Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
Уральский писатель Семён Васильевич Слепынин (29.08.1924 — ??.??.2001), сто лет со дня рождения которого исполнилось в нынешнем году… Ещё один пример того, как уходят русские фантасты в никуда. Неизвестна даже точная дата смерти Слепынина, скончавшегося в 2001 году от рака. В сети не найти и его фото. Все сайты, рассказывающие о книгах или размещающие биографию Слепынина, тиражируют один и тот же снимок (чаще – обрезанную часть этого снимка), сделанный В. Кобловым в 1997 году на фестивале фантастики «Аэлита» в Екатеринбурге. В кадре – писатель Семён Слепынин рядом с фантастоведом и библиографом Игорем Халымбаджой (см. фото ниже).
Семён Слепынин и Игорь Халымбаджа. На заднем плане — художница Евгения Стерлигова. Фестиваль "Аэлита", Екатеринбург, май 1997 г. Фото В. Коблова.
Родился Слепынин 29 августа 1924 года в селе Ольховка. А вот в какой области находилось это село – тоже не ясно. По одним данным – эта Ольховка была в Курской области, по другим – в Курганской. В тридцатых годах вместе с родителями, которые завербовались на строительство «Уралмаша», будущий писатель переехал в Свердловск, здесь окончил среднюю школу (когда Семён отучился 9-м классе, началась война). Отсюда, после 10-го класса и ушёл: сначала — в артиллерийское училище, а потом — на фронты Великой Отечественной. Воевал в 311-м легком артиллерийском полку 22-й артиллерийской дивизии Резерва Главного командования и в 444-м артиллерийском полку 27-й артиллерийской дивизии. В августе 1944 года был ранен. Воинское звание — младший лейтенант. В 1948 году поступил в Уральский государственный университет имени А. М. Горького, где получил профессию журналиста. Четыре года работал в книжном издательстве, сотрудничал в «Уральском современнике» — альманахе, на базе которого возник журнал «Урал». Отзывался рецензиями на книги созвучных душе жанров – фантастические и приключенческие. В шестидесятые сам начал писать фантастику. Рутинная журналистика и литературный творческий труд, требующий свободного времени и личной свободы, совмещались плохо. Отработав 16 лет в газете «Красный боец» Уральского военного округа, Семён Васильевич ушёл на «вольные хлеба», жил на скромные литературные гонорары, в Союз писателей СССР так и не вступил.
С. Слепынин. Фарсаны. — Пермь: Пермское кн. изд-во, 1967 г. Тираж: 50000 экз. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Ю. Ефимова.
Пишут, что Слепынин был человеком скромным и замкнутым. Возможно этим объясняется скудность биографических сведений. Даже люди, с которыми писатель общался, очень мало о нём знали. Одним из немногих, поддерживающих доверительные отношения с Семёном Васильевичем, был известный екатеринбургский исследователь фантастики В. И. Бугров. В своём послесловии к двухтомнику Слепынина, вышедшему в 1995 году в екатеринбургском издательстве "ГЛАГОЛЪ", он писал: "Большое впечатление произвёл на будущего писателя-фантаста роман А. Подсосова «Новый Гольфстрим», вышедший в Свердловске в 1948 году. Удивителен сам факт: в застойной идеологической провинции – и вдруг выходит фантастика! Это и впрямь впечатляло. Её и в столице-то издавали в те времена от силы по 2 – 3 книги в год… А в начале 60-х (время было такое: спутники, Юрий Гагарин…) Слепынин решился, наконец, попробовать в фантастике и собственное перо. Первая повесть – о приключениях на планете Ганимед, для которой Юпитер был солнцем – осталась недописанной: бросил, поскольку начал читать философскую литературу по кибернетике. Это-то чтение и натолкнуло на мысль о фарсанах…"
Титульный разворот книги "Фарсаны" (1967). Иллюстрации художника Ю. Ефимова.
Первая публикация повести С. Слепынина «Фарсаны» состоялась в журнале «Уральский следопыт» (№№№1 – 3 за 1966 год), а в 1967 году она вышла отдельным изданием в Пермском книжном издательстве. И ту, и другую публикацию сопровождали прекрасные рисунки замечательного художника Юрия Ефимова.
Рисунок Ю. Ефимова к журнальному варианту повести С. Слепынина "Фарсаны".
Фарсаны — биороботы, созданные злым гением зурганского учёного Вир-Виана. Они ничем не отличаются от человека и способны воспроизводить себе подобных, незаметно подменяя людей точными копиями. Фарсаны неукоснительно выполняют заложенную в них программу Вир-Виана: внедриться в любое общество любой планеты и подчинить его себе, перманентно и безудержно распространяясь по всей Вселенной.
Рисунок Ю. Ефимова к журнальному варианту повести С. Слепынина "Фарсаны".
И всё-таки люди планеты Зурган с трудом, но справляются с Урфином Джюсом и его деревянными солдатами, ой, простите, с Вир-Вианом и его фарсанами. Но одному из опасных андроидов, "четыреста десятому номеру", удалось уцелеть и скопировав бортинженера Рогуса, проникнуть в экипаж звездолёта, который направляется к Голубой планете (Земле) с дружественными целями.
Рисунок Ю. Ефимова к журнальному варианту повести С. Слепынина "Фарсаны".
Мужественный капитан корабля Тонри-Ро на подлёте к Солнечной системе догадывается, что трудолюбивый бортинженер — не человек. Понимая, что все члены экипажа уже "замещены" фарсанами и не являются людьми, Тонри Ро принимает героическое решение – спасти Голубую планету, не допустив порабощения землян. Пролетая над сибирской тайгой, Тонри-Ро взрывает свой корабль. И — вот она, Тунгусская катастрофа, которую многие отечественные и зарубежные фантасты (А. Казанцев, А. и Б. Стругацкие, Ст. Лем, М. Семёнов, О. Ларионова, А. Бушков, Дж. Роллинс и др.) так или иначе неоднократно обыгрывали в своих произведениях...
Иллюстрация художника Н. Павлова к повести С. Слепынина "Звёздный странник" в журнале "Уральский следопыт".
Вторая повесть Слепынина "Звёздные берега" сначала (под названием "Звёздный странник") была опубликована в свердловской газете "На смену!", а потом — в "Уральском следопыте" (№№ 10-12 за 1974 год). Отдельным, основательно переработанным автором, изданием она вышла в 1976 году в Свердловске.
С. Слепынин. Звездные берега. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1976 г. Тираж: 100000 экз. Иллюстрация на обложке Н.Ю. Павлова.
В повести "Звёздные берега" писатель Слепынин смело заглянул вперёд. Я сейчас говорю не о прекрасном, счастливом и ярком будущем Земли и землян, которое он описывает. Удивляет, насколько провидчески автор выстроил технократический проект "Абсолют", который противостоит человечности. Абсолют — это самообучающийся искусственный интеллект, которому властители планеты Харда передали контроль над всеми сферами жизни. Электронный супермозг взял на себя тотальное управление сверхгородом, которым постепенно становится вся планета. Человек превращается в этом кибернетическом мире всего лишь в бездумный и ненужный придаток системы.
Иллюстрация художника Н. Павлова к повести С. Слепынина "Звёздный странник" в журнале "Уральский следопыт".
Абсолют научился упаковывать сознание людей в информационные ячейки. Слова "оцифровка" писатель Слепынин ещё не знает, но процесс описывает точно. Далее читать здесь.
И вот в выпуске газеты за 14 июня того же года в рамках всё той же дискуссии вышла статья украинского советского писателя-фантаста Василия Бережного, представлявшая собой жёсткий полемический ответ Владимиру Савченко — причём не только на его теоретические рассуждения о том, какой должна быть научная фантастика, но и на злую критику Савченко произведений Бережного. Нашлось место в статье и для критики свежевышедшей повести Савченко «Чёрные звёзды».
Далее статья В. Бережного приводится целиком в переводе с украинского (лишь один её фрагмент мне пришлось кратко прокомментировать — см. сноски в конце статьи).
Фантастика – это искусство
Зелёная улица или тупик?
Научная фантастика… Очень часто разговоры о ней отличаются удивительной поверхностностью. Самое распространённое мнение таково: для фантастики у нас зелёная улица, писать в этом жанре очень легко. Мол, знаешь что-нибудь «научное» — вот и пиши об этом «в лицах». И пишут. Неприхотливые редакторы питаются такой металлической стружкой, потому что это стружка «научная»!
Часто именно с этой точки зрения и рассматривают рукописи. Надёжный резерв «внутренних» рецензентов внимательно следит, чтобы в научно-фантастических произведениях фантастики было не больше, чем сиропа в газировке. Чтобы только для окраски. Чугунные ядра их замечаний бьют в одном направлении: то, о чём идёт речь в произведении, практически невыполнимо. «Да это фантастика… — пытается защищаться автор. — Это не диссертация и не технический проект». «Фантастика… — саркастически улыбается редактор. — Но научная!».
Я глубоко убеждён, что эти тенденции, если они возобладают, могут завести украинскую научную фантастику в тупик. Вот почему и следует разобраться в природе жанра, определить его своеобразие.
Что же такое фантастика?
Будем откровенны: есть литераторы, которые жанр фантастики считают, мягко говоря, второсортным. Это, мол, развлекательное чтиво. До сих пор у нас нет единодушного мнения относительно природы жанра. Некоторые считают, что фантазия должна лететь быстрее света, что для неё не может быть никаких пределов.
Иные впадают в другую крайность. В рубрике «научно-фантастический» выделяют то, что стоит поближе — «научно». Фантастика в научно-фантастических произведениях их просто раздражает. Они дают рецепты: пишите о том, над чем работают в наших лабораториях, популяризируйте плановые работы исследователей… А если вы отправляете ракету в космос, то дайте точные технические расчеты её конструкции, иначе будет ничто иное, как дискредитация науки. А если хотите пофантазировать, например, про кольцо вокруг Земли, то подождите, пока не будет утверждён проект.
Конечно, популяризация научных открытий, достижений нашей техники — дело очень важное. Но ведь существует литература научно-популярная, которая выполняет эту задачу гораздо лучше. Представьте себе, что научные идеи, изложенные в замечательной книге Вавилова «Глаз и солнце», взялся бы воплощать беллетрист… Или благодарной была бы работа над повестью, главная задача которой заключалась бы в освещении исследований академика Ферсмана? Ведь он сам увлекательно рассказал о своём предмете.
Некоторые «учёные», которые вместо научно-популярных брошюр берутся писать повести и занимаются переводами с языка науки на язык литературы, своими беллетристическими эрзацами лишь компрометируют жанр художественной научной фантастики.
О, уже слышно ехидное возражение:
— Значит, надо возвести китайскую стену между наукой и фантастикой?
Отнюдь. У нас и мысли нет противопоставлять фантастику и науку. Напротив, жизнь даёт множество примеров их взаимодействия, когда наука питала фантастику, а фантастика — науку. Нередко учёные обращались к жанру фантастики. Вспомним, например, великого Кеплера, сформулировавшего законы движения планет. Его перу принадлежит фантастическое произведение «Сон», в котором рассказывается о путешествии на Луну. Учёные обращались к фантастике, чтобы выразить то, что нельзя было передать в научной форме.
Надо наконец понять, что фантастика — не горничная во дворце науки, и не нужно навешивать на неё вериги популяризаторства. Фантастика — это часть художественной литературы, и, следовательно, в её основе лежит художественное мышление, мышление художественными образами, а не понятиями или научными терминами. Фантастические произведения, питаясь соками реальной действительности, пробуждают мысль, развивают воображение, своеобразными средствами утверждают жизнь как деяние. А какая большая роль принадлежит фантастике в воспитании, формировании мировоззрения, расширении кругозора юношества! И она это оказывает средствами эмоционального воздействия, потому что фантастика — это, прежде всего, искусство. И беда не в том, что, мол, авторы научно-фантастических произведений, как безапелляционно утверждает В. Савченко, — люди, которые боятся науки. Беда в том, что некоторые нигилистически относятся к литературе как человековедению, не хотят изучать «секретов» художественного творчества. А литература как предмет изучения — никак не легче, скажем, автоматики. Так что разговор о добротности продукции не следует сводить только к вопросу «насколько соответствует произведение современному уровню науки». Этого добиться легче. Надо, чтобы научно-фантастическое произведение соответствовало и высокому уровню художественной литературы. Разве нам не приходится задирать голову, чтобы увидеть сияющие вершины творчества наших великих предшественников? Их фантастика — не популяризация отдельных научных достижений, а смелый взлёт мысли, художественное слово, оружие идейной борьбы.
И гриф не всегда вывозит…
Читатель… Некоторые редакторы и критики привыкли расписываться за читателя как за неграмотного. Они прикладывают к произведениям свои убогие мерки и оглашают приговор… именем читателя.
«…С грифом «Научная фантастика и приключения» читатель берёт всё, что появляется на прилавках…» — утверждает Савченко. Так ли уж неразборчив наш читатель?
Вот в книжных магазинах лежит повесть под названием «Чёрные звёзды». На обложке и гриф есть, и космические ракеты изображены, а очередей за этой книгой нет. В чём дело? Не в том ли, что автор «Чёрных звёзд», тот самый В. Савченко, который, настаивая, как видно из его выступления в этой дискуссии, прежде всего на научности нашей фантастики, забывает об её художественности, пренебрегает требованиями эстетического порядка.
Читаем «Чёрные звёзды» и видим, что В. Савченко всячески пытается создать что-то вроде «производственной» повести в жанре научной фантастики. Нехватка художественного мастерства, неумение рисовать словом он стремится компенсировать наукоподобием. И этот узкий подход к жанру даёт себя знать.
Композиционно повесть распадается на отдельные части, ничем не связанные между собой. Для «изображения» своих героев автор применяет анкетный «метод» — главных он просто перечисляет (1-й, 2-й, 3-й, 4-й), далее отмечает: «Кроме того, есть ещё техники-радисты, вакуумщики, электрики… Вот и все люди». Но людей не видно, есть символы, ходячие знаки. Нам говорят, что героям, работающим над изобретением ядерного монолита — нейтрида, грозит опасность, а нам не страшно; нам говорят — Якин яростно ненавидит Самойлова, а мы не верим, что это новейший Сальери. Ибо слова в этой книге, так сказать, нейтридные, у них нет художественного заряда.
Вот как передаются эмоции:
«…Взглянули и ахнули от удивления: почти во всех мезонаторах вакуум повысился до десяти в минус двадцатой степени миллиметров ртути!» Тут и аханье, и удивление, и восклицательный знак, но абстракция (к тому же изложенная малограмотно) остаётся инертной.
А сколько было переживаний, когда в мезонаторе «кусочек олова… разлился по ванночке голубоватой лужицей. Оксана (свидетельствует герой повести)… тихо вскрикнула и чуть не свалилась на меня.
— Расплавился! — вздохнул Голуб».
А с каким знанием дела описана работа лаборатории:
«…Сдержанно звучали трансформаторы (видимо, у них были плохо стянуты сердечники — В. Б.), негромко постукивали вакуумнасосы и ещё Сердюк сопел у моего уха».
Между прочим, сопение – это незаурядная авторская находка. «Голуб сердито засопел», «Прекрати сопеть!» (это уже Якин сопит), «из темноты послышалось тяжёлое сопение», «Хьюз, ошалело сопя, навалился на Вэбстера», «Он надел очки и довольно засопел. — Гм…»
Кстати, герои повести не только сопят. Они ещё и стискивают (очевидно, пожимают) плечами: «Вэбстер стиснул плечами», «Самойлов молча стиснул плечами», «Сердюк… стиснул плечами». (*) А один астроном подстригается «под покойника…», «Все государства делают вид…»
Вот ещё «образцы» стиля: «Шоссе завело машины в жёлто-зелёную растительность долины»; «По обе стороны дороги проплывали жёлто-зелёные пейзажи»; «Включите тумблер — «щель», Стиннер, — бросил офицеру Вэбстер».
Под пером В. Савченко яркий, душистый украинский язык никнет, теряет свои краски. Приходится напоминать, что язык — это тоже наука, и, берясь за перо, нужно его добросовестно изучить. (**)
Но вернёмся к теоретизированиям В. Савченко. На его взгляд, главное — это научная вероятность, главное — это «насколько соответствует произведение современному уровню науки». Давайте воспользуемся этим советом и рассмотрим с этой точки зрения «Чёрные звёзды».
Автор заставил персонажей повести работать над созданием нейтрида, то есть вещества, состоящего из самих ядер. И вот вам новинка: мезонатор — ускоритель ядерных частиц, «намного сложнее и интереснее» циклотрона или бетатрона, выстроенный из «серого бетона». Вот это рационализация — бетон вместо более дорогих материалов! Интересно, не предлагал ли автор Объединённому институту в Дубне использовать «серый бетон» для постройки новых ускорителей?
А какова же конструкция мезонатора? Оказывается, этот ускоритель «не приспособлен для регулирования скорости мезонов — не предусмотрели в своё время». Вот уровень! Да и то сказать — что бы тогда «усовершенствовал» герой повести Самойлов, если бы всё было сделано так, как следует? А так вдвоём с Якиным они «разломали бетонную стену и полезли в камеру». «Работа, — замечает автор, — как у печников». Лучше и не скажешь.
Наконец-то идут исследования, поиски. Всё удается быстро: вещество сверхвысокой плотности (плотнее, чем на спутнике Сириуса или на звезде ван-Маанена!) создать не так уж трудно. Надо в этом бетонном мезонаторе облучать олово минус-мезонами. «Все протоны ядра… будут превращаться в нейтроны. Лишённые заряда ядра не смогут удерживать электроны, они сомкнутся и под влиянием огромных ядерных сил образуют ядерный монолит — вещество сверхвысокой плотности…».
На первый взгляд, это ужасно научно, верно? А на самом деле… Каждый физик скажет, что это утверждение абсурдно, антинаучно. Современная ядерная физика доказала, что при излишке нейтронов в ядре атома оно становится неустойчивым, приобретает склонность к распаду (например, делению на два или несколько осколков). Следовательно, никакого «нейтрида» образоваться не могло: ядра распались бы.
И на этой «теории» построена повесть, это — «научный» фундамент, основа основ произведения.
Автор так и сыплет терминами и названиями. Здесь и мезоны, и вымышленные мезонные оболочки, и какие-то ещё минус-мезоны, и послемезонная радиация, и потенциометр, и тормозящее поле, и вертикальная траектория, и экспериментальные кривые, и вакуум, осциллограф, гаммаметр, ангстрем… нет необходимости перечислять дальше. Давайте присмотримся, как автор пользуется этим «научным аппаратом». Вот хотя бы ангстрем. В. Савченко любезно объясняет, что это стомиллионная доля сантиметра. Герои повести изготовили и рассматривают нейтридную плёнку толщиной ноль и пять сотых ангстрема. Такая «толщина» просто необходима автору, потому что иначе скафандр из этой плёнки весил бы… Попробуйте представить, сколько бы он потянул, если напёрсток с нейтронами, как пишет Воронцов-Вельяминов, весил бы сто миллионов тонн. Вот почему автор заставил своих героев изготовить плёнку толщиной в ноль и пять сотых ангстрема. Он только забыл об одном: такую плёнку человеческий глаз не увидел бы! Он не может воспринять световые волны короче 4000 ангстрем.
А дальше идут самые настоящие аттракционы… Нас уверяют, что нейтридная плёнка абсолютно непроницаема, что она не пропускает даже сильнейшей радиации. И тут же хотят убедить, что она не разрушает межатомные связи. Учёный перерезает руку широкой лентой из нейтрида. «Края её выступали с обеих сторон, резко выделяясь на фоне белой кожи. Невыносимо медленно… проходила пленка через мышцы и кость запястья. Какое-то мгновение она совсем отделяла кисть. На кисти набухли жилы… Потом вся плёнка вышла с другой стороны». И кисть не отпала. Правда, ловко?
А скафандр сделали — из двух слоёв пленки, переложенных микропором. В нём «можно погрузиться в жидкий гелий, в расплавленную сталь, в бассейн уранового реактора». Интересно, пошло ли на скафандр хоть полнапёрстка нейтрида? Во всяком случае, если бы на его изготовление потратили хоть одну сотую напёрстка, то и то он весил бы миллион тонн! Ничего себе костюмчик — «совсем немного для прогулок в домну», как сказано в повести.
Что же выходит? Если даже принять антинаучную выдумку о сотворении нейтрида, то и тогда у автора не сходятся концы с концами.
Есть в повести не только курьёзные места, но и серьёзные упущения. Об аннигиляции здесь сказано «взаимное уничтожение вещества и антивещества». Современная же материалистическая наука, вопреки идеалистической точке зрения, доказала, что во время аннигиляции имеет место не уничтожение, а переход одной формы материи в другую.
Тематические горизонты
Мечтать — свойство человека, его органическая потребность. Мечта — это романтика, призыв к исканиям, творчеству. В этом смысле произведения научной фантастики занимают в литературе особое место. Возможности жанра огромны. Герои фантастических рассказов, повестей и романов — часто вопреки техническим расчётам — путешествуют в глубинах космоса, спускаются в центр Земли, достигают Венеры, Марса, перелетают в будущее…
В последнее время появился ряд увлекательных научно-фантастических произведений. Особенно плодотворно трудится в этом жанре немалый отряд русских авторов. Из писателей старшего поколения следует прежде всего назвать И.А. Ефремова, из молодых — Валентину Журавлёву (недавно вышел её интересный сборник «Сквозь время»). На литературном небе «Туманность Андромеды» И. Ефремова сияет звездой первой величины.
Опыт показывает, что тематические горизонты жанра научной фантастики неограничены. И «космические» темы, хоть они раздражают Савченко, будут жить в дружбе с «земными». Нам только хочется подчеркнуть, что «земные» темы не следует приземлять, не следует воплощать их по-ремесленнически. Фантастика (хоть и научная!) должна отличаться смелым взлётом фантазии.
Не подумайте, что это сказано просто так, ради звонкого словечка. Есть у нас такая тенденция — вытравливать из научно-фантастических произведений всякую фантастику. Достаточно было, например, Казанцеву сделать фантастическое предположение (к тому же вполне возможное!), что Тунгусский метеорит был на самом деле марсианским космическим кораблём, как на него повели атаку некоторые учёные. Известно, что даже «Туманность Андромеды» была объектом нападок.
Среди множества тем особое место занимает Будущее.
Мы — оптимисты, мы верим в светлое коммунистическое будущее, мы приближаем его своим трудом. Но научно-фантастических произведений на эту тему у нас, на Украине, нет. Зато хватает громких фраз: «Нужно! Важно! Полезно!..»
Методы дискуссии
Дискуссия на страницах «Литературной газеты» о жанре научной фантастики своевременна и нужна. Уже опубликовано несколько интересных выступлений, которые, безусловно, будут способствовать развитию жанра научной фантастики. Понятно, что утверждения и выводы в таком разговоре нужно аргументировать, не передёргивая фактов, не подтасовывая их. К сожалению, именно такое, мягко говоря, свободное обращение с фактами присуще статье В. Савченко.
Зная, что по двум отрывкам нельзя безапелляционно судить обо всём произведении, он пишет, что повесть «Голубая планета» была «напечатана с сокращениями в журнале «Знание и труд» №№ 3, 4 за этот год». Опубликовано только начало повести — восемь журнальных страниц с иллюстрациями! Герои произведения только что закончили своё путешествие, только встали на порог Будущего. Если бы журнал печатал всю повесть хотя бы в сокращённом виде, это заняло бы не менее десяти номеров.
— Разве так можно писать о коммунизме? — восклицает Савченко. А о коммунистическом обществе идёт речь в дальнейших главах, ещё не напечатанных. Здесь же дана только краткая, общая характеристика.
В произведении показано, как астронавты наладили управление ракетой и направили её движение, но это добросовестного критика не устраивает. Он убеждает себя: ракета «сама вернулась в нашу систему». После этого ему уже не трудно «разнести» такую чушь. В «Голубой планете» сказано, что ракету разогнала до огромной скорости не только «бешеная» работа реактора, но и гравитационные поля Солнца и Венеры, — добросовестный критик замечает только реактор…
Ну что ж, это дискуссия, и каждый участвует в ней так, как умеет. Надеемся, что некоторые «тактические» приёмы В. Савченко не введут в заблуждение читателей.
Василь БЕРЕЖНИЙ. Фантастика — це мистецтво // «Літературна газета» (Київ), 14 червня 1960 р., № 47 (на украинском языке)
=============================================
(*) Вот как это предложение звучит в оригинале статьи: Вони ще й стискують (очевидно, знизують) плечима: «Вебстер стиснув плечима», «Самойлов мовчки стиснув плечима», «Сердюк... стиснув плечима».
(**) Удивительно, но В. Бережной считает, что повесть «Чёрные звёзды» написана на украинском языке, и предъявляет претензии В. Савченко именно с этой точки зрения. Между тем повесть (как и все остальные художественные произведения Савченко) написана на русском и к моменту выхода статьи Бережного уже была напечатана, пусть и в сокращённом виде, на языке оригинала в четвёртой книге альманаха «Мир приключений» издательства «Детгиз». Во всех перечисленных Бережным случаях (и ещё в нескольких, им не упомянутых) в исходном тексте стоит «пожал плечами». А вот в переводе на украинский, действительно, в некоторых местах использовано «знизав», а в некоторых — «стиснув». Так что претензии в данном случае следует предъявлять не автору, а переводчику (переводчикам), который (которые), к слову, ни в журнальной публикации, ни в отдельном книжном издании не указаны.
=============================================
Благодарю коллегу slovar06 за предоставленный материал!
В предыдущих двух материалах были приведены подборка мнений русских советских литературных критиков и фрагменты книги русского критика-эмигранта с анализом и оценкой повести Владимира Савченко «Чёрные звёзды». Однако не менее, а может, даже и более интересен спектр мнений украинских критиков и писателей. В. Савченко жил и много публиковался на Украине, был временами довольно активно вовлечён в литературный процесс в этой союзной республике, выступая в газетах с острополемическими статьями.
Повесть «Чёрные звёзды» — первое крупное произведение совсем ещё молодого автора — впервые увидела свет также на Украине: она была напечатана в переводе на украинский язык в сокращённом варианте в десяти номерах подряд научно-популярного журнала «Знання та праця» (№№ 3—12 за 1958 год) и полностью — в следующем 1959 году отдельной книгой в киевском издательстве «Дитвидав».
А уже в 1960 году повесть удостоилась краткого обзора и нелицеприятной оценки в книге украинского советского писателя, критика и литературоведа Николая Пивоварова «Фантастика і реальність» («Фантастика и реальность»). Приводим далее фрагмент книги в переводе с украинского.
«Важные технические идеи развиваются в повести «Чёрные звёзды» (1958) молодым писателем В. Савченко. Современное состояние развития ядерной физики ставит в повестку дня разработку методов и средств нейтрализации радиоактивных излучений и защиты человека от сверхвысоких температур. В этом направлении и работает творческое воображение В. Савченко. Проблема защиты от атомной радиации решается в повести «Чёрные звёзды» учёными Голубом и Самойловым, которые открывают два фантастических металла — нейтрид и антиртуть. Особенно удивительные свойства имеет первый металл: он тяжелее стали в сто пятьдесят миллионов раз, нетеплопроводный и совсем не пропускает радиоактивные лучи. В скафандрах, сделанных из очень тонких пластинок нейтрида, можно залезать в доменную печь, где кипит чугун, в расплавленную сталь и даже в действующий реактор. Конечно же, это полная утопия, ведь при тех сверхвысоких температурах, которые образуются во время термоядерной реакции, материя — следовательно, не может быть исключения и для нейтрида — превращается в газоподобную бесструктурную массу.
Кроме того, скафандр в повести делается из очень тонких пластинок тоньше атома. Изготовить материал такой толщины технически невозможно.
В связи с непродуманностью некоторых идей в произведении В. Савченко следует привести слова А. Толстого о необходимости для писателя-фантаста глубоких знаний в области техники, высокой эрудиции в вопросах науки. «Писателю надо вооружиться действительно глубокими знаниями, — писал он в заметке «О научно-фантастическом романе», — способностью оперировать точными цифрами и формулами. Могу привести пример: в «Гиперболоиде инж. Гарина» я писал о ядре, пущенном в землю на глубину 25 км. И только сейчас, перерабатывая своего Гарина, я обнаружил эту ошибку. Ведь ядро, падая на 25 км, будет совершенно расплющено. Хотя я по образованию инженер-технолог и много поработал над «Гариным», но вижу, что всё ещё недоработал. Новые открытия в области химии и металлургии позволили бы перерабатывать его ещё и ещё». (А. Н. Толстой, Полное собрание сочинений, 1949, том ХІІІ, стр. 374.)
Повесть «Чёрные звёзды» написана ещё неумелой рукой молодого писателя-фантаста. Перегруженное техническими терминами, понятиями, рассуждениями, произведение В. Савченко трудно воспринимается. Также автор не сумел интересно построить сюжет, чтобы полностью захватить внимание читателя и удерживать его до конца. Но нужно надеяться, что он на этом не остановится и напишет ещё не одно хорошее научно-фантастическое произведение, упорно работая над повышением своего художественного мастерства. Ведь В. Савченко обладает очень ценным умением фантазировать, предсказывать, выдумывать, мечтать, опираясь на достижения в развитии научной мысли и технического творчества».
В 1960 году на страницах киевской «Литературной газеты» развернулась довольно продолжительная дискуссия об украинской фантастике, начало которой положила статья Марии Романовской «Жанр здійснимої мрії» («Жанр осуществимой мечты») в номере от 29 марта. В этой дискуссии с очень полемической статьёй поучаствовал и Владимир Савченко (полный текст этой статьи я выкладывал ранее). В более полном виде материалы дискуссии не так давно представил в своей колонке коллега slovar06. А здесь я привожу в переводе на русский язык фрагменты статьи М. Романовской с её мнением о повести В. Савченко.
«Правдоподобие в главном, неправдоподобность в побочном, в научных подробностях, вводимых тонко и незаметно деталях — такая, можно сказать, «схема» романа «наиболее типична», как об этом можно судить по литературной практике. Необоснованные преувеличения, перегруженность явно несбыточными допущениями, как правило, лишь вредят научно-фантастическому произведению. Соблюдение меры в допущениях, которое, однако, не подрезает крылья смелой фантазии автора, характеризует, например, фантастику Владимира Савченко, в частности его хороший роман «Чёрные звёзды», в основе которого лежит проблема создания идеального металла и горючего, которые можно было бы использовать для межпланетных полётов.
<…>
За сногсшибательным потоком маловероятных быстро сменяющих друг друга происшествий, иногда совершенно не связанных с главной (научной) темой, некоторые авторы лишь скрывают нищету «науки» и примитивизм в разработке образов людей. Пользуясь нетребовательностью редакторов, такие авторы идут по линии наименьшего сопротивления. Ибо, пожалуй, куда легче пересказывать приключения героев по чужим (и никем не хоженым) землям, чем, скажем, изучать работу современных лабораторий с тем, чтобы выстроить какую-нибудь интересную гипотезу, соответствующую современному уровню науки.
В последнее время возникло целое море космических рассказов, повестей и романов. Интерес широкого читателя к «космическим» вопросам чрезвычайно велик. Но авторам этих произведений следует стать более требовательными к себе, дабы избежать измельчения большой «космической» темы и не свести её к определённому стандарту.
Ведь, только открыв первую страницу произведения, можно заранее сказать, какова будет его схема: положительная пара — юноша и девушка (рыжая или золотоволосая) и с ними пожилой профессор летят куда-то далеко от Земли на неизвестную планету, где (обязательно) происходят встречи с ящерами, змеями, драконами, червями. Схема номер 2 — нежная пара (он — изобретатель ракеты) летит на какую-то планету за каким-то неизвестным металлом: им мешает вор, негодяй, бизнесмен (чаще всего американец, который хочет захватить ракету). В последнее время сюжет варьируется: американцы не вредят, а только соперничают с нами, они попадают в беду, и наши космонавты их спасают.
Обидно, но среди большого количества «космических» произведений можно назвать очень немногие, которые отходили бы от таких шаблонов, вносили что-то новое в разработку темы. К лучшим, по моему мнению, принадлежат у нас на Украине «Чёрные звёзды» В. Савченко, в русской литературе «Туманность Андромеды» И. Ефремова и «Планета бурь» А. Казанцева, несмотря на все их недостатки».
Было в рамках дискуссии на страницах киевской «Литературной газеты» и ещё одно полемическое высказывание, как это ни удивительно, но посвящённое «Чёрным звёздам» В. Савченко почти целиком! Но оно заслуживает отдельной публикации.
Поэтому — Продолжение следует.
Благодарю коллег archivsf и slovar06 за предоставленные материалы!
Вытащил из стопки советских фантастических изданий в мягком переплёте любимого моего периода (конец пятидесятых — начало шестидесятых) книжку Бориса Фрадкина с завлекающим названием "Пленники пылающей бездны" (1959) и пугающей картинкой на обложке. На рисунке художника Н. Гришина — два человека (отмечу: два советских человека) в изумлении, не буду уж писать "в страхе" (хотя в этой повести дело и вправду дошло до ужасающих для персонажей моментов и убийственного финала) перед огромным зловеще-багрово-алым иллюминатором. Начал перелистывать и зачитался... Всё-таки здорово увлекает описываемая фантастами того времени энергия, целеустремлённость и непосредственность героев.
Б. Фрадкин. Пленники пылающей бездны. — М.: Молодая гвардия, 1959 г. Тираж: 90000 экз. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации Н. Гришина.
Борис Захарович Фрадкин к 1959 году (времени выхода повести "Пленники пылающей бездны") уже опытный писатель. За его плечами — ряд прозаических и фантастических произведений, опубликованных в периодике, авторских сборниках и отдельными книгами. Уже вышло самое крупное фантастическое сочинение Фрадкина — роман "Дороги к звёздам", выпущенный Молотовским книжным издательством в 1954 году. Через четыре года после этого в Перми напечатано ещё одно, дополненное и переработанное, издание этого романа со слегка изменённым названием — "Дорога к звёздам" (1958).
Фронтиспис и титульный лист романа Б. Фрадкина "Дорога к звёздам" (Пермь: Пермское кн. изд-во, 1958 г.). Художники А.М. Демин и В.Ф. Кузин.
"Дорога к звёздам" — книга взросления и становления талантливого подростка, изобретателя-самоучки Яши Якимова, который с детства мечтает строить звёздные корабли. О его любви, упорстве, идеях, переживаниях и потерях. К финалу произведения Яков всё-таки создаёт особенный сплав, предназначенный для сооружения космических ракет. Фантастики в этом социально-производственно-металлургическом романе не много. Можно сказать, вся она сконцентрирована в цветном рисунке с ракетой на фронтисписе пермского издания 1958 года. В космос изобретатель Яков в этой книге не полетел, автор отправил туда персонажей своей следующей книги — "Тайна астероида 117-03" (1956). Так называется повесть Бориса Фрадкина о приключениях команды советских учёных, отправившихся на ракетоплане "СССР-118" изучать загадки аномальной траектории астероида 117-03 и вступивших на Уране в схватку с инопланетянами-антикоммунистами.
Борис Фрадкин. Дорога к звездам. — Пермь: Пермское кн. изд-во, 1958 г. Тираж: 30000 экз.
И вот, насладившись космическими мечтами и приключениями, писатель Фрадкин обращает свой взгляд к Земле, а точнее — в землю. Повесть "Пленники пылающей бездны" посвящена изучению самых потаённых недр нашей планеты. Советский подземоход "ПВ-313", оснащённый термоядерным буром, отправляется в свой первый исследовательский рейс. Перед экипажем подземохода — группой испытателей и учёных из шести человек — стоит задача: преодолеть литосферу Земли (зону твёрдых кристаллических пород) и на глубине около сорока километров достичь глубинного барьера, за которым начинается астеносфера, где "под действием нарастающего давления и внутреннего тепла земли горные породы превращаются в пластическое вещество".
Борис Фрадкин. Тайна астероида 117-03. — Молотов: Молотовское книжное издательство, 1956 г. Тираж: 30000 экз. Иллюстрация на обложке и внутренние иллюстрации В.В. Каменский.
Интересно описано отбытие "ПВ-313" в чрево планеты: "Из сопла двигателя вырвался столб пыли, поднялся на высоту восьмисот метров, и там возникло темное расходящееся облако. Нос подземохода начал медленно погружаться в землю, подобно тому как раскаленный стержень входит в кусок воска. Прошло несколько секунд, и языки пламени скрылись в земле. Зато струя пыли, бьющая из сопла, раскалилась сначала до малинового свечения, потом до оранжевого, наконец стала ослепительно белой, прямолинейной, как луч света. Она не уступала в своем блеске газовой струе, вылетающей из дюз ракетоплана, с тою лишь разницей, что у космического корабля, уходящего в космос, луч света падает к земле, прощаясь с твердью, а здесь — растворяется в небе, в последний раз пронизывая воздушный простор.
Рисунок художника Н. Гришина к повести Б. Фрадкина "Пленники пылающей бездны" (1959).
Прожекторы погасли, в них не было нужды. Кругом стало так светло, что можно было бы свободно читать книгу. Выступили из тьмы горные отроги, засверкало озеро невдалеке от площадки. Облако пыли засеребрилось, ярче обозначилось на фоне ночного неба. В лесу забеспокоились птицы. Пробегавшие по шоссе одинокие электромобили выключили освещение. Через две минуты после включения двигателя "ПВ-313" скрылся под гранитной поверхностью площадки. Тускнело облако пыли, угасал свет.
Ночь снова опустилась над потревоженным лесом, над горами. Лифт доставил провожающих на землю. Однако в течение полутора часов на угловых башнях продолжали светиться красные сигналы. Они предупреждали о том, что приближаться к отверстию, оставленному подземоходом, опасно. Термоядерный бур сделал гранит радиоактивным".
"Радиоактивным"! А как же "столб пыли, поднявшийся на высоту восемьсот метров" и "тёмное расходящееся облако"? Ну да ладно, оставим эти мелочи... Команда подземохода вообще сидит практически на термоядерном реакторе, а за бортом "ПВ-313" — непредставимые давление и температура (на глубине 41 км — 30,5 тыс. атмосфер и 1090 градусов, на глубине 202 км — 72 тыс. атмосфер и 2100 градусов), дальше — больше.
Рисунок художника Н. Гришина к повести Б. Фрадкина "Пленники пылающей бездны" (1959).
По достижению барьера глубины и выполнения намеченной программы, командир подземохода Вадим Сурков, несмотря на возражения некоторых (двух из шести) членов экипажа отказывается распорядиться о возвращении на поверхность и принимает решение направить подземоход дальше и вглубь...
"— Зато я решительно против, — заговорил молчавший до того Михеев. — Я требую безоговорочного выполнения указаний главного конструктора.
— На какое давление рассчитана полезащитная установка? — спросил Вадим водителя.
— На триста миллионов атмосфер.
— Так. А что показывают приборы?
— Тридцать с половиной тысяч.
— И вы, водитель опытных глубинных машин, считаете такую проверку вполне исчерпывающей?
Михеев смешался.
— Совещание считаю оконченным, — Вадим встал. — С общего согласия продолжаем испытание корабля. И научные исследования..."
Общего согласия, конечно не было, но командир подземохода Сурков очень уж хочет продолжить экспедицию. И продолжает. В результате происходит масса непредвиденных трагических событий...
К повести "Пленники пылающей бездны" можно предъявить массу претензий, Например, по поводу того, что слишком уж несерьёзно конструкторы подземохода (то есть, автор повести) относятся к защите от радиационной опасности, связанной с термоядерным агрегатом подземохода (термояд-то мы, кстати, до сих пор не укротили). Но только не таких, что предъявлены в реплике некоего А. Т. , опубликованной в журнале "Юность, 1960, № 2 (см. ниже).
Отзыв в журнале "Юность" на книгу Фрадкина "Пленники пылающей бездны" (1958).
Автору отзыва не нравятся слишком уж реалистичное описание мучений экипажа на огромной глубине да смешная "географическая" поговорка учёного-геолога Дектярева "зангезур-занзибар", которую тот вставляет к месту и ни к месту. Подобные отзывы (это не единичный случай) в центральной печати поставили крест на Фрадкине, как авторе произведений большой и средней формы. Его книги были признаны несозвучными социализму. После "Пленников" писатель ни повестей, ни романов сорок лет не публиковал, вышли только два сборника его рассказов в Пермском книжном издательстве: "Настойка из тундровой серебрянки" (1967) и "Нулевой цикл" (1991).
Борис Захарович Фрадкин со своими книгами. Пермь, 2009 год.
Лишь в 1997 году в журнале "Лавка фантастики" благодаря стараниям его редактора, пермского писателя, журналиста и краеведа Виктора Запольских, была напечатана повесть Фрадкина "Корни биквадратного уравнения". Ещё одна повесть писателя "Отрицание отрицания" вышла в год смерти Бориса Фрадкина в волгоградском журнале "Шалтай-болтай"... Далее читать здесь.
Отдохнём от обзоров советских коллективных сборников фантастики (но я их обязательно продолжу) и поговорим об индивидуальном литературном труде. Иногда бывает полезно обратиться к творчеству какого-нибудь не очень известного автора, и подробнее узнать о нём и его произведениях (про известных-то мы и так знаем). Сегодня я снял с полки фантастико-приключенческий роман тагильского писателя Владимира Печёнкина "Два дня Вериты", вышедший в Средне-Уральском книжном издательстве в серии "Уральская библиотека. Приключения. Фантастика. Путешествия" в 1973 году. Кстати, в этой же серии этого же издательства в 1969 году в Свердловске вышло первое издание первой книги эпопеи Исая Давыдова "Я вернусь через 1000 лет", о которой я писал, и о которой было так много споров.
В. Печенкин. Два дня «Вериты». — Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1973 г. Серия: Уральская библиотека. Приключения. Фантастика. Путешествия. Тираж: 50000 экз.
Автор романа "Два дня Вериты", русский советский писатель и поэт Владимир Константинович Печёнкин родился 19 февраля 1925 года в городе Нижний Тагил, в семье служащего. В 1942 г. окончил Нижнетагильскую фельдшерскую школу. До призыва в армию работал по специальности в исправительно-трудовой колонии. В январе 1943 г. восемнадцатилетний фельдшер Владимир Печёнкин стал курсантом школы младших авиаспециалистов Черноморского флота, затем — мотористом в действующей армии в 6-м Гвардейском истребительном авиаполку. После тяжелых ожогов и лечения в госпитале Печёнкин работал начальником медслужбы отдела тыла Очаковской военно-морской базы. Служил в Одессе в отряде катеров-охотников, там и встретил Победу. После демобилизации в 1950 г. трудился фельдшером на Свердловском заводе резинотехнических изделий, был рентгенолаборантом в больницах Свердловской области и Алтайского края, затем вернулся в Нижний Тагил. Награждён орденами и медалями.
Владимир Константинович Печёнкин (1925 — 1992)
Медицину из-за состояния здоровья пришлось оставить: с 1963 года Печёнкин — рабочий электроремонтного цеха Нижнетагильского металлургического комбината. Литературную карьеру будущий писатель начинал в поэтическом жанре: первые его стихи появились в 1948 г. в газете Черноморского флота "Красный черноморец". В шестидесятые годы Печёнкин стал участником
литературного объединения при редакции газеты "Тагильский рабочий", в этот период его основное внимание привлекало юмористическое направление. В 1968 г. в Средне-Уральском книжном издательстве вышла первая книга Владимира Печёнкина – сборник юмористических рассказов "Исказительницы".
В. Печенкин. Варнацкий долг. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1971 г. Тираж: 15000 экз.
Повести, рассказы, очерки В. Печенкина печатались в журналах "Человек и закон", "Огонек", "Урал", "Уральский следопыт", в молодогвардейском альманахе "Приключения-79", в уральских антологиях приключений и фантастики "Поиск-80" и "Поиск-82". Интерес к истории страны Владимир Печёнкин считал неотъемлемой частью своего жизненного кредо: жить настоящим, зная прошлое, чтобы сделать прекрасным будущее. Его книга "Варнацкий долг" (1971) о прошлом Урала, о времени крепостного права, авторский сборник "Владыка Усть-Выми" с подзаголовком «Уральские были» (1982) – с самыми разными героями: от бунтующих одиночек, до вожаков восстаний против произвола эксплуататоров.
Владимир Печенкин. Лазутчик Ясырь. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1991 г. Тираж: 15000 экз.
Серьёзным историческим трудом литературоведы называют последний роман писателя "Лазутчик Ясырь" (1991) о походе русского войска против хана Кучума, Эта книга открывает неизвестные страницы истории Государства Российского, второй половины 16 века (1587 — 1589 гг.) — временем присоединения Сибири к России уже после похода Ермака. Газета "Тагильский рабочий", где часто печатался В. Печёнкин, пишет о нём: В окружающей жизни он пытался разобраться с дотошностью учёного, искал истоки испорченности людей. Как и большинство из военного поколения, был неравнодушным, живущим сердцем человеком и очень трудолюбивым. Не мог пройти мимо чванства и безделья, терпеть не мог лжи и лицемерия, отзывался на чужую беду, не зная слов "мне некогда".
Форзац романа В. Печёнкина "Два дня Вериты" (1973) работы художника В. Чурсина.
Вернёмся к роману "Два дня Вериты". Эта книга — первое крупное произведение автора и единственное обращение Владимира Печёнкина к фантастике. Автор-фронтовик, используя для пущей наглядности фантастическое допущение, отчётливо демонстрирует в своём романе своё (уже упомянутое выше) отвращение к обману и лицемерию. В своём бичевании продажности и лживости правящих кругов неназванной центрально-американской "Банановой республики", автор тяготеет к жанру политического памфлета.
Журналиста Джо Слейна, бывшего левака, о нынче — смирившегося со всеми несправедливостями мира уголовного репортёра, главный редактор проправительственной газеты "Экспресо" командирует в горный район, куда вытеснено коренное индейское население страны, вымирающее там от нищеты и эпидемий. Слейн должен написать "правдивый" репортаж о благополучной, сытой и счастливой жизни индейцев в суровых горных условиях.
Титульный лист книги.
На пути к месту назначения журналист неожиданно встречает своего давнего, ещё студенческого, друга Гарри, которого считал мёртвым... Далее — читать здесь.
облако тэгов
