздней ночью (для раздумий, не спать — полезно) меня осенило: а почему бы не обратиться в «Молодую гвардию»? Посоветовался с Ярушкиным, прикинули и так, и сяк… Вроде бы, надежда есть: именно «МГ» проводила семинар в Новосибирске, книги по его итогам в план включены, да и отношения с руководством издательства у нас сложились неплохие — в советах, во всяком случае, не отказывают и поддержку, если могут, оказывают…

А тут и шанс появился: то самое совещание об уровне «молодогвардейской» фантастики (я туда всё равно должен был ехать, как один из рецензентов). Оказавшись в Белокаменной, мчимся к Раисе Васильевне Чекрыжовой — она тогда работала заместителем главного редактора «Молодой гвардии» и курировала, в частности, выпуск фантастики. Вспоминать о ней без тепла невозможно! Человек редкостной энергии, обладала Раиса Васильевна прекрасным литературным вкусом, и позицию свою отстаивала твёрдо, на любом уровне. Но наша идея её поначалу озадачила. Помню это хорошо, потому что первая реакция Раисы Васильевны показалась мне неожиданно… прохладной, что ли. Пообещала достаточно неопределённо: «Нужно подумать…» — потом все же пояснила: «Честно говоря, не знаю, как воспримет это руководство, и как его убедить, тоже пока не знаю…» В общем, на совещание пошли мы не в самом радужном состоянии духа. Но шанс выпал именно там! Вообще-то это событие (совещание по фантастике «МГ») заслуживает отдельного рассказа, но нужных документом под рукой сейчас нет, искать их неохота, да и цель этого «мемуара» несколько иная. Дело в том, что практически все выступавшие на совещании говорили о необходимости поисков новых форм работы — время было такое: кто-то «перестраивался» на деле, кто-то — на словах, но говорить об этом считалось одним из правил хорошего тона. Естественно, что в фантастике и её издании тоже было, что улучшать и совершенствовать. Уловив общее единение по данному вопросу, я безжалостно выдрал листок из какой-то книги, которую бережно лелеял на коленях Ярушкин (кощунство, но что поделаешь?) и отправил Раисе Васильевне записку, в коей поинтересовался, не стоит ли огласить нашу затею публично? Записку эту я по сей день бережно храню в своём архиве. Пониже моих каракулей рукой Чекрыжовой чётко выведено: «Думаю, можно!». Дабы не растекаться мысию по древу, отмечу, что выступление моё понравилось представителям ЦК ВЛКСМ, Госкомиздат СССР идею нашу решительно поддержал, а руководство «МГ» не усмотрело оснований отклонять инициативу пишущей молодёжи. Наверное, не всё было просто, но Раиса Васильевна никогда мне об этом не рассказывала. Просто сообщила через месяц с небольшим, что решение принято, и ВТО МПФ создаётся… А значит, мы могли полностью отдаться тому, к чему так долго стремились, — книгоизданию!

Первой книгой, которую мы планировали отправить в «производственный процесс» под флагами «Молодой гвардии», был сборник «Помочь можно живым», значившийся в нашей бухгалтерии как «Румбы фантастики»-2 (именно его мы с Сашей некогда безрезультатно носили в издательство «Наука»). Но, похоже, над книгой этой висел какой-то злой рок. После редактуры-корректуры, в конце 1988 года она отбыла в Омскую областную типографию, быстренько была набрана и неожиданно намертво застряла. Чуть не через полтора года нам удалось выцарапать-таки набор и перевезти его с берегов Иртыша на брега Волги — в Казань, а сигнальный экземпляр увидел свет и вовсе 1 августа 1990 года… Таким образом, 2-я составленная нами книга, обратилась в 39-ю, став за это время настоящей «притчей во языцех»… Правда, подсластить пилюлю истомившимся авторам, я немного сумел — «Помочь можно живым» была выпущена тиражом в четверть миллиона экземпляров. Три массовых тиража, а значит, гонорар за авторский лист составлял 2400 ещё полноценных советский рублей…

Каких-либо проблем при составлении этого сборника не упоминаю. Лёня Шувалов, я и Ярушкин поспорили немного и быстренько пришли к «консенсусу» (ещё одно модное тогда словечко).

Открывает книгу статья Геннадия Прашкевича «Конец пятидесятых: письма И.А. Ефремова». Публиковалась она неоднократно, на мой взгляд, представляет немалый интерес и сегодня.

А раздел «Семинар» сформирован, в основном, по итогам всё той же новосибирской встречи молодых (тогда ещё) писателей, проведённой в 1987-м году.

Заглавная повесть «Помочь можно живым» — лучшее из того, что я читал у Александра Бачило. Напряжённый и логичный сюжет, образы героев жёстко прописаны. Есть что-то в стилистике от братьев Стругацких, но ни о каком подражании, по-моему, речи идти не может. Связана с этой публикацией повести одна достаточно забавная история. Дело в том, что Полифем (человек, переживший ядерную катастрофу, один из её виновников) по замыслу автора в конце произведения должен был погибнуть (сердчишко не выдерживало у бедолаги). Нам его смерть показалась искусственной и ненужно-мелодраматической. Посему, сломив сопротивление Бачило, Полифема мы оставили жить… «Помочь можно живым» переиздавалась в книгах ВТО МПФ ещё трижды, и Саша упорно пытался отправить этого героя на тот свет, однако, на том или ином этапе подготовки рукописи эти попытки обнаруживались, решительно пресекались, и Полифем, в полном соответствии с названием повести оставался живым. Кажется, только в книге, вышедшей в «Библиотеке советской фантастики», автору удалось-таки его ухайдакать…

Повесть Александра Бушкова «Дети тумана» в середине 80-х уже публиковалась в каком-то журнале. Нам она понравилась. Не самое лучшее, на мой взгляд, из написанного молодым Бушковым, но сделано всё очень добротно: сюжет держит внимание, мир прописан достаточно рельефно, замысел автора чётко выражен, но и для читателя оставлена возможность сделать свой выбор.

Два сказа, представленных в книге, и сегодня читаются с интересом. Они достаточно разные: «Золотые листья» Владимира Галкина написаны в бажовской традиции, а «Онегина звезда» Таисии Пьянковой ближе к НФ. Думаю, любой любитель хорошей литературы отметит и необычный, сочный язык, которым написаны эти сказы. Правда, мне кажется, что в «Золотых листьях» сюжет развивается слишком уж неторопливо (возникает у меня ощущение затянутости), а в «Онегиной звезде» несколько торопливо выписана концовка. Но это всего лишь моя точка зрения, помню, к примеру, что Медведев и Грушко ценили «Онегину звезду» очень высоко.

Рассказ Елены Грушко «Рыбка» оставлял у меня (и оставляет) чувство неудовлетворённости. Удачные пейзажные зарисовки, чётко намеченные характеры персонажей и… Не совсем внятная концовка — такое ощущение, что автор почему-то заторопился поставить точку.

Зато рассказ «Пришедший снять заклятие» Андрею Дмитруку удался. Андрей вообще работал в те годы очень профессионально (что он пишет сейчас, к сожалению, не знаю). Вот и на сей раз автору удалось прописать мир, создать внутреннее напряжение текста. Несколько смазывает, пожалуй, впечатление определённая декларативность и поспешность в концовке.

«Остановку в пути» Леонида Кудрявцева ценил и ценю высоко. Никому так не удавалось описать вроде бы сюрреалистические, нелепые миры, в то же время подчиняющиеся своей логике, своим законам — своим и в тоже время понятным читателю. И языковые находки автора откровенно меня радуют.

Рассказы Татьяны Мейко «Ты веришь в легенды о людях?», Ольги Новикевич «Директор зоопарка» и повесть Евгения Носова «Землёй рождённые» близки по замыслу. «Что делает человека человеком?» Пожалуй, это главный вопрос, на который ищут ответ авторы. При этом каждый — по-своему. Нотка антиутопии у Мейко, элементы сатиры у Новикевич, НФ-традиции у Носова. По-моему, вполне добротные произведения (правда, на многое и не претендующие). Стоит, пожалуй, напомнить, что для Мейко и Новикевич эти рассказы были одними из первых, «пробой пера», как любят выражаться некоторые критики.

Цикл «Сейвер» Игоря Пидоренко, по-моему, очень хорош. Идея оригинальна, с языком у автора никогда проблем не было. Жаль только, что Игорь так и не использовал заложенный в «Сейвере» потенциал полностью, ограничившись несколькими рассказами (в сборнике «Помочь можно живым» опубликованы «Настоящее дело» и «Побег вдвоём»).

И «Трудный случай в практике» Бориса Руденко времени не подчинился — по-прежнему читается с интересом. Причины, на мой взгляд, две: выпукло описанный мир планеты горгон и положение, в котором оказались герои — неожиданное, но, увы, вполне жизненное. Как поступить в подобной ситуации? Сразу и не ответишь…

«Ель» Гавриила Угарова — стандартный НФ рассказ, спасает его национальный колорит да точно рассчитанная толика лиризма.

«Молибденовые дети» Виктора Хатунцева привлекли тогда наше внимание тем, что это была одна из первых в те годы антиутопий и неожиданно поданным изменением образа героини, понявшей, что разум — это далеко не всё, что нужно человеку для счастья. Ну а недостатки повести лежат на поверхности. Дело в том, что её автор — журналист (тогда он работал в газете «Правда»). Отсюда и недостаточная психологическая прописанность образов и ненужная, порой, скороговорка. Тем не менее, думаю, что интерес «Молибденовые дети» представляли и представляют.

Относительно повести в рассказах Олега Чарушникова «На “Олимпе” всё спокойно» определённые разногласия у нас были. Точнее — споры. Нет, написан текст добротно, и в памяти держится долго. Но я не был уверен (да и сейчас сомневаюсь), проходит ли он по ведомству «фантастики». Участвуют в повести герои Древнегреческих мифов — и всё. Юмор — да. Элементы сатиры — да. Но фантастика? И у Медведева (ответственный редактор сборника) были такие же сомнения. Но нас — двое (да и не было у нас явного отторжения текста), а за публикацию стояли трое: Шувалов, Ярушкин и Прашкевич (редактор книги). Поскольку рецензенты заняли благожелательный нейтралитет, большинство победило.

Ну и раздел «Юность жанра». Появлялся он в сборниках ВТО МПФ нечасто, был предназначен для публикации намертво забытых произведений. В сборник «Помочь можно живым» включена повесть Порфирия Инфантьева «На другой планете». Её достоинства и недостатки достаточно точно определены в предисловии Юрия Медведева. Сейчас на «Фантлабе» идёт спор на тему «Нужно ли читать старую фантастику?» Мы для себя ответ на этот вопрос нашли давно. Должно! Конечно, если ты действительно хочешь разбираться в фантастике, знать её историю и в конечном итоге, более обоснованно оценивать написанное сегодня. Кстати, вклад Юрия Михайловича в дело возвращения читателю накрепко (и часто — незаслуженно) забытых произведений переоценить трудно.

Ну и общее впечатления от сборника, перечитанного 22 года спустя. По-моему, эта книга удалась нам лучше, чем первые «Румбы фантастики».

Что было для нас главным итогом работы ВТО МПФ? Пожалуй, книги и семинары. Вот с книг и начнём…

1. «Румбы фантастики». Итак, Роскомиздат разрешил нам издать сборник фантастических произведений в качестве заказной книги — проводился тогда в некоторых издательствах страны такой эксперимент. Радость схлынула быстро, ведь нужно было пройти совсем уж незнакомым путём, а заветная книга маячила лишь в самом его конце... Сразу же встал вопрос, где взять деньги на издание? При этом — издание полноценное, гонорарное (о других вариантах мы и думать не хотели). Ни у меня, ни у Саши Ярушкина, ни у ребят необходимых средств естественно не было. Не помню уж, как возникла мысль обратиться в Новосибирское подразделение Бюро международного молодёжного туризма «Спутник». Организация эта структурно входила в комсомол, но имела определённую финансовую независимость, ну а с директором новосибирского «Спутника» Александром Дугиновым я был к тому времени знаком уже много лет. Подозреваю, что до меня со столь необычной и нахальной просьбой никто к Саше не обращался. Тем не менее, помолчав, он согласно кивнул: «Дам на некоторое время 15 тысяч». Ура!

По нашим подсчётам, этих денег должно было хватить. Но аппетиты возникшего через несколько месяцев ВТО МПФ росли быстро: семинар в Ташкенте, семинар в Риге, семинар в Днепропетровске, командировки сотрудников и авторов «от Москвы до самых до окраин», зарплата аппарату, непредусмотренные расходы… В общем, пришлось обращаться за вспомоществованием ещё раз — в Новосибирский обком комсомола. Поразмыслив, они выделили Семинару молодых писателей Сибири и Дальнего Востока, работающих в жанре фантастики и приключений, 20 тысяч рублей. Правда, получили мы из них только 17 тысяч, остальные деньги так и осели в Центре организации досуга молодёжи, куда вошёл на правах хозрасчётного члена Семинар. Пятнадцать плюс семнадцать, получится тридцать две. Разочарую составителей легенды о немереных деньгах, которые якобы получало ВТО МПФ от своих «партийных покровителей». Тридцать две тысячи рублей, которые мы вернули в срок и с процентами, — это всё. Остальное сумели заработать сами.

Но вернёмся к первым «Румбам». Тогдашний директор Новосибирского книжного издательства Виталий Жигалкин, получив разрешение-предписание Роскомиздата, особого восторга не выразил, но и палки в колёса нам не слишком вставлял. Зато главный редактор Плитченко развернулся «по полной программе». Не знаю уж, почему идея издания «Румбов» не понравилась Александру Ивановичу, но старался он изо всех сил. «Кто редактирует сборник?» — «Китайник» — «Издательство это не устраивает, мы назначим своего редактора». Бога ради! Абрам Ушерович Китайник был и остаётся одним из лучших редакторов, с кем я работал на достаточно долгом уже издательско-писательском веку. Он великолепно чувствовал слово, правил тексты с особой изящностью, предельно бережно относясь к авторскому стилю и задумкам. Обработанные Китайником книги не страшно было показывать никому… Опять Плитченко: «По какой цене вы собираетесь продавать ваш сборник?» — «Четыре рубля» — «Вы что? Есть официальная система расчета стоимости книги!» И не объяснишь, что мы ничего не получаем по государственному лимиту, что зарплату нам платит опять же не государство. Вернее, объяснить пытаемся, но все аргументы отскакивают, как от стенки горох. Приходится ехать из Новосибирска в Москву (всего-навсего!) и везти оттуда соответствующую бумагу, утверждающую эти самые четыре рубля за экземпляр. Не успели расплеваться с этой проблемой, новый вопрос: «Какой вы собираетесь платить гонорар?» Поначалу мысленно, а потом и вслух начинаем отвечать вопросом на вопрос: «А вам, собственно, какое дело? Мы сами платим за книгу (издательству в том числе), сами будем её продавать. Наверное, и как прибыль распределять решим сами». — «Этот сборник выпускаем мы, значит, мы и отвечаем за всё!» Увы, наш собеседник вкладывал в эту фразу совсем не тот смысл, что герой знаменитой трилогии Юрия Германа… Отвечаем: «Тысячу рублей за лист при первом массовом тираже. Ну и 70% доплаты за второй». Долгая пауза, потом с ужасом: «Вы что? Такая ставка определена только для живых классиков! Мало того, что собираетесь публиковать кого попало, так ещё и заплатить за это хотите небывалые деньги!» Трах-тибидох-трах-тах! Опять приходится переться в Белокаменную, идти в Госкомиздат, подписывать очередную бумагу… Сил, нервов, времени всё это отнимало немерено, а я тогда ещё работал в редакции журнала «Сибирские огни», Плитченко же был чуть ли самым ценимым начальством членом редколлегии оного, что не слишком способствовало моим взаимоотношениям с руководством журнала… При всём при этом, для всех — чем дальше, тем яснее — становилось понятно, что своего мы всё равно добьёмся, что ничего не нарушаем и нарушать не собираемся, но оборону противники издания «Румбов» держали с редкостной стойкостью.

Тем не менее, рукопись сборника прошла все предписанные процедуры, включая и цензуру-ЛИТ (без каких бы то ни было, кстати, проблем), и 18 февраля 1988 года была сдана в набор. Слава богу, с руководством типографии «Наука» проблем не возникало, в чём заслуга прежде всего Саши Ярушкина. Незадолго до майских праздников — 28 апреля — «Румбы» были подписаны в печать, ещё через двадцать дней — 18 мая — было официально создано ВТО МПФ, и я расстался с изрядно опостылевшими мне к тому времени «Сибирскими огнями» (впрочем, это тема отдельного рассказа).

Итак, дело уверенно двигалось в должном направлении, но… Это подленькое «но» частенько портит самое радужное настроение. Тем более что в появлении следующей проблемы мы были виноваты сами. Ярушкин в ту пору взвалил на себя немалый груз: он решал юридические вопросы, он занимался открытием счёта в банке, он обустраивал отведённый нам угол в помещении писательской организации, он договорился с известным художником Сергеем Мосиенко, чтобы тот разработал дизайн сборника, он… В общем, энергии у Саши хватало, а от дел он не бегал. Поэтому я более чем спокойно отнёсся к его заверениям, что бумага и прочие картон-бумвинил, потребные на издание книги, будут представлены в срок. И вот срок настал… Звонок из типографии известил, что пора завозить «расходные материалы». Радостно сообщаю эту весть Ярушкину. И слышу: «Понимаешь… Мне пообещали, но… Подвели, в общем…»

Вот тут-то я и сел. В прямом, практически, смысле. То, что бросил работу, а семью нужно кормить, это не самое страшное — в те годы от безработицы никто не страдал, было бы желание. Тем более, с моим-то опытом… Но как вернуть занятые у «Спутника» деньги? Да и стыдно — о «Румбах» мы уже достаточно широко растрезвонили… Тупо глядя в угол, принялся прикидывать, где эта чёртова бумага может иметься (в делах снабженческих и бухгалтерских разбирался я в ту пору примерно так же, как известное существо в апельсинах). Поразмыслив, пришёл к выводу, что хранится вся необходимая нам хренотень на каких-нибудь базах. Подгрёб поближе телефонный справочник Новосибирска и принялся накручивать диск. И вот на пятом, примерно, звонке: «Бумага? Есть. Картон тоже есть. Приезжайте, смотрите, там и о цене договоримся». Оказывается «ларчик изобилия» при всеобщем дефиците открывался просто. Бумага выделялась различным организациям по разнарядке, от которой никто, естественно, не отказывался. Слышали о принципе: «Не знаю зачем, но очень нужно»? Вот им и руководствовались разнообразные ответственные лица. В итоге ненужные им бумага и картон валялись на складах, медленно приходя в негодность. А списывать их никто не хотел, ведь придётся отвечать на неприятные вопросы, типа, зачем брали и почему не использовали? В общем, нежданное знакомство было выгодно не только нам, но и разнообразным снабженцам. Помню, что на небольшой маслосырбазе, расположенной в сотне метров от дома, где я прожил долгие и весёлые годы, нам не только отдали чуть ли не за бесценок несколько рулонов бумаги, но ещё и ведро сметаны в благодарность всучили (правда, от этого неожиданного подарка мы не очень-то и отбивались). Побегать мне и воспрянувшему духом Ярушкину конечно пришлось основательно. Да и не только нам. Приехал как-то из родного своего Омска Игорь Зубцов. Приехал с конкретной целью: осмотреть новосибирские «букинисты», встретиться с разнообразными книгопродавцами и менялами, ну и друзей старых повидать. А ему с порога: «Вот тебе документы, садись в грузовик, поезжай на базу, получи бумагу и отвези её в типографию». Выполнил это неожиданное задание Игорёк только к вечеру — появился перепачканный в пыли и паутине и злой, как чёрт…

Но кроме бумаги и картона требовались ещё переплётные материалы, а их на базах не было — слишком специфическая продукция, в неё ни кусок масла, ни готовую деталь не завернёшь. Ломая голову, как разрешить эту проблему, брёл я как-то по коридорам здания бывшего Совнархоза (там располагалась и редакция «Сибогней») и вдруг заметил табличку: «Легснабсбыт» (или что-то подобное). Заглянул в приёмную — никого, а на двери красуется табличка: «Директор И. Рогачёв». Совсем интересно: я в своё время работал вместе с Игорём Рогачёвым из штаба ССО, и из комсомола он недавно ушёл… Заглядываю. Точно: сидит за начальственным столом мой старый знакомец! После традиционных «ты как» и «ты где» излагаю свою просьбу. Игорь обещает, что с ледерином и коленкором поможет, но не сильно — дефицит. Я уж расстроился, и тут следует вопрос: «Может, тебя неткор устроит?» — «А что это?» Рогачёв неопределённо крутит рукой: «Такой… мохнатенький. Новый переплётный материал». К счастью, в типографии о «мохнатеньком» уже слышали, но ещё с ним не работали. Потому и согласились на этот самый «новый материал». Намучались они с ним потом страшно, но это уже были не наши заботы. Главное было сделано: ничто уже не могло помешать выходу первых «Румбов»!

Нет, всяких мелочей ещё хватило. Вёрстка сборника подоспела аккурат в то время, когда все мы находились на семинаре в Дурмени. Вот и пришлось по телефону снимать вопросы, ставящие в тупик корректора. Вопросы эти стекались к моей жене, а она по нескольку раз на день старательно звонила в Ташкент: «В названии повести Рыбина должно быть «иволка» или «иволга»?» — «Иволка» — «А что значит слово «тюльпапан»?» — «Чёрт бы его знал. Может и опечатка. Нужно посмотреть рукопись, она у меня дома на письменном столе». Ну и тому подобное… Отпечаток летящего космонавта на обложке сигнальных экземпляров поначалу сделали слишком большим, и издалека книга здорово смахивала на телефонный справочник. Пришлось переделывать (таких забракованных нами экземпляров отпечатали всего шесть десятков — настоящий раритет для любителей подобных изданий). Но это уже были действительно мелочи. И наконец наступил торжественный день: 12 сентября 1988 года первые «Румбы фантастики» вышли в свет.

Название сборника, конечно же, связано с первой книгой Ивана Антоновича Ефремова. Один из её героев говорит: «Все мы, друзья, по разным румбам в жизни путь прокладывали». Вот и нам хотелось показать все направления молодой отечественной фантастики, всё её многообразие.

Недавно я перечитал эту книгу и вспомнил, по какому принципу мы подбирали в первые «Румбы» рукописи. Цель была ясна с самого начала — опубликовать в книге как можно больше авторов. Тем более что «рукописная база» имелась — к тому времени в Новосибирске уже прошёл Семинар молодых писателей Сибири и Дальнего Востока, работающих в жанре фантастики и приключений. Но… Поскольку объём «Румбов» был жёстко лимитирован, стало ясно, что крупные повести (например, «Помочь можно живым» Саши Бачило) в книгу не впихнуть. Поэтому мы с Ярушкиным принялись параллельно собирать следующие сборники: «Румбы-2», «Румбы-3»… Почему мы были уверены, что их удастся издать — бог весть, но сомнений не возникало абсолютно. Некоторые произведения выпали из первых «Румбов» в период «производственного процесса». По разным причинам. Рассказы Леонида Кудрявцева, к примеру, забраковал Китайник. «Он пишет неправильно, — заявил мне Абрам Ушерович. — Я начинаю править, в итоге получается полная чушь. Вставь эти рассказы в другой сборник, редактируй их сам, в общем, делай, что хочешь. Кудрявцев — не мой автор, работать с его текстами я не могу…»

Достаточно быстро сформировали мы и структуру книги. То, что открываться она будет разделом «Школа Ефремова», решили сразу. Причём, никакого глубинного смысла в это определение не вкладывали, в разделе должны были публиковаться произведения самого Ивана Антоновича и работы, исследующие его творчество. «Прелесть необычайного» — небольшая статья Ефремова, печатавшаяся только в «Литературной газете», хранилась у меня давно, и на наш взгляд прекрасно подходила для того, чтобы открывать «Румбы» (я её ценю по сей день — за романтизм и ясность мысли). Включили в этот раздел и материалы людей, знавших Ивана Антоновича. Статья Юрия Медведева в наши дни едва ли сообщит поклонникам Ефремова что-то новое, но тогда она была важна — не так уж и много выходило работ, связанных с именем выдающегося учёного и писателя («Час Быка» только готовился к возрождению). Ну а коротенькая заметка Геннадия Прашкевича с годами «выросла» в воспоминания о встречах и переписке с Иваном Антоновичем.

Раздел «Семинар» нами планировался как основной — именно он должен был познакомить читателей с творчеством молодых фантастов. Кстати, тогда же мы решили размещать авторов по алфавиту — да, это нарушало внутреннюю целостность книги (пишут-то все по-разному), но мы и не ставили задачи привязывать сборник к конкретной теме или идее. Зато и обид, обычных для молодых (и не только молодых) писателей — типа «почему меня опубликовали после него?» — удавалось избежать. Бушков в алфавитном списке стоит первым, значит, ему и открывать сборник.

«Дождь над океаном» написан достаточно лихо (сюжет Саша умел строить всегда), над текстом он тоже поработал достаточно тщательно. Не знаю, отмечал ли кто-нибудь из критиков, что в те годы Бушков довольно часто уделял внимание теме контакта с иным разумом, причём, прорабатывал разные варианты встречи с «космическими собратьями». Понять, для того, чтобы остановить… Пожалуй так, можно охарактеризовать описанную в «Дожде над океаном» вариацию. На мой взгляд, эта повесть и сегодня выглядит весьма достойно, я, во всяком случае, перечитывал её с интересом. При редактировании, кстати, концовку «Дождя над океаном» мы «отстригли» — на наш взгляд, мелодраматический элемент с трагической гибелью героев выглядел достаточно искусственно. Автор против такого редакторского вмешательства не возражал (обид со стороны Саши, во всяком случае, я не помню).

«Голубой кедр» Лены Грушко — одно из первых произведений, написанных на тему необходимости защищать и природу, и корни, связывающие с ней человека. Да и фэнтези в нашей тогдашней фантастике встречалось нечасто, а в этой повести действуют и домовой, и дзе-комо, и прочие представители фольклора. Интересная задумка, и исполнение достаточно качественное, вот только срывается местами автор в журналистику, в декларативность. Но все мы тогда делали первые шаги…

Рассказы Василия Карпова никогда меня особенно не впечатляли. Очень уж традиционно они сделаны. Строго по лекалам той части научной фантастики, в которой главная цель состоит в том, чтобы представить читателю оригинальную идею. Можно и подобное произведение «вытащить», если автор обладает отточенным чувством слова, умеет живо и образно описывать ту же природу, но… Зато с идеями у Василия всегда всё было в порядке. Сергей Иванович Павлов это достоинство Карпова на семинаре особо подчеркнул. И поклонников такой литературы хватало. Помню, что в отзывах, полученных на «Румбы» из КЛФ, была фраза: «Украшением книги являются рассказы Василия Карпова…» Так что, на своей точке зрения не настаиваю, «на вкус и цвет», как говорится…

Зато маленькая повесть Володи Клименко «Конец карманного оракула» мне нравится до сих пор. Точно написана, характер главного героя чётко очерчен, есть и интересные языковые находки. Напоминает она мне рассказы Самохина (не стилем, чем-то другим, практически неуловимым), а это, поверьте, высокая оценка — Николай Яковлевич был мастером высочайшего уровня.

Рассказ «Следовательно живёт» Жени Носова сделан весьма добротно. Этакий стык старой НФ и фантастики психологической. До шедевра далеко, но цепляет эта вещица и сегодня, а это немало.

На мой взгляд, омичу Александру Скрягину детективы удавались лучше, чем фантастика — очень уж в ней всё традиционно. Причём, это не та традиционность, которая украшает произведение. Но Ярушкину написанное Александром нравилось, а составителем сборника, в конце концов, значится он…

Зато против публикации повести «Знаки» Евгения Сыча не возражал никто, несмотря на её необычность для советской фантастики тех лет. Я и сейчас люблю перечитывать эту вещь — мастерски написанную и абсолютно живую, хотя со времени публикации её в «Румбах» минуло больше двух десятилетий.

Из того, что мне довелось прочитать у Володи Титова, больше всего запал в память забавный рассказ «Робинзон». Его мы тоже опубликовали, но позднее. Причина проста — концовка раздела «Семинар» очень уж уходила в юмористику (питали к ней любовь авторы, чья фамилия начиналась на «Т» и дальше по алфавиту). А в первые «Румбы» у Титова вошёл рассказ "Кратер", достаточно традиционный для НФ и столь же достаточно профессионально сделанный. Во всяком случае, я о времени, затраченном на то, чтобы его перечитать, не жалею.

Творчество Игоря Ткаченко в этом сборнике представлено двумя милыми шутками, если не ошибаюсь, первыми, из написанного этим автором. Близки к ним и рассказы Олега Чарушникова — он в дальнейшем, кстати, в основном и писал юмористику. Прочтёшь — улыбнёшься, да и в памяти задержатся и шимпанзе Сигизмунд, и утконосоподобный Виктор Иванович.

Рассказ Дмитрия Федотова «Обыкновенные деревья» откровенно хорош. И исполнен достаточно мастеровито, и идея злободневна поныне. Недаром, отбирая произведения, для двухтомника «Фантастика и приключения», выпущенного для школьных библиотек, мы с Евгением Харитоновым включили в него этот рассказ, написанный начинающим тогда автором.

Гавриил Угаров — один из первых представителей якутской фантастики. И в его рассказе «Кольцо земное» видны все достоинства и недостатки, свойственные творчеству первопроходцев. Как выглядел рассказ на языке оригинала — не знаю, переводом и работой с автором занимался Саша Ярушкин, мне вмешиваться в этот процесс казалось не слишком этично.

Анатолий Шалин — автор ныне известный, выпустивший несколько книг. У него свой путь, определившийся, по сути, ещё до первых «Румбов». Путь, достойный, на мой взгляд, уважения. И свой читатель у этого автора есть. Профессионально, достаточно интересно — это заметно сразу, стоит открыть написанный им текст. Ещё одно направление на компасе отечественной фантастики…

Ну а раздел «Гости семинара» возник опять же благодаря Александру Ивановичу Плитченко, ибо очень его зацепило, какое отношение к Сибири имеют писатели Москвы, Ставрополя, Украины?.. Нас-то эта проблема абсолютно не волновала — не всё ли равно, где живёт человек, если написанное им тебе нравится, — но дабы отвязаться от «критиков», мы с Сашей нашли простой выход. Написано: «Гости», — и что вам нужно? Мы — хозяева гостеприимные, нам для хороших людей места не жалко. Опять же, в Советском Союзе дискриминация по территориальному признаку не приветствуется… А вошли в раздел произведения авторов, с которыми мы с Ярушкиным познакомились на слёте КЛФ в Новомихайловке. Только рукопись Николая Буряка не помню, откуда появилась. Говорить о ней отдельно нет смысла — вещица не из сильных, но и не провальная. И у Игоря Фёдорова — дебют (причём, достаточно уверенный). Василий Звягинцев представил в «Румбы» два рассказа. Думаю, не ошибусь, если предположу, что Василь больше рассказов и не писал, занявшись эпопеей про Одиссея, покидающего Итаку. Даже в этом смысле «Уик-энд на берегу» и «Хотеть — значит мочь» интересны. А творчество Игоря Пидоренко и Александра Силецкого представлено вещами по-настоящему сильными. «Мухобой», «Две недели зимних четвергов», «Программа на успех», «Глиняные годы» — эти названия хорошо знакомы каждому знатоку отечественной фантастики.

Ну и ещё два раздела… «Прелесть необычайного» (название закольцовывалось со статьёй Ефремова) был предназначен для научно-фантастического очерка, для необычных гипотез. Владимир Щербаков был настоящим мастером в этом направлении литературы (да и вообще, человеком Володя был очень интересным, искренне увлечённым своими идеями). Сейчас таких книг выходит более чем, но… Частенько сталкиваешься не с авторами, а с умелыми компиляторами, ловко управляющимися с ножницами и клеем. Щербаков был именно автором, высказывающим свои мысли, свои предположения. Поэтому «Века Трояновы», опубликованные в «Румбах», читаются и сегодня.

В «Перекрёстке мнений» мы планировали печатать критические статьи, но тут же оказалось, что их, по сути, и нет. Нет, критики были, но они либо писали об авторах иноземных, либо чётко знали, против кого дружат. Многие публикации того времени весьма напоминали слабо завуалированные политические доносы. Того же Бориса Лапина «критики» дружно обвиняли в некоммунистическом подходе к темам, Владимира Щербакова — в антикоммунистическом отношении к науке. Нас с Ярушкиным всё это как-то не вдохновляло… Но и раздел хотелось «застолбить». В итоге в него вошёл мой обзор «У книжной полки» (опубликованный под псевдонимом Г. Алексеев) и небольшие задорно-полемические статьи Андрея Дмитрука и Коли Полунина. Статьи эти интересны и сегодня, очень уж точно отражаются в них споры-раздоры, гремевшие тогда в КЛФ. Ну а обзор имеет свою историю. После того, как число жалоб (подписанных, правда, одними и теми же лицами) на «некачественную» работу редакции фантастики «Молодой гвардии» превысило «критическую норму», Госкомиздат СССР решил провести совещание, дабы обсудить выпущенное редакцией Щербакова. Были определены несколько рецензентов, в число коих попал и я. Причину этого не знаю, скорее всего, дело в том, что в это время мы с Ярушкиным пробивали идею молодёжного журнала для Западной Сибири и ходили в Госкомиздат, как на работу. Мне предложили — я согласился. Взял у прекрасного знатока фантастики Георгия Кузнецова потребные книги и занялся внимательным их прочтением (с результатом желающие могут ознакомиться в том самом обзоре в «Румбах»). Как-то жалко мне стало, что результаты немалого труда увидят только ответственные товарищи, вот я и переработал официальную рецензию в обзор. Ярушкина сделанное мною удовлетворило, редакторов и рецензентов тоже. Осталось сказать, что под многим, написанным тогда, я готов подписаться и сегодня.

Вот, пожалуй, и всё (о собственных произведениях, опубликованных в «Румбах», не говорю, по понятной причине). Как оцениваю я этот сборник сейчас? Повторюсь: мы с Ярушкиным старались как можно полнее представить творчество своих сверстников-коллег. Пожалуй, что-то можно было бы сделать и лучше, но… Получилось то, что получилось. В общем и целом, мне за первые «Румбы фантастики» не стыдно и сегодня.

Ну и для коллекционеров — самый первый, отклонённый вариант обложки.

О том, как всё начиналось

Почти два десятилетия не существует уже ВТО МПФ при ИПО ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», но вопросы о некоторых сторонах нашей деятельности мне задают и сегодня. Не так давно разбирал я древнюю архивную папку и наткнулся на кое-какие документы и записи, относящиеся ко времени «когда ВТО ещё не было». Возможно, участникам тех событий эти воспоминания покажутся интересными...

День был солнечный — это точно. И повод, чтобы собраться наличествовал, причём по тем временам редкостный. Мы обмывали не просто выход очередного альманаха «Собеседник», но — главное — весь блок фантастики в нём был отдан литобъединению «Амальтея»! А в году одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом от рождества Христова начинающему советскому фантасту получить публикацию в сборнике было потруднее, чем сегодня его сверстнику подписать договор с издательством на печать своего полного собрания ещё не написанных произведений.

Посему, в моей холостяцкой однокомнатной квартире на улице Панфиловцев сошлись Саша Шведов, Женька Носов и главный виновник торжества Толя Шалин — он тогда работал редактором в книжном издательстве, сделавшем нас счастливцами. Кто-то был ещё и даже с жёнами (а может быть, и с подругами). После того, как энное количество дефицитного в те времена спиртного напитка безвозвратно покинуло заводские ёмкости, хмель удачи вскружил наши головы, ещё не тронутые ни сединами ни плешью.

Честно говоря, «амальтейцам» грех было жаловаться на судьбу. В Новосибирске пусть и редко, но выпускались сборники фантастики, куда дозировано просачивались наши первые литературные опусы; журнал «Сибирские огни» хотя и не встречал фантастов хлебом-солью, но двери перед ними не закрывал; областная «молодёжка» ежемесячно печатала страничку нашего клуба, Василий Карпов вел аналогичную страницу в газете «Наука в Сибири», но… Хотелось большего, причём хотелось сильно.

После очередного тоста и родилась захватывающая дух идея: попробовать создать собственный молодёжный журнал. Не фантастики — упаси бог — так далеко наши мечты не залетали, в жизни мы оставались реалистами-прагматиками. Обычный региональный журнал, похожий на «Уральский следопыт» тех времён, и с теми же примерно разделами. А почему нет?! Или Новосибирск не столица Сибири — одних академгородков аж три штуки отгрохали. И вообще, за Уралом нет ни одного молодёжного журнала… В общем, все дружно решили, что «мы будем первыми».

Идею свою пытались протолкнуть всеми способами. Помню, где-то в конце 86-го в Новосибирске снимался очередной выпуск гремевшего тогда на всю страну «Семнадцатого этажа». Молодежь задавала злободневные вопросы, власть предержащие дяди на них как-то реагировали… Упустить такой шанс — просто грех. Но нам с Ярушкиным вход на запись программы с вопросом о журнале был… Как бы это поточнее выразиться… В общем, не стоило нам с Сашей туда соваться — больно уж примелькались мы, пробивая журнал, в чиновных кабинетах разного уровня. В итоге, единогласно командировали на съёмки Игоря Ткаченко — у него и облик был самый что ни на есть демократический, и лысина уже вгрызалась ото лба в шевелюру, указывая на недюжинный ум, и язык подвешен. Надобно отметить, что запись программы велась ночью, причем все действо демонстрировалось на одном из каналов, обычно местным телевидением не использовавшемся, о чём, естественно, рядовые граждане осведомлены не были. Невзирая на то, что утром всем предстояло идти на работу, мы дружно засели у экранов телеящиков. Ждать пришлось долго. Вопрос наш Игорь сумел втиснуть в общую разноголосицу почти одновременно с пением утренних петухов. Увы… Первые глашатаи демократии прибыли в Новосибирск с совершенно конкретной целью — поддержать «прогрессивный» горком комсомола и облажать «медленно перестраивающийся» обком (в чем была суть их разногласий, сегодня вряд ли кто вспомнит). Когда из Останкино (или где он там во время съемок находился) донёсся командный рык Сагалаева: «Ночь заканчивается, а так и не отсняли того, что нужно!» — стало ясно: и Ткаченко, и мы зря не спали… Сильно я тогда разочаровался в отечественной демократической прессе, именно в ту ночь возникло так и не исчезнувшее по сей день ощущение: наши СМИ служили, служат и будут служить не абстрактным общественным идеям, а чему-то куда как более вещественному и ощутимому. Да и стоит ли удивляться? По моему глубокому убеждению, первой древнейшей профессией была именно журналистика, лишь потом те, у кого в головах было пусто, а языки страдали отсутствием должной гибкости, принялись приторговывать иными частями тела.

А Ярушкин меж тем ввязался в очередную авантюру. Ему в голову пришла идея, что кооперативное движение, настойчиво пропагандировавшееся властями, должно распространяться на все сферы жизни перестраивающегося советского общества. К моему удивлению, Саше со товарищи удалось-таки зарегистрировать кооператив «Жарки», о чём были гордо оповещены все и вся. Увы, новоявленные издатели-кооператоры перестарались. Если б они, получив соответствующие бумажки, принялись за дело тихой сапой, может быть, помаленьку-полегоньку все бы и сложилось. Но ликующий Ярушкин ударил во все колокола, и крохотная информация, рапортующая о новом достижении отечественного кооперативного движения, появилась в газете «Известия». Наверное, этот номер газеты попал не на тот чиновный стол (или как раз на тот), но через какие-то три дня «Жарки» прихлопнули, пояснив, что в нашем государстве пожелание «пусть расцветают все цветы» к области политико-воспитательной не относится. Сашка заметался, но… Руководящие персты новосибирских чиновников с неумолимостью стрелки компаса указывали в сторону Москвы — мол, решение пришло оттуда, а мы… В столице же тогда ещё необъятной Родины всё почему-то замыкалось на Союзе писателей СССР, по моему разумению, не имевшему к делу решительно никакого отношения. Саше туманно пояснили, что если руководство СП его поддержит, а потом некто не будет возражать, то может быть, при определённом стечении обстоятельств… Озверевший от очередной неудачи Ярушкин помчался на Воровского 52. Сожалея о времени, которое надлежало потерять, поплелся за ним и я — не бросать же соратника в трудную минуту.

Часа полтора толклись мы у подножия памятника «зеркалу русской революции», попиравшему землю в центре уютного зелёного дворика, ещё не уставленного, как в дни сегодняшние, бесчисленными кавказскими ресторанчиками-забегаловками. Тих и спокоен был дворик, солидность отечественной литературы проистекала из дверей «Дома Ростовых» и распространялась окрест. Занятые и наверняка очень известные кому-то люди неспешно проходили мимо, обсуждая свои чрезвычайно важные вопросы. Мы ждали. Наконец мягко вкатилась в ворота чёрная «Волга», и из её чрева выбрался возглавлявший в то время Союз писателей всея СССР Георгий Мокеевич Марков, облачённый в отлично сшитый, тёмный с искоркой костюм.

Саша рванулся к нему так, что обзавидовались бы сегодняшние папарацци, и выпалил хорошо отрепетированный текст своей просьбы. В те времена покушения на ответственных работников в моду ещё не вошли, но Марков явственно вздрогнул. Помедлив, он признался, что не понимает, какое отношение имеет Союз писателей к загадочному новосибирскому кооперативу. Ярушкин ещё раз попытался прояснить проблему, уже подробнее и с цитированием изречений генсека-переустроителя. Нетерпеливо выслушав его, автор «Строговых» вздохнул и вновь пояснил, что не видит в Сашином предложении ничего революционного, после чего мягко добавил, что у него хватает своих забот, а эта проблема лежит вне сферы его компетенции, и решительно повернулся к Ярушкину спиной.

Классик явно не разглядел во взмокшем от волнения курчавом молодом человеке «соль земли» сибирской. Сашка по инерции ещё дергался, выстраивал на ходу какую-то совершенно фантастическую схему причинно-следственных связей, прикидывал, не мог ли оказать влияние на Маркова его зять — знаменитый артист Тараторкин, который мог прослышать о знакомстве Ярушкина с роднёй Ирины Алферовой, которая замужем за Абдуловым, который является конкурентом Тараторкина по амплуа… В итоге Саша забрел в такие дебри предположений, что сам в них заблудился, после чего почесал намечающуюся лысину и смолк. По-моему же разумению всё было понятно и без поиска лишних сущностей — несвоевременно распустившиеся «Жарки» загнулись под холодным дыханием чиновно-бюрократического аппарата по одной очень простой причине: партия и государство не собирались позволять совать нос в идеологическую работу никому вне сложившейся системы. Пока, во всяком случае. Причём, это «пока» грозило растянуться на неопределённое время, терять которое было очень жалко.

Сколько раз побывали мы с Ярушкиным в Москве, пытаясь протолкнуть идею журнала? Сейчас уже не посчитаешь. Много — это можно сказать с уверенностью. Каких только писем в поддержку нашей идеи не привозили — от академиков, журналистов, писателей, обкомов партии и комсомола… Поначалу дело живенько сдвинулось с мёртвой точки, потом начало пробуксовывать всё больше, больше, больше… Закусив губы (или удила?) мы продолжали ломиться в гостеприимно распахивающиеся перед нами двери кабинетов, хозяева которых так в итоге ничего и не решали. В общем-то, это неудивительно: с возрастом я понял, что инертность чиновно-бюрократического аппарата при любом общественном устройстве государства невероятна, причём, чем выше ты поднимаешься, тем медленнее работают эти шестерни. А тут и ещё две проблемы прорезались. Первая состояла в том, что аналогичный журнал возмечтали создать в Иркутске, причём поддерживал прибайкальцев сам Валентин Распутин, имя которого в ту пору гремело на весь Советский Союз. Наши пояснения, что Иркутск расположен все-таки в Восточной Сибири, а Новосибирск — в Западной, в Москве встречали с недоумением: и что? Сибирь, она и есть Сибирь, большая конечно, но не настолько же, чтобы иметь аж два журнала! Ну а вторая проблема была ещё более прискорбной: пока мы метались по столице, кое-какие хваткие деятели из новосибирской писательской организации решили заранее поделить портфели в потенциально возможном органе печати и быстренько прикинули, кто станет главным редактором, кто — его замами, кто — возглавит отделы… Получалось, что мы, образно говоря, «таскаем из огня каштаны» для чужого дяди.

Не знаю, что заставляло нас с Сашей не сдаваться. Уже и региональная встреча молодых фантастов и приключенцев в Новосибирске прошла, и объединились мы в сибирско-дальневосточный Семинар, а я и Ярушкин всё ездили в Москву и ездили, нарываясь на постоянно возрастающие неприятности по месту основной работы. В оба Госкомиздата — и союзный, и российский — мы ходили так часто, что тамошние вахтёры нас порой за своих сотрудников принимали. Наконец Алексей Владимирский — главный редактор Главной редакции художественной и детской литературы Госкомиздата РСФСР — над нами сжалился. Посмотрев в очередной раз на мою и Сашкину уныло-упёртые физиономии, он предложил: «Мы пробуем новую форму выпуска книг — заказные издания. Одну запланировали Новосибирску, но они что-то тянут, никак не могут решиться, что издавать. Давайте-ка, ребята, я эту книгу на вас распишу. Не совсем, конечно то, о чём вы мечтаете, но говорят же: лиха беда — начало». Вот так, совершенно неожиданно, у первых «Румбов» появился шанс появиться на свет.

В Новосибирск мы возвращались, можно сказать, окрылённые. А как же иначе? Каждый день и стране, и нам внушали: «Главное — начать, а там процесс пойдёт!..» Ни я, ни Саша не представляли, сколько нам ещё предстоит хождений по разнообразнейшим кабинетам, скольких людей придётся уговаривать, убеждать, упрашивать, со сколькими придётся поругаться, скольких недругов мы обретём на этом пути…