Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Читать «Звёздочку» Юна Айвиде Линдквиста – тяжёлый и грязный труд, всё равно что палас выбивать. Этакий видавший виды ничейный палас, десятки лет пролежавший в общем коридоре секционки. «Чернухи» из него на читателя вываливается столько, что кажется, будто Стивена Кинга хотят превзойти лишь массой и количеством наименований. Тривиальные адюльтеры и бытовое насилие дополняются внезапным осознанием собственной микрофаллии, подростковым ожирением, педофилией, социопатией, влиянием порнографии на сексуальное поведение, жестоким обращением с детьми и родителями, подробными описаниями убийств и посмертных расчленений. Единственное бросающееся в глаза фантастическое допущение в романе – вдыхание убийцами некого «красного тумана», высвобождающегося при вскрытии черепной коробки пока ещё живого человека. Я не уверен, что эта дымка не появляется на самом деле из-за разницы атмосферного и внутричерепного давления, но в романе она временно устраняет опустошённость и ненадолго возвращает интерес к жизни. Это немного похоже на вампиризм или тягу зомби к мозгам, но куда больше на заигрывания с читателем, после «Впусти меня», «Блаженны мёртвые» и «Человеческой гавани» того же автора ищущим мистику привычного толка.
Основная сюжетная линия проста, как всё та же ковровая дорожка – это жизнь двух девочек от младенчества примерно до шестнадцати лет, «изнаночная» её сторона и «лицевая». Сложность в том, что в книге прописано множество таких же по размеру и даже больших историй, годами описывающих житьё-бытьё других людей. Есть противопоставление найдёныша и её «двойника», выросшего в нормальных условиях так называемой «благополучной» семьи, но некоторые вставные сюжеты кажутся откровенно избыточными. Главные герои истории ещё малы, и Линдквист будто решает занять читателя на всё то время, пока они растут, целым сборником других рассказов. Тот ещё «срез общества» вышел! Лишь потратив немало сил и времени, продрав глаза от пыли и откашлявшись, читатель начинает различать хитросплетения узоров ковра: в центре повествования жизнь одной девочки в двух лицах. Ребёнка дважды особенного, необычайно одарённого и психически искалеченного одновременно. Девочки, обладающей уникальным талантом и даром чувствовать и вести за собой сверстниц.
Не знаю, насколько реальна в современной Швеции возможность годами прятать в подвале ребёнка, регулярно покупая ему вещи и детское питание, но мне она кажется странной, как и некоторые другие ситуации. Например, приобретение безработным квартиры без внимания налоговых органов, участие в национальном конкурсе при подаче одного поддельного детского удостоверения, самостоятельные поездки несовершеннолетних к знакомым, которых родители в глаза не видели. Этих ситуаций действительно много, и они выполняют сюжетообразующую функцию: нарушь цепочку странностей, и книги не будет. Просто один человек пошёл в лес по грибы, а нашёл младенца, прикопанного в полиэтиленовом пакете неизвестно кем и почему. Кажется даже, что он бы и не стал брать на себя ответственность, не закричи этот младенец с чистотой камертона. Ничего особенного, прошёл бы мимо. Волчьи времена – волчьи нравы. Неудивительно, что автору приходится отвлекать читателя от алогизмов, начиная повествование презентацией сцены будущей трагедии в стиле «сейчас прольётся чья-то кровь» хорового припева «Пиф-паф, ой-ой-ой!» Юрия Энтина.
Героев, вызывающих симпатию, в романе нет. Обладай хоть кто-то из них пусть одной и насквозь порочной, но по-настоящему живой страстью, ему многое бы простилось. Но всем всё равно. Равнодушие и серость, эгоизм и чувство собственной неполноценности, зависть и невезение. Тотальная пустота всех вместе и каждого по отдельности, и желание заполнить эту пустоту, пожрав другого такого же целиком или оторвав от него хотя бы кусочек. Откуда могла взяться эта всеобщая депрессивная атмосфера? До 2000-го года Церковь Швеции считалась государственной организацией, а священники, соответственно, госслужащими. Шведы до сих пор платят церковный подоходный налог, а их вероисповедание определяется по тому, какой конфессии эти деньги уходят. Налицо абсурдная ситуация, когда 67,2 % населения Швеции приписана к христианам, но при этом 85 % того же населения считают себя атеистами. В романе «Звёздочка» Бог не упоминается, но как-то так совпало, что единственной ненарушенной в нём осталась лишь третья заповедь (о том, что нельзя упоминать имя Господа всуе). Люди, потеряв само понятие греха и спасения, опустели и опустились во вседозволенности, впусте проходят их жизни и в запустении. Люди забыли о Боге, но первородный и все остальные грехи остались, переродившись в необъяснимое чувство вины и вечную неудовлетворённость. Возможно, потому здесь нет положительных персонажей. Скрытый христианский смысл произведения, описывающего атеистическое общество, кажется мне подходящим и объективным прочтением современного шведского романа.
Двуединая героиня – Терез и Тереза, взявшие псевдоним Тесла – владеет словом; одна поёт, другая сочиняет песни. К чему бы это? Обратимся к Евангелию от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Стоит ли напоминать о том, что тот самый Иоанн записал свои апокалиптические откровения? Название романа буквально переводится со шведского как «маленькая звезда», так что «звёздочка» сохраняет все авторские смыслы. Звёздочка, свет во тьме, путеводная и Вифлеемская звезда. Но в мире романа нет места даже упоминанию о Боге, и потому изначально чистые божественный свет, талант и дети в нём непоправимо замараны, искажены, искалечены деяниями и равнодушием взрослых. Рефреном повторяется убеждение Терез, что она умерла, но живёт, что её едят. Что это – воскресение, психологическая тренировка погребением для группы «апостолов» или посттравматическая деперсонализация? Как бы то ни было, благодаря своему дарованию и сети интернет Тесла стала духовным пастырем для множества девочек-подростков, заняв, к примеру, место реальной группы «Тату». Автор будто ставит вопрос: может ли поп-идол и кумир молодёжи заполнить зияющую пустоту, нежданно-негаданно возникшую в людях взамен чего-то важного, утраченного и забытого? Роман действительно полон христианских аллюзий, но здесь все они почему-то ведут не к свету, а к страданию и смерти, взять хоть плотницкие увлечения Леннарта. Житие Терез и Терезы заканчивается тем, что они вдвоём, рука об руку заходят в клетку к волкам, как мученики за веру в звериную яму римского Цирка. Искупление это или просто гибель? Финал обрывается на этой сцене, и ответа нет. В спасение хочется верить, но доказательств для веры, надежды и любви нет.
Велика Россия настолько, что одного Пелевина ей уже не хватает. И пока Виктор Олегович препарирует актуальные, по мнению фэйсбука, тенденции в нашем отечестве, Александр (Сергеевич, не родственник) работает с советской мистикой, психоделикой и отчасти — с советским же шпионским романом. Работает трудолюбиво, за три года выпустил уже три романа, последний из которых номинировался на “Интерпресскон”, Нацбест, а сейчас — и на “Новые горизонты”. Я, однако, буду проверять, так ли хорош новый Пелевин по второму роману, который носит красивой и звучное название "Калинова Яма". И из-за названия, и потому что люблю, знаете ли, оккультные тайны СССР ещё больше чем тайны Рейха (а их обожаю).
Гельмут Лаубе — немецкий шпион, живущий в Москве под легендой советского журналиста Сафонова. В июне 1945 Сафонов-Лаубе едет в Брянск, чтобы сделать интервью с молодым писателем Юрием Холодовым, а на деле — узнать состояние брянского укрепрайона. На станции Калинова Яма, Лаубе встречается со связным, пересаживается на другой поезд и засыпает. А потом просыпается на подъезде к станции... Калинова Яма. Дальше у Гельмута начнется сплошной День сурка, он будет убегать от своих преследователей, искать болотное сердце и Спящий дом, умирать и раз за разом возвращаться в то утро, когда поезд приближается к станции... Калинова Яма... Калинова Яма... Калинова Яма.
Параллельно с этим, Пелевин раскрывает подробности биографии Лаубе сразу в двух направлениях. В прошлом юный Гельмут с семьей покидает Россию накануне революции, перебираясь в Берлин, получает образование, проникается идеями национал-социализма (этот момент дан совсем по касательной) и в конце концов поступает на службу в СД. В будущем — сидит в крохотной берлинской квартирке и пишет мемуары про Колыму, изредка прерываясь на визит в пивную в компании таких же коллег из “бывших”. По объему биографическая линия может соперничать с мистической, а ведь есть ещё многочисленные стенограммы допросов Лаубе в НКВД, цитаты из книг Холодова, статьи психиатра Остенмайера и польского журналиста-провокатора Качмарека.
Привычного к умственной гимнастике читателя такое изобилие вряд ли смутит, он засучив рукава ринется раскапывать причинно-следственные связи, чтобы доискаться до истинной подоплеки событий на станции Калинова Яма. И быстро поймет, что собирает половинки двух разных пазлов. В том-то и заключается главная претензия к роману — связей здесь нет. Совсем. Никаких. За исключением пары мимолетных персонажей, про одного из которых я даже не могу сказать, что это не мои домыслы, ничто и никак не связывает злоключения Гельмута Лаубе на станции Калинова Яма и в её окрестностях с остальной жизнью — включая самого Гельмута Лаубе.
И тут прийти бы на выручку дремучей русской хтони, но вот маловато её у Пелевина, а какая есть — не сильно “забирает”. Сновидческие скитания Лаубе, как было упомянуто выше, походят больше на День сурка, только в антураже богом забытой русской деревни, оттого воспринимаются не пугающе, скорей гротескно, а куда чаще попросту уныло. На одно появление царя Михаила Бесконечные Руки приходится появлений пять заурядного дедка-попутчика, который мелет столько несвязной чепухи, что приводит читателя в негодование быстрее чем героя. И даже пара преследователей Лаубе — инфернальный майор Орловский из контрразведки и испанский командир Рауль Сальгадо, которому Гельмут задолжал по принципу “око за око”, причём буквально — идущие за ним и в реальности, и во снах не спасают ситуацию, ибо влияют на неё ещё меньше, чем сам Лаубе. А Лаубе на неё не влияет практически. Диверсант и разведчик (хорошо-хорошо: шпион) с обширным опытом, получивший боевое крещение ещё в Испании, при столкновении с неведомым моментально превращается в растерянного гражданского, забывает инструкции и не обращает внимания на важные детали.
По итогу выходит, что Пелевин не дожимает везде, ни как мистика, ни как шпионский роман "Калинова Яма" не интересна, как биография из серии "Жизнь незамеченных людей" просто скучна. Кое-какой сырой потенциал у писателя есть, но реализовать его пока не удается, слишком много нитей остается ни с чем не увязанным. Хотите головоломок и символизма в предчувствии великой войны — читайте "Аргентину" Валентинова, провинциальной русской психоделики — слушайте группу Dvanov. Шпионских романов не знаю.
[6 сурков-шпионов из 10]
Гельмут нащупал в кармане пачку папирос, открыл — их было семь.
Вытащил одну, чиркнул спичками, закурил.
Майор подошел к нему ближе, заложил руки за спину и продолжил говорить.
— Пора бы уже привыкнуть, дорогой мой, что вас здесь не спасет никто. Что у вас здесь нет и никогда не будет друзей. И вы сами так захотели, сами выбрали себе все это. Никто вас силой сюда не тащил.
— Никто, — кивнул Гельмут, выпуская дым. — Что вы хотите сейчас со мной сделать?
Майор тихо рассмеялся.
Он подошел к Гельмуту еще ближе, почти лицом к лицу — было видно, как блестят его глаза за стеклами очков, его морщины на лбу, слегка отросшую щетину. Он стоял и молчал, улыбаясь и переводя взгляд с правого глаза на левый, с левого на правый, зрачки его бегали туда-сюда, а губы все больше расплывались в улыбке, и Гельмуту на какой-то момент показалось, что это вдруг и есть та самая настоящая русская улыбка с еле уловимой искрой безумия.
Майор вдруг резко перестал улыбаться и совсем тихо, чуть слышно ответил:
"Сказки мёртвого Чикаго" за авторством Терри Ларс — книжечка тонкая, меньше трехсот страниц, но загадок читателю подбрасывает предостаточно ещё до начала чтения. Сформулирую главную: кто такая Терри Ларс — или, кто такой? Глядя на обложку и аннотацию, читая ознакомительный фрагмент, можно подумать, что перед нами неизвестной широкой публике зарубежный автор и его (или всё-таки, её?) сборник “историй с привидениями” с лёгким привкусом нуара. Возможно, винтаж, может быть — на самом деле ретро. Книга, однако, вполне современная, автор — тут всего лишь предполагаю, никакой информации у меня нет — женщина, русскоязычная. Но про Чикаго пишет так, что веришь.
Лорейне Суини тридцать четыре, она любит книги, вкусно готовить и помогать людям. Чтобы помогать в полной мере, Лорейна открыла детективное агентство, где вместе с ней работают бывший коп Эдвард (отвечает за нуар и цинизм) и ирландский цыган Кит Беэр (ирландские цыгане, это те ребята, к которым едут за домиками на колесах, потом — вышибать свои деньги назад; отвечает за комические моменты). Втроем они занимаются самыми обычными для частных детективов делами: ищут пропавшего жениха, расследуют загадочное самоубийство, пытаются изобличить неверного супруга. Но поскольку “Сказки мёртвого Чикаго” не просто детектив, а детектив мистический, все их изыскания раз за разом приводят к китейнам.
Кто такие китейны? Тролли, ноккеры, ши, слуаги и многие другие — подменыши или феи, живущие в человеческих телах. Тело можно убить, и оно погибнет, но подменыш вернется в другом. Окончательно убивает их лишь хладное железо. Есть китейны благие, то есть, условно-хорошие, есть, соответственно, неблагие — ну, сами понимаете. Но и для тех, и для других Лорейна — человеческий ребенок родителей-китейнов — чужая.
“Сказки мёртвого Чикаго” очень легко определить на полку куда-то рядом к Джиму Батчеру, Лорел Гамильтон и... новеллизациям линейки настолок Changeling: The Dreaming. Именно оттуда, из настольных игр заимствует своих китейнов Терри Ларс, а вовсе не напрямую из кельтской мифологии, как может показаться поначалу (забавно, что от подобного в своё время "пострадал" соседний Маскарад). А Гарри Дрезден подрабатывал розыском людей — как Лорейна Суини. Анита Блейк могла говорить с мёртвыми — опять, как Лорейна Суини. С творчеством Гамильтон здесь есть ещё один общий момент — чувства Лорейны к обаятельному плохишу Дилану Маккене, неблагому китейну и не самом законопослушному человеку. Чувства внезапные, на пустом месте и с легким уклоном в БДСМ — словно автор в какой-то момент спохватился что надо ввернуть что-нибудь этакое, а то читатель заскучает.
Читателю Гамильтон, возможно, и правда будет скучно — дальше эротических переживаний дело не заходит, пусть чувства и выступают основными двигателями для персонажей, как главных, так и второстепенных. А вот детектив есть и неплохой. Не честный, конечно, в том смысле, что дойти до разгадки раньше героев вряд ли у кого-то получится, ибо мистика и игра идёт по другим правилам. Зато исправно держит интригу до последних страниц, где следует классический для жанра монолог, в котором разрозненные улики складываются героиней в единую картину преступления, а потрясенный читатель восклицает: “Я так и знал, убийца — сатир-дворецкий!” И зимний Чикаго такой атмосферный.
Кто бы ещё сказал, ну при чём здесь была настолка?
«Эмансипация, Ло, никогда не зайдёт так далеко, чтобы люди начали доверять частному детективу-женщине», – любил повторять Эдвард. Эдвард был старым мачистом, расистом, любителем срезать углы и просто ворчуном. Но он был прав. Именно поэтому ещё до его появления Лорейна назвала своё агентство «Частные расследования Суини», не обозначив пол этого самого Суини. Именно поэтому она предпочитала, чтобы посетители сразу видели Кита Беэра (не сегодня: Рождество и Новый год её помощник – оплата сдельная – проводил со своей огромной семьёй в соседнем штате) и понимали, что здесь хватает тестостерона и мускулов (знать, что ни то, ни другое не будет иметь решающего значения, им необязательно). Чтобы вытравить остатки недоверия, Лорейна развесила на стенах свой диплом юриста и достойную внимания россыпь лицензий и сертификатов.
Но в общем и целом ей приходилось надеяться на то, что клиент, пришедший к ней в офис, достиг необходимого градуса отчаяния, чтобы остаться, раз уж его угораздило оказаться в кабинете частного сыщика, пусть даже сам сыщик оказался женщиной. В этом смысле на неё работали не лучшие человеческие чувства: невозможность терпеть подозрения или неопределённость, страх, ревность, душевная боль, горе и утрата. Именно они приводили к ней клиентов (Лорейна утешала себя тем, что в этом она мало отличается от других частных детективов). И именно их – эти разъедающие, ядовитые чувства – Лорейна зачастую гасила или хотя бы уменьшала. Не каждый её клиент становился счастливым, но почти каждый обретал облегчение и покой – иногда вместе с пропавшей собакой. Или с подтверждением того, что он вовсе не сошёл с ума, и его безупречная жена, которую стыдно в чём-то заподозрить, действительно изменяет ему с парнем со своей работы со степенью цинизма, которую при желании тоже можно назвать безупречной.
1 августа 1862 года родился Монтегю Родс Джеймс — один из самых уважаемых авторов ужасов, творчество которого стало своеобразным мостиком от классического викторианского рассказа о привидениях к хоррору XX века. Не только корифеи прошлого высоко ценили прозу этого британского писателя — современные литераторы тоже весьма охотно упоминают имя Джеймса в числе своих вдохновителей и любимых творцов кошмара. Хотя, по совести говоря, в коротких новеллах автора нет того, что поистине можно охарактеризовать словом «кошмар». Джеймс всё же ценен несколько иными вещами.
Произведения писателя издавались в нескольких сборниках с 1904 по 1925 годы (таких книжек было четыре, и они вобрали в себя практически все рассказы, что он написал). За пять лет до смерти Джеймса, в 1931 году вышла основательная подборка с незамысловатым названием «Collected Ghost Stories», где под одной обложкой оказались все рассказы из упомянутых четырёх более ранних сборников.
Собственно, полностью эта книга была переведена на русский и издана в серии «Классика литературы ужасов». И когда-то на этот сборник под названием «Плачущий колодец» я написал рецензию в журнал DARKER.
Плачущий колодец (сборник)
Автор: Монтегю Родс Джеймс
Составитель сборника: А. Лактионов
Жанр: хоррор, мистика, рассказы о привидениях
Издательство: АСТ, Terra Fantastica
Серия: Классика литературы ужасов
Год издания: 2001
Похожие произведения:
Джозеф Шеридан Ле Фаню «В зеркале отуманенном» (сборник)
английские рассказы о привидениях (антологии «Карета-призрак», «Клуб привидений», «Проклятый остров» и проч.)
Он был историком, специалистом по средневековью и даже ректором колледжа. Он немало занимался научной деятельностью, написал множество монографий, собирал и редактировал старинные рукописи, переводил... Но остался в памяти современников и потомков благодаря другой стороне своего творчества — ироничным и пугающим, скрупулёзным и неспешным рассказам.
Монтегю Родс Джеймс, автор знаменитых историй о привидениях, был, с одной стороны, классическим представителем своего литературного века. Его прозе свойственны неторопливый темп, обилие описаний, внимание к деталям, многословность. В общем, стандартные атрибуты классических рассказов о привидениях викторианской эпохи. Но Джеймс также был из тех авторов, что торят новые пути. Его творчество не было полностью проникнуто иронией, хотя этим приёмом писатель никогда не гнушался. В лучших вещах Джеймса повествование вполне серьёзно, благодаря чему атмосфера сгущающегося ужаса чувствуется очень остро. Это отмечал Лавкрафт в своём эссе «Сверхъестественный ужас в литературе», называя англичанина в числе величайших авторов-современников, которым подвластен «космический ужас».
В сборник «Плачущий колодец» серии «Классика литературы ужасов» вошли почти все рассказы М. Р. Джеймса, а также нашлось место для своеобразного эпилога, «Рассказы, которые я пробовал написать», где автор раскрывает свои невоплощённые замыслы. Даже в этой небольшой заметке можно обнаружить несколько интересных сюжетов.
Подавляющее большинство рассказов писателя выходили в составе сборников, самый известный из которых — первый, «Рассказы антиквария о привидениях». В «Плачущем колодце» эта подборка, как и три следующие за ней, приведена полностью. Рассказы достаточно разнообразны и, вопреки заглавию сборника, повествуют не только о привидениях. В «Альбоме каноника Альберика» ужас исходит от старинного фолианта, в «Гравюре» кошмар олицетворяет вещь, давшая заглавие рассказу. «Ясень» способен напугать страшной тайной, тянущейся в глубину веков, «Номер 13» и «Граф Магнус» — по-северному суровыми опасностями, таящимися в гостиницах и поместьях Скандинавии... История под названием «Ты свистни — тебя не заставлю я ждать...» повествует об ужасе, сокрытом в... свистке, а «Сокровище аббата Томаса» подтверждает старую истину: «не всё то золото, что блестит». Рассказ «Погубленные сердца» — единственное произведение сборника, в котором призраки появляются перед читателем во всей своей красе.
Уже первый сборник подчёркивает излюбленные сюжетные ходы М. Р. Джеймса и представляет избранные им типажи героев, которые позже будут встречаться практически во всех его рассказах. В сюжетном плане — обращение к истории, тщательная работа с предысторией изображаемых событий; любимые же герои писателя — книгочеи, исследователи религиозных трактатов и знатоки храмов и церквей.
Примерно те же схемы мы видим и во втором сборнике. «Школьная история» и «Розарий», «Трактат Миддуфа» и «Алтарь Барчестерского собора», «Участь Мартина» и «Мистер Хамфриз и его наследство» — рассказы напоминают один другой. Везде во главе угла стоят тайны прошлого, эхом откликающиеся в настоящем, и секреты католических священников и церквей... На этом фоне выделяются «Вредоносные руны» — история, ставшая визитной карточкой писателя, пожалуй, самая «тёмная» в сборнике, повествующая о чёрной — рунической — магии.
Следовавший далее сборник состоял всего из пяти рассказов и не включал вещей, которые могли стать известными. «Дом причта в Уитминстере», «Дневник мистера Пойнтера» и «Случай в кафедральном соборе» — все те же истории об ужасах, скрывающихся в тени алтарей католических храмов и среди старых страниц в тяжеленных фолиантах. Но два последних произведения заслуживают внимания: «История исчезновения и появления», один из персонажей которой удивительным образом исчезает и вновь появляется, и «Два доктора», где в основе сюжета лежит неприязнь двух профессионалов, которая ни к чему хорошему, как и следовало ожидать, не приводит...
Подборка «В назидание любопытным» также может похвастать несколькими интересными историями. Во-первых, это рассказ, давший название всему сборнику, — тоже визитная карточка М. Р. Джеймса, которая многим любителям хоррора известна по антологии Стивена Джонса «Зомби». Во-вторых, совершенно непохожий на другие рассказы автора «В полночь на сказочных лугах», в оригинальной манере намекающий на то, что творится на английских просторах по ночам. В-третьих, «Драма в кукольном доме», где ужас из «большого» мира переносится в «маленький», кукольный мир. Да и другие тексты — «Необычный молитвенник», «Соседская межа», «Вид с холма» — довольно любопытны.
Последние четыре истории в книге изначально не выделялись в отдельный сборник, а были опубликованы вместе со всеми предшествующими подборками в книге «Collected Ghost Stories». Домашняя страшилка «Вечерняя забава», вариация на шекспировские темы «Жил себе человек возле кладбища», атмосферные «Крысы», повествующие о странном жителе гостиницы, и созданный для развлечения скаутов и, к сожалению, нестрашный «Плачущий колодец»...
Сборник серии «Классика литературы ужасов» представил творчество английского мастера сверхъестественного ужаса наиболее объёмно: по сути дела, это полный состав подборки «Collected Ghost Stories», впервые опубликованной в 1931 году. Здесь М. Р. Джеймс предстаёт во всей своей красе. И хотя многие рассказы имеют схожие сюжетные элементы и антураж, такие аккуратные шедевры, как «Ясень», «Граф Магнус», «Сокровище аббата Томаса», «Вредоносные руны» и «В назидание любопытным», надолго врезаются в память.
«Девятая жизнь нечисти» Алексея Атеева не похожа на роман в привычном понимании. Её четыре отдельные истории, объединённые пятой, могли бы напомнить структуру «Декамерона» Джованни Боккаччо, но рамочный сюжет здесь не развит. Можно предположить, что обрамление появилось с целью украшения этого, по сути, сборника и лишь формально соединяет входящие в него рассказы, но нельзя также полностью отрицать возможность существования заложенных в их выборе и взаимодействии скрытых авторских смыслов. Как бы то ни было, единого повествования тут нет.
Завязка обрамляющего сюжета-зарисовки и всей книги такова: смешанная компания наших соотечественников, мужчин и женщин разного возраста, отдыхает на даче поздней осенью. Сходили в баньку, выпивают, сидя не чинясь и кто в чём за накрытым столом у горящего камина. Внезапно поваливший снег будто отрезает их от всего остального мира, и разговор невольно заходит о возможности существования сверхъестественного в современной жизни. Как водится, некоторые из присутствующих начинают приводить собственные, случившиеся с ними самими или с их знакомыми, примеры.
Интересно, что персонажи этого вводного сюжета перечислены, но не поименованы. Для автора имеют значение их пол, возраст и социальный статус. Указываются элементы одежды и уровень образованности. Даются характеризующие определения в два-три слова, как лёгкие мазки кистью: «начитанный хозяин дачи», «обладательница махрового халата», «почитатель Фрейда», «литературная дама». Никакой конкретики – и, одновременно, даётся возможность вжиться в происходящее для почти любого читателя. Создаётся располагающая атмосфера задушевного разговора, усиливающая впечатление от четырёх рассказанных под влиянием момента и общего настроения историй.
Основные новеллы выглядят, как осовремененные бывальщины и былички в литературном изложении. Одни рассказчики преподносят их от первого лица, другие – от третьего, признавая или скрывая свою личную сопричастность. Хорошо заметна близость с городской легендой и влияние классической русской прозы 19-20 веков. Композиционно каждой новелле посвящена целая глава, в начале и конце которой повествование возвращается к тесному кружку у камина, где активно обсуждается действующими лицами. Примечательно, что их короткие реплики предвосхищают многие читательские реакции и соображения. Что это, игра с читателем?
История первая, «Проделки ведьм»
Россия конца девяностых или начала двухтысячных. В меру привлекательная двадцатипятилетняя девственница-библиотекарь наконец-то решилась снять «венец безбрачия». Естественно, у гадалки-ворожеи, и, конечно же, по рекомендации подруги. Последствия были ужасны и поучительны! Народный сюжет о сделке с ведьмой в реалиях современного провинциального города страшен, жесток и драматичен. Вызывают недоумение отсутствие положительных черт у главной героини и та лёгкость, с которой она меняется, мечась из крайности в крайность. Оборванный финал, наоборот, кажется полностью естественным.
История вторая, «Плевок на могилу»
Украина времён становления советской власти. В семействе еврея, извозчика и контрабандиста, поспела дочка на выданье. За кого бы выдать? Один претендент в немалом военном чине и обеспеченный, но русский и коммунист, другой – еврей и книжник-каббалист, но беден. Основа – почти классический сюжет о двух женихах, послушной отцу невесте, страшной свадьбе и проклятии. Исполнение – в стиле «Пентакля» Г. Л. Олди, М. и С. Дяченко и А. Валентинова. Исторические реалии, национальный колорит, мистика и юмор.
История третья, «Чума»
Юг СССР, начало семидесятых годов двадцатого века. Набирается – и неожиданно хорошо оплачивается – студотряд для проведения археологических раскопок местной «Чумной горки», пользующейся в народе дурной славой. Люди в нём подобрались самые разные: спортсмены, идейные, заучки, простаки, халтурщики, демагоги, провокаторы, рвачи и мародёры. Результаты полевого исследования можно оценить, как минимум, трояко… Пожалуй, этот рассказ стоит наособицу. Он близок не мистике, классике или фольклору, а поздней советской научной фантастике или, к примеру, раннему творчеству В. Головачёва.
История четвёртая, «Зримая тьма»
1950-й год. Выпускник столичного педвуза, учитель русского языка и литературы, попал по распределению в райцентр на стыке Рязанской и Московской областей. Дело своё знал хорошо, но скучал дико в захолустье. Страдал по-интеллигентному, пока не подсказали ему заняться охотой. Всё бы ничего, да завела «благородная страсть» в запретное болото… Культурно, красиво, философично. Тургенев, Чехов, Толстой, Гоголь, Бунин и другие в реминисценциях. Труды С. В. Максимова и А. Н. Афанасьева. Размышления о язычестве и христианстве в советское время.
Все четыре новеллы прежде всего разные. Не скажу, что в них нельзя угадать одного автора, но стиль изложения, а в какой-то мере и жанр, меняются значительно. Фольклор, мистика, классическая литература и научная фантастика. Вместе – своего рода отечественный магический реализм, описывающий жизнь нечисти во времена становления советской власти, существования СССР и современной России. Забавно, что в начале и конце рассматриваемого периода проявления нечистой силы активны и опасны, а в середине нейтральны настолько, что возникает соблазн объяснить их рационально.
В целом, роман «Девятая жизнь нечисти» оставляет впечатление умной и реалистической прозы, несмотря на присутствие мистики. Возможно потому, что позиция автора нейтральна, что автор повествует и описывает сверхъестественное, интригует, подталкивает к размышлению, иронизирует, но не имеет своей целью пугать или развлекать читателя. Идея произведения не на виду, и это даже к лучшему.
облако тэгов
