Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
Напомню, что 18 января 1966 года в «Известиях» появилась статья Владимира НЕМЦОВА «Для кого пишут фантасты?». Сегодня некоторые наивные (или притворяющиеся таковыми) блогеры утверждают, что писатель просто высказался о тех произведениях, которые ему нравятся и о тех, которые ему не нравятся: почему бы и нет. Чисто-де литературные претензии. В предыдущей публикации я достаточно подробно показал, что это была не просто статья, а откровенная попытка затянуть СТРУГАЦКИХ в водоворот вокруг арестованных и ожидающих на тот момент суда писателей Андрея СИНЯВСКОГО и Юрия ДАНИЭЛЯ. К тому же, это была еще и артподготовка к некоему готовящемуся событию, о котором я расскажу в следующей публикации. Все эти подводные течения прекрасно понял писатель Иван ЕФРЕМОВ, который жестко откликнулся на выступление Владимира НЕМЦОВА статьей «Миллиарды граней будущего» 28 января 1966 года в «Комсомольской правде» (почему ему не дали это сделать непосредственно в «Известиях», я объяснил ранее).
Иван Антонович прямо заявил, что НЕМЦОВ оценивает не литературное качество произведений СТРУГАЦКИХ, а обвиняет их в идеологических отклонениях от линии партии. Целиком статью Ивана ЕФРЕМОВА можно прочитать у Юрия ЗУБАКИНА на «fandom.ru», а я здесь приведу прямые цитаты:
— В. НЕМЦОВ же бросает Стругацким обвинение в неверной идеологической направленности их последних (лучших!) произведений, объявляя, что они пошли назад от своих ранних вещей.
— В самом деле, как же случилось, что лучшие достижения фантастики — повести "Далекая Радуга" и "Трудно быть богом", — объявляются вместе с "Хищными вещами века" идейными ошибками? Я не имею возможности здесь разобрать нелепейшие обвинения, невесть зачем неуклюже сколоченные В. НЕМЦОВЫМ.
— А если "хищные" вещи, чью власть над душами мещан с ненавистью описали СТРУГАЦКИЕ, показались, как явствует из статьи, столь привлекательными В. НЕМЦОВУ, то вряд ли это обязательно для всех читателей. Дело вкуса! Ведь и сцена доны Оканы с Руматой в повести "Трудно быть богом" видится В. НЕМЦОВУ как альковно-эротическая. А по-моему, она служит только полному отвращению от всякой сексуальности, если даже у читателя и было намерение позабавиться эротикой!
Так, с помощью незамысловатых искажений В. НЕМЦОВ расправляется с братьями СТРУГАЦКИМИ — серьезными писателями, уже заслужившими признание читателей в нашей стране и за рубежом.
— Мне думается, что смысл безаппеляционных выводов статьи В. НЕМЦОВА заключается в том, что ему вздумалось критиковать современную фантастику с позиции своих давно скомпрометировавших себя взглядов, основанных на вкусовщине и непонимании сложности современных процессов общественного развития.
В 1966 году в центре самой острой дискуссии о фантастике оказалось творчество братьев СТРУГАЦКИХ — прежде всего «Хищные вещи века» и «Трудно быть богом». А началась она явно с подачи сверху.
Еще до всех событий, 9 января 1966 года, Аркадий Натанович пишет брату в Ленинград:
— Был у Чифа. Ему звонили из «Коммуниста» и спрашивали, какого он мнения о ХВВ, ибо есть мнение у некоторых товарищей, что повесть эта вредная, шаг назад в творчестве СТРУГАЦКИХ. Чиф возразил, что-де ничего подобного, вовсе не шаг назад, а шаг вниз, т. е. она продолжает основные идеи СТРУГАЦКИХ, философская и сложная, но только ниже по художественному уровню — не сбалансированы зло и добро, хотя, опять-таки, это лишь его, неисправимого романтика, личное мнение. Звонившие были, видимо, разочарованы. Спросили: какого он мнения о СТРУГАЦКИХ вообще. Чиф ответил, что считает нас самыми талантливыми и пр. По его мнению, в «Коммунисте» лежит на нас какая-то телега. Между прочим, фамилия звонившего была Иванов. Распространенная фамилия, но не он ли автор статейки, что лежит в «Известиях»?
Чифом, или Шефом СТРУГАЦКИЕ тогда называли Ивана ЕФРЕМОВА, а ХВВ – это «Хищные вещи века». Что касается статьи ИВАНОВА, то вместо нее появилась статья другого автора.
18 января в «Известиях» (здесь и далее даты даны по московскому вечернему выпуску, российский аналогичный выпуск датировался уже следующим днем) появилась статья Владимира НЕМЦОВА «Для кого пишут фантасты?».
Статья оцифрована Юрием ЗУБАКИНЫМ на «fandom.ru», поэтому не буду повторять, что было уже сделано. Обращу внимание на другое.
Шестью днями ранее, 12 января, на той же шестой странице «Известий» примерно тем же размером вышла статья писателя и поэта, лауреата Сталинской премии (1952) Дмитрия
ЕРЕМИНА «Перевертыши» о писателях Андрее СИНЯВСКОМ и Юрии ДАНИЭЛЕ, арестованных сотрудниками КГБ 13 сентября 1965 года (упор, кстати, сделан на их фантастических произведениях):
— В идеологических битвах между двумя мирами враги нового общества не очень-то разборчивы в средствах. И когда в их окопах оказываются двое оборотней, то последних за неимением лучшего спешат поднять на щит. Для нищих духом такие оборотни — желанная находка. Ведь с их помощью можно попытаться сбить с толку общественное мнение, посеять ядовитые семена безыдейности, нигилизма, болезненного интереса к темным "проблемам жизни".
6-я страница "Известий" за 12 января 1966 года6-я страница "Известий" за 18 января 1966 года
Можно, конечно, предположить, что перекличка произошла случайно: до того и после того на той же 6-й полосе «Известий» публиковалось много других материалов. А Владимир НЕМЦОВ просто «дружески предостерегает» талантливых молодых писателей, заруливающих, по его мнению, не туда.
Но сравните сами. Вот фрагмент из «Перевертышей»:
— В пасквильной повести СИНЯВСКОГО-ТЕРЦА "Любимов" поставлена задача доказать — ни больше, ни меньше — иллюзорность и несбыточность самой идеи коммунистического переустройства общества. В бредовой фантасмагории этого пасквиля нелегко нащупать реальные прообразы действительности. Однако идейно-политическая суть ее вполне очевидна: это безудержное издевательство над законами истории, над теми, кто отдал жизнь в борьбе за наши великие цели, издевательство над страной и народом. Нахальство сочинителя достигает здесь поистине гомерических размеров. К каким только выдумкам не прибегает он, силясь доказать иллюзорность теории и практики коммунизма! До каких высот обывательского злорадства поднимается, показывая крушение города Любимова, в котором некий Тихомиров задумал добиться всеобщего счастья... при помощи гипноза! С каким смаком описывает СИНЯВСКИЙ-ТЕРЦ крах коммунистического "эксперимента" и возвращение "любимовцев" к старым порядкам жизни!
А вот из статьи Владимира НЕМЦОВА:
— К герою повести Румате приходит "главарь мятежников" Арата, который борется за свободу и, зная, что Румата "бог", прилетевший из счастливого мира, просит у него помощи оружием. Памятуя указание ни во что не вмешиваться, Румата отказывает Арате. Румата думает о возможности "массовой гипноиндукции", "позитивной реморализации", с помощью которых можно положить конец произволу, сделать так, чтобы труд и знание стали единственным смыслом жизни людей, но отвечает отказом на просьбу доктора Будаха.
— Я бы мог сделать и это, — говорит Румата. — Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?
Насколько же мы, граждане сегодняшнего социалистического общества, человечнее, гуманнее героев, созданных СТРУГАЦКИМИ? Мы вмешиваемся в ход истории, мы помогаем народам, которые борются за свою свободу и национальную независимость. И будем помогать, пока живет в нас революционный дух.
Вот цитата из ЕРЕМИНА:
— Противно цитировать пошлости, которыми пестрят страницы их книг. Оба с болезненным сладострастием копаются в сексуальных и психопатологических "проблемах". Оба демонстрируют предельное нравственное падение. Оба выплескивают на бумагу все самое гнусное, самое грязное.
Вот НЕМЦОВ:
— Если согласиться с этой мыслью, то никак нельзя оправдать ни сцены пьяных оргий и сомнительных похождений, которыми уснащают некоторые авторы свои произведения, ни тарабарский жаргон, на котором объясняются герои этих произведений.
В той же повести СТРУГАЦКИХ "Трудно быть богом" альковная встреча похотливой доны Оканы с Руматой описана с натуралистическими подробностями, достойными бульварного романа, а некоторые действующие лица объясняются на таком фантастическом жаргоне:
— Выстребаны обстряхнутся и дутой чернушенькой объятно хлюпнут по маргазам... Марко было бы тукнуть по пестрякам.
Да, современном стилягам впору переучиваться.
От mif1959: вопрос на засыпку – о каких таких сценах пьяных оргий и сомнительных похождений, «которыми уснащают некоторые авторы свои произведения» говорит НЕМЦОВ? Где они в советской фантастике 1966 и предыдущих годов? О ком речь?! Полагаю, о СИНЯВСКОМ с ДАНИЭЛЕМ – больше просто не о ком.
Вот еще цитата из ЕРЕМИНА:
— В годы войны среди бойцов французского Сопротивления сражались и многие русские эмигранты. Они умирали под гестаповскими пулями со словами о бесконечно дорогой Родине, о далекой России, которой они остались верны сердцем.
А вот НЕМЦОВ:
— О борьбе и страданиях французских — да и не только французских — патриотов написано много книг как писателями, так и самими участниками борьбы. Об этом повествуют пьесы и кинофильмы. Из них мы знаем и верим, что любовь к родине, непреклонная воля к победе вдохновляли патриотов на подвиги. Какой же нужно обладать бестактностью, чтобы в эту священную борьбу привносить телепатические бредни, превращать их в оружие победы!
От mif1959: здесь идет речь уже о повести Ариадны ГРОМОВОЙ "В круге света", но параллели налицо. Плюс здесь Владимир Иванович трижды упоминает гипнотическую силу главного героя повести (о гипнозе в связи с повестью «Любимов» СИНЯВСКОГО пишет ЕРЕМИН).
Борис СТРУГАЦКИЙ гораздо раньше Аркадия – буквально в тот же вечер — понял подтекст статьи:
— Сразу после телефонного разговора мне пришло в голову одно соображение. А что если вся история с Госкомитетом, заинтересовавшимся вдруг ф-кой, связана с известными событиями, о которых писала та же газета двумя-тремя днями раньше.
В связи с этим надлежит тщательно продумать тезис: фантастика как прием. Прием для чего? Не столько для сатиры, сколько для рассмотрения разных идей, гипотез и пр.
Не было бы здесь ловушки со стороны сволочи. «У него — прием, и у Стругацких — прием! А? И для чего прием? Апологии разводите, ассоциации?» Посоветуйся там с ребятами.
(из письма Аркадию от 18 января 1966 года)
— А статья все-таки изумительно сделана. Объективно говоря — восторг! Если ее измерять в рэбах, то тянет не меньше как на пол-ребы. А ведь глупа же, бездарна, сплошное вырождение, но! Отлично выбрана мишень, отлично выбран печатный плацдарм, отлично выбран момент. И в стане врагов — сразу паника, сразу все расползается, сразу все забегали и не знают толком, что делать. Учиться надо!
(из письма Аркадию от 24 января 1966 года).
Соавторы пишут друг другу, что их знакомые написали протесты в «Известия», но реакции – никакой (в архивах сохранились письма в «Известия» сына драматурга ВОЛОДИНА и переводчицы Норы ГАЛЬ).
Ошарашенные, они, судя по переписке, полностью так и не поняли хитроумность замысла, хотя Борис и восклицал, что та сторона очень грамотно все спланировала. Письма в защиту СТРУГАЦКИХ переплелись с письмами в защиту СИНЯВСКОГО и ДАНИЭЛЯ (в архивах сохранились письма в «Известия» искусствоведа Юрия ГЕРЧУКА и критика Ирины РОДНЯНСКОЙ). Не могли же в газете печатать отклики в защиту одних двух писателей, полностью игнорируя письма в защиту других двух писателей (вот как отозвался Аркадий СТРУГАЦКИЙ на интуицию брата: «А хитро все-таки задумана сволочная статейка — сразу после СИНЯВСКОГО, автора фантастических историй, удар по СТРУГАЦКИМ, тоже авторам-фантастам. Оба на С.»).
«Известия», наоборот, размещали гневные письма читателей, обличающие СИНЯВСКОГО и ДАНИЭЛЯ.
А Владимиру НЕМЦОВУ очень жестко ответил писатель Иван ЕФРЕМОВ. Не в "Известиях".
Есть у меня довольно редкое издание — фантастическая повесть Анатолия Митрофанова "На десятой планете", изданная в 1960 г. в Ярославле. Как часто бывает (не первый раз я здесь на это сетую), об её авторе практически ничего не известно. А ведь книжке предпослано пятистраничное предисловие советского учёного-астронома, доктора физико-математических наук Владимира Радзиевского. Рассматривая научные аспекты затронутых в повести проблем, Радзиевский ни слова не сказал об авторе книги, а зря...
А. Митрофанов. На десятой планете. Ярославль: Ярославское книжное издательство, 1960 г. Тираж: 15000 экз.
Что ж, придётся восполнить этот досадный пробел. Повесть А. Митрофанова начинается с эпиграфа: "Посвящаю памяти моих боевых друзей, которые тоже мечтали о полетах в космос, но погибли в жестоких воздушных боях второй мировой войны". Нетрудно сделать вывод: автор книги "На десятой планете" — боевой лётчик, участник войны. Я был хорошо знаком с несколькими писателями-фантастами, служившими в МВД, фантасты из медицинской среды — тоже попадались, а вот с фантастами-лётчиками судьба лично не сводила... ДАЛЕЕ ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ
Помимо больших многофигурных дискуссий о фантастике в 1960-е было немало дискуссий малых, состоящих из двух или трех выступлений. Большая часть из них оцифрована до меня. И я не вижу смысла их дублировать. Разве что представлю фото некоторых газетных публикаций, чего ранее не было.
Доктор философских наук Лев КОГАН, например, выступил 24 ноября 1964 года (московский выпуск газеты – вечер 23 ноября) в газете «Известия» со статьей «Обедненный жанр», где, в частности, заявил:
— В десятках же фантастических романов и повестях о завтрашнем дне науки нет даже робкой попытки коснуться социальных отношений коммунистического общества. Поистине — роботы выжили людей.
Впрочем, разбору в качестве примера подверглось только одно произведение – «Внуки наших внуков» Юрия и Светланы САФРОНОВЫХ.
На статью резко отреагировали 3 декабря 1964 года в «Литературной газете» Аркадий и Борис СТРУГАЦКИЕ со статьей «Нет, фантастика богаче!»:
— Конечно, в фантастике есть плохие произведения, где «роботы выжили людей». И, к сожалению, их немало, но не эти произведения определяют советскую научную фантастику; где и когда общая оценка литературы давалась по ее неудачам?
Лев КОГАН, который не имел никакого отношения к литературной тусовке, не знал существующих
там течений и противостояний, был несколько ошарашен отповедью. Как сообщил Аркадий СТРУГАЦКИЙ в письме брату Борису от 14 декабря 1964 года:
— Коган прислал в «ЛГ» письмо, очень приличное, пишет, что его не поняли, но ряд критических замечаний он все же учитывает. Письмо Севка [РЕВИЧ] хочет опубликовать со врезкой редакции.
Письмо КОГАНА под названием «Фантастика должна быть богаче!» было напечатано в «Литературке» 17 декабря. В нем доктор философских наук попытался разъяснить свою позицию:
— Хочется также защитить произведения братьев СТРУГАЦКИХ от... самих же СТРУГАЦКИХ. Я все-таки рекомендовал бы их произведения читателю, интересующемуся коммунистическим будущим, именно потому, что в отличие от многих других романов и повестей им удалось ярко показать черты людей коммунизма.
Сегодня поговорим о повести "Железный человек" и других фантастических произведениях советского зоолога и физиолога, профессора Льва Могилёва (1922-1985) из Иркутска.
Логотип серии "В мире приключений и фантастики" Восточно-Сибирского книжного изд-ва.
Недавно я обратил внимание на то, что две небольшие фантастические книжечки в моей библиотеке принадлежат одной серии. А именно — специальной серии "В мире приключений и фантастики" Восточно-Сибирского книжного издательства (Иркутск), выходившей в 1963 — 1968 гг. Я говорю об авторских сборниках Льва Могилёва "Железный человек" (1963) и Аллы Алла Коновой "Осколки тяжести" (1964), в каждый из которых вошло по две фантастические повести.
Алла Конова. Осколки тяжести. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1964 г. Серия: В мире приключений и фантастики. Тираж: 75000 экз.
Всего в иркутской серии "В мире приключений и фантастики" было издано пять книжечек карманного формата объемом от 6 до 10 печатных листов тиражом от 30 тыс. до 75 тыс. экз. Это — авторские сборники фантастических произведений местных писателей: Дмитрия Сергеева "Доломитовое ущелье" (1965), Юрия Самсонова "Плутни робота Егора" (1967), Бориса Лапина "Кратер Ольга" (1968) и уже упомянутых выше Льва Могилёва и Аллы Коновой. А потом серию закрыли. Фантастовед А. Осипов в 1988 году писал: "Книги неплохо оформлялись, имели в целом свое «издательское лицо», пользовались популярностью у любителей фантастики и коллекционеров. Они явились прототипом оригинальной серии, которая могла бы существовать и в настоящее время. Но издание этой серии было прекращено в конце 60-х годов по неизвестным причинам и мало чем оправдано, ибо как раньше, так и сейчас в Восточной Сибири имеются литературные силы, произведения которых с успехом пополнили это перспективное, но не оцененное по достоинству издательством начинание".
Л. Могилев. Железный человек. Иркутск: Иркутское книжное издательство, 1963 г. Серия: В мире приключений и фантастики. Тираж: 65000 экз. Обложка художника Е. Касьянова.
Я думаю, что серию закрыли в рамках всё той же кампании второй половины шестидесятых, инициированной ЦК КПСС (см. записку «Записки Отдела Пропаганды и агитации ЦК КПСС о недостатках в издании научно-фантастической литературы», подготовленную зам. зав. Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС Александром Яковлевым), когда областным издательствам фантастику издавать фактически запретили, а «Молодая гвардия» — флагман издания фантастической литературы в СССР — в начале семидесятых полностью сменила руководство, курс и коллектив. Я упоминал об этом в своей записи "В фантастическое будущее — с фантастическим прошлым!".
Л. Могилев. "Железный человек". Титул художника Е. Касьянова.
Самую первую книжку "Железный человек" Льва Могилёва, вышедшую в этой серии в 1963 году (издательство ещё называлось Иркутским), я пролистал, освежил в памяти и могу кратко пересказать содержание. Но сначала несколько слов об авторе. Кстати, ноябре исполнилось 102 года со дня его рождения).
Профессор, доктор биологических наук Л.Н. Могилев (22.11.1922-25.02.1985).
Лев Николаевич Могилёв родился 22 ноября 1922 г. в Иркутске. Поступил в Иркутский государственный университет в 1940 г., с началом Великой Отечественной войны мобилизован в армию. Учёба в ИГУ была прервана и продолжилась только в 1946 г. Лев Могилёв прошел всю войну, участвовал в освобождении Луги, Новгорода, Ленинграда, Западной Украины, Польши, Германии. На его памяти — освобождение узников Освенцима: длинные черные бараки, ограждения из колючей проволоки, худые, изможденные, плачущие от счастья люди протягивают руки навстречу солдатам. На территории Германии в начале 1945 года был ранен. Имеет награды.
Одна из картин Л. Могилёва.
По окончании биологического факультета ИГУ (1949 г.) Льва Могилёва оставляют на кафедре, в дальнейшем вся его жизнь связана с Иркутским университетом. Работал аспирантом кафедры зоологии беспозвоночных, в 1956 г. защитил кандидатскую диссертацию, посвящённую изучению уровня освещенности как регулятора вертикальных миграций планктонных животных. В последующие годы Могилев занимался физиологическими исследованиями, создал свою научную школу и развил оригинальное научное направление по физиологии зрения. В 1979 г. защитил докторскую диссертацию. Л. Н. Могилев — автор около 120 научных трудов, среди которых монография — "Механизмы пространственного зрения" (1982).
Одна из картин Л. Могилёва.
В Иркутском университете Льва Могилёва помнят не только как талантливого ученого и преподавателя, но и как одаренного художника (см. выше две его картины), литератора и поэта.
Горит расплавленным металлом
Закат меж облачных теней.
Вся ширь великого Байкала
Сверкает тысячью огней.
Волна ложится за волною
На узкой галечной косе...
Байкал! Он вновь передо мною
В своём величье и красе.
Взгляни: прошло одно мгновенье,
Но — изменился, он — другой!
Скрывает вечное движенье
Его обманчивый покой.
Л. Н. Могилёв
Помнят Могилёва и как писателя-фантаста. В фантастике Лев Николаевич отметился рассказом и тремя повестями. Две из них — "Железный человек" и "Профессор Джон Кэви" — вошли в авторский сборник Могилёва, обложку которого я выложил выше.
Повесть "Железный человек" была впервые опубликована в журнале "Ангара" (№ 2 за 1962 г.). Это единственный рисунок из "Ангары", других иллюстраций к повести в журнале, к сожалению, нет. Но они есть в сборнике "Железный человек" (1963).
Обе повести связаны темой андроидов и киборгов, которые в советской фантастике шестидесятых этими терминами ещё не назывались, но литературное поле, связанное с роботами и биороботами, отечественными фантастами уже активно обрабатывалось и удобрялось. Далее о творчестве профессора Льва Могилёва (с картинками) читать здесь.
облако тэгов
