Выпуск еженедельника All-Story Weekly от 7 марта 1914 года — издание редкое и выдающееся, за которым охотятся многие коллекционеры. Причин тому несколько.
Это первый еженедельный номер журнала. Кроме того, в нём состоялся дебют романа Эдгара Райса Берроуза в жанре фэнтези «Вечный возлюбленный», удостоенного великолепной цветной иллюстрации на обложке.
Однако есть ещё одна причина, по которой этот выпуск обладает особой ценностью. В разделе «Письма в редакцию» притаилось весьма необычное послание, восхваляющее школу художественной литературы, опирающуюся на воображение. Учитывая это, а также вероятную личность автора, мы перепечатываем его ниже.
Провиденс, Род-Айленд
Редактору журнала The All-Story
Сэр!
Прочитав каждый номер вашего журнала с самого его появления в январе 1905 года, я чувствую, что имею некоторое право написать несколько слов одобрения и критики касательно его содержания.
В наш век вульгарных вкусов и низменного реализма отрадно читать такое издание, как All-Story, которое всегда находилось и по сей день остаётся под влиянием творческой школы По и Верна.
Для таких материалистичных читателей, как ваш корреспондент из Северной Британии, мистер Дж. У. П. из Данди, существует слишком много периодических изданий, содержащих «правдоподобные» истории; так пусть же All-Story и впредь занимает своё уникальное положение поставщика литературы для тех, чей разум не может быть заключён в узкие рамки вероятного или притуплён пассивным принятием утомительного хода вещей.
И если в действительности человек не способен создавать живых существ из неорганической материи, гипнотизировать лесных зверей, подчиняя их своей воле, перелетать с дерева на дерево вместе с обезьянами африканских джунглей, возвращать к жизни мумифицированные останки фараонов и инков или исследовать атмосферу Венеры и пустыни Марса, то позвольте нам хотя бы в воображении стать свидетелями этих чудес и удовлетворить ту жажду неведомого, сверхъестественного и невозможного, что существует в каждом живом человеческом уме.
Конечно, профессора и степенные шотландцы могут осуждать стремление к фантастической литературе как ребячество; более того, я и сам не уверен, что такое стремление не является ребяческим, и это правильно, ибо не являются ли многие из благороднейших качеств человека лишь пережитками его юной натуры? Тот, кто способен в преклонные годы сохранить незапятнанный разум, живое воображение и бесхитростное любопытство своего младенчества, скорее благословен, нежели проклят; именно таковы наши писатели, учёные и изобретатели.
На вершине или близко к вершине вашего списка авторов, несомненно, стоит Эдгар Райс Берроуз. Я читал очень мало современных романов других авторов, в которых проявлялись бы равная изобретательность сюжета и правдоподобие в его изложении. Единственным его недостатком, похоже, является склонность к научным неточностям и незначительным несостыковкам.
Например, в замечательном романе «Тарзан, приёмыш обезьян» мы встречаем тигрицу Сабор вдали от её родной Индии; и мы видим, как герой, ещё не уяснив связи между звуками голоса и письменными знаками, выводит своё имя, «Тарзан», которое он знал лишь со слов своих волосатых сородичей, равно как и имена Керчака, Тантора, Нумы и Теркоза, ни одно из которых он никак не мог видеть написанным.
Кроме того, в «Богах Марса» мистер Берроуз упоминает, что год на красной планете состоит из 687 марсианских дней. Это, разумеется, абсурд, ибо хотя Марс и обращается вокруг Солнца за 687 земных суток, его собственные сутки, или период вращения, почти на сорок минут длиннее наших, что даёт марсианский год продолжительностью всего лишь в 668 и 2/3 марсианских солнечных суток. С сожалением отмечаю, что эта ошибка повторилась и во «Владыке Марса».
Уильям Паттерсон Уайт, написав Sands o’ Life, показал себя автором самого высшего разряда. Сам дух старого Испанского Мэйна пронизывает страницы этого замечательного романа. Он достоин быть издан в виде отдельной книги.
В области жуткого и причудливого Ли Робинет преподнёс нам шедевр, написав «Второго человека». Атмосфера, созданная и поддерживаемая на протяжении всей истории, может быть работой только одарённого и отточившего своё мастерство художника. Весьма эффектно то, как автор старательно умалчивает о точном местонахождении своего второго Эдема.
Я очень надеюсь, что вы зачислили Перли Пора Шиэна в свой постоянный штат, ибо в нём можно признать чрезвычайно сильного писателя. Я видел работы мистера Шиэна и в других местах, и был особенно пленён его мрачным коротким рассказом под названием «Голова его предка».
Уильям Тиллингаст Элдридж установил для себя такую высокую планку в The Forest Reaper, что кажется почти досадным, что он же является автором The Tormentor и Cowards All.
Уильям Лорен Кёртис пишет незамысловатые, но захватывающие истории, которые оказывают на читателя любопытное чарующее воздействие. «Лачуга», как мне кажется, лучшая из двух его работ, опубликованных в All-Story.
Дональд Фрэнсис Макгрю принадлежит к «полнокровной» писательской школе; он описывает Филиппинские острова и расквартированную там армию с лёгкостью, указывающей на долгое проживание или военную службу в тех местах, что стали сценой для его литературных произведений.
Едва ли нужно упоминать автора «Колумба космоса» — достаточно сказать, что я прочитал все опубликованные работы Гарретта П. Сёвисса, владею большинством из них и с нетерпением жду его будущих сочинений. Когда известный астроном пишет астрономический роман, нам нечего опасаться таких вещей, как год из 687 дней на планете Марс.
Что касается ваших коротких рассказов, по необходимости вторичных по значимости по сравнению с романами и повестями с продолжением, то можно сказать, что некоторые из них поднимаются намного выше среднего уровня, тогда как немногие опускаются ниже него. Весёлая компания писателей-юмористов, таких как Т. Белл, Джек Брандт, Фрэнк Кондон и Дональд А. Кан, хотя и пишет легковесно, а порой и несколько глуповато, тем не менее, определённо забавна. Кан особенно искусен в изображении персонажей — неоперившихся студентов колледжа.
Я не решаюсь критиковать столь превосходный журнал, но, поскольку моё порицание касается лишь малой его части, думаю, я могу высказаться открыто, не нанеся обиды.
Боюсь, что слабая тень от чёрной тучи мерзости, что сгущается ныне над нашей литературой, недавно пала на несколько страниц All-Story.
«Души людские» Марты М. Стэнли были откровенно неприятным рассказом, но «Пилигримы любви» Де Лайла Ферри Касса — презренно отвратительны, невыразимо тошнотворны. Мистер Дж. У. С. из Чикаго написал, что Касс «дипломатично подходит к очень сложному вопросу — восточной любви».
Однако нас не интересуют темы, столь близкие к пошлости, как бы «дипломатично» к ним ни «подходили». О такой «восточной любви» мы можем сказать словами ленивого, но находчивого школьника, который, когда учитель попросил его описать правление Калигулы, ответил: «Чем меньше об этом будет сказано, тем лучше». Мы предпочитаем читать о более идеализированном Востоке; дайте нам «природу в выгодном свете», как в прекрасном романе «Принц-слабоумец» К. Маклина Сэвиджа или в «Невидимой империи» Стивена Чалмерса.
Говоря о последнем романе, не является ли его название несколько вводящим в заблуждение? В Соединённых Штатах название «Невидимая империя» навсегда связано с той благородной, но сильно оклеветанной группой южан, что защищала свои дома от дьявольских освобождённых негров и северных авантюристов в годы дурного правления сразу после Гражданской войны — с грозным Ку-клукс-кланом.
Широкая редакционная политика All-Story, делающая журнал не просто местным американским изданием, а связующим звеном общих интересов между Соединённым Королевством, Соединёнными Штатами и различными британскими колониями, заслуживает самой сердечной похвалы.
Кровь гуще воды; все мы англичане, и нам нужен именно такой нивелир политических барьеров, чтобы напоминать о нашем общем происхождении. Пусть читатель в Лондоне задумается о том, что в Бостоне, Торонто, Кейптауне, Калькутте, Мельбурне, Окленде и почти везде его сородичи по расе читают те же самые волнующие истории, что восхищают и их.
Америка, возможно, и вышла из-под власти британского правительства, но благодаря таким журналам, как All-Story, она должна навсегда оставаться неотъемлемой и важной частью великой вселенской империи британской мысли и литературы.
Я не могу восхвалять журнал All-Story, сравнивая его с другими, поскольку он единственный в своём роде, но, думаю, я ясно дал понять, что отношусь к этому изданию с величайшим уважением и получаю огромное удовольствие от его страниц. То, что я сказал в порядке критики некоторых его частей, я сказал лишь с дружеским намерением, полагая, что скромное мнение ещё одного читателя может оказаться для вас не совсем неприемлемым.
Но прежде чем я стану ещё более утомительным, позвольте мне завершить это и без того затянувшееся послание и, с наилучшими пожеланиями будущего для All-Story, подписаться,
Ваш покорный слуга,
Г. Ф. Л.
Похоже, мы, вероятно, «открыли» малоизвестное произведение великого мастера сверхъестественного, хорошо знакомого любителям историй в жанре «ужасов». Оно позволяет нам взглянуть на него как на «поклонника». И именно такие письма, как его, побудили издательскую сеть Манси продолжать печатать эти, так называемые, «необычные» истории и, вероятно, привели к основанию журнала Weird Tales девятью годами позже.
Интересно, когда Говард Филлипс Лавкрафт писал это письмо, мог ли он вообразить, что однажды его собственный писательский талант намного превзойдёт таланты тех самых людей, которых он восхвалял!
Даррелл Ч. Ричардсон
Из этого интересного письма, представленного мистером Ричардсоном, очевидно, что Лавкрафт был хорошо знаком с творчеством Берроуза и последний, возможно, был одним из авторов, оказавших на него наибольшее литературное влияние. Можно предположить, что Лавкрафта чрезвычайно впечатлил бы цикл о Пеллюсидаре, рассказы из которого печатались в All-Story. Похоже, именно он послужил вероятным источником вдохновения для одной из излюбленных тем Лавкрафта: человек не был первым разумным властелином этой планеты и вряд ли сохранит своё господствующее положение в будущем. Лавкрафт постоянно сталкивает своих героев-людей с инопланетными расами, более могущественными и разумными, чем человек, тем самым подчёркивая неполноценность человечества.
Многие из повторяющихся элементов, которые он использовал, схожи с элементами из произведений Берроуза, особенно из рассказов о Пеллюсидаре: раса рептилий, подземные туннели, внутренний мир Земли с его вечным днём, древние города, доисторические существа, высшая раса «Старцев» — крылатых, перепончатолапых и весьма учёных созданий, — что повелевают «шогготами» и используют людей в качестве скота («Хребты безумия», 1931).
В произведениях Г. Ф. Л. разбросаны и многочисленные другие намёки и совпадения: Рэндольф Картер, переживающий внетелесный опыт в мистической пещере («Серебряный ключ», 1926), английский дворянин, обнаруживший, что его предок был гибридом, рождённым от союза обезьян и жителей последнего уцелевшего города доисторической белой цивилизации в Африке (рассказ «Артур Джермин», 1920), птеродактили, передовые землепроходческие машины, известняковые пещеры, подземные миры и великое множество вымышленных вселенных.
Мастер приключенческой фантастики и патриарх американской научной фантастики — Эдгар Райс Берроуз — действительно оказал огромное влияние на массовую культуру на протяжении большей части прошлого века… и его наследие продолжает жить и в новом тысячелетии.
цитировать